| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Я думаю, что лет через десять на повестку дня встанет противодействие танкам массой 20-30 тонн, с броней вдвое или втрое толще нынешней, мощными орудиями и хорошей подвижностью.
— Ну, ты сказанул, Михаил Николаевич — засмеялся Ворошилов. — Нам бы нынешние вопросы решить!
— Клим, дорогой, дай товарищам высказаться — мягко поправил наркома Сталин.
— Легкий и мощный самолетный мотор действительно позволит создать танки с качественно более высокими характеристиками — медленно сказал Грендаль. — Положим, сделать для него пушки с названными Вами характеристиками будет не так уж легко — но, за пять или семь лет эта задача решаема. Не знаю, как обстоят дела с гусеницами — я тут не специалист, судить не берусь. Но, если реальностью станут танки с броней в 30-50 мм, то, для борьбы с ними понадобится массовая полковая пушка с начальной скоростью снаряда, сопоставимой с данной характеристикой дивизионного орудия, и, большим углом горизонтального наведения. Кроме того, полагаю, нужна будет противотанковая пушка специальной конструкции.
— Специальная противотанковая пушка точно понадобится — опыт немцев, которых англичане и французы весело утюжили танками, об этом говорит однозначно — согласился Михаил Николаевич. — Конечно, это дело не одного года, да и не трех — но, если мы выживем сейчас, этим надо будет заняться.
Грендаль молча кивнул.
— Михаил Николаевич, а о какой эмпирической закономерности речь? — вычленил главное Сталин.
— Есть такая закономерность, выведенная на примере нарезной артиллерии и броненосцев — голос, да и общий вид Тухачевского свидетельствовали, что отвечает он почти 'на автомате', поскольку алкоголь уже подействовал. — Грубо говоря, когда появляется новый класс боевой техники, первые 40-50 лет идет взрывной рост характеристик: так, нарезные орудия безнадежно устаревали морально каждые 5-7 лет, броненосцы — 10 лет. Потом темпы, с которыми растут характеристики, заметно снижаются — к примеру, орудия с каналом ствола образца 1867 года сейчас металлолом полный, а трехдюймовка, хоть и устарела, вполне пригодна к использованию.
— Или, для примера, можете посмотреть разницу в характеристиках боевых самолетов 1914 и 1918 годов — по ключевым характеристикам разница в разы, хотя они еще из пеленок не выбрались.
— То есть, как только конструкторам и промышленникам дадут деньги на совершенствование танков и самолетов, взрывной рост возобновится? — уточнил Сталин.
— Именно так — согласился Тухачевский. — Поэтому я и настаиваю на том, чтобы делать артиллерийские орудия 'на вырост', с запасом на рост характеристик.
— Это очень сложно, с учетом состояния нашей промышленности — холодно констатировал Грендаль.
— Сложно, согласен — не стал спорить начальник Штаба — только если мы будем сохранять нашу отсталость, как Российская Империя, нас и будут бить смертным боем, как били царскую Россию. Вы вспомните, Владимир Давыдович: Крымская война — русскую пехоту, вооруженную гладкоствольными ружьями, решетят как мишени на стрельбище, из штуцеров; защитников Севастополя расстреливают из новейших мортир. Дело ведь было не в количестве, а, именно что в качестве — и ружей хватало, а пушек было больше, чем у англичан и французов. Дело решило именно качественное превосходство.
— Война 1877-78 годов — Стамбул почти взяли, только противопоставить английским броненосцам было нечего, вот и пришлось утереться.
— Ну, а японской войне и говорить нечего — нас били новейшие английские броненосцы и крейсера, немецкие крейсера и гаубицы, дальномеры и взрывчатка. А нам снова ответить было нечем, не было у нас равного оружия, равной армии и флота.
— И будут бить снова — все, кому не лень, пока это можно будет делать безнаказанно, пока это будет выгодно — мысленно Ленков извинился перед Сталиным за беспардонный плагиат. — Что, англичане и американцы финансировали войну Японии против нас за красивые глаза самураев? Черта с два! Они точно знали, что царская Россия слаба — а, значит, ее можно бить и грабить, значит, вложенные в самураев денежки вернутся с хорошей прибылью!
— И мы сможем избежать такой участи только в одном случае — новый Тухачевский повысил голос — если мы станем настолько сильными, что связываться с нами будет себе дороже! Иначе, рано или поздно, нас, нашу страну, порвут на куски!
— Михаил Николаевич, ты не нервничай, выпей малость — Ворошилов быстро налил чарку до краев, решив раскручивать конкурента на дальнейшую откровенность. — Давай выпьем за погибель всех врагов Союза!
— Оттого, что мы будем пить за погибель супостатов, они не сдохнут — резко сказал помрачневший Буденный. — А ты, Михаил Николаевич, и прав, и, не прав — техника новая нужна позарез, вот только у нас в армии и помимо техники непорядка хватает.
— Непорядка хватает, Семен Михайлович, вот только со многими непорядками ничего сделать, боюсь, не получится — полковник Ленков продолжал жить ролью прозревшего Тухачевского. — Возьмите что расквартирование войск, что тыловые дела в целом, что территориальные дивизии, не к ночи будь помянуты. Так что надо делать то, что в наших силах, а не замахиваться на невозможное.
— Нельзя с этим бардаком мириться! — гаркнул на всю столовую командарм так, что кто-то из прислуги опасливо заглянул в комнату. — Михаил Николаевич, ты же настоящую службу знаешь — ты, б..дь, должен понимать, что если сегодня дать спуску малому бардаку, завтра порядка вовсе не будет! А в территориальных дивизиях не служба, а партизанщина доподлинная, мать ее за ногу! Об остальном и речи нет — какой бардак был в Гражданскую, такой же и остался!
— Ну, это ты, Семен, загнул — сейчас порядка намного больше — Ворошилов был и недоволен тем, что непорядки в наркомате вываливают Кобе, и, мысленно костерил себя за неудачную идею — Тухачевский-то высказывается, да только Семен начал в своей манере резать правду-матку, его хрен заткнешь, пока не выскажет все наболевшее, а ему Сталин верит.
— Какого порядка, Клим? Такого, что мы из территориальных дивизий ни хрена толкового кадра (тогда было принято говорить именно так — В.Т.) не имеем? Или того, что бойцы там в самоволку сотнями бегают — дисциплина там и не ночевала? О выступлениях территориальщиков я уж молчу — хорошо, что они до оружия не добираются! Это порядок, мать твою поперек?! — Буденный был человеком горячим, и, сейчас он 'завелся'. — А насчет того, что в иных полках что бойцы, что семьи командирские в землянках живут — это, б..дь, порядок? Что жратва где есть, а где ходят полуголодные — это порядок?!
— Ты головой подумай — может, летом воевать придется, а у нас три четверти дивизий территориальные, от которых толку, как от козла — молока! Чем воевать будем — двадцатью двумя кадровыми дивизиями?!
— Семен Михайлович, это все правду Вы говорите — Тухачевский говорил спокойно, вернувшись к нормальной для него холодной корректности — вот только вины Климента Ефремовича в том нет. К сожалению, такие у нас реалии — а изменить их вряд ли возможно.
— А воевать твои реалии будут?! Ты сам подумай, что несешь! — Буденный не собирался успокаиваться.
Ворошилов был не на шутку удивлен — нет, не тем, что Тухачевский взялся судить о вине наркома, от него еще и не такого можно было ожидать — а, тем, что начальник Штаба взялся его защищать.
— Семен Михайлович, давайте рассудим спокойно — предложил Михаил Николаевич. — Я изложу свое видение текущего момента, а Вы меня поправите, если ошибусь. Пойдет так?
— Валяй — Буденный был готов спорить.
— Начнем с расквартирования войск, это самое простое. Сейчас у нас сохраняется порядок царских времен, полкам и дивизиям выделяются деньги на строительство — а, уже они должны договариваться с местными властями о строительстве на эти суммы. Вот только времена у нас не царские — стройматериалы на рынке не купить, они распределяются централизованно по фондам, да и частных подрядчиков нынче нет. Вот и имеем, то, что есть — там, где местные власти хотят и могут помочь армии, что-то строится и ремонтируется; там, где не могут или не хотят — приходится рыть землянки — Михаил Николаевич спокойно констатировал факты.
Буденный мрачно молчал — возразить было нечего.
— С Вашего разрешения, Михаил Николаевич, позволю себе напомнить Вам французскую поговорку 'Хотеть — значит, мочь' — холодно заметил Грендаль.
— С Вашего разрешения, Владимир Давыдович, позволю себе напомнить Вам постулат 'Не бывает правил без исключений' — с ледяной вежливостью передразнил инспектора артиллерии Тухачевский. — Конкретный пример — в Улан-Удэ бедствует расквартированная там кавалерийская дивизия. Нет возможности построить конюшни, артиллерийские парки, жилые помещения — семьи комсостава живут по три или четыре семьи на комнату во всех пригодных местах, включая красные уголки (лично читал в ЦАМО доклады комдива Рокоссовского в НКО, написанные в начале 30-х — В.Т.). Местные власти физически не могут дать ничего — нет там строительных материалов, голая степь вокруг. И подвести их — целое дело, крайне дорогостоящее.
— Подождите, товарищ Тухачевский — а что Вы предлагаете? — Сталин, как это с ним водилось, предпочитал жалобам на тяжкую жизнь конструктивный подход.
— В рамках существующей системы сделать ничего невозможно — пожал плечами начальник Штаба. — Смена же нынешнего порядка в данном вопросе выходит за пределы моих полномочий. Насколько я понимаю, это даже не во власти наркома.
— А подробнее нельзя? — спросил Сталин, для которого фокусы Тухачевского были в порядке вещей, генеральный секретарь насмотрелся на них еще во время польской кампании двадцатого года — так что приходилось общаться с ним, как с капризной барышней.
— Создать в наркомате управление по расквартированию и строительству, централизованно занимающееся строительством оборонных объектов — неторопливо начал Ленков, очень довольный тем, что сумел 'включить на себя' Вождя. — Выделить для его комплектования командиров, которым состояние здоровья или уровень квалификации не позволяет нести службу в войсках. Что касается рядового состава, тут возможны варианты — или формировать части из негодных к строевой, или, попросту набирать в качестве вольнонаемных безработных. Опять же централизованно выделить карьеры с глиной, песком, известняком, строительным камнем, делянки для заготовки древесины — разумеется, с разбивкой по округам. Поручить инженерам-строителям подготовить типовые проекты казарм, штабов, конюшен, парков для техники — с поправками на климатические условия, в средней полосе можно строить не столь утепленные здания, как в Сибири или Дальнем Востоке, в Туркестане своя специфика. Вот тогда, полагаю, удастся постепенно сдвинуть дело с мертвой точки.
— А деньги на все это? — спросил Сталин.
— Деньги выделяются, хоть и немного — вопрос в том, как преобразовать эти деньги в постройки — ответил начальник Штаба.
— А ты что скажешь, Клим? — поинтересовался Сталин.
— Хорошее предложение, товарищ Сталин — Ворошилов искренне обрадовался возможности укрепить свой авторитет в армии, благо в хозяйственных делах он разбирался неплохо, да и кадровую работу любил — а тут возможности открывались немалые, целое управление сформировать, шутка ли.
— А что Вы, товарищ Тухачевский, скажете насчет тыла в целом? — Сталин решил полностью использовать момент, как следует расспросив гостя, благо он сегодня был не просто откровенен, но и готов высказывать свои предложения — пока, вполне разумные.
— Тыла у нас нет — кратко сообщил начальник Штаба. — Причина все в том же следовании царским порядкам. Поэтому части и соединения вынуждены опираться, в значительной степени, на местные возможности. В случае большой войны повторится расклад Империалистической войны — в одном месте будет густо, в другом — пусто, а центр будет судорожно пытаться 'залатать тришкин кафтан'.
— Если Вас интересует мое мнение по части преодоления этого положения — Михаил Николаевич сделал паузу, дождавшись кивка Сталина — то, теоретически, выход состоит в перенимании германской модели централизованной службы тыла при Генеральном Штабе, обслуживающей интересы армии в целом, и, еще в мирное время учитывающей ресурсы всей страны для использования их для обороны в случае большой войны. Именно благодаря этой системе Германия, испытывавшая жесточайшую нехватку всего и вся во время Империалистической войны, продержалась четыре года — практически все, имевшееся в стране, использовалось с эффективностью, близкой к ста процентам.
— Сразу скажу — я не представляю, как это сделать практически. У нас нет специалистов, способных спланировать централизованную систему снабжения даже в мирное время — о военном и речи нет. Теоретически, нетрудно рассчитать потребность в тех же продуктах питания или стройматериалах. Труднее будет централизованно заготовить все необходимое — но, это тоже возможно. Хранение же и регулярная доставка по частям и соединениям, разбросанным по всей стране, зачастую там, где нет дорог, представляет неразрешимую задачу. Я не знаю, кто может с ней справиться.
— Отдельной задачей является снабжение семей командного состава — в принципе, у нас есть лавки военной торговли в отдаленных гарнизонах, но, практически, в них есть только папиросы и одеколон (соответствует РеИ — В.Т.). Опять же, теоретически можно перевести систему 'Военторга' в наркомат обороны (в РеИ сделано в 50-х годах, при Жукове — В.Т.), с выделением ей централизованных фондов — но, это задача на уровне ЦИК.
— А что Вы скажете о территориальных дивизиях? — Сталин внимательно отслеживал реакцию присутствующих и делал свои выводы — если уж Тухачевскому не возражали ни ненавидящий его Ворошилов, ни 'отпустивший поводья' Буденный, ни с трудом переносящий его Грендаль, следовательно, с очень высокой вероятностью, начальник Штаба говорил о действительных непорядках и предлагал дельные выходы из положения.
— Это полнейшая безнадежность, во всех смыслах — и, самое страшное, что даже теоретического выхода из положения не просматривается — Михаил Николаевич прямо смотрел в глаза собеседнику, убедительно демонстрируя искренность человека, добросовестно исполняющего свои обязанности, но, в принципе не способного справиться с данной задачей.
— Эта задача не имеет решения ни в плане психологии, ни в смысле организации — но, отказаться от ее решения именно в таком варианте не представляется возможным. Абсолютный тупик.
— Михаил Николаевич, а простыми русскими словами растолковать нельзя? — раздраженно поинтересовался Семен Михайлович.
— Почему же нельзя? Можно — пожал плечами начальник Штаба.
— Так растолкуй, вперехлест тебя через семь гробов! — рявкнул командарм.
— Часть первая — психология. Точнее, настрой призывающихся на сборы бойцов и младших командиров — говоря попросту, им эта военная учеба не только не нужна, но и вредна, поскольку отрывает от хозяйства и семей — начал обстоятельно объяснять Тухачевский. — А, поскольку краткосрочные сборы воспринимаются ими не как новый период жизни, как у бойцов срочной службы в кадровых дивизиях, а, как временный отрыв от повседневной жизни, то у них нет желания учиться военному делу всерьез, а вот желания побыстрей развязаться с этим делом — хоть отбавляй. Они не службу несут — они своеобразную барщину отбывают, вот и валяют дурака.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
