И падает снег

— Парень, ты ошибся адресом. Если он говорит, что понятия не имеет, кто это такая, то ты зря теряешь время.

Мой мучитель резко побледнел и наконец ослабил захват, а спустя пару секунд я уже был на свободе. Даже не оборачиваясь, он что-то глухо промычал и быстро скрылся, затерявшись в толпе остальных студентов, которые стали быстро возвращаться к своим делам, тем не менее, не переставая прислушиваться и поглядывать в нашу сторону. Тишину словно прорвало, и она вновь стала наполняться голосами и звуком шагов. Никто не смел открыто проявлять любопытство при Лорде, как раз наоборот: каждый старался на время сделаться незаметным, невидимым, только бы случайно не привлечь к себе ледяной взгляд серых глаз.

Жизнь, словно река, на миг вышедшая из берегов, снова вернулась в привычное русло, но вместо облегчения я чувствовал только напряжение, сжимавшееся вокруг груди стальным обручем.

— Я думаю, ты не ждешь от меня благодарности, — хрипло сказал я и, прочистив горло, добавил. — Тебе не следовало вмешиваться или таким образом ты укрепляешь свою репутацию?

— Нет, просто было слишком скучно наблюдать, как он превращает тебя в свиную отбивную, — иронично приподняв бровь, ответил мой спаситель сразу на два вопроса. — А еще я не люблю, когда...

Серые глаза вдруг резко расширились. Зрачок почти полностью затопил собой радужку, покрываясь прозрачным слоем льда. Тонкие ноздри затрепетали, жадно втягивая любимый запах... Поднеся руку к лицу, я провел ею над верхней губой и не смог удержать удивленного выдоха: на пальцах была кровь... Если подумать, то ничего удивительного: этот придурок успел несколько раз хорошенько приложить меня об стену... Черт, надо быстро уносить ноги.

Словно прочитав мои мысли, Валигер сделал стремительный шаг вперед, прижимая меня своим телом к ставшему за последние минуты таким родным месту, забирая пусть хрупкий, но шанс на спасение, а заодно и заслоняя широкими плечами от любопытных взглядов. Наклонившись, тихо сказал:

— Думаю, в качестве благодарности ты можешь предложить мне вот это.

Не отпуская взгляд, он крепко обхватил мое запястье и, поднеся руку к лицу, вобрал два пальца, погружая их в жаркую глубину рта и тщательно вылизывая кожу шершавым языком, почти мурлыча от удовольствия, тонущего в глубине глаз...

Сердце, испугано дернувшись, срывается и падает куда-то вниз: я больше не слышу его ударов. Перед глазами все плывет в фиолетовом тумане, размывая грани реальности... А в следующую секунду в голове как будто взрывается маленькая бомбочка, окрашивая все вокруг в оттенки зеленого, и только глаза напротив полыхают ярко голубым пламенем. Вдох выдох, и мир снова приобретает свои привычные цвета, но уже никогда не будет прежним.

Выпустив пальцы, Валигер отпускает мою руку и медленно проводит языком по губам:

— Давно хотел тебя попробовать и, надо признаться, твоя кровь оказалась даже вкусней, чем я предполагал.

Не успев оценить последствия своего поступка, молниеносным движением выкидываю правую руку вперед, отбрасывая его на противоположную стену. Мне приносит невыразимое удовлетворение видеть, как несмотря на всю свою неуязвимость, черты фарфоровой маски, дрогнув, искажаются гримасой, стирая высокомерно-презрительное выражение с лица.

Обхватив живот, он сгибается пополам. Длинные светло-русые волосы закрывают лицо и только мне видно, как тонкие губы искривляются в жестокой, кривой усмешке. Тридцать отлично отыгранных секунд для зрителей, время, необходимое, чтобы заставить поверить в то, что все по-настоящему. Его боль, на миг заглушившая мою собственную, в отличие от нее фальшивая, чистой воды притворство. На самом деле на ее месте полыхает высоким пламенем холодная ярость, тщетно ища выход, и если бы мы были одни, то я бы в ту же секунду смог почувствовать на себе ее силу. Читаю по бледным губам свой приговор: 'ты заплатишь'.

Отвернувшись, иду прочь, не вглядываясь в ошеломленные и растерянные лица. Все внутри сотрясает от мелкой дрожи и мне кажется, что еще немного и я просто свалюсь на пол кому-нибудь под ноги. А в пустой голове тяжелым эхом звучит угроза-обещание, ударяясь о виски металлическими шариками. Джессика, мне нужно найти Джессику... Остановившись, протягиваю руку в сторону, чтобы опереться, но кисть не слушается, отзываясь резкой болью... Кажется, у меня сломана рука.

— Что ты теперь собираешься делать? — тихо спросила девушка, сидя на краешке кровати и зажав руки между коленями. Длинные ресницы закрывали глаза, отбрасывая на побледневшие щеки темные тени.

— Мне не убежать: они найдут меня где бы я не был, даже на краю света. Это лишь вопрос времени, — я сидел на стуле, укутавшись в плед, и все равно не мог сдержать мелкой холодной дрожи, которая била меня изнутри. Обжигающий душ и три кружки горячего чая — ничто не могло помочь мне согреться. Разбитая рука была аккуратно перебинтована и, после выпитого сильнодействующего обезболивающего, лишь немного побаливала.

— Они или Он? — Джессика подняла лицо, и я увидел в глубине ее глаз боль, ярость и отчаянье. В ответ что-то кольнуло в сердце, как будто в него вогнали маленький тонкий осколок стекла.

— Не имеет значения. Выследив, они уже не оставляют в покое: либо ты присоединяешься к ним, пройдя жестокий ритуал, либо от тебя просто избавляются, но не менее изощренным способом, чем происходит процесс посвящения.

Я сам удивился тому, насколько бесстрастно звучал мой голос. Я с самого начала знал свою судьбу и был готов к ней, но никогда не думал, что близкая смерть будет восприниматься мною так спокойно.

— Но почему? Зачем им уничтожать своих же, даже если ваши убеждения и образ жизни расходятся?! — не выдержав, Джесс резко поднялась и, отвернувшись, быстро подошла к окну, но я успел заметить, как ее глаза наполнились слезами... Слезы и боль. Я не мог знать, но был уверен, что у них одинаковый вкус.

— Потому что это один из главных пунктов Древнего Кодекса, по которому они и строят все свое существование, и которому беспрекословно подчиняются на протяжении многих веков. Это как прочная опора для всего их клана, способ выживания и гарантия существования, — поднявшись, я сделал несколько шагов по направлению к девушке и замер, уставившись немигающим взглядом в половинку луны, проплывающую между серыми облаками. — Так они 'чистят' свои ряды, уничтожая тех, кто каким-либо образом преступает законы Кодекса. Но главная причина — это Сила, которая передается им вместе с кровью: она делает их почти неуязвимыми, давая намного больше, чем кровь простого смертного.

Обернувшись, девушка приблизилась и, положив руки мне на плечи, умоляюще, с безумной надеждой заглянула в глаза:

— Ты не можешь сдаться. Должно быть какое-то решение, какой-то способ избежать этого... Тебе нужно найти своих и вместе вы...

Подняв руку, я приложил пальцы к ее губам, останавливая:

— Таких как я, Других, с самого рождения отдают людям в обычные семьи и родители никогда и не о чем не подозревают, не догадываясь, что усыновили или удочерили не совсем обычного ребенка. И даже сам ребенок, пока не достигает определенного возраста. Выращенный людьми и никогда не знавший вкуса крови, он почти полностью утрачивает все свои инстинкты охотника. Единственное, что его отличает, — это температура тела, скорость реакции, сила и выносливость куда большая, чем свойственна любому смертному. А еще прекрасный слух и зрение, которое иногда позволяет видеть мир в других цветах, как бы под другим углом. Но Наша жизнь никогда не длится долго, потому что рано или поздно приходят те, кто сильнее из-за выпитой ими крови и знают способ, каким Нас можно уничтожить... — отдышавшись, я почти шепотом добавил — Я всегда мечтал найти себе подобного, но это не возможно, Джесс: мы просто НЕ ВИДИМ, НЕ ЧУВСТВУЕМ друг друга и Нас слишком мало... Кто откажется от власти и вечности, которую только Они могут предложить?

Обняв девушку, которую я знал еще с детства и которая была мне ближе, чем кто-либо другой в этом холодном мире, я зарылся лицом в ее густые волосы, так щемящее-знакомо пахнущие зелеными яблоками:

— Но есть один выход, Джесс, я уже раньше говорил тебе о нем, — 'всего один единственный выход, но не для меня'. — Я не уверен в том, что это может сработать, но ведь ты мне поможешь, правда, Джесс? — последние слова я выдохнул едва слышно, но девушка меня услышала. Всхлипнув, она кивнула, прижавшись сильнее и вцепившись в мои плечи дрожащими пальцами... Облегченно вздохнув, я закрыл глаза.

— Мистер Рейнольд, спуститесь наконец с облаков на нашу грешную землю и прочтите следующую цитату, — громко сказал Джейсон Стевард, останавливаясь и приседая на край преподавательского стола, лицом к аудитории. Несмотря на то, что это было сказано строгим голосом, в голубых глазах мужчины поверх тоненьких очков плясали искорки добродушного смеха. Класс на его слова отреагировал легкими смешками.

Несколько раз растеряно моргнув, я опустил голову и, благодаря подсказке соседки, быстро нашел глазами нужное предложение, заключенное в кавычки на потрепанной по краям странице книги. Облизав пересохшие губы, прочитал:

— 'Скользим по лезвию ножа, дрожа от сладости пореза, чтоб навсегда зажглась душа, привыкнув к холоду железа'...

Перед глазами заплясали черные точки, и я не сразу расслышал голос Стеварда:

— Замечательно, — улыбнулся мужчина. — А теперь постарайтесь объяснить, как вы поняли эту фразу.

В помещении воцарилась тишина, которую, казалось, можно было потрогать руками. Отвернувшись к окну, я ответил:

— Человек иногда выбирает более сложную дорогу из всех возможных, часто балансируя на грани, как акробат на тонком тросе, перекидывающий в руках разноцветные мячики. Только взобравшись наверх, рискуя и подвергая себя смертельной опасности, он может почувствовать то удовольствие, что дает высота. Каждый раз таким образом он 'зажигает' свою душу и каждый раз мечтает, что это навсегда. Но стоит лишь спуститься вниз и это чувство уходит, возвращая его в обычную жизнь. Земля отнимает у человека это чувство полета, сияние прожекторов-звезд, которые на короткое время словно становятся ближе...

Замолчав, я перевел вопросительный взгляд на преподавателя.

— Неплохо, мистер Рейнольд. Видимо то, что в последнее время вы на моих лекциях как будто частично отсутствуете, находясь мыслями где-то далеко, нисколько не влияет на вашу мыслительную деятельность, — одобрительно кивнув, Джейсон Стевард повернулся в сторону двери. — А вы, мистер Лорд, — уголки губ преподавателя изогнулись в легкой усмешке, — теперь можете занять свое место, раз уж вы все-таки соизволили явиться на мою лекцию.

Не дожидаясь ответа, Стевард повернулся к студентам:

— А мы продолжаем. Если больше никто ничего не хочет добавить к сказанному, Дайана Стейн, прочтите нам, пожалуйста, следующую цитату.

Я даже не заметил и, что самое странное, НЕ ПОЧУВСТВОВАЛ Его появления. Поэтому, когда прозвучало это имя, я невольно вздрогнул, а больная рука, с которой я специально перед занятиями снял бинт, но которую мне все равно приходилось прятать за длинными рукавами свободного джемпера, заболела сильнее.

Собравшись с духом, я поднял голову и снова вздрогнул: серо-голубые, почти бесцветные глаза смотрели с каким-то непередаваемым выражением, но жесткая складка губ не позволяла обмануться на этот счет. И все равно я не мог понять...

Отлепившись от дверного косяка, на которое он все это время опирался и, не сказав ни слова на язвительный выпад преподавателя в свою сторону, что было на него совершенно не похоже, Валигер молча прошел в конец класса. По полу заскрежетали ножки отодвигаемого стула, и снова наступила тишина.

Немного помедлив, названная Стевардом девушка принялась зачитывать текст, но я ее не слушал. Отвернувшись, я снова перевел взгляд в окно: за тонким стеклом на фоне сгущающихся сумерек медленно кружил снег... Нахмурив лоб, я напряженно вглядывался в пейзаж за окном, пытаясь разгадать... Вдруг какое-то странное чувство кольнуло внутри, и мои глаза пораженно расширились: я ПОНЯЛ, что видел эту же самую картину еще раньше, только на дне серых глаз за толстым слоем колючего льда.

'Навсегда белый свет, белый снег, белый свет, до последнего часа в душе...', — обрывки строк далеким, но отчетливым эхом долетели до моего сознания и, на миг повиснув в воздухе, вспыхнули, оседая на пол белыми, обгоревшими на краях, хлопьями.

Подняв лицо вверх, я вгляделся в ночное небо, с которого продолжал хлопьями падать белый пушистый снег. Снежинки ложились на темные волосы, отяжеляли кончики ресниц и заставляли часто моргать, избегая их попадания в глаза. Кругом все было укрыто белоснежным покрывалом: крыши домов, выглядывающие из-за черных толстых стволов деревьев, дорожки и парковые скамейки. Снег блестел, искрился и переливался в тех местах, куда падал неровный свет редких, одиноких фонарей. На небе не было видно ни одной звездочки, и даже луна спряталась за плотными слоем облаков. Кажется, если бы не снег, окутывающий душу незнакомым покоем, то тьма обязательно поглотила бы и ее, как и все вокруг.

В паре метров от меня, там, где заканчивалась дорожка, и темнота становилась совсем непроглядной, стояла одинокая скамейка, на спинке которой сидела такая же темная как и ночь вокруг фигура. Она гармонично сливалась с ней, была ее частью. Зрение обычного человека не позволило бы мне увидеть то, что я видел сейчас. Но я не был обычным человеком. Я видел. И даже зная, что меня ждет в конце пути, все равно продолжал идти навстречу двум горевшим голубым пламенем глазам. Просто потому, что у меня не было другого выхода.

Пройдя еще пару шагов, я остановился. Поднявшись в полный рост, Валигер спрыгнул, мягко приземлившись на землю. Вместе со снежной пылью вверх поднялись и светлые пряди волос, чтобы, спустя мгновение, рассыпаться по плечам в живописном беспорядке. Длинное черное приталенное пальто подчеркивало стройность его фигуры. В этот момент он был неожиданно и пугающе красив. Нет, прекрасен. Если бы не чересчур бледное лицо и пустые холодные глаза, то его можно было принять за какое-то неземное существо, встретить которое можно только во сне или на страницах книг. Смешно, но когда-то в детстве именно так я и представлял себе эльфа. Почему моя сказка так быстро закончилась?

— Ты все-таки пришел, — на миг мне показалось, что в его голосе прозвучало сожаление, но в следующую секунду он холодно добавил, что-то внимательно разглядывая за моей спиной. — У меня на сегодня еще планы, поэтому давай быстрей закончим с этим.

Вытащив руки из карманов, он бросил к моим ногам небольшой предмет. Наклонившись, я поднял мешочек из темно-красной ткани и, развязав серебряную веревочку, открыл. На ладонь упали два кастета из белого металла, украшенные непонятными письменами и древними узорами. Я не смог сдержать удивленного выдоха.

— Нет, какой ты все-таки забавный! Неужели ты думал, что мы будем драться на мечах? — запрокинув голову, Валигер насмешливо расхохотался. — А может быть на ножах, стилетах или саблях? — он откровенно издевался. От первоначальной холодной рассеянности не осталось и следа. Сейчас он снова превратился в холодного и безжалостного убийцу. — Прости, что разочаровал, но ты на самом деле думаешь, что мне будет достаточно за несколько секунд разрубить тебя на куски? Готов поспорить на что угодно: ты понятия не имеешь об искусстве владения этим оружием. Ну уж нет, мы поиграем в более интересную игру.