Хождение Восвояси: часть первая

[1] Или вылавливать. Или отстреливать. Или заталкивать обратно в параллельные миры, особенно в те, которые принимать обратно мигрантов желанием не горели.

[2] А с некоторых пор и Агафонова.

[3] Или чего-то подозревающие, но от этого не легче.

[4] Предпоследнего — с тех же некоторых пор. Но, поскольку 'предпоследний маг-хранитель' звучало не так впечатляюще, как 'последний', всё с тех же некоторых пор Адалет этим эпитетом к своему титулу пользоваться перестал. И надо ли говорить, что его премудрие Агафоникус Великолепный тут же экспроприировал его для себя.

[5] И удивлялись, когда одного перевода оказывалось недостаточно.

[6] Пять окладов и тринадцатая зарплата, как минимум.

[7] Без особой надежды, что кто-то покусится на нее, просто для компании.

[8] Тут же попытавшийся заползти под диван. И только диван, будучи старым, глухим и подслеповатым, рассеянно что-то мычал себе под подушки и изредка притопывал в такт, сочиняя стихи.

[9] Как гордо назвал ее Агафон, собственноручно занимавшийся ее обустройством перед приездом гостей. Но поскольку руками работать он был не умелец и не любитель, да и времени объезжать базары и лавки в поисках детских товаров у него не было, то решил он прибегнуть к помощи магии. И особо впечатлительным особам, вроде родителей, было лучше не знать, чем — и какими — были предметы обстановки детской комнаты еще за час до их прибытия.

[10] На капустном поле.

[11] Потому что еще одно слово — и он разревелся бы, а реветь в присутствии сестры, или что хуже — один на один с сестрой... Нет. Лучше помолчать и потерпеть. А пореветь можно будет позже.

[12] Может, больше не было поводов для испуга. А может, лишился чувств.

[13] А точнее, его отсутствием.

[14] Альтернативой был полет с невидимых ступенек на невидимую лестничную площадку.

[15] За первое место в списке боролись царица Елена, обожающая всё розовое и пушистое, и бабушка Фрося, старая царица, всегда находящая для внучки что-нибудь красивое, интересное или просто вкусное. Но поскольку перед поездкой к волшебникам Лёлька, играя в ляпки с кузенами в царских покоях, нечаянно пролила чернила на любимый Еленин сарафан, а заодно на ее туфли, сорочку, новый роман Лючинды Карамелли, ковер, покрывало, подушку и перину, то розовую лохматую лягушенцию для... конь-пень-санкции... аморального... ущерба... или как там папа говорит... придется присюрпризить всё-таки жене дяди Васи, решила она.

[16] К такой стене прижаться совсем ее пока не могло заставить ничто.

[17] Как правило, непонятно чем.

[18] К счастью, превратившихся в клубки шерсти.

[19] По крайней мере, она надеялась, что это были чучела.

[20] Она была уже большой и понимала, что наши чародеи назывались 'волшебники', а вражеские — 'колдуны'.

[21] И чаще вытаращенными. А иногда и выпученными. Ее малолетнее царское высочество нередко производила такое воздействие на тех, кто пытался заставить ее делать то, что она не хотела.

[22] Выбирая тем победителя.

[23] Или как там говорила баба Фрося, когда сообщала внучке о возможных последствиях ее очередной шалости.

[24] Хотя против последнего лишения она не возражала. Читать ей и дома на уроках надоело.

[25] Которое избежать, конечно, можно — но позже, как прорек тот же авторитет.

[26] Может, он и рад был бы подбежать, но не позволяли досочки на веревочках и ножках как у скамейки, сходившие здесь за обувь.

[27] Вчера в логове магов он показался ей добрым и симпатичным. Наверное, в темноте не разглядела.

[28] Или невинной оскорбленности?

[29] За десять лет, сказали бы некоторые. Но некоторые наболтают чего угодно.