Тьма моего сердца (Анарен и Наэ)

"А вот послушайте историю правдивую о том, как мужик беса перехитрил, лукавого перелукавил, нечистого с носом оставил!"

— Какая выгода твоему господину от этой сделки? — спросил Энери.

— Ты будешь служить ему.

— То есть, выполнять все его приказы? — уточнил принц, — Делать то, что он прикажет? Так, как он приказал тебе прийти ко мне и уговорить меня?

"... дьявол не в силах принудить к греху..."

Вампир нахмурился.

— Не уговорить, а предложить тебе выбор. Но ты от предложения отказываешься, я правильно понимаю?

Энери состроил разочарованную гримасу.

-Значит, ничего определенного тебе не сказали. Чем я буду заниматься, какого, хм, дьявола я вам понадобился... Ничего ты не знаешь. Предлагаешь кота в мешке.

Вампир фыркнул и соскочил с постели. Обиделся, похоже.

— Отказываешься?

— Я этого не говорил. — Энери полюбовался на вздернутую верхнюю губу, обнажающую роскошный вампирский арсенал, — Погоди, куда ты торопишься. Сядь, посиди. Мне надо подумать, а до утра еще времени достаточно.

Вампир резко повернулся к окну, волосы его плащом взметнулись в воздух. Сестра наверняка захотела бы его порисовать, подумал Энери. Ах, боже-господи, какой профиль! Если он и черт, то не из последних. Какой-нибудь адский князь.

— Думай быстрее.

— Что, боишься петушиного крика?

Вампир не ответил. Интересно, а если заболтать его и дотянуть до рассвета, он развоплотится?

— Итак, — Энери поудобнее откинулся на подушку. Плечо нудно ныло и никак не хотело угомониться, — Ты мне предлагаешь...

— Не я, а Господин.

— Твой господин предлагает...

— Наш Господин!

— Хорошо, хорошо. Какой-то господин...

Вампир зарычал. Низкий горловой рык сделал бы честь снежному коту, а то и медведю.

— ...предлагает мне, — как ни в чем не бывало продолжил принц, — бессмертие, — он выпростал из-под одеяла здоровую руку и загнул мизинец, — Хм, бессмертие. Что еще?

-Тебе мало?

— Это как сказать, — покачал головой Анарен, — Время по-разному можно проводить.

Вампир молчал, набычившись. Глядел исподлобья, сопел. Потешный, ей богу.

— Вассальные клятвы я знаю, — принц завел глаза к потолку, — Я обязуюсь повиноваться моему господину и защищать его, его семью, его дом, его честь, и явиться к нему по первому его зову. Господин обязуется защищать меня, мою семью, мой дом, мою честь, и достойно благодарить меня за мою службу. Да, кстати. Сама присяга звучит немного иначе: "Перед Богом и людьми я клянусь..."

Вампир оборвал его взмахом ладони.

— Мой отец перед людьми ни в чем клясться не обязан!

Отец? Погодите, он ведь что-то уже говорил про отца... "Ты мертв, и принадлежишь моему отцу..."

Так это адский принц! А ведь мне действительно оказана честь, впечатлился Анарен. Князь Тьмы прислал за мной не кого-нибудь — своего сына. Хм, надо повежливее быть, что ли...

— Достаточно его честного слова! — вампир гордо вскинул голову, — Но если ты будешь настаивать, Анарен Лавенг, я думаю, он тебе не откажет.

Анарен сперва не понял, потом просто обалдел:

-Он будет клясться именем Бога?

Снова, как в первый раз, стремительное движение вперед — прямо у глаз Энери распахнулись глаза демона, черные, как пропасть.

— Даже мой отец, — прошипел демон, — даже он не знает имени Бога. Может быть, ты ему подскажешь?

Пауза.

— Ладно. — Энери невольно отдвинулся, вжимаясь в подушку, — Тогда в чем подвох? Подожди... а как же бессмертная душа, покупка, продажа... адские сковородки?

Вампир ослепительно улыбнулся.

-Какой-то принц удивлен, что оказался на адской сковородке, хотя за ним числятся... — под нос Энери сунулась когтистая пятерня, — клятвопреступление, — мизинец согнулся, прижался к ладони, — кровосмешение, — безымянный согнулся, — воровство, прелюбодеяние, непочтение к родителям, — теперь под носом у Энери образовался внушительный кулак с костяшками, острыми как лезвия, — Что еще? О! Измена!

— Воровство-то откуда?

— А кто жену чужую украл? Сейчас и на вторую руку насчитаю!

Энери растерялся. Кажется, впервые за эту ночь. Он верил, что истинная любовь прощает все. Оказывается, любовь — любовью, а на счет набежало...

— Хватит.

— Между прочим, — демон выпрямился и скрестил руки на груди, — Сковородок у нас нет, но я попрошу специально для тебя завести. Личную сковородку Принца-Звезды. Позолоченную. С гербом.

— Я не люблю золото, — буркнул Анарен.

— А сковородка не предназначена радовать глаз неблагодарным мятежным принцам. Она предназначена для поджаривания неблагодарных и мятежных. Без масла, заметь, — демон ухмыльнулся и уставил на Энери острый как шило коготь, — Сала в тебе немного, так что пришкваришься к донышку... если не договоримся.

— Кончай трепаться. Дай подумать.

— Сколько можно думать!

— Сколько потребуется.

— Мало времени! Считаю до ста, если не надумаешь...

— Шшш!

Посмотрим правде в глаза, размышлял Анарен. Я ничего не успеваю. Я не успеваю даже повидаться с моим мальчиком. Проклятье... Дик сказал, ему тринадцать лет. Он тринадцать лет жил на этом свете, а я ничего про него не знал. А как узнал — сразу помер. Словно брел по пустырю, увидел дом родной, побежал к нему — да в ближайшей колдобине свернул себе шею. В паре шагов от крыльца.

Но вассальная клятва о двух концах — господин клянется защищать меня, мою семью, мой дом, мою честь...

Примет ли он вассальную клятву от меня, однажды эту клятву нарушившего? Сдержит ли свою?

Энери взглянул на вампира.

— Достаточно одного его слова, говоришь? Разве он не Отец Лжи?

— Смертные! — вампирьи губы презрительно скривились, — Лживость и трусость — это ваши свойства, смертные. Это вы лживы, а трусость заставляет вас подозревать во лжи всех подряд. Ты даже помыслить не можешь, что это такое — слово Холодного Господина. Оно создает судьбу, и не только твою, человечек. Оно не может быть ложью, ибо случится по сказанному.

Упрек задел, но был справедлив.

Еще помолчали.

Принц сунул правую руку под рубаху, поглаживая бинты. Под слоями ткани чуть слышно зашуршал сложенный вчетверо пергамент.

— Ну, а ты... как тебя, бишь, Полночь... Ты что, посадишь меня на закорки и потащишь? — Анарен усмехнулся, — Во плоти?

— Зачем? Ты отправишься сам. Я только свяжу твою плоть и твою душу.

— Это как?

Адский принц чуть подался вперед:

— Ты согласен?

— Подожди. Как это — сам? Я же болен. Я с кровати не встаю, куда я пойду?

— Встанешь, — пообещал демон, — Можешь не идти, можешь ехать верхом.

— Куда ехать?

— До Полуночного Моря. Там тебя будет ждать ладья.

— Ехать через весь Север? А ты?

— Эээ... у меня здесь еще дела, — демон отступил, мельком глянув на окно, — Время выходит. Решай скорее.

Через Север. К Полуночному Морю. Это значит, через Раделя. Это значит...

— Я согласен.

Вампир встрепенулся. Энери поднял ладонь.

— Согласен. Но при одном условии.

Мгновенный оскал, рычание.

— Анарен Лавенг, может ты лучше откажешься, и я тебя съем?

— Условие такое, — поспешно заявил принц, — Прежде чем отправиться на Север, я хочу повидаться с сыном. Тем более, это по пути.

— Обойдешься! — вампир даже зубами лязгнул.

Анарен сразу потерял интерес к разговору.

— Тогда проваливай, — сказал он, поудобнее устраиваясь на подушке, — Или попробуй сожрать меня, черт тебя дери. Мне ваше предложение не любопытно.

Демон еще несколько мгновений стоял над ним, горбя крылья и тяжело дыша. Пальцы у него то и дело скрючивались. Потом он резко повернулся, чиркнув по тростнику концами крыл, и направился к открытому окну. Принц даже не поглядел в его сторону.

Все, подумал он. Соблазн преодолен. Теперь я — как все. Вперед ногами на сковороду. Клятвопреступление, кровосмешение, воровство, измена, что там еще ... Дочери своей я, кстати, тоже ни разу не видел. Хотя знал, что она родилась. Сарса. Куст с колючками. Надо же было так назвать ребенка... Сколько ей сейчас?

Скрипнула рама — вампир пошире распахнул окно. И вдруг спросил:

— А зачем?

Голос его звучал глухо и как-то растерянно.

— Что — зачем?

— Зачем тебе видеться с сыном?

— Послушай, Полночь... У тебя есть отец. Вот его и спроси — зачем.

Если ты для него сын, а не просто слуга. Иначе и объяснять нечего.

Вампир потоптался у окна, вздохнул. Потом сказал:

— Хорошо. Тебе позволена встреча. Но только одна.

— Годится. — Энери поднял голову, прищурился на вампира. Кивнул: — По рукам.

А сколько времени я проведу с сыном — не твоего ума дело, демоненок.

Вампир не смог сдержать облегченного вздоха.

Он отошел от окна на середину комнаты — и встал на фоне стены, в светлой раме заменяющих шпалеры холстин. Тяжелые крылья приподнялись, блеснув серпами когтей на сгибах, демон выпростал из волос руки и закрыл ладонями лицо, словно собрался плакать. Казалось, демона с ног до головы облили смолой — черные пряди саваном окутали его, и только сомкнутые ладони фосфоресцировали в темноте.

Тянулось время, Анарен смотрел и ждал. Сердце занималось своим делом: стучало, гоняло кровь, Энери чувствовал ее биение в висках. Боль унялась до привычного ноющего фона. Ветер шептал за окном на своем непонятном холодном языке.

И кровь отвечала ему, шепча в жилах. Да, шептала кровь, да, да. По темным руслам вен, в горячем мраке. В ворота сердца, в трепет мышц, в котел из плоти. И снова — в ложе жил, под сводом ребер. Ты слышишь весть? Ты слышишь? Да! Немое эхо. Да! Вода, не кровь. Не кровь, но лед. Снег, берег, иней на песке, морской туман. Вода густа от соли. Не лед, но слезы. Не вода, но кровь. Не кровь, но желчь. Черна как яд, как нефть, как грязь. Да! По ходам, безвидным тропам. Пути червей и змей. Останки жизней. Не грязь, но желчь. Не желчь, но лава. Не лава — кровь. Да! Плещет пламя, подземный жар, огонь, слепящий, лютый. Лоскутья света, пляска саламандр. Дыхание трещин, пар. Не пар — но пена. Не пена — воздух. По мосткам над бездной, в ладони ветра, в небо — без опоры. Не воздух — кровь. Да! Слышишь голос? Да! Ты, кровь, несущая в себе мою личинку? Да! Слепой зародыш мрака? Да! Ты слышишь весть?

Да!

Здесь.

Есть

Смерть.

Сердце споткнулось.

— Нет... — прошептал Энери.

Он едва видел демона — тот почему-то оказался очень близко, так близко, что хотелось сморгнуть, но это было невозможно. Тишина внутри тела оглушала. Сердце остановилось, время остановилось тоже.

Сияющий как луна демон смотрел на Энери, молитвенно сложив руки, из пустых глазниц текли черные слезы и марали скулы мраком, губы его беззвучно двигались. И Энери слышал — не ушами, но сутью своей, потрясенной, замершей на полувздохе душой — как совсем рядом, в нескольких дюймах от его лица, и где-то там, за границами мира, и в нем самом, в немом, не дышащем теле, тысячи голосов произносят тысячи имен, и все эти имена истинны.

Сложенные ладони медленно раздвинулись — между ними черной смолою потянулись какие-то пленки, истончающиеся лохмотья, длинными каплями проливаясь на пол. Во тьме что-то двигалось, скручивалось спиралью, мерцало ледяными просверками, ворочалось невиданным веретеном, наматывая на себя липкие нити. Ладони раскрылись, словно распустился ночной цветок — и на них легло узкое лезвие, ледяное или стеклянное, истекающее дымным ядом и зелеными молниевыми бликами.

Демон осторожно взял новорожденный кинжал в левую руку. Энери увидел, что губы его снова шевелятся, а затем, будто со стороны, долетел голос:

— Ты на самом деле согласен?

— Да, — ответил Энери, но не услышал ни звука.

Подпись кровью? — всплыла мысль из прошлой жизни. А где же пергамент?

Черное стекло проплыло перед глазами и впилось Энери в сердце. Очень быстро — и очень медленно. Энери успел и удивиться, и возмутиться — как же так? — и даже немного испугаться, и подосадовать на собственную доверчивость, и равнодушно махнуть на все рукой, и разозлиться на дурацкое представление. Только заметить не успел, как все произошло. Ладонь демона толкнула его в грудь, загоняя кинжал внутрь целиком, вместе с рукоятью.

Сердце вздрогнуло, переступило с ноги на ногу — и пошло.

По левой стороне груди, где ладонь демона коснулась повязок, вспыхнуло и расплылось пульсирующее нестерпимо жгучее пятно. Энери поперхнулся, ощутив во рту вкус окалины, а потом сухой рвотный кашель сложил его пополам. Кровь горела, разнося кипящий яд по жилам. Энери с хрипом втянул воздух, опрокинулся навзничь, и его выгнуло мостом. Он бы закричал, если бы мог. Пальцы демона стиснули его плечи, колено прижало ноги, не давая скатиться с кровати. Затрещали и разорвались бинты — левая рука вытянулась в судороге.

Это твой срок,

Анарен.

Истины сок

Плавленой

Сталью в твоей груди —

Иди.

Он лежал, весь мокрый от пота, и тело его гудело как печка. В ушах стоял звон, сердце колотилось. Энери, не веря, ощупал грудь. Под пальцами захрустел пергамент. Сбоку висели лохмотья бинтов, рубашка лопнула по шву, однако основная повязка оказалась цела. Дыры в ней не было, но рану мучительно пекло, словно туда насыпали перца.

— Ты воткнул в меня кинжал!

— Анарен Лавенг, Нож Холодного Господина, девятый по счету, — улыбнулся вампир, — Поздравляю.

Нож? Трясущимися руками Энери пошарил под периной, достал припрятанное оружие, рванул ворот, и одним махом вспорол повязку на груди. Из-под лезвия плеснуло черным, по бинтам и рубахе мгновенно расползлось пятно.

— Ты воткнул в меня кинжал, зараза! Где он? Куда он делся?

— Ты сам себя поранил, Анарен. Твоя рана заживает, царапина сейчас тоже зарастет. Позволь, я помогу.

Демон отвел его руку с ножом, другой смахнул прилипшие лохмотья (Анарен почувствовал, как щекотная струйка побежала по животу) нагнулся еще ниже — и раскрытые вампирьи губы мазнули по царапине. Легкий холодок, приятное онемение. Зуд и боль будто стирали влажной тканью.

Энери потерял пару мгновений — настолько остолбенел от неожиданности.

— Пшел вон, упырь поганый!

Со всей силы оттолкнул его — Аххх! — хриплый вдох, вампир неожиданно легко шатнулся назад и вбок, вывалился у Энери из-под рук и грохнулся на колени около кровати, придавленный собственными крыльями. Послышались захлебывающиеся, давящиеся звуки — вампира тошнило как последнего забулдыгу.

Еще пару мгновений Энери таращился на него, ничего не понимая.

— Эй, что это с тобой?

Принц сел, откинул одеяло, спустил ноги на рассыпанный тростник. Потрогал демона за взгорбленное содрогающееся крыло:

— Полночь, эй? Ты чего, а?

— Беееееее! — недвусмысленно отозвался вампир.

Энери фыркнул.

— Что, не в коня корм? Клиент-то ядовитый попался, а, кровосос?

— Про... пасть... — выдохнул тот, едва ворочая языком, — За... был. Я же... знал! Бееее!

Принц покачал головой.

— Эк тебя корчит, голубчика... Может, воды дать?

— Ссссу... меречная... кровь...

— Что?

— Кровь... Тьфу! Тьфу, гадость какая... Кровь... сумеречная.