Вот уже несколько лет я потребляла фантастику тоннами — и потому догадка пришла ко мне в голову сразу же, как только я пришла в себя. Но как следует обдумать пугающую перспективу оказаться в совершенно чужом мире в одном халатике практически на голое тело мне помешали — совсем рядом раздались звуки приближения чего-то живого, снабженного некими металлическими деталями и очень тяжелого. Это тяжелое топало, позвякивало и изредка пофыркивало — и вскоре из тумана выступила громоздкая темная масса, оказавшаяся конем с восседающим на нем всадником.

Надо признаться честно, коней я за всю свою жизнь видела мало — в смысле, живых, а не так, чтобы в телевизоре — и поэтому не могла точно сказать, но кажется, этот конкретный конь был особенным. Ни на одну лошадь из вестернов, исторических или фэнтэзийных фильмов он не походил точно. Громадный, какой-то слишком мохнатый, с длинной гривой и копытами размером с тарелку — при виде его на ум невольно приходило на ум словечко "битюг". Всадник был под стать своему коню — могутный тип с облитыми сверкающей кольчугой плечами шириной метра в полтора и торчащей из-за спины громадной рукоятью явно двуручного меча. Ещё один меч, только немногим короче, висел у него на поясе, у седла были привешены здоровенная полуторалезвийная секира и не меньших размеров арбалет, зловещего вида штуковина из темного дерева и вороненой стали, на которой алмазами поблескивали капельки тумана. В правой руке тип держал копье, а в левой — треугольный красный щит с белым восьмиконечным "мальтийским" крестом, голову прикрывал глухой шлем типа "горшок" со свисающей из-под него кольчужной бармицей.

То, что до сих пор он меня не замечал, я поняла, когда он меня заметил — широкое жало его копья тут же метнулось к моей шее в превосходном косом ударе. Я возмущенно взвизгнула и упала, лезвие прошло выше и с сочным хряском врубилось в дерево сантиметров на двадцать. Он выдернул его — одной рукой и без малейшего напряга, клянусь!!! — и ткнул в беззащитно лежащую меня. Я откатилась. Рыцарь заработал копьем, как швейная машинка иголкой, а я визжала и уворачивалась. В конце концов установилось неустойчивое равновесие: я внизу в готовности увернуться, он вверху в позе Георгия Победоносца, которому сильно не повезло — дракон, понимаешь, попался вертлявый. Я слежу за острием копья — которое, кстати, оказалось не рыцарской пикой — ленц, а чем-то вроде нагинаты, только с прямым обоюдоострым клинком и размером побольше, подстать оч-чень немаленькому рыцарю — он следит за мной.

— Слушайте, сударь, вы всех встреченных дев пытаетесь на кусочки порубить?

— Молчи, семя диаволово! — гнусаво прогудел он из-под шлема. И снова ткнул. Я привычно увернулась, но это занятие уже начало мне надоедать. Проблема в том, что победить вооруженного копьем и закованного в доспехи всадника с голыми руками может только герой дешевого романа вроде Конана-Варвара или Ричарда Блейда. Или — настоящий Мастер. Я, к сожалению, не являлась ни тем, ни другим, по счастью, и он тоже был явно не из первых по части мастерства. Школа боя из серии "сила есть — всего прочего не надо". А и правда — на черта ещё и ум при такой мускулатуре? А вот если бы ещё чуть-чуть скорости... Он бы меня первым же ударом достал бы. Оставалось только заговаривать зубы и надеяться, что та сила, которая вытащила меня сюда, не позволит угробить столь ценный трофей так быстро. О том, что это может быть банальный отсев, и судьба отфильтрованных никого не колышет, я старалась не думать.

— Милорд, ваше поведение просто неприлично! Я, благородная дочь благородных предков, горю в пожаре, убегаю от разбойников, тону в болоте, подвергаюсь немыслимым опасностям! И вот, когда я уже надеялась обрести прибежище от урагана бед в гавани вашего благородства! Вы, рыцарь без страха и упрека, паладин света, зерцало доблести! Вы!

Все это время я каталась по земле, извиваясь и уворачиваясь от чертовой железки, которой доблестный сэр старательно пытался меня проткнуть.

— Ты. Не. Обманешь. Меня. Ведьма! — от такой энергичной работы копьем он запыхался, но до усталости было ещё очень далеко. Я же столько не проживу!

— Ваши намеки на состояние моей внешности рекомендуют вас как мужлана и хама! В конце концов, сударь, обзывать даму уродиной противоречит рыцарскому кодексу! И посмотрела бы я на вас после всех тех испытаний, которые выпали на мою горькую долю! О, моя жестокосердная судьба, что обрекла благородную деву на участь, что горше...

В свое время мне довелось отыгрывать "деву в беде" — обычный образ из средневековых рыцарских романов — на игре по "Королю Артуру" достопочтенного Мэллори. Игрушка вышла так себе, но в процессе подготовки пришлось почитать литературу — и теперь подобную байду я могла гнать часами. Главное — настроиться, не потерять дыхание... И следить за копьем, которым впавший в азарт рыцарь действовал уже обеими руками.

Вот жало в очередной раз пошло вниз — а меня внезапно швырнуло вперед и вверх. Рывок всем телом, но без помощи рук, которые, вцепившись в древко копья, обрушили на него весь мой вес — и не успевший выпустить оружие рыцарь проваливается в удар, давая мне возможность перекатиться, вскочить и изо всех сил рвануть по тропинке.

Эта совершенно неожиданная прыть, проявленная моим телом без малейшего участия разума, меня добила. Истерика прорывалась наружу слезами и диким хохотом. Бухающий копытами за спиной рыцарь наверняка счел его бесспорным доказательством принадлежности меня к демоническим силам. В таком порядке — впереди, с диким хохотом, я в грязи поверх неглиже, позади чертов металлист на своем тяжеловозе и с копьем в руках — мы пролетели по тропинке и вылетели на болото.

Туман здесь по-прежнему стоял густейший, видимость ограничивалась полудюжиной метров, и рыцарь просто не успел заметить доску, когда впилился в неё на всем ходу. Короткий матерный вопль, удар и лязгающий грохот, с которым этот бронепоезд рухнул на землю, усладили мой слух почище, чем все концерты всех сладких поп-мальчиков за всю историю нашей эстрады! Но полюбоваться этим, бесспорно, дивным зрелищем я не успела — поскольку рыцарский конь продолжил дело своего хозяина, и на этой тропинке нам двоим было не разойтись!

Короткий полет, и трясина чавкнула, принимая в себя шестьдесят три килограмма, необыкновенно удачно распределенных по ста восьмидесяти двум сантиметрам моего роста — если бы рост у меня был чуть поменьше, то гаплык пришел бы сразу. А так... Так у меня было ещё минут десять, которые я решила посвятить воплям. Авось "потомственная ворожея Василиса Микулишна" выйдет проверить, откуда у неё в хозяйстве взялась лишняя лошадь — и авось у неё сегодня человеколюбивое настроение. Других путей к спасению поблизости видно не было.

Минут через семь — восемь — меня засосало уже по шею — на тропинке появилась ведьма. Классическая такая баба-яга из старой советской киносказки со всеми свойственными этому сказочному персонажу особенностями — хромая, горбатая, с лицом, от одного вида которого молоко скисало само, не дожидаясь соответствующего заклинания, и взглядом, способным резать стекло. И на плече — здоровенный черный котяра.

— Та-ак. Красна девица, значит? — пробормотала себе под нос Василиса Микулишна, совершенно не реагируя на мои "спасите — помогите". — А где же добрый молодец тогда? И с чего бы это ему в голову взбрело с собой кого ни попадя на дело брать?

Я забулькала пузырями, пытаясь силами одной гримасы и десяти пальцев объяснить ведьме, что гораздо проще мне будет отвечать не здесь, а на берегу. И желательно — после баньки и ужина. То, что на ужин могут подать хорошо прожаренную меня в кисло-сладком соусе с апельсинами, в данном случае к делу не относилось. Хотя, кажется, в сказках баба-яга жарила добрых молодцев только накормленными — должно быть, скармливая им что-то особенное для улучшения вкуса. Проблемы надо решать по мере их возникновения. Бабка пригляделась, почесала одну бородавку... вторую... кота за ухом... и трижды коротко свистнула. Из глубины болота тут же послышался глухой звук, похожий на то, как если бы кто-то ухал в огромнейшей пустой бочке.

— Поддай-ка, голубчик, этой вот снизу покрепче. А то, глядишь, рюматизьм к старости похуже моего замучает.

В ответ в бочке то ли эхнули, то ли хмыкнули — и я внезапно почувствовала могучий удар, нанесенный по, как это изысканно выразился один писатель, нижним щекам. От этого удара я вылетела из болота как пробка — только чуть пониже Гагарина, но уж точно повыше черепов на столбах. Метров так на пять. В верхней точке траектории свободный полет прекратился, меня подхватило и мягко приземлило на тропинку прямиком перед замечательной бабулей.

— Ну, красна девица, ты тут дело пытаешь, али от дела лытаешь?

— Я-то? Я вообще мимо проходила! Слушайте, бабушка, а вам добрый молодец случайно ни за чем не нужен? А то тут поблизости есть один, и чегой-то мне сдается, что он тут по вашу душу объявился. Все про ведьм кричал, семенем диаволовым обзывался...

Бабушка тут же оживилась, причем выражение её лица мне очень не понравилось. Как-то она эдак цыкнула зубом, ковырнула между клыками длинным желтым ногтем... Сразу же вспомнилось хрестоматийное "покатаюся — поваляюся на косточках богатырских, Иванушкиного мясца покушавши" и милые особенности бабушкиной диеты — состоящей исключительно из дураков и царевичей. Нет, конечно, к этому "крестоносцу" я горячей и пылкой любви не питала — но ведь он-то рано или поздно кончится! И кого тогда подадут под соусом из авокадо?

— Так, говоришь, добрый молодец? Ну, тады пошли. Я, значица, ворожея местная, Василиса Микулишна. А тебя как звать-величать?

— Друзья Тиной звали, — вообще-то чаще меня дразнили по-другому. Но после того, как я потемнела, начала качаться и записалась в эльфы, обзывалки вроде "Тинка свинка рыжая кретинка" сошли на нет вместе с обзывателями. Сначала я подумала о всех этих фэнтэзийных фокусах с именами, потом вспомнила о прозвище... И только после того, как старуха захохотала гиеной, да так, что вынуждена была ухватится за столб, чтобы не плюхнуться в болото, до меня дошел весь комизм моего заявления. А потом ведьма сообщила, что одна Тина у неё уже есть, так что меня она будет звать Алёнушкой. Я только плечами пожала — да хоть горшком! Главное — чтобы в печь не ставили.

Рыцарь валялся там же где упал. В лежачем виде его можно было разглядеть поподробнее — но до того, как ведьма стянула с него шлем, разглядеть удалось немного. Два метра в высоту, полтора в плечах, кольчуга усилена несколькими рядами насеченных серебром пластин на груди и ремнем, похожим на пояс какого-то чемпиона по боксу или боям без правил — широким, окованным такими же пластинами (только поуже и вертикально расположенными) и с пряжкой размером с добрую тарелку. В кольцо на поясе просунут длинный прямой меч готического типа, за спину на широком длинном ремне закинуты ножны с двуручником также западноевропейского типа — судя по прямым и наклоненным к клинку усам гарды этот меч относился к шотландским клейморам. На ногах — высокие ботфорты, усиленные металлом, и стальные набедренники, на правой руке — наруч стальной, на левой — кожаный в медных бляшках.

Под шлемом укрывалось лицо — и лицо это меня поразило до глубин души.

— Это сколько ж ему было-то?

— Почему "было"? Есть и будет есть. Вишь, дышит. А ты разве никогда амулетчиков перекачаных не видела?

Перекачанных я видела — было у нас в зале несколько таких, как в анекдоте: "Ничего, что у меня почки больные, печенка сдохла и не стоит — зато я большой!". Но, во-первых, этому вот... Ему было никак не больше четырнадцати — по крайней мере, бритва ему пока не требовалась вообще! А во-вторых... при чем здесь амулеты? Или "амулетчик" от чего другого произошло? Не знаю, как ей это удалось, но выражение моего лица бабка увидела через все слои грязи — хотя, возможно, я просто была не такой грязной, как мне казалось.

— И-и, милая, и в какой же это глуши ты жила, если об амулетах ничего не слыхивала? Есть така штука, колдунами заморскими для орденских школ Святых Земель придуманная, воинскими амулетами называется. Надевает новик такой вот амулет и начинает бегать или там тяжести поднимать, или ещё чего делать — и мускулы у него аки на дрожжах растут. Только вот применять этот амулет надо не один, а вместе с другими, да хорошим магом изготовленный, и никак не сам-один, а под надзором строгим. А вот этот вот... вишь, как его расперло-то? Знать, амулет купил с-под полы, да не орденский, а самопал сливонский либо ещё похуже что. И в занятиях меры не знал, без присмотра тяжести поднимал либо ещё чем утруждался — на оружии-то такого мяса не накачаешь, не-ет, тут чегой-то потяжелей нужно...

Не прекращая рассказа, старуха быстро и очень ловко высвобождала "рыцаренка" из его доспехов. Создавалось впечатление, что с царевичами, бронированными, как раки, и заморскими лобстерами-королевичами она имеет дело как бы не чаще, чем с бездоспешными дураками.

Кроме меча, у "крестоносца" имелись при себе ещё короткий широкий нож, напоминающий по форме клык, и два кинжала — длинный узкий клинок с овальной гардой и диском с изображенным с обеих сторон тем же "мальтийским" крестом в навершии рукояти, и граненый стилет, наверняка являвшийся печально известным "мизерикордом", кинжалом милосердия. Из другого имущества — три кошеля: один с дюжиной серебряных монет и каким-то золотым ломом, похожим на золотую цепь толщиной с палец, разорванную на отдельные звенья, смятые и сплющенные в процессе разрывания, второй с медью, а третий, открыто — в отличие от первых двух — привешенный к поясу, содержал вырезанную из кости какого-то мастодонта или мамонта ложку размером с хороший уполовничек и местную зажигалку, громоздкое, с кулак размером, сооружение, созданное, по уверению бабки, творческим гением "подземных карлов". Под шлемом обнаружилось некое подобие танкистского шлема, обшитое понизу кольчужной бармицей, под доспех были надеты подбитая ватой с конским волосом и многократно простеганная суровой нитью и проволокой куртка с пластинчатыми металлическими "погонами", полотняная рубаха и темно-синие штаны из джинсовой ткани — оказавшейся, по словам ведьмы, сливонской подделкой настоящей джевезской парусины.

Похоже, неведомая мне страна Сливония прославилась здесь в первую очередь подделками — и амулеты там изготовляют самопальные, и джинсу варят насквозь поддельную...

Полностью раздев "добра молодца", старуха внимательно его оглядела, цыкнула зубом, чего-то пробормотала себе под нос и сложила из пальцев какую-то сложную фигню, как будто собираясь прищелкнуть пальцами совсем особенно заковыристым образом.

— Василиса Микулишна, а что с ним дальше-то делать?

Ведьма отвлеклась, оглядела меня неласково. Не знаю, видна ли была под засохшей у меня на лице грязюкой гримаса из серии "блондинка-дурочка", но я очень старалась, чтобы она её увидела. Поскольку насчет того, что она не заметила исчезновения ножа, у меня были великие сомнения — а уж какая из неё колдунья, мне и вовсе проверять не хотелось. Как-то не грела мысль играть в иаи-до с ножиком длиной в восемь сантиметров и против настоящей сказочной бабы-яги.