Снежная палитра

— Что-то случилось, дорогой? — Кьяра уже заготовила вежливую улыбку.

Идеальная спутница.

— Все хорошо, — заверил ее Ник.

— Тогда отметим это шампанским, — стрельнула она глазами в сторону.

От ироничного указания на его прямые обязанности, о которых Ник забыл, он вспылил:

— Мы еще даже не ознакомились с экспозицией. Что праздновать собралась?

— Мне кажется, или у тебя действительно сломалось чувство юмора? — посмотрела Кьяра удивленно.

Ник тут же растянул губы в улыбке, подошел к столам и взял два бокала.

— День был тяжелый, — признал он.

Пригубил и заранее приготовился к горечи игристого вина. Оказалось, угощали настоящим шампанским. Ник был заинтригован и снова пожалел, что ничего не знает о художнике. Далеко не на каждом приеме гостей балуют изысканным напитком из Франции. Ник засмотрелся на искрящиеся спирали пузырьков. Очнулся, когда Кьяра забрала у него полупустой бокал и поставила на поднос проходящего официанта.

— Пойдем познакомимся с художницей, — весело взяла она его под руку.

— Какой художницей? — Ник рассеянно огляделся.

— Да той, что устроила этот взрыв цветов, — женщина махнула на яркие полотна.

Ник проследил за ее взглядом и столкнулся со знакомым уже сиянием ума и доброты в глазах. Художницей оказалась давешняя незнакомка.

Ну что за день такой? Ему, видимо, придется смириться, что сегодня весь мир объединился, чтобы в каждой ситуации выставлять его в дурацком свете!

— Что ж, пойдем, — подобрался Ник.

Значит, Юка Томото — очаровательная молодая женщина.

Художница была одета в платье цвета утреннего неба. Белая кружевная отделка вызвала в памяти круговерть снежинок, что плясали вокруг нее. "Кажется, у них взаимная любовь" — усмехнулся Ник.

— Она милая, — шепнула Кьяра, — и чем-то похожа на свои картины.

Ник с трудом отвел взгляд от незнакомки в воздушном наряде. За ее спиной, на бежевой стене, в рамках полотен, плескались сочные краски: малиновая, синяя, оранжевая, лазурная, лимонная... Ежевика, клюква, аромат земляники, солнечная поляна... Взрыв цветов врывался в тело, обдавая дикой энергией, обжигал мышцы и заставлял кипеть смутные желания. Ноги сами понесли навстречу.

— Добрый вечер, — эхом повторил Ник вслед за своей спутницей: яркие картины отвлекали не на шутку, он не заметил, как они подошли к хозяйке выставки.

— Простите, мы пока не успели познакомиться с вашим творчеством, — опередила его объяснения всегда тактичная Кьяра, — но обязательно расскажем позже, насколько нам понравилось.

Ник неловко — черт возьми, в который раз за сегодня! — улыбнулся. А затем добавил обаяния. Привычки врастают в натуру, в нужный момент заменяя ее, вот и сейчас спасли от фиаско:

— Приятно познакомиться, мисс Томото. — Он проникновенно глянул в раскосые глаза, манившие раскрытием главного секрета жизни, склонился к ее руке и прикоснулся губами к дрогнувшей ладони.

"Отогрелась", — пронеслось в голове.

— Ваша цветовая палитра вдохновляет на подвиги, — молол сам по себе язык.

"Я виноват, но исправлюсь" — сказали его пальцы, отпуская ладонь.

— Меня зовут Николас Верфолен, агентство "АртКоллекшнз", — он протянул визитку, и, наконец, собрал себя воедино. Представил свою спутницу: — Кьяра Мотреску.

— Добро пожаловать, господа, — завершила обмен приветствиями Юка. — Надеюсь, вы проведете хороший вечер.

— Даже не сомневаемся в этом, — заверил Ник, и они отошли от художницы.

Кьяра, как обычно, ушла в серьезный отрыв по скорости знакомства с вернисажем. "Профессионалы на выставках похожи на любопытных черепах", — смеялась она.

Ник поначалу не читал подписи к картинам. Но полотна неожиданно вызвали в нем такой интерес, что захотелось узнать, какими словами о том, что он чувствовал, написала сама Юка Томото. Наплыв эмоций удивил его самого. Изредка глаз улавливал грациозные движения женщины в малахитовом наряде или вдруг следовал за порханием худенькой фигурки в голубом платье. Но вот ноги подносили его к очередному цветению красок на стенах, и реальность забывалась.

Одна картина что-то зацепила глубоко внутри, и после осмотра всей выставки, Ник вернулся полюбоваться ею снова

"Первый снег". На полотне женщина в вечернем платье, сотканном из всех оттенков красного, прожигала босыми ступнями окрашенный ночными чернилами снег. Рядом лежали припорошенные туфельки. Плечи и волосы отблескивали снежинками. На заднем плане ярким пятном угадывались этажи загородного дома. Короткие светлые завитушки и серые глаза ничем не напоминали создательницу картины, но Нику виделись ее черты за маской прелестной блондинки. Счастливая влюбленная улыбка застывшей дивы была устремлена к тому, кто имел счастье запечатлеть этот момент. Сердце Ника снова откликнулось на ее чувства.

По затылку прогулялся ветерок, одарил мужчину слабым запахом свежих роз.

— Сегодняшний снегопад меня порадовал значительно меньше созданного вашим мастерством, — Ник повернулся навстречу цветочному аромату и разглядывал реакцию художницы на комплимент.

— Снег радует, когда он желанен.

Многозначительность, наверное, почудилась Нику, но ему и без намеков следовало извиниться.

— Мне неловко за свое поведение сегодня днем, — Ник опустил глаза. — Простите мою несдержанность.

— Не смогла придумать, как вернуть вашу вещь, чтобы не помешать разговору, — мягко произнесла Юка и робко улыбнулась. — Извините меня и вы.

Ник мог бы уже составить коллекцию из ее улыбок, собранных за один только день. И каждая из них заставляет его вибрировать. Невероятная женщина! Она его заинтриговала.

— Вам не за что извиняться, и я бы хотел помочь вам забыть нашу первую встречу. И заменить ее более приятными воспоминаниями, — в одну секунду заливался он соловьем, а в следующую сам верил в то, что говорит. — Теперь уж вам не скрыться в безвестности. С меня чашка кофе. Или горячего шоколада, если вы предпочитаете. И, пожалуйста, не отказывайте, — мужчина проникновенно глянул на нее.

— Сожалею, мистер Верфолен, — Юка даже не подсматривала его имя на визитке, что порадовало Ника.

— Две чашки! — сострил мужчина: отказа он не примет.

— Организаторы предложили провести сегодня ноктюрн-экспозицию, так что я еще долго не смогу покинуть приглашенных и посетителей.

На лице женщины мелькнуло сожаление. Ник собрался что-нибудь возразить, но заставил себя сдержаться. У него уже есть несколько вариантов, как продолжить знакомство. Не стоит пугать творческую натуру напором.

Ник проводил Кьяру и отказался остаться у нее.

— Она тебе понравилась, — рассекретила его любовница.

Он не стал уточнять, о ком идет речь. И все отрицать — глупо, однако в том, что интерес его настолько очевиден, было что-то неприятное, как если бы его застали без штанов.

"В самом деле, что в ней особенного?" — думал Ник в такси. — Обычная сдержанная азиатка, — отвечал самому себе, пока переодевался в домашние брюки и свитер. — Только картины совсем на нее не похожи!"

Он устроился перед фальшивым камином, который уже давно ленился включать. Ник не отказался бы настроиться на ее мысли и узнать, как получилось, что сцены жизни, в общем-то, банальные женские штучки, интересы и реакции, оказались настолько напоенными тайной, так сильно его зацепили? Как скромная азиатка смогла совместить мистические сюжеты с реалистичностью исполнения классической школы? Где она нашла ключ к его, Ника, чувствам и воображению? Он невероятно критичен к современной живописи.

Юка Томото не была обычным художником — тут Ник был единодушен с Кьярой, хотя та воспринимала искусство на уровне эмоций, а он — в силу профессионального подхода — больше разумом. Сегодня вечером пронзительная красота обычных вещей пробилась через знания и к его сердцу. И какой же солнечной улыбкой их одарила хозяйка выставки, когда они выразили свое восхищение!

Сначала Ник был полон решимости вернуться к закрытию ночной экспозиции, чтобы броситься в удовольствие общения с понравившейся женщиной. Сейчас он разомлел, и щемящее чувство в груди требовало выпустить его немедленно. В кабинете, из декоративного сундука Ник достал коробку с карандашами...

* * *

— Этот напыщенный осел даже не удосужился разобраться с документами, — прорычал Ник, — он не сказал нам, что полотно реставрировалось.

— Документов не нашел, — деловито предположила Сильвия.

— Да плевать! — взорвался Ник. — Упаси меня, судьба, от убогих разумом!

Сейчас он собрал обоих помощников, и вместе они проводили первичную экспертизу.

Брайан Синклер прислал "Вознесение" с курьером, ограничил их тремя часами и напомнил, что ждет отчета.

Инфракрасной лампой обойтись не удалось: оригинальный слой был кем-то записан на три четверти. Благодаря ультрафиолету эксперты "АртКоллекшнз" смогли оценить тонкость работы реставратора, который заменил лишь фон античными темами, а в остальном аккуратно вплел имитацию мастерства одного художника в творение другого. Один из них был учеником другого, и "Вознесение мадонны" — его первое полотно, под которым он поставил собственную подпись. Его работы от произведений учителя отличались не столько меньшим талантом, сколько меньшей популярностью, потому что не довелось работать при французском дворе, как Бурдону. И как результат, больше трех веков спустя несколько десятков, а то и сотен тысяч долларов при продаже воздвигали между ними барьер, которого не было при жизни обоих мастеров.

Найджес, по обыкновению, расцвел, когда ему бросили кость. Он обещал сообщать обо всех подвижках незамедлительно и отключился.

Ник повесил трубку и глубоко вдохнул, переводя дух. Утро захватило его в тиски обязанностей и обязательств так крепко, что вчерашний вернисаж казался едва ли не сном. Интерес к художнице не то чтобы пропал, но подтаял, как давешний снег. Напоминанием на кофейном столике в его квартире остался лишь листок, где на фоне цветущей весны темнели волосы и загадочные раскосые глаза, от чьего сияния он не смог избавиться, пока не заснул.

* * *

Ник взглянул на часы и посчитал безнадежной затеей нагонять упущенный обед. Лучше через пару часов сводить Юку Томото в кофейню. На ужин она вряд ли согласится, а данные обещания Ник привык выполнять.

Дырявые кучки снега, которые он видел с утра, уже бесследно высохли. Лексус Ника вырулил с Орендж стрит и направился к Бруклинскому мосту. Офисные работники еще досиживали рабочий день, и Нику удалось без задержек добраться до Центральной галереи.

Когда он снова оказался в водовороте ярких красок, которые поразили вчера так, что долго не мог заснуть, Ника поглотило спокойствие. Ощущение было такое, будто вернулся туда, где нужно быть, и где ему самое место.

Совершенно незнакомые переживания.

Ник пребывал в растерянности и теперь сомневался, обрадуется ли ему художница: все же начали они прохладно, если не сказать морозно.

Он увидел ее почти сразу, и наваждение вернулось. Голову будто отключили.

Сегодня художница была одета под стать эклектичной палитре полотен, что оживляли скучные бежевые стены. Вокруг ее творений то гуляли, то замирали студенты школ изобразительных искусств. Яркие пятна на полотне серости жизни.

Полная жизни и цвета, Юка улыбнулась Нику. Посмотрела как-то особенно. Или показалось? Бросился в разговор: приветствия и любезности, и неловкость ушла:

— Хотел бы пригласить вас в кофейню. Тут недалеко. Вы же скоро закрываете?

Надо бы замедлить скороговорку. "Да что ж такое с ним?!"

— Через час, — облила спокойствием Юка.

Ник сверился с циферблатом. Посмотрел на изящные запястья художницы, на которых не было часов. Зачем, собственно, ей знать о времени. Это время должно знать о той, что воцаряет весь мир на кончик кисти!

— Отлично! — обрадовался Ник. — Я тогда погуляю немного. С удовольствием еще на ваши картины полюбусь.

Улыбка Юки окрасилась смущением. 'От похвалы или из-за приглашения?'

— Только я буду не одна, — сказала художница.

Не угадал.

Ник растянул губы в подобие понимающей улыбки, часто закивал, чтобы спрятать неловкость и разочарование. Кажется, он уже начал на что-то рассчитывать. Балбес!

Усилием воли заставил себя выйти из ступора:

— Так даже лучше, — провозгласил он весело и задорно подмигнул, — нам не позволят скатиться в скучные профессиональные разговоры.

— Это уж точно, — согласилась Юка, чему-то светло улыбаясь, — заскучать точно не выйдет.

Очередную остроту, что Ник приготовился озвучить, бесцеремонно прервали.

— Вот, привела. К закрытию, — раздался недовольный женский голос за его спиной. — Все, как просили. Но лучше предупреждать заранее, чтобы я не носилась, как оголтелая, и могла спокойно собрать Миву.

Ник обернулся и натолкнулся на хмурый взгляд немолодой женщины в серых джинсах и желтом свитере. Жуткий цветовой диссонанс!

Она держала за руку щупленькую девочку лет пяти, которая не сводила сощуренных глаз с художницы, и потихоньку пыталась высвободиться от опеки. Слегка растрепанные черные волосы и хитрая гримаска пришлись Нику по нраву. А повышенное внимание ребенка к Юке и вовсе подкупило его.

"Понимаю тебя, малышка, тоже на нее засматриваюсь", — про себя усмехнулся он.

— Я не за забеги скоростные получаю деньги, — продолжила жаловаться женщина.

Она тяжело дышала, точно и вправду совершила марш-бросок, обошла Ника и тоже уставилась на художницу.

Девочка, наконец, сумела выдернуть руку из захвата и подбежала к Юке. С размаху обняла ее.

"Дочка? Ну конечно!" — осенило Ника, и облегчение расцветило реальность.

Пока шли в кофейню, Мива рассказала матери, как в зоопарке смотрела на обезьян и больших жирафов, как умудрилась погладить кенгуренка и похвастала, что на обед съела всю картошку, которую ей положила няня.

-А ты тоже умеешь рисовать? — спросила девочка у Ника, как только они устроились за столиком.

— Немного.

— Значит, и ты художник? — заключила малышка.

— Совсем чуть-чуть, — ответил Ник, посмотрел на Юку и вдруг подмигнул ей. — Вот и воздержались от разговоров о живописи.

Художница легко поддержала его настрой, улыбнулась, и у него потеплело на душе. Так же хорошо и спокойно ему было когда-то давно рядом с родными. Забытая семья...

— Что будешь пить? — Перехватил он у любопытной малышки инициативу расспросов.

— Какао, конечно, — ответила непререкаемым тоном Мива.

В ее тоне ему почудилось раздражение, и весь вид ребенка говорил о том, что он задал глупейший вопрос. Действительно, что он знал о жизни детей? Своих племянников он даже ни разу не видел.

— Верно, — усмехнулся Ник, приняв правила игры. — Я совсем забыл, что малыши обожают шоколад.

Угадал по несогласному движению лохматой головки, что снова сказал не то, и поспешил исправиться, и напомадить улыбку очарованием:

— И большие тоже, как и маленькие, его обожают, конечно же, — добавил поспешно.

Мива сдвинула брови и неуверенно кивнула.

Его шарм не подействовал на привередливую красотку, понял Ник.