Пари с последствиями

Так же, как и я, они не замужем, и их это также не смущает. В последние десятилетия общество научилось куда свободнее относиться к старым девам, и девушки нынче не убиваются, что не сумели выйти замуж до двадцати лет.

— С каждой новой книгой моральные принципы Киары падают всё ниже и ниже, как глубина выреза на её платье. Боюсь, ей очень недалеко до презренных женщин.

— Да, — с притворным сочувствием закивала Делма. — Вы вовремя решили с ней покончить. Следующая книга бы просто не окупилась.

— Как ваша 'Ламбада в чужом мире'? — я постаралась скрыть злорадство в голосе, но получилось не очень удачно.

— Мы изначально знали, что этот роман выйдет неважным, и он всего лишь ступенька к вершине мастерства, — улыбка Делмы медленно превращалась в оскал.

Мимо проходил официант, разносящий коктейли. Я схватила рюмку с оранжевой жидкостью, в которой плавали ягоды. Обожаю такие напитки!

— Судя по содержанию, эта ступенька внизу лестницы.

— Ведь не все же спят с издателем! — наигранно воскликнула Ратнэйт и тут же спохватилась: — Простите за нечаянную грубость, я не должна была произносить этого вслух.

— Мы с Риманном вовсе не...

— Приличные дамы не обсуждают это, — отрезала Делма, достала веер и с видом оскорблённой невинности принялась обмахивать лицо. — Извините нас, нам нужно поприветствовать госпожу Моррайан.

— В каком же это месте вы приличные? — проворчала им в спины и залпом осушила рюмку.

Этим горгульям ещё ни разу не удалось испортить мне настроение, вот и сейчас не получилось. Они приходят позубоскалить на мои чтения, я в ответ иду к ним — это даже весело и очень познавательно. На книжном рынке Порт-Марио в жанре фэнтези лишь мы втроём предоставляем читателям более-менее качественные романы. В них выдумка тесно переплетается с любовной линией, из-за чего наши книги имеют такой огромный успех у женщин.

— Ох, зачем же ты так сразу? — схватился за голову подошедший Риманн. — Киара звезда фэнтези. Мы ещё должны были всё продумать. Может, выпустили бы серию коротких рассказов в 'Марио-пост'. Ведь нету у тебя ничего в задумках! Я знаком с тобой не первый год, Лиа, и способен заметить искры вдохновения в глазах. А сейчас их нет. Так ответь мне, почему я не должен думать, что как писателя ты себя взяла и похоронила?

— Рим, ты тут единственный человек, который на все сто процентов должен верить в меня! Тем более, когда я сама в себя верю.

— Шесть месяцев, Лиадэйн, и ни днём больше.

...К сожалению, далеко не все мои мысли удачные. И если бы я только знала, что отказ от Киары будет самой неудачной из них...

1 ГЛАВА.

ВЫЗОВ БРОШЕН. СТАВКИ СДЕЛАНЫ.

Моё утро началось вечером. Спальня тонула в приятном сумраке задёрнутых штор и тишине, нарушаемой лишь непонятным трепыханием. Оно-то меня и разбудило. Щёлкнула пальцами — вспыхнувшая искра устремилась к светильнику. Глаза тут же резанул приглушённый свет, которому не удалось скрыть царивший здесь беспорядок. Вчерашнее платье валялось прямо посреди комнаты, а с ним бутылка неизвестного пойла. Красная жидкость неровным пятном украшала мой дорогой ковёр. Я что, утащила её с фуршета?

Снова раздалось трепыхание. Взгляд незамедлительно переместился на туалетный столик, и загадка вечера номер один была решена — в стеклянной банке билась фиолетовая сверкающая фея. Очень злая, между прочим. Если я ещё могла понять, зачем утащила бутылку, то на что мне сдалось это дитя природы?

Память тут же услужливо подсказала, что я использовала её в качестве светляка по пути домой. Нда-с. Ну конечно, как будто ловить эту мелкую гораздо легче, чем пустить навигационный сгусток! Припоминаю, что таким образом я пыталась на себе ощутить, как находят дорогу домой в Зеркальном мире.

Надо бы выпустить фею до того, как её увидит Алаис.

Из комнат снизу доносились звуки фортепиано, щедро приправленные магией. Божественная мелодия, если, конечно, у вас не трещит голова после вчерашних чтений с коктейлями, плавно переросших в светскую попойку, как только ратушу покинули госпожа Моррайан с бабушкой мужа и дочери Князя.

Захотелось накинуть на голову одеяло и забыться на пару дней, но вряд ли снова выйдет заснуть с такой-то головной болью.

Накинув халат, босиком спустилась вниз, прочно держась за мраморные перила. Холл моего дома был выдержан в старо-эльфийском стиле — окна от пола до потолка, много света и пространства, хрусталь, дерево лёгких пород и бледно-зелёная драпировка мебели с растительным орнаментом. Стены украшали многочисленные картины с изображениями всевозможных букетов роз. Коллекция матери, от которой я не избавилась только потому, что Алаис не дал. Большая часть этих картин была бездарна, и каждый раз во время моих приёмов, гости считают нужным высказать это вслух.

У раскрытых настежь окон, в которых колыхалась легчайшая тюль, стояло насыщенно-зелёное фортепиано. По его клавишам, словно феи, порхали пальцы моего младшего брата — Алаиса. Стройный юноша с не по моде длинными чёрными волосами, забранными в гладко причёсанный хвост, упоительно наигрывал известную мелодию из цикла 'Вечер, Леди и Песня'. Ему стукнуло девятнадцать лет лишь пару месяцев назад, но он уже был ведущим клавишником оркестра оперы Порт-Марио.

Брат сделал вид, что не заметил моего появления, пока не доиграл куплет. Крутанувшись на стуле, он выжидающе посмотрел на свою оступившуюся сестру. Я аж почувствовала, как его глаза прожигают во мне дыры, сквозь которые просачивается осознание вины.

— У тебя талант, но играть целыми сутками одно и то же необязательно, — проворчала я, пытаясь отыскать пилюли от головной боли в ящичке. Не могли же они закончится? Кажется, только недавно покупала... К моему стыду, вчерашние 'посиделки' не редкое исключение в моей жизни.

Алаис резко опустил крышку фортепиано. Стук отозвался новой вспышкой боли в голове.

— Лиа, я молчу, когда ты приходишь со своих чтений в середине ночи, закрываю глаза на то, что после тебя вечный бардак, на то, что ты неделями не выходишь из комнаты, переложив абсолютно все обязанности на меня, а взамен прошу только об одном — не трогать мою музыку. Ни как играю, ни когда играю, ни сколько играю.

— Это было частное замечание, а не претензия, — я поморщилась, разжёвывая круглую пилюлю со вкусом укропа. — Мне нравится, как ты играешь, честно, но подожди хотя бы десять минут, пока лекарство не подействует. Я знаю, что у тебя скоро большой концерт, — поспешно добавила я, чтобы не обидеть брата, — но и мои чтения не каждый месяц бывают!

Алаис вздохнул, взял со столика газету и подошёл ко мне. От него пахло размятыми в ладонях опавшими листьями, корицей и кедром. Для меня этот аромат олицетворяет осень, ее меланхолию и красивую грусть. Туманное утро и дым костров, сжигающих намокшую листву. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь облака, и треск горящих веточек, а на самом краешке едва уловимая поздняя роза. Самый родной запах в мире.

— Я попросил Мирну оставить тебе обед. Наверное, вчера на похоронах ты так и не поела.

— Каких ещё похоронах? Вчера было рождение новой идеи. Вдохновения! Ты бы видел Делму и Ратнэйт, у них были такие лица! Жалкие подражательницы... Стоп-стоп-стоп. Откуда ты вообще взял этот бред про похороны?

В ответ брат подкинул мне утреннюю газету — всего три листа, сложенных гармошкой. Косясь на Алаиса, я развернула первую страницу. Под крупным заголовком 'Прощание Киары' была размещено моё изображение с одинокой слезой на щеке.

Праздность словно ветром сдуло.

'Известная своими эпатажными выходками молодая, но уже успевшая приобрести некую известность в среде не обременённых заботами дамочек, 'писательница' Лиадэйн из рода Бирюзы вчера в старой городской ратуше заявила о завершении творческой карьеры. Напомним, что из-под её пера вышло уже пятнадцать однотипных книжек популярного нынче 'мыльного' жанра фэнтези, объединённых общей героиней и сюжетом, пугающим своей простотой и наивностью. На чтениях, ознаменовавших выход в свет последней книги о Киаре, носящей малопонятное в своём романтизме название 'Небо Киары', госпожа Лиадэйн объявила о том, что последняя книга действительно стала последней.

Хотя, спустя некоторое время, она (безусловно под давлением своего издателя господина Риманна из рода Рубина) поправилась, придумав историю о свежей ветке в жанре и о новом герое, способном изумить искушённых леди, но мы с вами знаем, что в этом новомодном жанре про 'попаданцев' уже собраны все камни. Что же, пожелаем госпоже Лиадэйн успехов, и напомним, что в мире существуют и более пригодные для дам профессии!

Читайте классику. С уважением и доброго утра, Порт-Марио!

Август из рода Хризолита'.

Яростно смяла газету. Никогда не любила её. Это Алаис читает их вздор, я же предпочитаю 'Вечерний поцелуй' — газету, выходящую, как ясно из названия, по вечерам, и где пишут только 'приятные' новости.

'Доброе утро, Порт-Марио' всегда отличалось предвзятостью и шовинизмом, но чтобы так сильно искажать факты? Этот журналюга уже не в первый раз позволяет себе зубоскалить на мой счёт, но я закрывала на это глаза, потому что тоже самое он писал и о Делме с Ратнэйт. Весь мой эпатаж происходит от придуманного Риманном имиджа! Ну да, я охотно подхватила его, и на каждой вечеринке отрывалась по полной, но никогда не пересекала грань приличий. Я не сумасшедшая, чтобы губить свою же репутацию в мире, где она является единственным ключом к успешной жизни в обществе.

— О, покровитель, они написали слово 'писательница' в кавычках! Будто бы я какая-то там любительница! Да мы с Риманном на последней книге уже заработали больше, чем вся их газетёнка за год.

Голова разболелась с новой силой, но теперь это был уже не алкоголь, а гнев. О, 'Доброе утро, Порт-Марио', я вам покажу, что утро бывает не только добрым!

— Это не правда, — я посмотрела на брата. Плевать, что обо мне подумаю остальные, если Алаис будет на моей стороне. — Я вовсе не завершила карьеру, и действительно собираюсь дать Каменной Республике нового героя, которым все будут восхищаться.

Алаис покачал головой и налил мне в стакан освежающего лимонного сока. Вот бы туда капельку ликёрчика!

— Сестрёнка, пиши о ком угодно, но никаких больше скандалов и вечеринок. Родители со стыда сгорают, читая о тебе.

— Только не говори, не говори о них! — я схватилась за виски, непроизвольно сорвавшись на визг. — Ничего они не читают. Если бы не две открытки в год, я бы решила, что они померли. И плакать бы не стала.

— Не надо так.

— А как надо? Они бросили нас и укатили на острова, когда мне едва исполнилось шестнадцать, и я смогла вступить в права наследства. Напомнить, сколько лет было тебе?

— Десять, — едва слышно ответил Алаис.

Я заботилась о брате сколько себя помню. Пропустила все три сезона балов невест, на которых заключаются выгодные брачные сделки. Осталась старой девой и мне теперь придётся самой искать супруга! Один раз я едва сильно об этом не пожалела.

Если бы не наследство дедушки, которое наши родители не прокутили только потому, что не успели до моего совершеннолетия, мы бы давно пошли по миру. Я много чего помню из своего детства, но наиболее яркая картинка — это мамочка с вечной рюмкой экзотического коктейля в руке и папочка с колодой карт. В игорных домах и доброй половине пабов города их знали исключительно как Бессердечную Арин и Счастливчика Симаса. Эти двое не пропускали ни одной вечеринки, ни одних скачек, ни одной забегаловки.

А мой брат всё равно любит их. Эти самоотверженность и доброта больше всего раздражали меня в Алаисе. Но именно за это я и любила его больше, чем кого бы то ни было.

— Если уж им так приспичило почитать обо мне, то пусть купят номер 'Книжного города' или 'Марио-пост'. Риманн неплохо платит им за хвалебные рецензии.

— Я уверен, они гордятся твоими успехами, но...

— Никаких оправданий, Алаис!

Я медленно выдохнула, успокаиваясь. Разговоры о матери с отцом всегда выводили меня из себя.

— Сколько сейчас времени?

— А ты куда-то спешишь?

Алаис повернул в мою сторону стоящие на тумбочке часы.

— Нужно успеть в редакцию 'Доброго утра', чтобы завтра на первой странице они разместили опровержение своей гнусной статейки. С извинениями! А то, не дай Бирюза, они и вправду похоронят мою карьеру под нелепыми россказнями... Как думаешь, в девять вечера не слишком поздно будет?

Алаис удивлённо приподнял левую бровь, в его голубых глазах плясала радуга. Не смотря на то, что мы родные брат и сестра, его покровитель — Опал, как и у отца. Всё просто: женщины наследуют покровителя матери, а сыновья — отца. Поэтому в волосах брата сверкала подвеска с опалом. С одним.

У каждого камня-покровителя свое лицо, 'характер' и 'репутация'. Есть камни, обладающие строго определенными качествами, а есть и куда более изменчивые творения природы. Моя Бирюза статична, а вот Опал брата подвижен и изменчив. Его радуга никогда не повторяется.

— С каких, интересно, пор тебя волнуют приличия, сестрёнка?

— Не могу же я требовать опровержений в образе 'известной своими эпатажными выходками' дамы. Я покажу их редактору, как ошибся на мой счёт господин Август. Они увидят самую что ни на есть приличную девушку, чьё заявление о новом повороте в творчестве было зверски исковеркано жадным до скандалов писакой.

Залпом допила лимонный сок и с шумом поставила стакан на хрустальную столешницу. Пилюля подействовала даже лучше, чем обычно. Прошла не только головная боль, но и слабость. Захотелось действовать, и действовать разрушительно.

Мерзкая газетёнка работает круглосуточно, и именно в вечерние часы формируется весь материал на следующий день. Уверена, я застану в редакции не только главного издателя, но и Августа. Надавлю, но постараюсь обойтись без скандала. Не стоит давать лишний повод для очередной статьи обо мне.

— Не приходило сообщений от Риманна? Наверное, он тоже в бешенстве...

— Он раз десять пытался связаться с тобой через рунный диск, но я не стал тебя беспокоить.

Заметив, что мне стало лучше, Алаис снова сел к фортепиано, пытаясь подловить момент, когда сможет ненавязчиво вернуться к репетиции. Музыка — его страсть, и пока что единственная любовь.

Взяла с высокой тумбочки гладко отполированный каменный диск с руническими знаками по периметру — гениальное изобретение столичных учёных. Немножко магии, и я увижу Рима. Перед ним я не стеснялась показаться без причёски и макияжа. И уже почти было пустила искорку с кончиков пальцев, как передумала. Вечер и без того ужасный, чтобы ещё слушать нотации и причитания издателя. Сперва разберусь с 'Добрым утром'. Просто не могу позволить, чтобы неприятные слухи обо мне блуждали по городу ещё один день.

Алаис начал до боли знакомый куплет с тихих нот, смягчённых магией. Неискушённый человек легко мог попасть под гипнотическое очарование этой музыки, но мне за целый месяц с ней кошачьи вопли показались бы райской песней. По части магии искусства мой брат превосходил многих, но, конечно, до вершин ему было очень далеко. Люди на нашей земле рождаются с разным уровнем магии в крови, но обычно этот уровень в стабильных границах где-то ближе к низкому. Одним достаётся магия силы, другим искусства, причём последняя встречается очень редко, и такие люди высоко ценятся.