Маска. Часть 7. Я тобой побеждён.

— И с отчетом твоим разберемся... вот уж это точно по моей части... согласись, на доходы с не самого большого поместья одеваться и жить, как вор и казнокрад — это требует сноровки, ты не находишь? Завтра же и разберемся с твоими отчетами...

— Любопытно было бы взглянуть, как вы станете стреляться с подушкой, милорд... Как думаешь, кто сгодится в секунданты подушке? Одеяло, или достаточно будет думки с кресла?.. — сквозь полудрёму феерическая чушь казалась логичной и последовательной. И, местами, даже мудрой, что не мешало, впрочем, пытаться понять, где и когда можно вызывать на дуэль подушку и не будет ли это идти вразрез с нормами дуэльного кодекса. По всякому выходило, что нельзя, поскольку подушка женского полу, и кто-то непременно должен вступиться за честь дамы. Только вопрос: кто это должен сделать? Диван или и стула хватит.

— Я думаю, одеяло... в думке недостаточно солидности... а секундант должен быть солидны и уважаемым... и стараться примирить противников... — Вив не выдержал и фыркнул, а потом поцеловал сонного Дерила в висок, коснулся губами темно-золотистых волос.

Спи, любимый. Спи, мое счастье. И пусть тебе приснятся только хорошие сны...

Он еще долго лежал, не засыпая, просто слушая дыхание спящего Дерила... любимый, я никогда не привыкну к этой радости — спать вместе с тобой, обнимая тебя, ощущая тепло твоего тела, слушая твое дыхание... Вивиан слушал это тихое дыхание и улыбался... и сам не заметил, как заснул...

Войди... Скорей... в открытую дверь...

В грозу ли, в ночь, в златую метель...

Вот письмо на клиновом листе —

Улыбнись мне скорей, и моей звезде...

Струны тихо звенели, вторя голосу, ни на секунду не умолкая. Он пел совсем тихо, сидя в кресле перед весело пылающим камином, пил утренний кофе и пел, из-под полуприкрытых ресниц рассматривая спящее солнце на тёмных простынях.

Уже заглядывал Рон, вручив хозяину целую пачку новых поздравлений, приглашений, уверений... Конечно, не вежливо письмами растапливать камин, но что делать, если всё, что с ними можно делать — вскрывать и бросать в камин? Любоваться, как тонкой дорогой бумаги касаются язычки огня, как он разгорается и вот уже жадно лижет сосновые поленья...

А за окном — кружатся пушинки снега. И так спокойно и тихо...

Ведь я ждал, мечтал, я искал тебя...

В чужих глазах — твои глаза...

Вот письмо — отсылаю мечте

Ты прочти его, и приди же...

Спать — и видеть во сне любимое лицо, и слышать любимый голос, слышать во сне песню — и проснуться, и слышать ее наяву... и не позволить ресницам дрогнуть, чтобы не спугнуть мгновение, не разбить такую хрупкую нежность минуты... а потом все-таки вздохнуть счастливо, и открыть глаза, и улыбнуться... и подойти, обняв и опустив голову на плечо, и замереть на миг... и столько любви и слиянности в этом объятии, что в этот миг ничего больше не нужно... разве что — откликнуться песней на песню... но я дал слово не петь тебе и не спрашивать тебя ни о чем, задавать вопросы ты мне дозволил, но пока ты не разрешишь меня от моего слова, ответная песня звучит только во мне... я был опрометчив, сердце мое — но мое слово от этого значит не меньше... так пой же за нас обоих...

Это становится привычкой: обнять и потянуть к себе на колени. Усадить, замотать в плед, ведь, несмотря на огонь камине, в комнате прохладно. Мягкая осень закончилась, начинается зима, которая, в отличие от того же юга — куда как суровее.

— Доброго утра...

Гитара уступила место возлюбленному. Только теперь она не отправлена под кровать, а лежит на столике, поверх не сожжённых писем. И конверты с шелестом осенних пожухлых листьев, осыпаются на пол, под ноги.

— Господин полковник желает завтракать в столовой, или в кабинете, за просмотром отчётов?

На самом деле — ничем заниматься не хотелось. Хотелось просто сидеть у окна, смотреть на бесконечно кружащиеся снежинки, и на то, как медленно покрывается узорами окно... Серебристые искорки уже вспыхивали в уголках, не согнанные теплом комнат.

— Господин полковник желает завтракать на коленях у господина маршала... там, где означенному господину маршалу будет благоугодно... — Вивиан прижался щекой к щеке возлюбленного. — Если только господин маршал не против такого неслыханного нарушения субординации...

Голос, улыбка — весь Вив был в эту минуту воплощением нежности, влюбленного лукавства, тихого счастья...

— Как хорошо, Дерил... — сказал он очень тихо и очень просто. — Каждая минута как чудо... и такая большая, как вечность... а сразу за ней еще одна, и тоже вечность и чудо...

— Чудоооовищно... неслыханно!!! — Дерил фыркнул, носом зарываясь в пушистые прядки волос любовника. — Как мооожно?..

Тянул он, чуть гнусаво, пустив в голос толику возмущения, тем не менее, ни на секунду не прекращая легко поглаживать длинные стройные ноги. О, никакого подтекста, просто нежность, уютная, как мягкий плед, укрывающий их, как потрескивание дров в камине.

— Я настаааиваю... нет, вы просто обяяяязаны, сударь мой, выиграть у меня партию в шахматы, только после этого я позволю тебе завтракать на моих коленях. Попутно расскажешь всё, что посчитаешь нужным... Нам с тобой и словечком некогда было перекинуться... так что, по всякому выходит, что ты знаешь меня, как облупленного, а я о тебе не знаю, почитай, ничего.

— Шахматы натощак? — засмеялся Вив. — Да еще чтобы непременно выиграть? Вот потому ты и маршал, а я пока только полковник — как и положено истинному стратегу, ты выбираешь условия, невыгодные для противника... но берегись — я мобилизую скрытые резервы! — он, смеясь, поцеловал Дерила в висок. — Ладно, давай свои шахматы... и я обещаю рассказать тебе все, что может быть интересно...

Забавнее всего была не столько готовность Вививана и впрямь сразиться в шахматы натощак за право завтракать, не покидая колен Дерила, но и покинуть эти колени в случае проигрыша. По части сдержать слово он всегда был таким — целиком и полностью...

— Почему натощак? Я же не сказал, что завтракать на коленях господина маршала именно конкретно сегодня. Я имел в виду вообще... так сказать, на каждый день... надо же обрастать полезными и приятными привычками.

Дерил рассмеялся, запрокинул голову, и тихо вздохнул, когда в комнату тихонько поскреблись. Конечно, это был Рон, оповестивший господ о том, что завтрак накрыт в малой столовой, в которую господа могут спуститься незамедлительно. И желательно бы было незамедлительно, поскольку господин Амьен уже проснулся, а господина графа Виора ожидает-таки отчёт в кабинете.

— Значит, сегодня точно не получится, — улыбнулся Вивиан, все-таки слезая с вышеозначенных колен. — Все-таки я еще морально не готов попирать задницей твои колени в присутствии твоего оруженосца. Такого святотатства он точно не переживет.

Оделся Вив быстро — он и прежде это умел, а одна-единственная кампания довела это умение до положенного военному совершенства. И раз уже его что-то ожидает незамедлительно — будь то противник, завтрак или отчет — незамедлительно с ним и следует справляться.

— Святотатства? — Дерил сделал было вид, что готов уронить собственную челюсть, но раздумал, и по быстрому надел рубашку и набросил домашний колет без рукавов на плечи. — Не шути так. Какое святотатство в том, что ты будешь сидеть у меня на коленях? Ну хорошо, положим, зрелище полковника верхом на маршале ещё способно вогнать кого-то в краску но что в этом святотатственного?

Дерил открыл перед любовником дверь, пропуская, как и положено, вперёд.

— Маршалов нельзя попирать задницей, — очень-очень серьезно ответил Вивиан, и только уголки его губ дрожали от смеха. — Вообще-то если бы Амьен был моим оруженосцем, он бы усмотрел даже нечто забавное в подобной ситуации... но он твой оруженосец, и будет в ужасе от такого нарушения субординации... а ведь субординация — это святое, правда? — он подмигнул Дерилу самым что ни на есть лукавым образом.

Высказав любовнику все это очень тихо, так чтобы не слышал Амьен, Вив вошел в распахнутую перед ним дверь, все еще улыбаясь.

— Доброго утра... — Дерил спрятал улыбку за неуклюжим покашливанием, и тут же пожалел, поскольку Амьен за малым не всполошился, услышав это самое перханье в исполнении маршала.

Рон, хоть и не знал до конца в чём дело — отвернулся, стараясь не смущать собственным видом мальчика.

Дерил воссел на кресло, разложил на коленях салфетку и глубоко вдохнул в себя ароматы приготовленных блюд. Какого-то лёгкого супа, салатов, холодного, нарезанного тонкими ломтиками мяса и поджаренного хлеба.

— Приступайте господа, заодно, хотелось бы выслушать ваши впечатления от кампании. И... да... Субординация ещё не всё на этом свете. Мне достаточно знать, что вы способны думать и принимать верные решения. По возможности — быстро. И тогда я не спрошу с вас за то, что вы перепутали капрала с капитаном а каптернамуса с комендантом.

— Впечатления от кампании? — задумался на миг Вивиан. — Тревожные. Она... странная. Такое впечатление, что нас просто "пробовали в колено" — и если бы мне не разгромили противника, за ней могли последовать и другие. Но я могу и ошибаться...

Вив был почти уверен, что не ошибается. Недостаточное внимание короля к армии не могло не вызвать интереса у соседей... злокачественного такого интереса... и на этот раз удалось не просто отбиться, а именно что разгромить врага, так что пока их беспокоить не будут — но как долго?

— Понял, да?.. — Дерил с упоением впился в хрустящую корочку хлеба, щедро намазанную маслом.

— Если следовать трактатам Таурана и поучениям Агильямо, наши недруги начнут весной. Правда, для начала устроят нам ммм... блокаду?.. Эмбарго?.. в общем, очень сильно ограничат нас... дождутся пока наши эээ... ммм... от безвыходности станут...

— Лезть на стены... — подсказал Дерил, позабыв, что пережёванное нужно проглотить во избежание.

— Лезть на стены, — охотно кивнул Амьен, уплетая салат. — И нападут. Вероятность того, что это произойдёт ДО сбора урожая очень велика. То есть, нам стоит ждать нападения к началу второго летнего месяца.

Ого!

Где бы генерал Моранди ни отыскал Амьена, но в оруженосцы Дерилу мальчика рекомендовали никак не за одни красивые глаза. Голова у него была явно на месте.

— Согласен, — кивнул Вив, уплетая ломтик мяса. — Разве что... я бы на их месте начал к середине третьего, а не к началу второго. Когда мы расслабимся, решив, что на нас не нападут. И чтобы помешать собрать урожай. Ну так то — я, у меня мышление извращенное, так что лучше уж ждать нападения раньше, это никогда не помешает...

— Господа... у меня не осталось слов... — Амьен покраснел и поспешил спрятаться за бокалом лёгенького разбавленного вина, а Дерил, совершенно не обращая внимания на смущение младшего, продолжал — вам обоим поднабраться опыту, да... в паре пограничных передряг ещё побывать, и цены вам не будет!

Завтрак он проглотил, почти не почувствовав вкуса, и только когда губ коснулась обжигающе-горячий край чашечки с кофе, замер, прикрыв глаза, наслаждаясь горьковатым густым ароматом.

— Что касается трактатов и поучений — забудьте о них. Нас атаковали осенью, отбивались мы уже почти зимой, так что произойти может что угодно.

— Да какие тут трактаты... — краем губ улыбнулся Вивиан. — Тут не трактаты, тут политика самого дурного свойства — кто с кем в союзе и по какой надобности... а заодно — кто кого на что спровоцирует и кто чьими руками будет жар загребать. Реттийцы биты так, что в ближайшие лет десять снова не полезут, им просто нечем будет лезть... но вот кто именно собирался ударить следом за ними — трудно сказать, тут несколько кандидатов. И они могут после такого исхода кампании воздержаться — а могут ударить на опережение... и вдобавок — Дерил, вот что хочешь говори, но у нас утечка, причем где-то наверху! Эта кампания удалась еще и потому, что была чистой воды импровизацией, никто ни о чем не знал, кроме твоих офицеров — а вот для столицы это был сюрприз! И для противника — тоже! У нас утечка, и нам надо ее найти и — тут улыбка Вививана стала откровенно хищной, — не трогать.

Ну не мне тебя учить, мой маршал — ты же и сам понимаешь, что канал дезинформации, да еще стратегической, штука нужная...

— Вот вам, судари мои, этот канал и искать... Вы у меня люди светские, не то что я, солдафон и грубиян! — Амьен покраснел ещё сильнее и вознамерился, было, высказать всё, что думает по этому поводу, но, приметив широкую улыбку маршала, неловко улыбнулся в ответ. — А уж какую информацию давать будем — я подумаю.

— Я бы сказал, что особо... ммм... говорливым и жадным окажется граф Эрегор, полковник... Не так давно он проигрался порядком. Да и поместье его обнищало. С таким владельцем, я не удивлюсь, если совсем скоро его люди разбегутся, сколько бы он не сёк своих...

— А мне казалось, что это не Эрегор а его брат Морис. Чертовски умный хлыщ... — задумчиво протянул Дерил, прикидывая и так и этак, но кандидатуры на звание предателя всё не находились.

— Дерил, не торопись... — сладко улыбнулся Вивиан. — С наскоку нам не угадать. Это работа на несколько недель как минимум, при самом лучшем раскладе... но мы справимся.

Он допил кофе и отставил чашку. Глаза его весело блестели.

— По крайней мере, в ближайшее время нам всем будет чем себя занять, и никому скучать не придется.

Несмотря на всю сдержанность, в его взгляде, улыбке, тоне голоса так явно сквозил азарт... азарт таланта, которому до сих пор не находилось применения, танцора, которому наконец-то освободили связанные ноги, азарт расправляющей крылья птицы перед полетом — азарт силы, слишком долго задыхавшейся взаперти, в темноте...

До кабинета и шахматной доски они добрались, хорошо, если к обеду.

Но выяснить разом столько любопытнейших фактов о домочадцах... это было внове. И это было хорошо, более чем. Просто потому, что в походе-то и Вив и Амьен показали себя как сильные и самоотверженные бойцы, и просто упрямые черти. Один постарше, другой помладше. В столице же люди меняются. И боевой офицер становится гулякой и раздолбаем. Зачастую. И далеко не все остаются людьми.

Потому и присматривался маршал, пытаясь угадать момент, когда придётся выгибать гнутые клинки и перековывать по-новой.

— Шах, полковник... На твоём месте я бы подумал, прежде чем сделать следующий ход. Ты всё ещё можешь выиграть... как минимум тремя способами.

— А я думал, это ты пока еще можешь проиграть... как минимум четырьмя способами, — невинно улыбнулся Вив, закрывая короля конем и вынуждая Дерила либо принять жертву конем, либо отдать слона, либо отойти.

Разумеется, от того, кто умеет и склонен идти напролом, кто бросил себя так безоглядно в постель возлюбленного в ту памятную ночь, кто вынудил риттерийцев войти в ущелье, можно ожидать либо проломной атаки в дебюте, либо защиты нападением — и уж во всяком случае, чего-то авантюрного... вот потому Вивиан и не стал делать ничего подобного. Он разыгрывал вязкую опутывающую защиту, медлительное накопление сил — партия уже перешла в миттельшпиль, а игроки сделали только один равноценный размер пешками.