Маруся К. История тринадцатая

— Я целовала?! — не выдержала ведьма. — Ты первый начал! И в Пустошах меня все время тискал! Как игрушку какую-то! И называть еще так странно. Это вообще на субординацию не похоже!

— А как не начать? — Лик, сдерживая смех, передразнил ее интонации. — Когда все девушки, как девушки, а этой на меня плевать. Ходит вокруг со своими кудрями рыжими, с магией своей уникальной и умом и думает, такая незаметная? Сделает что-нибудь без труда за пару минут, что у меня занимало сутки, и стоит снизу вверх смотрит на меня невинно. Еще губы свои кукольные приоткроет, округлит, и вот думай, а так ли ты силен, умен и привлекателен, как всегда считал? В ее-то глазах ведь, кажется, занимаешь почетное место между каким-то мифическим бесполезным монстром и бесполой безделушкой. А перед Пустошами не нужно было меня так нежно трогать и так близко подходить.

— О, — Руся растерялась и непроизвольно в точности воспроизвела выражение лица, о котором говорил Лик, чем рассмешила его.

— Ты, кажется, не догадываешься, как сложно сосредоточиться на работе и не думать о твоих прикосновениях и губах. Этот бог не привык так долго добиваться любви, — нарочито надменно закончил Лик.

Маруся расслабилась и засмеялась. Казалось бы, взрослая умная женщина, а за шутливые комплименты все простила. Еще и счастьем переполнена, словно девчонка неопытная.

— Да и добиваться кого-либо тоже не привык, — уже серьезно добавил Эйдолон.

— А богини? — удивилась она.

— Довольно высокомерные и неприятные создания.

— Как боги?

— Как бо... — Начал соглашаться Лик, но мгновенно прервал себя. — Эй!

Руся, смеясь, показала ему язык и тут же взвизгнула, когда в отместку ей взлохматили шевелюру на макушке.

— Что ты делаешь? Знаешь, как трудно их расчесывать потом?

— С удовольствием узнаю, — заулыбался Лик, смутив ведьму.

Они миновали исторический центр.

— Ах, ты ж змий их заде...

Иму не закончил мысль, впервые в жизни его захлестнуло отвращение, а к горлу подступила легкая тошнота. Опытному безжалостному хищнику в голову не приходило, что когда-нибудь он почувствует что-то подобное.

Мос тихо выдохнула, в отличие от остальных, большего она позволить себе не могла. Новая должность документалиста обязывала ее тщательно бесстрастно фиксировать на камеру каждую мелочь.

— Мысли есть? — Лик обернулся к Иму. Аниото, как стоял, глядя недоверчиво на громоздкую антикварную люстру, так и остался стоять.

— Да! — ответил он спустя мгновение, будто вопрос не сразу услышал. — Хорошо, что Булочка у нас теперь заточена под опрос свидетелей и пострадавших. Ой, как хорошо!

— А по делу? — не стал упрекать друга Эйдолон. Он бы тоже предпочел, чтобы Рыжик этой комнаты не видела. Впрочем, со стороны Маруся не выглядела особо впечатленной или напуганной. Прибегнув к простой левитации, она передвигалась по гостиной Ехидны, деловито осматривая каждую любопытную на ее взгляд мелочь или щель.

— По делу? — Иму перешел к созерцанию росписи потолка. — Да я понятия не имею! Это ж какой уро...

— Я записываю! — пресекла на корню излишне эмоциональную речь леопарда кошка.

Аниото зарычал, но спорить не стал, помолчал немного и снова продолжил:

— Не зверь это. Чтоб так размазать равномерно кого-то по комнате надо быть кем-то посильнее и попридуркова... поурод... Короче, сами слово подберите!

— Похуже? — помог Зверобой, заглянув с улицы в открытое окно.

— Пойдет, — махнул рукой Иму.

Лик вопросительно взглянул на своего нового специалиста по правовым вопросам и всякого рода документации.

— Там Баба приехал, — кивнул в сторону Зверобой. — И госпожа Ехидна мне код от сейфа не дает. В принципе, внутри ничего важного нет, ценностей навалом, а вот бумаг хоть мало-мальски важных нет. Мне как? Требовать код дальше или змий с ним?

— Я записываю, — сквозь зубы процедила Мосвен.

— Так я ж не говорил, что лично видел.

— Ага! — радостно взвизгнула Маруся. Последние полминуты она усердно рассматривала тяжелые, расшитые золотой нитью портьеры.

— Что? — первым к ведьме кинулся Иму.

Козлова приподняла пальцами в перчатках край портьеры и продемонстрировала изуродованный блестящий обломок.

— Эй, а я? — окликнул товарищей Зверобой. — Я тоже хочу знать. Что там?

— Неведомая тебе вещь, — огрызнулся с садистской усмешкой Иму и сердито продолжил. — И мне неведомая. Никому неведемоя. Киборг, не все то, что блестит, считается нужной штучкой, понимаешь?

Руся подняла голову и смерила аниото презрительным взглядом:

— Это Джимми Чу, гений.

— Кто? — нахмурился Иму.

— Босоножки, — тихо пояснил Лик и присел, внимательно рассматривая обломок. Он кожей чувствовал любопытство, с которым на него уставились все присутствующие, в том числе и Рыжик.

— Н-да, — протянул шепотом леопард. — Был бог, и вот уже нет бога. Работал, нимф менял, пил и вот тебе на! Босоножки.

— Свадебные, — уточнила Руся после паузы.

— Охо-хо, ребятушки, — раздался позади голос Бабалу-Айе. — Не повезло вам. Я такое последний раз во время восстания людоедов на южном материке видел.

— Людоеды? — уточнил, вплывший следом Клеомен.

— Да, с полвека назад.

Бабалу-Айе огляделся.

— Главы племен и их ближайшее окружение так выглядели после встречи с союзными войсками.

— В смысле? — не понял Зверобой.

— В смысле, после ликвидации. Подсовывали им что-то в еду, и бух, — ориша жестом изобразил процесс взрыва. — Фарш по всей комнате.

— А почему не повезло? — Лик выпрямился.

— Ну так военные ж. Секретность, солдафонство и волокита.

Эйдолон согласно кивнул.

— Баба, как думаешь, установить личность жертвы или жертв реально?

Судмедэксперт пожал плечами.

— Посмотрим. Пока я бы двоих пропавших искал.

— Это ты маниту учуял? — удивился Иму.

— По количеству материала сужу, — отмахнулся ориша. — Все. Не мешайте Бабе работать.

Лик кивнул и обернулся к Марусе.

— Ты сможешь установить внешний вид и кому принадлежали босоножки?

— Попробую, — неуверенно проговорила ведьма.

— Мос, снимите с Клеоменом остальную часть дома. Зверобой, — Лик повернулся к окну.

— А?

— Что-нибудь кажется подозрительным?

— Да пока ничего, — пожал черт плечами. — Напоминает большинство представителей высших властных структур. Дом старый, но документы на него в порядке. Ничего примечательного. Пара левых счетов. Масса антикварных и просто запрещенных к ввозу вещей, все оформлены как конфискат, и все в основном иномирное. Я тут даже привычных для такого рода домов опасных предметов не нашел. Типа полотен Асгарда и прочее. Кажется, старушка безобиднее, чем хочет казаться. С виду змея змеей, а зубов нет. Одинокая. Ревет вон сидит у Горицы. Клеомен говорит, натурально ревет.

— Подтверждаю, — откликнулся Клеомен из смежной с гостиной столовой.

Лик удовлетворенно кивнул.

— Рыжик, пойдем.

— Нет. — Она просмотрела снимки фрагмента босоножки, которые сделала, и выпрямилась. — Я еще тут поброжу. Не обижайся, но, кажется, реальный специалист по иномирным тряпкам, косметике и обуви у тебя один. Он, — она указала на Зверобоя. — шарит исключительно по антиквариату.

— Виноват, — согласился черт с улыбкой.

Лик удивленно поднял брови. Что-то снова неуловимо изменилось в Марусе. Раньше она несомненно поступила бы так, как захотела, но обязательно втихую, тайком. Сейчас же не только открыто не согласилась, так еще сделала это спокойно, четко обосновав свою позицию. Эйдолон не удержался от восхищенной улыбки.

— Хорошо. Закончишь, выходи. Только Бабе не мешай.

— Спасибо! — пробурчал ориша от потолка. Он уже приступил к первичному осмотру.

— Зверобой.

— Ну? — откликнулся черт. Он по-прежнему стоял за окном и уходить не торопился. Никаких негативных эмоций общение Маруси с шефом у него больше не вызывало. Напротив. Наблюдать за падением непобедимого бастиона рода Эйдолон стало забавно. Никогда еще не смотрел Ликург так ни на одну женщину.

— Пойдем побеседуем с хозяйкой.

Зверобой усмехнулся.

— Да, шеф. Легко.

— Что? — тихо спросил Лик у черта, когда они встретились на парадной дорожке и направились к автомобилям, припаркованным за воротами.

— Что? — не понял Зверобой.

Ликург сощурился, глядя на подчиненного.

— Что за взгляд? Что-то интересное выяснил?

— Нет.

— Тогда в чем дело?

Зверобой чуть поколебался, но, взвесив все за и против, с улыбкой проговорил:

— Ты ей клятву принес?

— Тебя не касается.

— О! Еще как касается, — не согласился черт. — Она мне нравилась. Кажется, это было очевидно. Я не скрывал. И даже напротив. А у тебя была твоя нимфа. Забыл уже?

Лик остановился. С одной стороны он был в бешенстве, с другой, ему хотелось смеяться над самим собой и собственной беспомощностью. Он устало вздохнул. Рано или поздно этот разговор должен был состояться, иначе он мог потерять ценного сотрудника.

— Ты не понимаешь.

— Чего не понимаю? — Зверобой встал напротив.

— Она невосприимчива к чарам.

Черт озадаченно уставился на шефа.

— Совсем?

Лик кивнул. Про себя же с удивлением отметил, как работает магия аптекарей. Собеседник факт принял, а причинами не заинтересовался.

— Хочешь сказать, она по доброй воле в тебя влюбилась?

Эйдолон невесело рассмеялся.

— И ты не представляешь, каких усилий мне это стоило. Расскажешь кому, убью.

Зверобой недоверчиво заулыбался, глядя, как непобедимый шеф сорвался с места и пошагал к воротам.

— Да, не вопрос! — Черт догнал его. — То есть ты хочешь сказать, что великий Ликург добивался женщину, как мы все? То есть я проиграл по-честному?

— Да. И какая уже разница, если ты залип на Жар-Птицу?

— Я не...

— Нет? — Лик покосился на машину Зверобоя, где со скучающим видом сидела Харикон. Они как раз покинули приусадебную территорию. — Тогда могу я ее переселить? Нашел место у одного знакомого. Отличный муж, сильный, умный, честный. Обещал позаботиться и помочь встать девушке на ноги...

— Не надо переселять, — процедил черт. — Я сам помогу.

— Госпожа Ехидна! — мягко, даже ласково воскликнул Лик.

Глава земли сидела в медавтомобиле в объятиях Горицы и тихо рыдала. Хвост ее безжизненно стелился по асфальту. Она приподняла заплаканное лицо с груди русалки.

— Нам надо поговорить, — продолжил Ликург. — Сможете?

Ехидна утвердительно кивнула. Горица же чуть отстранилась, давая шефу возможность видеть мимику собеседницы.

— Это ваш дом? — Лик участливо улыбнулся. — Очень элегантный и неожиданно простой.

Женщина замерла и перестала всхлипывать. Очевидно, не такие вопросы она рассчитывала услышать.

— У меня сотрудница обожает иномирные вещи. Говорит босоножки Джимми Чу чудесные.

— Какие босоножки? — тихо озадаченно уточнила Ехидна. Она окончательно прекратила плакать и теперь внимательно смотрела на Эйдолона.

— Говорит свадебные. Вы их коллекционируете?

— У меня в доме? — женщина нахмурилась и сложила хвост кольцами.

— Да. В гостиной. К сожалению только фрагмент. Или это не ваши?

— Не мои, — холодно отчеканила Ехидна.

Лик тоже нахмурился.

— Не знаете, кому они могут принадлежать? У вас были гости?

— Нет. — Теперь змеехвостая явно начала злиться. Выражение скорби на ее лице уступило место холодному недовольству.

— А что насчет мужских ботинок? Мой сотрудник нашел изображение лисьей морды на подошве.

— Гуарино Вольпи, — без запинки, с еле сдерживаемой яростью проговорила она.

— Действующий избранный руководитель Интерпола?

Ехидна смерила Лика ледяным взглядом.

— Работа такая, — пожал он плечами. — Все спрашивать и уточнять.

— Да, — после паузы ответила высокопоставленная собеседница.

Лик поймал осуждающий взгляд Горицы и едва заметно усмехнулся. Иму всегда имел слабость к сильным, властным женщинам, а еще к плавным и мягким. В берегине удивительным образом сочеталось и то, и другое.

— А девушку, что вероятно была в вашем доме с ним, вы не знаете?

Ехидна скрипнула зубами.

— Нет.

— Вы жили вместе?

— Нет, — с каждым новым вопросом ярость змеехвостой росла. Об этом недвусмысленно говорили нервно сжимающиеся и разжимающиеся кольца.

— Какие отношения вас связывали с месье Вольпи?

— Никакие, — огрызнулась Ехидна.

Лик осуждающе покачал головой.

— Мадемуазель...

Хвост поднялся и с силой ударил по стене медавтомобиля, оставив заметную вмятину.

— Никакие! — чуть громче повторила женщина. — Мы расстались.

— По чьей инициативе?

— По моей.

— По какой причине?

Ехидна плотно сжала губы и гордо вздернула подбородок, явно стараясь сдержать подступившие слезы.

— О! — расстроено воскликнула Горица. — Вот беспутный! Он же лис. Некоторые лисы ведут себя, как тотем. Одна женщина постоянная и куча на стороне. Какой ужас...

Русалка закончила тираду почти шепотом и едва ли не силой прижала Ехидну к груди, отчего та растерялась.

— Что месье Вольпи мог делать в доме?

— Я не знаю, — устало проговорила глава земли. — Я ночевала в кабинете. Моя помощница и еще несколько сотрудников подтвердят. У нас на следующей неделе тяжелые переговоры.

— То есть вы не знали, что он придет?

— Нет.

— С кем он вчера встречался?

— Не знаю.

— И планы его не знаете на сегодня?

— Нет.

Женщина говорила искренне, однако Лик не был уверен в себе настолько, чтобы продолжать беседу без Клеомена.

— Не сможете предположить, что за девушка была с месье?

Ехидна отодвинулась от русалки и холодно взглянула на Лика.

— Любая. Ему нравились все.

За видимой твердостью и холодностью промелькнула скрытая боль. Эйдолон чуть склонил голову набок, изобразив взгляд полный участия.

— Не хочу больше задерживать. Вам и так досталось. Давайте поговорим попозже, когда будете чувствовать себя лучше. А пока моя сотрудница сопроводит вас в больницу. Ближайшие часы вам нужен покой.

Ехидна явно собралась возразить, однако Ликург не позволил.

— Это приказ. Никакой работы до вечера. Я хочу, чтобы вы находились под наблюдением врачей.

От бога не ускользнуло, с каким возмущением и покорностью змеехвостая приняла его первенство. Иной реакции он и не ждал. Чем сильнее женщина, тем больше она склонна подчиняться мягкой скрытой силе со стороны мужчины. Чем слабее женщина, тем громче протесты и попытки доказать независимость, самостоятельность или ум. Движимая страхом столкнуться с более сильным противником, она проявляет агрессию. Сильная же женщина не боится встретить противника. В поисках приюта, где ей позволят стать слабой, она способна пройти через сотни битв.

Ехидна не испугалась, чем подтвердила свою структуру личности. Лик улыбнулся на прощание змеехвостой, кивнул Горице и направился к Зверобою. Черт самозабвенно дразнил Жар-Птицу.

— Он счастлив. Она в ярости. Что я пропустил?

Зверобой смерил подошедшего шефа недовольным взглядом.

— Ладно. Не важно, — отмахнулся Лик. — Собери красивое дело на Гуарино Вольпи. Справишься один?