Маруся К. История тринадцатая

История тринадцатая.

Я помню все, и не помню ничего одновременно. Мне больше не нужны учителя, чтобы выжить в этом странном мире. Никакого Трикуписа. Какое счастье! Стоит мне взглянуть на создание, и я точно знаю его природу, я даже по имени его позвать могу. По тому имени, которым создание зовет моя истинная мать. Здешние обитатели ошибочно считают ее подобной себе, и она никогда не исправляла их, всегда позволяла заблуждаться на свой счет. Великая Нинхурсаг или Пустоши, как решили ее величать когда-то. Она жизнь этой планеты, ее маниту, единый дух, она существует в каждой живой клетке в каждый момент времени. Для тех, кто зависит от пространства и времени, понять структуру ее организма представляется крайне сложным. Мне в том числе. Мои мысли линейны, ее — нет.

Земля в Иномирье, откуда я считал себя родом, представляет собой ее структурного близнеца. Что-то вроде отражения в зеркале, которое она чувствует так же сильно, как саму себя. И, наверное, все. Большего мне осознать пока не удалось.

Я чувствую себя сильным, сложным и всегда. Но, что это значит, объяснить не могу даже самому себе.

Из личных записей Константина Ивченко

Ярослав беспомощно заломил руки. Дочь сидела напротив него на диване и, склонив голову набок, внимательно рассматривала отца любопытным чужим взглядом.

— Ты уверен, что с ней все хорошо?

Костя утвердительно кивнул.

Женя переключила внимание на Ивченко и улыбнулась. Крылья с тихим шорохом расправились за ее спиной и вновь опустились.

— Она не привыкла еще.

Ярослав с ненавистью взглянул на парня. Он сам себя не понимал. Как оказался настолько беспомощным? Как Вселенная допустила, чтоб он, великий Атум, потерял власть над происходящим?

— Папа, — проговорила Женя знакомым ласковым тоном. — Не бойся. Когда ты боишься, погода портится. Ты так весь пригород моросью холодной зальешь. А у соседей, между прочим, виноградники.

— Виноградники, — передразнил тихо Ярослав, но сразу приободрился. Дочь ворчала на него только в тех случаях, когда была совершенно здорова и спокойна. Он даже на мелкого недолешего злиться перестал.

— Как мог простой божок сделать с ней такое?

Костя задумчиво покусал губу.

— Я не знаю. Мне вообще-то сейчас сложновато тоже. Не каждый день понимаешь, что вся твоя жизнь иллюзия, ты не тот, кем себя считал. А у меня это, заметьте, уже во второй раз. К тому же в памяти такая каша. И еще со зрением...

— Ых, — раздраженно отмахнулся от парня Атум и вскочил с места. За окном сверкнула молния, над самой крышей оглушительно громыхнуло.

— Папа! — одернула его Женя.

— Потерпят, — проворчал Ярослав.

— Люди, которых я считал своей семьей, забыли меня. А я и человеком-то никогда не был. Как вы вообще проверяли мою биографию? Все же белыми нитками шито, не так чтоб очень грубо, но тем не менее.

— Вот ведьма! — Над крышей раздался новый раскат грома. Ярослав подошел к окну, распахнул его и прокричал в сад. — Ты везде и всегда! В каждый момент времени! Что змий задери, за игру ты устроила?!

— Папа!

— Ну, что "папа", "папа", — проговорил уже спокойнее Ярослав. — Я Атум. Я должен все знать. Я так долго планировал все, реализовывал. Моя дочь, моя жизнь, мой основной проект. Что вообще происходит? Почему я ничего не контролирую?

— Ну, твой основной проект в порядке, — успокоила его Женя. — "4А5" зарекомендовала себя именно так, как ты и планировал, даже раньше намного. Теперь они вне структуры. Документацию я проверила. Все в порядке. Официальное согласие земель-участниц у нас есть. Отказов не поступило и уже не поступит. Поздно. Срок вступления договора в силу миновал. Все! С Интерполом покончено. Теперь группа Ликурга подчиняется тебе, а ты отчитываешься непосредственно перед советом руководителей земель. Добро пожаловать в мир особая организация специальных расследований. Единственная проблема, которую я пока не решила — это физический адрес. И то просто не успела. Зато у меня теперь крылья есть, я мобильная и хоть из толпы выделяться не буду...

— С крыльями-то?! — возмутился Ярослав. — Не выделяться?

— Не придирайся к деталям, — деловито оборвала его дочь. — Я чувствую себя прекрасно, а если верить Косте, то еще и жить теперь буду сильно подольше, чем человек. Ты разве не об этом мечтал? Привыкнуть только надо, и научиться не сшибать вещи. Все. Ты создаешь проблему на пустом месте.

— И ты в нее влюблен, да? — обратился Ярослав к Ивченко.

Костя сначала кивнул, потом покосился осторожно на Женю. Та в свою очередь удивленно на него посмотрела.

Атум усмехнулся.

— Я страшный, но она хуже. Мучайся, благословляю, — с этими словами Ярослав покинул комнату. Он чувствовал необходимость прогуляться по саду и привести мысли в порядок. Дочь права. Поливать дождем соседей и обрушивать на собственную крышу грозу глупо. К тому же он не ощущал в Жене неисправностей. Теперь ее маниту текло и переливалось нежным, стойким здоровьем.

— Ты обманула не только меня и всю вторую группу аналитиков, но и дурачка, который парню кровь изменил, — обратился он к ближайшей золотой яблоне. — Зачем? Ты не могла не знать его жизнь, если он твой сын. Так зачем? Что за странная игра с моей дочерью?.. Нам надо встретиться и побеседовать.

В кармане задребезжал наушник. Ярослав нехотя достал и зацепил клипсу.

— Да, госпожа Ехидна... Что? Какие волчицы? Эйдолон и Козлова работали с жандармерией? Да, я в курсе, — соврал Атум, ощущая, как от маниту в пространство тянутся новые потоки ярости, насыщая атмосферу электричеством. — Ребята работают, готовят отчет. Как только я его получу, договорюсь о конференции совета по первому делу ООСР. Нет, госпожа Ехидна, физическим адресом занимается мой секретарь. Да, и по пробному делу школы Арно я тоже предоставлю отчет. Да, я понимаю, что мы действуем на вашей территории. Что? Кто? Нет... Да, он имел право вмешаться. Да, сын Пустошей. Пустошей. Да, он тоже мой сотрудник, его оформля... Нет. Вам не о чем волноваться. Да, я позвоню советнику. Понял. Всего доброго.

Ярослав снял клипсу и вместе с окружающим пространством прогромыхал:

— Мелкий!

— Она? — обыденно уточнила Маруся.

— Она, — согласился Инмутеф, сурово глядя на молодую беременную волчицу. Девушку целой и абсолютно невредимой Руся обнаружила в подвале "Красотки" в комнате домового.

Лик с усмешкой наблюдал за сменой эмоций на лице Нечери. Хищный божок много вещал о незаменимости Рыжика, но никогда не чувствовал ее по настоящему и не ценил. Она гораздо умнее, чем может или хочет казаться. Веснушчатый нос недовольно сморщился, когда бывший работодатель перевел на нее подозрительный и одновременно восхищенный взгляд. На ее лице мелькнуло раздражение, усталость, смирение, а потом она вдруг лучезарно улыбнулась. Лик рассердился.

— Похоже, она никогда не считала нужным общаться с тобой на равных.

— Что? — не понял Инмутеф.

— Маруся, — уточнил Ликург. Он стоял у входа в прачечную, опираясь плечом на косяк. Это была лучшая точка обзора в узком пространстве коридора. — Иначе ты бы не был удивлен тому, насколько она умна.

Рыжик обернулась. В широко раскрытых глазах читались беззащитность и растерянность.

Нечери зло сощурился.

— Или это ты был ослеплен фактом собственной значимости и по умолчанию мнил себя умнее? — продолжил Лик.

Инмутеф с трудом сдержал порыв кинуться на врага.

— Ох! — У лестницы в самом начале коридора появился домовой. Старик сначала замер, затем двинулся навстречу. — Везде тебя ищу. Прости, не мог сказать раньше. Папаша ребенка, сам понимаешь, спит с Ехидной.

— Да что ты?! — обратил свое негодование на подчиненного Инмутеф.

— Если бы ты искренне не поднял всех собак, они бы не поверили.

Нечери собирался еще что-то сказать, но осекся. Мимо него молча по направлению к лестнице прошла Маруся.

— Ты куда? — не понял Инмутеф.

Оборачиваться Руся не стала.

— Домой. Девушка же нашлась. Все.

Ликург поспешно присоединился к ней, закрыв собой от болезненного внимания Котика. Его неожиданно осенило, что вполне вероятно все это время Рыжик в сопливое прозвище вкладывала вовсе не нежность, а мягкую насмешку над самовлюбленным божком. Пока они поднимались по лестнице, Лик неотрывно наблюдал за ее движениями, размышляя над новым открытием и, конечно, переосмысливая все, что уже успел узнать о ней. Усталость и смирение на веснушчатом личике выглядели как будто привычными. Вспомнилась первая встреча.

— Так ты защищалась, — беззвучно прошептал Ликург.

Открытие было пугающим. Почти всегда, знакомясь с мужчинами, она сталкивается с агрессивным или уничижительно-заинтересованным отношением. Это сложно не заметить. Словно для большинства представителей противоположного пола важно знать, что новая знакомая не равна по силе и интеллекту. Каждый раз ее заведомо обесценивают. Часто по капле, почти незаметно, но все же обесценивают. Вот как теперь: Инмутеф обожает ее, но с позиции "высшего". Возможно, отчасти это связано с избранной стезей четвертого вживленного, где привычен образ мужчины, а возможно и с пристрастием к иномирной моде, где в большинстве властвуют нимфы, или со сложной глубокой беззащитной и в то же время подчиняющей сексуальностью. Слишком много стереотипов существует в современном обществе, и беда Рыжика в том, что она не вписывается в большинство из них. И все это наложено на прошлое отверженной собственным семейством девчонки... Чем сильнее агрессия, тем сильнее она закрывается, представляясь новым знакомым глупой пустышкой. Банальная защитная реакция.

— Как догадалась? — Лик произнес вопрос прежде, чем просчитал его последствия. Никогда не пытайся показать умной женщине, что считаешь ее умной, намеренно занижая свои интеллектуальные способности.

— Ты знаешь. — Маруся с усталым вздохом открыла дверь и сощурилась под согревающими лучами желтого карлика. — Хороший сегодня день.

Лик пробормотал беззвучно проклятие и отменил его. Хотел как лучше, но вышло наоборот. Конечно, он догадался. Никаких следов своей сотрудницы Инмутеф в лагере выживания ЛжеАима не нашел. Ее там никогда не было. Город он прочесал вдоль и поперек. Зная это и личности самого Нечери и его подчиненных, Рыжик сделала конкретный вывод, который поспешила проверить. Все просто.

— Мне с "никогда не считала нужным общаться на равных" понравилось, — успокоила его Руся. — Приятно.

Она спустилась с крыльца и направилась к машине. Лик ускорил шаг, догнал ее, поравнялся и взглянул на точеный профиль, обрамленный огненными в свете карлика прядями.

— Прости.

Маруся растерянно покосилась на спутника.

— Прости, что недооценил с самого начала.

Она вздохнула и взобралась на переднее пассажирское сиденье его машины. Лик, огорченный скупостью собственного извинения, сел за руль. Как-то неправильно разговор складывался. Было бы гораздо легче, если бы она, как прежде, что-то не в тему говорила, смешила или в "монстре" парила. Даже с дедом Кулей Лик был готов сейчас больше беседовать, чем со спокойной серьезной Марусей.

— Напрасно извиняешься, — тихо проговорила она. — Именно ты единственный, кто не принимал меня как профессионала, а не как женщину. Но после первого же дела принял, и это было здорово.

Руся улыбнулась.

— Ну, еще Клеомен, но он в принципе других женщин не замечает. Я в его сознании прижилась новым предметом между столом и триплексом.

Лик рассмеялся.

— И Атум, — продолжила она. — Но он высший. У него все одинаково фигурки на игровом поле. Только это все ерунда. Вот что важно! Я зелье выпить забыла, а машину не боюсь. Совсем.

— Так это же хорошо. — Лик осторожно свернул на дорогу.

— Странно это. Мне как вживили пыль, так количество фобий неуклонно росло, медленно и верно. Старые становились сильнее, новые возникали, а тут ты появился, и резко все прекратилось. — Она чуть осеклась. — Я имею в виду, в сравнении с тем, сколько лет они появлялись, резко. А еще мне себя контролировать стало легче. Ты знаешь, сколько различных действий мне хотелось совершать одновременно раньше? И я не могла разобрать, которые разумные, а которые нет. Сейчас как будто все в порядке.

— Мои ласки и поцелуи волшебны, — не удержался от хулиганства Лик.

— Да при чем тут твои ласки и поцелуи?! — возмутилась искренне Руся. — Я же про Шута... Ой!

Она прикусила нижнюю губу и виновато покосилась на смеющегося шефа.

Сказать, что Лик был счастлив, — не сказать ничего. Никогда еще и ни с кем он не ощущал такой свободы, такого единения и такого покоя.

Писк наушника прервал счастливую пару.

— Да? — недовольно ответил Лик, но уже через пару минут тон резко сбавил. — Да, шеф. Нет, с жандармерией это было лич... Ехидна? Понял. Соберу группу. Они что?! Да, конечно, знал. Несомненно. Они сейчас занимаются бумагами. Как только составлю отчет, доложу. Понял, задача второстепенная. Место назначения?

Нахмурившись и вслушиваясь в голос собеседника, он развернул карту навигатора на лобовом стекле и нашел пункт назначения.

— Как мы попадем на территорию?

Выслушав инструкции, Лик попрощался и снял наушник.

Руся виновато кусала губу. Чтобы понять, что ему только что досталось за работу над делом исчезновения волчиц, гением быть не обязательно.

— Ты знала, что эта шайка займется своим расследованием? — На светофоре возлюбленный резко развернулся к ней, чем напугал ее только сильнее.

Руся отпрянула к двери.

— Нет! Не знаю ни дел, ни шайку, — по-армейски отчеканила она, бессмысленно и преданно глядя в божественные сердитые глаза.

Лик поморщился и снова обратил взор на дорогу.

Разгон от нежного влюбленного мужчины до недовольного шефа оказался крайне быстрым, даже как-то чересчур. Руся обиженно надула нижнюю губу. Вот клялась не спать с начальством? Клялась! А что в итоге?

Пока Рыжик сосредоточенно сопела, поглощенная полноправной обидой на его, по ее мнению, резкий вопрос и сожалениями о романе с руководством, Ликург дозвонился до Клеомена.

— Ты где? — вкрадчиво поинтересовался он. — Ага. Собери группу в течение часа у меня. Потом перезвони и отчитайся, что вы там сутки выясняли впятером без меня, еще и свидетельницу впутали. И Марусе сопровождающие материалы по своей работе вышлите.

— Рыжик! — Лик убрал наушник в карман и взглянул на обиженный курносый профиль.

Она не ответила.

— Ры-ы-ыжик, — протянул он с улыбкой.

— Да, шеф? — огрызнулась она, не повернув головы.

— Ты обиделась? — неискренне удивился Ликург. В голосе его слышались смех и ласка. — Бесполезно. Я тебя все равно люблю.

Она возмущенно на него взглянула.

— Ужасный, да? — понимающе кивнул Лик. — Обещала себе не связываться с начальниками?

Руся тихо пискнула, взгляд ее стал очень возмущенным.

— Напрасно ты это, напрасно... Не стоило мне новую обувь покупать. Она у меня самая удобная оказалась и теперь самая ценная. И от похмелья лечить не стоило, и еще кормить, и от усталости лечить, и целовать во сне меня так страстно не стоило... Особенно целовать. Ты понимаешь, как трудно стало после этого сосредотачиваться на работе? Да, вообще, на всем, не только на работе...

— Я целовала?! — не выдержала ведьма. — Ты первый начал! И в Пустошах меня все время тискал! Как игрушку какую-то! И называть еще так странно. Это вообще на субординацию не похоже!

— А как не начать? — Лик, сдерживая смех, передразнил ее интонации. — Когда все девушки, как девушки, а этой на меня плевать. Ходит вокруг со своими кудрями рыжими, с магией своей уникальной и умом и думает, такая незаметная? Сделает что-нибудь без труда за пару минут, что у меня занимало сутки, и стоит снизу вверх смотрит на меня невинно. Еще губы свои кукольные приоткроет, округлит, и вот думай, а так ли ты силен, умен и привлекателен, как всегда считал? В ее-то глазах ведь, кажется, занимаешь почетное место между каким-то мифическим бесполезным монстром и бесполой безделушкой. А перед Пустошами не нужно было меня так нежно трогать и так близко подходить.

— О, — Руся растерялась и непроизвольно в точности воспроизвела выражение лица, о котором говорил Лик, чем рассмешила его.

— Ты, кажется, не догадываешься, как сложно сосредоточиться на работе и не думать о твоих прикосновениях и губах. Этот бог не привык так долго добиваться любви, — нарочито надменно закончил Лик.

Маруся расслабилась и засмеялась. Казалось бы, взрослая умная женщина, а за шутливые комплименты все простила. Еще и счастьем переполнена, словно девчонка неопытная.

— Да и добиваться кого-либо тоже не привык, — уже серьезно добавил Эйдолон.

— А богини? — удивилась она.

— Довольно высокомерные и неприятные создания.

— Как боги?

— Как бо... — Начал соглашаться Лик, но мгновенно прервал себя. — Эй!

Руся, смеясь, показала ему язык и тут же взвизгнула, когда в отместку ей взлохматили шевелюру на макушке.

— Что ты делаешь? Знаешь, как трудно их расчесывать потом?

— С удовольствием узнаю, — заулыбался Лик, смутив ведьму.

Они миновали исторический центр.

— Ах, ты ж змий их заде...

Иму не закончил мысль, впервые в жизни его захлестнуло отвращение, а к горлу подступила легкая тошнота. Опытному безжалостному хищнику в голову не приходило, что когда-нибудь он почувствует что-то подобное.

Мос тихо выдохнула, в отличие от остальных, большего она позволить себе не могла. Новая должность документалиста обязывала ее тщательно бесстрастно фиксировать на камеру каждую мелочь.

— Мысли есть? — Лик обернулся к Иму. Аниото, как стоял, глядя недоверчиво на громоздкую антикварную люстру, так и остался стоять.

— Да! — ответил он спустя мгновение, будто вопрос не сразу услышал. — Хорошо, что Булочка у нас теперь заточена под опрос свидетелей и пострадавших. Ой, как хорошо!

— А по делу? — не стал упрекать друга Эйдолон. Он бы тоже предпочел, чтобы Рыжик этой комнаты не видела. Впрочем, со стороны Маруся не выглядела особо впечатленной или напуганной. Прибегнув к простой левитации, она передвигалась по гостиной Ехидны, деловито осматривая каждую любопытную на ее взгляд мелочь или щель.

— По делу? — Иму перешел к созерцанию росписи потолка. — Да я понятия не имею! Это ж какой уро...

— Я записываю! — пресекла на корню излишне эмоциональную речь леопарда кошка.

Аниото зарычал, но спорить не стал, помолчал немного и снова продолжил:

— Не зверь это. Чтоб так размазать равномерно кого-то по комнате надо быть кем-то посильнее и попридуркова... поурод... Короче, сами слово подберите!

— Похуже? — помог Зверобой, заглянув с улицы в открытое окно.

— Пойдет, — махнул рукой Иму.

Лик вопросительно взглянул на своего нового специалиста по правовым вопросам и всякого рода документации.

— Там Баба приехал, — кивнул в сторону Зверобой. — И госпожа Ехидна мне код от сейфа не дает. В принципе, внутри ничего важного нет, ценностей навалом, а вот бумаг хоть мало-мальски важных нет. Мне как? Требовать код дальше или змий с ним?

— Я записываю, — сквозь зубы процедила Мосвен.

— Так я ж не говорил, что лично видел.

— Ага! — радостно взвизгнула Маруся. Последние полминуты она усердно рассматривала тяжелые, расшитые золотой нитью портьеры.

— Что? — первым к ведьме кинулся Иму.

Козлова приподняла пальцами в перчатках край портьеры и продемонстрировала изуродованный блестящий обломок.

— Эй, а я? — окликнул товарищей Зверобой. — Я тоже хочу знать. Что там?

— Неведомая тебе вещь, — огрызнулся с садистской усмешкой Иму и сердито продолжил. — И мне неведомая. Никому неведемоя. Киборг, не все то, что блестит, считается нужной штучкой, понимаешь?

Руся подняла голову и смерила аниото презрительным взглядом:

— Это Джимми Чу, гений.

— Кто? — нахмурился Иму.

— Босоножки, — тихо пояснил Лик и присел, внимательно рассматривая обломок. Он кожей чувствовал любопытство, с которым на него уставились все присутствующие, в том числе и Рыжик.

— Н-да, — протянул шепотом леопард. — Был бог, и вот уже нет бога. Работал, нимф менял, пил и вот тебе на! Босоножки.

— Свадебные, — уточнила Руся после паузы.

— Охо-хо, ребятушки, — раздался позади голос Бабалу-Айе. — Не повезло вам. Я такое последний раз во время восстания людоедов на южном материке видел.

— Людоеды? — уточнил, вплывший следом Клеомен.

— Да, с полвека назад.

Бабалу-Айе огляделся.

— Главы племен и их ближайшее окружение так выглядели после встречи с союзными войсками.

— В смысле? — не понял Зверобой.

— В смысле, после ликвидации. Подсовывали им что-то в еду, и бух, — ориша жестом изобразил процесс взрыва. — Фарш по всей комнате.

— А почему не повезло? — Лик выпрямился.

— Ну так военные ж. Секретность, солдафонство и волокита.

Эйдолон согласно кивнул.

— Баба, как думаешь, установить личность жертвы или жертв реально?

Судмедэксперт пожал плечами.

— Посмотрим. Пока я бы двоих пропавших искал.

— Это ты маниту учуял? — удивился Иму.

— По количеству материала сужу, — отмахнулся ориша. — Все. Не мешайте Бабе работать.

Лик кивнул и обернулся к Марусе.

— Ты сможешь установить внешний вид и кому принадлежали босоножки?

— Попробую, — неуверенно проговорила ведьма.

— Мос, снимите с Клеоменом остальную часть дома. Зверобой, — Лик повернулся к окну.

— А?

— Что-нибудь кажется подозрительным?

— Да пока ничего, — пожал черт плечами. — Напоминает большинство представителей высших властных структур. Дом старый, но документы на него в порядке. Ничего примечательного. Пара левых счетов. Масса антикварных и просто запрещенных к ввозу вещей, все оформлены как конфискат, и все в основном иномирное. Я тут даже привычных для такого рода домов опасных предметов не нашел. Типа полотен Асгарда и прочее. Кажется, старушка безобиднее, чем хочет казаться. С виду змея змеей, а зубов нет. Одинокая. Ревет вон сидит у Горицы. Клеомен говорит, натурально ревет.

— Подтверждаю, — откликнулся Клеомен из смежной с гостиной столовой.

Лик удовлетворенно кивнул.

— Рыжик, пойдем.

— Нет. — Она просмотрела снимки фрагмента босоножки, которые сделала, и выпрямилась. — Я еще тут поброжу. Не обижайся, но, кажется, реальный специалист по иномирным тряпкам, косметике и обуви у тебя один. Он, — она указала на Зверобоя. — шарит исключительно по антиквариату.

— Виноват, — согласился черт с улыбкой.

Лик удивленно поднял брови. Что-то снова неуловимо изменилось в Марусе. Раньше она несомненно поступила бы так, как захотела, но обязательно втихую, тайком. Сейчас же не только открыто не согласилась, так еще сделала это спокойно, четко обосновав свою позицию. Эйдолон не удержался от восхищенной улыбки.

— Хорошо. Закончишь, выходи. Только Бабе не мешай.

— Спасибо! — пробурчал ориша от потолка. Он уже приступил к первичному осмотру.

— Зверобой.

— Ну? — откликнулся черт. Он по-прежнему стоял за окном и уходить не торопился. Никаких негативных эмоций общение Маруси с шефом у него больше не вызывало. Напротив. Наблюдать за падением непобедимого бастиона рода Эйдолон стало забавно. Никогда еще не смотрел Ликург так ни на одну женщину.

— Пойдем побеседуем с хозяйкой.

Зверобой усмехнулся.

— Да, шеф. Легко.

— Что? — тихо спросил Лик у черта, когда они встретились на парадной дорожке и направились к автомобилям, припаркованным за воротами.

— Что? — не понял Зверобой.

Ликург сощурился, глядя на подчиненного.

— Что за взгляд? Что-то интересное выяснил?

— Нет.

— Тогда в чем дело?

Зверобой чуть поколебался, но, взвесив все за и против, с улыбкой проговорил:

— Ты ей клятву принес?

— Тебя не касается.

— О! Еще как касается, — не согласился черт. — Она мне нравилась. Кажется, это было очевидно. Я не скрывал. И даже напротив. А у тебя была твоя нимфа. Забыл уже?

Лик остановился. С одной стороны он был в бешенстве, с другой, ему хотелось смеяться над самим собой и собственной беспомощностью. Он устало вздохнул. Рано или поздно этот разговор должен был состояться, иначе он мог потерять ценного сотрудника.

— Ты не понимаешь.

— Чего не понимаю? — Зверобой встал напротив.

— Она невосприимчива к чарам.

Черт озадаченно уставился на шефа.

— Совсем?

Лик кивнул. Про себя же с удивлением отметил, как работает магия аптекарей. Собеседник факт принял, а причинами не заинтересовался.

— Хочешь сказать, она по доброй воле в тебя влюбилась?

Эйдолон невесело рассмеялся.

— И ты не представляешь, каких усилий мне это стоило. Расскажешь кому, убью.

Зверобой недоверчиво заулыбался, глядя, как непобедимый шеф сорвался с места и пошагал к воротам.

— Да, не вопрос! — Черт догнал его. — То есть ты хочешь сказать, что великий Ликург добивался женщину, как мы все? То есть я проиграл по-честному?

— Да. И какая уже разница, если ты залип на Жар-Птицу?

— Я не...

— Нет? — Лик покосился на машину Зверобоя, где со скучающим видом сидела Харикон. Они как раз покинули приусадебную территорию. — Тогда могу я ее переселить? Нашел место у одного знакомого. Отличный муж, сильный, умный, честный. Обещал позаботиться и помочь встать девушке на ноги...

— Не надо переселять, — процедил черт. — Я сам помогу.

— Госпожа Ехидна! — мягко, даже ласково воскликнул Лик.

Глава земли сидела в медавтомобиле в объятиях Горицы и тихо рыдала. Хвост ее безжизненно стелился по асфальту. Она приподняла заплаканное лицо с груди русалки.

— Нам надо поговорить, — продолжил Ликург. — Сможете?

Ехидна утвердительно кивнула. Горица же чуть отстранилась, давая шефу возможность видеть мимику собеседницы.

— Это ваш дом? — Лик участливо улыбнулся. — Очень элегантный и неожиданно простой.

Женщина замерла и перестала всхлипывать. Очевидно, не такие вопросы она рассчитывала услышать.

— У меня сотрудница обожает иномирные вещи. Говорит босоножки Джимми Чу чудесные.

— Какие босоножки? — тихо озадаченно уточнила Ехидна. Она окончательно прекратила плакать и теперь внимательно смотрела на Эйдолона.

— Говорит свадебные. Вы их коллекционируете?

— У меня в доме? — женщина нахмурилась и сложила хвост кольцами.

— Да. В гостиной. К сожалению только фрагмент. Или это не ваши?

— Не мои, — холодно отчеканила Ехидна.

Лик тоже нахмурился.

— Не знаете, кому они могут принадлежать? У вас были гости?

— Нет. — Теперь змеехвостая явно начала злиться. Выражение скорби на ее лице уступило место холодному недовольству.

— А что насчет мужских ботинок? Мой сотрудник нашел изображение лисьей морды на подошве.

— Гуарино Вольпи, — без запинки, с еле сдерживаемой яростью проговорила она.

— Действующий избранный руководитель Интерпола?

Ехидна смерила Лика ледяным взглядом.

— Работа такая, — пожал он плечами. — Все спрашивать и уточнять.

— Да, — после паузы ответила высокопоставленная собеседница.

Лик поймал осуждающий взгляд Горицы и едва заметно усмехнулся. Иму всегда имел слабость к сильным, властным женщинам, а еще к плавным и мягким. В берегине удивительным образом сочеталось и то, и другое.

— А девушку, что вероятно была в вашем доме с ним, вы не знаете?

Ехидна скрипнула зубами.

— Нет.

— Вы жили вместе?

— Нет, — с каждым новым вопросом ярость змеехвостой росла. Об этом недвусмысленно говорили нервно сжимающиеся и разжимающиеся кольца.

— Какие отношения вас связывали с месье Вольпи?

— Никакие, — огрызнулась Ехидна.

Лик осуждающе покачал головой.

— Мадемуазель...

Хвост поднялся и с силой ударил по стене медавтомобиля, оставив заметную вмятину.

— Никакие! — чуть громче повторила женщина. — Мы расстались.

— По чьей инициативе?

— По моей.

— По какой причине?

Ехидна плотно сжала губы и гордо вздернула подбородок, явно стараясь сдержать подступившие слезы.

— О! — расстроено воскликнула Горица. — Вот беспутный! Он же лис. Некоторые лисы ведут себя, как тотем. Одна женщина постоянная и куча на стороне. Какой ужас...

Русалка закончила тираду почти шепотом и едва ли не силой прижала Ехидну к груди, отчего та растерялась.

— Что месье Вольпи мог делать в доме?

— Я не знаю, — устало проговорила глава земли. — Я ночевала в кабинете. Моя помощница и еще несколько сотрудников подтвердят. У нас на следующей неделе тяжелые переговоры.

— То есть вы не знали, что он придет?

— Нет.

— С кем он вчера встречался?

— Не знаю.

— И планы его не знаете на сегодня?

— Нет.

Женщина говорила искренне, однако Лик не был уверен в себе настолько, чтобы продолжать беседу без Клеомена.

— Не сможете предположить, что за девушка была с месье?

Ехидна отодвинулась от русалки и холодно взглянула на Лика.

— Любая. Ему нравились все.

За видимой твердостью и холодностью промелькнула скрытая боль. Эйдолон чуть склонил голову набок, изобразив взгляд полный участия.

— Не хочу больше задерживать. Вам и так досталось. Давайте поговорим попозже, когда будете чувствовать себя лучше. А пока моя сотрудница сопроводит вас в больницу. Ближайшие часы вам нужен покой.

Ехидна явно собралась возразить, однако Ликург не позволил.

— Это приказ. Никакой работы до вечера. Я хочу, чтобы вы находились под наблюдением врачей.

От бога не ускользнуло, с каким возмущением и покорностью змеехвостая приняла его первенство. Иной реакции он и не ждал. Чем сильнее женщина, тем больше она склонна подчиняться мягкой скрытой силе со стороны мужчины. Чем слабее женщина, тем громче протесты и попытки доказать независимость, самостоятельность или ум. Движимая страхом столкнуться с более сильным противником, она проявляет агрессию. Сильная же женщина не боится встретить противника. В поисках приюта, где ей позволят стать слабой, она способна пройти через сотни битв.

Ехидна не испугалась, чем подтвердила свою структуру личности. Лик улыбнулся на прощание змеехвостой, кивнул Горице и направился к Зверобою. Черт самозабвенно дразнил Жар-Птицу.

— Он счастлив. Она в ярости. Что я пропустил?

Зверобой смерил подошедшего шефа недовольным взглядом.

— Ладно. Не важно, — отмахнулся Лик. — Собери красивое дело на Гуарино Вольпи. Справишься один?

— Я не один, — Зверобой с неподдельной страстью оглядел точеную фигуру спутницы.

— Ты меня понял.

— Да, — вздохнул черт. — Максимум инфы в короткий срок, и сам. Сделаю.

— Действуй.

Лик отправился обратно в дом. Возле ворот он обернулся и проводил взглядом отъезжающие машины скорой медицинской помощи и спортивной красавицы Зверобоя. С переднего пассажирского сиденья на него внимательно смотрела Харикон. Эйдолон учтиво кивнул фениксу. В голове все еще крутились слова Ярослава о необходимости сделать птицу частью команды.

"Нам нужно понять, почему текст рукописи Арно поддался именно ей".

Атум несомненно был прав. Слишком много совпадений на короткий временной отрезок. Заброшенный дом Гуфо, книга, Жар-Птица, нерассеянные... Однако Лику казалось, что совпадения этим не ограничиваются. Их было гораздо больше, стоило лишь охватить более широкий временной промежуток, и вот уже прослеживалась долгосрочная связь между незначительными событиями прошлого и настоящего, будто множество нитей возникли тогда, и теперь сплетаются все плотнее в одну сложную реальность.

Лик отвернулся и вновь пошел к дому.

Ивченко, Пустоши, Дингир, мертвые и одновременно живые ангелы, Шут... Поступки, слова, расследования... Лику понадобилось бы несколько часов, чтобы изложить устно все, замеченные связи. Он вспомнил апокалипсический сюжет рисунков Умэтаро, его могилу, текст, что удалось прочесть фениксу, и собственный опыт боя с ангелом. Иму счел рукопись фантазиями больного мага, но вывод свой он делал, не зная истинного значения слова "аптекарь".

"Бесконечно далеко и близко, в иной ветви событий, мир выглядел вот так..."

Скирон, брат Пелопа и ученик Арно, тот, кто притворялся Аимом, и отчего-то жаждал встретиться с Марусей, а встретившись, убил себя с мольбой на устах. "Вспомни меня". Зачем мнящий себя дитем водной стихии просил об этом на давно несуществующем языке? Лику понадобилось время, чтобы установить значение фразы. Как Рыжик могла вспомнить того, кого никогда не знала? Или все-таки знала? В этой цепи временной или в той, о которой писал Гуфо?

А волчицы? Что делал нефилим с волчицами и с их детьми? Сын Пустошей спас одну, ту, что была любимой Лои, друга Маруси.

Маруся. Куда ни оглянись, увидишь ее, будущего аптекаря, четвертого мага, обладательницу уникального маниту, напрямую связанного с энергией Вселенной. Весь калейдоскоп событий и созданий начал медленно раскручиваться с ее появлением.

Рыжая шевелюра мелькнула в окне второго этажа.

— Ну, как? — Навстречу Лику из дома вышел Иму. Оболочка леопарда светилась и недовольно подергивала вибриссами.

Эйдолон пожал плечами.

— Ничего толком. Пока отталкиваемся, что у нас тут Гуарино Вольпи с подружкой. А у ревнивой хозяйки свидетели непричастности.

— Чтоб у главы земли и не было свидетелей? — аниото усмехнулся.

— Ты проверил всю территорию?

Иму кивнул.

— И что скажешь? Готовы выводы?

— Готовы. Только они тебе не понравятся. Если наш мститель и пришел сюда, то не по земле.

— Ты прав. Мне не понравилось.

Аниото рассмеялся.

— Слушай, — задумчиво глядя на окна второго этажа, проговорил Лик. — Мне нужно, чтоб ты привез двоих ко мне домой. Нужна твоя сила, скорость и чутье, но придется быть и милым. Горица с Ехидной в больнице. Справишься без нее?

Леопард недовольно фыркнул.

Лик улыбнулся и тихо пояснил Иму, где спряталась беременная от Вольпи волчица со своим добросердечным хранителем.

— И все?

— Там будет Нечери. Поэтому осторожнее. Мне нужны вероятные свидетели, а им нужно надежное убежище и охрана.

— Вероятные свидетели или...

— Без "или". Личности жертв нам пока неизвестны.

— Ладно. Сделаю.

Лик похлопал друга по плечу и вошел в дом, на ходу доставая из кармана наушник. Береслава ответила сразу:

— Ну?

— Бабуля, нам надо поговорить. Вы где?

Пожилая ведьма недовольно зафыркала, будто старая кошка.

— Какая я тебе бабуля?!

— Очень уважаемая.

Козлова еще пару раз фыркнула, но уже более добродушно.

— Чего надо?

— Я бы предпочел лично изложить суть дела. Вы где?

— У внучи дома. Где я еще могу быть?

— А где Ехидна проживает знаете?

— Знаю.

— Тогда прилетайте прямо сейчас, без промедления.

Лик прервал соединение до того, как Береслава успела сообщить ему все, что она думает о его манере общения со старшими

— Зачем тебе бабуля? — Маруся смотрела на него сверху, перегнувшись через перила.

— Не упади опять, — не удержался от предупреждения Лик.

Она отрицательно покачала головой. Рыжие блестящие пряди, выбившиеся из хвоста, запрыгали в такт, на мгновение заворожив бога.

— Считаешь бабуля таким образом угрозу выполнила?

Лик поднялся по лестнице.

— Какую угрозу?

— Пустить Вольпи ко дну, как топор.

— А при чем тут он?

— А по кому еще Ехидну будет так подтрясывать?

Эйдолон прикрыл глаза ладонью и рассмеялся. Логика, неподкрепленная физическими доказательствами, но чистая — в этом была вся Рыжик в своем новом обличье, незамутненном влиянием Шута.

— Я ошиблась? Ты ведь к тому же выводу пришел. — Она взяла его за запястье и убрала руку от лица.

— Я всего лишь проверяю. А бабуля мне нужна, чтобы узнать, чем занимался Вольпи последнюю неделю, чем занималась она последнюю неделю и что она в целом знает.

— То есть ты не думаешь, что это она его по стенам там размазала?

Лик усмехнулся. Его руку Рыжик так и не отпустила, и ему это нравилось несказанно. Сбивало, правда, немного с рабочего настроя, но бог пока был не в том положении, чтобы разбрасываться ее прикосновениями.

— Я предполагаю, что бабуля придумает месть пострашнее, чем размазать кого-то по стене. Я даже уверен, что она расстроится, если у нас размазан Вольпи.

— Запутаться в бабах? — тут же сориентировалась Руся. — Думаешь, она как-то случайно спровоцировала одну из его любовниц?

— Мос где? — вместо ответа спросил Лик.

— Там, — Рыжик указала на дверь в конце коридора. — В комнате для гостей.

— Что-нибудь интересное нашла?

— Не знаю, — Руся пожала плечами.

— Ты.

— А! Я? Да! Пойдем, — ведьма встрепенулась и потянула Лика к ближайшей двери. — Это спальня хозяйки.

Эйдолон немного опешил от убранства комнаты. Полосы обоев из шелка различной расцветки, живописные работы мастеров, начиная от классики до авангарда, развешанных по стенам вплотную друг к другу и на одной высоте, потолок со сложной лепниной и мозаикой, на полу паркет и шкуры животных. У окна возвышалась огромная широкая дубовая кровать со множеством подушек. Шкафы и тумбочки повторяли классический и модный в Иномирье стиль прованс. И завершали нелепую композицию пластмассовые жалюзи.

— Тут в основном все скучно, — прокомментировала Рыжик.

— Да? — Удержаться от сарказма у Лика не получилось. Он, нахмурившись, рассматривал потолок. Мастеру великолепно удалось передать чешуйки на хвосте Ехидны и рябь на поверхности озера, где она нежилась.

— Отсутствие вкуса — не преступление, — спокойно откликнулась Руся. — Вот!

Она взяла подушку с кровати и развернулась с ней к шефу.

— Миленько, правда?

Лик удивленно поднял брови.

— Монограмма?

Козлова кивнула.

— Ага, "Е" и "Г". Странно это, хранить подушку с именем того, кто тебе изменяет, ну или с кем поссорилась.

Ликург улыбнулся.

— Сможешь вскрыть систему охраны? Хочу видео посмотреть.

— Да. Так ты не находишь это странным? — Руся кинула подушку на кровать и понеслась следом за шефом, который с подозрительно таинственным выражением лица покинул опочивальню хозяйки и вышел в коридор.

— Нет.

— Почему?

Они спустились по лестнице и свернули к входной двери.

— Часто женщины верят в последний шанс.

— Последний шанс для чего?

Лик насмешливо оглядел Рыжика с ног до головы. Перспектива никогда не получить последний шанс его радовала.

— Для любви.

— А! — Руся наконец догадалась, о чем речь. — Так это не любовь. Это нездоровая незрелая привязанность.

— Вскрывай, — бог указал на маленькую светящуюся панель у входной двери.

— Сейчас. — Руся запустила руку в сумку и извлекла оттуда мешочек с пылью. — Зрелое самодостаточное создание не станет заводить отношения с кем-то незрелым. Я хочу сказать, целостной структуре неинтересен кто-то полупустой. — Она высыпала часть пыли на ладонь и сдула ее, заставив взвиться над головой, а затем покрыть тонким слоем стену возле экрана. — Целостной структуре интересен кто-то столь же целый, но наполненный иным содержанием. Кто-то, с кем интересен проммммм... — Руся запела сложную мантру диагностики. — О. Я знаю. Это ЛиС, хорошая, но не слишком надежная разработка наших иноземельных друзей. Стоило догадаться. Так вот. Процесс общения, взаимодействия на равных, предельно честный процесс общения. Иначе в отношениях для цельной личности нет никакого смысла и интереса. Вот это зовется любовью. А если личность незрелая, как Ехидна или Вольпи, то получается ерунда с изменами и прощениями измен. Это точно не любовь. И вообще, — Маруся ухватилась двумя руками за экран ЛиСа и под удивленный возглас Лика выдрала его с корнем из стены. — Настоящая любовь она для окружающих скучная. Интересна она только влюбленным, она для них как топливо, дающее покой и силы для жизни. Она мирная, спокойная, без громких ссор, долгих обид, измен и вспышек ярости, а все то, что продает массовая культура под маркой "любовь", это нездоровые отношения незрелых личностей. Страсть, увлечение, болезнь, временная влюбленность — применимы какие угодно эпитеты, но не "любовь"...

— Рыжик, ты забыла, что я психолог? — резко прервал ее Лик. Он собрался и дальше возмутиться, но Руся не позволила.

— А чего ты тогда любовью назвал?!

— С позиции восприятия Ехидны! Какая разница! Ты зачем экран выдрала?!

— А! Так он мне не нужен. — Руся тут же успокоилась и сунула шефу в руки ощерившуюся оголенными проводами деталь системы безопасности. — Подержи, пожалуйста.

— Пожалуйста, — сердито повторил бог. — В следующий раз предупреждай заранее.

— Ты сам попросил вскрыть, — пожала плечами ведьма.

Лик застонал, нервно усмехнулся и присел на трюмо у стены. Будет крайне сложно изложить в документации, что произошедшее с ЛиСом — результат работы эксперта.

Эксперт меж тем создал внешние модули и уже подключился к системе.

— Еще минут десять и вытащу все данные.

— Жду, жду, — вздохнул Эйдолон, прикрыл глаза и оперся затылком о зеркало. Это только одна Козлова у него на попечении, но сейчас же еще вторая прибудет. Бог снова едва слышно застонал.

— Сам выбирал, — пробубнила Руся.

— Сложно не выбрать, когда тебя так целуют, — парировал Лик. Перед глазами у него всплыла сцена из кабинета, и тело мгновенно откликнулось на сладкие, бережно хранимые воспоминания.

— Да не помню я! — Рыжик обернулась к Лику. Брови ее были свирепо сведены на переносице, и от этого взгляд покрытых серебряной пленкой глаз выглядел пугающе. Бог улыбнулся. В таком виде она тоже ему нравилась. Она любая ему нравилась.

— Намек понял. Ночью напомню.

Брови встали домиком, придав лицу хозяйки беспомощное, детское выражение.

— Я не это имела в виду...

— А я это. У тебя там дым идет. Это нормально?

Маруся взвизгнула и вернулась к покорению ЛиСа.

Со смешанными чувствами глядя на свое отражение в зеркале, Женя медленно развела крылья в стороны и так же медленно сложила их за спиной. Огромные, шуршащие, желтовато-белые, они совсем не походили на романтичную пушистую карнавальную атрибутику из мира людей. Почему-то именно с этими глупыми украшениями ей пришло в голову сравнивать новые части своего тела. При отце она старательно храбрилась, забивая все страхи поглубже, — обмануть Атума возможно только обманув себя, но наедине с собой понятия не имела что думать, что чувствовать и как дальше жить. Она вспомнила холодное выражение глаз Дингира и поежилась. Гиена не показался ей пограничным, как утверждал профиль Ликурга. Была в похитившем ее божке какая-то многоликость — единственная ассоциация, порожденная личным контактом. Женя нахмурилась, пытаясь проанализировать воспоминания.

— Че думаешь? — раздался позади голос Кости.

Испуганно взвизгнув, она развернулась лицом к источнику вероятной опасности. Раздался грохот падающей мебели и веселый звон бьющегося стекла. Женя еще раз вскрикнула, на этот раз с отчаяньем и плотно прижала крылья к спине.

— Хорошая реакция! Взлететь ты не попыталась, но в готовность привела. Видать для боя их используют, — обрадовался Ивченко.

Женя застонала и едва не расплакалась.

— Папина коллекция фиолетовых слонико-ов!

— Да-а-а, — Костя оглядел осколки. — Они действительно были ужасны, а вот тумбочка уцелела. Хорошая тумбочка. И шкаф целый. Зеркало не пострадало вообще.

— Это не шкаф. Это двери в гардеробную. Ты ужасен!

— А ты прекрасна, — легко с мягкой улыбкой парировал он, приведя собеседницу сначала в удивление, а затем в смущение. — Только лак на ногтях потрескался.

Она покосилась на свои пальцы. Воспользовавшись моментом, Костя приблизился.

— Какая разница, как ты будешь уникальна в этом мире? Что раньше, что теперь — не вижу разницы.

В это мгновение она не выглядела той неприступной горделивой зазнайкой, какой он привык ее видеть. Перед ним стояла напуганная нежная милая девушка, и Костя не собирался упускать свой счастливый билет. Совсем скоро она вновь превратится в дочь Атума и нарезай потом круги, жди удачи неизвестно сколько. Если она способна переупрямить Ярослава Сергеевича, то способна переупрямить все что и кого угодно.

— Ты очень красивая.

Она подняла голову и оказалась в плену влюбленного нежного взгляда. Костя и не пытался скрыть свои чувства, напротив.

— И очень умная.

Женя сердито сощурилась. Откуда-то из глубины сознания поднялось ехидство.

— Что? Умнее тебя?

— Ага, — Ивченко, к ее удивлению, легко и искренне согласился. — Почему нет?

Ехидство ушло, уступив место растерянности.

— Можно я тебя поцелую? — не стал изменять своей предельной простоте и честности Костя.

— Я... В смысле? — прошептала Женя.

— В смысле в губы. Хочешь, могу сначала у папы твоего спросить? Он в целом не очень-то и страшный, если так подумать. Я ему уже все равно сказал, что люблю тебя. Хуже точно не будет.

Женя смотрела на этого странного лешего и не верила своим ушам.

— Ты сказал что?

— Что люблю тебя.

— То есть он не предположил, как обычно, а ты действительно ему это сказал?

Костя кивнул:

— Так поцеловать можно? Или сначала к Атуму?

Женя тряхнула головой, стараясь собраться с мыслями и не отвлекаться на странную слабость в теле от взгляда и слов бесцеремонного прямолинейного вечно взъерошенного студента из Иномирья. Весь какой-то нескладный, простой, тощий, симпатичный, но не так чтобы красавец. На нее горячие взгляды бросали создания мужского пола намного заметнее и роскошнее этого... Этого... Она даже эпитета толком подобрать не могла.

— А если я скажу "нет"?

Костя пожал плечами:

— Ну, я попозже спрошу еще раз.

— Я могу другого встретить, — Женю странный диалог и возмущал и забавлял одновременно.

Леший лучезарно улыбнулся.

— У меня преимущество. Мне нравится твой папа.

Девушка нервно хихикнула и дернула крыльями.

— Так можно или нет?

— А если я уже влюблена? Ты об этом не думал?

Она с тревогой наблюдала за его лицом. Ей никак не удавалось поймать себя хоть на какой-то однозначной мысли или эмоции.

— Думал. И в целом слегка ревную, хотя пока не определил к кому.

Спрятав руки за спину, Женя начала медленно отступать назад, пока не уперлась спиной в зеркальные двери гардеробной. Она наконец определилась с первой своей четкой догадкой. Этот парень выглядел, как человек, говорил, как человек, но внутри него пряталась сила, превосходящая все человеческое. Он последовал за ней.

— Это ведь простой вопрос. Да или нет? — Его шепот заставил Женю вздрогнуть. Костя склонился к ее лицу и, глядя на чуть приоткрытые губы, добавил: — Одно слово и я исчезну из твоей жизни. Только ответь прямо, не говори эти "если". Я никогда не считал, что один такой влюбленный в тебя или один такой, кто отважится пойти против твоего отца.

Женя тихо прерывисто вздохнула. Да, он не один такой влюбленный. Только почему-то раньше ни от одного влюбленного в нее создания она не испытывала настолько ярких, обжигающих эмоций. Может оттого, что никто не отважился приблизиться к ней? Выбор не так, чтоб богатый. С другой стороны, он захотел ее настолько, что не испугался отца. Остальные втихую действовать пытались. А еще спрашивает разрешения и предлагает выбор.

— Ты правда уйдешь? И больше не появишься?

Костя встретился с ней взглядом.

— Если так захочешь.

Он не лгал. Женя чуть помедлила и пробормотала:

— Я подумаю.

Ивченко не скрыл уныния, но потом вдруг приободрился.

— Тогда ты меня поцелуй еще раз. — Его глаза засияли мальчишеским озорством. — Пожа-а-алуйста.

Он понимал, что просит почти невозможного, только не рискнуть не мог. Не поцелует, так хоть возмутится его наглости — какая-никакая, а тоже реакция. К его удивлению Женя не возмутилась и не отказала. Она ухватила его за грудки, потянула на себя и прижалась губами к его губам. Получилось совсем не эротично и не женственно, как-то нелепо и забавно, даже глупо, но Костя был счастлив. Какая разница как? Главное, сам факт.

— А можно еще? — Затуманенным взором он смотрел на ее взволнованное лицо и не мог никак взять под контроль взвившуюся вихрем энергию Природы. — Только подольше, — поспешно добавил он.

На этот раз медленнее она приблизилась к его губам и одним нежным прикосновением заставила их приоткрыться навстречу ее языку, а их хозяина простонать что-то невнятное. Женя никак не ожидала, что мужчина от одного поцелуя становится таким податливым и послушным. Ей всегда казалось, что это прерогатива женщин, и возможно, это немного отпугивало ее в отношениях. Увлеченная открытием, она намеренно обняла Костю за талию и прижала к себе, и тут же ощутила пламя, охватившее ее тело целиком и заставившее переключиться с его поведения на свое собственное.

— Какого Змия?! — возмущенно прогрохотало пространство в гостиной, заставив Женю испуганно отпрянуть. — Почему в километре от дома вся живность спаривается? Леший! — прорычал Атум вместе с громом над домом. Дверь гостевой комнаты распахнулась и ударилась о стену.

Костя медленно развернулся лицом к грядущей расплате за все реальные и мнимые грехи и добродушно улыбнулся.

— С живностью случайно вышло.

В глазах Ярослава пробудилась Бездна.

— Ты что с дочерью моей делаешь, гаденыш?!

— Папа! — Женя хотела возмутиться, но голос пропал, и получилось сиплое шипение.

— Формально, ничего, — с готовностью рапортовал Ивченко.

— Ничего?! Ничего?! — окончательно рассвирепел Атум. Только присутствие дочери в комнате не позволило ему прибегнуть к расщеплению. — А ну иди сюда, — вкрадчиво закончил мысль Ярослав.

— Папа! — Женя вцепилась в локоть Кости. — А ты куда собрался? Сдурел?!

— Что ты собрался делать тут? — Ярославу не понравилось, что дочь не позволяет вывести наглеца. Он оказался в плену собственной силы и привязанности. Навредить любимому ребенку не позволительно.

— Она офигенная, — без тени смущения продолжил честные признания Костя. — У меня не получится любить ее и не хотеть. Как-то это нереально.

На лице Атума появилась растерянность. Гроза над домом стихла в секунду. В повисшей гробовой тишине прозвучал сердитый шепот Жени:

— Сдурел?!

— Да, от тебя, — так же шепотом ответил Костя.

Ярослав отмер, устало потер лоб и присел на ближайший стул.

— Папа, это я его целовала. И сейчас тоже.

Атум тяжело вздохнул и поднял тяжелый взгляд на Костю.

— Ты, ты целовала... А у него что? Воли нет? Или намерения? Или что там у него отсутствует?

— Разрешение, — пожал плечами Ивченко, заставив Женю покраснеть.

Ярослав озадаченно нахмурился:

— Что?

— Она не разрешает ее целовать.

— Не разрешает? — Ярослав недоверчиво рассмеялся и взглянул на смущенную дочь. — Что? Серьезно?

— Зато не говорит "нет", — добавил Костя.

Атум оглядел счастливого лешего со смесью жалости, удивления и разрастающейся гордости за любимое чадо.

— Пап, ты не занят разве?

— Да, я занят, — пробурчал Атум и поднялся. — Я занят, приехал проверить дочь, но вижу, что она в целом в порядке. Слышишь, леший, — Бездна вновь явила свой лик. — Лучше не играй ни с ней, ни со мной.

Костя открыто встретил тяжелый, темный взгляд. На лице Ярослава появилась и исчезла едва заметная улыбка. Сложно было признавать, но парень ему нравился. Особенно теперь, когда выяснилось, что не его сокровище от безысходности жизни с таким никчемным упрямым отцом влюбилась в первого встречного и целует, а встречный добивается внимания его доченьки. Ярослав вышел в гостиную и ухмыльнулся. Сын Пустошей, если так задуматься, — отличная партия. Не какое-то там искусственное слабенькое создание. Но Атум тут же нахмурился. С другой стороны, не слишком ли сильный оказался? Как бы не обидел.

Женя облегченно выдохнула, закрыла глаза и оперлась щекой о плечо Кости.

— Я не понимаю, — прошептала она. — Ты безумный или глупый? Или у тебя какие-то сложные амбиции, связанные с сильнейшими мира сего? Не обманывай, пожалуйста.

— Не обманываю. А сейчас уже можно поцеловать? Ты еще не подумала?

Она против воли рассмеялась, открыла глаза и взглянула на его лукавое, улыбающееся лицо, и тут же задохнулась от воспоминаний и всколыхнувшихся собственных желаний. Он стоял совсем близко и не скрывал, что хочет ее.

— Можно? — хрипловато проговорил Костя.

Женя приоткрыла рот, намереваясь дать ответ, и замерла в нерешительности, поскольку сама не поняла, какой ответ хочет дать. Он повернулся к ней и снова, совсем как до появления Атума, склонился к ее лицу.

— Можно тогда ты меня?

Она едва заметно утвердительно кивнула.

— Упрямая, — со вздохом прошептал Костя ей в губы.

Зверобой вышел из отеля в далеко не приподнятом настроении. Харикон внимательно наблюдала за ним из окна. Он обогнул автомобиль и сел на водительское сиденье. Феникс перевела взгляд на планшет, который держала в руках. Она почти закончила изучать официальную биографию Гуарино Вольпи, раздобытую Зверобоем.

— Что-нибудь интересное прочла? — голос черта звучал сердито.

— Нет.

— Вот и я нет, — еще злее процедил Зверобой, нервно постучал пальцами по приборной панели и вдруг, что-то для себя решив, резко рванул автомобиль с места.

Харикон не стала комментировать странную манеру вождения черта. Если она за время общения с ним и сделала какой вывод, то это было что-то вроде не нервируй нервного. Раздражение охватывало его в среднем раз в час и продолжалось пару-тройку минут, если конечно не бередить его очередную трагедию. В противном случае приступ нервозности растягивался на неопределенный пока фениксом срок.

Зверобой проговорил про себя пару проклятий в адрес всех женщин, выходящих замуж, потом нехотя отменил. Закон есть закон. Заговоришь кого на беду, проблем с жандармерией не избежать. Хотя на его личный взгляд прямо сейчас всем счастливым невестам, позабывшим прежние связи, стоит устроить хорошее невезение. Как Катерина могла забыть его? Его! Черта, столько раз спасавшего ее от преследования властей. Сколько раз он дарил ей свободу? Взамен требовалась лишь малая благодарность. И где она?

"Я вышла замуж. Муж против моих прежних связей. Уходи". Зверобой даже интонацию у себя в мыслях передразнил.

— Дура крашеная, — огрызнулся он вслух и краем глаза заметил, как спутница повернула голову и внимательно взглянула на его профиль. — Не ты. — Уточнил он.

Харикон рассмеялась, чем заинтересовала Зверобоя:

— Что?

Он на мгновение отвлекся от дороги, рассматривая хрупкую и донельзя довольную девушку, но она только плечами пожала и снова засмеялась.

— Не понял, — снова начал вскипать черт.

Феникс окончательно расхохоталась в ответ. И заливалась она так искренне, прикрыв глаза ладонью, что растерянный Зверобой не смог не заулыбаться.

— Ладно. Я ничего не понял, но прощаю. Мне нужно еще кое-куда. Придется еще тихонько посидеть в машине.

Харикон насмешливо покосилась на черта. Она только сегодня поняла масштаб катастрофы своей любви. Мало того, что черт, что вспыльчивый, беспокойный, упрямый, грубоватый, так еще и мошенник. И, очевидно, достаточно виртуозный мошенник, чтобы после поимки его захотели себе правоохранительные органы, но недостаточно виртуозный, чтобы быть неуловимым. Так себе, если честно, объект воздыхания.

Заносчивый и самовлюбленный.

Но галантности не отнять. В свою кровать спать уложил, а сам на диване полночи крутился и бубнил, что ноги свисают.

— Как тебе официальная биография?

— Красивая, — пожала Харикон плечами.

— Да-а, — протянул Зверобой недовольно. — Кристально чистая. Родился, учился, женился, развелся, работал, сдох. И даже ни разу не тр... Кхм.

Он осекся. Рядом с ней грубость сама собой застряла в горле, что его лично нисколько не удивило. Удивило и расстроило другое. Какого змия подобные слова вообще появились на языке при девушке, на которую имеются большие виды? Сначала совершенные глупости и поддразнивания вместо комплиментов, теперь это. Больше похоже на звериную натуру Иму, но никак не на галантного черта.

— Я думала, смерть еще не подтвержденный факт.

— Не подтвержденный. Только ни Мос, ни Клеомен его не нашли. Думаю, к вечеру узнаем. Баба умеет выстраивать приоритеты и быстро работать. Ты так гигантский моллюск! — Все еще под впечатлением от собственной неосмотрительности Зверобой попытался сгладить эффект. Что попытался неудачно понял сразу, как фразу закончил произносить.

Феникс озадаченно уставилась на спутника.

— В смысле?

— Блестишь, — попытался поспешно исправиться черт. — Очень блестишь на солнце. Красиво. Золотым перламутром.

— Parapuzosia seppenradensis? Они так добычу переваривают, — еще больше озадачилась Харикон.

— Но красиво же. Это был комплимент, — потерял всякую надежду быть понятым Зверобой.

— Они весят тонну, — добавила Жар-Птица, все еще не сводя глаз с профиля спутника.

— Это был очень неудачный комплимент.

Впервые Зверобой подумал, что потерпеть фиаско в общении с девушкой гораздо легче, чем он всегда считал. Клеомен перестал казаться таким уж недотепой.

— Да, какой-то не очень... Мне обычно про золото говорят или про пламя горячее.

— Не хотел быть банальным, — поморщился черт.

— А. Ну это удалось. Куда мы едем?

— К знакомому.

Харикон вздохнула, затем отрицательно покачала головой.

— Так больше не пойдет. Я не беспомощная, не глупая, и ты мне не нянька, ты в меня влюблен. Либо рассказываешь правду, либо я улетаю.

— Что? — Зверобой мельком взглянул на девушку. — Про тайну следствия знаешь?

— Вы не сотрудники Интерпола. И Атум ваш во мне заинтересован, точнее в моей силе и уникальности. Могу процитировать, что именно он говорил Ликургу утром, выходя из дома. Твоя машина не подземное убежище, а я не глухая и не слепая, — добавила она.

Зверобой немного помолчал, взвешивая все за и против.

— Едем к знакомому владельцу детективного агентства.

— Зачем? — Оставлять без пояснений ответ она не пожелала.

— Затем, что он владелец крупной сети букмекерских контор.

— Мне по капле вытягивать или ты нормально пояснишь? — начала сердиться феникс.

Зверобой поморщился.

— Ладно. Вольпи любил развлекаться по-крупному — это очевидно. Власть развращает. Но достиг высот он не своим изощренным умом, а удачным выбором постоянной любовницы. У такого хватит идиотизма спускать деньги на тотализатор на собственной территории, несмотря на законодательство. В этом случае никто лучше букмекера досье не составит.

— Но ты не уверен?

— Это предположение.

— А неудачу ты сейчас с кем потерпел?

— Бывшая владелица элитного клуба спутниц.

— О, — Харикон смутилась. Она не сразу поняла значение слова "спутница", а когда поняла, кровь прилила к ушам и щекам. — Я пойду с тобой.

— Нет, — Зверобой был категоричен.

— Да. — Как бы не был категоричен он, феникс уступать была не намерена. — Или так, или никак.

Черт пробормотал проклятие и отменил его. Жар-Птица едва заметно улыбнулась. Остаток пути они провели в полном молчании, что Харикон ничуть не расстроило. Последние несколько часов она чувствовала себя в его обществе весьма комфортно. Впрочем, того же про Зверобоя она бы не сказала, особенно когда вслед за ним вышла из машины. Черт сердито фыркнул и сверкнул на секунду проявившимися рогами.

— Иму сказал, что ты жулик, но не очень умный, потому что тебя поймали и заставили работать на Интерпол. Ты поэтому знаешь владелицу элитного клуба спутниц и букмекеров?

— Кто бы сомневался, что Иму, — пробубнил себе под нос Зверобой и громче добавил. — Нет и да. Да, я был по ту сторону закона долго, весьма успешно и мне много кто должен. И нет, меня поймали случайно. Чистое везение семейства Эйдолон.

Харикон четко слышала раздражение в голосе черта, но все равно удивилась. Не ожидала столь конкретного ответа, больше подразнить хотела, пока он весь такой недовольный, но вынужденный сотрудничать.

Они вошли в офисный комплекс и направились к подъемникам.

— А как тебя поймали?

— Я сам сдался.

Феникс растерянно похлопала ресницами, глядя на хитрую улыбку Зверобоя.

— Не ожидала?

— Зачем?!

— Был тут в соседней земле один влиятельный господин. Очень влиятельный. И как-то так сложилось, что он очень захотел меня убить. Прям насмерть. Сфера влияния у него была обширная, на несколько земель, во всех структурах, так что я разыграл комбинацию, по результатам которой господин и вся его сеть села далеко и надолго, а я оказался временно по эту сторону закона.

— Временно?

— Временно, — кивнул Зверобой. — И я впервые кому-то это сказал.

— И долго еще это "временно"?

— Чуть меньше пяти лет осталось.

Они вышли из потока и оказались в большой приемной. Прямо напротив, у триплекса за столом сидела секретарь.

— Добрый день, — поздоровалась девушка. — Чем могу помочь?

— Можете, — улыбнулся черт. Он подошел к столу, взял листок, написал на нем что-то ручкой, сложил и протянул сотруднице агентства. — Передайте Ларсу, что пришел Зверобой.

Секретарь с вежливой улыбкой взяла листок и указала на диван, где приема уже ожидали несколько созданий.

— Присаживайтесь.

Черт кивнул.

— Мы постоим.

— А почему пять лет? — шепотом уточнила Жар-Птица, как только девушка скрылась за одной из безымянных дверей, расположенных по обе стороны от шахт.

— Потому что такой у меня срок заключения, — так же шепотом, но насмешливо ответил он. — Либо работа, либо клетка. Ты влюбилась неудачно.

Харикон сердито поджала губы.

— Я не влюбилась.

— То есть мне тогда послышалось? "В любом случае ты мой". "Смирись". Я только смирился, а оказывается уже не надо.

Птица смутилась.

— Ты дословно что ли запомнил?

— Я еще поцелуй запомнил. Он мне понравился. И голос.

— Я была после сна, дезориентированная и уставшая. Ясно?

— Ясно.

Дверь распахнулась и появилась секретарь, жестом указывающая маршрут.

— Проходите. Ларс ждет.

— Спасибо. — Зверобой кивнул. Он твердо знал, что Ларс был в курсе его появления еще до того, как они с Птицей ступили на дорогой ковер приемной. Старый рыжий лис был лучшим в своем деле. Кто застанет врасплох хули-цзин? Никто.

— Лю Бан, — склонился черт в легком поклоне невысокому узкоплечему мужчине, вышедшему навстречу гостям из-за стола.

Лис сощурился, но улыбку сдержать не смог.

— Давай сразу к делу. Чем меньше ты времени у меня проведешь, тем меньше проблем у меня будет. Тем более с настолько заметной спутницей.

Лю Бан окинул хищным взглядом Жар-Птицу. Зверобой нахмурился.

— О! Не волнуйся, — поспешил успокоить его хули-цзин. — Она великолепна, но я слишком умен и осмотрителен, чтобы связываться с фениксом. Во всех смыслах. Однако, рассмотреть вблизи живую легенду и не быть при этом спаленным дотла не могу себе отказать. Уверен, что прохожие на улицах не понимают, кто идет навстречу.

— Гуарино Вольпи, — кивнул черт.

— Кто это? — Лю Бан чуть отступил, продолжая с интересом рассматривать Харикон. — Какие волосы и глаза. Воплощение первобытного пламени. Никто из нас позже созданных из огня не обладает той же чистотой стихии. Верно? — лис покосился на Зверобоя.

— Верно. Мне нужна реальная биография этого месье, желательно прямо сейчас. Полагаю, мертвый клиент тебе уже не нужен.

— Занятно, — Лю Бан склонил голову набок. — Но знаешь как бывает? Иногда клиент оказывается мертв по причинам обид другого клиента.

— Действительно, — согласился Зверобой. — Я тут позабыл совсем. Наш непосредственный учредитель и начальник решил, что Интерпол — это как-то мелко, да и скучно, поэтому теперь мы решаем проблемы непосредственно по заказу межземельного совета. Как по мне, разницы никакой как срок отбывать, но кому-то разница важна.

— Какая новость, — лис недовольно дернул уголком губ. — Что ж. Полагаю, вам пора.

Он взял со стола толстую папку, до отказа набитую обычной бумагой, и протянул Зверобою.

— Он что заранее знал, что тебе нужно? — спросила Харикон, когда они оказались в машине.

Черт кивнул.

— А это не подозрительно?

— Нет. Осведомленность Ларса никогда не стоит воспринимать с подозрением. Он слишком умен, чтобы убивать, и чтобы покрывать убийцу. Ты никогда не встречала хули-цзин?

Феникс отрицательно покачала головой.

— Но все равно. А если он убил?

— Если бы он убил, труп никто бы не нашел. Нет тела — нет дела. Нет, Лю Бан уничтожает иначе. Я слышал о судьбе немногих его недругов, полагаю, эти несчастные предпочли бы смерть. — Зверобой повернулся к Харикон. — Никогда не связывайся с лисами. Запомни!

— А ты сейчас что сделал?

— Мне можно. Я умный хитрый черт. К тому же Ларс мой должник, — он протянул ей папку. — Читай лучше вслух. Посмотрим, насколько подчищена официальная версия.

— Оказалось, что не просто подчищена, — Зверобой скрестил руки на груди. — Она написана с нуля. Нашего большого начальника даже звать не Гуарино. Его мамаша будучи несовершеннолетней залетела от двоюродного дядьки и сдала ребенка на руки новоиспеченной бабушке, официально впоследствии значась собственному сыну сестрой. Старая лиса Вольпи в округе от родового замка популярностью и доброй славой не пользовалась, но парня обожала и умудрилась вырастить из него завидную сволочь. У него приводов удалено до совершеннолетия только пять...

Лик сосредоточенно изучал носки своих кед, точнее Марусиных. Сложно было удержаться от соблазна называть ее подарок именно так. Сама Маруся сидела рядом на багажнике его машины болтала ногами и что-то сосредоточенно изучала в планшете.

— Авторитарная женская фигура, заменившая мать. Сложные отношения с биологической матерью, ни о какой сепарации, я так понимаю, там речи не идет?

Зверобой отрицательно покачал головой.

— Бабка умерла, а мамаша до сих пор живет в родовом поместье. Я уточнил: с пятым мужем. Знаешь, когда ты начинаешь препарировать детство, проводя параллели с сексуальной жизнью уже взрослого создания, — это довольно мерзко.

Ликург улыбнулся:

— Отталкивает образ Ехидны в качестве замены потерянной родительской фигуры для нашего убитого?

Черт скривился, потом нахмурился.

— Баба подтвердил личность?

— Да, — буквально за минуту до вашего приезда. — ДНК всех сотрудников хранится в базе. Второе маниту женское, на этом пока все. Баба обещал поискать среди сотрудниц, раз у нас нет других идей, но это займет время.

— А что насчет его предположения о взрыве?

— Работает.

— Еще момент, — не успокоился Зверобой. — Основная версия у нас убийство? Он не мог с горя, что мамочка бросила, сам себя того...

— Взорвать? — удивилась Маруся.

— А почему нет? — пожал плечами черт. — Испортил настроение мадаме и массу антиквариата... Или может спутница решила себя и неверного порешить в логове бывшей главной любовницы. Тоже вариант. Мос какие-нибудь следы пребывания этой особы в доме нашла, помимо останков и босоножек?

— Шеф, — не обратила внимания на Зверобоя Руся. — А можно мне потом данные исследования останков от лаборантов Бабы получить? И еще! Мос же сейчас с Клеоменом занимаются измерениями и фиксированием полных данных по месту обнаружения трупов. Я хочу все.

— Зачем тебе? — вместо Лика откликнулся черт.

— Попробую восстановить картину произошедшего. Думаю, оно не помешает, раз видео из системы безопасности дома ничего не дало.

Зверобой вопросительно взглянул на Ликурга, тот кивнул.

— К сожалению. Коды доступа Ехидна не меняла. Вольпи сюда мог зайти в любое время, что он и сделал накануне ночью, отключив видеонаблюдение, так что тут у нас пусто. Она либо мечтала вернуть Гуарино, либо неплохо спланировала его кончину. Клеомен позже съездит в офис и побеседует с сотрудниками Ехидны. Хочу убедиться в истинности ее показаний. Рыжик, долго Береславу еще ждать? Ты сказала она "на подлете" двадцать минут назад.

— Не знаю, я просто процитировала. Феникс к нам идет.

Лик с чертом обернулись. Жар-Птица действительно вышла из машины и направилась к беседующим. На лице ее читалась решимость.

— Мне надоело сидеть и со стороны наблюдать за всей этой беготней. Мне плевать, кем вы там меня считаете: свидетелем, жертвой или соучастницей старого Арно. Либо я ухожу и занимаюсь своими делами, либо я продолжаю кататься под опекой вашего подчиненного, но участвую в процессе, — для пущей убедительности Харикон скрестила руки на груди и расставила ноги на ширину плеч. Получилась забавная детская стойка. Твердость смешанная с самозащитой.

Лик улыбнулся и кивнул.

— Хорошо. Присоединяйся.

Птица растерялась. Очевидно, так легко получить желаемое от руководителя группы она не ожидала.

— Выскажешь мнение? — продолжил удивлять он феникса. И не одну ее. Зверобой тоже выглядел озадаченным.

— Ну, — замялась Харикон. — О чем?

— А что первое в голову пришло?

Девушка перевела взгляд с Эйдолона на черта, а затем взглянула на ведьму, продолжающую как ни в чем не бывало сосредоточенно что-то изучать на планшете.

— Не знаю, — Птица нахмурилась. — Одна из нас помнит клан Вольпи. Только это очень старая память. Они стояли во главе именной марки. Стараясь удержать власть, глава клана Гуарино прибегал к разным ухищрениям, в том числе воровству фениксов. Но она его спалила вместе с поместьем и домочадцами — это точно.

— Тоже Гуарино? — усмехнулась Козлова.

Зверобой отрицательно покачал головой:

— Формально нет. Настоящее имя нашего — Элетто. Это видимо великого предка увековечили. Или наоборот любимому сыно-внуку имя великого предка подарили.

— Значит ветвь не прямая, — задумчиво проговорил Лик. — Объясняет порочность связей. Кровь не чистая. Но мало. Надо больше мыслей высказывать.

Харикон не сразу поняла, что последняя фраза адресована ей. Как-то странно было быть принятой и даже вовлеченной без малейшего сопротивления.

— Прям сериал иномирный, — восхитилась Маруся. — Бабуле понравится.

— Что мне понравится?

Лик задрал голову. Прямо над ними бесшумно зависла в воздухе метла. На метле, вытянув ноги, в цветастых домашних туфлях сидела Береслава и задорно щурилась, изучая разношерстную компанию. Пестрый халат, пестрые штаны, блестящие павлиньи перья на шляпке дополняли образ безумной старой аптекарши. Хочешь увидеть суженую в будущем? Посмотри на ее воспитательницу и авторитет сейчас. Лик обреченно выдохнул:

— Бабуля приземляйся!

Береслава сморщилась, но приказа не ослушалась.

— Нетерпеливый? Долго ждал?

— Ждал, — не стал скрывать Эйдолон. — Не возражаете проследовать внутрь моей машины и побеседовать?

Старшая Козлова недобро усмехнулась.

— Ну, давай. Дверь самой открыть или поможешь старухе?

— Помогу, — не растерялся Лик и взглядом остановил Рыжика, почувствовавшую напряжение.

Береслава села в машину, захлопнула дверь и обернулась, рассматривая сведенные на переносице брови внучки. Лик устроился рядом на водительском месте.

— Она часто на багажнике сидит, это безопасно, не волнуйтесь.

Беря обернулась к Эйдолону и вновь оглядела его через прищур выцветших глаз.

— О чем хотел поговорить, что аж так официально и сурово?

— Помните, кого вы обещали пустить ко дну и запутать в бабах?

— Ба-а-а, — протянула ведьма. — Теньки мои! Ехидна убила таки изменника?

— А что обещала?

— Нет, но сколько ж можно сопли было ему вытирать и бегать? Или ты меня за подозреваемую держишь?

— А есть в чем подозревать?

Береслава рассмеялась.

— Ладно, ладно, бог, я поняла. Ты работаешь, мне веришь, рискуя выглядеть заинтересованной стороной, и я в ответ не шуткую. Про кого тебе рассказывать?

— Вольпи, Ехидна и вы. Начните с начала.

Ведьма задумалась.

— С начала, говоришь? С какого же начала... Пусть буду я. Не люблю, когда моей внучке угрожают или мешают жить. Она в состоянии справиться с кем угодно, ее недооценивать не стоит никогда.

Лик не удержался от кивка: что в Рыжике есть, то есть. Береслава не без удовольствия увидела это важное признание.

— Но на ее голову выпадало всегда слишком много неприятных приключений. Снизить их количество никогда лишним не бывало. Так я и подумала, когда на ее пути встала змеюка подколодная вместе со своим псом блудливым. Я сама таких не люблю и внуче не пожелаю общаться. Вот и наняла одну интересную мадемуазель, тоже бывшую мадам, кстати. Она давно заказы принимает.

— Данные по мадемуазель и форма заказа?

— Ты не обижайся, но черт у тебя прислушивается к нам.

— Пусть. У него натура такая.

— Полудница Ясна Будимировна. Она местная во втором поколении. Имя редкое, легко найти. Встретились мы, в парке посидели. Я рассказала ей о своей мечте развести раз и навсегда Вольпи с Ехидной. Она мысль поддержала. Разве хорошо это шашни руководителю МУП с главой земли крутить?

— Оплата была?

— Пятьдесят процентов до, пятьдесят после. Вторые пока не платила.

— Она отчеты какие-то присылала? Документы?

Береслава отрицательно покачала головой.

— Должны были по окончанию встретиться. Там я просила итоговую информацию предоставить. Хотела изменить условия сделки, когда Нечери в дом явился, но связаться с Ясной, увы, не сумела.

В голову Лика закрались смутные подозрения.

— Бабуль, а что там за полудница? Как выглядит?

— Чисто нимфа. А что?

— Красивая?

— Не то слово. Шея тонкая, грудь большая. Но умная, хитрая, расчетливая.

— А одежда?

Ведьма не на шутку забеспокоилась.

— Хорошая одежда, как у внучи. Все не наше, модное.

— Секунду. — Лик открыл дверь и вылез из машины. — Рыжик.

— А? — откликнулась с готовностью Маруся.

— Ты там под босоножки же копаешь, я знаю.

— Да.

— Что-то нашла?

— Пока ничего конкретного. Узнала коллекцию, выпуск, дату транспортировки. Сейчас жду ответа от перекупщика. Только покупатели на торгах никогда под реальными именами не числятся. Максимум, что быстро получится установить, — псевдоним. А что?

— Найди это и откопай все псевдонимы местной полудницы Ясны Будимировны. Зверобой, — Лик обернулся к черту. — Попробуй найти ее саму.

Не дожидаясь ответа, бог забрался обратно в машину.

— Что это значит? — Береслава хмурилась.

— Пока ничего конкретного. Ищем все подряд.

— Не хочешь догадки озвучивать? Ну не озвучивай. На чем я там остановилась?

— Где вы были ночью?

— У Кули. Ваш союз с Марусей обсуждали. Змию ты не слишком нравишься, но со Вселенной он спорить уже не собирается. Я ему подробности вашей связи через Шута показывала.

— Почему именно Вукола?

— В смысле? — не поняла Беря.

— Почему доверили внучку одному из самых опасных созданий в двух мирах? Змии непредсказуемы.

— Потому что я аптекарь и часть круга. У меня есть обязанности, которые нужно выполнять в любом случае. Не могла же я оставлять девочку одну, да еще с Шутом, без надежной защиты в то время, как за ней охотилась вся наша бестолковая родня. Шакалы безмозглые, а не козы. Ни телохранители не спасут, ни няни. Справиться и с родней, и с Безумцем одновременно смог бы только змий. Как это к делу относится?

— Никак, — спокойно продолжил Лик. — Откуда вам стало известно о связи Ехидны и Вольпи?

— И кто этого не знает? В желтой прессе давно обсуждают.

— Почему применили термин "изменник"?

— То же. Он довольно неосмотрителен и неразборчив был до женщин. Ты вообще хоть что-то о мире вокруг читаешь или смотришь?

— Нет, — категорично отрезал бог.

Береслава усмехнулась.

— Понятно. Что еще хочешь спросить?

— Что Вукола думал о Вольпи?

— Ничего, — рассмеялась ведьма. — Он о таких вещах не думает. О подобных моментах в жизни внучи думаю я, и если нужна помощь — призываю. Для сравнения: ее бывший муж — жив, все семейство коз цело, бывшие начальники, сослуживцы, случайные знакомцы — все целы и невредимы. Особо рьяные, конечно, получили некоторые психологические травмы, а так — не придраться. Не в ту сторону идешь.

— Я не иду, я вежливо и осторожно уточняю.

Береслава задумчиво оглядела собеседника. Не удивительно, что с Шутом у парня так гладко сложилось. Какой чистой не была бы кровь бога, сосуд просто так не взять под контроль без рецидивов. Маниту этого Эйдолона дополняет чистая, сильная личность, настолько сильная, что держит под контролем не только собственный мятежный дух, но и изощренную энергию сосуда.

— Ты знаешь, что первый, кому она открыла свою сущность ученика?

Лик никак не отреагировал на вопрос.

— И еще момент. Ты мне нравишься, поэтому будь любезен к внучке, заходить через дверь и только по ее приглашению. Я понимаю, что ты привык не учитывать желания женщин, поскольку они всегда совпадали с твоими, но это не тот случай. Она может сказать "нет" или "пока нет" — постарайся услышать ее, иначе рискуешь потерять.

По заднему стеклу машины постучали. Лик с готовностью распахнул дверь и вылез. Береслава опустила стекло.

— Я все, — пояснила причину вызова Маруся. — Туфли купило создание с псевдонимом Киприда. Только никаких совпадений с полудницей нет. Покопаться еще?

— Не надо, — Лик изменился в лице. — Зверобой, займитесь с фениксом личными данными Ясны Будимировны, только с места. Останешься за главного. Приедет Иму с гостями — позвони Жене, она скажет, куда их везти. По дороге выясни как можно больше по делу. Бабе передай предположение о личности второй жертвы. И за Марусей последи.

Черт непонимающе нахмурился, но кивнул. Руся же при упоминании своего имени удивленно взглянула сначала на шефа, потом на Зверобоя.

Лик резко нырнул в машину.

— Бабуля, я вас люблю. Все. Можете лететь домой. Мне пора.

Береслава промолчала, медленно открыла дверь, не торопясь, поставила ноги на землю и так же неспешно встала. Пока тянула таким образом время, поймала взгляд внучки и одним коротким кивком головы указала ей на пассажирское сиденье. Руся быстро разобралась с командой. Не дожидаясь дополнительных сигналов, она проскользнула под рукой бабушки и оказалась сидящей рядом с шефом. Береслава с победным гиканьем захлопнула дверь.

— Один он туда точно не поедет, — прокомментировала ведьма свое поведение черту.

— Куда?

— А ты вспомни кто такая Киприда в Иномирных сказках?

— Афродита, — без запинки ответила Жар-Птица.

Зверобой отвернулся и пробормотал проклятие:

— Только еще Эйдолонов нам не хватало! Два же мало...

Ликург успел поднять стекло, поэтому не слышал диалог снаружи машины, но хорошо прочел его результаты по выражению лица черта.

— Так куда едем? — настаивала Рыжик.

— Выйди, пожалуйста, — в очередной раз мягко попросил Лик и снова наткнулся на молчаливый отказ. — Ладно, — вздохнул он.

Руся не стала обижаться, что принесший ей клятву верности бог не желает теперь познакомить избранницу с матерью. Шут разумом не управлял уже, так что кто такая Киприда она вспомнила за мгновение до бабулиного фокуса.

— С ней же все в порядке? — не стала притворяться ведьма.

Лик дернул носом, словно тема не из приятных, потом кивнул.

— Кто такая полудница и какое отношение она имеет к расследованию, думаю, Зверобой у бабы Бкри спросит, но не возражаешь, если я на всякий случай ему сообщу?

— Змий задери, — процедил Лик сквозь зубы и ударил раскрытой ладонью по рулю. — Бабуля наняла ее испортить отношения Вольпи и Ехидны. Ты на нее сама что успела найти?

Маруся задумчиво покусала нижнюю губу.

— Полно всего. Она во всех соцсетях в топе. Фотографии, ролики, приглядные и неприглядные подробности всевозможных отношений дружеских и не очень, пара песен, сколько-то там ролей второстепенных в фильмах, клипы, рекламы, еще какая-то фигня, скандалы... Светская львица, короче. Так это называется.

Лик усмехнулся и покачал головой. Это был как раз тот редкий случай, когда мода на иномирные термины его раздражала. Сехмет суровая и непреклонная — вот воплощение львицы. А одновременно скандалят, хвалятся, да любуются собой только люди. Какая львица опустится до подобного? В отличие от созданий люди не обременены прямой энергетической связью ни с одним представителем своего мира. Они наделены разумом, превосходящим разум остальных обитателей своей планеты, но их маниту свободно. Никаких тотемов, оболочек, сущностей. Жизненный путь они строят сквозь призму собственного эго.

— Прикрытие хорошее, название неприятное, — прокомментировал бог.

— Согласна, — Руся кивнула. — Но она себя так и не называла. Есть целая статья о судебном запрете на этот термин в ее адрес. Но я только название прочла. Напишу Зверобою?

— Пиши.

Ликург покосился на рыжие волны, собранные в хвост, на очаровательный точеный профиль, на узкие плечи с тонкими ключицами, на изящную фигуру. Вспомнились события позапрошлой ночи, когда он, ведомый непреодолимым желанием и массой оправданий собственных намерений, позволил себе опуститься до воровства. Правда была на стороне Береславы, в этом у Лика не возникло сомнений. Он, действительно, никогда не мыслил иначе и не осознавал сам факт, что не мыслит иначе.

Он тихо вздохнул. Теперь из-за него Рыжику предстояла встреча с теми, кто никогда не признавали и не признают инакомыслия. Скрыть Марусю не получится, и назвать просто подчиненной тоже. Клятву верности любой Эйдолон увидит издалека. Лик вдруг испуганно дернулся: он ведь и клятву дал, не спросив разрешения. И думал о том, как отчаянно поступает, связывая себя с женщиной, которая, возможно, не примет его, получал удовольствие оттого, что рискует. Но как это выглядело с ее стороны? "Я тебя люблю". Что породило эти слова? И говорила ли она их раньше? Что она вкладывает в них?

— Рыжик, — попытался начать Лик, но голос предательски сорвался в хрип. Эйдолон откашлялся.

Она оторвалась от работы, подняла голову и взглянула на профиль шефа. Его настроение изменилось в худшую сторону — это было очевидно. И конечно причиной тому был ее опрометчивый поступок. Не стоило навязываться. В конце концов, какая разница хочет он познакомить ее с матерью или не хочет — мало ли какие причины. Вот, к примеру, она сама ни за что не хотела бы знакомить своего бога с семейством Козловых. Врагу не пожелаешь такого счастья! Нужно было выйти из машины, когда он просил и все.

— Рыжик, — напряженно проговорил Лик и затих, пытаясь подобрать нужные слова. Только нужные слова совсем не желали подбираться.

— Хочешь, завези меня на какую-нибудь станцию? Я доберусь до города, — попыталась помочь ему Руся. — Тут близко.

— Что? — растерялся бог. — При чем тут станция?

— Ну...

— Я хотел спросить про клятву. Ты же знаешь, что не зависишь от нее? То есть я хочу сказать, — Ликург снова помолчал, потеряв подходящие слова. — Я хочу сказать, это я связал маниту, сам. Ты же можешь просто игнорировать меня.

— Игнорировать? — Руся вообще потеряла нить беседы и потому дальше спросила первое, что пришло в голову. — На работе?

Лик на мгновение зажмурился, проклиная собственный эгоизм. Только что о людях размышлял с презрением, а сам, как и заведено у чистокровных богов, учел лишь свои удобства.

— Работа, — прошептал он. — Работа.

Маруся чувствовала его боль где-то внутри себя и не понимала, что происходит. Все старания сгладить собственную навязчивость пошли на смарку. Она нахмурилась и попыталась проанализировать странный диалог.

Эйдолон стиснул руль. Как она может на работе не замечать или игнорировать бога, связавшего свое маниту с ней? Да еще и подчиненная. Ну и чем же он лучше Нечери? Котик — Лик скрипнул зубами — не принуждал ее к эмоциональной близости. И навыки профессионального психолога Котик — Лик почувствовал, как пластик продавливается под пальцами, — на подчиненной не применял. Теплую ладонь Рыжика на своем плече он почувствовал не сразу.

— Что случилось? — она решила быть честной. — Я чувствую, что тебе плохо, но не понимаю причину.

— Невроз. Достался от прошлого с Афродитой и Аресом в роли родителей. Обычно я легко переношу встречи с ними, но не сегодня.

— Из-за меня?

— Из-за меня, — вымученно улыбнулся Лик. — Из-за меня в роли истинного бога. Я думал только о тебе и о том, как тебя добиться, а хочешь ли ты, я предпочитал игнорировать. Точнее был уверен, что все всегда в тебе понимаю верно. Я твой начальник и пользовался профессиональными навыками с тобой, навязал свое маниту, Шута без спроса забрал. И связь еще эта между нами теперь...

— Останови машину, — прервала откровения Маруся. Видеть всегда сурового хладнокровного сильного шефа таким беззащитным было и приятно и пугающе одновременно.

— Зачем?

— Останови!

Он перестроился в правый ряд и съехал на обочину. Как только автомобиль остановился, Руся потянулась, взяла лицо своего непутевого божественного начальства в ладони, наклонила к себе и поцеловала.

Лик закрыл глаза и замер то ли от неожиданности, то ли от восторга, всколыхнувшегося в крови. Ее губы были нежными, настойчивыми. Она целовала его осознанно, по собственной воле! Немного из жалости, кажется, но было все равно. Пусть все время жалеет, только обязательно при этом целует. Или это желание с его стороны тоже эгоизм? Лик запутался. Быть созданием попроще оказалось сложно.

Руся чуть отстранилась и прошептала:

— Лучше?

Он поспешно кивнул.

— Тогда поехали, — она отодвинулась дальше и рассмеялась выражению, появившемуся на лице бога.

Прием с жалостью сработал, и Лик снова с ликованием почувствовал прикосновение ее губ к своим, ее дыхание и кончик языка, только на этот раз не растерялся. Если не удержать ее, не продлить поцелуй, она обязательно отстранится и отпустит его. Подчиняясь мгновенно вспыхнувшему желанию, он обхватил Рыжика за талию. Видение ее полуобнаженного тела на огромной кровати мелькнуло перед глазами, убив остатки самообладания. Все, о чем он мог теперь думать, это ее движения, ее стоны и то наслаждение, которое она испытала из-за него у него на глазах.

Руся совсем не ожидала настолько бурной реакции. Лик будто с ума сошел. Не она уже целовала его, а он ее. Одежда, подчиняясь магии, превосходящей ее собственную, начала таять на теле — бог затеял знакомую игру. Руся задохнулась от возмущения и нахлынувшего острого желания. Она не видела свое новое одеяние, но по прикосновению прохладного воздуха к коже догадалась, что это нечто прозрачное и довольно свободное, к тому же очень короткое.

Лик провел ладонью по ее животу вниз, проникая пальцами между ног. Рыжик резко выдохнула, ухватилась за его плечи и едва заметно подалась навстречу.

— Ты позвала меня, — прошептал он. — Позвала.

— Ли-ик, — как прежде ночью, простонала Руся.

Божественные глаза вспыхнули ярче прежнего.

— И сказала, что любишь.

— Я люблю тебя.

Он проник пальцами глубже, заставив Марусю застонать вновь.

— Ты хочешь меня?

— Да, — она произнесла это беззвучно.

Лик закрыл глаза и вдохнул запах огненных волос у виска. Она пахла травами и полевыми цветами, ярким теплым днем. Бесценное, невыносимо соблазнительное полотно Асгарда. Смотреть на нее сейчас было выше его сил. Рыжик шептала его имя, изгибалась под его ладонями, прижималась, снова и снова, пока он не услышал протяжный хриплый стон наслаждения. Лишь тогда, Ликург отважился открыть глаза и взглянуть на нее. Взъерошенная, усталая, растерянная она смотрела на него по-детски широко распахнутыми глазами и прерывисто глубоко дышала, хватая ртом воздух.

Лик поспешно вернул ей одеяние и попытался усмирить жажду в крови. Он хотел насладиться полученным согласием неспешно у себя в кровати и так, чтобы Рыжик испытала к нему все то, что испытывает к ней он сам.

— Если ты продолжишь на меня так смотреть, я не выдержу, — прошептал он сипло, откинувшись на спинку сиденья.

— А? — не поняла Маруся.

Вместо ответа бог рассмеялся, завел двигатель и выехал с обочины. Следующие полчаса его ведьма не проронила ни слова, только изредка осторожно поглядывала, как будто опасалась чего-то.

— Рыжик, — вопрос решил задать до того, как проанализировал возможные ответы и реакцию Руси, о чем, конечно же, мгновение спустя пожалел. — В первое знакомство что ты обо мне подумала? Только честно.

— Что ты странный, заносчивый, высокомерный, возможно глуповатый, но красивый. Очень, — после паузы добавила она, заметив, как напряглись скулы на лице начальства.

— Очень глуповатый или очень красивый?

— Второе. Но ты первый начал!

— Это когда ты изобразила ведьму без знаний языков, с безобидным и безоблачным выражением лица? Ты блестяще играешь наследственную нимфу.

— Ну, ты же их поклонник, — немного обиделась Руся.

— И я влюбился, — заулыбался Ликург.

Маруся позабыла про свою обиду и тихо рассмеялась.

— Значит, я показался тебе очень красивым?

— Нравится мысль?

— Я в восторге! Хоть какой бальзам на душу несчастного побитого бога.

Руся залилась смехом.

— Это ты-то? — с трудом выдохнула, продолжая от души хохотать. — Несчастный? Побитый?

— Да ты хоть знаешь, как я в телепорту старался тебя очаровать? — Лику нравилось делать ее счастливой.

— Так это ты меня соблазнял? — Рыжик согнулась пополам от смеха. — Я думала, накосячила где-то, не то ляпнула или сделала.

— Так сделала! Смотрела, как на идиота.

Он дотянулся и подергал спутницу за рыжий локон, выбившийся из хвоста. Она взвизгнула и попыталась увернуться, но не вышло.

От игры их отвлек Зверобой.

— Я организовал Марусе информацию, которую она просила, — прозвучал его голос из колонок автомобиля. — Пока только часть, позже вышлю остальное. Бабе конкретика предположений очень понравилась и возможность восстановить момент гибели созданий тоже. Он надиктовал заметки для Руси. Аудиофайл в приложении к документам. С полудницей я оказался знаком лично. Было это давно, кратко и представилась она тогда иначе, поэтому не вспомнил. Она с мужем промышляла воровством. Мы с ней об одном объекте информацию собирали. Женщина незаурядная, быстро схватывала, умела на ходу выкрутиться из невероятных передряг. О муже того же не скажу. Тип был отвратительный, он ее впоследствии попытался сдать, когда попался, но неудачно. Она с ним развелась, больше в длительные отношения не вступала.

— Где бывший муж сейчас?

— Везде. Прах спустили в почву. Сосед по камере заколол. Харикон собирает все ее публичные романы, я начал их проверять. Пока результат простой: она заказы выполняла. Осмелюсь предположить, что вся ее открытая жизнь, — фикция. С закрытой сложнее. У Ясны нет адреса, проследить наушник или личную станцию я не могу. Никто из моих знакомых о ней ничего не знает, хотя саму ее знают прекрасно, отзывы только положительные.

— Иму привез волчицу с домовым?

— Привез. Только у него отпечатки пальцев на шее...

— Да, я не при чем! — донесся крик Иму. — Этот псих влепился сразу как я подошел! Даже рот не успел открыть!

— Подошел? Он к ним на окно прыгнул из сада, — со смехом проговорил черт.

— Меня не пустили в клуб! Не уходить же. Лик! Все нормально! Я был предельно деликатен! Молча оторвал этого гада от шеи и вежливо объяснил кто я, откуда и что тебе надо. Потом еще змий знает сколько уговаривал поехать... Я только Булочку столько уговаривал и так терпеливо.

Лик беззвучно рассмеялся и покачал головой:

— Хорошо. Зверобой, ты с ними еще не говорил?

— Не успел. Женя мне адрес только прислала.

— Возьми с собой Клеомена. Беседу с сотрудниками Ехидны придется отложить до завтра. Пусть он послушает допрос, а Мос запишет.

— Но они еще с домом не закончили.

— Пусть прервутся. Все?

— Пока да.

— Тогда дай наушник Птице.

Послышался легкий возглас удивления, затем замешательство и, наконец, Харикон осторожно спросила:

— Да?

— Составь список жертв Ясны и Гуарино, если получится, поищи где они ели накануне смерти. Посмотри, не является ли Вольпи наследником чего-то стоящего, выясни, кто метит на его место в Интерполе, позвони Горице, напомни, что я просил узнать у Ехидны список ее врагов. Отчитывайся по мере продвижения. Если возникнут вопросы, спорные моменты, обращайся или к Зверобою, или к Клеомену. Можно к Мос, если она будет не занята. Иму не трогай. Поняла?

— Да.

— Действуй.

— Командуешь так, как будто ей за это платят, — прокомментировала Руся, когда Лик убрал наушник.

— Я больше, чем уверен, что до интереса к деньгам она пока не доросла. Женя с ней все обсудит. Ярослав относительно Жар-Птицы дал четкие указания.

Маруся задумалась и начала накручивать на палец локон. Лик залюбовался этой очаровательной картиной. Казалось бы, все просто, ничего в ней особенного на первый взгляд, и даже поверить было при первом знакомстве трудно, что она пылью владеет. Но стоит остановить взгляд, и медленно, неспешно открывается невероятный, захватывающий мир, глубины, куда ныряешь с наслаждением.

— Как думаешь, зачем Дингир такое с Женей сделал? И как?

Ликург пожал плечами.

— Не забегай вперед. Для начала увидеть результаты сканирования — что именно он сделал. А потом уж выяснять зачем и как. Послушай... Мы подъезжаем к потоку, с той стороны пути не больше пяти минут будет. Пожалуйста, что бы ни происходило, что бы ты не видела, кто бы тебя не отвлекал, не звал, не просил о помощи, не обращай внимания и держись как можно ближе ко мне. Хорошо?

— Магия аптекарей сильнее богов, — напомнила Руся.

— Я знаю. Но сделай. Мне так будет спокойно.

Руся не стала возражать. Ей вспомнился мальчишка из видений и чувства, которые она к нему испытала.

У ворот родового поместья четы Эйдолон посетителей встретил слуга и любезно предложил проводить, однако Лик нетерпеливо отмахнулся. Руся с любопытством оглядела миловидного статного юношу.

— Черт что ли? — спросила она, когда они подъехали к дому.

— Не важно, — проговорил Лик и напряженно взглянул на спутницу. Маруся без труда поняла этот взгляд. Она мягко улыбнулась и кивнула. Да, она все наставления запомнила.

От машины к ступеням они шли за руку, причем Ликург излишне сильно сжимал пальцы спутницы. Двери дома распахнулись, и навстречу гостям выпорхнуло счастливое видение. Руся именно так и подумала: "выпорхнула". Легкая, вся светящаяся, пушистая, облачная и излишне сексуальная, не в самом приятном смысле этого слова. На ум пришли сценические костюмы танцовщиц из клуба Котика: прозрачно, воздушно и кругом разрезы.

— Сынок! — выдохнуло видение и попыталось обнять с разбега Лика, но он ловко увернулся.

Афродита расстроилась и рассердилась. На гостью она уже взглянула недовольно.

— Это еще кто?

Вся легкость, эфемерность и пушистость слетели с богини в мгновение. Теперь интонацией, мимикой и жестами она напоминала албасту.

— Ты видишь, — отрезал Лик. — Я приехал по делу.

Афродита пренебрежительно оглядела Марусю с ног до головы, будто вещь, молча развернулась и ушла в дом, хлопнув дверьми.

— Я туда заходить не стану, — спокойно и тихо продолжил Лик. — У меня есть вопросы. Буду ждать на пляже десять минут. Не придешь — передам тебя Атуму.

Руся не без восхищения оглядела особняк, возвышающийся над головой.

— Красивый дом, — шепотом прокомментировала она.

— Возможно. — Лик потянул ее в сторону. Прямо за домом, на терассе был разбит небольшой, уютный сад, широкие мраморные ступени вели к морю.

Уже в самом низу Лик вдруг резко дернул спутницу за руку и завел за спину. Первый удар он, спасая Рыжика, пропустил и тот пришелся ему по левому плечу, второй успел отразить, от третьего увернулся. Ликург стиснул зубы, подхватил растерянную Русю и вместе с ней отпрыгнул назад. Поставив ведьму на ноги, на пару с противником он сделал ее центром дикого хоровода. Сыпались искры и изредка неприятно глухие удары.

Маруся очнулась от ступора, тряхнула головой и тихо запела. Ей было глубоко наплевать, кто именно напал на Ликурга в его родовом поместье, важен был лишь сам факт, что кто-то смеет проявлять агрессию к ее богу. Пыль взметнулась из сумки и покрыла Лика тонким серебряным слоем с ног до головы, а поскольку в это самое мгновение он наносил удар противнику, то удар этот получился ощутимым. От неожиданности Арес замедлился — Лик почти физически ощутил замешательство отца. В следующую секунду Рыжик перешла в наступление. Чистая энергия Вселенной потекла сквозь тело Ликурга, сменив родовое маниту, и концентрируясь в солнечном сплетении. Время замедлилось, расслоилось, от настоящего потянулись нити в будущее, несколько ярких, остальные тусклые, были и едва различимые прозрачные. Легко читая вероятности, Лик поймал отца в ловушку. Путы сковали руки и ноги Ареса, обвив тело. Недвижимый бог войны беспомощно свалился на песок.

Маруся глубоко вдохнула, успокаивая маниту, когда энергия покинула тело любимого бога.

— Что ты такое? — поразился новоиспеченный узник, обращаясь к сыну.

Но сын только пожал плечами, его больше интересовала серебристая пыль, волнами поднимающаяся с его тела. Он наблюдал за ней с легкой улыбкой. С той же улыбкой он взглянул на спутницу, в недрах сумки которой эта пыль исчезала. Арес только теперь заметил клятву верности, данную сыном ведьме.

— Что она такое?

Маруся почему-то сразу вспомнила Иму и беззвучно рассмеялась.

— Ты чего? — не понял Лик.

— Киборг, — прошептала она.

Бог со смешком укоризненно покачал головой.

— Освободи меня, — приказал Арес.

Ликург обернулся, молча подошел к отцу, начертил вокруг него границу на песке.

— Ты ее не пересечешь, пока мы не покинем поместье. Возражения?

— Нет, — процедил Арес.

Оковы вернулись к Лику.

— Ты опять за свое? — Афродита презрительно фыркнула. Она успела сменить платье и теперь медленно величественно вышагивала вниз по ступеням. Арес ответил ей хмурым молчанием. Она надменно взглянула на супруга.

— Мама, — холодно начал Лик. — Ты покупала босоножки Джимми Чу?

— Да, — легко ответила богиня, чем несказанно удивила Марусю. — Да, да, — кивнула она, когда ведьма сына продемонстрировала снимок с аукциона.

— Где они?

— Я их продала.

— Кому?

— Полудница Ясна. Девица сама меня нашла, сама предложила. Я продала. Люблю делать приятное созданиям.

— Когда?

— Неделю назад, кажется... — Афродита задумалась. — Да! Шесть дней. Она оплатила, я ей их посылкой отправила.

— Пришли мне данные о переводе средств и номер посылки.

— Пришлю, если найду.

— Гуарино Вольпи знаешь?

Афродита нахмурилась.

— Что-то знакомое, но не помню. Все? Ты только за этим приехал?

— Да, — отрезал Лик, взял Марусю за руку и повел по ступеням вверх.

— И даже не представишь это, на чем лежит теперь наша родовая клятва? Я тебя такому не учила. Ты так и не повзрослел! Ликург! — окликнула она удаляющегося сына. — Волк! Немедленно вернись! Хотя бы обернись, когда с тобой мать разговаривает!

Маруся еще долго слышала крики богини, они неслись над головой, струясь по воздуху. Голос Афродиты стих, лишь когда они пересекли границу поместья, но расслабился Лик только по ту сторону потока.

— А мои все равно хуже, — подытожила Руся и лукаво взглянула на профиль шефа. Тот заулыбался.

— Твои средствами связи пользуются. Им можно позвонить, вместо того, чтобы ехать лично. Это заметно упрощает жизнь и делает ее спокойнее.

— А, — усмехнулась ведьма. — Аргумент. Только слегка пугает, что ты знаешь, чем мои пользуются, а чем нет.

— Когда бог влюблен, он любопытен. Очень сильно.

— Очень сильно влюблен или очень сильно любопытен?

— И то, и другое.

— С основными понятиями будет сложно, — пробормотала себе под нос Руся.

Лик нахмурился.

— Если ты про мое понимание твоих желаний, то я обещаю сначала думать о том, что ты можешь не хотеть того же что и я, и только потом делать что хочу.

Маруся сначала рассмеялась, потом закрыла лицо руками и застонала.

— Что-то не так?

— Потом делать что хочу?

— Не придирайся к формулировке. Главную мысль ты поняла.

— Жаль, бесполезно скатались, — сменила тему Руся.

Лик улыбнулся.

— Я так не считаю. Нашли прямую связь между босоножками и Ясной, теперь основания для запроса на сравнение ДНК неизвестной с данными о полуднице будет выглядеть чище в итоговом отчете. И Бабалу-Айе меньше проблем.

— Не верится что такой сильный, образованный и опытный ориша работает судмедэкспертом, пусть и имеет расширенные полномочия, но все же...

— Иначе видит жизнь и смерть, у него свои понятия и приоритеты. Если на этот период жизни Баба выбрал центральный морг, с которым сотрудничал Интерпол, то мне оставалось только благодарить его за этот выбор. Хочешь тайну?

Руся с любопытством взглянула на Лика.

— Баба любит благодарность от живых, но не нуждается в ней, он слышит разрозненные и рассеивающиеся частицы маниту умерших.

— Они говорят? — поразилась Маруся. — Что именно?

Лик пожал плечами:

— Не знаю и не думаю, что Баба кому-то об этом расскажет.

— Но это он тебе сказал?

— Это сказал. Ты пока же не можешь заняться восстановлением событий в комнате?

— Нет.

— Тогда поищи, пожалуйста, что-нибудь об операции союзных войск на южном материке...

— Казнь глав племен? — перебила его Руся. — И пожалуйста?

— Да и да. Я стараюсь выглядеть благопристойным мужем, не подначивай.

— Мужем?

— Парнем, — мгновенно исправился Ликург.

— Парнем?

— Любовником? — С нескрываемым удивлением выдал новое уточнение бог.

— Любовником?! — возмутилась Руся.

Лик постарался не засмеяться.

— Рыжик, ну ты определись, кто я тебе. А то мужем зовешь и парнем, и любовником. Смутила прям.

Руся оторопело уставилась на собеседника. Каким образом он одновременно умудрился вынудить ее установить конкретный статус отношений и выставить это ее же инициативой, да еще посреди рабочего диалога, она не уловила. Нет, она поняла, что он нагло это сделал и прямо, но почему в итоге претензия выглядела так гармонично и стройно?

— Главы племен, — шепотом напомнил невозмутимый спутник.

Пребывая в полном замешательстве, Руся не нашла что ответить, поэтому молча взялась за выполнение указа. Парень, любовник... Для нее он просто и конкретно шеф — все. Какой статус ему в первый день знакомства выдала, с таким и жила. Зачем усложнять? Мужчины всегда все усложняют.

— Туда не ходи, сюда ходи, это не бери, то бери, так говори, так не говори, это надевай, то не надевай, — Руся не заметила, как начала беззвучно проговаривать мысли. — Мужчины...

Лик улыбнулся, но вмешиваться в монолог не стал. Рыжик явно погрузилась с головой в новую задачу и отвлекать ее не хотелось. К тому же Лику тоже требовалось время поразмыслить над произошедшим, оценить последствия. Отец не тот бог, который проигрывает битву без тяжелых последствий для противника, он способен потягаться с сильнейшими мира сего. Изначально Арес мечтал создать достойного соперника волку рода Гюд, однако новорожденный быстро разочаровал, тогда великий воин решил поднять младшего сына на одну линию с Фобосом и Деймосом, но и в этом удовольствии мальчик отцу отказал. Ликург научился искусно защищаться, прятаться, исчезать, сбегать, но не нападать или вести бой. Сегодня отец был поражен.

Лик покосился на профиль спутницы. Она сосредоточенно сопела и хмурилась, выполняя прямое указание руководителя. Это выглядело мило, беззащитно, забавно, и кто бы мог, глядя на нее сейчас, сказать, что она источник неописуемой мощи. Ликург тяжело выдохнул. Арес не глуп, он не догадается откуда сын взял столько энергии, не догадается как был побежден, но заподозрит и заинтересуется женщиной, обернувшей его сына в броню из самого дорогого в этом мире материала. Над головой Рыжика нависла очередная угроза.

Лик пробормотал проклятие и отменил его. Он только теперь сообразил, что нужно было представить девочку, как любимую внучку змия Вуколы. Какое божество в здравом уме станет связываться без крайней необходимости с огнедышащим?

— Любимый, — вдруг подала голос Руся. Лик аж поперхнулся.

— А мне можно залезть к военной разведке или нельзя? — как ни в чем не бывало продолжила ведьма. — Я там у пятнистых яиц подписку давала, а ты поручитель, но что наговор с меня слетает так же быстро, как ложится, я тебя предупреждала. Мне сейчас самой сложно оценить вероятный ущерб.

— Ты... — Лик откашлялся. — Нельзя. Я пока не знаю юридические границы команды. Попробуй выяснить иначе, не вламываясь к военным.

Руся нахмурилась и вернулась к изучению журналистских расследований по южным землям. Она вовсе не собиралась взламывать чью-то там систему, не настолько умна. Просто нашла открытый канал доступа к секретным документам и решила им воспользоваться, да видно и это пока под запретом. Хорошо, догадалась сначала спросить, потом сделать.

— Не возражаешь, если я с пылью поработаю без внешних модулей связи? Так быстрее будет.

— Работай, как удобнее. — Лик хотел уточнить ее самочувствие после боя, но не успел. Его прервал писк наушника.

— Ты мне нужен! Срочно! — скомандовал Ярослав по громкой связи. Голос его звучал взволнованно, что Атуму было не свойственно. — Бери свою ведьму и ко мне. Помнишь адрес?

— Помню, — кивнул Лик. — Около часа понадобится. Мы далеко от города.

— Ты же бог! — вспылил высший. — Нырни.

— Не могу. Я ранен.

Ярослав ничего не ответил, зато рядом очнулась Рыжик.

— Ранен? — опешила она.

Лик убрал наушник в карман и взглянул на Марусю.

— Не так чтобы очень, ткани сразу зажили, а вот маниту так быстро не восстанавливается. С нарушенной циркуляцией энергии без проложенной кровной сети я не сориентируюсь в пространстве. Хотя, если честно, ощущения какие-то иные, непривычные. Арес не бьет вполсилы никогда и после него раны заживают очень долго, а тут как-то легко все.

— Почему ты мне сразу не сказал?

Бог растерянно пожал плечами. Если бы не эта искренность в жестах и взгляде, Руся точно бы вспылила.

— В следующий раз скажи, пожалуйста, сразу. Хорошо? — сдержанно попросила она.

Лик смущенно кивнул. Почему он должен рассказывать ранен или нет? Зачем ей такое знать? Одно дело накормить, кеды купить, зелье принести, приласкать — это приятные вещи, но раны — другое. Незначительные сами заживают, а значительные врачи лечат. Зачем ей лишние переживания? Насколько неестественны привычные убеждения и умозаключения сообразил только несколько минут спустя. Не так просто оказалось строить здоровые отношения после богатого опыта нездоровых.

Лои донес Всемилу до машины, усадил на переднее сиденье и пристегнул.

— Да я сама могу, — пробормотала недовольно волчица. — И ходить сама могу.

Но лугару только упрямо поджал губы. Всемила вздохнула и с каким-то апатичным смирением позволила оборотню еще и дверь захлопнуть. Все то время, пока врачи осматривали ее, сканировали вдоль и поперек, Лои не произнес ни слова, ни разу не улыбнулся. Напряженный, как натянутая струна, он ловил каждое ее движение и предупреждал желания. Хотела она взять воду или встать, вытянуть ноги, почесать нос — лугару догадывался и делал вместо нее. Хуже: она отчетливо слышала, как он попросил у начальства отпуск, пообещав закрыть дело из дома.

Дочка. Всемила опустила взгляд на свой живот, который, незаметно для себя, бережно поглаживала руками. Еще вчера она понятия не имела, что беременна. Правда, о вчера она помнила только это. Что происходило с ней во время похищения, волчица не имела ни малейшего представления. Вся информация приходила из внешних источников.

— Как тот парень определил, что она девочка?

Лои молча пожал плечами.

— Он представился сыном Пустошей.

И вновь ответом была тишина. Всемила покосилась на спутника и снова протяжно вздохнула. Так больше не могло продолжаться.

— Тебе нужно расслабиться. Как я могу помочь?

Лои тихо утробно зарычал.

— Тот маньяк искал именно беременных волчиц. Я правильно поняла? Думаю, в этом городе нас не так много беременных, и что я попала к нему — это чистая случайность. Только интересно, как он понял, что я беременная, если я сама сегодня это узнала? Тот сын Пустошей спас нашу малышку, я это, кстати, сама знаю. Мне не нужны врачи, чтобы услышать, что она здоровая. Прекрати так переживать, ты ничем не мог помочь мне.

— Не мог — это одна беда, — после паузы сквозь зубы проговорил Лои. — Я не знал, что тебе нужна помощь — вот, что...

Он не смог закончить фразу.

— Ты все не верно трактуешь, — покачала головой Всемила. — Ты помогал мне, даже не понимая, что помогаешь, просто потому что настоящий хищник. Подумай, сама Мать-Природа вступилась за меня и ребенка. Она не приходит к созданиям, это создания ходят к ней, и тут вдруг ко мне явилось ее чадо. Разве могу я быть в более надежных руках, чем твои и ее. Мы не пострадали бы. Понимаешь? Ведь и памяти меня лишил ее сын. Будто реальность подменил: с моей точки зрения и ощущения со мной не случилось ничего. И врачи это подтверждают.

Волчица заметила, как расслабились скулы Лои. Он недоверчиво покосился на нее и вновь сосредоточил внимание на горожанах, переходящих улицу на свой свет светофора. На него явно произвели впечатление слова о Пустошах. Слишком четкую и логичную картину нарисовала Мила, чтобы отмахнуться в угоду самобичеванию.

— Ты же знаешь, что я права. И в целом я бы беспокоилась теперь о другом.

— О чем? — уже спокойнее поинтересовался Лои.

— О моей семье. Я ушла из стаи, но они все равно взвоют, когда узнают о новом поколении. А еще я, кажется, поняла истинную причину их ненависти к лугару. — Она довольно хмыкнула. — Если все волчицы узнают, как приятно владеть лугару, ни одна не станет вступать в связи с волками.

Лои рассмеялся. Его развеселила не столько суть предположения, сколько видение ситуации. Ее самомнение, высокомерность и избалованность никуда не делись. Грубоватое, одностороннее определение отношений и позабавило, и отозвалось сексуальным влечением в крови. Вообще говоря, если уж быть честным, то любимица Морока — юная, образованная, красивая, крайне соблазнительная, иногда наивная хамка. Зрелый оборотень постарается обойти такую стороной.

— Вопрос в том, повезет ли лугару? — тихонько проговорил Лои. Эмоционально он еще не был готов шутить, но уж больно напрашивалось замечание.

— Что?! — серебряная волчица шутку не оценила. — В каком смысле?

— Ну, мне-то повезло, — тут же откликнулся Гийом и стойко выдержал взгляд, полный недоверия и подозрений. — Женщины нашей крови, конечно, так командовать во всем не любят...

— А-а! — взвилась Мила и с рычанием вцепилась ногтями в бок Лои.

Гийом зашипел от боли сквозь смех.

— Ладно, ладно, я понял! Молчу!

Волчица обиженно отпрянула:

— Ну, так еще хуже! Я какая-то ужасная получаюсь! — Она насупилась. — Ну да, это я тебя отрезала от запахов, но ты же не объяснил, когда я делала. Мог элементарно сказать: не делай так. Ты мог даже подумать! Но ты ничего кроме "да" и "еще" не думал. А потом все время ходил за мной. Знаешь, что это преследованием зовется? И ты думаешь, я не слышала твой зов по ночам? Весь город слышал вой, а я нет, да?

Лои тихо усмехнулся.

— И вот это вот, что ты думал про меня всякое такое, то, что мне делать с тобой...

Она смутилась, покраснела и осеклась, чем вновь рассмешила лугару.

Гийом подумал, какое удовольствие доставляют ее характер, привычки, капризы и команды. С каким наслаждением он преследовал ее, с каким восторгом чувствовал, как она кружит вокруг него, подчиняя своим желаниям.

Всемила откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и устало выдохнула:

— Как же сложно тебя понять.

Костя стоял у стены, скрестив на груди руки, и внимательно наблюдал за немой сценой, развернувшейся в большой гостиной Атума.

Задумчиво подперев подбородок кулаком, и нахмурив брови, Ярослав сидел в кресле у окна. На коленях хозяин дома держал сгусток энергии такой плотный, что создатель сумел придать ему форму книги. По правую руку от отца стояла Женя. Она перебирала рисунки Ками Умэтаро и тоже хмурилась, но не от раздумий, а скорее от напряжения. Очень много усилий у нее все еще уходило на контроль двух новых частей тела, которые столь неожиданно преподнес ей сумасшедший Дингир. Рыжая Маруся сидела на ковре и беззаботно ковырялась в своем планшете, выискивая информацию о событиях, потрясших и обеспокоивших Атума настолько, что он оторвал команду от расследования и собрал у себя. Многочисленные ветви связей маниту тянулись от нее сквозь пространство к Ликургу, образуя сложный, пока неведомый миру организм. Энергия циркулировала между богом и ведьмой, медленно преобразовывая каждого из них. Лик сидел подле своей второй половины на диване и сосредоточенно рассматривал свои пальцы.

Иму обнимал растерянную и расстроенную Горицу. Прильнув к хищнику, берегиня беззвучно плакала. Ее сущность, порожденная вместе с единой искрой жизни, отчаянно болела, ощущая гибель такого количества существ одновременно. Мосвен, как и Маруся, разложившись на ковре, занималась сбором и анализом данных из открытых и доступных ей источников. Клеомен на пару со Зверобоем просматривали актуальную информацию по Хранителям Магии и сопутствующим террористическим организациям. И только новоиспеченный член команды не оставила прежнее дело. Харикон сидела на стуле, рядом с Костей и переписывалась с неким господином по вопросам бронирования столиков в местном ресторане.

Почувствовав странный прилив сил и мыслей, Костя закрыл глаза. Чтобы увидеть что-то ясно, порой лучше перестать видеть. Так и случилось. Вспышка глубокого, горячего знания промелькнула в мозгу и исчезла, не позволив юному сыну Пустошей поймать себя. Костя открыл глаза и недовольно поджал губы. Его утомляло новое состояние знания и незнания всего сущего, включая самого себя. В человеческом облике жить было проще. Я рождается замкнутым на себе, ограниченным незнанием и непониманием, но склонным к познанию и изучению. К концу жизни человек приходит настолько развитым, знающим и открытым Вселенной, насколько он сам того желает. Хочешь стать мудрым — будь мудрым, хочешь умереть глупцом — умри глупцом. У созданий в этом мире жизнь чуть сложнее, чем в том. Сущность зависит и регулируется связью с Нинхурсаг и с иными ее созданиями. Дети этой планеты рождаются с открытым для нее я. Костя же получился открытым обоим Вселенным и существам их населяющим. Он вообще не понимал, как функционирует вполне себе нормально в том сенсорном хаосе, который его окружал.

— Костя, — неожиданно обратился Атум к Ивченко по имени, заставив вздрогнуть. — Расскажи про время. Только не то, что знал человеком, а что теперь про время думаешь. Любые ощущения, мысли догадки — все годится.

Костя рассеянно осмотрелся. Взгляды десятерых созданий были направлены на него одного.

— Ну... — попытался начать он и замер, сообразив, что знает очень много, вот только переложить знания в речь у него не получится. Большую часть он не мог осмыслить, а для меньшей банально не было слов и образов. В мозгу роились скорее чувства. — Я не знаю. Вернее знаю, но не знаю, как передать.

— Хоть что-нибудь, — явно начал сердиться Ярослав.

— Ну-у... Время — это способ восприятия. Один из способов... — Костя немного задумался, потом продолжил. — Может лучше применительно к конкретному случаю?

Атум сощурился, пронизывая сына Пустошей тяжелым темным взглядом, да только на парня это никакого впечатления не произвело.

— Ладно, — сдался он. — Не дневник это — я знаю, но что такое понять не могу. Ты видишь?

— Энергия, собранная в сложную нейронную сеть. Она функционирует, как накопитель. Хранит и передает данные.

— Откуда в ней данные о моей команде? Это ведь данные о времени?

— Хотите, чтоб я прочел?

— Нет! — вмешалась Женя.

Атум недовольно поморщился, однако возражать дочери не стал. Парнишка понравился девочке, и ставить под угрозу его здоровье нехорошо, да и Нинхурсаг заботу о ее чаде возможно немного оценит.

Костя усмехнулся податливости бездны. Как о врагах речь, так он распылить способен за один единственный косой взгляд, а для дочери мягкий папочка.

— Я прочту, — спокойно проговорил он.

Женя неосознанно расправила крылья, закрыв собой отца.

Ивченко только ласково улыбнулся:

— Да все нормально со мной будет.

Он чуть изменил распределение гравитации в пространстве. Нейронная сеть поднялась с колен Ярослава, получив слабый импульс, медленно проплыла по тоннелю из искусственно созданного вакуума над обескураженной публикой и упала аккурат в раскрытые ладони Кости. Женя, которая сорвалась с места с явным намерением спасти Ивченко, воспарила под действием все того же фокуса с гравитацией.

— Не надо, — прокомментировал мягко он свой поступок и заглянул в сеть. Дневник засиял в его руках, потерял форму и плавно растворился в теле сына Пустошей, заставив Женю беспомощно взвизгнуть.