Если бы она засмеялась — это был бы самый ожидаемый вариант. Но она прямо-таки вся вспыхнула от стыда. Зато её сосед, у окна, прекрасно всё слышавший, не сдержавшись, прыснул смехом и даже закрыл усатое лицо жур-налом с модными девицами. Только виднелись его круглая лысая вер-хушка головы вздрагивающая от непроизвольного хихиканья. Я тоже заулы-бался удавшейся шутке, и мой самодовольный вид только ещё больше взбе-сил нес-частную женщину. Она метнула в мою сторону уже целый взгляд-снаряд (меня не контузило только потому, что я успел сомкнуть свои веки), потом взглянула на дядьку глазами ребенка, у которого забрали всё, всё, всё и уставилась в спинку впередистоящего сиденья. Пальцы свои она сце-пила на коленках так, что костяшки побелели, и вроде даже как раздалось по-тре-скивание её косточек. Я поднял руку, как бы прислушиваясь; она ско-сила глаза в мою сторону.

— Где-то, кого-то пытают! — глубокомысленно изрёк я. — Я слышу хруст ло-маемых пальцев!

Она нервно разняла сцепленные руки и засунула их под мышки. Зато "полтавчанин" залился таким неуёмным смехом, что на него повернулись почти все пассажиры автобуса. А он никак не мог остановиться и даже стал смеш-но похрюкивать, не успевая набрать в грудь больше воздуха. Некоторые наши попут-чики посмотрели и на меня, видя мою всезнающую улыбку и как бы спраши-вая: "Чего это он?" На что я авторитетно и громко заявил:

— О-цень сьмесьная анекдота усьлисаль!

Теперь засмеялся уже весь автобус. Кто над дядькой, кто над моим ак-центом, а кто вообще друг над другом. Только красотка сидела красная и нервно покусывала губы. Её сосед с трудом выдавил из себя: "Извините...", всеми жестами показывая, что хочет выйти, скорей всего, в туалет. Она, встав, про-пустила и полтавчанин на полусогнутых рванул в конец автобуса. Складки его животика тряслись не от быстрой ходьбы, а от разры-вающего всё его тело утробного смеха. Сквозь него многим удалось расслышать не-сколько слов:

— Какой анекдот! Жизнь... это! Ха-ха-ха-ха!

Пассажиры развеселились ещё больше, а девушка, гневно глянув в мою сторону, не выдержала, и я услы-шал от неё первое слово:

— Клоун!

Но я молниеносно отбил её обвинение, обернувшись на вламывающе-гося в туалет "председателя":

— А что? Очень даже может быть! — потом снова повернувшись к ней: — Вам видней, вы к нему всех ближе сидите!

Она вообще задохнулась от возмущения и лицо её пошло уже белыми пятнами. Пытаясь разрядить возникшее напряжение, я, как можно непринуж-дён-нее, произнёс:

— Я тоже считаю, что нам уже давно пора познакомиться. Разрешите пред-ставиться: Андре. А как вас зовут?

Она взглянула на меня с нескрываемым превосходством и выпалила:

— С клоунами не знакомлюсь!

Мне ничего не оставалось сделать, как, вылупив глаза, удивиться:

— Какое странное и длинное имя: "Склоунаминезнакомлюсь"... Она пре-красно всё поняла и зло прошипела:

— Ваши уста недостойны даже произносить моё имя!

— Ну, это вы зря! — внутри меня боролись две сущности и наглый аван-тю-рист, всегда прущий напропалую, побеждал скромного и рассудительного ре-алиста-перестраховщика. Поэтому я решил продолжать почти проигран-ный бой, пусть даже всё закончится скандалом и меня вышвырнут из авто-буса. И я продолжил:

— Я ведь по своей натуре добрейший и положительнейший человек. И по многолетним наблюдениям учёных имею некую ауру миротворчества, ус-по-коения и радости. Даже простое повторение мною несколько раз имени вы-бран-ного человека, могут изменить судьбу оного к лучшему и, к тому же, помочь выздороветь при некоторых трудноизлечимых болезнях и нерв-ных расстройствах.

Девушка с убийственным видом закатила глаза и, с полнейшим сарказ-мом, спросила:

— Да вы хоть понимаете, какую чушь несёте?!

— Недавно, например, — я совершенно проигнорировал её недоброжела-тель-ный вопрос. — Был проведен очередной эксперимент при моём участии. В большой комнате были собраны несколько самых буйных шизофре-ников, ко-торых ранее невозможно было утихомирить даже самыми силь-ными ле-карст-вами. И всего за час, моего с ними общения, был достигнут пора-зитель-ный эффект: больные находились в спокойном состоянии ещё трое суток по-с-ле этого и, заметьте без применения медицинских препаратов!

— Я себе представляю! — моя попутчица грустно закивала головой и да-же вздрогнула поёжившись. — Чего за час они, бедненькие, натерпелись! А потом ещё трое суток (!) не могли прийти в себя или, попросту говоря, впали в каталепсию. Как вообще могли пойти врачи на такой бесчеловеч-ный опыт?

Внутренне — от всей души я ей зааплодировал, но внешне — сделал вид, что обиделся:

— Ну, зачем вы так? Выводы очень авторитетных медиков были весьма лестны и положительны.

— А обслуживающий медперсонал был в той большой комнате? — не-ожи-данно спросила она.

— В этом не было необходимости! — последовал мой гордый ответ.

— Я так и предполагала! — с сожалением вздохнула девушка. — Навер-няка даже санитары взбесились бы.

— Отчего это вдруг?

— Да только от одного вашего присутствия! — она произнесла это сквозь сжатые зубы, с едкостью выделяя каждое слово. — За то время, что я вас вижу, у меня, вполне здорового человека, появилось полное понимание кро-вожад-ных маньяков, которые кромсают свои жертвы ножами, топорами и ещё бог знает чем, мстя им, скорей всего, за нудотную надоедливость и тупо-умие.

— Точно! Как похоже! — обрадовано затараторил я, хлопнув себя ладо-нью по лбу. — Я вспомнил! Точно такую же фразу говорила героиня послед-него приключенческого сериала "Человек с улицы".

Она ошарашено замотала головой, прикрыв глаза, и я пояснил:

— Ну, в последней, пятой серии под названием "Снова на улицу!" Вы и голосом и интонацией и даже выражением лица очень удачно скопировали актрису, играющею роль соседки.

Она опять грустно вздохнула и стала рассматривать меня так, как обыч-но женщины смотрят на гору грязного белья, в которой копошатся мыши. По-том чуть нагнулась над проходом ко мне и спросила:

— Вас, наверное, невозможно обидеть?

— Да уж! — я скромно опустил ресницы. — Почти ...

— Бога ради! — она оживилась и на её лице появилось умоляющее вы-раже-ние. — Скажите как?!

— Ну... не знаю даже..., — засомневался я. — Стоит ли такие вещи расска-зы-вать незнакомой женщине.

— Стоит, стоит голубчик! — стала убеждать она. — Будь добр, расскажи! Ты ведь сам говорил: нет тебя добрее....

— Ну, разве что..., — пришлось согласиться мне с явной неохотой. — Обидеть меня можно только в одном случае..., — я сделал многозначительную паузу и продолжил, чуть ли не шёпотом: — Это когда женщина будет со мной занимать-ся любовью и не подарит при этом, и ни до, и ни после, ни одного поцелуя...

Она возмущённо отпрянула от меня, и шумно выдохнув, громко протя-нула:

— Какое хамьё! Ка-акое ха-амьё! М-м-м!

Мне оставалось только закивать головой и утвердительно поддакнуть:

— Да, да! Как ни прискорбно, но, увы! Встречаются в этом прекрасном и любвеобильном мире и такие вот женщины, в которых живёт только ин-стинкт самки и нет даже малейшей тяги к чему-нибудь светлому и прекрас-ному.

— Боже ж, ты мой боже! — она повернулась ко мне, глядя расширен-ными от очумения глазами. А мне, уже было всё равно. Самодовольно по-правив ворот-ничок моей рубашки, я радостно улыбнулся, и гордо произнёс, соглашаясь:

— Да! Есть во мне, что-то божественное! Вот и вчера, тоже, какая-то ба-булька в метро так ко мне и обратилась: "Господи! — говорит. — Куда ж ты прё-шься??"

— Как, как обратилась? — в её глазах появились весёлые искорки, а уголки губ дёрнулись вверх от сдерживаемой улыбки. Я снова напыщенно повторил бабкино ко мне обращение.

И случилось чудо: девушка засмеялась. Звонко, радостно, с каким-то внутренним облегчением. Не обращая внимания ни на меня, ни на оборачи-ва-ющихся на нас и вновь улыбающихся пассажиров, ни на подошедшего пол-тав-чанина, который как-то робко топтался возле нас в проходе, словно не ре-шаясь прервать этот завораживающий женский смех своим неуместным воз-вращением. Я взглянул на него снизу вверх, с сомнением почесал себя по скуле и пожал в недоумении плечами. В ответ председатель поднял восхи-щён-но брови, многозначительно вытянул губы бантиком и незаметно показал большой палец. Это придало мне ещё большей уверенности: всё-таки есть бо-лельщики и у моей команды.

Наконец-то девушка заметила своего соседа и, прекратив смех, но, про-должая улыбаться, стала вставать. Я уже заранее предвкушал возможность снова оценить её прелестную фигурку и даже приготовился неким причмо-ки-ванием выразить своё по этому поводу восхищение, но произошло неожи-данное. Она, вместо того, что бы пропустить полтавчанина, бесцеремонно пе-ресела на его место, к окну. Тот вроде даже как опешил:

— Но там моё место!

— Воспитанные люди, — красавица согнала со своего лица улыбку и смот-рела как надсмотрщица в колонии для малолетних. — Всегда готовы ус-тупить место девушке. Разве не так?

— Да, конечно... Но... — растерялся председатель. — Над этим сиденьем не го-рит лампочка и мне будет плохо читать журнал.

— Нет проблем! — я успел встрять в разговор. — Если вас, уважаемый, уст-ро-ит, можете сесть на моё место. Смотрите, какое здесь чудесное освеще-ние, — и несколько раз щёлкнул выключателем над моей головой. — А я, для доброго дела, готов хоть в темноте сидеть.

— Вам не кажется, — язвительно опередила девушка уже готового согла-сить-ся полтавчанина. — Что ваша доброта беспредельна?

— Нет, не кажется! — последовал мой твёрдый ответ. - Я просто в этом уве-рен!

— А я уверена в обратном! — выпалила она, и с угрозой обратилась к всё еще стоящему в проходе председателю: — Если он (она показала пальчиком в мою сторону) здесь усядется, я буду визжать на весь автобус!

А тот, видимо, больше всего в жизни боялся женского визга, так как со смиренным видом сразу, же уселся в кресло. Мы с ним сочувственно пе-регля-нулись и, почти одновременно, скорбно вздохнули. Я мысленно конста-тиро-вал: "Да! Нелегко знакомится с красивыми девушками, но втройне труднее, если они вдобавок ещё и умные. Какая-нибудь глупышка уже бы давно хихи-кала и упивалась моими комплиментами. А эта! Хоть, возможно, я и не прав. Может, надо было говорить только серьёзно и не молоть разную чепуху, ко-торая придет в голову. А что ж теперь делать?" Я увидел, что де-вушка отки-нула спинку кресла и явно собралась поспать. Да и между нами нахо-дился сочувствующий, но всё-таки мешающий общению полтавчанин.

И тут водитель объявил двадцатиминутную остановку. Автобус уже въез-жал на автостанцию с большим залом ожидания, магазином, баром и даже рес-тораном. И везде светились фирменные вывески "Альса", автобус-ной компании, на транспорте которой мы путешествовали.

Полтавчанин первым оказался у дверей, ожидая их открытия. Стала при-подниматься и девушка. Пытаясь не упустить появившуюся возможность про-должить наш разговор, я молниеносно оказался в проходе раньше её, а у ви-дя, что она встала сзади, спросил:

— Вы курите? Могу угостить хорошей сигаретой: "Пьер Карден", с ментолом. В Испании они большая редкость.

— Спасибо, не курю! — она произнесла это, почти не разжимая губ и, глядя на меня так, как будто я был призрак.

Тем временем я первым вышел из автобуса и подал руку спускающейся за мной девушке. Она совершенно проигнорировала мой жест и с гордым ви-дом прошла мимо. Я услышал смешок и увидел в трёх метрах председателя, который с весёлой улыбкой попыхивал сигаретой. Увидя, что я явно падаю духом, он меня поддержал:

— Чего стоишь? Догоняй!

И я, взбодрённый, бросился вслед за красавицей. Обогнал её и услуж-ли-во открыл одну из створок входной двери. И тут она снова сделала вид, что не замечает услуг мной предлагаемых.

Сама открыла другую половинку и направилась к стойке бара. Но я и здесь её обогнал, а лишь только она подошла и хотела что-то сказать, громко спросил:

— Что будем пить? Чай, кофе, кофе с молоком?

— Кофе с молоком! — она сказала это, глядя исключительно на бармена, но тот, из-за моей предыдущей фразы, решил, что мы вместе и вопроситель-но посмотрел на меня. А я не растерялся:

— Два кофе с молоком и два круасана!

Она сдвинула брови и металлическим голосом произнесла, продолжая глядеть только на бармена:

— Я хочу только кофе!

— Да, конечно! — я умоляюще выставил ладони вперёд. — Я сам съем обе бу-лочки.

Официант сразу же обернулся к аппарату, делать кофе и не видел того испепеляющего взгляда, которым одарила и его и меня моя попутчица. Видно было, с каким трудом она сдержала себя от готовых сорваться с её уст, воз-можно даже, ругательств. Она сердито взобралась на высокий стул, а я бесце-ремонно уселся рядом.

И хотел, было что-нибудь сказать, как вовремя замер на полуслове уви-дя, что она набрала в грудь побольше воздуха и, возможно, собирается виз-жать. Хоть я и не боялся подобного, но всегда считал: если можно этого избе-жать, то лучше не провоцировать. Мы так и замерли обое: девушка — ожи-дая моего первого слова, а я — сжав намертво губы, но готовый в любой момент за-крыть руками свои уши. Бармен поставил на стойку перед нами кофе и круа-саны и удивлённо переводил взгляд с меня на неё и обратно. Я боялся даже поблагодарить и поэтому тихонечко взял свою чашку, круасан и стал пить горячую жидкость и откусывать булку большими кусками. Де-вушка мед-ленно поднесла свой кофе к губам и замерла, оценивающе рас-сматривая мои белые отутюженные шорты. У меня внутри всё сжалось от не-хорошего пред-положения: "А ведь может и плеснуть! Кажется, я и в самом деле перегнул палку со своим знакомством!"

Но её трепетные ноздри уловили приятный аромат — и ей перехотелось делать новый заказ, она стала пить. Я чуть не подавился от облегчения и за-кашлялся, прочищая гортань от попавшей крошки. Она посмотрела мне в глаза безжалостно и немилосердно и изрекла:

— Наказание всегда неминуемо! — потом скривилась и поставила полу-пустую чашку на блюдце. — Я даже не получаю удовольствий от выпитого кофе! — соскочив со стула, с независимым видом достала из кармана брюк банкно-ту в одну тысячу песет и небрежно бросила на стойку: — Сдачи не надо! — и пошла в сторону туалетов.

Я с таким вожделением смотрел на её вихляющую попку, что даже вздрог-нул от обращённого ко мне вопроса:

— Поссорились?

Бармен был очень заинтересован увиденной им сценой и пытался отга-дать её подоплёку. Я решил подыграть. Пусть думает, что он отличный пси-холог и всегда прекрасно оценивает сложившуюся ситуацию. Тем более, что вижу я его в первый и наверняка в последний раз в моей жизни. Мне то всё равно, а ему будет приятно убедиться в своей догадливости.

— Видите ли, — я говорил самым доверительным тоном, на какой был спо-собен. — Жена сейчас находится в некоем состоянии..., — я выразительным жес-том округлил свой живот. — И её всё раздражает, нервирует. А тут ещё и до-рога, укачивает вдобавок.