Лечить ее могут. А вылечить — не смогут.
Ей могут делать уколы, колоть всякую пакость, облучать гамма и прочими лучами и даже молиться над ее тушкой. Результат будет один — и будет он весьма печален.
Смерть. Если лечить — через год, если не лечить, то через полгода — восемь месяцев.
Стоят ли четыре месяца жизни того, чтобы ради них страдать, мучиться, терпеть врачей и превращать себя в инвалида?
Сложно сказать. Но Софья начала пить таблетки в той мере, которая не мешала ей вести активный образ жизни. Больше медицина ей дать ничего не могла.
Нет, предлагали-то много и всего. Традиционные и нетрадиционные методы лечения, молитвы, заговоры, пляски с бубном, новейшие исследовательские разработки, стволовые клетки...
Предлагались различные варианты, вплоть до святого старца-отшельника и мага — потомственного хилера откуда-то с Гавайев... на Софью это впечатления не произвело.
Чего уж там, жизнь была прожита хорошая. Хотя умирать все равно не хотелось. Еще столько сил, столько жизни, столько сделать можно,... а приходится уйти.
Жаль...
Компанию жаль, хотя о ней она уже позаботилась. Пакет документов подготовлен, с ее стороны все подписи проставлены, компания отойдет в хорошие руки одного из ее соперников.
Софья усмехнулась, вспомнив, как она появилась на пороге кабинета Орлова. Она терпеть не могла этого сноба, который возводил свой род чуть ли не к князьям Орловым и, по слухам, не сильно лгал, но признавала его достоинства.
Ей бы да на тридцать лет поменьше, она б его точно не упустила.
Орлов, в определенных кругах прозванный Князем, не был особенно красив, но порода в нем была, несомненно. Светлые волосы, черные брови, темно-карие глаза, орлиный нос и тяжелый подбородок. Такие лица часто глядят со старинных портретов.
— Максим Венедиктович, день добрый.
— Софья Романовна, рад вас видеть.
Не рад. И Софья это отлично знала. Она у него пару дней назад увела миллионный контракт, просто чтобы победить, чтобы доказать, что она это может. Но воспитание — страшная штука, оно не позволит вышвырнуть в окошко пожилую даму, даже если очень хочется. Вот киллеру проплатить... хотя это уже не нужно, ничего не нужно.
— Максим, давайте без церемоний, — Софья тяжело опустилась в кресло. — я старше вас почти вдвое.
— Вы мне льстите, — усмехнулся Орлов.
Женщина передернула плечами. Ей под шестьдесят, ему за тридцать, нелепо кокетничать...
— я пришла к вам с предложением, от которого вы не сможете отказаться.
— вот как?
— Я предлагаю вам слияние наших компаний.
— простите, Софья Романовна — от этого предложения я отказаться...
— не сможете, — спокойно оборвала его Софья. — У меня неоперабельная опухоль мозга. И жить мне осталось недолго. Поэтому я здесь, вместо того, чтобы разорить вас и сожрать.
Максим сидел молча несколько минут. Потом поднял на Софью глубокие темные глаза.
— Не могу сказать, что мне жаль. Я вам сочувствую, да...
— но я попортила вам слишком много крови, я знаю. Это сейчас ненужная лирика. Скоро меня не станет, но моя компания, в которую мы с Владимиром вложили все, из-за которой он жизнью поплатился... я не хочу, чтобы она погибла вместе со мной.
Максим опустил ресницы.
— Ваши условия?
Условия были идеально просты. Софья продавала свою компанию Максиму за крупную сумму денег. Но поскольку компания стоила гораздо дороже, за ней оставались десять процентов акций, которые переходили к ее наследникам. И им же выплачивались определенные суммы на жизнь из дивидендов с компании. Софья осознавала, что просто дарит семьдесят процентов своего дела, но...
— Это слишком щедро.
— Знаю. Вас это тревожит? Умирающий человек может себе позволить тратить деньги.
— Не хочу грабить вашего сына.
— Он не имеет к компании никакого отношения. Выгоните вы его после совершения сделки — или оставите, не играет никакой роли. Я не доверила бы ему и хомячка, не то, что строительную фирму. Впрочем, вы можете дать мне еще одно обещание — и сдержать его.
— Какое же?
— Когда у меня появятся внуки — вы присмотрите за ними. Если там будет кто-то достойный... помогите ему или ей реализоваться на первых порах. Этого будет достаточно....
Сквозь воспоминания пробился посторонний звук. Софья повернула голову, глядя на соседку.
— Да?
— может быть, вам помочь... с судном?
— Вы сами едва на ногах держитесь, — оценила Софья состояние подруги по несчастью.
Женщина улыбнулась.
— Да, я тоже та еще растяпа. Небезызвестный Семен Семенович Горбунков рядом со мной — образец ловкости. Представляете, шла домой мимо стройки — и получила по голове кирпичом.
— Хорошо, что вы живы остались.
— Да, могла умереть. Но ничего страшного, простое сотрясение мозга, — в серых, таких же, как и у нее самой глазах, плеснулась боль — странно. — Пару дней полежу — и домой выпишут.
Софья опустила ресницы.
— Мы с вами товарищи по несчастью. Как вас зовут?
— Софья Петровна. Романова. Можно Сонечка.
— Софья Романовна. Ромашкина.
— Значит, еще и тезки.
— Вот... — вернувшаяся медсестричка протягивала Софье ее сумочку. Женщина взяла ее — и едва не застонала от боли. Приподнять голову — и то было непосильно. Все же, вытащить телефон из сумки ей удалось. И даже пятьдесят долларов из отдельного кармашка.
— Возьмите. Это вам за помощь.
Девочка попыталась отнекиваться, но Софья и не таких строила. И пока та решала, куда деть привалившее богатство, набрала номер.
— Максим, здравствуйте. Не могли бы вы ввести в действие наш план чуть пораньше? Я сейчас лежу с сотрясением мозга... где?
— Вторая травматология...
— Во второй травматологии и не смогу позаботиться о фирме. Хотелось бы, чтобы вы пораньше взяли бразды правления в свои руки...
— Хорошо, — отозвались в трубке.
Орлов отключился. Софья вздохнула. Сначала дождемся врача, потом будем звонить родным.
* * *
Врач, мягко говоря, не обрадовал. Сотрясение мозга было в наличии. И хорошо бы даме полежать недельку, можно и у них. Мы, конечно, понимаем, что у нас не такие хорошие условия, как в частных клиниках, но недаром же говорят: "полы паркетные, врачи анкетные". А врачи у нас действительно хорошие.
И вам, с вашей болезнью... ну да, рентген вам ведь делали, и томограмму, и ЭЭГ, так что мы все видели, лучше полежать. Хотя бы пару дней и спокойно.
Компьютер?
Документы?!
Простите, вы можете хоть всю больницу купить и меня уволить к чертовой бабушке, но вам — нельзя! Пару дней так точно!
Софья подумала — и согласилась полежать. Сотрясение мозга штука такая. Комп нельзя, телевизор нельзя, сотовый и тот бы отобрали, но не рискнули жизнью. А лежать дома и думать о своей безнадежности?
Лучше уж здесь. Тут и медсестричек погонять можно, и с соседкой посплетничать... здесь она не останется одна.
* * *
Софья Петровна, она же Соня и Сонечка, для семьи, друзей и коллег, с интересом изучала соседку. Любопытная личность, определенно.
Уже под шестьдесят лет, но выглядит лет на десять моложе, истинный возраст выдает кожа на руках и на шее. Подтяжками и пластикой эта дама явно пренебрегает, хотя могла бы себе позволить и не такое. Одна сумочка чего стоит!
Пару тысяч долларов, определенно. Телефон из последних моделей, в котором даже спутниковая связь наверняка есть. А еще есть такие вещи, заметные каждой женщине, как стрижка, маникюр, педикюр... ухоженность и холеность. Чувствуется, что эта женщина может позволить себе многое — и позволяет.
И в то же время...
Был в соседке какой-то надлом, который было видно. Хотя ей ли кидаться камнями...
Сонечка уже совсем было собралась заговорить с соседкой, когда дверь распахнулась и в палату вошли...
Это была своеобразная процессия из трех человек.
Впереди шел симпатичный мужчина лет тридцати, весьма похожий на пострадавшую... его мать? Возможно. Светло-русые волосы пыльного оттенка, серые глаза, выразительное лицо, но скользит в нем, как медуза под поверхностью воды, какая-то внутренняя вялость, безынициативность. И как радужный взблеск из-под поверхности проскальзывает в безвольном подбородке, в изгибе губ...
Стройная фигура уже начинает чуть оплывать в районе талии и бедер, но дорогая одежда удачно маскирует этот недостаток. А деньги на счету замаскируют его еще качественнее.
За ним шла дама из разряда "дам, как не дам?". Эту можно было классифицировать без всякой неопределенности. Платье-презерватив красного цвета, щедро осветленные волосы, на которые не пожалели перекиси, полкило краски на лице, дорогие и довольно безвкусные украшения на всех доступных местах и даже маленькая татуировка на щиколотке. Она изображала амурчика, пробивающего стрелой сердце цвета артериальной крови.
Третьим шел мужчина лет сорока, со светлыми волосами. И вот о нем Софья могла сказать, что это действительно мужчина. Можно даже с большой буквы.
Такие не будут сажать даму поперек чумазой лошади и увозить в светлое будущее с тараканами и крысами в фамильной халупе. Такие сначала обеспечат всем необходимым своих родных, а потом уже... нет, потом они тоже не отправятся геройствовать. Ибо незачем. Им и в обычной жизни подвигов хватает. И не они за принцессами ездят, а принцессы за ними, еще и бога благодарят потом за таких спутников жизни.
Софья Романовна тоже приоткрыла глаза. И Софья Петровна едва не присвистнула самым вульгарным и простонародным образом.
Чтобы вот так преображаться в один миг?
Это уметь нужно...
Только что женщина на кровати была разбитой и сломленной, усталой и измученной головной болью, она просто разваливалась на части не в силах взять себя в руки. Сейчас же перед вошедшими оказалась железная леди, рядом с которой даже Маргарет Тэтчер выглядела бы бледновато — благо, обе выковали себя самостоятельно и силой духа не уступали иным мужчинам.
Из серых глаз блеснула сталь, улыбка стала откровенно ехидной.
— Сынок! Максим. Рада вас видеть, мальчики.
Девица была проигнорирована и истинно королевской непринужденностью, Софья Петровна даже позавидовала. Ей так никогда не удавалось.
— Мама...
Блондин постарался улыбнуться, но удалось ему это из рук вон плохо.
— Да, это, безусловно, я. И я пока жива.
— Никто в этом и не сомневался, — второй блондин сделал шаг к кровати, подхватил руку лежащей и запечатлел на широкой, явно рабоче-крестьянской кисти изысканный поцелуй. Действительно поцеловал, а не притворился. — Я всегда был уверен, что вас так просто не убить.
— Вы не пытались, Максим.
Орлов, а это был именно он, усмехнулся в ответ на попытку пошутить.
— Вы так в этом уверены, Софья?
— было бы уверено УВД, — усмехнулась женщина.
— Мам, мы тебя отсюда забираем...
Софья даже и не подумала сменить позу. Но столько льда проскользнуло в голосе...
— Мы?!
— Мы с Мариной...
— и куда же вы меня забираете?
— Д-домой...
— Надо полагать ко мне? Нет уж, сынок, — слова звучали откровенно издевательски. — Уволь меня от общения с твоей... обожэ.
Девица вспыхнула.
— Софья Романовна, я понимаю, что вам не нравлюсь, но ради Вадюши вы могли бы дать мне шанс.
— Любезнейшая, — Софья цедила слова с откровенной насмешкой. — я принадлежу к другому полу, отличаюсь натуральной ориентацией и в ваших услугах не нуждаюсь.
Девица топнула ногой. Лицо ее, что было заметно даже под слоем макияжа, постепенно сравнивалось цветом с платьем.
— Софья Романовна, вы можете издеваться сколько угодно, но...
— Любезнейшая, насколько я помню, вы пришли в мою компанию, как специалист по связям с общественностью. Связывались вы с общественностью часто, работали с огоньком и энтузиазмом, причем как вне, так и внутри компании, защитных средств не использовали, а в результате моя компания была вынуждена оплатить порядка восьми счетов из клиники, где лечились пострадавшие сотрудники. Я уж молчу про их жен. Вы хотите сказать, что если я дам вам шанс — вы будете осторожнее? Или перейдете на оральный секс?
Девица стала вовсе уж красной и вылетела вон, оглушительно хлопнув дверью. Наверное, только Соня заметила, как тень пробежала по лицу Софьи Романовны. Шум был мучителен для женщины.
— Мама! — страдальчески возопил Вадюша. — я понимаю, что ты не любишь Марину...
— Вадим, — оборвала его женщина. — С собранной информацией ты можешь ознакомиться в СБ компании. А сейчас покинь меня, будь любезен. Максим, вы останетесь ненадолго?
— Как прикажете, Софья Романовна.
Вадим, пыхтя, как подходящий к станции паровоз, вылетел вслед за своей дамой.
— Униженные и оскорбленные, — усмехнулся Максим.
— Вот-вот. Максим, вас не затруднит примерно за четыре дня организовать мне сиделку? Раньше я отсюда все равно не выйду, а потом дома мне нужен будет грамотный специалист.
— Одно ваше слово — и я перевезу вас в другую клинику...
Губы женщины тронула кривая улыбка.
— Максим, я не вижу принципиальной разницы между тем и этим. Что мне могут предоставить там, чего нет здесь? Паркетные полы? Кашу на мейсенском фарфоре? Отнюдь. Капельницы, уколы, обследования — везде одинаковы. Работать я все равно не смогу, а врачи, возможно, здесь и опытнее, чем в платных клиниках. По крайней мере, они сразу определили мою болезнь и не стали это скрывать.
— Как пожелаете. Но охрану я поставлю?
— Не стану вас отговаривать. Приятно видеть, что вы так печетесь о больной старухе...
— Будь я лет на пятнадцать постарше, Софья Романовна, мы бы еще поговорили о нашем возрасте, — прищурился мужчина.
Софья пожала плечами.
— Вы не возражаете, если я буду иногда звонить и осведомляться о процессе смены власти в компании? Лежать бревном довольно скучно...
— Буду счастлив, — Орлов изобразил легкий полупоклон. — Разрешите откланяться?
— кланяйтесь. И униженных с собой заберите.
Мужчина действительно изобразил легкий поклон — и улетучился из палаты. Две Софьи переглянулись.
— Может быть, позвать вам врача?
— Не стоит, — Софья Романовна коснулась рукой лба. — Вас не затруднит чуть-чуть со мной побеседовать? Хочу успокоиться...
— Хотите, я расскажу вам о своей семье?
— Буду очень признательна...
Соня коснулась руки соседки. Пульс действительно частил. И она заговорила.
Две Софьи оказались еще и почти ровесницами. Но к Сонечке жизнь была благосклонна. Она рано вышла замуж, лет в семнадцать, за парня старше ее на четыре года — и они скоро будут справлять сорокалетие брака. Хорошая крепкая семья, он — архитектор от Бога, она — портниха, так что даже самые тяжелые годы пережили более-менее спокойно, не голодали и бутылки по помойкам не собирали. За длинным рублем тоже не рвались, просто были всем довольны — и получили свою награду. Домик за городом, роскошный сад на двенадцати сотках, четверо детей, уже шесть внуков — пятеро мальчишек и девочка... одним словом сплошное счастье. Единственный минус — Софья последнее время постоянно попадала в мелкие неприятности. А так... счастье оно и есть счастье.
