А разве мы подонки?

Шмаль пошла по кругу, все смотрели, с почти религиозным экстазом, на сизый дымок исходящий с ярко-малинового кончика и вдыхали ни с чем не сравнимый аромат. После Эдика затянулся Генка, он свел глаза к переносице, зачарованно гипнотизировал приближающийся огонек. Набрал дыма в легкие, затаил дыхание, передавая папиросу Толяну. Резко выдохнул "Уху-хууууууу"

— Так надо? — Спросила меня вновь Лена, пододвигаясь ко мне ближе и прижимаясь плотнее.

— Ага, — кивнул головой, я, разглядывая за топорщившимся между пуговиц халатом ее белое тело.— Чтобы видеть радостные картинки, иначе впустую.

— А они красивые?

— Посмотришь.

Толян уже передавал косяк изнывающему, от нетерпения Алексу. Тот сделал, так, как внимательно изучал методику приема наркотика. И не рассчитал легких, натужно закашлялся, брызгаясь слюной, заойкал по девичьи сквозь хриплый кашель.

— Ну, тебя и торкнуло приятель!

— Хочу еще. — Гулко кашляя, простонал в безмерном блаженстве Алеша.

— Можно, но, по-моему, с тебя и этого будет.

Он все равно приложился к папиросе еще раз, сквозь затихающие кхекания, с жадностью тянул и тянул дым. Пиздец! В отрубон пойдет надолго и глухо. Анаша у нас, не беспонтовка какая — пластилин высшего сорта. Алеша повалился на спину, из открытого рта слегка струился дымок. У-тю-тю, дракончик!

Лена сделала обычную затяжку, и просто выдохнула дым.

— Неееет девочка, моя, не так! Хочешь, тебе паровозик сделаю? Дай сюда косяк. Сделай несколько резких вдохов-выдохов, провентилируй легкие, приоткрой ротик и медленно вдыхай дым до упора, пока некуда будет. Я буду дуть тебе через мундштук. Затем, несколько секунд не дыши.

Мы сели на корточки друг против друга. Боже! Какая у нее красивая грудь, небрежно прикрытая легким, летним халатиком. Ее голые коленки упираются в мои, и мелькнувшие в прорехе розовые плавочки туго обтягивающие вожделенный бугорок... Я сейчас свалюсь без всякой затяжки и сдохну от оргазма. Она повторила в точности, что насоветовал я. Долго вдыхала сизую струйку, легкие у нее будь здоров. Всё. Задание выполнено! Тёлка наша.

— Еще?

— Можно?

Я склонился над ее розовым, нежным ртом с бумажным мундштуком готовясь выдавить еще одну порцию драгоценного дыма. Струйка густо обволакивала ее влажные губы, неровно пульсируя, тяжелым шлейфом заползала в рот, исчезала за белыми, красивыми зубами. Я представил, что это, моя сперма. И, честное слово! У меня встал хуй. Чуть не сломался, там, зажатый плавками.

Её повело, она качнулась неловко оперевшись о мои колени двумя руками, еще более сводя меня с ума, и обмякла, закатив глаза. Так быстро? Дурочка, картинок ждет! Наверное, все учуяли мой легкий порыв и резко вскочили с мест. Я сделал предупредительный жест. Спокойно. Работа, продолжается. Её ещё не зацепило, как следует.

— Пойдем, милая.

— Куда? — спросила она, не открывая глаз.

— Я буду твоим проводником в мир иллюзий.

— Хорошо. Это далеко?

— Очень далеко, Это не в нашем мире.

Нежно взял ее за руку, поднялся, призывно потянул к себе. Она медленно поднялась, с трудом разлепила глаза с секунду смотрела отсутствующим взглядом на меня. Не смогла сфокусировать взгляда и веки сомкнулись. Готовченко!

— Глаз не открывай, идем. Медленно.

Удерживая за талию увел от костра , совсем недалеко, не более пяти шагов. Сначала усадил в песок, затем мягким движением уложил. Она подчинялась как надувная, резиновая кукла! У меня сейчас треснут плавки, если я не расстегну ширинку. Уф! Облегчение. Он выполз, хищно пульсируя. Так никогда в жизни не стоял. Это же надо! Я, начал гладить ее по животу, все ближе и ближе подбираясь к груди.

— Не надо, — тихо, почти шепотом, произнесла она.

— Почему, не надо? Принимай свои картинки, я, тебе просто помогаю.

Гладил ее нежно, едва касаясь тела, трогая пуговицы на халатике прикидывая, как их расстегнуть более незаметно. Наконец, удалось расстегнуть одну, напротив пупка.

— Не надо, — прошептала еще тише.

Но я уже не слушал, нащупав другую пуговицу. Пуговица совсем легко поддалась. Ёб твою мать! Кожа нежная и чистая. Как меня колбасит. Эта затянувшаяся игра распаляла мое итак больное воображение. Трахну её, выебу, как последнюю сучку, а потом её трахнут мои друзья, и она будет стонать, и подмахивать как истеричка. Ещё! Ещё! Ещё!

Склонился над ней, совсем неслышно губами тронул живот, она вздрогнула и напряглась.

— Тише, тише. Всё хорошо, моя ненаглядная.

Она ничего не ответила, тело расслабилось, это меня немного приободрило и я расстегнул еще две пуговицы подряд, добравшись до так желанной груди, Она без лифчика! Очень хорошо. Трогал и трогал губами ее тело, подбираясь выше к горошинкам-соскам. Наконец лизнул, вдруг набрякший сосок до твердости моего хуя.

— Не надо, пожалуйста! — она сделала вялую попытку подняться.

— Надо! — уверенно сказал я. — Тебе же хорошо?

— Мне нестерпимо, хорошо, но твои друзья рядом.

— Они за тысячи парсек отсюда, поверь мне, — с этими словами я взялся за резинку ее плавок.

Она сделала едва уловимое движение задом. Она хочет! Она помогает, мне! Окончательно осмелев, плавно потянул, плавки вниз Она чуть изогнулась. Плавки слезли легко. Ебать! Ебать! Ебать. Прямо сейчас. Но, нет! Потяну еще немного, буду люто мстить своему дергающемуся в агонии хую, за прошлые отказы. Заодно народ потомлю чуток, пусть знают, наших. Стал целовать, чуть солоноватые от морской воды, кончики пальцев на ее ногах, в рот набился песок, прилипший к ее ногам. А, хуйня это все! Я ближе и ближе к цели, вот уже губы выше колен скоро трону губами пизду.

Лена слабо застонала, размякла, нога безвольно повисла в моих руках. Пора. Осторожно раздвинул ей ноги, поддалась ни пикнув. Вот оно, кучерявое чудо, чуть темнее белой кожи слабо светящейся в свете звезд. Сейчас я войду! Мягко без суеты, со знанием дела старейшего быка из стада. Генка наверняка бы спорол горячку, а мы летали реактивной фанерой над Мадагаскаром. Да, я тот самый, племенной бык. Первый из первых. Нихуя себе, какая она мокрая! Уссалась от счастья, что ли?

Склонился над ней, направляя взбесившийся хуй в затрепетавшую промежность. Плавно, с легким нажимом вошел, выдавив из нее, наконец, стон блаженства. Сделал первый качек, осторожно прислушиваясь к ощущениям. Целочка или нет? Нет, конечно. Интересно, сколько ей лет? Легкое разочарование, сменилось на удовлетворение, значит, выдержит всех. Мы вчетвером не сможем ее заебать — это к лучшему. Что? Уже пожалел бабу? Раньше никого не жалел. Целка, не целка, все похуй.

Она застонала громче, смелее двинувшись тазом навстречу мне. Еще качек, посильнее и агрессивнее. Мы открываемся, друг другу, познаем, друг друга и взаимно смелеем. Вот она уже положила руки мне на спину, легонько прижимая к себе. Как пиздато! Я в улете. Не кончить бы, раньше времени. Свят, свят! Растянуть удовольствие. Агрессивность растет на глазах, она сильно тянет меня к себе, я завелся, не могу остановиться. "Кричи, сука! Стони и извивайся подо мной угрем, истекай соками". Уже не понимаю, думаю, я это или громко кричу ей в ухо. Она слушается меня и гудит горлом, наполняя меня животным удовольствием: "Ы. Ы. Ыыы. Ыыыыыы." Кошка. Блядь. Кошка. Сука!

Ну, нет. Я не кончу! Еще раз хочу, тебя поиметь. И когда уже подкатило нестерпимое, до боли в паху, резко вскочил. Не кончил! За мной уже стоит очередь. Толян. Разделся до гола. Смешной, такой, с торчащими коленками как у хоккеиста щитки. Держится за хуй. Тут не пропустить момент, когда она уже поймет, что это другой, но не сможет остановить оргазма. Тогда она наша, до конца вечера. Перманентный оргазм, великий дар, данный женщине свыше. Мы, устроим тебе, перманентный оргазм.

Толян быстро сменил меня, засадил жестоко, она охнула и дернулась. Не тот!

— Нет! — Вскрикнула она, поняв, наконец, куда влипла. — Нет! Пожалуйста. Я не хочу!

— Ладно, тебе! Все, ебаться хотят!

Он продолжал невзирая на ее сопротивление, и она расслабилась... Вошла во вкус. Пиздец! Я сгораю от ревности. Она так же стонет и извивается под Толяном, как и подо мной, также прижимает его к себе и гладит его жопу икрами ног. "Суууука! Я же тебя сейчас завафлю! Напихаю полный рот своего драгоценного киселя" Грубо схватил ее за уши присев над ее лицом.

— Сосиии-и-ии!

Она сосала. Схватилась обеими руками за хуй и с жадностью впилась губами в плоть. Уж не ждала ли, этого момента с самого начала знакомства? Так хочется понять эту бывшую, наивную скромницу...

— Дайте, мне! Дайте и мне! — поскуливал и прыгал на одной ноге, освобождаясь от штанины, Генка.

Девчонка бьется в истерике предоргазма, бешено и конвульсивно машет задом, помогая войти Толяну в себя глубже, дальше, резче. Глотает мой хуй по самые яйца, глухо подвывая, иногда неудачно засасывая давится в рвотных позывах. Девка, сошла с ума. Забилась судорогой, утробно замычала в унисон реву Толяна. Блиаааааа! Кончают. Вместе. Кончили бурно и затихли. Она обмякла желатиновым студнем.

— Потащили ее к костру, — предложил Толян — здесь нихуя не видно.

— Потащили! — Я подхватил Ленку подмышки. Толян за ноги. Халат, так и не снятый с ее тела, волочился по песку, и я спотыкался наступая на полы. Лена смотрела мне в лицо, не мигая, губы ее дрожали.

У костра мы увидели картинку и эта картинка нас чуть не припиздячила. Эдик стаскивал штаны с вырубленного Лёши.

— Ты чё, ёбана рот, делаешь?

— В жопу хочу ебаться, вот, что я делаю.

— Ты в конец охуел! Брось блядь, нахуй! Я же потом с тобой срать рядом не сяду, пидор гнойный! — закричал Толян. — Будет тебе жопа, вот, смотри какая.

— Ладно... я думал.... Мне все равно не достанется...

— Иди сюда, блядь, и еби кого надо. Геш, подбрось палок в костер.

— А когда я, ебаться буду?

— Будешь. После Эдика.

Лену перевернули на живот, раздвинули ноги. Она опять смотрит на меня. Не могу так! Не смотри лучше.

— Не надо, туда. Пожалуйста.

— Потерпи милая, больно будет только вначале, потом хорошо...

Я присел перед ней и ласково потрепал за щеку.

— А можно я ей в рот дам? — Не унимался Генка, подложив дров в огонь.

— Ну, дай. — Согласился я. — Может и отвлечется от боли в жопе.

— Бля! Вазелина нету, как без вазелина? — Суетился Эдик.

— Пошарь в ее сумочке, может крем какой завалялся.

— Я уже шарил, там только корейский бальзам, звездочка!

— А это тебе, не вазелин, что ли?

— Это не вазелин. От бальзама, знаешь, как жжет?

— А ты откуда знаешь?

Эдик смутился. Но взял баночку звездочки и подошел сзади к Ленке.

— Не надо....— прошептала она.

— Геш, ты вроде хотел дать ей в рот. Так вот, займи девочку, чем ни будь!

Генку долго не упрашивают, он всегда готов, со своим крючковатым хуем, задорно смотрящем в пупок. От этого Генка выглядел соседской собакой Бубликом с весёлым хвостом. Он плюхнулся на колени перед Леной и приподнял ее голову за подбородок.

— Ну, давай милая, давай.

Она поудобнее устроилась, опираясь локтями в песок с готовностью открыла рот. Блядиииища! Я не вынесу такого зрелища, схвачу дровеняку и, как по голове, ей, дам!

Эдик мазнул ей слегка анус. "Ууууу!" Дернулась от боли Лена, не выпуская Генкин хуй изо рта.

— Говорил же, что жечь будет! — сказал Эдик.

— Да, ты задрочил уже, здесь всех. Дай сюда, нахуй! — Толян энергично выхватил баночку из рук Эдика и жирно смазав палец, воткнул Лене в анус. Немного помассировал. "У.У.У.Ууууу" Она выплюнула плоть Генки, засучила ногами от нестерпимого жжения.

— Ой! Ой! Как больно!

— Нихуя не больно. — Жестко сказал Толян. — Давай Эдик, не томи.

— Может быть сначала, ты?

— Нет уж, нет уж. Жопа, твоя.

Нет. Лучше я! Сам разделю с ней боль. Мазохист хренов. Оттолкнул мямлящего Эдика от Ленкиного зада. "Иди к ебеням!" Осторожно дотронулся плотью до мягкого, тёмно-розового бутона, свободной рукой протиснулся между животом и бедрами прикрыл ладонью лобок, нащупал указательным пальцем клитор. Ленка, напряглась. Хуй обожгло словно крапивой, нос защипало от едкого запаха концентрированной мыты, брызнули невольные слезы.

— Расслабься милая, я постараюсь не причинить тебе боли.

Вошел на удивление легко, Лена всхлипнув сквозь Генкин хуй выгнулась дугой, тело покрылось характерными пупырышками как от холода. Сколько переебал жоп, и всегда эти пупырышки. Непонятно, то ли от наивысшего кайфа, то ли от страданий. У кого ни спрашивал: "Тебе хорошо? Тебе хорошо?" Всегда получал утвердительный ответ. Пиздят, суки страшные, лишь бы не обидеть меня. Я, например, свою жопу никому не дал бы... До сих пор так и теряюсь в загадках.

Какой у нее классный зад! Мягкий и нежный, будто мясо цыпленка бройлера, выращенного по интенсивной технологии. Круглый футбольный мяч аккуратно нанизанный на талию, которую и сравнить-то не с чем, как с бейсбольной битой. Я в восторге от этого изящного тела! Была бы эта девушка моей и ничьей более... Скотина Эдик, со своей звездочкой весь кайф начисто срезал. Мог ведь и без вазелина обойтись, западло было полизать анус, анус бы и размяк, я всегда так делаю, и не надо никакой смазки... Звездочка, размазалась по телу, вот теперь и яйца жжет нестерпимо. Все сильнее и сильнее. А каково Ленке? У нее там все внутри отнялось, однозначно. Бедняжка...

Неприятное ощущение вскоре прошло, и я почувствовал небывалый прилив сил. Бляяяя! Это же звездочка! Она делает из мужиков настоящую секс машину. Хуй напрягся и раздулся до величины кулака. Нихуя себе заявочки! Как он там помещается? Я внимательно прислушивался к поведению Ленки. Плохо ей? Хорошо? Спросить бы, но какие вопросы во время ромашки?... Только чувствовать и наблюдать. Жжение утихло. Она шевелится! Вот не поверите, легонько поддает задом навстречу. Что это? Опять, проклятое бабское — угодить? Или действительно... Ебанусь, когда ни будь, с такими мыслями. Спросить бы... Она поддает задом все заметнее, на теле пупырышки прошли, но зато она вспотела, Все сильнее и сильнее движения, все энергичнее и энергичнее покачивания. Ей нравится! Бля буду! Вот ей богу, кончу в зад, чтобы легче было, потом принять Эдика, он, хуй у верблюда украл, это точно. Меня разорвало как бомбу, я кричал, корчился, бушевал и тёк, тёк, тёк. Как сквозь туман смотрел на Генку со слюнявым приоткрытым ртом на совершенно одухотворенном лице, он кончал Ленке в рот, а она глотала, глотала захлебываясь пеной и судорожно сучила ногами. Приплыла. Кончила с нами вместе.

— Все, Эдик, твоя очередь.

— Уже...

— Что, уже?

— Уже не надо...

Мы одновременно посмотрели на Эдика. Вот пиздюк! Он сдрочил. Онанировал, как занюханый зэк в одиночке. А еще говорит, патроны считаны... Философ.

* * *

Последнее тепло сентября. Солнце уже не жарит как сумасшедшее, лишь ласково гладит кожу. Я смотрю на солнце и загадочно улыбаюсь, мну в руках плавки Лены, изредка подношу к лицу, чтобы вдохнуть ее легкий запах. Она вчера таки забыла их там, где я снял.