Чейзер, глава 14

— У одного старого знакомого. Оказалось, что он знаком с Боргом, более того, сумел заполучить этот рецепт. Странно, не так ли?

— Очень странно, — согласился Окан. — Честно сказать, я сомневаюсь, что Борг поделился рецептом своего эликсира с другим магом. Волшебники свято хранят свои секреты. Если Борг пошел на сделку с этим твоим знакомцем, у него на то были очень серьезные причины. Или этот рецепт — фальшивка.

— Полагаешь, Борг схитрил?

— Мы узнаем это очень скоро. Мне уже приходилось видеть подобный шифр. Это беррейская алхимическая тайнопись, некогда ей пользовались маги Санктура. Думаю, я смогу расшифровать текст, но мне нужно время. Скажем, две недели.

— Прекрасно. Тогда удачи и до встречи.

— Ты торопишься куда-то?

— Мне нужно в Данмут. Кто-то в Вальзератском замке хочет побеседовать со мной.

— Это может быть ловушка, — забеспокоился Окан. — Тебе не следует туда ехать.

— Я должен.

— Ты отважен и глуп. Что ж,желаю удачи.

Мой смарт издал веселую трель. Я вытащил его и прочитал новое сообщение:

Задание "Проклятие"обновлено.

Узнай больше о Преследователе Ковена.

Вернись к мэтру Окану через две недели.

— Вот видишь, — я показал аптекарю сообщение, — мои небесные покровители знают, что со мной ничего не случится. Так что не беспокойся обо мне.

— И все равно, возьми-ка на всякий случай, — мэтр Зальбер протянул мне маленькую бутылочку, запечатанную сургучной пробкой. — Это зелье временной невидимости. Поможет сбежать, если возникнет угроза. Однако помни, что собак твоя невидимость не обманет, они все равно тебя почуют.

— Спасибо, Зальбер.

— Джи Кей заходил и спрашивал про тебя. — Аптекарь улыбнулся. — Чем-то ты этого кана заинтересовал.

— Тем, что мы с ним постоянно попадаем в какие-то переделки. То он меня спасает, то я его. Он все еще в Донкастере?

— Да, и вроде никуда не собирается уезжать.

— Отлично. Вернусь из Данмута, встречусь с ним. Я пойду.

— Насчет пояса из змеиной кожи. Скоро тебе назначат встречу. Жди.

— Буду ждать, — ответил я и направился к выходу.

В Данмут я приехал рано утром в пятницу. До назначенного времени оставалось несколько часов, так что я, сняв номер в гостинице, занялся собой и своим платьем. А заодно плотно пообедал — кто знает, может следующий раз мне придется есть тюремную похлебку в каземате Вальзератского замка? Но не будем думать о плохом, все будет отлично. Ничего противозаконного я не совершил. Почти ничего — ну, побил Эдерли немножко, так вряд ли маг успел бы на меня настучать, приглашение в Вальзерат я получил сразу после разговора с поганцем.

Так что все хорошо, сэр Сандер Сторм, пэр и семнадцатый барон Россарт.

От гостиницы, где я остановился, до ворот Вальзератского замка, было не больше пяти минут ходьбы, так что лошадь я оставил на конюшне и отправился в замок пешком. В воротах меня встретила стража — увидев письмо, стражники тут же с самым любезным видом пропустили меня в замок и пожелали хорошего дня. За воротами меня встретил пышно одетый господин с нарумяненным лицом и великолепными, закрученными кверху усами — оказывается, он ждал именно меня. В это мгновение начали бить большие куранты на надвратной башне замка.

— Вы сама пунктуальность, сэр, — заявил усач и повел меня в замок.

Уже в огромном и роскошно отделанном холле замка, когда за моей спиной стража закрыла высокие позолоченные двери, я ощутил новый приступ страха — мне вдруг показалось, что дороги назад уже не будет. Но я быстро взял себя в руки. Усач предложил мне подняться по широкой парадной лестнице, а сам с поклоном удалился в одну из боковых комнат. Я прошел два пролета мимо застывших неподвижно стражников в золоченных доспехах и с бердышами в руках, и поднялся на второй этаж, где меня ожидал другой слуга, чопорный, седой, сухой, прямой как черенок лопаты, в лиловой одежде и с жезлом в руке.

— Милорд Сандер Сторм, эрл Россарт? — осведомился он ледяным тоном.

— Да, это я.

— Я Жакен д`Амберак, секретарь ее высочества герцогини. Напоминаю вам, что вы имеете право входить в тронный зал с оружием, однако вам запрещено обнажать его в присутствии ее высочества. Согласно статье 210 Высочайшего Уложения о позволенном и надлежащем, обнажение оружия в присутствии преставителей правящего дома Герцогства Вальзерат приравнивается к государственной измене и наказывается смертью.

— Я понимаю, сударь.

— Превосходно. Прошу следовать за мной.

Секретарь шествовал впереди, манерно отставив руку с жезлом, я следовал за ним. Мы прошли через анфиладу комнат и остановились у больших двустворчатых дверей. Секретарь трижды стукнул в нее своим жезлом, и двери отворились. Мы вошли в тронный зал.

Сам трон был пока пуст. Справа и слева от него стояли два десятка пышно одетых придворных, которые с любопытством уставились на меня. Я кивнул им и получил легкие учтивые поклоны в ответ. Впрочем, лица у этих расфуфыренных павлинов остались каменными, я понял, что ко мне они не испытывают ни малейшей симпатии. Однако на суд это не похоже — уже хорошо. Подождем, что будет дальше...

Едва мы обменялись любезностями, как боковая дверь в зал открылась, в нее вошел человек в роскошном платье и шляпе с плюмажем, ударил посохом в пол и провозгласил:

— Ее высочество, августейшая герцогиня Вальзератская, хранительница веры и порядка, источник благоденствия и милосердия!

Мы склонились в глубоких поклонах. А потом послышался звонкий женский голос:

— Это и есть человек, называющий себя бароном Стормом?

Я поднял глаза и увидел сидевшую на троне полную белокурую женщину лет сорока с выпуклыми голубыми глазами и двойным подбородком. Женщина была облачена в бирюзовое расшитое золотом блие, на лбу сверкала драгоценными камнями диадема. Однако короны на герцогине не было, и никаких регалий она в руках не держала. Это означало, что этот прием не является официальным. Оно и понятно — ради такой незначительной особы, как я, герцогиня Ульрика-Индигерда не стала бы надевать герцогскую корону. Слева от герцогини уселся ее шут, пучеглазый карлик в красной одежде и колпаке с кисточками: в руках он держал палку с лошадиной головой и игрушечную саблю. Справа от трона стоял низенький беловолосый старичок в черном со сверкающим драгоценными камнями орденом на груди. Видимо, какой-то знатный царедворец.

— Именно так, ваша светлость, — сказал он, отвечая на вопрос герцогини. — Это он.

— Подойдите ближе, сударь, — велела мне герцогиня.

Я сделал несколько шагов и остановился.

— Вам известно, почему вас пригласили в замок Вальзерат? — спросила Ульрика-Индигерда.

— Нет, ваша светлость, — ответил я совершенно искренне. — Я получил письмо и...

— Разумеется, этот молодой человек не знает, почему заинтересовал столь высоких особ, — перебил меня старичок с орденом. — А стоило бы узнать. Вы истинно сын Джернона Сторма, шестнадцатого барона Россарта и пэра Орандура?

— Да, сударь, это так.

— У вас есть какие-либо доказательства вашего высокого происхождения?

— Если вы говорите о грамотах или других документах, у меня их нет, сударь.

— Тогда откуда вы знаете, что являетесь младшим сыном барона Сторма?

— Со слов отца Дроммарда, капеллана барона.

— Вы ссылаетесь на свидетельство человека, который не может быть допрошен по вашему делу, — ответил старик. — Отец Дроммард скончался месяц назад.

— Мне очень жаль это слышать, — сказал я совершенно искренне.

— Получается, что у вас нет никаких доказательств вашего благородного происхождения, — продолжал старик в черном, — тем не менее вы путешествуете по Вальзерату и представляетесь носителем славной фамилии, требуя к себе соответствующего отношения. Вы знаете, что это преступление?

— Милорд, до сих пор у меня были все основания считать себя наследником фамилии Сторм, — ответил я. — Когда я покинул монастырь Грейвул, у меня было рекомендательное письмо, амулет матери и фамильный кинжал дома Стормов. Однако случилось так, что все эти реликвии были похищены.

— Фамильные реликвии, та-та-та-та! — Шут вскочил со своего места, оседлал свою "лошадь" и начал скакать вокруг меня, размахивая саблей. — У меня есть конь и меч! Я барон, мать вашу! А еще я умею делать так, — и дурак громко пукнул, отчего в мою сторону пошла волна зловония.

Герцогиня засмеялась, и придворные подобострастно похватили этот смех. Если она смеется над такими шутками, значит, дура набитая. Что ж, попробуем поговорить на ее языке.

— Это все, конечно, очень смешно, ваша светлость, — сказал я, помахав у лица ладонью. — Но я не собираюсь поступать так, как ваш шут. Не стану рвать задницу, пытаясь доказать свою знатность.

Ответом мне была тишина, а потом герцогиня даже не засмеялась — захохотала в голос. И придворные опять поспешили присоединиться к ней.

— А у вас острый язык, сударь мой, — сказала Ульрика-Индигерда, переводя дыхание. — Но по сути дела вам нечего сказать, не так ли?

— Нечего, ваша светлость.

— Тогда вам стоит знать, что у нас есть свидетельства того, что вы самозванец, — сказал старик в черном, — и самозванец очень опасный. Что вы скажете в свою защиту?

— А кто представил вам эти свидетельства? — спокойно спросил я. — Пьерен Сторм, который выставил меня бастардом, стремясь лишить наследства? Так по завещанию отца я его лишен. Пьерен получил то, чего хотел. Я не претендую на титул и деньги дома Стормов, пусть успокоится. Или у меня есть другие враги, о которых я должен знать?

— У вас много врагов, сэр, — заявил старик. — Поэтому у нас возникли вопросы.

— Не пугайте молодого человека, канцлер, — вмешалась герцогиня. — А то он еще подумает, что мы тоже настроены к нему враждебно.

— Я не смею так думать, ваше высочество, — сказал я с поклоном. — Но с некоторыми свидетельствами против меня я бы охотно познакомился.

— Вас обвиняют в сговоре с магами-ренегатами и черной волшбе, которая выморила жителей славного города Монсальват, — произнес канцлер.

— Я не удивлен этому, сударь. И знаю, кто меня в этом обвинил — некто Абенезер Цельс. Человек, которому я спас жизнь по просьбе одного достойного человека, хотя он является вором, укравшим чужие зелья, и виновником той самой эпидемии, в которой он смеет обвинять меня. Что же до сговора с ренегатами, то скажу вам прямо — я был готов пойти на сговор с кем угодно, чтобы остановить заразу и спасти уцелевших жителей от бродячих мертвецов, которые по ночам атаковали их лагерь.

— Бродячие мертвецы, оооо! — пропищал шут. — Это страшнее бродячих пердунов.

— У вас есть доказательства ваших слов? — осведомился канцлер.

— Только одно, милорд — Абенезера Цельса нет в этом зале. Думаю, этот трус не рискнул бы повторить свои наветы, глядя мне в глаза.

— Хорошо сказано, порви меня демоны! — выдал шут.

— Помолчи, Коко, — сказала герцогиня. — Однако, барон Сторм, до нас дошли другие слухи. Нам сообщают, что вы совершили ряд преступлений в землях барона Белзона Кадуорса. Не имея на то никакх прав, вы выдали себя за герцогского посланника. Вас обвиняют в занятиях запрещенной магией, в том, что вы напустили на земли Кадуорса демонскую стаю. Вы виновны в гибели нескольких наших подданых, а главное, духовного лица, служителя Вечных. Это очень серьезные обвинения. Можете что-либо сказать в свое оправдание?

— Я догадываюсь, кто может меня обвинять, и поэтому промолчу, ваша светлость, — ответил я. — Не хочу компрометировать даму. Я могу подробно описать все, что случилось во владениях барона Кадуорса, но это не моя тайна, поэтому на моих устах печать молчания. Скажу лишь, что все эти обвинения — наглая ложь, с первого слова до последнего.

— Вот как? Вы не хотите свидетельствовать в свое оправдание?

— Да, ваша светлость.

— На ваше счастье — или несчастье, — здесь присутствует конюший барона Каудорса, мессир Лука Фрезон, который привез ответ барона на наш запрос о вас, — сказала герцогиня. — Прошу вас, мессир.

Чернобородый мужчина в расшитом серебром камзоле шагнул к трону, поклонился герцогине, извлек из сумки запечатанный свиток, сломал печати и развернул его. Я почувствовал, что мне не хватает воздуха.

— "Сим свидетельствую, — читал Фрезон, — что молодой дворянин, именующий себя Сандером Стормом, сыном барона Джернона Сторма, оказал мне неоценимые услуги в приватном деле, связанном с событиями страшными и сверхъестественными, происходившими в моих владениях. Объявляю, что вышеозначенный юноша Сандер Сторм проявил себя, как в высшей степени благородный человек и воин, чем заслужил мою признательность, награду и особое расположение. Писано в десятый день месяца Зарниц и собственноручно подписью и печатями барона Белзона Кадуорса, шестнадцатого барона Орвика, скреплено."

По залу прошел удивленный шепот. У меня отлегло от сердца. Барон Кадуорс оказался Человеком с большой буквы. Поклеп его бывшей женушки не сработал.

— Что скажете? — спросила герцогиня.

— Что правда и справедливость всегда торжествуют, ваша светлость, — ответил я.

— Мне все больше и больше нравится этот пройдоха! — воскликнул шут.

— У вас талант выходить сухим из воды, — сказал канцлер, вцепившись в меня взглядом. — Однако главное обвинение против вас никем не опровергнуто. Обвинение в том, что вы незаконно присвоили себе баронский титул, являясь при этом человеком подлого происхождения.

— Я думаю, что его преподобие аббат Ульфилла, настоятель Грейвульского монастыря, и мессир Брен Неллер, ректор школы военных капелланов в Донкастере, могли бы замолвить за меня слово. Но я не вижу их в этом зале. Единственным доказательством моего знакомства с милордом Неллером может служить подаренный им меч Солер, который сейчас при мне, однако я понимаю, что нужны более веские аргументы. Так что мне нечего ответить вам, милорд. Простите, если разочаровал вас.

— Вы ошибаетесь, юноша! — Неллер вошел в зал из соседней комнаты, поприветствовал меня кивком, и я поклонился в ответ. — Я здесь, и вижу, что не ошибся в вас.

— Вы так уверенно говорите, мессир Брен, что я подозреваю — вы привезли нам неопровержимые доказательства в пользу этого юноши, — сказала герцогиня.

— Ваша светлость, я знал барона Джернона Сторма. Мы были друзьями. И я был бы слеп, как крот, если бы не заметил сходства между Стормом-старшим и этим молодым человеком. Причем не только внешнего.

— Кажется, я многое поняла, — произнесла герцогиня. — Господа, оставьте нас наедине с сэром Сандером.

— Вы... шутите, ваша светлость? — Канцлер аж рот открыл от изумления.

— Нисколько. Подождите за дверью. И ты, Коко, ступай.... Господин канцлер, пошлите за лордом Крамером и господином Жакеном. Я хочу их видеть.

Придворные, кланяясь и шепчась, выскользнули из зала, оставив нас с герцогиней с глазу на глаз. Это была очень странная минута. Наверное, я смотрел герцогине Вальзератской в глаза и пытался понять, о чем она думает. И герцогиня наверняка пыталась сделать то же самое.

— И что теперь? — внезапно спросила герцогиня.