— Новоприбывшие эмигранты, — сказал Роджер негромко. — Не рабочие по контракту — это была семья. Они не привыкли к тяжелому труду на земле: на женских руках видны волдыри и новые шрамы. Его собственная широкая рука бессознательно потерлась о колено; ладони были также ровно покрыты мозолями, как и у Джейми, но когда-то это была нежная кожа ученого; он вспомнил, как было больно, когда они только появлялись.
— Мне интересно, остались ли у них родственники в Европе, — пробормотала Брианна. Она разгладила светлые волосы на лбу маленькой девочки и положила платок обратно на лицо. Я увидела, как дернулось ее горло, когда она сглотнула. — Они никогда не узнают, что с ними произошло.
— Нет, — Джейми резко выпрямился. — Говорят, что Бог оберегает дураков, но я думаю, что даже Всемогущий теряет терпение время от времени, — он отвернулся, подойдя к Линдсею и Синклеру.
— Ищите мужчину, — сказал он Линдсею. Все головы вокруг дернулись, и посмотрели на него.
— Мужчину? — спросил Роджер. Он резко взглянул в сторону сгоревших остатков хижины, и ему пришла в голову догадка. — Ну да, кто-то же построил для них хижину?
— Женщины могли сделать это, — сказала Бри, поднимая подбородок.
— Ты могла бы, ага, — сказал он, его рот подергивался, когда он искоса глянул на свою жену. Брианна походила на Джейми больше, чем просто цветом волос. Она стояла, возвышаясь на все свои шесть футов, и обладала такими же, как у отца крепкими и сильными конечностями.
— Возможно, они могли это сделать, но не сделали, — коротко сказал Джейми. Он кивнул головой на остов хижины, где некоторые остатки мебели все еще сохраняли свои хрупкие формы. Я наблюдала, как налетел вечерний ветер, прочесывая руины. То, что осталось от стула бесшумно рассыпалось в пепел, а маленькие вихри сажи и древесного угля кружились над землей словно призраки.
— Что ты имеешь в виду? — я встала и двинулась за ним, заглядывая в дом. Там практически ничего не осталось внутри, и, хотя дымовая труба по-прежнему стояла, а зазубренные куски стен сохранились, их бревна попадали как игрушечные соломинки.
— Там нет металла, — сказал он, кивнув на почерневший очаг, где виднелись остатки котла, треснувшего надвое от жара, и все его содержимое испарилось. — Никаких горшков, кроме этого, да и тот слишком тяжел, чтобы его унести. Никаких инструментов. Ни ножей, ни топора, — но ты видишь, у того, кто построил эту хижину, они были.
Я видела. Бревна были неотесанными, но зарубки на них и края носили отчетливые следы топора.
Нахмурившись, Роджер поднял длинную сосновую ветку и стал разгребать груды пепла и щебня, всматриваясь, чтобы убедиться. Кенни Линдсей и Синклер не беспокоились: Джейми сказал им, чтобы они искали мужчину, и они немедленно бросились выполнять, быстро исчезнув в лесу. Фергюс пошел с ними. Эван Линдсей, его брат Мурдо и МакГилевреи начали муторную работу по сбору камней для погребальной пирамиды.
— Если там был мужчина, он, значит, оставил их? — Брианна шепнула мне, бегло переведя взгляд с отца на ряд тел. — Может быть, эта женщина думала, что они не выживут самостоятельно? И тогда она убила своих детей и покончила с собой, дабы избежать мучительной смерти от голода и холода?
— Оставил их и забрал все инструменты? Боже, надеюсь, что нет! — я перекрестилась, в ужасе от самой мысли, хотя даже думая об этом, я сомневалась. — Разве они бы не пошли искать помощь? Даже с детьми... ведь снег почти растаял, — он оставался лежать лишь на высоких горных перевалах, а основные тропы и склоны, пусть еще мокрые и грязные от весенних вод, уже были вполне проходимы, по меньшей мере, с месяц.
— Я нашел мужчину, — сказал Роджер, прерывая мои мысли. Он говорил очень спокойно, но сделал паузу, чтобы откашляться. — Вот... вот здесь.
Дневной свет начинал угасать, но я заметила, как он побледнел. Неудивительно — скрюченное тело, которое он обнаружил под обугленными балками упавшей стены, выглядело настолько ужасно, что любой бы пришел в замешательство. Сгоревший до черноты, с руками, поднятыми в боксерской позе, характерной для смерти в огне, он с большим трудом напоминал мужчину, хотя, глядя на останки, я все же думала, что он им был. Мои размышления об этом новом теле были прерваны криком из леса.
— Мы нашли их, милорд!
Все оторвались от созерцания нового трупа, чтобы увидеть Фергюса, машущего рукой на краю леса.
И в самом деле "их". На этот раз, двое мужчин. Они распластались на земле в тени деревьев, и находились не вместе, но чуть поодаль друг от друга, на небольшом расстоянии от хижины. И оба, насколько я могла судить, умерли от отравления грибами.
— Это не голландцы, — сказал Синклер, возможно, уже в четвертый раз, покачивая головой над одним из тел.
— Они могли ими быть, — сказал Фергюс с сомнением. Он почесал нос кончиком крюка, который носил вместо левой руки. — Из Вест-Индии, non?
И на самом деле, одно из неизвестных тел было темнокожим мужчиной. Другой был белым, и оба носили простую домотканую одежду, рубашку и бриджи. Без курток, и, несмотря на холодную погоду, босые.
— Нет, — Джейми покачал головой, бессознательно потерев рукой о собственные бриджи, словно пытаясь избавиться от прикосновения к мертвецу. — Голландцы имеют рабов на острове Барбуда, да, но эти лучше питались, чем люди из хижины, — он приподнял подбородок в направлении безмолвного ряда женщин и детей. — Они не жили здесь. Кроме того...
Я увидела, как его взгляд остановился на ногах мертвеца. Его ноги были грязными вокруг лодыжек, сильно мозолистыми, но в основном казались чистыми. Ступни чернокожего были желтовато-розового оттенка, без налипших кусков грязи и застрявших между пальцами случайных листьев. Эти мужчины определенно не расхаживали по грязному лесу босиком, можно быть уверенными.
— Возможно, их было больше? И когда эти умерли, их товарищи забрали у них обувь, ну и еще что-нибудь ценное, — практично добавил Фергюс, жестом указывая на сгоревшую хижину и раздетые тела. — И сбежали.
— Да, возможно, — Джейми поджал губы, его взгляд медленно перемещался по земле, но она была затоптана следами, и покрыта зарослями травы, слоем пепла и кусками обугленной древесины. Все выглядело так, словно здесь пробежало стадо разъяренных гиппопотамов.
— Как бы я хотел, чтобы Йен Младший был здесь. Он лучший из следопытов, и он, возможно, смог бы рассказать нам, по крайней мере, что случилось там, — он кивнул в сторону леса, где были найдены мужчины. — Сколько их было, и может быть, в какую сторону они направились.
Джейми и сам был отличным следопытом. Но свет угасал быстро: даже на поляне, где стояла сгоревшая хижина, тьма поднималась, объединяясь под деревьями, проливалась как масло на разрушенные земли.
Его взгляд вернулся к горизонту, где узкие ленты облаков засверкали розовыми и золотыми красками в лучах заката, и покачал головой.
— Давайте похороним их. И поедем домой.
Оставалось еще одно мрачное открытие. Один из мертвецов, обгоревший человек, не умер от огня или яда. Когда они подняли обуглившийся труп из пепла, чтобы отнести его к могиле, что-то упало, отделившись от тела, и с тяжелым стуком стукнулось о землю. Брианна подняла его и протерла краем своего передника.
— Полагаю, это они не заметили, — сказала она немного холодно, протягивая нож, точнее лезвие от него. Деревянная рукоять сгорела полностью, а само лезвие деформировалось от высокой температуры.
Задержав дыхание против густого едкого смрада горелой плоти и жира, я наклонилась над трупом, аккуратно ощупывая его живот. Огонь многое уничтожает, но сохраняет самые странные вещи. Треугольная рана была ярко выраженной, обожженная, в углублении под ребрами.
— Они вонзили в него нож, — сказала я и вытерла потные руки о свой передник.
— Они убили его, — сказала Бри, наблюдая за выражением моего лица. — А потом его жена... — она взглянула на молодую, накрытую передником женщину на земле, — приготовила рагу с грибами, и они все ели его. Дети тоже.
На поляне было тихо, лишь отдаленные крики птиц доносились с горы. Я могла слышать собственное сердце, с болью пульсирующее в груди. Месть? Или простое отчаяние?
— Да, может быть, — тихо сказал Джейми. Он наклонился, чтобы взять край холста, в который они завернули мертвеца. — Будем считать это несчастным случаем.
Голландец и его семья были похоронены в одной могиле, двое мужчин — в другой. Как только солнце полностью зашло за горизонт, поднялся холодный ветер. Передник упорхнул с лица женщины, когда ее подняли. Синклер издал сдавленный крик, и в шоке, едва не уронил ее. У нее не было больше ни лица, ни волос; стройная талия резко сужалась, превращаясь в обугленные руины.
Плоть ее головы сгорела полностью, оставляя необычайно маленький, почерневший череп, из которого ее зубы усмехались в легкомысленном замешательстве. Они торопливо опустили ее в неглубокую могилу, ее детей и мать уложили рядом, а Брианне и мне предоставили выкладывать небольшую погребальную пирамиду, по древнему шотландскому обычаю, чтобы отметить место захоронения и защитить от диких животных. Более простое место последнего приюта было вырыто для двух босых мужчин.
Работу, наконец, закончили, все собрались, бледные и молчаливые, вокруг свежих насыпей. Я видела, что Роджер подошел и стал поближе к Брианне, его рука защитным жестом легла на ее талию. Небольшая дрожь сотрясала ее, и думаю, она не имела ничего общего с холодом. Их ребенок, Джемми, был приблизительно на год моложе, чем самая младшая девочка.
— Скажешь что-нибудь, Мак Дью? — Кенни Линдсей вопросительно взглянул на Джейми, натянув свою вязаную шапку по самые уши, из-за усиливающегося холода.
Уже почти стемнело, и никто не хотел задерживаться. Тогда бы нам пришлось устраивать лагерь, где-нибудь подальше от вони пепелища, и это было бы довольно трудно сделать в темноте. Но Кенни был прав, мы не могли уйти, не проведя хотя бы символическую церемонию, последнее прощание с незнакомцами.
Джейми покачал головой.
— Нет, пусть Роджер Мак скажет. Если они были голландцами, скорее всего, они были протестантами.
В тусклом свете я увидела острый взгляд Брианны, брошенный ею на отца. Это правда, Роджер был пресвитерианином, но был еще Том Кристи, мужчина намного старше, чье суровое лицо ясно отразило его мнение об этом заявлении. Вопрос религии был не более чем предлогом, это знали все, в том числе и Роджер.
Роджер откашлялся с шумом рвущегося набивного ситца. Это был болезненный звук, и в нем присутствовал гнев. Он не стал протестовать, хотя, посмотрел Джейми прямо в глаза, а затем занял свое место в изголовье могилы.
Я думала, что он просто прочтет "Отче наш", или возможно один из более подходящих псалмов.
Но ему пришли на ум другие слова.
— "Вот, я кричу: "обида!" и никто не слушает; вопию, и нет суда. Он преградил мне дорогу, и не могу пройти, и на стези мои положил тьму".
Его голос когда-то был силен и красив. Сейчас же это была, не более чем грубая тень былой красоты, но в нем было достаточно власти и страсти, чтобы все те, кто слышал его, склоняли свои головы, и прятали лица в тени.
— "Совлек с меня славу мою и снял венец с головы моей. Кругом разорил меня, и я отхожу; и, как дерево, Он исторг надежду мою".
Его лицо застыло, а глаза на один мрачный миг задержались на обугленном пне, который служил голландской семье колодкой для рубки мяса.
— "Братьев моих Он удалил от меня, и знающие меня чуждаются меня. Покинули меня близкие мои, и знакомые мои забыли меня".
Я увидела, как трое братьев Линдсей переглянулись между собой и подвинулись ближе друг к другу, защищаясь от поднимающегося ветра.
— "Помилуйте меня, помилуйте меня вы, друзья мои", — сказал он, и голос его смягчился так, что было трудно услышать его, вздыхающего над деревьями. — "Ибо рука Божия коснулась меня".
Брианна сделала легкое движение около него, и он откашлялся еще раз, с хрипом, вытянув шею так, что я мельком увидела шрам от веревки, повредившей его голос.
— "О, если бы записаны были слова мои! Если бы начертаны были они в книге резцом железным с оловом, — на вечное время на камне вырезаны были!".
Он медленно огляделся вокруг, невыразительно скользя взглядом от лица к лицу, затем глубоко вздохнул, чтобы продолжить, его голос потрескивал на словах.
— "А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, И хотя после того, как черви разрушают это тело", — Брианна судорожно передернулась и отвернулась от сырого холмика грязи, — "но я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам: мои глаза, не глаза другого, увидят Его".
Роджер остановился, и последовал общий вздох, поскольку все сдерживали дыхание, и наконец, расслабились. Но он еще не закончил. Он почти бессознательно потянулся к руке Бри и крепко сжал ее. Я подумала, что последние слова он говорил, обращаясь практически к себе, не задумываясь о своих слушателях.
— "Убойтесь меча, ибо меч есть отмститель неправды, и знайте, что есть суд".
Я вздрогнула, и рука Джейми обвилась вокруг моей собственной, холодная, но сильная. Он посмотрел на меня, и я встретила его взгляд. Я знала, о чем он думает. Джейми так же, как и я, думал не о настоящем, а о будущем. О небольшой заметке, которая появится через три года, на страницах "Уилмингтонского Вестника" 13 февраля 1776 года.
"Мы только что получили прискорбную весть о смерти в огне Джеймса МакКензи Фрейзера и его супруги, Клэр Фрейзер. Это случилось во время большого пожара, полностью уничтожившего дом Фрейзеров в поселке Фрейзерс Ридж в ночь на 21 января. Мистер Фрейзер, племянник покойного Гектора Камерона, владельца плантации Речная Излучина, родился в Шотландии, в Брох Туарахе. Он был широко известен в колонии и пользовался глубоким уважением. После него не осталось детей".
До сих пор, было довольно легко не думать об этом. Это же где-то далеко в будущем, и определенно будущее можно изменить, ведь кто предупрежден — тот вооружен, разве нет?
Я взглянула на мелкую пирамиду из камней, и меня охватил озноб. Я придвинулась к Джейми, и положила другую руку на его плечо. Он накрыл мою руку своей и сжал крепко, словно успокаивая.
— Нет, — сказал он мне тихо. — Нет, я не позволю этому случиться.
Когда мы вышли на безлюдную поляну, я не могла освободиться от одной яркой картинки, встающей перед моими глазами. Не сожженная хижина, несчастные тела и мертвый сад. Образ, который преследовал меня, был тот, который я видела несколько лет назад — надгробный памятник в развалинах монастыря Бьюли, высоко в шотландских горах.
Это была могила знатной леди, ее имя, увенчанное резьбой ухмыляющегося черепа — в точности как тот, что был под передником голландки. Под черепом был ее девиз:
"Hodie mihi cras tibi— sic transit gloria mundi".
"Моя очередь сегодня — твоя завтра. Так передается слава мира".
Глава 3. ДЕРЖИ ДРУЗЕЙ СВОИХ БЛИЗКО.
МЫ ВОЗВРАТИЛИСЬ ВО ФРЕЙЗЕРС РИДЖ незадолго до заката следующего дня и обнаружили ожидающего нас гостя. Дональд Макдональд, бывший майор армии Его Величества и в недавнем прошлом командир личного отряда легкой кавалерии губернатора Трайона, сидел на крыльце с моим котом на коленях и кувшином пива под рукой.
