Холод

— Окажете услугу той женщине, которая к вам придет, — ответил Боннар. — Для вас важно, чтобы она ушла отсюда довольной. Вам говорить, что нужно соблюсти приличия и забыть всё, что вы увидите в стенах этого замка, или это и так понятно?

Я так растерялся, что не нашёл что ответить, а он счёл разговор оконченным, оставил фонарь рядом с подносом и вышел из комнаты.

Хоть управляющий и поразил меня словами об услуге, но не отбил аппетит, поэтому я первым делом сел за стол и поужинал.

"Надо было не есть всё мясо, — подумал я, ослабив пояс. — Как теперь любить с полным брюхом? В первый раз слышу, чтобы так расплачивались за гостеприимство, да не с каким-то трактирщиком, а с бароном. Вряд ли пришлют служанку, а как с моим опытом ублажать благородную даму? Лишь бы не была старухой или уродиной, а то я вообще ничего не смогу".

Всё произошло совсем не так, как я себе представлял. Мне дали с час полежать, а потом без стука распахнулась дверь и в комнату вбежала девушка.

— Быстрее! — нетерпеливо крикнула она, сбрасывая с себя плащ, под которым не было ничего, кроме красивого, полностью обнажённого тела. — Ты почему ещё в одежде, идиот?!

Видя, что я впал в растерянность, девица, чтобы не терять время, стала срывать с меня одежду. Я так возбудился от вида и запаха девичьего тела, что потерял остатки соображения и пришёл в себя уже голый, когда она опрокинула меня на кровать и уселась сверху.

— Хоть что-то у тебя выросло достойным! — хрипло сказала красавица, соединив наши тела. — Что ты лежишь, как бревно? Мне самой работать? Тебе сказали, что с тобой сделают, если я уйду недовольной?

Остальное, что мы выделывали в кровати, не отложилось в памяти. Опомнился, когда совсем не осталось сил, от холода прижавшегося ко мне тела.

— Едва успели, — сказала девушка, в голосе которой уже не было не только страсти, но и жизни. — Не бойся, я живая.

— Почему ты такая холодная? — с дрожью в голосе спросил я и свалился с кровати на пол.

— В этом замке все такие, — равнодушно ответила она. — Отец сделал это, чтобы избежать мора, но вместе с теплом из тел ушли чувства. Чтобы почувствовать твою любовь, я долго грелась в горячей воде. Он успел сделать такими же и крестьян в трех наших деревнях. В ещё двух они остались прежними и почти все погибли.

— Живые не могут быть такими холодными! — крикнул я. — Ты мертва!

— Не кричи, дурак, — сказала девушка. — Если будешь молчать, умрёшь утром, а если услышат твои крики, прикончат прямо сейчас. Что ты на меня так смотришь? Неужели думаешь, что отец вас отпустит? И не нужно меня бояться. Можно оживить и мёртвое тело, но в нём будет мало ума, а вся его жизнь на два или три дня. Мертвецы не могут есть, не скажут ни слова и ещё воняют. И кому они такие нужны? Мы можем делать всё то, что делали раньше, только ничего не получается с детьми. И от твоего семени их не будет.

— И как же это сделал твой отец? — спросил я, немного справившись со страхом. — Это не может идти от Господа!

— Какая мне теперь разница, кто ему помог, бог или сатана, — ответила она. — Меня никто не спрашивал, хочу ли я стать такой, и во мне больше нет страха. Нам обещано, что не будет болезней и проживем две сотни лет. Главное, чтобы об этом не узнали, иначе всех сожгут. Поэтому ты не уйдёшь отсюда живым.

— А если стать таким, как вы? — сказал я, решив схитрить. — Наверное, лучше быть холодным, чем мертвым!

— Отец больше не хочет никого обращать, нас и так слишком много. Но это просто сделать, нужно лишь попасть в подвал. Я туда не пойду, но ты можешь договориться сам.

— С кем? — спросил я. — Неужели с самим сатаной?

— Не будет он этим заниматься, — ответила дочь барона. — Если позвать, приходит какой-то господин в чёрном, от которого тянет холодом и жутью, и забирает тепло. По-моему, отцу за это ещё платят золотом.

— И там нет охраны? — продолжил допытываться я.

— Охрана в замке только у дверей в покои отца и возле сокровищницы. Стражники есть в двух башнях и в караулке возле ворот. Остальные уже спят в казарме.

— Почему в караулке? — не понял я. — Разве так нужно охранять замок?

— Всё дело в холоде, — объяснила девушка. — Днем тепло, а ночью нас не спасает и тёплая одежда. Двигаться трудно, и это не получается делать быстро. Да и нет для нас какой-то опасности, поэтому хватает и такой охраны.

— А как вы молитесь? — спросил я. — И скажи свое имя.

— Зачем тебе оно? Я прекрасно обхожусь без знания твоего. А молитвы... Я их уже забыла. Пробовала молиться, но безразличие сменялось таким страхом, какого ты даже не сможешь представить. Всем хватает одного раза, чтобы больше не пробовать, а к церкви боятся даже приблизиться. Кюре после обращения сошёл с ума, и его пришлось убить.

— Ты не выдашь, если я сейчас пойду в подвал? После обращения уже вряд ли убьют.

— Иди, — равнодушно сказала она. — За тобой придут, когда я вернусь в свои комнаты, поэтому пока лягу спать здесь.

Дочь барона легла, укуталась в одеяло и через несколько минут уже спала. Безопасней было её убить, но я не хотел этого делать. Перед тем как уйти, подобрал с пола плащ и завернул в него фонарь. Нечего было и думать найти Леру в чужом замке без света. Я не собирался искать конюха, но торговца нужно было попытаться спасти. Вдвоём больше шансов добраться до Парижа, и я был уверен в том, что Матис не забудет моей услуги и поможет устроиться. И ещё было очень страшно и хотелось хоть в ком-то найти помощь и поддержку.

Я вышел в тёмный коридор и поспешил к той комнате, где оставили торговца, подсвечивая себе дорогу фонарём, готовый при малейшем шуме опять укутать его плащом. К счастью, мне никто не встретился и я не ошибся дверью.

— Что вам не спится, Кловис! — недовольно сказал, приоткрывший дверь Леру.

Не отвечая, я впихнул его в комнату, заскочил следом и закрыл дверь. Когда я всё рассказал, он не поверил.

— Клянусь Богом и своей душой! — воскликнул я. — Неужели вы думаете, что мне интересно рассказывать вам сказки и бежать из замка, рискуя жизнью? И карету придётся бросить вместе с Мартином!

— Там все мои вещи! — не согласился торговец.

— Жизнь дороже, — возразил я. — Если вы не согласны, ложитесь в кровать и спите, а я буду спасаться в одиночку!

— И как вы выйдете из замка? — уже без прежнего недоверия спросил он.

— Стражники боятся холода и спят в караулке, — ответил я. — Вспомните, сколько нам пришлось стучать, прежде чем открыли! Ворота без шума не отопрёшь, да у нас и не хватит на это сил, а калитка заперта изнутри на засов. Откроем и уйдём. В башнях могут не спать, но, если укутать плащом фонарь, нас не заметят.

— Уходить без лошадей!

— До встречи с вами я шёл пешком, — сказал я. — Если мы не сбились с дороги, уже завтра будем в Кане и сможем нанять карету. Мы сыты, с собой есть плащи и оружие, а у вас — золото.

— Уходим! — решил Леру. — Только прежде чем уйти в Кан, навестим деревню. Купим у крестьян еду, узнаем насчет дороги, а заодно я проверю ваши слова насчёт холода.

Мы беспрепятственно выбрались из замка и дошли до ворот, не увидев ни одного человека. Возле караулки горел фонарь, но все стражники спали, и мы поспешили выйти через калитку.

— Удивительно беспечная охрана! — сказал торговец. — Хоть немного посветите, Кловис, а то совсем ничего не видно. Еще упадем с моста и переломаем ноги. Если спит стража возле ворот, в башнях и подавно будут спать.

Я так приоткрыл плащ, чтобы фонарь светил под ноги, и мы поспешили прочь от замка. До развилки шли с полчаса, а потом направились в деревню. Мне не нравилась затея Леру с крестьянами, но торговец взялся командовать, и я привычно подчинился.

Когда вышли на деревенскую улицу, фонарь потух и дома по обе стороны от дороги почти не было видно. Мы свернули к одному из них, и Матис выругался, ударив ногу о стоявшую у забора лавку.

— Мало того что нет луны, — зло сказал он, потирая ушиб, — так ещё и звезды закрыло тучами!

— Не лает ни одна собака, — отозвался я. — Мне это не нравится! Давайте не будем никого беспокоить и уйдём?

— Не трусьте, шевалье! — отказал торговец. — Мало ли из-за чего они не лают! Приготовьте на всякий случай свой пистоль, а я постучу.

Я чувствовал, что ему тоже не по себе, но не хочется идти на поводу у такого юнца, как я. Стук в калитку ничего не дал, поэтому Леру перелез через неё и принялся стучать уже в дверь дома. Прошло минут пять, прежде чем ему ответили.

— Кто ломится в дом в такое время? — спросил мужской голос, в котором было не больше жизни, чем в голосах управляющего барона Эмара и его дочери.

— Откройте! — требовательно сказал Матис. — Мы заблудились и хотим спросить у вас дорогу и купить еду.

— В дом я вас не пущу, а сам не выйду, — ответил мужик. — Слишком холодно. Можете переночевать у меня на сеновале, а утром что-нибудь продам и растолкую о дороге. И больше не стучите. Если вынудите открыть, попотчую вилами.

— Слышали? — обратился я к торговцу. — Скажет такое обычный крестьянин? А его голос?

— Холодно ему! — зло сказал Леру. — Привести сюда святых отцов, чтобы сожгли всю деревню, — сразу стало бы жарко! Вы правы, Кловис, лучше отсюда уйти. Вернёмся к тракту и там переночуем.

Идти без фонаря было трудно, и до тракта добрались незадолго до рассвета. Мы устали, замёрзли и были голодны и злы.

— Еды нет, нет даже огнива, поэтому не разожжём костёр, — высказал я хозяину свое отношение к ночёвке. — Если бы не ходили к деревне, могли бы укрыться плащами и спать до утра. Сейчас мы не согреемся и не уснем. Уже светает, и нужно уйти отсюда как можно дальше!

— Да, я сглупил, — признался он, — но было трудно поверить в то, что вы рассказали. Ладно, когда придем в Кан, и я сделаю всё, чтобы...

— Вы ничего не сделаете, — сказал чей-то голос за спиной. — Если не откажитесь от своих планов, никогда не увидите Кан!

Мы повернулись к говорившему, а я выхватил из-за пояса пистоль и направил в его сторону. Край неба посветлел, поэтому было уже немного видно.

— Вы кто? — с дрожью в голосе спросил Леру одетого в чёрное незнакомца. — И как вы смеете нам угрожать? А если этот юноша выстрелит?

Я молчал не из-за того, что нечего было сказать, а из-за страха. От чёрного тянуло таким холодом, что меня начала бить дрожь.

— В меня бесполезно стрелять, — по-прежнему равнодушно сказал он, — но если хотите, можете попробовать. Я не собираюсь отбирать у вас тепло, вести сюда стражников или ещё как-то вам вредить. Просто, если вы сейчас же не поклянётесь своей душой, что будете молчать о том, что узнали о замке барона Эмара, никогда не выйдете к людям. Будете брести по этому тракту, пока не иссякнут силы.

— Кто вы? — с трудом справившись со страхом, спросил я. — Дьявол?

— Конечно нет, — ответил чёрный. — Я не из вашего мира, и у меня свои интересы, никак не связанные с той личностью, о которой вы упомянули. Можете не хвататься за свои крестики и не молиться, потому что на меня это не подействует.

— А если поклянёмся? — спросил Леру.

— Если сдержите клятву, то сейчас же окажетесь возле Кана, к которому должны были приехать ещё вчера. При этом ваши души останутся у вас и не будут замараны, потому что клянётесь не дьяволу. Нарушивший клятву станет таким же, как те, от кого вы сбежали, и быстро попадёт на костёр.

Как вы думаете, чем закончился наш разговор? Я не горел желанием выяснять, правду нам сказал выходец из другого мира или солгал, а на Леру навалились усталость и страх, заставившие забыть о злости и мстительных планах. Может, кто-нибудь более благочестивый, чем я, поступил бы иначе, но я взял в руку нательный крест и поклялся. То же сделал и торговец. Сразу же стало намного светлей, лес пропал, а мы оказались на окружённой полями дороге. Невдалеке виднелся город, к которому мы устремились едва ли не бегом.

Чёрный ни в чём не солгал, ну и мы не стали болтать. Я долго потом служил семье Леру и много общался с Матисом, но мы ни разу не вспомнили в своих разговорах о проклятом баронстве Эмара. И не вам судить меня за слабость, пусть, когда придёт моё время, это делает Господь!

10