Спасение. 30-31

Он вспомнил лицо Рауля, когда тот, покончив с уроками, чинно выходил из комнаты, а через мгновение до графа доносился стук башмаков и радостный вопль.

Графом овладело озорное настроение. Он скинул камзол и зашвырнул его в кусты. Разувшись, пробежался по лугу и с разгона бросился на траву, чтоб тут же рассмеяться — трава оказалась обманчиво мягкой и он довольно чувствительно приложился боком.

Можно было не опасаться, что его увидит кто-то из местных. Брасье остался в стороне, а Блуа еще дальше.

Граф перевернулся на спину и потянулся:

— Черт, как хорошо.

Он прикрыл глаза и слушал, как жужжат насекомые, еле слышно шелестит листва и пофыркивает конь.

"Надо его привязать", — мелькнула ленивая мысль, но вставать не хотелось и он продолжал валяться на траве, успокаивая себя тем, что позади лес и конь туда не пойдет. Его неспешные думы были прерваны явственным хрустом веток.

— Вот черт, полез-таки.

Он стряхнул дремоту и встал. Конь по-прежнему был в двух шагах, а там, откуда донесся шум, стояла женщина. Ее лицо выражало досаду, такую же, какую почувствовал он сам: "Зачем Вы здесь?".

Она была одета слишком легко, чтобы появиться на людях, и явно не рассчитывала на компанию. Ее платье было светлым, из какого-то полупрозрачного материала — слишком откровенное для общества, но очень подходящее для летней жары. Женщина невольно прикрыла грудь руками, не надеясь на тонкую ткань.

— Добрый день, сударыня, — Атос огляделся в поисках камзола. — Прошу прощения, я гулял и не знал, что тут можно кого-то встретить.

— Я тоже не ожидала, — женщина явно испытывала неловкость. — Вот Ваш камзол — упал за куст.

Она подняла одежду и подала графу. Тот поспешно сунул руки в рукава:

— Еще раз прошу прощения, сегодня так жарко.

— Можете просто набросить на плечи. Вы направлялись в Блуа? Дорога в той стороне.

— Благодарю, я знаю.

— Я подумала, что Вы заблудились. Тут очень редко можно кого-то встретить.

— А Вы?

— Я здесь живу.

В ответ на недоуменный взгляд Атоса она рассмеялась:

— Нет, не в лесу, конечно.

Смех у нее был по-детски забавный и сам по себе вызывал улыбку. Атос невольно рассмеялся в ответ, но тут же поспешил извиниться:

— Не подумайте, что я смеюсь над Вами...

— Конечно, надо мной, — поддразнила его женщина. — Вы уже вообразили, что я рою нору или прячусь в дупле, как белка.

Атос никогда не жаловался на отсутствие воображения и тут же представил себе эту картину. Через мгновение хохотали оба.

Отсмеявшись, Атос отдал дань светской любезности:

— Простите мой смех, боюсь, Вы подумаете, что я дурно воспитан.

Она улыбнулась:

— Совсем нет.

— Вы не боитесь быть здесь одна?

— Нет, я хорошо знаю лес. Мой муж был старшим егерем. Тут неподалеку наш дом.

Атос вспомнил маленькое имение, которое видел по дороге:

— Такой светлый, под темно-серой крышей?

— Да. Его величество подарил его мужу, чтоб мы могли жить здесь. С тех пор я видела супруга гораздо реже, чем король, — она с улыбкой развела руками. — Когда муж умер, Людовик позволил мне сохранить имение, так что теперь это мой дом.

— До него не близко, если хотите, я одолжу Вам коня.

— Благодарю Вас, не стоит. Я шла не туда. Здесь совсем рядом есть домик для разных охотничьих нужд. Я люблю летом отдыхать в нем — там тихо и спокойно.

— И все-таки, я провожу Вас — женщине негоже ходить одной, даже, — он улыбнулся, — если она лесная жительница и ничего не боится.

— Хорошо, тогда я, по крайней мере, предложу Вам что-нибудь выпить.

— По правде говоря, не откажусь — очень жарко сегодня.

Граф предложил даме сесть верхом, но она отказалась:

— Бедное животное, что за нужда была гнать его в самый солнцепек!

— Право, я уже и сам не знаю.

— Тогда дайте ему отдохнуть и отдохните сами.

— Вы любите животных?

— Я большую часть жизни провела здесь, в лесу. Не сочтите за кокетство, но тут я чувствую себя спокойней, чем в светской гостиной.

— Все-таки звери могут быть опасны.

— Не опаснее людей.

— Тогда я преклоняюсь перед Вашей храбростью — Вы совсем меня не испугались, — шутливо заметил граф.

— Вы еще не самый страшный зверь, — так же шутливо отозвалась она.

За разговором они дошли до охотничьего домика и продолжали беседовать стоя на пороге единственной комнаты, что там была.

— Не страшный?

— Нисколько. — Женщина подняла на него глаза и тут же снова опустила ресницы.

В ее глазах промелькнуло выражение, от которого у Атоса сбилось дыхание.

Все еще стараясь сохранить шутливый тон, он легонько прикоснулся губами к кончикам ее пальцев:

— Так тоже не страшно?

Она, не поднимая глаз, покачала головой:

— Нет. Даже если Вы меня поцелуете.

Затем посмотрела ему в глаза. И снова в них было то выражение, от которого у Атоса застучала кровь в висках. Он все еще держал ее руку и слышал прерывистое дыхание. Внезапно Атос осознал, что это было его собственное. Она не отводила глаз, но ни на йоту не приблизилась к нему — позволяя ему самому принять решение.

Он наклонился и, уже не сдерживаясь, поцеловал ее. Двух шагов было достаточно, чтоб они оказались в комнате, еще шаг до кровати и Атос выбросил из головы все мысли, целиком отдавшись женскому теплу и нежности.

Он словно все еще лежал там, на лугу, убаюканный летним зноем, растворившийся в неге настолько, что едва ощущал свое тело. Разум отказывался просыпаться.

Туман в голове рассеивался очень медленно.

Приходить в себя совершенно не хотелось. Атос почувствовал, что глаза стали неудержимо слипаться, но он боялся обидеть лесную фею.

Рядом раздался шепот: "Спи". Он заглянул ей в глаза, ища разрешения, и снова услышал ласковое "Спи"...

Недолгий сон казался продолжением блаженства, а пробуждение было продолжением сна — расслабленность и нега не отпускали его.

Жара заставила их раздеться донага и Атос валялся на постели, не чувствуя никакого стеснения: женщины в комнате не было.

— Хоть бы прикрылся, — попытался он устыдить самого себя и усмехнулся — стыдно не было совершенно.

В дверь постучали и тут уже руки сработали быстрее мысли, простыня была мгновенно натянута чуть не до ушей.

Граф почувствовал досаду — сейчас она войдет, сядет на постель, начнет говорить какие-нибудь глупости. Он сам виноват — дал ей ТАКОЙ повод. Но она не вошла, только слегка приоткрыла дверь и, даже не пытаясь заглянуть, негромко спросила:

— Вы проснулись?

— Да.

— Если хотите, Перонна накрыла для нас стол.

— Да, я сейчас выйду.

Он еще помедлил, но она только тихо прикрыла за собой дверь.

Одеваться без помощи Гримо было непривычно и граф провозился дольше, чем хотел. Мысль о Гримо окончательно вернула его на землю. Ему надо домой, скоро вернется Рауль.

Он нашел хозяйку за маленьким столом, поставленным прямо под деревьями. Она чуть улыбнулась ему, но улыбка была натянутой. Похоже, она тоже опасалась проявления фамильярности с его стороны.

— Вы позволите?

— Да, конечно, присаживайтесь. Вот сыр, мед, свежий хлеб. Вино у меня с лучших виноградников Блуа. Прошу Вас.

Атос подумал, что в светских любезностях иногда есть прок — за церемонность можно спрятаться, когда не знаешь, как себя вести.

Хозяйка с благодарностью подхватила светский тон. Они чинно беседовали, словно сидели в гостиной. Она рассказывала про мужа и детей. У нее были две дочери, обе замужем. Одна жила в Турени, другая в Нивернэ. Когда они бывали в Блуа, то давали матери знать, и она навещала их.

Затем они поговорили о хозяйстве, о видах на урожай и особенностях виноградарства на местных почвах.

Когда граф стал прощаться, он с опаской ждал прощальных слов. Но она не стала его удерживать или просить навещать ее, а просто пожелала доброй дороги.

Граф чувствовал себя отлично, конь отдохнул и до Блуа они домчались одним махом. Он не стал снова заезжать в город и проехал вдоль городских стен, на этот раз уже никуда не сворачивая. Эта дорога была изъезжена бесчисленное количество раз, так что коня можно было не подгонять и граф без помехи предался своим мыслям.

А подумать было о чем.

"Что мне делать? Я даже не знаю ее имени. Я должен раскаиваться? Просить прощения? Благодарить? Я не могу дать ей денег, она же не трактирная девка. Подарок? Это будет оскорбительно. Да и я не собираюсь снова видеться с ней. Но просто так уехать, я тоже не могу. Что же делать?"

Впереди уже показалась крыша Бражелона, а граф так и не придумал, как ему поступить.

"Ладно, позже соберусь с мыслями и что-нибудь решу. А сейчас мне надо поспешить, Рауль, наверное, вернулся".

Но он успел раньше, Рауль вернулся, когда граф успел войти в дом и в глубине души он был рад, что Рауль видел его выходящим из дома, а не въезжающим во двор.

XXXI

Вернувшийся Рауль привез записку от де Барбье и море впечатлений.

Герцог писал, что Рауль приятно его поразил. Он прекрасно развит и обучен для своего возраста, в меру шаловлив и непосредственен. С детьми был игрив, а со взрослыми — вежлив и довольно сдержан, но не скован.

Герцог явно считал себя обязанным отчитаться в том, как он нашел своего крестника.

Атос не мог не признаться, что слова герцога наполнили его сердце гордостью за сына. Де Барбье не был склонен к пустым славословиям и если он хвалил Рауля, значит было за что.

Сам Рауль, вернувшись домой, не мог сдержать себя и болтал без умолку, не замечая, что опекун едва слушает его.

Атос честно пытался сосредоточиться на рассказе сына, но дневное происшествие не шло у него из головы.

В конце концов, он прервал Рауля:

— Я рад, что Вам понравилось, Рауль. Не скрою, герцог доволен Вашим поведением и хвалил Ваше умение держать себя. Но куда же делось это умение? Вы — с дороги, не умывшись, не переодевшись! Слуга герцога до сих пор ждет в карете.

Рауль виновато улыбнулся:

— Простите. Я просто...

— Так спешили поделиться со мной, что забыли все на свете!

— Я бы хотел еще раз поблагодарить герцога де Барбье.

Атос одобрительно кивнул:

— Вы не можете сами ему писать, но я сделаю это за Вас. Вы добавите пару строк. Идите, приведите себя в порядок.

Атос быстро набросал записку для герцога и отдал Гримо:

— Когда Рауль будет готов, пусть напишет несколько слов. Затем отдашь слуге герцога.

Разобравшись таким образом, Атос выгадал для себя немного времени, чтоб собраться с мыслями.

"Если я не могу спокойно слушать Рауля, потому что... Надо что-то решить и поскорее".

Атос не знал ни имени, ни положения встреченной им женщины и это затрудняло для него принятие решения. Карета герцога навела его на мысль, что можно было бы нанести тому визит, поблагодарить за Рауля, а заодно навести справки. Можно не сомневаться, что герцог точно знает кто такая таинственная вдова. Но, поразмыслив немного, Атос отказался от этой идеи.

Отныне свои личные дела он должен решать сам. Не стоит беспокоить герцога таким пустяком, как случайная связь, а, значит, ему не избежать еще одного визита к даме.

Он должен поставить точку. Необходимо убедиться, что женщина не создаст ему проблем.

До сих пор ему везло и его ночные "прогулки" остались без огласки. Судьба хранила его от неожиданных встреч, но ведь такие вещи обычно случаются, когда совсем этого не ждешь. Она местная жительница и он может встретить ее в Блуа или в чьей-то гостиной. Если она даст понять при посторонних, что между ними что-то было... Сплетникам только дай повод!

Атоса обнадеживало то, что женщина показалась ему довольно сдержанной.

Нет, конечно, в некотором смысле ее поведение сдержанным никак не назовешь. Эта ее манера поглядывать из-под ресниц...

Атос почувствовал, как теплая волна спустилась вниз по животу, и тут же встал, чтоб пройти к открытому окну и глотнуть воздуха.

Усилием воли он отогнал ненужные сейчас видения и усмехнулся.

Что женщина! А он сам?

Собственно, ею руководили те же эмоции, что и им: долгое одиночество, жажда той ласки и тепла, которые дает только близость.

Первое впечатление — он без камзола, она — в слишком легком платье. Никаких имен и обязательств. Абсолютная безопасность, которую давал лесной приют.

Атос попытался припомнить, что слышал об имении неподалеку от Брасье. Кажется, оно принадлежало семейству Вилландри. Это не был в полном смысле подарок короля, король лишь дал разрешение построить замок посреди своих лесов. Но, тем не менее — королевская милость.

Название самого имения, как и имя его последнего владельца, Атос не смог припомнить, как ни старался.

Еще раз все взвесив, он принял решение — завтра, с самого утра, пока Рауль будет заниматься, он съездит к вдове. Только поедет в замок, чтоб визит выглядел официально. Скажем, он хочет поговорить о закупке винограда с маленького виноградника возле имения.

Атос тряхнул головой и отвернулся от окна.

Вовремя — в дверях уже стоял умытый и причесанный Рауль, с надеждой смотревший на своего опекуна: "Я уже могу, наконец, поделиться впечатлениями?"

Атос улыбнулся:

— Я внимательно слушаю Вас, Рауль.

Кроме них в комнате был еще один человек, на которого ни Атос, ни Рауль не обращали внимания.

Это был Гримо, занятый какими-то мелкими делами. Вернее, он делал вид, что занят, а сам исподволь поглядывал на господина.

Вид Атоса его озадачил и вызвал смутные подозрения.

"Надо приглядеть за ним. Что-то он на себя не похож" — решил Гримо.

Его подозрения еще больше усилились, когда на следующее утро граф оставил его дома, приглядеть за Раулем, а сам, по его словам, должен был съездить по делу.

"Неподалеку и ненадолго" — так сказал граф.

Гримо все это решительно не понравилось. Если дело пустяковое — то граф бы послал его, Гримо. Но хозяин явно хотел сделать это сам и не менее явно не желал иметь свидетелей визита.

Для остальных обитателей замка в поведении хозяина не было ничего необычного. У графа дела, о чем тут думать?

Но Адель заметила настороженность Гримо и не отстала от него, пока он не рассказал ей о своих опасениях. Гримо хмурился и недовольно крутил головой:

— Надо приглядеть.

— Но, милый Гримо, чего ты боишься? Можно подумать, граф малый ребенок.

Гримо скорчил гримасу, которую можно было истолковать, как "Иногда он еще хуже ребенка". Адель рассмеялась:

— Ну что он может натворить? Он не играет, почти не пьет, за женщинами не ухаживает...

Гримо нахмурился еще сильнее и Адель ахнула:

— Ты думаешь? А я еще ругала Жоржетту, когда она советовала графу завести любовницу... Нет, это невероятно. С чего ты взял?

— Всегда такой, — Гримо помахал рукой перед своим лицом.

— Не поняла. Какой?

— Такой! — разозлился Гримо.

В его глазах отразилась решимость: "Я отвечаю за графа перед Раулем. Я за ним пригляжу".

Но это важное решение пришлось отложить, по крайней мере, до возвращения графа.

Сам Атос, не догадываясь, что уже стал объектом подозрений, ехал в сторону Блуа. Он объехал город стороной и очень скоро добрался до имения под светло-серой крышей.