Невеста черного властелина

Поморщился, внес второе предложение:

— Душу продавать?

— Тоже нет, — теперь я нахмурилась, — я конечно, атеистка, но это моя душа, а я свое отдавать не люблю.

— Жадина значит, — резюмировал парень.

Это было уже обидно! Меня всегда обзывали 'жабкина-жадина'!

— Я не жадная, я бережливая! — и вскочила на ноги, что было не слишком удобно, так как кровать мягкая. — Я просто хочу домой! Обратно в ту свежевырытую яму! Я...

— Ты живешь в яме? — последовал вопрос.

После чего парень поднял руку, и меня окружило красноватое сияние с желтыми и зеленоватыми всполохами.

— Та-а-а-ак, — протянул красноглазый, вглядываясь в это самое сияние, — Степанида Степановна Жабкина... оригинальнос-с. Двадцать один год. Телец по гороскопу. Значит упрямая, плохо. И да — наличествует возлюбленный, безутешно убивающийся по гибели твоей безвременной. И горе у него такое — натуральное.

— Что? — испуганно переспросила я.

— Сама послушай.

Парень сделал неопределенный пасс рукой, и в метре от меня завис полукруглый экран, в сверкающей оправе. И на этом самом экране был отображен двор, наш, тот самый, яма, то же та самая и радом с ней Петро, действительно горестно убивающийся по мне и сквозь вой проговаривающий: 'Пирожоооок... с мяяяясоммм, грибочкамииии'.

— Оригинально у вас с уменьшительно-ласкательными именами, — задумчиво протянул дьявол.

Лично мне с горем Петро было все ясно, но решив, что безутешный возлюбленный это плюс к моему плачевному положению, я упала на колени, подпрыгнув пару раз, так как кровать пружинила, и залилась горькими слезами на тему:

— Как он там без меня, родненькииииий! Любит же! Убиваться по мне будет! В монастырь уйдет мужской! Рясу наденет, света белого не взвидет! Страдальцем станет... — заметив, как скривился дьявол, еще и добавила, — святым.

А что тут еще сказать было? Если это дьявол, а кому еще души нужны, то самое страшное для него не самоубийство страдальца, а как раз таки переход его в когорту монахов и других слуг господа. Это если верить моей бабуле. И кося глазом на посмурневшего дьяволенка я поняла — верить стоит. Кажется даже действовало.

— А может он просто под машину бросится? — предположил парень.

— Нет! — решительно ответила я. — В монахи пойдет, отрекаясь от всего мирского, я Петеньку знаю. И святым непременно станет.

Парень поморщился, недовольно скривился и выдал:

— Отпускаю в первый и в последний раз, Степанида Жабкина! Но учти — парню своему нервы мотать, пиво, сигареты и водку подсовывать, все поняла?

Молча кивнула, не веря своему счастью.

— И денег с него требуй, и почаще говори, что ничтожество, — сурово приказал дьявол.

Тоже кивнула.

— Не нравишься ты мне, — с подозрением протянул парень. — Но лучше вали по-тихому, ибо если папашка узнает, что по моей вине одним святым стало больше — сошлет. А братья обстебят. И никаких церквей даже по праздникам, Жабкина!

Грянул гром.

Сверкнула молния.

В следующую секунду я была оглушена воплем:

— Пирожоооочикииииии!

Голова нещадно болела, во рту обнаружилась земля, а еще сверху все продолжал завывать главный гопник на районе.

— Да живая я! — рявкнула во все девичье горло невменяемому Петро и полезла в сумку за телефоном. И едва на том конце ответили, я устало созналась: — Бабушка, я тут в яму упала!

Все, на этом мое участие в собственном спасении завершилось. Уже через минуту во всех квартирах дома номер тринадцать по Столыпинскому переулку горел свет, на балкон рвались любопытствующие бабули, ко мне бежали родители, лифтер, выла подъезжающая пожарная машина, и сто процентов сюда уже мчалась скорая и наряд милиции. Потому что населяющие подъезд бабушки — это сила!

А потом, после осмотра бригадой скорой помощи, ленивого подписания заявления на работников ЖКХ в милицию и сто сорокового пересказа про то, как же я в яму свалилась (Петро две затрещины от тети Зины только при мне получил), меня, наконец, отпустили домой, накормили, мылась сама, укладывали меня все — в смысле и мама, и бабушка, и встревоженный папа.

Но все это мелочи, потому как что-то где-то глубоко внутри меня не дало заснуть спокойно, несмотря на то, что добрый дядя доктор со скорой сделал успокоительный укол. И я все думала, что же я сделала не так...

Следующий день дал полный и всеобъемлющий ответ на данный вопрос!

Глава вторая. Никогда не лгите дьяволу!

Нет, утро началось очень даже привычно — папа вновь расписывал бабушке преимущества проживания вне душного города, в деревне, на свежем воздухе, а бабушка обещала натравить на него тетю Зину. Ничего необычного, в общем. Мы с мамой торопливо завтракали, грустно переглядываясь под звуки высокоинтеллектуальной беседы, в результате которой папа, как и всегда, выяснил, сколько у него присутствует недостатков, а бабушка вновь получила пожелание в скорейшем путешествии в мир иной и желательно без обратного билета.

А дальше, как и всегда — забег на маршрутку, толкотня в метро, бег по мокрой дороге до университета, и судорожная попытка вспомнить забыла ли я выключить утюг, или все же нет.

Необычное началось, едва я, задыхаясь, взбежала на ступени, ведущие к входу в родную альмаматер.

Сначала послышался скрип тормозов!

Затем все присутствующие на ступенях представители сильной половины нашего учебного заведения издали единый слаженный вздох. После такого я просто обязана была повернуться и узреть... черный спортивный автомобиль, и что-то даже щелкнуло в мозгу про Ламборджини. А номер у этого шедевра автомобильной промышленности был на красном фоне и являл миру три шестерки! И только три шестерки. И это чудо, каким-то чудесным образом избежавшее пристального внимания родной полиции, красиво припарковалось прямо перед входом, поправ дорожный знак запрещающий не то что стоянку, но даже и остановку, а затем из авто вылез парень. На сей раз слаженный вздох издали разом все представительницы прекрасной половины нашего учебного заведения. Парень был... словно с картинки. Да что там с картинки, таких можно было встретить только в фентезийных любовных романах — высок, широкоплеч, узок в бедрах, в конце концов — длинноног и длинноволос. Да-да, прямо как в фентези! У меня просто таки строчка из недавно прочитанного пронеслась в голове: 'Его длинные черные волосы были собраны в элегантный хвост'. Единственное что несколько портило идеальный сказочный образ ну очень обаятельного суперзлодея, так это черные очки, скрывающие явно умопомрачительные очи незнакомца.

И все бы ничего, но взлетая по ступеням вверх, незнакомец почему-то обратил свой взор на меня, затем остановился, чуть приспустил очки... Я так и застыла, увидев в глубине его таки умопомрачительных черных глаз алый отблеск. Затем истинно акулья ухмылочка скользнула по идеальным губам, и мой ДЬЯВОЛ скрылся в радушно распахнутых дверях университета!

— Смотрите, на него даже Жабкина засмотрелась, — раздалось откуда-то слева, но я на противный женский голос внимания не обращала, пока Лиска ко мне не обратилась, — эй, Жабкина, влюбилась? Так иди, догони и поцелуй своего принца, глядишь, принцессой станешь!

Я повернулась, осмотрела королеву нашего универа с головы до ног и не ожидая от самой себя подобной язвительности, поинтересовалась:

— Лисова, перекись мозги выела? — и чего это я с утра такая злая. — Сказки нужно было в детстве читать, тогда сообразила бы, что принцессы из жаб не появляются, а исключительно принцы. Ну тут уж я тебя разочарую — пол менять точно не планирую.

Лиска задумалась, и выдала:

— А Василиса Премудрая?

— Княжна была, — буркнула я, спеша в аудиторию и задаваясь одним единственным вопросом — 'Чего ему тут надо?'.

Несмотря на мое старательное рассматривание окружающего пространства, странного парня из ямы я не обнаружила. Пришлось топать к нашей группе и со всеми заваливать в аудиторию, на лекции по Педагогике, которые вел скучнейший из преподавателей Геворкян Игорь Русланович. Загрузившись в аудиторию, я села за парту в пятом ряду, как и всегда одна, раскрыла конспект...

Дверь распахнулась. Вошел наш лысоватый препод, а вот за ним...

— Да-да, присаживайтесь, — бормотал Игорь Русланович, — очень-очень рад, что моя скромная персона заинтересовала столь известное издательство.

Дьявол вежливо кивал профессору, и целенаправленно шел... ко мне. Когда он вольготно уселся на соседствующий со мной стул, на нас смотрели все три потока шокированных студентов, но темные силы пристальное внимание никогда не смущало.

И едва Игорь Русланович, дрожащим голосом начал лекцию, на сей раз не уткнувшись по привычке в свой конспект, а пытаясь что-то рассказывать, дьявол невозмутимо заметил:

— Ты в курсе, чего никогда не стоит делать при общении с темными силами?

— Н-н-нет, — испуганно ответила я.

— Врать нам нельзя, — хитро улыбаясь, ответил парень, закидывая руки за голову и сцепив пальцы в замок. — Видишь ли, Степанида, лгать, обманывать и оставлять в дураках, это исключительно наша прерогатива... и когда что-либо подобное пытаются проделывать с нами мы, как бы это сказать, обижаемся. А темные силы о-о-очень обидчивые, госпожа Жабкина. И злые. И мстительные.

Мое обостренное чувство самосохранения заставило поинтересоваться:

— Это в чем же я вас обманула, уважаемый?

Подчеркнуто печальный вздох и усталое:

— Степанида-Степанида, не умеешь врать — не берись, — черные глаза на мгновение полыхнули огнем, — кто мне соврал, что безумно влюблен в гопника Петро, который в свою очередь любит настолько, что в монастырь уйдет и на путь служения господу, тьфу на него, станет?

Повернувшись всем корпусом к дьяволу, ехидно поинтересовалась:

— А когда это я говорила, что влюблена в Петруху?

От такой наглости у парня глаза вмиг стали змеиными и он прошипел:

— Так значит, да?

— Да, — говорю, — именно так!

На длинных пальцах дьявола появились острые когти, вмиг вспоровшие обшивку стола, после чего у меня подчеркнуто спокойно поинтересовались:

— То есть я сам себя надул получается?

— Получается что так, — глядя на незнакомца честными глазами, подтвердила я.

Демоненок разозлился окончательно, но все еще сдерживался.

— Так, Степанида, у тебя есть два варианта, или ты мне продаешь душу... здесь, немедленно и сейчас, или...

— Или что? — я почему-то уверилась в собственной безопасности.

— Или сильно пожалеешь, Жабкина! — прорычали темные силы.

Меланхолично смотрю на злодеюку и нагло интересуюсь:

— Это как?

Демон не ответил. Сидел, барабанил когтями по столу, и молчал... Судя по взгляду он размышлял на тему — как именно я пожалею и не находил вариантов. Уверена, его мысли блуждали от моей мученической смерти, до очень мученической. Тут у парня тремя рядами ниже заиграла мелодия вызова, причем интересная такая 'Если б я был султан и имел трех жен'.

— Брр, гаремы, — пробормотала я.

И зря я это сказала. То что сказано было зря, поняла как только увидела победную улыбочку на губах демона. А тот улыбался недолго.

— Да как скажешь, Жабкина, — торжественно произнес он.

Мир в мгновение потемнел!

* * *

Жара! Убийственная! Палящее знойное солнце, амбре пота вокруг, деревянный помост из свежеоструганных досок, толпа мужиков в восточных одеждах, повсюду глинобитные строения, и... жара!

— Двадцать золотых! — крик какого-то толстого чернокожего верзилы.

— Двадцать? — вопрошает кто-то совсем рядом. — За такую красоту жалкие двадцать золотых?

Толпа внизу у помоста орет что-то, индивиды самого края слюной брызжут, да так, что у меня все ноги оплеванные. Мерзко как. Мало того что все толстые и потные, так еще и слюни пускают. Интересно на что?

— Да вы посмотрите, какие волосы? — меня больно дернули за патлы. — Чистейший золотой шелк, а не волосы!

Не поняла...

— А кожа то, кожа — белее снега! — потная грабля провела от моей шеи до пупка... голую грудь не минуя...

Не поняла, но уже стало страшно!..

— Эй, — заорал один из слюнонежадных, — а чего у нее глазищи такие, не полоумная ли?

Нет, но сейчас стану... Это что тут вообще творится?!

Я повернулась к тому, кто тут меня на всю толпу расхваливал, толстый негр зло прошипел:

— Улыбайся, ты! Улыбайся, кому сказал! Плетей захотелось?

— Нет... — пробормотала я, — знаете, это какая-то...

И тут рев на площадке перекрыл уверенный голос:

— Сорок золотых! — я, как и все посмотрела в ту сторону и увидела...

Глаз задергался сразу, здравствуй нервный тик. А еще стало вдруг плевать на какие-то плети, а еще я его сразу узнала. Он даже не переоделся, гад, сидел в стороне весь такой в джинсах и черные очки не снимая.

— Пятьдесят! — заорал какой-то болезненно толстый мужик с тремя дрожащими подбородками. — Я даю пятьдесят.

— Продано! — сорвался на фальцет мой продаватель.

И дьявол развел руками, мол 'я бы с удовольствием тя купил, но обстоятельства'... Толстопузые обстоятельства уже шли к помосту, расталкивая всех с пути...

Глядя на того, кому я теперь принадлежала, почему-то подумала, что лапа санитара в психушке еще не самое страшное, что может случиться в жизни. А может я все еще в яме, а? Лежу себе пузыри пускаю, а наверху бабуля учит медработников скорой помощи жизненным принципам? И Петро все так же по пирожками убивается? А может...

Сотрясаясь всеми тремя подбородками, толстопузый с трудом забрался на помост, ко мне подвалил уже тяжело дыша, и душа убийственным передозом парфюма, но если бы это было самое страшное:

— Я АхадСим, — с отдышкой произнес он, — старший евнух его величия Повелителя Песков.

Дальше интереснее:

— Что? — переспросил торговец. — Такую красоту этому?!.

— Хозяин будет доволен, — прохрипел евнух, — выносливая вроде наложница...

Ищу взглядом в толпе дьявола! Черноволосый стройный парень радостно мне улыбается, а затем слышу словно в голове:

' Я все еще готов купить твою душу, Спеп, мы, темные силы, настойчивые... А ты гаремы не любишь'.

Ну почему я не гражданка какой-то Америки?! Там чуть что, так сразу — похищение граждан США? Высылаем спецназ, торнадо, НЛО в конце концов!

'Соглашайсяяяя, — тянет в моей голове зловредный голосок, — и сразу раз и ты обратно в аудитории, с умным видом слушаешь умные лекции... Соглашайся, Жабкина, тебе же лучше будет'.

Но в одном дьявол был прав — упрямая я. Упрямо и пробормотала:

— Душу не отдам!

Евнух, заворачивающий меня в какую-то темную ткань, услышал, хмыкнул и ответил:

— Да кому она нужна, когда такое тело в наличии!

Торговец и мой покупатель расхохотались. Знак, из толпы вышли два огромных негра и меня повели прочь от невольничьего рынка.

Глава третья: Русская женщина она и султана на скаку остановит.

— Танцуй, — лениво приказало чудище, изрезанное шрамами и взирающее на меня осоловевшими от курения какой-то травы глазами.

Да, они здесь не пьют, они курят... но эффект тот же.

— П-п-простите, — испуганно бормочу, глядя на Повелителя Песков, — н-н-немогу, здесь... мокро...