| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Нельзя быть половым гигантом, и при этом не испытывать удовольствия от садизма. И Репей наслаждался волнами мучений от невозмутимо шагавшего впереди гвардейца. Наверняка сейчас мысленно думает, как бы отрубить кролику когти. Желательно под самый хвост.
Гвардеец замер перед покоем Лилиаэль. Стукнул в дверь три раза.
— Да, — послышалось из за двери.
— Светлая Госпожа, к Вам кролик. По приглашению.
— Пропусти.
Гвардеец приоткрыл дверь, отстранился, освобождая проход. Репей поклонился гвардейцу по всем правилам этикета. После цоконья когтей это было почти открытое издевательство. Неужели ему не показалось, и у гвардейца слегка дёрнулся глаз?
Кролик вошёл, дверь закрылась. По стенам расползлись видимые в обычном спектре магические плетения, отсекающие помещение от любой прослушки. Эльфийка сидела на диване.
— Госпожа, — поклонился кролик.
— Ты опять издеваешься над моими гвардейцами? — усмехнулась она. Вот только кролики — природные эмпаты. И если гвардеец демонстрировал невозмутимость, внутри кипя от гнева, то эльфийка демонстрировала радушие, внутри оставаясь абсолютно равнодушной. Как светлый лёд.
— Госпожа? — Кролик состроил невинное удивление, но глаза постарался сделать хитрыми. Кажется, лёд треснул! Она довольна его поведением искренне.
Эльфийка откинулась спиной на диван, одновременно отбрасывая полы своего халата. Обнажились красивые ножки, промежность без единого волоска и часть прелестного животика, до пупка. Кролик, опустив на пол свою сумку, быстро приблизился к ней, ткнулся носом в промежность, лизнул. Потом, благодаря интуиции и эмпатии поняв, как именно эльфийке сегодня больше понравится, неожиданно грубо закинул одну её ножку себе на плечо, резко поднялся во весь свой рост, приподняв её попку и удерживая ножку, и резко вошёл мгновенно возбудившимся членом. Эльфийка... удивилась. До этого два года Репей был нежным. Но промолчала, вслушиваясь в свои ощущения. Похоже, с ней редко кто рисковал быть грубым.
— Неожиданно, — вполголоса сказала эльфийка. И решила полностью отдаться инстинктам. Кролик быстро подводил её к пику, но потом притормаживал, возбуждение падало, и он снова возносил её к пику, но на этот раз ещё выше. И снова замедлялся. Что бы потом поднять на ещё большую вершину страсти. Наконец-то удалось разбить лёд отчуждения, она вскрикивала непритворно, а изящные пальчики с длинным маникюром вспарывали обивку дивана не хуже ножей.
— Да закончи же ты! — выкрикнула она минут через пятнадцать. И в этот раз он, дойдя до вершины, продолжил, и эльфийка забилась в долгом многоразовом оргазме. Репей, сам не являясь магом, видел только воздушное марево от потоков маны, что неконтролируемыми всплесками изливались из неё. Окна вдруг оплёл ядовитый плющ, с потолка теперь свисали грозди винограда. Ковёр зазеленел молодой порослью лесных трав, а из-под дивана высунули свои шляпки грибы, в основном поганки. Стены приобрели вид древесной коры. Кролик лишь надеялся, что у него самого ничего лишнего не выросло и не изменило цвет. Пожалуй, это был чересчур рискованный опыт, но он верил в свою интуицию.
Когда эльфийка перестала дёргаться, он осторожно опустил её попку на диван, отстранился и, присев, начал нежно вылизывать её промежность. Эльфийка пришла в себя минут через десять, осмотрелась, удивлённо взирая на изменение обстановки. Посмотрела на истерзанную её ноготками обивку дивана. Такого она не ожидала. Спонтанный выброс магии — от этого отучают в детстве, в первые триста лет жизни эльфа. Покачала головой,
— Ваша раса — лучшее творение моей прабабки.
Он продолжил лизать. Фраза была риторической и не требовала ответа.
— Достаточно.
Он отстранился, согнулся в поклоне. Она села, запахнув халат, вновь осмотрелась.
— А мне нравится.
Кролик впервые видел, чтоб выражение лица этой эльфийки соответствовало произносимым словам и настроению.
— Поганки, госпожа, — указал кролик под диван.
— Вот чтоб ты понимал, игрушка меховая. Это же пятнистый лодочник. А, что тебе объяснять, всё равно ты ауры не видишь. Ты кончил?
— Нет, госпожа. Вы запретили мне это делать в вашем присутствии ещё в мой первый визит. — А то, что сдерживая семяизвержение усилием воли, меняешь обмен гормонов в паху, её не волнует. И что от такого изменения в паху скоро начнёт всё невыносимо чесаться, она прекрасно знает. Запрет чесаться тоже был во время его первого визита.
— Что во дворце делает Мясник со своим гаремом?
— Говорят, что Большой Патриарх Восточной Части Оленьего Леса, по прозвищу Мясник, прибыл ко двору императора для договора об участии молодых оленей в мобильных отрядах имперской гвардии.
— Оленей? В Армию? Они же слова дисциплина не знают.
— Их собираются использовать в дикарских прорывах, когда нужен не строй, а натиск, и в зачистках. Им собираются платить по золотому за три дюжины дней, патриарху однократно по золотому за каждого бойца оленей. Патриарх сказал, что если погибнет меньше, чем двое из пяти, он поднимет цену, а если больше, чем трое из пяти, в следующие сезоны он поставит меньше воинов.
— В следующие сезоны? Значит, это не разовый договор?
— Собираются поставлять по полторы дюжины пятёрок каждые полгода. Срок службы десять лет. Выжившие вернутся в лес опытными воинами, с золотом в сумках и хорошим оружием. На турнире патриархов наверняка победители будут из их числа. Через полсотни лет все патриархи оленьего леса будут из числа ветеранов имперской гвардии.
— Думаешь, Мясник планирует сближение с людьми?
— Не думаю, госпожа. Патриарх не заглядывает так далеко. Он доволен, что у него появился ещё один источник денег.
Пах у кролика уже начинал чесаться. Но эльфийка в его второй визит запретила ему ёрзать. Ему стоило огромных усилий сдерживаться.
— А теперь подробно. Какие слухи ходят в коридорах дворца.
Кролик обречённо вздохнул. Эта пытка повторяется в его каждый визит. Собрав всю свою волю, он постарался замереть, и спокойным размеренным голосом перечислял сплетни. Пытка продолжалась почти час. Член от зуда вылез из чехла на половину своей длинны, а кролик уже не мог сдержать дрожи. Наконец, сплетни закончились. Эльфийка сделала несколько уточняющих вопросов. Под конец спросила,
— Сильно чешется?
— Да, госпожа.
— Зачем я над тобой издеваюсь, как ты думаешь?
— Я думаю, что госпожа хочет, чтоб я говорил как можно лаконичней.
Эльфийка изобразила удивление,
— Так почему ты не лаконичен? Ты же страдаешь.
— Кроликам нравятся страдания, госпожа, — эмпатией он почувствовал исходящую от эльфийки досаду. Однако её лицо изображало лишь вежливое внимание. — А ещё плетение раба, наложенное на меня в день продажи, заставляет меня сообщать эльфийским дипломатам все новости, которые могут быть важными. Простите меня, госпожа, но мне по скудоумию сложно определить, какая сплетня может быть не важной.
— Ладно. Иди.
Кролик вежливо поклонился, строго по этикету, пошёл к двери, по пути подобрав свою сумку. В спину его догнало,
— В следующий раз я разрешаю тебе в меня кончить. Посмотрю, как изменится твоё поведение.
Кролик замер перед дилемой. С одной стороны, согласно этикету, за милость надо благодарить. Словесно и соответствующим поклоном. С другой, согласно тому же этикету, после его последнего поклона, после того как он повернулся к хозяйке дома спиной, разворот к ней, как и любые слова, будут проявлением невоспитанности. Это называлось коллизией этикета, и эльфы обожали создавать коллизии.
Решив довериться интуиции, молча пошёл дальше. Сзади раздался довольный хмык. Кажется, он сдал и этот экзамен.
За дверью ждал гвардеец.
— Следуй за мною.
Кролик пошёл за гвардейцем. Но из за сильнейшего зуда в паху походка была рваной. Цоконье когтей по сложному орнаменту паркета тоже было неравномерным. Репей чувствовал, как напрягся гвардеец. Он что, думает, что кролик собирается на него напасть? Какой-то на этот раз гвардеец нервный совсем. Молодой практикант, только что из эльфятника? И уже гвардеец! К тысяче годам небось мастером боя будет.
Но наконец, он вышел из эльфийских покоев. Пару мгновений замер, смотря на закрывшуюся дверь и вновь побелевшие цветы на ней. И бросился бежать в сторону столовой. Через служебный ход просочился в посудомоечную. Посудомойщиц было трое. Люди. Женщины. Две знакомы, лет по тридцать, одна новенькая, лет восемнадцать.
— Девочки, не дадите отдохнуть забытому кролику?
"Девочки" обрадовались ему. Он им говорил, что императрицы ему не хватает, а у многих придворных дам свои кролики. И он изнемогает от недостатки ласки. Посудомойщицам льстило, что их пользует кролик самой императрицы. И вскоре он уже вовсю обихаживал одну из них, сжимая в руке бутылку с бодрящим напитком. Одна отдавалась ему, две продолжали мыть посуду — мытьё никогда не должно прерываться.
Пару раз он кончил, трижды доведя посудомойщицу до взрывных оргазмов, потом эта посудомойщица сменила другую, и он довёл и эту до трёх оргазмов, сам полностью избавившись от зуда в паху. А молодая посудомойщица смотрела на всё это, широко раскрыв глаза. А как мило краснела! Интуитивно кролик понял — девственница! Пожилые учителя в его детстве особо предупреждали — будьте очень осторожны с девственницами! И только если окружение девственницы с её раннего детства активно и публично совокупляется, можете её дефлорировать после её просьбы. В противном случае лучше избегать дефлорации. Иначе потом можете огрести слишком много проблем. А судя по тому, как она краснеет, может, вообще впервые видит совокупление. Как она с таким воспитанием смогла попасть в дворцовые слуги?
— Ну, Мара, теперь ты! — сказала вторая посудомойщица, одеваясь. Молодая покраснела, как помидор. Кролик наклонился к уху только что одевшейся, и тихо спросил,
— Она из деревни?
— Да, — усмехнулась та. — Наивная такая. Но мы из неё человека сделаем.
Кролику стало всё понятно. В некоторых человеческих селениях, особенно в деревнях, получали распространение религии, в которых были своеобразные постулаты. Запрет публичного совокупления, запрет обнажения тела (в некоторых случаях даже во время полового акта). И это у людей! Расы, в крови которой бродят духи как верности, так и неподчинения. Любое общество людей всегда раскалывалось на два лагеря — тех, кто действительно выполняет нормы морали, и тех, кто не выполняет. Обе группы готовы были на страшные поступки, которые просто в голове не укладывались пацифистки воспитанного кролика. Чем строже были требования морали, тем страшнее поступки. Например, следующие морали могли запытать до полусмерти, а потом сжечь заживо во имя любви к ближнему. А самые страшные у людей были те, кто на словах следовал морали, а на деле пытался растоптать всё, что имело чистую душу, верную идеалам.
Оставить этот нераспустившийся цветок без какого-то шанса остаться чистым душой он не мог. Ведь когда её растопчут, это будет только тень человека. А она так красива! Глупое платье служанки с чепчиком прячут красоту, но он мог чувствовать, какой прекрасный вид будет без одежды. Жалко её.
Кролик скользнул за спину девственницы, мягко приобнял, лаская груди. Посудомойщица возмущённо пискнула, но в руках у неё было дорогое фарфоровое блюдо с позолотой. Так что она даже не пыталась его ударить. Две другие посудомойщицы засмеялись,
— Давай, Ушастик, разожги её. А то она какая-то зажатая.
Кролик наклонился к самому уху новенькой,
— Повара любят насиловать недотрог, — прошептал он. — Прослывёшь недотрогой — наверняка изнасилуют. — Девушка в шоке замерла. — А если узнают, что ты девственница, насиловать тебя придут толпой. Предыдущая девственница сошла с ума после того, как её лишил девственности главный повар, после него пять поваров и очень много поварят. Один насиловал, четверо держали. А потом её отнесли в казарму замковой стражи, и вышла она от туда только три дня спустя безумной.
Девушка отмерла и начала медленно мыть посуду, казалось, не обращая внимания на руки кролика, продолжавшие ласкать её грудь.
— Ой, — сказал громко кролик, показательно хватаясь за свой ошейник. — Ошейник завибрировал. Хозяйка зовёт. Прости, красавица, но удовольствие тебе доставлю позже.
— Эх, не повезло Маре. А чего ты ей шептал?
— Пугал, как легко можно лишиться работы во дворце.
Кролик покинул посудомоечную. По пути незаметно стащил с кухни пару морковок. Отмытые, очищенные, подготовленные для резки в салат. Лежали отдельно, значит, для салата аристократа, отборные. Аристократу придётся подождать, тут кролик голодный. Мерзко похихикивая, с аппетитом сгрыз добычу. Можно было не сомневаться, что молоденькой посудомойке сейчас расскажут массу историй, как можно покинуть дворец. Крестьянка попалась умная, это заметно, быстро пришла в себя. Либо в ближайшее время нарочно подставится, чтоб её выгнали, либо поскорее лишится девственности, если нынешняя работа для неё вопрос жизни и смерти. А если умна, цинична и хочет остаться, то лишится девственности с кем-то из поваров. Тот её отдарит за такое. В любом случае, сохранит рассудок.
Про вибрирующий ошейник кролик соврал. Хозяйка пока не звала. Так что неспешным шагом отправился в мастерские. Они были за конюшней во дворцовом парке. Проходя по коридорам мастерских, вежливо склонял голову знакомым мастерам. Пахло горячим металлом, кожей, свежеструганным деревом. Люди, гномы, орки. Кто-то кивал в ответ. Кто-то делал вид, что не замечает. Один дварф, фыркнув, демонстративно отвернулся. В отместку кролик, пока тот отвернулся, переложил со стола одну из готовых шестерёнок в ящик для лома, засунув поглубже. А вот и келья Драной. Старая седая кошка была на месте.
— Четырнадцать, — сказал он, высыпая перед ней золотые монеты. — Одну лишнюю дали. За наглость. Два самых малых дилдо не взяли.
Кошка кивнула, ссыпав золото в мешочек,
— Нормально всё прошло?
— Мясник, оказывается, любит наглость в слабых, если не переходить определённых границ. Если настроение хорошее.
Кошка опять кивнула,
— Я запишу.
И кролик, и кошка понимали, что это знание вряд ли пригодится. Олени не закупали рабов, никаких. Но если вдруг судьба всё же сведёт кого-то из своих с Мясником, он будет знать эту особенность поведения патриарха.
— Через пару дней приезжает пара высокопоставленных аристократов. Они оба тайные любовники. За этим во дворец и приезжают, чтоб встретиться. Если предложить им необычную игрушку, купят за тройную цену. Яко бы для любовниц, на самом деле для себя.
— Какую?
— Сделай анальный дилдо в форме человеческого члена средне-малого размера, с небольшим собачьим узлом в основании и ручкой в форме мошонки. Расцветку сделай ярко-фиолетовую с заметными вздутыми тёмными венами. Уверен, такой купят. Знаю я их вкусы.
— К завтрашнему дню сделаем. А лишние оленьи вернёшь?
— Нет. Хочу императрице показать. Меня сегодня архимаг к четырём часам вызывает. Значит, к трём надо быть в его башне.
— Архимаг? — удивилась кошка. — Он же гетеросексуалист.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
