Квартал второй. Живая мёртвая девочка

— Не говори ерунды. Кстати, я забрала результаты твоих анализов из пап-а, — девушка стянула с себя халат и потянулась к платью, висящему на ржавом тремпеле у стены. — Миссис Уотсворт сказала, что никаких осложнений нет.

— Это хорошо.

Честно говоря, я и думать забыла, что Лал могла заразить меня СПИДом или чем-то помягче. Слишком беспечно, потому как если бы она это сделала, на счастливом будущем можно было ставить крест.

Меня передёрнуло от этой мысли, и я с тоской оглядела обшарпанную комнатушку, которая служила в "Ночном оплоте" гримёркой и костюмерной. От ржавых труб по штукатурке расползались серые пятна, покосившиеся жалюзи лишь частично скрывали грязное окно, а ламинат от двери до туалетного столика истоптан и стёрт. Самой любимой моей деталью оставался чайный пакетик, прилипший к серому потолку и печально шевелящий на сквозняке яркой бирочкой.

— Да, и тебе привет от майора.

Внутри что-то оборвалось, а затем сладко взвилось обратно.

— Я встретила его в пап-е. Он выразил надежду, что приступы уже прекратились, — Ким аккуратно оправила чёрное платье с молнией на боку и повернулась ко мне. — Что за приступы?

— Да ерунда, всё давно закончилось, — я солгала и попыталась прикрыть это небрежным глотком пива. Последний приступ настиг меня как раз у двери и гримёрную, отчего я вынуждена была поставить напитки на пол и просидеть около минуты в позе зародыша, упёршись коленями в пол. Боль оказалась слабее, чем во время укуса, но это единственный прогресс, которого мне удалось достичь глотанием таблеток.

— Ладно, — произнесла Кимберли, складывая косметику в сумку из лакированной кожи. — Давай пойдём ко мне и посмотрим, чем можно помочь твоему горю.

По серому коридору мы вышли в общий зал и, вернув Джеку пустую тару из-под напитков, вышли из бара. Киара сидела на ведущей ко входу лестнице, зажав меж колен банку газировки, и обсуждала с Джо доминантные и рецессивные гены. Причём её пальцы с выкрашенными в разные цвета ногтями изображали какие-то генетические признаки.

— Мутации обсуждаете? — поинтересовалась я, нависнув над сестрой.

— Почти, — та запрокинула голову, — влияние трансформации на организм людей, которые находятся под действием оборотного проклятья.

Оборотней традиционно относят к циклической интегрированной инаковости, но между собой они поделены на териантропов, чьи изменения вызваны болезнью, и вурверов — людей, которые находятся под действием сложного заклинания. Для цивилизованных стран последние являются крайне редким феноменом, но в малоразвитых уголках планеты встречаются чаще — по крайней мере, так гласят легенды. Проклятие не всегда бывает проклятием в общепринятом смысле этого слова, многие шаманы сами налагают его на себя: они считают, что в форме зверя способны приблизиться к миру духов и тайнам природы. Вероятно, в этом есть доля истины, поскольку такие оборотни никогда не сохраняют сознание и являются животными в буквальном смысле. В древние времена им поклонялись как носителями сущности Прародителя (именно поэтому териантропы называют своего зверя тотемным), и должность носителя передавалась от отца к сыну или от матери к дочери. Оборотное заклинание тогда воспринималось как принятие роли сосуда для Предка. Однако подобные трансформации не проходят бесследно для человека, особенно для его психики, и, более того, накопленные изменения передаются от родителя к ребёнку. Рано или поздно один из представителей рода не выдерживает и навсегда становится зверем — изильваном. О таких говорят, что они иссякли и Предок поглотил их — тогда племя избирает новый род в качестве носителя. В наше время Серая Лига признала такую практику незаконной, и даже не потому, что люди постепенно теряют свою личность, просто церемония передачи роли сосуда сопровождается обязательным принесением в жертву родителя, и ритуал совершает его отпрыск. Кроме того, далеко не всегда оборотное заклинание накладывается по обоюдному согласию, и в таких случаях вурвера собственное племя удерживает в поселении до тех пор, пока не подрастёт его ребёнок.

— А где Майк и Ник? — я огляделась по сторонам. — Неужели смылись?

— Сесиль надо что-то купить к выпускному, так что они отправились в торговый центр. Мы договорились встретиться с ними через полчаса возле "Сизарра", — Киара мельком глянула на часы. — Идём, если пешком, то как раз успеем.

Что, сегодня опять все парочками?

— Знаете, — почесала я нос, — на этот раз без меня.

— Почему? — недоумение сестры казалось абсолютно искренним. — Там что-то из Эда Вуда показывают. Пошли посмеёмся.

Мне вспомнилось, как она описывала свой предстоящий наряд: "Представь, что у доктора Франкенштейна была зомби-невеста, одетая в стиле сайкобилли..."

Я посмотрела на Джо, но его лицо ничего не выражало — или мне тяжело что-то по нему прочесть.

— Просто без меня, Киар.

Вряд ли Джошуа Шекли тянет на Виктора Франкенштейна, но у него всё ещё впереди.

— Мы идём ко мне на посиделки по поводу выпускного платья, — произнесла Ким. — Ты уже решила, что наденешь?

— Ага. Кстати, когда у Патти выходной?

— Приходи к ней завтра вечером.

— Окей, спасибо, — Киара посмотрела на меня и ободряюще хлопнула по плечу, — мужайся. Во сколько домой пойдёшь? Давай в три пересечёмся возле...

— Нет, я своим ходом, не ждите меня.

— Слушай, ходить одной — не лучшая идея, — сестра внимательно всмотрелась мне в глаза. — Ты какая-то странная в последнее время.

— Последнее время было странным, разве нет? — я шутливо отмахнулась. — Проваливайте уже, а то опоздаете.

Джо кивнул мне, Киара опять вспомнила про аллельные гены, и они вдвоём направились по улице прочь от "Ночного оплота".

— А ты сообразительная, — произнесла Кимберли.

— Тут и соображать нечего, — я развернулась к ней. — Идём?

— Ты не ревнуешь?

— Нет, — кажется, я немного покривила душой, — мы же не дети, чтобы всё время держаться вместе. К тому же, я довольно много времени провожу с тобой, так что всё честно.

— Но ты же не вступишь со мной в брак.

— Ну, это да.

Мы пошли в противоположном направлении, чтобы свернуть на перекрёстке и направиться в сторону кольцевой.

— Эй, Кейни, — голос Ким вырвал меня из оцепенелой задумчивости.

— Чего?

— Ты не рассказала ей о той ночи?

— Нет. Так будет лучше.

— Так тебе сказали.

— Да.

Только теперь я начала понимать, что все мои злоключения не отошли в прошлое и не остались там неприятными воспоминаниями. И дело не в том, что они имеют последствия, которые могут проявить себя рано или поздно — вообще-то, не имеют — просто они стали барьером между мной и теми, кто не посвящён в эту тайну. А значит, прошлое всегда будет частью настоящего.

Я раздражённо потёрла прикрытый волосами укус. Последние несколько дней меня не покидала назойливая тревога, от которой не могло избавить даже лекарство. Самым странным оставалось то, что причины её крылись не в окружающем мире, а где-то во мне самой или просто очень близко. Я ощущала какое-то... присутствие. Иногда мне на ум приходил негатив Сьюзен, но тут я доверяла Кэтти, и если она сказала, что рассеяла его, то так оно и есть. Впрочем, это не исключает присутствия других негативов или духов, хотя мне совсем непонятна причина интереса к моей скромной персоне. Самой идиотской мыслью, которая посетила меня, стала мысль о том, что мне грозит превращение в вештицу. Но это глупо: я всякое пережила в последнее время, но не сломалась и не отчаялась, у меня даже причин для этого нет.

Оставался ещё один вариант: вампиры. Визит негатива и компания ведьм вытеснили из головы все мысли по этому поводу, так что я не притрагивалась к конспектам и думать забыла о том, чтобы углубиться в исследования. Впрочем, пока я не получу свежей информации от Винсента — если получу, то есть — ломать голову бесполезно. Всё равно не знаю, в какую сторону следует копать.А видения, о которых спрашивала Водянка... ну, у меня же их не было.

Правда?

Я открыла рот спросить, не ощущает ли Ким что-нибудь странное, а потом сообразила, что до малого или, в крайнем случае, большого полнолуния она ничем не отличается от обычного человека.

— Что-то не так? — девушка отвернулась от витрин и посмотрела мне в глаза. Я отрицательно мотнула головой и уставилась на тротуар под ногами.

Хотя и человеческой проницательности ей не занимать.

3.

— Хочешь помолиться?

— Нет.

Я отвернулась от домашнего алтаря, на котором в окружении свеч, сушёных трав и орехов стояли небольшие изваяния Лунных Сестёр. Молитвы — точно не моё. Разумеется, я весьма благодарна Богиням за спасение у заброшенного моста, но — спасибо, дальше я по жизни сама.

Ким улыбнулась и села на край постели разбирать почту. Видимо, рассказ об Эрне и Площади Сибиллы убедил её в том, что на данный момент я достигла личного максимума религиозности.

Не удержавшись, я обернулась и ещё раз взглянула в лицо Меллахе. Её тигриные глаза неотрывно следили за мной, пока я прохаживалась по комнате. Это не то чтобы нервировало, но почему-то напомнило о правнучке Сибиллы Свонн, Рейчел. Она считала, что луны не случайно стали символами Богинь: подобно тому, как луна имеет видимую и невидимую стороны, озарённую светом и погружённую во тьму, так и наш мир имеет зримую и незримую части, одарённую жизнью и лишённую её. К первой относятся флора и фауна, а ко второй — духи, которые не имели отношения к человеческой душе. По мнению Рейчел, в детстве и старости, будучи неспособными рожать, Меллахе и Калихо очень много размышляли, и постепенно их мысли стали обретать собственную волю, пока не превратились в незримую сторону мира. Старые и юные богини принадлежат нематериальной его части, они пребывают в мире детских фантазий, а потом старческих воспоминаний. Оба возраста символизируют растущий и убывающий месяцы, когда большая часть лун не видна, и под это очень хорошо вписывается тот факт, что духи особенно активны, когда обе луны находятся в этих фазах. Но не только они, тёмная душа вампиров тоже испытывает некий "подъём" на старый месяц Мирны, поэтому-то некоторые учёные и считают её разновидностью духов. Рейчел Свонн отнесла вампиров к тёмной стороне Меллахе, поскольку тёмная душа наиболее полно отвечает её свойствам — это скорбь старой Богини, тоска по ушедшей жизни. Официальная доктрина Культа считает вампиров наказанием человечеству за жажду бессмертия и вечной молодости. Когда от старости умерли первые люди, их дети и внуки обратились к Сёстрам, прося вернуть к жизни мертвецов, и Богини поддались уговорам, но с условием, что не природа, а живые будут кормить воскрешённых. Люди согласились, но в итоге данное обещание было забыто, и вампиры превратились в изгоев.

Не знаю, почему мне это вспомнилось: я не имела никакого отношения к вампирам. Но тот факт, что Праматерь обладает тёмной стороной, неожиданно обрёл для меня некий смысл и важность.

— Счета и реклама, — Ким со вздохом отбросила ворох бумаг и взяла в руки последний конверт. Всего секунду её глаза смотрели на адрес, а потом она разорвала письмо на четыре части и поднялась на ноги.

— От матери?

— Да, — девушка бросила обрывки в металлическую посудину на краю алтаря, а потом подожгла при помощи спичек. Она давно не поддерживала отношений с родителями и не допускала даже мысли о примирении.

Я посмотрела на одну из фотографий, украшавших туалетный столик. Улыбчивая девочка со светло-русыми волосами крепко обнимала Кимберли за шею, и было очевидно, что глаза и черты лица у них схожи. В мае Джине могло исполниться девятнадцать, если бы четыре года назад она не погибла в автокатастрофе. В семье о'Нил Джина стала единственной, кто принимал Ким со всеми потрохами и териантропией. Кимберли и её бабушка, которую я видела всего один раз, говорили, что я очень похожа на неё — не знаю чем, может, отсутствием предрассудков, природным цветом волос и любовью к клетчатым рубашкам. Познакомились мы с Кимберли именно из-за этой схожести: однажды в автобусе она приняла меня за свою покойную сестру. И поскольку автобус стоял в пробке, у нас оказалось вдосталь времени для разговоров по душам: её сестра умерла, моя спала дома под действием живчика. В тот вечер я ещё думала: как здорово познакомиться с той самой певицей-териантропом из "Ночного оплота" и как не хватает мне после ухода Саноте ворчания на тему вреда алкоголя.

Тут грех на что-то жаловаться: даже если я заменяю Ким Джину, то она, пожалуй, заменяет мне миссис Холдер и Саноте. Всем нам нужен кто-то.

— Ты попробуешь или нет? — Кимберли указала на пару старых туфель, которые стояли у ножки кровати.

— Или нет, — ответила я, расслабленно шевеля пальцами на ногах. Мне пришлось раздеться, чтобы снять с себя мерки, потому что после кипы журналов и каталогов, мы с Ким пришли к одинаковому выводу: одежду придётся шить.

— Ты боишься что ли?

— А кто бы на моём месте не опасался за своё здоровье? — почесав шрамы на ноге, я натянула безразмерную кенгурушку. — Это даже не орудие пытки — это орудие убийства.

— Ну пожалуйста, ради меня, — Ким состроила умильную рожицу. — А я сварю тебе какао.

Мой взгляд украдкой скользнул по её коленям — почти всё зажило. Зато комплекс вины во мне прогрессировал.

— Как низко ты оцениваешь мою жизнь, — я сунула ноги в жёсткую узость туфель и, подкрутив воображаемый ус, пафосно объявила. — Учти, только ради тебя и только сегодня на арене цирка я исполню смертельный номер!

— Браво! Брависсимо! — Кимберли рассмеялась и захлопала в ладоши.

Миссис Веджвуд однажды сказала, что я единственная обладаю даром рассмешить её в любое время суток.

— Чёрт возьми, как ты в них ходишь? — я неуверенно потопталась на месте. Туфли вроде как раз, но более тесной и неудобной обуви я ещё никогда не встречала.

— Больше не хожу, а в остальном — нормально. Они наоборот — разношенные, ты просто не привыкла к нормальной обуви.

На свою беду я решила огрызнуться аккурат на первом шаге и поэтому тут же загремела на ковёр. Ким захихикала.

— А, нет, стой!

Я замерла с вытянутой рукой.

— Ты должна пройтись по комнате, — девушка шутливо ткнула меня пяткой в ягодицы, — а не просто пересечь её.

Я действительно собиралась проползти до противоположной стены по-пластунски.

— Я сбегаю поставлю воду, ты только не споткнись, — палец Кимберли указал на протянутый через комнату провод настольной лампы.

Ох, я точно знаю, что случится этим вечером.

Мне почти удалось доковылять до стены, когда я вновь оступилась и полетела на домашний алтарь. Только чудом я шлёпнулась рядом и, вскинув голову, встретилась взглядом со златоглазой Меллахе. Тени на её лице имели зловещий оттенок, но мне бы тоже не понравилось, если бы какая-то Кейни Браун попыталась приземлиться на меня всем своим весом.

— И от стены до постели тоже на каблуках! — крикнула Ким из глубин квартиры.

Закатив глаза и процедив ругательства, я покосилась на изваяние Богини. Оно не давало мне покоя, но я всё никак не могла понять, почему.