Тетрадь Смерти по-русски

— Ну а что касается их смерти... В данный момент, как я полагаю, все они ещё живы. И арабам, и израильтянам предписывается совершить самоубийство, предварительно раскаявшись в своих "грехах". Это произойдёт сегодня вечером.

— Хитро, — покачал головой Лайт. — Но те, кому известно о существовании Тетрадей Смерти, могут и догадаться об использовании таковой.

— Как же?

— Тетрадь неспособна продлить человеку жизнь — может лишь укоротить её. Следовательно, если в течение этого месяца истекал срок жизни кого-нибудь из записанных лиц, то они умерли от сердечного приступа через шесть минут и сорок секунд после записывания их имени — так как нужные тебе обстоятельства смерти с точки зрения Тетради были невозможны. Вот сколько таких смертей было — неясно, но из двухсот-трёхсот человек наверняка хоть несколько нашлось. А теперь в этом деле будут очень, очень внимательно копаться. Да и ритуальное самоубийство тоже может вызвать подозрения.

— Да, это факт, — Михаил задумчиво почесал затылок. — Но, как я понимаю, пока что нет ни одной улики, которая вела бы не то что ко мне, а хотя бы в Россию как таковую. Если, конечно, не считать уликой тот факт, что от резкого повышения цен на нефть больше всего выигрывает именно Россия. Однако и тут даже город определить никто с гарантией не сможет.

— Но едва ли ты сможешь вечно оставаться в тени, — заметил Лайт. — Они теперь будут всегда настороже, а сообщить тебе имя N и других твоих врагов мы не имеем права. А это значит, что рано или поздно они выйдут на след.

— И на это будет очень интересно посмотреть! — добавил Рюк, похрустывая яблоком.

— Что же, — лицо Чеканова осветилось зловещей улыбкой, — в таком случае я знаю, какие испытания возможностей Тетради Смерти я должен провести в ближайшее время. Полагаю, вы не откажетесь ненадолго улететь куда-нибудь, чтобы сюрприз был интереснее?

— Только в одном случае, — слова Лайта опередили вскинувшегося было Рюка. — Если ты объяснишь, в чём заключалась основная цель развязанной твоими усилиями войны.

— Почему бы и нет? Первую цель я уже назвал — экономическая выгода моей страны и одновременно обрушение экономики Европы, Китая, Японии, Индии и многих других стран. Вторая цель, пожалуй, даже более важная — раскрытие истинной информации о силе ядерного оружия. Ни для кого не секрет, что оное уже давно не то что не используется, но даже и не испытывается, кроме как под землёй. Я не могу доверять общедоступной информации на эту тему и, следовательно, должен знать, какие в действительности будут последствия у ядерной войны в мировых масштабах. Каково радиоактивное загрязнение подвергшихся бомбёжкам территорий, будет ли в действительности какое-то подобие ядерной зимы — двести маломощных и средних бомб дадут относительно безопасный ответ на этот вопрос. Конечно, многое могут засекретить по какому-нибудь международному договору в интересах ядерных держав, но и на этот счёт у меня есть план.

— Что ж, ответ исчерпывающий. Меня устраивает.

* * *

Избавившись от надзора со стороны синигами, Михаил Чеканов занялся тем, чем и собирался — проверкой возможностей Тетради. У него были подозрения, что попытки ограничить власть Богов смерти над людскими судьбами могут привести не к самым радужным последствиям и, следовательно, этот вопрос должен быть прояснён как можно быстрее.

Первым делом он спрятал под курткой Тетрадь Смерти и вышел из дома. Минут десять погуляв по вечерней московской окраине, Михаил нашёл именно то, что искал — обычного пьяницу, судя по грязной одежде не по размеру — бомжа. Тот ковылял вдоль забора, и разило спиртным от него ещё издали.

Вот и хорошо.

— Эй, уважаемый. Уважаемый! Прошу прощения за беспокойство.

Бомж уставился на него мутным взором, очевидно, не понимая, как его можно назвать "уважаемым". Михаил тем временем уже протягивал две мятые десятирублёвки.

— Вот, уважаемый, возьмите деньги, только скажите — как вас зовут?

Через пару минут, добившись осмысленного ответа, Чеканов отошёл в сторону и достал Тетрадь.

"Александр Петков. Причина смерти — удар бампером автомобиля. 18 июня 2013 года, 21 час 50 минут по Московскому времени."

Михаил посмотрел на часы. Оставалось ещё почти двадцать минут. Следуя на некотором удалении от всё так же ковылявшего бомжа, он сделал в Тетради Смерти ещё одну запись:

"Александр Петков. Причина смерти — инсульт. Время смерти — немедленно."

Теперь оставалось три варианта. Либо бомж умрёт сразу по истечении 40 секунд, либо придётся ждать 6 минут и 40 секунд, либо вторая запись не подействует и придётся ждать обозначенного в первой срока. Молодой экспериментатор засёк время.

Реальным оказался последний, лучший с точки зрения Михаила, вариант. В 21 час и 50 минут бомж выскочил на дорогу, и ехавший на явно запрещённой в городе скорости джип сразу его сбил.

Теперь Михаил знал способ обезопасить себя и любого другого человека от действия Тетради Смерти. Оставалось только ухитриться обмануть двух Богов смерти, и тогда неуязвимость у него в кармане.

Однако требовалось провести ещё пару важных экспериментов, и Чеканов продолжил поиск подопытных.

* * *

— И как твои испытания, Михаил? — с интересом спросил Рюк, выхватывая яблоко из пакета.

— О, просто замечательно, — Чеканов развалился на диване, положив на колени Тетрадь. — Полагаю, у меня есть предложение, которое не может не заинтересовать вас обоих.

— Какое же именно? — подлетел к ним Лайт.

— Есть у вас желание вновь стать людьми — только теперь получить бессмертие и вечную молодость? Я узнал, что это возможно. Но мне нужна ваша помощь.

* * *

— Лайт, только не говори, что ты ему поверил! — Рюк яростно жестикулировал, словно считал возможным доказать таким образом что-то своему оппоненту.

— Нет. Но что мы теряем? Совершенно ничего. И мы даже пока не знаем, что Михаил хочет от нас потребовать.

Вокруг двух синигами расстилалась безжизненная пустыня. Мир Богов смерти... Сложно привыкнуть к чему-либо подобному. Наиболее активно пользовавшиеся Тетрадью Смерти люди после гибели пополняли сонм Богов смерти, получая вечное подобие жизни — и расплачиваясь за это уродливой карикатурой на тело, необходимостью поглощать чужие жизни с помощью своих Тетрадей и вечной скукой. Неудивительно, что умерший всего три года назад Лайт был готов ухватиться и за соломинку. Рюк, чья земная жизнь закончилась половину тысячелетия назад, был более осмотрителен, но и он не сказал бы, что идея Михаила оставила его равнодушным.

— Вот именно, что мы не знаем, чего же он от нас потребует. Даже если такое действительно возможно, ты же не думаешь, Лайт, что он попросит какую-то мелочь? Мы не рассказали ему всего — в частности, он всё ещё не знает о возможности окончательной смерти нам подобных, но всё-таки ему известно уже больше, чем я открыл тебе в своё время. Чего он хочет от нас и насколько это опасно?

— Вот и давай узнаем, Рюк.

* * *

Пока синигами обсуждали столь неожиданное предложение Михаила, сам виновник дискуссии всё так же сидел на диване и нервно теребил листы Тетради. Ему непросто было сохранять спокойствие, когда решалась судьба самого Чеканова и его великих планов.

Тем не менее, когда Лайт и Рюк вернулись, ничего не выдало его волнения.

— Итак, — начал было Рюк, уставившись красными глазами в лицо Михаила. — Итак... Мы не можем определиться с согласием ранее, чем ты дашь ответ на два простых вопроса: как ты предлагаешь добиться возвращения нам жизни и что именно тебе от нас нужно?

— Ну что же, дорогие друзья, — Чеканов обмахивался Тетрадью Смерти, как будто ему было жарко. — На оба этих вопроса ответить несложно. Во-первых: насколько много вам известно о научно-техническом прогрессе?

Рюка фраза привела в замешательство. Лайт, похоже, догадался, к чему Михаил завёл речь об этом, но не сказал ничего — только улыбнулся. На звериной морде синигами улыбка смотрелась довольно-таки устрашающе.

— Если вкратце, то могу рассказать вам следующее: за последние сто лет научные достижения позволили добиться многого, что невозможно и для самих Богов смерти. Ты, Рюк, видел, на что способно самое разрушительное оружие современности — но прогресс дал людям не только оружие. Человеческий мозг уже дополняют простыми электронными устройствами, восстанавливающими зрение или слух. В экспериментах учёные заходят намного дальше, не только восстанавливая утраченные функции нервной системы, но и расширяя человеческие возможности принципиально новыми приборами. Чего только стоят имплантаты, позволяющие мысленно управлять электроникой по радиосвязи! Отсюда недалеко и до телепатического обмена между людьми, обзаводящимися такими имплантатами.

— И к чему это? — скрипучим голосом произнёс Рюк. — Никакие твои "имплантаты" и прочие чудеса медицины неспособны вернуть мёртвого к жизни. Это невозможно даже для Богов смерти, этого не может людская наука, и это не изменится никогда! Слабый человеческий разум неспособен достичь таких высот.

— Ой ли? — Михаил с предвкушением ухмыльнулся. — Этот "слабый человеческий разум" сейчас только-только начинают усовершенствовать. Рассказать тебе о дальнейших планах людских учёных? Изволь. Наука способна остановить старость — это ясно уже сейчас и, быть может, остались только считанные годы до появления таких технологий. Наука может улучшить человеческую память и скорость мышления — такие опыты уже проводятся, и планируется ещё больше. Наука может — в отдалённой перспективе — даже позволить избавиться от человеческого тела и заменить его на что-то иное за счёт переноса разума в другое тело, что открывает ещё больший простор для дальнейшего развития.

Михаил уже не мог сдерживаться и просто вскочил, бросив Тетрадь Смерти на стол. Измеряя шагами небольшую комнатушку и размахивая руками, он продолжил:

— И этому развитию не может быть предела, это однозначно! Настанет время, и люди смогут стать настоящими богами, умеющими творить звёзды и планеты. Настанет время, и разум сумеет не только избавиться от вечной угрозы смерти, но и возвращать к жизни мёртвых — вас в том числе.

Рюк всё ещё сохранял скептицизм, но застывшее на морде Лайта выражение показывало, что он, больше знающий о современной науке, действительно считает возможным подобное.

— Вот только одно "но": какой резон будет этим богоподобным сверхсуществам в не таком уж отдалённом будущем — лет через двести-триста — вернуть к жизни вас? У них будет такая возможность, но не будет ни малейшего желания. А вот у меня, обязанного вам всеми своими достижениями, такое желание определённо будет, — Михаил ухмыльнулся. — Я собираюсь завоевать весь мир и получить бессмертие, после чего дожить до тех великих времён и расплатиться с вами за помощь в достижении моих целей. Готовы ли вы мне действительно в этом помочь?

Рюк хотел было что-то сказать, но Лайт его опередил:

— И какого рода помощь тебе нужна?

— Прямо сейчас мне нужно только узнать дату своей смерти, которую вы видите рядом с моим именем.

— Король Богов смерти давно запретил разглашать такую информацию владельцам Тетради, — Рюк сложил руки на груди, всем своим видом изображая сомнение. — При такого рода помощи нам нужны гарантии, которых нет и быть не может: если ты погибнешь, не достигнув своих целей, то нам отвечать придётся независимо от этого — и Король узнает о проступке сразу же после твоей смерти.

— Семнадцатого марта две тысячи семьдесят восьмого года, — небрежно бросил Лайт, словно не заметив, что сказал другой синигами.

— Лайт! — с яростным взором обернулся к нему Рюк, но было уже поздно.

Михаил подскочил к Тетради Смерти и быстро начал писать. Захлопнув через десяток секунд Тетрадь, он взял в руки часы и засёк время.

Боги смерти глядели на него, не понимая, что прямо сейчас произошло. Все молчали. Через несколько минут Михаил начал считать вслух:

— Шесть минут двадцать секунд... Двадцать пять... Тридцать... Тридцать пять... Тридцать шесть... Тридцать семь, тридцать восемь, тридцать девять... Сорок!

Он застыл в напряжении, словно прислушиваясь к чему-то. Так прошло ещё полминуты, после чего Лайт сказал:

— Дата смерти изменилась: у тебя остался срок на день меньше.

Михаил уронил Тетрадь на пол, повалился рядом и начал колотить кулаками паркет, содрогаясь от истерического смеха. Через некоторое время, отдышавшись, Чеканов яростно выкрикнул:

— Всё-таки получилось!

До сих пор ничего не понимающий Рюк подлетел к Тетради и раскрыл её. Последняя запись гласила:

"Михаил Чеканов. Причина смерти: остановка сердца. Время смерти: шестнадцатого марта две тысячи семьдесят восьмого года, двенадцать часов по Московскому времени."

* * *

— Михаил, ты всё-таки объяснишь мне, что это значит?! Зачем тебе потребовалось сокращать на день свою жизнь?

— Видишь ли, Рюк, дело здесь в проведённых мной экспериментах, — начал успокоившийся уже Чеканов. — Несколько часов назад я вписал имя одного человека в Тетрадь, назначив ему смерть через двадцать минут.

— И что это должно объяснять? — скептически скривился синигами, после чего забросил в пасть очередное яблоко. Лайт, зависший в воздухе рядом, уже давно всё понял, но упорно молчал.

— А потом я вписал его имя ещё раз, приказав умереть немедленно. И другим способом.

— Зачем тебе потребовалось убивать несчастного смертного дважды? Это всё равно невозможно.

— Вот именно, — Михаил вновь не выдержал и расхохотался. — Вот именно. Всё равно сработала только первая запись. Вторая оказалась бесполезной.

— То есть ты... — Рюк давно не был в таком смятении.

— То есть теперь я неуязвим для Тетради Смерти, — Чеканов весело подмигнул. — Да и обычным способом я, подозреваю, не смогу умереть вплоть до назначенной даты, даже если у меня вдруг возникнет такое желание. Конечно, предопределённая дата смерти не является страховкой от комы, увечий, сумасшествия, пожизненного тюремного заключения и прочего в таком же духе, но, по крайней мере, у меня теперь стало заметно меньше причин для беспокойства.

— И почему у меня в своё время не возникло такой идеи? Ведь всё могло случиться совсем иначе... — меланхолично произнёс Лайт.

— Думаешь, я назвал бы тебе дату смерти? — прищурился Рюк. — Тебе бы не удалось меня убедить. Особенно учитывая, какие у нас теперь могут быть из-за него, — кивок в сторону Михаила, — проблемы.

— Да ладно вам, товарищи, — Чеканов почесал затылок, — риск определённо стоит того. Или вы с этим не согласны? Во всяком случае, теперь пришло время ещё одного эксперимента.

Михаил выпрямился и как будто разом стал серьёзнее.

— Я согласен на сделку. Насчёт глаз Бога смерти.

* * *

— Но это невозможно! — Рюк вытаращился на вновь начавшего истерично хохотать Михаила. — Потеря половины жизни является обязательным условием при сделке! Или ты, Лайт, думаешь, что Рэм отняла бы полжизни у Мисы, если бы сделку, на которой она так настаивала, можно было бы совершить без этого?!

— Однако его дата смерти всё ещё назначена на семьдесят восьмой год. Ничего не изменилось.