Стальной барон

Приятна его опека, вот только волнуется он зря. Нет у меня больше планов на вдовца, ни одного мало-мальски крохотного. Замуж за него не пойду, потому что дитя от него уже не хочу. Перебил Дерек охоту своим высказыванием о племени и семени. Поостерегусь с красивым связываться, потому что нюх у оборотня чуткий, выявляет слабого в стае на раз.

— Не стоит, мы просто разговаривали, — улыбнулась его скептическому взгляду и пожурила немного, — к тому же, заступничеством чаще всего занимаются более приближенные мужчины, а не сыновья нанимателей.

— Уж лучше я, а не твой... более приближенный, — пробурчал он, прежде чем сделать глоток вина.

— Датог, что ты имеешь в виду?

— Я?! — воззрился удивленно. — Ничего.

— Суро?

— Совсем ничего, — решительно отмахнулся медноволосый и тихо спросил: — Но хоть о твоем новом оружии я предупредить вдовца могу.

— Зачем? Нож никогда не будет использован против него.

— А если... будет? В жизни всякое случается. Например, в Берите строптивых невест иногда... без позволения воруют, — таинственно начал он и, дождавшись моего удивленного: "что-что?", нахально добавил, — чтобы наедине доказать, как она ошиблась в своем отказе.

Вот так новость!

— Это правда?

— Это уже редкость, но правдивая. В процессе убеждения беритские девушки дают такой отпор, после которого о женитьбе раненого и воительницы речи уже не идет. А твой отвергнутый воздыхатель может напороться на нож, и в этом случае ему уже ничего не поможет.

— Если и напорется, то не умрет, — ответила с улыбкой и на удивленный взгляд младшего Суро пояснила, — я заменила один из ядов противоядием от второго.

— Зачем? — нахмурился и, грозно стукнув чашей о стол, предположил: — Чтобы нападающий тебя убил?

— Чтобы успел одуматься, — пихнула его кулачком в плечо. — Противоядие вступает в силу сразу, но боль от яда еще целый час будет одолевать раненного.

— Милосердная Аришка, — восхитился он, покачав головой, и прищурился. — На твоем месте я бы время противодействия увеличил с часа до суток, чтоб неповадно было.

Глядя на его воинственное лицо и решительно сжатые руки сурового книгочея, поняла, что Патайе в кругу родных на супружескую жизнь жаловаться совсем нельзя. Иначе мужа ее живым закопают. Как и ранее я подметила, что в присутствие Датога младшего ко мне свободные мужчины и парни города уже не подходят. В день сватовства Саттори к Патайе так было и вот сейчас повторяется, того гляди на свадьбе дочери градоправителя меня вообще никто танцевать не пригласит и сока выпить не предложит.

И стоило лишь косвенно вспомнить о старшем Суро, как он подошел ко мне.

— Ариша, вот ты где! — хозяин дома, плавно вынырнул из-за пар танцующих и, поманив кого-то за собой, неспешно приблизился к моему столу. — Отдыхаешь?

— Отбивается, — ответил за меня младший, отвадив взглядом очередного смельчака из городских.

И я, пожав плечами, согласилась:

— Приходится. А почему вы здесь? Гость, тайно посетивший ваш кабинет, уже уехал? — улыбнулась на его хитрый прищур.

Все же не первый месяц рядом живу, уже могу догадаться, что последует за этим выражением Сурового лица.

— Еще нет, — стало мне ответом.

— Он ждет, когда разойдутся гости, — пояснил младший, — чтобы тайно покинуть наш дом?

— Как покинуть? — не поняла я.

— Тайно через подземный ход, — зловеще прошептал медноволосый, — на крайний случай, через дымоходную трубу, как он это проделал в прошлом году. Ну и шума же было, когда он застрял на втором этаже... Отъел, боров, брюхо...

Обрывая младшего Суро, рядом с нами раздался низкий протяжный говор южных морей, не скрывающий колкой издевки:

— В шутках обострение, а зубы все еще на месте? Непорядок. — И из-за плеча хозяина дома выступил неизвестный: — Так ты сосу... сынок наконец-то научился защищаться?

— А вы все так же завышаете уровень своей известности... — младший хмыкнул и поднялся с места навстречу гостю: — Оставьте, Ыго, дни вашей славы давно минули. Вас узнают лишь дряхлые старушки. К слову о зубах, ваши еще не осыпались?

Постояв несколько секунд друг напротив друга, мужчины рассмеялись, обнялись, и книгочей вдруг сдавленно охнул:

— Аккуратнее! — прошептала я, — ключица...

— Ыго, прекрати побои, — сердито заметил градоправитель, — сюда я тебя позвал с другой целью.

— И с какой же?

Вывернувшись из захвата, Датог крепко врезал гостю под дых, а тот даже не скривился. Наоборот, с улыбкой попытался парня потрепать по волосам, спрашивая:

— Действительно с какой? — мужчина только сейчас полностью вышел на свет и позволил себя рассмотреть. Он был немного выше младшего и чуть его мощнее, но при этом казался худым. И худобу эту подчеркивала черная одежда путника. Синий взгляд глубоко посаженных глаз, выгоревшие на солнце русые волосы и темный загар кожи делали его похожим на южанина, при этом мощный подбородок, горбатый нос и скулы, которые не может скрыть даже короткая борода, роднили его с народом гор. Стойкость вековых сосен хорошо читалась в этом человеке. И я уверилась в том, что передо мной бесек или кто-то из их прямых потомков.

— Ыг Горер Отту, разреши представить тебе мою приемную дочь, Аришу. Ты хотел знать, кто поднял на ноги Торома, так вот это ее рук дело. — С этими словами градоправитель Берита подошел и приобнял сидящую меня за плечи.

Взгляд тайного гостя и без того пристальный стал заинтересованным, а я неожиданно пролепетала:

— Тором еще не совсем на ногах, но через месяц другой...

И не могу понять, что больше меня выбило из колеи: сообщение о том, что передо мной стоит гроза морей Ларвии или неожиданное родство с Суро, о котором я знать не знала. Вот и Датог младший на мгновенье удивился, а затем уверенно кивнул мне.

— Конечно, родная, — меня наградили поцелуем в макушку, — Ариш, разреши тебе представить Ыго. Полное имя, как ты сама понимаешь, лучше не употреблять.

— Очень приятно, — пролепетала я.

— А мне как! — не остался в долгу мужчина и, поймав мою ладошку, наклонился поцеловать.

В эти мгновения младший возмущенно глянул на гостя, затем на отца. А тот едва заметно помотал головой, предлагая отложить все разговоры на потом. Что ж и я с вопросами не спешила.

Время для разъяснений наступило лишь на следующий день, когда разъехались все гости, в том числе и таинственный. Тот самый Ыг Горер, который посмел назвать себя сыном Ларвийского моря Оттари и нахально добавил к имени прозвище Отту. Тот, голову которого обещал снести с плеч сам Табир IV, и именно за эту голову король Ларвии до сих пор готов отдать три смежных острова Атова. Щедрая награда была рассчитана исключительно на людей Ыго, пиратов, успевших оценить тихую бухту в центре этих островов. Однако эта мера не возымела воздействия, и нахальный сын южного моря все еще оставался жив и свободен.

Знал бы проклятый король, что у него на службе прямой потомок бесека, гнал бы со флота взашей. Горные, они ж всюду ищут свою выгоду и слова данного не держат. Предпочитают руководствоваться старым добрым кредо: "Прав тот, кто платит больше". Мне отец мало что рассказывал о последнем десятилетии войны, но я хорошо помню, короткий пересказ историй об азартном пирате не способном остановиться. "Война закончилась, а он и дальше разбойничает. Свои ли, чужие, все одно — ручонки тянутся".

И вот вчера без утайки мне представили этого, руками загребущего, а меня дочерью назвали и ему зачем-то показали. Он увиденным он остался доволен, услышанным еще больше. Улыбнулся пару раз, предложил прогуляться по саду. Я отказалась, сославшись на тяжелый день, да и Суро головой качнул, напомнил о моей усталости и отправил спать. Вот и получается, что сватовством наше знакомство не пахнет, а мне все равно боязно. Опять Суровый что-то задумал в назидание.

На следующий день утром в мою комнату тихо постучали:

— Ариш, ты тут? — спросил из-за двери Датог младший.

— Тут, — ответила я, встретив его на пороге. — Что случилось?

— Гости разъехались и Ыго вместе с ними, — подмигнул он с улыбкой. — Пошли, сестренка, отца пытать. Узнаем что за планы у него по твою душу.

Посторонился, пропуская вперед по коридору, и дверь мою закрыл. Усмехнулась:

— Так там планы лишь по мою душу, тебе идти зачем?

— Так, я брат или не брат, к тому же старший, — взял под локоток повел быстрее. — Идем, пока он не убег, потом месяц ждать придется, пока расколется.

— И сколько у нас времени до его побега?

— Минут пять от силы.

— Тогда бежим!

В библиотеку мы ввалились одновременно, весело хохоча, потому что я предложила спускаться по разным лестницам, и кто первым добежит тот вопросы и задает.

— Я первый!

— Нет, я!

— Вы оба опоздали, — глядя на часы, сообщил хозяин дома. Он уже складывал домовые книги и папки на полки стеллажей. Собирался. — Я ждал вас раньше.

Мы переглянулись и, захлопнув дверь, загородили ее собой:

— Но у нас есть вопросы!

— У нас? — переспросил градоправитель и улыбнулся. — Вопросы должны быть только у Ариши. Датог с тобой я уже говорил, ответ — нет. — Младший насупился, а старший обратился ко мне, — Ариша, что ты хотела?

— Это действительно тот самый пират, который...?

— Да, — коротко ответил он.

— Что он тут делает, в Берите?

— Проезжает мимо, — Суровый покачал головой и заметил с улыбкой. — Я думал, ты о другом спросишь.

— Спрошу, — не стала я отрицать, вышла чуть вперед. — Почему вы назвали меня приемной дочерью?

— С радостью назвал бы родной, но фамильного сходства у нас слишком мало, а жене я не изменял, — неловко пошутил он. — К тому же сопровождая тебя в леса оборотней, пират знать должен, что лишится последнего убежища, если рискнет навредить тебе.

— Он что...? — в голове не укладывается, зачем Ыго меня сопровождать, да еще вредить мне.

— Ариш, вот и кто просился после свадьбы Патайи уехать в родную деревню? — хозяин дома сложил мощные руки на груди. — Я что ли?

— Нет, я. Но ведь свадьба через четыре недели. Зачем пирата привлекать к моей персоне. Вот Датог выздоровеет, с ним и поеду.

— Нет. И его незаживающая ключица тому подтверждение. — Младший попытался воспротивиться, но отец его опередил. — Три недели и не зажило, опять придется косынку носить. И как вы в Оранте живы остались, одному Богу известно, — шумно выдохнул он, произнося, — за что я каждый день его благодарю. Но... — тяжелый взгляд градоправителя медленно перешел с сына на меня, — более двоих вас я никуда не пущу. Хватит! Безрассудство и геройство, худшее сочетание, так что отныне либо под присмотром, либо по одному.

— По одному так по одному, я согласна, — шагнула к двери.

Но и шага сделать не успела, хозяин дома остановил меня новым сообщением.

— Это касалось Датога. А тебя, дочка, вообще из дома не отпускал бы. — Посмотрел на удивленную меня тяжелым напряженным взглядом. — Но раз пообещал, сдержу слово. И могилы родителей посетишь и к дяде с Севуней заглянешь. А Ыго сопровождающим будет. Он беглец. Всю жизнь скрывается, за ним ты не пропадешь.

— За ним — нет, а вот по нему пропадать может, — подал голос рыжий книгочей. И расправив плечи, заявил: — Ариша на вес золота, какой бесек от нее в здравом уме откажется.

— Не посмеет, — отрубил глава семейства.

— Не посмел бы, назови ты ее моей невестой, — парировал младший.

— Датог, мне ли напоминать, что у вас разница в десятку, а все еще спорите, как мальчишки тринадцати лет, — укоризненно покачал головой отец. — Чей удар лучше, кто быстрее в Черхи доедет и девушку захомутает. Часа не прошло, вы б на нее поспорили...

Младший нахмурился, а Суро уверенным тоном продолжил давить:

— ... или на кон поставили. Как в прошлом году горничную, поспорив, кто быстрее через дымоходную трубу на крышу поднимется.

— Я выиграл, и я же ее и предупредил о нашем пари.

— Ты выиграл, потому что Ыго застрял в трубе, — отчеканил мужчина, — а девчонка спаслась, потому что сбежала с приезжими артистами!

Будущий градоправитель Берита скрипнул зубами и сжал кулаки. Едва сдерживаясь, чтобы не заговорить не литературными оборотами. Я сочувственно ему улыбнулась и обратилась к хозяину дома:

— Уверена, он бы меня не только предупредил, но еще бы и выиграл вчистую.

— Я бы не спорил, — младший выдохнул протяжно, поймал и пожал мою ладошку, — на невесту спорить глупо.

— Сейчас вообще спорить глупо, у меня на раздумья целый месяц. Я правильно поняла? — с вопросом обратилась к Суровому. Он кивнул. — Вот, — подмигнула книгочею, — я еще и передумать могу... — и уже тихо, — раз десять, а может и одиннадцать.

— Хорошо бы, — согласился хозяин дома, внимательно глядя на меня с Датогом. Мы как стояли рядом держась за руки, так и продолжали.

— Ну, раз так, то... — начал он.

-... мы пойдем? — завершила я.

— Идите.

Вдвоем синхронно развернулись, вышли и тихо закрыли за собой дверь. Рыжий книгочей смотрел с опасением, я же с прищуром, тихо про себя улыбаясь.

— Что? — настороженно спросил он. — Обиделась?

— Нет, заинтересовалась, — заверила чистосердечно и, взяв его за локоть, повела во внутренний двор, на террасу. — А расскажи, как ты с легендарным пиратом познакомился!

— Ты-то о нем откуда знаешь? Не уж-то его слава добралась до ваших лесов?

— Слава не добралась, а вот травник наш Захар как раз из-за южных морей родом. И там такие легенды... — восхищенно посмотрела вдаль, затем на парня, — расскажи, как встретились, почему отец твой беглеца прикрывает, а ты с ним еще и дружишь?

— Да просто все... — пожал плечами, поморщился: — Я в плен попал...

— Когда? Как?

— Когда белые оборотни отбили наступление Ларвийских войск с севера, и здесь наступила относительная тишина. Мне было тринадцать, и я мечтал воевать, стоя бок о бок с отцом...

— Тебе это удалось?

— Повоевать? Да... хлебнул горя, — парень помотал головой, словно себе самому не веря. — Подрядился в патруль ближние земли осматривать, и в одну из ночей наша группа столкнулся со степными. Пятерку взрослых те быстро перебили, а новобранцев повязали, как маленьких. Правду сказать, мы и были таковыми: самому младшему тринадцать, самому старшему семнадцать.

Я вздрогнула, он похлопал меня по плечу, приободряя:

— Так бывает на войне, — и с кривой улыбкой заметил. — А мы расслабились, как же иначе, ведь оборотни за нас! Двуликие бесстрашны и сильны. Проклятый король вот-вот покорит Ларвию! Вот за свою самонадеянность мы и поплатились.

— Так тебе же двадцать пять сейчас, война закончилась двенадцать лет назад, как раз в тот год.

— Война закончилась, а противостояние нет, — он щелкнул меня по носу и помог сесть на лавочку в тени террасы. — К тому же степные оголодали совсем, хотели заработать, а не просто убить. Поэтому нас семерых и еще двадцать пленников из других поселений переправили к южному морю и продали в первом же порту.

— Как... продали? — в волнении, взяла его за руку.

— Очень просто и очень дешево, как больных овец или баранов, — Датог похлопал меня по ладошке и приободрил. — Не пугайся, в отличие от других мне повезло, я попал на корабль к Ыго. К тому же за время путешествия на пристань сломать меня не успели, разве что недокармливали, чтобы сил не было на сопротивление. А на корабле все изменилось: кормили на убой и тренировали до изнеможения. И я мечтал вырваться... Планировал побег домой, быстро окреп, набирал в весе. Но к моменту бунта на корабле, мы уже были в открытом море.