Иван - Вождь Племени Аборигенов

— Извини, парень! Не могу! У меня долг! Я — служитель порядка!

Веселухин встрял между женщинами, и они помяли ему форму содержанием.

— Чувствую, школу я закончу в колонии строгого режима для несовершеннолетних, — отметил Иван, обратившись к завучихе.

Та в ответ выронила журнал и прильнула спиной к стене. Слилась. Цвет лица был идентичным — серым.

— Ой! Что с вами, Зинаида Павловна? — опомнился Иван.

Ответа не последовало. Она сползла вниз, закатив глаза на лоб, а потом скосила и вовсе закрыла.

Вскоре успокоились и драчуны. Только Иван стоял и недоумевал.

— С ума сойти!

— Согласен, — насторожил очередной посторонний голос.

Обернувшись, Иван признал учителя по трудам.

— Может, объяснишь мне...

— Что здесь произошло? — опередил его с окончанием фразы Иван.

— Да, было бы неплохо, а то вижу: им всем плохо.

— Нет, им уже хорошо.

— Чего, Зябликов?

— Я говорю: им всё равно.

— Неужели они того?

— Ну, как сказать... — затянул с ответом Иван. И заметил: учитель пошатнулся. — Вам плохо?

— Ничего-ничего.

— Вот и я говорю: ничего не предвещало беды, как все здесь присутствующие затеяли разборки...

— Между собой? Ой!

— Нет. Сначала пытались убить осу — очистить школу от паразитов.

— Хорошее дело.

— Не спорю. Но вышло, как всегда — хуже некуда. Вот и вся история.

— Как вся? Ты ничего не упустил? А детали?

— Детали установит следственно-криминалистичес-кая группа из местного отделения РОВД. Я же не являюсь даже свидетелем.

— Это как? Почему?

— Я ничего не видел, только слышал.

— Что?

— Что сказал вам.

— Точно?

— Точно установит суд, кто виновен. И я думаю, Антон Иванович, нам не стоит тут оставлять свои следы. Следует прибраться до визита оперуполномоченных сотрудников милиции.

— А как? Что делать?

— Взять соответствующие инструменты для уборки и всё подмести.

— Это понятно. А с телами что?

— Вы детективы не смотрели?

— Ну да.

— Куда там обычно прячут мусор и трупы?

— В бак для бытовых отходов.

— А вы не такой уж и глупый, как ваша фамилия, гражданин Глупышкин.

— Вообще-то я для тебя, как и всегда, Антон Иванович.

— Согласен, а для оперов — подозреваемый, значит, гражданин, а они — начальники с той же приставкой. Хотите её избежать?

— Ещё издеваешься?

— В смысле?

— Чего спрашиваешь? Помоги!

— Нет уж, извините, Антон Иванович. Не могу. Занят.

— Чем?

— Сам пока не знаю, как и то: чего меня понесло в школу.

— Вот именно! Сегодня же первый день летних каникул! К тому же ещё и суббота!

— Правда?

— Я тебе когда-нибудь врал?

— А как же линейка? И последний звонок?

— Всё было вчера! Или забыл?

— Похоже. Фантастики начитался на ночь, вот и заклинило. Ну, коль так, то мне пора. Дома ждут родители, — вспомнил Иван, что они собирались сегодня на дачу.

— Погоди, пацан! А я! Как же я? Что мне делать?

— Я уже всё сказал.

— Не бросай меня, Иван! Будь человеком!

— Извините, но я только учусь.

Иван покинул здание школы, но не территорию. Слишком уж интересные события разворачивались в первый день каникул, чтобы он пропустил их, отправившись на дачу.

Выскочив вслед за учеником, Глупышкин не обнаружил его.

— Чёрт! Сбежал!

Долго паниковать он не стал, схватив первым за ноги участкового, не добрался до мусорного бака какого-то метра, как его стреножил сторож.

— Здорово, училкин.

— А! Что? Кто тут? — опешил Глупышкин.

— Ты чё делаешь? — задал сторож вопрос, держа на коротком поводке собачонку — звонок — не унимавшуюся ни на секунду и лающую на всё и всех без разбору.

— Мусор убираю.

— Хм! Ну, ты даёшь, Глупышкин, — посмотрел сторож на участкового в руках у трудовика. — С ума никак сошёл или шутка?

— Какая шутка, Стрелялыч, когда суровая правда жизни!

— Чё?!

— Я в школу пришёл, а там он у входа на полу. И если бы один, а то директор, завуч, англичанка и вахтёрша.

— И чё?

— И всё!

— В смысле?

— Всем им.

— И кто их — ты?

— Глупости не городи!

— Это ты не дури меня! Я не слепой! Раз заметаешь следы преступления, значит ты — убийца.

— Нет!

— Да!

— Гав...

— Заткнись, собака!

— Я — сторож!

— А я твоей шавке! Закрой пасть пока я не сделал то же самое сам!

Та в тот же миг присмирела, будто поняла незавидность своего положения.

— Ну, я пошёл, — молвил тихо сторож.

— Куда? А кто будет работать?

— Так уже отработал, — поправил Стрелялыч ружьё на плече — муляж.

— Погоди-ка, старик! — заподозрил его в преступлении Глупышкин. — Вот значит кто маньяк!

— Ты чё, училкин, совсем дурак али как?

— Суд и установит.

— Ты, Глупышкин, погоди маленечко. Не уходи. Я мигом. Только звякну кое-куда.

— Куда?

— Куда следует.

— А почему — не куда надо?

— Тебе туда не надо.

— А куда?

— К психиатру в дурдом.

Бросив участкового, Глупышкин толкаясь со сторожем, кинулись в здание школы к служебному телефону. И если один задумал позвонить в психушку, то другой — в РОВД.

Дело дошло до драки. Трудовик ударил сторожа трубкой от телефона, а тот его — аппаратом. И в школе воцарилась гробовая тишина.

Иван понял: пора домой...

— Сынок! — встретила его криком радости мама.

Папы не было, он подался в гараж за машиной.

— Извини, мама! Некогда!

— Опять?!

— Нет, снова.

Иван схватил телефон и набрал — 03.

— Скорая помощь.

— Что случилось, Ваня? Тебе плохо?

— Нет, мама. Со мной всё хорошо, а вот мой букет цветов, едва не стал венком для кое-кого.

— Чего? Для кого?

В трубке раздался голос дежурной медсестры. Ей Иван и сообщил адрес школы.

— Поспешите! Там эпидемия!

— Погодите, гражданин, — попросила медсестра. — Как ваша фамилия?

— Как и всегда — аноним, — положил Иван трубку.

— А теперь толком объясни, сын, чего натворил?

— Ничего особенного.

— Значит всё, как и всегда. Ты невиноват, однако я с отцом постоянно отдуваюсь за тебя, краснея перед директором школы и завучем.

— Кажется, приехал папа, — заметил Иван, прильнув к окну.

— Нет! Я тебя не пущу! Дверь есть! — встала мама между сыном и окном. И следом пригнулась.

Иван стал выбрасывать вещи в окно, которые внизу ловил отец, складывая в багажник машины.

— Глянь-ка, Коляновна, — молвила одна старушка другой. — Опять Зябликовы на дачу эвакуируются.

— Вижу, Вовановна, не слепая. — Перекрестилась. — Знать тихо будет день-два.

— Ага, — согласилась подруга. — Как в раю.

— Можно подумать: была в аду.

— А ты поживи по соседству за стенкой с Зябликовыми, Коляновна, тогда узнаешь почём фунт лиха.

Перед старушками промелькнул Иван, а вслед за ним мама, и они разом оказались в машине.

— Мы ничего не забыли? — обратился к ним отец семейства.

— Три-два-раз, — учла мама членов семьи.

— Папа говорит про вещи, — заметил Иван.

— Главное что мы в сборе, а всё остальное ерунда!

— Ты как всегда права, дорогая. Хороший отдых — залог здоровья. А здоровье...

— Залог прекрасного настроения, — подхватил Иван. И попросил: — Поехали.

По его расчётам в школу уже нагрянула скорая помощь. А значит и милиция явится вскоре, а то и служба МЧС. И пока суть да дело — выходные для него могут пройти в ином месте и не на свободе.

2. НИ МИНУТЫ ПОКОЯ.

Как назло машина не хотела заводиться, зато мама — с пол-оборота. Но всё обошлось. Через полчаса Зябликовы покинули город и вновь встали колом да ещё вблизи патрульного поста милиции.

— Этого нам только не хватало для полного счастья, — заметил Иван.

Отец был солидарен с ним.

Зябликовы осознали: приключения только начинались и всё самое "интересное" у них впереди.

К ним неспешно брёл с ехидной ухмылкой гаишник. Форма, как и его тело говорили сами за себя, на что именно он рассчитывал, ибо униформа трещала по швам: с боков свисали жиры, а "закрома родины" не помещались под фуражкой.

— Не сиди, Растяпа! Заводи мотор! — суетилась мама, требуя решительных действий от отца.

— Ты лучше мне скажи, Варвара...

— Что, Растяпа?

— Кошелёк взяла?

— Ты к чему клонишь?

— Не я, а тот тип, что топчет землю ногами в нашу сторону.

— Да, — обнаружила мама вопрошаемый предмет.

Сын оказался умнее родителей. Иван спросил:

— А деньги взяла?

— Чего?

— В кошелёк положила?

— Сейчас гляну, — ответила она. И опешила, как и мужская часть семьи, скосив недоумённые взгляды на пробитый и помятый талон для проезда на автобусе.

— И это всё чем мы располагаем в данный момент времени в качестве денежного эквивалента? — выдал озабоченно папа.

В ответ мама глупо улыбнулась.

Наконец подошёл страж порядка на дорогах с протянутой рукой, постучав в боковое окно. Оно приоткрылось, и следом раздался голос единственной женщины:

— Не загораживай солнце, мужик! Ты мешаешь мне загорать!

— Во-первых: я не мужик, а инспектор ГИБДД...

— Кто ты? — перебила его Варвара Сергеевна. — Гиб-бон?

— Гибэдэдэшник!

— Заметно. Достаточно посмотреть на повадки и манеру поведения, чтобы понять: недалеко ушёл в эволюции от обезьяны.

— Так! Оскорбление при исполнении служебных обязанностей во время несения службы карается штрафом по тарифу...

— Погоди, суетливый! Ты хотя б для начала представился.

— Инспектор Халявкин.

— Так вот что, Халявкин, халявы не будет! Понял?

— Хм, — усмехнулся надменно гибэдэдэшник. — Это вы мне говорите? Когда сами не понимаете, чего говорите! Неповиновение мне как служителю закона при задержании карается изъятием транспортного средства и арестом всех кто находится там, то есть тут. При этом я имею полное право на применение табельного оружия. Так-то! Всё поняли, пешеходы?

— Вообще-то я автолюбитель, — заявил наконец-то папа.

— Я вижу: не понимаете меня. Вам же хуже.

Халявкин обернулся, чтобы кликнуть напарника, но тот подлетел сам.

— Деньги на капот, — выхватил он... радар-пушку.

— На испуг берут, — констатировал факт Иван, не советуя родителям сдаваться на милость хапуг в милицейской форме.

— Я кому сказал: вон из машины! — прокричал повторно напарник Халявкина.

— На каком основании, гражданин? — выдала мама.

— Для вас я вдобавок ещё и начальник.

— Понятно. А ваши регалии, какие?

— Инспектор Хапугин...

— Надо же! Могла и не спрашивать, а догадаться. Достаточно взглянуть на то, что у вас отдалённо напоминает лицо и...

— Вон из машины!

— Будете грубить, мужики, пожалеете! — поспешила Варвара Сергеевна закрыть окно.

— На грубость нарываетесь, пешеходы?

— Верно, Хапуга! Сопротивление при исполнении плюс угроза расправы, да нарушение иного ряда правил вкупе с превышением скорости в десятикратном размере — это всё вместе уголовно наказуемо! — выдал Халявкин.

— Чего? — вновь открылось окно со стороны единственной женщины в салоне машины семейства Зяб-ликовых. — Какое ещё превышение скорости?!

— Вот, — продемонстрировал сноровку Хапугин. И направил радар на самолёт, что гудел высоко в небе, а потом показал на цифру за 600км/час при допустимой скорости на пригородной трассе в 60км/час.

— Ах, вы... — выскочила Варвара Сергеевна из машины.

Её и схватил Халявкин.

— Не сиди, Растяпа! — закричала она. — Помоги! Или будешь смотреть, как меня лапают эти образины?

Папа сорвался на крик мамы. Толку от него не было — и это с одной стороны, потому как Хапугин скрутил его, уложив на капот для детального обыска, а с другой — мама проявила себя во всей красе, соответствуя сполна собственному имени. Она лягнула ногой Халявкина туда, куда тот ни ожидал, поэтому и застонал.

Его глаза сказали Ивану о многом. Он не видел удара, но живо сообразил, куда нанесла мама его инспектору ГИБДД.

— Бедненький, — подсуетился Иван. И вставил Халявкину яблок, заглушая крик.

Хапугин от неожиданности едва не сошёл с ума. Он пытался выстрелить из радара в воздух. Тщетно. Понял, что боевое оружие не в руке, а кобуре, полез туда. В этот момент запищала рация.

— Никому не двигаться! Всем оставаться на своих местах! — предупредил он, принимая позывные.

— Хана, — решило Иван. Ещё бы! Речь зашла о школе.

Не всё оказалось так плохо. Закончив переговоры, Хапугин помог встать Халявкину на ноги. Им следовало явиться на экстренный вызов. Но и бросать Зяб-ликовых не хотели, желая им отомстить.

Взгляд Хапугина замер на Варваре Сергеевне — на руке, в которой та сжимала кошелёк.

— Дай его мне! Живо! Это приказ!

Женщина впервые не воспротивилась. С одной стороны данное обстоятельство должно было насторожить инспекторов ГИБДД, а с другой — у них не было на это времени. Тем более что Халявкин не желал отставать от напарника, и в свою очередь выхватил у Степана Андреевича ключи. Он думал: они от машины.

— Никуда не уезжайте! Мы быстро!

— Конечно, — заверил Иван. — Будем ждать вашего возвращения с нетерпением.

Однако инспекторам показалось мало произведённой диверсии. Хапугин не удержался, дабы не проткнуть в авто у Зябликовых колесо.

— А вот это уже борзость, — готова была Варвара Сергеевна накинуться на него. Благо её удержали мужчины в лице мужа и сына

Инспектора ГИБДД веря в успех, укатили. А Зябликовы не стали унывать.

— Согласись, мама, — сказал Иван. — Взятка пробитым талоном со старым кошельком лучше крупного денежного штрафа. Да и потом у нас в багажнике лежит запасное колесо.

— А ключи?

— А что ключи? — улыбнулся хитро папа.

— Они от машины или...

— Или.

— Тогда от чего, если не от авто?

— От дачи, дорогая.

— Вот где растяпа ты, Стёпа!

— Разве? — не согласился Иван, напомнив: — Время — деньги!

Данная фраза подходила для нынешней ситуации как нельзя кстати. Поменяв быстро колесо, Зябликовы разобрались, по какой именно причине заглохло авто, скрылись с места задержания. Поэтому по возвращении на пост инспектора ГИБДД озлобились. Совершить два прокола на одном задержании для них было слишком. И ключи с кошельком и рваным талоном постигла участь утилизации в открытое окно УАЗа.

— Ты хоть запомнил номер машины? — посмотрел вопросительно Халявкин на Хапугина.

— А сам? — последовал красноречивый ответ.

И они поняли: другого автолюбителя не упустят ни при каких обстоятельствах и раскрутят по полной программе на "бабки".

Как назло им на глаза до вечера попалась какая-то старуха. Она шла по обочине дороги с клюкой в одной руке и котомкой в другой.

— Мать, — окликнули её инспектора.

— Ась?

— Тебе помочь? — указал Халявкин на УАЗ. — Такси подано!

— Спасибо, сынки. Но я с детства привыкла передвигаться своим ходом.

— Не каменный век, а 21-й — высоких технологий, — вставился Хапугин. — Дорого с тебя за проезд не возьмём, только то, что в котомке.

— Кстати, что там у тебя? — не удержался от любопытства Халявкин.