Часть первая. Искусство прясть нити.

— В таком случае, — вы только поймите меня правильно, — с кем имею честь?

— Лугайд Ш.Кускрайд, если позволите...

Дубтах ласково покивал, а потом, после тщательно выдержанной, но исключительно неприятной паузы, во время которой он внимательно изучал затесавшийся между монументальных щёк носишко господина, осведомился:

— А Ш., — простите меня?

— Шалма...

— Надо же! Я почему-то так и думал... Так вот, дорогой мой Лугайд... Шалма, ежели вы не претендуете на это место, то я был бы вам чрезвычайно, до предела признателен, если бы в дальнейшем ваше внимание проявлялось бы по возможности молчаливо. И, лучше всего, — издали. Собеседник его совсем стушевался, а Дубтах повернулся к центру полусферического экрана, натягивая попутно наушники. Ещё до того, как он вполне проделал это, за спиной его обозначилось некое шевеление, на которое он твёрдо решил не обращать внимание. И тогда в наушниках его послышался совсем другой, ровный и скучноватый голос явного практика, причём с большим и весьма специфическим жизненным опытом. Это чувствовалась сразу, спиной.

— Парень, ты отнимаешь время у занятых, усталых и очень серьёзных людей. Поэтому ты прямо сейчас прекратишь выделываться и пойдёшь с нами... Ну-ка — долой наушники! Пока я тебе их с башкой не оторвал...

Ну что ж... Ежели уж так вежливо, проникновенно просят... Он аккуратно отключил тренажёр, неторопливо, со вкусом положил наушники рядом с собой и, прищурившись, обернулся. Вопрос относительно мордобоя к этому моменту был им решён вполне однозначно. Однако, обернувшись, он передумал: рядом с луноликим стояли двое в форме офицеров ВВС, причем оба были ряженые. Здоровенные такие лбы с твердокаменными фигурами и словно из камня тёсанными серыми мордами. Один из них, со ртом, напоминающим смотровую щель некоего бронированного экипажа, держал в здоровенной лапе "инструктор". Против этой пары шансов у него не было. Более того, — у него не было бы шансов и против любого из них, на выбор, но фасона не следовало терять во всяком случае.

— А в чём дело-то, ребятки?

— А это мы тебе сейчас, — ласковенько проговорил тот, что был с "инструктором", — подробненько объясним... Всё враз поймёшь и надолго запомнишь...

— Не надо, Лер, — слабо проблеял пухлощёкий, — юноша может нас совершенно неправильно истолковать.

— А чего он хамит— то, шеф? Кто он такой, чтобы хамить?!

— Тебе, кажется, уже сказали заткнуться, — проговорил Лугайд Шалма Кускрайд, — так выполняй. Видите ли, господин Айодибентах, вы настоятельно приглашаетесь для э-э-э... продолжения знакомства и беседы по весьма важному вопросу государственного значения вот по этому адресу... он протянул Дубтаху карточку из плотной жёлтой бумаги, — завтра. Семь часов вечера вас устроит?

— Меня нисколько не устроит.

— Не смею настаивать, но... на вашем месте я бы девять раз подумал, прежде чем отказываться.

Ну, это бы он и сам как— нибудь догадался. Наслышан, весьма наслышан об этом ведомстве... ведомствах? Дело выходило простое, хотя и достаточно противное: ежели бы считали в чём-то замешанном, то не стали бы назначать свидание на завтра. Остаётся одно — вербуют в осведомители (ай-яй-яй... каким же, однако, наглым, глупым, поверхностным, амбициозным, ни хрена не знающим щенком был он каких-то девять лет тому назад!). И он состроил страшно серьёзную, отчасти даже скорбно-торжественную физиономию:

— Как же, как же... Интересы государства и Великого Общества... Нешто мы не понимаем...

II

— Доктор, я великолепно понимаю ваши чувства, но все— таки убедительно прошу повторить господину адмиралу все то, о чем только что информировали меня... Адмирал, позвольте представить вам доктора Ваз Юлиф Ваззона, технического директора Юго-Восточного филиала корпорации "Эттал".

Старый, седой, морщинистый человек со слезящимися глазами слегка поклонился и неровным голосом произнес:

— Да. Очень рад, господин адмирал... У нас огромные, почти катастрофические неприятности. Как вам известно, "Эттал" только официально контролирует тридцать пять процентов рынка марекультуры в Конфедерации, но это только для налогового ведомства, чтобы не лезли антимонопольные службы. А на самом деле... В общем, — с нами не спорят другие компании аналогичного же профиля. Разумеется, вы осознаете, что мои слова не могут служить поводом к иску...

— Дальше, доктор, дальше... Мощь трестов есть мощь державы, и выполнение налоговым ведомством его задач есть проблема исключительно только налогового ведомства.

— Да. Так вот, почти треть товарной продукции "Эттал" дает отделение "Юго-Восток". Наши угодья расположены на отмелях и берегах архипелага, по решению Конвенции объявленной международной собственностью сразу же после Океанской Войны и тогда же названного Мидеррийским Архипелагом, архипелагом-посредником.

— Уж настолько-то я географию помню. И в войне этой участвовал. Так что продолжайте.

— Да. К нам явились сразу в несколько береговых офисов какие— то неизвестные люди и предложили нанять их для охраны угодий. Естественно, — у нас квалифицированный персонал, — от их услуг отказались. Ох, что значит — отсутствие опыта! Любой лавочник из большого города в ту же минуту сообразил бы, в чем дело. И отреагировал бы правильнее. Короче...

Трясущимися руками он вставил видеоблок в реплик известной имперской фирмы "Радунь".

— Смотрите. Вот до. А вот это вот, а вот сейчас вы видите, как выглядели угодья после... Происшествия...

Действительно, — разница была такая, что даже у посторонних людей поневоле начинало щемить сердце. Поля дохлой, плавающей кверху брюхом рыбы, — так, что не было видно свободной воды. Ламинария, превратившаяся в грязно— бурую пену на десятках квадратных километров. Испотрошенные, набитые изломанными гниющими раковинами садки для моллюсков, гектары и гектары. Неподвижные человеческие тела на берегу.

— Они минировали садки, так что с первыми взрывами погибли двенадцать человек, а потом взрывы на устричных фермах еще продолжались. Они почти полностью уничтожили нашу гордость — селекционное стадо пельха, специально выведенных для условий теплых морей. А еще, еще они применили такие яды... Такие... — Старик вдруг всхлипнул и отвернулся. — Простите, я не могу на это смотреть. Вы поймите меня, господа, в этой ситуации убивают не убытки даже, а это абсолютное пренебрежение чужим трудом, то, что им совершенно п— плевать, какой чудовищный вред они творят... А потом эта тварь заявилась прямо ко мне:

— Вот видите, — говорит, глядя прямо в глаза, — что бывает, когда нет надежной охраны. Конкуренты, — это такие грязные люди, они на все способны. Местные жители, — вы слыхали? — не хотят больше на вас работать, боятся.

А вы представляете себе, что это такое, — возить ВСЕХ рабочих с континента, да еще и учить их потом, расселять? Ну ладно, я спрашиваю, какие у них условия, а он, не моргнув глазом, заламывает цену в пять раз больше первоначальной и говорит, по-прежнему глядя в глаза:

— Но мы же не знали, что они способны на такое!

Мы вооружили пару исследовательских судов корпорации, посадили туда отставных военморов...

Адмирал тревожно пошевелился и кашлянул:

— Простите, доктор, это было с вашей стороны чрезвычайно опрометчиво.

Ваз кивнул.

— Да. Но мы поняли это слишком поздно. Один корабль исчез, а другой был взорван прямо возле причала... Капитан Беотрикс утверждает даже, что — откровенно, торпедой. После этого угодьям был нанесен новый жестокий и точно рассчитанный урон.

— Ага, понимаю... Платите?

— Нам больше ничего не остается делать. Поверьте, господа, — дело не только в наших доходах. Мы кормим миллионы людей, а позволяем получить полноценное питание — десяткам и десяткам миллионов... Даже не сокращение, даже просто отсутствие развития, даже просто сокращение темпов развития будет иметь серьезнейшие последствия... Ведь не кто-нибудь, не эти визгуны из экологических обществ, а мы, именно мы ликвидировали все ваши мерзкие похоронки с отравляющими газами и радиоактивной золой! Мы, а не продажные чиновники заставили промышленников прекратить слив промышленных помоев в воду, мы их замучили штрафами и расследованиями!

— Ну, доктор, зря вы считаете нас такими твердолобыми...

— О-о-о, опять он, — старик покачал головой, — опять этот знакомый тон, тон Ответственного Лица, сановника, которому одному доступно это высшее знание, — что именно важно и соответствует неким высшим интересам. О, эта бесконечно знакомая снисходительная улыбка!

— Но мы же ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ничего не можем сделать! Не в нашей власти послать военные корабли! Для охраны частных интересов!! В интернациональные по статусу воды!!! Силы Конвенции? Это даже не смешно... Вы себе не можете представить, насколько это сложно...

Старик тихо, медленно и полуприкрыв глаза покачал головой, и видно было, что его не переубедить и не заставить изменить мнение.

— А вот это как раз и составляет суть вашей работы. Если бы не было сложных проблем, без чиновников было бы дешевле обойтись. Я, видите ли, в том числе и экономист. Парламент получит все выкладки. И прогноз деградации страховых фондов, и взлет цен на страхование, и количество денег, недополученных налоговым ведомством от прямых и косвенных налогов. И ожидаемое увеличение уровня безработицы в шести ведущих субъектах Конфедерации. И повышение цен на марепродукты. А также все остальное. Оппозиция будет в восторге. Часть материалов будет надлежащим образом освещена нашими независимыми масс-медиа... Если бы вы только знали, господа, как я все это ненавижу! Но, — он развел руками, — все-таки умею. А на службе у нас есть люди, которые умеют это еще лучше. И выхода у нас нет. Не смею больше занимать ваше время, господа...

Оставшись вдвоем двое мужчин переглянулись.

— Знаешь, Сэлли, — наконец, нарушил молчание штатский, — я бы все-таки попробовал что-нибудь сделать. И дело даже не в его угрозах... Хотя они сами по себе более, чем неприятны. Дело в том, что все, буквально все, что он говорил, является, как это ни странно, правдой.

— Хорошо. Попробуем тогда действовать стереотипно, через обычные дипломатические каналы.

— А ты отдаешь себе отчет...

— Что мы, если совпадет, можем запустить о-огромаднейший маховик?

А почему бы, собственно, и нет? Ежели, конечно, все будет сделано по закону?

— А мне тут в голову пришла одна мысль... И есть у меня впечатление, что мысль эта может оказаться неплохой. Вафф, соедините меня с военным атташе Империи...

III

Высоко-высоко по небу ветер гонит быстрые, нечастые облака, и оттого, как положено в такую погоду и в этот сезон, вода на гранях волн под солнцем блестит режущим алмазным отблеском. Над водой ветра нет: крупная, ленивая зыбь сама по себе поднимает— опускает лежащий в дрейфе корабль хорошей современной постройки. Судно напоминает не то лайнер, не то военный транспорт, но есть в нем некие черты, придающие ему некоторое сходство с плавбазой. Заказчик не поскупился: корпус выполнен из корозионностойкого титанового сплава с шестислойным покрытием из органических и неорганических полимеров. В каюте все окрашено в светлые, ровные, нежные тона, изящно и сильно скруглено. На стенах — несколько картин небольшого формата — и все. Больше никаких украшений. Смуглый человек в свободных белых одеждах был занят: он читал существующую всего лишь в трех экземплярах книгу Учителя, называвшуюся "Человеческое существо, как текст" и относившуюся к числу четырех Закрытых Книг. Впрочем, непосвященный ничего и не понял бы в строчках, состоящих из цветных пятен тысяч оттенков, порой — сливающихся, порой — образовывающих сложные узоры. И не только простой смертный, — пожалуй, перегорели бы электронные мозги криптоаналитического отдела любого штаба. Они не разобрались бы даже в принципах. Тихо, ненавязчиво прозвучал зуммер вызова. Во время его занятий? Значит, произошло что— то совсем уж невероятное и вовсе экстраординарное. Человек простер руку, преграждая путь лиловому лучу и спросил, глядя на световой зайчик, дрожащий на его ладони.

— Что случилось, брат мой?

— Посвященный, человек, поднявшийся на борт, желает тебя видеть.

— Он бедствовал?

— Нет, Посвященный.

— Правила наши, — проговорил он мягко, — не одобряют пребывания на корабле тех, кто не был призван или же приглашен.

В голосе молодого вахтенного из числа Стоящих на Пути чувствовалась явная растерянность:

— Тот, кто не призван и не приглашен, пришел с подводного корабля и угрожает применить оружие.

Это было совершенно неслыханно, но голос Посвященного, голос истинного руководителя "Шее Рун", размещенного на десятках кораблей и бесплодных островов в океане, откупленных у разных стран, остался неизменным, спокойным и мягким:

— Попроси его подождать. Я сейчас выйду.

С палубы, метрах в трехстах от корабля, был хорошо виден тускло отсвечивающий, прогонистый корпус подводной лодки вовсе неизвестной ему конструкции. Это был большой корабль, тупорылый, длиной метров девяносто. С пологого горба, отнесенного ближе к корме, щерилась двухорудийная башня. Жерла орудий не менее, чем стопятидесятимиллиметрового калибра, угрюмо кивали, — крупная зыбь заметно колебала корабль. И можно было не сомневаться, что тут имеются еще и торпеды, а может быть и противокорабельные ракеты... Хотя, — хватило бы и пушек.

На палубе, придерживая висящий на ремне пистолет-пулемет Люсинга, стоял невысокий, худощавый человек лет пятидесяти, одетый в короткий коричневый халат и свободные темные штаны. На голове — круглая, обтягивающая голову низкая шапчонка, на ногах, понятное дело, сандалии. Короче, — бензелеец в полный рост, как он есть.

— Что угодно, — Посвященный сложил руки перед собой, слегка наклоняясь вперед, — посетившего наше морское убежище?

— Так. Сразу говорю тебе, — обойдись без всяких там ваших штук... Знаю я вас.

— Мы никогда и никому не приносим вреда. Наше общение с теми, кто не призван и не приглашен, ограничено строго необходимым.

— А я говорю тебе, что знаю ваши фокусы! Учти, — мы предусмотрели все. Вплоть до того, что после беседы с тобой я на три недели удаляюсь от всех дел, а потом меня переведут на... На совсем другое место. И устроит тех, кто меня послал, только ваше полное согласие. Другой ответ просто не будет принят.

Так. А жаль. Похоже, что они и впрямь серьезно готовились. С первой же секунды, как только он увидел этого человека, Посвященный начал читать этого человека и порядком преуспел в этом. Несомненно, если бы это пошло на пользу, он столь же успешно сумел бы... убедить собеседника совершенно добровольно, от всей души помочь "Шее Рун", стать одним из десятков тысяч мирских помощников организации. Но ничего не выйдет. Тогда он слабо улыбнулся.

— Мы никогда и никому не отказывали в необходимой помощи.

— Вот и хорошо, святоша. Ваши корабли не являются территорией ни одного государства, и это очень нам нравится, и очень нас устраивает. Они пойдут на убежища для некоторых наших людей, — бензелеец захохотал, — которые... вроде вас, тоже хотят избежать слишком близкого общения с... С кое-какими очень греховными организациями. Кроме того, — ваши суда весьма пригодны для хранения и доставки некоторых товаров из одной точки международных вод в другие. А если не знать, какие это товары, то и совесть ваша будет чиста, и греха на вас никакого не будет.