Глава 97

— Время только вышло. Все с ней нормально будет, — сказал Рудольфус. — Наверное, просто потерялась, и скоро ее приволокут оборотни.

— Конечно, чего ей сделается-то? — проворчал он. — Еще сама припрется, скажет, что просто палочку выронила.

— Брось, — прервал его более молодой коллега. — Я же вижу, что ты к ней прикипел. Да и не один я, думаю.

— Не выдумывай, — фыркнул Антонин. — Просто присматриваю за перспективными кадрами. В конце концов, это моя работа.

— Ради скольких 'перспективных кадров' ты вылезал из кровати на следующий же день после Круциатуса? — изогнул бровь Рудольфус.

Долохов нахмурился, сверля взглядом товарища, и тот почувствовал, что лезет туда, куда не следует. Лестрейндж знал, что моральное давление порой может сделать гораздо большее, чем физическая боль. За доказательством далеко ходить не надо: младший Малфой сильно изменился после подобной тактики.

— Я присоединюсь к поисковой группе, но нужно, чтобы кто-то оставался на точке сбора.

Выдержав долгую тяжелую паузу, Долохов кивнул на эти слова Лестрейнджа:

— Сочтемся.

* * *

Я чихнула от волны дрожи, прокатившейся по телу, и попыталась сильней закутаться в мантию, под которой и так сжалась в комочек, как могла. Холодно было до ужаса. В основном потому, что мантия была сырая, а тепло от разгоравшегося костра еще не ощущалось.

Во время бешеной погони по лесу Фенрир отбросил меня ударом в неглубокий ручей. Потом он сам в него прыгнул из зарослей и накинулся на меня вновь.

После того рыка преобразившегося оборотня я попыталась проскочить снизу и уцепиться сразу за горло. О том, как это будет отвратительно, я в тот момент не думала. Звериные инстинкты сиреной выли о том, что передо мной опасный враг, который может убить. Думать было просто некогда. Но Фенрир, видимо, догадался, какой путь будет самым удобным для меня, и прижал голову к земле, отбросив меня лапой. Покувыркавшись по листьям и веткам упавшего дерева, я едва успела перевернуться со спины на лапы, как сверху в шею, где находятся множество нервных окончаний, вонзились зубы. Подняв меня зубами за шкирку, оборотень стал трепать мою звериную тушку туда-сюда, как собаки любимую игрушку. Челюсть он сжимал не слишком плотно, видимо, не собираясь лишать такую игрушку жизни сразу же, а потому в один момент я выскользнула и почувствовала себя летящей в воздухе. Меня вновь неплохо так проволочило по земле, на этот раз я ощутила всем телом выпиравшие из земли корни. Не помню, как я потом оказалась на дереве. Вот вроде бы лежу на земле, ощущая ушибы по всему телу и легкую дрожь земли от тяжелых лап оборотня, а затем вишу, уцепившись всеми когтями за ствол дерева.

Знаете, росомаха — это ведь тоже, по сути, медведь. Мало кто знает, как медведи умеют забираться на дерево. Я вообще, кажется, за один день научилась всем трюкам своей звериной ипостаси. Фенрир дерево вначале снова тряс, затем понял, что на этот раз ствол так легко не поддастся, и... улегся прямо под деревом в своем зверином обличии. Он вроде бы расслабленно дремал, но то и дело желтый глаз посматривал наверх в ожидании.

Время шло, и это играло против меня. Волчара, конечно, тоже уйти никуда не может, но я-то просто не могу дольше нескольких часов в зверином облике находиться. Была в книге такая маленькая заметка: затянешь с превращением и можешь забыть, как обратно стать человеком. Конечно, с опытом время превращения можно было увеличить, но даже так не рекомендовалось пребывать в звериной форме дольше шести часов. Все остальное на свой страх и риск. Возможно, лет через пять практики я смогу увеличить это время на несколько суток. Такие случаи были. Пока что я предпочитала не приближаться к этой отметке, так как уже после пары часов чувствовала звериное тело лучше, чем родное, и не могла представить, как я раньше могла вообще на двух ногах ходить. Часов у меня нет, но, чувствую, моё время подошло. Надо прорываться.

Обратно в человека превращаться опасно: один укус Сивого, и я оборотень. Поэтому я пошла на крайние меры. Собралась с силами и спрыгнула на него сверху. Фенрир успел среагировать и отпрыгнуть, попытавшись вновь укусить меня огромными острыми клыками, и получил лапой по морде, отчего у него остались следы когтей. Он не успокоился: рывком схватил меня пастью за вторую лапу. Я на этот раз не растерялась и, подчиняясь звериному инстинкту, крепко схватила его за ухо. По ощущениям, кажется, я могла легко его оторвать, но не спешила этого делать, так как тоже рисковала лапой. Оборотень, не отпуская, дернулся в одну сторону — я держу. Дернулся в другую — я держу. Туда-сюда так подергался, а затем неожиданно замер, отпустил мою левую лапу... и стал превращаться обратно в человека. Когда волна превращения схлынула, Сивый довольно, без злобы, прорычал:

— Отпусти уже. Хватит, наигрались.

Я, практически сидя у него на плече и продолжая держать ухо, которое очень даже неслабо кровоточило, скосила на него глаза. Фенрир недовольно наморщил лицо, на котором остались красные порезы от моих когтей, и похлопал меня по спине, покрытой шерстью.

— Давай, давай обратно, а то я не знаю, что вам, недооборотням, долго нельзя.

Сначала я не поняла. Затем подумала и все равно не поняла, что это такое только что было. Сначала посчитала, что это хитрая уловка, и, как только я превращусь в человека, оборотень тут же укусит. Но мой срок поджимал — даже думать становилось сложней, поэтому я рискнула: разжала зубы, поскорей отбежала от него на десять метров и уже затем перекинулась обратно. Хоть с каждым следующим разом превращаться было легче, все равно трансформация тела была болезненной. Мало того, во рту присутствовал отвратительный железный привкус крови, от которой я тут же попыталась отплеваться. Тряхнула головой, приходя в себя, и настороженно посмотрела на Сивого, который просто наблюдал. Массивный, огромный и вонючий вожак стаи оборотней внушал чувство опасности, оставшееся еще от звериных инстинктов.

— Не бойся, не трону, — он оскалил острые, частично трансформированные зубы. — Мне такие бойкие щенки нравятся.

Как-то так и получилось, что мы остались вдвоем в темном ночном лесу. А я наедине с опаснейшим разыскиваемым оборотнем и без палочки. Вначале я обоснованно не рисковала приближаться к нему, но оборотень собрал хворост и быстро разжег большой костер с помощью маленького артефакта из камня. У меня же банально не было сил даже чтобы хворост натаскать, не то что на невербальное Инсендио. Помимо того, что вымотана и вся в синяках и порезах, со следами зубов на левой руке, еще и одежда с волосами влажные. Ботинки тоже пришлось сушить. Поэтому после предложения присоединиться села с другой стороны костра, не спуская глаз с Фенрира, который наблюдал за мной.

Немного согревшись и утерев потекший нос, поинтересовалась:

— Ты больше не будешь нападать?

— Нет, — ответил он, сверля меня взглядом. — Раз сказал, значит, не буду.

— Почему? — не отступала я, не доверяя его слову.

— Повелитель сказал, что одного-двух самых слабых можно превратить в оборотней и забрать в стаю.

Я помнила, что оборотнями могут стать лишь люди с магическим даром. Только при его наличии человек может пережить болезнь, что передается от оборотня, в противном случае человек умирает. От ран или от болезни. Вопрос пополнения стаи для Фенрира наверняка в приоритете, а тут еще и разрешение есть. Получается, не только Снейп мне сегодня подлянку сделал, но и Волдеморт. То ли специально на меня намекал Фенриру, ведь наши с ним взаимоотношения начались с драки, то ли просто мотивировал молодежь и их учителей. Долохов мне ничего не говорил. Был уверен, что я не самая слабая?

— Значит, ты решил меня забрать в стаю? — уточнила я, хотя уже знала ответ.

— Да, — вновь оскалился он в подобии улыбки. — Мне нравятся бойкие щенки.

— Кажется, ты уже это говорил, — прищурилась я.

Он все еще мог заразить меня ликантропией. Не сейчас, должно пройти несколько часов, чтобы мое тело снова стабилизировалось. Сейчас у меня все еще есть иммунитет. Но по каким-то своим причинам он мог затаить обиду и просто убить меня.

— Стая должна быть сильной, а чем сильнее щенки, тем сильнее стая, — пояснил Сивый очевидное на его взгляд. — Ты не из слабых, я бы забрал тебя в стаю. Если хочешь — заберу.

— Нет, спасибо, — отказалась я. — Но если Лорд сказал, что можно забрать с собой одного-двух самых слабых, то почему ты на меня-то напал?

— А как я проверять силу должен? — Фенрир посмотрел на меня так, будто я задаю глупые вопросы.

— Действительно, — вздохнула я.

У оборотня было какое-то своеобразное мышление. Возможно, это влияние звериной ипостаси, а может, он сам по себе такой простой.

— Тогда что дальше? — поинтересовалась я.

— Вернемся на базу, — коротко ответил он, а потом вдруг спросил: — Почему не хочешь в стаю? Нас, оборотней, недолюбливают, но боятся нашей силы. Мы живем большой семьей. Там нет чужих щенков.

— Заманчиво... — протянула я, смотря в желтые глаза с вертикальным зрачком. Ответ подбирался сложно. Тут и моя миссия, и семья, и друзья, и обязательства. — Но я хочу стать сильным магом, а не сильным оборотнем. Есть люди, которые на меня полагаются, и я не могу их подвести.

Сивый долгую паузу спустя кивнул, будто принял такой ответ. Время уже давно перевалило за указанный срок возвращения, наверное, мне влетит, но у меня уважительная причина. Фенрир поэтому долго рассиживаться не стал. Едва слегка подсохли и согрелись у костра, затушили его и пошли обратно. Оборотень предложил пробежаться в облике зверя, но с раненой левой рукой, между прочим, после его укуса, я уже быстро не побегаю. Сивый был недоволен:

— Превращайся, — скомандовал он.

— Я же сказала, что не смогу тебя догнать в облике зверя, — повторила я.

У меня даже сил не было, чтобы пытаться, а адреналин весь выветрился, но ссылалась я только на рану, чтобы оборотень не понял, что вполне может меня все-таки обратить.

— Превращайся, — упрямо сказал он снова. — Я тебя в зубы схвачу, а если не хочешь, чтобы я это сделал, беги сама.

Убедительный аргумент, блин. У меня до сих пор болят следы от укуса на спине. Там даже мантия промокла то ли от воды, то ли от крови.

Делать нечего, пришлось вновь превращаться и бежать рядом с Фенриром, у которого размах лап был гораздо шире. Он, вообще-то, развивал не самую большую скорость, но я едва поспевала за ним, поджав левую лапу. Хорошо хоть, что много времени с предыдущего превращения не прошло и звериные инстинкты пока оставались под контролем. Мне повезло вдвойне, так как вскоре мы встретились с группой магов, где я узнала Лестрейнджа. Те, конечно, сначала едва не забросали нас проклятьями, когда мы выбрались из темноты на свет палочек, но затем я смогла превратиться обратно. Больше бежать не придется, я смогу вернуться на базу в человеческом облике.

Лестрейндж встретил меня матерной фразой и обругал: дескать, я, мать-перемать, последняя из тех, кто остался в лесу. И вообще, дура безмозглая, палочку бросила.

— Зато живая, — буркнула я, вклинившись в поток бичевания.

— Что удивительно, — добавил Рудольфус Лестрейндж, злой от того, что приходится ночью по лесу за мной ходить. — Повезло тебе, что везучая, зараза. Выпустила бы сноп красных искр, и мы бы тебя быстро нашли, а так бегай за тобой, разыскивай.

— А может, я уже где-то в стае, тебе-то какое дело? — нахмурилась я.

Разговор ни о чем продолжался уже долго, и я вообще не понимала, с чего это вдруг левый человек решил, что может мне тут выговаривать. Но обычно спокойный старший Лестрейндж был не выспавшимся, раздраженным и злым. Поэтому, наверное, он неожиданно поднял руку и дал мне сильную пощечину. Да такую, что я едва не упала.

В голове слегка зазвенело. На фоне общей слабости слегка закружилась голова, а затем во мне вспыхнула злость. Значит, я тут без палочки, вымотанная, израненная, стою, истекая кровью, перед взрослым магом, а он прямо перед небольшой группой из трех человек дал мне пощечину. Желая при этом не привести в себя, а проучить. И, наверное, из-за быстро вспыхнувшего желания дать ответ тому, кто считал позволительным такое, я подняла руку, и следом сорвалось беспалочковое. Самое банальное — отталкивающее заклинание. Правда, оттолкнула я его не так, как делают это первогодки в Хогвартсе. Лестрейнджа отбросило метров на десять. Мужчина тут же вскочил на ноги с палочкой наготове. Я стояла, приготовившись к бою, так как понимала, что я только что сделала и что меня вполне могут атаковать в ответ. Его группа рассыпалась в стороны, также напрягшись.

Лестрейндж опустил глаза на мои пустые руки. Он вполне мог начать бой, но это будет нечестный бой. В конце концов, мужчина недовольно фыркнул в сторону и выдал:

— Пусть Долохов с тобой разбирается.

— Малышка, — вдруг оскалился Сивый. — А ты, похоже, и впрямь маг неплохой. Мало кто из вашего племени может без деревяшки колдовать. Толк из тебя выйдет, может и мне выгода когда-то будет.

Настороженно глянув на огромного полуобернувшегося оборотня, покрытого брызгами крови и грязи, опустила глаза на его протянутую лапищу. Нет, враждовать с ним точно не стоит. У меня и так врагов, как выяснилось, слишком много, а когда они начинают действовать практически сообща, становится совсем худо.

— Возможно, — сказала я, утопая рукой в протянутой лапище.