Кто откликнется на зов

— Рад видеть благородную госпожу в добром здравии, — говорит. А глазами так впился, я себя снова голой почувствовала. Разозлилась, ужас. А этот продолжает, уже с такой покровительственной насмешкой: — Осторожнее. Вам только кажется, что вы бодры и полны сил. В "танце шести потоков" на третьем свалитесь. Или на четвертом.

Ну спасибо, князь ты мой серебряный! Комплимент сделал слабой девчонке! Да я на одной злости готова была все шесть потоков пройти по два раза! Правда, к концу разминки злость поутихла. Да и силы кончились. А лекарь сидит, не смотрит даже, только в ступке что-то растирает. Ну и я на него внимания не обращаю. Воды из ковша выпила (специально его здесь оставил кто-то?), села, окрестности рассматриваю.

Хотя, что там и рассматривать? Дом не дом, сарай не сарай — так, развалюха деревенская. За домом грядки какие-то, изгородь невысокая, кривая вся. За изгородью лес. Тот самый — Шанюан "вершина горы". Мрачный весь, недобрый. А ведь снова туда идти придется. Успеть бы.

Засмотрелась я на лес, а как очнулась, поняла, что есть хочу зверски. Лекарь обнаружился за домом — как раз мешал какое-то варево в небольшом горшочке. Только моргнуть успела, а он уже рядом и ручки свои шаловливые ко мне тянет. Руку я перехватила, да чуть вывернула, чтоб не лез, куда не позволяли.

— Тише, грозная госпожа, тише — кажется, парень и не удивился вовсе, — пока что вы моя пациентка, так что стойте смирно.

Подумала немного, и руку все-таки отпустила. Ладонь у него оказалась горячая, от костра что ли? И снова теплая волна по всему телу, только в этот раз я чуть больше почувствовать сумела. Словно смотрит кто-то, ощупывает тебя невидимым взглядом — каждую жилу, каждую косточку. И я словно бы вместе с ним чувствую, что вот здесь перелом не до конца сросся, вот здесь ушиб застарелый, а здесь мышцы еще не восстановились. И будто сотня змеек сквозь руки усталые бежит, массирует. Как до живота дошло, тот заурчал возмущенно, а лекарь-то и рад позубоскалить:

— Пять минут, госпожа, и все будет готово!

Я у стены присела, и остатки мыслей собрать пытаюсь — у меня все еще по телу внутри солнечные змейки ползают. Сколько ни лечили меня до этого, а не было никогда подобного. Странный он этот лекарь. А я ведь даже имени его не знаю. Встать бы, поклониться, как положено, а сил нет ну просто совсем. Ладно, и так обойдется.

— Прошу простить мое невежество, уважаемый мастер, — хотя бы на словах решила быть вежливой, — могу я узнать имя моего спасителя?

— Можешь звать меня Ю, — даже глаз от котелка не поднял. Похлебка ему, видимо, интереснее.

— Ю? Друг?

— Ага, — лекарь энергично кивнул и расплылся в улыбке: — а я буду звать тебя Ян. Ласточка.

Мальчишка мальчишкой, демоны его забери! Вот как с ним серьезно разговаривать? Звать он меня, видите ли, будет.

— Готово! Угощайся. Во дворце тебя таким не накормят,— мне уже протягивали плошку с каким-то варевом. И откуда силы вдруг взялись — метнулась как коршун на добычу.

Мда, действительно не накормят. Наш домашний повар, почтеннейший господин Баоцзан третий, скорее в собственном котле утопится, чем приготовит нечто подобное. Какое-то месиво из придорожной травы и грязных тряпок, залитое непонятно чем.

— Ешь, это полезно.

Кажется, на лице полностью отразилось все, что я думаю о съедобности данного блюда. Лекарь подцепил палочками какой-то лист и отправил себе в рот, видимо для примера. Еще немного посомневавшись, все же попробовала запихнуть в себя это. И ничего, не так уж и гадостно. Хотя больше одной плошки я осилить так и не сумела.

Два дня я только и делала, что ела, спала и тренировалась. Почти восстановила свою прежнюю форму, да и к еде этой жуткой притерпелась. Может быть, действительно полезно. С лекарем я почти не разговаривала — две-три фразы в день, да обязательный осмотр. Впрочем, Ю и прикасаться-то перестал на второй день — посмотрел пристально, кивнул, и снова за свои дела принялся. Травы он тогда сортировал, что ли.

На третий день к нам гости пожаловали. Десятка два человек, да сзади еще женщины с вездесущей ребятней. Я не сразу с площадки подошла, так что только суть разговора уловила. Двое детей пропало на днях, одного нашли сегодня — мертвого. И с претензиями селяне пришли почему-то к моему лекарю. Причем, претензии готовы были выразить принесенными с собой вилами да факелами, судя по тону.

— Вот как? Видимо, господин мой староста решил, что самосуд, да еще и безо всяких доказательств, будет благосклонно воспринят императорским посланником? — А лекарь не только со мной в таком насмешливом тоне общается, это, оказывается, его нормальное состояние.

Староста как-то подсдулся. Это он меня что ли за императорского посланника принял? Хотя, в какой-то мере...

— И все же уходи! — староста не робкого десятка оказался. Некоторое время они с лекарем взглядами мерялись.

— Гонишь из деревни накануне Ночи белых теней? — что-то мелькнуло в голосе такое, недоброе, — да еще и лекаря? Уверен, что обойдетесь?

— Уходи я сказал! Нам не нужна твоя помощь! — староста расхрабрился.

— Повтори это еще два раза, — в голосе Ю не осталось и тени насмешки, — ну же: "Мастер-целитель, нам не нужна твоя помощь"

Староста и рад — повторил, не запнулся.

— Слово сказано, — кивнул лекарь, — слово услышано. Слово засвидетельствовано.

И развернулся, будто ни старосты, ни сельчан для него больше не существовало: "Ян, я ухожу. Ты со мной?"

Что он только что сказал? Я попыталась собраться с мыслями. Ночь белых теней? То есть я здесь не семь дней, я полтора месяца на том камне пролежала? И вдруг на меня словно плита гранитная упала: Все, не успела. Не смогла. Какая уже разница, здесь оставаться, или ехать куда-то.

— А куда, собственно, ты собираешься идти? — я еле поспевала за спешащим к дому целителем. Мне все равно было куда, главное не в столицу.

— В Сяонг. Если поспешим, успеем заночевать в храме Лун-Вана. Это чуть в стороне, но такую ночь лучше провести в защищенном месте. Составишь компанию?

— Сяонг, это же на западе? Я не могу, у меня лошади, да и вещи в Ву остались.

— В Ву сейчас не пройти, — лекарь доставал отовсюду разные травы, склянки, свертки и раскладывал их по отделениям весьма немалого короба, обшитого тканью, — оползень накрыл тропу.

— Ты откуда знаешь?

— Слышал, — парень обернулся, — ты собираться-то будешь?

— А что мне собираться? У меня из своего только меч.

Лекарь только кивнул, приторачивая к коробу свернутое одеяло и котелок.

У ограды нас ждала молодая женщина, но во двор не заходила.

— Господин мастер-целитель, возьмите, не побрезгуйте — протянула котомку, — здесь еда в дорогу, да одежда, да кое-что еще для вашей спутницы. И еще вот это возьмите, да защитят вас боги.

Амулет какой-то древний с шеи сняла и на лекаря повесила. Тот в руках повертел, замер — только губами шевелил слегка, словно молился, и обратно женщине на шею талисман надел.

— Благорарю, Нуо. Тебе нужнее. Да защитят тебя боги этой ночью.

Котомку мне перекинул и зашагал дальше. Я в котомку быстренько заглянула: одежда, еда, гербень, да еще мелочи какие-то, на спину ее закинула и следом пошла. Долго шли молча. Я все переживала, думала, как мне возвращаться. Да и стоит ли возвращаться? Спутник мой тоже молчал. Когда я поняла, что мысли мои становятся совсем уж черными, попыталась хоть разговором отвлечься.

— Ю, а кто эта женщина?

— Селянка — сухо ответил, отстань мол. Тоже, видно, думы невеселые.

Ну уж нет, так просто ты от меня не отделаешься!

— Кажется, она к тебе хорошо относится, в отличие от остальных. Припасы вот тебе собрала.

— Не мне, а тебе.

— Да, надо будет, как-нибудь вернуться, хоть денег отдать за все это. Для нее, пожалуй, это немалые траты.

— Не стоит. К тому моменту все они будут мертвы.

— Поч-чему? — я аж споткнулась.

— Они забыли традиции предков, — лекарь остановился, развернулся ко мне. Голос его был все так же сух, — превратили их в пустые ритуалы и праздники. Они отказались от защиты. Несколько пустых знаков на косяке не сдержат духов в эту ночь. Да и нам стоит поспешить.

— Жители целой деревни погибнут, а ты так спокойно об этом говоришь?! — я не на шутку разозлилась.

— Это их выбор.

— Но ты же можешь их защитить, да?

— Они сами отказались от защиты, и трижды подтвердили это, согласно традиции. Я не могу вмешаться.

Не особо-то и хотел вмешиваться, я уверена.

— Тогда это сделаю я!

— Они выгнали нас из деревни, зная, что эту ночь нужно провести под крышей, защитившись всеми амулетами, какие есть.

— Плевать! — мне действительно было плевать. Если он может бросить людей на смерть и спокойно говорить об этом, прикрываясь какими-то традициями, то я не могу, — я вернусь в деревню, а ты можешь идти, куда хочешь!

— Что ж, может быть, у тебя даже получится, — задумчиво произнес лекарь, — у тебя необычный меч. Он убивает духов?

— Вот и проверим,— я развернулась, и почти побежала обратно. В этот раз я не опоздаю!

— Маленькая глупая ласточка, — Ю последовал за мной.

Солнце уже скрылось за горой, когда я ворвалась на центральную площадь селения. Ни одного человека и практически мертвая тишина. Не лают собаки, не слышно другой домашней живности. Впрочем, в щели закрытых ставень, я, кажется, видела движение.

Сделала несколько медленных вдохов, как на тренировке, извлекла меч, осмотрелась. Лекарь, кажется, спрятался за огромным старым тополем на краю площади. Впрочем, про лекаря я сразу забыла. Они действительно были белыми. Точнее, сами духи были почти прозрачными, а по земле скользили их белесые тени. И их было много, очень много. Выдох, вдох. Шаг, удар — дух распался на два лоскута, словно подброшенный в воздух платок и постепенно истаял. Еще удар, и еще: "Лист на ветру", "взмывающий сокол", ноги сами делают отшаг, поворот и "капли дождя" раскрываются "ветром под крылом феникса" переходя в "шелест леса" и "карпа, плывущего сквозь пороги". Забыв все, мы танцевали, как сотни раз до этого — я и меч. В такие минуты мне казалось, что он живой. В танце боя не чувствуешь времени, ты скользишь сквозь него не задевая. Только когда последний дух растаял под ударом золотого меча, я вдруг осознала, что скоро утро. Ночь белых теней осталась позади и мы все еще живы. Мы? О, все приспешники Янь-вана! — я совсем забыла про лекаря!

Ю так и стоял за деревом, обхватив толстый ствол руками. Не шевелился. Потрогала его аккуратно за плечо — никакой реакции. Только когда я попыталась нащупать биение жилки на шее, все же отреагировал. Отлип от своего драгоценного тополя (на лице и одежде осталась труха, но он, кажется, этого и не заметил), постоял немного с закрытыми глазами, затем как ни в чем не бывало, подхватил свой короб и зашагал в сторону выхода из деревни. Я некоторое время сомневалась, идти за ним или остаться в деревне. Наверное, где-то в глубине души я надеялась на почести и награду за героическое спасение. Поймала себя на этой мысли, высмеяла хорошенько, и решила, что жителям деревни-то уже ничего не угрожает, а вот лекарь сам до города вряд ли доберется. Точно, буду его охранять. Сама себе тогда не призналась, что ищу любое дело, любой повод, лишь бы не думать о главном.

Лекаря догнала уже на краю леса. Выглядел он осунувшимся и постаревшим — лет на сорок, не меньше. Шатался, но шел. Лишь когда солнце окончательно утвердилось в вышине, свернул с тропинки, опустил короб на землю.

— Мне поспать нужно, — вышло не очень внятно, потому что в этот момент Ю пытался зубами вытащить пробку из какого-то пузырька, — Ян, ты посторожишь?

— Обещаю охранять драгоценный покой и защищать ваше лекарское величество до самого Сяонга, — мне почему-то сделалось весело.

— Благодарю, — недовольно буркнул лекарь. Тяжелым взглядом уставился на бутылочку в руке, поморщился, видимо заранее зная вкус зелья, и одним глотком выпил. Поморщился еще раз и растянулся на земле, подложив под голову одеяло.

Спал он плохо, метался, стонал, бормотал что-то. Я сначала как на иголках сидела, а потом решила, что помочь ему все равно ничем не смогу, да и лес уже не Шанюан — тот восточнее остался. Размялась, перекусила, дрова для костра собрала, снова с мечом потренировалась. Скучно было — ужас просто.

Лекарь только под вечер проснулся. Выглядел уже гораздо лучше, надо признать.

— Есть хочешь? — спросила я, и только потом спохватилась. Ну не получается у меня к нему серьезно относиться. Хотя он, наверное, старше, да и лекарь все же, не простой крестьянин.

— Очень — но в мою котомку не сунулся, достал из своего бездонного короба какую-то лепешку и кувшинчик, захрустел с аппетитом.

— Интересный меч, — я в тот момент как раз клинок полировать закончила.

Да, золотой клинок на традиционные мечи-цзянь не слишком похож. Чуть изогнутый однолезвийный клинок, совсем небольшая гарда, рукоять в три кулака длиной (мои — так и четыре).

Сам лекарь оружия не носил, по крайней мере, на виду. Только небольшой ножик и посох. Правда, под халатом он скрывал что-то еще, это я заметила. Скорее всего, кинжал или что-то сопоставимое по размерам.

— Такие мечи куют на островах. Это один из фамильных клинков рода Донгэй. Говорят, его носил сам основатель рода Си-Шенгун Донгэй по прозвищу Золотой Полководец.

— Вы позволите? — и прежде, чем я успела ответить, рука уже протянулась к обнаженному клинку.

Нет, не коснулась — замерла на расстоянии листа бумаги, но не коснулась. Иначе бы я ему все пальцы поотрубала, прежде чем голову снести. Пальцы медленно прошли вдоль изгиба лезвия, замерли, чуть подрагивая. Сам лекарь газа закрыл, словно прислушиваясь к чему-то. Особым образом сложил пальцы левой руки, щелкнул несколько раз. Пальцы правой побарабанили по воздуху, снова клинка не касаясь. А я сижу, рак ребенок в цирке, дышать боюсь, настолько любопытно. Он колдун, что ли? Точно колдун — затянул чуть слышно какую-то мантру и пальцами щелкает. Причем ритмы ну совсем не совпадают. Вдруг затих, а потом назад откинулся, улыбнулся радостно. Глаза открыл, посмотрел серьезно:

— Не Си-Шенгун. Это его дед. Почтенный Мастер Тан-Хо из монастыря Камишима. Он сотворил для золотого полководца этот меч и вложил в него свою душу, чтобы присматривать за внуком и его потомками. Кажется, ты ему нравишься.

Наверное, я с открытым ртом очень забавно выглядела. Впрочем, этому только дай повод посмеяться.

— Ты меня обманываешь! — Ну правда, устроил тут театр, а я и поверила!

— Зачем?

Низачем! Просто так. Но спросила я другое:

— То есть, ты хочешь сказать, что умеешь разговаривать с духами?

Эм, — парень смутился, — скажем так: меня пытались этому научить. Я все же целитель. Попробуй как-нибудь обратиться к нему по имени. Не сейчас, разумеется, и не вслух, а во время танца.

Нет, ну с ума сойти можно! В моем мече, оказывается, заключена какая-то душа! Я слышала легенды о таком, но чтобы вот этот клинок, который я уже четвертый год ношу... Как мне теперь к нему (или с ним?) обращаться? До конца дня пришибленная ходила. Да и уснула далеко не сразу.