Придворный маг на удивление быстро понял, что от него хотят и скромно потупился. Правда после его экспрессивной тирады, Вериведьма начала как-то странно посматривать на 'принцев'.

Комнаты, выделенные дорогим 'родственникам' были поистине королевскими. И ведьмак, позабыв о решении ускользнуть из замка сразу же после обеда, похрапывал на мягких перинах. Да и Лютик не слишком стремился к побегу. Аккурат после обеда к нему прицепились две хорошенькие придворные дамы, пытающиеся договориться с 'принцем' о вечерней прогулке по ясеневому парку.

— Геральт! — трубадур настойчиво тормошил ведьмака за плечо. — Проснись! — Ведьмак хотел высказаться словами экзорцизма, которому его научила одна жрица из храма Гулдры, но потом передумал, решив сначала выслушать очередные фантазии Лютика.

— Ну что еще? — Ведьмак бросил тоскливый взгляд на примятую пуховую подушку и принял вертикальное положение, воззрившись на встревоженное лицо друга.

— Ты даже не представляешь, о чем мне поведали эти два милых создания! — патетически начал трубадур.

— Представляю: что ты — эльф и, что ты должен поучаствовать в придворном показе мод, — буркнул Геральт, почесывая подбородок, заросший трехдневной щетиной.

— Не угадал! Королева Вериведьма хочет заколдовать племянников мужа, то есть нас! — выпалил Лютик. — Эти милые придворные дамы в курсе всех сплетен, им можно верить. А я-то гадал, почему Вериведьма так странно посматривает.

— И что ты предлагаешь?

— Я предлагаю дать деру.

Ведьмак криво усмехнулся:

— А ты не хочешь выяснить, куда делись настоящие принцы?

— Вот честно: не горю желанием. — Бард опустил глаза, чтобы посмотреть на свою лютню, и потом добавил: — А с другой стороны, у меня мог бы получиться хороший сюжет для баллады.

— Значит, остаемся.

Каждый новый восход, встреченный в странном королевстве, был прекраснее прежнего. Дурманящий аромат цветов разливался по воздуху. Над мохнатыми шишечками розового клевера жужжали шмели и пчелы. В жидком шелке ручья мелькали золотые нити. Трубадур наклонился к воде и, придерживая шапочку одной рукой, зачерпнул воды.

— Долго еще? — нетерпеливо спросил он, утирая губы платочком.

— Нужно было раньше выходить, — ведьмак наградил Лютика насмешливым взглядом.

— Ничего страшного! Подождет нас эта колдунья — не помрет.

— Может и не помрет, но уж точно рассердится, — ухмыльнулся Геральт. — Женщины ждать не любят.

— Знаешь, мне кажется, что эта архиважная встреча с колдуньей, часть какого-то злого замысла Вериведьмы. — Лютик улыбнулся своему отражению в воде и поправил золотые локоны.

— Не забывай, что я — ведьмак, Лютик.

— Вот поэтому-то мне лишь любопытно и почти не страшно. Интересно, какая она, эта колдунья, которой мы должны передать корзину, полную пузырьков с феенглянцем?

— Да какая разница? Ты же понимаешь, что гламария — это лишь предлог. А это нелепое объяснение, что, мол, старая традиция королевства Жопамира...

— 'Королевства Бруммхельдатстафьолль', — любезно подсказал бард.

— Именно это я и хотел сказать, — кивнул ведьмак. — В общем, старая традиция королевства, 'привечать местную колдунью щедрыми подарками', сильно смахивает на новую традицию, придуманную вчера, если не сегодня.

— Да, это все равно что нести рыбе воду, — Лютик рассмеялся серебристым смехом, похлопав ладонью по корзине, полной пузатых склянок. Склянки счастливо звякнули в ответ.

Вот уже пару часов друзья топали по дороге из желтого кирпича, слушая пение птиц и шорох ветра в изумрудных кронах. Вериведьма поскупилась дать принцам лошадей и охрану.

— Интересно, какая она из себя, колдунья наша? — Лютику, как обычно, было жизненно необходимо поговорить. — Говорят, что, мол, 'когда идешь к женщине, то не забудь плетку!' Как по мне, так от этих жестоких игрищ — одно расстройство. Лучше взять перышко для щекотки. — Трубадур залихватским жестом сдвинул шапочку на бок и хихикнул в кулак.

— Тогда приготовь свое перо или что там у тебя? — ухмыльнулся ведьмак, указывая на пряничный дом, огороженный низеньким частоколом из бело-красных рождественских леденцов.

— Что-то пряников захотелось, — шепнул Лютик, вперив мечтательный взгляд в крышу.

— Давай подсажу, — ведьмак воровато осмотрелся и сел на корточки, подставляя другу плечи. — Кусай быстрее! — поторапливал Геральт.

— А нифево тах! Фхусненьхо! — одобрил бард, протягивая другу отломанный от крыши кусок пряника.

— Неа, я лучше примусь за окно, — ведьмак бесцеремонно спихнул со своих плеч Лютика и, подойдя к окну, облизал раму. Правда насладиться карамельным вкусом рамы ему помешала женщина, появившаяся по ту сторону окна. Женщина наградила ведьмака ошеломленным взглядом и, закатив глаза, осела на пол.

— Лютик, — осторожно позвал Геральт. — Кажется я напугал хозяйку дома.

— Фу ты, ну ты! — Трубадур вытер липкие пальцы платочком и подошел к окну. — Что за манеры, Геральт? Нужно было улыбнуться ей.

Ведьмак выдавил из себя улыбку:

— Так?

Лютик горестно вздохнул при виде улыбающегося друга.

— Пойдем, приведем ее в чувство. Скажем, что это ошибка. И что ты вовсе не маньяк.

Колдунья оказалась весьма общительной шатенкой средних лет, знающей язык птиц и любящей готовить потрясающие десерты. Замысловатая прическа, держащая свою форму благодаря двум дюжинам шпилек и пиву очень понравилась Лютику. Ведьмаку больше понравился пышный бюст колдуньи, но он ничем это не выказывал, полностью сосредоточившись на пятой порции десерта.

В роще, на которую выходили южные леденцовые окна, пел соловей, придавая наступающему вечеру романтический флер. Воздух едва ли не искрился от заинтересованных взглядов, которые кидали друг на друга бард и колдунья.

— Милсдарыня Агнешка, конечно же, позволит нам заночевать на сеновале? — спросил Лютик, придвинув свой стул так близко к стулу колдуньи, что их колени соприкоснулись.

Агнешка одарила трубадура таким красноречивым взглядом, что Геральт понял, что этой ночью сеновал будет в его полнейшем распоряжении.

Лютик вновь принялся наигрывать ненавязчивую мелодию, колдунья вытащила из печки сахарные крендельки, подбросила дров в камин и подлила в кувшин сладкого вина. По небу разливались сумерки.

На стенах обеденного зала лежали похожие на троллей тени. Ведьмак устроился в кресле и, вытянув ноги к огню, думал о том, что он давненько не проводил время в такой хорошей компании. Лютик и Агнешка пели на два голоса какую-то романтическую чушь.

— Еще вина, Геральт? — спросил бард, семафоря глазами на входную дверь.

Ведьмак пожал плечами, немного подумал и затем вылил в свою кружку едва ли не весь кувшин.

— Ваше здоровье! — Геральт надолго припал к кружке.

— А я вот думаю, зачем такой красотке огромное количество гламарии? — спросил Лютик, мысленно проклиная упёртость друга.

— Местным атаманшам продаю, — Агнешка улыбнулась, поигрывая золотыми браслетами на левом запястье.

— Мне следовало догадаться, — сказал бард, любуясь россыпью веснушек на ее персиковых щеках.

— Хи-хи-хи!

— Спокойной ночи, — ведьмак пнул ногой полено и поднялся. Поздний вечер становился приторно-сладким. Как и всё в этом доме.

Утром Лютик прокрался в сарай, намереваясь напугать Геральта. Однако чуткое ухо ведьмака уловило его шаги еще тогда, когда он переступил через порог пряничного дома, скрипнув петлями вафельной двери.

— Проснулся уже? — спросил Лютик, подавив вздох разочарования. Он аккуратно переступил ведьмачьи мечи, возлежащие рядом с вяло почесывающимся Геральтом. — А знаешь, наши подозрения подтвердились. Вериведьма заказала Агнешке принцев, то есть нас.

— Вот видишь как порою опасно выдавать себя за того, кем ты не являешься, — проворчал ведьмак, вставая с примятой соломы. — И что ты сделал с Агнешкой, после того, как узнал о ее задании?

Бард стушевался, но потом все-таки ответил:

— Да ничего плохого. Она сама сказала, что ей надоело быть королевской пешкой и что она-де уходит за Выпьи горы. Попытает счастья при дворе соседнего королевства. С гламарией-то не пропадет. На нее всегда спрос бешенный.

— Постой, Выпьи горы, говоришь? — Ведьмак вытащил из молочно-белой пряди длинную соломину и зажал ее меж зубов. — Впервые слышу о горах с таким названием.

Лютик пожал плечами.

— Ну, что, обратно в замок?

— Подождем денек. Дадим Агнешке форы, — ведьмак опасался, что Вериведьма вышлет погоню за доброй колдуньей. — Там вино? — Геральт указал на кувшин в руках Лютика.

— Да. Представляешь, за домом есть колодец полный вина!

— Пью за твое обаяние и за тот колодец, — ведьмак ухмыльнулся и припал к кувшину. — Зараза! — сказал он, едва не поперхнувшись последним глотком. — В жизни не ел и не пил столько сладкого!

В небе носились жаворонки, воздух пах прелым сеном и клевером. Рядом с городскими стенами притулилась мельница, и скрип ее водяного колеса разносился по всей округе. 'Принцев' вновь отослали из замка. И вновь под благовидным предлогом: проведать дальнего родственника короля — старого одержимого чародея, по имени Шиш.

— Советую смотреть в оба! — Лютик не одобрял их поход к чародею. И все чаще заговаривал о том, чтобы найти давешнюю тропинку и сквозь пещеру вернуться к Пустульским горам.

— А не боишься, что тебя в Пустульских горах дракон сожрать может? — издевался над другом ведьмак.

— Ну и пускай! — патетическим тоном ответствовал бард. — Зато это будет свой, родной дракон!

— Вон здесь должен быть дом чародея, — сказал ведьмак, сверившись с картой.

— Э!.. Но это же... кладбище, — Лютик попятился.

— Понятное дело! Чародей-то не в себе. — Ведьмак бесцеремонно схватил поэта за рукав курточки и потащил в сторону кладбища.

'Дальний родственник' поджидал их возле серокаменного склепа, коротая время за варкой некой субстанции, булькающей в большом прокопченном котле. Грузный дед суетился вокруг варева, приговаривая при этом 'Inchu, inchu, beag broggha!..'* и периодически опуская мизинец левой руки в котел.

— Ага! — проскрипел дед, наконец заметив пришельцев. — Приковыляли, плоды инцеста!

— Дедушка, ты что-то путаешь, — из-за плеча ведьмака выглянул Лютик, раздосадованный подобной инсинуацией. — Мы вроде бы от заезжего карлика.

Шиш пожевал губами.

— Гм!.. Да!.. Точно! Склероз проклятый. Но не суть. — Он принюхался к вареву. — Вот я вам пойло приготовил. Пейте.

Заинтересованный ведьмак поводил носом у котла, принюхиваясь.

— Вербена, киноварь, корень петрушки, крылышко летучей мыши, лепестки цветков боярышника, одна лягушка, ягоды бузины, клок козлиной шерсти, алхимический порошок номер три и номер пять. Интересная формула. И что она дает?

— Ишь какой любопытный! — Дед всплеснул пухлыми ручками и, достав из-под полы просторного одеяния бутыль махакамского спирта, откупорил ее и разом вылил в варево. — Так вкуснее, — пояснил он. — Ну, пейте же!

Ведьмак и Лютик обменялись ухмылками, мол, ищи дураков.

— Гм!.. Не пьют! — озадаченный чародей снял завитый парик и промокнул платком вспотевшую лысину. — А Вериведьма говорила, что зачатые по пьяни принцы имеют наследственную склонность к алкоголизму.

— Милсдарь, да вы мастер завуалированных оскорблений, — ведьмак нахмурился, обнажив серебряный меч.

— Странные вы, парни! — старик погрозил им пальцем похожим на сардельку. — У меня заказ: обратить вас в козлов. Придворный чародей не справился, колдунья не справилась. Так что я — последняя надежда Вериведьмы.

— Ничего себе! — усмехнулся Лютик, обращаясь к Геральту. — Вечно ты в политику вляпываешься. Нам еще в казематы угодить осталось, для полного счастья.

Дед сложил губы трубочкой и посвистел.

Ведьмачий медальон задрожал мелкой дрожью, так же как и свежая могила, из которой вылез... скальный тролль. Геральт загородил собою барда и крутанул меч, готовясь к трудному бою.

Тролль слишком долго преодолевал расстояние от пункта 'А' до пункта 'Б' и поэтому, позабыв все на свете, остановился возле друзей и чародея, который продолжал помешивать деревянной поварешкой булькающее варево.

— Эта... кого надо хрясь? — спросил тролль, шумно почесывая плоский затылок.

— Его! — быстро сориентировался ведьмак, указав на побледневшего Шиша.

— Мошенники! — дед покраснел от гнева и затопал ногами. — Их надо хрясь! В пердак их! В сидайло, идиот!

— Эта... кто из вас идьёт?

— Он! — невозмутимый ведьмак вновь ткнул пальцем в чародея.

Тролль почесался еще раз и выбрал самую ближайшую цель — деда.

— Ох, дубина! — заверещал Шиш и пнул котел так, что все содержимое выплеснулось на тролля. Тролль задымился, расплылся и через минуту на его месте возник серый козлик. Ведьмак присвистнул, а Лютик расхохотался, глядя вслед деду, улепетывающему от козла.

Когда пришло время явиться в королевский замок, странствующий ведьмак привел с собой морально униженного чародея и довольного козла. Возвратившийся из путешествия король внимательно выслушал ведьмака и деда, а уж когда он увидел козла, превращенного обратно в тролля, велел заключить под стражу Вериведьму и ее подельников. Потом король Фебрил издал указ, запрещающий причинять вред козлам и, на всякий случай, козам. Так что если вдруг кто-то по неосмотрительности выпьет воды из копытца или столкнется со злыми чарами Вериведьмы, не отчаивайтесь. Поезжайте в Бруммхельдатстафьолль. Там светло, тепло и мухи не кусают. Это говорю вам я, ваш покорный слуга, — Юлиан Альфред Панкрац виконт де Леттенхоф, ставший свидетелем тех давних событий.

*'Тихо, тихо, лягушонок'. Строка из эльфской сказки.

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓