Пепел сгорающих душ

— Что ты хочешь?

Шальра взмахнула крыльями и издала неприятный клекот. Ловец отстраненно погладил ее по голове.

— А что вы можете предложить?

Маэр вздохнул. И сказал, отводя взгляд в сторону и старательно разглядывая резную раму зеркала.

Неважно, что тем, кому по воле советников предназначалось стать пищей для ловцов, в любом случае оставалось жить считанные дни. Неважно, что происходили они из самых низов, и их исчезновения никто бы не заметил... Это все было неважно. Потому что душу, проданную ловцам, после последней смерти ждала Бездна. И бесконечные муки, по сравнению с которыми любая пытка показалась бы наслаждением. Такой кары не заслуживал никто.

Ловец хмыкнул:

— Всего десять? Так мало?

Император скрипнул зубами. Он не умел торговаться, и сейчас особенно отчаянно жалел, что советники не пожелали принять личное участие в переговорах.

— Одиннадцать...

— Тридцать, — отрубил ловец.

— Но...

— Если вы не согласны, я не собираюсь тратить время на дальнейший разговор. Итак? — Его пальцы опять пробежались по столу, напомнив Маэру лапы ядовитого паука.

— Я... согласен.

Ловец удовлетворенно рассмеялся. Вытащил откуда-то сбоку тонкий нож, отбрасывавший черные блики, коротким и четким движением полоснул по ладони.

Маэр послушно потянулся к своему кинжалу, чтобы повторить его действие. Требование Хартии. Все договоры с ловцами скреплялись кровью — слов не хватало, чтобы удержать опасных хищников.

На невидимой для собеседников преграде растеклись кровавые росчерки, медленно загораясь холодным огнем. Сделка состоялась.

Свеча, горевшая по ту сторону зеркала, чуть слышно зашипела и потухла. Отражение погрузилось во тьму — всего на короткий удар сердца — и вновь вернулось, но это был уже привычный вид покоев императора.

Маэр снова взялся за кинжал. Еще один укол, еще одна руна, еще один разговор. Они походили друг на друга, как близнецы.

Сумрачная комната, закутанный в темный плащ силуэт и прыгающая по столу черная шальра. Бесстрастные слова и четкие жесты, закрепляющие сделку.

Десять разговоров. И огромное количество душ, отданных ради спасения мира.

Оставался еще один, одиннадцатый. Последний и самый пугающий. Потому что об этом ловце ходили слишком чудовищные слухи.

Маэр поморщился от боли, выдавливая из изрезанной ладони еще несколько капель крови. На этот раз ждать пришлось долго. Очень долго. Император уже решил, что ловец так и не ответит на его зов, когда отражение в зеркале заволокла туманная пелена, медленно и неторопливо. И так же неторопливо рассеялась, показав кладбище. Темные пятна покосившихся надгробий едва выделялись на фоне ночного неба. Лишенные листвы деревья горестно склоняли ветви к земле, создавая причудливую путаницу теней. А в центре, на едва заметной тропке, давным-давно заросшей сорной травой, нестерпимо ярким среди окружающей тьмы пятном выделялась фигура ловца.

Маэр моргнул. Нет, он знал, конечно же знал, как выглядит Одиннадцатый. Но все равно, слишком уж непривычным был его облик. Белая как мел кожа, заплетенные в длинную косу снежно-белые волосы и такие же белые, без единого темного пятнышка одежды — насмешка над условностями Хартии. Если бы не прозрачно-красные, как свежая кровь, глаза, выделявшиеся на бесстрастном лице, ловца можно было бы с

легкостью спутать с мертвыми душами, обитающими по ту сторону Барьера.

— Здоровья императору! — Ловец слегка наклонил голову, без капли почтения, не скрывая усмешки в уголках бескровных губ.

Маэр неуютно поежился, первым отводя взгляд. Из глаз ловца сочился мертвенный холод.

— Мне нужна помощь... — уже почти заученно выдавил подросток.

— Какая честь... — Усмешка стала откровенно наглой. — Что именно?

Маэр повторил свой рассказ, стараясь говорить спокойно и с достоинством. Не получилось. Под холодным немигающим взглядом собеседника он то и дело начинал частить и запинаться, как школяр, не выучивший до конца урок.

— Я... мы... готовы заплатить! — наконец выдавил он и замер, ожидая решения.

— Как любезно... — протянул ловец. — И как удобно. Заплатить чужой шкурой за собственную безопасность.

Подросток почувствовал, как у него начинают гореть уши.

— Это отказ?

— Нет. Но для меня будет мало ворья, которым вы надеетесь откупиться. Их души дадут лишь ничтожные крохи силы. Они едва оправдают потраченное на извлечение время.

Юный император облизнул пересохшие губы. Такая реакция ожидалась. И нужный ответ был благоразумно заготовлен заранее. Вот только почему-то сейчас Маэр уже не был уверен, что он устроит Одиннадцатого.

— Мы... Совет... приняли решение... мы согласны отдать тебе еще несколько чистых душ. Пять.

На самом деле Маэр мог отдать десять. Но он опасался, что опять придется торговаться.

— Как щедро, — протянул белый призрак. — Но мне не нужно так много. Вполне достанет и одной. Разумеется, в дополнение к тем, первым.

Подросток на миг замер, не веря своей удаче. Всего одна?!

— К-конечно, я... я согласен... — И он поспешно вытянул вперед окровавленные пальцы, вырисовывая свою половину нужной руны.

Ловец широко усмехнулся, продемонстрировав идеально ровные зубы, и молниеносно царапнул себя по руке.

— Мне достанет и одной чистой души, — повторил он. — Но я ее выберу сам... — И прежде чем до Маэра дошел смысл слов собеседника, тот взмахнул пальцами, прочертив в воздухе недостающую часть символа. Капельки крови полыхнули огнем и сгорели дотла, осыпавшись черной трухой. — Договор заключен, император.

ГЛАВА 2

Луна медленно ползла по небу, играя в прятки с обрывками туч. Из распахнутых настежь ставен в келью врывался теплый летний ветер, без труда проникая под легкую одежду сидящей на подоконнике девушки.

Ночь. Время Киренха. Когда-то Сеоль боялась темноты, и жрицы неоднократно ругали ее за перерасход свечей. Если верить сказкам, именно ночью демоны выходят на свою кровавую охоту, а утром прячутся обратно, теряя силы под ярким светом солнца. Глупые сказки. Вот уже много сотен лет незримая граница Барьера разделяет мир живых и мир мертвых. И пока Барьер цел, демонам нет пути в империю.

А ночь... Ночь удобна. Она прячет лица и позволяет утаить от постороннего взгляда истинные чувства, укутав их надежным покрывалом сумрака. Лишь голос способен выдать волнение, но с ответом всегда можно подождать.

Вежливый стук ядовитой змеей вполз в уютную тишину.

— Да, входите, — безучастно разрешила девушка.

Чуть слышно скрипнула дверь. Келья осветилась слабыми рыжеватыми отблесками.

— Рад видеть тебя, Сеоль. Почему ты не спишь? — В голосе Такнара проскользнула слабая нотка укора.

— Это не запрещено.

— Да, но...

Легкий шорох шагов раздался совсем близко, и она вынужденно обернулась. Жрец замер неподвижной статуей, лишь пламя одинокой свечи танцевало в его глазах. Внешне он походил на Сеоль: светловолосый, светлокожий, с правильными чертами лица. Его зеленое асэхи — ритуальное одеяние служителей Храма, несмотря на поздний час, было идеально отглажено и спускалось к полу правильными складками. У плеча дорогую ткань украшала изящно вышитая серебряная ветвь остролиста — знак принадлежности к высшему жреческому сану. У Сеоль тоже имелась такая вышивка, только на ее собственной одежде остролист дополняло стилизованное изображение широко раскрытого глаза. Символ видящих — ее суть и судьба, ее дар и проклятье.

— Ты чем-то недоволен, жрец? — устало уточнила девушка. Она догадывалась, что этой ночью ее не оставят в покое, но говорить не хотелось.

— Нет. Зашел, чтобы поблагодарить тебя за предупреждение. Если бы не твой сон, мы узнали бы о прорыве в Барьере слишком поздно.

— Вам удалось закрыть брешь?

Такнар поморщился, теряя сходство с изваянием.

— Нет. Она чересчур обширна, чтобы ликвидировать ее только силами служителей Аэлеры. Мы собираемся привлечь ловцов. Император уже провел предварительные переговоры.

— Ловцов... — Сеоль вздохнула.

Темное пятно на светлом фоне Храма. Странные создания, неизвестно как и откуда берущие свои силы. Существовало множество легенд об их происхождении. Она не верила ни одной.

Доподлинно не было известно, как размножается эта раса, но время от времени из разных концов империи поступали вести о необъяснимой волне массовых убийств, совершаемых с особой жестокостью. Как правило, прибывшие на место жрецы находили там очередного ловца: мальчишку с черной птицей на плече. Служителям Аэлеры почти никогда не требовалось применять силу: ловцы словно заранее знали о существовании Хартии, знали, что их не уничтожат. Пойманных доставляли в столицу, где Светлая богиня накладывала ограничивающие руны, не позволявшие бесконтрольно похищать чужие души, а затем отпускали.

Сеоль казалось, что аркан можно обмануть, но никаких внятных доказательств у нее до сих пор не было. Лишь холодная усмешка на бескровных губах очередного освобожденного ловца, долго не дававшая ей спокойно спать.

Десятка сильнейших оставалась под особым наблюдением: их уровень способностей равнялся дару высших жрецов Храма и использовался для пользы и процветания жителей империи. Их ненавидели и боялись. Но терпели, несмотря на страшную цену, которую приходилось платить за темное колдовство.

— Я бы сказал, что переговоры с ловцами прошли лучше, чем мы рассчитывали. Не идеально: Маэр слишком молод, чтобы настоять на своей позиции, но, тем не менее, результат удовлетворителен.

— Вы могли бы сами провести переговоры.

— Ты же понимаешь, что это исключено. И потом, на этот раз затребованная цена сравнительно невелика. Основную часть ловцов удовлетворил предложенный Маэром вариант: души преступников. Это отребье все равно рано или поздно попало бы на виселицу. А так их смерть принесет куда больше пользы.

— И куда больше боли, — тихо добавила девушка, отгоняя всплывшее из глубин памяти жуткое видение. — Даже после смерти.

— Опять ты переворачиваешь все с ног на голову...

— Нет. Но ты не договорил. Кого еще, кроме преступников, вы продали?

— Тебе незачем вникать в такие подробности, Сеоль.

— Я ведь все равно узнаю, жрец. Если мои догадки верны, то завтрашний Совет связан как раз с этой сделкой? А я обязана на нем присутствовать.

Такнар смахнул невидимую пылинку с и без того безупречно выглядевшего асэхи.

— С Хеаном возникли некоторые проблемы. Он потребовал одну истинно чистую душу.

Девушка уставилась на кончики своих пальцев. Этого ловца она слишком хорошо помнила.

Впервые их пути пересеклись шесть лет тому назад. Ей было четырнадцать. Ему, вероятно, тоже.

Светлый как лунь мальчишка в рваной одежде с чужого плеча, покрытой слоем дорожной пыли, казался призраком в идеально чистом коридоре Храма. На плече настороженно топорщила крылья странная белая шальра.

Мальчишке, вероятно, только-только наложили руны: он болезненно прижимал худую руку к остриженной голове. Сеоль не сразу заметила, что глаза у заклейменного ярко-красные: будто капли крови затекли в запавшие глазницы и застыли там льдинками.

— Ловцам не положено здесь находиться! — пришла она в себя после минутного замешательства. — Это внутренняя территория, и лишь высшим дозволено входить сюда.

— Высшим? Ну так я и собираюсь стать одним из них! — Он надменно вздернул подбородок.

Сеоль нерешительно прокашлялась.

— Я сомневаюсь, что это осуществимо. Никто из Десяти пока еще не достиг преклонного возраста и не страдает от болезни.

Мальчишка окинул ее цепким и чересчур внимательным взглядом, надолго задержавшись на серебряной вышивке, отражавшей сан.

— Видящая, значит. У тебя плохой дар, видящая, если ты не в состоянии угадать даже такую мелочь. Я стану одним из высших. — Он хмуро сощурился, сверля ее своими жуткими глазами. — Меня зовут Хеан. Уверяю тебя, ты запомнишь этот день и это имя. А когда-нибудь я доберусь и до твоей души.

Он почти полностью сдержал слово. За шесть лет Хеан достиг невообразимых высот в мастерстве владения темной силой. Он брался за казавшиеся невыполнимыми вещи и всегда побеждал. Иногда Сеоль даже думала, что чем рискованней задача, тем выше шанс, что именно этот ловец не откажется ее решить.

Ради него было изменено сложившееся веками число высших: он стал Одиннадцатым. Год назад он в одиночку остановил выкосивший пятую часть империи страшный мор. Сеоль знала, что количество замученных им до смерти жертв превышало убийства всех остальных высших вместе взятых.

Но последняя часть его обещания так навсегда и останется пустой похвальбой. Ее души Хеану уже никогда не получить.

— Кого вы ему отдали? — голос предательски дрогнул.

— Не знаю. Думаю, Одиннадцатый сделает свой выбор завтра, на Совете.

— Неужели без его участия нельзя было обойтись? Брешь не настолько велика! Я видела ее и уверена в этом. Пусть император разорвет соглашение!

— Раз уж потребовалось привлечь ловцов, глупо игнорировать самого сильного из них. Да и Аэлера не возразила против его участия. О чем тут спорить? Мы с самого начала знали, что придется пойти на определенные жертвы. По счастью, Храм располагает необходимым резервом.

— "Резерв"... Называть так живых людей!

Такнар нахмурился, тонкая морщинка прорезала высокий лоб.

— Они согласились вступить в ряды послушников добровольно. Устав предусматривает возможность принесения их в жертву.

— Они были детьми...

Жрец отставил подсвечник на стол. Металл глухо стукнул о деревянную поверхность.

— Да, детьми! Но силу необходимо начинать контролировать в юном возрасте! Иначе способности так и останутся не полностью раскрытыми! Мне самому было семь, когда меня приняли! — Такнар сцепил пальцы, пряча легкую дрожь.

— Я знаю, жрец. Не кричи. Я все это знаю.

Одаренных детей рождалось не так уж и много. Тем, внешность которых соответствовала требованиям Храма, предлагали стать служителями Аэлеры. Сеоль не знала ни одного случая, чтобы избранный ответил на предложение отказом: стать жрецом Светлой богини считалось высочайшей честью, даже самые щедрые дары императора меркли по сравнению с ней. А требования устава... Когда Сеоль была ребенком, они казались такими очевидными. Такими правильными. Такими красивыми... Красота обернулась совершенством ледяного цветка с острыми шипами, но тогда Сеоль еще не могла этого знать.

Тем, чей облик не соответствовал канонам, приходилось хуже. Неконтролируемую силу, пользоваться которой обладатель не умел, не всегда получалось скрыть. Но если сила не служит свету, значит, служит тьме. Отдельным везунчикам удавалось спрятаться в лесах, где они и доживали свой век. Остальных... В большинстве случаев их забивали камнями, обвиняя в пособничестве Киренху. Бывало и хуже.

Сеоль хрустнула костяшками пальцев, не обращая внимания на открывшиеся из-за резкого движения порезы на запястьях.

Бывало и лучше. Ничтожно малую часть таких детей все-таки принимали в Храм. Разумеется, никто из них никогда не получал зеленой ветви, даже если способности и позволяли. Хранилища силы, ожидающие своего часа... Одного из них завтра принесут в жертву, спасая жизни тысяч обитателей империи. Сеоль знала: тот, кого изберут, не откажется, даже если его предупредят, не убежит, не предаст Светлую богиню.