Эскейп

— Так! Стопэ-э-э!!! А если я не хочу попадать в следующую комнату? — рычит Чед, демонстративно сложив руки на широкой груди.

Кайла фыркает, будто глупее вопроса в жизни не слышала:

— Тогда можешь остаться, — смеётся. — Подождёшь, пока мы вернёмся с паролем вон от той двери, а завтра весь университет узнает, что Чед Паттерсон — трусливая баба.

— Проверим здесь всё! — продолжает командовать Марша, и большая часть игроков, с некоторым облегчением на лицах соглашается с нашим самопровозглашённым лидером. В том числе и те два парня, что всё это время стояли в углу, молча наблюдая за происходящим; теперь вижу, что это братья-близнецы, чьё различие лишь в одежде. А вот парень, что сидит недалеко от меня, уперевшись лбом в колени, по-прежнему не двигается. Может, всё ещё в отключке? Почему никто не пытается разбудить и его?

— Вы двое, — даёт указания Марша, — проверьте маты. Вы трое — окна, подсадите друг друга. Вы — пол, все щели! Вы — стены, тщательно рассмотрите граффити! Ищем подсказки! Игра началась!

— А это что? Камеры?

— Весь потолок ими утыкан, — отвечает Марша. — Я насчитала пять.

— Вот это — камеры? Офигеть, такие маленькие, — усмехается Кайла.

— Восемь. — Слышу приглушённый голос и медленно поворачиваю голову к человеку в капюшоне, который, оказывается, не спит, не в отключке и даже говорить умеет. Вот только не двигается до сих пор. — Не пять. Восемь камер.

— Ищем любые подсказки! — звенит голос Маршы на весь зал.

— Нет никаких подсказок, — вновь тихо комментирует происходящее человек в капюшоне. — Лучше бы сели все и зря энергию не растрачивали.

— Почему бы тебе не сказать им об этом? — спрашиваю так же тихо.

— Потому что мне нет до этого дела.

— Откуда знаешь о камерах и о подсказках, которых нет?

Решает не отвечать. Возможно, даже жалеет, что посвятил меня в подобного рода информацию, потому что теперь я знаю, что он...

— Ты не спал.

Тихий, приглушённый смешок служит для меня ответом спустя паузу молчания.

— Я очнулся раньше вас всех, — уточнить решает, — идиотов.

Молча смотрю на капюшон, скрывающий личность человека, и сомневаюсь: стоит ли вообще говорить с ним. Одежда выглядит слишком чистой и новой, кеды даже не разношенными кажутся, будто он только этим утром впервые их примерил, что наводит на мысль: если вырядиться решил в честь игры, на которую собирался, почему до сих пор даже лицо своё на камеры не засветил? Почему ведёт себя так, будто его, как и меня, сюда не тем ветром занесло?.. Впрочем... плевать.

— Он всё ещё смотрит на тебя.

— Что? — думаю, что ослышалась.

— Тот, кому ты ногу пообещала сломать, — отвечает парень всё тем же тихим голосом с низким тембром, будто ветер шумит в ночи перед бурей.

Медленно перевожу взгляд на Линка и встречаюсь взглядом с человеком, от которого мурашки бегут по коже, а желудок морским узлом заворачивается.

Смотрит. Так пристально, так упорно, будто дыру во мне прожечь пытается.

Линк Поузи... больше, чем этого человека, я ненавижу только собственного отца.

— В матах ничего!

— У нас тоже!

— Чисто!

— Чёрт, а весело, однако! — восклицает один из близнецов, сверкая широкой ребяческой улыбкой, а его брат в ответ лишь недовольно хмурится.

— А этот типа в обыске не участвует? — Чед кивает на человека у противоположной моей стены, который развалился на полу, закинув руки за голову, и насвистывает себе под нос что-то ненавязчивое.

— Это его право, — отвечает Марша.

— А эта, в жёлтом костюмчике? Эй, чего застыла!

— Оставь её, Чед.

— А эти двое? Эй, мужик, ты там спишь, что ли?! — Чед кивает на меня и парня в белом капюшоне, с таким видом, будто мы ему задолжали крупно. Сам-то Чед, между прочим, тоже с места не сдвинулся.

— Эй, помочь не хочешь? — кричит мне Марша, но у меня нет желания отвечать. Как и нет желания принимать участие во всём этом сомнительном действии. Всё, что я пыталась сделать, садившись в тот автобус, это сбежать от реальности. В какой-то степени побег удался. Даже, если всем нам предстоит здесь умереть.

Странно, эта мысль не приносит желанного облечения, но я не могу не улыбнуться мысли, что если все мы оказались крысами, загнанными в смертельную ловушку, то вместе с нами сдохнет и Линкольн Поузи.

— Никогда не видел более странной улыбки, — вновь звучит тот самый голос неподалёку. — Выглядит так, будто ты только что мысленно расчленила человека, испытав при этом умственный оргазм.

Не знаю, что в этот момент заставляет мою кожу покрыться мурашками: то ли доля правды в словах этого парня, то ли лицо, которое он наконец решил показать.

Глубокого, тёмно-зелёного цвета глаза с карими крапинками сужаются, будто он только что уличил меня в чём-то незаконном. Будто просто видеть его лицо — уже незаконно. Его лицо... выглядит так, будто вправду минуту назад проснулся и чтобы вновь почувствовать себя человеком, ему позарез необходима кружка с кофе. Кожа не похожа на кожу человека, который этим летом любил проводить время под солнцем — слишком бледная, почти белая, лишь красное пятно на лбу красуется, как следствие долгого подпирания его коленями. Густые дугообразные брови слегка сдвинуты к переносице, отчего взгляд этого парня кажется ещё более странным — подозревающим, не доверяющим ни одному живому существу на планете. И что-то подсказывает мне, что это его любимый взгляд.{В прошлый раз он смотрел на меня точно таким же.}

— Ты? — шёпотом срывается с моих губ.

Смотрит с несколько секунд, не меняясь в лице, а затем плавным жестом отодвигает рукав куртки с запястья и бросает короткий взгляд на механические часы с металлическим корпусом и чёрным циферблатом, по которому плавно скользит красная секундная стрелка, а две других — такого же цвета, — указывают ровно на двенадцать дня. Короткий, тяжёлый вздох вырывается изо рта парня, будто время напомнило ему о чём-то важном и малоприятном, а затем он откидывается затылком на стену, прикрывает глаза и бросает абсолютно равнодушным голосом:

— Ты обозналась.

— Не думаю, — уверенно.

— Вот и правильно — не думай. Таким, как ты, это противопоказано.

— Таким, как я? — пристально смотрю в раздражающе умиротворённое лицо и решаю, как подать ему известную мне и очень интересную информацию. — А ты, значит, не такой, как мы все?

— Не вижу связи, — бросает тем же тоном.

— А жаль. Ты казался не глупым.

— Прости, что разочаровал, — удручённо вздыхает. — А теперь иди к ним, — кивает в центр зала. — Мне ты не интересна.

— А мне вот часики твои очень даже интересны, — беззвучно усмехаюсь и вновь смотрю на его часы. — Красивые.

— Ты ещё здесь?

— Жаль, что не твои, — без эмоций смотрю в застывшее лицо парня. Наклоняюсь ближе и добавляю едва слышно: — Или я ошибаюсь, и протанопу* вроде тебя, понадобились часы со стрелками, цвета которых он попросту не видит?

{*Протанопия — отклонение от нормального цветовосприятия. Протанопия связана с отсутствием в колбочках сетчатки глаза фоточувствительного пигмента, имеющего максимум спектральной чувствительности в оранжевой и красной области спектра.}

ГЛАВА 2

{Ной}

{Пять часов назад}

Вчера. Сегодня. Завтра.

Каждый день.

Каждый день повторять себе, как заклинание, как мантру... "Кто я? Какова моя цель? Кто мои враги?" Утром, днём, вечером, перед сном.

{"Кто я? Какова моя цель? Кто мои враги?}

Кровавыми буквами на душе высечено.

Кто я? Не раб системы.

Какова моя цель? Свобода, равноправие, единство.

Кто мои враги?.. Волки в овечьей шкуре. Каждый, кто станет у меня на пути.

* * *

Никогда не нравились эти часы. Постоянно кажется, что минутная стрелка ползёт, как черепаха. Медленнее, чем ей полагается, медленнее, чем все остальные часы в мире, или же наоборот летит куда-то со скоростью света. Часы старые, достались мне от старика, и если бы я не доверял ему, решил бы что они постоянно показывают неверное время.

Миа уверяет, что у них красные стрелки. Для меня же каждая деталь этих часов исключительно чёрного цвета. Как и всё красное в этом мире.

8:00

Прищурив один глаз, смотрю на утреннее солнце. Нравится ложное ощущение слепоты, что оно вселяет: смотрел бы и смотрел, только на него — никуда больше. Лишь бы не видеть, во что превратился мир. Лишь бы не думать о том, во что люди его превратили.

Поглаживаю пальцами дряхлый кожаный ремень часов, оттягиваю рукав куртки и делаю медленный глубокий вдох.

Пора.

Стеклянная дверь аптеки встречает меня тонким звоном колокольчиков. Старичок в шляпе с полями оборачивается на звук, скользит по моему лицу взыскательным взглядом и вновь возвращает всё своё раздражение фармацевту.

— Чего возишься так долго? — ворчит, нетерпеливо постукивая тростью по полу.

8:03

"Чего ты возишься, старик?"

— Всего доброго, мистер Ольер. Вот ваша ID-карта.

— Да неужели! Понабирают всяких тупиц... тьфу! — Старик подхватывает с прилавка бумажный пакет с лекарствами и ковыляет к выходу, не забывая бросить ещё один придирчивый взгляд мне в лицо. Словно я муха, которая о потолок бьётся и раздражает дико.

Дверь хлопает, и одновременно со звоном колокольчиков напрягается лицо фармацевта, фальшиво улыбающегося мне из-за стеклянной перегородки.

Опускаю козырёк кепки как можно ниже и снова бросаю взгляд на часы.

8:05

Опаздываю на целую минуту.

— Камеры передают картинку, но не звук, — улыбается фармацевт по имени Дэнис Льюис. А ещё две недели назад он был Ральфом с заправочной станции. — Эй? Эй, пацан. У тебя времени вагон, или что? Не будь идиотом и сделай милость, пошевели хотя бы губами.

— Пошёл ты.

— Отлично. Допустим, что ты только что поинтересовался насчёт этих чудесных пилюлек от кашля. Карту, пожалуйста?

— Что?

Дэнис, едва скрывая раздражение, улыбается ещё шире:

— ID-карту давай свою, чтоб тебя!

— А... да. Держи. — Протягиваю Дэнису кусок чёрного пластика, на котором собрана подробная, но стопроцентно фальшивая информация обо мне и моей жизни и вновь смотрю на часы.

— Успеваем, — не глядя, шепчет Дэнис, вручает мне стеклянный пузырёк с "пилюлями от кашля" и возвращает карту. — На ней пять дней осталось, — глядит на меня исподлобья. — Если не успеешь выполнить работу и свалить к чёртовой бабушке из города, сам знаешь, что будет.

Киваю.

За незаконное проникновение и подделку документа удостоверяющего личность, меня автоматом приговорят к смертной казни, даже суда не будет.

— Ной! — окликает с видом, будто забыл мне доброго дня пожелать. — Ещё кое-что... с твоими-то мозгами не уверен, что должен лишний раз напоминать, но, парень... ты, я и другие... все мы — просто пешки в большой игре, так что мой тебе совет: заканчивай свои подвиги и возвращайся к семье, пока тебя к ним в мешке для трупов не отправили.

— Спасибо за совет, — выдавливаю из себя улыбку для камер. — Но только в мешке для трупов я к своей семье и смогу вернуться.

— Что ж, удачи, — желает Дэнис напоследок, и я выскальзываю на улицу, набрасываю на голову капюшон и двигаюсь по узкому переулку между двумя выбеленными домами, отданными в аренду под частные продуктовые магазины; вонь из мусорных баков, за содержимым которых через двадцать семь минут должен приехать мусоровоз, лишь подтверждает принадлежность зданий.

Минуя переулок, перебегаю через дорогу и смешиваюсь с толпой, спешащих по делам горожан, таким образом становясь менее заметным для патрульных, которых сегодня на улицах больше обычного, и каждый прохожий не зависимо от социального класса, выборочно, может быть обыскан прямо на глазах у всех. В целях безопасности якобы.

Одним ловким движением засовываю в ухо мини-гарнитуру и активирую отпечатком пальца.

— Кафе "Безе Люкс", — звучит знакомый голос в наушнике. — Девушка за столиком у окна. Брюнетка, короткая стрижка, жёлтый спортивный костюм, пьёт "Американо" с красного стаканчика. Сидит одна. Конец связи.

Сжимаю гарнитуру в ладони и выбрасываю в урну у входа в кафе. Свободно прохожу через встроенные в двери детекторы и целенаправленно двигаюсь к стойке. Задеваю плечом дамочку в белой шляпе, и та роняет на пол свой уродливый, как и всё в этом кафе, как и всё в этом городе, головной убор.

— Прошу прощения, — улыбаюсь ей, любезно подавая шляпку. — Надеюсь, она не испачкалась.

— Вам бы, молодой человек, научиться глаза при ходьбе открывать, — отвечает дамочка с нескрываемым недовольством. — Да и... ботинки почистить не мешало бы. Низший класс — сто процентов. — Водружает шляпу на голову и, виляя бедрами, удаляется за крайний от прохода столик. А за столиком через один сидит миниатюрная брюнетка и, судя по тому, как дрожат её руки, сжимающие бумажный стаканчик, явно нервничает.

— "Американо", — делаю заказ, дождавшись своей очереди. — В красном стакане.

— "Американо" только в красном и подаётся, — улыбается мне кассир с таким видом, будто я самую большую глупость в мире сморозил.

Озираюсь по сторонам, скольжу взглядом по волнообразным стенам в чёрно-белую шашку, по круглым столикам на высоких стальных ножках, за которыми сидит слишком мало народу, чтобы оставаться максимально незаметным, по высоким витринным стёклам, за которыми рядом с кафе неспешно прогуливаются два патрульных...

Отворачиваюсь.

— Вашу ID-карту, — вежливо просит кассир, пока я, как последний баран, таращусь на два чёрных стаканчика, поставленных передо мной на стойку, и пытаюсь понять: какой из них красный. Или они оба красные, потому что для меня они оба чёрные?

Чёрт.

Почему эта девчонка ничего другого не заказала?

— Вашу ID-карту, {пожалуйста.}

Протягиваю, не сводя глаз с бумажных стаканов.

— Простите, — окликаю кассира, занимающегося обработкой карты, — какой из них мой?

С трудом смешок сдерживает глядя на меня, как на бездомного, которому вдруг счастье привалило и он обнаружил у себя пару баксов на порцию кофе. Что ж, в этом городе класс моей фальшивой ID-карты практически к бездомному меня и приравнивает — низший рабочий уровень.

— Какой мой? — гляжу на него исподлобья.

— Тот, что в красном стаканчике, — улыбается, будто я тупой. — Второй для дамы позади вас. Возьмите вашу карту, мисс.

Золотую ID-карту. Карту высшего уровня.

Оборачиваюсь более резко, чем собирался, и девушка, стоящая за спиной, от неожиданности выгибает спину и видимо под тяжестью огромного рюкзака за плечами, медленно тянется к полу. Хватаю её за руку и помогаю выпрямиться.

— Простите. Не хотел вас напугать, — бурчу, напуская козырёк кепки на глаза. Приходится наступать себе на горло и быть вежливым со всей этой чёртовой элитой.

— Чего ждёте? — слышу её голос и с трудом сдерживаюсь от желания посмотреть в лицо владелицы этого низкого, но поразительно приятного тембра... будто кубиком льда по разгорячённой коже. — Кофе забирать не будете?

Время поджимает.

Смотрю на стаканчики с кофе и медленно перевожу взгляд на девушку с тяжеловесным рюкзаком за спиной и вижу то, что совершенно не рассчитывал увидеть. Да она выглядит ещё хуже, чем я! И это — элита?