Папирус любви. Птичка

Еще через минуту обстановка снова поменялась. С другой стороны от приютившего ее шатра послышался резкий возглас, чей-то топот, а сразу после этого неподалеку появились два человека, пристально рассматривающие окрестности. Один из них зацепился взглядом за спрятавшуюся в темноте фигурку и с гортанным криком протянул в ее сторону руку.

Катя сорвалась с места и вихрем бросилась наутек, чувствуя, как замирает спрятавшееся в пятках сердце и проклиная чертовы каблуки. Быстрее, быстрее отсюда. Бежать...

Прямо перед ней выросла огромная темная фигура, мелькнули оскалившиеся в довольной ухмылке желтые зубы... Девушка обреченно, словно попавшая к коту в лапы мышка, пискнула, попыталась прыгнуть в сторону, но споткнулась о ловко подставленную ногу и оказалась на земле. В следующее мгновение ей на спину навалилась неподъемная тяжесть.

Прижимающая к земле, пресекающая все возможности для защиты, подавляющая любое сопротивление.

Она все же попыталась что-то сделать, как-то вырваться из лап поймавшего ее человека... но рядом послышались торопливые шаги, резкий отрывистый говор и на ее ноги уселся еще кто-то, окончательно лишая тем самым беглянку надежды на свободу.

Катя отчаянно дернулась, еще раз пытаясь столкнуть с себя поймавшего ее громилу, закрутила попой в попытке как-то извернуться и спастись из плена... тщетно. Сразу несколько мужчин схватили ее за руки, завернули их за спину, прижали друг к другу.

Девушка увидела рядом с собой человека, державшего в руках моток тонкого шнура.

— Нет! Нет! — по щекам библиотекарши покатились огромные слезы отчаяния и ужаса.

Никто не обратил на ее крики ни малейшего внимания. Прочные веревки крепко обвили запястья, затем туго стянули локти, перетянули плечи. Кто-то невидимый опутал ее щиколотки, крепко затянув грубо впивающиеся в кожу узлы, начал связывать колени... Катя почувствовала себя беспомощным олененком, попавшимся в силки жестоких браконьеров.

— Пустите, уро... ммм!

Стоило ей открыть ротик, как в нем оказался толстый веревочный узел. Она попыталась выплюнуть воняющую прогорклым маслом гадость, но не в меру заботливый урод, прервавший ее крики таким грубым образом, тут же пропихнул кляп поглубже и стянул завязки у нее на затылке, лишив бедняжку последней возможности озвучивать свои протесты.

Ощущая полную и окончательную потерю свободы, она отчаянно забилась в путах, но достигла только того, что один из окружающих ее людей раздраженным голосом пролаял новый отрывистый приказ.

Последовала новая возня, в результате которой щиколотки Кати оказались намертво связаны с запястьями, поверх уже существующих веревок легли новые, а на шею была наброшена петля, мешающая нормально дышать и оттягивавшая голову назад.

Девушка оказалась выгнута, словно туго натянутый лук и крепко зафиксирована в таком положении. Ни единой возможности хоть как-то пошевелиться, вернуть себе потерянную свободу или хотя бы просто обругать пленивших ее людей. Оставалось только одно.

Катя самозабвенно и от души расплакалась, шмыгая носом и сотрясаясь от рыданий.

Окружившие ее люди заметно расслабились — послышались смешки, непонятные разговоры. Затем кто-то из них, приговаривая что-то ласковое, погладил пленницу по голове, второй рукой обхватив грудь — спрятанную под блузкой, но все равно откровенно и даже вызывающе смотрящую вперед.

Душу студентки накрыла новая волна паники и она изо всех сил замычала в кляп, вызвав тем самым хохот всех присутствующих. Само собой, лапающему ее нежное тело уроду это никак не помешало. Наоборот, его пальцы принялись действовать все активнее, принявшись теребить и сжимать предательски затвердевшие соски.

Новая волна рыданий была вызвана уже обидой на собственное тело, наплевавшее на все проблемы хозяйки.

Неизвестно, чем бы это закончилось, но послышалась новая команда, смешки стихли, а гнусная конечность наконец-то убралась с ее груди.

Катю подняли и куда-то понесли — словно бессловесную вещь или предназначенное для продажи домашнее животное. Бессловесное, лишенное какой бы то ни было свободы воли... бесправное...

Наверное, вздумай кто-то отследить маршрут ее перемещения, он смог бы с легкостью сделать это, ориентируясь всего лишь на пролитые несчастной пленницей реки слез.

Длинная дорога закончилась в одной из палаток — огромной, богато украшенной и ярко освещенной летающими под потолком светящимися шарами. Катю настолько поразило необычное зрелище, что она на некоторое время даже прервала свой рев, рассматривая странные фонари.

Затем пойманную студентку грубо кинули на мягкий ковер и она увидела Его.

Высокий статный красавец, в восхитительном черном мундире. Властное мужественное лицо, черные волосы, украшенные тонкой серебристой короной...

Катя почувствовала, как в груди защемило сердце, а проклятые соски снова начали предательски твердеть. Ужасно... она неожиданно поняла, что валяется перед этим мужчиной беспомощная, грязная, растрепанная, да еще и накрепко перевязанная веревками. Словно ветчина, висящая в мясной лавке. А тут еще и противный кляп, плотно заполняющий собой ее широко раскрытый ротик...

Из-за всего кошмара сложившейся ситуации девушка непроизвольно выдохнула и вокруг ее носа надулся отвратительный склизкий пузырь.

Это конец.

Черноволосый красавец брезгливо отвернулся, принявшись о чем-то живо разговаривать с окружавшими его людьми — сердитым седовласым мужчиной лет сорока и таким же как он сам молодым человеком, одетым лишь самую малость скромнее.

До Кати дошло, что прямо сейчас, похоже, решается ее судьба.

"Боже, только не в бордель... и не в рабство к какому-нибудь жирному извращенцу. Боже, молю тебя..."

— Ммм!

Никто не обратил на связанную пленницу никакого внимания. Разговор стал заметно более оживленным, затем красавец резко махнул рукой и зачем-то ткнул себя пальцем в лоб, а его более старший собеседник недовольно кивнул и направился к студентке.

Девушку опять куда-то понесли. На сей раз не так уж далеко, в один из расположенных поблизости шатров.

Здесь приятно горели ароматные свечи, стояла красивая мебель, на которой валялись различные интересные вещи — книги, огромные кристаллы, разноцветные бутылочки... огромный хищный нож, покрытый таинственно переливающимися разноцветным огнем символами.

Сопровождавший ее человек подошел прямо к нему, взял матово поблескивающий клинок в руки, с удовольствием осмотрел его, а затем ткнул острием в сторону занимавшего центр комнаты массивного стола. Что-то сказал.

Катю подняли и опустили на гладкую поверхность.

— Ммм? — до нее начало доходить, что здесь творится что-то не совсем для нее хорошее. — Ммм!

Седовласый досадливо скривился и покрутил в воздухе рукой — мол, давайте, скорее, не копайтесь, принесем ее в жертву добрым богам, да пойдем дальше пить чай.

По крайней мере, пленница поняла его жесты именно так, снова преисполнившись леденящего душу ужаса.

— Ммм! Ммм!

Не обращая внимания на эти жалкие звуки, принесшие ее на алтарь люди принялись возиться с веревками, что-то развязывая, что-то перемещая...

Катя, почувствовав исчезновение стягивавших ее запястья и локти веревок, попыталась вырваться, замычала еще отчаяннее, борясь уже не за свою свободу, а за жизнь...

Ее усилия никого не впечатлили. По прежнему крепко стянутые ноги девушки были привязаны к одному краю стола, руки оказались с силой разведены в стороны и закреплены по противоположным углам.

Пленница почувствовала себя надежно распятой и полностью готовой к жертвоприношению.

Урод с ножом довольно хмыкнул, кивнул собственным мыслям, а затем принялся неторопливо расстегивать пуговицы грязной блузки.

"Изнасилует в честь какого-то темного бога, а потом зарежет в честь светлого," — обреченно подумала девушка и закрыла глаза, готовясь принять неизбежную участь. Перед глазами пронеслись картины из прошлого — любимые друзья, подруги, родственники, Антон... хотя, нет, этот как был презервативом, так и остался...

В порыве неожиданно накатившего гнева она снова изо всех сил задергалась, протестующе мыча и сверкая глазами, но это только помогло стоявшей рядом сволочи расстегнуть и снять с нее бюстгальтер.

Мужчина критически окинул открывшееся ему зрелище, с сомнением хмыкнул, а затем довольно мягко провел ладонью по нежной груди жертвы. В иное время и в ином месте ей бы даже могло понравиться такое ласковое прикосновение, но сейчас...

Перестав лапать пленницу, седой извращенец куда-то отошел, а затем вернулся, держа в руках плошку с красной краской и тонкую кисточку. Затем началось новое унижение.

Кисточка плясала по ее коже, оставляя после себя непонятные символы, девушка извивалась от страха, негодования и щекотки, но все ее усилия, как и раньше, пропадали впустую.

Ритуал продолжался. Снова появился страшный нож.

Катя замерла и в очередной раз горько расплакалась, прощаясь с молодой жизнью и полностью покоряясь сыгравшей с ней такую злую шутку судьбой.

Лезвие опустилось, сделав небольшой порез между симпатичными холмиками. Затем поднялось и снова опустилось, оставив точно такую же ранку на лбу пленницы.

Приносящий ее в жертву человек что-то проговорил, поднял руку... Все тело девушки полыхнуло жаром. В голове разлилась боль.

— Ммм! Ммм! Мммммм!

— Да заткнись ты наконец, тупая овца, — неожиданно злобно произнес седовласый. — Лучше бы принц согласился тебя в рабство продать...

Его рука поднялась, последовал звонкий щелчок пальцев... и наступило блаженное забытье.