Жданов приткнул машину у поребрика, навалился на руль и оглядывался несколько минут. На детской площадке молодой папаша качал коляску и с тоской на лице, поглядывая на окна дома, курил. Из подъезда вышел рыжий кот, потянулся, но потом глянул на пасмурное небо, нахохлился и торопливо побежал к другому подъезду. Андрей проводил его взглядом и вышел из машины, поднял воротник куртки и зябко передёрнул плечами. А дома камин, тепло... Тоска какая-то непонятная накатила, словно уехал из родного города на долгое время. Поднял глаза и посмотрел на окна незнакомого дома. Кажется, у него второй этаж.
Из подъезда вышел седовласый мужчина, на его плечи была небрежно наброшена куртка военного образца, а в руках мусорное ведро. Вышел и остановился, разглядывая Жданова и его машину. Смотрел с прищуром и претензией. Заметил чемодан и сумку, которые Андрей уже успел достать из багажника и поставил на скамейку у подъезда.
Андрей вежливо ему улыбнулся и бодро поприветствовал, решив, что с соседями отношения надлежит налаживать с самого начала:
— Добрый день!
Мужчина кивнул, а подозрения в его взгляде лишь прибавилось.
— Добрый...
— Не скажете, двадцать седьмая квартира в этом подъезде?
— Жилец новый?
Андрей сознался, что жилец.
— Ну-ну, — многозначительно протянул сосед.
И вдруг потерял к нему всякий интерес. Андрей заметил, как вытянулось лицо мужчины, губы сжались в тонкую линию, а брови сошлись на переносице. И смотрел куда-то за спину Жданова. Стал похож на ястреба, который приметил свою добычу. Андрей закинул спортивную сумку на плечо и обернулся, посмотреть, что же там такого интересного. И увидел девушку. Она только вышла из арки и быстрым шагом направлялась через двор к подъезду. Молоденькая, худенькая, она почти бежала, сапоги скользили, а увидев мужчину, который внимательно за ней наблюдал, сбилась с шага, и Жданову в первый момент показалось, что споткнулась. Но уже в следующее мгновение плечи расправила и гордо вскинула подбородок. Стёкла очков блеснули, носик вздёрнула и уже спокойным шагом направилась к ним. Потом нервным движением поправила съехавшую на бок беретку.
Андрею стало смешно. Почему-то сразу стало понятно, свидетелем чего он стал. Блудная дочка возвращается домой. И даже не по утру.
Она подошла, посмотрела на него и засмущалась, даже покраснела. Умоляюще глянула на отца.
— Папа, пожалуйста... Пойдём домой.
Жданову показалось, что он расслышал, как мужчина зубами заскрипел от негодования. Но тоже посмотрел на него и кивнул. Потом вспомнил про мусор, указал дочери пальцем на дверь подъезда, а сам направился к мусорным контейнерам, при этом раз пять обернулся.
Девушка расстроено вздохнула.
— Извините, вы мне дверь не подержите?
Девушка удивлённо посмотрела и переспросила:
— Что, простите?
— Дверь подержите, пожалуйста. Я, кажется, свои возможности не рассчитал.
— Да, конечно.
Она открыла ему дверь, Жданов внёс чемодан, втиснулся в дверной проём с сумкой на плече и снова посмотрел на девушку.
— Да не расстраивайтесь вы. Покричит и успокоится.
— Это вы о чём?
— О папе вашем. Папы — они все одинаковы. Дочка выросла, а у него трагедия.
Поначалу она удивилась, затем покраснела, разглядывала его во все глаза, а потом одарила Жданова таким возмущённым взглядом из-за стёкол очков, что тот в первый момент смутился больше неё.
— Извините, если влез не в своё дело, — пошёл он напопятную.
Она только кивнула и ничего не ответила.
Поднимаясь по лестнице, Андрей всё ещё чувствовал себя виноватым. Девушка поднималась следом, не торопила его, когда он пытался справиться с громоздким чемоданом и сумкой, и выглядела невесёлой. Нужная квартира на самом деле оказалась на втором этаже, Жданов с видимым облегчением поставил чемодан на пол и посмотрел на девушку, которая хотела молча проскользнуть мимо него наверх.
— А я ваш новый сосед. Я, конечно, напортачил немного, но может вы меня простите и мы познакомимся?
— Зачем?
Он пожал плечами.
— С соседями принято знакомиться.
Она призадумалась на секунду, потом несколько неохотно проговорила:
— Меня зовут Катя.
— Очень приятно. А я Андрей. Больше не буду лезть не в своё дело, обещаю.
— Очень надеюсь.
— Ну не злитесь, Катя, я же не нарочно.
— Я не злюсь, с чего вы взяли?
— Ну и отлично, — сказал Жданов и улыбнулся. Обычно от его улыбки девушки млели, да ещё какие девушки, а эта только больше нахмурилась, и Андрей поневоле почувствовал себя глупо.
Дверь подъезда хлопнула, Катя вдруг вздрогнула, перегнулась через перила, посмотрела вниз, а потом бросилась вверх по лестнице. Жданов тихо рассмеялся ей вслед. Папина дочка.
Замок никак не хотел открываться. Андрей подёргал дверь, поднажал на неё плечом и чертыхнулся. Снова попытался провернуть ключ.
— Отойди, — сказал кто-то позади него и нетерпеливо дёрнул за локоть. Андрей обернулся и увидел того самого мужчину. Тот его от двери оттеснил и пояснил: — На себя надо дёргать, на себя. Вот так, — две секунды и дверь открылась.
Жданов улыбнулся.
— Спасибо огромное.
— Я ещё когда Витьке говорил, что надо замок сменить, а ему всё некогда. Да что теперь говорить, теперь ему на замок точно наплевать, только деньги считать будет.
— Меня Андрей зовут, — перебил яркий монолог соседа Жданов.
Тот кивнул, протянул ему руку и по всем правилам представился:
— Валерий Сергеевич Пушкарёв. Ежели чего — обращайся. Мы в тридцатой живём.
— Спасибо.
Пушкарёв стал подниматься по лестнице, заметно припадая на правую ногу.
Андрей вошёл в квартиру, сумку кинул на пол, вернулся на лестничную клетку за чемоданом и вдруг услышал зычное:
— Катерина!
Фыркнул от смеха и закрыл дверь в свою новую квартиру.
"2"
Катя Пушкарёва влезла на стул, да ещё на цыпочки привстала, чтобы дотянуться до верхней полки книжного шкафа, где по её предположениям прятался учебник французского. Пошарила рукой, достала книгу и сморщила нос, заметив на ней пыль. Поправила очки на носу, а на учебник дунула.
— Катерина!
Она вздрогнула, обернулась и посмотрела на отца.
— Я всё ещё пытаюсь с тобой говорить.
— J'Иcoute, le papa, — послушно ответила она и спрыгнула со стула на пол.
Пушкарёв задумался и переспросил:
— Что?
— Я слушаю, папа.
— Слушает она, — проворчал Валерий Сергеевич. — Оторвись от учебника. Нам нужно поговорить о вчерашнем.
Катя книгу захлопнула с явной неохотой.
— Папа, ну о чём говорить? Я же всё объяснила.
— Это ты сейчас говоришь про тот непонятный ночной звонок? Это называется — всё объяснила? Лена, ты слышишь?
— Валера, не кричи, соседи услышат.
— Я не предполагала, что так получится. Колька сказал, что мы туда и обратно. А потом мы на электричку опоздали.
— Опоздали они... Я этому разгильдяю уши оторву. Вот сейчас он придёт — и оторву, будь уверена.
Катя кивнула. Уши были не её, да и жалко дорогого друга в этот раз не было. Она по его милости за вчерашнюю ночь такого натерпелась, что с удовольствием бы отцу помогла отрывать Зорькину уши.
Отец вернулся на кухню, оттуда всё ещё доносилось его возмущённое бормотание, а мама вошла в её комнату, и дверь за собой прикрыла.
— Катюш, ты ведь не обманываешь? Ничего не случилось?
— Мама, что могло случиться? В конце концов, я взрослая давно.
— Конечно... Но ты же понимаешь, мы с папой волнуемся. Скажи мне, Коля на самом деле любит эту девушку? Она совершенно ему не подходит. Я её видела с ним... Такая расфуфыренная.
— Сейчас так одеваются, мам.
— Непутёвая она, — уверенно махнула Елена Александровна рукой. — Неужели Коля этого не понимает?
— Когда Колька влюбляется, он вообще ничего не понимает, — улыбнулась Катя. — Но обещаю, что я больше помогать ему не буду!
— Правильно. Хотя... не знаю. Он ведь глупостей наделать может.
— Oui, le problХme, — пробормотала Катя, пролистывая учебник.
— Когда начинаются занятия?
— Послезавтра. — Катя посмотрела на мать и улыбнулась. — Я очень надеюсь, что эти курсы помогут мне найти хорошую работу. Очень надеюсь.
— Найдёшь, — кивнула Елена Александровна. — Обязательно, даже не сомневайся. Совершенно не понимаю этих начальников, — качнула она головой. — Ну что им ещё нужно? Умница, ответственная, с прекрасным образованием, а они всё выбирают и выбирают.
— Мама, они ведь не только в диплом смотрят, к сожалению.
— А куда?
Катя посмотрела на мать, решив, что та шутит, а потом серьёзно ответила:
— На внешность, мама. А я под стандарты не подхожу.
— Чем это? — Елена Александровна смотрела непонимающе.
— Потому что у них в офисах знаешь какие девушки работают? Вот каких Колька в журналах рассматривать любит, а я мышь серая. Да ещё в очках.
— Глупости не говори, — рассердилась Елена Александровна. — Какая ты мышь? Что плохого в том, что девушка одевается скромно и не красится, как эти...
— Плохого может и ничего, но толка тоже не наблюдается, к сожалению.
Мать успокаивающе похлопала её по руке.
— Ничего, всё наладится.
— Обидно просто, — пожаловалась Катя. — Когда училась, не думала, что столкнусь с такой проблемой. Считала, что главное — знания...
— Это и есть главное. Просто тебе не те люди попадались. И даже хорошо, что они на работу тебя не взяли. Попадётся стоящий человек.
— Мне не нужен человек, мне начальник нужен, — пробормотала Катя.
Колька явился через полчаса и выглядел несчастным. Настолько, что даже у Валерия Сергеевича сердце дрогнуло и рука на "разгильдяя" не поднялась. Ну а когда Зорькин отказался от второй ватрушки, забеспокоилась уже Елена Александровна.
— Коля, что случилось? — спросила она.
Катя глянула на друга поверх учебника и едва заметно усмехнулась.
— Нет мне счастья в этой жизни, тёть Лен.
— Никак с королевишной своей поругался, — покачал головой Пушкарёв и переглянулся с дочерью.
— Вам бы только смеяться, дядя Валера, а я страдаю.
— Она тебя просто не оценила, Коль, — заверила его Катя.
Елена Александровна подошла и потрепала молодого человека по волосам.
— Не мучайся, она тебе не пара. Мы тебе хорошую девушку найдём, правильную. А эта, что? Вся из себя, курит... Ещё тебя гадостям всяким научит.
Катя закрылась учебником и тихонько рассмеялась.
— Коля, съешь пирожок, — продолжила Елена Александровна, а муж ей весело поддакнул.
— Да, Коля, съешь. А то худой, как сучок, а ещё удивляется, почему его девушки не любят.
— Папа!
— Валера!
— Ну что? Я правду говорю. Хочешь, я тебе гантели подарю, Коль? У меня есть.
Зорькин посмотрел на него расстроено, а потом вдруг кивнул.
— Хочу.
— Ну вот, — Пушкарёв хлопнул ладонью по коленке, — совсем другое дело.
Зорькин взялся за пироги с бСльшим воодушевлением и даже заулыбался.
— Дядя Валера ругался? — спросил Николай, когда они спустя полчаса вышли из квартиры.
— А ты как думаешь? — Катя остановилась и принялась заматывать длинный шарф. — Вчера вечером мне допрос устроил, когда я проснулась, и утром тоже. А тебе повезло!
— Ничего себе повезло, — возмутился Коля. — Меня Светка бросила!
— Так тебе и надо! Я ведь тебя предупреждала, что не нужно туда ехать, а ты ещё и меня потащил на эту дачу. Доволен теперь?
— Кать, ну прости меня. Я же не знал, что он там будет.
— А я знала!.. Как чувствовала, но с тобой поехала. Не могла же я тебя одного отпустить... А надо было, — огорчилась она.
— Не расстраивайся, Кать. — Зорькин ухватился за её плечи и прыгнул вниз через две ступеньки.
Пушкарёва остановилась и сурово на друга взглянула.
— Коль, ты дурак?
Тот виновато улыбнулся.
В том, что произошло в ту кошмарную ночь, был виноват именно Зорькин. Это он потащил её на какую-то дачу, к чёрту на куличики, где их бывшие однокурсники отмечали Старый Новый год. В прошлом году закончили институт, разошлись в разные стороны, но привычка встречаться по праздникам ещё осталась и все частенько созванивались и собирались вместе. Все, кроме Кати. Даже Зорькин ездил на подобные сабантуи довольно часто, старался не пропускать ни одной встречи, хотя особо его никто не приглашал и не ждал, но Коля ездил вслед за своей "любовью", которую упрямо добивался уже пару лет, правда, безуспешно. Зорькин строил планы, сиял, когда она принимала его приглашение сходить в кафе или в кино, а она после просто пожимала плечами, смеясь, целовала его в щёку и уходила. Катя друга жалела, правда, не вслух. Ободряюще улыбалась и выслушивала пламенные речи и мечтания, а после и огорчения. Только иногда, когда Света слишком откровенно его "кидала", пыталась донести до друга истину, но тот только отмахивался и, в конце концов, она сдавалась и вновь замолкала.
Сама Катя на встречи однокурсников не ездила, побывала лишь пару раз, и то, почти всё время просидела в стороне, наблюдая за всеобщим весельем. Всё-таки на курсе она слыла "белой вороной", "папиной дочкой" и "ботаником", что скрывать? Над ней иногда посмеивались, но не зло, потому что знали — в трудный момент помощи придётся просить именно у неё. Но всё равно она была другой и чувствовала себя "чужой", хоть и проучилась с этими людьми пять лет, и вроде бы взрослела вместе с ними. И на "загородных гуляньях" она никогда не бывала, папа ни за что бы не отпустил, а вот, благодаря Кольке, в этот раз всё же пришлось побывать. Впечатлений море... и все неприятные.
Колька практически умолял её съездить с ним. Катя отнекивалась, как могла, но он не отставал.
— Я только посмотрю!
— На что ты посмотришь, Коля?
— На неё. Мы не виделись уже месяц, она даже на звонки мои не отвечает.
— По-моему, всё и так ясно. Не отвечает, значит, не хочет. Думаю, тебе пора с этим смириться.
Зорькин понуро опустил голову.
— Я знаю, но... могу я на неё в последний раз посмотреть?
— Поезжай и посмотри. Я тебе зачем? Коля, пойми, мне нужно повторить французский, у меня курсы начинаются со следующей недели...
— Кать, да его не будет, он же уехал из города, работу нашёл.
Она сбилась на полуслове и покраснела.
— Уехал?.. Ну и отлично. И вообще я не о нём. С чего ты взял? Просто ехать не хочу. Коля, я никогда не ездила на такие встречи, ты же знаешь!
— Вот и посмотришь, — упорствовал он. — Надо же когда-то... Кать, да мы быстро, туда и обратно.
— Да я-то тебе зачем?
— Как же? Мне нужен будет повод, чтобы уехать оттуда. А ты как раз поводом и будешь! — Зорькин заулыбался.
Она покачала головой.
— Нас не приглашали...
— А тебе должны были открытку прислать? Кать, на шашлыки не приглашают. Кто приехал, тот и приехал.
Он её ещё долго уговаривал, и Катя в итоге согласилась, но прежде добилась от Зорькина клятвенного обещания, что они вернутся вечером и не поздно.
— Я себе не враг, — серьёзно заявил Коля. — Валерий Сергеевич ничего не узнает.
А закончилось всё плохо. Во-первых, "он" на даче был, да не один, а в обнимку с какой-то незнакомой блондинкой, а во-вторых, Колька расстроился после разговора со своей ненаглядной и, в итоге, они опоздали на последнюю электричку. Прибежали на станцию, и только хвост поезда вдалеке разглядели. Замерли на платформе в расстройстве и отчаянии. Потом Катя топнула ногой.
