Час пик

Час пик

Автор: Я-любимая

Рейтинг: PG -13

Герои: герои сериала "НРК", все основные персонажи и возможно несколько новых

Дисклэймер: Все права на героев принадлежат Компании "Амедиа".

"Вместо пролога"

Он купил ей кольцо в знак примирения, а она заявила, что уходит от него. Он не поверил.

— Кира, давай не будем играть в эти игры. Зачем? Мы взрослые люди, я прекрасно понимаю, что виноват. Посмотри, какой сапфир, Кирюш.

— Пошёл ты к чёрту, Жданов, вместе со своим сапфиром. Я от тебя ухожу.

Кира кинула на Андрея гневный взгляд, а потом подошла к шкафу и показательно вытащила из его недр чемодан. Жданов в досаде махнул рукой и сел на постель. Он всё ещё не верил, что Воропаева всерьёз.

Неужели они прилетели в Лондон для того, чтобы выяснять отношения?

Воропаева закидывала в чемодан свои вещи, утомилась и остановилась, уперев руки в бока. Посмотрела на запечалившегося жениха и сдула со лба чёлку.

— А ты думал, я буду вечно терпеть?

— Кира...

— Ты что мне обещал, помнишь? Совсем недавно, после истории с Лариной? Что больше никогда!.. Что ты больше никогда не выставишь меня на посмешище, а сам?

— Кира!

— А сам уехал с Изотовой в Сочи! А дальше что будет? Ты притащишь кого-нибудь в нашу постель? Нет уж, хватит. Это просто я — дура. Другая бы давно тебя бросила.

— А ты делаешь это только сейчас, — не к месту уточнил Жданов, а Кира из-за этого только больше разозлилась.

— Точно. Ухожу. Если хочешь знать, то ты — не единственный мужчина на свете!

Андрей захлопнул коробочку с кольцом и нехорошо усмехнулся.

— Даже так?

Воропаева на мгновение замялась, видимо, от самой себя не ожидала таких признаний, по крайней мере, на данный момент. Но слово, как известно, не воробей, и Кира лишь гордо расправила плечи и кивнула.

— Вот именно. Так. И кому-то я важна. Я, понимаешь? Не удобство, а я.

Жданов помотал головой.

— Бред какой-то.

— Почему бред? Если ты любить не умеешь, то это только твоя проблема.

Если честно, он обиделся.

— Я не умею?

— А разве умеешь? Тебе главное — удобство. То, что хочешь ты, а все остальные под тебя обязаны подстраиваться. И прощать тебя каждый раз... Я устала прощать. И ждать устала. — Воропаева замерла посреди комнаты и потеряно огляделась. — Где мой шарф?

— Внизу, на вешалке...

Она кивнула.

— Отлично. — Застегнула молнию на чемодане.

— Может, ты не будешь сходить с ума? Куда ты собралась? Мы только вчера прилетели... родители расстроятся.

— Конечно, они расстроятся, Андрей! Но я не останусь, чтобы в очередной раз избавить тебя от неприятных объяснений с родителями. Знаешь, ты слишком привык, что все проблемы обходят тебя стороной. Я прикрываю тебя перед родителями, они о тебе заботятся, как о ребёнке, женщины вешаются тебе на шею, а ты только пальцем тыкаешь в понравившуюся. Ты слишком избалован, Жданов!

Андрей ухмыльнулся.

— Раньше тебя это не пугало.

— Да, потому что я тебя любила без памяти. Или думала, что люблю. Даже замуж за тебя мечтала выйти, а потом поняла, что быть твоей женой — это ещё большее мучение, чем быть невестой. Кто тебя выдержит? Я семью хочу, настоящую. А ты что можешь женщине дать? Бесконечные измены и бессонные ночи в ожидании тебя, и ещё неизвестно в каком состоянии ты явишься. Тебе же нравятся модели? Не отводи глаза, пожалуйста. Нравятся. Вот тебе мой совет — выбери себе жену из них, и никаких проблем у тебя не будет.

Жданов пренебрежительно поморщился.

— Что ты говоришь?

Кира поставила чемодан на пол у своих ног. Глянула на Андрея и понимающе улыбнулась.

— Что? Не нравится? Понимаю. А вот теперь представь, что прожил с одной из них четыре года, и тогда ты меня поймёшь. Я устала от твоей безответственности и равнодушия.

Андрей смотрел Кире в глаза и понимал, что сейчас она откровенна, как никогда.

— Продолжай гулять с Малиновским, Андрюша. К чему тебе жениться? Вы с Ромкой — два сапога пара. Вас красивый фантик волнует больше, чем содержимое. Вот и живи, как хочешь. Только отныне — без меня.

Она из комнаты, а Андрей ещё подождал, ожидая, что Кира ещё спохватится и вернётся. Но услышал стук её каблуков на лестнице и расстроенные голоса родителей снизу. Посмотрел на бархатную коробочку, которую продолжал держать в руке, открыл ящик прикроватной тумбочки и сунул коробочку туда, за ненадобностью.

"1"

Две недели спустя

Малиновский подал раздосадованному другу стакан с водой и наблюдал, как тот пьёт большими, судорожными глотками.

— Спокойнее, Андрюх, спокойнее, это ещё не конец света.

— Да уж, конечно... — Жданов вытер губы тыльной стороной ладони и глубоко вздохнул, стараясь вернуть себе хоть толику спокойствия и уверенности. — Я уже и не знаю, на каком свете нахожусь — уже на том или ещё на этом.

— На этом, я же рядом стою. — Рома ободряюще улыбнулся, встретил мрачный взгляд Андрея и сник. Шутка не прошла.

В приёмной послышались оживлённые голоса, Андрей дёрнулся, резко повернулся и запер дверь кабинета Малиновского на ключ.

— Мда... — протянул Рома, усаживаясь в своё кресло, поёрзал, устраиваясь поудобнее. — Но, Палыч, всё не так плохо, я тебе серьёзно говорю. Воропаев тоже обломался.

— Плевал я на Воропаева, — процедил Андрей сквозь зубы и заходил по кабинету. — Но как отец мог так со мной поступить? Полгода работы, а всё для чего? Чтобы он при всех сказал, что я не готов? Я! Не готов!

Рома взял со стола ручку и повертел её в руках.

— По-моему, ты зря так из себя выходишь. Если бы Пал Олегыч не решил остаться ещё на несколько месяцев, то в президентское кресло сел бы Воропаев. Думаешь, так было бы лучше? Вот это на самом деле был бы удар под дых. А так...

— Это всё Кира. Чёрт её дёрнул уйти от меня накануне совета. Она мне мстит, Ромка.

Малиновский неуверенно пожал плечами.

— Я бы не стал этого утверждать.

— Да что тут утверждать? Она проголосовала против меня. Мстит, больше ничего и не скажешь. Ты знаешь, как она нас с тобой назвала?

— Как? — искренне полюбопытствовал Ромка.

— Модельками, — нехорошо усмехнувшись, заявил Жданов.

— Как?

— Ты слышал.

— Это в каком же смысле?

— В таком, Ромио. В самом плохом. Мы с тобой бездушные и толку от нас маловато...

Малиновский нахмурился и недовольно пожевал губами. Было заметно, что он всерьёз обиделся.

— Не ожидал от Киры такого, — признался он.

Жданов присел и тяжело навалился на стол.

— Самое поганое, что она, кажется, права.

— Что тебе кажется? Палыч, ты не в своём уме?

— И родители также считают.

Ромка откинулся на стуле, закинул ногу на ногу и пренебрежительно фыркнул.

— Знаешь, нечего слушать обиженную женщину. Они ещё не такое наговорить могут. Ты бы лучше радовался, что свадьба сама собой отменилась. Ты же не хотел жениться.

— Не хотел, — согласился Андрей. — Но и закончить всё так, тоже не хотел. Всё Изотова!.. Чёрт бы её взял, с её приставучестью.

Малиновский лишь усмехнулся, а потом добавил:

— Ну ничего, Андрюх. В этот раз не получилось, но в следующий раз получится точно. Пал Олегыч всё прекрасно понимает. Ну какой из Сашки президент? Он ведь в производстве ничего не смыслит. А ты до последней катушки ниток всё знаешь.

Андрей кивнул, правда, невесело.

— Знаю, вот только отец мне не доверяет... А может, правильно делает? Что такого важного я в своей жизни совершил, чтобы вызвать его доверие? Права, Кира, во многом права.

— Ой, Андрюх, что ты слушаешь её? Она всё что угодно бы тебе сказала. Не забывай, что она не просто ушла от тебя, а к другому. Она у нас хорошая? Также крутила роман у тебя за спиной.

Жданов невольно поморщился.

— Я не имею права её за это винить.

— Думаешь, она на самом деле в него влюбилась? — понизив голос и усмехнувшись, спросил Малиновский.

Андрей сильно нахмурился, затем неопределённо пожал плечами.

— Всё может быть.

— А вот я не верю. С чего бы это? Минаев за ней давно увивается, а она лишь посмеивалась, а тут вдруг воспылала любовью? Глупость.

— Зато он серьёзный, ответственный и жениться на ней хочет, в отличие от меня, — чуть язвительно проговорил Андрей. — Правильно, зачем ей я?

Рома внимательнее присмотрелся к нему.

— Палыч, пойди к ней, упади на колени — ты же умеешь! — и она простит тебе всё на свете. Поверь мне.

— А смысл? Может, и простит, и вернётся. Но я совсем не уверен, что смогу дать ей то, что она хочет. А с Минаевым ей хорошо будет... наверное.

— Вот так и отдашь Киру? Запросто? — не поверил Ромка.

Жданов промолчал, задумался, затем ослабил узел галстука.

— Что-то не так с моей жизнью, не об этом я мечтал, Ромка. Не об этом.

— А о чём? В космос полететь?

— Не смешно, между прочим. Помнишь, когда институт закончили, столько планов было, такое воодушевление. Хотелось работать, помогать отцу... Не о президентском кресле мечталось, а о работе. А когда в Киру влюбился? Ведь как я её добивался, вспомнить приятно, за один её поцелуй готов был горы свернуть. А во что сейчас превратился?

— Да ни во что ты не превратился. Просто повзрослел, кое-что приелось, планы на жизнь изменились...

— Нет, — Жданов уверенно покачал головой. — Планов больше нет, Ромка. Весь мой план — это стать президентом, обойти на крутом повороте Сашку и первым сесть в президентское кресло. А дальше что? Кира ушла, никаких планов на будущее не имеется, родители во мне всё больше разочаровываются. Надо что-то менять.

— Это просто чёрная полоса в жизни.

— Может быть. Только боюсь, она затянется.

— Почему-то мне кажется, что ты что-то задумал.

— Ничего не задумал, — Андрей поднял, снял галстук и сунул его в карман. — Пойду с отцом поговорю. — Усмехнулся. — Поздравлю.

В дверях президентского кабинета столкнулся с Кирой. Она одарила его красноречивым взглядом, но ничего не сказала, обернулась на Ждановых-старших и улыбнулась напоследок.

— До свидания, Кирюш, — с заметным сожалением попрощалась с бывшей невестой сына Маргарита, а когда за той закрылась дверь, покачала головой, глядя на Андрея. — Как ты мог её потерять, Андрюша, Кира стала бы тебе замечательной женой.

— Что уж сейчас-то об этом говорить, мам?

Жданов окинул быстрым взглядом президентский кабинет, который мечтал сегодня занять по праву, но не случилось. Отец сидел за дубовым столом, и на сына посматривал подозрительно.

— Пап, я тебя поздравить зашёл.

Пал Олегыч иронично приподнял одну бровь.

— Правда?

— А ты думал, истерику закачу? — не удержался Андрей от сарказма. — Я такой безнадёжный?

— Андрюша, что ты говоришь? — мать взяла его за руку, и ему пришлось сесть на соседний с ней стул. — Я знала, что ты всё поймёшь правильно. Не время сейчас.

Он кивнул.

— Правда, понимаешь? — сухо спросил отец.

— Понимаю, пап. Если честно, я бы сам себе компанию не доверил.

Мать погладила его по волосам, а он увернулся. Маргарита понимающе улыбнулась и руку убрала.

— Что я не так делаю? — спросил он у матери позже, когда они остались наедине. — Где я начал ошибаться, мама?

— По-моему, ты слишком близко воспринял слова Киры, Андрюш. Да, ты совершаешь ошибки, но их все совершают.

— У меня такое чувство, что кроме ошибок ничего не осталось.

Мать обеспокоено нахмурилась.

— Мне не нравится твоё настроение. Андрей, если ты любишь Киру так сильно, то нужно с ней поговорить, я уверена — она всё поймёт.

— Мама, ну при чём здесь Кира? Я тебе о своей жизни говорю. Я не знаю, как жить дальше! Я в очередной раз разочаровал отца, да?

Маргарита обняла его и поцеловала в макушку.

— Не говори так. Папа тебя любит... Кого ещё ему любить? Ты его единственный сын.

— Да, но он с большим удовольствием отдал бы компанию Сашке. Потому что больше в нём уверен. Я столько лет работал, я знаю больше, но уверен он в Сашке.

— Саша старше, он... серьёзнее.

— Вот именно, — с горечью отметил Жданов, а мысленно добавил: "Надо что-то делать".

Решение возникло неожиданно, просто одна мысль, которая пришла, а уходить отказалась. Изменить свою жизнь, в корне. Хотя бы на время уехать ото всех подальше, научиться жить без шлейфа известной фамилии. Найти уголок, где он будет Андреем Ждановым, обычным человеком, а не наследником или будущим президентом большой компании, человеком со связями, от которого все чего-то ждут и хотят. Вспомнить, как это было раньше — когда ты никому ничего не должен и всё только от тебя зависит. Когда люди тебе улыбаются, а ты при этом не подозреваешь их в притворстве и корысти. Уехать ото всех.

Малиновский смотрел на него недобро. Ёжился, засунув руки в карманы куртки, и заметно томился.

— Чего тебе не спится в воскресенье? — сурово поинтересовался он, когда Жданов вышел из такси и подошёл к нему.

— Хватит спать, Ромка. Жить пора.

— О, как ты заговорил. А от меня тебе что нужно? Компания или поддержка?

— Машину дашь?

— Щас!

— Жмот, — Андрей качнул головой и усмехнулся. — Старую дай. Ты её ещё не продал?

— А зачем тебе моя старая машина?

— Нужна. Гараж открывай.

Пока Андрей осматривал машину, Малиновский выпытал у него все подробности его затеи. Выслушал, покрутил пальцем у виска, поклялся местоположение друга не сдавать никому, даже родителям, и вручил ключи от машины. Жданов выгнал автомобиль из гаража, вышел и осмотрел его со всех сторон. Выразительно хмыкнул, разглядывая помятое крыло. Ромка развёл руками.

— Это был плохой год...

— Не надо пьяным за руль садиться.

— Это ты мне говоришь?

— Я.

— Молчи лучше.

Андрей рассмеялся.

По дороге заехал на мойку, машину отмыли до блеска, и покорёженный бок уже не так сильно бросался в глаза. Автомеханик, опытным глазом определивший в Андрее состоятельного клиента, предложил автомобиль оставить у них.

— Заберёте через пару дней. Будет, как новенькая, — заверил он и зазывно улыбнулся.

Андрей покачал головой.

— Не сейчас. Надо хоть до нового дома доехать, а потом пригоню... через несколько дней.

— Ну что ж, будем ждать.

Садясь в машину, Жданов хлопнул её по металлическому боку.

— Может, хорошо, что я тебя у Малиновского забрал? Не повезло тебе изначально с хозяином.

Адрес новой квартиры был записан на бумажке рукой очаровательной девушки из агентства недвижимости. Она писала, а сама на Андрея поглядывала со значением и улыбалась якобы смущённо. Жданов же посмеивался, разглядывал её, не стесняясь, и думал о том, что если бы она улыбалась ему так вчера, он бы уже приглашал её в ресторан или ночной клуб, выпрашивал телефончик (хотя, когда это ему приходилось номера телефонов у девушек выпрашивать?), а вот сегодня поулыбался да и ушёл, оставив расстроенную, даже слегка разочарованную девушку "без сладкого". Припомнив вчерашний визит к риэлторам, невольно улыбнулся, сверился с адресом, значившимся на листке, и свернул во двор. Оказалось, что ошибся. К нужному подъезду с этой стороны было не подъехать, пришлось разворачиваться и объезжать дом. С интересом оглядел двор, совершенно обычный, вокруг пятиэтажные дома, детская площадка с покосившейся избушкой "на курьих ножках" и качелями. Новогодняя ёлка, накренившаяся, но зато с мигающей гирляндой на верхушке и выцветшей мишурой. Машины, выстроенные ровным рядком прямо на обочине дороги, то есть в совершенно неположенном месте, лавочки у подъездов, на которых положено бы сидеть старушкам-сплетницам. Но никого не было, что и не удивительно, погодка с утра не задалась, с неба сыпала какая-то противная крупа и ветер дул неприятный и довольно сильный.

Жданов приткнул машину у поребрика, навалился на руль и оглядывался несколько минут. На детской площадке молодой папаша качал коляску и с тоской на лице, поглядывая на окна дома, курил. Из подъезда вышел рыжий кот, потянулся, но потом глянул на пасмурное небо, нахохлился и торопливо побежал к другому подъезду. Андрей проводил его взглядом и вышел из машины, поднял воротник куртки и зябко передёрнул плечами. А дома камин, тепло... Тоска какая-то непонятная накатила, словно уехал из родного города на долгое время. Поднял глаза и посмотрел на окна незнакомого дома. Кажется, у него второй этаж.

Из подъезда вышел седовласый мужчина, на его плечи была небрежно наброшена куртка военного образца, а в руках мусорное ведро. Вышел и остановился, разглядывая Жданова и его машину. Смотрел с прищуром и претензией. Заметил чемодан и сумку, которые Андрей уже успел достать из багажника и поставил на скамейку у подъезда.

Андрей вежливо ему улыбнулся и бодро поприветствовал, решив, что с соседями отношения надлежит налаживать с самого начала:

— Добрый день!

Мужчина кивнул, а подозрения в его взгляде лишь прибавилось.

— Добрый...

— Не скажете, двадцать седьмая квартира в этом подъезде?

— Жилец новый?

Андрей сознался, что жилец.

— Ну-ну, — многозначительно протянул сосед.

И вдруг потерял к нему всякий интерес. Андрей заметил, как вытянулось лицо мужчины, губы сжались в тонкую линию, а брови сошлись на переносице. И смотрел куда-то за спину Жданова. Стал похож на ястреба, который приметил свою добычу. Андрей закинул спортивную сумку на плечо и обернулся, посмотреть, что же там такого интересного. И увидел девушку. Она только вышла из арки и быстрым шагом направлялась через двор к подъезду. Молоденькая, худенькая, она почти бежала, сапоги скользили, а увидев мужчину, который внимательно за ней наблюдал, сбилась с шага, и Жданову в первый момент показалось, что споткнулась. Но уже в следующее мгновение плечи расправила и гордо вскинула подбородок. Стёкла очков блеснули, носик вздёрнула и уже спокойным шагом направилась к ним. Потом нервным движением поправила съехавшую на бок беретку.

Андрею стало смешно. Почему-то сразу стало понятно, свидетелем чего он стал. Блудная дочка возвращается домой. И даже не по утру.

Она подошла, посмотрела на него и засмущалась, даже покраснела. Умоляюще глянула на отца.

— Папа, пожалуйста... Пойдём домой.

Жданову показалось, что он расслышал, как мужчина зубами заскрипел от негодования. Но тоже посмотрел на него и кивнул. Потом вспомнил про мусор, указал дочери пальцем на дверь подъезда, а сам направился к мусорным контейнерам, при этом раз пять обернулся.

Девушка расстроено вздохнула.

— Извините, вы мне дверь не подержите?

Девушка удивлённо посмотрела и переспросила:

— Что, простите?

— Дверь подержите, пожалуйста. Я, кажется, свои возможности не рассчитал.

— Да, конечно.

Она открыла ему дверь, Жданов внёс чемодан, втиснулся в дверной проём с сумкой на плече и снова посмотрел на девушку.

— Да не расстраивайтесь вы. Покричит и успокоится.

— Это вы о чём?

— О папе вашем. Папы — они все одинаковы. Дочка выросла, а у него трагедия.

Поначалу она удивилась, затем покраснела, разглядывала его во все глаза, а потом одарила Жданова таким возмущённым взглядом из-за стёкол очков, что тот в первый момент смутился больше неё.

— Извините, если влез не в своё дело, — пошёл он напопятную.

Она только кивнула и ничего не ответила.

Поднимаясь по лестнице, Андрей всё ещё чувствовал себя виноватым. Девушка поднималась следом, не торопила его, когда он пытался справиться с громоздким чемоданом и сумкой, и выглядела невесёлой. Нужная квартира на самом деле оказалась на втором этаже, Жданов с видимым облегчением поставил чемодан на пол и посмотрел на девушку, которая хотела молча проскользнуть мимо него наверх.

— А я ваш новый сосед. Я, конечно, напортачил немного, но может вы меня простите и мы познакомимся?

— Зачем?

Он пожал плечами.

— С соседями принято знакомиться.

Она призадумалась на секунду, потом несколько неохотно проговорила:

— Меня зовут Катя.

— Очень приятно. А я Андрей. Больше не буду лезть не в своё дело, обещаю.

— Очень надеюсь.

— Ну не злитесь, Катя, я же не нарочно.

— Я не злюсь, с чего вы взяли?

— Ну и отлично, — сказал Жданов и улыбнулся. Обычно от его улыбки девушки млели, да ещё какие девушки, а эта только больше нахмурилась, и Андрей поневоле почувствовал себя глупо.

Дверь подъезда хлопнула, Катя вдруг вздрогнула, перегнулась через перила, посмотрела вниз, а потом бросилась вверх по лестнице. Жданов тихо рассмеялся ей вслед. Папина дочка.

Замок никак не хотел открываться. Андрей подёргал дверь, поднажал на неё плечом и чертыхнулся. Снова попытался провернуть ключ.

— Отойди, — сказал кто-то позади него и нетерпеливо дёрнул за локоть. Андрей обернулся и увидел того самого мужчину. Тот его от двери оттеснил и пояснил: — На себя надо дёргать, на себя. Вот так, — две секунды и дверь открылась.

Жданов улыбнулся.

— Спасибо огромное.

— Я ещё когда Витьке говорил, что надо замок сменить, а ему всё некогда. Да что теперь говорить, теперь ему на замок точно наплевать, только деньги считать будет.

— Меня Андрей зовут, — перебил яркий монолог соседа Жданов.

Тот кивнул, протянул ему руку и по всем правилам представился:

— Валерий Сергеевич Пушкарёв. Ежели чего — обращайся. Мы в тридцатой живём.

— Спасибо.

Пушкарёв стал подниматься по лестнице, заметно припадая на правую ногу.

Андрей вошёл в квартиру, сумку кинул на пол, вернулся на лестничную клетку за чемоданом и вдруг услышал зычное:

— Катерина!

Фыркнул от смеха и закрыл дверь в свою новую квартиру.

"2"

Катя Пушкарёва влезла на стул, да ещё на цыпочки привстала, чтобы дотянуться до верхней полки книжного шкафа, где по её предположениям прятался учебник французского. Пошарила рукой, достала книгу и сморщила нос, заметив на ней пыль. Поправила очки на носу, а на учебник дунула.

— Катерина!

Она вздрогнула, обернулась и посмотрела на отца.

— Я всё ещё пытаюсь с тобой говорить.

— J'Иcoute, le papa, — послушно ответила она и спрыгнула со стула на пол.

Пушкарёв задумался и переспросил:

— Что?

— Я слушаю, папа.

— Слушает она, — проворчал Валерий Сергеевич. — Оторвись от учебника. Нам нужно поговорить о вчерашнем.

Катя книгу захлопнула с явной неохотой.

— Папа, ну о чём говорить? Я же всё объяснила.

— Это ты сейчас говоришь про тот непонятный ночной звонок? Это называется — всё объяснила? Лена, ты слышишь?

— Валера, не кричи, соседи услышат.

— Я не предполагала, что так получится. Колька сказал, что мы туда и обратно. А потом мы на электричку опоздали.

— Опоздали они... Я этому разгильдяю уши оторву. Вот сейчас он придёт — и оторву, будь уверена.

Катя кивнула. Уши были не её, да и жалко дорогого друга в этот раз не было. Она по его милости за вчерашнюю ночь такого натерпелась, что с удовольствием бы отцу помогла отрывать Зорькину уши.

Отец вернулся на кухню, оттуда всё ещё доносилось его возмущённое бормотание, а мама вошла в её комнату, и дверь за собой прикрыла.

— Катюш, ты ведь не обманываешь? Ничего не случилось?

— Мама, что могло случиться? В конце концов, я взрослая давно.

— Конечно... Но ты же понимаешь, мы с папой волнуемся. Скажи мне, Коля на самом деле любит эту девушку? Она совершенно ему не подходит. Я её видела с ним... Такая расфуфыренная.

— Сейчас так одеваются, мам.

— Непутёвая она, — уверенно махнула Елена Александровна рукой. — Неужели Коля этого не понимает?

— Когда Колька влюбляется, он вообще ничего не понимает, — улыбнулась Катя. — Но обещаю, что я больше помогать ему не буду!

— Правильно. Хотя... не знаю. Он ведь глупостей наделать может.

— Oui, le problХme, — пробормотала Катя, пролистывая учебник.

— Когда начинаются занятия?

— Послезавтра. — Катя посмотрела на мать и улыбнулась. — Я очень надеюсь, что эти курсы помогут мне найти хорошую работу. Очень надеюсь.

— Найдёшь, — кивнула Елена Александровна. — Обязательно, даже не сомневайся. Совершенно не понимаю этих начальников, — качнула она головой. — Ну что им ещё нужно? Умница, ответственная, с прекрасным образованием, а они всё выбирают и выбирают.

— Мама, они ведь не только в диплом смотрят, к сожалению.

— А куда?

Катя посмотрела на мать, решив, что та шутит, а потом серьёзно ответила:

— На внешность, мама. А я под стандарты не подхожу.

— Чем это? — Елена Александровна смотрела непонимающе.

— Потому что у них в офисах знаешь какие девушки работают? Вот каких Колька в журналах рассматривать любит, а я мышь серая. Да ещё в очках.

— Глупости не говори, — рассердилась Елена Александровна. — Какая ты мышь? Что плохого в том, что девушка одевается скромно и не красится, как эти...

— Плохого может и ничего, но толка тоже не наблюдается, к сожалению.

Мать успокаивающе похлопала её по руке.

— Ничего, всё наладится.

— Обидно просто, — пожаловалась Катя. — Когда училась, не думала, что столкнусь с такой проблемой. Считала, что главное — знания...

— Это и есть главное. Просто тебе не те люди попадались. И даже хорошо, что они на работу тебя не взяли. Попадётся стоящий человек.

— Мне не нужен человек, мне начальник нужен, — пробормотала Катя.

Колька явился через полчаса и выглядел несчастным. Настолько, что даже у Валерия Сергеевича сердце дрогнуло и рука на "разгильдяя" не поднялась. Ну а когда Зорькин отказался от второй ватрушки, забеспокоилась уже Елена Александровна.

— Коля, что случилось? — спросила она.

Катя глянула на друга поверх учебника и едва заметно усмехнулась.

— Нет мне счастья в этой жизни, тёть Лен.

— Никак с королевишной своей поругался, — покачал головой Пушкарёв и переглянулся с дочерью.

— Вам бы только смеяться, дядя Валера, а я страдаю.

— Она тебя просто не оценила, Коль, — заверила его Катя.

Елена Александровна подошла и потрепала молодого человека по волосам.

— Не мучайся, она тебе не пара. Мы тебе хорошую девушку найдём, правильную. А эта, что? Вся из себя, курит... Ещё тебя гадостям всяким научит.

Катя закрылась учебником и тихонько рассмеялась.

— Коля, съешь пирожок, — продолжила Елена Александровна, а муж ей весело поддакнул.

— Да, Коля, съешь. А то худой, как сучок, а ещё удивляется, почему его девушки не любят.

— Папа!

— Валера!

— Ну что? Я правду говорю. Хочешь, я тебе гантели подарю, Коль? У меня есть.

Зорькин посмотрел на него расстроено, а потом вдруг кивнул.

— Хочу.

— Ну вот, — Пушкарёв хлопнул ладонью по коленке, — совсем другое дело.

Зорькин взялся за пироги с бСльшим воодушевлением и даже заулыбался.

— Дядя Валера ругался? — спросил Николай, когда они спустя полчаса вышли из квартиры.

— А ты как думаешь? — Катя остановилась и принялась заматывать длинный шарф. — Вчера вечером мне допрос устроил, когда я проснулась, и утром тоже. А тебе повезло!

— Ничего себе повезло, — возмутился Коля. — Меня Светка бросила!

— Так тебе и надо! Я ведь тебя предупреждала, что не нужно туда ехать, а ты ещё и меня потащил на эту дачу. Доволен теперь?

— Кать, ну прости меня. Я же не знал, что он там будет.

— А я знала!.. Как чувствовала, но с тобой поехала. Не могла же я тебя одного отпустить... А надо было, — огорчилась она.

— Не расстраивайся, Кать. — Зорькин ухватился за её плечи и прыгнул вниз через две ступеньки.

Пушкарёва остановилась и сурово на друга взглянула.

— Коль, ты дурак?

Тот виновато улыбнулся.

В том, что произошло в ту кошмарную ночь, был виноват именно Зорькин. Это он потащил её на какую-то дачу, к чёрту на куличики, где их бывшие однокурсники отмечали Старый Новый год. В прошлом году закончили институт, разошлись в разные стороны, но привычка встречаться по праздникам ещё осталась и все частенько созванивались и собирались вместе. Все, кроме Кати. Даже Зорькин ездил на подобные сабантуи довольно часто, старался не пропускать ни одной встречи, хотя особо его никто не приглашал и не ждал, но Коля ездил вслед за своей "любовью", которую упрямо добивался уже пару лет, правда, безуспешно. Зорькин строил планы, сиял, когда она принимала его приглашение сходить в кафе или в кино, а она после просто пожимала плечами, смеясь, целовала его в щёку и уходила. Катя друга жалела, правда, не вслух. Ободряюще улыбалась и выслушивала пламенные речи и мечтания, а после и огорчения. Только иногда, когда Света слишком откровенно его "кидала", пыталась донести до друга истину, но тот только отмахивался и, в конце концов, она сдавалась и вновь замолкала.

Сама Катя на встречи однокурсников не ездила, побывала лишь пару раз, и то, почти всё время просидела в стороне, наблюдая за всеобщим весельем. Всё-таки на курсе она слыла "белой вороной", "папиной дочкой" и "ботаником", что скрывать? Над ней иногда посмеивались, но не зло, потому что знали — в трудный момент помощи придётся просить именно у неё. Но всё равно она была другой и чувствовала себя "чужой", хоть и проучилась с этими людьми пять лет, и вроде бы взрослела вместе с ними. И на "загородных гуляньях" она никогда не бывала, папа ни за что бы не отпустил, а вот, благодаря Кольке, в этот раз всё же пришлось побывать. Впечатлений море... и все неприятные.

Колька практически умолял её съездить с ним. Катя отнекивалась, как могла, но он не отставал.

— Я только посмотрю!

— На что ты посмотришь, Коля?

— На неё. Мы не виделись уже месяц, она даже на звонки мои не отвечает.

— По-моему, всё и так ясно. Не отвечает, значит, не хочет. Думаю, тебе пора с этим смириться.

Зорькин понуро опустил голову.

— Я знаю, но... могу я на неё в последний раз посмотреть?

— Поезжай и посмотри. Я тебе зачем? Коля, пойми, мне нужно повторить французский, у меня курсы начинаются со следующей недели...

— Кать, да его не будет, он же уехал из города, работу нашёл.

Она сбилась на полуслове и покраснела.

— Уехал?.. Ну и отлично. И вообще я не о нём. С чего ты взял? Просто ехать не хочу. Коля, я никогда не ездила на такие встречи, ты же знаешь!

— Вот и посмотришь, — упорствовал он. — Надо же когда-то... Кать, да мы быстро, туда и обратно.

— Да я-то тебе зачем?

— Как же? Мне нужен будет повод, чтобы уехать оттуда. А ты как раз поводом и будешь! — Зорькин заулыбался.

Она покачала головой.

— Нас не приглашали...

— А тебе должны были открытку прислать? Кать, на шашлыки не приглашают. Кто приехал, тот и приехал.

Он её ещё долго уговаривал, и Катя в итоге согласилась, но прежде добилась от Зорькина клятвенного обещания, что они вернутся вечером и не поздно.

— Я себе не враг, — серьёзно заявил Коля. — Валерий Сергеевич ничего не узнает.

А закончилось всё плохо. Во-первых, "он" на даче был, да не один, а в обнимку с какой-то незнакомой блондинкой, а во-вторых, Колька расстроился после разговора со своей ненаглядной и, в итоге, они опоздали на последнюю электричку. Прибежали на станцию, и только хвост поезда вдалеке разглядели. Замерли на платформе в расстройстве и отчаянии. Потом Катя топнула ногой.

— Я назад не пойду.

Колька сунул руки в карманы куртки и посмотрел на часы на столбе.

— Надо идти, больше некуда. Не на улице же ночевать.

— А ты уверен, что это последняя электричка?

Зорькин молча кивнул, а Катя застонала в голос.

— Это просто какой-то кошмар!

Но делать нечего, отправились обратно в посёлок. Денис встретил их насмешливым взглядом.

— И сейчас будете врать, что на электричку опоздали.

— Дай мне телефон, пожалуйста, — попросила Катя.

Старков приподнял одну бровь.

— Папа будет беспокоиться?

— Ты телефон дашь?

Он достал из кармана телефон и подал ей, при этом внимательно за Катей наблюдал. Его взгляд заставлял глупое сердце колотиться быстрее. Приходилось напоминать себе, что Денис подлец и даже разговаривать с ним... не стоит, в общем. Что она через это уже переступила, смогла и глупости всякие из головы выкинула. И он ей безразличен. Пусть целуется и обнимается, с кем хочет, пусть уезжает, пусть смотрит на неё с насмешкой — ей всё равно. Надо выглядеть спокойной и невозмутимой. Вот только крики отца в трубку сохранению невозмутимости никак не способствовали.

— Папа, со мной всё хорошо, я вернусь завтра утром. Ну вот так — завтра утром. — Понизила голос до предела: — Нет, не шучу. Не кричи, пожалуйста... Слышу. Но приехать не могу. Я завтра всё объясню, не волнуйтесь и ложитесь спать. Да ничего со мной не случится! Всё, папа, до завтра.

Выключила телефон и протянула его Старкову.

— Спасибо.

Он удержал её за руку.

— Твоя первая ночь вне дома?

Катя подняла голову и смело на него посмотрела.

— Нет, вторая. Или ты забыл?

Денис усмехнулся, но несколько кривовато. И руку её отпустил.

Всё было ужасно. Веселье шло полным ходом, вино лилось рекой, орала музыка, ребята веселились, а Катя сидела в стороне и за всем этим наблюдала без всякого энтузиазма. Колька увивался за своей Светой, та была слегка пьяна и неказистые ухаживания поклонника принимала благосклонно. Зорькин сиял и про Катю совершенно позабыл. А Пушкарёва поглядывала на часы, с нетерпением ожидая наступления утра, чтобы можно было пойти на вокзал и дождаться первой электрички там.

— Пушкарёва, ну что ты скучная такая?

На подлокотник её кресла присел Женька Мазуров и протянул ей стакан пива и бутерброд. Бутерброд Катя взяла.

— Я не скучная, я спокойная.

— Слишком спокойная. Выпей пива.

— Не хочу.

Женька безнадёжно махнул рукой и ушёл. Посидев ещё немного, Катя поднялась, накинула на себя пальто и вышла на веранду. Было жутко холодно, а на небе красовалась жёлтая луна. За дверью послышался взрыв хохота, Катя вздрогнула и отошла подальше, в тёмный угол.

Дверь открылась и на веранду вывалилась парочка. Девушка висела на молодом человеке, а когда он вытащил её на улицу, завизжала.

— Холодно! Денис, холодно, отпусти!

— Да иди, — хохотнул Старков. Девушка убежала обратно в дом, а Денис достал из кармана сигареты и закурил. Подошёл к перилам, а потом вдруг повернул голову и увидел Катю. Она стояла в темноте, свет от единственной лампочки над дверью её не затрагивал, и Пушкарёва надеялась, что Старков не заметит её присутствия. Но не повезло.

Он сделал несколько шагов, приблизился к ней, и Катя почувствовала стойкий запах алкоголя. Отодвинулась.

— Мёрзнешь?

— Дышу свежим воздухом.

— А-а. — Разглядывал в полумраке её профиль, потом поднял руку и прикоснулся пальцем к её щеке. Катя дёрнулась.

— Не трогай меня.

— Всё ещё злишься?

— Злюсь? Денис, ты не в своём уме? Ты выставил меня посмешище, надо мной весь институт смеялся! — Она невольно разозлилась, мгновенно вспыхнула, и тон вышел обвиняющим.

Он усмехнулся.

— Потому что ты дура, Пушкарёва. Надо ко всему относиться проще. Насколько помню, я на тебе жениться не обещал. — Денис пьяно рассмеялся. — Или это само собой разумелось?

Обидно стало до слёз. Попыталась проскользнуть мимо него, чтобы вернуться в дом, но Денис преградил ей дорогу.

— Что тебе нужно?

— Смешная ты, Катерина.

— А ты пьян. Пропусти.

Старков выбросил сигарету и протянул руки к Кате. Она попыталась его оттолкнуть. Пальто соскользнуло с одного плеча, Катя хотела его удержать, а Старков этим воспользовался и притянул её к себе. Пушкарёва отчаянно засопротивлялась, правда, ничего этим не добилась. Денис её поцеловал, и запах водки стал непереносимым, а от поцелуя даже опьянеть можно было.

Кто-то из дома выглянул и Старкова окликнул. Захохотал, когда заметил целующуюся парочку. Денис оторвался от Кати, оглянулся и весело хохотнул.

— Иди отсюда...

Катя стояла, боясь пошевелиться, чувствовала его руки, облизала губы и никак не могла избавиться от гула в голове. Вцепилась в свитер Старкова, а Денис снова повернулся к ней, наклонился и шепнул:

— Пойдём наверх.

Дверь снова открылась, и Катя услышала капризный голос той самой блондинки:

— Деня! Ты идёшь или нет? Я соскучилась.

— Да что вы все пристали? Иду!

Катя оттолкнула его руки.

— Отпусти меня.

Он отошёл на шаг и посмотрел с усмешкой.

— Дура.

Катя кивнула, едва сдерживая слёзы.

— Возможно.

— Точно тебе говорю. Хоть и умная, а дура.

Он ушёл, даже не обернувшись, а Катя расплакалась совершенно глупо, но быстро взяла себя в руки и слёзы вытерла. Подышала обжигающим, морозным воздухом, и вернулась в дом.

Несколько часов до утра показались ей самыми ужасными. Веселье пошло на убыль, все заметно подустали, разбились на парочки, и стало совершенно невыносимо. Зорькин уснул, положив голову Кате на плечо, а она, сжав до боли зубы, наблюдала, как пьяный Старков тащит свою девушку за руку вверх по лестнице, на второй этаж.

Катя крепко зажмурилась и прошептала:

— Пожалуйста, пусть быстрее наступит утро.

Вот такая ужасная у неё случилась ночь. А всё благодаря Кольке. Или Денису. Или она сама виновата? Кого угодно можно обвинять, только ничего не изменишь. Денис снова над ней посмеялся, а она ему это позволила, а потом ещё и плакала из-за него. А ведь клялась себе совсем недавно, что больше никогда...

— Ну хватит тебе хмуриться, — потормошил её Зорькин. — Я же попросил прощения.

— Да ладно. — Катя посмотрела на часы. — Мне нужно заплатить за курсы. Ты со мной поедешь?

Зорькин пожал плечами.

— Делать всё равно нечего.

Они вышли из подъезда, Катя зажмурилась, — всё вокруг было бело, настолько, что глазам стало больно. Поправила очки и ухватилась за локоть Зорькина, чтобы не поскользнуться на ступеньках. Подняла глаза и увидела нового соседа. Он смахивал с машины снег щёткой, заметил Катю и приветливо улыбнулся.

— Привет.

Коля притормозил и удивлённо на Пушкарёву глянул, а та неожиданно смутилась, но соседу кивнула.

— Здравствуйте.

— Хороший сегодня день, — продолжил Андрей. — Солнце.

Катя снова кивнула и они с Колей пошли по дороге. Зорькин с любопытством оглянулся.

— Кто это?

— Тише. Сосед новый. В квартиру дяди Вити въехал.

Колька снова обернулся.

— Прекрати, — шикнула на него Катя и дёрнула за руку.

— А чего ты покраснела?

— Я покраснела?

— Ты. Как только он с тобой заговорил, так и покраснела.

— Не выдумывай!

Зорькин засмеялся, а потом снова оглянулся через плечо и вдруг посетовал:

— Да, от таких, как он, девушки точно не уходят.

Катя улыбнулась и решила друга успокоить:

— Ничего, вот папа тебе гантели подарит, и всё наладится. Вот увидишь.f

"3"

— Жданов! — в голосе Воропаева звучала такая неподдельная радость, что Андрей невольно остановился и обернулся, хотя общаться с Сашкой желания никакого не было. — Жданов, радость-то какая! Ты вернулся!

Андрей недоверчиво хмыкнул.

— Воропаев, чего тебе надо?

Александр подошёл к нему, дружески хлопнул по плечу, хотя во взгляде плясали черти.

— А сказали, что ты пропал.

— Я пропал? Кто сказал?

— Все говорят. Маргарита в отчаянии. Андрюша уехал в неизвестном направлении. Я только обрадоваться успел, а ты вернулся. Это даже неприлично с твоей стороны.

Андрей рассмеялся.

— Я, вообще, человек неприличный. Тебе ли не знать.

Воропаев хохотнул, разглядывая Андрея с неподдельным интересом.

— Ты так расстроился, что тебя Кира бросила?

— Не надейся. Твоя сестра совершенно свободный человек и поступать может так, как считает нужным.

Саша посерьёзнел.

— Она ведь замуж за него собралась.

Андрей пожал плечами.

— Я за них рад.

— Ты надо мной издеваешься? — заподозрил Воропаев.

— Нисколько. Я, Сань, новую жизнь начинаю, раз уж на то пошло. И Кира тоже.

— Ага, скажи, что ещё женишься ей назло.

— Я не понимаю, ты чего хочешь от меня? Ты же всегда был против нашей свадьбы. А теперь расстроился?

— Я волнуюсь за Киру. Она из-за злости на тебя, может натворить глупостей. Эх, Жданов, если бы ты знал, с каким удовольствием я бы тебе морду набил.

— А теперь не за что. А с Кирой проведи беседу, если волнуешься. Я тебе ничем помочь не могу. Она со мной даже не разговаривает.

— Меня обсуждаете?

Кира подошла к ним и посмотрела сначала на брата, потом на бывшего жениха.

— Сплетничаете, мальчики?

Жданов пожал плечами.

— Сашка волнуется.

Воропаев появлением сестры был явно недоволен, поглядел смятённо и отмахнулся.

— Делайте, что хотите.

Кира посмотрела на Андрея, взгляд был вызывающим.

— Где ты был?

— И ты туда же? Всем очень интересно, где я был!

— Маргарита сказала, что ты съехал с квартиры.

— И что? Я не должен ни перед кем отчитываться. И перед тобой тоже, Кирюш. — И добавил с лёгкой издёвкой: — Отныне. Извините, мне нужно с отцом поговорить. Он у себя?

Кира с неохотой кивнула. И накинулась на брата, когда Андрей ушёл.

— Ты нашёл с кем меня обсуждать? Со Ждановым!

— Кира, избавь меня от глупых придирок.

— Что?

Он тут же пошёл на попятную.

— Прости.

— Прости, — пробормотала она в негодовании. — Чем ты опять недоволен? Это моя жизнь, Саша.

Воропаев приобнял её за плечи и поцеловал в лоб.

— Знаю. И ты взрослая. Иногда я об этом вспоминаю.

"""

— Я договорился с Краевичем на завтра. Встречусь с ним, мне даже интересно, что они могут нам предложить.

— "Ай-Ти-колекшн"... Нет у меня к ним доверия, — покачал Пал Олегыч головой.

— Но посмотреть-то можно, пап. Вдруг у них совесть проснулась? — Андрей рассмеялся.

Отец улыбнулся.

— Надейся. — Помолчал и задумчиво проговорил: — Андрей, мама волнуется.

— И ты туда же?

— Не туда. Но мама волнуется. Что ты снова придумал?

— Пожить один хочу. Что в этом такого преступного?

Пал Олегыч скептически усмехнулся.

— Один?

— Один, папа, как перст. Ты не веришь?

— Не знаю, не знаю.

— Хочешь честно? Хорошо. Кира заставила меня кое о чём задуматься. Я на самом деле заигрался. Пришла пора что-то поменять в своей жизни.

— Я не верю в такие внезапные перемены.

— И я, — признался Андрей. — Не верю, и не верил никогда. Но попробовать-то я должен, пап. Я не собираюсь не во что влезать, лбом стены пробивать, а хочу я покоя. И, по-моему, имею на это право.

Пал Олегыч призадумался, а потом проговорил:

— Знаешь, а мне кажется, что Кира жалеет.

Андрей многозначительно хмыкнул.

— Передумала замуж выходить?

— Оставь свою иронию. Она жалеет о том, что вы расстались.

— Это она со мной рассталась, папа. Это было её решение. И оно было правильным.

— Вот это точно. Такую женщину, как Кира, надо любить, любить так, чтобы она это чувствовала, а ты... — Отец только рукой махнул.

— Её Минаев любит, давно.

— Да. Вот только, повезёт ли тебе ещё раз так, как с Кирой?

Андрей широко улыбнулся.

— А может, ещё и не так повезёт, а, пап?

Пал Олегыч, глядя на улыбающегося сына, только вздохнул.

С Кирой пару раз за этот день ещё пришлось столкнуться. Она кидала на Андрея обвиняющие взгляды, тот делал вид, что ничего не замечает, а Малиновский ухмылялся и спектаклем наслаждался.

— Она ревнует, Палыч. К гадалке не ходи.

— С чего ей ревновать? Я ничего не сделал.

— Это ты так говоришь, а что на самом деле происходит? Никто же не знает. Спрятался ото всех, и чем ты занимаешься — не ясно. Что думать?

— Да думайте что хотите. Я просто устал ото всех. Хочу перемен.

Рома хмыкнул. Остановился и удержал Жданова за рукав.

— Я вот просто никак понять не могу, объясни. Перемен всегда хотят к лучшему. А лучшее — это что? Денег в достатке, женщины покрасивши, времени свободного побольше, чтобы первым и вторым наслаждаться. А у тебя всё как-то шиворот навыворот.

Жданов рассмеялся. Ромка же за ним наблюдал с кривой усмешкой, потом поинтересовался:

— В гости пригласишь?

Андрей отрицательно покачал головой.

— Отметили бы новоселье, — Малиновский невинно улыбнулся.

— Вот поэтому и нет.

Рома отвернулся.

— Скучно с тобой, Жданов.

После работы всё-таки пришлось заехать к родителям и поговорить с матерью. Та на самом деле выглядела обеспокоенной, не верила ни одному его слову, долго отказывалась понимать его затею, а потом вновь начала сокрушаться по поводу разрушенных отношений с Кирой.

— Пообещай, что не будешь делать глупостей, — попросила Маргарита, когда сын, отужинав, засобирался домой.

— Не буду, мама. В этом весь смысл — упорядочить свою жизнь, чтобы глупостям в ней места не осталось.

Мать придирчиво осмотрела его с ног до головы, потом кивнула.

— К тому же, ты сможешь всё контролировать, — пообещал Жданов. — На работе-то я буду практически ежедневно.

— Контролировать... Ты только обещаешь. Я лет с пятнадцати тебя контролировать не могу, что уж сейчас говорить?

— Всё будет хорошо, мамуль. — Он наклонился и поцеловал её в щёку. — Обещаю.

В принципе, всё происходящее Андрея веселило. Наблюдать за реакцией окружающих, за удивлением и непониманием во взглядах, было занимательно. Никто не понимал его желания уединиться. Не понимали, чего ждать в дальнейшем, Андрей этого-то как раз не объяснял. Потому что, если честно, сам не знал, а люди недоумевали и терялись в догадках. Зато Жданов свободой наслаждался.

Но было в новой жизни одно неудобство, можно сказать, что значительное. К новой квартире Жданов привык быстро, выкинул из головы воспоминания о любимом камине, передвинул старенький письменный стол ближе к окну, разложил свои вещи и, окинув комнату критическим взглядом, остался доволен. "Ведение домашнего хозяйства для "чайников". 1001 совет". Жданов пока был на "Введении". А вот проблема проявилась быстро. Готовить он не умел, раньше обедал и ужинал либо в ресторанах, либо у Киры, дома же готовил редко и на скорую руку, в основном всё сводилось к яичнице и кофе из кофеварки, а тут понял, что долго на своих "умениях" не протянет. Продукты, которые привёз с собой, закончились быстро, и Андрей наметил на сегодняшний вечер поход в магазин. Правда, вспомнил об этом намерении далеко не сразу, особенно после ужина у родителей. Уже собирался свернуть во двор, вспомнил, что дома даже кофе не осталось и пришлось разворачиваться и ехать к ближайшему супермаркету.

В этот раз на покупки времени потратил гораздо больше, чем обычно. В его повседневной жизни покупками, как и остальными бытовыми вопросами, занималась специально нанятая домработница, у неё был список любимых Ждановым продуктов, и они всегда, словно по мановению волшебной палочки, оказывались в холодильнике, а по необходимости и приготовленными. Теперь домработницы у Андрея не было, отказался от её услуг добровольно и иногда (вот в такие моменты как сейчас), начинал об этом жалеть.

От ярких упаковок глаза разбегались. Андрей достал из холодильной камеры упаковку с замороженными пирогами и принялся внимательно разглядывать этикетку. Надпись была завлекательна — "Пирожки с мясом". И картинка глаз радовала. Жданов коробку зачем-то потряс, звук вышел не совсем аппетитный.

Женская ручка потянулась за упаковкой замороженной малины, Андрей машинально отступил на шаг, чтобы не мешать, посмотрел на девушку и улыбнулся. Показал упаковку с пирогами.

— Их жарить надо?

Катя вздрогнула, испуганно посмотрела, а потом улыбнулась, узнав Жданова.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — кивнул он в ответ. — Виделись.

— Ах да... Извините.

— Лучше скажи мне, как это готовить.

Он разговаривал с ней, как со старой знакомой, и глаза смотрели с лёгкой насмешкой, что Катю смутило. К подобной фамильярности, можно и так сказать, она не привыкла. Противоположный пол всегда относился к ней несколько настороженно, без всяких улыбок и заискиваний, а от нового соседа за пару дней она получила улыбок в свой адрес столько, что от их количества вполне могла голова закружиться. Пушкарёва уставилась в глаза соседа, но тут же отвернулась, когда поняла, что голова и правда может пойти кругом. Красивые глаза — тёмные, с поволокой. Со смешинкой и в то же время, с оттенком опасности. Взгляд взрослого мужчины.

Вдруг жарко стало... Катя уставилась на этикетку, не совсем понимая, что от неё хотят, поправила очки на носу и нахмурилась.

— Вы собираетесь это есть?

— А что? — Жданов покрутил коробку в руках, оглядывая со всех сторон. — Пироги с мясом. Меня интересует — их жарить надо?

— Нет, — Катя покачала головой. Снова поправила пальцем очки, а Андрей почему-то этот жест отметил и мысленно улыбнулся. — Их нужно в микроволновке разогреть... Но я бы вам это есть не советовала, — говорила она, старательно уворачиваясь от его взгляда. — В них всяческих добавок много. Это нехорошо.

Можно заказать еду в ресторане, — подумал Жданов, почему-то про добавки поверив этой девочке на слово. Вот только еда в фирменных коробках ресторана "Лиссабон" с новой жизнью никак не вязалась. Вернул упаковку в холодильник, правда, с сожалением.

— И чем мне питаться?

— Вы не умеете готовить?

Жданов неопределённо помахал рукой в воздухе. Катя кивнула.

— Понятно.

— Что ж, закажу пиццу.

— А как же вы раньше питались? Вам жена готовила?

Андрей замялся.

— Можно и так сказать...

Катя вежливо улыбнулась. А Жданов с интересом заглянул в её корзину.

— Ещё что-то нужно?

Пушкарёва посмотрела удивлённо, а потом настороженно.

— А что?

— Ничего, — Андрей покачал головой и легко улыбнулся. — Тогда на кассу?

Катя кивнула после секундной паузы.

Она пошла вперёд, не оглядывалась, а Андрей поспешил следом, с интересом разглядывая девушку. Если честно, то особо разглядывать было нечего. Внешности броской не имела, одевалась скромно, а улыбалась смущённо. Зато смешно поправляла очки, придвигая их указательным пальцем к переносице, мило покусывала нижнюю губу, и краснела, как маленькая, когда смущалась. А смущалась она часто, — со смехом подумал он. На вид ей было лет восемнадцать. Худенькая, хрупкая фигурка, простенькая курточка, капюшон, отороченный мехом и длинный вязанный шарф, замотанный вокруг шеи причудливым образом. Для её возраста, Андрей счёл её образ вполне для себя понятным. Незатейливо, зато удобно. Из толпы точно не выделишься, но кто сказал, что Кате это нужно? А если вспомнить её отца и то, как он на дочь смотрел, с какой строгостью, то и некоторая зажатость девочки объяснима. Но улыбка милая. Катя так спокойно и легко улыбнулась кассирше, сказала ей пару фраз, и стало понятно, что они знакомы. Жданов наблюдал за новой соседкой, отметил, как она вскинула голову и рассмеялась в ответ на слова кассирши. Смущения не было и в помине, и искренность исходящая от девушки, поражала.

Девушка за кассой заметила его заинтересованность и кинула на Катю многозначительный взгляд, а та снова вспыхнула и поторопилась собрать свои пакеты с покупками. А Жданов тем временем занимался тем, что пакетами с молоком и соком пытался замаскировать бутылку виски в своей корзине с продуктами. Зачем это делает, не совсем понимал, но спрятать от глаз новой соседки свои вредные привычки — казалось важным.

Пушкарёва собрала сдачу, сунула мелочь в карман и взяла пакеты.

— Катя, две минуты подождёте?

Когда он назвал её по имени, она посмотрела удивлённо.

— Две минуты, — повторил Жданов, придвигая к кассирше свою корзину.

— Хорошо.

Она отошла в сторону, поставила сумки на стол и обернулась на нового знакомого. Тот складывал продукты в пакеты, улыбался девушке за кассой, а потом шикарным жестом (Кате почему-то показалось, что именно шикарным), достал из внутреннего кармана бумажник и извлёк из него кредитную карту. И получилось у него это как-то очень естественно, видно долго тренировался.

Катя наблюдала за Андреем с недоверием и всё усиливающейся подозрительностью. Всё в этом человеке было не так на её взгляд. Слишком красив, слишком уверен в себе, слишком улыбчив и опасен. Опасность она разглядела в его взгляде. Где-то в глубине тёмных глаз, за насмешливостью и тенью снисходительности ко всему окружающему, эта опасность и таилась. И вообще, он был слишком взрослый, во всём. Взгляды, жесты, тон... Всё с высоты своего опыта. На вид ему было лет тридцать, а выглядел так, словно только что сошёл с экрана, герой фильма, обязательно любовной мелодрамы. Катя так и видела, как он спасает красавицу от неприятностей, а та потом бросается ему на шею, крупный план, поцелуй — и happy end.

Пушкарёва отвела от соседа взгляд, отвернулась, чтобы никто не заметил её улыбки. Вот только в жизни всё не так как в фильме, и "Ален Делон" не спасает красавиц и живёт не во дворце, а в съёмной квартире. Расплачивается кредиткой и ест замороженные пироги с мясом. Странная штука жизнь.

— Пойдёмте.

Андрей подошёл и попытался взять у неё пакеты. Пушкарёва воспротивилась.

— Не надо, я сама.

— Я помогу.

Они вышли из магазина, а Катя пребывала в полной растерянности. К чужой помощи, тем более со стороны незнакомых мужчин, она не привыкла, а этот сам вызвался... и направился с её покупками в противоположную сторону.

— Вы куда?

— У меня машина на стоянке, — пояснил Жданов. — Пойдёмте.

— Машина?

— Ну да, моя машина. Что-то не так?

— Я вполне могу дойти сама, тут недалеко.

Он остановился и оглянулся на неё.

— Зачем идти, если машина есть? — искренне недоумевал Андрей. — Поберегите свои ручки, Катя. Сумки достаточно тяжёлые.

Пушкарёва остановилась и "ручки" сунула в карманы куртки. Попыталась представить реакцию отца, если он узнает, что из магазина её шикарно (привязалось это слово) на машине подвезли. Да кто!.. Новый сосед, на счёт которого у отца были сильные подозрения, и он даже дяде Вите звонил и выяснял, кого тот в их подъезд подселил. Правда, ничего противозаконного не выяснил, ещё раз обсудил с мамой "манеру сдавать квартиру первым попавшимся" и затих. А если она сядет в машину соседа, разговоры, наверняка, вспыхнут с новой силой и претензии будут уже в её адрес.

Пока она всё это обдумывала, пакеты с продуктами, и её и соседа, оказались на заднем сидении его автомобиля, а сам Андрей распахнул переднюю дверцу.

— Прошу.

Видимо, сомнения на её лице читались чётко, потому что он вдруг широко улыбнулся и заявил:

— Я не маньяк! Клянусь.

Он улыбался так зазывно, что Катя поневоле заулыбалась ему в ответ. Жданов же всё ещё придерживал дверь, сделал приглашающий жест рукой.

От него потрясающе пахло. Невероятный, свежий запах, наверняка, какой-нибудь дорогой одеколон. Пушкарёва села на сидение и бросила на нового знакомого быстрый взгляд снизу вверх. В ответ удостоилась мимолётной улыбки.

— Вы всегда ходите за покупками одна? — спросил Жданов, когда они выезжали со стоянки.

Катя сняла капюшон и украдкой осмотрела салон иномарки, а когда Андрей задал вопрос, пожала плечами.

— Да. А с кем надо ходить?

— А мужская сила? Или всё на ваших плечах?

— У папы нога болит, ему тяжёлое носить нельзя.

— Это плохо. А молодой человек?

Она напряглась.

— Какой молодой человек?

— Ваш... Я видел вас утром.

— Коля?

— Наверное, Коля, — согласился Андрей.

Тон был несколько небрежный и Катя поняла, что спрашивает Андрей даже не из любопытства, а просто чтобы что-то спросить, поддержать разговор, проявить вежливость. Соседская учтивость, так сказать. В магазине встретил, сумки тяжёлые донести помог, на машине подвёз, теперь из вежливости в душу лезет.

Пушкарёва промолчала.

Жданов остановился на светофоре, глянул в зеркало заднего вида и побарабанил пальцами по рулю. Посмотрел на Катю и улыбнулся. Он даже не заметил, что она не ответила.

Пушкарёва сложила ладони на коленях и тихонько вздохнула. А потом и расстроилась.

— Ну вот, папа меня встречает, — проговорила она, когда они подъехали к дому.

Андрей удивился её безнадёжному тону.

— А этого нужно бояться?

Она снова не ответила.

Валерий Сергеевич нахмурился, когда дочь вышла из машины нового соседа. А в следующую секунду и тот показался и приветливо улыбнулся.

— Добрый вечер.

Пушкарёв кивнул.

— Добрый... Что-то ты долго, — обратился он к дочери, — я уж встречать вышел. Темно, — зачем-то добавил он.

— Меня... Андрей подвёз.

— Вижу.

Жданов вытащил пакеты с покупками, а пока разбирался где чьи, Катя торопливо два пакета у него отобрала.

— Спасибо, что подвезли.

— Да не за что, — отозвался он и с недоумением глянул на строгого отца запечалившейся девушки.

Когда вошёл в подъезд, на третьем этаже уже хлопнула дверь. Жданов ухмыльнулся, продолжая поражаться чужому "семейному счастью". А дома выяснилась не очень приятная вещь — пакеты всё-таки умудрились перепутать. Андрей минуту разглядывал упаковку с замороженной малиной, сыр и пакет молока, затем чертыхнулся вполголоса и пошёл выручать свою бутылку виски, оказавшуюся на чужой территории.

Дверь ему открыла миловидная женщина в возрасте и улыбнулась.

— Вы к кому?

— Извините... Я ваш сосед снизу, мы с Катей, кажется, пакеты перепутали.

Лицо женщины стало удивлённым, Жданов затосковал, предвидя продолжение бестолковых разъяснений, но тут за спиной матери (а Андрей так понял, что это её мама), возникла Катерина.

— Это я перепутала! Только сейчас заметила, извините.

— Да ничего страшного...

— Так вы наш новый сосед!

— Мама...

Жданов кивнул.

— Да, сосед. Меня Андрей зовут. Очень приятно познакомиться.

— Вы входите, входите. Меня зовут Елена Александровна, — представилась женщина.

Пришлось войти в квартиру, Жданов встретился взглядом с Катей, понял, что её вся эта ситуация не радует и ободряюще девушке улыбнулся. Протянул пакет.

— Я сейчас принесу ваш, — Катя поспешила на кухню, но навстречу ей вышел отец, посмотрел на соседа и продемонстрировал тому бутылку виски.

Андрей неожиданно стушевался под его красноречивым взглядом. Кивнул.

— Моё.

— Я так и понял. — Пушкарёв сунул бутылку в пакет, хотел протянуть его Жданову, но жена вдруг схватила его за руку и сказала, обращаясь к Андрею.

— Вы проходите, чаю попьём, познакомимся.

Андрей посмотрел на Валерия Сергеевича, потом на Катю, окинул быстрым взглядом прихожую и принюхался. Пахло очень вкусно. Елена Александровна заметила проявившийся интерес и улыбнулась.

— Проходите, — сказала она тоном, не принимающим отказа. — Я ватрушек напекла. Катя, ставь чайник.

Жданов прошёл на кухню и огляделся с неподдельным интересом, прислушивался к тому, что говорила хозяйка, а голос у неё был приятный, мелодичный, и Андрей как-то очень быстро потерялся во всём этом уюте, теплоте и вкусных запахах. Сел за стол, растерянно осмотрелся, отыскивая взглядом свой пакет, в котором была злосчастная бутылка, встретился взглядом с Пушкарёвым и в сотый раз за вечер улыбнулся. Валерий Сергеевич с прищуром смотрел на него, затем многозначительно хмыкнул, но Андрей вдруг понял, что сказать что-то наперекор жене не посмеет. Вот и весь буйный нрав, под влиянием жены куда-то подевался.

— Катя, поставь новые чашки.

Девушка что-то сказала в ответ, хлопнула дверца шкафчика, а когда Андрей повернул голову, Катя вдруг оказалась совсем рядом. Наклонилась к нему, а когда встретила его взгляд — вспыхнула. Чашку перед ним поставила и поспешно отошла. Жданов окинул её взглядом: без верхней одежды она показалась ему ещё более хрупкой. Но джинсы на бёдрах сидели ладно, и водолазка подчёркивала... то, что должна была подчёркивать.

Пушкарёв кашлянул в кулак, Андрей отвернулся от Кати и уставился на ватрушки. От греха подальше. Правда, в голове мелькнула нехорошая мысль о том, что если папа будет продолжать так блюсти нравственность дочери, то девушка либо взбунтуется, либо зачахнет от тоски.

— Угощайтесь, — сказала Елена Александровна, присаживаясь за стол.

— Спасибо. — Жданов улыбнулся. — Даже есть такую красоту жалко, все — одна к одной.

Елена Александровна смущённо отмахнулась.

— Ешьте, я завтра ещё напеку.

Андрей откусил от ватрушки, даже зажмурился от удовольствия на мгновение, а потом снова обвёл кухню взглядом.

— Хорошо у вас.

— А у вас? — поинтересовался Пушкарёв.

— А у меня съёмная квартира, — рассмеялся Андрей, проигнорировав оттенок язвительности в голосе хозяина. — Уют создаю сам по мере сил. Пока не очень получается.

— У Вити и Маши хорошая квартира, зря не говорите. Ремонт недавно сделали.

— Но всё равно съёмная, Валера. Что такое съёмная квартира? Временное жилище. Всё не твоё.

— Это точно, — поддакнул Андрей и глянул на Катю, которая стояла у окна и на всех оттуда поглядывала. Сейчас она казалась Жданову старше тех восемнадцати лет, которые он ей дал навскидку час назад.

— А вы чем занимаетесь?

— Лена, дай человеку поесть, — вдруг вступился за него Валерий Сергеевич.

Андрей снова откусил, воспользовавшись моментом, а сам призадумался. Стало понятно, что Елене Александровне на самом деле любопытно и просто так она от своего интереса не отступится, а у Жданова даже подходящей легенды на такой случай заготовлено не было. Пришлось импровизировать.

— Я... недавно вернулся из Европы. Раньше, чем рассчитывал. Вот и пришлось квартиру снимать.

— Из Европы? — протянула Елена Александровна, неожиданно насторожившись. — Что же вы там делали?

Он пожал плечами.

— Работал.

— Надо же.

— А чему ты удивляешься? — спросил Пушкарёв жену. — Катерина вон тоже ездила, а толку?.. — и безнадёжно махнул рукой.

Андрей с интересом глянул в сторону Кати, а та вдруг нахмурилась, а затем и вовсе отвернулась.

— Ладно, — тут же остудила всех Елена Александровна. — Что было, то было. Правда, Андрей? Нужно жить дальше.

— Это точно.

— У нас, слава богу, не Европа. В России всё по-другому.

— Чем заниматься думаете? — кивнул ему Пушкарёв, а Андрей замер, не донеся чашку до рта. Он больше не на подозрении?

— В смысле, работы?

Валерий Сергеевич кивнул.

— С этим проблем нет, — заверил его Андрей. А потом зачем-то сказал: — Я своё дело хочу открыть. Пытаюсь, по крайней мере.

— Своё дело — это хорошо. А вы москвич?

— Москвич.

— И жилья нет?

Андрей неопределённо пожал плечами, а Пушкарёв "понимающе" усмехнулся.

— Да... — протянул он.

— Валера, прекрати. Какие его годы? Всё будет. Вот женится... Андрей, вы женаты?

Жданов криво усмехнулся.

— Не повезло пока, — пошутил он, но его вдруг восприняли очень серьёзно.

— Вот я и говорю, женится — и всё будет. Нужен стимул. Помнишь, как мы у родителей жили? Ничего своего не было, а потом нажили. Лишь бы работа была.

Жданов взял ещё ватрушку и покивал, соглашаясь.

Вот так он познакомился с соседями. Довольно милые люди и к его судьбе проявляли не просто интерес, а как бы беспокоились, советы давали, даже помощь предлагали. Спустя час Валерий Сергеевич настолько к Андрею подобрел, что перешёл с ним на "ты" и пообещал всевозможную помощь, если что-то пойдёт не так.

— Найдём тебе работу. Ты в армии служил?

— Работа у меня есть, спасибо, Валерий Сергеевич.

Пушкарёв посверлил его взглядом, всё ещё ожидая ответ на свой вопрос. Жданов покаянно покачал головой.

— Не служил. — А заметив, что хозяин начал стремительно хмуриться, поспешно добавил: — Я после института некоторое время жил за границей.

— Вот как...

Андрей развёл руками и посмотрел, якобы сожалея.

— Валера, оставь его в покое.

Когда Жданов засобирался домой, Елена Александровна дала ему пакет с ватрушками. Он отказывался, но она настояла.

— Бери, бери, утром чаю попьёшь.

— Спасибо, Елена Санна. Всё было очень вкусно.

Он пошёл к двери, вышел из квартиры и сказал на прощание:

— Спокойной ночи.

Елена Александровна кивнула, улыбнулась, а Андрей увидел Катю, которая вышла из кухни и теперь смотрела на него.

— До свидания, — сказала она, вежливо и равнодушно улыбнувшись, а Жданов вдруг понял, что за весь вечер она не произнесла ни слова.

"4"

— Кать, а ты куда?

Зорькин выглянул из кухни и теперь наблюдал, как подруга красит губы, стоя перед зеркалом. Пушкарёва едва заметно вздрогнула.

— Я?.. На курсы, Коля.

— Так ты же вечером ходишь?

Она закрыла тюбик с помадой и сунула его в сумку.

— А сегодня перенесли на пару часов пораньше. Коля, что ты пристал?

— Да ничего, просто странно.

— Что странно? — рассердилась она.

Зорькин оглянулся через плечо, посмотрел на Катиных родителей, а потом дверь в кухню прикрыл.

— Ты странная, Пушкарёва. Куда ты такая красивая собираешься?

— На курсы. Уйди, ты мне одеваться мешаешь.

Он отошёл в сторону и задумался, наблюдая, как Катя застёгивает сапоги. А потом решил:

— Я пойду с тобой. Провожу.

Катя посмотрела на него настороженно.

— Зачем?

— Просто так. Провожу, — повторил он и потянулся за своим шарфом. Катя толкнула его в грудь, не сильно, но пришлось отступить назад.

— Не выдумывай, — шикнула она на него и с тревогой посмотрела на дверь в кухню. — Провожать меня не надо, я сама прекрасно дойду. Не маленькая вроде.

Коля уставился на подругу в упор и сердито зашептал в ответ:

— Ты с ума сошла? Ты куда собралась?

— Отойди, я пальто возьму.

— Катька...

Она упрямо вздёрнула подбородок.

— Отойди.

Зорькин отошёл.

— Не ходи, — попросил он. — Ну не надо. А хочешь, в "Макдональдс" сходим, давно не были... Кать! У меня деньги есть.

— Что ты кричишь? Хочешь, чтобы родители услышали?

Он опустил голову и выглядел несчастным. Катя достала из шкафа пальто, придирчиво осмотрела его со всех сторон и продолжила выговаривать Зорькину вполголоса:

— И вообще, я сама решу. Сама, слышишь? Для меня это важно.

— Знаю я, что тебе важно!..

Кухонная дверь открылась, отец остановился на пороге и посмотрел на них.

— Что вы тут шушукаетесь? Дверь закрыли — и вот шушукаются! В чём дело?

— Ни в чём, папа, — поспешно проговорила Пушкарёва. Улыбнулась. — Коля, рвётся меня проводить, а я его отговариваю.

— Ясно... — Посмотрел на Зорькина. — Ты же говорил, у тебя работа нарисовалась? Вот иди — и работай. Деньги надо отрабатывать. Аванс-то, наверное, получил.

Коля кивнул, а на Катю кинул выразительный взгляд, правда, та не прониклась и отвернулась.

— Катерина, ты сегодня раньше придёшь?

Пушкарёва повернулась и посмотрела на отца в растерянности.

— Почему?

— Как это — почему? — удивился Валерий Сергеевич. — Ты раньше уходишь, значит, и вернуться должна раньше. Или я чего-то не понимаю?

Катя закусила губу и беспомощно глянула на Зорькина.

— Я не знаю, папа... Мне ничего такого не говорили, просто сказали прийти раньше. Я позвоню, хорошо?

— Валера, оставь их в покое. Они сами разберутся, взрослые.

— Недавно ты тоже так говорила, а дочь твоя домой вернулась только на следующий день!

— Папа! Я иду учиться! — Кая даже ногой топнула.

— Я очень на это надеюсь!

— Je justifierai tes espoirs.

— Что? — нахмурился отец.

— Я оправдаю твои надежды, папа.

Из квартиры Колька вышел вместе с ней. Поёжился, натянул рукава свитера, спрятав в них ладони, и пошлёпал вниз по лестнице.

— Глупость делаешь. Слышишь, Катьк?

— Отстань.

Зорькин вздохнул.

На первом этаже Пушкарёва остановилась, обернулась к Коле и посмотрела взволнованно.

— Как я выгляжу? Только честно.

— Не заставляй меня это говорить, — взмолился он.

— Ну, Коля, пожалуйста... — Она сбавила голос почти до шёпота. — Пожалуйста.

Колька пожевал губами в расстройстве, потом сказал:

— Хорошо. Правда, хорошо.

Она просияла.

— Это замечательно.

— А вот я так не думаю! Катя, не ходи!

— Ты прекратишь или нет? Что ты ноешь?

— Потому что я знаю, куда ты идёшь!

— И я знаю, куда я иду. И я хочу туда пойти.

— Ну и дура!

— Сам дурак!

— Вы ещё подеритесь, горячие финские парни, — проговорил Жданов, неторопливо спускаясь по лестнице. — Чего не поделили?

Оба смущённо замолчали, отвернулись, а потом Катя украдкой посмотрела на Андрея. Он ещё стоял на ступеньках и из-за этого казался просто огромным. Большой, тёмный, сильный человек. А на них с Колькой смотрел, как на дошколят, которые расшалились в неположенном месте.

— Ничего, всё в порядке.

— В порядке, — повторил за ней Жданов и оглядел её с ног до головы. А когда Катя глаза на него подняла, тут же перевёл взгляд на её кавалера. Спустился со ступенек и протянул пареньку руку.

— Андрей.

Зорькин таращил глаза на нового знакомого, а потом несмело подал свою руку — его ладонь просто утонула в ладони Жданова.

— Ник-колай.

— Приятно. Катерин, ты едешь куда-то? Я в центр, могу подвезти.

Пушкарёва с трудом сглотнула и покачала головой.

— Нет, спасибо... я сама.

— Всё сама и сама, — улыбнулся Андрей. Он направился к выходу, а Катя шикнула на Зорькина.

— Коля, иди домой, простудишься. — Встретила его взгляд и от бессилия зажмурилась. — Со мной всё будет хорошо, я обещаю.

Андрей придерживал ей дверь.

— Может, всё-таки подвезти?

Катя мило улыбнулась в ответ и покачала головой. Вышла из подъезда, всё ещё улыбаясь, чувствуя себя красивой, невесомой и почти счастливой. Такое с ней бывало редко, незнакомые ощущения. Шагнула с крыльца и тут же нелепо взмахнула руками. Ахнула, а приземлилась на руки Андрея. Он легко подхватил её и прижал к себе. Катя обвисла на его руках, уткнулась носом в его плечо и на минуту затихла, приходя в себя от очередного конфуза. Ну, вот почему, почему у неё всё всегда не как у людей? Даже пройти красиво не может, обязательно споткнётся!

...У него был потрясающий одеколон, от лёгкого завораживающего аромата кружилась голова.

— Ногу не подвернула?

Пушкарёва аккуратно отстранилась, правда, продолжая держаться за руку Андрея на всякий случай. Переступила с ноги на ногу и одёрнула пальто. Покачала головой.

— Нет, всё хорошо... кажется.

— Кажется, — снова передразнил её Жданов, разглядывая с лёгкой улыбкой. — Садись в машину, отвезу куда надо.

— Нет, я сама...

— Садись.

Где-то наверху открылось окно, и зычный голос поинтересовался:

— Катерина, что случилось?

Андрей наблюдал, как девушка заливается алым румянцем.

— Всё хорошо, папа.

— Точно?

Она понуро кивнула.

Жданов поднял голову и улыбнулся Пушкарёву.

— Здравствуйте, Валерий Сергеевич. Не волнуйтесь, я её поймал. И отвезу, куда скажет.

Пушкарёв кивнул.

— Ну, вези, — согласился он и окно закрыл.

Стыдно было безумно. Не сказав больше ни одного слова против, Катя села в машину и пристегнула ремень безопасности. Жданов сел на водительское сидение, перегнулся назад и положил на сидение кожаную папку для бумаг. Пушкарёва вдруг засмотрелась на его профиль, снова накрыло ароматом мужского одеколона, а Жданов резко подался назад и повернулся к рулю. Завёл машину и спросил:

— В институт?

Катя несколько секунд обдумывала его слова, потом поинтересовалась:

— В какой?

— Не знаю, — широко улыбнулся он. — Где ты учишься?

— Мне на Боровицкую. Если нам по пути, конечно. Я на курсы хожу. А институт я закончила год назад.

Жданов как раз выехал на дорогу и остановился на светофоре. Повернул голову и посмотрел на девушку удивлённо.

— Серьёзно?

— Да... — Его взгляд Катя встретила настороженно. — А что вас так удивило?

Он передёрнул плечами.

— Просто я думал, что ты младше.

Он как-то запросто и незаметно перешёл с ней на "ты", а Катя от этого только больше волновалась.

— А ты значит, уже институт закончила... Сколько же тебе лет?

— А почему вы спрашиваете? — Пушкарёва всерьёз занервничала.

— Просто удивился. А что за курсы?

— J'Иtudie la langue franГaise, — легко ответила Катя, а Андрей пару секунд поразмышлял над её словами.

— Французский язык?

— Да. Я его в институте учила, но основным был английский. А теперь вот закрепляю. Пригодится, — добавила она и отвернулась.

— А институт какой?

— МГУ. Экономический факультет.

Жданов присвистнул от удивления.

— Ничего себе.

Катя скромно пожала плечами, но довольную улыбку скрыть не смогла.

— У тебя хорошее произношение, — похвалил он.

— Правда? — обрадовалась девушка. — А вы французский знаете?

— Нет, по мне — слишком сложный язык. Но меню читаю, — сказал он и рассмеялся.

— А вы... долго в Европе жили?

Он призадумался. Посмотрел на неё, потом натянуто улыбнулся.

— Как сказать... Родители в Лондоне живут практически, уже лет шесть. То там, то здесь. Даже я за ними не поспеваю, если честно. Подумывают перебраться на совсем.

Называется, ушёл от ответа. Катя, конечно, больше ничего спрашивать не стала, кивнула и отвернулась к окну.

Он довёз её до станции метро, Катя вежливо попрощалась и вышла из машины. Андрей почему-то не уехал сразу, постоял минуту, наблюдая за Катей в зеркало заднего вида. Смотрел, как она топает ножками, стряхивая с сапог снег, поправляет берет и вздыхает, словно набирается смелости перед важным поступком. Пошла к пешеходному переходу и всё что-то поправляла в себе — то пальто одёргивала, то стряхивала какие-то невидимые пылинки... Жданов усмехнулся. Перед курсами французского языка так нервничать точно ни к чему. Да и выглядела девочка сегодня по-особенному.

— Эх, где мои семнадцать лет... — пробормотал Андрей себе под нос и усмехнулся. — Точно, свидание.

"""

— А говорили, что ты работу нашёл... в другом городе.

Денис улыбнулся, глядя в сторону.

— Нашёл. Но, если честно, это совсем не то, на что я рассчитывал. Вот и вернулся. К тому же, я привык к столичной жизни, а там что?

— А там — это где? — осторожно поинтересовалась Катя, внимательно всматриваясь в его лицо.

— В Нижнем Новгороде.

Пушкарёва кивнула и глаза отвела.

— Значит, не вернёшься туда?

Старков посмотрел на неё и подмигнул.

— А если уеду, ждать будешь?

Катя на шаг отступила и опустила глаза.

— Зачем ты меня позвал?

— А почему ты не спросила меня об этом, когда я тебе звонил?

Он улыбался чуть снисходительно и смотрел хитро, от его взгляда кинуло в жар.

— Кать...

— Я не знаю, зачем пришла, — решила сознаться она и подняла на него глаза. Щёки горели, губы тряслись, зато смотрела с вызовом.

— Я знаю, виноват. Я вёл себя ужасно с тобой.

— Да, ужасно.

— Ты мне, правда, нравишься. Правда.

— Тебе что-то нужно от меня?

— Какая же ты недоверчивая, — рассмеялся он и запросто приобнял её за плечи. Пушкарёва прижалась к его боку. Денис обнял её двумя руками и заглянул в глаза. Улыбнулся.

Они стояли на дорожке парка и обнимались. Мимо проходили люди, некоторые оборачивались на них, понимающе улыбались, а Катя старательно прислушивалась к себе.

Денис позвонил вчера поздно вечером и пригласил на свидание. Так и сказал — свидание. Говорил так, словно ничего не случилось, словно не обижал и не посмеялся над ней с особым цинизмом только неделю назад. Говорил о том, что соскучился...

Колька сразу всё понял. И в его взгляде ясно читалось — гордость твоя где? Пушкарёва могла в ответ возмутиться, напомнить ему о собственных неудачах, но знала, что это к её ситуации никакого отношения не имеет. Потому что после всего, что было, прийти к Старкову, после одного звонка, после голоса с придыханием и банальных фраз, после того унижения и отчаяния, через которое пришлось пройти по его вине...

Катя не понимала, почему он позвонил. Не понимала, почему пришла. Всего несколько дней назад сама себе посочувствовала — что ей такой человек встретился, а сейчас рядом с ним, прижимается к нему, а сердце, кажется, готово выскочить из груди.

Зачем он позвонил? Может, потому, что она очень долго об этом мечтала? Чтобы просто позвонил, набрал номер и сказал пару слов... Сначала она думала, что простит ему всё на свете, только бы дождаться, перетерпеть, суметь понять его поступок. Затем злилась и точно знала — не простит, никогда и ни за что. Но прошло время, пережила и надежды несбывшиеся, и обиду, а теперь вот снова здесь, обнимает Дениса и не верит в происходящее.

Его руки сжались сильнее, и Старков немного приподнял её от земли. Катя рассмеялась.

— Не замёрзла?

Она покачала головой, глядя ему в глаза и задыхаясь от давно забытых ощущений. Денис убрал с её щеки прядь волос, а потом наклонился и поцеловал.

— Я так тебя ждала... — вырвалось у неё, и зажмурилась, надеясь, хоть так сдержать слёзы.

Он улыбнулся и снова поцеловал.

Какое-то безумие. Они шли, взявшись за руки, а Кате казалось, что у неё за спиной крылья и она ногами земли не касается. Денис что-то ей рассказывал, и смотрел серьёзно, а не как обычно — с насмешкой. Она улыбалась и чувствовала, как он осторожно сжимает её ладонь.

Гордость... Что с ней делать, с этой гордостью? Слёзы лить, убиваясь по прошлому? И ждать, окаменев от тоски, у телефона...

— Я встречу тебя вечером, — говорил он, когда они расставились. — Когда закончатся твои курсы?

— Через два часа... — шептала Катя, улыбаясь ему в губы.

— Через два часа, — повторил он.

Короткий поцелуй и он отстранился.

Она стояла на ступеньках, прижав к губам холодные пальцы, и смотрела, как он уходит. И казалось ужасным предательством повернуться и самой уйти, и думать начать не о нём, а о каких-то там курсах. Курсы... Кажется, она уже опаздывает, — рассеянно подумала она.

Улыбнулась.

L'amour...

"5"

В подъезде сильно пахло кофе и гарью. Пушкарёва принюхалась, закрыла дверь квартиры и спустилась на один лестничный пролёт. Дверь квартиры Андрея была распахнута настежь, оттуда и пахло. Катя посомневалась секунду, застегнула молнию на кофте домашнего костюма и пошла вниз. Прежде чем войти в квартиру, постучала по косяку костяшками пальцев. Жданов выглянул из кухни, выглядел растрёпанным и чуточку раздражённым. Увидел её и махнул рукой, приглашая войти.

— Что случилось? — спросила Катя.

— Завтрак не удался! Сильно пахнет?

— Сильно, — ответила Пушкарёва, заглядывая на кухню. Здесь было холодно, окно распахнуто и по кухне гулял холодный ветер. Катя поёжилась. А Андрей помахал полотенцем, разгоняя дым.

В раковине лежала сковорода со сгоревшей яичницей.

— Что у вас тут происходит? Пожар?

Жданов перестал махать, уставившись настороженным взглядом за Катину спину, а Пушкарёва обернулась и тут же заулыбалась соседке.

— Никакого пожара, Анна Павловна. Всё в порядке.

— А почему пахнет горелым на весь подъезд? — Тучная и серьёзная соседка, по всей видимости, вознамерилась внедриться в квартиру и проверить всё лично, но Андрей воспротивился.

— Рецепт такой! — гаркнул он. В три шага дошёл до двери, при этом слегка задев Катерину плечом, и перед носом любопытной Анны Павловны, дверь захлопнул.

Катя не удержалась и заметила:

— Зря. Она теперь вас невзлюбит.

— Она меня и так не любит, — проворчал Жданов. — Всё время придирается.

— Не обращайте внимания, она ко всем придирается.

Андрей посмотрел на Катю и совершенно неожиданно улыбнулся.

— А я и не обращаю.

От его улыбки Пушкарёва в первый момент растерялась не на шутку. Такая резкая смена настроения сбивала с толку. А Жданов тем временем вернулся на кухню и окно закрыл. Качнул головой.

— Никак не научусь себя кормить. Если не испорчу, то обязательно забуду.

Катя сунула руки в карманы кофты и кивнула. Не знала, что сказать. Родители попросили её выйти в подъезд и узнать, что происходит и откуда этот запах, а она совершенно неожиданно оказалась в квартире нового знакомого. А тот снова принялся ей улыбаться. Никуда от его улыбок не деться! А получалось у него это как-то по-особенному. Пушкарёва никогда не видела, чтобы мужчины так улыбались — открыто и завораживающе. А уж ей точно не улыбались. Не привыкла и теперь терялась от каждой улыбки, и поневоле начинала подозревать соседа в непонятной пока корысти. Что ему от неё может быть нужно?

— Раз у вас всё в порядке, я, пожалуй, пойду, — сказала она, чувствуя себя неловко, находясь рядом с ним.

— Я просил тебя обращаться ко мне на "ты"?

Пушкарёва кивнула.

— И что? Стесняешься?

Катя смотрела на него во все глаза, а потом покраснела — от досады и немножко от смущения. Досада была по поводу его тона — снова разговаривал с ней, как с маленькой. Подавила раздражённый вздох и гордо вскинула подбородок.

— Нет.

Андрей наблюдал за ней с интересом. Отметил привычный румянец и улыбнулся.

— Я пойду, — снова сказала Катя, уворачиваясь от его взгляда.

У двери в комнату, прямо на полу, стояла спортивная сумка. Катя удивлённо моргнула и обернулась.

— Вы уезжаете?

Жданов кивнул, с явной неохотой.

— Да, на недельку, скорее всего. Командировка, — пояснил он.

— А-а...

— Что? — рассмеялся он.

Она была странной девочкой. Или Андрею просто так казалось. Не была похожа ни на одну знакомую ему женщину. Для своего возраста слишком часто смущалась и казалась тихоней. Но Жданов знал, что впечатление это обманчивое. Несколько раз был свидетелем весьма интересных сцен, когда тихоня-соседка вспыхивала от возмущения в один миг, от одного слова или жеста. Правда, так же быстро затихала, но Жданову думалось, что это была лишь видимость и внутри Катя продолжала бушевать. Но слишком хорошо научилась управлять своими чувствами и уже по привычке ото всех пряталась. В этой девочке странным образом уживалась скромность и решительность. Для Жданова — смесь совершенно необъяснимая.

Катя оглянулась на него, почувствовав внимательный взгляд, взялась за дверную ручку... и вздрогнула, когда в дверь позвонили. Кажется, Андрей и сам удивился, потому что на Катю посмотрел с недоумением. Протянул руку, прикоснулся к Катиной руке, а Пушкарёва отскочила, как ошпаренная, но Андрей вида не подал, что заметил её испуг. Открыл дверь и тут же отступил назад, потому что на него, как танк, двинулся Валерий Сергеевич, а за его спиной и Зорькин возник.

— Что у вас тут происходит? — начал Пушкарёв, строго поглядев на дочь и соседа.

Жданов развёл руками и виновато посмотрел.

— Проветриваем кухню.

Коля повёл носом.

— Яичница сгорела.

Катя закатила глаза. По запаху определил!

Валерий Сергеевич полминуты внимательно присматривался к Андрею, потом обвёл прихожую взглядом. Заметил сумку.

— Съезжаешь?

— Нет, — самого себя поражая своим терпением, ответил Жданов. — Уезжаю в командировку. Кстати, хотел вам ключи оставить. Можно?

— А отчего же нет? — удивился Пушкарёв. И кивнул. — Приноси. И завтракать приходи, Лена оладья печёт.

— Ну что вы, я сейчас перекушу да поеду...

— Тем более. Кто на голодный желудок в путь собирается?

Андрей посмотрел на Катю и вопросительно приподнял брови. А девушка лишь едва заметно пожала плечами.

Через двадцать минут Андрей уже сидел на кухне Пушкарёвых и с аппетитом ел оладьи и запивал их кофе.

— Вы спасли меня от голодной смерти, Елена Санна. Очень вкусно.

— Ну и на здоровье. А куда ты едешь, Андрей?

— В Киев... Пара встреч наметилась, срочных.

— Это по бизнесу твоему? — деловито осведомился Валерий Сергеевич.

Жданов кивнул и вытер рот салфеткой. Глаза отвёл, надеясь, что дальнейших вопросов не последует. А Пушкарёв тем временем поглядел на Зорькина и сказал:

— Вот видишь, как бизнес надо строить? А не так, как ты — ждать, когда на тебя с неба работа свалится. Надо лбом...

— При чём здесь лоб? — надулся Коля, а на Андрея глянул с претензией. А тот, чтобы парню помочь и увести тему разговора в другую сторону, спросил, повернувшись к Елене Александровне:

— Можно я вам ключи от квартиры оставлю? На всякий случай.

— Конечно, оставляй, мы присмотрим. Так даже спокойнее будет. А ты надолго уезжаешь?

— Дней на пять. Возможно, на неделю.

— А что за бизнес? — всё-таки задал Пушкарёв каверзный вопрос.

Андрей с ответом помедлил, а потом выдал шикарную улыбку.

— Бизнес, Валерий Сергеевич. Покупаем-продаём. Крутимся.

Он улыбался Пушкарёву и вдруг почувствовал взгляд Катерины. Она смотрела с подозрением и его увиливание от ответа явно не оценила. Чтобы как-то оправдать свой уход, Андрей выразительно посмотрел на часы и поднялся.

— Извините, мне пора. Самолёт скоро. Елена Санна, огромное спасибо, всё очень вкусно. — Жданов подошёл, взял женщину за руку и неожиданно для всех поцеловал ей руку, тем самым засмущав Пушкарёву.

— Андрей, ну что ты?

А Валерий Сергеевич захохотал, за что схлопотал от жены кухонным полотенцем.

— Катя, ты спустишься со мной? Я тебе ключи запасные отдам. — И снова взглянул на часы, на этот раз обеспокоено. — Так, кажется, я на самом деле опаздываю.

— Ну вот, — расстроилась Елена Александровна. — Катя, иди с ним, иди.

Катя подавила очередной вздох, но пошла за Андреем.

Они спускались по лестнице, когда он оглянулся и посмотрел на неё с улыбкой.

— Почему ты всегда так на меня смотришь?

— Как? — От его вопроса она растерялась.

— С подозрением.

— Глупости, — фыркнула Пушкарёва.

Он рассмеялся.

— Обманщица.

В квартире всё ещё пахло. Андрей поморщился, подумал снова открыть окно, но времени на проветривание уже не было. Да ещё телефон зазвонил. Жданов заметил, как Катя с интересом прислушалась к мелодии.

— Минуту подожди, — попросил он и взял телефон, который лежал на холодильнике.

Катя заметила, как он нахмурился, когда посмотрел на дисплей. Видимо, звонок был нежелательный. Она отошла от Андрея, чтобы ему не мешать, подошла к раковине и посмотрела на испорченную сковороду. Потом взяла тряпку, чтобы протереть плиту.

— Я слушаю. Мне некогда разговаривать с тобой, если честно. Я в аэропорт опаздываю. Что?

Катя украдкой глянула на него, поразившись, насколько напряжённым и даже неприятным стал его голос.

— Кира, давай не будем... Я не обязан перед тобой отчитываться. Опять придумываешь?.. — Сделал паузу, потом вздохнул. — Какие документы? Их Ромка должен был взять. Чёрт... А ты ему звонила? Я не кричу на тебя. — Жданов голос понизил до предела и кинул на Катю быстрый взгляд. — Или слышно, что я кричу? — Подошёл к Кате и попытался отнять у неё тряпку. — Что ты делаешь? — шикнул он на неё. — Оставь, не надо. Это я не тебе, Кира. Какая тебе разница?.. Хорошо, приезжай в аэропорт, — сдался Жданов.

Выключил телефон и посмотрел на Пушкарёву возмущённо.

— Что ты делаешь?

— Но она же грязная! Нельзя её так оставлять.

— Брось. Я сейчас ключи запасные тебе найду. — Он ушёл в комнату, а оттуда крикнул: — Как твои курсы?

— Курсы? — Катя удивилась вопросу. — Хорошо.

— Правда?

— Обучение только началось. Неделю назад.

— Ты прилежная ученица? — спросил он, вернувшись.

— Давайте ключи, — потребовала Катя в некотором раздражении. Снисходительный тон обижал до глубины души.

Андрей протянул ей ключи.

Направляясь к двери, Катя споткнулась о сумку Жданова, тот снова её подхватил. И улыбку спрятал, Катя заметила. Оттолкнула его руки и одарила гневным взглядом.

Андрей пожал плечами.

— Просто не везёт. Бывает.

— До свидания, — с нажимом проговорила Пушкарёва и, наконец, вышла из квартиры.

— До свидания, — сказал он, а потом вдруг добавил: — Если бы ты знала, как мне не хочется ехать. Но надо.

Катя натянуто улыбнулась, ещё раз пробормотала слова прощания и побежала вверх по лестнице.

Андрей проводил её взглядом и дверь закрыл. Пока собирался, окно на кухне всё-таки открыл и в него теперь нещадно дуло, на улице был мороз, и Жданов быстро замёрз. Посмотрел на плиту, вспомнил Катины слова о том, что "оставлять грязь нехорошо", но времени на наведение чистоты уже не было.

Встречаться с Кирой не хотелось. Они уже несколько недель не разговаривали, а все её взгляды и молчаливые упрёки, доводили его до последней степени отчаяния и злости. Наверное, отец прав и Кира жалеет... Хотя, в этом Андрей уверен не был. Он вообще не был не в чём уверен в последние пару недель. Отгородился ото всех, отмалчивался, но облегчения это не приносило. И новая жизнь тоже не радовала. Сидел один вечерами, как сыч, думал о чём-то очень серьёзном и, несомненно, важном, даже не пил — только думал. А ответов не находил. Ну живёт он в новой квартире, спрятался ото всех, рассказывает всем байки о переменах в своей жизни, а их как не было, так и нет. Перемен, в смысле. Только мысли о том, что потерял...

Малиновский, как верный и понимающий друг, оставил их с Кирой наедине. Отошёл в сторону и с кем-то трепался по телефону, правда, в их сторону постоянно посматривал. Андрей томился, смотрел в сторону и молчал. Кира молчала, и он молчал.

— Я документы отдала Ромке.

Жданов кивнул.

— Как он мог их забыть?..

Пожал плечами.

— Андрей, ну скажи что-нибудь!

— Что?

Она опустила голову, а потом знакомым жестом заправила за ухо белокурые пряди.

— Я не жалею, слышишь? — прошептала Воропаева. — Я скучаю по тебе, но не жалею. Так больше не могло продолжаться. Ты мне столько раз обещал, но ничего не менялось.

— Я всё это знаю, Кира. — Слышать это в который раз было неприятно. — И знаю, что ты приняла решение. Вот только я пока ничего решить не могу. Но это моя проблема.

Кира горько усмехнулась.

— Да, конечно. И ты едешь в Киев. Хотя мог бы и не ехать.

— О чём ты?

— О Ткачук. Думаешь, она поможет решить?

Андрей лишь головой покачал.

— Тебе нужно готовиться к свадьбе. Не трать на меня время — иди.

— Ты опять обижен, да? Ты обижен...

Он наклонился и поцеловал её в щёку.

— Пока, Кирюш. — Махнул Малиновскому рукой. — Ромка, пошли, регистрация началась.

"""

Денис опаздывал. Катя уже минут тридцать стояла у кинотеатра, а Старкова всё не было. А ведь собирались в кино... И всё бы ничего, но воображение снова разыгралось, и на ум приходили всякие ужасы, которые могли произойти с Денисом по дороге. К тому же холодно было. Дул неприятный, пронизывающий ветер, Пушкарёва спряталась за колонну и оттуда постоянно выглядывала, боясь пропустить появление Дениса.

А его всё не было...

Катя боялась, что он не придёт. Что за два дня, что они не виделись, что-то произошло, случилось и он больше не придёт. Вдруг ему скучно стало? А она ведь очень старалась быть такой, какой он видел "свою" девушку. Теперь красилась каждый день, перебрала весь свой гардероб и осталась им жутко недовольна. Вот только изменить, а точнее поменять что-либо, возможности не было. Не было работы — не было денег. И соответственно новой одежды. Перед каждым свиданием проводила перед зеркалом уйму времени. Никогда раньше её так сильно собственная внешность не волновала. Хотя, раньше у неё и парня не было. Настоящего, её собственного парня, который "любит, заботится и дарит цветы". Чтобы всё, как у всех... Правда, Денис цветы не дарил, да и заботы, как таковой, не проявлял, но это было не так важно — главное, чтобы любил. Глупость, конечно, Катя была слишком рассудительна, чтобы поверить во внезапно вспыхнувшее чувство, но была маленькая надежда на чудо, что Денис проснулся в одно прекрасное утро и понял... всё про неё понял. Ведь такое бывает, случается, она слышала и в книжках читала.

Ведь зачем-то она ему нужна.

Они встречались не часто, у Старкова было много проблем, он так же, как и Катя искал работу, постоянно куда-то уезжал, ходил на собеседования. Ему, правда, было проще. Молодой, перспективный, уверенный в себе, с хорошим образованием. Он производил впечатление. Не то что она — молоденькая, невзрачная, это самое впечатление производить не умеющая, неизменно зажимающаяся под скептическими, недоверчивыми взглядами возможных работодателей. Денис делился с Катей своими мечтами, строил планы на будущее и спрашивал у неё совета. Это Кате казалось очень личным и важным, она выслушивала его внимательно, вникала в детали, помогла готовиться к важному собеседованию и всегда любимым гордилась.

— У тебя всё получится, — повторяла Катя из раза в раз.

Старков кивал и сжимал кулаки на счастье.

— Удача мне понадобится. Не хочу уезжать из Москвы. Ты ведь тоже не хочешь, чтобы я уехал?

— Конечно, не хочу.

— А тебе не курсы французского нужны. Тебе нужна психологическая помощь, тебе уверенности не хватает. Да с твоими талантами, Кать, горы свернуть можно! Если захотеть.

В такие моменты Старков на Катю смотрел так, словно она у него отняла нечто важное. Словно её способности ей по ошибке достались, — его, Дениса, стороной обошли, а ей вот достались. На душе от этих взглядов оставался неприятный осадок, но Старков обычно быстро тему разговора менял и вскоре Катя обо всём забывала.

Вот только родителям приходилось врать. Уйти вечером из дома было непросто, выкручивалась, как могла, даже Зорькина в своё враньё втянула, за что он на неё уже не первый день злился. Все свалившиеся на неё проблемы казались не столько сложными, сколько надуманными. Ну почему бы просто не рассказать маме и папе о том, что у неё появился молодой человек? Что они встречаются по вечерам, потому что у него тоже много дел и днём у него времени нет, что он встречает её с курсов французского, что они ходят в кино (если честно, то пока только собираются пойти), в кафе... В общем, всё как у всех, так и у неё. Первая любовь, свидания, долгие прогулки и разговоры обо всём на свете. Она так долго мечтала обо всём этом, о простом счастье, чтобы рядом был человек, которого можно любить и который не обманет... А о прошлом вспоминать не нужно. Денис уже не раз просил у неё прощения за то, как поступил с ней полтора года назад. Сказал, что просто испугался. Сразу понял, что она не такая, как все, что с ней всё должно быть серьёзно, а он не был к этому готов. А все эти слухи о споре... чушь немыслимая!

— Но я не думал, что все о нас узнают, Катя. Поверь мне. Я же никому не рассказывал, не кричал об этом на каждом углу, просто поделился с другом... Я не думал, что он на такое способен.

— Баринов?

Денис грустно кивнул.

— Баринов. Своими руками бы задушил гада! Хотел тебе всё объяснить, но ты не захотела со мной общаться... Я всё понимаю, просто обидно, что мы тогда не поговорили. Столько времени прошло зря.

Он говорил и смотрел ей прямо в глаза, а потом поцеловал и прижал к себе. Катя чувствовала, как колотится его сердце. Как ему можно было не поверить?

Зорькин не верил.

— Это Старков, Катя. Стар-ков. Ты помнишь, каким он был в институте? Он же кого угодно заговорит. Соврёт не дорого возьмёт.

— Вот скажи на милость, зачем ему мне врать?

— Откуда я знаю, что у него в голове?

— Коля, нет ни одной причины... Я думала об этом, — призналась Катя. — И не нашла не одной причины.

— Это не повод ему верить, — не успокаивался Коля. — Вообще, нет ни одного повода ему верить! — закончил он возмущённо.

После таких разговоров в душу всё же закрадывались сомнения, Катя начинала мучиться, с нетерпением ждала звонка или встречи с Денисом, чтобы от своих сомнений и страхов избавиться. Заглядывала ему в глаза, встречала искреннюю улыбку (уж искренность ото лжи она отличить способна?) и вздыхала с облегчением — не может человек так врать.

Но родителям пока ничего не говорила. Потому что им нельзя просто сказать — они не поймут, начнут проявлять ненужное и чрезмерное беспокойство... отец и дома может запереть, с него станется. Решила, что правильнее всего прийти вместе с Денисом и с родителями поговорить вместе. Чтобы они на Дениса посмотрели, познакомились с ним, одобрили её выбор... Всё виделось в таких радужных красках — и как отец будет здороваться со Старковым за руку, как они будут разговаривать, сидя за кухонным столом, а мама будет угощать дорогого гостя пирогами. И вот тогда всё будет правильно, и она сможет встречаться с Денисом совершенно легально, и больше не придётся прятаться и врать. Очень хотелось всего этого поскорее... чтобы родители одобрили и порадовались за неё.

Осторожно заговорила об этом с Денисом, со страхом ожидая его реакции, но он отнёсся к её словам совершенно спокойно, правда, попросил с этим подождать.

— Катюш, мне сейчас не до знакомств с родителями, понимаешь? С работой надо что-то решить. Да и как я к твоему отцу явлюсь? Безработный и непристроенный? Давай потерпим совсем чуть-чуть.

Она заметно расстроилась, но согласилась. Потому что знала своего отца, который очень любит вникать в детали и думать о будущем. Но верила, что совсем скоро всё наладится. Уже наладилось. Ведь Денис с ней. Он торопится к ней на встречу, целует, обнимает, а она уже совсем не вспоминает о прошлом, не вспоминает обиды и недопонимания. А нужно было лишь поговорить, выяснить всё, уже давно нужно было это сделать, скольких бы страданий она избежала.

А вот сегодня Денис на свидание опаздывал.

Катя про себя ещё раз повторила — свидание. У неё с Денисом настоящее свидание, уже пятое. Они гуляли, сидели в кафе, разговаривали, держались за руки. Денис рассказывал ей истории из своего детства, а Катя смеялась и влюблялась всё сильнее, с каждым днём. И именно поэтому опоздание Старкова пугало ужасно. Что могло случиться?

Посмотрела на часы. Опаздывает уже на сорок минут. Ужасно.

Потопала ногами, они уже заледенели, и снова выглянула из-за колонны. И, наконец, увидела Старкова. Он вылез из подъехавшего автомобиля, огляделся и выглядел при этом расстроенным. Катя вышла из-за колонны и помахала ему рукой.

— Денис!

Он заулыбался, увидев её. Взлетел вверх по ступенькам и обнял Катю за плечи.

— Замёрзла? Давно ждёшь?

— Мы же в кино собирались... — Обняла его и уткнулась носом в его плечо. Облегчение оттого, что он всё-таки пришёл, было огромно.

— Прости. Но я торопился, веришь?

Она кивнула.

— Пойдём.

— Куда?

— В кино всё равно опоздали, а время ещё есть. Тебе дома во сколько надо быть?

— Часов в девять.

— Ну и отлично. Целый вечер впереди.

Они спустились по ступенькам и направились к машине. Катя забеспокоились.

— Денис, куда?

— Да не переживай ты, глупая. В кафе посидим.

— А чья это машина?

Старков открыл ей заднюю дверцу.

— Садись.

Она в нерешительности прикусила губу, а Денис легко рассмеялся.

— Ну что? В девять будешь дома, клянусь.

Она села. С водительского сидения обернулся незнакомый молодой человек и с интересом посмотрел на неё.

— Здрасти.

Катя осторожно кивнула. Старков сел на переднее сидение и тоже повернулся к ней.

— Кать, это мой двоюродный брат, Мишка.

— Очень приятно...

— А уж мне-то как.

За эти слова схлопотал от Дениса лёгкий подзатыльник, хохотнул и отвернулся. Через минуту машина тронулась с места.

Услышав про брата, Катя заметно успокоилась. Присмотрелась к молодому человеку повнимательнее, даже сходство какое-то обнаружила, а ещё отметила, что он моложе Дениса, года на три точно. А ещё порадовало, что Денис решил познакомить её с братом, это показалось важным.

Место, куда они приехали, было мало похоже на кафе. Скорее на ночной клуб. Правда, в клубе, да ещё в ночном, Кате прежде бывать не приходилось, но представляла она всё именно так — танцплощадка, небольшие столики, неудобные диванчики и довольно тусклое освещение. Музыка играла не слишком громко, но Денис на этот счёт её "порадовал":

— Это пока. Ещё слишком рано.

Катя зачем-то кивнула. Оглядывалась несколько настороженно, отступила, чтобы дать пройти официанту. Он заспешил мимо них к одному из столиков, а в руках держал заставленный тарелками поднос.

— Нас здесь покормят? — спросил Старков у брата. — Я не обедал.

Миша усмехнулся.

— Сделаем.

Он оглядывался с таким деловым видом, что Катя пришла к выводу, что он здесь не просто посетитель. Позднее выяснилось, что он и правда в клубе работает, правда, кем — Катя так до конца и не поняла.

За столиком, к которому они подошли, сидели две пары. Катя никого из них не знала, зато Денис со всеми поздоровался, как с родными. Все переговаривались, смеялись, потом Старков её представил и усадил за стол. Подошёл официант и предложил меню.

— Катюш, ты что будешь?

Она пожала плечами.

— Я сам закажу, — сказал Денис, положив руку ей на колено.

Пушкарёва украдкой разглядывала людей за столом, пользуясь тем, что на неё никто не обращает внимания. Конечно, девушки за столом были одеты намного более броско и откровенно, чем она в своих привычных джинсах и свитере, и накрашены ярче, но и вели они себя смелее, а она всё больше молчала, наблюдая за остальными.

Старков заказал ей какой-то коктейль, Катя несколько секунд рассматривала яркий зонтик и дольку лимона на боку стакана, затем покосилась на Дениса. Тот ободряюще улыбнулся.

— Пей.

— Деня... — неуверенно начала она.

Он наклонился к её уху и зашептал, щекоча своим дыханием.

— Алкоголя минимум, пей. — Отстранился не сразу и прикоснулся губами к её виску. Потом ещё раз, а рука с колена поднялась выше.

— Денис...

— Денис, не смущай девушку!

Старков отодвинулся и улыбнулся.

— Моя девушка, буду смущать, если захочу.

В клубе они пробыли часа два. Особой радости от времяпрепровождения Катя не испытывала, слушать чужие разговоры о непонятных вещах не очень интересно и даже скучно. В другой ситуации и заскучала бы, вот только Денис этого ей сделать не давал. Она постоянно чувствовала его руку — то на своём плече, то на колене, пару раз он пытался её поцеловать, но Катя уворачивалась от его губ и Старков, в конце концов, сдался. Вздохнул, посмотрел пристально, а потом улыбнулся.

Народу в зале заметно прибавилось, музыка зазвучала громче, замелькали яркие огни цветомузыки, на танцплощадке — тени пляшущих людей. Пушкарёва несколько минут с интересом всё это рассматривала, потом из-за стола встала сначала одна пара, потом другая.

— Катюш, я сейчас вернусь, — проговорил Денис ей на ухо. Она кивнула. Что ей оставалось?

Старков отсутствовал минут десять, а когда вернулся, протянул ей руку, и Кате пришлось подняться. Он всё-таки притянул её к себе, но поцеловал не в губы, а в шею, Пушкарёвой даже пришлось голову отклонить назад. Тёплые губы прикоснулись к её коже, а по спине вдруг побежали мурашки.

— Пойдём отсюда, — сказал Денис.

— Уходим?

Он кивнул.

Не попрощавшись ни с кем, пошли к выходу. Кате не терпелось оказаться на улице. В клубе было слишком многолюдно, душно и музыка буквально оглушала, не оставляя в голове ни одной мысли. Денис держал её за руку, в раздевалке подал пальто, даже застегнуть помог и смотрел как-то странно, со значением. Катя от его взгляда уворачивалась, не понимая, что у Старкова на уме.

А на улице Денис остановился, притянул девушку ближе к себе и показал ключи.

— Что это?

— У Мишки взял ключи от квартиры. — Поймал Катин взгляд и улыбнулся. — Поехали, Катюш?

Вдруг стало страшно. Страх поднялся откуда-то снизу, быстро дошёл до сердца, заставив его замереть, а потом устремился вверх. Стало жарко, и, несмотря на двадцатиградусный мороз, щёки запылали. Катя отвела глаза и ухватилась за куртку Старкова.

— Катя, — протянул он, а потом тон сменил на более участливый. — Я тебя, конечно, не заставляю, но... Я соскучился по тебе. Поехали?

Она подняла на него глаза, секунду помедлила и кивнула.

"6"

Последний вечер в Киеве. Хорошо или плохо, что он последний?

Всё уже позади — и ужин в ресторане, и клуб... Этот чёртов клуб и эта чёртова музыка, которая только раздражала. Дорвался до выпивки, хотя до этого две недели держался. Но какое уж тут терпение, завтра в Москву...

Жданов лежал в постели и методично напивался. Шёлковое бельё холодило кожу, в руке бокал виски, а ногу согнул в колене, отчего одеяло тут же поехало вниз. Свет в комнате притушен, а за окном метель и огни города. А где-то далеко Москва с её проблемами.

— Может, тебе лучше остаться?

Андрей слабо улыбнулся и посмотрел на женщину, которая осторожно прилегла рядом с ним. Он молчал, и она потеребила его.

— Подумай, Андрюш. Вернёшься, когда успокоишься.

— А когда я успокоюсь?

Она пожала плечами.

— Возможно, после свадьбы?

— А ты думаешь, что я из-за свадьбы переживаю?

— А разве нет?

— Ладно, Надь... Настроения нет в себе копаться.

Надежда Ткачук села на постели, запахнула на груди лёгкий халатик и грустно улыбнулась.

— Я же всё прекрасно понимаю, Жданов. И почему ты в Киев прилетел, и отчего у тебя взгляд отчаявшегося человека.

Андрей усмехнулся и хлебнул виски.

— Да ты что? Понимаешь? Может, и меня просветишь?

— Если хочешь. Просто оказалось, что ты любишь её намного больше, чем ожидал от себя. Привык, что она всегда рядом, что прощает, а потом вдруг оказалось, что уже не твоя, чужая. Потерял и не заметил.

Жданов согласно кивнул.

— Не заметил...

— А ко мне приехал, чтобы отвлечься. Проверить — легче станет или нет. Не стало.

Он посмотрел с интересом.

— Если ты всё понимаешь, почему не выгнала?

— А зачем? Ты и раньше не по великой любви в моей постели оказывался. Переживу. Я не гордая.

Жданов поставил бокал на свою коленку, кусочки льда зазвенели, а ноге сразу стало холодно. Усмехнулся.

— Да, вот так и получается...

— Что?

— Что Кира снова права. А вот ты ошибаешься кое в чём.

— Правда?

— К сожалению, да. Я не уверен, что я её люблю. Даже сейчас, когда она уходит, а мне жить не хочется. Я не уверен, что это любовь. Иначе не отпустил бы. — Он вздохнул и влил в себя остатки виски. — Насколько всё было бы проще, знай я точно.

— По-моему, ты всё усложняешь.

— Да?

— Мне так кажется. Если любишь...

— Если, Надя, если!.. А если ошибаюсь? Если не любовь? И опять станет скучно, и окажется, что всё это, — он прикоснулся указательным пальцем к своему лбу, — лишь оскорблённое самолюбие. Тогда при чём тут любовь? Что это вообще такое? Любовь!.. — Жданов потянулся за бутылкой, которая стояла на прикроватной тумбочке. — Слово-то какое... — пробормотал он. — А если любишь, обязательно жениться? И обязательно жить долго и счастливо! — тон стал просто ядовитым. — А я вот не знаю, что такое любовь. А вдруг и не узнаю никогда? Так разве я имею право обрекать женщину, которую... которой дорожу, на ожидание чуда? Возможно, бессмысленное ожидание... Жизнь ей портить.

Надежда поднялась с кровати, а на Андрея глянула с лёгким недовольством.

— Перестал бы ты пить. Сам запутался в своих рассуждениях.

— Да ничего подобного! — крикнул Жданов ей в спину. Надежда ушла в ванную, но дверь за собой не закрыла. — Любовь и брак — вещи разные, — продолжал Андрей. — Нельзя жениться на любимой, разочарование будет убийственным. Жениться нужно с трезвой головой и холодным сердцем, — налил себе виски и вернул бутылку на тумбочку, поболтал в бокале оставшиеся кусочки льда, — нужно всё хорошенько взвесить и проанализировать. Составить бизнес-план, чёрт возьми! И если ничего не получилось, то просто разойтись в разные стороны и начать сначала, без потерь и мучений.

Надя показалась в дверях ванной, закручивала волосы в комель на затылке, а на Андрея взглянула насмешливо.

— Что ты разошёлся?

— Да ничего, — обиженно буркнул он. — Ну, признайся, я ведь прав. Быт убивает любовь... вообще всё хорошее убивает. Взять хотя бы нас с Кирой. Как всё красиво начиналось! Букеты-конфеты, всеобщий восторг при виде "такой красивой пары", секс под луной...

— Секс под луной? — заинтересованно переспросила Ткачук.

Жданов махнул на неё рукой.

— Не строй из себя невинность. Но если тебе так больше нравится, могу сказать — прогулки под луной, но сути это не меняет. — Сделал жадный глоток. — Потом позабытая у неё футболка, которую ты находишь в её шкафу выстиранной и выглаженной. Затем ты сам привозишь и оставляешь у неё пару рубашек и костюм... просто так, чтобы облегчить себе жизнь, чтобы не вставать с утра раннего и не ехать к себе домой — переодеваться. Конечно, ведь намного приятнее проснуться попозже, в постели любимой девушки и вместо того, чтобы куда-то ехать, заняться чем-то более приятным. И тогда — когда ты счастлив и тебе легко, когда рядом с тобой самая лучшая женщина на свете, — кажется, что так будет всегда, и не понимаешь, что тебя уже затягивает в это болото. Медленно, но верно, каждый день...

Он заговорил каким-то страшным шёпотом, причём язык уже начал заплетаться, и Надежда не сдержала улыбки. Речи были серьёзные, а вот Жданов — смешной. Её улыбку Андрей не заметил и продолжил говорить с таким видом, словно глаза ей на жизнь открывал, да и самому себе кстати.

— И вот свершилось — вы живёте вместе! Или почти живёте, разница небольшая. Всё происходит настолько быстро, что прежде чем вы принимаете какое-то решение, для всех вокруг — вы почти женаты. И все вокруг только и говорят, что это "почти" нужно устранить как можно скорее. Вас никто не спрашивает. Главное — надо! Чтобы всё было правильно. А женщины — существа довольно странные...

— Да ты что?

— Да, да! На них слово "свадьба", как гипноз действует. Только скажешь — свадьба, а они себя уже глубоко замужними чувствуют!

Надя рассмеялась, правда, прежде с глаз Жданова скрылась.

— И начинается: "Милый, что тебе приготовить на ужин?", "Почему ты опаздываешь? Я же готовила, старалась, а у тебя никакой благодарности!", "Ты меня совсем не любишь!", "Чем ты занимался без меня?", "О чём ты думаешь? Обо мне? А если не обо мне, то о ком? У тебя кто-то появился?". И это изо дня в день и вы вместе тонете в этой бытовухе и сделать ничего нельзя — только горько и обидно. И твоя идеальная женщина, которая ещё совсем недавно казалась тебе уникальной, особенной, превращается в стервозную зануду и тебе всё реже удаётся рассмотреть в ней прежнюю заводную и лёгкую девчонку. Разочарование? Полнейшее! Где тут любовь? — Надя как раз вышла из ванной, и Жданов посмотрел на неё с ликованием. — Вот я и говорю, что нельзя жениться по любви, чтобы эту самую любовь быт не убил.

Надежда сложила руки на груди и поглядела на него с задумчивостью.

— Если тебя настолько раздражает быт рядом с любимым человеком, то, что будет рядом с чужим... практически чужим и незнакомым?

— Почему с чужим? Для брака достаточно симпатии и взаимопонимания. И если человек тебе не противен, с ним вполне можно жить. Зато разочарования можно будет избежать, понимаешь? Проблемы не исчезнут, но будет не так обидно. К проблемам, именно к бытовым, люди будут готовы заранее, будут изначально готовы решать их совместно. — Андрей улыбнулся пьяноватой улыбкой. — Вот мы с тобой вполне могли бы пожениться.

Она отрицательно покачала головой.

— Не могли бы. Я под твою теорию трезвомыслящих и невлюблённых не попадаю.

В первый момент он удивился, а после рассмеялся.

— Ах вот оно что!.. А я тебя предупреждал — не надо в меня влюбляться!

Надя подошла к постели и отняла у Жданова стакан.

— Хватит пить. Возвращаться в Москву нужно на трезвую голову. А не с похмелья. Ложись спать.

Он лёг, натянул на себя одеяло, а рука, как бы сама собой, скользнула под подол женского халатика. Погладил Надежду по ноге и сказал:

— Ты хорошая.

— Как мило, что ты заметил, — усмехнулась она и отпила из его бокала.

— Жалко, что влюбилась, а то бы я на тебе непременно женился.

Она мягко рассмеялась.

— Я бы сама за тебя не пошла.

— Почему? — удивился Жданов.

— Потому что ты слишком много пьёшь, а ещё больше думаешь.

— Да, проблема... — проговорил Андрей, закрывая глаза. — Хотя, пить-то я брошу, а вот думать...

— Да, это на самом деле проблема, — согласилась Надежда и бутылку с тумбочки на всякий случай забрала.

Следующее утро началось с таблетки обезболивающего и извинений.

— Что я тебе наговорил вчера? — спросил Жданов, виновато посмотрев.

— Много чего, — улыбнулась Надя, — но суть я уловила. Доброе утро.

— Доброе...

Андрей потёр лицо и болезненно поморщился.

— Забудь всё. Пьяный бред.

— Если бы это был просто пьяный бред, я бы и не переживала. Но, боюсь, что ты всерьёз.

Жданов пожал плечами, подошёл к холодильнику и достал графин с соком.

— Может быть... Не знаю.

— Я сделала тебе тосты с маслом, садись за стол... Твои рассуждения во многом верны, Андрей. Вот только одно "но".

— Какое же?

Он сел за стол, оглядел его и к себе прислушался — есть или не есть? Организм, несмотря на похмельную дурноту, отозвался голодным урчанием в желудке. Жданов придвинул к себе тарелку с тостами, а Надя налила ему полный стакан грейпфрутового сока.

— Выпей. Я специально выжала, отлично помогает.

Жданов благодарно кивнул, залпом выпил и на девушку глянул в ожидании.

— Так что?

Она присела напротив и налила себе кофе.

— Брак и семья — это большая ответственность, Андрюш. Любой брак, даже по расчёту. И ты должен эту ответственность чувствовать. Если не за сохранение вашей любви, то хотя бы за человека, который рядом с тобой. А ты этой самой ответственности боишься. Вот если бы не боялся, глядишь, всё сложилось бы по-другому.

Жданов прожевал, налил себе ещё сока, а сам обдумывал её слова.

— Ответственность, — наконец проговорил он. — Я за себя не всегда отвечаю, а тут кто-то другой...

— Вот об этом я и говорю. Налить тебе кофе?

Андрей кивнул.

Надя была права — ответственности ему не хватало. Именно поэтому отец не доверил ему управление компанией, именно поэтому его бросила Кира и именно поэтому ему сейчас настолько плохо. И снова во всём виноват он сам.

Вид он имел помятый, Жданов и сам это знал. Но когда Малиновский фыркнул при виде его, почувствовал раздражение. Обязательно демонстрировать своё веселье?

— Ты пил, что ли?

— Так заметно?

Ромка пожал плечами, потом указал на свою щёку.

— Что? — не понял Андрей.

— На щеке...

— Что? — свирепел Жданов.

Малиновский посмотрел устало.

— Помада на щеке. Палыч, у тебя голова болит? Взгляд ненормальный и соображаешь с трудом.

Андрей потёр себя ладонью по щеке и не ответил.

Надя в аэропорт никогда не ездила. Прощались они по обыкновению у неё дома и уже за порогом её квартиры, Андрей начинал чувствовать себя легко и свободно. Всё-таки жалко, что она... того... влюбилась, в смысле. Более мудрой женщины он в своей жизни не встречал. И жалко, что Кира на неё не похожа, со своей ревностью и дотошностью. А может, наплевать на всё и жениться?

Кира с ума сойдёт.

Или не сойдёт?

Устроившись в самолёте, Андрей попросил себе воды. Ромка покосился на него и тут же отвернулся. А потом всё же спросил:

— А ты по какому поводу напился?

— А мне теперь повод нужен? — попытался пошутить Андрей. — Однако.

— Да ладно тебе, что ты ёрничаешь?

Жданов взял у стюардессы стакан, сделал несколько глотков.

— Не ёрничаю... Не пил давно, а вчера начал и остановиться не смог.

Ромка смотрел странно, с прищуром. Андрей разозлился.

— Ну что ещё?

— Ничего... Просто я подумал, что ты по поводу пил.

— Какому ещё поводу? У нас опять повод появился?

— Для кого как, — туманно ответил Ромка.

— Я тебя убью сейчас, — пообещал Андрей и угрожающе сдвинул брови.

— Правда, не знаешь?

— Ничего не знаю.

Малиновский заметно томился и молчал. И Андрей молчал, только взглядом того сверлил, и прикидывал, с каким бы удовольствием он друга бы сейчас взял за шкирку и встряхнул хорошенько.

— Странно, что тебе не позвонили... я думал, Маргарита скажет. В общем, они свадьбу перенесли.

Жданов подумал, потом кивнул.

— Я рад. А какое мне до этого дело?

Ромка взорвался.

— Откуда я знаю — есть тебе дело или нет? Я стараюсь деликатно, а ты!..

— Ну, перенесли свадьбу и что? Будет у них шоу на всю Москву!..

— Они через две недели женятся. А потом сразу улетают в Италию.

— Через две недели? — переспросил Жданов, а сердце вдруг скакнуло и замерло. — Почему?

— Вот этого мне не доложили, извини. Что знаю, то и говорю.

Для того, чтобы перенести свадьбу, нужен веский повод, разве нет?

Об этом Андрей думал весь полёт. И не понимал, зачем это нужно делать, свадьбу переносить, в смысле. Кира всегда знала, какая у неё будет свадьба. И Андрей это знал наизусть, потому что она частенько ему об этом рассказывала. С такими подробностями, как будто замуж выходила уже раза три точно. Знала, какие "были" цветы, какая "играла" музыка, где "праздновали". Жданов неизменно поражался её фантазии, но мечтать никогда не мешал. Она с самого детства мечтала выйти замуж. А вот теперь оказывается, что шоу не будет. Его отменили. И повод для этого должен быть серьёзный.

Когда получали багаж, Андрей не выдержал и у Ромки переспросил. О поводе, то бишь.

— Я же сказал — они уезжают в Италию. Слышал про новый бизнес Минаева?

— Краем уха.

Малиновский махнул рукой.

— Ну и не надо... зачем нам чужой бизнес? Со своим бы разобраться. Кстати, Наденька тебя на путь истинный не наставила?

— В смысле?

— Может, ты прекратишь дурью страдать и домой вернёшься?

Андрей промолчал. Они вышли из здания аэропорта и направились к стоянке, где их ждала машина компании.

— Палыч, — напомнил Ромка о себе спустя несколько минут.

— Наверное, вернусь. Ничего всё равно не меняется и что мне там дальше делать — не ясно.

— Слава богу! Одумался.

Жданов кивнул, подтверждая собственные слова.

— Вернусь. Но только через две недели.

Малиновский даже остановился и настороженно посмотрел.

— Почему?

— А пусть она уедет. Не хочу, чтобы знала, что у меня и это не получилось. Для неё — у меня всё в порядке.

— Андрюх, а может... попытаешься с ней помириться? Пообещай чего-нибудь. Зачем так мучиться?

— Ничего я ей обещать не буду. Всё кончено.

Сказал, как отрезал.

Сначала пришлось заехать в "Зималетто", отец ждал отчёта, хотя бы пока на словах. С работы вызвал такси и поехал домой. Голова после перелёта ещё сильнее разболелась, и хотелось только одного — лечь спать. Уже поднимаясь на этаж, вспомнил о сгоревшей неделю назад яичнице, вони и грязной плите, и от этих воспоминаний даже замутило. Как представил, как сейчас войдёт в квартиру, всё это увидит, а вдруг ещё и унюхает...

Кухня сияла чистотой. Причём не только плита, но и вся кухня — и стол, и шкафы, и окно, — выглядели подозрительно чистенькими. Андрей с недоумением огляделся. Увидел сковороду, тоже имевшую щегольской вид, даже в руки её взял и покрутил, рассматривая.

— Чудеса, — пробормотал он, ставя сковороду на прежнее место.

Отдёрнул занавеску, хотел окно открыть, но увидел на подоконнике книгу и переключил своё внимание на неё. Пролистал, даже не из интереса, а просто машинально, полюбовался на французские слова и буквы и закрыл учебник. Снова оглядел чистую кухню.

— Надо сказать девочке "спасибо", — решил он. — И цветы купить... А лучше конфет. — Зевнул и потянулся. — Маленькие любят сладкое...

"""

— Мама, ты не видела мой учебник?

— Французский который?

— Да... по французскому. Видела?

Елена Александровна отрицательно покачала головой. Аккуратно сложила плед и убрала его в шифоньер. Посмотрела на дочь, которая осматривала полки книжного шкафа и всё больше хмурилась. Пока Катя была занята и в её сторону не смотрела, Елена Александровна аккуратно приподняла стопку белья, из-под которого виднелось нечто неожиданно яркое. Под белыми маечками лежало нижнее бельё. Очень красивое, Елена Александровна Пушкарёва никогда такого раньше не видела и уж тем более не ожидала обнаружить подобное в вещах своей дочери. Тонкое кружево, как паутинка, нежно-лилового цвета и наверняка дорогое. Смотрела всего пару секунд, но и этого хватило, чтобы в душе поселилась тревога. Дверцу шифоньера прикрыла и на дочь взглянула уже по-другому, более пристально.

— Ты теперь красишься?

— Что? — Катя обернулась и посмотрела растерянно.

— Просто заметила, что ты теперь красишься каждый день. Появился повод?

Катя от матери отвернулась под предлогом поиска учебника и очень понадеялась, что покраснела не сильно.

— Просто пытаюсь поменять свою жизнь. Я же тебе говорила, мама, — чтобы устроиться на работу, мало иметь диплом. Надо соответствовать... и так далее.

— Соответствовать, значит. И наносить макияж каждый день?

— Я же осторожно. — Катя заставила себя улыбнуться. — В рамках дресс-кода.

— В рамках чего?

Катя начала рассказывать матери про дресс-код, надеясь, что та перестанет смотреть на неё с подозрением. Когда закончила, посмотрела, полагая, что мама успокоилась и теперь уйдёт, но Елена Александровна присела на диван и запечалилась.

— Зачем ты меня обманываешь?

— Я не обманываю, мама. Нам даже на семинаре рассказывали об этом.

— Я не о дресс-коде или как он там называется. Я о тебе. Ты что, влюбилась?

Катя выдержала паузу, потом нервно передёрнула плечами.

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что вижу, что с тобой что-то происходит. Ты то счастливая ходишь, вокруг ничего не замечаешь, то грустная какая-то, и также ничего не замечаешь. Может, расскажешь?

— Мама, ты зря волнуешься. И рассказывать мне абсолютно нечего.

— Ты уверена?

Катя кивнула. Отдёрнула занавеску, хотела сесть на подоконник, мельком глянула вниз и на пару секунд застыла.

— Он вернулся...

— Кто? — не поняла Елена Александровна.

— Андрей.

— Андрей вернулся? — Мать подошла и тоже посмотрела в окно. Андрей как раз вытаскивал из багажника такси свою спортивную сумку. Пушкарёва наблюдала за ним, задумавшись, и не сразу почувствовала взгляд матери. — Катя.

Та вздрогнула от неожиданности и повернула голову.

— Что?

— Ты в Андрея влюбилась?

— В Андрея? — Это предположение было настолько неожиданным и удивительным, что Катя не сразу нашлась, что ответить, а мама тем временем головой покачала.

— Он такой взрослый, Катя.

— Не такой уж и взрослый... То есть, он не намного меня старше. Мама! Что ты говоришь! Я в него не влюбилась, я его почти не знаю!

— Вот и я про то же. И я не про возраст говорила. Думаю, что ты поняла меня.

— Поняла, — вздохнула Катя и снова отвернулась. Андрея внизу уже не было, зато был рыжий кот Стёпка, который сидел на скамейке и с энтузиазмом умывался, смешно приминая лапой собственное ухо.

Мама из её комнаты вышла, а Пушкарёва всё-таки присела на подоконник и задумалась, совершенно позабыв про нужный, но потерянный учебник. Слова матери неожиданно зацепили, и Катя задумалась о соседе и удивилась про себя — как можно было даже мысль допустить, что она в него влюбиться может? Он ведь такой... такой... взрослый. Вот то самое слово. Взрослый и опасный. Катя его не понимала. Он казался ей таким далёким, чуждым, человеком из другой, непонятной жизни. Возможно, не так уж намного и старше её, но разве дело тут в разнице в возрасте? Дело в его глазах и улыбках, снисходительных интонациях и поведении взрослого дяди по отношению к несмышлёнышу. Несмышлёнышем, конечно же, была она. А он оказывается, вообще её долго малолеткой считал. Вечером, после того разговора в машине и его признания, Катя долго стояла перед зеркалом и смотрела на себя, пыталась понять — на самом деле она девчонкой выглядит или сосед просто смеётся над ней? Распустила волосы, подкрасила губы и голову вскинула, пытаясь посмотреть на саму себя с вызовом. Сначала стало смешно, потом горько и она эту затею бросила. Зато теперь каждое утро подкрашивала глаза и губы... чтобы не выглядеть уж совсем юной. Кто ж виноват, что природа не наградила её броской внешностью? Но с природой же можно и побороться, нужно только научиться, как половчее это делать.

А влюбиться в него она не смогла бы, не смотря на его голливудские улыбки и чертенят во взгляде. Разве можно влюбиться в человека, который постоянно над тобой смеётся и всерьёз не воспринимает? Уж она-то точно не сможет, слишком любит всё анализировать. А если начать анализировать поведение соседа по отношению к ней... никаких нервов не хватит. Одно сплошное расстройство.

К тому же, она его боится. Совсем чуточку, но боится и его присутствие неприятно щекочет нервы. Какая уж тут любовь?

А ещё у неё есть Денис, а если он есть, то никто другой ей не нужен. При чём тут какой-то сосед?..

Сосед...

— Андрей, — пробормотала Катя и с подоконника вскочила.

Ну, конечно! Она же брала учебник с собой, когда ходила к нему мыть плиту и проветривать квартиру. Заодно и французский в тишине учила, потому что дома не было никакой возможности — папа с Колькой в тот день смотрели футбол.

Отец выглянул из кухни, когда она отпирала дверные замки.

— Катерина, ты куда? — поинтересовался он.

Она вдруг замялась и покраснела совершенно некстати.

— Я... Папа, я на минуту, мне нужно спуститься...

— Куда?

Катя глубоко вздохнула, а потом выпалила:

— К Андрею. Я у него кое-что забыла. И вот, — схватила с гвоздика связку ключей от квартиры соседа, — верну заодно. Вдруг они ему понадобятся?

Отец ничего не ответил, и Катя, под его задумчивым взглядом, выскочила из квартиры.

Если честно, то встречаться с Андреем желания не было. Но у него был учебник, и встречу нужно было как-то пережить. Всего пара минут — он вернёт ей учебник, а она ему ключи. Ничего сложного.

Дверь ей открыли не сразу. Катя даже занервничала слегка и в сомнении уставилась на кнопку звонка. Позвонить ещё раз или не стоит? Легче было бы уйти, но учебник был нужен. А человека тревожить было неловко. А учебник нужен. А Андрей дверь не открывает.

Катя всё-таки протянула руку к звонку, а дверь неожиданно распахнулась, и перед Катей предстал сосед — уставший, помятый и отчаянно зевающий. Глаза заспанные и какие-то бессмысленные. Посмотрел на неё и пару раз моргнул. Кате даже показалось, что не сразу узнал. На всякий случай поздоровалась первой.

— Здравствуйте.

Жданов кивнул.

— Привет, соседка. Проходи.

Он даже не спросил, зачем она пришла. Катя переступила порог и сразу протянула Андрею связку ключей.

— Вот, я принесла.

Ключи он забрал, глянул без интереса и сунул в ящик комода. Пошёл на кухню, а Пушкарева глянула на его ноги и поняла, что он босиком, поэтому так смешно шлёпает по линолеуму. И направился куда-то!.. Пришлось идти за ним.

— Вы меня извините, я вас разбудила, да? Но я по очень важному делу.

— По очень важному? — Он снова зевнул, даже с каким-то стоном, и потёр лицо. — Я только приехал, так что ты на меня не смотри. Совершенно без сил.

— Вы меня извините, — снова начала она. — Но я, кажется, у вас учебник забыла. Вы не находили?

— Находили, — кивнул Жданов и ткнул пальцем в сторону подоконника.

Катя учебнику обрадовалась так, что Жданов удивился. Наблюдал, как она прижала книгу к груди и вдруг улыбнулась.

— Спасибо большое, — горячо проговорила она и Андрей невольно, на одно короткое мгновение, загордился, будто спас учебник французского языка от неминуемой гибели. — Я уже ухожу. Не буду вам мешать.

— Подожди! — опомнился Андрей. — Ты зачем убиралась? Я бы пригласил кого-нибудь...

Она остановилась и посмотрела задумчиво, потом пожал плечами.

— Если честно, это случайно получилось. Я когда что-то делаю, мне учится легче, вот и... А дома папа с Колей смотрели футбол, никакой возможности выучить не было. Вы не злитесь, я ничего не трогала, только на кухне прибралась.

Со Жданова даже сон слетел, если честно. Поморгал, бестолково таращась на девушку, потом кашлянул в кулак, чтобы не рассмеяться. Смех её точно бы обидел.

— Спасибо, — сказал он, наконец. — С меня вот такая коробка конфет. — Показал, какая примерно коробка будет.

А Катя вдруг обиделась. Андрей увидел, как сверкнули её глаза, и она гордо отвернулась. А уголки губ опустились вниз, и ему показалось, что она едва сдерживает слёзы.

— Что случилось? — насторожился он.

Зачем он спросил? Какое ему дело до того, что у неё случилось? Чужой, незнакомый человечек, а у него раскалывается голова, закрываются глаза, он едва сдерживает зевоту и мечтает, наконец, добраться до постели. А зачем-то интересуется, что случилось у этой странной девушки. А вдруг она расскажет? И её придётся выслушивать, и обещать помощь, успокаивать. Неплохо бы вспомнить, как нужно успокаивать девушек, не прибегая к сексу...

Жданов не сдержался и зевнул ещё раз.

— Извините меня, — быстро проговорила Катя и вышла из кухни.

Когда Андрей оказался в прихожей, дверь за ней уже закрылась.

"7"

Врать родителям становилось всё труднее. Мама видимо поделилась с отцом своими мыслями по поводу влюблённости дочери в нового соседа, и теперь за Катей следили с удвоенным рвением, особенно, когда Андрей оказывался поблизости. Это случалось не часто, но случалось. Но родителям ведь не объяснишь, что встретились у подъезда, перекинулись парой фраз и попрощались. И что зашёл он к ним пару раз — к ним, а не к ней! — по делу. Но теперь каждое "дело", каждый визит, вызывал уйму подозрений у её родителей.

Катя только вздыхала и головой качала. Придумали, надо же...

Её Андрей занимал мало, как и все остальные, впрочем. Весь мир крутился вокруг Дениса, Катя думать больше не о чём не могла. Старков в последнее время вёл себя странно: от неё не бегал и не скрывался, как когда-то это было, но больше молчал, размышляя о чём-то, постоянно говорил с кем-то по телефону, причём от Кати всегда отходил на почтительное расстояние, чтобы она разговора слышать не могла, да и на встречи их почти каждый раз опаздывал. Пушкарёва была уверена, что у него что-то случилось. Что-то ужасное, а он от неё скрывает. Пыталась поговорить, но Денис лишь улыбался отстранённо и заверял, что всё у него в порядке.

— В порядке, как никогда, Катюш. Не о чем беспокоиться.

Он ей врал. Это было очевидно.

Какой уж тут Андрей непонятный? До него ли?

А ещё Катя чувствовала свою вину. Было стыдно и неловко за произошедшее, и как всё исправить она не знала. А Денис разозлился. И смотрел как когда-то, насмешливо и зло. Правда, при следующей встрече, на которую Пушкарёва, если честно, уже и не надеялась, говорил, что ничего страшного не случилось, и что, наверное, он сам виноват. Катя его слушала, смотрела в его глаза и понимала, что это всё отговорки, а она виновата. Она струсила, не решилась, оттолкнула его в самый важный момент, и он разозлился на неё. Ведь имел на это право, разве нет?

Денис был настойчив, пылок, а Катя никак не могла избавиться от нервной дрожи, даже руки тряслись, и приходилось сжимать их в кулачки, чтобы Старков ничего не заметил. Но она была готова быть с ним, была готова... или ей так казалось. Потому что даже в голову не пришло отказаться, не поехать с ним, не ответить на его первые поцелуи. Да, было страшно, до того, что в голове гул и отвечать на какие-то простые вопросы Дениса, было очень трудно. А потом чужая квартира, чужие вещи и неловкость оттого, что они вторглись на чужую территорию. А теперь ещё и на чужую постель претендуют и возможно, без разрешения на то хозяина.

Денис не выдержал первым, отстранился и тогда наградил её этим взглядом, которого она боялась до смерти. Смесь насмешливости, злости и пренебрежения.

— Ну что опять?

Катя натянула на себя одеяло, и тогда Старков горько рассмеялся и отодвинулся. Теперь уже насовсем.

— Ничего не меняется, — проговорил он, наклоняясь за джинсами.

— Денис, прости.

— Прости? Довольно мило звучит. Когда ты только повзрослеешь...

Он был сильно зол и, наверное, сказал бы ещё что-нибудь, и тогда точно довёл её до слёз, но именно в тот момент ему позвонили, и Катя видела, что он слегка занервничал, когда увидел имя на дисплее. И вот тогда, именно тогда, впервые ушёл, не желая разговаривать при ней. В тот момент Пушкарёва этому особого значения не придала, решила, что таким образом он демонстрирует своё раздражение. Пока его не было в комнате, второпях оделась и остановилась перед зеркалом, глядя на себя. Ну почему, почему она не может быть такой, как все? Зачем всё обдумывать по пятнадцать раз, находить причины, оправдания, объяснения своему поведению, почему она не может потерять голову и совершить хоть один необдуманный поступок? Но совершить! А не мучиться после, ругая себя за трусость и слабохарактерность.

Она оттолкнула Дениса. Точнее, он сам её оттолкнул, видимо, почувствовал, что она едва терпит его прикосновения. Не потому что они ей неприятны, а потому что в голове слишком много мыслей, которые не имеют никакого отношения к его поцелуям и к их близости. Сомнения и страхи взяли верх. В который раз.

Когда Денис вернулся, Катя виновато посмотрела, ожидая, что он продолжит свои упрёки, но Старков вдруг спешно засобирался. На неё старался не смотреть, да и вообще вёл себя так, словно это он был перед ней в чём-то виноват.

— Я отвезу тебя домой, хорошо?

Пушкарёва растерялась.

— Что-то случилось?

— Случилось? Да нет... Просто мама попросила кое-что для неё срочно сделать.

— Мама? Это хорошо, — не слишком уверенно проговорила Катя.

Они доехали на такси до сквера недалеко от её дома, и Денис её даже поцеловал. От его поцелуя закружилась голова, и кинуло в жар, а через секунду чувство вины накатило с новой силой. Потом он посмотрел на неё с заметным сожалением. Но ничего не сказал. Поцеловал в щёку на прощание и вернулся к такси. А Катя пару минут постояла, пытаясь справиться со слезами и обидой на саму себя, затем вздохнула и пошла по аллее в сторону дома. Почему-то решила, что поцелуй был прощальным и что Денис больше не появится. Точно, не появится. Зачем она ему такая?.. сомневающаяся.

Но он позвонил на следующий день, они поболтали ни о чём минут пять, а потом договорились о встрече в среду, перед курсами. Вот тогда Катя впервые и заметила странности в поведении Старкова. Он часто смотрел на часы, думал о чём-то, а на неё смотрел чуть хмуря брови, словно что-то для себя решал. А о произошедшем они больше не заговаривали. Катя боялась, что Денис снова упрекнёт... или предложит куда-нибудь поехать, но он молчал. Она болтала, как заведённая, о чём-то, что его совершенно интересовать не могло, и обычно он глупые разговоры не жаловал, ему становилось скучно, а тут слушал и только кивал, вряд ли понимая, о чём она говорит. А когда она в который раз спрашивала, что у него случилось, заверял, что всё в полном порядке.

Как никогда...

Пушкарёва не понимала, что это значит. "Как никогда" — это как? Денис не объяснял.

В кино они всё-таки сходили, и весь сеанс целовались, как сумасшедшие. А потом сидели в кафе, за столиком у окна, ели мороженное и держались за руки. Денис что-то рассказывал, сам смеялся, а потом сорвался, когда кто-то ему позвонил. Катя как раз заговорила о родителях, о том, что "уже пора бы с ними поговорить", дождалась очередного обещания, а потом звонок — и вот он уже сажает её в такси, а сам куда-то торопится.

— Денис, — позвала она. Старков уже готов был захлопнуть дверцу машины и замер, глядя на Катю в ожидании. А она нервно сглотнула и тихо проговорила, поражаясь внезапному приступу смелости: — Я тебя люблю...

Он несколько секунд смотрел на неё в упор, а потом улыбнулся, правда, Кате показалось, что несколько натянуто. Наклонился и быстро поцеловал её.

— Я знаю.

Вот так вот, он знает. И от его слов стало так горько, что Катя поразилась свои чувствам — неужели они осмеливалась надеяться на что-то большее?

А Денис ждал от неё согласия. Когда она просто скажет "да". Подталкивал её к этому, соблазнял, но не уговаривал. Целовал, смотрел со значением, снова целовал, что-то шептал на ушко, так тихо, что разобрать слова было невозможно, а вот волнительная дрожь по телу бежала, и нужно было только сказать — да. Да, да, всё, что захочешь, когда захочешь. Ведь хочешь? Я знаю...

Но продолжал убегать. Ему звонили, и Денис убегал от неё. Куда-то, к кому-то. Какая разница куда и к кому? Не к ней... Было что-то важнее, кто-то дороже. А Катя снова оставалась в стороне.

Сегодня она снова бежала к нему на свидание, опаздывала, торопилась. Сегодня всё было не так и не вовремя, обычно вечернее занятие перенесли на час дня, и пришлось полностью перекраивать свой день, а ещё звонить Денису и замирать от беспокойства — а вдруг он не сможет встретиться с ней в это время? Но он пришёл и ждал её на привычном месте, у маленького фонтанчика, впавшего в зимнюю спячку. Катя иногда думала об этом фонтанчике, — не обидно ли ему терять столько драгоценного времени, спать, когда вокруг столько всего замечательного происходит? Когда кружится и мягко падает на землю снег, когда дети совсем рядом лепят снеговиков и любуются на большую новогоднюю ёлку... когда рядом с ним встречаются влюблённые, смотрят друг другу в глаза и дают какие-то обещания и клятвы. Наверное, всё же обидно.

Катя бежала к фонтанчику и видела Дениса, который оглядывался по сторонам, высматривая её, а она бессовестно опаздывала. Увидел её и заулыбался, и поймал, когда она подбежала. Катя рассмеялась.

— Привет.

— Привет, — сказал он и наклонился за поцелуем. — Чего бежишь?

— Опаздываю.

— Да? — "удивился" он. — К кому?

— К тебе. — Вместе рассмеялись, а после Катя спросила: — Давно ждёшь?

— Минут пятнадцать.

— Какой кошмар. Я раньше никогда не опаздывала.

Он усмехнулся.

— Вот видишь, я благотворно на тебя влияю.

— Конечно, благотворно, как же иначе?

Старков быстро её поцеловал, а потом предложил:

— Пойдём в кафе. Если честно, я замёрз.

— А мне жарко, — отозвалась Пушкарёва, беря его под руку.

— От самого дома бежала?

— От остановки. Что у тебя с работой? Звонили?

Ей показалось, что он на секунду замялся, а потом поторопился ответить:

— Представляешь, меня в "ЛлойдМорис" берут.

Катя удивлённо посмотрела.

— Да ты что?

— Да... Ты ведь там работала?

— Полгода. Это хорошая работа, поздравляю.

Старков кивнул, а сам упорно смотрел в сторону.

— Я знаю... А почему ты ушла оттуда?

Катя пожала плечами.

— У меня там не было никаких перспектив. Мне это очень доходчиво объяснили. Хотя, начальник у меня был хороший.

Она замолчала, а Денис посмотрел на неё.

— Жалеешь, что ушла?

— Иногда... Я не думала, что с работой будет так сложно. Меня взяли на испытательный срок, предложили определённые условия, а мне показалось, что этого мало.

— Я бы тоже так решил. С красным дипломом и практикой в европейском банке... Они ещё и условия тебе ставили?

— Конечно, ставили, День... Не мне же им их ставить.

Он взял её за руку.

— Ну и наплюй. Найдёшь ты себе работу, и ещё какую.

Она согласно кивнула.

— А за тебя я рада. Какую должность тебе предложили?

Он начал рассказывать, но с неохотой, Катя заметила. Потом подивилась, поздравила, потому что должность на самом деле была хорошая.

Они посидели в кафе, отпраздновали, а потом Пушкарёва вспомнила о времени и побежала на курсы. Денис не пошёл её провожать, сославшись на дела, поцеловал, и когда они расстались у дверей кафе, Катя чувствовала себя почти счастливой. Все таинственные проблемы любимого обрели чёткие очертания, и беспокоить перестали. Он сам волновался по поводу работы, а её волновать не хотел, вот и молчал. Катя улыбнулась и покачала головой. Глупый.

Два часа занятий прошли, как сон. Катя думала о чём угодно, только не о французском, пребывала в эйфории и продолжала мечтать. Мечтала, мечтала... Как завтра позвонит Денис, пригласит её куда-нибудь и она всё-таки уговорит его поговорить с родителями, ведь больше не нужно прятаться. И всё будет просто замечательно. Всё уже замечательно.

В раздевалке, совершенно неожиданно, встретилась с Яной Прохоровой, дочкой вице-президента банка "ЛлойдМорис". И ещё более неожиданно, что Яна её узнала и даже подошла поздороваться. Она была довольно милой девушкой, правда, избалованной родителями, но простой и понятной. Привыкшая с детства получать всё, что захочет, она была совершенно лишена чувства зависти, ей это было ни к чему. Красивая, обеспеченная, она всегда улыбалась и, казалось, любила всех вокруг. Она не знала отказа ни в чём и ни от кого, и дело было даже не в её влиятельном отце. Яна умела улыбаться человеку совершенно обезоруживающе, разговаривала с каждым, даже с малознакомым человеком так, словно знала его сто лет и имела право шутить с ним, как со старым другом, и даже покапризничать. Ей было невозможно отказать, — милый, позитивный человечек. Катя поняла это, работая в банке. Нравы там были ещё те, каждый за себя, как говорится, тем более новеньким, доверия не было. А Яна была единственным светлым воспоминанием о работе в банке. Они с Катей даже пару раз кофе вместе пили в кабинете Прохорова, когда Яна ожидала появления отца. Пушкарёва больше молчала, а Яна за полчаса могла рассказать всю свою жизнь в таких подробностях, в которых не каждый хорошему другу расскажет. А Яну Прохорову ничего не смущало, в том числе и собственная болтливость и беспечность.

Катя совершенно не ожидала встретить её ещё когда-нибудь. И уж тем более, что её будут обнимать, как старую подружку.

— Катя, Катя! — Яна буквально кинулась ей на шею и при этом чуть с ног не сбила. — Как я рада тебя видеть, ты не представляешь! — Не дав Пушкарёвой в ответ вставить ни слова, взяла её под руку и отвела в сторону. — Особенно, здесь. У меня сегодня первое занятие и я весь день в тоске, ни одного знакомого лица. И все такие серьёзные, просто жуть!

Катя улыбнулась.

— Здравствуй, Яна.

— Привет, — рассмеялась та. — Мы же поздоровались уже! А ты что здесь делаешь? Тоже на курсы ходишь?

Пушкарёва кивнула.

— Вот и я! А почему мы с тобой не в одной группе?

— Потому что я учу французский. А ты?

— А я английский... Странно, а зачем тебе французский?

— Пригодится, — ушла Катя от ответа.

Яна томно вздохнула и запахнула норковый полушубок.

— А я из-за папы. Он говорит, что моих знаний английского не достаточно. А зачем мне больше? Я же не собираюсь книги на английском писать! А он настаивает. А мне в принципе, не сложно, сделать папе приятное. Правда, это отнимает кучу времени, а его сейчас и так нет... Катя! — опомнилась Прохорова. — Я же самого главного не сказала! Я же замуж выхожу!

— Правда? Поздравляю.

Яна смешно махнула рукой.

— Рано ещё. Влюбилась, представляешь? — рассмеялась она. — Как кошка. Правда, мама говорит, что стоило бы ещё повыбирать, а я думаю — зачем? Все эти мужчины нашего круга такие скучные, просто ужас. А замуж надо выходить по любви. По крайней мере, в первый раз, — закончила Яна и от души рассмеялась. — А ты? Замуж не вышла?

Катя покачала головой.

— Нет. — И зачем-то добавила: — Пока не зовёт.

— Так ты сама позови!

— Как это?

— Да очень просто! Иначе ждать можно очень долго. Мужчины такие нерешительные в некоторых вопросах, мучение сплошное. Я вот своему сама сказала — хочу замуж!..

Прохорова уцепила Катю под локоток, и они не спеша направились к выходу. Яна рассказывала, как надо "проситься замуж", потом о своей поездке в Италию, о том, что за месяц там поправилась на три килограмма, а это просто недопустимо, рассказывала о матери и её новом муже...

— Он такой смешной, ты не представляешь! А ещё он очень быстро разговаривает, стрекочет на своём итальянском языке, и я ничего не понимаю. Если честно, мне кажется, что и мама не понимает! Потому что её Сильвио и по-английски стрекочет, как на своём родном. Удивительно, как они о женитьбе договориться умудрились! Я ей говорю: "Мама, поедем в Москву, тебе же и поговорить здесь не с кем!", а она знаешь, что мне в ответ? "Я, — говорит, — настолько устала от болтовни твоего папочки, что лучше поскучаю". — Яна рассмеялась. — Совершенно не понимаю взрослых. А вот сын старший у Сильвио — красавчик!.. А вот и он! Сейчас я вас познакомлю.

Катя принялась с удивлением оглядываться, выискивая взглядом красавца-итальянца.

— Сын Сильвио? — уточнила она.

— С ума сошла? Откуда ему здесь взяться? Жених мой! — и помахала кому-то рукой.

Всё дальнейшее помнилось смутно. Перед глазами жёлтый туман, сердце оглушающее бухает, глухо и больно, а скулы сводит от прилипшей искусственной улыбки. Смотрела на Дениса и никак не могла связать его появление с происходящим. Яна продолжала что-то говорить, трясла Катю за руку в порыве чувств, а Старков мрачнел на глазах и смотрел куда угодно, только не на Катю. Смотрел на Яну и улыбался её речам, но тоже не слишком естественно. А потом вдруг сказал:

— Привет, Кать.

Яна замолчала на полуслове и посмотрела удивлённо.

— Так вы знакомы?

Денис заметно расслабился и спокойно кивнул.

— Знакомы, Янчик. Мы с Катериной в институте вместе учились. — И уставился на Пушкарёву тяжёлым взглядом. — Да, Кать?

Закусила нижнюю губу, чтобы не было заметно, как она трясётся, и кивнула. Точнее, сделала какое-то неосознанное движение и, возможно, на самом деле кивнула, потому что весь гул в голове на мгновение метнулся вперёд, перевешивая чугунную головушку, а потом с усилием вернула "гул" на место. В висках болезненно запульсировало.

Её мучили несколько минут, сколько точно Катя сказать не могла. Только таращилась на Старкова непонимающе, а он старательно от её взгляда уворачивался. Яна что-то рассказывала, уцепив Старкова под руку, кажется, говорила про банк, Катя в этом месте машинально усмехнулась. А Денис этого испугался — и вот они уже простились. Яна поцеловала Катю в щёку, заговорила о приглашении на свадьбу, но жених тут же потянул её прочь. А Пушкарёва осталась стоять посреди улицы, одна, смотрела, как они садятся в машину, причём Денис сел на водительское место, и вот уже проехали мимо — Яна махала ей рукой, а Денис только взгляд быстрый кинул и отвернулся.

Она не плакала, не мучила себя никакими вопросами. Дошла до кафе, в котором ещё пару часов назад они с Денисом праздновали его новую работу, уселась за тот же столик и деревянным голосом заказала себе чай.

Это просто какое-то недоразумение.

Одно огромное, немыслимое недоразумение.

Минут через двадцать к ней подошёл официант и несколько язвительно поинтересовался — а не принести ли ей ещё салфеток. Катя обвела стол непонимающим взглядом, увидела обрывки бумажных салфеток и перепугалась. Принялась извиняться, собирать их дрожащими руками, а потом совершенно неожиданно всхлипнула. Молодой официант её слёз перепугался и заверил, что ничего страшного не случилось, и он может чай ещё принести, да и салфеток.

— Рвите на здоровье, — заверил он. — Только на пол не кидайте!

Она снова извинилась.

В сумке запиликал старенький мобильник, и как на грех, его никак невозможно было в сумке найти, Катя для начала всё перетряхнула и потом уже извлекла телефон с самого дна сумки. Судорожно потыкала по кнопкам и взволнованно выдохнула:

— Да, да, я слушаю!

— Где ты? — спросил Старков безрадостным голосом.

— В кафе... в нашем кафе. Ты приедешь? — с надеждой спросила она.

— Через двадцать минут.

Приехал он всё на той же машине, на машине Яны Прохоровой. За стол садиться не стал, взял Катю за руку и заставил подняться. Она едва успела схватить пальто и сумку, и они вышли из кафе.

— Денис, Денис, подожди, там же холодно!..

Он остановился, подождал пока Пушкарёва накинет пальто, а потом повёл к машине.

— Садись, — сказал он, открывая перед ней дверцу.

Она села. Села и даже не спросила, куда они едут, и всю дорогу смотрела только на Дениса, стараясь разглядеть в его лице хоть какую-то эмоцию. Хоть какую-то надежду на то, что всё будет хорошо.

Старков привёз её на ту же квартиру. Катя вошла и с опаской огляделась. А Денис прошествовал мимо, даже не потрудившись разуться, и заходил по комнате. Пушкарёва слышала, как он на что-то наткнулся и выругался вполголоса.

— Ты долго собираешься там стоять? — выкрикнул он после ругательства.

Катя разулась, сняла пальто и пошла в комнату. Краем сознания отслеживала свои действия, подумала о том, что квартира чужая и поэтому нужно обязательно разуться. Без верхней одежды сразу почувствовала себя ещё более уязвимой. Прошла в комнату, Денис посмотрел на неё и досадно поморщился, но тоже отправился в прихожую. А оттуда на кухню и чем-то там загремел.

Катя отправилась за ним. Было необходимо его видеть, слышать, прочувствовать его близкое присутствие — только руку протяни и вот он...

Старков достал из холодильника бутылку водки, налил в высокий стакан довольно прилично, как Кате показалось, и, поморщившись, залпом выпил. Закашлялся и на девушку взглянул зло.

— Что ты смотришь? — хриплым голосом спросил он. — Хочешь, чтобы я подавился?

Она отвела глаза. Денис достал из вазочки шоколадную конфету и сунул в рот. Покачал головой и усмехнулся.

— Знаешь, Пушкарёва, наверное, тебя кто-то сглазил. И всех, кто вокруг тебя. Почему от тебя всегда какие-то неприятности?

— Зачем ты так говоришь?

— А как ещё говорить? Теперь Янке приспичило пригласить тебя на свадьбу к нам. — Посмотрел в упор, а губы насмешливо скривились. — Придёшь, на свадьбу-то?

Сняла очки и аккуратно вытерла слёзы.

— Почему ты мне не сказал?

— А должен был? — удивился он. — А кто ты такая, чтобы я с тобой планами на жизнь делился?

Он специально язвил, Катя чувствовала это. Язвил, пытался её обидеть, а сам морщился после каждой своей фразы.

— Прекрати реветь. Ты слышишь?!

Она кивнула. И ушла из кухни, потому что он не хотел видеть её слёз, а они никак не останавливались, всё текли и текли, и наверняка, размазали тушь, а потом стекали к подбородку и Пушкарёва едва успевала их вытирать, не то что остановить. Села в комнате на диван и попыталась дышать глубже — говорят, это помогает. Вот только вместо глубоких вдохов начали вырываться некрасивые, судорожные рыдания и рот пришлось зажать рукой.

Денис появился через несколько минут. Встал позади и навис над Катей, упираясь руками в спинку дивана. Наклонился, и Пушкарёва почувствовала водочный запах, от которого вдруг начало подташнивать. Неужели он ещё пил? Старков разглядывал её очень внимательно, низко наклонившись к ней и, кажется, даже принюхался. Его дыхание обожгло висок, и Катя попыталась отодвинуться, но он положил руки на её плечи и усадил на место.

— А как ты думала? — заговорил он, и сердце сжалось от его резкого тона. — Она же... идеальна. Она не ты.

Катя сильно зажмурилась, мысленно уговаривая себя перетерпеть всё это. Как-нибудь, кое-как...

— Я таких, как она, никогда не встречал. Она — огонь, ей всё по плечу. Она ничего и никого не боится. Такие, как она, берут от жизни всё. Она везучая. А я тоже хочу быть везучим. И хочу, чтобы рядом была такая женщина, как она. Знаешь, как это здорово, когда на твою женщину все оборачиваются и смотрят с завистью? Я знаю. Теперь знаю.

— Ты её любишь?

Он не просто убрал руки с её плеч. Он как бы оттолкнул Катю, и она покачнулась, как поломанная кукла — туда-обратно.

— Очнись, Катя! Какая, к чёрту, любовь? Забыла, кто у неё папа? А я никто. И ты никто! И если тебя такая жизнь утраивает, то я хочу выбраться из этого дерьма! Мне надоело ездить на автобусе, надоело жить с родителями и выпрашивать у друзей ключи от квартиры, чтобы было куда привести девушку, потому что на свою жилплощадь я ещё очень долго не заработаю! Ты не можешь найти работу, со своими мозгами краснодипломными, а мне-то куда? Мне даже хорошая должность не даёт гарантии ни на что! Надо выкручиваться, милая!

Катя обернулась и посмотрела на него изумлённо.

— Денис, но это ужасно.

— Ужасно? А жить вот так — не ужасно? — он обвёл руками стены маленькой комнаты в стандартной хрущёвке. — Нужно быть бедным, но честным, да? А я не хочу, мне эта честность на фиг не нужна. Хотя, кому я это говорю? Ты же у нас образчик того, как жить не надо! Вся такая правильная и скучная, что аж скулы от тоски сводит.

Он говорил это, глядя ей прямо в глаза, и в этот раз не просто язвил — говорил, что думает. Это было обиднее всего. Настолько, что даже слёзы прекратились. Только глаза зажгло сухим, неприятным огнём и Катя их потёрла, не стерпев.

— Ты всегда такой была, — продолжал Денис с издёвкой. -. Тебе слово скажешь, а ты уже смотришь в глаза преданно, как собака. Кто тебя только воспитывал... После поцелуя на тебе жениться надо было, да?

— Прекрати.

— А я сволочь! Девочку испортил. А не было бы меня, то что? Ждала бы принца? Сидела бы дома у окошка и ждала бы — когда это он там ко мне прискачет! — Старков даже рассмеялся. — Да рядом с тобой даже принцу невмоготу будет — ты же святая. И идеальная. Куда уж до тебя среднестатистическому принцу? Пока тебя слушаешь, все свои грехи припомнишь с трёхлетнего возраста!

— Хватит! — голос сорвался, и Катя ещё из-за этого разревелась, от досады и обиды на себя. — Зачем тебе всё это говоришь? Ты меня снова обманул! Тебе мало?

— Обманул? В чём я тебя обманул? — Он сделал удивлённые глаза и развёл руками, демонстрируя своё непонимание. — Я тебе что, обещал что-то? Давай-ка вспомним. Где и когда я тебя обманул? Ты сама ко мне приходила, Пушкарёва. Сама.

Он подошёл к дивану, некоторое время смотрел, как она всхлипывает и вытирает слёзы, а потом протянул руку, хотел прикоснуться к Катиным волосам, но передумал. Обошёл диван и присел перед девушкой на корточки. Попытался заглянуть в лицо. Катя не сразу заметила смену его настроения. Отворачивалась от Дениса, вытирала слёзы, ещё помня о туши, которая наверняка потекла, и о покрасневшем от рыданий носе и некрасивых, распухших губах. Для неё всё ещё было важно его мнение.

А Старков взял её за руку, перевернул ладошкой вверх, опустил голову и поцеловал. Катя замерла и с недоверием посмотрела. Денис погладил место поцелуя большим пальцем.

— Недотрога... Ты всегда была недотрогой. — Потянул на себя, заставляя Пушкарёву встать. — Пойдём.

Она смотрела на него, как загипнотизированная, и поднялась, когда он попросил. И пошла. Шаг за шагом, глядя в его серьёзные глаза. Она никогда прежде не видела, чтобы его взгляд был настолько серьёзен.

Он провёл её в другую, уже знакомую ей комнату, и сразу притянул к себе. Закинул ей голову назад и прижался губами к Катиной шее. Губы заскользили вниз, руки проникли под одежду, а Пушкарёва вдруг опомнилась. У Дениса вырвался глухой стон, он рванул пояс юбки, а девушка попыталась его оттолкнуть.

— Что ты делаешь? Ты с ума сошёл? Отпусти.

— Ты можешь помолчать? Хоть раз?!

Она отталкивала его руки, но они тут же возвращались на прежнее место и вцеплялись сильнее. Катя запаниковала. Денис дёрнул ворот её кофты, и верхняя пуговица отлетела, как пуля, и полетела на пол, покатилась по паркету, звук был на удивление неприятным.

— Не надо, отпусти. Денис! — уговаривала она его.

Вместо этого он толкнул её на кровать и навалился сверху.

Денис с такой силой прижимал её к кровати, что было больно. И руки его были везде и очень сноровисто пытались освободить её от одежды, как Катя не вырывалась. А ещё чувствовала его возбуждение, и от страха сбивалось дыхание, и барахталась под Старковым уже из последних сил. Колотила кулачками по его спине, но он был пьян, и ему было наплевать на все её удары. Закрыл ей рот поцелуем, а Катя умудрилась укусить его в ответ за нижнюю губу. Довольно сильно, потому что Денис взвыл, отшатнулся, посмотрел бешено и ударил её. Не сильно, но зато по лицу.

Это настолько потрясло, что Катя обмякла под ним и только воздух ртом хватала, чувствуя, как трещит по швам нежное кружево бюстгальтера. А потом от бессилия заплакала.

— Денис, ну, пожалуйста... я не хочу... Денис!

В ответ глухое хмыканье и усмешка, Катя её кожей почувствовала. И сжала руки в кулаки, вцепившись в чужой пододеяльник.

На груди точно останется след от засоса, подумала она, обводя комнату отрешённым взглядом. Сил бороться не осталось, что-то ещё затрещало под яростным мужским натиском, кажется, юбка по шву порвалась. Пушкарёва откинула голову назад, готовясь к самому худшему, слушала тяжёлое дыхание человека, который ещё полчаса назад был для неё самым дорогим на свете, а сейчас превратился в монстра. Всего за пару минут.

На тумбочке у кровати лежала книга. Большая, увесистая, кажется, какая-то энциклопедия. Катя как в тумане подумала о том, насколько глупо читать перед сном энциклопедии, а потом протянула руку, взяла книгу, с трудом подняла ослабевшей и дрожащей рукой, вздохнула, набираясь сил, и ударила Старкова по голове.

Он не упал, не обмяк, и не отскочил, только отодвинулся немного, поднял голову и снова замахнулся, на этот раз кулаком.

— Ах ты!..

Колено резко вверх, правда, силы не хватило на хороший удар, зато Старков откатился в сторону и всё-таки застонал от боли, а Катя рухнула с кровати на пол, с трудом встала на ноги, заметила, что Денис тоже готов подняться и снова ударила книгой, на этот раз по лицу наотмашь. Он упал на спину, а из разбитой губы брызнула кровь. Пушкарёва стояла у развороченной постели, смотрела на него, а из глаз текли горячие, просто обжигающие слёзы. Швырнула в Старкова книгой. Утёрлась тыльной стороной ладони и попыталась застегнуть одежду на груди. Из пяти пуговиц на кофте на месте было только две. Застегнула их. Вытерла губы.

А Старков захохотал, наблюдая за ней.

— Ну, ты и дура, Пушкарёва.

Она с горечью кивнула. Хотела что-то сказать, но голоса не было.

— Я же хочу тебя, а ты не понимаешь... — Он перекатился на кровати и обнял Катю за ноги. Вцепился сильно, но страшно уже почему-то не было. — Я так никого не хотел. А ты какая-то... холодная. Фригидная, что ли? Ты можешь понять, что мужик тебя хочет?

— Отпусти!

Он уткнулся лицом в её живот, жарко дышал, а когда отстранился, на юбке остался кровавый след от разбитой губы. Поднял голову, встретил почти ненавидящий взгляд девушки и отодвинулся.

— Отпусти... Отпустил. Иди отсюда. Кому ты нужна?

Катя шагнула к двери, но Старков снова схватил её за руку и развернул лицом к себе. Пальцы крепко сжимались вокруг тонкого запястья, Пушкарёва рукой покрутила, но от этого стало лишь больнее.

— Денис, я закричу!

— Ты знаешь, какая она? — Он дёрнул Катю за руку, и она едва удержалась на ногах, не упала на него. — Шикарная. Тебе не понять, что это такое. Куда тебе-то? — Горячая ладонь легла на её живот и Пушкарёва испуганно дёрнулась. — Ты же ненормальная, не от мира сего... об этом все говорят! Вся в своих книжках, учебниках, без разрешения папы лишний раз на улицу не выйдешь. Ты хоть понимаешь, насколько это смешно? Понимаешь?

— Отпусти меня! — она забилась в его руках, и Старков всё-таки отпустил её. Катя выскочила из спальни и бросилась в прихожую. Где-то там была её обувь, было пальто... где-то там дверь, которую она за собой закроет и никогда не вспомнит о сегодняшнем дне. Никогда. Потому что иначе сойдёт с ума.

— Ты же женщина, чёрт бы тебя подрал! — выкрикнул он со злорадством, появляясь за её спиной. — Женщина! А женщина должна принадлежать мужчине! Это не поцелуи под луной, как в фильмах, это секс. Ты знаешь, что такое секс, Пушкарёва? Я тебе как-то показывал! — Старков схватился за её пальто и попытался отнять, но Катя вцепилась в него мёртвой хваткой. В горле встал комок, наружу рвались истерические всхлипы, и отвоевать своё пальто было важно — тогда можно будет уйти. Убежать от Дениса и больше ничего не слышать. — Но ты так ничего и не поняла! Ты на самом деле фригидна или прикидываешься? Интересно, что мужику сделать надо, чтобы ты к нему в постель легла?! Ты скажи, я сделаю! Как ты хочешь? Я готов попробовать... — Он внезапно перестал тянуть её пальто на себя, отпустил, а Катя не удержалась на ногах и повалилась назад, упала на вешалку с одеждой. Старков протянул руки к ней, но Катя с силой его оттолкнула от себя и выскочила за дверь. Побежала вниз по лестнице, с трудом различая ступеньки, смахнула слёзы и часто заморгала. Денис вышел на площадку и перегнулся через перила, глядя ей вслед.

— Беги... Сама придёшь. Кому ты нужна, кроме меня?!

Выбежав из подъезда, чуть не упала, споткнувшись. На дрожащих ногах добралась до лавки, села и закрыла лицо руками. Волосы прилипали к влажным от слёз щекам, Катя всё пыталась их убрать, заправляла пряди за уши. Мороз тут же пробрался под расстегнутое пальто, под порванную одежду, и сильно затрясло. А потом, вытирая слёзы, вдруг поняла, почему перед глазами всё плывёт — очков нет. Долго рылась в сумке, которую по счастливой случайности, прихватить не забыла, но очков в ней, конечно же, не оказалось.

Из подъезда вышла какая-то женщина, глянула на Катю и презрительно поморщилась, невесть что подумав. Пушкарёва вытерла слёзы, подумала о разъехавшемся макияже, но лишь отстранённо. Поднялась со скамейки и очень медленно пошла в сторону площади, там была стоянка такси. Оставалось только порадоваться, что утром взяла у матери немного денег, не стала отказываться, как делала обычно. Вот и пригодились... Лишь бы родители ничего не узнали.

А как они могут не узнать, когда она явится домой в таком виде и состоянии?

Таксист высадил её у супермаркета, она сама об этом попросила. А войдя во двор, вместо того, чтобы пойти домой, села на скамейку в самом дальнем углу детской площадки. Домой идти было нельзя... нельзя!

На улице уже стемнело, пошёл снег, а Катя всё сидела на лавочке и вытирала слёзы. Даже холодно уже не было, только щёки горели — то ли от слёз, то ли от мороза, а может, от того и другого вместе. Нужно было успокоиться, перестать реветь и пойти домой. Как-нибудь... застегнуть пальто, надеть капюшон и как-то проскользнуть мимо родителей в ванную. Вот только не плакать никак не получалось. Короткая, обжигающая мысль, как вспышка, и помимо слёз возвращались рыдания.

Сколько времени прошло неизвестно. Она сидела, сидела, на улице совсем стемнело, и снег пошёл сильнее, и закричать хотелось, а лучше завыть, чтобы все услышали, чтобы поняли, что с ней сегодня случилось, как ей плохо.

Кто-то потряс её за плечо и больно схватил за подбородок. Она рванулась, задохнулась от ужаса и заморгала полуслепыми глазами.

— Катя! Почему ты здесь сидишь? — руки на её плечах сжались сильнее, а голос она узнала и сразу перестала вырываться. — Что... что с тобой случилось?

Она не ответила. Голоса так и не было.

"""

Это был самый ужасный день в его жизни. Ничего более жуткого он так и не вспомнил, как не пытался. На ум шли какие-то глупости, вроде вызова к директору школы, когда он учился классе в седьмом, помнилось, как стоял, низко опустив голову, стыдясь, но не из-за строгого взгляда директора, а из-за грозно-сдвинутых бровей отца и его усталого взгляда. Очень хорошо, до сих пор помнил свои чувства и мысли в тот момент — он снова разочаровал папу. Потом вспомнил первое похмелье (это вообще к чему?) и как опростоволосился на первом свидании. Девочка ему очень нравилась, он долго за ней ухаживал, как могут ухаживать только подростки тринадцати-четырнадцати лет, и, наконец, осмелился пригласить её на свидание. На улице золотая пора, солнце путалось в пожелтевших кронах деревьев и подсушивало лужи после вчерашнего дождика. Вот в лужу Жданов и шлёпнулся. Хотел поразить девочку своей ловкостью, немного не рассчитал и приземлился прямо в лужу. Девочка рассмеялась, а он обиделся и разлюбил. Но даже тот день, когда он заперся в своей комнате и никому не хотел рассказывать о своей обиде и первом разочаровании, он не чувствовал себя так ужасно, как сейчас.

Сегодня Кира выходила замуж. А он стоял в стороне и за всем этим наблюдал. Как она — такая красивая, в белоснежном платье, со счастливой улыбкой, — стоит рядом с другим мужчиной, а тот надевает ей на палец кольцо...

Смотреть на это было невозможно, и Жданов отвернулся.

Какого чёрта он поехал в ЗАГС? Всё из-за своего упрямства, чтобы опять что-то кому-то доказать... Чтобы ей доказать, что у него-то всё замечательно. А за неё он рад, вот честное слово.

Самому бы себе поверить...

— Хочешь быть на его месте?

Малиновский подошёл, встал за его плечом и принялся фыркать, наблюдая за тем, как Кира и её новоиспечённый супруг целуются, уже на законных основаниях. Андрей промолчал.

Между прочим, на свадьбу он явился незваным гостем. Официального приглашения не получил, но почему-то ему даже в голову не пришло, что на торжестве его не ждут. Пришёл, как обычно приходил на все семейные сборища и с удивлением встретил изумлённые взгляды родителей, а потом и Киры. Она, кажется, перепугалась больше всех остальных. Но сама не подошла, подослала к нему мать.

— Андрей, ты зачем пришёл?

Жданов посмотрел растерянно.

— А не должен был? Так надо было сообщить...

— Андрей, не язви, пожалуйста. У Киры свадьба и ты...

— Я и пришёл поздравить её... точнее, их, с днём свадьбы. Даже цветы купил, видишь?

Маргарита посмотрела на букет, потом снова на сына. А тот возвёл глаза к потолку.

— Мама, я пришёл поздравить их!

— Честно?

— Ну, конечно. И передай это Кире. Но если она хочет, я уйду, конечно. Не буду ей праздник портить.

Мать приглядывалась к нему на несколько секунд дольше, чем следовало, Андрей даже нахмурился, а после кивнула.

— Я ей передам.

Жданов видел, как она подошла к Кире, что-то зашептала ей на ухо, а невеста, уже бывшая и не его, быстро оглянулась и кинула на него задумчивый взгляд. Андрей заставил себя улыбнуться ей в ответ.

Хоть и сказал матери, что пришёл поздравить молодых, но к ним так ни разу и не подошёл. Даже в ЗАГСе, когда все кинулись к ним с букетами и поцелуями, Жданов остался в стороне, а свой букет, который выбирал с такой тщательностью, всучил Малиновскому и отвернулся, прежде чем Ромка успел бы съехидничать в очередной раз.

Внутри всё тряслось, закручивалось в узел и негодовало. Оказывается, он пришёл не просто так, он всё ещё на что-то надеялся. Что Кира одумается, посмотрит на него и плюнет на всю эту суматоху, связанную со свадьбой. Что сделает первый шаг... У него-то смелости не хватило. Не хватило, чёрт возьми! Что за человек он такой? Нерешительный.

Он ведь на самом деле надеялся, что до свадьбы не дойдёт. Скандалить не собирался, поражать гостей безрассудными поступками во имя любимой не собирался, а воображение вновь рисовало нереальные картины и подсовывало воспоминания об отпуске в Риме четыре года назад. В то время у них с Кирой всё только начиналось, каждый день был сказочным, а каждая встреча упоительной. Тогда он мог смотреть на Киру бесконечно, просто смотреть, слушать её голос и только от этого начинало колотиться сердце и во рту от волнения пересыхало. Они сбежали в Рим, вместо того, чтобы приехать на дачу встречать с родителями Новый год, часами бродили по городу, держались за руки, целовались, а потом торопились обратно в отель.

Тогда всё было просто. Тогда он её любил. И она его любила. И любовь была чистой и простой, не омрачённой скандалами, ревностью и изменами. Они были молоды, от счастья кружилась голова, а все вокруг твердили, какая они замечательная и красивая пара.

Правда, закончилось всё быстро. Отрезвление пришло, чувства начали остывать, на смену безумным ночам пришли долгие вечера с выяснением подробностей — где он был, с кем общался, на кого обратил внимание...

Но он всё равно её любил. Поначалу над ревностью Киры посмеивался, даже удовольствие получал, когда она начинала обижаться или сыпать обвинениями, смеялся, хватал в охапку и вместе с ней валился на кровать. Но вскоре начал раздражаться, удивляясь бурной фантазии любимой, язвить в ответ. Потом начались скандалы. Потом измены. Всё до банального обыденно и скучно.

Но он любил!..

Кричал на неё, даже обижался в ответ, потом завёл первую любовницу, потом вторую. Чтобы не так обидно было после её необоснованных обвинений. Но всё ещё любил её. Начал искать для Киры оправдания. Почему она стала такой, что он не так сделал? А в какой-то момент всё пошло по кругу, нужно было лишь шифроваться лучше, приходить домой по расписанию и уже привычно врать, глядя в некогда любимые глаза. Запутался, заигрался, сам просил прощения и прощал её. Привык к мысли, что этот круговорот лжи и ревности и есть его жизнь и что-то в ней вряд ли поменяется. Давно не чувствовал вины и только иногда вспоминал о том, что любит Киру — как никого не любил, ни одну женщину. Но ради этого готов был держаться за их отношения и умолять о прощении в сотый, тысячный раз. Знал, что она простит, и не волновался, извинительная речь уже давно отлетала от зубов.

А закончилось всё вот так, в ЗАГСе и не с ним. И ему безумно жаль, что закончилось, и что он всё прошляпил и счастье своё упустил. На самом деле жаль. До горького комка в горле и незнакомого ощущения жжения в груди. Словно, кто-то раскалёнными щипцами сердце выдирает. Ведь это была любовь, та самая, настоящая, о которой все говорят. А они с Кирой всё так бездарно испортили.

Жданов залпом выпил виски и поставил пустой бокал на поднос официанта, взял другой. Поймал взгляд Сашки, а Воропаев ещё и кулак ему продемонстрировал, правда, исподтишка. Андрей криво усмехнулся, заглянул в бокал, неизвестно что там на дне высматривая, и вернул его на поднос.

Какой-то негодяй крикнул "Горько!" и снова пришлось отвернуться.

А Минаев-то так и светится!.. чтоб его... Конечно, он счастливый молодожён, и наверняка даже не представляет насколько ему повезло. Или представляет? Он-то, скорее всего, представляет. Минаев ещё тот жук, всё на пять шагов вперёд просчитывает, а вот он не сумел, не просчитал. Точнее, просчитался.

Мать подошла и сунула ему в руку тарелку с закусками.

— Поешь.

— Я сыт.

— Андрей!.. Поешь. Думаешь, никто не замечает, что ты пьёшь?

— Я пью?

— Прекрати со мной пререкаться, — шикнула на него Маргарита. — Я не хочу, чтобы ты опьянел и начал скандалить.

— С чего мне скандалить? Мне ни с кем здесь делить нечего.

Мать подняла на него глаза и посмотрела внимательно, с прищуром.

— Больше не пей.

— Может, мне вообще лучше уйти?!

— Да, лучше уйти.

— Что?

— Андрей, это свадьба Киры. Она сделала свой выбор, приняла решение. И как бы то ни было, она о дне своей свадьбы мечтала много лет, тебе ли не знать? Вот и не порть ей праздник.

Он опустил голову и скорбно поджал губы. И повторил эхом:

— Праздник...

— Да, праздник. И тебе, на самом деле, лучше уйти. Ты едва себя сдерживаешь, я же вижу. Зачем доводить до скандала?

— Я не буду ничего портить... и скандалить не буду. Я же обещал.

— Я тебе верю. Но можешь и не сдержаться. Ты же мой сын, я тебя прекрасно знаю.

Андрей криво усмехнулся.

— Есть будешь?

Он покачал головой.

— Тогда иди, проветрись. — Маргарита кивнула в сторону балкона. — И не пей больше, если собираешься остаться.

— Слушаюсь, мамочка.

Она легко стукнула его по плечу.

На балконе было холодно. Андрей вышел, поёжился и равнодушно осмотрелся. Что здесь может быть интересного зимой? Зато отрезвляло.

— Я хочу, чтобы ты ушёл.

Жданов резко обернулся и увидел Киру. Она тихо прикрыла за собой дверь и обхватила себя за плечи руками.

— Ты зачем вышла? Хочешь простудиться?

— Не надо проявлять заботу, нужно было это раньше делать.

Андрей невольно поморщился с досады, но смолчал. Смотрел на неё, оглядел белоснежное платье, высокую причёску и худые руки, покрывшиеся гусиной кожей. Очень хотелось схватить Киру в охапку и прижать к себе. Только делать это было никак нельзя.

— Я хочу, чтобы ты ушёл, — повторила она, сверля его взгляда и выбивая зубами дробь.

— Почему?

— Потому что я так хочу. Потому что ты мне мешаешь. Могу я выйти замуж так, как я хочу?!

— То есть, мне теперь на семейных встречах не появляться?

— Ты можешь появляться, где захочешь и когда захочешь. Но сейчас я прошу тебя уйти. Андрей... ты хочешь, чтобы я тебя умоляла?

Он молчал. Смотрел себе под ноги и молчал. Кира топнула ногой.

— Я не хочу тебя здесь видеть, не хочу, — заговорила она, сбавив голос до шёпота. — Мне тяжело.

— Тяжело тебе? А тогда зачем всё это?..

— Тебя не касается. Всё кончилось, Андрей! Между нами — всё закончилось. Сегодня... вчера, месяц назад! Мы чужие теперь, всё в прошлом. И поэтому уйди, я не хочу тебя видеть здесь.

От холода передернуло, и Жданов снова посмотрел на Киру, которая тряслась в шёлковом платье и стучала зубами.

— Иди в зал, заболеешь. — Она продолжала стоять, и смотреть на него и Андрей кивнул. — Я уйду сейчас. Не беспокойся.

Она вдруг перестала дрожать, расправила плечи и несколько секунд смотрела на него. В глазах появилось отчаяние, а в следующее мгновение в дверном проёме мелькнула пышная юбка свадебного платья и дверь закрылась. Андрей остался один.

Дома выпить было нечего, он это прекрасно знал. Потому что дней десять назад собственноручно вылил содержимое последней бутылки в раковину, решив отныне вести трезвый образ жизни. Сам поражался своему терпению и силе воли, но стойко держался, а вот сегодня... сейчас выпить было просто необходимо. И даже оправдания не нужно себе искать — всё-таки сегодня самый ужасный день в его жизни. А завтрашний будет ещё хуже, потому что завтра его ещё и похмелье будет мучить.

Заехал в магазин, взял бутылку виски... у кассы задумался, вернулся и взял ещё одну. На душе стало спокойнее.

Заехав во двор, сплюнул с досады. На "его" месте совершенно наглым образом примостилась чужая машина. Жданов чертыхнулся. Пришлось разворачиваться и парковать машину позади детской площадки, в неудобном месте, за кустами сирени. Прихватив с собой пакет из супермаркета, Андрей закрыл машину и, перепрыгнув через кучу снега, оказался на тротуаре.

Как он её заметил? Почему повернул голову и вообще посмотрел в ту сторону? Может, она всхлипнула? Кажется, он ничего не слышал. Просто посмотрел и увидел. На скамейке за всё теми же кустами сирени, сидела девушка. В темноте он её, конечно же, не узнал, но было в ней что-то странное.

Что странное? На улице темно, мороз, снег повалил, а она сидит, как изваяние и чуть раскачивается из стороны в сторону. Есть от чего оторопеть.

Жданов ещё секунду сомневался. Вспомнил про дом, про камин, которого в нынешней жизни не было, про бутылку виски в пакете, а точнее про две, про своё горе и уже почти повернул к подъезду, но что-то удержало, и вот он уже шагнул в снег и пошёл к скамейке. Мысленно кривился при мысли о том, как он сейчас будет успокаивать истерично-настроенную барышню. А когда до девушки осталось шагов пять, вдруг узнал её. Сбился с шага, загребая снег короткими ботинками, задохнулся от плохого предчувствия и подскочил к ней, вздрогнул, когда в пакете тюкнулись друг о дружку бутылки виски. Пакет был отброшен в снег.

Присел перед девушкой на корточки, пытаясь заглянуть ей в глаза и понимая, что с ней стряслось нечто страшное. Катя шарахнулась от него, пытаясь сбросить его руки, и часто заморгала, глядя на него с ужасом и непониманием.

— Катя... Ты почему здесь сидишь? Что случилось?

Она не ответила, только головой помотала, а потом вдруг заплакала. Не заревела, не начала причитать, а именно заплакала — тихо и безнадёжно.

— Катя! — от страха он разозлился. И встряхнул её, надеясь, что это приведёт девушку в чувство.

Она была ледяная. Андрей хватал её за руки, прикоснулся к щеке — всё было ледяное.

— Сколько ты тут сидишь? — спросил он, уже не надеясь, что она слышит и понимает. Катю затрясло, как в ознобе, зубы начали выбивать дробь, и она сцепила руки со страшной силой. Жданов поднялся на ноги и поднял Пушкарёву. Она повисла на нём, и пришлось перехватить её поудобнее. — Пойдём, я тебя домой отведу. С ума сошла совсем, — продолжал ворчать Андрей и от звука своего голоса успокаивался. — Выдумала, сидит здесь... воспаление лёгких хочешь получить?

Что Катерина на самом деле хотела получить — ясно не было. Вот только при слове "дом" оживилась и отчаянно замотала головой, зубы при этом застучали сильнее, а ледяными руками попыталась Жданова оттолкнуть.

— Не пойд-ду... Н-ни за чт-то...

— Ты с родителями поругалась, что ли?

Она откинула голову назад, Андрею даже захотелось голову ей придержать, вдруг испугался, что та отвалиться может. Но обошлось. Катя уставилась в его лицо, а по щекам снова потекли слёзы. Облизала потрескавшиеся губы и повторила:

— Не п-пойду...

Трясло её сильно. Андрей прижимал девушку к себе и чувствовал не просто дрожь, было такое чувство, что к Кате проводки подвели и ток дали.

— Хорошо, хорошо... Домой не хочешь.

Человека нужно было спасать и как можно быстрее. Истерика у неё или припадок, в тот момент это было не столь важно. Катю необходимо было увести с улицы и согреть, иначе закончиться всё может весьма плачевно. Даже нечуткий Жданов это прекрасно понимал.

Он практически тащил её на себе. В последний момент вспомнил о своём пакете, наклонился за ним, потом взвалил на себя Катерину, и потащил её, упирающуюся (у неё ещё сил на упрямство хватало!), по снегу в сторону тротуара.

Когда терпение кончилось, Андрей остановился, снова схватил девушку за плечи и сильно встряхнул. Зло уставился в её лицо и выдохнул:

— Прекрати!

Он прикрикнул, а она тут же обмякла и снова заревела.

— Я не могу домой... Я не могу!.. домой!..

Жданов обнял её одной рукой, Катя уткнулась лицом в его пальто и зарыдала, некрасиво всхлипывая и вздрагивая.

В подъезде она зажимала себе рот рукой. В свете тусклой лампочки на лестничной клетке, Андрей взглянул на неё и на мгновение замер, разглядывая её лицо в чёрных разводах туши. Глаза покраснели от слёз, а вот нос от холода посинел. Губ видно не было, Катя закрывала их рукой, зато волосы лезли из-под капюшона неопрятными прядями. Жданов потаращился на девушку и чертыхнулся про себя. Что с ней могло случиться?

Катя громко всхлипнула, и глаза испуганно расширились, с опаской огляделась.

— Да чтоб тебя!.. — шипел раздражённый до нельзя Жданов, дёргая дверь, которая не хотела открываться. — Заходи, — быстро сказал он, когда всё же оказался в квартире. Втянул Катю внутрь и дверь тут же закрыл. — Ну вот и всё.

Она, наконец, опустила руку, глубоко вздохнула и начала съезжать по стене вниз. Андрей её поймал и отнёс в комнату, усадил на диван. Покачал головой.

— Ох, Катя, Катя... Что же ты творишь-то?

Пушкарёва вцепилась в своё пальто, кутаясь в него, и закрыла глаза. Жданов перепугался и потряс её.

— Э-э... не смей, слышишь? Открой глаза. Катя!

Глаза она открыла и даже холодные щёки потёрла. И снова затряслась.

Что делать дальше Андрей понял в одну секунду. Пока Катерина приходила в себя, он вскочил, отыскал стакан и щедро плеснул в него виски. Труднее было заставить Катю открыть рот. Она мотала головой, а Жданов ухватил её за подбородок и надавил, наверное, больно, потому что Катя застонала, но рот открыла.

— Пей.

Практически силком влил в неё виски, заставил проглотить, гладил по спине, когда она закашлялась и хватала ртом воздух.

— Вот и всё. Лучше?

Катя схватила себя за горло, а на Андрея взглянула обвиняюще. Он улыбнулся.

— Ну слава богу. В себя приходишь?

Пушкарёва осторожно кивнула.

Андрей снял пальто и ушёл в ванную, включил воду. Когда вернулся в комнату, Катя сидела в той же позе, сцепив руки, и дрожала. Никак не могла согреться. Андрей подошёл, и она тут же уставилась на него, довольно испуганно. Он снова улыбнулся, пытаясь тем самым её успокоить.

— Сейчас вода нальётся. Согреешься. Давай...

— Ч-что?

— Пальто давай снимем.

Катя с силой вцепилась в отвороты своего пальто и помотала головой.

— Катя, надо. Ты вся ледяная... И пальто ледяное, его надо снять.

Она с ним боролась, как могла, насколько хватало сил, пыталась оттолкнуть его руки, а потом вдруг сдалась, отвернулась и до боли закусила нижнюю губу. Андрей сам расстегнул пуговицы на пальто, радуясь, что благоразумие победило. У него, если честно, сил на споры тоже не осталось.

Распахнул пальто и замер. Кинул на девушку быстрый взгляд, но взгляд тут же отвёл, а Катя попыталась прикрыться руками и стянуть на груди порванную кофточку. Из глаз снова потекли слёзы, затряслись губы. Пальчики мелко дрожали и всё теребили ткань кофты.

Андрею потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и согнать с лица оторопелое выражение. Кровь барабанила в висках, и Жданов не сразу сообразил подняться и помочь Кате встать. Нужно было постараться сохранить спокойствие. Нельзя ничего говорить, и смотреть на неё нельзя. Кто знает, что она в его взгляде увидит, а ещё одну истерику они вместе не переживут.

— Пойдём... Сейчас всё будет хорошо.

Ему пришлось помочь ей раздеться. Ноги Пушкарёву не держали, она никак не могла совладать с руками. Когда осталась в одном нижнем белье, вдруг очнулась, испуганно ахнула и закрыла грудь руками, и тут же попросила:

— Выйди...

Он несколько смущённо кивнул и из ванной вышел, оставив девушку одну. Пометался по квартире, пытаясь уложить в голове происходящее, затем достал из шкафа чистое полотенце, свой халат, налил в бокал ещё виски и пошёл обратно. Коротко постучал и приоткрыл дверь.

— Кать, я не смотрю.

Ему никто не ответил, и Жданов вошёл в ванную, стараясь не смотреть на Пушкареву. Повесил полотенце и халат на крючок, а потом присел на бортик ванны и протянул Кате бокал.

— Выпей.

В ванной было жарко, зеркало запотело, Андрей посмотрел по сторонам, а потом рискнул взглянуть на Катерину. Она сидела в горячей воде, подтянула колени к подбородку и обнимала их руками. И по-прежнему тряслась.

— Согрелась?

Она шмыгнула носом и отвернулась. Хотела сказать ему, чтобы вышел... Если бы не её состояние, она бы его, она бы... Ох и получил бы он у неё за то, что сидит здесь вот так вот запросто, а она ведь перед ним голая! А ему, кажется, всё равно. В общем, сказать ему хотелось многое, но надежды на себя никакой, вдруг голос сорвётся или снова начнёт заикаться?

Жданов протянул ей бокал.

— Выпей, — повторил он.

Катя покачала головой.

— Пей, говорю. Заболеть хочешь? — помолчал и добавил: — Выпей и я уйду.

Она повернула голову, убрала мокрые пряди с лица, потом взяла у Андрея бокал и выпила. Залпом. Жданов удивлённо приподнял одну бровь, но ничего не сказал. Катя вернула Андрею пустой стакан.

Жданов не удержался и многозначительно хмыкнул.

— Молодец. Халат на вешалке.

Он, наконец, убрался из ванной и Катя расслабилась. Опустила руки, минуту посидела с закрытыми глазами, а потом умылась горячей водой. Дрожь, которая била её уже давно, постепенно проходила и тело согревалось. Вытянула ноги и включила воду. Алкоголь, выпитый в невероятном для неё количестве, уже давал о себе знать, в голове всё кружилось, щёки загорелись, и спустя пару минут стало нестерпимо жарко. Пушкарёва пошевелила пальчиками ног и понаблюдала за этим действом с неожиданно проснувшимся любопытством, затем вытянула руки и полюбовалась на синяки на предплечьях. Кто бы мог подумать, что с ней такое может произойти...

Икнула и испуганно зажала рот рукой.

А этот тоже хорош... Напоил, раздел, а теперь гремит чем-то на кухне, видимо, собирается себя кормить. Проголодался он... Такое ощущение, что ему не впервой подбирать на улице бьющихся в истерике женщин. Слишком спокоен.

— Опасный тип... опасный, — пробормотала она.

Катя снова умылась, потёрла глаза, а когда их открыла, видеть стала ещё хуже. Вспомнила про потерянные очки и снова разревелась.

Её Денис бросил. У него другая, Яна Прохорова, до которой Кате, как до Луны, никогда и ни за что не дотянуться. Потому что Янка замечательная и красивая, умница... у неё квартира, машина и счёт в банке. Всё, о чём Старков мечтает.

Андрей прошёл мимо двери ванной, Катя слышала его шаги и, позабыв о Денисе, стала думать о соседе. Как её угораздило на него наткнуться? Вспомнила, как он на неё смотрел, когда увидел разорванную одежду, с ужасом во взгляде, а потом раздевал и сидел рядом, а она закрывалась руками и краснела.

Жутко стыдно.

Интересно, который час? Родители, наверняка, волнуются.

Мысли о родителях заставили приуныть. Сейчас появиться им на глаза самое время — в порванной одежде, пьяной и раскрасневшейся после горячей ванны. У отца будет инфаркт, на этот раз точно.

Даже застонала в голос.

В дверь коротко постучали, Катя испуганно встрепенулась, снова подтянула колени к груди и с тревогой на дверь уставилась. Но та не открылась, только сосед подал голос:

— Катя, ты там не утонула?

— Нет, — пискнула она. Точнее, хотела пискнуть, а получилось хрипло и чуть ли не басом. Кажется, ангина ей обеспечена.

— Тебе помочь?

— Нет... Нет, не надо! Я сама, — выкрикнула она испуганно.

— Ну, хорошо.

Чтобы выбраться из ванны, потребовалось немало усилий. Катю мотало из стороны в сторону, она ухватилась за бортик ванной, поднялась и несколько секунд стояла, боясь пошевелиться и держась за стену. Мало ей было подгибающихся от слабости ног, так теперь ещё и напилась. Алкоголь притуплял чувства и мешал мыслительному процессу. Ох, как мешал.

Обтёрлась полотенцем, завернулась в мужской халат, который пах знакомым уже одеколоном, и подошла к зеркалу. Пришлось прищуриться, чтобы как следует разглядеть своё отражение. Ничего хорошего она не увидела — красная, распухшая от слёз физиономия. Только расстроилась сильнее.

Увидев её на пороге кухни, Жданов присвистнул.

— Ничего себе. Кажется, с виски мы переборщили.

Необходимо было отлепиться от косяка, гордо вскинуть голову и прошествовать к кухонному столу. Не качаясь, сделать несколько шагов, сесть на стул и что-нибудь сказать, желательно, без запинки. В уме Катя запросто нарисовала себе план действий, вот только тело подчиняться отказывалось, и она так и стояла у косяка и чувствовала себя несчастной. По причине своей сиюминутной беспомощности и наверняка глупого вида, а не потому что... не потому, что её сегодня кто-то бросил, а потом ударил, и вдобавок ко всем неприятностям она потеряла очки. А очки это важно, с самого детства — важно! Что она видит без очков? Цветную пелену перед глазами и всё...И, кажется, начинает болеть горло.

Андрей минуту наблюдал за тем, как она хмурится, потом досадливо морщится, но от косяка не отлепляется. Подошёл, взял под локоток и сопроводил до стола. Катя опустилась на стул и с облегчением вздохнула.

— Тебе лучше?

Она кивнула.

Андрей сходил в комнату и принёс носки, которые приготовил заранее.

— Надень, опять замёрзнешь.

Носки больше напоминали гольфы. Катя разглядывала свои ноги в мужских носках, пятка находилась где-то выше щиколотки, зато ногам сразу стало тепло.

— Ты есть хочешь? — спросил Андрей, наблюдая за ней.

— Мне нужно позвонить домой, — опомнилась она.

— Звони, — согласился Жданов.

— Я не могу, я же... пьяная, — сообщила она таинственным шёпотом.

Андрей обернулся от плиты и внимательно на девушку посмотрел. Одно хорошо — истерика прошла. Но пьяная Катя Пушкарёва — это было нечто.

— Папа заметит, обязательно. И что тогда будет?

— Что?

Она низко опустила голову и сказала:

— Три... а может и пять нарядов вне очереди.

Жданов хохотнул, правда, невесело.

Разговоры о еде Катерина игнорировала, словно не слышала, но когда он поставил перед ней тарелку с бутербродами, взяла один и начала жевать. Андрей сел напротив, посмотрел на девушку, с каким равнодушным видом она жуёт и ему очень захотелось выпить. Весь вечер кувырком пошёл, и вместо того, чтобы лелеять собственную боль и обиду, успокаивает соседскую девчонку, у которой непонятно что случилось.

Жданов налил себе виски, прямо в чашку, не обнаружив поблизости стакана, но прежде чем выпить, решительно поинтересовался:

— Катя, что у тебя произошло?

Она замерла и посмотрела вроде бы удивлённо. А потом вспыхнула, взгляд стал перепуганным и губы снова задрожали. Жданов про себя чертыхнулся, но повторил:

— Катя...

Она продолжала молчать, только губы нервно кусала и смотрела в стол. Андрей отвёл от Кати глаза, выпил и поморщился.

— Катя, — в третий раз начал, немного хрипло, но зато осторожно подбирая слова, — ты понимаешь, что... нужно сообщить в милицию?

Пушкарёва нервно кусала губу, снова откусила от бутерброда, а головой отрицательно помотала.

— Ты расскажешь мне, что случилось?

Снова головой помотала.

— Катерина...

— А можно мне ещё? — вдруг подала она голос.

— Что? — не понял Андрей.

Катя кивнула на бутылку.

Андрей хотел запретить, а потом себя одёрнул. С какой стати он что-то ей запрещать будет? Взрослая девушка, она вполне может решить, что ей делать. Хочет пить — пусть пьёт. Непонятно почему он относится к ней, как к ребёнку. Наверное, у её родителей этого нахватался.

Преодолев внутреннее сопротивление, взял бутылку и налил Кате немного виски, так же в чашку. После секундного колебания, она выпила и зажмурилась. Жданов невольно улыбнулся, наблюдая за ней, а потом подлил себе.

— Тяжёлый день, да?

Катя кивнула.

— Очень.

Некоторое время она ещё помнила о том, что нужно позвонить родителям, что-то сказать, успокоить, предупредить... Помнила, но недолго. После второй порции виски, сидеть на чужой кухне в компании практически незнакомого человека показалось очень приятным. Было тепло, уютно, бутерброд оказался большой, Катя никак не могла его доесть. Андрей тоже заметно захмелел и над Пушкарёвой с её бутербродом посмеивался. Больше её ни о чём не спрашивал, а Катя неожиданно сама начала рассказывать. Сначала об институте, потом о Денисе, а когда они со Ждановым перебрались в комнату на диван, не забыв прихватить с собой бутылку, и о случившемся заговорила, причём Андрей из неё подробности не тянул, они сами собой посыпались.

— Я так старалась быть обычной, такой, как все, чтобы ему нравиться, а он... а ему всё равно.

— Идиот, — уверенно заявил Андрей, прихлёбывая из бокала.

Катя поджала под себя ноги и покачала головой.

— Не-ет, он не идиот. Какой же он идиот? Он же понимает, какая она!..

— Кто? — не сообразил Андрей сразу.

— Яна! Знаешь, какая она? Красивая, шикарная и папа у неё...

— У тебя тоже папа. Ого-го, какой папа. — Андрей рассмеялся и продемонстрировал Катерине кулак. — Кремень.

Пушкарёва удручённо кивнула.

— Да... папа у меня... что надо. Иногда мне очень хочется, чтобы у меня был брат... или сестра. Чтобы маме с папой было на кого отвлекаться.

— Ты вся их надежда.

— Да уж. — Катя сунула в рот крупную виноградину и отхлебнула виски.

— Почему ты так на меня смотришь? — спросил он вдруг, видя, как она щурится. — Ты плохо видишь?

Она расстроилась.

— А я очки потеряла... Так жалко, они новые совсем были, и так мне нравились.

Андрей развернулся к ней лицом, поджал под себя одну ногу, и полюбопытствовал:

— И меня не видишь?

— Смутно. Курица слепая, — сказала она и пьяно рассмеялась.

— Какая ты курица? А если бы я тебя не нашёл, ты так бы и сидела там, на морозе?

Она пожала плечами и стянула на груди полы халата.

— К Кольке бы пошла, когда совсем бы замёрзла.

Жданов кивнул и усмехнулся.

— Когда бы у тебя нос совсем отмёрз и отвалился. А домой?

Катя отвела глаза.

— Как я могла домой в таком виде пойти? Родители бы не пережили.

— Кать... он тебя изнасиловал?

Она не знала, куда деть глаза. Щёки раскраснелись, вцепилась в стакан и поднесла его к губам. Правда, не сразу сделала глоток. Покачала головой. А Андрей вздохнул с облегчением. Катя отвернулась, пристроила локоть на спинке дивана и уткнулась в него носом. Жданов не удержался и погладил её по волосам.

— Не реви. Всё не так уж плохо, ведь правда?

Она кивнула. Рукавом халата вытерла слёзы, всхлипнула, а на Андрея глянула с бравой улыбкой.

— Я его книгой так сильно приложила! А потом ещё раз, губу ему разбила. — Взмахнула рукой. — Сама от себя не ожидала!

Жданов рассмеялся.

— Молодец. А кровь откуда? Я видел.

— Так это его! Я его сильно... прямо книгой... — Перестала улыбаться и вытерла слёзы. — За что он со мной так? — пробормотала она едва слышно.

А почему мы все так поступаем? Друг с другом?

Андрей протянул руку и погладил девушку по вздрагивающему плечу.

— А моя невеста сегодня замуж вышла, — сказал он и сам удивился. А Катя перестала всхлипывать, подняла голову и посмотрела ошарашено. Поморгала, вытерла слёзы и близоруко прищурилась.

— Как это? — спросила она.

Жданов пожал плечами.

— Очень просто. Взяла и вышла. А я на свадьбу ходил, — вроде как похвастался он.

Катя приоткрыла рот, размышляя.

— И как?

— Да никак. Свадьба, как свадьба.

— А как же она вышла... раз твоя невеста?

— Она меня бросила.

Пушкарёва растерянно моргнула раз, другой, а потом фыркнула от смеха.

— Ты врёшь!

— Почему это?

— Как тебя бросить можно? Ты вон какой!..

— Какой? Обыкновенный. Ты меня не знаешь, может у меня характер плохой?

— Да какой у тебя характер? Вот у папы характер!

Жданов спорить не стал, но добавил:

— Зато у меня куча других недостатков.

— Вот и у меня... недостатки эти, — расстроилась она. — А разве может быть человек без недостатков?

— Вот точно! Не может, — закивал Андрей, соглашаясь.

— Главное, нужно с ними бороться. Я ведь права?

Андрей снова кивнул и поискал глазами бутылку. Она нашлась на журнальном столике и пустая. Пришлось вставать и отправляться на поиски другой. Он вышел из комнаты, а Катя развернулась на диване и продолжила громче и убеждённее.

— Вот я и решила — с завтрашнего дня новая жизнь! У меня всё по-другому будет! Я же взрослая, уже давно взрослая, а они... опекают меня, как маленькую!

— Правильно. Только на завтрашний день я бы не особо рассчитывал.

— Почему? Я решила...

— Завтра нам будет плохо. А когда утром плохо... не очень хочется начинать новую жизнь, поверь мне.

— Плохо? — Катя снова развернулась и рухнула на диван. — Ты хочешь сказать, что у меня будет похмелье? Самое настоящее?

— Не у тебя, а у нас.

— Это не так уж плохо... страдать за компанию не так обидно.

Никогда раньше ему не приходилось напиваться в компании молоденькой девушки. В смысле, в компании девушки приходилось, а вот именно напиваться, при этом жалуясь друг другу на судьбу-злодейку — впервые. Дошло до того, что Андрей вознамерился спеть ей песню, которую когда-то сочинил для Киры, долго искал в спальне гитару, пока в замутнённом алкоголем сознании не появилась мысль о том, что гитара осталась дома. Дома, а не здесь. Это не дом — это временное пристанище.

Когда вернулся в комнату, Катя уже спала, пристроив голову на сгибе локтя. За неспетую песню стало обидно, потому что Жданов на самом деле ею гордился.

Вот так этот ужасный день закончился. Не так уж плохо, надо сказать.

Разбудил его на следующее утро требовательный звонок в дверь. Кто-то давил и давил кнопку звонка и противная трель впивалась в мозг и отдавалась острой болью в висках. Андрей застонал и перевернулся на бок. Положил на лоб горячую ладонь. На пару секунд воцарилась блаженная тишина, а потом снова тишину квартиры разорвал звонок.

Глубокий вдох и вот Жданов уже принял вертикальное положение, спустил ноги на пол и покачнулся.

— Убью, — пробормотал он непослушными губами.

Натыкаясь на мебель и дверные косяки, пытаясь продрать глаза и поправляя сползающие джинсы, добрался до прихожей. Там звонок просто бесчинствовал, невозможно было терпеть. Хлопнул себя по щекам, потёр глаза и, наконец, открыл дверь. И повалился на стену, не удержавшись на ногах, когда в квартиру вломился полковник. А Пушкарёв вбежал в квартиру, оглянулся на Андрея и нахмурился, разглядывая соседа в столь непрезентабельном виде. А потом рыкнул, доводя своим криком Жданова до отчаяния.

— Спишь?!

Андрей вяло подтвердил, что спит. По крайней мере, пытается.

— У меня дочь пропала! — возвестил Валерий Сергеевич и воинственно взмахнул руками.

Андрей посмотрел на вешалку с одеждой, не совсем понимая, что его в ней так смущает. И переспросил у полковника:

— Как пропала?

— А вот так! Ночевать не пришла! Паразитка такая... Лена в милицию звонила, а они знаешь, что говорят? Заявление только через трое суток принимают! Это где слыхано такое? Да за трое суток человек на другом конце света оказаться может! А они, разгильдяи, у себя под носом ничего найти не могут! Какой уж тут край?..

Жданов выдохнул в сторону, чтобы не дышать на Пушкарёва перегаром, и попытался удержать какую-то важную мысль, которая всерьёз смущала, посмотрел в сторону спальни, потом снова на вешалку. Что же в ней не так-то?

— Я чего пришёл-то, ты мне машину дашь? Моя не заводится, как назло. Поеду искать её! Ну, найду... мало ей не покажется!

— А где искать-то? Вы знаете?

— Я найду, ты не сомневайся, — заверил его полковник. — Я этого выверта с собой прихвачу, а то он, видите ли, не знает, где она может быть! Ещё врёт мне!

— Кто?

— Да Колька! Уж он-то всегда знает, где Катерина время проводит!

— Катя?

— А я тебе про кого толкую?! Ты пьяный, что ли?

— Да, кажется, нет уже.

На вешалке висело женское пальто. Вот его Андрей и разглядывал уже несколько минут, не в силах понять, откуда оно взялось. А имя "Катя" всё расставило по своим местам. Но прежде чем Жданов успел мысль окончательно сформулировать, Пушкарёв настороженно протянул:

— А это что такое?

— Где? — глупо переспросил Андрей.

Валерий подошёл к вешалке, стащил пальто дочери, поразглядывал его, а потом так на Жданова глянул, что тот невольно отступил в сторону комнаты.

— Валерий Сергеевич, спокойнее...

— Где она?

Пока Андрей придумывал правильный ответ, Пушкарёв его оттолкнул, проходя в комнату и зычно крикнул:

— Катерина!

Дверь в спальню была открыта, и Пушкарёв устремился туда и через секунду оттуда послышался его скорбный рык и Андрей закрыл глаза, пытаясь приготовиться к худшему. Потом тоже заглянул в спальню.

Хуже ситуации не придумаешь. Бесценная соседская пропажа в его постели, в его халате и спит без задних ног. Кажется, он вчера её ещё и напоил до беспамятства.

Валерий Сергеевич потряс дочь, а пока та с трудом просыпалась, пыталась открыть глаза, обернулся и, сжав кулаки, двинулся на Андрея.

— Ах, ты мерзавец! Она же девчонка совсем!.. Я его в своём доме принимал, а он мою дочь!.. А я ещё Лене не верил! Охмурил дурочку, да?

— Валерий Сергеевич, да я вам всё объясню!..

— Ты ещё и объяснять собираешься?!

— Да не было ничего! — в отчаянии крикнул Жданов и беспомощно глянул на кровать. Катя к тому моменту уже села, завернулась в халат и переводила непонимающий взгляд с Андрея на отца.

— Что происходит?

Валерий Сергеевич обернулся, услышав голос дочери, и одарил ту разгневанным взглядом.

— Она ещё спрашивает, что происходит! Она меня спрашивает!.. Родители всю ночь больницы обзванивают, валерьянку пьют, а она здесь развлекается и спрашивает меня, что происходит!

— Я... развлекаюсь?

Горло болело ужасно, Катя кашлянула, обвела незнакомую комнату ошарашенным взглядом, остановила его на Андрее и вдруг начала стремительно краснеть. Жданов чуть в голос не застонал. Ну, не время, не время сейчас краснеть!

Пушкарёв схватил дочь за руку и указал на дверь.

— Домой, живо! Я сейчас матери всё расскажу, мало тебе не покажется! Воспитали на свою голову!.. Иди! А ты!.. — Валерий Сергеевич обернулся и погрозил Андрею кулаком. — Чтобы больше мне на глаза не попадался! Сволочь, — припечатал он напоследок и из комнаты вышел.

Когда входная дверь с грохотом захлопнулась, Андрей прошёлся по комнате, пытаясь вернуть себе чувство реальности и теряясь в наступившей тишине. Посмотрел на постель, на мятые простыни и неверяще покачал головой.

А через два часа, протрезвевший и чисто выбритый, поднялся к Пушкарёвым... и сделал их дочери предложение.

"8"

Катя была одновременно возмущена, разгневанна и смущена словами отца. Тот разошёлся не на шутку, сыпал нехорошими словами и угрозами в адрес соседа, которого без сомнения в их дом занёс чёрт, а может кто и похуже, если таковой существовал. В то утро в доме Пушкарёвых было позабыто про завтрак, а подобного безобразия не случалось никогда, даже в самые сложные периоды их жизни, несмотря ни на что утром стол всегда был накрыт по всем правилам. А вот сегодня — нет.

Елена Александровна выглядела уставшей и измученной, сидела за столом и обмахивалась полотенцем, слушая крики мужа. Полковник бегал между кухней и комнатой дочери и в полный голос возмущался безответственностью и глупостью последней. А Катя стояла у окна, прислонившись лбом к холодному стеклу, и старалась близко к сердцу слова отца не принимать. Да ещё голова болела ужасно, и громкий голос отца доводил до исступления, хоть уши затыкай.

— С ума сошла совсем! Ты с кем связалась? Ты думаешь, нужна ему? Да одного взгляда достаточно, чтобы понять, что... что... что это за человек!

— И что же он за человек? — поинтересовалась Катя, потому что её молчание отца только больше злило.

— А ты мне не перечь, не перечь! Мы всю ночь с матерью с ума сходили! Не знали, куда бежать, что только не передумали, а она всё это время была в соседней квартире и даже не потрудилась предупредить!

Наверное, это с ней от выпитого вчера случилось, лёгкое безумство ещё не оставило, потому что вместо того, чтобы испугаться гнева отца, как было обычно, Катя вдруг улыбнулась и спросила:

— Папа, как ты себе это представляешь?

Пушкарёв упёр руки в бока и грозно сдвинул брови.

— Я всё себе прекрасно представляю. Я вот как к нему в спальню зашёл, так очень хорошо себе всё представил!.. Мать, ты слышишь? Она ещё и смеётся!

Катя вздохнула.

— Папа, ты всё не так понял.

— Хватит! Сказки она мне рассказывать будет!.. Да-а, не думал я, что моя дочь на такое способна!

— Да на что я способна? — вдруг закричала она. От возмущения на минуту даже головная боль отступила. — На что я вообще способна? Папа, мне двадцать четыре года, а на что я способна?

— Не кричи на папу! — Елена Александровна тоже вошла в её комнату и посмотрела на дочь осуждающе. — Ты что, не понимаешь, как мы волновались?

— Да всё я понимаю, но, мама, у меня тоже есть своя личная жизнь, и я имею право не докладывать о ней вам!

— Это он — твоя личная жизнь? — воскликнул отец. — Ты же его не знаешь совсем! Да у него же на лбу всё написано! Поматросит и бросит!

Катя отвернулась и постаралась сдержать слёзы.

— Не надо наговаривать на человека, вы его тоже не знаете. И вообще... может, я его сама брошу? Вот прямо сейчас — возьму и брошу!

— Бросит она! — фыркнул Пушкарёв. — Дурёха! Тебе ли мать не объясняла, что от таких, как он, надо подальше держаться?

— Я не могу держаться подальше от всех мужчин на свете! Это ненормально!

Катя отвернулась от родителей, схватила с дивана мужской халат и бестолково заметалась с ним по комнате, не зная, куда его засунуть, чтобы он бесстыдно не лез на глаза.

— Катя, мы же с тобой об этом говорили, — начала Елена Александровна и одёрнула мужа, когда тот снова открыл рот, готовый сорваться на крик или вставить язвительное замечание. — И ты со мной согласилась!..

— С чем я согласилась, мама?

— Что Андрей тебе не пара. И что влюбляться в него глупо.

— Не помню такого...

— Ну, как же... Ты же мне сама сказала, что он очень взрослый, что вы с ним совершенно разные люди...

— Мама, это ты говорила.

— О Господи... Катя, но ты же не серьёзно? Ну, подумай... что теперь делать?

— Да ничего не делать! Что такого случилось?

— Что случилось?! Подожди, Лена, — отмахнулся Пушкарев от жены, которая снова попыталась его одёрнуть. — Я застал её в постели чужого мужика, а она меня спрашивает — что случилось! И это — моя дочь!

Катя обиженно поджала губы и отвернулась. Родители за спиной зашушукались, потом мама настойчиво проговорила:

— Валера.

Отец что-то пробормотал себе под нос, но из комнаты вышел, а Катя вздохнула с облегчением. Без тяжёлого взгляда отца, устремлённого ей в затылок, стало намного легче. А мать подошла и осторожно погладила её по плечу.

— Катя.

— Мама, хватит, пожалуйста. Я уже извинилась, со мной ничего не случилось, сколько можно меня мучить?

— Что значит, мучить? Ты сама мучаешься.

— Да ничего подобного!

— Но я же вижу. На тебе лица нет.

Лица на ней не было совсем не из-за мучений по поводу безответной, как предполагали родители, любви к Андрею. Да и к кому бы то ни было другому. Сегодня утром она даже о Денисе не вспомнила ни разу — не было на это ни времени, ни сил. Болела голова, болело горло, хотелось пить и спать. А её никак не хотели оставить в покое. Плохой день. Андрей был прав — сегодня сил на новую жизнь не было. Старую бы как-нибудь пережить.

— Он тебя не обидел?

Пушкарёва моргнула и непонимающе на мать посмотрела.

— Ты о чём?

Елена Александровна заметно смутилась.

— Ну... Папа сказал, что Андрей был... не совсем трезв.

Уши и щёки нещадно защипало, и Катя поторопилась отвернуться.

— Не надо слушать папу, мамочка. Он любит преувеличивать. И вообще... Андрей очень хороший человек. — Помолчала, а потом уверенно добавила: — Очень.

Елене Александровне ответ дочери пришёлся не по душе, но она возражать не стала.

За дверью раздалось красноречивое хмыканье, Пушкарёва резко обернулась, поняла, что отец без зазрения совести подслушивает, и от возмущения топнула ногой.

Именно в тот момент, когда в квартире Пушкарёвых воцарилась напряжённая, но такая долгожданная тишина, и раздался звонок в дверь. Катя переглянулась с матерью и обе замерли, прислушиваясь к шагам полковника, который тяжёлой поступью направился к двери. Если честно, Пушкарёва была почти уверена, что это Зорькин. В конце концов, время завтрака давно прошло, а он ещё никак себя не проявил. Это было довольно странно. Конечно, он уже наверняка в курсе, что у них "трагедь" в доме приключилась, но голод-то, как известно, не тётка, а время перевалило за полдень, то есть, по Колькиным меркам, уже давно обед. Вполне мог рискнуть и прийти.

Но это оказался не Коля. Как только грянул громовой голос Валерия Сергеевича, а в ответ послышался не менее зычный, правда, немного оправдывающийся голос Андрея, Катя кинулась в прихожую, стараясь опередить в дверях мать, которая тоже заметно разволновалась.

— Нахал! Он ещё и явился! Ты зачем явился?!

— Я к Кате пришёл, — сознавался тем временем Жданов, даже несколько оробев под тяжестью слов Пушкарёва.

— Я тебя сейчас с лестницы спущу! Совести у него ещё хватает говорить мне такое!..

— Папа! — повысила голос Катя.

Отец и Андрей одновременно уставились на неё, и вновь стало не по себе. Тон сбавила.

— Папа, он пришёл ко мне.

— В комнату иди к себе! Пришёл он к ней...

Жданов возвёл глаза к потолку, а сам, уловив момент, нагло внедрился в квартиру, потеснив хозяина. Тот степень наглости оценил и сжал кулаки.

— Папа!.. Мама, ну, скажи ему! — с отчаянием воскликнула Катерина и умоляюще посмотрела на мать. Елена Александровна секунду сверлила дочь взглядом, непонятно что для себя решая, а потом подошла к мужу и взяла того за руку.

— Валера, пойдём на кухню.

Валерий Сергеевич в полном потрясении уставился на жену.

— Лена, ты что?

— Им нужно поговорить, пойдём.

— Ты хочешь оставить её наедине с этим типом?

Жданов хмыкнул себе под нос и сказал:

— Валерий Сергеевич, вы мне льстите.

— Он ещё и издевается!

— Даже не думал.

Елена Александровна погрозила Андрею пальцем, но мужа из прихожей увела. Что-то быстро зашептала ему на ухо, тот немного изменился в лице, но когда выглянул из кухни, лишь предупредил:

— Я за вами слежу!

Елена Александровна закрыла дверь, не позволив мужу застыть возле неё, чтобы самолично контролировать ситуацию. Махнула на него рукой, а тот обиделся. Отошёл к столу и выразительно постучал себя кулаком по лбу.

— Сама понимаешь, что творишь?

— Я всё понимаю.

— Что-то не заметно, — скривился Валерий Сергеевич. — Я изо всех сил пытаюсь вырвать её из лап этого типа, а ты их наедине оставила!.. Не понимаю тебя. Ты мать или не мать?

Елена Александровна прошла к плите и поставила на газ чайник.

— Я мать. Мать. И я понимаю кое-что, от чего ты с таким упорством отмахиваешься.

— И чего же я, по-твоему, не понимаю?

Елена Александровна повернулась к мужу и посмотрела со значением.

— Катя его любит.

— Разлюбит!

— Ох, Валера... Выросла она, понимаешь? Итак уж сколько времени возле себя держали, ото всего оберегали... Но от жизни-то не убережёшь.

Пушкарёв сунул руки в карманы спортивных штанов и насупился.

— И что ты предлагаешь? Ты видела его? И нашу Катю рядом с ним поставь. Знаешь, как это называется? В уголовном кодексе даже статья такая есть.

— Знаешь что?.. — разозлилась Елена Александровна. — Я ни про какие кодексы ничего не знаю, но ей двадцать четыре года. Двадцать четыре, Валера! В её возрасте у многих уже дети. На днях только её одноклассниц встретила, обе с колясками гуляют, у Лены Гусевой вон двое уже.

— Да потому что, когда Катерина училась, они детей делали!

— Не важно. Она тоже всю жизнь учиться не может. Выучилась уже. Пора жизнь свою устраивать.

— С ним устраивать? Вот с этим? — разозлился Пушкарёв и в негодовании ткнул пальцем в кухонную дверь.

— Не знаю. — Елена Александровна присела на стул и затеребила кухонное полотенце. — Ну, а с другой стороны, что в этом плохого? Ты же сам говоришь, он взрослый, целеустремлённый, знает чего хочет, да и возраст уже... Всё-таки не по молодому делу да не по глупости. Может, такой Кате и нужен? Что хорошего, если бы она влюбилась в какого-нибудь паренька, вроде Коли? Одно беспокойство.

При упоминании имени Зорькина, Валерий Сергеевич невольно поморщился и посмотрел на часы.

— Где его носит? — пробормотал он некстати.

— Вот и я про то. У молодых ведь ветер в голове. А Андрей... всё-таки поспокойнее.

Полковник нервным движением потёр шею.

— Думаешь, у них всё серьёзно?

— Кто ж знает?.. Будем надеяться.

Валерий Сергеевич развернулся на пятках и снова сжал кулаки.

— Ну, Витька... никогда ему не прощу. Поселил... соседа.

Катя с Андреем этот разговор слышать не могли, как только кухонная дверь за родителями закрылась, Катя ушла в свою комнату, а Жданов последовал за ней. Вошёл, огляделся и дверь за собой закрыл. Посмотрел на Катю, которая села на диван и прижала к себе маленькую подушку. Судя по её расстроенному виду, досталось ей здорово.

— Ну, что? — спросил он.

Она подняла на него глаза и тут же отвернулась.

— Вы простите меня... я вас в такое втянула. А вы мне помогли.

Андрей улыбнулся.

— Мы опять на "вы"? — спросил он, присаживаясь на диван рядом с Катей. Она лишь плечами пожала. — Что родителям сказала?

— Да они сами всё сказали.

— Ясно. И сказали, и додумали.

Пушкарёва с сожалением кивнула.

— Я пыталась папе объяснить, но он не слушает. Никогда не слушает. — И расстроено добавила: — Не могла же я им правду сказать! То есть, могла бы, конечно, но...

— Кать, не оправдывайся, я всё понимаю. Да и с твоим папой легче согласиться, чем доказывать ему что-то, что он знать не хочет.

Она вдруг заревела. Все невыплаканные за утро слёзы градом полились из глаз, и Катя отвернулась от Андрея и принялась их вытирать, стараясь громко не всхлипывать. Во-первых, боялась, что родители услышат, а во-вторых, её слёзы Андрея, наверное, уже всерьёз утомили. Вчерашних её истерик ему хватит на всю оставшуюся жизнь.

— Не плачь. — Жданов посомневался немного, а потом приобнял её за плечи и притянул к себе. Катя уткнулась носом в его плечо и замерла, кажется, даже дышать перестала. — Голова болит?

Она молчала. Вытерла слёзы, отстранилась, а на Андрея посмотрела подозрительно. Тот удивлённо приподнял брови.

— Что?

— А-а... — Пушкарёва ещё немного отодвинулась, удивляясь сама себе — как ей раньше эта мысль в голову не пришла? — А разве я вчера не на диване уснула?

Андрей усмехнулся.

— А ты ещё помнишь, где уснула?

— Я всё помню! — обиделась она.

— Надо же, — качнул он головой, уже догадавшись, что за мысли ей пришли в голову. И почему опять покраснела. Всё-таки краснеет она довольно миленько, — отметил про себя Жданов.

Она продолжала таращить на него испуганные глаза, и Андрей даже слегка возмутился. Что за нехорошие мысли на его счёт?

— Катя, я просто перенёс тебя на кровать. Вот и всё.

— Зачем?

— Да чёрт знает зачем!.. Вчера меня эти вопросы мало волновали. И вообще, я был слишком пьян. Но до кровати мы дошли и не упали, это факт. И тут же уснули, — почти уверенно произнёс он.

Они переглянулись и тут же глаза отвели. Уснули, так уснули.

— Куда мне деть твою одежду? Выбросить? — спросил он после паузы.

Катя потёрла глаза, поморгала, затем безразлично пожала плечами.

— Да, наверное... Не хочу её видеть.

Андрей кивнул, а сам внимательно наблюдал за ней.

— Нужно съездить за очками, — сказал он, глядя, как она щурится.

Катя поднялась, подошла к письменному столу и достала из ящика очечник.

— В понедельник, обязательно.

Достала свои старые очки, потёрла их салфеткой, надела и повернулась к Андрею. Жданов удивлённо посмотрел.

— Это что такое?

— Что? — перепугалась Катя и очки поправила.

— Откуда ты их взяла?

— Это мои старые очки... я их в школе носила... и потом тоже.

Андрей улыбнулся, разглядывая девушку в старомодных круглых очках, поднялся и покачал головой. Поразглядывал Катю, оглядел с ног до головы, прекрасно понимая, что она томится под его взглядом, а потом совершенно спокойно сказал:

— Кать, выходи за меня замуж.

Она растерянно моргнула и медленно опустилась на стул.

— Что?

Теперь уже Андрей под её взглядом почувствовал растерянность и смущение, всё-таки не каждый день девушкам предложение делаешь. Да и если честно, это в его жизни было впервые, с Кирой не в счёт, потому что Воропаева, по сути, первой ему предложение сделала, подтолкнула, по крайней мере, к главному разговору, а потом уже милостиво выслушала нужные слова. А вот теперь, когда сам собрался, с бухты-барахты можно сказать, заволновался не на шутку. Снова сел на диван, сцепил руки и сказал:

— Ты только не спеши отказываться, выслушай сначала, хорошо? — Посмотрел на неё, но Катя и не думала отказываться, она вообще не могла произнести ни слова, смотрела на него в некоторой прострации, потом поправила очки — смешным жестом, придвинув их пальцем к переносице. Жданов глубоко вздохнул, прежде чем начать. — Мы вчера с тобой много говорили, ты помнишь?

Пушкарёва осторожно кивнула.

— У нас обоих сложный период в жизни. И я думаю, что мы можем помочь друг другу найти выход.

— Какой выход?

— Я, наверное, неправильно выразился. Помочь друг другу начать всё сначала. С чистого листа. Тебе нужна помощь, а я хочу изменить свою жизнь. А у меня не получается.

— Это... из-за вашей... твоей невесты? Которая замуж вышла?

— И из-за неё тоже. Я просто запутался, окончательно. Вокруг что-то происходит, но всё какое-то ненастоящее. Пытаешься дотронуться и понимаешь, что нет ничего. Мне реальности не хватает. Настоящей жизни, простой и понятной.

— Но зачем вам я? — недоумевала Пушкарёва. — Я-то... я в себе-то разобраться не могу.

— И я не могу, Кать. Вот и предлагаю объединить усилия.

Пушкарёва развернулась на стуле и облокотилась на стол, подпёрла голову рукой и задумалась. Андрей минуту помолчал, не желая ей мешать, а потом не выдержал, встал и придвинул к столу другой стул. Сел напротив.

— Наверное, это на самом деле безумие. Но я не говорю о любви, Катя, потому что... это глупо, согласись. Но люди ведь не только по любви женятся.

Катя вдруг нервно хихикнула.

— По расчёту.

Жданов улыбнулся.

— А почему нет?

— И в чём же ваш расчёт?

— Твой, — поправил он её. — Мы на "ты".

Катя отстранённо кивнула, а Жданов принялся рассказывать ей о том, что "жениться по любви довольно глупо". Говорил практически тоже самое, что и Наде совсем недавно, но намного осторожнее и старался быть убедительным. Пушкарёва смотрела на него во все глаза и слушала, затаив дыхание. Андрея её взгляд нервировал и, в конце концов, он почувствовал себя глупо и разозлился.

— Ну, что дала тебе твоя любовь? Что, много радости принесла? Это всё сказки про белого бычка, понимаешь? Что жениться по любви нужно, иначе счастья не будет. А его и не будет, потому что любовь проходит — и вот это реальность. А когда любовь проходит, становится очень горько и обидно, а ещё больнее оттого, что этот человек продолжает жить рядом, а ты смотришь на него каждый день и винишь себя за бездушность. Или его за бесчувствие, а себя жалеешь. Где тут радость?

Катя криво улыбнулась, стараясь сдержать слёзы.

— А вы, значит, предлагаете мне брак без любви? Из опасений возможных неприятностей и разочарований в будущем. По-моему, это трусость.

Жданов нахмурился.

— Я предлагаю тебе, реально смотреть на жизнь. И дать себе шанс. Нам... В конце концов, если не получится, разойдёмся.

— Ах, вот как! И что я тогда буду делать? Вернусь к родителям? Как умно придумано!

Андрей расслабленно откинулся на спинку стула и более уверенно продолжил:

— Если я заберу тебя от родителей, то смогу обеспечить твоё будущее, даже в случае развода. Я тебе это обещаю. А уж захочешь ты к родителям вернуться или нет — это будет твоё решение.

Она молчала и выглядела ошарашенной. Андрей нервно побарабанил пальцами по столу и поднялся.

— Я ни на чём не настаиваю, всё, что я хотел тебе сказать — я сказал. Решать тебе. Просто... ты мне понравилась. Правда. Я никогда не встречал такой девушки, как ты. — Катя подняла глаза и посмотрела на него. Андрей улыбнулся. — Тебе пора избавляться от своих комплексов, а для этого для начала не мешало бы избавиться от родительской опеки. Я сам прекрасно знаю, что такое родительская забота и любовь, мама до сих пор пытается меня контролировать. Всё ещё пытается... Нужно просто решиться и не думать о том, что обижаешь их своим нежеланием принимать заботу. Нужно сделать шаг в сторону. Я понимаю, что для молодой девушки это намного проблематичнее. Нужно, чтобы кто-то помогал, кто-то оказывал поддержку, хотя бы в первое время. Кто-то, но уже не родители. То есть, нужно завести любовника или замуж выйти. Я тебе это и предлагаю. Выйти за меня замуж.

— И кроме меня вам жениться не на ком?

— Ну почему же? Жениться-то можно, но я хочу, чтобы всё было честно. Вот ты — честная, я тебе доверяю. Мы друг друга понимаем, и помочь друг другу можем.

Катя покусала губу, а потом спросила:

— Фиктивный брак?

Андрей понимающе улыбнулся.

— Даже не надейся. Мне нужна жена, а домработница у меня уже есть. — Она ещё ниже опустила голову, а он решил её подбодрить: — Ты же умная девочка, Катя, и всё сама прекрасно понимаешь. Ты сама не сможешь начать новую жизнь. С чего ты начнёшь? А я о тебе позабочусь.

— Гадко звучит.

— Гадко? — Жданов присел перед ней на корточки. — Я повторяю в третий раз — мне нужна жена. Вот такая, как ты. Я не извращенец, я не собираюсь запирать тебя дома, я прекрасно понимаю, для чего я это делаю и стараюсь быть честным, изо всех сил. Да, тебе придётся мириться с некоторыми моими недостатками, я этого не скрываю. Моя бывшая невеста ушла от меня, потому что считает, что я не умею любить. Не научился. Что ж, со стороны, наверное, виднее. Вот поэтому я и хочу, чтобы всё было честно и заранее понятно. Я обещаю быть хорошим мужем. И надеюсь, что мы будем спокойнее относиться к недостаткам друг друга, какие-то мелочи и недоразумения не будут злить нас, а стало быть, не испортят наши отношения. Так что?

Катя покачала головой.

— Я не знаю.

Он поднялся.

— Хорошо, подумай. Только не долго, договорились?

Она кивнула. Кровь шумела в ушах, колотилась в висках, и было очень больно. Они уже долго вели этот непонятный для Кати разговор, Андрей всё в чём-то её убеждал, а она мечтала только о том, чтобы он поскорее ушёл. Казалось, уйдёт — и всё безумие последних двух дней, наконец, закончится.

Андрей на самом деле ушёл. Больше ничего говорить не стал, постоял пару секунд, а потом вышел из комнаты. Катя слышала, как негромко хлопнула входная дверь. Пушкарёва провела ладонью по полированной столешнице старенького письменного стола, сняла очки, положила у настольной лампы, как делала всегда, а потом легла на диван и отвернулась к стене. Каждая мышца, каждая косточка неприятно ныла, словно после тяжёлых физических нагрузок. Будто её побил кто-то и оставил — сломанную и ненужную. А ведь всё так и было — и побили, и унизили, только что ноги об неё не вытерли. Хотя, кажется, и такое вчера случилось.

Дверь осторожно приоткрылась, и Катя поторопилась закрыть глаза, притворяясь спящей. Услышала встревоженный шёпот родителей. Отец возмущённо проговорил:

— Это чёрт знает что такое... Ушёл, даже слова не сказал.

— Валера, тише.

— Что, тише? Она плачет?

— Кажется, она спит.

— Как тебе может казаться? Ты же мать, ты знать должна!

— Пойдём, не будем ей мешать.

— Они поругались? Вот я так и знал, что не нужно оставлять их наедине.

— Валера, пойдём...

Дверь закрылась, и Катя смогла перевернуться на спину. Бедные родители, чего они только не надумались за этот день и ночь.

Сон не шёл. Глаза устали и болели, спать хотелось ужасно, но сон не шёл. Слышала звонок в дверь, голос Кольки, бормотание отца, а потом стало тише — все удалились на кухню. Катя крутилась с боку на бок, зажмуривалась, утыкалась лицом в подушку, но ничего не помогало. Он сказал: "Подумай, но недолго". Сколько это — недолго? Час, день, неделя? О чём тут вообще можно думать? Как можно всерьёз о таком размышлять?

А может, это шутка такая? Зачем она ему нужна? Тем более, в качестве жены. Ладно бы, любовницы... В смысле, если бы вчера что-то между ними произошло, случайно, это ещё как-то можно было бы объяснить, оба слишком много выпили. Но жениться на ней...

Пушкарёва открыла глаза, посмотрела на потолок и подумала — вот она бы на себе никогда не женилась. Поэтому и Дениса в чём-то понимала. А Андрей жениться придумал!

"Ты же женщина, чёрт бы тебя подрал! Женщина! А женщина должна принадлежать мужчине! А кому ты кроме меня нужна?"

Снова уткнулась лицом в подушку и горячо задышала.

Где-то запиликал телефон. Катя приподняла голову с подушки, послушала, а потом встала и достала телефон из своей сумки. Посмотрела на дисплей и медленно вдохнула, пытаясь успокоить зашедшееся от волнения сердце, совладать с голосом.

— Что тебе нужно?

— Успокоилась?

— Я спросила — что тебе нужно?

— Успокоилась, — с уверенностью и удовлетворением проговорил Старков, привычно растягивая слова. — А то убежала вчера, как сумасшедшая. Никого по дороге не сбила?

— А ты беспокоился?

— Ну, не то чтобы очень. Верил, что глупостей не наделаешь. Ты же у меня девочка разумная.

— Не у тебя.

Денис удивлённо хмыкнул.

— Что так? Прошла любовь?

— А ты рассчитывал на продолжение?

— А что за тон? Тебе не идёт, Катюш.

— Я не хочу тебя больше никогда видеть, — чётко произнося каждое слово, сказала она.

— Давай обойдёмся без высокопарных фраз. Всё, что я тебе сказал, я говорил серьёзно.

— Ты имеешь в виду свою свадьбу? — решила уточнить Катя, не сдержав легкой издёвки, а Старков в ответ подбавил в голос мёда:

— Нет, тебя.

— Какая же ты сволочь... Ты не боишься, что Яна узнает? Что с ней-то будет?

— Только попробуй ей рассказать, — его голос в момент стал резким и неприятным. Сердце снова заколотилось, вспомнилось вчерашнее, подняла руку и прикоснулась к своей щеке, по которой Денис её вчера ударил.

— Я ничего рассказывать не собираюсь. Это не моё дело. Прошу только об одном — не звони мне больше никогда, понял?!

Он мягко рассмеялся.

— Это всё громкие слова, ты же сама понимаешь. Ты из-за вчерашнего разозлилась? Я заглажу свою вину. Слышишь? Я исправлюсь и буду хорошим. Я хочу тебя... видеть. Катя, — позвал он, и ей пришлось зажать рот рукой, чтобы он не слышал её рыданий. — Вот такая я сволочь. Но ты же меня знаешь... Катька, ну, прости меня, дурака. Я что-нибудь придумаю, слышишь? Теперь будут деньги, теперь всё будет, Кать!

— Господи, ты слышишь себя, Денис? Что ты говоришь?

— Да правду я тебе говорю! — вдруг рыкнул он. — Это ты в сказке живёшь, а я думаю о будущем. Между прочим, не только о своём, но и твоём. А ты не ценишь. Это реальная жизнь, Катя! Когда повзрослеешь, тогда ты поймёшь меня, а пока я смогу обойтись и без твоего одобрения. У нас будет своя квартира... не сейчас, но будет, я тебе обещаю.

У них будет своя квартира... Своя. Которую он купит на деньги своей жены и её отца. И возможно захочет, чтобы она, Катя, туда переехала, а сам будет приезжать иногда, на пару часов, когда сможет вырваться. Будет приезжать, потому что хочет её, как сам говорит. И продолжаться это будет, пока она ему не надоест, пока он ею не пресытится. Вот такое у них будущее. И любовь тут не при чём.

Любовь, вообще, не при чём.

Вытерла слёзы и облизала пересохшие губы.

— Катя... Ну, что ты хочешь от меня? Чтобы я сказал, что люблю тебя? Люблю. Тебя. — Он выкрикнул это, и Пушкарёва отвела трубку от уха.

Слёзы хлынули с новой силой. Мысленно себя отругала. Что за дура? Слушает его разглагольствования о том, какая замечательная жизнь их ожидает за чужой счёт, если они сумеют всех обмануть, и ревёт от жалости к нему и к себе.

— Ты слышишь, Кать. Давай встретимся и мы всё решим. Я уверен. — Он помолчал, а потом добавил: — Я попрошу прощения.

Перевела дыхание и, надеясь, что голос не сорвётся в самый важный момент, заговорила:

— Прости, Денис. Я не приду. Я... замуж выхожу.

— Что? — засмеялся он. — Катя!..

— Я серьёзно.

Пауза, а затем совсем другим, ехидным голосом поинтересовался:

— За Зорькина?

— Нет... но это не важно. Я просто тебе не говорила... боялась, если честно. Но всё уже давно решено.

— Пушкарёва, ты спятила? Ты же врёшь.

— Н-нет. Я серьёзно. Поэтому всё бессмысленно. Женись на Яне... и всё у тебя будет. Как мечталось. Желаю счастья.

— Кто он?

— Какая тебе разница? Мужчина.

— Так ты поэтому мне не дала? Из-за него?

— Замолчи, Денис...

Он замолчал, а Катя думала о том, что вот сейчас Денис повесит трубку и всё закончится. И он женится на Яне, а она... Она что будет делать?

Старков хохотнул, но далось ему это с трудом, Катя почувствовала.

— Прощай, Пушкарёва.

— Прощай, Денис, — пробормотала она, глотая слёзы. Правда, он уже не слышал, бросил трубку.

Спустя полчаса вышла из комнаты и пошла на кухню. Там слышались негромкие, но достаточно взволнованные голоса. Катя остановилась в дверях и прижалась к косяку, наблюдая за родителями и Зорькиным, который пил чай, дул на него и громко прихлёбывал. Пушкарёва всегда ругала его за эту привычку дурацкую.

Первой её заметила мать. Обернулась, увидела дочь и натянуто улыбнулась.

— Катюша, ты проснулась.

— Я не спала.

Отец подозрительно прищурился, глядя на неё.

— Что? — спросил он. Наверное, почувствовал, что ей есть, что им сообщить.

Встретилась глазами с матерью и сказала:

— Андрей сделал мне предложение.

Колька подавился чаем и закашлялся, а Елена Александровна переглянулась с мужем, а потом осторожно переспросила:

— А ты?

— А я... соглашусь.

"9"

10 дней спустя

Катя нервничала. Андрей видел, как она постоянно оглядывается, вроде бы украдкой, но зато с явным беспокойством. Смотрела на праздничную суету вокруг, на нарядных людей, на счастливых женихов и невест. На какое-то мгновение Жданову даже показалось, что она немного завидует — тем, другим, у которых счастливые улыбки, пышные юбки свадебных платьев и настоящие женихи. Катя чувствовала себя не в своей тарелке. Была смущена, постоянно прятала руки за спину, словно боялась что-то испортить, и вздыхала. Вздыхала, вздыхала, а Елена Александровна постоянно что-то ей поправляла — то платье, то причёску, и шептала на ухо дочери какие-то слова, от которых та только больше томилась.

Андрей улыбался, наблюдая за ней. Странно, но он был совершенно спокоен.

Катя выслушала мать, кивнула, повернула голову и вдруг встретилась глазами с Андреем. Вспыхнула, а он ей подмигнул. Она улыбнулась в ответ.

За спиной пыхтел Малиновский с огромным букетом роз наперевес, а Жданов разглядывал свою невесту. У неё не было шикарного платья, пышной юбки на кринолине, невероятной причёски с перьями (такая была у одной невесты, Ромка ещё пальцем в неё тыкал и смеялся), но рядом со всем этим "великолепием", Катя, несмотря ни на что, выглядела особенной. Только чуточку разнервничалась, когда они в ЗАГС приехали, вот и оглядывалась с опаской и вздрагивала от звука открывающихся бутылок с шампанским. Жданова её нервозность умиляла.

Он же не нервничал абсолютно. Для этого ни одного повода не было. Не смущала даже "женильная" очередь, в которой они стояли уже минут двадцать, ожидая своего часа. Точнее, минуты. Конечно, всё можно было устроить по-другому, это было легко. Но зачем? Родители его будущей жены и так на него с подозрением посмотрели, когда он предложил взять на себя все свадебные расходы.

— Я что, дочь замуж выдать не смогу? — возмутился тогда Валерий Сергеевич.

Чтобы сгладить ситуацию пришлось, садиться с тестем за стол и высчитывать, сколько и на что они потратят. Ох, как некстати будущий родственник оказался бухгалтером, своей дотошностью в цифрах едва Жданова в могилу не свёл. Правда, оставшись с Катей наедине, Андрей всё-таки сумел настоять, чтобы она взяла деньги. Положил на стол пачку денег и тут же пресек все её возражения.

— Это наша свадьба. Я хочу, чтобы ты купила себе всё, что захочешь.

Пушкарёва лишь грустно улыбнулась.

— Ни к чему всё это, Андрей.

Он вроде бы удивился.

— Ты не любишь ходить по магазинам?

— Не очень, — призналась она.

— Что так? — Отвечать ей не хотелось, к тому же, каков будет ответ — он догадывался. Улыбнулся и примирительно сказал: — Будем считать, что это мой свадебный подарок. Купи то, что захочешь. Что-нибудь, что давно хотела.

Счастливой она не выглядела, да Андрей этого и не ждал. Откуда взяться счастью? Всё детально продумано и взвешенно. Они обо всём договорились, и чувствам на данном этапе места не было.

Катя дала согласие в тот же вечер. Пришла к нему, и у них состоялся довольно длительный разговор. Обсуждали какие-то детали, которые Андрею казались не такими уж и существенными, но для Кати почему-то были важны, и Жданов терпеливо всё это обговаривал.

Через день родители улетели в Лондон, Андрей их проводил в аэропорт и чувствовал себя безумно виноватым, прощаясь с ними. И тогда ещё сомневался — может, лучше сказать? Просто поставить перед фактом, так мол и так — женюсь! Но как представил мать в предобморочном состоянии, она после свадьбы Киры ещё не отошла, гнев отца и все его речи, непонимающие взгляды... и промолчал. Промолчал, как и собирался. Потому что всё решил и расставил по полочкам. Мать уже смирилась, что её сын живёт непонятно где и непонятно с кем, но зато регулярно появляется ей на глаза, живой и здоровый, к тому же неизменно трезвый, так зачем её расстраивать? А их с Катей брак ещё неизвестно чем закончится.

Родители улетели из Москвы не меньше, чем на две недели и за это время нужно было многое успеть. Позвонил кое-кому, заплатил кое-кому и вот уже день свадьбы назначен. Можно радоваться. Жданов к себе прислушался — он рад?

Набрал номер Кати.

— Я думаю, что тянуть нам смысла нет, так что — расписываемся в следующую пятницу. Ты не против?

На другом конце трубки повисло молчание, но зато в кабинет вошёл Малиновский. Завидев Жданова с трубкой у уха, состроил смешную рожу и сел напротив. Андрей посверлил его задумчивым взглядом, а Катя тем временем с сомнением проговорила:

— А мы успеем?

— Не так уж много нам нужно сделать. Сколько гостей будет?

— Родители, Колька и Оля.

— Кто такая Оля?

— Моя двоюродная сестра, она свидетельницей будет.

— Хорошо.

— А... с твоей стороны?

Андрей подмигнул Малиновскому, тот в ответ заинтересованно приподнял одну бровь.

— А с моей будет свидетель.

— И всё? — растерялась Катя. — А родители?

Жданов почесал кончик носа.

— К сожалению, они не смогут приехать, Катюш. А больше я никого приглашать не хочу, мы же решили...

— Да, конечно, — поторопилась ответить она, правда, потом добавила: — Жалко, что родители твои не приедут.

— Они нас поймут. Я уверен. Не волнуйся из-за этого. Когда они приедут в Москву — познакомитесь.

Андрей положил трубку и спросил:

— Ромка, надеюсь, ты ленту свидетеля ещё не выбросил?

— Свидетеля чего? — заулыбался Малиновский, а когда Жданов спокойно ответил:

— Свидетеля на свадьбе, — улыбка с лица Романа медленно стекла.

— А кто женится?

— Я. В следующую пятницу.

Пока Андрей рассказывал Малиновскому последние новости, тот всё заметнее бледнел и хмурился. А когда собрался высказать своё мнение по поводу всего услышанного, Жданов жестом попросил его замолчать и сказал:

— Давай без лишнего крика, я всё решил. Лучше найди мне хорошего адвоката, к семейному я обратиться не могу. Мне нужно составить брачный контракт.

Ромка долго пытался придумать достойный ответ, хоть как-то сформулировать свою мысль, чтобы донести до этого придурка, который ещё совсем недавно был его другом Андреем Ждановым — знакомым и понятным, что он придурок, то есть плачевную истину, но так и не смог. Правда, позвонил Андрею вечером и с надеждой поинтересовался:

— Ты же пошутил?

— Нет, — ответил Андрей.

— Ты с ума сошёл? На ком ты собрался жениться?

— На очень хорошей девушке.

— И где ты её встретил, эту хорошую девушку? Я её знаю?

— Слава богу, нет.

— Что значит — слава богу? Палыч, кто тебя там окрутил?

— Никто меня не окручивал. Этот брак... как тебе объяснить? Это что-то вроде сделки. Помнишь, я тебе говорил, на ком и почему нужно жениться?

Малиновский помолчал, потом хмыкнул.

— Но это же было несерьёзно.

— Почему? Очень даже серьёзно.

— Интере-есно, — протянул Роман. — А своей... невесте ты об этой своей теории говорил?

— Конечно.

— И она согласилась?

— Да. У неё есть на это свои причины, но это не так уж и важно. Даже хорошо.

— Жданов, ты идиот! Конечно, у неё есть на это причины! Ты — эта самая причина! Какая нормальная женщина откажется за тебя замуж выйти?

— Стоп, Ромка, стоп. Если ты намекаешь на мои деньги, то Катя ничего не знает. И не узнает. До поры, до времени.

— Не знает? Ты уверен?

Андрей улыбнулся, сел на диван и устало потянулся.

— Более чем. Хотя, ты можешь мне не верить, но когда с ней познакомишься — поймёшь. Такой, как Катя... Таких, мне кажется, больше нет.

— Штучный экземпляр?

— В точку.

— Всё равно, — не успокаивался Малиновский, — это глупость самая настоящая. Если тебе захотелось жениться без любви, чтобы ситуацию контролировать, совсем не обязательно жениться на какой-то незнакомой женщине. Это же чужой человек, Андрюха... как я понимаю, она вообще не нашего круга, как вы жить-то будете? Вот ты дурак, а?.. Вокруг тебя баб мало? Знакомых, проверенных...

— Кем проверенных? — скривился Жданов. — Всеми вокруг и тобой в том числе. Спасибо за предложение, дружище.

— Да ладно тебе, словно совсем выбрать не из кого.

— Может и есть, — согласился Андрей, чувствуя, что начинает заводиться. — Вот только они точно замуж пойдут не за меня, а за Андрея Жданова со всеми вытекающими. Любую возьми. И даже жены из них неплохие выйдут. Возможно. Сразу и про карьеры свои позабудут, и про веселье — только бы замуж хорошо выскочить. И троих детей чохом родят, не вспомнив о фигуре. Лишь бы зацепиться, связать муженька по рукам и ногам. Тут уж точно не до любви, главное — деньги! Да, я буду ставить условия, но и деться никуда не смогу. К чему мне такое счастье?

— А эта твоя — принцесса, никак?

— Да никакая она не принцесса! Принцесса... Нормальная девчонка, без лишних запросов и заморочек. И я ей верю, понимаешь?

— Ох, чувствую, оставит она тебя с носом.

— Для этого мне и нужен брачный контракт. Ты нашёл адвоката?

— Да нашёл... — со вздохом отозвался Ромка. — Вот ты дурак, а?..

Практически все приготовления к свадьбе прошли мимо Жданова. Он крутился в "Зималетто", замещая отца и пытаясь поспеть всюду. С Катей виделся только по вечерам, за ужином у Пушкарёвых. Вместе они ездили только покупать кольца, на всё остальное времени у него катастрофически не хватало. Все разговоры были о свадьбе, обсуждали детали, которые Андрея не так сильно и интересовали, если честно, он был согласен на всё. Катя тоже больше отмалчивалась, говорили её родители.

— Катя сказала, что твои родители не приедут, Андрей, — с сожалением начала Елена Александровна, а Жданов кивнул. — Очень жалко. А может, всё-таки смогут?

— Лена, ты как маленькая, ей-богу! — покачал головой полковник. — Они же не в соседнем городе живут. И даже не в соседней области. В Европе! Ты понимаешь? Хоть знаешь, сколько стоит прилететь в Москву? Генка Болотов уже третий год мне обещает из Новосибирска приехать, повидаться. Денег нет, а ты что говоришь?

Жданов уткнулся взглядом в свою тарелку и промолчал.

Елена Александровна с сожалением покивала и погладила дочь по плечу.

— Ну, ничего, мы им фотографии отправим, да, Андрей?

— Конечно, ЕленСанна.

Валерий Сергеевич посмотрел на дочь, потом перевёл взгляд на будущего зятя и сказал:

— Мы с матерью тут посоветовались и решили...

Катя с Андреем настороженно переглянулись.

— Вам лучше переехать к нам. Зачем деньги тратить, за квартиру платить? Места хватит.

Андрей поперхнулся чаем. Встретился глазами с Катей и уверенно покачал головой.

— Спасибо, Валерий Сергеевич, но мы вполне можем позволить себе снимать квартиру.

Пушкарёву его ответ не понравился, он посмотрел на расстроившуюся жену, хотел видимо поспорить, но Елена Александровна его перебила:

— Вы уверены, Андрей? Это немаленькие деньги.

— Я полностью уверен, не волнуйтесь.

— Ну что ж...

— Испугалась? — спросил он Катю, когда они остались наедине. Закрыл за собой дверь её комнаты, хотя и знал, что Валерия Сергеевича это нервирует. Обычно он прибегал через несколько минут, входил в комнату, зачастую без стука и интересовался, не хотят ли они ещё чаю, а когда они отказывались, уходил и дверь оставлял открытой. Жданова всё это неизменно смешило.

Катя собрала со стола какие-то листы и покачала головой.

— Нет. Я же знала, что... ты не согласишься.

Она ещё стеснялась его, неизменно запиналась, когда нужно было обратиться к Андрею на "ты" и по привычке уворачивалась от его взгляда, не выдерживала.

— Конечно, не соглашусь, — улыбнулся Жданов. — Платье купила?

— Купила.

— Красивое?

Ей показалось, что он смеётся над ней.

— Мне нравится.

— Это самое главное.

Андрей внимательнее присмотрелся к ней, а когда Катя пыталась проскользнуть мимо него к книжному шкафу, взял за руку. Пушкарёва дёрнулась и посмотрела чуть ли не со страхом, а Жданов убрал с лица улыбку.

— Катя... Если ты передумала — просто скажи мне. Я не собираюсь тебя заставлять. Из этого ничего хорошего не выйдет.

Она перестала вырываться, опустила голову, а потом сказала:

— Я не передумала, честно. Я знаю, что делаю. Просто... боюсь немного. Всё так быстро. Я думала, что пройдёт два-три месяца, а тут всего несколько дней.

— Хочешь отложить?

Задумалась на секунду.

— Нет. Вдруг это судьба? — Неожиданно она задорно улыбнулась и подняла на Андрея глаза, а он растерялся от её улыбки. Стояла совсем рядом, прижимаясь плечом к его руке и улыбалась. Жданову вдруг стало не по себе. На секунду встретились глазами, Катя тут же смутилась, а он...

Дверь открылась, и появился Валерий Сергеевич, и Катя от Андрея тут же отпрыгнула на безопасное расстояние. Пушкарёв этот манёвр наверняка заметил, недовольно поджал губы, но лишь сказал:

— Колька пришёл, пойдёмте чай пить.

Жданов спрятал улыбку.

Десять дней пролетели, как один. У всех были свои дела и заботы. Андрей пропадал на работе, а женщины занимались предстоящей свадьбой. Андрей познакомился с Катиной сестрой, которая приехала из Ярославля. Познакомился и забыл про неё, снова с головой погрузившись в работу. Вечером тоже покоя не было, что-то происходило не только у Пушкарёвых, но и в его квартире. Даже хозяева квартиры приезжали и о чём-то долго разговаривали с Валерием Сергеевичем, сидя на кухне Андрея. Кажется, тот факт, что их жилец женится на дочери соседа, которого они давно знают, их радовал, правда, Жданов так и не понял чем. Зато после посиделок на кухне, проводив друзей, Пушкарёв похвастал, довольно потирая ладони:

— Я всё устроил.

Что именно полковник устроил, Жданов интересоваться не стал. Будь, что будет.

— Сумасшедший дом, — заявил Андрей Малиновскому, когда открыл тому дверь утром в день свадьбы.

— Ты наконец-то осознал? — "порадовался" тот, входя в квартиру и оглядываясь.

— Свадьбы-то, можно сказать, нет, а суеты сколько?! — Жданов развёл руками, а потом оглядел друга с головы до ног, когда тот снял пальто, и даже языком цокнул, оценив вид. Ромка выглядел чрезвычайно нарядно в сером костюме-тройке и с красной лентой свидетеля через грудь.

— Про ленточку я шутил, — заметил Андрей, поджимая губы.

— Да? — удивился Малиновский. — Я не понял. — И воскликнул: — Так вот где ты спрятался ото всех!

— Ромыч, помни, что ты дал расписку о неразглашении.

— Когда это?

— Тебе напомнить?

— Не надо. Я нем, как могила.

— Помни об этом.

Прежде чем идти за невестой... Боже, неужели он всерьёз?.. Так вот, прежде чем идти за невестой, выглянул в окно и увидел во дворе белый лимузин. Удовлетворённо кивнул. Пока всё идёт, как надо. Остаётся надеяться, что у Кати никаких проблем не возникло.

Поднимаясь на этаж Пушкарёвых, под дверью их квартиры, Андрей неожиданно ощутил волнение. То ли он делает? Прав ли? Во что он втягивает Катю? Но сомневаться было поздно — за дверью невеста в свадебном платье, у подъезда лимузин, а в ЗАГСе уже ждут.

Ромка продолжал фыркать и посмеиваться, но Жданов знал, что это у него нервы играют. Малиновский волновался редко и только в те моменты, когда не понимал, что происходит, и не мог на ситуацию повлиять. Сегодня был как раз такой случай. Он непонимающе оглядывался, раскланивался, знакомясь, и снова рыскал глазами по сторонам, пытаясь за что-то зацепиться и хоть что-нибудь понять.

Не было никаких речей, тостов, поздравлений — все второпях собирались. Зорькин жевал, затаившись на кухне, к нему присоединился Малиновский, не зная, чем себя ещё занять, а вскоре и Валерий Сергеевич, волновавшийся больше всех. В комнате Кати что-то происходило, Андрей с интересом прислушивался, но понять ничего не мог. Подозрительные шорохи, голоса...

А потом она вышла.

Причём, не выплыла из комнаты, в свадебном платье, как королева, стараясь поразить всех своим видом, чтобы у жениха захватило дух от такой красоты, чтобы заставить его окончательно потерять голову от любви, затаить дыхание, не веря своему счастью... Это была не их история. И Катя так не вышла. Хотя, на какое-то короткое мгновение Жданов об этом пожалел. Катерина выбежала из своей комнаты, словно её кто-то там мучил, подобрала подол длинного платья, шагнула к большому зеркалу в прихожей, но тут видимо, почувствовала пристальные взгляды и резко обернулась. По всей видимости, она не ожидала встретить столько мужских взглядов, потому что заметно растерялась.

Андрей ободряюще ей улыбнулся, а сам разглядывал Катерину с неподдельным удивлением и интересом. Конечно же, она опять поскромничала, но эта скромность ей необыкновенно шла. Не было в ней яркости, какого-то вызова, не было стремления покорять и поражать мужское воображение, хотя она вполне могла бы себе это позволить. Молодая, с хорошей фигурой, далеко немодельной внешностью, но зато улыбка с лихвой компенсировала многое, даже её зажатость. Открыто Катя улыбалась редко, тем более ему, всё ещё не могла перешагнуть некую грань внутри себя, стеснялась, но об её улыбке Андрей мог рассказать многое. Откуда это взялось, непонятно, но об её улыбке он знал. И сейчас её не хватало. Вот если бы улыбнулась, расправила плечи, глаза бы загорелись...

Он впервые видел её с причёской. Обычно она забирала волосы в хвост.

Он впервые видел её в платье. Улыбнулся про себя — тем более в свадебном. Обычно Катя ходила в джинсах, скромных свитерках. Правда, пару раз видел её в юбке, но тоже более чем скромной. И сейчас, глядя на Катю, Андрею было чему удивиться.

Пауза затянулась, Жданов молчал и все молчали, видимо, не рисковали испортить торжественный момент. Переводили взгляды с Катерины на Андрея и ждали, чем же всё это закончится. За Катиной спиной появилась Елена Александровна, которая торжественностью и важностью момента проникнуться ещё не успела, и принялась аккуратно расправлять кружевные рукавчики на платье дочери. Пушкарёва рукой дёрнула, посмотрела на Андрея и они вместе разулыбались. А Елена Александровна встрепенулась, заметив гостей.

— Вы уже пришли!

— Мы не опаздываем? — обеспокоенно спросила Катя.

Жданов покачал головой, всё ещё продолжая разглядывать её. А потом опомнился, шагнул к ней и протянул букет — небольшой, свадебный букет из белых роз (Ромка по большой просьбе заехал в магазин и забрал). Наверное, нужно было поцеловать невесту. Все смотрели на них и ждали именно этого. Андрей почувствовал, как Катя напряглась, приобнял её за талию, а вместо того, чтобы наклониться и поцеловать, радостно проговорил:

— Катюш, познакомься. Это мой друг, Роман.

Ромка вышел вперёд, радостно скалясь, и поцеловал Кате руку. Андрей незаметно толкнул друга ногой, чтобы тот не особо увлекался.

— Малиновский. Роман Дмитрич.

Катя посмотрела на Андрея, затем осторожно кивнула.

— Очень приятно.

— А мне-то как...

Валерий Сергеевич многозначительно покашлял и Ромка непонимающе посмотрел.

С того момента, как Андрей Катю увидел — волноваться перестал. Не понятно почему, но успокоился. Единственное, что его вывело из себя, а точнее, обескуражило, — это люди, собравшиеся на улице, вокруг лимузина. Как оказалось, это были соседи, которые вышли поглазеть на свадьбу. Даже вредная соседка Анна Павловна со своим пекинесом вышла, сидела на лавочке, что-то обсуждая с соседками, а когда Катя с Андреем вышли из подъезда, замолчала и вытянула шею, чтобы получше всё разглядеть. Зато Валерий Сергеевич заважничал и начал в полный голос отдавать приказания — кто в какой машине поедет.

— Да-а... — еле слышно протянул за спиной Андрея Малиновский, оглядывая собравшихся. — Моли бога, чтобы Маргарита не узнала подробностей свадьбы своего единственного сына. Она этого не переживёт. У неё на тебя такие планы были.

Жданов обернулся и сказал:

— Она на Кириной свадьбе оторвалась.

— Не ври себе-то.

В машине Ромка его весело разглядывал. Они ехали за лимузином, Малиновский крутил руль и усмехался. Жданов, в конце концов, не выдержал и вопросил:

— Ну что?

Ромка довольно кивнул.

— Милая девочка, — похвалил он.

— Я же тебе говорил.

— Мне вот только интересно, что ты с ней делать будешь.

— Жить.

Ромка покачал головой.

— Испортишь девочку, Палыч. И тогда её папа тебя застрелит. Как думаешь, у него оружие есть?

Андрей посмотрел недовольно и решил не удостаивать это замечание своим ответом.

Хотелось, чтобы всё поскорее закончилось. В ЗАГСе Андрей оглядывался по сторонам и удивлялся, откуда в людях берётся столько энергии и чему они так рьяно радуются. Любовь им голову кружит, — вдруг сам собой нашёлся ответ, — вот и радуются. Посмотрел на часы, а потом на Ромку. Тот в ответ пожал плечами. Жданов досадливо поморщился. Только этого не хватало... не успел порадоваться, что всё без проблем идёт.

Но не прошло и минуты, как Ромка шепнул ему на ухо:

— Он приехал.

Андрей обернулся и увидел солидного мужчину с усами, с кожаным портфелем в руках, он уверенным шагом пересекал холл дворца бракосочетаний. Ромка двинулся ему навстречу, а Жданов подошёл к невесте и обратился к её матери:

— ЕленСанна, я Катю украду на пару минут.

Катя удивлённо посмотрела, а её мать встревожилась.

— А вы куда? Андрей, нас скоро пригласят.

— Мы успеем, не волнуйтесь. Скоро вернёмся.

— Куда мы идём? — спросила Катя, держась за руку Андрея и едва за ним поспевая. Жданов обнял её за талию.

— Есть одно дело. Сейчас всё поймёшь.

Они свернули в коридор, и Андрей коротко постучал в ближайшую дверь. Та сразу открылась и Катя, к своему удивлению, увидела Малиновского.

— Проходи, Катюш.

Она непонимающе оглядывалась, посмотрела на усатого мужчину за столом, а тот поднялся им навтречу и довольно приветливо улыбнулся.

— Добрый день, Андрей Палыч. Екатерина... — он сверился с какими-то бумагами, но Андрей его опередил и подсказал:

— Валерьевна.

— Да, да, Екатерина Валерьевна. Меня зовут Буточников Николай Васильевич, я адвокат.

— Адвокат? — переспросила Катя и снова посмотрела на Жданова. Тот придвинул ей стул к столу.

— Присядь.

— Прежде всего, спешу вас поздравить, — продолжал адвокат, снова устраиваясь на стуле. — Сегодня очень важный день в вашей жизни.

Ромка хмыкнул, а Андрей попросил:

— Николай Васильевич, давайте ближе к делу. У нас времени мало.

— Конечно. — Он достал из портфеля какие-то бумаги и подал Жданову, а тот положил их перед Катей. — Вот, ознакомьтесь, пожалуйста. Андрей Палыч уже подписал, теперь ваша очередь.

— Что подписал? Андрей...

— Это брачный контракт, Кать, — будничным голосом сообщил Жданов, а невеста вскинула на него изумлённый взгляд.

— Что?

Роман внимательно за ней наблюдал, сверлил взглядом. Андрей это заметил и кивнул на дверь. Малиновский закатил глаза, но молча вышел. А Жданов присел перед Катей на корточки.

— Это ради нашего общего спокойствия, поверь. Я хочу, чтобы ты не сомневалась в моих словах. Если я тебе обещал, что позабочусь...

— Я и так не сомневаюсь, — перебила его Катя.

Андрей с трудом перевёл дыхание.

— Это очень хорошо. Я, на самом деле, этому очень рад. Но так будет правильно. Поверь мне. Там всё прописано, чтобы тебе было спокойно.

Катя посмотрела на бумаги, задумалась на секунду.

— Я могу прочитать?

Андрей поднялся и с готовностью кивнул.

— Конечно.

— Вы не волнуйтесь, абсолютно стандартный контракт, — успокоил её адвокат. — В случае развода, вы не имеете права претендовать на имущество вашего супруга. Так же, как и он на ваше. Но при этом, в независимости оттого, с чьей стороны последует предложение о разводе, господин Жданов обязуется выплачивать вам ежемесячно...

— Николай Васильевич... давайте обойдёмся без подробностей. Мы всё между собой обсудили, Катя в курсе всех деталей.

Пушкарёва закусила губу и уставилась в текст. Андрей наклонился к ней.

— Кать, а очки?

— Я всё вижу, не волнуйся. У меня линзы.

Жданов кивнул.

Прошла минута, Катя читала, ей не мешали. Взялась за уголок страницы, собираясь её перевернуть, а Андрей придержал её пальцем.

— Катюш, времени совсем нет.

Она покивала.

— Да, да... А ручка?

Николай Васильевич протянул ей свою.

— Где галочки — распишитесь, пожалуйста.

Буточников даже встал из-за стола, подошёл к Катерине, чтобы проследить, что расписывается она там, где нужно. А потом сразу же документы забрал. Деньги свои отработал полностью.

На второй странице было то, что Кате пока знать не нужно было. Ни к чему. Не время.

А спустя полчаса они уже выходили из здания ЗАГСа, будучи законными супругами. Андрей держал Катю за руку, а потом посмотрел на свою правую руку, на кольцо на безымянном пальце. Сама церемония его не особо впечатлила. Радостно-визгливый голос регистраторши, искусственные цветы, в изобилии расставленные по залу и большая, похожая на амбарную, книга, где следовало расписаться. Он расписался. Проследил за тем, чтобы Катя расписалась. То есть, было наоборот — сначала проследил, а потом своей подписью результат закрепил. Единственное, что запомнилось — это поцелуй. Между прочим, первый. Во время этого поцелуя, когда Андрей прикоснулся к Катиным губам, а она, кажется, окаменела на мгновение, подумал, — странно, что он не поцеловал её раньше. Ни разу, а ведь на это у него было десять дней. Наверное, Катерина решила, что с ним что-то не так.

Нехорошие мысли в такой важный, можно сказать, ответственный момент.

Жена... Вот эта девочка в белом платье, сидящая рядом с ним, его жена.

Он женился. Встретился глазами с Малиновским, а тот понимающе усмехнулся.

Отметили в ресторане. Жданов специально выбрал ресторан не популярный, но вполне приличный. Главное, что встретить тут знакомых было практически нереально, а впечатление на родственников произвёл. Катины родители предлагали отметить дома, но это показалось Андрею слишком банальным. Всё-таки хотелось устроить Кате праздник. Пусть не шикарный и не долгий. Они потанцевали, послушали живую музыку, выслушали тучу "интереснейших" историй, которые наперебой рассказывали Валерий Сергеевич с Малиновским, словно соревнуясь друг с другом, и поехали домой.

Малиновскому пришлось оставить машину на стоянке перед рестораном, так как его словесная баталия с Пушкарёвым закончилась "мировой", которую они не преминули отметить, как следует. Валерия Сергеевича держала под руку жена, а вот Ромка заметно покачивался. Андрей вызвал такси другу и ещё одну машину для новоявленных родственников. Полковник всё никак не хотел уезжать, что-то пытался зятю втолковать, а потом погрозил дочери пальцем. Катя отвернулась, а Андрей рассмеялся. Когда обе машины уехали, посмотрел на жену. Ещё раз повторил про себя — жена.

Она стояла, кутаясь в пальто, и смотрела вдаль, в ту сторону, где начиналась тёмная парковая аллея. Андрей подошёл и приобнял её за талию.

— Что ты ещё хочешь? Сегодня выполняю все желания.

Катя слабо улыбнулась.

— Только сегодня?

Он пожал плечами.

— Как хороший муж, обязуюсь...

— Это в контракте тоже прописано?

Жданов перестал улыбаться.

— Кать, в этом нет ничего страшного. Просто в России это... не принято, так скажем. Но это очень удобно, избавляет от многих проблем.

Она посмотрела на него, покачала головой.

— Кто бы мог подумать...

— Что?

— Что такой сильный, взрослый... человек, так сильно боится проблем.

Он усмехнулся.

— Не боюсь. Просто я их не люблю. И стараюсь предотвратить. Зачем нам с тобой проблемы? — Улыбнулся. — Так что делать будем? Домой?

Домой она не хотела. Андрей обнимал её, его рука спокойно лежала на её талии, просто лежала, а Катя уже нервничала. Он говорил "домой", а она понимала, что дома у неё теперь нет. Родительский дом, с маленькой комнатой и удобным диванчиком, остался в прошлой жизни, а нового ничего ещё не было. К новому нужно было ещё привыкнуть. И к человеку, к мужчине, который теперь всегда будет рядом.

— Давай по городу покатаемся? Немного.

Андрей кивнул.

Катя села в машину и в который раз обвела взглядом салон лимузина, а потом посмотрела на мужа. Он вёл себя поразительно небрежно. Словно, ему всё было не в новинку — и кожаный салон, и бар, который он запросто обнаружил, нажав лишь на одну кнопку. Потом нажал ещё одну — и между ними и водителем опустилась перегородка. Катя украдкой разглядывала Андрея, потом посмотрела на кольцо на руке. Вот и свершилось. Как-то слишком быстро и сумбурно. А если бы бракосочетания пришлось ждать месяц или два, вдруг бы она передумала? Перегорела, испугалась бы... А теперь она — Жданова. Екатерина Валерьевна Жданова.

По крайней мере, звучит красиво.

— Хочешь шампанского?

Она покачала головой.

— Я уже много сегодня выпила.

— Сегодня день такой.

Жданов достал из бара бутылку виски, бокал и налил себе. Катя наблюдала за ним, затем снова посмотрела на кольцо. А Андрей вдруг взял её за руку и пальцем провёл по золотому ободку.

— Ты жалеешь?

— Не знаю... — Она вдруг рассмеялась. — Кажется, мы оба с ума сошли!

— Тебе нужна другая свадьба. Чтобы с шумом.

— Мне в ЗАГСе чужого шума хватило, — заверила она, глядя на свою руку в его смуглой большой ладони. Отвернулась и быстро облизала пересохшие губы. — Всё было замечательно. Ты, наверное, здорово потратился.

Зачем о деньгах заговорила? Чтобы отвлечь и себя, и его. Деньги — это банально и скучно. Самое то, для разговора в первую брачную ночь.

— Надо же мне на кого-то тратить. Теперь на тебя буду. Кать.

Она повернула голову и посмотрела на него.

— Что?

Он едва заметно покачал головой, глядя ей в глаза.

— Ничего.

Наклонил голову и очень осторожно её поцеловал. Прикоснулся губами к её губам и на мгновение замер, ожидая её реакции. Она ответила. Не сразу, ей понадобилось несколько секунд, но потом поцеловала. Правда, Андрей был уверен, что это ей не просто так далось, скорее даже заставила себя. Всё-таки зря он её не поцеловал раньше... хотя бы поцеловал, чтобы не попасть в день собственной свадьбы в такую дурацкую ситуацию.

Машина плавно остановилась, Жданов оторвался от губ жены и посмотрел в окно.

— Хочешь пройтись?

Катя кивнула.

— Не замёрзнешь?

— Мы быстро.

Андрей спорить не стал, вышел из машины и подал Кате руку.

Пришлось придерживать подол платья, чтобы не испачкать, не дай бог, и держалась за руку Андрея. Они прошлись немного, постояли, глядя на огни города, Жданов прижимал жену к себе, боясь, что она замёрзнет. Задумался, глядя вдаль, а Катя вдруг спросила:

— Зачем ты на мне женился?

Андрей удивился.

— Мне казалось, что мы всё пятнадцать раз обсудили.

— Я знаю... Ты говорил много, что-то я поняла, что-то нет... Зачем?

Он помолчал, а после сказал:

— Чтобы начать всё сначала.

— Со мной?

Она подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Андрей кивнул.

— С тобой. Ты же тоже этого хочешь?

— Да... наверное, хочу.

— Что значит, наверное? — Он её потеребил, а она рассмеялась.

— Хочу!..

— Вот так, — удовлетворённо кивнул Жданов. Наклонился и поцеловал её в щёку. — Ты сегодня очень красивая.

Катя опустила голову, но её улыбку он заметил. А подумал почему-то совсем о другом.

— Ты его любишь?

Она напряглась и немного отодвинулась.

— Зачем ты об этом спрашиваешь?

Пауза, а после Жданов улыбнулся.

— Дурак потому что. Мы ведь начинаем сначала, так?

Катя согласно кивнула.

— Вот и хорошо. С сегодняшнего дня. Всё...

— ...сначала, — закончила она. — Поедем? У меня ноги замёрзли.

Когда подъехали к дому, Катя подняла глаза на родные окна, они были тёмные. Даже странно. Ещё совсем недавно, родители бы ни за что не уснули, пока бы она домой не пришла, а с сегодняшнего дня всё по-другому.

Машина уехала. Андрей постоял рядом с Катей, потом сказал:

— Пойдём.

Это была чужая квартира. Ну и что, что она была здесь много раз? Всё равно чужая. Но здесь почему-то были её вещи, даже книги на полке — её. И полотенце в ванной — её. И тапочки любимые в прихожей — тоже её.

А квартира чужая.

Андрей помог ей снять пальто. Случайно прикоснулся к Катиным плечам, а у неё внутри всё задрожало от страха. Улыбнулась нервно и прошла в комнату. Огляделась зачем-то. Очень хотела казаться непринуждённой, но не получалось. Щёки горели, и дышать было трудно. Всё прислушивалась к шагам Андрея, каждую секунду готовила себя к тому, что вот сейчас он войдёт в комнату. А он почему-то медлил.

В спальне на кровати лежали её вещи — шёлковый халат и красивая ночная рубашка. Они вместе с Олей выбирали, та ещё смеялась, подшучивала, а Катя натужно улыбалась. Рубашка на самом деле была очень красивая, у Кати такой никогда раньше не было. Она была смущена и взволнована её покупкой, потому что покупала для самого важного события в своей жизни — для первой брачной ночи. Неизвестно, как и что будет дальше, но сейчас это было самым важным и главным. Первая ночь с мужем. А вот теперь стояла перед кроватью, смотрела на всю эту красоту и понимала, что от страха немеют руки и ноги. Она на самом деле боится. Не Андрея, а того, что должно произойти.

А если не сможет? С Денисом не смогла, внутри всё узлом закручивалось, а с Андреем?.. Дениса она любила (уже — любила?), а своего мужа практически не знает. Сегодня он впервые её поцеловал, а впереди первая брачная ночь.

Зря она от шампанского отказалась.

— Кать, ты где?

— Зд... — Кашлянула. — Здесь.

Андрей показался в дверях спальни, посмотрел на Катерину и спросил:

— Тебе помочь?

Пришлось соглашаться. Повернулась спиной, а Жданов подошёл и осторожно расстегнул молнию на её платье. Катя прижала руку к груди, боясь, что платье начнёт спадать. И тут же отошла от Андрея.

— Спасибо. Я... в душ, хорошо?

Он кивнул. А когда она вышла из комнаты, прихватив с собой халат и ночную рубашку, улыбнулся.

Катя старалась время не тянуть. Хотелось, конечно, посидеть в ванной подольше, собраться с мыслями, настроиться на... Закрыла глаза. Настроиться, в общем. Но сидеть взаперти было неловко. Андрей-то, наверняка, всё понимает. И она, наверняка, кажется ему глупой и наивной.

Открыла дверь и выглянула. Услышала голос Андрея в комнате и вышла. Жданов сидел на диване и говорил по телефону. Когда Катя вошла, посмотрел на неё и ободряюще улыбнулся. И сказал:

— Я слушаю тебя, мама. — А жене подмигнул.

Кате вдруг стало спокойнее. Улыбнулась и проскользнула мимо него в спальню. Сняла халат, открыла дверцу шкафа и посмотрела на себя в зеркало, которое было приделано к дверце с внутренней стороны, и всё это продолжая прислушиваться к голосу Андрея. Заправила волосы за уши, похлопала себя по щекам, боясь, потерять сознание от страха. Сердце стучало, как сумасшедшее, и даже руки мелко дрожали. Закрыла шкаф и залезла в постель, натянула одеяло до самого подбородка. Снова встала, выключила свет, включила ночник и снова легла.

Одёрнула себя. Хватит суетиться.

— Да всё хорошо, мам. Ну, прекрати! — Андрей понизил голос. — Я очень рад. Ты мне не веришь? — Засмеялся. — Да, уже успокоился. Скажи отцу, что всё хорошо. Я завтра с ним свяжусь, обязательно. Целую, мамуль.

"Мамуль". Он хороший сын. Вот ещё одна положительная черта. Вздохнула и подняла глаза к потолку. Ничего интересного там не было. В ванной зашумела вода, а Катя выключила ночник. Подумала и снова включила. Посмотрела на часы и села в постели.

Что она делает? Что она вообще сегодня наделала? Она вышла замуж за незнакомого человека назло другому... Андрей спрашивал её — жалеет она или нет. Сейчас может точно сказать — да, жалеет. А боится ещё больше.

А что если уйти? Признаться во всём Андрею и уйти. Он же неплохой человек, он всё поймёт. Обязательно.

Спустила ноги с кровати, приложила руку к груди и попыталась нащупать ногой тапки. Не бежать же босиком. Пока обдумывала, что она Жданову скажет, и как будет просить прощения, в комнате послышались шаги и вот он уже вошёл в спальню. В знакомом ей халате, который она собственноручно выстирала несколько дней назад и Андрею вернула со смущённой улыбкой. Вот эта улыбка сейчас была бы очень кстати. А она только глаза на него таращила, и вздохнуть боялась.

Андрей взглянул на неё и удивлённо приподнял брови.

— Что случилось?

Катя открыла рот, но сказать ей было нечего, кроме как — струсила, прости. Вспомнила, что сидит перед ним полуголая, ойкнула и прикрылась одеялом. Жданов улыбнулся, кашлянул в кулак и с трудом улыбку с лица убрал.

— Та-ак, — протянул он. Подошёл к кровати и сел рядом с Катей. — И что делать будем?

Катя отвернулась и низко опустила голову. А Андрей посмотрел на часы.

— Ты затеяла развод слишком быстро.

— Прости меня.

— Ну, я-то прощу. А ты себя? Сейчас сбежишь, а завтра пожалеешь. Стыдно будет.

— Я знаю...

— Кать, я многое могу понять. А сбегать глупо.

— А если ты завтра пожалеешь?

— В смысле?

— Ну... если я... тебе... Знаешь, ты всё продумал, кроме одного! — вдруг выпалила она и на Жданова посмотрела с вызовом, а тот спокойно кивнул.

— Я об этом тоже подумал. Сегодня, когда тебя поцеловал. Упущение с моей стороны, — заулыбался он.

Она по-прежнему смотрела в пол, а Андрей, посомневавшись несколько секунд, протянул руку и прикоснулся пальцем к её подбородку. Катя зажмурилась, но повернулась к нему, как он хотел. Сидела и ждала, когда он её поцелует.

Он и поцеловал. Сначала осторожно, как бы спрашивая разрешения, а когда она не оттолкнула, притянул к себе. Провёл ладонью по её спине вверх, запустил пальцы в её волосы и отстранился. Посмотрел на Катю. Она не сразу открыла глаза. Быстро облизала губы, а потом уже глаза открыла. Посмотрела на Андрея и в растерянности замерла. Он её разглядывал, а она не знала, что делать. Вот что он смотрит? Что, по его мнению, она должна сделать дальше?

Жданов понимающе улыбнулся и снова наклонился к её губам. Но в этот раз не поцеловал, только слегка дотронулся до её губ и замер.

Катя подняла руку и осторожно положила её на его плечо. Потом сама Андрея поцеловала.

"10"

Проснулась Катя от того, что переворачиваясь во сне на другой бок, наткнулась под одеялом на чужие ноги. И испугалась этого. Открыла глаза, непонимающе уставилась в темноту, не в силах понять, где она и что с ней происходит. Рядом спал мужчина, его дыхание касалось Катиной щеки, и было немножко щекотно. Она отодвинулась к стене и несколько минут лежала, боясь пошевелиться, даже глаза снова закрыла. Сердце в груди стучало так громко, что Пушкарёва всерьёз опасалась — вдруг Андрей услышит и проснётся? И что тогда будет?

Хотя, что будет, Катя догадывалась. Он уже будил её сегодня под утро, и спросонья она даже не удивилась этому. Поначалу сонно отвечала на его поцелуи, а когда Андрей откинул одеяло, сама к нему потянулась, инстинктивно пытаясь найти другой источник тепла. А Андрей был большой и горячий, и к нему было очень приятно прижиматься. Его прикосновения уже не вызывали такого смущения, как ещё несколько часов назад. Он дотрагивался до неё, а потом сразу целовал, подавляя тем самым любой её протест.

Самым трудным оказалось внушить себе, что этот мужчина — её муж. Что он отныне имеет на неё какие-то права, например, дотрагиваться или целовать, когда он этого захочет. Он — и никто другой. А всё остальное — чувства, мысли — не в счёт. Она же сама сделала выбор, и отступать больше некуда. А Андрей готов принять её такой, какая она есть — со всеми её проблемами, комплексами, воспоминаниями и несбывшимися надеждами. Он в ЗАГСе так и сказал: "Да, беру". Так какое право она имеет создавать ему новые проблемы? Она его жена, а это много значит. Всё, что вчера тревожило или радовало, должно теперь отойти в сторону, ради семьи. Она ведь решилась создать семью? Решилась... Она изменила свою жизнь не для того, чтобы всё испортить и с позором сбежать в последний момент.

У неё теперь есть муж.

Поэтому она и уступила Андрею в первый раз. Именно уступила, а ведь в тот момент ещё можно было что-то изменить. Перешагнула через себя и даже поцеловала его сама, правда, ненавидела себя за свою неопытность. Андрей наверняка чувствовал, как она трясётся от страха и понимал, как ей нелегко... что она себя заставляет. При этом Кате казалось, что она всё делает не так — обнимает его не так, руку кладёт не туда... А вместо того, чтобы цепляться за его плечи, можно было бы погладить или что-нибудь ещё сделать... Хоть что-нибудь!

Нужно было его предупредить, — в панике подумала она, когда горячая мужская ладонь легла на её живот. Нужно было наплевать на свою гордость и всё ему рассказать честно и как на духу. Что помимо всего прочего, у неё существует ещё одна проблема. Рассказать о Денисе, о том, как всё это случилось в первый раз, о слухах, которые потом пошли гулять по институту... Про то, что она "кукла деревянная".

А вдруг Денис соврал и Баринов тут совсем не при чём? И на самом деле это он придумал ей то обидное прозвище? И смеялся громче всех остальных... А она ещё и подтвердила недавно... Кукла...

Кого она, вообще, обмануть пытается?

Андрей разжал её кулачок и поцеловал в открытую ладонь.

— Ты боишься? — шёпотом спросил он.

Катя кивнула.

— Меня?

Покачала головой. Жданов помедлил, потом опустил голову и прижался лбом к Катиному лбу.

— Помнишь, я говорил тебе, что сегодня исполняю все твои желания? А что это значит? — Поцеловал её в уголок губ. — Что ничего плохого не случится.

Катя думала, что Андрей в конце концов не выдержит и оттолкнёт её. Старков говорил, что нужны железные нервы, чтобы её сопротивление преодолеть. Сама с собой справиться никак не может, а почему другие сквозь дебри её души должны героически продираться? Но очень старалась, правда, всё равно вела себя неправильно, даже сама это чувствовала.

А в следующее мгновение вдруг перепугалась именно того, что Андрей на самом деле её оттолкнёт. Тогда это мучение никогда не закончится, и завтра утром станет только хуже, потому что придётся смотреть ему в глаза и что-то объяснять. А может, и прощения просить. Конечно, она и это унижение переживёт, и не такое было в её жизни, но как Андрей станет к ней относиться? Даже если потом у них всё случится, между ними камнем повиснет эта ночь с её сомнениями и страхами. Её внутреннее сопротивление, которое он так и не смог преодолеть и его разочарование от осознания этого.

Лишь бы не оттолкнул...

Ответила на его поцелуй, не возражала, когда Андрей снимал с неё ночную рубашку. И наконец решилась и обняла его, погладила по широкой спине. У него был сухая, горячая кожа, а под Катиными пальцами играли мускулы. Это было даже удивительно. Катя провела ладонью по спине мужа, вниз, по позвоночнику, потом вернулась к плечам, а затем рискнула и запустила пальцы в волосы Андрея — они были жёсткими, но приятными на ощупь. Зажмурилась и подставила губы для поцелуя.

Кажется, пока она всё делает правильно.

Андрей был очень тяжёлый. Кате было трудно дышать, вжималась в его тело с такой силой, что казалось, вот-вот растворится в нём. Глаза старалась всё время держать закрытыми, чтобы с мужем взглядами не встречаться и лишний раз не смущаться. А он ведь даже не подумал ночник выключить и теперь внимательно за ней наблюдал, Катя чувствовала его взгляд. Когда его губы коснулись груди, она взволнованно вздохнула, затем ещё раз. И спохватилась. Второй вздох был не по плану.

Очень старалась не быть "куклой". Продумывала каждое прикосновение, каждый свой прерывистый вздох... Правда, вздохи не всегда выходили по плану, да и на вздохи становились похожи всё меньше, скорее на довольное урчание. Когда удавалось вынырнуть из омута, в который её затягивало всё стремительнее, в первый момент пугалась, а потом приходила к выводу, что так даже лучше — правдоподобнее.

Но вскоре все "планы" из головы вылетели, тяжесть мужского тела перестала смущать. Важно было, что не ушёл, что остался с ней, а то, что происходит с ними — не так уж и страшно, как представлялось. В некоторых моментах даже очень хорошо и приятно. Оказалось, что проще всего ни о каких планах не думать, вообще ни о чём не думать, только прижиматься к нему и поддаваться его рукам и губам. И даже в самый страшный момент, которого она боялась просто панически, оказалось, что нужно только ответить на его поцелуй, прижаться крепче, принимая его, и закрыть глаза, растворяясь в накрывших её ощущениях. А он замрёт на какое-то долгое, бесконечно долгое, как ей показалось, мгновение, прижмётся щекой к её щеке и что-то прошепчет ей на ухо. Всё равно что, главное — ей.

Теперь она его жена.

Очень чёткая, волнующая и своевременная мысль.

...Странно, но Катя помнила всё — каждую секунду, каждую новую эмоцию, ощущение, всё было впервые и вновь... Кажется, это слова из какой-то песни. Хотя, какая разница?.. Удивлялась себе. Как это можно было запомнить? Тогда казалось, что весь мир замер, в ожидании их, минуты тянулись, перетекали из прошлого в будущее тягучим удовольствием. Ярче всего запомнились даже не собственные чувства, а срывающееся дыхание Андрея, а потом его стон. Себя не слышала, а вот его... И от этого по разгорячённой коже бежали колючие мурашки. Обняла его и впилась в его спину идеально-наманикюренными вчера ноготочками.

Помнила, что почувствовала в тот момент, когда он отстранился — полное опустошение. Даже рукой шевельнуть сил не было, лежала и смотрела в потолок, вспоминая, как дышать без надрыва. Кажется, совсем недавно она это умела. Андрей был где-то рядом, на этой же планете, это точно, и Катя слышала его тяжёлое дыхание, но это уже было за гранью её реальности. Правда, длилось это недолго, Андрей притянул её к себе, и она повернулась на бок и прижалась к его плечу.

От этих воспоминаний, таких ярких и острых, кинуло в жар. Катя осторожно приподнялась на локте, отвела от лица волосы, и попыталась в темноте разглядеть лицо Андрея. Он спал на боку, подложив под голову согнутую в локте руку и глубоко дышал. Сомневалась пару минут, никак не могла придумать, как выбраться из постели, чтобы его не разбудить, — нужно было перелезть через ноги мужа, да ещё в темноте. Фокус. А потом решилась, поднялась на ноги, кровать жалобно скрипнула, а Катя осторожно перешагнула через низкую полированную спинку — на стул, а затем на пол. И даже улыбнулась, довольная собой. Фокус-покус.

Отныне место этого стула за кроватью.

Самая красивая ночная рубашка, которая когда-либо у неё была, валялась у Андрея в ногах, измятая, и вытащить её возможным не представлялось, он бы обязательно проснулся. Пришлось на ощупь искать на полу халат. Накинула на себя и на цыпочках вышла из комнаты.

Пока шла до кухни пару раз наткнулась на мебель, но свет в комнате включить побоялась. Очень хотелось пить. Налила в стакан воды, посмотрела на часы, высвечивающиеся на микроволновой печи, и отошла к окну. Ещё было темно, раннее утро выходного дня, но в некоторых окнах дома напротив уже горел свет. Внизу сосед с первого этажа стряхивал щёткой с машины снег, а из подъезда вышла Анна Павловна, ведя на поводке престарелую пекинесиху Жулю. Вид из окна был почти такой же, как и из Катиного окна... То есть, из квартиры родителей. Всё так знакомо, привычно, даже не верится, что жизнь изменилась. Вчера днём, сегодня ночью, меняется вот в эту минуту, когда она смотрит на знакомый двор и людей, и понимает, что в её жизни всё уже по-другому.

В ванной долго вглядывалась в своё отражение, даже очки надела, чтобы лучше себя рассмотреть. Никаких следов переживаний не заметила, правда, глаза горели каким-то лихорадочным блеском. Волосы слегка взъерошены, губы припухли, а в остальном — она прежняя, даже не скажешь, что уже замужняя женщина. А на безымянном пальце, когда поднимала руку к лицу, поблёскивало золотое колечко. Удивительное дело...

Вернулась в постель прежним путём. Осторожно переступила через спинку кровати, держась за стену, потом медленно опустилась на колени и нырнула под одеяло. Запахнула халат на груди. Спать не хотелось. Ну, вот ни капельки. Стала смотреть в тёмное окно.

Андрей перевернулся на спину, Катя замерла, но он лишь вздохнул и снова задышал спокойно и размеренно. В темноте можно было рассмотреть только его очертания, Катя подпёрла голову рукой и принялась его разглядывать, пользуясь моментом. Одеяло сползло почти до пояса, одна нога из-под одеяла выглядывала, а плечи были непомерно широкими (в который раз она это отмечает?). Перевела взгляд на его лицо, засмотрелась, а Андрей вдруг тихо, но довольно отчётливо произнёс:

— Кать, прекрати.

Она испуганно приоткрыла рот и рухнула на подушку, вцепившись в одеяло.

Жданов опять перевернулся на бок и обнял Катю одной рукой.

— Чего не спишь?

— Не знаю...

— Уже утро? — спросил он, зевая.

— Ещё рано, — успокоила его Катя.

Андрей придвинулся к ней, уткнулся носом в её волосы.

— Поспи ещё.

Что ещё оставалось? Он обнимал её, щекотал своим дыханием шею и спокойно засыпал, а Катя сжалась под его тяжёлой рукой. Жданов, наверное, почувствовал её состояние, в полусне поцеловал в щёку, а рука скользнула по её телу, точнее по халату. Пришлось обнять Андрея, иначе было неудобно лежать.

Первая ночь с мужчиной, когда всё по-настоящему. Можно было смущаться и дальше, думать о том, что Андрей прижимается к ней абсолютно голый, пытаться хоть чуть-чуть отодвинуться, но Катя неожиданно пригрелась в его объятиях, устроилась уютно и как-то незаметно уснула. А проснулась оттого, что Андрей осторожно убрал с её подушки руку. Катя открыла глаза, а муж уже сел, повернувшись к ней спиной, и спустил ноги на пол. Потянулся, а потом встал и наклонился за своим халатом, который лежал на полу у дивана. Он встал, а Катя тут же зажмурилась, чтобы не смотреть на него.

Пока она лежала с закрытыми глазами, Жданов надел халат, затянул пояс, обернулся и посмотрел на свою молодую жену, которая весьма неумело притворялась спящей. Наклонился, поцеловал её в щёку и прошептал:

— Тебе кофе в постель?

Глаза она тут же открыла. Посмотрела на него в смятении и покачала головой.

— Я встаю.

— Вставай, — согласился он с улыбкой и вышел из комнаты, не желая её смущать ещё больше своим присутствием.

Из-за двери ванной комнаты, слышал Катины шаги, она прошла на кухню, кажется, открыла холодильник, а Андрей стоял, руками упираясь в края раковины, и смотрел на себя в зеркало. Если честно, улыбался. Вот весело ему было в первое утро своей семейной жизни, а почему — понять не мог. А ведь ночью всё было не так уж и гладко. Эта проблема всплыла неожиданно и в первый момент Жданова с толка сбила. Он предполагал, конечно, что Катя не слишком опытна, что придётся подстраиваться под неё, проявлять осторожность, но совсем не думал, что могут возникнуть серьёзные проблемы. Понадеялся на то, что раз она согласилась на брак с ним, значит, всё для себя решила, а оказывается, даже не подозревала, что решать надо. Когда он к ней прикоснулся, её так затрясло, что Андрей даже перепугался. Едва сдержался, чтобы не отстраниться, решил, что если её отпустит — Кате станет легче. Если он не будет её заставлять. Даже успел почувствовать себя негодяем, ведь он на самом деле заставляет девочку заниматься с ним сексом. Не по себе стало. Тянул время, целовал неторопливо, пытаясь принять правильное решение, а когда начинал терять голову, прерывал поцелуй.

Она боялась. Сказала, что не его, но Андрей всё равно продолжал вглядываться в её лицо с тревогой. Раньше ему никогда не приходилось уговаривать девушек лечь с ним в постель. Оказывается, он этого и не умел. Ему никогда не приходилось преодолевать какие-то их внутренние пороги и налету решать проблемы, слишком большая ответственность. Возможно, и в этот раз спасовал бы, но это была не просто случайная, да пусть даже и неслучайная, девушка. Это была его жена. И он сам её выбрал. Со всеми её проблемами... Надо было заранее выяснить всё о проблемах!

Андрей открыл холодную воду и умылся.

Но смелости его жене не занимать, это точно. Только вспомнить, как самоотверженно она бросилась его целовать!.. Жданов поневоле заулыбался. Сжимала кулачки, тряслась от страха, но поцеловала. И тогда Андрей решил, что останавливаться нельзя, ни за что, потому что они это не исправят. И для Кати это важно — чтобы он не останавливался. Он понял это, когда она сама к нему прижалась, они на секунду встретились взглядами и Андрей осознал, насколько она боится и в каком отчаянии борется сама с собой. Разве он мог её оставить?

Это был не секс. С Катей невозможно было заниматься сексом, с ней нужно было заниматься любовью. Чтобы преодолеть её внутреннее сопротивление, её нужно было любить. Он и любил. Сегодня ночью он её любил, и очень боялся сделать что-то не так. Иначе как он перед ней потом оправдается? Он ведь ей обещал... обещал быть хорошим мужем, относиться к ней с уважением, не обижать. Любить не обещал, но получалось так, что одно вытекает из другого.

Но это того стоило. Стоило, чёрт возьми! Иначе бы он сейчас так глупо не улыбался, глядя на себя в зеркало.

...Холодильник был забит до отказа, родители об этом позаботились. Катя открыла дверцу и в задумчивости посмотрела на это изобилие. Вот только радости это зрелище не прибавило. Вздохнула в печали и достала знакомую сковороду.

От приготовления завтрака отвлёк телефонный звонок. Катя бросила быстрый взгляд в сторону ванной комнаты и осторожно сняла трубку.

— Алло? — Улыбнулась. — Доброе утро, мам... Всё хорошо, проснулись. Андрей? В душе... Мама, всё хорошо. Правда... Не надо ничего говорить папе! Скажи просто, что у нас всё хорошо. Мам, лучше скажи, что мне с обедом делать! Где написала? — Пришлось влезть на табуретку, чтобы заглянуть на холодильник. Увидела там упомянутую матерью тетрадку, взяла её и спрыгнула на пол. Положила тетрадь на стол и быстро пролистала. — Я нашла, да... Ты уверена, что это просто?.. Нет, я не могу... Что я ему скажу? Что мы будем ходить питаться к моим родителям? Я же не за Кольку замуж вышла, в конце концов... Хорошо, я постараюсь всё сделать правильно. Французский выучила, смогу и котлеты пожарить. Наверное... — Хлопнула дверь ванной, и Катя поспешно с матерью простилась и вернула трубку на рычаг. Второпях заветную тетрадку, исписанную округлым маминым почерком, сунула в ящик стола.

Андрей из ванной ушёл в комнату, а Катя немного постояла в нерешительности и отправилась за ним. Жданов, уже в джинсах, искал в шифоньере подходящую под настроение футболку. Увидел Катю и подмигнул ей. А она неожиданно разулыбалась.

— Андрюш... тебе кофе?

Он кивнул.

— Чёрный, две ложки сахара.

— Хорошо.

— Кто звонил?

Она немного помедлила с ответом.

— Мама.

Жданов сунул голову в вырез футболки, потом улыбнулся.

— Ясно. Волнуется?

— Лучше я пойду завтрак готовить, — решила Катя вместо ответа, а Андрей рассмеялся.

— Что я такого сказал?

На кухне он появился спустя несколько минут. Катя как раз прикрыла крышкой сковороду с омлетом. Убавила газ и обернулась на голос мужа.

— Кать, у меня для тебя подарок.

— Подарок? — Она повернулась и с недоумением посмотрела на красивый пакет в его руках. — Зачем?

Жданов только головой покачал.

— Потому что подарок. — Сел на стул у окна, взял Катю за руку и притянул к себе. Усадил к себе на колени, преодолев лёгкое сопротивление. — Открывай.

Она осторожно заглянула в пакет, потом посмотрела на Андрея. Он обнял её двумя руками и с интересом наблюдал, как она достаёт из пакета коробку.

— Подарок маленький, но думаю, он тебе понравится. Такое всегда приятно в подарок получать.

— Телефон? — Катя разглядывала картинку на коробке.

Жданов кивнул.

Телефон был необыкновенный. Катя разглядывала изумрудно-зелённую крышку с золотым обрамлением и вспоминала свой заслуженный телефон, который неприлично состарился ещё года два назад. А вот такой она никогда не видела. Открыла крышку и провела пальцем по золотистым кнопочкам. Андрей наблюдал за женой, а затем запросто пристроил подбородок на её плече.

— Тебе нравится?

Она кивнула. Опомнилась и быстро сказала:

— Спасибо.

Жданов фыркнул.

— Спасибо?

Катя посмотрела на него, не сразу уловив иронию в его голосе. Потом набралась смелости и быстро его поцеловала в губы. И повторила:

— Спасибо. Такой красивый. Я никогда такой не видела, — призналась она.

Андрей заправил ей прядь волос за ухо.

— Ты ещё много чего не видела.

Катя разглядывала телефон, закрыла и снова открыла крышку. А Андрей принюхался.

— Кать, чем пахнет?

Она ахнула, вскочила, сунула телефон в карман и побежала к плите. Андрей смеясь, кинулся ей помогать, а Катя едва слёзы сдерживала. Что он теперь о ней подумает? Даже завтрак не в состоянии приготовить без происшествий.

Омлет, правда, не подгорел, что Катю немного успокоило, но всё равно было неудобно за свой такой явный испуг и суетливость. Налила Андрею и себе кофе, украдкой наблюдала, как он ест, потом достала из кармана телефон, полюбовалась.

— Ну что ты расстроилась? Ничего не случилось, — сказал Андрей, заметив её состояние.

Катя провела по кнопкам пальчиком.

— Я тебе соврала, — призналась она.

Жданов поднял на неё глаза и посмотрел удивлённо.

— В чём?

Печально пожала плечами.

— Я готовить не умею.

Андрей задумчиво пожевал, а после улыбнулся.

— Совсем?

Катя снова пожала плечами, глянула на мужа, а под его взглядом заулыбалась.

— Плохо. Но я научусь!

Он кивнул.

— Это то, что я хотел услышать. — Ещё раз улыбнулся и взял её за руку. — Зато кофе замечательный.

"11"

От звонка будильника, Катя недовольно зашевелилась и натянула на себя одеяло, не желая просыпаться. Очень хотелось снова заснуть, но рядом уже зашевелился муж. Приподнялся на локте, протянул руку и назойливый будильник, наконец, замолчал. Андрей снова лёг и обнял жену, прижался к её спине. Прошло ещё несколько минут, прежде чем Катя открыла глаза, сонно поморгала и попыталась перевернуться на спину.

— Андрей, просыпайся, — шёпотом сказала она.

Но он лишь крепче её обнял. Катя улыбнулась и попыталась его руки оттолкнуть.

— Андрей, отпусти. Ты на работу опоздаешь.

Жданов перевернулся на спину, не стал её больше удерживать, а Катя выбралась из-под одеяла и ловко перебралась через ноги мужа. Торопливо надела на голое тело халат и потрясла Андрея за плечо.

— Андрей!

— Встаю...

Она подошла к окну и раздёрнула тяжёлые шторы. В комнате стало немного светлее, за окном утренние сумерки. Катя посмотрела на мужа, который снова завернулся в одеяло и, кажется, заснул, потом на часы. И решила Андрея пока не трогать, а она за это время в душ успеет.

Они были женаты уже пять дней. Целых пять. А это почти неделя.

Привыкнуть друг к другу ещё не получалось, было много нестыковок, каких-то мелких спорных вопросов, настолько глупых, что сами над собой смеялись. Приходилось объяснять, почему важно именно так, а другой выслушивал, а иногда и фыркал от смеха, не понимая, но старательно всё запоминал. Они абсолютно друг друга не знали. Ещё неделю назад были чужими людьми, а вот сегодня живут в одной квартире, спят в одной постели и делают вид, что всё это нормально, что так должно и быть. Им ничего не оставалось, как привыкать друг к другу, не узнавать, а именно привыкать. Это тяжело, правда, Катя не знала, как может быть по-другому. Не случилось до этого в её жизни человека, которого бы она узнавала постепенно, наблюдала бы за его жизнью со стороны, окуналась бы в его мир, пытаясь решить для себя — насколько ей всё это близко и интересно. Денис её так близко к себе никогда не подпускал, держал на расстоянии, а с Андреем всё буквально свалилось на голову. Не было времени даже в себя прийти. Нужно было скорее искать к мужу подход.

Он говорил, что у него плохой характер. Говорил, что он вспыльчивый, нетерпеливый, что может погорячиться иногда, а Катя смотрела на него, прищуривалась, чтобы "плохой характер" в нём разглядеть, а потом смеялась. А Андрей говорил:

— Зря смеёшься. Ещё узнаешь, — а Катя качала головой.

Ну не могла она поверить в то, что этот человек, который все эти дни проявлял по отношению к ней завидное терпение, так заботился о ней, успокаивал, когда на неё нападало волнение, мог иметь плохой характер. Что это вообще такое — плохой характер? Андрей был не занудлив, не придирчив, Катя не видела в нём вредности, грубости и всего того плохого, что у неё с плохим характером неизменно ассоциировалось. Муж был человеком сложным, это она поняла давно, ещё до замужества, так разве это плохо настолько, как он её пугает? К нему нужно подобрать ключик, правда, как это сделать, Катя пока не знала. Они ещё только присматривались друг к другу.

Она всё ещё стеснялась его в некоторые моменты, млела перед его уверенностью и чёткими суждениями, замирала, когда он к ней прикасался. В голове всё ещё крутилось, что он — слишком взрослый, прекрасно знает, чего хочет и готов за это бороться, если потребуется. Он вёл Катю за собой, а она послушно шла следом, удивляясь собственной смелости. Одна, без него, она на многое бы не решилась. А с ним было не страшно, глядя на мужа, становилось понятно — с ним не пропадёшь. Он обязательно найдёт решение любой её проблемы. Да и какие у неё могут быть проблемы? Рядом с Андреем, Катя чувствовала себя несмышлёнышем. Боялась сказать какую-нибудь глупость или попасть впросак.

Правда, пару раз слышала, как он говорил по телефону, резким деловым голосом, обсуждал рабочие вопросы, какие-то поставки, и в этот момент на самом деле выглядел незнакомым и строгим. После одного из таких разговоров, Катя решила осторожно расспросить его о работе.

Андрей весело посмотрел на неё.

— Всё очень скучно, милая. Покупаем, продаём. Я же тебе говорил.

Она кивнула.

— Говорил... Ты занимаешься швейной фурнитурой?

Пауза, а потом он кивнул.

— И этим тоже.

— Значит, у вас с Романом своя фирма?

Андрей закатил глаза, рассмеялся, подошёл и Катю обнял. Сгрёб обеими руками в охапку и поцеловал в щёку.

— У нас фирма. Небольшая, но мы стараемся. Доход стабильный. Так что, переживать тебе не о чем, всё у нас будет хорошо.

— Я не переживаю. Просто мне интересно. Я же должна знать...

— Конечно, должна, — согласился он. — Ты же моя жена, значит, должна знать. Сваришь мне кофе?

Катя рассеянно кивнула, а после того, как он сказал:

— Кофе ты варишь потрясающе. Расскажешь, где научилась? — совсем потерялась. Начала рассказывать про работу в банке, про то, что её начальник очень любил пить кофе, и пришлось быстро научиться варить так, как ему нравилось. Андрей ещё что-то спрашивал про работу, про учёбу, и Катя далеко не сразу поняла, что он просто увёл разговор в сторону. А когда поняла, даже возмутилась немного, а Жданов рассмеялся.

— Ну, нет в моей работе ничего интересного, правда. Я и в офисе-то почти не бываю, всё мотаюсь. В командировки езжу. Не часто, но бывает. — Он сходил в комнату и принёс пухлую папку, положил перед Катей на стол. — Вот, ничего интересного.

Катя папку открыла и несколько минут разглядывала рекламные проспекты, каталоги, какие-то бумаги с перечнем предлагаемых товаров — швейная фурнитура, оборудование, также швейное, и даже какая-то вышивальная машина. Пролистала каталог, а потом вернула папку мужу. Стало немного не по себе, словно, она заставила Андрея ей всё это показывать, потому что не доверяет.

Смущённо улыбнулась.

— Я ничего в этом не понимаю, — сказала она, а муж, к её облегчению, улыбнулся.

— А тебе и не надо.

Но мысли о работе Андрея занимали её недолго, появилось много другого, нового и волнующего в её жизни. Она привыкала быть женой. Жизнь, ещё совсем недавно такая спокойная и ничем непримечательная, вдруг сделала резкий поворот, и вот уже не узнать ничего. И дом новый и мужчина рядом. Катя раньше иногда задумывалась, каково это — быть замужем? Мужчины для неё всегда являлись существами загадочными и непонятными, она удивлялась своим подругам, которые общались с парнями запросто, нисколько не задумываясь о своём поведении — что позволительно, а что нет. Катя же всегда смущалась, не знала, что сказать, как себя вести, куда деть руки, когда можно вмешаться в разговор, а когда нет... Ощущала постоянную неловкость. Поэтому и не понимала, как будет жить с мужчиной под одной крышей, если всё-таки когда-нибудь выйдет замуж. Конечно, рядом, в течение многих лет, был Колька, но в Катиных глазах он на достойный образчик мужественности не тянул, и поэтому, как она не присматривалась к нему, выводов никаких не сделала. Ей всегда казалось, что она будет очень и очень долго привыкать к своему будущему мужу, а вышло всё совсем наоборот. Привыкать пришлось уже после свадьбы.

Первые пару дней она всё ещё была немного напугана происходящим. Мысли о замужестве вылетали из головы, а потом возвращались тревогой и неровным стуком сердца. Катя начинала паниковать, понимая, что назад уже не повернёшь. И что дома больше нет, а на своём страхе нужно как-то начинать строить новую жизнь. Вспоминала первую ночь с мужем, отчего тут же кидало в жар, а потом в холод, при мысли о предстоящей ночи. О том, что он снова прикоснётся, и боялась, вдруг она опять испугается и всё начнётся сначала. Правда, когда Андрей начинал её целовать, все её страхи исчезали или забывались

Жданов же вёл себя подозрительно спокойно, словно, они были вместе не несколько дней, а очень давно и ничего необычного между ними не происходило. А вот Катя в первые дни пережила настоящий стресс. Столько лет чувствовать себя едва ли не ущербной, старательно отыскивать в себе недостатки, переживать из-за того, что любимый человек не оценил, что она не смогла дать ему то, чего он ждал, и вот после всего этого, заниматься любовью практически с незнакомым мужчиной, причём без любви, и ни о каких своих недостатках не вспоминать. И что самое поразительное — Андрей её хотел. Смотрел как-то по-особенному, прикасался, а у самого от нетерпения руки дрожали. Это было настолько невероятно, что все Катины страхи и сомнения сами собой исчезали. Иногда смотрела на мужа, и не верила, что такой мужчина мог обратить на неё хоть какое-то внимание. У него, наверняка, проблем с женщинами никогда не было, а тут она, вся такая "распрекрасная"... Но несмотря на это, теперь каждое утро просыпалась рядом с ним, прижимаясь к его сильному телу и чувствовала себя немного распутницей оттого, что стыда не было и в помине. Неделю назад представить себе такое не могла, а вот теперь утром просыпалась и первое, что чувствовала, это руку мужа на своей груди.

Что-то в ней изменилось. Сама особых перемен в себе не замечала, но со стороны, наверное, было видно. Вот и родители заметили, потому что мама, после их с Андреем скоропалительной свадьбы, наконец, начала улыбаться ей, как прежде. До этого присматривалась с беспокойством, расспрашивала — всё ли у них в порядке, как они живут, не обижает ли её Андрей. А вот теперь начала улыбаться и заметно успокоилась.

Сегодня Андрей ехал в область, по каким-то своим делам, — на целый день. До этого уезжал только на пару-тройку часов, возвращался и они куда-нибудь вместе ходили, гуляли, разговаривали, Андрей баловал её рассказами о Европе, а потом они ужинали в маленьком ресторанчике неподалёку от дома. Принимаясь за ужин, Катя каждый раз клятвенно обещала научиться готовить, чем Андрея смешила. А вот сегодня он уезжал, можно сказать, что в командировку, а она должна была мужа проводить, по всем правилам.

Выйдя из ванной, поставила на газ чайник и поспешила в спальню. Андрей спал, обняв её подушку, и будить его, если честно, было жалко.

Погладила его по плечу.

— Андрей, просыпайся.

— Уже... — проговорил он, по-прежнему уткнувшись лицом в подушку.

— Тогда вставай. Половина восьмого.

— Сколько? — Жданов перевернулся на спину, потянулся и зевнул. Потёр лицо руками и, наконец, открыл глаза.

— Половина восьмого уже. Вставай.

Катя неожиданно для себя протянула руку и взъерошила его волосы. Андрей вроде и не заметил этой её "наглости", зато Катя перепугалась и из комнаты поспешно ретировалась. Готовила завтрак, слышала звук льющейся в душе воды, а потом муж появился на кухне. Обнял её сзади и поцеловал в щёку.

— Доброе утро.

— Доброе... Садись за стол. Ты не опаздываешь?

Он сел и посмотрел на часы на своём запястье. Покачал головой.

— Нет. — И добавил: — Ненавижу рано вставать.

Катя улыбнулась.

— Я заметила. — Налила ему кофе, выложила на тарелку омлет, и осторожно поинтересовалась: — А ты... поздно вернёшься?

Жданов задумался.

— Не знаю. Я тебе позвоню, хорошо?

Она кивнула.

— А ты чем займёшься без меня?

"Без меня" прозвучало каким-то намёком, и Катя смущённо улыбнулась.

— У меня сегодня курсы. После обеда.

— А вернёшься когда?

— К семи.

— Телефон не забудь зарядить.

Снова кивнула.

Это была семейная жизнь, в чём-то банальная, а в чём-то необыкновенная и непривычная.

У порога вышло довольно трогательное прощание. Катя наблюдала, как Андрей надевает куртку, потом перебирает какие-то бумаги в своей кожаной папке, проверяя всё ли взял, затем наклонился к жене за поцелуем. Та в первую секунду растерялась, но приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы.

— Пока? Если что, звони мне, хорошо?

Пообещала.

Потом она смотрела в окно, как он идёт к машине, а Андрей поднял голову, увидел её, маячившую в окне, и улыбнулся. Кате ничего не оставалось, как рукой ему помахать.

Когда спустя час поднялась к родителям, там уже сидел Зорькин. Увидел её и заулыбался.

— А вот и она! Молодая жена!

Катя исподтишка показала ему кулак.

— Колька, заткнись и жуй.

— А чего ты злая такая с утра? Любимый куда подался?

— Деньги он подался зарабатывать, — ответил за дочь Валерий Сергеевич. — И тебе бы не мешало этим заняться.

— Так я и собираюсь.

— Только собираешься, — отозвался Пушкарёв, не отрывая глаз от экрана телевизора.

Катя, не слушая их перепалку, подошла и поцеловала мать.

— Завтракать будешь?

— Нет, я с Андреем позавтракала.

Зорькин подлил себе чаю и весело хмыкнул.

— Как ты до сих пор его не отравила, не понимаю.

— Уж омлет я могу приготовить!

— И бутерброды нарезать, — заулыбался вредный до нельзя сегодняшним утром, друг детства. Катя устремила на него свирепый взгляд, а мама подошла и погладила её по плечу.

— Не обращай на него внимания. У него сегодня собеседование, вот он и волнуется.

Колька тут же надулся.

— Да ничего подобного! Что я, в первый раз на собеседование иду?

Катя присела за стол и на Зорькина посмотрела с неподдельным интересом, даже с жадностью.

— А куда идёшь? Резюме отправил и тебя пригласили? А мне почему не сказал?

— А когда тебе говорить? Тебе до меня что ли? У тебя теперь муж есть!

Родители вдруг, не сговариваясь, посмотрели на неё, а Катя некстати покраснела и толкнула Кольку под столом ногой. У неё в кармане замурлыкал знакомую мелодию телефон, Катя, под взглядами родителей и Зорькина, вытащила его из кармана, подняла крышечку и тихо проговорила:

— Я слушаю, Андрюш.

Колька фыркнул, получил от Пушкарёва лёгкий подзатыльник, а Катя поднялась из-за стола, потому что от взглядов и понимающих улыбок смущалась. Отвернулась ото всех и повторила:

— Я слушаю. Ты уже приехал?

— Да нет... А ты с кем там развлекаешься?

— Я у родителей. — Она дошла до окна и понизила голос до шёпота. — А у Кольки сегодня собеседование, представляешь?

— Завидуешь?

— Немножко, — призналась она.

— Немножко можно, — рассмеялся он. — Я звоню, чтобы тебя предупредить, забыл совсем... Сегодня женщина придёт.

— Какая женщина?

— Домработница. Так что, ты не пугайся. У неё есть ключи, так что ждать её необязательно.

Катя нахмурилась.

— Домработница? А ты мне ничего не говорил.

— Разве? Говорил.

— Когда?

— Когда предложение делал, забыла?

— Так я думала, ты пошутил.

— Не пошутил. Катюш, мне не совсем удобно сейчас говорить. Вечером, хорошо?

Катя спорить не стала, попрощалась с ним, а телефон у неё тут же отобрал Зорькин.

— Дай-ка, дай-ка посмотреть. Ничего себе игрушка... Дядь Валер, вы видели?

Пушкарёв поднялся, покрутил телефон в руках и качнул головой, устремив на дочь подозрительный взгляд.

— Ну что? — развела она руками. — Это мне муж подарил. Что в этом такого? Мама, скажи им!

Елена Александровна подошла, забрала у мужа телефон, с интересом посмотрела и вернула дочери.

— Действительно, что в этом такого? Они женатые люди, сами разберутся. Андрей наверняка знает, какие подарки он может позволить делать своей жене.

Катя зажала телефон в ладони, а отца и друга одарила возмущённым взглядом.

В общем, обиделась. И даже не спросила больше Кольку о собеседовании, хотя её это очень интересовало.

— Ну, куда ты побежала-то? — заворчал отец, провожая её до двери. — Я ничего такого не сказал!

— Папа, он мой муж. Ты должен к этому привыкнуть.

Валерий Сергеевич недовольно поджал губы, задумался о чём-то, а Катя подошла и поцеловала отца в щёку. И прошептала:

— Папа, мне очень хорошо с ним. Не хмурься, пожалуйста.

Ещё раз быстро его поцеловала, теперь в другую щёку, и вышла из квартиры.

Домработница на самом деле пришла. Катя впустила её в квартиру, познакомилась, правда, никакой дальнейшей беседы не сложилось, женщина оказалась неразговорчивой, сноровисто делала свою работу и на Катю никакого внимания не обращала. А та томилась. Сидела на диване, пыталась читать учебник по французскому, а сама постоянно отвлекалась и наблюдала за домработницей. Чувствовала себя неловко — кто-то другой делал за неё её работу, а она бездельничала. Когда женщина собралась уходить, Катя вздохнула с облегчением. Присутствие чужого, необщительного человека рядом нервировало.

Выходя из подъезда, столкнулась с Анной Павловной. Времени было впритык, опаздывать на занятия не хотелось, но ведь от Анны Павловны ещё никто не уходил. Она ухватила Катю за руку и под предлогом того, чтобы та помогла ей дойти до скамейки, завела интересующий её разговор.

— Так что, деточка, как тебе семейная жизнь?

Катя, из последних сил проявляя терпение, ответила, что с мужем ей без сомнения повезло.

— Мужчины, — пренебрежительно фыркнула Анна Павловна и поддёрнула поводок, на котором вела собаку. — Им совершенно нельзя верить. Вот твой... муж. Уж больно ловок.

— Что вы имеете в виду?

— Скажешь, не так? Приехать не успел, а на тебе уже женился! До него что-то я толпы поклонников, за тобой бегающей, не замечала. А он — раз, раз и в дамки. Он хоть москвич?

Катя сдержала улыбку.

— Москвич, Анна Павловна.

— Всё равно... Не бывает идеальных мужчин, это противоречит природе. Какой-то недостаток всегда есть, и хорошо, если недостаток, а не порок. Запомни это.

— Хорошо, запомню. Анна Павловна, я пойду, хорошо? Я на курсы опаздываю.

— Опять учится! — всплеснула соседка руками, а Жуля шлёпнулась на толстую попу, привалилась к Катиной ноге и шумно задышала, высунув длинный язык. — Чему ты всё учишься? Уж замуж вышла, мужем займись... сбежит ведь. На него, поди, все заглядываются. А мужчинам верить нельзя.

Катя проглотила рвущиеся в ответ обидные слова, попрощалась и пошла на остановку. Поначалу была возмущена, даже поклялась себе, что никогда больше с этой злыдней разговаривать не будет, а потом вдруг развеселилась. Значит, теперь ей завидовать будут? Повод появился?

На время занятий телефон пришлось отключить, преподаватель всегда раздражалась, когда её речь прерывали легкомысленные мелодии телефонных звонков. И никто это правило нарушить не смел, на два часа все отрывались от дел и думали только о правильном произношении. Когда занятия закончились, на улице уже совсем стемнело. Катя кивнула на прощание своим "сокурсникам", остановилась перед зеркалом в холле, поправила шарф и вышла на улицу.

— Катя!

Дверь за её спиной хлопнула, но Катя услышала, что её окликнули и обернулась. Дверь снова открылась и появилась Яна. И тут же принялась шутливо возмущаться:

— Я тебя кричу, кричу! Ты не слышишь, что ли?

— Не слышу, — покачала Катя головой и нервно сглотнула. Но Прохорова улыбалась ей, как и раньше, спокойно и открыто, и никакого возмущения, или не дай бог, злости, Катя в её взгляде не заметила. Значит, она ничего не знает... Наверное, это хорошо. Или не очень? Ведь Денис её обманывает, а Кате смелости не хватит рассказать ей всё. Да и надо ли? Уж кто-кто, а Яна намного лучше неё в жизни разбирается, и вряд ли идеализирует Старкова так, как это делала она. Или всё-таки рассказать?..

Яна подхватила её под руку.

— Хорошо, что мы с тобой встретились. У меня всю прошлую неделю занятия были днём. А у тебя всегда вечером?

Катя кивнула и стала со страхом озираться, когда Яна замахала кому-то рукой. Боялась не зря, заметила Старкова, который вышел из машины и пошёл к ним навстречу.

— Всегда... вечером, — пробормотала она, с ужасом глядя на Дениса. Опустила глаза, а после и вовсе отвернулась от него, сосредоточившись только на Яне. Попыталась незаметно освободить свою руку, но Прохорова держала крепко.

Денис подошёл и бесстыдно на Катю уставился. Даже поздоровался не сразу, для начала оглядел внимательно с головы до ног, потом ухмыльнулся.

— Здравствуй, Кать.

Она кивнула, изобразила улыбку, но ответить не потрудилась. И на него по-прежнему не смотрела, только на Яну. Снова дёрнула рукой и Яна её, наконец, отпустила, придвинулась к жениху.

— Хорошо, что ты приехал. Кать, тебя подвезти?

Пушкарёва решительно покачала головой и даже отступила на шаг.

— Спасибо, не надо.

— Кать, не отказывайся. Мне с тобой поговорить надо.

Денис посмотрел на невесту.

— О чём? — спросил он, а Яна выразительно на него посмотрела.

— О свадьбе. Денис, не лезь в женский разговор. Кать, ты к нам на свадьбу придёшь? Пятнадцатого. Скажи, что придёшь.

На секунду она встретилась с Денисом глазами, сердце в груди подскочило и вдруг стало нестерпимо жарко. С трудом заставила себя раздвинуть губы в виноватой улыбке.

— К сожалению, я не смогу.

Губы Старкова тоже дрогнули, но это была не улыбка, а ехидная усмешка. Сунул руки в карманы куртки и глаза от Кати отвёл.

А Яна расстроилась.

— Почему ты отказываешься? Пожалуйста, я очень хочу, чтобы ты пришла. Я уже и папе сказала, что ты придёшь.

Когда Старков отвёл от неё насмешливый взгляд, дышать стало легче, Катя поправила очки, а Яне улыбнулась уже искренне.

— Яна, извини, я на самом деле не смогу. Дело в том, что я... замуж вышла, а муж... работает много. Времени совсем нет, а без него я никуда не хожу.

Денис посмотрел на неё в упор, лицо стало неприятным, но Катя и таким его помнила. И так он на неё уже смотрел, не в первой. Пушкарёва гордо вскинула подбородок и больше на Старкова не смотрела. А Яна поглядела изумлённо, а в следующий момент радостно ахнула.

— Замуж? Ты вышла замуж? Когда?

— В прошлую пятницу.

— Как здорово, Катя, — зачарованно протянула она и потрясла Старкова за руку. — Денис, ты слышишь?

Он кивнул и выдавил из себя, правда, не сумев до конца избавиться от сарказма:

— Поздравляю.

— Господи, как кисло!.. — Махнула на Дениса рукой, а потом Катю обняла. — Поздравляю, это же здорово! — И зашептала ей на ухо: — А почему так неожиданно, ты же говорила, что не зовёт пока?

Катя нервно передёрнула плечами и постаралась удержать на лице улыбку. Прохорова же легко толкнула её локтем в бок.

— Или ты последовала моему совету? Молодец. Я же тебе говорила, что так и надо поступать. Ну, и как тебе семейная жизнь?

— Хорошо. Намного лучше, чем я ожидала.

— Да? Это обнадёживает, а то я уже нервничать начинаю, если честно, — зашептала она, и быстро оглянулась на Дениса. — А может, ты всё-таки попытаешься его уговорить, Кать? Я была бы очень рада, если бы вы пришли.

Катя ничего обещать не стала, только неопределённо улыбнулась. Вот только Яна никак не могла успокоиться. Катя мечтала уйти, уже успела с ними попрощаться, а Прохорова всё вздыхала и радовалась за неё.

— Как же мне любопытно... Какой он, твой муж?

Старков фыркнул, правда, еле слышно. А Катя разозлилась.

— Хороший. Он... меня старше, немного.

— Так это хорошо, — авторитетно кивнула Яна. — Я люблю солидных мужчин.

Денис посмотрел на невесту, а та, встретив его взгляд, рассмеялась. Прижалась к его плечу и погладила по щеке.

— Не обижайся, милый, ты лучше всех. Тебя я больше всех люблю.

Сердце как-то особенно болезненно ёкнуло, и Катя едва проглотила горький комок в горле. Судорожно кашлянула и снова попрощалась, на этот раз более решительно. Яна печально кивнула.

— Пока... Но обещай мне, что ты подумаешь и мне позвонишь. Я буду надеяться, слышишь?

— Хорошо. До свидания.

Когда отошла от них на приличное расстояние, всё-таки не удержалась и оглянулась на ходу. И едва не споткнулась, встретив взгляд Старкова. Он как раз открывал дверцу машины, а сам смотрел Кате вслед. Ноги стали ватными. Вот зачем она обернулась? Зачем ей теперь это нужно?

Всю дорогу до дома вспоминала, как Денис на неё смотрел. Зло, насмешливо и... с сожалением. Или она это придумала? Может, и жалеет, вот только он не с ней. С другой, и остался бы с другой, потому что одной любви ему мало. Нужно что-то иное, не такое большое и драгоценное, но зато сытное и понятное.

Прежде чем идти домой, пришлось постоять за углом дома, надеясь загнать слёзы поглубже в себя. Андрей не должен видеть её слёз, потому что он ни в чём не виноват. Он хороший, а Денис... чужой. Его нужно как-то забыть, а помнить только о том, как ей утром было хорошо рядом с мужем. Было приятно прижиматься к нему, вспоминать его ласки, с воодушевлением готовить ему завтрак и целовать, провожая на работу. А потом ещё и рукой ему махала в окно. Ведь ей было хорошо, и о Денисе она не вспоминала. Вот так и нужно продолжать — жить без Старкова, забыть.

Машина Андрея стояла на привычном месте перед подъездом, но его самого дома не оказалось. Катя сняла пальто, сунула ноги в тапки и пошла к родителям.

— Наконец-то, — воскликнул отец, открыв ей дверь. — Что-то ты поздно.

— Автобус ждала, — повинилась Катя, проходя на кухню. Увидела Андрея, который спокойно ужинал и о чём-то беседовал с её матерью, а когда она вошла, улыбнулся. Катя выдавила из себя улыбку, подошла и положила руку на его плечо.

— Как курсы? — спросил он.

— Хорошо, — коротко ответила она.

— Катюш, садись, мы тебя ждём. — Мама поставила на стол ещё одну тарелку, Катя убрала руку с плеча мужа и села на соседний стул. Встретила внимательный взгляд Андрея и виновато вспыхнула. Попыталась его отвлечь:

— Ты давно приехал?

— Полчаса назад... Надо было за тобой заехать, но у тебя телефон выключен был.

— Я всегда выключаю на занятия. Ругаются.

Жданов кивнул и взгляд отвёл. Выглядел настороженным, Катя поняла, что почувствовал что-то, и перепугалась. Есть не могла, кусок в горло никак не шёл.

У родителей пробыли довольно долго. Андрей с ними беседовал, а Катя больше отмалчивалась. Пила чай, пряталась за плечом мужа и больше всего на свете мечтала остаться одна, хотя бы на несколько минут. Но даже в свою комнату уйти не решилась, боялась, что это покажется странным и всех насторожит, в особенности родителей. Ещё подумают что-нибудь не то, начнут переживать...

— Что с тобой? — спросил Андрей, когда они вошли в свою квартиру.

— Ничего.

Он запер дверь и прошёл в комнату следом за Катей, следил за ней взглядом, а потом привалился плечом к косяку.

— Домработница приходила? — спросил он, чтобы хоть что-то спросить. Чтобы Катя не молчала.

Она кивнула.

— Да. А она часто будет приходить?

— Два раза в неделю. Но если хочешь, будет приходить чаще.

Она села на диван и сцепила руки в замок. Чувствовала напряжение, появившееся между ними.

— А можно сделать так... чтобы она вообще не приходила?

Андрей хмыкнул, подошёл к дивану и с лёгкой насмешкой проговорил:

— Ты бы ручки свои поберегла.

Катя подняла на него глаза.

— Я справлюсь. Правда. Я хочу сама... Это же чужой человек, Андрей, а она тут распоряжается, как у себя дома. Мне неуютно от этого.

Она была расстроена. В глазах дрожали невыплаканные слёзы, губы тряслись, а смотрела виновато. Руки судорожно сжимала, тонкие пальцы переплелись, и Андрей даже подумал, что ей может быть больно. Присел перед женой на корточки и заставил её пальцы разомкнуть.

— Будет, как ты хочешь, — кивнул он, а потом тихо попросил: — Скажи мне, что случилось.

Катя откинулась на спинку дивана, сняла очки и прижала пальцы к вискам.

— Ничего не случилось. Не обращай внимания... Не придёт больше?

Он опустил голову и прижался губами к её ладони, а потом сел на диван и обнял Катю.

— Кто тебя обидел?

Она покачала головой, но к нему прижалась и жарко задышала. Андрей гладил её по волосам и ждал, когда она успокоится.

— Хочешь, я тебя теперь всегда буду с курсов встречать? Хочешь?

Катя замерла на секунду, а потом кивнула.

— Хочу. — Отстранилась и посмотрела на Жданова, вытерла слёзы. — Ты будешь меня встречать?

— Конечно, буду.

— Это хорошо... — Глубоко и прерывисто вздохнула, привалилась к его плечу и ненадолго закрыла глаза, чувствуя, как к ней возвращается спокойствие.

Андрей улыбнулся, привалился спиной к подлокотнику, потянул Катю на себя, и ей пришлось прилечь к нему на грудь. Повозилась, устраиваясь поудобнее, пристроила ладошку у него на плече и вдруг сказала:

— Я рада, что ты мой муж.

Жданов засмеялся и обнял её двумя руками.

— Может, подумаешь, на счёт домработницы? Зачем на себя всё взваливать?

— А разве ты не этого хотел?

— Я жену хотел. Домработнице я плачу. Я же тебе говорил.

— Я справлюсь. Не такая уж у нас большая квартира.

Андрей погладил её по спине.

— А если у нас будет большая квартира, — как бы со смехом спросил он.

— Большая? Это как? — заинтересовалась Катя, продолжая тереться щекой о его свитер.

— Ну... комнат пять-шесть.

— Сколько? — изумлённо переспросила она и рассмеялась. — Прекрати выдумывать.

— Почему?

— Я таких квартир даже не видела никогда!

Жданов улыбнулся.

— А если помечтать?

— А если помечтать... тогда домработницу и кухарку! Обязательно.

Андрей рассмеялся вместе с ней.

— Договорились.

Она подняла голову и встретилась с его губами.

— Тебе лучше? — спросил он через минуту.

— Да... лучше.

— Расскажешь?

— Нет, — Катя опустила глаза, но Андрей настаивать не стал, и она вздохнула с облегчением.

— Как знаешь. Потом расскажешь, если захочешь.

Несколько минут они сидели в тишине, Андрей гладил её по спине, иногда по волосам, снял заколку, и они рассыпались по Катиным плечам. Приподнял пальцем её подбородок и снова поцеловал. Катя ответила, причём сразу, не раздумывая. Жданов улыбнулся ей в губы, убрал от лица её волосы.

— Идём спать? — шёпотом спросил он, а Катя кивнула.

"12"

Родители вернулись в пятницу. Позвонили, предупредили, что прилетают, но встретить не попросили, хотя Андрей сам сказал, что в аэропорт приедет. Но мама деликатно отказалась. Жданов удивился, конечно, но спорить с матерью по телефону он не любил, она обычно просто бросала трубку, и Андрей оставался в полной растерянности. Вот и в этот раз настаивать не стал. Не надо, так не надо.

Зато на следующее утро отец назначил совещание, а Андрей на него едва не опоздал. Да к тому же чуть впросак не попал, хорошо Малиновский перед самой дверью конференц-зала сказал:

— Кольцо сними.

Жданов отдёрнул руку от дверной ручки и чертыхнулся вполголоса. Снял с безымянного пальца кольцо и положил его во внутренний карман пиджака. Потом похлопал по груди ладонью, проверяя, надёжно ли спрятал. Ромка, наблюдавший за ним всё это время, усмехнулся и покачал головой.

— Потерять боишься?

— Смешно тебе? А меня жена точно не поймёт.

— Что ж ты такую выбрал-то? Которая не поймёт?

Андрей наградил друга выразительным взглядом и открыл дверь.

Ждали только их. Жданов сначала заулыбался матери, когда она поднялась ему навстречу, а потом запнулся на первом же слове, заметив за столом, по правую руку от отца, Киру. Недоумённо поглядел на мать, а та растянула губы в улыбке, правда, искренности ей явно не хватало.

— Здравствуй, мамуль, — пробормотал он, наклоняясь к ней за поцелуем. Хлопнул отца по плечу. И снова посмотрел на бывшую невесту.

Кира подняла на него глаза, но тут же отвернулась и о чём-то тихо заговорила с Ромкой, который сел рядом с ней.

— Как вы долетели? — спросил Андрей, стараясь выглядеть безразличным. Обвёл взглядом собравшихся за столом людей, а затем посмотрел на отца. Тот кивнул, оторвав взгляд от бумаг.

— Хорошо. А вы тут как?

Малиновский усмехнулся и кивнул на бумаги, что лежали перед Ждановым-старшим.

— Сами видите, Пал Олегыч.

— Вижу. Ну что ж, тогда давайте начнём...

Андрей уткнулся взглядом в стол. Едва сдержал усмешку. Дождаться от отца публичной похвалы — дело немыслимое.

Совещались долго. В самый разгар явился Воропаев, извинился за опоздание, поцеловал сестру и уселся рядом с Андреем. Придвинулся к нему, а Жданов недовольно покосился.

— Гордишься?

Андрей ухмыльнулся.

— Завидуешь?

— Вот ещё... Я свои шансы трезво оцениваю, а вот ты ночами не спишь, наверняка, о президентском кабинете мечтаешь.

— Ночами я, Сашка, на самом деле не сплю, но совсем по другой причине.

Воропаев удивлённо вскинул брови и с интересом посмотрел.

— Серьёзно?

Андрей кивнул.

— Быстро ты успокоился.

— Так я особо и не нервничал...

Пал Олегыч недовольно посмотрел на них.

— Может, вы прекратите шептаться?

Кира украдкой его разглядывала, Андрей чувствовал её взгляд, но ни разу сам на неё не посмотрел. Неприятно было. Конечно, было интересно, что она тут делает, почему так неожиданно вернулась из свадебного путешествия, но принципиально ничего спрашивать не собирался и головы в её сторону не поворачивал. Хотя, внутри и натянулась какая-то тонкая струнка и неприятно зазвенела, как только он увидел бывшую невесту.

От любопытства его избавил Малиновский, тому видно самому было невмоготу, и после совещания, когда все разошлись, он у Киры как бы между делом поинтересовался:

— А ты чего вернулась? Не понравилось замужем?

Кира аккуратно собрала свои бумаги в папку, кинула на Жданова быстрый взгляд, который тот снова проигнорировал, и поднялась из-за стола.

— Ромио, ты бы от сестры моей отвязался, — беззлобно посоветовал ему Александр, наблюдая за всеми с насмешкой.

— Оставь их, Саш. Мальчикам любопытно.

Жданов в ответ на это "мальчикам", лишь в недоумении приподнял одну бровь, но головы в её сторону не повернул.

— Я дела приехала сдавать, Ромочка. Не могла же просто так вас бросить. И у Никиты сейчас дел много, ему не до меня, вот я и собралась...

— Так ты снова в Италию вернёшься? Вы там остаётесь?

Она неопределённо пожала плечами.

— По крайней мере, пока.

— Что не так уж и плохо, — с воодушевлением проговорил Саша, подошёл и приобнял Киру за плечи. — Ты ведь всегда любила Италию, так что, жаловаться не на что.

Кира кивнула.

Ромка бросил на Жданова весёлый взгляд, а потом спросил:

— И как это — замужем быть?

— Очень хорошо. Муж у меня замечательный, жаловаться не на что.

— Слышал, Андрюша? — с достаточной долей ехидства, поинтересовался Александр.

А Кира тут же больно ткнула его локтем в бок. Посмотрела на Андрея, но тот выглядел спокойным и только улыбался несколько безразлично.

— Моя маленькая сестрёнка выросла, даже не верится, — сказал Воропаев, чтобы сгладить свою бестактность, которая Киру так задела.

— И не говори, — поддакнул Малиновский. — Оглянуться не успеешь, а уже весь в племянниках будешь, Сашка.

Воропаев в ответ послал ему негодующий взгляд, а Андрей поднялся из-за стола.

— Ромка, пойдём. Нас на производстве заждались. — Но прежде чем выйти из конференц-зала, приостановился рядом с Кирой. — Ещё увидимся.

— Это было круто, — подтвердил Малиновский, когда они шли по коридору.

— Что?

— Ну... этот твой фирменный взгляд и спокойное: "Ещё увидимся!". Кира даже побледнела.

— Не выдумывай.

Ромка фыркнул.

— Ещё скажи, что ты не замечал, как она на тебя смотрела всё совещание.

— Мне совершенно безразлично, как она на меня смотрит. Всё уже случилось, ничего уже не изменишь.

— Вот тут ты прав. Всё случилось... Ты родителям скажешь?

Андрей замялся, потом покачал головой.

— Нет пока.

— Как бы из твоей тайны не получился большой "бум", Палыч.

— А ты думаешь, что если я скажу сейчас, то большого... "бума" не будет? Сомневаюсь.

— Потом хуже станет.

— Хватит нагнетать, Малиновский.

Настроение испортилось. По цеху Андрей ходил хмурый, вникал в каждую мелочь и даже немного повздорил с начальником цеха. Правда, это пошло на пользу, потому что проблемы решились на редкость быстро, чему невозможно было не радоваться.

— ТИран, — сказал Ромка, на манер Милко, неправильно поставив ударение. — Что ты разошёлся?

Жданов лишь отмахнулся.

Оказавшись в кабинете, посмотрел на часы и набрал номер жены. Ромка же уселся за свой стол, крутил в руках небольшую статуэтку и поглядывал то в окно, то на Андрея, и нахально подслушивал, даже не собираясь этого скрывать.

— Тебе не жалко девочку? — спросил он, когда Жданов выключил телефон.

— Не называй её девочкой, мне это не нравится.

— Почему?

— Это моя жена.

Малиновский разглядывал статуэтку, потом покачал головой.

— Натворили вы с Кирой дел... Думаешь, я поверю, что тебе всё равно? Ты когда её увидел, у тебя такое лицо было.

— Я просто не ожидал, вот и всё. И ты зря думаешь, что я притворяюсь. У меня всё хорошо. — Он поднялся и достал из шкафа бутылку виски. — Будешь? — Ромка покачал головой, и Андрей плеснул себе в бокал виски. — Мы с Катей отлично уживаемся.

— Неужели?

— Не веришь?

— Не верится, уж извини. Как можно отлично уживаться с незнакомой женщиной?

— Очень даже можно. Я и раньше это утверждал, а теперь подтверждаю это опытным путём. И почему ты говоришь, что с незнакомой? Незнакомой она была в первую неделю, да и то... пару дней, а потом уже понимаешь, что это не просто женщина рядом, а жена.

— И ты понял?

— Да.

— Интересно. С Кирой сколько лет понять не мог, а с этой девочкой... Не смотри так. С Катей. С Катей сразу понял? А ведь Киру ты любил, сам мне говорил и совсем недавно, между прочим.

Андрей прошёл к своему столу и присел на край. Всерьёз задумался.

— Просто понимаешь, Кира, она... всегда строила свою жизнь. Именно свою. Наверное, в какой-то момент махнула на меня рукой, — Жданов усмехнулся, — и всё начала делать по-своему. А мне только объясняла в нужный момент, как и что я должен сделать, чтобы всё было правильно, по её. И всё равно зачастую оставалась недовольна. Во многом я был виноват, потому что, понимая всё это, иногда поступал неправильно ей назло. А нельзя делать назло любимой женщине, эта дорога никуда не ведёт.

— А жена твоя не такая?

Андрей покачал головой и в задумчивости повторил за Ромкой:

— Моя жена не такая... Если честно, я до сих пор так и не разобрался, какая же она. Иногда я её боюсь, — признался он, за что удостоился удивлённого взгляда Малиновского. — Порой я не знаю, как себя вести с ней, не знаю, как она отреагирует на какую-то банальную мелочь, на которую я уже давно и внимания-то не обращаю, боюсь её расстроить, а она вдруг улыбается вместо этого, а я себя чувствую дурак дураком. Я никогда не встречал таких, как она, Ром. Я не понимаю, что творится у неё в голове. В ней нет Кириной уверенности, она может расстроиться из-за какой-то мелочи, но в нужный момент проявляет завидную решимость. Знаешь, она мне напоминает Стойкого оловянного солдатика. Кажется, у него была одна нога, помнишь сказку?

Ромка выразительно посмотрел, а потом покрутил пальцем у виска. Андрей улыбнулся.

— Я серьёзно. Он такой стойкий-стойкий, стоит, храбрый и решительный, а может в любой момент покачнуться и упасть. Вот упасть я и не должен ей позволить.

Малиновский поразглядывал друга, наконец, поставил статуэтку на место и сказал:

— Знаешь, в чём твоя беда, Андрей?

Жданов допил виски и заинтересованно приподнял одну бровь.

— И в чём же?

— У тебя не получается решать личные проблемы. Ты что мне говорил? Надо жениться по уму. Чтобы проблем в дальнейшем избежать. А получилось всё, как всегда. Нажил себе ещё больше.

Поспорить с этим было сложно, но и согласиться Жданов не спешил и поэтому только плечами пожал.

— Может быть...

— Может быть, — передразнил его Ромка. — Зачем тебе всё это нужно?

— А может мне это больше, чем ей нужно?

— Зачем?

— Да не знаю я зачем! Что ты пристал? — Помолчал, изнывая под пристальным взглядом Малиновского, а потом сказал: — У неё нет никого, кроме меня, понимаешь? Я ей нужен и подвести её не могу, потому что она мне доверилась. К кому она может пойти? К родителям? Она ничего им рассказать не может. Дружок её... одно название, сам, как ребёнок. А я ей нужен. Она на меня надеется.

— Детский сад!..

— Да ладно тебе, Ромка. Я тебе честно говорю — я доволен. Всё идёт так, как я и хотел. Не без проблем, конечно, но ничего страшного, что могло бы заставить меня задуматься о разводе — не происходит. — Помолчал, мысленно смакуя то, что собирался сказать: — Она мне нравится.

— Я тебя умоляю!..

— Что? Нравится. Она милая девочка... — Сам сбился, Ромка захохотал, а Андрей показал ему кулак. — Прекрати. Да, она в некоторых вопросах совершенно наивна, но кто сказал, что это плохо? Она необычная, нет, я бы даже сказал — необыкновенная.

— А секс?

Жданов хищно улыбнулся.

— А это тебя не касается, я не собираюсь тебе об этом рассказывать.

— Почему? — искренне удивился Рома.

— Потому что это моя жена.

— О-о, — протянул Малиновский, ухмыльнувшись. — По твоей довольной физиономии и так всё понятно.

— Понятно? Вот и заткнись.

— Поэтому тебя и проблемы не интересуют. Не наигрался ещё.

— Да не в этом дело!.. Ладно, думай, что хочешь.

— Я могу думать, что хочу, — согласился Рома, — а могу не думать. Ты прав — меня это не касается. Досадно, что ты думать не хочешь.

— О чём?

— О том, что она именно девочка, причём без лишних плюсов. Когда-нибудь всё равно всё выйдет наружу. И что будет? Ну, какая она тебе жена? Как ты собираешься ввести её в общество?

— Знаешь, я на общество готов плевать... — начал заводиться Жданов, а Малиновский его перебил:

— Кто бы сомневался! Но это ничего не меняет. Тебе работать с этими людьми и вращаться в этом круге всё равно придётся. И с женой всех знакомить тоже. — Он помолчал, а потом с горечью добавил: — У Маргариты будет удар.

— Может, хватит тоску нагонять?!

Больше он с Ромкой не разговаривал. До конца рабочего дня лишь перекидывались короткими фразами, а все намёки на продолжение разговора "за жизнь", Андрей игнорировал. Едва дождался того момента, когда можно будет уйти с работы. Но и тут не повезло, почти в дверях его застал звонок отца, и пришлось зайти в президентский кабинет, обсудить завтрашний деловой обед, а потом ещё и на производство спуститься, чтобы удостовериться, что после перепалки с начальником цеха, всё вошло в норму. Естественно, задержался. Когда спустился в гараж, посмотрел на часы и подумал о том, что не предупредил Катю о том, что может задержаться. Вдруг, волноваться будет?

— Я думала, ты уже уехал.

Кира нагнала его в гараже, вышла из лифта, и Андрей оглянулся на неё.

— С отцом говорил. Завтра встреча важная. — Говорить старался спокойно, словно это была не Кира, а кто-то другой. Совершенно его не волнующий.

— Понятно.

У своей машины Андрей остановился, достал из кармана ключи, а Кира посмотрела недоумённо.

— А почему ты ездишь на старой машине Малиновского?

— Моя в сервисе.

— А-а... Разбил?

Он попытался подавить раздражение, но никак не получалось.

— Кира, что ты хочешь?

Она тут же обиделась. Отступила на шаг и опустила глаза.

— Я просто спросила, что в этом такого? Если ты попал в аварию...

— Я не попадал в аварию. Всё у меня хорошо.

— И ты даже разговаривать со мной не хочешь?

— А о чём? Снова что-то выяснять, убеждать, просить прощения... Всё это уже было, а в дальнейшем смысла нет. Ты же хотела выйти замуж, так что... надеюсь, что всё у тебя будет хорошо!

— Не кричи на меня!

— Я не кричу! — невольно возвысил Андрей голос и он эхом отозвался от высоких стен гаража. — Зачем ты заводишь все эти разговоры? Хочешь нервы мне потрепать? Самолюбие своё потешить, глядя, как я убиваюсь? Не будет этого.

— Какой же ты всё-таки эгоист, — посетовала она.

— Возможно. А у тебя теперь есть муж, вот и занимайся им. А я займусь своей жизнью. Мы теперь ничего друг другу не должны.

— Так просто, да?

— Не просто, Кира. Но и продолжать себя истязать, я не собираюсь. Даже если и виноват перед тобой. Но всё закончилось, как ты сама и говорила. И назад уже ничего не вернёшь.

— Назад? — Кира рассмеялась искусственным, неприятным смехом. — Кто тебе сказал, что я хочу что-то вернуть назад? Что тебя хочу вернуть... Он меня любит, понимаешь? Он для меня готов на всё, а ты...

Андрей открыл дверцу машины, хотел уже сесть, но всё же снова посмотрел на Киру.

— Я очень за тебя рад. Правда.

— Ты просто эгоист, — повторила она, а Жданов лишь кивнул.

— Хорошо. Мне нужно ехать, Кирюш. Пока?

Она не ответила. Резко развернулась и пошла к своей машине. Андрей понаблюдал за ней через лобовое стекло, даже дождался, когда Кира первой выедет из гаража, и только после этого повернул ключ зажигания.

Всё-таки разговор с бывшей невестой выбил его из колеи. Настолько, что Андрей едва не забыл про кольцо, вспомнил перед самой дверью квартиры. Ругаясь вполголоса, полез в карман, надел кольцо на палец и тогда уже открыл дверь.

— Кать, я дома!

— А я в комнате! Андрюш, иди сюда, я тебе что-то покажу! — послышался в ответ голос жены, причём весьма довольный. Значит, двухдневная хандра позади, это хорошо.

Катя так и не сказала ему, что у неё случилось, но заметно грустила и переживала в последние дни, хотя и старалась вида не подавать. А раз она не подавала, то и Андрей старался. Ну не мог он её заставить всё ему рассказывать. Права у него такого не было. Может, пока, а может и вовсе не появится. Но давить на неё не решался. А тому, что сегодня она встречала его в приподнятом настроении, он порадовался.

Катя сидела на диване в большой комнате, поджав под себя ноги и обложившись фотографиями. Андрей подошёл, наклонился и поцеловал её за ухом.

— Привет... Чем занимаешься?

— Я сегодня фотографии свадебные забрала. Смотри, какие красивые! — Она подняла на него счастливые глаза, и Жданов поневоле улыбнулся. Присел на подлокотник, обнял жену одной рукой, а другой потянулся за снимками. Оценил собственную серьёзную физиономию и усмехнулся. А Катя показала ему другую фотографию.

— Мне вот эта больше всех нравится. А тебе?

— А мне вот эта, — он указал на ту, где был запечатлён первый поцелуй.

— Да, эта тоже хорошая. Но вот эту я в рамку поставлю, я уже решила... Я заказала все в трёх экземплярах. Один оставим себе, один моим родителям, а ещё один твоим. Только как их отправить? По почте?

Катя аккуратно раскладывала фотографии по трём стопочкам, Андрей наблюдал за ней, потом погладил по волосам. Она подняла голову и посмотрела на него.

— Так что?

— Что? — растерялся он.

— Как отправить?

— Ну... собери все в конверт, а я отправлю.

— Хорошо... Андрюш, что-то не так?

— Устал немного. — Андрей снял пиджак и потянулся к большой книге, которая лежала, прикрытая конвертами из-под фотографий. — А это что? Опять учебники?

Катя вдруг переполошилась и попыталась помешать ему взять книгу.

— Учебники. Отдай.

— Да ладно!.. Что это? — Посмотрел на обложку, засмеялся и вслух прочитал название: — Кулинарная книга! Даже закладка есть. Ну и ну.

— Что ты смеёшься? — обиделась она. — Я буду учиться готовить. Видишь, какую книгу красивую купила?

— Вижу. Ты записалась на кулинарные курсы?

— Да, к маме.

— К маме — это хорошо.

— У тебя какое-то странное настроение, — сказала она, когда он поднялся и пошёл в спальню. — Ты голодный?

— У тебя был первый урок?

— Сейчас я обижусь, — смеясь, предупредила Катя.

Она улыбалась, и тоска понемногу отступала. Да даже не тоска это была, а досада на самого себя. Надеялся, что всё закончилось, что он Киру отпустил, а стоило ей появиться, вновь почувствовал себя разбитым и несчастным. Видел, что ей тоже не по себе, а из-за этого Андрею было только хуже. Ему казалось, что Кира жалеет о содеянном. Она жалеет, что всё так глупо между ними закончилось, а он?

— Расскажи мне про Париж.

Андрей посмотрел на жену. Она сидела, прижавшись спиной к стене и придерживая на груди край одеяла. Заправила волосы за ухо и наклонила голову на бок, глядя на Жданова с любопытством. Он улыбнулся.

— Я же рассказывал тебе.

— Ещё расскажи.

У него была любовь, наверное, большая, раз он до сих пор вспоминает и мучается... И в их с Кирой отношениях было много всего — и плохого, и хорошего. И ему жаль, что всё прошло и не вернётся. Что что-то важное между ними умерло, а ведь Кира была для него очень важна. Да, он совершал ошибки, обижал её, столько раз просил прощения... и дальше бы просил, если бы она готова была его прощать. И сколько бы это продолжалось — не понятно. Закончилось бы когда-нибудь? Неизвестно. Но он любил её. Хотя в какой-то момент и позабыл об этом.

Но вот такого мгновения и вот такого секундного, обжигающего чувства нежности к Кире он не помнил. А на Катю смотрел, и хотелось её обнять. Просто обнять, пожалеть, все её страхи забрать, сказать что-нибудь важное... люблю, например. Конечно, это неправильно, нельзя врать, разве прошлые ошибки его ничему не научили? Но смотрел на жену, и сказать хотелось, просто для того, чтобы она лишний раз улыбнулась... Ему улыбнулась.

А Кире не нужна была его жалость, ей не нужно было, чтобы он гладил её по голове и ловил её улыбки. Говорила, что нужно, что мечтает именно об этом, но на самом деле всё было совсем не так. Она хотела взрыва чувств и бурю страсти. Чтобы он каждый день доказывал ей, что жизни без неё не мыслит, что все другие женщины для него не существуют, чтобы был рядом и любил, любил, любил... А он слишком быстро выбился из сил. И сейчас было бессмысленно ломать голову — слабость это с его стороны, трусость или то и другое вместе.

Протянул к Кате руку.

— Иди ко мне.

Она прилегла, положила голову на его плечо и приготовилась слушать. Андрею очень нравилось, как она слушает. Очень внимательно, не перебивая, и наверняка пытается всё запомнить. Как есть, отличница. Поцеловал её в лоб и начал рассказывать о городе её мечты, о прогулках... он ведь действительно любил гулять по Парижу. Бывал там не часто, но когда случалось, гулял часами и любил делать это в одиночестве. И сейчас рассказывал об этом жене. Об улочках со странными названиями, вроде Impasse de la Baleine (Тупик кита) и о бульваре Сен-Жермен с его ресторанчиками.

Утром проснулся оттого, что в прихожей хлопнула дверь. Тихо, но хлопнула, Андрей это отчётливо слышал. Потёр глаза, повернулся на бок, но Кати рядом не обнаружил. И вот тогда проснулся окончательно, поднял голову с подушки и обвёл взглядом комнату. Окна были плотно зашторены, но даже сквозь них, в узкую щёлочку, пробивался солнечный свет.

Суббота, вспомнил Андрей, и на душе вдруг стало спокойно и легко. Снова лёг и вот тут услышал Катин голос. Она с кем-то очень тихо разговаривала.

Ну, вот тебе и суббота... С утра гости.

Надевая джинсы, посмотрел на часы, мысленно присвистнул, и босиком отправился искать жену.

— Проходи на кухню, только тихо, — говорила она кому-то, а в ответ ей тишина. Если бы это были её родители или Зорькин, в ответ точно бы не промолчали.

Андрей выглянул в коридор, увидел Катю и пушистый рыжий хвост, который скрылся за углом. Жданов недоумённо нахмурился. Послышалось требовательное мяуканье, а Катя снова шикнула:

— Тише!

Андрей вошёл на кухню и посмотрел на рыжего кота, которого не раз видел в подъезде или во дворе дома. Кот был большой, пушистый, с хитрющими глазами и длинными усами. Андрей всегда считал, что он чей-то, кот выглядел ухоженным и упитанным. А теперь он что-то делал в его доме, крутился у Катиных ног и требовательно мяукал, несмотря на запрет подавать голос.

— Его дома не кормят? — спросил Жданов.

Катя обернулась, увидела его и в первый момент смутилась.

— Ты проснулся?

Андрей кивнул и снова посмотрел на кота. Тот взирал на Катерину с тоской, а когда та прервала наиважнейшее занятие — приготовление ему завтрака, сел и помёл хвостом по полу, приглядываясь к Жданову. А потом, наверное, решил — чем чёрт не шутит? — подошёл к Андрею и принялся тереться о его ноги.

— Стёпка, прекрати, — попыталась одёрнуть нахала Катя, а Андрей сел на табуретку. Опустил руку и почесал кота за ухом.

— Стёпка, значит?

— Степан. А дома у него нет. Он общий.

— Это как?

— У него были хозяева, — сказала Катя, нарезая варёную колбасу небольшими кусочками, — квартиру снимали на пятом этаже, а потом съехали, а его оставили. Представляешь? Как они могли его бросить? Он такой умный... И красивый.

— И теперь он общий?

— Да. Его все кормят, а иногда он живёт у кого-нибудь. — Катя улыбнулась. — Только Анна Павловна его не любит.

— Почему-то я не удивлён... Какие у тебя усищи, — проговорил Андрей, почёсывая кота под подбородком. Стёпка громко мурлыкал и сам тёрся о его руку. Но продолжалось это только до того момента, пока Катя не поставила тарелочку с колбасой на пол. Об удовольствиях тут же было позабыто, и кот набросился на угощение.

— Я сейчас приготовлю завтрак, — заторопилась Катя, а Андрей понаблюдал за ней, а потом, неожиданно для самого себя, сказал:

— Я отвезу тебя в Париж.

Она обернулась.

— Что?

— У нас же не было свадебного путешествия.

Катя рассмеялась.

— Андрюш, ну какой Париж?

— А что?

Она пожала плечами, не зная, что сказать.

— Ты же жила в Берлине несколько месяцев, а до Парижа так и не доехала? Почему?

— Не получилось. Да я тогда о Париже и не мечтала, если честно. Это потом уже...

— Когда?

Помолчала немного.

— Когда мечтать стало не о чем. Была чёрная полоса в жизни, и хотелось сказки. Вот я и придумала.

— Поэтому ты учишь французский?

Она широко улыбнулась.

— Просто я дальновидная.

Пришлось улыбнуться ей в ответ. Но повторил ещё более решительно:

— Я отвезу тебя в Париж. Ты со мной поедешь?

Катя подошла к столу, не сводя с мужа глаз, смотрела недоверчиво, но спокойно.

— С тобой, в Париж?

Он кивнул.

— С тобой поеду. Куда угодно. Я же твоя жена.

Жданов улыбнулся и взял её за руку.

— Да, жена.

"13"

Несмотря на все положительные качества жены, которые Андрей в ней открывал для себя каждый день, иногда Катя совершала какие-то непонятные поступки, чем ставила Жданова в тупик. Причём делала это она не специально и не по недоразумению, а совершенно осознанно, и для неё это было настолько же естественно, как для него странно и непривычно. Вот например сегодняшним утром они едва не поругались. А всё почему? Потому что на вопрос, чем она собирается сегодня заняться без него, Катя спокойно сказала:

— Дел у меня сегодня очень много. Мне нужно по магазинам, потому что я сегодня буду готовить... — заглянула в открытую книгу и прочитала: — Свинину, запеченную с грибами и сметаной. Кажется, это совсем не трудно, я решила попробовать сама. А ещё нужно отдать сапоги в ремонт. Я уже неделю собираюсь это сделать, а всё время забываю.

Андрей допил кофе, не спуская с жены взгляда. Затем кашлянул в кулак, наблюдая за тем, как Катя вытирает тарелки полотенцем.

— Прости, что?

Она обернулась на него и непонимающе посмотрела.

— Что?

— Про сапоги, что ты сказала? — решил уточнить он.

Катя пожала плечами.

— Надо в ремонт отдать. У меня каблук один качается.

— А новые купить? — развёл Жданов руками, от невозможности взять в толк то, о чём она говорит.

Теперь удивилась Катя.

— Зачем? И эти хорошие. Надо только в ремонт отдать...

Жданов соображал полминуты, не меньше. Потом спросил:

— Кать, я мало денег даю? Я больше буду давать.

Она покачала головой.

— Деньги у нас ещё есть, в шкатулочке лежат. До конца месяца нам хватит, я уже всё продумала.

Андрей вдруг призадумался о том, что за всё время их совместной жизни, его жена ещё ни разу не похвасталась перед ним какой-нибудь покупкой. Нет, в дом она покупала какие-то мелочи, посуду, говорила ему об этом, показывала, а вот себе она что купила? Он даже не поленился сходить в комнату и заглянуть в шкатулку, в которой они хранили "семейный бюджет". Деньги, которые он положил ещё неделю назад, так и лежали нетронутыми.

— Андрюш, что-то случилось?

Он закрыл шкатулку и посмотрел на жену.

— Катя, ты деньги тратишь только на продукты?

Она заметно растерялась.

— Почему? Нет... я ещё покупала... я же тебе показывала.

— А для себя ты что-нибудь купила?

— Мне пока не надо ничего.

Оказывается, его жена — просто удивительная женщина. Ей ничего не надо.

Нужно было ей что-то сказать, объяснить. Как-то... Как — Андрей не знал. Выдал ободряющую улыбку.

— А по магазинам с подружками?

В ответ получил снисходительный взгляд.

— Андрюш, ну какие магазины? Нам за квартиру надо платить... и за курсы ещё. Это дорого.

Он подошёл и обнял её, просто не знал, что ещё сделать. Поцеловал в висок и достаточно уверенно начал:

— Давай с тобой договоримся на будущее, что ты не будешь экономить каждую копейку. Если у тебя кончаются деньги, ты просто мне об этом говоришь. О том, где и как заработать, буду думать я, хорошо?

Она стояла и молчала, обдумывала его слова, покусывала нижнюю губу и выглядела несчастной.

— Ну что такое? — спросил Жданов, начиная терять терпение.

— Я устроюсь на работу. Скоро. Кольке же повезло.

— Конечно, устроишься, — не стал спорить он. — Просто я хочу, чтобы ты поняла... я зарабатываю достаточно, чтобы свою жену баловать.

Катя, наконец, расслабилась, положила руку на его плечо и поводила пальцем по свитеру.

— Ты же этого мне не говорил, откуда я могла знать?

Андрей кивнул.

— Да, этот момент я из вида как-то упустил, — повинился он. — Простишь меня? — и, не дожидаясь её ответа, продолжил: — Сходи в магазин и купи новые сапоги. И ни о каком ремонте я слышать больше ничего не хочу, не беспокой меня этим, договорились?

Катя пообещала, но улыбнулась несколько натянуто.

— А почему ты мне про курсы ничего не говорила?

— А можно в следующем месяце оплатить, я узнавала. Я заплатила половину вперёд, а вот вторую половину...

— Давай сегодня съездим, пока у меня время есть, и оплатим.

— Сегодня?

— На работе мне нужно быть только после обеда. Можем пообедать в городе, а потом я поеду. Как тебе?

Она отвернулась от него, но заулыбалась, а Андрей рассмеялся.

— Что? Женщина-загадка. Всё на последний момент оставляет. Собираешься?

— Я быстро.

На людях, с мужем под руку, Катя частенько чувствовала себя неловко. Он такой высокий, красивый, в себе уверенный, решительно шагал вперёд, время от времени наклонялся к жене, чтобы что-то ей сказать, а Кате казалось, что на них все смотрят. Точнее, на неё. Ведь абсолютно понятно, что она рядом с ним не смотрится совершенно. В короткой курточке и джинсах, чувствовала себя рядом с ним подростком, спешила за ним, боясь отстать, и крутила головой по сторонам, ловя чужие взгляды. Ей всё время казалось, что на неё все смотрят и отделаться от этого ощущения, было очень трудно. А Андрей по привычке ни на кого внимания не обращал и, кажется, и её неловкости тоже не замечал.

А сегодня было ещё хуже, потому что сегодня Андрей собирался на какую-то важную встречу и по этому поводу был одет в один из своих шикарных костюмов. Катя неизменно удивлялась тому, с какой лёгкостью и непосредственностью он их носит, и даже галстук сам завязывает, и не выглядит "при полном параде" напыщенным или зажатым. Кажется, его внутреннюю уверенность ничем нельзя сломить.

Андрей шёл вперёд, держал её за руку, а Катя смотрела на его пальто... потом на свою куртку посмотрела. Сравнивала. Вот как тут комплексы не нажить? Всё-таки когда, он одет не столь презентабельно, ей собственную несостоятельность пережить легче, а так — хуже некуда.

Утро у них на самом деле получилось насыщенным. Помимо важного дела — оплаты курсов, Андрей предложил ещё и в магазин съездить, время позволяло. Катя вначале решила, что он просто хочет помочь ей с покупкой продуктов, принялась отказываться, совершенно не представляя, как Андрей будет ходить по супермаркету с тележкой в своём дорогущем пальто. А он, оказывается, совсем о другом магазине говорил. Катя даже рассмеялась, когда услышала.

— Дались тебе мои сапоги.

— Дались, — на полном серьёзе сказал он. — Потому что мне кажется, что сама ты долго до магазина не дойдёшь. Лучше я прослежу.

— Андрей...

— Не спорь, пожалуйста.

Эта странная, чуть грубоватая, забота вызвала у Кати улыбку.

Вот так они и оказались в магазине. Жданов свернул на стоянку первого попавшегося на пути торгового центра и вскоре они уже шли мимо сверкающих витрин, а Катя беспрестанно оглядывалась, начиная приходить к неутешительному выводу: её муж — транжира. О здешних ценах даже подумать было страшно. Поэтому Катя и не удивилась, не увидев в обувном магазине ни одного покупателя. Правда, Андрея это нисколько не смутило, Катя видела, что он уже украдкой посматривает на часы, и поэтому спорить с ним не решилась, только разозлит его, а в последствиях она до конца ещё не разобралась. Насколько опасно его злить?

— Выбирай, — сказал он, когда они вошли в магазин. — Я позвоню, хорошо?

Она кивнула, больше ничего ей не оставалось. И остановилась, разглядывая ряды обуви. В душе всё явственнее намечалась паника.

Андрей отошёл в сторону, а к Кате приблизилась улыбающаяся продавщица. Окинула её оценивающим взглядом, потом посмотрела на Жданова, и заулыбалась старательнее.

— Здравствуйте, я могу вам помочь? Вы ищите что-то определённое?

Катя на мужа тоже оглянулась, тот послал ей мимолётную, но ободряющую улыбку, и отвернулся. А она принялась сбивчиво и торопливо объяснять девушке, что ей нужно. Та внимательно выслушала, покивала и попросила минуту подождать. Во время этого ожидания Катя разглядывала обувь: туфли на высоченных каблуках или вообще без оных, со стразами и бантами, всех мыслимых расцветок. Сапоги были представлены в огромном количестве, от такого многообразия шикарной обуви, да ещё зеркал и блестящих полов, кружилась голова.

На смену одной девушке в зале появилась другая, похожая на предыдущую, как сестра-близнец. В таком же строгом костюме насыщенного серого цвета, гладкой причёской и неброским макияжем. Дежурно улыбнулась Кате и остановилась неподалёку, наблюдая за ней и Андреем.

На примерку принесли сразу несколько пар сапог. Одни — излишне вычурные, лакированные и на высоком каблуке, Катя даже мерить отказалась. Продавщица спорить не стала, унесла коробку, а вернулась с другой.

— Это новая коллекция, — щебетала она без остановки, показывая Кате обувь. — "ORORO". Вам нравится?

Катя быстро кивнула, не желая вникать в подробности.

— А какие больше? С каких начнём?

Катя снова обернулась на Андрея, но он на неё совсем не смотрел, разговаривал по телефону.

— Вот с этих, — сказала она, указав на понравившуюся пару.

— Очень хорошо. Это тоже новая модель, от VIVIEN LEE.

— А это так важно? — озадачилась Пушкарёва.

— Конечно, — удивилась в свою очередь девушка. — Примерьте. Сами всё поймёте.

В словах и поведении продавщицы было столько учтивости, что Кате даже неудобно стало. Обычно при посещении магазинов перед ней никто так в любезностях не рассыпался, и от всего этого Катя растерялась. Сказать девушке хоть слово против, казалось неучтивым.

Но надо признать, что предложенные для примерки сапоги на самом деле были очень красивые, а главное, удобные, а на ногах смотрелись так, что Катя поневоле залюбовалась.

— Мне вот эти очень нравятся, — призналась она, глядя на себя в зеркало. Потом улыбнулась девушке, получила в ответ любезную улыбку и обернулась, чтобы посмотреть на мужа. И нахмурилась, когда поняла, что Андрей по-прежнему на неё не смотрит, и совсем не из-за важного-преважного телефонного разговора. Он спокойно беседовал с другой девушкой-продавцом, и даже улыбался ей. Это сильнее всего задело. Андрей улыбался, пусть и чуть отстранённо, слушая девушку, которая смотрела на него с большой благосклонностью и интересом. Уж что она ему говорила, Катя слышать не могла, но Жданов вдруг рассмеялся.

Пушкарёва отвернулась и снова взглянула на себя в зеркало — улыбка стёрлась, а в глазах горечь.

Что там Анна Павловна говорила? "На него все женщины заглядываются". Тогда Катя решила не прислушиваться к её словам, они показались ей чем-то несущественным, неважным... Какая ревность? У них же договор, продуманный и детально обговорённый. Правда, о супружеской верности разговор не заходил, у Кати даже мысли подобной не возникало... До этого момента. А ведь у неё на самом деле красивый муж и он привлекает женское внимание. А она... стесняется зайти в дорогой магазин, считая, что ей здесь не место.

Женский смех за спиной сильно раздражал и заставлял затаить дыхание, в надежде расслышать, что говорит Андрей девушке. Ладони вспотели, и Катя незаметно вытерла их о джинсы.

— Вам нравится эта модель? — вторгся в её мысли чужой голос. Катя очнулась, посмотрела на девушку и едва заметно кивнула. Интерес к выбору сапог, который так увлёк ещё несколько минут назад, сошёл на нет.

— Я хочу вам предложить ещё одну модель. Посмотрите, здесь очень оригинальная пряжка...

Катя девушку перебила, на секунду позабыв о вежливости:

— Не нужно. — Повернулась и громко сказала, обращаясь к мужу: — Андрей, я хочу эти!

Её тону он слегка удивился, Катя заметила, как изогнулась его бровь, но тут же заулыбался и шагнул к ней.

— Очень хорошо, — сказал Жданов, оценив её выбор.

На девушку он больше не взглянул. Катя внимательно наблюдала за мужем: как он расплачивался у кассы, как забирал у продавщицы пакет с фирменным логотипом — и вот уже идёт к ней. Легко приобнял за талию, и Катя шагнула к выходу, повинуясь руке мужа, а сама быстро оглянулась на девушку, которая чем-то сумела привлечь внимание Андрея. Встретила едкий, насмешливый взгляд и тут же отвернулась. И не поняла, отчего на душе стало легче. Кажется, всё наоборот плохо, а она вздохнула свободнее и сама взяла мужа под руку.

— Ты торопишься? — спросила она, заметив, что Андрей снова посмотрел на часы.

— Да, боюсь, с обедом ничего не получится. Не обидишься?

— Нет, конечно. Но ты же, наверное, голодный.

Жданов улыбнулся, освободил свой локоть от руки жены и обнял Катю за плечи.

— А я вечера жду. Что ты мне там обещала?

Катя рассмеялась.

— Вкусное.

— Вкусное?

— По крайней мере, я очень постараюсь, — пообещала она.

И почему ей так запомнилась его улыбка, предназначенная другой женщине? Пусть ничего незначащая, но её всё равно задела. Пока шли к стоянке такси, Катя украдкой посматривала на мужа, разглядывала его, пытаясь угадать, о чём он может сейчас думать. Легонько пошевелила пальцами, а Андрей покрепче перехватил её ладонь, и Катя улыбнулась в сторону.

— Точно не обиделась?

Она покачала головой, уворачиваясь от его взгляда. Смотреть в его насмешливые глаза, терпения не хватало. Андрей открыл заднюю дверь такси, положил пакет с покупкой на заднее сидение, а потом притянул жену к себе.

— Какая-то ты загадочная, Катерина. В чём дело?

Катя удивлённо посмотрела, но сама понимала, что удивление переигрывает, а Жданов и вовсе рассмеялся.

— Ты торопился, — напомнила она, пытаясь расцепить его руки на своей талии. А когда выбилась из сил, шёпотом попросила: — Отпусти, люди смотрят.

Андрей несколько долгих секунд смотрел на неё, а она всё так же смешно отворачивалась, смотрела куда-то в сторону, куда угодно, только не на него. Потом быстро наклонился, глянул на водителя, который терпеливо ждал, когда же они, наконец, расстанутся, и можно будет ехать.

Андрей снова посмотрел на жену и решил её поддразнить.

— Кто смотрит?

Она рассмеялась и попыталась его оттолкнуть. Ну как — попыталась? Легко толкнула его кулачком в грудь, но от поцелуя уворачиваться не стала. Провела ладонью по щеке Андрея.

— Пока? — прошептал он.

Она кивнула и села в машину. А потом глядела в окно и даже рукой ему помахала, потому что он стоял и внимательно смотрел вслед такси, и будто бы никуда не торопился. Когда машина выехала со стоянки, Катя повернулась на сидении и стала смотреть в заднее стекло. Андрей шёл к машине уверенной походкой, а Катя вдруг с удивлением подумала, что это — её муж. Скоро месяц, как они женаты, а она ещё только начинает привыкать к этой мысли.

— Девушка, вам радио не помешает?

Развернулась на сидении, закусила губу, чтобы не разулыбаться совершенно глупо, и покачала головой.

— Нет.

Родители при виде её удивлённо переглянулись.

— Что с тобой?

— А что?

— Не знаю, — нахмурился отец. — Странная какая-то. Чего ты улыбаешься?

— Просто настроение хорошее. Пап, я тебе таблетки купила от давления.

Пушкарёв выглядел немного сконфуженным.

— Зачем? Я сам бы купил. Деньги тратишь...

— Да ничего я не трачу, деньги у нас есть. Я в магазин ходила, заодно и в аптеку зашла.

— Ты с Андреем ходила? Я видела, вы вместе уезжали.

Катя рассказала про курсы, хотела похвастаться обновкой, но промолчала, когда поняла, что отец от её рассказа почему-то не в восторге.

— Папа, ну что ты хмуришься? У нас всё хорошо.

Елена Александровна взглянула на мужа, а потом махнула на него рукой.

— Не обращай внимания, — сказала она, обращаясь к дочери. — Просто до сих пор привыкнуть не может, что ты выросла. И из-под его крыла вылетела. Не ты о ней теперь заботишься, не ты, — улыбаясь, проговорила она, погладив мужа по плечу.

— А я разве что говорю? — сказал он, отворачиваясь к телевизору.

Воспользовавшись моментом, Катя быстро поцеловала отца в щёку и выскользнула из кухни. А выходя из квартиры родителей, столкнулась с Зорькиным.

— Вот тебя-то я и ищу, — начал он с ходу и пошёл за подругой вниз по лестнице.

— Мне тебя кормить нечем, — сразу предупредила она. — Я только ещё собираюсь ужин готовить.

— В плане питания я на тебя никогда и не надеялся, Пушкарёва, — фыркнул он, разуваясь в прихожей. Сунул ноги в тапочки Жданова и пошлёпал в комнату следом за Катей. — Ты лучше посмотри, что я тебе принёс. Кать, ты где?

— Да здесь я, — отозвалась она, выглядывая из спальни. — Мне переодеться надо, подожди.

Зорькин послушно сел на диван и начал оглядываться. Потом посмотрел на домашние тапки на своих ногах, которые были велики ему на пару размеров, и задумчиво позвал:

— Кать.

— Что? — откликнулась она.

— Может расскажешь?

— Что? — Катя вышла из спальни и на друга посмотрела непонимающе.

— Про жизнь свою... новую. Ты же мне теперь ничего не рассказываешь.

— А что рассказать? У меня всё хорошо.

— Ты уверена?

— Коль, да что тебе нужно? — разозлилась она. — Ты можешь прямо сказать?

— Да я и так говорю прямо. Расскажи мне о том, как ты живёшь. Твоего "хорошо" — мало.

Она сложила руки на груди и нахмурилась.

— Не понимаю. Тебя родители попросили, что ли?

Колька тут же отвернулся и загрустил, а Катя подошла ближе.

— И о чём попросили?

— Но ты им тоже ничего не рассказываешь, — не стал больше таиться Зорькин. — Они волнуются.

— А когда замуж меня выдавали — не волновались?

— А вот этого я не знаю, Пушкарёва, я не родитель. Но ты ведь, правда, ничего не рассказываешь!

— Да что я должна рассказывать им? Я за день по пять раз к ним поднимаюсь, и всё со мной в порядке.

— Ну, ладно, не кричи... Это ты им всё скажешь, но я-то знаю.

— Что?

— Что ты замуж вышла совсем не по той причине, которую им озвучила. Ну, не верю я в вашу... с мужем твоим, внезапную любовь. С чего бы это?

— Коля, тебя это не касается.

Он фыркнул и свернул журнал, который держал в руках, в трубочку. И на Катю через эту самую трубочку посмотрел.

— Не думаю, что тебе бы пришло в голову выходить за него замуж, даже если ты с ним и переспала разок.

Катя тут же вспыхнула, от этого разозлилась, отняла у Зорькина журнал, и стукнула Кольку им по голове. Тот рассмеялся и потёр ушибленное место.

— Что? Я не прав?

— Психолог фигов.

Колька только плечами пожал.

— Оставь моего мужа в покое. У меня хороший муж.

— Правда?

— Да.

Зорькин развалился на диване и улыбнулся.

— Ну, раз так...

Глядя на его хитрую физиономию, Катя погрозила ему свёрнутым в трубочку журналом.

— Я даже думать не хочу о том, что у тебя на уме!

Кинула в него журналом и вышла из комнаты. Забрала из прихожей пакеты с продуктами и ушла на кухню. Вскоре там появился Зорькин, сел за стол и снова принялся оглядываться.

— А кем он работает, Кать?

— У него своя фирма, — тут же ответила она и замолчала, уловив в своём тоне хвалебные нотки. Ей самой это показалось странным, и Катя поспешила исправиться: — То есть, у них с другом.

— И что? Доходный бизнес?

— А что тебя удивляет?

— Да ничего меня не удивляет. Просто любопытно. Вот например, если он хорошо зарабатывает, то почему жильё не купит? Всё снимает... это не солидно. К тому же, он теперь семейный человек.

Катя закрыла холодильник, обернулась и на друга поглядела с вызовом.

— А мне любопытно — почему ты сидишь здесь? Ты же на работе должен быть?

— А у меня выходной.

— Какая-то странная у тебя работа, с выходными на неделе.

— Не придирайся к словам, пожалуйста, — усмехнулся он. — Хочешь, чтобы я ушёл?

— Я хочу, чтобы ты не задавал мне дурацкие вопросы!

— Да никакие они не дурацкие. Думаешь, я не понимаю, что ты замуж выскочила из-за Старкова? И, по-моему, это глупо.

Катя аккуратно выставила на стол банки с консервированным горошком и кукурузой, а потом подняла на друга глаза.

— Это неправда.

— Мне-то не ври. Думаешь, я не знаю, что он женится?

— Откуда знаешь?

— Да все уже знают... Светка мне сказала. А я знаю, что ты к нему на свидания бегала в последнее время. Ведь бегала?

— Отстань.

— Кать.

— Коль, ну что тебе нужно?

— А ты Андрею про Старкова сказала? Он в курсе твоей великой любви?

— Он в курсе, успокойся.

Колька вытаращил на неё глаза.

— Да ладно...

Катя взяла в руку банку с горошком и на друга замахнулась.

— А если ты кому-нибудь скажешь...

— Да ты что! Первый день знакомы, что ли?.. И он на тебе всё равно женился?

— Коль, это тебя уже не касается. У нас с Андреем всё хорошо. — Помолчала, а потом призналась: — Намного лучше, чем я ожидала... То есть, я такого даже не ожидала.

Зорькин оценил появившись на её щеках румянец и хмыкнул.

— Ещё бы... Он, наверняка, умеет очаровывать женщин. Единственное, чего я не понимаю — что он в тебе нашёл?

— Я сейчас обижусь, — предупредила его Катя.

— Да ладно тебе... сама всё понимаешь.

Катя вдруг заметно опечалилась, и устало опустилась на стул.

— Понимаю. Мы когда вместе куда-нибудь выходим, я себя рядом с ним гадким утёнком чувствую. А сегодня в магазине такое было...

— Что?

Пушкарёва подумала, а потом рассказала другу об инциденте с продавщицей, которая об её мужа чуть глаза не сломала. Колька выслушал и покачал головой.

— И ты этому удивляешься?

— Да нет, чего мне удивляться? Просто неприятно было... очень.

— А ему ты об этом сказала?

— С ума сошёл? Что я ему должна была сказать?

Зорькин плечами передёрнул.

— Что ревнуешь.

А Катя приоткрыла рот, глядя на него изумлённо.

— Я — что?

— Ревнуешь. Разве нет?

— Нет, конечно!

— Ну да, — насмешливо скривился Коля, — а ты теперь будешь сидеть дома и, как примерная жена, ждать, когда он вернётся с мамонтом. И ни в жизнь не спросишь, где он этого мамонта добыл — на охоте или в близлежайшем магазине!

Катя кинула в него веточкой петрушки.

— Ненавижу, когда ты такой!

— Между прочим, я серьёзно. Я тебе вот показать принёс... Куда ты журнал дела?

— Какой журнал?

— Которым меня по голове лупила! Где?

— На подоконнике лежит.

Зорькин схватил журнал и принялся его листать.

— Сейчас я тебе покажу!..

Катя снисходительно на него посмотрела и начала убирать оставшиеся на столе продукты в холодильник.

— Вот, смотри!

Она обернулась, поправила очки и взглянула на страницу журнала.

— Что?

— Ох, Катерина!.. Вот, твоя модель телефона. Который тебе муж, якобы, подарил.

— Почему — якобы? — удивилась Катя.

— А ты посмотри сама. На цену внимание обрати...

Катя положила журнал на стол и разгладила страницу, которая упорно заворачивалась в трубочку. Пробежала глазами, и удивлённо выдохнула:

— Сколько?

— Вот-вот, — закивал довольный собой Зорькин. — Я как увидел — сам обалдел.

— Мамочки... — Катя снова опустилась на стул и беспомощно на Кольку посмотрела. — Он что, с ума сошёл?

— Откуда мне знать? Это же твой муж. Поэтому я и спрашиваю — сколько он зарабатывает.

— Да откуда же я знаю? Андрей сам деньгами распоряжается. Мне даёт сколько надо... Много даёт, и говорит — не экономь.

Колька подпёр голову рукой, в задумчивости обвёл взглядом стол, подобрал веточку петрушки, которая совсем недавно летела в него, и сжевал.

— Слушай, Кать, а может он бандит какой?

— Ты кино пересмотрел?

— Почему? Всякое бывает... Ну, вот что ты про него знаешь?

— Да всё я про него знаю! — рассердилась она. — У него своя фирма, он долго жил в Европе, поэтому друзей у него здесь практически нет. И родители его живут в Европе, их фотография у нас на полке стоит, между прочим! И мама у него красивая, и он её любит! Вот ты свою маму "мамулей" называешь? А он называет! Я же слышала, как он с ней разговаривает!

— А ты с ней разговаривала?

Катя стушевалась.

— О чём я с ней буду говорить? "Здравствуйте, меня зовут Катя, я ваша невестка, давайте познакомимся по телефону?". Я так не могу... А она знаешь какая?

— Какая? — съязвил Зорькин.

— Красивая! Такая элегантная, как королева! Что я ей скажу? А Андрей... он мне приветы от неё передаёт, каждый раз. Вот так вот. И никакой он не бандит, и прекрати наговаривать на моего мужа!

Колька протяжно вздохнул и вытащил из вазочки конфету.

— Хорошо бы... А то обидно будет. А как же Старков?

— Да никак! Он меня больше не интересует!

— Ой, помнится, такое я уже слышал.

— Отстань.

— Кать, а муж у тебя ревнивый?

— Нет!

— Ты уверена?

— Хочешь, покажу тебе сапоги? Знаешь, какие красивые? У меня никогда таких не было. Из какой-то коллекции... я название не запомнила.

— Дорогие, наверное, да?

Катя с трудом перевела дыхание, сжала руки в кулаки, а потом достала из пакета две луковицы и положила перед Зорькиным. Дала нож и разделочную доску.

— Вот, режь, и замолчи, наконец.

— А почему я лук режу?

— Потому что я так решила. Или можешь идти домой.

Он что-то недовольно забормотал себе под нос, но взял нож и начал чистить луковицу.

Зорькин столько ей умудрился наговорить, что всё настроение готовить у Кати пропало на корню. Остановилась у окна, посмотрела на улицу, и попыталась собраться с мыслями. И тут же на себя разозлилась. С мыслями собраться, настроиться? Кому какое дело до её настроения? Через несколько часов с работы придёт муж, голодный, и его должен ждать вкусный ужин и жена в хорошем настроении, которая выслушает и улыбнётся лишний раз, просто так, чтобы сделать ему приятно...

Взяла с подоконника кулинарную книгу, открыла на нужной странице и громогласно объявила:

— Готовить будем "Свинину, запечённую с грибами и сметаной"!

Зорькин замер на секунду, смакуя про себя название.

— Звучит здорово... а ты уверена, что сможешь?

Катя пожала плечами.

— Вроде ничего сложного. Даже подозрительно просто. Свинину я купила, грибы купила, сметану купила, — начала она загибать пальцы. — Лук ты режешь... Режешь?

— Режу, режу, — пробормотал он, шмыгнул носом и утёр слёзы рукавом. — Все мои беды от доброты... Можно подумать, меня этой свининой угостят!

— Режь, Коля. У меня глаза накрашены.

— Блин... Катька, а ты не думаешь, что тебе нужно что-то в себе поменять?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну... этот самый, гардероб.

Катя задумалась.

— Боюсь, что толка от этого не будет.

— А ты не экономь, — посоветовал друг. — Вот увидишь, когда о деньгах думать перестанешь, всё получится намного проще. И, возможно, лучше.

Катя поневоле улыбнулась.

— Ты-то откуда знаешь?

— А я по Светке сужу. Или думаешь, что у неё вкус лучше, чем у тебя? Просто у неё денег больше.

Эта мысль показалась Катерине интересной. Она прижала к себе тяжёлую книгу, присела на широкий подоконник и на минуту призадумалась. Зорькин посмотрел на неё и ухмыльнулся.

— Всё-таки деньги портят человека... Лук я порезал, дальше что?

Дальше нужно было вымыть, обсушить и нарезать ломтиками свинину. Это важное дело, Катя другу не доверила и взялась за дело сама. Но прежде повязала фартук, убрала волосы в хвост, вымыла руки и, наконец, почувствовала себя настоящей хозяйкой. Теперь уже Колька сидел на подоконнике, жевал яблоко и в пятнадцатый раз читал Кате вслух рецепт, контролируя её действия. А когда она замерла в ступоре от фразы "откинуть на дуршлаг", рассмеялся.

— Хороша хозяйка, нечего сказать!

Зато, когда в замочной скважине повернулся ключ, по квартире витал соблазнительный аромат запечённого мяса. И стол был накрыт по всем правилам, а помимо главного блюда, Катя собиралась побаловать мужа салатом, пусть и совершенно простым, из овощей. Но зато он был выложен на красивую тарелку, на листья салата, а рядом с новыми тарелками сверкали начищенные серебряные столовые приборы — подарок родителей на свадьбу.

Всё, как Катя и мечтала. Все сегодняшние тревоги и важные разговоры были позабыты, и она ждала только Андрея — чтобы он пришёл и её старания оценил.

Кольку она прогнала ещё час назад, но прежде он снял пробу, похвалил и тогда уже собрался уходить. Загадочно сверкал на неё глазами, но Катя это старательно игнорировала, и за дверь его, хохочущего, практически вытолкала.

Хотелось праздника. Хотелось чего-то волшебного и трогательного. И несмотря на расстройство из-за воспоминаний о навязчивой продавщице, больше помнился их с Андреем поцелуй на стоянке. И, наверное, поэтому она не только красиво накрыла стол, но и сама нарядилась. Сняла домашний костюм и надела платье. Пусть скромное, не слишком модное, ни из какой не из "коллекции", но выглядеть красиво сегодня очень хотелось.

Но в прихожую встречать Андрея не вышла. Он уже привычно крикнул:

— Кать, я дома!

А она дождалась, пока он войдёт в комнату, а потом снова его голос:

— А запахи-то, запахи какие... Я точно дома? Не ошибся?

И тогда она вышла из спальни. Хотела удивить мужа, хотя и думала, что он по-доброму посмеётся над её желанием устроить важный (почему-то никак не могла произнести слово "романтика", даже про себя) ужин, а когда вышла и увидела цветы... сама и удивилась.

— Андрей...

— У нас важный вечер, я угадал?

Неожиданно он произнёс её слова, и Катя поняла, что ему тоже немного неловко. И поэтому с готовностью кивнула и улыбнулась.

— Да, важный вечер.

Важные вечера тоже по-разному проходят. Можно долго сидеть за столом, при свечах, пить вино, произносить красивые фразы и строить планы на будущее... И брать сидящую напротив девушку за руку, смотреть ей в глаза, восторгаться тому, как блестят они в мерцающем свете свечей, убеждать себя, что твоя избранница — единственная и неповторимая. А можно быть обычным и даже чуточку нелепым, не прикрывать рукой или бокалом пятно от вина, которое ты поставил, проявляя чудеса опытности, открывая бутылку. И хвалить ужин, который приготовила тебе жена. Хвалить не потому, что это доставит ей удовольствие или это такой тонкий ход с твоей стороны, а потому что она смотрит на тебя с детским восторгом и ждёт твоего решения. Не похвалы, а именно решения на уровне — нравится или не нравится. А потом вместе хохотать, обнаружив, отсутствие света, и то, что все свечи в доме сожжены во имя "важного вечера". И можно не заниматься любовью только потому, что это было бы правильное завершение такого замечательного вечера. Да ещё и без света... словно кто-то решил сделать им подарок, не желая всё это заканчивать.

Можно просто сидеть на диване, обнявшись, в полной темноте, допивая вино, и о чём-то перешёптываясь. Тихо-тихо, потому что в абсолютной темноте и тишине, каждый шорох и шёпот кажется чем-то громоподобным и необоснованно резким. Да и не нужным.

И платье, то, что не модное и не из коллекции, наверняка всё мятое. Хорошо, что ОН не видит.

Катя повозилась, устраиваясь поудобнее, и взяла Андрея за руку, чувствуя, как его пальцы тут же сжали её ладонь. Улыбнулась в темноте. Хотя, какое ему дело до её мятого платья? Он так приятно тыкается носом в её волосы, жарко дышит, а иногда смеётся, когда она начинает отодвигаться от него, спасаясь от его щекочущего дыхания.

— Странно, — пробормотал он, когда Катя уже уютно устроилась у него на груди, но ещё отчаянно боролась со сном. — Зачем люди придумали электричество? Неужели им в темноте заняться нечем было?..

Запомнились эти слова, сонное недоумение в голове Андрея и луна в окне, подозрительно яркая. А проснулась Катя оттого, что Андрей завозился. Открыла глаза, не понимая, отчего ей так неудобно лежать и тут же их закрыла и тихонько застонала.

— Свет дали, — сказал Андрей хриплым голосом.

Катя с трудом села и потёрла щёку, которой прижималась к плечу мужа во время сна. Жданов поднялся с дивана и потянулся.

— Спать, милая, спать, — пробормотал он, на ходу расстёгивая рубашку.

А Катя рассмеялась, наблюдая за ним. Он выглядел таким смешным в мятой рубашке, с заспанным лицом и взъерошенными волосами. Андрей на её смех оглянулся, сначала посмотрел непонимающе, а после усмехнулся и поманил её пальцем.

— Иду...

"14"

— Кать, я ушёл.

Андрей наклонился и поцеловал её в губы. Катя сонно завозилась, попыталась открыть глаза и улыбнулась, почувствовав ещё один быстрый поцелуй.

— Я ухожу, — снова шепнул Жданов, наблюдая, как она потягивается.

— Куда?

— На работу. — Всё-таки присел на постель, наклонился и потёрся носом о щёку жены. Катя обняла его, прижалась и довольно вздохнула. Просыпаться совершенно не желала. Андрей улыбнулся. — Я позвоню, с курсов заберу. Слышишь?

— Да...

Ещё один поцелуй, Андрей поднялся, а Катя вдруг повернулась на бок и глаза открыла.

— Андрюш, подожди, а завтрак?

— Я на работе перекушу, спи.

Катя передвинулась на его сторону кровати и из-под полуопущенных ресниц наблюдала, как Андрей надевает пиджак. А прежде чем выйти из комнаты, подмигнул ей.

На лестничной площадке что-то происходило. Андрей застёгивал куртку и прислушивался к голосу соседки, которая на кого-то ругалась. Даже в глазок посмотрел, но кроме Анны Павловны никого не увидел. Зато помимо её голоса, расслышал рычание её пекинесихи.

Когда Жданов открыл дверь, Анна Павловна замолчала, а потом цыкнула на собаку.

— Жуля, прекрати, он того не стоит.

А Андрей с одного взгляда оценил напряжённую обстановку. Жулька, несмотря на приказ замолчать, продолжала рычать, оскалив ровные зубки и изо всех сил демонстрируя усердие. Тянула поводок, но Жданов был совсем не уверен, что получив свободу действий, она бы хоть на шаг сдвинулась с места. Рычать рычала, но видно было, что опасается. Андрей улыбнулся, поглядев на противника престарелой пекинесихи и по достоинству оценив его спокойствие. Стёпка сидел на ступеньке, помахивал хвостом и снисходительно поглядывал сверху вниз на исходившую злобой собаку. А когда увидел Андрея, поднялся, лениво потянулся и требовательно мяукнул.

Андрей глаза от него отвёл, а соседке вежливо кивнул.

— Доброе утро, Анна Павловна.

— Здравствуй, — хмуро отозвалась она и поддёрнула поводок. — Оставь его, — понизив голос, проговорила Анна Павловна и недовольно покосилась на кота.

— У вас всё в порядке?

— Нет, конечно! Разве видно, что у меня всё в порядке? Сколько раз говорила — не открывайте подъездную дверь, зачем домофон ставили? Нет же, пройдут — всё настежь. Вот и ходят по подъездам всякие, одна грязь.

Жданов удивлённо посмотрел.

— Кто ходит?

Соседка указала на кота.

— Сколько раз всем говорила — не пускайте! Шатается всюду!..

Стёпка, не обращая внимания, на словесные угрозы, спустился с лестницы, воспользовавшись тем, что Жулька спряталась от Андрея за ногой хозяйки. Подошёл к Жданову и потёрся ушастой головой о его джинсы.

— Кыш! — махнула на него рукой Анна Павловна, а Андрей, недолго думая, втолкнул кота ногой в открытую дверь квартиры, за что удостоился возмущённого взгляда соседки. Жданов же выдал любезную улыбку и дверь закрыл.

— Это наш кот.

— Подобрали, значит!

— Почему? Он сам пришёл, — спокойно ответил он.

...Катя слышала, что в подъезде что-то происходит. Кажется, голос Андрея, а потом всё стихло, и она, уже готовая встать и сама всё разведать, снова легла. Прислушалась, но в квартире было тихо, а потом какой-то шорох и мяуканье у самой кровати. Катя глянула вниз и увидела Стёпку.

— Кто к нам пришёл... — рассмеялась она. Опустила руку и почесала кота за ухом. — Тебя Андрей впустил?

Степан развалился на ковре и прищурил зелёные глаза.

— Я сейчас встану, — пообещала Катя, подложив под щёку ладонь. — Встану и тебя покормлю... Хоть тебя, муж из дома ушёл голодным. Плохая я жена, да, Стёп?

Стёпка не ответил, конечно, и даже слово "покормлю" его не впечатлило. Он закрыл глаза и зевнул.

С постели её подняла мама. Принесла ещё горячие пироги, а пока Катя убирала постель, накормила Стёпку и заварила чай.

— Мама, скажи честно, я плохая хозяйка?

— Почему?

— Мне так кажется.

— Мы когда с папой поженились, мне тоже всё время казалось, что я всё не так делаю.

— Правда?

— Конечно. Молодые были.

— А я даже готовить не умею.

— Это уже ко мне претензия, я так понимаю?

Катя улыбнулась.

— Нет, я просто так...

Прикрыла постель покрывалом, расправила складки.

— Всё у тебя хорошо, порядок везде. Андрей же не жалуется?

— Он не жалуется даже, когда я его завтраком не кормлю, как сегодня, — рассмеялась Катя.

— Вот видишь... любит потому что.

Катя быстро оглянулась на мать.

— При чём здесь любовь? Просто у него характер такой...

— Да какой характер, Катюш? И не такой уж у него простой характер, это даже папа понимает.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну... — Мать замялась, отвернулась от неё, но Катя не спускала с неё внимательного взгляда. И тогда Елена Александровна сказала: — Вскоре после свадьбы, папа пытался с Андреем поговорить...

Катя даже рот приоткрыла, настолько её поразило признание матери.

— А почему я об этом ничего не знаю?

— Мы посоветовались и решили тебе не рассказывать.

— Как интересно... И что же?

— Ты не переживай. Поговорили они, папа... Ты же знаешь папу!.. Он пытался объяснить Андрею, как нужно к тебе относиться, жизни учить пытался, — Елена Александровна вдруг улыбнулась. — А Андрей ему очень вежливо, но доходчиво объяснил, что вы между собой сами разберётесь. Что он на себя ответственность за тебя взял, когда в ЗАГС тебя вёл. Вот так вот.

Катя упёрла руки в бока, разглядывая мать, а потом разулыбалась.

— Так папа поэтому такой недовольный в последнее время?

Елена Александровна лишь руками развела. А Катя забеспокоилась.

— Мама, они поругались?

— Да нет, что ты. Просто папа немного растерялся. А Андрей твой — молодец. — Елена Александровна присела на край кресла, посмотрела на дочь, которая аккуратно складывала рубашку мужа. Подумала немного, а потом сказала: — Знаешь, я рада, что не ошиблась.

— Ты о чём, мам?

Катя открыла шкаф, осмотрела полки, а потом выглянула из-за дверцы и взглянула на мать в ожидании.

— Андрей будет хорошим мужем.

— Он уже хороший муж.

— Это ты сейчас так думаешь. А жизнь, это не медовый месяц, Катюш. Всё у вас ещё впереди. Но думаю, что вы справитесь. Андрей — он взрослый, рассудительный, опытный... Я папе так и сказала...

— Что сказала?

— Вот всё это и сказала. Ты ведь его любишь?

Катя нырнула обратно за дверцу шкафа, зажмурилась и громко ответила:

— Люблю, мам. Конечно, люблю. Я же... замуж вышла за него.

— Это самое главное. Что любишь. А всё остальное устроится. И готовить научишься, и друг к другу притрётесь. Я же понимаю, тебе намного труднее, чем Андрею. И он это понимает. У него опыт есть жизненный, а для тебя всё впервые.

Вести подобные разговоры с мамой было непривычно. Катя по-прежнему пряталась за дверцей шкафа, изображая бурную деятельность, и матери отвечала односложно, надеясь, что той скоро надоест вести важные разговоры.

— А насчёт квартиры папа договорился, по этому поводу не беспокойся. Будете здесь жить, никто вас не выгонит.

— Это хорошо. Я бы не хотела уезжать, нам здесь хорошо.

Елена Александровна погладила кота, который устроился у её ног, поднялась и подошла к дочери.

— Катя, я тебе ещё один вопрос задам и уйду, обещаю.

— Мама, ну что ты?

— А то я собственную дочь не знаю!.. Не любишь ты на такие темы разговаривать, но ведь, если я не спрошу, ты сама никогда не расскажешь. А мы беспокоимся.

— Мама, что ты ещё хочешь узнать?

Елена Александровна провела рукой по рукаву пиджака Андрея, пощупала ткань.

— О детях хотела спросить.

Катя тут же вспыхнула. Отвернулась и принялась зачем-то перекладывать футболки Андрея. Передёрнула плечами и нервно улыбнулась.

— Мы об этом даже не говорили ещё.

— Да? Может, и правильно. Всё-таки поженились так быстро, надо для начала присмотреться друг к другу. — Елена Александровна улыбнулась. — А ты ведь, на самом деле, выросла. Папе это повторяю постоянно, а самой не верится.

Не любила Катя все эти разговоры. Важные слова, которые, наверняка, запомнятся надолго, если не на всю жизнь, от которых горячо внутри, но в то же время так неловко. Невольно начинаешь задумываться — а достоин ли ты того, чтобы все эти слова тебе говорили? И давно ли ты сам их произносил, обращаясь к близким и дорогим тебе людям? Они ведь тоже хотят почувствовать тепло и запомнить надолго... Мама знала, что она не любит, и поэтому говорить больше ничего не стала, только по голове погладила, глядя на дочь, которая перестала быть маленькой девочкой и так неожиданно ушла в новую жизнь. И ещё неизвестно, чего больше будет в этой жизни — радости или горя.

Катя обняла мать и поцеловала её в щёку.

— Ты не волнуйся, мама, я... счастлива с Андреем. Обманывать тебя я бы не стала.

Елена Александровна кивнула.

После того, как мама ушла, Катя ещё долго обдумывала их беседу. И об отце думала, пыталась представить их с Андреем разговор, а, судя по тому, что мама рассказала, на отца он произвёл неизгладимое впечатление. Что же Андрей ему сказал? Хотя, дело тут, наверное, не в словах, папа любое опровергнет, когда ему это нужно. В разговоре с ним важна интонация, или "командирский тон", как он любит говорить. Значит, Андрею и это удалось?

Катя улыбнулась. Бедный папа, такого он, наверняка, не ожидал.

Поддавшись настроению, достала конверт со свадебными фотографиями и некоторое время их разглядывала, приходя к выводу, что они с Андреем не так уж и плохо смотрятся вместе. Когда она с красивой причёской, макияжем и в красивом платье. Фотографии, на самом деле, получились замечательные, с этим не поспоришь. И они с Андреем улыбаются и даже вполне искренне, хотя, вспоминая своё тогдашнее состояние, Катя этим фактом была удивлена. Ей тогда казалось, что она может в любой момент упасть в обморок от переполнявших её эмоций и страхов.

А всё-таки странная штука жизнь. Всего два месяца назад она была совсем другой, и таких резких перемен ничто не предвещало. Были совсем другие мечты, надежды, была она — на самом деле маленькая девочка, со своими детскими разочарованиями и обидами, — был новый сосед, чужой и незнакомый, который совершенно её не интересовал. А теперь, спустя какие-то дни, несколько недель, она ждёт этого соседа по вечерам домой с работы, готовит ему ужины и ждёт ночи с пугающим, настораживающим нетерпением. Когда он прикоснётся, а она потянется к нему, хотя, ещё совсем недавно, по инерции отодвинулась бы подальше. А сейчас всё уже привычно, но от этого ожидание ещё более сладко.

Попался снимок из ресторана, один из неудачных, на котором ничего не понятно, — отец спиной, накрытый стол, а на заднем фоне Андрей. Фотограф случайно поймал его улыбку, широкую и почти счастливую, но непонятно, кому адресованную. Катя не помнила, чтобы в тот вечер он ей так улыбался. Не зная, с кем поделиться своими чувствами, она показала фотографию коту.

— Смотри, какой он красивый.

Стёпка пошевелил ушами, на секунду приоткрыл один глаз и кивнул. По крайней мере, Кате так показалось. Она снова посмотрела на фотографию.

— Да-а... А может, Колька прав? Надо сменить гардероб? Ты как думаешь?

На этот вопрос кот поленился даже один глаз приоткрыть, что Катерину совершенно не смутило. Она встала с постели и вернулась к шкафу. Только на этот раз её интересовали не вещи мужа, а её собственные. Они висели на соседних вешалках и рядом с костюмами Андрея выглядели тускло и скучно. Катя вынула вешалку со своим платьем — очень хорошим, на её ещё совсем недавний взгляд, платьем, которое она покупала, собираясь пойти на свадьбу двоюродной сестры, и которым гордилась, — осмотрела, даже с вешалки сняла и к себе приложила. Посмотрела в зеркало и осталась недовольна. Ничего хорошего и запоминающегося. А вот когда они с Андреем были в торговом центре, она смотрела на витрины и видела там совсем другие платья. На покупку которых у неё никогда не хватало смелости и денег. А сейчас деньги есть, пусть немного, но Андрей же разрешил их тратить, заверив, что с голода они до конца месяца не умрут, а смелость... у неё теперь есть, ради кого рисковать и этой самой смелости набираться.

Но прежде чем окончательно убедить себя в необходимости такого серьёзного шага, как смена гардероба, перебрала всю свою одежду и в итоге расстроилась ещё больше. Каждое своё платье вешала рядом с костюмом мужа и вскоре дошла до точки кипения.

— С этим нужно что-то срочно делать.

Денег в шкатулке, на Катин взгляд, было много. Она пересчитала их несколько раз, потом разделила пополам. Сложила две аккуратные стопочки, подумала, и несколько купюр переложила из одной в другую. Ту, в которой денег оставалось больше, вернула в шкатулку, а другую забрала. Чувствовала себя при этом заговорщицей.

Времени до курсов ещё оставалось достаточно, как раз успевала в магазин. Выпустила кота, который, к тому моменту, когда Катя всё-таки собралась выйти из дома, уже крутился у двери, и поспешила на остановку.

Не любила она магазины. А продавщиц побаивалась. Ей казалось, что они непременно будут обсуждать её, удивляясь несуразности её выбора. Не привычна, не приучена была часто ходить по магазинам. Особых денег, которые можно было потратить на себя, на пятнадцатую по счёту кофточку или новое платье, просто ради того, чтобы покрасоваться перед кем-нибудь, никогда не было. Папа хоть и работал много, а порой и подрабатывал, но на подобные излишества его зарплаты всё равно не хватало. А мама если и зарабатывала, то совсем немного. Работала скорее ради того, чтобы дома не сидеть, да и папа любил возвращаться домой к накрытому столу и порядку, а на это требовалось время. Единственную дочь воспитывали в скромности, с детства внушая ей мысль о том, что встречают не по одёжке. Вот только не приняли во внимание, что времена изменились, и по одёжке уже давно встречают. Это не хорошо, и не плохо, это реальность, в которой Кате теперь было неуютно. Спокойнее было надеть джинсы и неброскую кофточку, чтобы не выделяться из толпы, чтобы не пришлось что-то объяснять себе и окружающим. Маскировала недостатки юношеской фигуры под свитерами, а потом уже сложившиеся "формы" под строгими костюмами, "белый верх — чёрный низ". И все были довольны, никому соответствовать было не нужно, все сверстники искренне считали её немного странной, "себе на уме", но уже давно махнули на неё рукой. И Катя давно смирилась, что другой не будет, даже желания что-то изменить в себе, очень давно не возникало. А после парочки неудачных, даже смешных, попыток, исчезло вовсе. И не появлялось до сегодняшнего дня.

Катя погуляла по торговому центру, по тому самому, в котором они с Андреем были несколько дней назад, приглядываясь к витринам сначала издалека, с опаской. Прошла мимо знакомого обувного магазина и невольно опустила глаза вниз, на свои новые сапоги. Подумала и расстегнула пальто. Она нечасто его надевала, в куртке и джинсах было удобнее и привычнее, и поэтому пальто беспрестанно одёргивала и поводила плечами.

— Мне нужно что-то... красивое, — ответила Катя на вопрос продавщицы, когда, наконец, набравшись смелости, вошла в магазин.

Девушка мило улыбнулась.

— Хотите любимого удивить?

В её улыбке не было никакого намёка на насмешку, только искренняя учтивость и желание помочь, и Катя кивнула, почувствовав облегчение.

— Да... мужа.

— Очень хорошо. Сейчас мы вам что-нибудь подберём.

Всё оказалось не так уж и страшно. Катя только ходила за девушкой по залу магазина и слушала плавную, беспрерывную речь продавщицы. Та её даже не спрашивала ни о чём — что ей нравится, что нет. Девушка только смешно прищуривалась, глядя на Катерину, и снимала с вешалки очередной наряд. А потом почти час примерок, зеркало, отражающее какие-то невероятные картины, и серьёзный подход девушки-продавщицы к своему делу.

— Вот это платье — ваше, — заявила она, когда увидела Катю в тёмно-красном. — Оно редко кому идёт, а вам очень даже... Только макияж надо поярче.

Катя смущённо посмотрела, потом попыталась подтянуть декольте наверх.

— Нет, нет, так делать не надо, — запротестовала девушка. — Чего вы стесняетесь? Вырез не такой глубокий. Знаете, какие бывают? На манекен взглянешь и покраснеешь, — и сама рассмеялась.

Катя повернулась боком и посмотрела на себя, разгладила платье на бёдрах.

— Мне нравится...

— Вот видите. И муж будет доволен.

Пушкарёва улыбнулась.

— Думаете?

— Когда женщина довольна обновкой, то и мужчина рад. А главное, спокоен.

Подобный вывод показался Кате немного странным, но спорить она не стала. Вместо этого сказала:

— Я его беру.

Оставила в магазине практически все деньги, а взамен получила два фирменных пакета, и радовалась им так, как когда-то пятёрке по высшей математике.

День сегодня был на редкость хороший. Солнышко светило, снег под ногами похрустывал, а Катя, выйдя из автобуса на нужной остановке, перешла дорогу, и не спеша пошла по парковой аллее, помахивая пакетами. Мимо злополучного фонтанчика, заснувшего на зиму, по той самой дороге, которой ходила когда-то с... Зато какое утро было! И как это замечательно, проснуться от поцелуя, пусть и быстрого, второпях.

Обернулась на фонтанчик и едва удержалась, чтобы язык ему не показать. А потом достала телефон и набрала номер мужа.

— Ты не позвонил...

— Некогда совсем... А ты ждала?

— Конечно.

— Врунья.

— Что?

— Я в обед домой заезжал, тебя уж и след простыл.

— Так ты же не говорил, что приедешь! Я бы дождалась. А ты поел?

— Да, пирогов целая тарелка на столе.

— Мама принесла.

— Знаю, я её видел. Она и сказала, что ты недавно ушла. Где гуляешь?

Катя выдержала секундную паузу, а потом сказала:

— Я в магазин ходила, вечером покажу тебе, что купила. А сейчас телефон выключу на занятия. Андрюш, ты приедешь?

— В шесть, как договаривались. Или пораньше?

— Нет, раньше не надо. Я в шесть тебя буду ждать.

— Что-то у тебя голос подозрительно весёлый, — усмехнулся Жданов на другом конце провода.

— У меня хорошее настроение.

— До вечера его сохрани, — попросил Андрей.

— Постараюсь, — улыбнулась она. Выключила телефон и убрала его в сумку.

Улыбка с лица никак не убиралась, и настроение было совсем не учебное. Хотелось ещё пройтись, подумать о чём-нибудь лёгком, а не сидеть в закрытом помещении, забивая в голову французский. А ведь совсем недавно ей нравилось учиться.

Кто-то возник за её спиной, Катя отступила в сторону, уступая дорогу, но человек её не обогнал, так и шёл след в след, чем Катю насторожил. Она резко обернулась и едва не споткнулась, посмотрев в лицо Старкова.

— Напугал меня, — возмутилась Пушкарёва. — Зачем ты за мной идёшь?

— Я тебя полчаса уже жду.

— Интересно... А зачем?

— Прекрати дурочку из себя строить, — зло проговорил он, беря её под локоть. Катя рукой дёрнула, но Денис лишь крепче вцепился.

Остановилась и на Старкова посмотрела.

— Что?

— Отпусти меня.

Стояли и смотрели друг на друга. Потом он убрал руку и даже отступил на шаг.

— Спасибо.

Старков сунул руки в карманы куртки, оглядел Катю с ног до головы, и нахмурился.

— Ты изменилась.

— Не выдумывай.

— Нет, правда.

Катя отвернулась от него и пошла вперёд.

— Наверное, со стороны виднее. А ты зачем пришёл, Денис?

— Поговорить с тобой.

— Ещё есть о чём?

Он снова взял её за руку и заставил Катю остановиться.

— Ладно, поигрались и хватит. Я всё усвоил, всё понял, что ты ещё хочешь от меня?

Денис упрямо ловил её взгляд, как Катя не отворачивалась. Да ещё за руку держал, и гладил большим пальцем её запястье. Катя рукой аккуратно крутила, а он всё водил пальцем по её коже, и отпускать не собирался. Она заволновалась. Всё-таки заволновалась, и в жар бросило.

— Ты подумала о том, что я тебе говорил?

Сил на пренебрежительную усмешку хватило.

— Это ты о том, как лучше обмануть твою невесту и жить на её деньги?

Денис покачал головой.

— Ты так ничего и не поняла.

— Да всё я поняла. Отпусти мою руку! — Он никак не отреагировал, и Катя от досады даже ногой топнула.

— Ты излишне романтична, солнышко. А счастье надо не только заслужить, но и заработать. Когда ты это поймёшь?

— Так зарабатывай, День! Но ты не собираешься этого делать, ты хочешь Яну обмануть. Ты хоть понимаешь, что с ней будет, когда она всё поймёт?

Его пальцы сильно сжались, и стало очень больно. Катя поморщилась и посмотрела умоляюще. Старков её отпустил. А она запястье потёрла и отошла на шаг назад.

— Я не собираюсь ничего ей говорить. Просто мне её жалко...

— Жалко? — Он даже рассмеялся. — Кого тебе жалко? Яну Прохорову? У которой с рождения всё есть? Всё, понимаешь? Всё то, о чём мы с тобой, можем только догадываться!

— При чём здесь деньги?

— Ох, милая...

— Не называй меня так!

— Дура ты, Катерина, сколько раз в этом убеждался. Ты что же думаешь, она меня любит? Я — её очередная блажь. Она хочет за меня замуж, и не "выйти", а "сходить". Она мной пользуется, так почему я не могу её использовать? Она, возможно, мой единственный шанс. И я не собираюсь его упускать.

— Вот и не упускай, — пробормотала Катя, продолжая тереть руку. — Я здесь при чём?

— А как ты хотела? Вместе, рука об руку, через тернии к звёздам. Так, да? По съёмным квартирам, по коммуналкам, и неизвестно, что там впереди, да и будет ли там что-то!..

— Хватит! Ничего я от тебя не хочу! — она сорвалась на крик, а Денис тут же тон сбавил, оглянулся, а потом легко приобнял Катю за талию, словно это не он минуту назад её дурой назвал.

— Тихо, тихо... Успокойся. — Он ногой задел пакеты с покупками, которые Катя поставила на землю, потирая больную руку. Она на пакеты посмотрела, и что-то кольнуло в самое сердце, за испорченный день обидно стало. — Не надо нервничать... Надо всего лишь потерпеть, я же тебе говорил. И всё у нас будет. И квартира, и работа...

— Да какая работа, Денис? Если всё так, как ты говоришь, ты с работы вылетишь, как только...

— Не ценишь ты меня, Катерина.

— Зато ты себя ценишь за нас двоих.

— О тебе, между прочим, думаю.

— Да что ты пристал ко мне? Зачем я тебе нужна? Я... я же тебя не стою, сам говорил.

— Стоишь, — серьёзно ответил он, а Катя сначала в изумлении посмотрела, а потом засмеялась.

— Это ты мне говоришь?

— Тебе. Стал бы я терпеть твои выкрутасы столько времени просто так. А я терплю, все твои принципы, выдумки — всё терплю. А тебе что нужно? Книжек начиталась о любви... А так не бывает.

Он говорил тихо, наверное, специально, чтобы она прислушивалась и не отодвигалась. И в глаза Кате больше не смотрел, говорил в сторону, а она, глядела на него снизу вверх, чётко понимая, что ещё чуть-чуть и земля из-под ног уплывёт.

— А если бывает, День?

— Что бывает, глупая?

— Когда вдвоём просто молчать хорошо, — шёпотом сказала она, а в ответ получила знакомый, насмешливый взгляд.

Старков кивнул.

— Хорошо... сидя на маминой кухне. А я не хочу так.

Катя отодвинулась.

— Почему ты всё на деньги переводишь?

Денис снова взял её за руку и посмотрел на кольцо на пальце.

— Знаешь, что я думаю? Что ты всё выдумала.

— Что ты имеешь в виду?

— Мужа твоего. Признайся, ведь выдумала.

— Совсем с ума сошёл, — покачала Катя головой. Руку свою освободила, наклонилась и подняла пакеты. — Мне идти надо, я на курсы опаздываю.

Он остался стоять, а она чуть ли не бегом бросилась прочь. Правда, далеко не убежала, Старков догнал её уже через пару минут и пошёл рядом, легко подстроившись под её быстрый шаг.

— Не могла ты так сглупить, — сказал он, после паузы.

— Почему же — сглупить? Я же тебе сказала, что всё давно было решено. Ты ни при чём.

— Прекрати, Катя. Сказки она мне рассказывать будет. Это я поначалу растерялся, а потом успокоился и всё понял. Не могла ты так поступить. Давай мне пакеты, я понесу.

— Отстань!.. Это ты глупости говоришь, я такими вещами не шучу. — Снова показала ему руку с обручальным кольцом. — Видел?

Денис усмехнулся.

— Такие кольца в каждом магазине продают.

— Знаешь, ты слишком большого о себе мнения. Чтобы я из-за тебя врала и кольца покупала?..

— Но замуж мне назло вышла? — Они уже стояли у крыльца, Катя остановилась и посмотрела на Старкова. А тот ещё и улыбнулся. — Или нет?

Отвечать она не стала, вбежала вверх по ступенькам и вошла в здание.

Не было у неё в последнее время желания учиться. А сегодня особенно. Час назад по одной причине, а сейчас по другой, более непривлекательной. Все два часа старалась сосредоточиться на занятиях, но всё бесполезно. Едва дождалась, когда преподаватель скажет, что все свободны. Хоть, бы слово запомнила...

Мысли о разговоре со Старковым, конечно, донимали, но ни о каких подвохах с его стороны, Катя не думала. Вышла на улицу, быстро огляделась, отыскивая взглядом машину мужа, а первым кого увидела, был Денис. Кажется, он и стоял на том же месте, где они расстались. Катя в растерянности замерла, а Старков понимающе улыбнулся и шагнул ей навстречу, а Пушкарева беспомощно огляделась.

— Кать!

Резко повернулась на голос мужа и чуть ли не бегом бросилась к нему. Андрей стоял у машины, а когда она торопливо побежала со ступенек, сделал несколько шагов и подал ей руку.

— Что ты бегаешь? Скользко же...

Излишне радостно разулыбалась и вцепилась в его руку.

— Ты же поймаешь.

Жданов качнул головой и забрал у неё пакеты.

— Вся в покупках... Как день прошёл? — спросил он, наклоняясь к ней за поцелуем. Катя быстро поцеловала его в губы и быстро оглянулась через плечо.

— Очень хорошо. Поедем домой, Андрюш, ты устал, наверное. Ты домой заезжал?

— Нет, я с работы...

— Вот и поедем скорее.

Он положил пакеты на заднее сидение, а потом подал жене руку, чтобы помочь сесть в машину. Она аккуратно села, взволнованно выдохнула, а когда поняла, что Андрей на неё смотрит, заулыбалась. Жданов тоже улыбнулся, хотя Катина суетливость ему не понравилась. Когда обходил машину, тоже незаметно огляделся. Ничего интересного не заметил. Из учебного здания выходили люди, кто-то садился в стоящую рядом машину, у входа какой-то парень стоял и его разглядывал, видимо, от нечего делать.

— Сейчас приедем, я маме позвоню, она нас ужином накормит. Я в магазине столько времени провела, просто немыслимо... Но зато такое платье купила!

— Ты нервничаешь? — спросил он, поворачивая ключ зажигания.

— Почему? — перепугалась Катя его вопроса.

— Тараторишь без остановки.

— Правда? — Она рассмеялась, а потом призналась: — Немного.

— Из-за чего?

— Из-за платья! Вдруг тебе не понравится?

— Другое купим.

Катя пару секунд его разглядывала в полумраке, а потом протянула руку и осторожно погладила по волосам. Андрей посмотрел на неё.

— Что?

Катя едва заметно пожала плечами.

— Просто сегодня сумасшедший день.

— Хочешь, в ресторан пойдём, а не к маме на ужин?

— В ресторан?.. Я не одета.

— Заедем домой, наденешь новое платье, и поедем. Отметим покупку. Хочешь?

Он хотел сделать ей приятно, улыбался, и Катя кивнула, соглашаясь, хотя о ресторане она сегодня даже не помышляла.

— Хочу.

В ресторан они ходили пару раз в неделю, чтобы провести вечер в приятном месте, послушать живую музыку. Ресторанчик небольшой, недалеко от дома, специализирующийся на итальянской кухне. Готовили вкусно, интерьер успокаивающий, аквариум в полстены, а между столиков ходил седой скрипач. Родители их любви к "казённой кухне" не понимали и от приглашения составить им компанию, упорно отказывались.

— Меня и дома неплохо кормят, — неизменно говорил отец, а Кате после этих слов становилось немножко стыдно. Выходило так, что её мужа дома не кормят.

Платье Андрею понравилось. Катя вышла из спальни и застыла перед ним, со страхом ожидая его реакции, но муж улыбнулся. Не сразу, пару секунд её разглядывал, а после заулыбался.

— Здорово, Кать!

Она с облегчением рассмеялась.

— Что ж ты меня так пугаешь? Смотрит и молчит!

— Я оценивал. Повернись, я посмотрю.

Катя покружилась перед ним, а потом даже небольшой книксен сделала, чем Жданова рассмешила.

— Тебе очень идёт этот цвет.

— Это мне девушка посоветовала, которая в магазине работает. Я бы сама не решилась такой цвет купить, а она убедила.

— Значит, она хорошо знает свою работу. — Андрей подошёл и поцеловал в жену. Отстранился и снова посмотрел на неё. — Нам на самом деле есть, что отпраздновать.

В ресторане, в приятном полумраке и под негромкую музыку, Катя начала успокаиваться. И тараторить перестала. Пила вино, смотрела, как Андрей ест, а все его взгляды встречала с улыбкой.

— Мне кажется, ты устала сегодня, милая.

— Не больше, чем ты. Ты обедал? Или только пироги, всухомятку?

Андрей пожал плечами.

— Времени не было.

— Так нельзя, Андрюш. Хочешь гастрит заработать?

Он покачал головой.

— Не порти вечер разговорами о болячках.

Жданов одним глотком допил вино, поставил пустой бокал на стол, а потом взял жену за руку. Смотрел, как она пьёт вино мелкими глотками, совсем крошечными, и наблюдает за скрипачом. А Андрей наблюдал за ней. Погладил её пальцы, а потом перевернул руку, чтобы посмотреть на ладошку. Хотел пальцем провести, но заметил на запястье тёмное пятно и нахмурился. Снова повернул её ручку и заметил ещё одно, у самой косточки.

— Это что такое?

Катя непонимающе посмотрела на него, а потом тоже взглянула на своё запястье. Андрей заметил, как на мгновение на неё накатил страх — взгляд заметался, взволнованно вздохнула и грудь, в непривычном для неё декольте, соблазнительно приподнялась. А если бы в зале ресторана было немного светлее, он бы, наверняка, заметил, как она побледнела... а может, покраснела, разница в данной ситуации небольшая. Её рука слегка дёрнулась, кажется, в первый момент хотела отдёрнуть, но удержалась. Заставила себя расслабиться.

Катя снова поднесла бокал к губам, посмотрела на мужа поверх него, а потом сказала, надеясь, выдержать безразличный тон:

— Не знаю, ударилась, наверное.

Она врала. Андрей это прекрасно понял, но вида не подал. Снова что-то скрывает... Ударилась она! А то он следы от пальцев от случайного синяка не отличит!

И он снова должен её ложь проглотить.

Нет, конечно, можно потребовать от неё немедленного ответа, настоять, заставить рассказать, но, судя по тому, как Катя нервничает, ничего она ему не расскажет. Ещё посомневался, чувствуя, насколько жена напряжена, даже пальчики слегка дрожать начали, хотя сама на него не смотрит, продолжая якобы с интересом наблюдать за скрипачом. Андрей тоже на него посмотрел, а сам сжал руку жены и расслабленно откинулся на стуле. Краем глаза заметил, как Катя облегчённо выдохнула, видимо решила, что инцидент исчерпан.

А Андрей разозлился. Вида не подал, но внутри всё узлом скрутило. Что она вздумала от него скрывать? И ведь врать не умеет, а пытается... Остаётся надеяться, что это очередная маленькая странность его жены и ничего более. И сейчас он ничего выяснять не будет, не место и не время, эта проблема вполне подождёт до завтра.

Но куда-то своё внутреннее напряжение выплеснуть было необходимо и, наверное, поэтому набросился на жену, как только они вошли в квартиру. Руки проникли под её расстегнутое пальто, и наклонился к Кате за поцелуем. Она рассмеялась.

— Раздеться дай. — Ответила на поцелуй, но из рук мужа вывернулась. Андрей помог ей снять пальто, а потом обнял сзади и прижал к себе. Руки заскользили по её телу, почувствовал, как Катя положила ладонь на его руку, и улыбнулся. Целовал её шею, рука подбиралась к декольте, а когда Катя повернулась к нему лицом и приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ, взял в ладони её лицо и шепнул:

— Девочка моя... — И добавив в голос нотку решимости, повторил: — Моя...

Её взгляд стал испуганным, замерла, а Андрей, чтобы скрыть собственное смятение, поцеловал жену. Но она поцелуй прервала и обняла его, повиснув на шее Андрея. И согласно кивнула.

"15"

— Зорькин, наконец-то! Где ты ходишь?

— Работаю, — буркнул в ответ Коля. Вошёл в квартиру, закрыл за собой дверь и расстегнул куртку. Найти место на вешалке, чтобы её повесить, нужно было постараться. Верхняя одежда даже на тумбочку была навалена, видимо, "посиделки для своих" отменились. Впрочем, всё как всегда.

Женька Мазуров, который открыл ему дверь, ушёл на кухню и почти сразу оттуда послышался громкий смех, причём, преимущественно женский.

Гуляли сегодня у Старкова, к тому же по важному поводу — через две недели Денис должен был жениться, и проститься с холостяцкой жизнью решил шумно. Гостей собралось много и в небольшой квартире сразу стало тесно. В комнате играла музыка, слышались голоса, на кухне — смех и сигаретным дымом оттуда тянуло сильно.

Коля заглянул в комнату, поздоровался, окинул взглядом накрытый стол, а потом пошёл на кухню. Помахал рукой, разгоняя дым, который, несмотря на открытое окно, стоял стеной. Встать на кухне было негде, кто-то рискнул выйти на холодный балкон, но основные курильщики обосновались у окна, о чём-то громко разговаривали и смеялись. Света, а на неё Коля, обратил внимание в первую очередь, стояла в обнимку с Мазуровым и пританцовывала под музыку, доносящуюся из комнаты. А увидев Зорькина, просияла и бросилась ему на шею, чего Коля совсем не ожидал.

— Колька пришёл! Я уже и ждать перестала. Ты почему так долго?

— Работал, — негромко ответил он, оглядывая собравшихся. На его появление мало кто обратил внимание, праздник был в разгаре и гости были заметно пьяны. Вот и от Светки попахивало алкоголем, оттого и вешалась ему на шею при всех.

— А у нас так весело, Денис женится... Ты представляешь? Старков женится! Вот же дура эта его невеста...

— Тише ты, — шикнул на неё Коля и быстро оглянулся. А Светка махнула на него рукой.

— Да успокойся ты, её нет. И не будет. У нас мальчишник! — Засмеялась. — Маль-чиш-ник!

Музыка в комнате стала громче, а с балкона появился Денис. Зябко передёрнул плечами, заметил Колю и кивнул в знак приветствия. А на Свету, которая по-прежнему на Зорькине висла, глянул загадочно.

Кто-то предложил вернуться за стол, все потянулись в комнату, Коля тоже собирался, но Света удержала его за руку. Подбоченилась и угрожающе посмотрела:

— Ну что, она придёт?

Зорькин под её взглядом сник.

— Нет, конечно. Я тебе это ещё вчера сказал.

— Коль, ты с ума сошёл? Ты должен был её убедить!

— Как?

— Да откуда я знаю — как? Ты мне обещал!..

— Да ничего подобного, — завозмущался он. — Я с самого начала говорил, что она не придёт!

Света от злости топнула ногой.

— Ну, почему ты такой беспомощный? Неужели я попросила о чём-то невыполнимом? Всего лишь — привести Катю! Мы все собрались, все — и только Пушкарёвой нет, как всегда! — развела она руками.

— Подумаешь... её никогда не было, но раньше тебя это мало волновало, а сейчас что случилось?

В ответ на его возмущение, она нахмурилась.

— А что ты на меня кричишь?

— Я не кричу.

— Нет, ты именно кричишь. Коля, не зли меня. Мы давно не ругались?

Он отвёл глаза в сторону.

— Я не хочу с тобой ругаться, Свет. Но я не могу Катьку заставить, понимаешь? Она вышла замуж и без Андрея никуда...

— Она и до замужества никуда не ходила! — перебила его Света.

— Вот именно! Что ты хочешь от меня?

— Какой же ты зануда! Я попросила тебя о такой мелочи!..

— А тебя тоже кто-то попросил... о мелочи?

На мгновение она растерялась, сдула со лба чёлку и фыркнула якобы от смеха. А Коля сказал:

— Пусть оставит Катьку в покое. Так ему и передай.

Света глянула на него с презрительной улыбкой.

— Ты ей даже не сказал.

— Почему же? Сказал. Получил ожидаемый ответ и на этом всё закончилось.

— Ну и дурак.

Зорькин пожал плечами.

— Может быть. Зато друг хороший.

Он оттолкнул её руки и пошёл в комнату. А она от злости ногой топнула.

— Больше ко мне не подходи, Зорькин. Понял? Я с тобой больше разговаривать не буду!

Коля ей отвечать не стал, ушёл в комнату.

Несмотря ни на что, за столом Света села рядом с ним. А Зорькин решил проявить характер и первым с ней не заговаривать, как бы самому не хотелось. Правда, надолго Светкиного обещания не хватило и после пары тостов, она повисла у Коли на плече. Вот только вместо радости, на душе у него было неспокойно. Да ещё Старков на него поглядывал постоянно и под его взглядом Зорькин ёрзал и томился. Если честно, то успел пожалеть, что пришёл. Какое ему дело до свадьбы Старкова? Пусть бы себе женился на здоровье, Коле даже до этого "прощального концерта" дела не было, в конце концов, институт позади, и какие бы клятвы не давали друг другу бывшие однокурсники, совсем скоро они разлетятся в разные стороны и никто и не о ком вспоминать без особой нужды не будет. Тем более Старков забудет обо всех уже через две недели, Коля был в этом уверен. Ведь все прекрасно знали на ком и почему он женится. Зорькин бы и сегодня не пришёл, но Светка этим "мальчишником" ему все уши прожужжала, а он не смог ей отказать, они только недавно помирились, и всё было ещё слишком зыбко. Ссориться с ней сейчас было опасно, не дай бог взбрыкнёт, замучаешься потом её задабривать и успокаивать.

— Слушайте, а правда говорят, что Пушкарёва замуж вышла? — спросил кто-то в самый разгар застолья, перекрикивая музыку и многоголосье.

Секундная пауза, а потом все посмотрели на Зорькина.

— Колька, правда, вышла?

Он встретился глазами со Старковым, но Денис тут же отвернулся. А Светка снова повисла на плече Зорькина и фыркнула в ответ на жадные, любопытные взгляды.

— Ну, вышла. Вам-то что?

Кто-то засмеялся.

— Как её угораздило?

— Заткнись, — беззлобно проговорил Старков, а Зорькин удивлённо глянул на него.

— Да ладно!.. Девчонки, а она ведь вас всех сделала! Самой первой замуж выскочила!

— Подумаешь! Хорошо, что кто-то взял.

— Может, хватит? — повысил голос Коля, а Света дёрнула его за руку, хотя на его слова никто и внимания не обратил, обсуждение чужой личной жизни, как всегда, увлекло.

— Таким, как наша Катя, выпендриваться, Геночка, нельзя. Позвали — и слава богу. Да, Денис?

— Вы что ко мне пристали?

— Да просто интересуемся...

— А я здесь при чём? — Старков рассмеялся. — Я через две недели женюсь. Представляешь, Ленок? Через две недели!

— Не представляю! — Девушка поднялась, подошла к Денису и обняла его за плечи. — Совсем-совсем женатый будешь?

— Ден, а с тебя ящик пива.

— С чего бы это?

— А кто говорил, что — твоя навеки? Кинула тебя Пушкарёва со своей любовью!

Денис в упор посмотрел на Зорькина, а потом пожал плечами. Ухмыльнулся.

— Не уверен.

Коля откинулся на спинку дивана, сложил руки на груди и многозначительно усмехнулся. Усмешку эту заметили многие и заинтересованно переглянулись.

— Зорькин, судьёй будешь — должен нам Ден ящик пива или нет?

Старков старательно улыбался, но на Колю смотрел зло. Тот его взгляд встретил, помедлил, а потом кивнул.

— Должен.

— О-о!

— Вот так вот, Ден. С тебя должок!

Денис медленно расправил плечи, надеясь, что пьяные гости не замечают его напряжения, и выдавил из себя улыбку.

— Отдам должок. Я всегда долги отдаю.

Коля посомневался пару секунд, а потом поднялся из-за стола. Света схватила его за руку.

— Ты куда?

Пока он обдумывал ответ, Старков тоже поднялся.

— Мы пойдём, покурим.

— Кто? Ден, он не курит! — воскликнула Света и потянула Зорькина за руку. А Денис её слегка по руке стукнул.

— Так я научу, Светуль. Тоже мне, нашла проблему.

— Курить-то будешь? — спросил Денис, когда они вышли на застеклённый балкон. Коля посмотрел на пачку сигарет в его руке и покачал головой. На балконе было холодно, пар от дыхания ходил волнами, потом к нему прибавился сигаретный дым. Зорькин сунул руки в карманы джинсов и посмотрел исподлобья.

— Зачем ты меня сюда вытащил? Холодно всё-таки.

— Ты Катьке сказал?

— Что?

— Хватит мне по мозгам ездить, Зорькин! Почему она не пришла?

— А должна была?

Старков зло уставился на него.

— Ты ей сказал?

— Сказал.

— А она?

— Ты бы оставил её в покое, она замужем. Что ты её дёргаешь?

— Ты меня поучи, учёный.

— Она без мужа ни на какие увеселительные мероприятия не ходит. Так понятно?

Денис отвернулся, выпустил дым в сторону и качнул головой.

— Муж... Откуда взялся этот муж, вообще?

— Что значит — откуда? — Зорькин растерялся. — Встретились, влюбились, поженились... Как это бывает?

Денис снова повернулся к нему.

— Он старше её.

— Ты его видел?

— Видел, мельком.

Коля пожал плечами.

— Не настолько уж и старше. — Подумал и добавил: — Кате это нравится.

— Ах, ей нравится!..

— Ден, что ты к ней привязался? Мало поиздевался над ней в своё время?

— А вот это тебя не касается, понял? Что ты знаешь?

— Ты же женишься!

— Зорькин, не зли меня! Почему она не пришла?

— Да она и не собиралась. С какой стати?

— Чёрт... — Денис, громыхая рамами, открыл окно и выбросил окурок.

Коля наблюдал за Старковым с интересом, за его такой явной нервозностью, а потом спросил:

— Что происходит?

— Ничего. Курить будешь?

— Я не курю.

Старков странно глянул на него, а потом неприятно рассмеялся.

— Ну, конечно, ты же такой же... как она. Где вас только берут таких...

А Зорькин покачал головой.

— Надо же... Никогда не думал, что ты по ней убиваться будешь.

Денис только глянул на него искоса, прикуривая новую сигарету.

— Оставь её. Что тебе покоя не даёт? Что она замуж вышла? Так ты тоже женишься и забудешь про Катьку.

— Да что ты понимаешь? — Старков захлопнул балконную дверь, чтобы уж их точно никто не услышал и уставился на Зорькина пьяными, злыми глазами. — Мужа она себе нашла!.. Думаешь, я хоть на минуту в это верю?

— А ты думаешь, кому-то есть до этого дело? Веришь ты или нет. — Коля расправил плечи, чтобы казаться выше ростом и с вызовом посмотрел Старкову в глаза. Знал, что злить его опасно, особенно, когда Денис пьян так, как сейчас, но и промолчать не мог.

— Ей — есть, — уверенно заявил Денис.

— Не думаю. Катька сильно изменилась в последнее время. У неё глаза горят.

— Что у неё горит? — смех Дениса вышел неприятным.

— Глаза, — повторил Коля. — Она на самом деле с ним счастлива, а тебе-то она зачем? Играть не с кем стало?

— А вот это, Зорькин, не твоё дело. Зачем, — всплеснул он руками. — Да не зачем! Просто она — моя! А зачем она мне — это моё личное дело, понял?

— Как у тебя всё здорово, а? А если она не хочет?

— Она? Не хочет? — Старков рассмеялся. — Думаешь, я не знаю, что она назло мне замуж вышла?

— Понятия не имею, — соврал Зорькин, — назло или не назло. Зато я вижу, что она изменилась. И это не твоя заслуга!

Денис от злости двинул кулаком по оконному карнизу, а Зорькин поспешил с балкона уйти. Дверь закрылась, привычно задребезжало стекло, и Денис остался один на холоде. Несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь усмирить пьяную злость, а потом балконная дверь снова открылась и появилась Светка.

— Колька уходит, — сообщила она, разглядывая Старкова в лёгком недоумении.

— Пусть валит.

— Денис, уйди с балкона, простудишься... — начала она, а тот вдруг схватил её за руку и вытащил на балкон. Светка взвизгнула.

— С ума сошёл? Холодно же!

А Денис приобнял её за талию и притянул к себе.

— Светуль, сделай одолжение хорошему человеку.

— Это тебе, что ли?

— Конечно. Кто лучше меня?

Она заулыбалась, а Старков наклонился к её уху и что-то зашептал. Света удивлённо посмотрела.

— Да зачем тебе это?

— Очень нужно, Светуль.

Она только головой покачала. А затем обняла Старкова за шею и зазывно улыбнулась.

— А что мне за это будет?

Денис нахмурился.

— Свет, мне не до твоих игр.

Она тут же отстранилась.

— Да ладно, пошутить нельзя... Просто интересно, чем тебя Пушкарёва зацепила. Не понимаю.

Ему её слова не понравились, наградил девушку тяжёлым взглядом и сказал:

— Просто я делиться не привык. Так понятно?

Света же лишь отмахнулась.

— Можно подумать...

Она переступила порог кухни, но Денис успел схватить её за руку.

— Свет, сделаешь?

— Я же обещала... А если честно, мне самой жутко любопытно, на кого она тебя променяла.

Он оттолкнул её руку, а Света понимающе улыбнулась и поспешила в прихожую.

— Коль, не злись, я уже иду!

— О чём ты с ним говорила?

— Да ни о чём, пьяный он, Коль, замёрзнет ведь на балконе!

Зорькин не ответил, только нахмурился сильнее. Света рассмеялась, наблюдая за ним.

— Какой серьёзный!.. Ко-оля, — протянула она, пытаясь дотянуться до него. — Ты домой меня проводишь?

Его лицо разгладилось и после секундного замешательства, Зорькин кивнул.

— Вот видишь, как всё хорошо. Забудь, наконец, о своей Пушкарёвой и подумай обо мне.

— Думаю, — заверил он, помогая надеть девушке пальто.

Света повернулась и улыбнулась, глядя ему в глаза.

— Я этого не чувствую... — немного игриво проговорила она.

Коля немного смущённо улыбнулся и вышел вслед за ней из квартиры.

"""

Больше всего в их семейной жизни, Кате нравились утренние часы. Если Андрей никуда не торопился, конечно. Не собирался впопыхах, не ворчал, пытаясь найти ключи от квартиры или мобильный телефон. В два глотка выпивал кофе, быстро целовал жену и убегал, а Катя смотрела в окно, как он садится в машину и могла только догадываться, куда и к кому он так торопится. Для Андрея не существовало выходных, он мог уехать в воскресенье рано утром куда-то в область, на какое-то непонятное для неё производство, а вернуться поздно вечером. Зато каждое утро, которое он проводил дома, казалось Кате чуть ли не праздником. Ей нравилось, что в такие дни он поздно просыпался, приходил на кухню заспанный, растрёпанный, весь такой домашний и уютный. Совсем другой человек. Обычно решительный и деятельный, в выходные, по крайней мере, в утренние часы, становился ленивым и добродушным, похожим на кота Стёпку, как шутила Катя. И тогда старалась мужа не трогать, уже знала, что по утрам ему отдыхается лучше, чем по вечерам, лишь бы не мешал никто. Но смотреть на него в эти мгновения любила. Вот как сегодня. Поливала цветы на подоконнике, — фиалки появились у них несколько дней назад, Катя купила их в цветочном магазине на площади и очень ими гордилась, словно они зацвели благодаря её заботе и усилиям, — и на мужа посматривала. Он сидел у окна, вытянув босые ноги, и читал газету. Иногда встряхивал её и поправлял очки, съезжавшие на кончик носа. Выглядел таким серьёзным, что Катя поневоле начинала улыбаться.

Видимо, почувствовал, что она за ним наблюдает, потому что оторвался от чтения и бросил на жену быстрый взгляд.

— Ты чего?

Катя покачала головой и улыбнулась. Подошла к Андрею сзади и обняла за шею, поцеловала в колючую, небритую щёку.

— Тебе очки идут.

Он растянул губы в ленивой улыбке.

— Ты в первый раз меня в очках видишь?

— Небритого и в очках — да.

Жданов рассмеялся. Взял Катю за руку и посмотрел на её запястье, погладил пальцем синяк.

— Может, ты мне расскажешь?

Она хотела отстраниться, но Андрей продолжал держать её за руку, и Катя снова его обняла. Прижалась щекой к его щеке и тоже посмотрела на синяки на своём запястье. Андрей молчал, ждал её ответа, и чувствовалось, что заранее настраивает себя на решение её проблемы. А Катя была совсем не уверена, что о проблеме по имени Старков ему следует знать. Она скажет — и всё испортит. Даже сегодняшнее утро перестанет радовать. А ведь думала, что Андрей поверил в её слова про случайность, а оказывается — нет, просто промолчал, дал ей время успокоиться. Вчера уехал на работу ни свет, ни заря, сорвался после одного звонка, а вечером просто-напросто забыл, слишком уставший был. А вот сейчас припомнил...

— Глупость, Андрюш.

— Расскажи о глупости.

— Поскользнулась на улице, мужчина поддержал, вот и всё.

— А говорила, что ударилась.

— Это практически одно и то же.

— Да-а? Мужчина и дверца шкафа — это одно и то же?

— Да ну тебя, — решила обидеться она. Он рассмеялся, а потом серьёзным тоном переспросил:

— Это правда?

Она всё-таки отстранилась, а на мужа взглянула возмущённо.

— Ты не веришь?

— Дело не в этом, просто не хочу, чтобы ты скрывала от меня свои проблемы.

— Да нет никаких проблем. Откуда им взяться?

— Так уж и не откуда?

Она решительно покачала головой и пригладила его волосы на макушке. Жданов задумчиво хмыкнул и снова встряхнул газету. Помолчал, потом закинул голову наверх и посмотрел на притихшую жену. Катя тут же улыбнулась, встретив его взгляд, а Андрей, понимая, что больше от неё ничего не добьётся, попросил:

— Давай чаю попьём? Да я на работу поеду.

— Давай попьём, — с готовностью согласилась она, обрадовавшись тому, что он, наконец, сменил тему. — Иди, брейся, я чай приготовлю.

— А я не пойду, — легко отмахнулся Андрей.

Катя удивлённо посмотрела, обернувшись на него от плиты.

— Так на работу поедешь?

Жданов кивнул, а потом широко улыбнулся.

— Так и поеду — страшный и небритый, пусть боятся.

— А тебя боятся? — шуткой спросил она, а Андрей лишь плечами пожал.

— Скорее, опасаются. Я же говорю — у меня характер плохой.

Катя поставила перед ним чашку и улыбнулась.

— Не выдумывай.

Андрей глянул на неё из-под очков.

— Требуешь доказательств?

Катя не нашлась, что ответить, а Андрей рассмеялся.

— Ты меня до магазина подвези, — говорила она, когда спустя час они вышли из квартиры. Андрей запер дверь и пропустил Катю вперёд, она спускалась по лестнице и постоянно на него оглядывалась.

— Опять кулинарить собираешься? — спросил Жданов, пристраивая руку на плече жены.

— Завтра. Я уже выбрала, но тебе не скажу что, пусть сюрприз будет.

— Как интересно, — рассмеялся он и обнял Катю за плечи, когда они вышли из подъезда. Андрей полез в карман за ключами от машины, а Катя по привычке посмотрела на родительские окна.

— Катька! Пушкарёва! — окликнули её, а она нахмурилась, в первый момент голос не узнав. Обернулась и к своему удивлению увидела Свету. Та торопливым шагом шла через двор и радостно улыбалась. Вот эта улыбка Пушкарёву и насторожила, если честно. С чего бы Свете ей так улыбаться?

— Это кто? — спросил Андрей, глядя на приближавшуюся девушку.

— Моя однокурсница, — тихо сказала Катя. А потом ещё тише добавила: — Это Колькина девушка.

— Серьёзно, что ли? — недоверчиво хмыкнул Жданов. Катя подозрительно на него посмотрела, но кроме искреннего удивления на его лице ни одной эмоции не отразилось.

— Катька, привет! — воскликнула Света, когда подошла, а сама больше смотрела на Жданова, чем на Катерину. Смотрела не просто с любопытством, а даже с некоторым изумлением. Разглядывала без стеснения, а потом смешно вытаращила на Пушкарёву глаза, видимо, пытаясь так выказать своё удивление и одобрение.

Андрей посмотрел на жену, та едва заметно пожала плечами, а он развеселился.

— Здравствуй, Свет, — проговорила Катя. — Ты ко мне?

Та на секунду призадумалась, а потом сказала:

— Да нет, я вообще-то Кольку ищу.

— А что его искать? Он в это время на работе...

— Да? Что-то я об этом не подумала. — Снова улыбнулась Андрею и спросила у Кати: — Что ж ты меня не знакомишь?

Пушкарёва растянула губы в искусственной улыбке.

— Это мой муж, Андрей. А это...

— Светлана, — перебила её Светка и протянула Жданову руку, тому пришлось её пожать, — я Катина подруга. С института.

Андрей кивнул, а Катерина на новоявленную подругу с изумлением воззрилась.

— Очень приятно, — чуть насмешливо отозвался Андрей.

— А вы куда-то собрались, да?

— Я в магазин, — с нажимом проговорила Катя и взяла Андрея под руку, привлекая тем самым его внимание.

— Здорово, тогда я с тобой пойду!

Обрадоваться подобному предложению у Пушкарёвой не получилось.

— Ты же Зорькина искала?

— А ты сказала, что он на работе. А вот после работы он от меня точно никуда не денется. А пока можно и в магазин. — Посмотрела на Андрея и снова улыбнулась. — Правда, ведь? — Смотрела на него, а обращалась к Кате. — Поболтаем с тобой, давно не виделись. У тебя перемены в жизни, мне же любопытно.

Катя беспомощно смотрела на неё, а тут ещё Андрей заторопился.

— Мне ехать нужно. Вас подвезти, девочки?

Света с готовностью кивнула, а Катя решительно заявила:

— Нет, мы пешком дойдём, тут недалеко.

Светка приуныла, а Андрей, к Катиной радости, возражать не стал. Улыбнулся напоследок новой знакомой, а жену отвёл в сторону.

— Не хмурься, — с понимающей улыбкой попросил он. — Я поеду, действительно опаздываю. А ты с девушкой не ругайся, может, родственница твоя будущая?

— Только этого не хватало, — прошептала Катя.

— Может, вас всё-таки подвезти?

— Не надо. — Катя провела ладошкой по его куртке. — Ты если задержишься, позвони, хорошо? А то я волноваться буду.

— Позвоню, обязательно. — Наклонился и быстро поцеловал её. — Пока?

Она кивнула и отпустила его от себя.

Светка внимательно за ними наблюдала. Когда Катя повернулась к ней, то встретила любопытный взгляд и нахмурилась.

— Ты на самом деле собираешься идти со мной в магазин? — спросила её Катя. Светка кивнула, продолжая наблюдать, как Жданов садится в машину. Пушкарёва тоже обернулась и на мужа посмотрела, тот как раз завёл машину, она медленно тронулась с места и мигнула фарами, а Катя заулыбалась и помахала Андрею рукой.

— Пушкарёва, откуда он взялся? — страшным шёпотом проговорила Света, приблизившись к Кате вплотную.

— Что значит — откуда?

— Где ты его нашла?

Катя разозлилась и довольно резко ответила:

— Нигде я его не находила! Это мой муж! — Она развернулась и пошла прочь. Светка её догнала и по-дружески подхватила под руку.

— Да ладно, чего ты злишься? Мне же любопытно!

— Свет, ты зачем пришла?

— А мы с Колькой поругались вчера немного... то есть, поспорили. Хотела с ним помириться.

— Так позвони ему.

— У него телефон не отвечает. Вот я и подумала — вдруг он здесь? Он же постоянно у тебя отирается. Кстати, что он у тебя делает всё время?

— Ест.

— Ааа... И что?

— Что?

— Как ты так быстро умудрилась замуж выскочить? Да ещё... такого мужа себе нашла! А он у тебя вообще, кто?

— Муж мой.

— Ну, вот что ты злишься? Просто мне кажется, я его уже где-то видела.

— Не сомневаюсь, — усмехнулась Катя.

— Да правда! — рассмеялась Светка.

Вместо магазина, Света заманила Катю в кафе.

— Не спорь со мной! Ну, что это за разговор рядом с тележкой с продуктами? Посидим спокойно, поболтаем. Магазин твой за час не закроется.

Сделали заказ, а когда официантка отошла, Света спросила:

— А ты Кольку вчера видела?

— Мельком, когда к родителям заходила. Он мне расстроенным совсем не показался.

— Так мы вечером поругались. Точнее, поспорили немного. Из-за тебя, между прочим!

— Из-за меня? — удивилась Катя. Кивком поблагодарила официантку, когда та поставила перед ней чашку кофе и пирожное.

— Представь себе. Вчера у Старкова гуляли, тебя ждали все, а ты не пришла. Я Кольку просила тебе передать, а он, по всей видимости, смолчал, да?

Катя взяла ложечку и покрутила её в руках. Глянула на бывшую однокурсницу исподлобья.

— Да нет, что-то говорил такое. Я точно не помню.

Света кивнула и ехидно улыбнулась.

— Вот и я об этом. Плохо говорил, видно.

— Говорил хорошо, достаточно внятно. Только мне не до гулянок у... у кого бы то ни было. Я недавно замуж вышла.

— И что? — искренне удивилась Света. — Похоронила себя заживо?

— О Господи... Что ты говоришь?

— Правду. Иногда можно и отвлечься. От семейной жизни, в смысле.

— А если я не хочу отвлекаться?

Света внимательно посмотрела на неё, немного посверлила взглядом, а потом вдруг рассмеялась.

— И знаешь, я тебя понимаю! От такого мужчины отвлекаться нельзя, даже вредно. — Заметив, что Катя слегка засмущалась и отвела глаза, с воодушевлением продолжила: — Ты только не подумай, у нас ведь с Зорькиным всё серьёзно, это я просто... взгляд со стороны, так сказать.

Пушкарёва удивлённо посмотрела.

— У вас всё серьёзно? — недоверчиво переспросила она. — С каких пор?

Света мило потупила глазки.

— Уже почти месяц. Всё серьёзно — встречаемся, разговариваем, планы строим на будущее.

— На будущее?

Света кивнула, подтверждая свои слова. А Катя вдруг забеспокоилась.

— Свет, да ты что? Ты же всегда говорила, что он... не пара тебе?

Та посерьёзнела, аккуратно отломила ложечкой кусочек пирожного и принялась его разглядывать.

— А кто пара, Кать? Я может, не такая умная, как ты, но тоже прекрасно понимаю, что в жизни надо устраиваться. Все эти мамины и папины сыночки, которых в нашем институте много было, сама знаешь, — исчезали через неделю. Красивой девушкой перед друзьями похвастаться хорошо, на вечеринку с ней сходить, а дальше что? А Колька он... перспективный.

Катя невесело усмехнулась.

— Да уж...

— Что? Он меня любит.

— А ты его?

Она насмешливо посмотрела.

— И я буду любить, очень-очень. Особенно, если он оправдает все мои надежды. Ты же сама всегда говорила, что он гений.

— Он не заслуживает такого, Света.

— А вот это не тебе решать. Он не дурак и всё прекрасно понимает. И в наших отношениях его всё устраивает. Он знает, чего я жду от него, а я в ответ дам ему всё, что он захочет. Это жизнь, Катя, её нужно устраивать самим, за нас этого никто не сделает. Ты тоже, смотрю, не за мальчика замуж вышла.

— Это совсем другое, — запротестовала Пушкарёва, а Света с иронией посмотрела.

— Почему? Или скажешь, что замуж выходила по великой любви и ни о чём больше не думала?

Катя промолчала, сказать в ответ было нечего, а Света лишь усмехнулась.

— Вот и я про то. К любви это не имеет никакого отношения. Брак, в смысле.

Катя смотрела на неё в смятении, а к горлу подкатил комок. Вот так невольно и начинаешь приходить к выводу, что родители как-то не так её воспитывали, раз она выросла в полной уверенности, что семья — это, прежде всего, любовь. А оказывается удобство и трезвый расчёт. И Андрей об этом ей говорил, теперь Света, а совсем недавно и...

— Старков вот тоже на своей богачке женится, думаешь от большой любви? Жизнь свою устраивает, и правильно делает, между прочим. А кто кого любит... это другой разговор.

Катя помолчала, а потом поднесла к губам чашку, сделала небольшой глоток.

— Раз правильно, я за него рада, — проговорила она.

Света наблюдала за Катей со скрытой усмешкой. Оценила скромную кофточку, неброский макияж и золотое колечко на пальце, волосы привычно забраны в хвост. Сама скромность... Пушкарёва всегда была такой, что, как оказалось, в жизни ей совсем не мешает.

— А он ведь тебя вчера ждал.

Катя оторвалась от своих мыслей и посмотрела непонимающе.

— Кто?

— Денис, — широко улыбнулась Света. — Мне кажется, только тебя и ждал, ради тебя всё это и затеял. Вечеринку эту, а ты даже не подумала прийти. Не стыдно?

Катя удивлённо на неё смотрела, чувствуя, как к щекам подливает румянец.

— Что ты выдумываешь?

— Я серьёзно тебе говорю. Снесло парню крышу не на шутку, перед самой свадьбой причём.

— А мне ты зачем всё это говоришь?

Света скромно пожала плечами.

— Просто так... Ты же, вроде, влюблена была в него долго. Может, самолюбию твоему польстит, что Деня наш страдает так по тебе.

— Он по мне страдает?

— Да, он мне сам говорил...

— Что говорил? — насторожилась Катя.

— Чтобы я Кольку попросила зазвать тебя на этот дурацкий "мальчишник" его... Конечно, это был совсем не "мальчишник", все наши были, это я просто так... Видимо, попрощаться с тобой хотел перед свадьбой, а ты даже прийти не подумала. Старков вчера здорово напился, с горя, наверное. Вот... а Колька узнал и разозлился на меня. Кать, а ты на самом деле Дена разлюбила?

Катя смотрела на неё в полной растерянности, не в силах поверить в правдивость Светиных слов. Потом моргнула и тихо переспросила:

— Что ты сказала?

— Ты на самом деле его разлюбила? Хотя, это не удивительно. Муж у тебя... видный такой мужчина. Даже Старкову до него... между нами девочками говоря. Так что, я тебя понимаю.

Катя подняла руку и потёрла переносицу, болезненно поморщилась, как от сильной головной боли.

— Ка-ать!

Она подняла на Свету глаза.

— Что?

— Разлюбила или нет?

— Старков меня уже давно не интересует, — как можно спокойнее ответила Катя.

— Правда? Надо же... — Света рассмеялась. — Как-то вы разминулись с ним... во времени.

Конечно, она не поверила ни единому слову. В конце концов, она, наконец, выросла из глупых девичьих мечтаний. Разве можно поверить в то, что Старков страдает из-за неё? Он врун и мерзавец, доверять ему совершенно нельзя. А самое ужасное, что она обо всём этом думает... почти целый день думает!

Даже не о Старкове думает, а о любви. Что это вообще такое — любовь? Ещё совсем недавно могла сказать точно — Денис. Именно он — рядом, улыбается и смотрит с нежностью. Такие моменты были очень редки и поэтому казались тем самым, настоящим, долгожданным чувством. И радость от этих мимолётных мгновений была настолько велика, что перекрывала с лихвой все Катины обиды. Возможно, и то, что Денис её ударил, тоже бы забылось со временем, потому что жизнь так устроена — человеку необходима надежда на лучшее, всегда. Если сейчас всё плохо, то завтра всё обязательно изменится к лучшему, чёрная полоса закончится и будет много-много счастья. Сколько времени она жила в этом ожидании счастья? Почти два года. Денис отталкивал, потом вспоминал о ней и почти "любил", и снова о ней забывал. А она всё прощала. Это была любовь? Кате всегда казалось, что — да. Не с его стороны, но сама любила, не смотря ни на что. А сейчас? Заставила себя на некоторое время о Старкове забыть, и всё переменилось, перевернулось с ног на голову, и только благодаря одному человеку — Андрею. С ним было хорошо и спокойно, и чёрная полоса, наконец, закончилась. Она не стала белой, как Катя мечтала, а неожиданно превратилась чуть ли не в радугу. Иногда казалось, что от буйства красок голова кружится. Катя даже предположить раньше не могла, что так бывает.

Но это ведь тоже не любовь.

Это взаимная симпатия, сексуальное влечение, совпадение интересов... А ещё договорённость, обоюдное желание "создать семью" и избежать проблем. Ведь так Андрей говорил? А к чему тогда приписать её трепет и появившуюся потребность заботиться о нём? И нужно ли это Андрею? Об этом он её точно не просил, да она и не хотела... трепетать, то есть.

И если это тоже не любовь, то, что тогда любовь? Какая она бывает? Как люди понимают, что она, наконец, пришла, и как сделать так, чтобы её сохранить?

От всех этих мыслей и появившейся в душе неопределённости, настроение упало. Конечно, Андрею старалась этого не показать. Когда он пришёл с работы, поднялись к родителям на ужин, не желая обижать их отказом, а дома Катя устроилась у него под боком на диване. Андрей смотрел какой-то фильм, а она прижималась к нему и всё думала про эту самую любовь. Муж обнимал её, а Катя к себе прислушивалась, иногда поднимала глаза и смотрела на него снизу вверх. Он глядел на экран, выглядел задумчивым и лишь иногда улыбался, наблюдая за развитием сюжета фильма.

Катя повозилась, устраиваясь поудобнее, без особого интереса взглянула на экран, а Андрей вдруг спросил:

— Спать хочешь?

— Да нет...

— Что с тобой тогда? Весь вечер молчишь.

— Просто настроение плохое.

— И кто тебе его испортил? С утра светилась вся. Эта... как её?.. Девушка Зорькина?

— И она тоже, — призналась Катя. — Боюсь, что ты угадал и у них с Колей всё серьёзно.

— Это плохо?

— Для него — да. Боюсь, она ему голову закружит, а как подвернётся кто-то получше — бросит его.

Андрей вздохнул.

— А я думаю, что Зорькин твой — мальчик взрослый. Сам решит.

— Я знаю, — проговорила Катя и уткнулась лицом в его грудь. Жарко подышала, а потом спросила: — Андрюш, а у нас получается?

Он снова оторвался от фильма и непонимающе переспросил:

— Что получается?

Катя немного отодвинулась от него. В глаза старалась не смотреть, и пояснила:

— То, что ты говорил... про семейную жизнь, про проблемы.

Жданов немного удивился, да и забеспокоился, правда, вида постарался не подать.

— А тебе со мной плохо?

Она покачала головой, а потом сильно нахмурилась, Андрею даже показалось, что вот-вот заплачет.

— Хорошо. Мне с тобой хорошо. Вот я и думаю — это у всех так бывает? Например, если бы на моём месте была другая... или на твоём — другой... всё равно бы так было? Или это всё что-то значит?

Андрей задумался, не зная, что ей ответить, а Катя снова привалилась к его плечу и взяла за руку.

— Почему ты молчишь?

Он едва слышно хмыкнул.

— Не знаю, что тебе сказать.

— Но ты ведь так много об этом говорил, о том, что жениться по любви не надо, что лучше, когда всё понятно и честно... Почему ты не можешь ответить?

— Может, потому, что ты — это ты, а я — это я? Откуда я могу знать, как было бы по-другому? — Катя опустила голову, а Андрей прикоснулся к её волосам. — Да и зачем думать, как бы могло быть? Нам ведь хорошо вместе?

Она коротко кивнула.

— Тогда что тебя беспокоит?

Катя старательно отворачивалась от него, молчала, Андрей подумал, что снова задумалась, а потом вдруг увидел, как по её щеке быстро покатилась слеза. Катя её смахнула и по-детски шмыгнула носом. Жданов в первые секунды никак не мог справиться с растерянностью, а потом всё-таки обнял жену. Она прижалась к нему спиной, а мокрой щекой к его руке.

— Кать, ну что такое?

Она покачала головой.

— Ничего... Просто я очень хочу, чтобы всё было не просто так.

"16"

Самые сладкие последние секунды. Поймал женский стон, поцеловал в приоткрытые тёплые губы, а когда силы иссякли, замер и закрыл глаза, чувствуя, как быстро и тяжело колотится сердце. Каждое биение отдавалось в висках, а перед глазами пелена. Катя сама к нему придвинулась, тесно, смакуя самые острые ощущения, а Андрей прижался лбом к её лбу, и ещё раз поцеловал — в кончик носа, а, заметив, что губы жены тронула улыбка, сам заулыбался, правда, с дыханием ещё никак справиться не мог.

В чём прелесть утреннего секса? В сонной податливости и румяных щёчках любимой женщины. В первом поцелуе, которым ты её будишь, в первом прикосновении, в радости, когда чувствуешь долгожданный отклик. В её подрагивающих ресницах, когда она открывает глаза и смотрит на тебя — с этого взгляда, немного непонимающего, но уже тёплого и предназначенного именно тебе, начинается ваш новый день. И что может быть лучше, если он начнётся с чего-то особенного, с любви?

Неторопливо водил ладонью вверх-вниз по худой спине, ожидая, когда жена успокоится. Катя лежала с закрытыми глазами, прижимаясь щекой к его руке, а Андрей её разглядывал. Даже подул на зарумянившуюся щёчку, а потом досадливо поморщился, когда на тумбочке ожил телефон. Потянулся за ним и почувствовал, как нога жены съехала с его бедра.

— Слушаю, Жданов...

Перевернулся на спину, а сам продолжал смотреть на Катю. Она свернулась калачиком и подложила под щёку ладошку и выглядела при этом очень естественно. Андрей улыбнулся, наблюдая за ней. Потом снова отвлёкся на голос секретарши.

— На час перенесли? Хорошо, что предупредила, вспомнила обо мне, — съязвил он, а когда Тропинкина принялась рьяно оправдываться, тут же перебил: — Ладно, я буду к одиннадцати. — Выключил телефон, вернул его на тумбочку и потянулся к Кате. Поцеловал в щёку и прошептал: — Доброе утро.

Она заулыбалась, не открывая глаз, а потом сладко потянулась. Жданов рассмеялся.

— Привет, — еле слышно проговорила Катя и, наконец, на него посмотрела. Протянула руку, и Андрей к жене наклонился, поцеловал. — Тебе уезжать надо?

Он с сожалением кивнул.

— Да, встречу на час перенесли.

— Жалко...

— Тебе жалко? — Андрей навалился на неё, Катя засмеялась, а он закрыл ей рот поцелуем. Потом спросил: — Меня весь день не будет, скучать будешь?

Она кивнула, обняла, даже потянулась к его губам за следующим поцелуем, но Андрей уже отстранился. Сел на постели, а Катя погладила его по спине ладошкой, а когда Жданов встал, легла на его подушку. Посмотрела на часы, пообещала себе, что встанет через пять минут, и закрыла глаза, наслаждаясь, охватившей тело истомой.

Новому дню хотелось улыбаться, думать хотелось только о муже, вспоминать его поцелуи, строить планы. С этого теперь начиналось почти каждое её утро. Разве плохо? Замечательно. Разве жизнь изменилась не в лучшую сторону? Тогда почему ей в одну секунду стало стыдно? Даже приятная, завораживающая своей силой истома ушла, словно и не было её ещё минуту назад. Катя перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку Андрея.

Ей стыдно, стыдно, за то, что снова ему соврала. Не хотела, но как поступить по-другому — не знала. Ругала себя за то, что согласилась на эту дурацкую встречу со Старковым вчера. Она совершенно не желала его видеть, им не о чем было разговаривать, выслушивать очередную порцию оправданий и заверений Катя не собиралась, но на встречу всё равно пошла. Почему? Весь вчерашний вечер об этом думала и пришла к выводу, что ей просто захотелось проверить Светкины слова — на самом ли деле Денис страдает? Что такого могло случиться, что в мире могло перевернуться, чтобы он страдать по ней начал? И плюс ко всему Катя испугалась. Увидела Старкова утром из кухонного окна, как он околачивался во дворе, неизвестно чего выжидая, и перепугалась. Андрей как раз собирался на работу, а Катя от ужаса даже улыбнуться ему на прощание не смогла. Он из квартиры вышел, а она едва удержалась, чтобы не броситься следом за ним... чтобы Дениса остановить. В тот момент она была уверена, что Старков пришёл для того, чтобы рассказать Андрею какую-нибудь гадость про неё. Правда, сама о себе никакой особой гадости вспомнить не смогла, кроме общения с тем же Денисом, но это совсем не успокоило. Денис мог такого напридумывать, что потом долго пришлось бы убеждать Андрея, что всё это ложь несусветная. Смотрела в окно — то на мужа, который садился в машину совершенно ни о чём не подозревая, то на Старкова быстро посматривала; тот отирался на детской площадке, курил, а в какой-то момент и её, маячившую в окне, заметил, правда, вида не подал, только усмехнулся.

Андрей уехал, Денис даже попытки не сделал к нему подойти, а Катя от окна отошла и несколько минут стояла, вжимаясь в стену, пытаясь справиться с эмоциями. Получалось плохо. В какой-то момент сорвалась, побежала в прихожую, даже пальто надела — хотела выйти на улицу и Старкова прогнать. Объяснить ему, чтобы не смел здесь появляться, и к мужу её подходить... Чтобы даже не думал!.. Но потом вдруг испугалась, снова разделась и села на кухне, иногда (довольно часто, правда) выглядывая из-за занавески. Не будет она к нему выходить, ругаться, внимание соседей (да не дай бог и родителей!) привлекать. Сам уйдёт. Постоит, замёрзнет — и уйдёт.

Очень хотелось, чтобы ушёл. Потому что от его близкого присутствия на самом деле становилось страшно. Денис Старков теперь представлял открытую угрозу для её спокойствия. Для спокойствия её семьи.

Когда зазвонил телефон — вздрогнула. А услышав в трубке голос Старкова, даже со стула от изумления привстала. И снова выглянула в окно. Денис стоял у подъезда, с телефоном у уха и смотрел прямо на неё, подняв глаза к окнам квартиры.

— Ты как узнал новый номер? — дрожащим от негодования голосом поинтересовалась она.

Он пожал плечами и улыбнулся. Катя прекрасно всё это видела из окна.

— У нас много общих знакомых, ты забыла?

Пушкарёва даже глаза прикрыла, разозлившись на себя. Ведь знала, что не стоит давать Светке свой новый номер!

— Зачем ты пришёл? Уходи отсюда. Вдруг тебя увидит кто?

— Муж твой меня видел, и что? Даже не подумал насторожиться.

— Если ты что-то попробуешь ему сказать... — возмущённо начала она, а Денис перебил:

— То, что будет?

Катя ухватилась рукой за подоконник.

— Денис, уходи, пожалуйста...

Он отвернулся от неё, помолчал, а потом попросил:

— Поговори со мной.

— О чём?

— Тебе уже и поговорить со мной не о чем?

Пауза, а потом тихое:

— Не о чем.

— Я не верю.

— Твоё право.

— Кать... Слушай, я не могу так разговаривать. Стою у тебя под окнами, как последний дурак... Знаешь, рыцарем себя под башней принцессы чувствую. Давай встретимся.

— Нет.

— Чего ты боишься? Нападать на тебя я не собираюсь.

Она невольно горько усмехнулась.

— Это ты мне говоришь?

Он застонал в голос.

— Опять ты об этом... Кать, выйди. Одна встреча, я о большем не прошу. А хочешь, я поднимусь. Никто не увидит, — Старков снова обернулся и посмотрел наверх. А Катя от окна отшатнулась.

— Не вздумай, слышишь?

— Ты выйдешь?

Катя сильно потёрла лоб. Мыслей в голове было много, а путной — ну вот ни одной. Наверное, поэтому и сглупила, сказала:

— Хорошо... Только со двора уйди, встретимся в сквере неподалёку. Знаешь, где это? За площадью.

— Знаю. Я буду тебя ждать.

Не нужно было к нему ходить. Сколько раз уже отругала себя за эту глупость? Вот только не изменишь уже ничего, и слова Дениса не забудешь, и взгляды его... И в какой-то момент Катя ему даже поверила, пусть на одну секунду, томясь под его пристальным взглядом, но поверила ведь? И сердце сладко сжалось, как когда-то, и губы пересохли...

Но безумие это длилось лишь миг, хоть Кате он и показался вечностью. А потом опомнилась и снова перепугалась близкого присутствия Дениса и исходящей от него опасности, а сердце заколотилось, но уже от тревоги. Как ему удаётся так легко лишать её уверенности в себе, сбивать с толку?

— Неужели ты не понимаешь, какую глупость сделала? — говорил он убеждённо, нервно вышагивая по парковой дорожке. А Катя стояла, кутаясь в пальто, и смотрела на притоптанный ботинками Старкова снег. Денис в какой-то момент остановился, на неё посмотрел не по-доброму, видимо, разозлился на её молчание. Катя его взгляд встретила и послушно переспросила:

— Какую?

— Замуж вышла! — рыкнул он. — Вышла замуж мне назло! Что ты вообще знаешь о своём муже?

— Всё знаю, он — мой муж.

— Муж, — зло усмехнулся в ответ Денис. — Прекрати мне врать! — Подошёл и попытался поймать её взгляд. — Не было у тебя никого, не было. Я бы знал. Откуда он взялся?

Пушкарёва на шаг отступила, и устало посмотрела.

— Денис, какая теперь разница? У меня есть муж и, если честно, у нас всё достаточно неплохо складывается.

— Достаточно неплохо? — переспросил Старков с ехидством. — Как интересно. А спать с ним тебе тоже — достаточно неплохо?

Катя возмущённо посмотрела и оттолкнула его руки.

— Если хочешь знать, то — да.

По привычке ожидала взрыва, крика, какой-нибудь неприятной реплики, но Денис вдруг замолчал и только разглядывал её... чуть ли не с любопытством, как Кате показалось. Она встретила его взгляд, невольно смутилась и поторопилась отвести глаза.

— Кать, я тебя не узнаю. Ты же его не знаешь совсем. Может, он... псих?

Пушкарёва за мужа обиделась.

— По крайней мере, этот псих меня ни разу не ударил!

Старков тут же потемнел лицом и отступил назад.

— Ты сама виновата, — начал он, а Катя с изумлением на него посмотрела. Это его оправдание? Просто нагло пытается свалить вину на неё.

— Да, у тебя всегда другие виноваты, я знаю, — не удержалась она от острого замечания.

— А разве ты не виновата? Вот скажи мне честно — не виновата? Ты ведь только и делала, что испытывала меня. Проверяла, приглядывалась... Сколько я должен был это терпеть?

— Я тебя проверяла? — от возмущения Катя даже растерялась. — Ты же мне врал на каждом шагу, как собачонку за поводок дёргал!.. А я должна была тебе верить? С какой стати?

Он замолчал, только свирепо уставился на неё, а Катя отвернулась. Старков невесело усмехнулся.

— Вот и вся твоя любовь... обиды женские.

Катя только головой покачала.

— Да нет уже никаких обид, Денис. — Сунула руки в карманы пальто, посмотрела на Старкова и сказала: — Не приезжай больше, не нужно.

Она собиралась уйти, даже успела сделать несколько шагов, прочь от него, но Денис догнал и по-хозяйски обнял её за плечи. Пушкарёва плечами повела, хотела отступить, но он не позволил. Удержал, а на неё взглянул уже мягче, даже чуть виновато.

— Ну, не злись, Катюш. Прости меня.

— Я не злюсь, просто не понимаю к чему всё это.

Он улыбнулся.

— На самом деле не понимаешь?

— Нет.

— Я тебя люблю, — сказал Денис совершенно спокойно, а Катя изумлённо посмотрела. Старков же кивнул. — Люблю. Почему ты удивилась? Разве я тебе этого не говорил раньше?

Смутно помнился какой-то телефонный разговор, как Денис впервые признался ей в любви, а она только плакала и, кажется, после этого согласилась выйти за Андрея замуж. Тогда Старкову не поверила, да и сейчас... Не смотря на все его пылкие и умоляющие взгляды — не верит.

Он это понял и разозлился.

— Почему ты мне не веришь?

— Да потому что так не любят, Денис!

Старков лишь фыркнул.

— А откуда ты знаешь, как надо любить? Тебе об этом кто-то рассказал или ты где-то прочла инструкцию... по эксплуатации любви? — Усмехнулся. — Или ты думаешь, мне очень нравится стоять у тебя под окнами в мороз, а потом ещё уговаривать тебя? Я просто так это делаю, ради собственного удовольствия? Катя, ты живёшь с чужим человеком, в постель с ним ложишься, чёрт возьми, а потом о настоящей любви мне рассказываешь?

Катя облизала пересохшие от волнения губы.

— Он мой муж...

— Да ещё неизвестно, что ему от тебя нужно, мужу этому! Ты хоть понимаешь, что я с ума схожу? Думать могу только о том, что ты с ним наедине, что он с тобой делает... что ты с ним в постель ложишься только потому, что он твой муж... из-за меня, потому что я что-то сделал не так. Я с ума схожу, Кать.

Она стояла, низко опустив голову, разглядывала грязный снег у себя под ногами и думала о том, как долго ждала всего этого. Настолько долго, что уже и ждать перестала. Так надеялась когда-то, мечтала об этих его словах — что любит, что переживает, беспокоится, — а сейчас... Да, ей было приятно всё это слышать, и заволновалась немного, куда без этого? Вот только недоверие и воспоминания о прежних обидах, всё перекрывали. Чувствовала себя героиней дешёвого сериала, с одной только разницей — по сюжету нужно было непременно броситься "любимому" на шею и простить все его прошлые грехи скопом, а Кате этого делать совсем не хотелось. И не знала, как выйти из этой неловкой ситуации, нужно было найти какие-то слова, чтобы всё Старкову объяснить... Чтобы не приезжал больше, не мешал. Если ей удастся его убедить, то всё наладится, станет проще, не надо будет переживать за что-то постороннее, что к её семейной жизни никакого отношения уже не имеет. Если подберёт правильные слова, чтобы объяснить и он уйдёт... то, скорее всего, она Дениса больше не увидит. Никогда.

Катя внимательно на Старкова посмотрела. Она действительно этого хочет — больше никогда его не видеть? От одного этого слова — никогда, мороз по коже.

Денис встретил её взгляд, неожиданно запечалился, а потом притянул её к себе и поцеловал. Катю накрыло знакомым, но уже успевшим стать чужим, запахом одеколона, твёрдые губы прижались к её губам, а она вдруг вспомнила, как всё это было совсем недавно. Как она бежала к Денису на свидание мимо впавшего в зимнюю спячку и так полюбившегося ей фонтанчика, как радовалась приветливым, одобряющим улыбкам Старкова, таяла от его поцелуев... На самом деле таяла, даже колени подгибались, когда он её целовал.

Поддавшись этим воспоминаниям, ответила на поцелуй, но быстро опомнилась и отступила от него, причём отметила, что колени и не думают подгибаться.

— Хватит, — сказала она. Отвернулась и вытерла губы. Старков посмотрел с сожалением.

— Ты сама создаёшь нам проблемы, Катя. Послушай меня, — он подошёл и приобнял её сзади, — если ты что-то ему пообещала, то это совсем не значит...

— Значит, — перебила она. — Это очень много значит. Он обо мне заботится, понимаешь?

— А я о тебе не забочусь? Я же тебе говорил, что всё у нас будет, надо только подождать немного.

Катя грустно улыбнулась.

— Да, совсем немного... кажется, ты через неделю женишься?

— Ты же знаешь, зачем я это делаю! Если бы у нас с тобой хоть что-то за душой было...

— То что, Денис? Ты бы не женился на Яне? Упустил бы шанс, хорошую должность?

— Я тебя не могу отпустить, а ты этого никак понять не хочешь. Но у меня ведь нет ни одной причины врать тебе.

Катя посмотрела на него. Самое странное, что причин на самом деле не было.

Денис притянул её ближе.

— Послушай, ты же сама мне говорила, что иногда такое случается.

Катя слабо улыбнулась.

— Что?

— Ну... любовь. Когда объяснить невозможно, когда... молчать вместе хорошо.

— А нам с тобой хорошо вместе молчать? — удивилась она.

— Зачем ты так?

Она пожала плечами.

— Я тебя заберу, — пообещал он. — От него, от всех заберу, Кать.

— Когда?

Он слегка замешкался.

— Скоро... Надо только немного подождать.

— А ждать я должна где? — все вопросы Катя задавала тихим, безликим тоном, что Дениса, в конце концов, и вывело из себя.

— Что ты хочешь от меня? Чтобы я всё бросил?

Катя отрицательно покачала головой.

— Ничего я от тебя не хочу.

— Хочешь с ним остаться? — не поверил Старков. — Вот с этим... Насколько он тебя старше?

— Какая разница, Денис? — Катя в досаде взмахнула рукой. — Мне с ним спокойно, понимаешь? Мне никогда не было так спокойно за себя. Я знаю — что бы завтра ни случилось, Андрей всё решит. И он хотя бы пытается меня понять, а не ломает под себя, как ты!

— Вот значит как!..

— Да, — Катя отвернулась от него, хотела поправить очки и случайно смахнула с головы капюшон.

Денис зло поджал губы.

— А может, ты в него ещё влюбишься? Раз он такой замечательный... Или уже?

Она вздохнула.

— Это не так уж и важно.

А Дениса несло. Смотрел на Катю, отметил грусть в её глазах, и негодование накатило по новой.

— Не важно? — переспросил он с сарказмом. — Что так?

Катя раздосадовано посмотрела и сказала:

— Потому что он меня не любит, понял? Не любит.

Наверное, она сказала это как-то по-особенному, потому что Денис молчал, только глаза на неё непонимающе таращил, а Кате стало очень горько. Вот зачем она это ему сказала? Чтобы он ещё больше уверился в том, что её брак ненастоящий? Сделала себе подарок, ничего не скажешь...

За эти слова больше всего себя корила, даже больше, чем за поцелуй. Никогда не говорила этого вслух, и вроде трогало не так сильно, а вот сказала и поняла, насколько ужасно, беспросветно это звучит — Андрей её не любит.

Помнила, как возвращалась вчера домой и всё повторяла про себя — не любит. И обидно так было отчего-то. Как будто сама любила, признавалась ему в этом, а он лишь отрешённо улыбался в ответ, как Денис это когда-то делал. Но она же тоже не любит, у них на эту самую любовь — контракт, в котором всё прописано и заранее продумано.

...Андрей заглянул в комнату и спросил:

— Кать, ты кофе будешь? Хочешь, принесу?

Вдруг поняла, что прошло уже не пять минут, а гораздо больше, а она всё лежит и размышлениями на важные темы себя изводит. Подняла голову от подушки и на мужа взглянула чуть ли не испугано. Андрей улыбнулся.

— Спишь?

— Нет, — Катя резко села и едва успела одеяло подхватить, которое сползло с груди. — Я встаю, Андрюш.

Жданов хмыкнул.

— Кофе в постель не хочешь?

В ответ на его хитрый прищур посмотрела укоризненно.

— Я встаю.

Вообще-то, надеялась, что он из комнаты выйдет, — одеваться, когда он смотрел на неё вот так как сейчас, не любила, чувствовала себя неловкой и неуклюжей. А Андрей вместо того, чтобы уйти, подошёл и подал ей халат. Развернул его, и Кате всё-таки пришлось встать, преодолев своё смущение, повернуться спиной и сунуть руки в рукава. Муж сам на ней халат запахнул, обнял двумя руками и поцеловал в щёку.

На глаза снова навернулись слёзы, и Катя на себя разозлилась. Зачем она об этом думает опять? Разве плохо, когда он вот так её обнимает? Разве нельзя этому порадоваться? Он её обнимает и на душе так спокойно становится, все тревоги отступают, даже о Денисе перестаёт думать. Почему это — "не любит", снова всплывает в голове, раз за разом?

Андрей снова поцеловал и шепнул:

— Иди в душ, я кофе сварю.

— Я сама сварю, подожди пятнадцать минут. Лучше сок выжми, хорошо?

— Слушаюсь, — рассмеялся он.

— У тебя сегодня курсы? — спросил Андрей спустя полчаса, когда они, наконец, устроились за кухонным столом.

Катя подлила мужу кофе и кивнула. Скинула тапочки и пристроила босые ноги на ноги Андрея. Тот заглянул под стол и улыбнулся.

— Нам надо куда-то уехать, хоть на неделю. Что думаешь?

Она неопределённо пожала плечами. Что она могла об этом думать? Можно было и не уезжать никуда, а просто вот так сидеть, пить утренний кофе, чтобы никто не мешал и в их жизнь не лез — ни с проблемами, ни с поучениями.

Андрей взял её за руку и погладил большим пальцем запястье.

— Потерпи немного. Скоро работы станет меньше, и обязательно съездим. В Париж.

Катя рассмеялась.

— Непременно в Париж?

— А почему нет? Ты же хочешь.

— Выдумщик.

Его взгляд показался Кате странным, смотрел очень внимательно, какое-то беспокойство в его взгляде промелькнуло, но прежде, чем Катя успела всерьёз насторожиться, уже рассмеялся.

— А мы очень постараемся наши выдумки осуществить.

Помолчали немного, а потом она спросила:

— Мы на самом деле можем себе это позволить?

— Вполне. Я всё устрою, ты только...

— А мы сможем навестить твоих родителей?

Андрей замолк на полуслове, а Кате его реакция показалась странной, даже хмуриться начала, и Жданову пришлось поскорее выдать ободряющую улыбку.

— Думаю, это можно будет устроить.

— Правда?

— Катюш, я обещать ничего не буду, но... В конце концов, от Лондона до Парижа намного ближе, чем до Москвы.

— Я хочу с ними познакомиться.

Андрей снова погладил её запястье и кивнул, правда, глаза отвёл и посмотрел за окно. А потом сказал:

— Я сегодня не смогу тебя забрать с курсов. Ничего? Или можно Ромку попросить, он тебя встретит.

Катя удивлённо посмотрела.

— Рому? Зачем? Не надо, я сама доберусь.

— Точно?

Она закивала.

— Не волнуйся.

— Такси возьми.

— Андрюш, не волнуйся. Осталось совсем немного, пара занятий.

Жданов усмехнулся.

— И моя жена станет настоящей француженкой.

Она мило улыбнулась и, следя за произношением, поинтересовалась:

— Encore le cafИ ?

Андрей довольно рассмеялся, но от кофе отказался.

— Опаздываю, солнце. — Поднялся, обошёл стол, поцеловал жену и из кухни вышел, а Катя вздохнула ему вслед и сунула ноги в тапочки. Вот что со всем этим делать?

Когда провожала Андрея до дверей квартиры, выглянула в подъезд, точнее, потянулась вслед за мужем, который никак не мог её отпустить. Катя даже его оттолкнула, прервала поцелуй и тихо рассмеялась.

— Иди.

— Иду.

Катя маетно вздохнула, потом погладила мужа по груди, по куртке. На душе было странное томление, предчувствие какое-то нехорошее вдруг появилось, и Катя вдруг поняла, что ей страшно его отпускать. Очень не хотелось, чтобы он уезжал. А Андрей, наверное, почувствовал её настроение и терпеливо ждал, когда она сама его отпустит, не уходил.

— Ну что ты?

Она покачала головой и повторила:

— Иди.

Он снова её поцеловал, но быстро отступил и оглянулся, услышав шаги, — кто-то спускался вниз по лестнице. Катя выглянула из-за плеча мужа и поспешно запахнула на груди халат, увидев отца.

— Доброе утро, пап.

— Проснулись уже?

— Я убегаю, Валерий Сергеевич, — улыбнулся Андрей.

Пушкарёв спустился, посмотрел на дочь, та под его взглядом замялась и отступила в квартиру.

— Ты к матери зайди сегодня, она поговорить хотела о чём-то.

— Зайду, — пообещала Катя. Погладила мужа по плечу, а Жданов вполголоса шикнул на неё:

— Иди. Стоишь на холоде...

Отец посмотрел на зятя, потом снова на дочь, качнул головой и пошёл за следом за Ждановым вниз по лестнице. Катя же побежала к кухонному окну, посмотрела вниз и увидела, как отец и муж выходят из подъезда, разговаривая о чём-то. Андрей подошёл к машине и уже привычно поднял глаза к окнам квартиры, махнул Кате рукой. Валерий Сергеевич тоже посмотрел. Почему-то под взглядом отца, уже привычный ритуал прощания, показался Кате ужасно глупым. Но рукой мужу всё равно помахала и смущённо улыбнулась.

После ухода Андрея ещё долго своё предчувствие нехорошее в себе носила. Обдумывала, сама же себя пыталась уговорить, успокоить, хотя точно и не знала, по какому такому поводу успокаивать. Но от предчувствия отделаться никак не получалось, даже домашние дела отвлечься не помогли. Легче стало только после звонка Андрея, он сказал:

— Я звоню просто так, — и Катя, наконец, улыбнулась.

— Андрей сегодня, скорее всего, будет поздно, — говорила она матери чуть позже.

— У него много работы?

— Встреча какая-то.

Елена Александровна покачала головой, наблюдая, как дочь красит губы перед зеркалом, собираясь на курсы.

— Непривычные мы к такому. Встречи, разъезды... А ты привыкла?

— А что делать, мам? Для Андрея это важно. Своё дело, бизнес, чтобы не зависеть ни от кого.

— А ты работу искать собираешься?

Катя удивилась.

— Конечно, вот курсы закончу. Кольке же повезло, может и мне повезёт.

— Конечно, повезёт. Ты чего хотела — добилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Изменилась. Видная такая стала.

— Я? — Катя даже рассмеялась.

Елена Александровна кивнула.

— Я давно заметила. Для Андрея стараешься?

Катя в некотором замешательстве посмотрела на себя в зеркало, поправила новую кофточку, потом отступила на пару шагов, чтобы видеть себя в полный рост.

— Я, правда, изменилась?

— А ты сама не замечаешь?

Она пожала плечами.

— Андрей не любит дома сидеть, мы в рестораны ходим, а я стараюсь... ему соответствовать. Но это же неплохо?

— А я не говорю, что это плохо. И я тебе всегда говорила, что ты — красивая, а ты только и твердила — мышь, мышь. А какая ты мышь?

По дороге на курсы всё вспоминала слова матери. Шла по улице и невольно оглядывалась, посматривала на своё отражение в витринах, ни одну не пропустила. Пыталась понять насколько она уже не мышь и права ли мама хоть в чём-то. Она-то ей всегда твердила о внутренней красоте, об осанке, о скромности, что это всё — лучшее украшение девушки, а теперь вот говорит, что — изменилась. И не в худшую сторону.

Интересно, а Андрей тоже заметил? Правда, не говорит ничего... Наверное, надо набраться смелости и спросить. Вот только как? Взять и спросить — я красивая? А Андрей возьмёт и рассмеётся, она и так частенько его смешит.

Но, несмотря на всё это, очень захотелось, чтобы быстрее наступил вечер, чтобы Андрей приехал домой и просто на неё посмотрел. А потом уже она решит — спрашивать или нет.

Когда курсы закончились, одеваясь в холле перед зеркалом, Катя уже по привычке с опаской огляделась. Встречаться с Яной никак не хотелось. А тем более, со Старковым встречаться, а встреча эта была бы неизбежна, он тоже Яну по вечерам встречал. Но Прохорову в холле Катя не заметила, но всё равно поторопилась застегнуть пальто и вышла на улицу. Снова оглянулась, посмотрела на часы и быстро спустилась со ступенек. И одёрнула себя — Андрей всегда её ругал за то, что она слишком быстро с них сбегает, всё-таки скользко. На улице было уже темно, начало восьмого и стоило поторопиться домой. Андрей хоть и сказал, что будет поздно, но и когда она до дома общественным транспортом доберётся — неизвестно. А такси взять, как он просил... нет, к такому она ещё не привыкла. "Наши люди в булочную на такси не ездят".

До остановки оставалось совсем ничего, только дорогу перейти. Пушкарёва остановилась на перекрёстке, ожидая, когда загорится зелёный свет, и испуганно дёрнулась, когда кто-то больно схватил её за локоть. Посмотрела и даже ногой топнула от злости.

— Ты с ума сошёл?

— Извини, — Денис виновато улыбнулся. — Не думал, что ты испугаешься.

— А я испугалась, — проворчала она и руку свою освободила.

Загорелся зелёный свет, люди стали переходить дорогу, Катя собиралась последовать их примеру, но Старков преградил ей путь.

— Куда ты бежишь?

— Денис, мне нужно идти. Если я автобус пропущу, вообще, неизвестно когда домой попаду.

— А ты торопишься домой?

— Представь себе.

— А я думал тебя... твой встречает.

Катя отвернулась от него и промолчала. А Денис огорчённо покивал.

— Да, да. Я приехал посмотреть на тебя.

Она усмехнулась.

— Знаешь, День, это даже не смешно.

Он улыбнулся.

— Мне нравится, когда ты так меня называешь.

— Раньше не нравилось.

— Просто понял, что, скорее всего, больше ни от кого этого не услышу.

— Не прибедняйся, пожалуйста.

— Такой интонации точно не будет.

— Можно я пойду?

— А можно я тебя домой отвезу?

Катя удивлённо посмотрела.

— Ты с ума сошёл?

— Мы с тобой вчера не договорили.

— А мне кажется, я тебе сказала больше, чем должна была.

Старков сунул руки в карманы куртки и отступил в сторону, пропуская женщину с коляской.

— Кать, вот об этом я и хочу с тобой поговорить.

— О чём?

Он разозлился.

— О том, что ты мне сказала!

Катя устало посмотрела на него.

— А какой в этом смысл?

— Ты никогда этого не узнаешь, если не выслушаешь.

Она всё ещё сомневалась, разглядывала Старкова без всякого удовольствия, а потом вдруг увидела автобус, показавшийся из-за угла. Попыталась руку Дениса оттолкнуть и шагнула к переходу, на светофоре как раз снова вспыхнул зелёный свет, но Старков снова её удержал.

— Отпусти!

Он крепко держал её за руку и молчал, а Кате оставалось только беспомощно наблюдать, как автобус остановился на остановке и открыл двери. Зелёный свет погас, и теперь даже бежать было бессмысленно, всё равно бы не успела. Посмотрела на Дениса рассерженно.

— Как ты мог?

— Я тебя отвезу, у меня машина за углом.

Пушкарёва не сдержала усмешки.

— Янина?

— Почему же? Моя. Я, знаешь ли, работаю.

— Ах, вот как. Поздравляю.

Он кивнул и больше ничего не сказал. Вёл её за руку, держал крепко, словно, боялся, что Катя вырвется и убежит. А Пушкарёва порадовалась, что надела кожаные перчатки, но потом всё-таки воспротивилась и даже остановилась. Потребовала руку отпустить.

— Опять синяки будут. Что я Андрею говорить буду?

— А ты правду скажи, — посоветовал Денис, но пальцы разжал. Катя сразу же отскочила от него на приличное расстояние, даже попыталась в сторону свернуть, но Денис нагнал и обнял за талию. — Не глупи, Катюш. Лучше, если я тебя отвезу. Быстрее во всяком случае.

Катя расстроено вздохнула.

— Откуда ты только взялся...

Денис улыбнулся.

— Просто хотел на тебя посмотреть.

Она не ответила и села в машину, когда Старков распахнул перед ней дверь.

— Если честно, я не думал, что удастся с тобой поговорить, — сказал он, когда они тронулись с места. — Думал, что тебя опять муж приедет встречать.

— Зачем же приехал?

— Сказал же — посмотреть. А тут удача такая.

Катя отвернулась к окну, а когда Денис задал следующий вопрос, с недоумением посмотрела:

— Ты что-нибудь решила?

— Что решила?

Катя заметила, как его руки сильно сжались на руле.

— Я тебе вчера всё сказал. Я тебя заберу от него, только слово скажи.

Пушкарёва, воспользовавшись возможностью, принялась Старкова с интересом разглядывать.

— Не будет никаких слов, Денис.

— Решила с ним остаться?

— Со своим мужем.

Он нехорошо усмехнулся.

— Уговорил тебя, значит?

— Да никто меня не уговаривал. Просто... мне с ним хорошо. Никогда не было так хорошо.

Денис кинул на неё быстрый, недоверчивый взгляд.

— Что?

Катя пожала плечами, отвернувшись к окну. А потом улыбнулась. Ехала в машине Старкова, Денис говорил ей какие-то невероятные вещи, она чувствовала его пристальный взгляд, от которого когда-то становилось нестерпимо жарко, а сейчас могла думать только о том, что совсем скоро будет дома, и будет ждать возвращения Андрея. А Дениса, возможно, и не увидит больше, потому что, зная его характер, за то, что посмела ему отказать, он обидится смертельно. Вчера её такая перспектива ещё немного пугала, по крайней мере, задуматься заставляла, а вот сегодня, после такого волшебного утра, даже сосредоточиться на мыслях о Старкове не получалось.

— И чем же он тебя купил?

Катя непонимающе посмотрела.

— Купил?

— А что, будешь мне о любви рассказывать? Меня укоряла, а сама?

— Денис, я совсем перестала тебя понимать, — пожаловалась она.

Он злился, и это было прекрасно видно. Катя надеялась только на то, что доедут они быстрее, чем Старков сорвётся на неё.

— Не говори мне о любви. Для всего есть свои причины. Чем он тебя так устраивает? Если сама говоришь, что не любит. Значит, должно быть что-то другое.

Улыбка стекла с её лица.

— Это не твоё дело.

— Почему же? Я-то, в отличие от него, тебя люблю. И хочу знать, кому свою девочку отдаю.

— Твою? С каких пор?

— Сама говорила... только твоя! — передразнил он. — А теперь вдруг — чужая. Вот я и хочу знать, чем он так тебя устраивает. Готов одевать тебя, как куклу, судя по твоим обновкам? Значит, деньги есть. И машина у него неплохая, и сам лощённый, как кот...

— Хватит!

— Не ори на меня! Сама же и продалась, причём мужику незнакомому практически. И плевать мне на твои причины!.. Вся твоя порядочность куда-то подевалась в один момент.

— Думай, что хочешь! — Катя вцепилась в свою сумку и отвернулась к окну.

Они остановились на светофоре, и Старков тут же протянул руку и прикоснулся к Катиной щеке. Пушкарёва дёрнулась.

— Не трогай меня!

— Почему? Ему-то можно? Или он заплатил больше?

Со злостью стукнула его по руке.

— Да ты даже рядом с ним никогда стоять не будешь!

Смотрели друг на друга долго, пока сзади уже сигналить не начали. Старков чертыхнулся и снова взялся за руль. Всю оставшуюся дорогу молчали. От перенапряжения у Кати даже голова кружиться начала. И только произнесла глухим голосом:

— У магазина меня высади, дальше везти не нужно.

Он нервно ухмыльнулся, но съехал на обочину. Катя даже не попрощалась с ним, открыла дверь и вышла из машины.

— Кать, подожди.

Старков тоже из машины выскочил, быстро обошёл её и подошёл к Кате прежде, чем она успела уйти. Снова схватил за руку, а Катя от досады чуть ногой не топнула. Эти хватания её изрядно измотали.

— Прости, я погорячился.

— Денис, я устала тебя прощать.

— Знаю, — опечалился он. — Но что мне делать со своим характером? Я ревную, а ты этого не замечаешь даже.

— Ревнуешь?

Он слабо улыбнулся.

— Знаешь, ты слишком много в себе сомневаешься. Не веришь в то, что тебя можно ревновать, не веришь, что в тебя можно влюбиться... Себе не веришь, и другим тоже.

Катя отвела глаза, не желая на него смотреть.

— Я этому учусь.

— Вижу. И понимаю, что учитель у тебя неплохой. По крайней мере, лучше меня.

Пушкарёва всё-таки на него посмотрела и кивнула.

— Лучше, Денис.

— И ты в него влюбилась, да?

Некстати затряслись губы.

— Отпусти меня, пожалуйста.

— Да, сейчас... Просто я ведь на самом деле думал, что у нас что-то получится.

— И ты перестал бы меня стесняться? — не поверила она.

Он всего на мгновение замялся, а Катя грустно улыбнулась.

— Вот видишь...

— Ты изменилась, Кать.

— Но ты здесь ни при чём. Отпусти меня, мне нужно домой.

— Я женюсь через неделю.

Она кивнула.

— Я знаю.

Даже не обернулась ни разу. Уходила от него, почти бежала, а на душе было очень легко. Расстаться с ним оказалось не так уж и сложно...

...Чёрт его дёрнул оставить машину не на стоянке магазина, а чуть в стороне. Если бы не это, наверное, и не увидел бы их. Спокойно сел в машину и через несколько минут был бы уже дома. И ждал бы Катю, даже ужин бы погрел и, специально купленное для сегодняшнего вечера вино, откупорил. Планы на вечер были серьёзные. Их утреннее прощание из головы никак не шло и хотелось поскорее увидеть жену и понять, наконец, что же её утром так взволновало. А вышло всё наперекосяк.

Что почувствовал, когда увидел её с другим? Никакого взрыва чувств, горечи или обиды. Просто в один миг очень холодно стало, мороз проник под дерзко распахнутую куртку, добрался до сердца, да так там и остался. Андрей стоял за газетным киоском, не успев завернуть за угол дома, где и оставил машину, и смотрел на то, как его жену держит за руку какой-то парень. "Каким-то" парень не был, Жданов, неожиданно для самого себя, его узнал и воспоминания выстроились в ровный ряд — вот он у здания учебного центра, между прочим, его, Жданова, разглядывает, а вот и у подъезда их стоит, курит... Вчера, заметив его во дворе, не узнал, а вот сейчас...

Он всё держал Катю за руку, а она смотрела на него с грустной улыбкой, потом покачала головой. Кажется, была расстроена. Андрей втянул в себя холодный воздух и едва заставил себя сделать шаг. Нужно было уйти, смотреть на них дальше не было никакого смысла. Уже садясь в машину, подивился сам себе. Как сдержался? Почему не подошёл? Ещё совсем недавно, в такой же ситуации... мало бы никому не показалось. А сегодня просто ушёл. Почему?

Может, потому, что это Катя? Потому что права не имел, несмотря ни на какие свои чувства и внутренние протесты. Потому что она улыбалась так знакомо и не ему... Потому что вот сейчас уже обидно. Обидно настолько, что дышать невозможно и единственное желание — закричать.

А потом вернуться и набить этому молокососу морду. Просто за то, что он смеет держать его жену за руку, а та ему позволяет это и даже улыбается. Вспомнились синяки на её запястье, неумелая ложь и... сегодняшнее утро. Сложить всё это воедино не получалось.

Просидел в машине минут пять, а потом вдруг опомнился, с тревогой оглянулся на арку — не идёт ли Катя, и поспешно машину покинул. Не хотелось, чтобы она застала его здесь. Как встретится сейчас с ней, что скажет — понятия не имел. И даже побаиваться начал — вдруг не сможет ей в глаза смотреть? Поднялся в квартиру, свет включать не стал и, не раздеваясь, прошёл на кухню. Положил пакет на стол, а сам посмотрел в окно, и увидел, как Катя подходит к подъезду. Даже голову вскинула, посмотрела на тёмные окна. Но машину его всё-таки заметила, потому что как только открыла дверь, негромко позвала:

— Андрюш, ты дома?

Ответить как-то не получилось. Жданов продолжал таращиться в окно и изо всех пытался себя настроить на разговор. Хоть какой-нибудь. Просто обернуться и посмотреть на неё, без укора во взгляде.

На кухне вспыхнул свет, и Андрей поморщился, потом снял очки и потёр глаза.

Катя на кухню заглянула, увидела мужа и удивлённо спросила:

— Ты чего в темноте стоишь?

Он молчал и даже на голос её не обернулся. Но она и тогда ничего не заподозрила. Подошла и обняла его сзади.

— И не раздеваешься... — Улыбнулась. — Уходишь от меня? — Он продолжал хранить загадочное молчание, и Катя его потеребила, потрясла за руку. — Андрюш.

Жданов кашлянул в сторону.

— Нормально всё.

А потом он повернулся, посмотрел на неё, и от его взгляда ей тут же стало не по себе, а потом обратила внимание на пакет со знакомым логотипом, лежащий на столе, и улыбка с Катиного лица сползла. Андрей даже поразился тому, как стремительно жена побледнела. Жданов покачал головой. Этого он не хотел. Не хотел видеть её виноватых глаз и раскаяние во взгляде. Это уже было слишком. И сказала то, что говорить было не нужно, он это по собственному опыту знал:

— Ты всё не так понял.

Андрей своей реакцией тоже не порадовал. У него вырвалась нервная усмешка.

— Я не просил тебя оправдываться.

Было безумно страшно. Катя пыталась справиться со срывающимся дыханием, таращила на Жданова глаза, не понимая, что может, что должно произойти дальше. В голове пока только осознание того, что Андрей видел её с Денисом. Что видел и что подумал — пока не ясно, но интуиция подсказывало, что всё плохо. Случилось непоправимое. Или ещё не случилось и есть надежда?

Посмотрела умоляюще, а Андрей лишь пробормотал не к месту:

— Надо куртку снять. — И очень аккуратно Катю обошёл, чтобы не дай бог не задеть, не прикоснуться к ней.

После такого говорить ничего не нужно было. Катя вцепилась в стол, навалившись на него, и только чутко прислушивалась к шагам Андрея. Из прихожей он ушёл в комнату, что-то там делал, ходил, а потом раздражённо выкрикнул:

— Где моя футболка? Я её утром вот сюда положил!

Быстро вытерла слёзы и заторопилась на его голос.

— Я сейчас... чистую тебе дам.

Руки тряслись, злилась на себя, а они из-за этого ещё больше тряслись. Копалась в шкафу, никак не могла отыскать футболку, а точнее, попросту не соображала, что из всей кучи вещей может быть футболкой. А Андрей стоял рядом и смотрел на неё. В упор. И в его взгляде Кате чудилась чуть ли не брезгливость.

— Вот... эта подойдёт?

На одно короткое мгновение ей показалось, что из её рук он ничего не примет, попросит положить на кровать, например. Но Андрей себя пересилил, футболку взял и быстро надел на себя. И тут же от жены отвернулся, даже из спальни вышел. А Катя облокотилась на дверцу шкафа и закрыла глаза. И сказала, достаточно громко, чтобы он мог услышать:

— Я тебе всё объясню.

И вот тогда это случилось. Что-то с грохотом полетело на пол и разбилось. Катя испуганно сжалась, а потом кинулась в другую комнату. Замерла в дверях, глядя на разбитую настольную лампу на полу и фарфоровые осколки её основания, разбросанные по ковру. Андрей стоял у окна, отвернувшись от Кати, с шумом выдохнул выдохнул, а потом потёр лицо рукой.

— Ты могла мне просто сказать... просто сказать! Мы же об этом с тобой договаривались!

— Андрей... — вышло жалобно, и он снова разозлился. Повернулся и так глянул на неё, что мороз по коже. Даже не думала, что он таким может быть — злым и непримиримым.

— Ну, давай, начни мне рассказывать, что это ошибка, что это вообще незнакомый парень, который просто тебя подвёз! А я притворюсь, что не видел его раньше, что он не шатался у нас под окнами!

— Ты видел? — тихо спросила она.

— Видел, только значения не придал. А оказывается, зря!

— Он больше не приедет!

— Что так? Из-за меня?

— Да нет же!.. То есть, да. Андрей, послушай меня спокойно.

— Спокойно я готов был тебя выслушать, когда спрашивал про твои синяки, но ты предпочла соврать. И теперь я понимаю — почему.

— Да ничего ты не понимаешь! Просто он сам не знает, чего хочет!

— А ты знаешь? — Андрей спросил с такой злостью, что Катя растерялась. А Жданов только руками развёл. — Я же просил тебя только об одном — не ври. Чувствуешь, что не получается — скажи мне. Или ты думаешь, я буду тебя к чему-то принуждать? Жить со мной, спать со мной?..

— Ты не принуждал...

— Ну, хоть так, — неприятно ухмыльнулся он. — Мне стало спокойнее. Правда.

Катя со смятением смотрела в его злые глаза, потом всё же попросила:

— Не разговаривай со мной в таком тоне.

— А в каком тоне я должен разговаривать? Поинтересоваться, как прошёл твой день без меня? Ну, и как он прошёл, милая?

— Я бы тебе рассказала, если бы ты перестал на меня кричать, — с обидой проговорила она.

Андрей всё-таки сбавил тон.

— Да не надо мне ничего рассказывать. Я и так всё прекрасно понимаю. Только не понимаю, почему ты врала всё это время.

— Андрей, я просто не хотела тебя волновать. Портить всё не хотела, понимаешь? Всё было так хорошо, а Старкова я, скорее всего, даже не увижу больше никогда. Он женится через неделю!

— Ах, вот в чём дело! Он женится! То есть, тебе развод не нужен?

Она растерянно моргнула.

— Какой развод?

Жданов посверлил её взглядом, потом обречённо махнул рукой и ушёл из комнаты. Катя бросилась за ним, остановилась в дверях, глядя, как он спешно обувается в прихожей.

— Андрей, ты куда? — испуганно пробормотала она.

Он накинул на себя куртку и принялся обхлопывать карманы, проверяя наличие ключей от машины. А Катя крикнула, не сдержавшись.

— Андрей!

Жданов всё-таки замер и на неё посмотрел. Взгляд по-прежнему злой, сам взбудоражен, но прежде чем ответить, глубоко вздохнул, набирая воздуха в грудь, а потом уже более спокойным тоном сказал:

— Пройдусь. Ты... не волнуйся. Спать ложись, ладно? — глухо проговорил он.

— В таком состоянии ты пройдёшься? Андрей, послушай, зачем ты уходишь? Я ж сказала, я всё тебе объясню. Мы поговорим, и ты успокоишься. — Наверное, зря она заговорила с ним подобным тоном, успокаивающим, даже руку к Андрею протянула, хотела по плечу его погладить, как утром, но Жданов отступил и посмотрел раздражённо.

— Знаешь, я совсем не уверен, что хочу слышать твои объяснения. По крайней мере, сейчас. — Прикоснулся пальцем к своему лбу. — Боюсь, вот здесь не уложу.

Он открыл дверь и вышел из квартиры, а Катя осталась стоять в дверях, не зная, что ей делать. Жданов побежал вниз по ступенькам, а она всё-таки не удержалась и позвала с отчаянием:

— Андрей!

Конечно, он даже не подумал вернуться. Катя снова бросилась к кухонному окну, смотрела, как он садится в машину. Всё-таки не удержался и на окна глянул, но тут же отвернулся, заметив её. Уехал, а Катя присела и облокотилась на стол. Обвела кухню бессмысленным взглядом, заглянула в пакет зачем-то, а увидев бутылку вина и свою любимую шоколадку, разревелась.

"17"

Андрей довольно долго кружил по району. Далеко от дома не уезжал, если честно, всё ещё подумывал вернуться. Жалел, что не сумел сдержаться, на жену накричал, что-то разбил, а потом сбежал от её взгляда виноватого, от оправданий, от заверений и обещаний, на которые бы она, наверняка, не поскупилась. Начала бы оправдываться, а Андрей этого не хотел. Это как подтверждение вины. А сейчас это было выше его сил. Слушать про то, что "всё совсем не так".

А какая разница — так или не так? Она встречалась со своим бывшим, он держал её за руку, а она выглядела расстроенной. И самое паршивое, что непонятно, сколько это уже продолжается. Встречи эти с её улыбками печальными.

Когда в третий раз проехал мимо того места, где Катю с её бывшим и увидел, Жданов разозлился, и на перекрёстке свернул в противоположную от дома сторону.

Задевала его не столько Катина ложь, а то, что он ошибся и сам в эту ошибку заигрался. Ему так понравилось думать, что он был прав, что теория его подтвердилась, а то, что в последнее время домой, как на крыльях летел, так это же как раз и доказывало... Все свои чувства списывал на то, что всё так замечательно придумал, что с выбором жены не ошибся. Катя казалась ему просто идеальной кандидатурой. Как правильно Ромка сказал — милая скромная девочка. Воспитанная, благоразумная, немного потерянная и зажатая. Но это Андрею в ней как раз нравилось. Что она держится за него, что он за неё в ответе, что она им не руководит, как это делала Кира. Что нет больше в его жизни места чётким планам, пригляду и ревности. Думал, что недавняя ошибка и разочарование только сблизит их с Катей, всё-таки обоим нелегко, и они этого с самого начала друг от друга не скрывали. Вот только не учёл Жданов того, что ему было легче от прошлых неприятностей убежать, потому что изначально знал — вернуть прошлые чувства практически невозможно, сплошное мучение получается, а вот Кате опыта не хватало и она, в итоге, снова вспомнила о своей любви. Почему Андрей этого не учёл? Почему не поговорил, не попытался осторожно выпытать, что у неё на душе? Окунулся в водоворот собственных эмоций, потому что эта девочка на самом деле сумела его увлечь, причём сильно, настолько, что он сам от себя не ожидал подобного, а вот про Катю забыл. Но он на самом деле считал, что у них всё хорошо! Они столько разговаривали, обо всём на свете и Андрею казалось, что ещё совсем чуть-чуть и он всё будет про неё знать, Катя с такой лёгкостью рассказывала ему о своих мечтах, делилась планами и у неё входило в привычку спрашивать у него совета... Ему нравилось быть для неё особенным. Иногда он замечал её взгляды, любопытствующие, а иногда даже недоумённые. Например, когда повышал голос, разговаривая с кем-нибудь по телефону, а она в такие моменты неизменно удивлялась, дома он себе этого никогда не позволял. А вот сегодня сорвался и, наверняка, её напугал. А возможно, и разочаровал. Лампу разбил зачем-то... Просто Катя снова начала оправдываться, да ещё голос был перепуганный, словно Андрей уже на неё накричал, и она его боялась безумно, вот он и не сдержался.

Всё-таки зря он на неё накричал...

А главное, теперь непонятно, что со всем этим делать. Можно, конечно, поехать и попросить прощения... Жданов даже поморщился. Опять просить прощения, улыбаться натужно, а потом прятать глаза и делать вид, что всё хорошо. И с нетерпением ждать, когда взаимная обида осядет. Но осадок-то останется, Андрей это точно знал. И знал, что этот путь никуда не ведёт. Случится раз, второй, а может и третий, пока не станет совсем противно, а всё ради чего? Чтобы удержать её рядом с собой? Чтобы продлить иллюзию семейного счастья? Так разве он имеет на это право?

Всё честно, не получилось — расходимся. Да, она промолчала, побоялась ему признаться, но с собой бороться не смогла... А он, уже привычно, должен ей помочь найти правильное решение. Ему бояться нельзя, в конце концов, это была его затея, он и обязан помочь ей не чувствовать себя виноватой, даже если закончится всё между ними не очень хорошо.

Вот только что такого в этом парне? За что она его любит?

"Он женится через неделю".

Он женится на другой, а ты, дурочка, сохнешь по нему, и с собой борешься. К чему всё это может привести тебя? Будешь сидеть и ждать.

Это неправильно, глупо, как-то слишком по-женски. Но разве у него есть хоть какое-то право ей мешать? Это её жизнь и если ей важнее быть не с ним, а с кем-то другим, несмотря на все предстоящие проблемы... Да-а, это уже не треугольник, это уже квадрат. Как-то так получилось, что Андрей в этот квадрат по доброй воле влился. Вот уж чего точно не желал, так это подобных проблем.

Чёрт, потянуло на лирику, это плохой признак. После лирики становилось совсем паршиво. А когда на душе паршиво, есть один замечательный способ отвлечься — поехать в клуб.

Это тоже занятие из другой жизни. Не был "У Севы" месяца два и его приходу, кажется, даже охранник удивился. Кивнул в знак приветствия и с любопытством посмотрел Жданову вслед. Андрей же возмутился: не работается кое-кому спокойно...

Войдя в зал, приостановился на пару секунд, огляделся, конечно же, сразу приметил за одним из столиков Малиновского в весёлой компании, но даже не подумал к ним подойти, хотя знал, что на его появление внимание обратили. Андрей прошёл к бару, сел за стойку и заказал двойной виски.

— Плохой день, Андрей Палыч? — с вежливой улыбкой поинтересовался знакомый бармен, наливая в бокал виски.

Андрей посмотрел на него, сделал первый глоток и кивнул.

— Да... только скорее — вечер.

— Бывает.

— К сожалению.

— Кого я вижу, — насмешливо протянул за спиной знакомый голос. Малиновский хлопнул Андрея по плечу и уселся на высокий табурет по соседству, а Жданов вроде его появлению совсем не обрадовался, даже отвернулся. А Рома полюбопытствовал: — Что такое, поругались? Не может быть.

— Не твоё дело.

— Да ладно тебе. — Рома махнул бармену и тот поставил перед ним бокал. — Зато посмотри, какое оживление в зале, особенно среди женской половины. А то только и слышно — а куда Андрюша пропал?

Жданов безразлично хмыкнул в ответ, поразглядывал кольцо на пальце и снова его снял и спрятал в карман.

— И что ты им отвечал?

Малиновский снова ухватился за его плечо.

— Что случилось ужасное — влюбился, женился... — Андрей уставился на него и Рома тут же сбавил тон. — Не смотри так. Что у вас случилось? Правда что ли поругались?

Жданов допил виски, потом пожал плечами.

— Да не то чтобы...

— Что? Судя по тому, что ты сидишь здесь в футболке, она тебя из дома выгнала, в чём ты был в тот момент. Ты не замёрз?

— Не замёрз, — в тон ему отозвался Жданов. — И она меня не выгоняла... Я сам ушёл.

— Да ладно. Просто так взял и ушёл?

Андрей кивнул и снова подозвал бармена. А пока тот наполнял его бокал, посмотрел на друга и решил его порадовать:

— Ты платишь, я бумажник дома оставил.

Малиновский скривился.

— Разве от тебя какой-нибудь хорошей новости дождёшься? — А когда бармен от них отошёл, Рома к Жданову придвинулся и совсем другим тоном спросил: — Ты можешь толком объяснить? Что случилось? Мы расстались с тобой часа три назад, и ты весь сияющий помчался домой. Когда вы успели разругаться?

Андрей поморщился.

— Да не ругались мы... с чего ругаться-то? Делить, вроде, нечего.

— Тогда что?

Андрей подумал немного, а потом всё-таки рассказал Малиновскому о том, как некстати нарисовался на их горизонте бывший парень его жены. Рома пару минут соображал, а потом пожал плечами.

— И что? Подумаешь, за руку он её подержал. Ты же не в постели их застал.

Андрей так на него глянул, что Малиновский тут же скис.

— Я просто сказал... Палыч, я не понимаю, что ты расстроился? Тем более, если он женится. Может, они и не увидятся больше никогда?

— Может? — с нехорошей усмешкой переспросил Жданов, а Рома еле слышно хмыкнул.

— Да кто ж знает... Хотя, да, ты прав. Постоянно думать об этом — тоже ничего хорошего.

Андрей машинально взмахнул рукой.

— Да дело даже не в этом. Увидятся — не увидятся... Дело в Кате. Важно это для неё или нет.

— А для неё важно? — заинтересовался Малиновский.

Андрей с тоской заглянул на дно бокала.

— Боюсь, что да. Хотя, я этого никогда не пойму. Он же... мизинца её не стоит, понимаешь? А она продолжает ему оправдания находить. Я не знаю, как ей объяснить всё это.

— Ты муж, возьми и объясни.

Жданов криво усмехнулся.

— Муж... А муж ли? Только на бумаге.

Рома удивлённо посмотрел.

— Ты что говоришь?

— А разве не так?

— Постой. А брачный контракт?

— А в брачном контракте, Рома, как раз и написано, что мы друг другу ничего не должны. И если она захочет уйти, я не смогу её удержать.

— То есть, она хочет развестись? Из-за него?

Жданов помолчал, потом пожал плечами.

— Она хочет... Она хочет, чтобы у неё всё было не просто так, понимаешь? А не просто так у неё с ним, а не со мной. И удержать я её не смогу. Да и права не имею, я ей обещал.

Малиновский обдумывал услышанное, а после покачал головой и даже усмехнулся.

— Если честно, я ничего не понимаю. Ты женился на этой Кате, чтобы создать семью. Такую особенную, идеальную семью. Ты всё продумал, спланировал... Сам мне говорил. Ну, что ты смотришь на меня? Скажешь, не так?

Жданов недовольно поджал губы.

— Допустим.

— Вот и допустим. Между вами всё было обговорено, в контракте прописано. Она его нарушила? Нет. И развода не просила ещё, насколько я понял. Что же ты сидишь здесь и ноешь? Видите ли, кто-то его... — сбавил голос до шёпота, — жену за руку подержал! Палыч, ты чего?

— Да не кто-то, — начал выходить из себя Андрей, а Рома замахал на него руками.

— Хорошо, хорошо. Её бывший. Тебя это почему волнует? Она же домой пришла, к тебе. Но тебе этого, насколько я понимаю, мало. Ты ревнуешь. А если ревнуешь, значит, влюбился? Что-то я совсем запутался. А как же твоя теория?

Жданов ошарашено на него посмотрел. Потом мотнул головой.

— При чём здесь — влюбился, Малиновский? Она — моя жена. Моя, понимаешь? И я за неё в ответе. Переживаю, если хочешь знать.

А Рома с ехидством поинтересовался:

— Из-за того, что её кто-то за руку держит?

— И из-за этого тоже! Потому что он — сволочь!

— Так объясни ей это.

— А ты думаешь, она этого не знает? Сама же мне про него рассказывала...

— Ну, тогда это уже клиника. Извини. Если он такая, как ты говоришь, сволочь, то зачем она...

— Да потому что дурочка ещё глупая, наверное, надеется, что он изменится. — Андрей свирепо уставился на опустевший стакан. — Ну, вот откуда он взялся, откуда? У нас всё так хорошо было! Планы строили, в Париж собирались... Ещё утром сегодня собирались!

— В Париж?

Андрей кивнул.

— Она мечтает о Париже, даже французский учит...

— Стоп. Так ты ей признался?

Жданов пожевал губами, зачем-то время тянул, а потом покачал головой.

— Нет.

— А как же ты в Париж её собирался везти? — Малиновский весело хохотнул. — На то, что копил всю жизнь?

— Не смешно, между прочим. Я её порадовать хотел. А заодно... всю правду рассказать.

— В Париже? — Малиновский никак не мог избавиться от язвительности.

— А почему нет? — разозлился Андрей, а потом вздохнул. — Я хотел ей рассказать. Уже пару раз собирался, но каждый раз откладывал.

— Да ладно, Андрей... Может, и к лучшему? Разведёшься по-тихому. — Посмотрел на расстроенного друга, и смеяться вдруг расхотелось. — Кажется, и эта теория счастья приказала долго жить. Бабы, они и есть бабы. Хоть, люби их, хоть контракты с ними подписывай, всё равно не убережёшься.

Андрей решительно покачал головой.

— Катя не такая.

— Да, да, я это уже слышал. Только тогда ты говорил о свадьбе, а теперь вот о разводе.

На достаточно едкие замечания, Жданов никак не отреагировал, а вместо этого неожиданно признался:

— Я боюсь её от себя отпускать.

— В смысле?

— У неё же нет никого, кроме меня. Родителям она ничего не рассказывает, боится, что снова всё за неё решать начнут, на дружка её тоже надежды никакой, а этот тип... он её счастливой не сделает.

Рома пожал плечами.

— Тогда не отпускай. Перетерпит и успокоится.

— И скажет мне потом "спасибо"? Не уверен. — Андрей выпрямился на стуле, глубоко вздохнул и снова махнул бармену. — У каждого человека должен быть выбор, Ромка. Я свой сделал, когда замуж её позвал, теперь её очередь.

— Хочешь сказать, что она в твоём выборе не участвовала тогда?

Жданов запечалился.

— В том-то и дело, что нет. А я этот факт в расчёт не принял. Вот и просчитался.

Малиновский задумчиво хмыкнул, хотел ещё что-то сказать, но оглянулся через плечо и промолчал. Андрей тоже хотел оглянуться, странное выражение на лице друга насторожило, но не успел. Женские руки легли на его плечи, а щеки коснулось тёплое дыхание.

— Андрюша, — пропела женщина голосом Лариной. — А мы уже решили, что ты совсем потерялся.

Жданов ухмыльнулся.

— Кто это — мы?

— Я, например.

Малиновский рассмеялся.

— Все, оставленные тобой когда-либо женщины. У них уже свой клуб... брошенных и отвергнутых.

— Как всегда, не смешно, Ромочка, — заметила Наталья.

Рома лишь плечами пожал. А Ларина прижалась к Андрею и провела наманикюренным пальчиком по его щеке.

— Какой-то ты грустный. Что-то случилось?

Жданов отпил из бокала и изобразил улыбку.

— Ожидается, что я должен ответить?

— Наташ, не трогай его, у него любовная драма.

Андрей на друга возмущённо глянул, но Ромка лишь широко улыбнулся. Зато Ларина тут же навострила уши.

— Опять? Или ты всё ещё по Кире страдаешь?

— Наташ, не приставай, а? — взмолился Жданов и отвернулся от неё, а она примирительно поцеловала его в щёку. Андрей попытался отодвинуться от неё, принялся тереть щёку, боясь, что на ней остался след от губной помады. Ларина наблюдала за его действиями с интересом, а после уперла руку в бок, посмотрела на Рому и спросила:

— У нас появилась девушка?

Малиновский неопределённо хмыкнул и отвернулся от неё, а Наталья и этим удовлетворилась.

— Понятно, — протянула она. — И уже проблемы... Андрюш, кто она?

— Тебе какое дело? — невежливо отозвался он.

— Как это — какое? Любопытно.

— Вот если только любопытно.

— Не злись на меня, пожалуйста, — попросила она и провела рукой по его волосам. — Просто я тебе звоню, звоню, а ты даже не думаешь отвечать, а твоя секретарша всё пытается меня убедить, что ты весь в делах. Ты от меня прячешься?

— Даже не думал, — Андрей устало вздохнул и посмотрел на Малиновского. — Ты заплатишь?

Рома кивнул, а Жданов поднялся, мягко отстранив от себя женщину.

— Я поеду.

Малиновский посмотрел с интересом, а Жданов лишь рукой махнул и покосился на Ларину. Та, встретив его взгляд, фыркнула.

— Ну и пожалуйста, могу уйти.

Рома рассмеялся.

— Сама деликатность. Чудо, а не женщина.

— Только не ценит никто, — огорчилась Наталья, выразительно посмотрела на Андрея, но, не дождавшись его реакции, погладила по плечу и отошла. Малиновский с удивлением посмотрел ей вслед.

— Что это с ней? Ушла, даже ныть не стала...

Жданов одним глотком допил виски и переспросил:

— Кто?

Рома помахал перед ним рукой и насмешливо протянул:

— Палыч! Это Ларина была. Зовут Наташа. Хочешь, познакомлю?

— Да чёрт бы с ней, — пробормотал он.

— Ты домой?

Андрей поставил пустой бокал на барную стойку и на несколько секунд замер в нерешительности. А Рома усмехнулся.

— Поезжай. Сейчас на пьяную голову, как раз все проблемы и решишь.

Жданов отвечать ему не стал, только рукой махнул и пошёл к выходу.

— За руль не садись, — крикнул ему вслед Рома.

За руль и, правда, садиться не стоило. И домой ехать не стоило. Андрей никак не мог придумать, как с женой встретиться и что ей сказать. Катя, наверняка, снова начнёт ему что-то объяснять, а слушать её — сил не было. Чтобы не сказала.

Выйдя из клуба, постоял на крыльце, поднял глаза к тёмному небу, на котором абсолютно ничего видно не было, и, наверное, покачнулся, потому что охранник вдруг вцепился в его локоть.

— Андрей Палыч, вам такси вызвать?

Жданов вздохнул и с совершенно несчастным видом кивнул.

— Вызвать. — А потом в задумчивости хмыкнул, когда спустя пару секунд к крыльцу подкатила жёлтая машина.

— А я уже вызвала, — порадовала Ларина, подхватывая Андрея под руку. — Пойдём, милый. Тебе домой нужно.

Жданов руку попытался отвести.

— Спокойнее... Домой я еду один.

— Конечно, один. — Наталья улыбнулась ему и снова взяла за руку.

Они вместе спустились по ступенькам, подошли к такси, Андрей открыл Лариной заднюю дверь, но сам в машину не сел. Не настолько был пьян, чтобы не понять коварный женский план. А Наташа понимающе улыбнулась.

— Андрюш...

— Я не поеду с тобой никуда.

— Почему?

— Не хочу.

Она погладила его по руке, потом привстала на цыпочки, потянулась к нему, но Андрей отступил назад.

— Наташ, в машину садись.

— Поедем ко мне. Ты отвлечёшься... Просто отдохнёшь.

Он всё-таки призадумался, разглядывал её с сомнением, но потом покачал головой.

— Нет, я домой.

— А я с тобой?

— Мне не до тебя, Наташ.

— А до кого? Я её знаю?

— Ларина, ты что привязалась? — не сдержался Андрей.

Всё-таки засунул её в машину, и дверь захлопнул, хотя Наташа и сверлила его разгневанным взглядом через стекло.

— Я вам такси вызвал, Андрей Палыч, — негромко и чуть насмешливо проговорил охранник, приблизившись к нему сзади. Они немного постояли, глядя вслед отъезжающему такси, а потом Жданов кивнул.

— Хорошо...

— А всё-таки она красивая.

— Кто? — не сразу понял Андрей.

— Наталья Ларина. Вы её в новой рекламе видели? — Андрей головой покачал. — Плакатами пол-Москвы обклеено, а вы не видели? — Парень мечтательно вздохнул. — Красивая.

Жданов сунул руки в карманы куртки и поёжился от холода. И добавил:

— И стерва первостатейная.

Охранник заинтересованно посмотрел:

— Да?

— Да. Где там твоё такси?

— Сейчас будет, Андрей Палыч.

— Куда едем? — поинтересовался таксист, без энтузиазма разглядывая нетрезвого пассажира. Жданов не на шутку призадумался, даже лоб наморщил, а в следующий момент возненавидел себя за трусость, но адрес назвал своей холостяцкой квартиры. Пока ехали, всё смотрел в окно и пытался придумать себе оправдания, правда, выходило не очень. Катя, наверное, ждёт, волнуется, он ведь обещал вернуться, а поступает, как раньше, от неприятных объяснений бежит.

А если она на самом деле решит уйти к своему бывшему? Решит его простить, ждать, любить его... что тогда он, Жданов, делать будет? Возьмёт и отпустит? Даже думать об этом странно, что его девочка... всё-таки уже его девочка... будет с другим и вся эта нелепица со скоропалительной женитьбой вдруг закончится. А он ведь привыкать начал приезжать по вечерам именно к ней, считать своим домом чужую, съёмную квартиру и радоваться каким-то бытовым мелочам, на которые раньше внимания не обращал. Строить планы не грандиозные, как когда-то, а простые и житейские и в этом находить свою радость.

Всё-таки ему будет жаль, если всё закончится. А ещё обидно. Он ведь на самом деле надеялся, что всё у них получится. Это только сначала их семейная жизнь больше смахивала на плохо-обдуманную авантюру, а потом затянуло и даже большего захотелось. Жизнь вошла в свою колею, Жданов, наконец, почувствовал себя женатым, и ему важно было чувствовать Катину реакцию, отклик на каждый свой поступок. А получая его, радовался, как ребёнок. Даже ответственность за неё чувствовать — ему нравилось! Нравилось наблюдать за женой, видеть, как она меняется, и радоваться вместе с ней, понимая, насколько всё это для неё важно.

А для него было важно, чтобы она улыбалась. Он очень старался не повторить прошлых ошибок, за которые его так корила Кира, и даже был уверен, что получается, вот только, как всегда, себя переоценил. И от этого ещё обиднее. Как-то незаметно прикипел к Кате, а теперь вот придётся отпустить и с этим как-то смириться...

" " "

Это было, как гром среди ясного неба. Катя вдруг поняла, что не знает, где Андрея искать. Ну, вот совсем. Муж ушёл вечером из дома, ночевать не пришёл, телефон его не отвечал, а она даже не знает, кому позвонить. Обыскала всю квартиру, пыталась найти ежедневник Жданова, она ведь сама сколько раз видела его у него в руках, да и просто на столе он лежал, а ей никогда дела не было до него. А вот сегодняшней ночью, после того, как она окончательно извелась от ожидания, устала прислушиваться к шагам в подъезде, все глаза проглядела, таращась в ночную темноту за окном, всё ждала, что во двор въедет знакомая машина, начала ежедневник искать и не нашла. Рискнула и перебрала все бумаги Андрея, надеясь найти в них телефон Романа, но всё тщетно. От слёз перед глазами всё расплывалось, пролистывала документы, совершенно не вникая в их содержание. Но и это занятие занимало её недолго, быстро поняла, что найти здесь нужный номер невозможно и только в большее отчаяние впала. Села на диван, посмотрела на часы, которые никак не хотели скрыть суровой реальности и показывали половину третьего ночи, и снова разревелась. Без всхлипов, рыданий, просто от страха. Вдруг подумалось, что если Андрей не вернётся, то она даже знать не будет, где его искать. И это было страшнее всего.

От страха, наверное, и разозлилась. Никак не могла понять, как он мог так поступить с ней — не прийти домой ночевать? Сказал: "Не волнуйся, я недолго", а сам пропал.

Потом снова перепугалась. Вспоминая случившееся и то, в каком состоянии Андрей ушёл — донельзя раздражённый, страшно было подумать, что он мог натворить под горячую руку. Его неожиданный всплеск злости её чрезмерно удивил. Столько раз отмахивалась от его рассказов о плохом характере, не верила, муж всегда поражал её спокойствием и здравостью суждений, а тут вдруг такое. Катя растерялась. Так на неё глянул, что на самом деле мороз по коже, никогда такого не чувствовала. Совсем недавно считала, что взгляды Старкова никогда позабыть не сможет, но от злого, как бритва, взгляда мужа, просто оторопь взяла. Но при всём при этом она его не боялась, скорее уж за него. Как-то сразу поняла, что эта его вспыльчивость в первую очередь ему самому больше вредит, чем окружающим. Вот и волновалась. Раз за разом набирала его номер, а в трубке звучал ненавистный безликий голос и просил перезвонить позже. А позже было уже некуда, ещё немного — и утро.

Хотелось только одного — чтобы пришёл. Пусть придёт и снова на неё кричит, обижается, обвиняет её в чём-то. Лишь бы пришёл, чтобы знать, что всё с ним в порядке.

Вот так всегда и бывает: когда всё хорошо, ты к этому очень быстро привыкаешь, перестаёшь радоваться мелочам, а когда это в какой-то момент прекращается, понимаешь, сколько потерял. Что не хватает какой-то незначительной детали, на которую ты уже давно и внимание перестал обращать, а она оказывается, ой как для тебя важна. А вернуть всё не так-то просто, не всем даётся второй шанс.

О втором шансе тоже думать было страшно. Ведь если ты мечтаешь о втором, то первый уже проворонил? А Катя ещё надеялась на лучшее.

Уснула уже под утро, когда сил не осталось ни на что — ни на слёзы, ни на злость, ни на переживания. Завернулась в одеяло, надеясь согреться и тем самым унять нервную дрожь, закрыла глаза и неожиданно для самой себя, уснула. Снились какие-то огромные валуны, они наваливались один на один, а Катя во сне беспокойно возилась, а потом подскочила на постели от звонка телефона. Он запиликал привычную лёгкую мелодию, а Катя всё равно перепугалась, и сердце тревожно забилось. В первую минуту никак сообразить не могла, что происходит, а потом принялась судорожно отыскивать телефон, который как назло затерялся среди подушек. А увидев имя мужа на дисплее, едва не застонала в голос от облегчения и тут же простила ему все его глупости. Даже то, что домой не пришёл, лишь бы всё хорошо с ним было.

Голос Андрея звучал устало и как-то безлико.

— Прости... — сказал он вместо приветствия. — Со мной всё в порядке, ты не думай.

От его равнодушного тона растерялась, спросонья никак не могла сообразить, что следует закричать, попросить приехать домой — причём немедленно, потому что иначе она сойдёт с ума. Только пробормотала:

— Ты где?

— У меня дела. Мы потом поговорим, ладно?

И вот тут её прорвало. Резко повернулась, спустила ноги на пол и затараторила:

— Андрей, ты сошёл с ума? Какие дела? Я же жду тебя!

— Жди, — согласился он.

— Ты едешь? — уточнила Катя. А он резко проговорил:

— У меня дела.

Его поведение просто в голове не укладывалось. Пушкарёва беспомощно смотрела на замолчавший телефон, а потом разозлилась и снова засунула его под подушку, а потом ещё и ладонью сверху стукнула.

Жди? Да она всю ночь ждала! Чуть с ума от этого самого ожидания не сошла, а ему всё равно? Он по каким-то своим делам спешит!

Возникает логичный вопрос — кто и когда подменил её мужа?

А если он думает, что она будет звонить и упрашивать... Всё-таки достала ни в чём не повинный телефон из-под подушки и в задумчивости на него посмотрела. Нет, не будет звонить. Не будет. Раз Андрей первым позвонил, значит, дома всё-таки планирует появиться, а вот уж когда появится...

— Пусть только появится, — в гневе проговорила она, поднимаясь с кровати.

Злилась на него, а на душе всё равно было неспокойно. Случившееся между ними — это даже не ссора, а полное непонимание. А если не удастся это преодолеть? А если Андрей что-то для себя решил, то как с этим быть? А судя по его тону, муж так и не успокоился.

Странное, неправильное утро. Когда не надо варить кофе, готовить омлет и провожать Андрея на работу. В квартире тихо и пусто. Катя прошлась по комнатам, а остановилась у кухонного окна. Злиться можно было сколько угодно, вот только тоску злость не прогоняла. Прижалась лбом холодному стеклу и закрыла глаза.

— Пусть только появится, — вновь проговорила она, но уже с другой интонацией.

Но вместо мужа во дворе появился Зорькин. Поднял глаза вначале по привычке на окна квартиры её родителей, а потом и её увидел и рукой помахал. Катя слабо улыбнулась ему и пошла дверь открывать. В подъезде Колька уже здоровался с её отцом. Пушкарёва открыла дверь, заранее нацепила на лицо улыбку и выглянула.

— Здравствуй, пап.

Зорькин прошмыгнул в её квартиру мимо Валерия Сергеевича, а тот остановился и дочери кивнул.

— Доброе. Тебе в магазине ничего не нужно?

Она покачала головой и заметила:

— Что-то ты рано в магазин.

Отец лишь плечами пожал, а потом спросил:

— А Андрей уехал уже? Я рано проснулся, смотрю, машины уже нет.

Катя заулыбалась ещё старательнее, а потом придумала, как выкрутиться.

— Он в командировку уехал, пап. Срочно вызвали.

— А вернётся когда?

Стыдно было неимоверно, но Катя снова соврала:

— Позвонит.

Закрыла дверь, когда отец пошёл вниз по лестнице, и привалилась к ней спиной. Зорькин к тому времени уже разделся и на подругу взглянул с интересом.

— Ты чего? Любимого проводила, никак в себя не придёшь?

Катя нервно сглотнула, а потом негромко проговорила:

— Любимый вчера меня со Старковым видел, ушёл из дома и даже ночевать не пришёл.

Коля вытаращил на неё глаза, но Катя даже не взглянула. Обошла его и скрылась на кухне.

— Кать, ты серьёзно?

Зорькин остановился у холодильника и на подругу уставился с изумлением. Катя кивнула.

— Только родителям не вздумай сказать, — попросила она. — Они расстроятся.

— Ещё бы... Так они всё равно узнают!

Пушкарёва присела на стул и по-детски шмыгнула носом.

— Он вернётся... Он мне звонил недавно... Хоть и злится ещё, но вернётся, я знаю.

— Ну, и дела, — протянул Коля, присаживаясь напротив неё. — Вы поругались?

— Это он со мной поругался... Даже слушать не захотел.

— А зачем ты со Старковым встречалась? Ты же сама мне говорила, что всё...

— Всё! — воскликнула Катя, — вот только Денису этого никак не объяснишь!

— А ты пыталась?

— А ты думаешь, нет? — обиделась она и тут же посмотрела на него с претензией. — Между прочим, Свете твоей спасибо!

Он насторожился.

— За что?

— А ты не знаешь?

— Кать, прекрати. Тебе не идёт язвить.

Пушкарёва вздохнула.

— А она тебе не рассказывала, как мы недавно с ней мило в кафе посидели? Она мне много чего рассказала... о чём ты промолчал.

Зорькин явственно занервничал.

— Это о чём, интересно?

— О ваших серьёзных намерениях! Коля, ты жениться на ней собрался?

Он молчал, а Катя расстроено кивнула.

— И мне ничего не сказал.

— Потому что знал, как ты отреагируешь! — тоже не выдержал он.

— А как я ещё могла отреагировать?

— А что ты кричишь?

— Я не кричу!

Оба замолчали, переживая неприятный разговор, потом Коля спросил:

— Зачем ты встречалась со Старковым?

— А моего мнения никто не спрашивал. Он сам явился, вот сюда, под наши окна и стоял здесь всё утро.... Я думала, с ума сойду, боялась, что он к Андрею подойдёт и каких-нибудь гадостей ему наговорит. А Светка ещё и номер ему мой новый дала.

Коля поднял на неё глаза.

— Светка?

Катя кивнула, а потом поднялась и нервно прошлась по кухне.

— Андрей разозлился... Сильно разозлился, Коль, я его таким никогда не видела.

— Ясно, что сильно, раз из дома ушёл.

— А если он не вернётся?

— Как это — не вернётся? Ты же сама сказала...

— Да, но... если он решит меня бросить?

— Подожди, ты что, со Старковым целовалась, что ли? И Андрей это видел? Кать, ты спятила?

— Да не целовалась я с ним, я вообще... с ним попрощалась. А Андрей просто всё не так понял.

Зорькин вздохнул.

— Да уж, дела... А что Дену нужно, что он никак не успокоится?

Катя помолчала, поводила пальцем по стеклу, потом негромко проговорила:

— Говорит, что любит.

Коля помолчал, переваривая новость, а затем рассмеялся.

— Любит? Старков тебя любит? Что за бред?

Она напряглась, Коля видел, что застыла на какое-то мгновение, затем расправила плечи и даже подбородок вскинула.

— Не знаю.

Он поморщился.

— Кать, ну ладно, не обижайся, я ведь не о тебе. Я о Старкове говорю. Кого он когда любил?

— Хочет, чтобы я от Андрея ушла.

— Да ладно... К нему, что ли?

Она кивнула.

— Говорит, подожди, всё будет, только потерпеть надо.

— Ничего себе. Знаешь, я, конечно, заметил, что он немного не в себе, но думал, что просто злится. А он на самом деле влюбился? — Коля даже рот приоткрыл от удивления.

— Я не знаю, Коля! — Катя обернулась и посмотрела на него с отчаянием. — От меня муж ушёл!

Зорькин хмыкнул.

— А это важнее признаний Старкова?

Она на секунду растерялась, а потом кивнула.

— Намного важнее. Только боюсь, что не для него.

А Коля всё-таки съехидничал:

— Тогда зачем ты со Старковым встречалась?

— Дура потому что!..

Зорькин хмыкнул.

— Впервые от тебя такое слышу. Но твоя самокритичность меня радует.

— Зорькин!

— Ну что? Кать, я ещё не завтракал, а ты на меня сразу столько новостей свалила, как такое спокойно пережить? — Поднялся и открыл холодильник. Внимательно оглядел его содержимое и принялся выставлять на стол продукты. Катя наблюдала за ним без энтузиазма и даже не подумала ему помочь. Хочет есть — пусть ест, она готовить не будет, настроения нет. А Коля её ни о чём и не просил, достал сковороду, пару тарелок и принялся взбалтывать омлет, готовясь себя кормить. А попутно вслух размышлял: — Значит, у вас первая семейная ссора. Это даже хорошо, а то всё как-то слишком не по-настоящему было.

— Что значит, не по-настоящему? — обиделась Пушкарёва.

— Ну... всё тихо, мирно, разве так бывает?

— А как бывает? — Катя возмущённо посмотрела на него. — Как у тебя со Светой? Когда вы за неделю трижды расстаётесь, а потом трижды миритесь? Андрей — взрослый человек, он за каждое своё слово готов ответить и каждый поступок...

— Вот поэтому он и ушёл из дома, — поддакнул Зорькин, совершенно не обращая внимания на то, что подруга всё больше заводится. — Кстати, где он ночевал?

Катя тут же сникла.

— Я не знаю... Понимаешь, Коль, как-то так выходит, что я не знаю, где он может ночевать или куда может поехать, когда ему плохо. Ещё вчера мне казалось, что я так много про него знаю, а вот теперь.... Но он звонил утром, и хоть голос злой, но теперь мне, по крайней мере, известно, что с ним всё в порядке.

— Да, это замечательное утешение, — кивнул он и облизал ложку.

— Перестань, — попросила она. — Ты просто не представляешь, как я боюсь. Боюсь, что он приедет и скажет, что всё закончилось. Что я его надежд не оправдала. А ещё никак не могу вспомнить, что там было написано.

— Где?

— В брачном контракте. Понимаю, что это глупо, но на самом деле не могу вспомнить...

Коля фыркнул.

— Ты же мне говорила, что стандартный контракт. При разводе никто никому ничего не должен.

Катя раздосадовано посмотрела на него.

— Спасибо, что успокоил!

— Ты всё-таки в него влюбилась, да?

Она отвернулась.

— Он мой муж.

— Ну да, конечно. — Коля выключил газ и поставил на стол тарелки. — Садись к столу, я тебя кормить буду.

— Не хочу я есть.

— А если он через неделю вернётся? Голодовку объявишь? Встретишь его исхудавшая на пороге вашей квартиры? Уже представляю себе эту картину — он входит, а ты из последних сил к нему руки тянешь.

— Сейчас кину в тебя чем-нибудь, — предупредила Катя, а Зорькин рассмеялся и положил на её тарелку меньшую половину омлета.

— Садись, говорю.

Пушкарёва всё-таки придвинулась к столу и даже вилку взяла, но лишь для того, чтобы покрутить её в руке, разглядывая. Коля же не стеснялся, сделал себе бутерброд, разлил по чашкам кофе и приступил к трапезе.

— И вообще, Пушкарёва, зря ты притворяешься. Всем уже давно понятно, что ты в него влюбилась.

— Кому это — всем? — насторожилась она. — Родители это ещё перед свадьбой должны были понять.

— С этой вашей свадьбой суматоха была жуткая, не понять ничего. Да и не любила ты его, я-то знаю. А вот сейчас... Скажи ему, что любишь, что на фиг тебе Старков сдался — и всё.

Катя грустно улыбнулась.

— А я, знаешь ли, совсем не уверена, что ему любовь моя нужна.

— А что же тогда?

— Жена. Дом, семья...

— Дети, — подсказал Коля с набитым ртом. А Катя вдруг смутилась.

— Не знаю, про детей он мне ничего не говорил.

Зорькин покачал головой.

— Как тебе удаётся попадать в истории, а? Сначала Старков, теперь Жданов. Уж замуж вышла и всё равно у тебя всё не как у людей. И плохо, что ты не помнишь, что было в брачном контракте. Может, там как раз про детей и написано?

— Жуй молча, — попросила она, из последних сил сдерживая раздражение.

Хоть Колька своими рассуждениями и раздражал жутко, но когда ушёл, только хуже стало. Наедине с собой оставалось только мучиться от неизвестности и осознавать, насколько же она беспомощна перед сложившимися обстоятельствами. Всё-таки набралась смелости и Андрею позвонила, но как оказалось, он снова отключил телефон. Из-за этого разозлилась. Вот почему он так себя ведёт? Почему нужно сбегать, прятаться от неё, почему нельзя приехать и просто поговорить, выяснить всё? Неужели неопределённость лучше? Это как сильно нужно на неё разозлиться, чтобы не захотелось её видеть?

После обеда пришла мама, принесла ватрушек, а Катя принялась отказываться, ссылаясь на то, что Андрея нет... и неизвестно, когда появится.

— Сама поешь, — возразила мама, а Пушкарёва начала рассказывать ей о новых платьях, в которые необходимо было как-то влезать, а ватрушки явно всю картину испортят.

Елена Александровна только отмахнулась.

— Что же ты такие купила, что едва в них влезаешь?

— Такая мода, мама, — устало ответила Катя, посмотрела на румяные ватрушки, подумала о том, как Андрей бы заулыбался при виде них, и мысленно запечалилась. А потом взяла одну и откусила.

Мать подошла и погладила её по голове.

— Вы поругались?

Катя сначала хотела возразить, даже улыбку на лицо постаралась вернуть, но опустила глаза.

— Так заметно?

— Ты грустная. Из-за чего вы поругались?

Катя снова от ватрушки откусила и пожала плечами.

— Недоразумение, мам.

— Понятно... А он уехал и ты теперь страдаешь.

Катя кивнула, соглашаясь с матерью, чтобы не пришлось ничего больше объяснять.

— Ничего, не расстраивайся. В небольшой ссоре нет ничего страшного. Андрей приедет, и вот увидишь, вы сразу помиритесь. Соскучитесь друг по другу и всё наладится.

На глаза навернулись слёзы, и Пушкарёвой пришлось отвернуться к окну, чтобы мама не заметила. Принялась жевать, пытаясь забить рвущиеся наружу рыдания.

Приближался вечер, и Катя всё больше нервничала. Всё чаще посматривала на часы, ужин приготовила, накрыла крышкой и снова устроилась на диване в гостиной. Даже телевизор включила, хотя не понимала ни слова из того, что там говорили. Шло какое-то ток-шоу, гости в студии обсуждали проблемы чрезвычайной важности, а Катя, не сводя напряжённого взгляда с часов, приходила к неутешительному выводу — муж домой не торопится. Это было плохо, очень плохо.

— Многие женщины начинают давить на мужчину, пытаясь добиться от него желаемого, — говорила с экрана женщина-психолог. Катя повернулась к телевизору. — А делать этого никак нельзя. Мужчины не любят, когда на них давят, и ничего удивительного, что они стараются от этого убежать.

Пушкарёва фыркнула.

— Можно подумать, женщины любят, когда на них давят, — пробормотала она.

— Мужчина должен постоянно чувствовать, что он нужен, что без него всё непременно развалится, даже в мелочах. И совершенно неважно, что вы можете легко сделать это сами, пусть он чувствует себя необходимым. Женщина должна уметь отступать за его спину, оставлять мужчине главенствующую роль, особенно на людях. Это очень важно.

— Идти на компромисс, — поддакнул кто-то из зала, а женщина-психолог согласно закивала.

Катя подперла голову рукой и призадумалась. Компромисс, значит... Да она бы пошла на компромисс, одна беда — идти пока не с кем.

Так засмотрелась, что даже не услышала, как в замке повернулся ключ.

— Старайтесь обговаривать все возникающие проблемы, не позволяйте им накапливаться.

Катя лишь усмехнулась. Вот только непонятно, как всё это совместить — не давить, но обговаривать, а следом на компромисс идти.

Вдруг почувствовала чей-то взгляд, сердце испуганно подскочило, и Катя обернулась. Увидела Андрея в дверях комнаты и поначалу не могла ничего сказать, только смотрела на мужа ошарашено. Жданов же усмехнулся и кивнул на экран телевизора.

— Опыта набираешься?

Пока Катя пыталась сообразить, что ему ответить, Андрей ушёл на кухню. С экрана ещё продолжали раздавать советы, но Катя уже потеряла к этому интерес. Выключила телевизор, откинула в сторону плед и поспешила на кухню. Правда, поспешила — сильно сказано. Из комнаты выбежала, необходимо было увидеть Андрея, чтобы поверить, что он всё-таки вернулся, а потом застыла в нерешительности, глядя на его спину. Он приехал, а стало только страшнее. Потому что муж на неё не смотрел, не улыбался привычно, от него сильно пахло виски, а ещё он курил. Стоял у окна и курил. Дым поднимался к потолку, и Катя даже поморщилась от непривычного для неё запаха.

Но это же был Андрей. И его она ждала сутки, не спала ночью, плакала и боялась, что он не вернётся. Злилась на него и на себя, не понимая, как он может не прийти, и почему не пришёл до сих пор. Столько всего передумала за эти сутки, и всё равно все страхи и сомнения перекрывало одно желание — просто его увидеть. И вот сейчас он здесь, а она стоит в растерянности и боится подойти и заговорить с ним. Глупо.

Всего три шага и просто прижалась к его спине, обняла и закрыла глаза. Всё проще, чем она себе напридумывала. Андрей не оттолкнул, но напрягся, Катя почувствовала.

— Андрей, где ты был?

Он затянулся в последний раз и выбросил недокуренную даже до половины сигарету в форточку.

— Я же звонил, извинился...

— Я волновалась.

— Всё нормально.

Катя слегка отстранилась и посмотрела на него, на его затылок, потом на свитер. Андрей был в каком-то незнакомом свитере, Катя провела по нему ладонью.

— Да, я вижу, всё нормально.

Ещё час назад она на него злилась, казалось, что вот он придёт, и она непременно ему всё выскажет. Или ему наплевать, что она сутки места себе не находила от тревоги за него? И вот он пришёл, она всё-таки дождалась, а сказать ему ничего не может. Очень хотелось посмотреть Андрею в лицо, может тогда поймёт, о чём он думает, но муж отворачивался.

Нужно обговаривать проблемы, не копить их... Вот только как их обговаривать, если он отворачивается и всем своим видом показывает, что слышать ничего не хочет?

Погладила его по плечу. В конце концов, пришёл, значит, всё не так плохо.

— Ты голодный? Я ужин приготовила.

Особой душевности в её голосе не прозвучало. Отошла от него, а Андрей осторожно оглянулся на жену. Катя на самом деле открыла холодильник, достала какую-то кастрюлю и принялась разогревать ему ужин. А Жданов сел за стол. Не потому, что хотел есть, просто сел, как делал это обычно, и стал за Катей наблюдать.

Вчерашняя ночь у него выдалась непростой. Даже дома — а несмотря ни на что, все эти месяцы он продолжал считать домом именно свою холостяцкую квартиру, хотя его тянуло сюда, к жене, и здесь он пытался построить своё будущее, — покоя не нашёл. Не спас ни любимый камин, ни пушистый ковёр, на котором Андрей любил сидеть и смотреть на огонь. Думать продолжал о жене и свалившихся на него неприятностях. Иногда обводил взглядом знакомую до каждой мелочи комнату и понимал, насколько всё в его жизни поменялось. Его квартира всегда казалась ему тихой гаванью, где можно было ото всех спрятаться, даже от родителей и Киры. Можно было запереть дверь, выключить телефон и разжечь камин. И тогда наступала долгожданная тишина, пауза, во время которой можно было всё спокойно обдумать. Вот и вчерашней ночью хотелось обдумать, но только тишина неожиданно начала раздражать. И в какой-то момент понял, что дело не в тишине, а в пустоте, именно пустота угнетала и нагоняла ещё большую тоску. А для спокойствия не хватало чего-то незначительного, но важного. Например, тихих шагов, звуков радио на кухне, свиста закипевшего чайника и смешливого:

— Андрюш, хочешь чаю?

Когда он пил чай в таких количествах? Сидя у кухонного окна, листая газету и шелестя фантиками от конфет? Кира признавала только французский шоколад, очень редко позволяла себе съесть одну-две конфеты, а уж чаепития точно были не для неё. Она приучила Жданова пить кофе маленькими чашечками, чай — если только зелёный, потому что это полезно. А в обычных чаепитиях никакого смысла не было, так зачем тратить на них время? А как оказалось, пить чай очень приятно. Андрею нравилось, как Катя раскладывала по плетёным корзиночкам печенье и конфеты, расставляла чашки, а потом разливала ароматный, тёмно-коричневый чай. И её совершенно не заботило, что чашки на столе абсолютно разные — у него большой бокал с какой-то причудливой надписью на английском, совершенно глупой и оттого неважной, а у неё изящная фарфоровая чашечка с незабудками. Негромко играло радио, на холодильнике тикал будильник с Микки Маусом на циферблате (Кате просто жалко было с ним расстаться), а они сидели за столом и лишь изредка переглядывались. Андрей читал, Катя дула на горячий чай, потом пила его маленькими глоточками и посматривала в окно с мечтательным выражением на лице. Жданов на жену поглядывал, в какой-то момент фыркал от смеха, она начинала улыбаться и он, наконец, откладывал газету. Всё это казалось таким глупым и неважным, а когда закончилось, стало очень обидно. Обидно оттого, что у неё может быть так ещё с кем-то. Потому что у неё на самом деле может быть, это ведь она создавала такую атмосферу уюта вокруг себя, даже если и не намеренно, но ей это было дано. И если рядом не будет Жданова, то всё это она будет делать для другого, кто будет для неё важен на тот момент. А вот для него кто всё это сделает, если её рядом не будет?

Не так он представлял себе семейную жизнь. Даже глядя на своих родителей, не так представлял. У них всегда всё было расписано чуть ли не по минутам, отец всегда занят, а мама ловит каждое его слово лишь бы успеть поиграть в семью, когда выпадет подходящий момент. Это уже сейчас, с годами, отец перестал рваться на работе, да и здоровье уже не позволяло, и у них появился дом в Лондоне, с террасой и небольшим садом, где можно посидеть вечером и отдохнуть в тишине. А раньше такого не было. Он даже на дачу приезжал не часто, обычно мама его там только ждала. Не варила борщи, не пекла пироги, а только ждала, когда отец хоть ненадолго освободится. А мама, страдая от одиночества, придумывала поводы для ревности, иногда закатывала отцу скандалы, чтобы он не забывал о ней хоть так, но всё равно любила и ждала, когда у него появится время на семью, потому что как бы она на него не обижалась, знала — он всё делает ради них. Чтобы потом появился дом в Лондоне и время на самих себя и внуков.

Может, поэтому Андрей не хотел жениться на Кире? Потому что точно знал, как всё будет, ведь Кира точная копия его матери. И он любил её такой и поэтому так долго прощал её необоснованную ревность, он ведь на самом деле не мог уделять ей много внимания, а поздних ужинов и редких выходных ей было мало. И даже все их скандалы по поводу его занятости, до ужаса напоминали ему ссоры родителей когда-то. "У тебя нет на меня времени, я тебе больше неинтересна, тебе со мной скучно, у тебя кто-то появился, я знаю". Андрей любил Киру, со всеми её недостатками и даже претензиями, но после некоторых их разговоров, ему на самом деле становилось страшно. Как в детстве боялся ссор родителей, так и брака с Кирой иногда начинал панически бояться. Не знал, как жить со всем этим будет всю оставшуюся жизнь.

И именно этих проблем хотел избежать в браке с Катей. В первое время старательно эти проблемы откапывал, чтобы задавить их на корню, а найти получалось очень редко. Его это удивляло. Не понимал, почему она не боится его отпускать неизвестно куда каждое утро, не спрашивает ни о чём, не смотрит подозрительно, когда он поздно возвращается, не принюхивается, пытаясь учуять запах виски или женских духов. Для него же, извечные подозрения — это было понятное женское поведение, было понятно, почему мама, встречаясь с Кирой, начинала уговаривать ту потерпеть ещё немного — "он успокоится, я по опыту знаю". Андрей ненавидел такие разговоры, хотелось закричать, что он совершенно не собирался никуда ни с кем ехать и Кире изменять, но иногда это было сделать проще, чем выслушивать её претензии и упрёки, хотя он ничего и не делал. Он любил её, но все эти проблемы были их реальностью и они оба давно к этой реальности привыкли. Так жили их родители, и для них с Кирой подобное поведение было нормой.

А вот для Кати это всё было удивительно. Андрей далеко не сразу это понял. Поначалу думал, что она так спокойно ко всему относится, потому что брак у них вот такой... нестандартный немного. А попросту — ей всё равно где он и чем занимается. Думал, что со временем женская подозрительность своё возьмёт и Катя тоже начнёт задавать вопросы, а то и требовать. Разве от этого контрактом убережёшься? Но чем дольше они с Катей вместе жили, тем спокойнее, к удивлению Андрея, она становилась. Он долго не мог найти ответ на вопрос — что же с ней не так, пока на одном из семейных ужинов у Пушкаревых, не выслушал историю тестя о том, как он больше года служил где-то на краю света, при том, что Елена Александровна с новорождённой дочерью, жили у его родителей в небольшом городке в Костромской области.

— И что? — заинтересовался тогда Андрей.

— Что? — не поняли все и переглянулись.

Жданов пожал плечами.

— Полтора года — это долгий срок. — И посмотрел на тёщу, а та вдруг расплылась в улыбке.

— Конечно, долгий. Зато как я им гордилась, а уж когда он приезжал — такой красивый, в форме, с подарками, — вот где счастье-то было.

— Мам, а помнишь того медведя? Андрюш, мне папа тогда такого медведя привёз, ни у кого такого не было. Только он потерялся, когда мы в Москву из Забайкалья переезжали.

Про медведя Андрею было не очень интересно, он снова посмотрел на родителей жены.

— А как же вы жили столько времени врозь?

Этот его вопрос вызвал недоумение.

— Как... Так и жили, — пожал плечами Пушкарёв. — Письма писали друг другу.

Андрей решил улыбнуться и свести всё к шутке.

— И не ревновали?

— К кому? — переспросила Елена Александровна и непонимающе переглянулась с мужем.

Ответ на свой вопрос он тогда так и не получил, но из головы тот разговор никак не шёл, и на следующий день он осторожно у Кати спросил:

— Как же они жили? За это время чёрт знает что случиться может.

Жена спокойно пожала плечами.

— Если любишь, значит, веришь. При чём тут ревность?

Наверное, тогда он и понял, что дело не в том, что Кате всё равно где он и чем занимается, она просто ему доверяет. Доверяет, когда провожает его утром на работу и верит, что он вечером вернётся, а за время своего отсутствия не сделает ничего, что могло бы её расстроить или обидеть. Верит просто потому, что он её муж. Он ещё не успел ничего сделать, чтобы её доверия добиться, а она уже верит.

Ему никто и никогда раньше так безоглядно не доверял, всегда старались проверить, даже если он и не подводил до этого. Катя же просто поверила, и для неё это было естественно, а Андрей в ответ старался быть хорошим мужем и её не разочаровывать. И мучился угрызениями совести каждый раз, когда ему не хватало смелости сказать ей правду о себе. Хотелось, чтобы гордилась она им по праву, а то пока он себя достойным её доверия не считал.

Катя быстро собрала на стол, поставила перед Андреем тарелку, а тот без всякого аппетита начал есть, просто чтобы её не расстраивать, хотя от огорчения даже вкуса не чувствовал.

— Где ты ночевал? — тихо спросила она.

Он не спеша прожевал, а потом ответил:

— У Малиновского.

Она закрыла глаза и грустно улыбнулась.

— Я так и знала. Пыталась найти его номер в твоих бумагах, но не нашла.

Жданов замер.

— В моих бумагах?

— Я ежедневник искала. Не нашла.

Настороженно посмотрел.

— А что нашла?

Катя нахмурилась, глядя на него.

— А что я должна была найти?

— Это ты мне скажи.

Он видел, как Катя возмущённо поджала губы, вся подобралась, а потом глухо проговорила:

— Я просто волновалась за тебя. Я волновалась, потому что ты не пришёл ночевать, просто пропал. Я не копалась в твоих бумагах, а просто хотела найти хоть что-то, чтобы понять, где тебя искать!

Он отвернулся, не выдержав её обвиняющего взгляда.

— Я разве что-то сказал?

— Да, ты сказал!

— Тогда — извини.

Она устало вздохнула, немного понаблюдала за тем, как он жуёт, хотела присесть за стол, но вдруг решила, что Андрею этого совсем не хочется, он словно тяготится её присутствием. Как же найти этот чёртов компромисс? Протянула руку и осторожно положила мужу на плечо.

— Давай завтра обо всём поговорим, хорошо? Мы оба устали, а завтра... на свежую голову...

Он кивнул.

— Да, ты права.

Слабо улыбнулась.

— Хорошо. Я пойду, лягу. Или тебе ещё что-то нужно? Чайник поставить?

Андрей покачал головой.

— Нет, не надо.

Катя шагнула к двери, а Жданов вдруг сказал:

— Постели мне на диване.

Она резко обернулась, думала, что он смотрит на неё, но Андрей вовремя отвернулся к окну.

Это были самые обидные слова, услышанные ею от него за всю их семейную жизнь. Катя даже отступила назад, испугалась, что снова разревётся, но теперь уже перед ним, а это будет слишком. Часто заморгала и даже порадовалась, что Андрей отвернулся и всё-таки выступивших на её глазах слёз, не видит. Но зачем-то кивнула.

— Хорошо... на диване.

Из её уст "на диване" прозвучало так, словно он её этой просьбой оскорбил до глубины души. Но когда голову повернул, жены уже не было. Спустя пару минут в комнате захлопали дверцы шкафов, что-то падало, стукалось друг о друга, потом раздался жуткий грохот — Катя раскладывала диван. Андрей только головой покачал. Диван-то при чём?

Жена злилась, на него и так сильно, наверное, впервые. А почему, чем он заслужил (ну, кроме того, что ночевать не пришёл?), разве не о ней в первую очередь думает? Чтобы ей было проще, чтобы не пришлось придумывать оправдания. Это ведь самое ужасное — придумывать оправдания, когда все догадываются, что ты врёшь.

Сидел на кухне долго, снова курил, прислушиваясь к Катиным шагам — даже шаги были рассерженные, — дождался, когда хлопнет дверь спальни, а уже после этого поднялся, убрал со стола посуду, принял душ и ушёл в комнату. А свет сразу выключил, чтобы не видеть этого дурацкого разложенного дивана. Постоял немного, прислушиваясь, пытался понять, что происходит за дверью спальни, легла Катя или нет, а потом на цыпочках — самому смешно! — дошёл до дивана и лёг.

Может, не стоило сегодня приходить? Нужно было ей позвонить, что-нибудь придумать и поехать к себе. А может, собраться и уехать двадцать минут назад, чтобы не ворочаться на чужом диване, сходя с ума от безысходности.

А уехал бы — в своей квартире от тоски бы с ума сошёл. Тоже ничего хорошего.

Вздохнул и приказал себе уснуть.

В квартире стояла полнейшая тишина, Андрею казалось, что даже будильник с Микки Маусом на кухне тикать перестал, и, наверное, поэтому так неожиданно для Жданова открылась дверь спальни и в тёмной комнате появилась жена. Андрей мысленно скривился. Начинается... Странно, но он её шагов не слышал, и кровать не скрипнула, когда она вставала, неужели так и стояла за дверью?

— Просто скажи мне, ты всё решил, да?

— Кать, ложись спать.

— Я не усну. Я просто хочу знать, скажи мне — ты всё решил?

— Так будет лучше...

Она молчала не меньше минуты. Стояла в темноте, светлая ночная рубашка делала её похожей на привидение, а Катя стояла, не шевелясь долго-долго, как показалось Жданову, а потом резко повернулась, отворачиваясь от него.

— Вот значит как... понятно.

Андрей закрыл глаза и пожалел, что не уехал.

Катя вернулась в спальню, хлопнула дверь, но тут же открылась вновь.

— Я просто не понимаю, что такого произошло, — вдруг заговорила она, да ещё достаточно громко. — Что случилось? Я тебе уже говорила, что он женится через неделю, я его больше никогда не увижу, я тебе клянусь! Андрей, не молчи... Почему ты так со мной поступаешь?

Он улыбнулся в темноте.

— Ты очень хорошая девочка.

Слёзы всё-таки потекли. Надеялась, что сумеет поговорить с ним спокойно, но его снисходительный тон стерпеть не смогла. Стояла в паре метров от его дивана, смотрела на Андрея, как он спокойно лежит, заложив руку за голову, и злилась на него безумно. Слёзы вытерла и решительно проговорила:

— Я не девочка, я... замужняя женщина и дипломированный экономист, если хочешь знать.

При чём здесь её диплом? Цену себе набивает? Всё-таки прав был Старков: полная дура.

А Андрей вдруг сказал:

— Я был не прав.

— В чём?

— Я не имел права так с тобой поступать. Ты молодая, яркая, тебе... гореть надо, Катюш. Не бояться этого. И у тебя ещё есть время всё изменить.

— Да что изменить-то?

Жданов пожал плечами, хотя Катя и не могла этого видеть. Просто так, для себя пожал.

— Поговори с ним. Я же видел, как он на тебя смотрел вчера. Может, и правда любит? И не женится. Зачем ему другая, когда ты есть? Поговори, ещё есть время всё изменить.

Слёзы вдруг куда-то исчезли. Катя некоторое время обдумывала слова мужа, а потом нервно усмехнулась.

— Это ты сейчас про Старкова говорил? Любит? Хочешь, я скажу тебе, что он любит? Деньги. А я у него на пятнадцатом месте после квартиры, машины, дачи на Кипре... Он деньги любит, Андрей.

Жданов сел на постели и улыбнулся в темноту.

— А кто их не любит, солнце? Думаешь, я не люблю?

Она только руками развела.

— Знаешь, я думала, что ты не такой, как он. Ты был другим до сегодняшнего дня. Мне казалось, что ты меня слушаешь, хоть немного.

Андрей поморщился.

— Катя, успокойся.

— Нет уж. Мы же разводимся, я правильно поняла? Вот и отлично! Вот и выслушаешь меня, чего мне теперь бояться? Сейчас... — Разводятся, так разводятся! Катя сходила в спальню, надела тапки, потому что ноги на холодном полу совершенно застыли, и изображать из себя босую принцессу сил больше не было, да и стесняться теперь глупо. Она практически в разводе! Вернулась в комнату и почувствовала себя даже увереннее. — Ты такой же, как и он, всё очень хорошо за меня решил. Чего я хочу, о чём мечтаю, как для меня будет удобнее! С кем я жить хочу — и то решил. Вот только моего мнения никто не спросил, хотя к этому я уже давно привыкла. Конечно, кто я такая?

— Кать, ты всех соседей перебудишь.

— Вот и замечательно! Пусть знают, что и в моей жизни хоть что-то случается, что я не просто серая масса!

Жданов потёр лоб ладонью, но смолчал.

— Мне просто интересно, с чего ты взял, что я хочу быть с Денисом? Я тебе что-то говорила об этом?

— Да лучше бы сказала! — не сдержался Жданов.

Катя перевела дыхание.

— А что было? Я плакала по углам, страдала? Что было, Андрей?

— Может, хватит уже?

— Нет, не хватит. Дело не в том, что ты хочешь со мной развестись. В конце концов, у нас контракт, — выговорила она ненавистное слово. — Я просто не понимаю, что со мной не так, если все хотят всё за меня всё решать. Я так глупо выгляжу?

— Да что же это?..

— А вот то же! Ты что-то вчера увидел, это показалось тебе обидным, и ты уехал. Ты даже меня не выслушал, — с обидой проговорила она. — Тебе было неинтересно, что я тебе могу сказать. Конечно, что может девочка пролепетать в своё оправдание, да? Я для него всегда была девочкой, которую можно было дёргать — то к себе, то от себя, когда надоем. Я так старалась для тебя другой быть, но вижу, что ничего не получилось.

— Катя...

— Да ладно, я не обижаюсь. Просто я хотела, чтобы ты знал... он ведь не будет со мной. Он будет с ней, а иногда обо мне вспоминать будет, пока не надоем. Ты этого для меня хочешь?

— Я хотел, чтобы ты что-то изменила в своей жизни! Сама! И если ты... если он тебе нужен, то надо бороться за него, понимаешь?

— А с чего ты взял, что он мне нужен? Потому что видел, как он держит меня за руку? А то, что незадолго до этого он готов был меня ударить... Ладно, тебе неинтересно это.

— Но ты всё равно встречалась с ним, — скрипучим от напряжения голосом проговорил он.

Катя виновато кивнула.

— Встречалась.

Андрей до боли в глазах вглядывался в её тёмный силуэт, уже потянулся к ней, но Катя, скорее всего, в темноте не увидела, а может, не захотела увидеть. Ушла в спальню, а Жданов остался сидеть в нелепой позе и чуть ли не ненавидел себя в этот момент. Кажется, он на самом деле её разочаровал.

"Я не девочка..."

Андрей улыбнулся, вспомнив, с каким возмущением она это сказала, посмотрел на дверь спальни, а та вдруг снова распахнулась и появилась жена. Помялась в дверях, а затем всё-таки вышла и подошла к дивану. Андрей протянул к ней руку, но Катя вдруг присела на край его дивана, правда, повернулась спиной, а Жданову вдруг стало смешно. Она страдала, а Андрей позвал:

— Кать.

— Я хочу тебя попросить кое о чём, — сказала она, а он кивнул.

— Проси.

Её волосы раскинулись по голым плечам, и Андрею очень хотелось к ним прикоснуться, просто погладить, потрогать, чтобы у него опять появилось на это право. А в душе уже что-то запело, заиграло от облегчения и радости. Кажется, всё не так плохо. Катя на него злится, обижена, возмущена его поведением и даже чёрствостью, но к этому типу уходить совершенно не собирается. А значит, всё можно исправить. И придётся просить прощения, главное, постараться не делать это с той тяжестью на душе, которую он всегда испытывал, вымаливая прощение у Киры. В новой жизни всё нужно учиться делать по-новому.

— Проси, — повторил он, потому что Катя молчала.

— Я просто подумала, что завтра точно не решусь... днём, то есть.

— Что случилось?

Она покачала головой, Андрею показалось, что совершенно спокойно, поэтому её слезам, прозвучавшим в голосе, он сильно удивился.

Катя же глубоко вдохнула, собирая остатки смелости и решимости, и тихо проговорила:

— Не бросай меня, пожалуйста. Не бросай, Андрюш. — Она хотела повернуться к нему, почему-то почудилось, что он растерялся, а Жданов вдруг обнял её одной рукой, притягивая к себе, и прижался щекой к её мокрой щеке.

— Прости, натворил я дел...

А она запричитала:

— Я чуть с ума не сошла, всю ночь тебя ждала. А если бы ты не вернулся, где бы я тебя искала? Ты об этом хоть подумал?!

— Тсс, — Андрей поцеловал её, думал, думал, что так заставит замолчать, но Катя вдруг стукнула его кулачком по спине, и он рассмеялся. — Кать, больно же!

— Я чуть с ума не сошла, — повторила она очень серьёзно. — Никогда так больше не делай.

Он покачал головой.

— Не буду... Если ты меня не бросишь. После всего...

"18"

Диван был неудобный. Катя всю ночь жалась к Андрею, а когда вдруг потянулась и поняла, что прижиматься ей больше не к кому, от страха сразу же проснулась. Села на постели, непонимающе оглядела комнату, посмотрела в окно, за которым кроме хмурого серого неба и тусклых окон дома напротив, ничего видно не было, и перепугалась ещё больше. Андрея не было.

— Андрей!

Откинула одеяло, встала и выскочила из комнаты в прихожую. Спросонья мало что соображала, только сердце тревожно билось, Катя остановилась перед зеркалом, и не сразу расслышала звук льющейся в ванной воды. А потом шагнула к двери ванной комнаты и распахнула её.

Жданов обернулся и посмотрел на неё из-за занавески. Поразглядывал секунду, видно заметил растерянность и испуг на её лице и кивнул.

— Ты чего?

От его вопроса она тут же почувствовала себя глупо. Отступила назад и смущённо улыбнулась.

— Андрюш... ты чай или кофе будешь?

Он удивлённо посмотрел и улыбнулся.

— Кофе.

Кажется, он всё понял. Катя смотрела в его глаза, а после поторопилась кивнуть.

— Хорошо...

Закрыла дверь и от досады на себя даже ногой топнула. Снова выставила себя в глупом свете. Вот чего, спрашивается, перепугалась? Что он просто ушёл? Или что его и не было вовсе, что не вернулся, а эта ночь ей только приснилась?.. Кинулась его искать — всклокоченная, босая, в одной ночнушке... Смех просто.

— Ты чего перепугалась? — спросил он, появившись в комнате спустя несколько минут. Катя вынырнула из недр шкафа, достала Андрею чистую рубашку, а на мужа посмотрела и смущённо

улыбнулась.

— Не смейся надо мной, — попросила она.

Он подошёл и быстро поцеловал.

— Думаю, нам нужно поговорить, да?

— О чём? — насторожилась она.

Андрей поправил сползший с её плеча халат.

— Не волнуйся, ничего ужасного. Просто... хочу поговорить. О контракте.

Катя отвернулась от него.

— А зачем об этом говорить?

— Кать, давай ты со мной по пустякам спорить не будешь, — попросил Жданов. — Поговорим вечером. Хочешь, сходим куда-нибудь.

Она, как он и просил, спорить не стала, кивнула. Хотя, его предложение "поговорить" её отнюдь не вдохновило, задумалась и замолчала. Андрей снова её поцеловал, чтобы растормошить.

— Завтрак будет у нас?

Катя встрепенулась.

— Да, конечно. Сейчас приготовлю. Ты костюм сегодня наденешь?

Андрей лишь отмахнулся и ушёл на кухню, включил кофеварку. О том, что он собирается сегодня надеть, ему не говорилось.

Вынес предложение "поговорить о контракте" намеренно. Всё утро думал, понял, что с сегодняшнего дня в их с Катей отношениях должно что-то измениться, раз поняли, что для обоих их семейная жизнь вышла за пределы, обозначенные брачным договором. Обратной дороги больше не было. О том, что можно было бы развестись до того момента, как все узнают о его скоропалительном браке, разговора отныне не шло. Всё его устраивало, и разводиться Жданов не хотел. Значит, пришло время говорить правду. Сначала Кате. Правда, нужных слов пока подобрать не мог. Пригласил её в ресторан, на важный разговор, но даже представить не мог, что ей скажет, а уж тем более, как жена может отреагировать, услышав правду. Обидится, возмутится? Потребует развода...

Да, это было бы смешно.

— Мне тоже нужно с тобой поговорить, — сказала Катя, расставляя тарелки.

Как-то глупо всё получалось, но Жданов тоже невольно насторожился.

— О чём?

Катя налила Андрею кофе, присела за стол и подперла подбородок рукой, наблюдая за тем, как муж ест.

— О работе.

Он удивлённо приподнял брови.

— Ты нашла работу? Где?

— Пока не нашла. Но я буду искать. Андрюш, у меня осталось последнее занятие и зачёт. Через неделю я буду свободна и начну искать работу.

Он молча жевал, а Пушкарёва за ним внимательно наблюдала. В конце концов, не выдержала и позвала:

— Андрей!

— Что?

— Ты ведь не против?

Жданов отложил вилку и хлебнул кофе.

— Ты ешь, а то остынет, — сказал он. — И не сверли меня взглядом. Хочешь искать работу — ради бога, ищи. Я не против.

Катя взяла вилку.

— Но что-то тебе не нравится, — не сдержалась она.

— Не в этом дело, Катюш. Просто... — Он улыбнулся. — Да, ты права, я привык видеть тебя дома. Мне это нравится. Но я не могу тебя запереть, и уж тем более запрещать ничего не собираюсь. Только про меня не забывай.

Этого Катя не ожидала, да ещё произнёс Андрей это так трогательно, что она только растерянно моргнула, а потом рассмеялась.

— Думаешь, я отъявленная карьеристка?

Он пожал плечами.

— Пока не знаю. Это надо выяснить.

Андрей посмотрел в окно, а Катя не выдержала, поднялась и подошла к мужу. Обняла, прижавшись к его спине, и вздохнула.

— Понимаешь, тебя часто не бывает дома. Чем я буду заниматься? Мне скучно.

Жданов кивнул и взял её за руку.

— Ты права. Тебе нужно найти работу и тогда всё встанет на свои места. Ты же училась, мечтала... а теперь дома сидеть? Это неправильно.

Она просияла и поцеловала его.

— Я тебе обещаю, я буду очень стараться. Ты же для меня самый главный и у нас семья.

— Семья, — отозвался он.

— Вечером пойдём в ресторан?

— Да, отметим наши перемены. — Жданов широко улыбнулся и поцеловал её руку.

Новость о желании жены устроиться на работу, была не кстати. Андрей на самом деле привык к тому, что жена всегда дома, что занимается какими-то мелкими делами, учит французский, штудирует кулинарные книги и ходит по магазинам. Всё её занятия казались Жданову безумно милыми и правильными. А когда она заговаривала с ним о работе, о том, что когда-нибудь она пойдёт работать по специальности, Андрей только поддакивал и совершенно не задумывался о том, что это случится так скоро. Ему казалось, что она вполне довольна ролью домохозяйки, привыкает к положению замужней женщины, а сам учил её тратить деньги не только на него и домашнее хозяйство, но и на себя. Хвалил, когда она себе что-то покупала, на корню сметая все её сомнения по поводу лишних и ненужных трат. С чего он решил, что так будет продолжаться долго? Потому что ему это нравилось?

Правда, потом Андрей быстро успокоился. Этим вечером им предстоит серьёзный разговор, после которого всё поменяется кардинальным образом. Тут уже не до Катиной работы будет, другие проблемы появятся. Скоро в Москву прилетят родители, на конец месяца назначен показ, и на нём Андрей должен предстать женатым человеком. По крайней мере, так он всё спланировал. Поговорить с женой, потом с родителями, всех морально подготовить... Это будет первый Катин показ. Сама о работе позабудет.

— Андрюш, тебе кофе ещё налить?

Жданов оторвался от своих мыслей, посмотрел на жену, а в следующую секунду уже покачал головой и улыбнулся.

— Нет, солнце. Мне ехать пора.

Она немного погрустнела, а Андрей успокоил:

— Я вернусь не поздно, не хмурься. Лучше вызови мне такси.

— А где твоя машина? — удивилась она.

Он выдержал паузу, даже из кухни вышел, а уже из комнаты крикнул:

— У Ромки в гараже. Я вчера... не рискнул за руль сесть.

Упоминание о вчерашнем вечере Катю тоже смутило и, секунду помолчав, она мужу поддакнула:

— А вот это правильно!

— Я сегодня заберу машину, не волнуйся.

Катя вошла в спальню, минуту наблюдала, как Андрей надевает рубашку, а потом осторожно попросила:

— Дай мне, пожалуйста, номер Ромы.

Жданов обернулся и непонимающе посмотрел.

— Зачем?

— На всякий случай, — настаивала она.

Андрей нахмурился, но затем его лицо разгладилось, и он кивнул.

— Конечно, дам. Надо было раньше... — Катя смотрела на него, и Жданову показалось, что расстроено. Подошёл и обнял её. — Ну что ты? Мы же вчера всё выяснили, да?

— Да. — Она прижалась лбом к его плечу, но всё же в очередной раз пожаловалась: — Просто я на самом деле очень сильно испугалась... что ты не вернёшься.

— К тебе я вернусь всегда.

Катя приподнялась на цыпочках, обняла его за шею и на пару секунд прижалась щекой к его щеке. Её губы шевельнулись, что-то беззвучно проговорила, но что именно — Андрей так и не понял, жена сразу отстранилась. Провела ладонью по его плечу.

— Собирайся, опаздываешь, наверное.

— Опаздываю, — согласился он.

Проводила его до дверей, посмотрела в окно, как Андрей садится в такси, и не отошла до тех пор, пока машина не выехала со двора. Даже не смотря на то, что из спальни доносилась трель звонившего телефона. И только когда такси въехало в арку, побежала в спальню.

— Я слушаю!

— Какой бодрый голос, Пушкарёва! — изумился Зорькин. — Я думал, ты рыдаешь.

— Не рыдаю, — похвастала она. — Мы помирились.

— О как. Сам вернулся?

— Сам, — подтвердила Катя со вздохом. — Ой, Коль, такое было... Я так на него кричала, вспомнить страшно.

— Ты на него? — обалдел Коля.

— Я, представляешь? Зато потом помирились!

— Без подробностей примирения, пожалуйста, — фыркнул друг детства, а Катя тут же вспыхнула и возмутилась.

— Ну тебя, Колька!

Он рассмеялся, а Катя решила осторожно поинтересоваться:

— Коль, слушай, а вам ещё экономисты не требуются?

— Ты решила на работу устроиться?

— Почему всех это так удивляет? — искренне возмутилась она.

— Не знаю, мне показалось, что ты вполне довольна ролью жены... ходишь по магазинам, мужа облизываешь.

Пушкарёва присела на постель и уставилась на свои колени.

— Неужели я на самом деле так изменилась, Коль?

— Причём очень быстро.

— Это плохо?

— Нет, почему? Просто все удивлены.

— Андрей не очень хочет, чтобы я работала, — призналась она.

— А ты хочешь?

— Хочу...

— Как-то неуверенно прозвучало. Хотя, это понятно.

— Что понятно?

— Сама всё понимаешь. Тебе есть о чём думать помимо работы.

— Но мы ведь вместе с тобой мечтали!

— Мечтали, Кать. Чтобы наши старания прахом не пошли. Это ведь не только мечта была, но ещё и острая необходимость, надо деньги зарабатывать. А сейчас у тебя такой проблемы нет. Ты женщина и то, что муж тебя содержит — это нормально, Кать! Чего ты комплексуешь?

— Дело не в этом... Просто я не представляю, что я дома делать буду. Я же от тоски умру! Нет, я на работу хочу устроиться, — уверенно закончила она. — Ты узнаешь у себя?

— Узнаю, — пообещал он.

Никаких важных дел на этот день у Кати запланировано не было, и поэтому, прибравшись в квартире и накормив Стёпку, который видимо вспомнил, что у него с некоторых пор как бы есть дом и решил его посетить, отправилась в магазин. Кот, сытый и довольный, остался спать в кресле, а Катя пообещала ему скоро вернуться и отправилась в магазин. Правда, прежде поднялась к родителям. Мать открыла ей дверь и понимающе улыбнулась.

— Помирились?

— Тише, мам. Надеюсь, ты папе не сказала про ссору?

— Не сказала, конечно. Но вы помирились?

Катя кивнула.

— Я же тебе говорила, — улыбнулась Елена Александровна.

Катя заглянула на кухню и улыбнулась отцу.

— Привет, пап. А я в магазин. Что вам купить?

Пока мама оглядывала содержимое холодильника, отец поинтересовался:

— У вас машина сломалась?

— Почему? — не поняла Катя.

— Андрей на такси уехал.

— А, это... — Пушкарёва неопределённо махнула рукой. — Я не знаю, пап, что-то сломалось. Андрей машину в сервисе оставил.

— Опять в сервисе! Я бы и сам посмотрел.

Елена Александровна поглядела на мужа и махнула на него рукой.

— Валера, ну что ты их учишь? Сами разберутся. Катюш, ужинать придёте? Я запеканку сделаю с мясом.

Катя с сожалением на мать посмотрела.

— Нет, мамуль, мы в ресторан идём, у нас маленький праздник.

— По какому поводу? — заинтересовался Пушкарёв, а Катя беспомощно посмотрела на мать. Та улыбнулась.

— Маленький праздник, Валера, в большом поводе не нуждается. Дай детям отдохнуть. А запеканку я могу завтра сделать. Завтра придёте ужинать?

— Завтра придём, — пообещала Катя. — А вообще, я собираюсь работу искать, я решила. Даже с Колей разговаривала, он обещал в своей конторе поспрашивать.

Родители переглянулись, а потом закивали, выражая, таким образом, солидарность с принятым ею решением. Правда, особого энтузиазма и поддержки, как раньше, Катя от них не дождалась.

— Всё равно работу найду, — упрямо проговорила она, спускаясь по лестнице.

По дороге к магазину размечталась о том, как было бы замечательно, если бы она работала вместе с Зорькиным. И Андрей бы не так сильно переживал. Задумалась, по сторонам не смотрела и поэтому вздрогнула, когда совсем рядом услышала автомобильный сигнал. Обернулась, увидела машину Старкова, и сильно нахмурилась. А потом решительно пошла по тротуару дальше, нарочно не оборачиваясь больше.

Старков высунулся из окна.

— Кать, это глупо.

Она лишь отмахнулась от него.

— Катя!

— Денис, оставь меня в покое!

— Я звонил тебе вчера весь день.

Он медленно ехал по дороге и постоянно оглядывался назад. Благо, что машин на тихой улочке почти не было.

— Зря. Я внесла твой номер в чёрный список.

— Что ты сделала? — не поверил он.

Катя всё-таки остановилась, повернулась и посмотрела на Старкова в упор.

— Денис, пожалуйста, не приезжай больше. Я не хочу.

Он заглушил мотор и вышел из машины. Приблизился не спеша, сунул руки в карманы куртки и глянул на Катю исподлобья.

— Долго ты ещё мучить меня собираешься?

Катя нервно огляделась по сторонам, боясь приметить знакомых. Но улица была практически пуста и Пушкарёва с облегчением вздохнула.

— Не собираюсь. Я уже не в первый раз тебе это говорю, но ты меня словно и не слышишь. Я всё решила, Денис.

— Решила остаться с ним?

Она кивнула.

— Да, и обсуждать с тобой это я не буду. — Катя секунду помедлила, а потом сказала: — Я его люблю, Денис. Я люблю своего мужа. И поэтому прошу тебя — не приезжай больше.

Старков разглядывал её с задумчивостью, потом едва заметно ухмыльнулся.

— Любишь? — переспросил он.

Катя посомневалась секунду, а потом сказала:

— Я пойду.

Но он удержал её за руку.

— Подожди. Я не понимаю... Ты его любишь, а я?..

Пушкарёва решительно отступила, вынуждая его разжать пальцы и отпустить её.

— А ты женись... если на самом деле этого хочешь. Мне, правда, нужно идти.

— Катька!

— Не кричи, — шикнула на него Пушкарёва и снова опасливо огляделась. — С ума сошёл?

— Ты боишься? — с насмешкой проговорил он, а Катя в ответ разгневанно посмотрела на него.

— Думай, что хочешь, — сказала она и, не оборачиваясь, пошла к пешеходному переходу.

В магазине кивнула знакомой девушке-кассирше, а та, воспользовавшись тем, что покупателей нет, весело поинтересовалась:

— Кать, как дела?

Пушкарёва подошла, улыбнулась ей, а сама быстро оглянулась на входные двери. Старков как раз вошёл в магазин и уставился на неё.

— Хорошо.

— Вижу, что хорошо. Вот что значит, хороший муж. Вся светишься.

Катя кивнула и едва удержалась, чтобы в очередной раз не обернуться. Она ещё немного поговорила со знакомой, а потом прошла в зал. Оглядывалась, но Дениса нигде не было, и Пушкарёва даже успела вздохнуть с облегчением, решив, что тот ушёл. А он вдруг вывернул из-за угла прямо на неё, заставив задохнуться от неожиданности.

— Да же это такое?.. Откуда ты взялся на мою голову?

— У тебя что-то произошло?

— С тех пор как мы расстались на улице? — чуть язвительно переспросила Катя. — Пока нет.

Старков смотрел на неё серьёзно.

— Я знаю, что ты поругалась с мужем.

Катя опустила руку, в которой держала продуктовую корзину.

— Откуда ты знаешь?

— Это неважно. — Катя продолжала смотреть на него, и он нехотя ответил: — Я так думаю. Светка сказала, что Зорькин вчера долго у тебя был и вернулся сам не свой.

— Твоя Света слишком много болтает!

— Это правда или нет?

— Какая тебе разница? Это моя семейная жизнь, Денис. Даже если мы с Андреем и поругались... то уже успели помириться, не переживай.

— Из-за меня ругались? Ты ему сказала?

— Даже не подумала!

Она шагнула в сторону соседнего стеллажа, а потом вдруг вернулась и подошла к Старкову почти вплотную, чтобы можно было говорить потише.

— Денис, послушай, я не знаю, как тебе объяснить, чтобы ты понял, но просто не приезжай больше. У меня другая жизнь началась, у меня муж, которого я на самом деле люблю. И я не хочу, чтобы ты по моей новой жизни шатался и влезал в неё без спроса. Всё, хватит. И не смотри так. Да, мы поругались из-за тебя, но я даже рада этой ссоре. Потому что я очень много поняла за последние два дня. Дело даже не в том, что я люблю или не люблю, а в том, что он ушёл, и я думала, что умру. Я по тебе страдала, мучилась из-за тебя, обиды переживала, а без него я просто умру. И поэтому я хочу, чтобы ты знал — если муж меня из-за тебя бросит, я сделаю что-то, что тебе очень не понравится. Клянусь.

— И что же это? — сухо поинтересовался он.

Катя пожала плечами.

— Не знаю. Но тебе это не понравится. Вот и подумай, чем ты готов рискнуть.

Перевела дыхание, сама поражаясь своей спонтанной и такой пламенной речи, пошла от Дениса прочь, а тот спросил ей вслед, причём довольно громко:

— Значит, я был прав? Можно жить и без любви?

Она оглянулась через плечо и покачала головой.

— Нельзя.

Дома присела на корточки перед креслом, в котором спал Стёпка, и потрепала кота за ухом. Тот довольно замурлыкал, приоткрыл один глаз и посмотрел на Катю. А она ободряюще улыбнулась.

— Кажется, у нас на самом деле начинается новая жизнь.

И отпраздновать это было не грех. Хорошее настроение, новое платье, и муж, кажется, тоже доволен. Чем не праздник? Катя даже про "важный разговор о контракте" думать перестала.

— Как тебе платье?

— Ты — красавица, — улыбнулся Андрей, а Катя рассмеялась.

— Вот сегодня я даже спорить с тобой не буду и сделаю вид, что поверила.

Он обнял её за талию и вместе с ней посмотрел в зеркало, а потом жестом фокусника достал из кармана небольшую бархатную коробочку.

— Маленький подарок.

Катя с недоумением смотрела на тёмно-красный бархат, и даже руки не протянула. Пришлось открыть самому, а сам с интересом наблюдал за реакцией жены. Она не ахнула и не всплеснула руками, просто разглядывала небольшой кулон, который покоился на шёлковой подушечке. Потом спросила:

— Он настоящий?

По её тону Андрей понял, что она надеется на ответ: "Ну что ты, милая, бижутерия!". Но Жданов кивнул.

— Настоящий.

— Ты с ума сошёл?

— Ты не любишь рубины?

Она призадумалась, потом нервно улыбнулась.

— Не знаю, у меня их никогда не было.

— Теперь будут. — Сам достал украшение и заставил жену повернуться к нему спиной. Надел на неё подарок и застегнул цепочку.

Катя разглядывала своё отражение в зеркале, осторожно прикоснулась к камню, и сказала:

— Не вздумай сказать родителям.

Он сдержал смех.

— Тебе нравится?

Она снова потрогала камень и вдруг заулыбалась.

— Красивый.

— И тебе безумно идёт. — Поцеловал её в щёку, а потом подал пальто. — Пошли хвалиться подарком.

Андрей заказал столик в новом ресторане. Это был не маленький итальянский ресторанчик, к которому Катя привыкла, как к родному, а настоящий ресторан, какие она только по телевизору раньше видела. Большой зал, впечатляющий интерьер, посетителей много... У дверей в зал их встретил метрдотель и проводил к их столику. Жданов быстро обвёл зал взглядом и спокойно сел за стол, а вот Катя чувствовала себя немного неловко, он заметил.

— Всё хорошо, — негромко проговорил он.

— Я никогда не была в таком ресторане, — шёпотом отозвалась она, глядя на хрустальную люстру на потолке.

— Он только открылся, — сказал Андрей, открывая меню. — Поэтому столько посетителей, всем любопытно.

Кинул на жену быстрый взгляд поверх меню, отметил, как она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, а потом гордо расправила плечи и тоже открыла меню, причём не загородилась им, а посмотрела на официанта, замеревшего рядом с их столиком, со спокойной улыбкой. Почти спокойной.

Андрей мысленно её похвалил.

— Тебе здесь нравится? — спросил он немного погодя.

— Я нервничаю, чуть-чуть, — призналась Катя, всё так же, шёпотом.

Жданов улыбнулся.

— Почему?

— Здесь шикарно.

— Ты тоже сегодня шикарная. Даже в рубинах.

Она легко рассмеялась в ответ.

— Здесь, наверное, можно увидеть кого-нибудь... известного.

Жданов лишь плечами пожал.

— Вряд ли, Катюш. Это не популярный ресторан. Он только открылся, а знаменитости по таким не ходят.

— Почему?

— Потому что у них должен появиться повод, чтобы прийти сюда. Должно быть что-то, чего нет там, где они бывают ежедневно и где их всё устраивает, включая публику.

— Надо удивлять?

— Точно.

Катя сделала глоток вина и спросила:

— А откуда ты столько знаешь про тех, кто сюда не ходит?

Жданов на секунду даже жевать прекратил, поднял на жену глаза. Хоть и настраивал себя с самого утра на откровенный разговор, а вот сейчас она задала вполне простой вопрос, и Андрей тут же растерялся.

— Мы хотели серьёзно поговорить этим вечером, — сказал он, вместо того, чтобы ответить на её вопрос.

Катя отвела глаза и безрадостно кивнула.

— Да...

— А вот расстраиваться не надо. Мы будем говорить о нашем будущем.

— Я знаю, просто важные разговоры всегда пугают... немного.

— Я хотел поговорить с тобой о брачном договоре.

Катя вцепилась в бокал с вином.

— А что с ним?

Жданов отложил столовые приборы и протянул жене руку. Катя вложила свою ладошку в его большую ладонь и в ожидании на Андрея посмотрела. Явно, храбрилась.

— С ним ничего. Вчера что-то случилось, для нас обоих важное, надеюсь, я не ошибаюсь. — Он неожиданно сбился и вместо заготовленных "правильных" слов, спросил: — Кать, мы ведь решили?

Она уткнулась взглядом в свою тарелку и закусила губу, чтобы скрыть глупую улыбку.

— Ну, если исходить из того, что ты меня ни о чём не спрашивал...

Он крепче сжал её руку, и просительно протянул:

— Кать...

Пушкарёва глубоко вздохнула, а Андрей продолжил:

— Мы теперь муж и жена, по-настоящему, да? Без всяких "но", без воспоминаний о том, как и почему мы поженились...

— ...в горе, и в радости, — весело поддакнула она и удостоилась укоризненного взгляда. — Прости. Я когда волнуюсь, всегда глупости говорю.

Жданов улыбнулся.

— А ты волнуешься? — спросил он, наблюдая, как она взволнованно дышит и грудь соблазнительно приподнимается в вырезе декольте. Погладил большим пальцем тонкую кожу на её запястье. — Всё-таки надо было говорить обо всём этом дома.

Катя попыталась руку свою убрать, Андрей спорить не стал и отпустил. Откинулся на спинку стула.

— Так что там с этим договором? — спросила она, когда официант поменял тарелки и молча отошёл.

Андрей пожал плечами.

— Я хочу его расторгнуть.

Катя удивлённо посмотрела.

— То есть, совсем?

Он кивнул.

— Ты против?

Катя растерянно посмотрела на него.

— Андрюш, я в этом ничего не понимаю. Ты сказал, что он нужен — я согласилась, теперь ты хочешь его расторгнуть... Хорошо.

— Дело не в самом договоре, а в том, что в нём написано.

— А что в нём такого интересного написано?

Он рассмеялся.

— Тебе же адвокат рассказывал.

— Словно, я что-то запомнила! Я волновалась тогда жутко, мне не до речей адвоката было.

Андрей понимающе покивал и сказал:

— Ничего особенного там не написано, милая, кроме того, что мы ничего друг другу не должны. Мне кажется, что для начала семейной жизни, это не совсем подходящие обещания, правда?

Катя молчала, а Андрей залпом допил вино, набираясь решимости перед главным разговором, начал:

— Я ещё хочу тебе что-то сказать... — Но Катя его перебила.

— Я сегодня виделась с Денисом, — сказала она, а Жданов замер с открытым ртом. Качнул головой, стряхивая с себя изумление, а потом спросил:

— Зачем?

— Он меня подкарауливал у дома. Я в магазин пошла, а он тут как тут. — Посмотрела на хмурое лицо мужа и заговорила торопливее: — Андрюш, ты только не волнуйся! Я с ним поговорила, он больше не придёт!

Андрей недоверчиво усмехнулся.

— Это он тебе сказал?

— Это я тебе говорю! А сказала только для того, чтобы ты не думал, что я от тебя это скрываю.

Андрей со стуком положил вилку.

— Всё-таки придётся ему объяснить... Где его найти?

Катя испуганно посмотрела.

— Даже не думай! Связываться со Старковым!.. Ему от твоих объяснений ни горячо, ни холодно, а ты себе неприятности наживёшь.

— Катя, давай я сам разберусь?

— Нет, — твёрдо сказала она и посмотрела в упор. — Он не появится больше. Вот если появится, тогда и будем думать. А пока забудь о нём... — Расстроено вздохнула. — Не надо было говорить сейчас, я всё испортила.

— Что ты ему сказала?

Катя замялась, снова схватилась за бокал, а потом как можно небрежнее проговорила:

— Чтобы больше не приезжал.

Она что-то недоговаривала. Отводила глаза, и Андрей понял, что всё равно не скажет.

— И этого будет достаточно?

— Мне всё равно.

— Катя, ты так мне и не рассказала ничего.

— Про Дениса?

Он кивнул.

— Совершенно не интересная история, Андрюш.

— А всё-таки... Я должен знать.

Говорить о Старкове ей очень не хотелось, но сегодня был такой вечер, когда они с Андреем начинали всё сначала и, наверное, нужно было сказать. Тем более не хотелось всё портить отказом

— Я... в него влюбилась, ещё на первом курсе. Он был душой компании, здорово играл гитаре, анекдоты рассказывал, все девчонки на курсе сразу в него влюбились. Правда, потом наружу характер его полез, но это немногих отрезвило, включая меня. Я, конечно, ни на что не надеялась, даже подумать не могла, что он на меня внимание обратит.

— Но обратил же, — не стерпел Андрей.

Катя кивнула.

— Да, года два назад. Он начал за мной ухаживать, я просто млела, а потом... — Катя замолчала и обвела зал ресторана растерянным взглядом.

Андрей же еле слышно хмыкнул. Прекрасно понимал, почему она замолчала и что означает это многозначительное "потом". "Потом" он её соблазнил. Это было фактом и случившейся когда-то реальностью, но казалось такой нелепостью... даже мысль о том, что кто-то другой кроме него к Кате прикасался. После всего, что с ними случилось, когда всё было как в первый раз, думать о том, что был другой, тот самый, по фамилии Старков и по имени Денис, которого она любила.

— Он тебя обидел тогда?

Катя пожала плечами.

— Нет. Просто вскоре по институту пошли слухи о том, что я сдалась Старкову без боя, даже о каком-то споре... Якобы, он с кем-то поспорил на меня... Я толком ничего об этом не знаю, но смеялись надо мной долго и обидно. Правда, я сама себя глупо вела, всё пыталась его удержать, выяснить, что я сделала не так, почему он так со мной поступил...

— А он?

— А он, Андрюш, смеялся громче всех. А когда всем надоело смаковать прошлую историю и разговоры поутихли, он снова обо мне вспомнил. Так и дёргал меня. И все в институте знали, что я в него безответно влюблена.

— И ты хочешь меня убедить в том, что он бегает за тобой просто так? Из юношеских воспоминаний?

— Говорит, что любит, — спокойно ответила она, и Жданов поневоле насторожился.

— А ты? — тихо спросил он.

Катя, наконец, осмелилась на него посмотреть и улыбнулась.

— А у меня есть ты.

Андрей снова взял её за руку.

— Почему я так рад это слышать, не знаешь?

Катя рассмеялась.

— Потому что ты самоуверенный, к тому же собственник...

Андрей улыбнулся.

— Ты так быстро меня раскусила?

— Быстрее, чем ты думаешь. А ты мне что хотел сказать?

— Я?..

Это был самый подходящий момент для признания. Всего несколько слов, а потом как-то умудриться её успокоить и заверить, что ничего страшного в этом нет... То есть, он и сам знает, что в его жизни, настоящей жизни, ничего страшного и ужасного нет, но свою ложь нужно будет как-то оправдать.

Андрей всё ещё держал жену за руку и ругал себя за то, что придумал этот ужин в ресторане. Дома было бы намного проще... А сидя дома, так же держа её за руку и глядя в её глаза, думал бы, насколько всё проще было бы в ресторане, среди людей, когда Катя не осмелится при всех двинуть ему по физиономии за такой обман.

Дело не в месте, а в самом признании. Нужно только осмелиться, произнести первые слова, а там видно будет.

— Андрюш, — тихонько позвала она.

Жданов вздохнул напоследок — последний в этой жизни глоток воздуха! — окинул взглядом зал ресторана, поражаясь, как другие люди могут так спокойно жевать и никакие важные разговоры не вести, и вдруг замер. У бара стояла Ларина и с огромным удивлением и интересом разглядывала его и Катю. Андрей уставился на Наталью и зло поджал губы.

Катя потрясла его за руку.

— Андрюш, что случилось?

Он оторвал негодующий взгляд от Лариной и посмотрел на жену. Пришлось торопливо перестраиваться и навешивать на лицо улыбку.

— Всё хорошо, просто задумался.

Снова быстрый взгляд на Ларину, и врыв раздражение внутри — вот что она уставилась? Ещё, не дай бог, решит подойти, с неё станется.

— Катюш, закажи десерт, а я отойду на несколько минут, мне нужно срочно позвонить.

Жена немного нахмурилась, но спорить не стала.

— Хорошо.

Он поднялся из-за стола, но прежде чем отойти, наклонился к ней и шепнул:

— Говорят, тут замечательный яблочный штрудель.

Катя улыбнулась, а у него от сердца отлегло. Направился к выходу из зала, а в дверях обернулся и кинул на Ларину свирепый взгляд. Та не заставила себя долго ждать и уже через минуту вышла из зала. Андрей невежливо схватил её за локоть и отвёл за угол.

— Андрюш, ну больно же! — тут же заныла она, пытаясь расцепить его пальцы.

— Ты что здесь делаешь? — шикнул он на неё.

— Как это — что? Пришла в новый ресторан, меня пригласили.

Андрей возмутился.

— И именно сегодня!..

— Андрюш, а что это за девушка?

— Тебе какое дело?

— Подожди, это она, да? Та самая?

— Наташ, отстань. И уходи отсюда, я тебя очень прошу.

Она пыталась схватить Андрея за руку, а тот в последний момент опомнился и сунул руку с обручальным кольцом в карман.

— Андрюш, но эта девушка совершенно не в твоём вкусе!

— Тебе откуда знать, какой у меня вкус?

— Уж я-то знаю, поверь, — улыбнулась она.

Жданов уставился на неё в упор, потом проговорил:

— Наташ, я тебя предупреждаю, не подходи к нам.

— Жданов, ты с ума сошёл? Я думала у тебя роман с какой-то умопомрачительной...

— Все твои умопомрачительные у меня в печёнках сидят, — перебил он её. Поспешно отстранился и пошёл обратно в зал, правда, на ходу обернулся и погрозил ей пальцем.

— Я тебя предупредил!

Когда вернулся к столику, Кате как раз принесли заказ. Жена ему заулыбалась, но ему пришлось её расстроить.

— Солнце, ты не обидишься, если мы сейчас уйдём?

— Что не так?

— Да всё так, просто я хочу пройтись. Прогуляемся, пока ещё не совсем поздно.

Катя указала маленькой ложечкой на свой десерт.

— А штрудель?

Жданов виновато улыбнулся, а Катя, к его облегчению, улыбнулась и из-за стола поднялась.

— Пойдём.

— Не обижаешься?

Она покачала головой.

— Вечер был замечательный.

Они уходили под пристальным взглядом Лариной. Андрей даже быстро оглянулся на неё, а потом посетовал, что та ему всё испортила. Так некстати...

"19"

В офисе царило оживление, хотя вполне понятное — вернулись Ждановы-старшие. Андрей всегда поражался тому, как рядовые сотрудники уважают... да нет, скорее всё же любят, его родителей. Когда те возвращались из какой-нибудь долгосрочной поездки, в их честь чуть ли не праздник устраивали.

— Повод не работать, — шутливо ворчал Андрей, а мама всегда смеялась и уговаривала его относиться ко всему терпимее.

— Как у тебя дела, милый? — поинтересовалась Маргарита Рудольфовна, когда они втроём вошли в президентский кабинет.

— Всё хорошо. — Андрей наблюдал, как отец садится в своё кресло, а Пал Олегыч вдруг взглянул на сына и понимающе улыбнулся.

— Сгоняю тебя с насиженного места?

Жданов даже возмутился.

— Пап...

— Паша, что ты, в самом деле? Андрюш, не слушай его.

Андрей сел на стул и повернул голову, когда отец снова заговорил:

— Скоро совет, так что у тебя будет шанс.

Андрей хмыкнул.

— Опять с Сашкой бодаться? Надоело. Пап, может, ты сам, наконец, решишь?

Пал Олегыч переглянулся с женой.

— Смотри, как заговорил.

А Маргарита подошла и обняла сына.

— Я соскучилась по тебе. У тебя, правда, всё хорошо?

— А почему у меня что-то должно быть плохо, мам?

Она погладила его по голове.

— Кире не звонил?

— Мама, Кира — замужняя женщина. Не думаю, что её мужу понравились бы мои звонки. Да и повода нет.

— Всё-таки вы не правы были, надо было подумать, прежде чем так...

Жданов вскочил и поглядел на родителей настороженно.

— Чувствую, сейчас мне снова будут рассказывать о том, что Кира сожалеет! Не надо, мама!

Маргарита развела руками.

— Просто мы виделись в Лондоне, я думала, что тебе будет интересно.

— Мне не интересно.

Пал Олегыч с любопытством разглядывал сына.

— Андрей, а ты так дома и не живёшь?

Жданов сунул руки в карманы брюк и постарался казаться спокойным, даже улыбнулся.

— Мне там удобно.

— А мне кажется, что дело не только в удобстве.

Маргарита непонимающе посмотрела на мужа.

— Что ты имеешь в виду?

— А как ты думаешь, Марго? Не верится мне, что он просто так из дома уехал, и возвращаться не спешит.

Мать удивлённо посмотрела, а Андрей предпочёл отвернуться, избегая её взгляда.

— Это правда? У тебя кто-то появился?

— Родители, вам необходимо это выяснить прямо сейчас?

— Андрей, посмотри на маму, она не успокоится, пока ты ей не скажешь, — усмехнулся Пал Олегыч.

Жданов неопределённо пожал плечами.

— А если и так, то, что в этом плохого?

Мать, кажется, тихонько ахнула, и Андрей невольно оглянулся на неё. Улыбнулся.

— Мама, что?

— Кто она? Я её знаю?

Он молчал, задумавшись, а отец вдруг махнул на него рукой.

— Только глупостей не делай. Хотя, страдать уже пора прекратить, время идёт...

— Да с чего вы взяли, что я страдаю? — возмутился Андрей в полный голос, а мать тут же на него цыкнула, и он послушно замолчал.

Когда выходил, услышал, как мать обвиняюще проговорила:

— Паша, он бы мне рассказал!

— Рита, а ты уверена, что хочешь услышать то, что он тебе скажет? Меньше знаешь, крепче спишь, забыла? Захочет, сам расскажет.

Андрей улыбнулся и прикрыл за собой дверь.

Мама в своём репертуаре. Если бы отец так некстати не влез, не перебил её, она бы спрашивала и спрашивала, пока бы он все подробности (правдивые или не очень) ей не выдал. А потом бы позвонила Кире. Андрей был в этом уверен.

Когда вошёл в свой кабинет, Малиновский как раз положил трубку телефона, а увидев Андрея, ткнул в аппарат пальцем.

— Он тебе уже дважды звонил, — сказал Рома.

— Кто? Телефон?

— Нет, адвокат... ну, тот, который... В общем, ты сам понял. Буточников.

Жданов кивнул и сел за стол.

— Просил перезвонить, — добавил Рома и уставился на Андрея в ожидании, но тот как назло продолжал хранить молчание. И тогда Малиновский спросил напрямую: — Зачем тебе снова адвокат? Андрей... вы разводитесь?

Жданов поднял на него глаза. Выдержал паузу, а потом спокойно сказал:

— Нет. Я хочу расторгнуть брачный контракт.

Рома удивлённо приподнял одну бровь.

— Ты спятил?

— Почему?

— Ты ей всё рассказал, да?

Андрей отложил бумаги и с сожалением покачал головой.

— Нет пока. Всё собираюсь, но никак... слов не найду.

— Или смелости не хватает?

— И это тоже, — не стал скрывать Жданов.

— Подожди, а зачем тогда контракт расторгать?

— Потому, — упрямо проговорил Андрей. — Потому что мы так решили.

— Вы так решили? С ума сойти... Палыч, ты рехнулся?

— Ром, ладно!.. Это моя семья, я сам разберусь.

Малиновский поднялся и подошёл к столу Жданова.

— А родителям рассказал? Хотя нет... Иначе Маргарите уже "Скорую" бы вызывали.

— Ромка!

— Андрей, скажи Кате своей, а потом уже подумаешь о контракте. Послушай умного человека. Что ты отворачиваешься? Ты пойми — ты останешься перед ней голый и босый!

Андрей поднял на Малиновского выразительный взгляд, а Ромка в следующую секунду сам рассмеялся.

— Фигурально выражаясь!

Жданов кивнул, усмехнувшись, а Рома продолжил:

— Всё это, конечно, смешно, но я серьёзно говорил. Чем тебе этот контракт помешал, вот скажи мне?

— Мы всё с Катей решили. Разводиться мы не собираемся.

— А кто когда собирается? Но в жизни всякое бывает...

— Согласен. Поэтому если что-то пойдёт не так... разводиться я буду со своей женой.

Рома непонимающе нахмурился.

— То есть... делить имущество?

Жданов снова кивнул.

— Спятил?

— Ромк, я не хочу с ней разводиться, понимаешь? Всё изменилось.

— В смысле?

— На показе я должен быть со своей женой, — сказал он, после минутного молчания. — До показа две недели. За это время я должен всё рассказать Кате и поговорить с родителями.

Рома присел на край стола, сложил руки на груди и задумчиво хмыкнул.

— Ты на самом деле решил? Жить с ней? На полном серьёзе?

Андрей вдруг улыбнулся.

— У меня замечательная жена, Малиновский, — с довольной улыбкой протянул он. — Мы когда с ней поссорились, я... так переживал, если честно. Даже не ожидал от себя. И мы с Катей поговорили потом и всё решили — будет у нас семья, всё по-настоящему.

— Все с ума сойдут, когда узнают, — покачал Малиновский головой, наблюдая за улыбающимся Ждановым.

— Это точно.

— А почему же до сих пор не сказал, раз решил? Хоть Кате своей скажи.

Андрей немного недовольно на него посмотрел.

— А ты думаешь, что я не пробовал? — недовольство из голоса ушло, и Жданов вздохнул. — Сколько раз собирался. Всё обдумаю, слова подберу, а пока смотрю на неё, рот открою... и куда весь настрой делся. Ступор какой-то. Сам не понимаю, что со мной. А сейчас вообще...

— Что?

Жданов лишь отмахнулся.

— Катька расстроена. Работу ищет, представляешь? Рассылает резюме, ходит на собеседования... чёрт знает что! И расстраивается.

— Из-за чего? — не понял Рома.

— Ну... опыта нет, сам понимаешь. Обещают позвонить, она ждёт, расстраивается...

— А зачем ей работа?

Андрей развёл руками.

— Хочется ей. У неё амбиции, понимаешь? Она училась столько лет, планы строила... Не могу же я ей запретить?

Рома только головой покачал.

— Не понимаю, зачем тебе все эти проблемы? Семья, в смысле.

Жданов усмехнулся.

— Чтобы тебе было к кому прийти на семейный ужин, когда тебе стукнет семьдесят.

Малиновский рассмеялся.

— Так это всё ради меня? Я польщён, честно.

День вообще выдался весёлый. Утром радовались возвращению Ждановых, а в обед всем коллективом провожали на пенсию бухгалтера Зою Семёновну. Сотрудники устроили целое представление, украсили приёмную воздушными шарами и даже песни пели. Андрей в приёмную вышел, когда услышал голос отца. Зоя Семёновна, тучная женщина шестидесяти лет, с полным отсутствием чувства юмора, принимала поздравления (если с уходом на пенсию вообще можно поздравлять) от президента компании, выслушивала слова благодарности за многолетнюю, безупречную работу с самым серьёзным выражением на лице. Даже отец, в конце концов, под её взглядом сбился.

Андрей наблюдал за всем этим со стороны, а когда отец так некстати замолчал, выступил вперёд и тоже Зою Семёновну от души "поздравил".

— Без неё Ветров быстро сдуется, — негромко проговорил Малиновский, жуя торт. — Семёновна за каждым его шагом следила.

Жданов отказался от торта, который ему настырно подсовывала Шурочка, и едва слышно хмыкнул.

— Думаешь?

— Уверен. Славка — трус по натуре, сам решения боится принимать. По каждой мелочи к Семёновне бегал. А теперь что?

— Значит, надо искать нового финансиста.

Рома кивнул и мрачно усмехнулся.

— Легче сказать, чем сделать. Помнишь, кто его привёл в компанию в своё время?

— Я всё помню. Но один его просчёт и я верну подарок Воропаеву и даже ленточкой перевяжу.

Малиновский согласно кивнул.

Дома Андрея ждал сюрприз. Только дверь открыл и сразу почувствовал вкусные запахи. Настолько заманчивые, что он, не раздеваясь, собрался заглянуть на кухню, но Катя выскочила ему навстречу и решительно развернула его в обратном направлении.

— Сними куртку сначала. А почему молчком? Обычно кричишь, как дверь открываешь, что пришёл.

Жданов сунул ноги в тапки, посмотрел на довольную жену и быстро поцеловал.

— У меня дар речи пропал. Чем пахнет?

Катя рассмеялась, а затем важно поговорила:

— Я испекла пирог. Сама, представляешь?

— Да ты что?

Она взяла его за руку и повела за собой на кухню.

— Вот... Персиковый! Правда, персики консервированные, — сбавив пыл, продолжила она, — но всё равно должно быть вкусно.

Пирог, больше похожий на торт, красовался на большой тарелке, был обсыпан сахарной пудрой... и странно кренился на правый бок, словно от удара уклонялся. Андрей в некотором удивлении пирог поразглядывал, но прежде чем окончательно развеселиться, услышал, как жена тихонько вздохнула, а затем предостерегающе проговорила:

— Вот только попробуй засмеяться.

Пришлось кашлянуть в кулак.

Катя взяла деревянную лопаточку и попыталась заставить пирог принять правильную форму.

— Никак не хочет ровным быть, — пожаловалась она.

Андрей обнял её и поцеловал в щёку.

— Ты у меня просто чудо. И персиками пахнешь.

Катя засмеялась.

— Консервированными.

— А кто сказал, что это плохо?

Пирог на самом деле оказался вкусный, просто на вид неказистый. После ужина Андрей устроился перед телевизором с куском пирога на тарелке и стаканом молока. Правда, для начала пришлось убрать с дивана какие-то бумаги, Жданов без особого интереса пробежал текст глазами, а потом отложил их в сторону. Включил телевизор и громко поинтересовался:

— Опять к собеседованию готовишься?

Катя выглянула из спальни и кивнула.

— Да, завтра. Новое резюме напечатала, видел?

— Да... Кать, вкусно, — похвалил он пирог, а жена разулыбалась.

— Правда?

Жданов подтвердил, а потом сказал:

— Мне кажется, ты слишком торопишься. Времени прошло всего ничего, а ты переживаешь. Позвонят.

Она расстроилась.

— Андрюш, ну о чём ты говоришь? Если бы моя кандидатура хоть кого-нибудь заинтересовала, мне бы уже пятнадцать раз позвонили. А тишина... Я просто не понимаю, что я делаю не так. Меня выслушивают всегда внимательно, соглашаются, даже хвалят... а не звонят.

Андрей улыбнулся.

— Ты слишком молода для экономиста, солнце.

— Молода? Мне двадцать четыре!

Он рассмеялся.

— Шикарный возраст!

Она решила обидеться, даже по плечу его стукнула.

— Не смейся!

— Просто ты даже на двадцать четыре не выглядишь.

— И в строгом костюме не выгляжу?

Муж покачал головой, с сожалением глядя на неё, а Катя растерялась:

— И что теперь делать?

Жданов развеселился.

— Взрослеть.

Катя присела рядом с ним на диван и кивнула, соглашаясь.

— Смотрят на меня недоверчиво, — признала она.

— Вот видишь. — Андрей поставил тарелку на журнальный столик и обнял жену. — Всё со временем наладится, надо только набраться терпения и не расстраиваться зря.

— А если мне другую причёску сделать? Например, гладкую... комель! Это смотрится официально, я в банке с такой работала.

Жданов представил, поморщился и категорически заявил:

— Не надо. Не надо себя портить ради работы. А почему ты ушла из банка?

Катя поёрзала, устраиваясь поудобнее на его руках.

— Меня ушли, Андрюш. Я навела порядок в документации и надобность во мне отпала. Испытательный срок к тому моменту закончился и меня в такие условия поставили, что легче было уйти.

— Какие нехорошие люди, — покачал Андрей головой, одну за одной расстёгивая маленькие пуговки на её домашней кофте. Пальцы пробежались по её животу и Катя рассмеялась.

— Щекотно же! Что ты делаешь?

— Пытаюсь тебя отвлечь. А у Зорькина в конторе ничего не вышло?

— К сожалению, нет. Я бы хотела с Колькой работать...

— Да, это было бы неплохо. Я бы не волновался.

Катя от удивления даже рассмеялась.

— Ты бы не волновался?

— Конечно. Почему ты удивляешься? Мало ли какой тебе начальник достанется... тиран и деспот.

Она смахнула с его лба чёлку.

— Ты прав. Мне грозного мужа хватает.

Жданов удивлённо взглянул.

— Грозного? Я — тиран и деспот?

Катя улыбнулась ему.

— Под настроение.

Андрей сокрушённо покачал головой, а в глазах плясали чёртики.

— Надо исправляться.

Сам над собой рассмеялся, а Катя уже знакомо прижалась к нему и что-то еле слышно прошептала. А потом поцеловала. В тот момент Андрею было не до выяснений и не до разговоров, но позже, когда уже лежали в постели и Андрей прижимал жену к себе, а она, кажется, засыпала, он вспомнил о её таинственном шёпоте. С некоторых пор у неё появилась такая привычка, иногда его обнимала и что-то беззвучно шептала. Андрею очень хотелось узнать, что именно, но расспросами боялся её смутить. А вот сейчас не удержался.

— Кать, а что ты шепчешь?

Она зашевелилась, приподняла голову от подушки.

— Когда?

— Иногда обнимаешь меня и что-то шепчешь. Что?

Катя от его вопроса почувствовала неловкость.

— Я думала, что ты не замечаешь.

— Замечаю, просто раньше не спрашивал. Скажешь мне?

Она снова прилегла, устраивалась под его рукой, а потом вдруг сказала:

— Я тебя люблю.

Андрей открыл глаза и глупо переспросил:

— Что?

А Катя завозилась, а затем и вовсе повернулась к нему спиной.

— Ты же сам спросил...

Жданов немного потаращился в темноту, обдумывая, а в следующую секунду тоже повернулся на бок и прижался к Катиной спине. Спросил:

— А шёпотом почему?

Она нетерпеливо повела плечом, но руки его не оттолкнула, а заговорила недовольно и чуть ворчливо:

— Потому. Потому что у тебя теории... Откуда я знаю, может тебе не понравится? — тон стал чуть ли не возмущённым, а Андрей заулыбался. Поцеловал плечо и признался:

— Мне бы понравилось.

Катя задержала дыхание, а потом придвинулась к нему и в знак примирения взяла за руку. И промолчала. Почему-то её молчание показалось Андрею самым важным после таких откровений и признаний. Что не стала приставать и допытываться, что он к ней чувствует. Так бы поступила Кира — признание за признание, но не Катя. И ему нравилось это, хоть и понимал, что снова ведёт себя, как эгоист. Она призналась, а он молча её признание принял и доволен этим.

Утро началось с суматохи — они проспали. Андрей вроде и слышал звонок будильника, но в полусне его выключил и снова нырнул под одеяло, обнял жену. За окном темно, мартовская грязь и ветер завывает — как тут проснуться, да ещё бодрым и довольным жизнью? Растормошила его Катя спустя некоторое время, потрясла за плечо.

— Уже восемь... Андрей, вставай!

Он поклялся и машинально протянул ей руку, чтобы поддержать, когда она спрыгивала с кровати.

— Андрей, — нараспев повторила Катя, накидывая на себя халат. — Вставай немедленно. Тебе же в область ехать!

— Я помню, — отозвался Жданов и наконец, принял сидячее положение. Потёр сонные глаза, а Катя вдруг ахнула:

— Я же рубашки твои не погладила... — И добавила с укором: — Ты меня отвлёк вечером.

Как именно он её отвлёк, вспомнить было приятно, Андрей улыбнулся и потянулся с хрустом. Организм никак не желал просыпаться, но утро оказалось не таким уж и тяжёлым, даже было чему порадоваться, хотя бы воспоминаниям о приятном вечере. И Жданов примирительно проговорил:

— Значит, я свитер надену. Кать, что ты суетишься с утра? Который час?

— Начало девятого!

— Сколько? — Он непонимающе уставился на часы, затем чертыхнулся и поспешил в душ.

Опаздывал он здорово. Пришлось звонить Малиновскому, объяснять, что в офис заехать никак не успевает и вот спустя полчаса Ромка возник в их квартире, запросто расцеловал Катерину в обе щеки, отчего та слегка оторопела, и пошёл оглядывать "семейное гнёздышко".

— Банального приглашения в гости от вас не дождёшься, — пожаловался он громко, разглядывая свадебные фотографии в красивых рамках на полке книжного шкафа. — Вот не проспал бы кое-кто, вообще бы не позвали, да?

Катя выглянула из кухни и замерла в растерянности, подбирая слова для извинения. Но тут из спальни вышел Андрей, сунул руки в рукава свитера и закрыл дверь спальни прямо перед любопытным носом Ромы, который уже успел приметить неубранную постель.

— У тебя же все вечера заняты, Малиновский.

— Так вы днём пригласите, — не отставал тот. — На обед в семейном кругу, так сказать.

Жданов приобнял жену за плечи и успокоил:

— Не слушай его, он шутит.

— Я с семейными обедами никогда не шучу.

Увидев кота, Рома обомлел.

— Это ваш зверь? А когда вы его завели?

— Это не мы его, а он нас завёл, — смеясь, отозвался Андрей и достал из холодильника пакет с соком.

Рома сел на стул у окна и принялся тискать Стёпку, который до этого момента спокойно спал на подоконнике среди фиалок. Тот лениво отмахнулся от назойливого гостя лапой и чихнул, когда Рома потянул его за усы.

— Какие усищи, никогда таких не видел... — Стёпка посмотрел на него с недовольным прищуром, а Малиновский вдруг усмехнулся. — Наглая, рыжая морда. И я даже знаю, кого ты мне напоминаешь.

Жданов подавился соком, переглянулся с Ромкой и они вместе расхохотались. Катя посмотрела на них обоих с удивлением. От друга Андрея было много шума, смеха, они с Андреем говорили о каких-то непонятных для неё вещах, и от этого ей становилось немного не по себе. Поставила на стол тарелку с тостами, разлила по чашкам кофе и улыбнулась мужу, встретив его взгляд.

Общаться с Малиновским ей было сложно. Чувствовала его испытывающий, любопытный взгляд, и неизменно сбивалась на полуслове. Всё время казалось, что Рома ждёт от неё какого-то фантастического трюка, как от дрессированной собачки. Хотя, с ним было весело. Он постоянно хохмил, даже когда сам умудрялся попасть впросак. Но прощаясь с мужем в прихожей, Катя тоже чувствовала внимательный чужой взгляд, и из-за этого было неловко. Рома, наверное, понял, что засмущал её окончательно и вышел из квартиры, оставив их с Андреем наедине.

— Ты поздно вернёшься?

Андрей надел куртку и покачал головой.

— Нет. После обеда буду в офисе, а домой... к ужину точно буду. — Наклонился к ней и получил быстрый поцелуй. — А тебе ни пуха, ни пера.

Катя смешно взмахнула рукой.

— К чёрту!

Андрей притянул её к себе и заглянул в глаза.

— Всё у тебя получится, — сказал он, — только веди себя поувереннее. И помни, что это им очень повезёт, если ты придёшь работать в их компанию.

Она рассмеялась, потом приподнялась на цыпочках и быстро поцеловала его в губы. И вдруг сказала:

— Я тебя люблю.

Андрей в первый момент растерялся, моргнул, а потом наклонился к её губам и поцеловал. Но за его спиной почти сразу же открылась входная дверь, и в квартиру заглянул Малиновский.

— Палыч, у тебя совесть есть? — возмущённо начал он и Андрей жену от себя отпустил.

— Иду.

Хотя Андрей и говорил, что нужно вести себя на собеседовании увереннее, Кате эта уверенность никак не давалась. Нервничала просто безумно. Уже знакомо вспотели ладони, а пальцы ледяные-ледяные. Наверное, и по её лицу было понятно, насколько сильно она нервничает.

Об открывшейся вакансии бухгалтера в модном доме "Зималетто" ей пару дней назад сообщил Зорькин.

— У меня там работает знакомая, вот и намекнула, что у них бухгалтер на пенсию уходит, и они ищут замену. Желающих, конечно, много, сама понимаешь, но попробовать стоит. Хотя бы зацепиться, Кать...

— Да что ты меня уговариваешь? Я и сама всё прекрасно понимаю. А что за "Зималетто"?

Зорькин фыркнул.

— Ты меня удивляешь, Пушкарёва. Ты же с недавних пор у нас любительница по магазинам ходить, и не знаешь, что такое "Зималетто"? Один из крупнейших домов моды в нашей стране. И производство у них обширное.

— Ах да, я что-то слышала про эту компанию.

— Вот и отлично. С этого момента — это твоя любимая компания и ты покупаешь одежду только в их магазинах, не забудь об этом им намекнуть.

— С ума сошёл? Это неприлично.

— И что? Зато им приятно.

На следующий день Катя отослала своё резюме в "Зималетто" и, к её удивлению, ей позвонили в тот же день и назначили дату и время собеседования. И сейчас, выйдя из лифта и оказавшись в просторном холле, пред взором игривой блондинки, восседающий за столом ресепшена, вдруг поняла, что отчаянно трусит. Но расправила плечи и независимо вскинула подбородок.

— Я на собеседование, — сообщила она недрогнувшим голосом.

Девушка без всякого интереса кивнула и объяснила, как пройти в бухгалтерию. А потом неожиданно добавила с приветливой улыбкой:

— Не заблудитесь. По нашим коридорам можно долго плутать.

Катя благодарно кивнула в ответ.

Почему-то она решила, что это собеседование было особенным. Её выслушали не просто с любопытством и оттенком недоумения, к которому она уже привыкать начала, а с неподдельным интересом. Зоя Семёновна, именно так представилась женщина, беседовавшая с ней, дотошно выспрашивала Катю и довольно кивнула, получив нужные и, по всей видимости, правильные ответы.

— Замечательно.

— Правда? — неверяще переспросила Пушкарёва.

— Катя, а вы давно ищите работу?

— Если честно, недавно... Я замуж вышла пару месяцев назад, поэтому пауза такая случилась.

Зоя Семёновна пробежала глазами её резюме и вдруг улыбнулась.

— Занятно.

— Что-то не так?

— Ваша фамилия...

Катя покаянно кивнула.

— Да, я уже знаю. Один из главных акционеров носит такую же фамилию.

— И президент компании, — поправила её строгая Зоя Семёновна, а Катя поторопилась кивнуть.

— А когда мне сообщат о результате собеседования? — спросила она, уже попрощавшись и взявшись за ручку двери.

— Сегодня, в течение дня. Я отберу несколько резюме, а решать будут... начальство будет решать, — замялась в последний момент Зоя Семёновна, а потом решила Катю порадовать: — Ваше резюме я уже отложила, не волнуйтесь. Так что, ждите звонка, Екатерина Валерьевна.

— Спасибо, — пробормотала Пушкарёва и на слабеющих от волнения ногах, вышла из кабинета. На лице глупая улыбка, а от радости, хоть и преждевременной, хотелось закричать. Когда вышла на улицу, обернулась и посмотрела на высотное здание чуть ли не с любовью. Почему-то возникло предчувствие, что она обязательно сюда вернётся...

Выйдя из машины Малиновского, Андрей без всякого удовольствия взглянул на серое небо, с которого сыпала какая-то крупа. Не дождь, не снег, а нечто непонятное и неприятное. Потом перевёл взгляд на рекламную растяжку над входом с анонсом скорого показа, мысленно посетовал, что ветром растяжку сбило, и теперь та висела криво. Даже невооружённым взглядом видно, что криво.

Вот если бы Андрей Павлович Жданов в этот момент посмотрел в сторону автобусной остановки, то наверняка увидел бы свою жену, которая как раз в автобус и садилась. Но он не посмотрел, никакого предчувствия у него не возникло, забрал из машины папку с документами и, дождавшись пока Малиновский осмотрит переднее колесо, на которое жаловался всю обратную дорогу, вместе с ним направился в офис, зябко передёргивая плечами.

— Маша, отец у себя?

— Добрый день, Андрей Палыч, Роман Дмитрич, — бодро гаркнула Тропинкина, а Рома заулыбался.

— Вот, сразу как-то теплее стало! Улыбайся чаще, Маша.

— Маша, — поторопил её Жданов.

— Пал Олегыч уехал в банк, будет не раньше трёх. Просил вас его дождаться.

— Хорошо... Тогда мы у него в кабинете...

Маша кивнула.

— Палыч, а Кира на показ приедет?

Жданов пожал плечами и закрыл за собой дверь президентского кабинета.

— Наверное, я не интересовался.

— И не интересно? — Малиновский кинул на него хитрый взгляд.

Андрей покачал головой. Рома же хмыкнул, усаживаясь у стола и вытягивая ноги.

— А Катя твоя изменилась, — заявил он ни с того, ни с сего, а Жданов удивлённо посмотрел.

— В смысле?

— В смысле — внешне.

Андрей сел за стол и неопределённо пожал плечами. Обсуждать свою жену с Малиновским ему не хотелось.

— Она такая и была, только смотреть надо было лучше.

Рома усмехнулся.

— Можно подумать — ты смотрел.

Андрей нахмурился.

— Малиновский, оставь мою жену в покое.

— Да я вообще молчу... Просто отметил такие явные перемены и теперь понимаю, что ты не шутил.

— Не шутил в чём?

— Что у вас серьёзно. Но всё равно девочке придётся очень постараться, чтобы вписаться в твоё окружение. Ты в курсе?

— Ты мне специально это говоришь? — впадая в раздражение, поинтересовался Андрей.

— Конечно, — не стал отнекиваться Малиновский. — Особенно, если приедет Кира, да ещё и разочаровавшаяся в браке с Минаевым.

— Вот что ты привязался к Кире?

— Сам прекрасно понимаешь.

Но Андрей покачал головой.

— Всё изменилось, Ромка.

В дверь деликатно постучали, и в кабинет заглянула Света.

— Андрей Палыч, можно?

— Да, Света... Что у тебя?

Света прошла в кабинет, приблизилась к столу и протянула папку с бумагами.

— Пал Олегыч просил после собеседования все отобранные резюме положить ему на стол. Вот, Зоя Семёновна передала.

Жданов папку взял и кивнул в знак благодарности, а Рома еле слышно хмыкнул.

— Семёновна нас бросает, даже не верится... Ради грядок, гладиолусов и подстриженных газонов.

Андрей весело глянул на него, а Света решила за начальницу, уходом которой была сильно огорчена, заступиться.

— Ну что вы, Роман Дмитриевич, Зоя Семеновна совсем не из-за гладиолусов уходит, а из-за внуков. Она всегда очень переживала, что не уделяет им должного внимания.

— Понял, Малиновский? Это ты эгоист-одиночка, а у человека внуки. Спасибо, Светочка. И попроси, пожалуйста, Викторию сделать нам кофе.

Света помялась, а потом осторожно предложила.

— Андрей Палыч, давайте я сама вам кофе сварю? Она ведь не сварит, закажет в баре... а какой там кофе?

Жданов ухмыльнулся и посмотрел на услужливую секретаршу с благодарностью.

— Сварите, Света. Будем очень вам признательны.

— Конечно, — просияла Светлана и торопливо вышла из кабинета.

Малиновский усмехнулся.

— Как мало человеку для счастья нужно — кофе начальнику сварить. Слушай, а Ветрову она не варит. Недолюбливает непосредственное начальство?

Андрей безразлично пожал плечами и открыл папку с резюме.

— А вообще, Ромка, ты прав, жалко, что Семёновна уходит... и даже странно. Появится вместо неё кто-то другой, чужой и незнакомый. Вот, например... Чутков Николай Иванович.

— Как? — намеренно переспросил Малиновский.

— Чутков. Что ты ржёшь? Нормальная фамилия, не всем же Малиновскими быть.

— И Ждановыми, — поддакнул Рома.

— И Ждановыми, — согласился Андрей, перебирая бумаги. Резюме было немного, штук шесть, Андрей из любопытства перебирал их, смотрел на фотографии, гадая, кто из этих людей совсем скоро вольётся в их "дружный" коллектив. А потом рука сама по себе замерла. — И Ждановыми, — повторил он в полном шоке, выуживая снизу одно резюме.

От его тона Малиновский даже со стула привстал.

— Что там?

Андрей несколько секунд разглядывал фото, прикреплённое к резюме, а потом показал Ромке. Тот уставился на фото в не меньшем шоке, а потом присвистнул.

— Ничего себе... Жданова Екатерина Валерьевна. А имя-то знакомое, да, Палыч?

Андрей положил резюме на стол перед собой и беспомощно на него уставился.

— Такое даже специально не придумаешь... чёрт знает что такое. Она приходила на собеседование?

— А она бухгалтер?

— Экономист, — проговорил Андрей в ответ, а потом отмахнулся. — Какая разница? Катька приходила в "Зималетто" и это чудо, что мы с ней не столкнулись!

Рома хмыкнул и указал на восклицательный знак, поставленный в верхнем углу резюме красной ручкой.

— Посмотри-ка, кажется, Семёновна кандидатуру твоей жены одобрила. Гордись, Палыч. Это больше, чем комплимент.

Андрей снял очки, и устало потёр переносицу.

— И что теперь делать?

— Что... Устроить родной жене обзорную экскурсию по родному предприятию. Я пойду с вами, думаю, будет весело.

— Заткнись, — посоветовал ему Андрей, продолжая разглядывать фото жены. — Это просто невероятно, так не бывает...

Он не думал о том, что делать, он думал, как такое недоразумение могло случиться. Причуда судьбы, не иначе.

В приёмной послышался голос отца, а Андрей вдруг занервничал, потряс дурацким резюме, не зная, куда его деть — то ли вернуть в папку, то ли спрятать. Рома с интересом наблюдал за ним, а Жданов в последний момент сунул бумагу в свою папку.

— Ты уверен? — тихо спросил Малиновский, а Андрей лишь безнадёжно отмахнулся.

Отец хотел обсудить какие-то дела, но у Андрея никак не получалось сосредоточиться, мысли всё время возвращались к злосчастному резюме, которое он так поспешно спрятал. На котором стоял восклицательный знак, а это значило очень много. Ни для отца, ни для Зои Семёновны, ни для кого-то другого, включая его самого, это много значило для Кати, а он разрушил её мечту. Спрятал её мечту в кожаную папку и теперь не знает, что с ней делать. Одно ясно — вернуть на положенное место не сможет.

Домой приехал поздно, пришлось спуститься на производство и решать неожиданно возникшие проблемы. Провозились долго, и домой Жданов попал ближе к девяти, выжатый, как лимон. Катя встретила его в прихожей, улыбалась, выглядела оживлённой, но уж как-то чересчур. Суетилась, а Андрей уже знал — суетится, значит, что-то скрывает.

— Кать, что случилось?

Она покачала головой.

— Да ничего, у меня всё, как всегда. Ты устал?

— Устал, — не стал скрывать он. — Как обычно, проблемы на голову свалились в конце дня, уже домой собирался.

— Мой руки, сейчас ужин разогрею.

Катя проскользнула мимо него, а Андрей нахмурился.

— Кать, что не так?

Она всё тянула с ответом, а Андрей сделал шаг, преграждая ей дорогу, и обнял.

— Что случилось? — прошептал он ей на ухо, а Катя вдруг заплакала, чем здорово его напугала. Но тут же взяла себя в руки, сняла очки и начала вытирать слёзы.

— Так и не позвонили.

— Кто?

— Насчёт работы... опять не позвонили, Андрей!

Она плакала, уткнувшись лицом в его грудь, а Жданов почувствовал себя негодяем. Если честно, закрутившись с проблемами на производстве, он успел позабыть о том, что украл — а ведь он украл! — резюме своей жены. Спрятал в ящик своего стола, сунул под папки с документами, чтобы на глаза не лезло и совесть не будоражило, и успокоился. Не думал, что Катя может так сильно расстроиться, до слёз. Ей ведь не в первый раз не перезванивают, думал, что и в этот раз так будет — посетует вслух и забудет. А теперь сам стоит в растерянности и кроме глупых слов, ничего на ум не идёт.

— Не плачь, — попросил он. Увёл с кухни, усадил на диван в комнате и сам рядом сел. Принялся вытирать ей слёзы, но Катя отвернулась.

— Не смотри на меня...

Он всё-таки улыбнулся и поцеловал её, уткнувшись носом в её волосы.

— Моя хорошая... ну не стоит эта работа твоих слёз.

Пушкарёва снова всхлипнула и воспротивилась:

— Стоит... стоит, Андрей! Ты даже не представляешь, где я была!

Вздохнул.

— И где? — спросил, но понадеялся, что в голосе хоть какая-то заинтересованность прозвучала.

Катя в последний раз всхлипнула, аккуратно вытерла глаза и с прискорбием уставилась на следы туши, оставшиеся на пальцах. Она, наверное, сейчас очень мило выглядит, с потёкшей тушью. Хорошо хоть спиной к Андрею сидит...

— В "Зималетто", — со вздохом ответила она. — Это компания... они занимаются пошивом женской одежды. Ты слышал о такой?

— Слышал, — глухо отозвался Жданов, разглядывая заколку в волосах жены.

— Большая компания...

— Ты бы хотела там работать? — спросил он и прижался щекой к её волосам.

— Конечно, — с жаром ответила она.

— Конечно, — передразнил он без доли радости, и заправил волосы за её ушко. — Модели, показы, красивая одежда...

— Да при чём здесь одежда, Андрюш? Ты знаешь, какое у них производство? И новая фабрика в области!

— А ты откуда знаешь?

— Андрей, я же готовилась к собеседованию! Я должна знать, с чем мне придётся работать!

Он понимающе усмехнулся.

— С цифрами?

Она надулась.

— С людьми можно и потом познакомиться... — А затем с отчаянием махнула рукой. — А теперь уже всё равно...

— Кать, я хочу тебе кое-что сказать.

Она снова к нему прижалась и часто заморгала, чувствуя, как от туши начинает щипать глаза.

— Андрюш, мне надо умыться.

Жданов медленно втянул в себя воздух, но её не отпустил.

— Да, сейчас, только скажу тебе кое-что... только не хочу, чтобы ты расстраивалась.

— Да я не расстраиваюсь больше, честно. Я обязательно найду новую работу... Значит, не судьба.

— Но тебе же там понравилось.

— Понравилось. И разговаривали там со мной не так, как везде, женщина такая хорошая.

— Катюш, послушай...

Обычно он готовился к этому разговору, уже пару сотен раз готовился, правильные слова подбирал, а вот сейчас ни одного подходящего в голове не было. А Катя рассказывала ему о "Зималетто", о разговоре с Зоей Семёновной, который произвёл на его жену большое впечатление, а Андрею надо было как-то её перебить и рассказать о том, что всё в их жизни до этого момента было ложью. И даже сегодняшнее её собеседование — просто недоразумение, в котором тоже он повинен. Заставил её плакать из-за того, что не получила какую-то маленькую должность, хотя имеет право на нечто большее. Разрушил её мечту работать, делать карьеру, чего-то добиться самой, своим упорством... Разве она мечтала быть женой акционера большой компании и получить всё за просто так?

Катя потрясла его за руку.

— Что ты хотел сказать?

Жданов помедлил, а потом признался:

— Правду.

— Говори.

На счёт три...

— Я тебя люблю.

Она резко обернулась и посмотрела на него.

— Что?

Он не спускал с неё глаз.

— Люблю. — Прижался щекой к её ещё влажной щеке, снова поцеловал. — И мне не нравится, что ты плачешь.

— Правда, любишь, Андрей?

— Люблю.

Катя смотрела пытливо, Андрею даже показалось, что она ему не поверила, а ведь зря, он, как и обещал, сказал ей правду, только не совсем ту, которую собирался. Уж что она в его глазах рассмотрела, он, наверное, никогда не узнает, но вдруг приподнялась и обняла его. И снова промолчала. Жданов сам не знал, что ещё сказать можно, и Катя молчала. А когда отстранилась, посмотрела на него сияющими глазами, но вместо положенного поцелуя, вдруг ахнула и в ужасе зажмурилась.

— О Господи! — выдохнула она, чуть не скатившись с дивана на пол.

— Ты чего? — засмеялся Андрей, наблюдая за ней.

— Я же выгляжу ужасно, и это в такой момент! Это только со мной могло случиться...

— Только с тобой, — согласился он, довольный этим моментом. — Единственная женщина, которую я люблю даже с разводами туши под глазами.

— Да? — переспросила Катя, недоверчиво глядя на мужа, а потом махнула на него рукой и решительно заявила: — Но всё равно, не смотри на меня, пока я не умоюсь!

"20"

Неприятности начались с появления Киры. Андрей ожидал её приезда ближе к показу и совету директоров и поэтому, когда увидел Воропаеву в кабинете отца, сильно растерялся. Бывшая невеста спокойно беседовала с его родителями, пила кофе и очень знакомо улыбалась. Андрей именно улыбке поразился, тому, насколько знакома она ему была, и что он почти успел от неё отвыкнуть.

Когда он вошёл, все на него посмотрели, а он, как на грех, натолкнулся именно на взгляд Киры. Смущённо кашлянул и кивнул ей.

— Привет.

Мать поднялась ему навстречу и он, как послушный сын, поцеловал её в щёку.

— Наконец-то ты пришёл, Андрей.

— У меня утром никаких дел не было, — пояснил Жданов, остановившись рядом с отцом, и тогда уже смело взглянул на Киру. Та с интересом разглядывала его исподлобья и улыбалась краешком губ, выглядела задумчивой и опасной. Андрей, по крайней мере, почуял исходящую от неё опасность.

Маргарита тоже уловила возникшее напряжение и, стараясь его разрядить, заулыбалась.

— Кирюша приехала, мы вот в ресторан собрались, пообедать. Может, ты поедешь с нами?

— Нет, спасибо, я сыт, — отказался Андрей. Постарался сделать это как можно небрежнее, но заметил, что Кира снова усмехнулась, и это почему-то обидело.

Мать посмотрела умоляюще.

— Андрюша, ну, пожалуйста. Мы уже несколько дней в Москве, а ты ещё времени не нашёл хотя бы на ужин к нам заехать. Совершенно не понимаю, чем ты занимаешься. Что в твоей жизни важнее нас?

— Рита, не перебарщивай, — попросил Пал Олегыч.

— А разве не ты мне вчера говорил, что у него нет на нас времени?

— Я говорил, что он занят, — поправил жену Жданов-старший, а Андрей отвёл глаза от Киры, которой непостижимым образом удавалось удерживать его взгляд и заставлять нервничать своим молчанием, и посмотрел на мать.

— Настолько, что с родителями пообедать не может?

— Мама, пожалуйста!.. Я пойду на обед, — сдался он, — если ты этого хочешь.

Маргарита благодарно улыбнулась, а Жданов мысленно затосковал.

Конечно, этот обед был затеян матерью не просто так, и все это прекрасно понимали, это даже не скрывалось. Намёки, какие-то двусмысленности, быстрые взгляды и неловкое молчание. Всё это Андрей пережил в тот обед, да и после. Когда мама засияла особенно заметно, переводя довольный взгляд с сына на его бывшую невесту, Жданов намеренно поинтересовался делами Минаева. Разговор сразу себя исчерпал, а виноватым остался именно Андрей.

Несмотря на своё раздражение, Андрей всё же посматривал на бывшую невесту с интересом. Старался делать это украдкой, просто любопытно было, какие изменения внесли в её жизнь семейные отношения. Хотелось сравнить со своими изменениями, ощущениями... А с кем это сделать, если не с человеком, который сам оказался в похожей ситуации практически одновременно с ним?

Кира выглядела задумчивой, в беседе почти не участвовала, только иногда поддакивала Маргарите и смотрела на Андрея. Вот она-то смотрела на него, не стесняясь, не отводила взгляда, когда Андрей поднимал на неё глаза, а улыбалась снисходительно. Под конец обеда, Жданов совершенно перестал понимать её поведение и от этого только больше раздражался.

Кажется, мама расстроилась из-за того, что обед прошёл в напряжённом молчании и закончился, так сказать, ничем. Они вернулись в офис и разошлись по своим кабинетам, и уже там, оставшись один, Андрей дал волю своему раздражению. Он не волновался, не анализировал свои чувства, ему не нравилось, что Кира так себя ведёт. Если ему эта дурацкая затея с обедом изначально не понравилась, то у Киры явно была какая-то своя цель, недаром она смотрела на него целый час почти неотрывно. С неохотой отвечала на его вопросы о муже и после этого начинала сверлить Жданова взглядом, видимо подозревая, что тот над ней издевается. Но он не издевался, а просто хотел увести разговор от ненужных воспоминаний о прошлых временах.

— Волнуешься? — с любопытством поинтересовался Малиновский, заметив его мрачный вид.

— Она не вовремя приехала.

— Так она теперь всегда будет не вовремя приезжать, и напоминать будет, обо всём. Ты готов к этому?

Жданов пожал плечами.

— Дело не в воспоминаниях. Если бы она вела себя... как замужняя женщина, всё было бы в порядке. А Кира ведёт себя так, словно... — пока он подбирал верное слово, Рома за него ответил:

— Словно готова броситься тебе на шею.

С этим поспорить было невозможно.

— Да, и это совсем некстати.

— Ты заволновался? — повторил свой провокационный вопрос Малиновский.

— Заволновался, — признался Жданов, разозлившись. — Мне вот только проблемы по имени Кира не хватало! Заволнуешься тут...

Кира весь день пробыла в офисе, хотя заняться ей было совершенно нечем. Болтала с Викторией, смеялась громко и задорно — из кабинета отца, Андрей это прекрасно слышал. А когда Жданов появлялся в приёмной, смех тут же стихал и превращался в сдавленное насмешливое фырканье. Андрей вдруг понял, что ситуацию спасти может только появление Минаева, но тот как назло куда-то провалился, да и вообще, после собственной свадьбы, больше напоминал призрак бесплотный. Где он, что он?..

Кира догнала его у лифта. Андрей, наконец-то собрался домой и с нетерпением ждал лифт, а тут Кира из-за спины и Жданов растерялся.

— Пригласи меня на ужин, — попросила она, а Андрей хмуро посмотрел и оглянулся на Тропинкину, которая наблюдала за ними, с приоткрытым от переполняющего её любопытства ртом. Подъехал лифт, Жданов шагнул внутрь, а Кира за ним. — Что молчишь?

— Ты за обедом не наелась?

Кира улыбнулась.

— Я тебя не укушу, Андрюш. Просто ужин, поговорить хочется. Я по Москве соскучилась, по всем вам.

— Пригласи Ромку, — посоветовал он, кинув на неё небрежный взгляд. — Я на самом деле не могу.

Кира понимающе улыбнулась.

— Тебя ждут, да?

Андрей помедлил, а потом кивнул.

Они молчали, пока не вышли из лифта. Вдруг возникло ощущение дежавю: опять подземный гараж, опять вдвоём и только эхо шагов под потолком отдаётся. Наверное, Кира тоже это почувствовала, потому что сказала:

— Последний наш разговор закончился нехорошо. Знаешь, я много об этом думала...

Андрей остановился, оглянулся через плечо, чтобы удостовериться, что они одни, а после повернулся к Кире. Она внимательно смотрела на него и ждала, что он скажет.

— Тебе с ним плохо? — спросил он, решив не ходить вокруг да около.

Она от вопроса в лоб немного растерялась.

— Дело не в этом, Андрюш...

— Ты же говорила, что он тебя любит. Ты же этого хотела — чтобы тебя любили.

— Он любит, — кивнула Воропаева. — Но...

— Ты его не любишь, — закончил за неё Жданов и с пониманием кивнул. — Тогда разведись. — Она не сводила с него глаз. — Взвесь всё, и если понимаешь, что не получается — разводись. Не тяни, как обычно.

— Как обычно? — повторила она.

Андрей расстроено вздохнул.

— Не жди, пока всё само изменится, Кира. Просто так ничего не поменяется, нужно самой захотеть.

Она покачала головой и отступила на шаг.

— Я не понимаю, зачем ты мне это говоришь.

— Да потому что ты сейчас здесь и говоришь мне про какие-то ужины. Зачем? Поезжай домой, там муж...

— А при чём здесь мой муж? — Кира нервно усмехнулась. — Ты что-то придумал себе, Андрюша. Это просто дружеский ужин... поговорим, поделимся друг с другом новостями. Что в этом такого?

— Мне вполне хватило дружеского обеда.

— Просто он мне доверяет, — не удержалась она.

Андрей кивнул.

— Да... а пока он доверяет, ты меня на ужины приглашаешь.

— Да что ты привязался к этому ужину? Вот в этом ты весь, Жданов, самомнение у тебя!..

— Я бы свою жену не простил, — вдруг сказал он.

— Что?

Он тут же отмахнулся.

— Ты права — не моё дело. Я поеду, хорошо?

— У тебя кто-то появился, да?

Он тогда ей так и не ответил, хотя нужен ли был ей этот ответ? Кира осталась стоять, Жданов смотрел в зеркало заднего вида и видел её, одиноко стоявшую посреди огромного, полупустого гаража. Ему было жаль оставлять её там одну, чисто по-человечески жаль, но остаться или вернуться было бы ещё хуже.

Некстати она вернулась, ему не хотелось решать ещё и её проблемы.

Утром Стёпка хрустел на кухне какими-то кошачьими сухариками, Андрей поразглядывал коробку и в удивлении качнул головой.

— Для кошек, живущих полной жизнью, — прочитал он, а потом насмешливо у жены поинтересовался: — А колбаса нам уже не по вкусу?

Та посмотрела на него с укором, словно испугалась, что кот может его слова понять и обидеться.

— Ему нравится, смотри, как ест.

— Ещё бы, — фыркнул Андрей и ущипнул кота за толстый бок.

Катя подошла и осторожно прикоснулась к его волосам.

— Какой-то ты взбудораженный, — сказала она, а Андрей поднял голову, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Да?

Катя кивнула.

— Я ещё вчера заметила. Молчал, думал о чём-то.

Он улыбнулся.

— Растормошила бы меня.

— А вдруг ты о чём-то важном думал? Мешать тебе не хотела.

Андрей прижался лбом к её животу и вдруг решился:

— Давай устроим сегодня особый вечер?

— Особый? — протянула жена с улыбкой. — Я только "за". Дома?

Андрей отстранился и безразлично пожал плечами.

— Не знаю. Как ты хочешь?

Она призадумалась, а потом решила:

— Так как в прошлый раз мы были дома, то предлагаю сегодня сходить в ресторан.

Андрей непонимающе посмотрел.

— Прошлый раз? Что ты имеешь в виду?

Катя только по носу его щёлкнула.

— Андрей, сегодня два месяца, как мы женаты. Ты забыл?

Он скроил виноватую физиономию, а Катя рассмеялась.

— Забыл, — подтвердила она. — А по какому поводу тогда "особый" вечер?

— Просто захотелось... — Жданов поднялся и поцеловал её в лоб. — Решено — идём в ресторан. Я закажу столик. А ты купи себе новое платье.

— Опять?

— Порадуй себя и меня. — На прощание её поцеловал и зачем-то спросил: — Ты ведь знаешь, что я тебя люблю?

Катя на какое-то короткое мгновение насторожилась от столь неожиданного вопроса, потом кивнула.

— Конечно.

Жданов улыбнулся.

— И это очень хорошо...

...

— Я сегодня ей всё расскажу, — решительно заявил он Малиновскому.

— В ресторане? — не поверил тот.

— Может, и не в ресторане, но сегодня. Тянуть больше нельзя.

— Кира пошла в атаку?

Жданов резко обернулся и зло посмотрел.

— Кира пусть идёт в атаку на Минаева, а у меня жена... которой я вру уже несколько месяцев. Мне бы с этим как-нибудь разобраться.

— Ты на самом деле больше не любишь Киру? — немного помявшись, спросил Рома.

Вопросы о любви от Малиновского могли насторожить кого угодно. Андрей уставился на друга с подозрением, но всё-таки ответил:

— Дело не в любви. Дело в двух женщинах. С одной я расстался, а другую удержать хочу, чего бы мне это не стоило.

В дверь кабинета коротко постучали, она тут же открылась и заглянула Кира. Посмотрела на них и заулыбалась, но Андрею показалось, что натужно. А может, подслушивала?

— Что тебе? — довольно резко поинтересовался он, а Кира с укором посмотрела.

— Андрей, не будь таким. — Она вошла в кабинет и прикрыла за собой дверь. — Привет, Ромочка.

— Привет, красавица. Чудно выглядишь.

— Хоть кто-то это замечает, — кисло улыбнулась она и посмотрела на Жданова. — Перестань хмуриться. Я зашла, чтобы сказать вам о совещании. Пал Олегыч назначил на час.

С языка рвался ехидный ответ, но Андрей заставил себя промолчать. Только кивнул и обронил короткое:

— Спасибо.

Кира подошла к столу Малиновского и присела на край. Обернулась на Рому.

— Он теперь всегда такой?

— Какой? — невежливо переспросил Андрей, а Рома Кире осторожно кивнул. — Малиновский!

Кира сложила руки на груди и на Жданова насмешливо взглянула.

— И кто же так плохо на тебя влияет? Помнится, раньше ты был другим.

А Андрей вдруг с улыбкой взглянул на неё.

— Самое странное, что — это ты, Кирюш. Ведёшь себя странно и меня с толка сбиваешь. — Посмотрел на неё со значением, а она тут же со стола спрыгнула, одёрнула кофту и направилась к двери.

— Пал Олегыч просил не опаздывать.

— Мы очень постараемся, — заверил её Андрей напоследок.

"""

Мужа хотелось удивить. Андрей попросил купить новое платье, ему захотелось провести сегодня "особый" вечер, а это означало, что ей придётся постараться. До замужества, Катя была уверена, что мужчины не особо интересуются женской модой. Папа никогда не мог вспомнить в каком платье мама была на их бракосочетании — в белом или в голубом, двоюродная сестра жаловалась на мужа, который совершенно не интересовался её обновками и зачастую даже не замечал новый наряд, на что сестра обижалась и обижалась справедливо, соглашалась с ней Катя. А вот ей самой достался какой-то особенный муж. Нет, Андрей, по её мнению, вообще особенным был, во всём, но чему она на самом деле удивлялась — как он разбирается в моде. Он никогда не критиковал её покупки, только иногда хмурил брови, и Катя понимала, что эту кофточку больше никогда не наденет. Андрей всегда с интересом рассматривал её новые вещи. Поначалу Катя думала, что он не доверяет её вкусу, но, видя, с каким интересом муж разглядывает лейблы, поняла, что дело совсем не в ней. Просто он на самом деле хорошо разбирался в женской одежде и ему важно, как выглядит его жена. Катя даже как-то сказала ему:

— Ты не на той женился. Я не умею всё это носить.

Он улыбнулся.

— Умеешь. Просто пока об этом не подозреваешь. Но ты держишься естественно, а это самое главное. Чуть-чуть больше уверенности — и у тебя всё обязательно получится.

Помнится, эти слова её окрылили. Андрей часто говорил ей, что она красивая. Шептал, проводя ладонями по её телу, но Катя никогда всерьёз его слова не воспринимала, считала, что это страсть его будоражит, а в таком состоянии чего только не наговоришь. А вот когда он делал ей комплименты, спокойно глядя ей в глаза, Катя всегда старалась всё запомнить — слова, интонацию, взгляд мужа. Такие мгновения для неё были очень важны. Их необходимо было запомнить и сделать правильные выводы. Чтобы хоть иногда получалось Андрея удивить.

На магазин с вывеской "Зималетто" набрела случайно. Остановилась, глядя на знакомый логотип, а в душе вновь всколыхнулась грусть и обида. Вспомнилось, как всего несколько дней назад ревела в голос на плече у мужа и сокрушалась об очередной неудаче. А ведь в какой-то момент на самом деле поверила, что "Зималетто" — это для неё выигрышная карта, и теперь было немножко горько.

Посомневалась немного, а потом вошла в магазин. Готовясь к собеседованию, просмотрела несколько статей в экономических интернет-изданиях, там было немного фотографий с показов, но судить по ним о дизайнерской идее было невозможно, да и не до этого Кате было, старалась вникнуть в цифры, чтобы поразить возможных работодателей. Правда, не пригодилось. А вот сейчас бродила по просторному залу магазина и разглядывала витрины с интересом.

— Вам чем-нибудь помочь? — Ей навстречу вышла девушка и вежливо улыбнулась. От этих заученных улыбок Катя уже не терялась и спокойно улыбнулась в ответ.

— Я бы хотела выбрать платье. Хочу мужа удивить.

— Тогда вы по адресу. Мы обязательно вам подберём что-нибудь особенное.

— Не сомневаюсь...

— Вот это вам очень идёт, — со знанием дела заявила девушка, когда Катя разглядывала себя в зеркале, примеривая уже четвёртое по счёту платье. — Расцветка ваша. И силуэт...

— Думаете? — Вопрос чисто риторический, Пушкарёва снова повернулась, стараясь разглядеть себя со спины. Потом кивнула с довольным видом. — Мне нравится.

— Знаете, если честно, это не ходовая модель. Редко кому идёт. Но если уж идёт, то сидит, как перчатка и смотрится замечательно.

— Думаю, мужу понравится, — решила Катя, разглядывая себя. Улыбнулась, представив, что скажет Андрей, увидев её. Только макияж надо поярче.

— Правильно, макияж поярче, — тут же поддакнула продавщица, а Катя, к своему недоумению, поняла, что последнюю фразу произнесла вслух и немного смущённо кивнула:

— Я возьму.

— Поздравляю Вас с покупкой, — говорила девушка, упаковывая платье, — приходите к нам ещё.

— Обязательно.

— А вы к нам приходите через пару недель, — вступила в разговор другая продавщица. — В продажу поступит новая коллекция, там есть просто фантастические модели. Вот, возьмите каталог, дома посмотрите. У нас можно сделать заказ... тут все адреса магазинов и контактные телефоны.

— Спасибо. — Катя машинально пролистала несколько страниц, продолжая улыбаться девушкам. На их любезные улыбки нужно было как-то отреагировать, Пушкарёва заверила, что обязательно придёт через пару недель посмотреть новую коллекцию, а каталог сунула в пакет с платьем.

Дома снова долго крутилась перед зеркалом, думала, какую вечером сделает причёску. Андрею нравилось, когда она убирала волосы наверх, Катя несколько минут примеривалась, а потом взяла телефон и набрала номер мужа.

— Я купила платье, — похвастала она.

Андрей немного замешкался с ответом, а потом проговорил в трубку.

— Молодец. По голосу чувствую, что довольна.

— Довольна, — согласилась она, а потом спросила: — Я тебе мешаю?

— Не мешаешь, у меня есть ещё несколько минут. — И шёпотом добавил: — Жду вечера.

— И я... Очень-очень жду, — добавила Катя, когда выключила телефон. Сняла платье, аккуратно разложила его на кровати, пакет хотела убрать в кладовку и вот тут вспомнила о каталоге. Логотип "Зималетто" на обложке был выбит золотыми буквами. Катя провела по нему пальцем, подивилась чужому самомнению, и пролистала несколько страниц.

Очень странно, что она не увидела эту фотографию ещё там, в магазине. Случайно перевернула эту страницу и не заметила, а вот сейчас, без особого интереса пролистав страницы с рассказом о самой компании, открыла — и сразу попала на фотографии с предыдущих показов. А на одной из самых больших и эффектных... был её муж. Стоял в окружении каких-то людей и улыбался прямо в объектив камеры. Катя даже каталог закрыла, несколько секунд сидела, пытаясь осмыслить, а потом снова пролистала на нужную страницу. Конечно, можно было придумать кучу причин тому, как её муж оказался на этом снимке. В конце концов, на фотографиях ещё куча народа запечатлена, это могло быть случайностью, ошибкой, чьей-то шуткой... вот только под фотографией ясно значилось — Андрей Жданов, вице-президент компании "Зималетто". Он нашёлся и на других снимках, правда, уже не на первом плане, но сути это не меняло. А когда увидела его рядом с его родителями... которые, якобы, жили в Лондоне, последние сомнения исчезли. Это он, её Андрей Жданов, её муж, её самый "особенный", которого она с нетерпением ждала с работы каждый день. Андрей Жданов, который оказался кем-то другим и непонятным и который по каким-то причинам от неё всё это скрывал.

"Жду вечера", — сказал он ей всего несколько минут назад, а Катя вдруг задумалась о том, где он находился в этот момент. Где он ждёт этого вечера и чем занимается?

— Глупость какая-то, — пробормотала она, насыпая в Стёпкину миску сухой корм. Кота дома не было, и на заманчивое шуршание никто не прибежал. Но корм Катя всё равно насыпала, поставила коробку на подоконник, и повторила: — Глупость.

Во дворе у машины крутились отец и Зорькин. Заметив её, отец захлопнул капот и громко поинтересовался:

— Опять убегаешь?

— Мне надо, — еле слышно отозвалась Катя, устремившись в сторону остановки.

— Кать, давай отвезу, — крикнул ей в спину Колька, но она лишь отмахнулась. Сейчас нельзя было отвлекаться.

"Зималетто" — один из крупнейших домов моды в России, с постоянно расширяющимся производством... Катя лишь читала об этом, даже работать в такой компании никогда не мечтала, это был другой мир, где таким, как она, никогда места не было. А вот сейчас, вновь оказавшись в офисе компании, обвела взглядом холл, но теперь уже безо всякого любопытства, скорее с тревогой. Всё ещё до конца не могла поверить и понять, что она здесь делает. Пришла разоблачать своего мужа? Ещё сегодня утром она могла бы спокойно руку на отсечение отдать и поклясться, что её-то муж никогда ей не врал. Но и рассчитывать на то, что всё-таки произошла какая-то ошибка... и на свете существует ещё один Андрей Жданов, похожий на её мужа, как брат-близнец, не приходилось. Просто хотелось расставить всё по своим местам и если Андрей всё-таки врёт — а получается так, что он врёт! — понять зачем и почему.

Но как же хотелось поверить в ошибку. Рассмеяться, удивиться и уйти домой, в свою, уже такую привычную жизнь, ждать с работы мужа, и снова ему поверить, забыв про фотографию в злополучном каталоге!

Мимо Кати прошли две девушки модельной внешности, о чём-то весело переговариваясь, Пушкарёвой пришлось отступить на шаг, освобождая им дорогу. Оглянулась им вслед и почувствовала ещё большую неловкость. Кажется, ещё совсем недавно она мечтала здесь работать.

— Я бы хотела увидеть... — Посмотрела на уже знакомую блондинку и её подруг, которые до появления Кати что-то с увлечением обсуждали. Когда она подошла к столу, замолчали и взглянули с неодобрением, видимо, она им помешала. А Пушкарёвой, прежде чем произнести имя мужа, пришлось сделать паузу, чтобы собрать остатки воли в кулак. Ведь надежда, как известно, умирает последней... — Андрея Жданова, — тише добавила она.

— Андрея Палыча? — уточнила блондинка, чем последнюю Катину надежду и убила.

Пушкарёва кивнула с убитым видом.

— Да... Андрея Палыча, — зачем-то повторила она.

— У него совещание, вообще-то...

— Я подожду, — перебила её Катя. — Куда мне пройти?

— Девушка, совещание недавно началось!

— Я подожду, — с нажимом повторила Катя.

Пока сотрудницы многозначительно переглядывались, удивляясь чужой нетерпеливости и отсутствию манер, в холле появилась эффектная брюнетка и возмущённо воскликнула:

— Нет, вы посмотрите на них! Начальство кофе ждёт, а они опять сплетничают!

— Клочкова, тон сбавь! — возвысила голос высокая рыжая девица, наконец, отведя взгляд от странной посетительницы.

— Я сбавлю! — грозно пообещала брюнетка. — Или ты думаешь, что Жданов с Малиновским вечно за тебя заступаться будут? — Катя насторожилась, заслышав знакомые фамилии, а спектакль тем временем продолжился: — Между прочим, твой любимый Роман Дмитрич уже минут десять названивает своей секретарше по внутренней связи, а той и след простыл. Не знаешь случайно, где её носит? — язвительно поинтересовалась брюнетка по фамилии Клочкова.

Катя перевела взгляд на притихших у стола сотрудниц. Рыжая девица что-то быстро забормотала и кинулась в сторону коридора.

— Беги, беги, — с победной ухмылкой выкрикнула ей вслед брюнетка, а после посмотрела на остальных и выдала: — Всех вас уволят! За профнепригодность!

— Кофе неси, официантка, — махнула на неё рукой девушка, вся с ног до головы обвешенная странными украшениями. — Начальство заждалось!

— Сплетницы!

— Вот же наглая, — пробормотала девушка с ресепшена, обращаясь почему-то к Кате. — Вы на неё внимания не обращайте, она у нас малообразованная. Всего два курса МГИМО, — хмыкнула она, и все рассмеялись.

— Где я могу подождать Андрея... Палыча? — со вздохом переспросила Пушкарёва.

Внутренние отношения сотрудников компании "Зималетто" её интересовали мало. Сердце щемило от нехорошего предчувствия (хотя, какое может быть предчувствие, и так всё ясно было — Андрей врал), шла по коридору за блондинкой и её пухленькой подругой, слушала их смешливый разговор, и думала, что она будет делать, когда они всё-таки до конца этого коридора дойдут. Что? Сядет на диван в приёмной и будет ждать, когда у её мужа совещание закончится? А ему что скажет, когда увидит?

Едва удержалась, чтобы не повернуть назад.

— Можете здесь посидеть, подождать.

Кате указали на диван в приёмной, а она остановилась перед ним в нерешительности. Потом осторожно огляделась. За Катиной спиной открылась дверь и в приёмную, с пустым подносом вышла та самая рыжая девушка и громким шёпотом заговорила:

— Девочки, Пал Олегыч воды попросил негазированной. У нас есть? Где Клочкова ходит?

— Я, между прочим, не хожу где-то, а работаю. — Возмутилась брюнетка, влетая в приёмную. Поставила бутылку минералки на стол и добавила: — Выполняю свои прямые обязанности!

Блондинка, которую, судя по услышанным Пушкарёвой обрывкам разговоров, звали Маша, кивнула и язвительно добавила:

— Воду разносишь.

— Тропинкина, ты бы помолчала! Тебе даже воду не доверяют!

Пока они спорили, Катя в задумчивости смотрела на дверь, из-за которой несколько минут назад появилась девушка с подносом. Оттуда доносились голоса, и там был Андрей. Катя была уверена, что он там, но не её Андрей, а Андрей Жданов, вице-президент "Зималетто", которого она совершенно не знала. И нужно только открыть дверь, и всё изменится. И даже выбора не было. Не получится просто уйти и отгородиться от того, что она узнала сегодня, а уж тем более забыть не получится. По-прежнему всё равно уже не будет.

— Девушка, вы куда?

— Девушка!

Открыла дверь и сразу услышала уверенный голос мужа:

— Нам необходимо заменить хотя бы часть оборудования. Если мы, конечно, собираемся увеличивать объёмы производства, как мечтаем, — тон стал несколько язвительным и насмешливым. — Иначе силёнок нам не хватит.

— Андрей, оставь иронию, пожалуйста, — попросил Пал Олегыч.

Жданов в раздражении бросил ручку на стол.

— Я даже не думал иронизировать, папа. Просто я не понимаю, какой толк в купленной фабрике, если половина цехов простаивает!

Дверь скрипнула, и Андрей кинул в ту сторону раздражённый взгляд. И замер, глядя на жену. Сглотнул, подавившись собственными словами.

— Не всё сразу, Андрей, — сказал отец, и тоже обернулся на дверь, не понимая, что так сильно отвлекло сына. Снял очки и осведомился: — Девушка, вы что-то хотели?

Все присутствующие за столом поневоле заинтересовались и тоже посмотрели на незваную гостью. А Катя закрыла дверь: всё что хотела, уже увидела.

Малиновский уставился на Андрея, а Жданов вдруг выругался в полный голос и вскочил, опрокинув стул. Все удивлённо переглянулись, а Маргарита обеспокоенно посмотрела на сына.

— Андрюш, что случилось?

Когда Катя дверь закрыла, тут же оказалась под градом упрёков секретарей.

— Девушка, вы что, с ума сошли? Вы что себе позволяете? Там совещание важное!..

Вяло отмахнулась и направилась к выходу, но тут из зала выскочил Андрей, едва не сбив с ног Клочкову: та как раз собиралась нести в конференц-зал кофе и замешкалась у дверей лишь потому, что взялась разглядывать ненормальную посетительницу, которая так беспардонно прервала совещание. А тут Жданов выскочил, и Виктории с трудом удалось удержать в руках тяжёлый поднос.

— Осторожнее! — возмущённо воскликнула она, но Жданов даже головы в её сторону не повернул. У самой двери нагнал незнакомку и схватил в охапку. Та засопротивлялась, а Андрей подтолкнул её в сторону президентского кабинета. И прикрикнул на секретарей, которые наблюдали за ними с нескрываемым любопытством:

— Что стоим? Работать!

Катя попыталась вывернуться из его рук, даже шикнула, не стерпев:

— Отпусти меня!

А он лишь обнял покрепче за плечи и распахнул перед ней дверь президентского кабинета.

Избавив себя от любопытных взглядов женсовета и Клочковой, вздохнул свободнее. Катя всё ещё пыталась оттолкнуть его, ей приходилось прикладывать немало усилий, но Андрей держал крепко. Прижимал жену к себе, понимая, что всё её возмущение и сопротивление гроша ломанного не стоят, ещё чуть-чуть и разревётся, уже на всхлипы срывается.

— Отпусти!

Обнял её двумя руками и уткнулся носом в её затылок.

— Успокойся, слышишь? Всё хорошо.

— Да ничего не хорошо! Как ты только мог?.. Ты...

— Катюш, не кричи. — Быстро целовал её, она уворачивалась, и тогда Андрей просто прижался щекой к её волосам, выжидая, когда жена выдохнется и перестанет вырываться. На это потребовалась всего пара минут, повисла на его руках и от досады разревелась. — Солнце, ну что ты? — Рискнул отпустить её и заставил повернуться к нему лицом, принялся вытирать её слёзы. — Успокойся, мы с тобой дома обо всём поговорим... — Кивнул на дверь. — Знаешь, сколько ушей нас слушает?

Она толкнула его в грудь.

— Какое мне до этого дело?

Пришлось снова прижать её к себе.

— Теперь будет дело, милая. — Провёл ладонью по её волосам. — Успокойся.

— Ты врал мне...

Вздохнул.

— Давай мы с тобой об этом поговорим дома. Я тебе всё расскажу, на любой вопрос отвечу...

— Не хочу я тебе никаких вопросов задавать!.. — воскликнула Катя и обиженно посмотрела.

Не смотря на весь ужас происходящего, Андрей едва сдержал улыбку. Она так злилась на него, раскраснелась, глаза гневно горели, и Жданову очень хотелось её поцеловать. Останавливало только то, что Катя на самом деле сильно злилась, и злость и обида её были обоснованы, и он остро чувствовал свою вину.

— Прости, — начал он, но дверь из конференц-зала вдруг открылась, и вошли родители. Отец тут же грозно поинтересовался:

— Андрей, в чём дело?

Пришлось обернуться и встретить их взгляд. Изобразить улыбку. А под обескураженным взглядом матери это сделать было непросто. Она разглядывала его и прижимавшуюся к нему девушку с изумлением и настороженностью. А потом, понизив голос, осуждающе проговорила:

— Ты другого времени не нашёл?

Катя смотрела на его родителей со страхом. Андрей обнял её за талию и ободряюще улыбнулся. А потом повернулся к родителям, мысленно затосковав, представив, что начнётся через минуту. Но ругать, кроме себя самого, некого. Что называется — дотянул.

— Мам, пап, познакомьтесь — это Катя. Моя жена.

На слове "жена" за спиной матери появилась Кира и уставилась на Жданова, потом перевела взгляд на Катю. А та вцепилась в Андрея и подняла на него испуганные глаза.

— Что значит — жена? — переспросил Пал Олегыч, причём совершенно спокойно.

А Маргарита ухватилась за локоть мужа.

— Андрюша, ты что?

— Жена, — подтвердил он и улыбнулся. — Катюш, это мои родители. Ты же хотела...

Катя наградила его негодующим взглядом, и он послушно замолчал.

— Ничего не понимаю, — категоричным тоном заявила Маргарита. — Какая жена? Как это понимать? — И снова посмотрела на Катю.

Андрей умоляюще посмотрел на мать.

— Мама, пожалуйста, давай повременим с расспросами. Я всё всем расскажу, — покосился на Киру, но тут же повернулся к жене. — Катя тоже... немного переволновалась. Да, милая? — спросил он тихо, а Пушкарёва поглядела на его правую руку, которой он её приобнял.

— Андрей!..

— Рита, — оборвал взволнованную жену Пал Олегыч, присматриваясь к девушке, то есть, уже к жене сына.

— Ну что? — всплеснула руками Маргарита. — Как я могу замолчать? Он говорит, что у него жена, а ты просишь меня замолчать?..

В кабинет заглянул Малиновский и кивнул Жданову, пытаясь разведать обстановку. А Пал Олегыч подошёл к жене и взял ту под локоток.

— Марго, давай вернёмся в зал, всё равно сейчас ничего не выясним.

— Паша, ты понимаешь, что происходит? Почему ты так спокоен?

Пал Олегыч всё-таки вывел жену из кабинета, хотя та упрямо оборачивалась и всё смотрела на Катю. Андрей с неудовольствием родителям вслед поглядел, потом поцеловал жену в лоб. И только тут вспомнил про Киру, которая продолжала стоять в дверях и разглядывала их. Жданов разозлился и послал Воропаевой выразительный взгляд.

— Ты ещё чего-то ждёшь? — рыкнул он, и Катя непонимающе посмотрела на него, затем перевела взгляд на Киру. Та неприятно усмехнулась и вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.

Когда они остались одни, Катя отступила от него на пару шагов. Жданов виновато посмотрел.

— Прости меня...

Катя нервным движением запахнула пальто.

— Да нет, что ты. Всё было очень мило.

— Я тебя прошу, давай дома поговорим. Ты успокоишься...

— Я успокоюсь? Андрей, ты о чём вообще говоришь? Ты с самого начала мне врал, а теперь ждёшь, что я спокойно тебя выслушивать буду?

— Нет, конечно, я же всё понимаю... Но и ссориться под горячую руку — не лучшее решение, поверь. Прежде чем отрывать мне голову... а я это заслужил, знаю... хотя бы выслушай.

Она смотрела на него обвиняюще, но, в конце концов, согласилась.

— Да, здесь не место.

За дверью послышалось шушуканье, а потом какие-то шорохи. Андрей распахнул дверь в приёмную, но секретари уже успели распределиться по приёмной и что самое странное, каждая нашла себе занятие. Даже у Клочковой в руках какая-то папка с документами оказалась, и Виктория делала вид, что внимательно их изучает. Мало того, помимо Маши, Шурочки и Тани Пончевой в приёмной обнаружились ещё и Амура со Светой. И все были заняты делом, просто поразительно. Жданов грозно сдвинул брови. Приобнял жену за талию и глянул исподлобья на нахальных сотрудниц, которые украдкой за ним с Катей наблюдали.

— Тропинкина!

Маша встрепенулась и с готовностью на начальника посмотрела.

— Да, Андрей Палыч?

— Найди Фёдора, мне машина срочно нужна.

— Я сама доеду, — воспротивилась Катя, а Андрей покачал головой.

— Нет. Ты сейчас уедешь, а я буду, как на иголках. Фёдор... это наш курьер, он тебя отвезёт. А я приеду через пару часов, хорошо?

Катя не ответила, Андрей открыл перед ней дверь и пропустил вперёд. В коридоре их обогнала Тропинкина.

— Я сейчас быстро его найду, Андрей Палыч! — пообещала она, оглянулась на ходу на Катю и едва не споткнулась. Жданов только нахмурился больше. Понимал, что вся эта суета жену только больше против него настраивает, и его тревога становилась всё сильнее. Обнял её за плечи и поцеловал в висок. Она не оттолкнула — и то радость.

— Ты только не злись на меня, я как лучше хотел. Я всё тебе объясню, — зашептал он, видя, что Тропинкина не особо-то и торопится от них убежать. Посмотрел Кате в лицо, а она вдруг глаза опустила.

— Что твои родители обо мне подумали?

Он остановился.

— А что они подумали? — Притянул её к себе за отвороты пальто. Хотел поцеловать, но Катя отвернулась. Спорить не стал: она злится, а он виноват. — Подумали, что у меня самая лучшая жена на свете.

Катя подняла на него глаза.

— Прекрати врать, Андрей!

На них все смотрели. Катя ёжилась под чужими взглядами и мысленно удивлялась, почему все вокруг так на неё смотрят? Разглядывают с любопытством, переглядываются между собой... Откуда все узнали да ещё так быстро?

У лифта стоял и улыбался молодой человек, прямо светился от счастья.

— Андрей Палыч, я уже тут.

Жданов радости не разделил.

— Вот это и странно. Кажется, я просил машину подать, а не у лифта прогуливаться.

Коротков улыбаться перестал и уставился на Катю. Та отвернулась.

Открылись двери лифта, Фёдор шагнул внутрь, а жену Андрей попытался удержать, но она воспротивилась.

— Андрей, на нас все смотрят!

— Да пусть смотрят!

— Я поеду. Отпусти мою руку.

— Кать... — Наклонился и прижался щекой к её щеке. — Не руби с плеча, пожалуйста.

Расплакаться у всех на глазах было бы слишком. Катя закусила губу, собралась с духом и от мужа отступила. Вошла в лифт, к Фёдору. Андрей хотел последовать за ней, но она покачала головой. Он вздохнул.

— Катя...

Двери закрывались, а Катя показала ему свою руку и пальцем прикоснулась к обручальному кольцу. Потом печально улыбнулась.

Машину шикарно подали к крыльцу, а охранник, упитанный и лысый, который совсем недавно дотошно выспрашивал Катю к кому и зачем она идёт, и вообще сомневался, стоит ли впускать её в здание, теперь самолично открыл ей дверцу. И даже руку подал, правда, Катя от помощи отказалась. Фёдор же бросал на неё в зеркало заднего вида многозначительные взгляды, и когда Кате это надоело, она поинтересовалась:

— Вы хотите о чём-то меня спросить?

— Да нет, что вы, — тут же воспротивился он, но Катя заметила, как он улыбнулся, и эта улыбка ей не понравилась. Мысленно возмутилась, но тогда промолчала. Всю дорогу переживала о том, что о ней подумает курьер "Зималетто", снова разозлилась на мужа, из-за которого оказалась в такой неприятной ситуации, а когда выходила из машины, не удержалась и снова глянула на Фёдора. Заметила ухмылку и в ответ наградила его надменным взглядом.

— Между прочим, я его жена! Поэтому советую ваши улыбки приберечь для другого случая!

Захлопнула дверцу и пошла к подъезду. В дверях, как назло, столкнулась с родителями.

— Катерин, ты куда сегодня всё бегаешь? — поинтересовался отец, а Катя лишь отмахнулась, протискиваясь мимо них в подъезд и стараясь на родителей не смотреть. — Андрей когда вернётся?

— Понятия не имею! — воскликнула она, вбегая по ступенькам. — Мне абсолютно всё равно!

" " "

К тому моменту, когда Фёдор Коротков вернулся в "Зималетто" и сообщил женсовету — в курилке, шёпотом и под строжайшим секретом, естественно, — о том, что Андрей Палыч женился на той самой девушке, из-за появления которой сегодня в офисе случился такой переполох, сам Андрей Палыч Жданов уже успел покаяться, поругаться и вновь раскаяться за свою несдержанность перед родителями. И пока женсоветчицы ахали и замирали в ожидании каких-то невероятных подробностей, он томился под негодующими взглядами родителей.

— Как ты мог? — вопрошала мать и головой качала. Совсем, как в детстве, когда он хулиганил, а она лишь расстраивалась, а не ругала.

Совещание было сорвано, все разошлись по своим кабинетам, а Андрей остался на "семейный" разговор. Впал в раздражение он в самом начале, когда понял, что Кира уходить не собирается. Да ещё смотрит на него с таким искренним возмущением и кажется, на самом деле ожидает оправданий. Вот это Жданова и разозлило. Пару минут понаблюдал, как Воропаева расхаживает по кабинету, переполненная негодованием, и поинтересовался:

— Ты остаёшься?

Кира остановилась и непонимающе посмотрела на него, а Маргарита предостерегающе воскликнула:

— Андрей!

— Что? У нас семейный разговор, мама. Как-то мне не хочется обсуждать свою личную жизнь при посторонних.

— Я — посторонняя? — выдохнула Воропаева и посмотрела на Маргариту. — Ты женился на первой встречной... а я тебе посторонняя?

— Кирюш, успокойся, — попросила Маргарита Рудольфовна, а Пал Олегыч согласно кивнул:

— И тон сбавьте. Все. Мало нам уже возникших пересудов.

— Скажите это вашему сыну! Это он делает глупость за глупостью!

— Знаешь что, милая, — намеренно повысил голос Андрей, глядя на Киру в упор, — ты бы беспокоилась о собственном браке, о своём я сам позабочусь! Советы она мне давать будет...

— Так, хватит, — замахала на них руками Маргарита. — Отношения вы можете выяснить потом...

— Нечего нам выяснять, — не сдержался Андрей, а Кира отвернулась от него.

— Я хочу услышать внятные ответы, — заговорил Пал Олегыч. — Когда ты женился?

Жданов посмотрел на обручальное кольцо на своём пальце.

— Сегодня ровно два месяца.

Мать присела за стол, не спуская с него глаз.

— Что это за девушка?

Андрей подавил вздох и покосился на Киру, которая повернулась и теперь внимательно его слушала.

— Её зовут Катя, и она не просто моя девушка, она моя жена. И я женился на ней, потому что я так захотел, я её сам выбрал. Что ещё объяснять — я не знаю. Да, не прав был, надо было раньше рассказать, собирался, но... В общем, у меня были причины молчать, но они касаются больше меня и моей жены, больше никого.

— Ты это матери говоришь? — проговорил Пал Олегыч. — Она ночей не спит, беспокоится за тебя, а ты даже не соизволил сообщить о собственной свадьбе.

— Пап... я не сказал не потому, что не хотел, чтобы вы на моей свадьбе были, просто на это у меня были причины.

Маргарита нахмурилась, переглянулась с мужем и осторожно поинтересовалась:

— Она беременна?

Андрей удивлённо посмотрел на родителей.

— Нет, — пожал он плечами и услышал парочку облегчённых женских вздохов. Недовольно посмотрел, а потом попросил: — Кира, оставь нас, пожалуйста. Я хочу с родителями поговорить.

Она смотрела на него недоверчиво, потом на его родителей глянула, но они промолчали, и тогда Кира всё-таки вышла из конференц-зала, напоследок громко хлопнув дверью. Маргарита с сожалением посмотрела ей вслед и качнула головой.

— Зачем ты с ней так? — проговорила она, обращаясь к сыну. Андрей лишь вздохнул.

— Она по-другому не понимает, мама. Я пытался с ней поговорить не раз, но у Киры... какие-то проблемы дома, как я понимаю.

— Андрей, она просто тебя любит, и надеялась...

— На что? Что я приду и заберу её у мужа? Так это был её выбор. И только не говори, что она сделала это мне назло.

— А разве ты не назло ей женился?

Помолчал, обдумывая, потом кивнул.

— Может быть. Но почему я женился сейчас не так уж и важно. Важнее, что я очень хочу сохранить свой брак.

— У меня просто в голове не укладывается. — Маргарита поднялась, прошлась по кабинету, а потом остановилась у мужа за спиной, положив руки ему на плечи. — Паша, что делать?

Пал Олегыч тоже на сына глянул, но тот расстроенным или обеспокоенным не выглядел.

— Сына женить, Рита.

Андрей переглянулся с матерью, и они вместе посмотрели на Пал Олегыча.

— Опять? — переспросил Жданов.

— А ты как думал?

Маргарита снова присела, и устало на сына посмотрела.

— Когда ты только повзрослеешь... Это надо же до такого додуматься — жениться тайком. Нам ещё одного скандала не хватает как раз.

— Да забудь ты о скандалах, мам. Вот дома меня скандал ждёт — вот это да, это серьёзно. А всё остальное... — Андрей лишь махнул рукой.

— Я же тебе говорил, что он не просто так домой возвращаться не торопится, — сказал Пал Олегыч, обращаясь к жене. Та рассерженно посмотрела сначала на мужа, потом на сына. А тот вдруг улыбнулся.

— Мам, ну не хмурься. Знаешь, какая у меня жена? Она тебе обязательно понравится.

— Обязательно, — кивнула Маргарита, скептически улыбнувшись. — Мне бы понравилось, если бы я с ней познакомилась за пару месяцев до вашей свадьбы.

Жданов поднялся, обошёл стол и наклонился к матери. Поцеловал её в щёку и сказал:

— Тогда я, мам, ещё сам её не знал.

— Что?

Андрей лишь улыбнулся, надеясь родителей этим хоть немного успокоить.

Оставив родителей приходить в себя (а они на самом деле пребывали в шоке, не смотря на достаточно спокойное прощание), Андрей заспешил домой. Несколько раз набирал номер жены, но она неизменно сбрасывала, и Жданову оставалось только догадываться, в каком настроении она его встретит. Машинально гладил кольцо на пальце и всё вспоминал улыбку жены, перед тем как закрылись двери лифта. Катя на самом деле расстроилась из-за отсутствия кольца на его руке. Он, конечно, поторопился надеть его, но этим уже было ничего не исправить.

Женсовет смотрел на него, открыв рот. Андрей одарил их грозным взглядом, но прежде чем успел отвернуться, к нему кинулась Шурочка Кривенцова.

— Андрей Палыч, вы просили заказать столик в "Лиссабоне". Они просили подтвердить заказ позже. Подтвердить?

Жданов недовольно уставился на услужливую секретаршу.

— Нет, позвони и заказ отмени.

Шура кивнула.

— Конечно, отменю... — Потом быстро оглянулась на подруг, и всё-таки решила рискнуть и осторожно поинтересовалась: — Андрей Палыч, у вас всё в порядке?

Андрей непонимающе посмотрел.

— А в чём дело? Я плохо выгляжу?

Шура передёрнула плечами и тут же заулыбалась.

— Нет, что вы.

Андрей от неё отвернулся и в раздражении ещё разок нажал на кнопку вызова лифта. А Кривенцова тут же уставилась на его руку, точнее на кольцо. Жданов заметил её взгляд и вышел из себя.

— Вы работать когда-нибудь начнёте или нет?

Женсоветчиц как ветром сдуло.

Дверь в собственную квартиру открывал с опаской. Вошёл в прихожую и всё-таки крикнул:

— Кать, я дома! — ему никто не ответил и тогда он снова позвал: — Катя!

Прошёл в комнату, а жена неожиданно появилась из-за его спины и совершенно спокойно поинтересовалась:

— Что ты кричишь?

Андрей поспешно отступил, пропуская её в комнату и с настороженностью к ней приглядываясь. Катя же на него кинула быстрый взгляд и тут же отвернулась. Прошла к дивану и бросила на него ворох неглаженного белья. Начала его разбирать, откладывая в сторону мужские вещи. Жданов невольно нахмурился.

— Кать, что ты делаешь?

— Имущество делю. Хочешь, отдам тебе большую часть? — и продемонстрировала ему свою ночную рубашку.

Андрей скис и присел на стул у стены.

— Кать, ну не надо так. Я тебе всё объясню.

— Наверное, это будет увлекательнейший рассказ, — согласилась она.

Жданов рывком поднялся и подошёл к ней. Хотел обнять, но Катя оттолкнула его руки, правда, отметила:

— Кольцо нашлось?

— Оно и не терялось. Солнце, давай ты не будешь так себя вести, тебе не идёт.

Она обиженно посмотрела.

— Правда? А что мне идёт? Быть полной дурой? Ты, наверное, поэтому на мне женился, чтобы не приходилось особо напрягаться, когда врать нужно.

— Да что ты выдумываешь? Всё совсем не так было.

— А что тогда? Поиграть захотелось? Что ты мне тогда говорил? Не получится — разбежимся по быстрому?

— Катя!

Она взяла свою одежду в охапку и потребовала:

— Отойди!

Они встретились взглядами, и Жданов неожиданно спасовал. Опустил глаза и отошёл в сторону.

— Я знаю, что виноват и ты в праве на меня обижаться. Я давно хотел тебе рассказать, правда.

— Плохо хотел.

— Неправда! Кать, ну откуда столько сарказма взялось?

— А потому что я не знаю, как иначе на всё это реагировать! — вдруг воскликнула она, показавшись из спальни. — Что мне делать, Андрюш? Я вот три часа по квартире хожу и думаю — что мне делать? Мне что, обрадоваться полагается или как ещё отреагировать? Броситься тебе на шею и попросить кабриолет в подарок?

— Ты хочешь кабриолет?

Она перевела дыхание.

— Я хочу, чтобы ты пошёл к чёрту.

Жданов поморщился.

— Плохая идея. — Катя отвернулась, а Андрей всё-таки осторожно приобнял её. — Предлагаю сесть и спокойно всё обсудить.

Но она покачала головой.

— Не хочу. Не хочу ничего с тобой обсуждать.

— Кать, ну почему?

— Потому что я не знаю, что ты можешь мне наговорить. Как я могу тебе верить? Я тебя даже не знаю.

— Может, хватит уже? — рыкнул он, не сдержавшись, но жену это только больше разозлило, и она предупредила:

— Не смей на меня орать.

Ничего не оставалось, как сесть на диван и попытаться собраться с мыслями.

— Я не врал, я просто кое-что тебе не сказал.

— Как мило! А если бы я тебе что-нибудь не сказала? Хотя... что я могла не сказать, в моей-то жизни вообще ничего не происходит.

— Прекрати заниматься самобичеванием, — попросил он, поворачиваясь к ней. — Ты такая, какая ты есть, и этим мне нравишься.

— Пытаешься меня задобрить? — заподозрила Катя. — Ничего не выйдет.

— А как ты узнала?

— Ах да!.. — Она вернулась в комнату через пару секунд и швырнула Жданову какое-то платье и гневно пояснила: — Это тебе подарок, в честь "особого" вечера!

Разглядывая платье, Андрей невольно усмехнулся, удивляясь шутке судьбы.

— Да уж, в следующий раз я десять раз подумаю, прежде чем отпустить тебя одну по магазинам.

— Тебе смешно? — возмутилась она.

— Я не смеюсь, — возразил он, — просто удивляюсь.

— Ты не знаешь, что такое удивиться, милый мой! Это я удивилась, когда под фотографией своего мужа прочитала, что он олигарх!

— Олигарх? Интересно, это где такое пишут?

Жена швырнула в него каталогом, Андрей едва сумел увернуться.

— Вот здесь! Почитай ради интереса!

Жданов посмотрел на потрёпанный каталог новой коллекции "Зималетто", оказавшийся на полу, оценил, как переливаются золотые буквы на обложке в свете электрического света, а потом отправился в спальню, вслед за женой. Не позволяя ей опомниться, схватил в охапку и принялся целовать. Катя пыталась вырваться из кольца его рук, даже била его кулачками по рукам, уворачивалась от его губ, но он всё-таки умудрился её поцеловать. Ладонь на её затылок, чтобы не вздумала отодвинуться, и поцеловал. А когда отпустил, пока Катя пыталась отдышаться, зашептал:

— Я люблю тебя, люблю тебя... — Сел на постель и притянул жену к себе. Пытался её отвлечь, жарко дышал ей в живот, гладил по спине и радовался, что Катя уже не старается вырваться, только дышит тяжело и вроде плакать собирается. — Я так тебя люблю, прости меня... Ну что изменилось? Это же я, я с тобой, у нас всё по-прежнему... Наш дом, семья, мы с тобой вдвоём... Вся разница в моей работе, да и то... она же не изменилась.

Катя покачала головой и вытерла слёзы.

— Не правда, всё изменилось. Ты врал мне, ты так долго мне врал. Жил своей привычной жизнью, а я должна была только ждать тебя; уходя из дома, снимал кольцо, я права? Что мне с этим делать? Сидеть и вспоминать всё, что ты мне говорил, чтобы понять, где правда, а где ложь? Я не знаю тебя, Андрюш...

— Опять начинается!..

— Да, начинается. Что я о тебе знаю? Только то, что ты сам мне о себе рассказал, а точнее показал. Как я должна за тобой ухаживать, чтобы ты был сыт и доволен! А разве это твоя жизнь? Ты другой, и того, другого Андрея, который действительно к чему-то стремится и мечтает о чём-то — я не знаю.

— Раньше тебя это не столь сильно беспокоило.

— Раньше я не думала, что у тебя такая бурная... личная жизнь. Надеялась, что жизнь наша здесь, в этой квартире. Что это самое важное...

— Так и есть.

— Да нет же, Андрей! Я не понимаю, кого ты пытаешь сейчас обмануть — меня или себя? — Всё-таки оттолкнула его руки и отошла.

— Знаешь почему я не говорил? — Катя обернулась и посмотрела на него. Андрей поднялся и сделал к ней шаг. — Потому что я знал, что ты не обрадуешься. Не из-за вранья, а из-за меня самого.

— Покой мой оберегал? — не поверила она.

— Представь себе. Когда понял, что наличие богатого мужа тебе скорее помешает. Тебе же хотелось самой всего добиваться, быт налаживать, ты планы на будущее строила, и в твоих мечтах всё было чётко и ясно, то, к чему ты привыкла... Разве не так? И можешь мне не верить, но для меня это тоже важно.

— Строила, — согласилась Катя, — но при чём здесь деньги? Я просто радовалась, что наконец всё позади — все твои теории, контракты, договоры... Думала, что теперь всё изменится, что будет настоящая семья. И для меня на самом деле всё было ясно, я даже твоё нежелание отпускать меня на работу понимала и принимала, пусть и не соглашалась. Это была наша с тобой жизнь, только для нас двоих, которую мы, не смотря ни на что, построили. Но оказалось, что всё это были лишь мои заблуждения. И все планы, которые строила не я, Андрей, а мы с тобой вместе, потому что ты меня всегда поддерживал, всё оказалось никому не нужными мечтами. И я не знаю, что с ними делать и как себя вести теперь! Начинать всё заново?

— Да зачем? Я каким был, таким и остался. С тобой я настоящий. Разве ты меня не знаешь? — раздражённо спросил он.

— Думала, что знаю, а оказалось, что ошиблась. — Горько усмехнулась. — Наследник, миллионер... кто ты там ещё?

Жданов глухо хмыкнул.

— Не олигарх.

— Ну, хоть что-то... — Повернула голову, увидела своё отражение в зеркале и вздохнула, оглядывая свою раскрасневшуюся физиономию и взъерошенные стараниями Жданова волосы. Пригладила рукой и посетовала: — Вот какая я тебе жена? Я и раньше-то... а уж сейчас...

Андрей только головой покачал.

— Вот что ты говоришь?

Катя лишь рукой на него махнула и спросила:

— Ты с родителями говорил?

Он осторожно кивнул.

— Говорил.

— Они в ужасе, да?

— Они взрослые люди, Катюш, они всё поймут.

— А я не взрослая и глупая. И ничего не понимаю.

— Катя! — Тут же пожалел, что так резко одёрнул её. Подошёл и присел перед ней на корточки. — Вот что ты себе голову забиваешь? Главное, что у нас всё хорошо. Я тебя люблю, ты меня любишь... Ведь любишь?

Она странно посмотрела и промолчала. Андрей вдруг занервничал, вцепился в её плечи и даже слегка встряхнул.

— Кать!

— Наверное, люблю.

— Наверное? — поразился он.

— Я не знаю, что теперь будет! Я не знаю, какой ты в обычной жизни! Я не знаю, как ты себя ведёшь, к чему ты стремишься, кого ты кроме меня любишь. Я ничего о тебе не знаю. Я не знаю, как общаться с твоими родителями после всего, не знаю, как общаться с твоими друзьями, какие они... Я не знаю, как жить теперь с тобой и не знаю, как без тебя...

Андрей внимательно её выслушал, хотя горько было неимоверно, но спорить с ней не стал. Что-либо сейчас говорить было бесполезно. Провёл большим пальцем по её щеке, вытер слёзы.

— Прости меня, я не думал, что так получится. Я очень хотел всё рассказать тебе помягче... Но мы справимся, вот увидишь, нужно только захотеть.

Она кивнула, но глаза старательно отводила. А потом вдруг сказала:

— Я пойду ночевать к родителям.

— Что? Кать, да не выдумывай!

— Я не хочу здесь оставаться.

Жданов криво усмехнулся.

— Здесь? Или со мной?

— Андрей, ну не мучай ты меня! Прости, но я не могу всё решить за одну минуту. Просто простить тебя и стать счастливой!.. женой миллионера. Только потому, что ты так хочешь. — Она отвела его руки и встала. — Возможно, у тебя и были причины для всего этого, я не отрицаю, но ты мне врал. Всего несколько дней назад я... Господи, ну почему мне тогда этот дурацкий каталог не попался на глаза, или какая-нибудь фотография в интернете? Что угодно! Подумать только, прийти устраиваться на работу в компанию собственного мужа!.. В голове не укладывается, — повторила она слова свекрови, сама того не подозревая.

Андрей отвёл глаза. Расспросов о резюме ему ой как не хотелось.

— Мне надо подумать, — закончила жена.

Жданов поднялся на ноги и с сожалением кивнул.

— Думай... Думай, любимая, думай. Только не увлекайся.

Катя вдруг обиделась.

— Ты опять шутки шутишь?

Он покачал головой.

Почему-то так получалось, что вместо заверений и признаний язвили и даже поругались, и когда расстались, на душе остался неприятный осадок. Андрей не хотел, чтобы Катя шла ночевать к родителям, а она почему-то восприняла его мягкий, как он сам считал, запрет в штыки. В итоге несколько несдержанных слов, в ответ парочка непрошенных обвинений, а изменить уже ничего нельзя. Возможно, она и сама бы к родителям не пошла, но он снова всё испортил, и, оставшись один в квартире, Андрей за пять минут тишины и угрызений совести чуть с ума не сошёл.

Увидев его на пороге, мать сильно удивилась, а в следующее мгновение забеспокоилась. Она уже была в халате, Жданову стало стыдно, что он родителей, скорее всего, разбудил, но почему-то очень не хотелось оставаться одному. И в шумную компанию не хотелось.

— Андрюш, что случилось?

Он повесил куртку, скинул ботинки и посмотрел на мать с вялой улыбкой.

— Мам, можно я у вас переночую? Мы с Катей поругались...

"21"

Маргарита с интересом рассматривала свадебные фотографии, которые привёз с собой Андрей. Тот самый конверт, который Катя когда-то отложила для его родителей, а он пообещал отправить.

— Симпатичная девочка, — согласилась мать. — Вы хорошо вместе смотритесь.

Андрей кивнул. Допивал кофе, приходя в себя после утреннего тяжёлого разговора с родителями. Они хотели знать всё и во всех подробностях, требовательно расспрашивали, присовокупили свою обиду, и в итоге Андрею здорово досталось. Он не помнил, когда мама в последний раз была так зла и обижена на него. Приехал к ним вечером, понадеявшись, что родители уже успели остыть и у них можно будет переждать семейную бурю, может даже совета попросить, но ошибся. Утром, дождавшись его к завтраку, мама больше часа выговаривала ему о том, насколько он самонадеян и даже эгоистичен.

— Не понимаю, откуда в тебе это... — вздыхала Маргарита. — Я старалась воспитывать тебя правильно, привить тебе ответственность за свои поступки, а ты порой такое делаешь, что у меня голова кругом!

Жданов снова уткнулся взглядом в кружку с кофе и только бросил быстрый взгляд на отца, который всё это время сидел у окна и делал вид, что читает газету, хотя за прошедший час ни разу страницу не перевернул. А тут ещё хмыкнул некстати, чем и вызвал новый всплеск возмущения жены. Маргарита Рудольфовна обернулась и на мужа посмотрела:

— Ты зря веселишься, Паша. Между прочим, это ты во всём виноват.

Пал Олегыч выглянул из-за газеты и удивился:

— Я?

— Конечно, ты, — уверенно продолжила Маргарита. — Я сколько раз тебя просила поговорить с ним? Настоять, заставить вернуться домой, к привычной жизни... Ты же ему отец, в конце концов!

— Рита! — Жданов-старший неаккуратно сложил газету, а на жену посмотрел в лёгком раздражении. — Ему тридцать лет, слава богу! Как я могу его заставить?

Маргарита Рудольфовна небрежно отмахнулась от него.

— У тебя всегда одни и те же отговорки. Когда ему было шесть, ты говорил, что ребёнок должен учиться совершать самостоятельные поступки, не хотел мешать ему развиваться; в пятнадцать всё списывал на подростковые проблемы и уверял меня, что скоро он повзрослеет и успокоится. А теперь ты говоришь, что поздно? Просто замечательно!

— Зато ты всегда ему потакала! Скажешь не так?

Андрей некоторое время с интересом наблюдал за ссорящимися родителями, затем поинтересовался:

— Может, я на работу поеду? Мне, правда, надо.

Но мать его одёрнула:

— Сиди, я ещё не договорила.

Он послушно опустился на стул и приготовился слушать дальше.

— Сегодня уже наверняка пол Москвы говорит о том, что ты тайком женился, — посетовала Маргарита. — А припомнив пересуды о свадьбе Киры, будут говорить, что ты от обиды назло ей женился!

— Да пусть говорят, мам. Какая разница? Я люблю свою жену, а остальное никого не касается.

— Правда, любишь?

Родители с интересом смотрели на него, и пришлось снова признаваться, правда, на этот раз вышло несколько смущённо.

— Люблю.

Все втроём переглянулись, затем Маргарита осторожно кивнула, но при этом постаралась выглядеть уверенной.

— Хорошо... — Посмотрела на мужа. — Скандал со свадьбой постараемся замять. В конце концов, свадьба — это семейное дело, вот пусть все так и думают: просто пока не хотели афишировать, знали только свои... Чтобы не вызывать лишних разговоров после столь поспешной свадьбы Киры. Надо поговорить с Шестиковой. По умению разносить сплетни, в этом городе ей равных нет. А уж я найду, что ей сказать. — Маргарита повернулась к сыну и строго на того взглянула. — А ты никому ничего не рассказываешь, улыбаешься и поздравления принимаешь. — Погрозила пальцем. — И вот только попробуй развестись через месяц!

Андрей растерянно моргнул.

— Да я даже не думал.

— Вот и не думай.

— Когда ты нас познакомишь? — заинтересовался отец, а Андрей приуныл.

— Когда с женой помирюсь.

— А что ты тогда сидишь? — удивилась Маргарита, а Андрей тут же вспыхнул.

— Мама, это не Кира! Катька знаешь, какая упрямая? Если в голову себе вобьёт что-то — не свернёшь. А сейчас она на меня злится.

— И у неё есть на это причина, — едко заметила Маргарита. — Я бы на её месте вообще с тобой развелась!..

— Мама! Я же как лучше хотел.

Она кивнула, соглашаясь.

— Вот этим ты весь в отца. Он тоже всегда хочет, как лучше, а получается... поздно!

Пал Олегыч зло встряхнул газету, но промолчал. Лишь с Андреем переглянулся, а Маргарита тем временем вновь взялась за фотографии. Выбрала одну и показала мужу и сыну.

— Вот эту я отдам Шестиковой. Андрюша, тебе нравится?

— Да, мам, наверное... — А потом неожиданно закончил: — Тесть меня убьёт.

По дороге на работу всё пытался дозвониться до Кати, но она каждый раз сбрасывала его вызов. Но и телефон не отключала, чем внушала Жданову определённую надежду. Пусть уж лучше злится, чем неправильные решения принимает. После пятой бесполезной попытки дозвониться жене, набрал номер её родителей.

— Елена Санна, Катя у вас?

Та вздохнула.

— У нас. Андрей, из-за чего вы снова поругались?

— А она не сказала?

— Нет. И злится каждый раз, когда мы с ней поговорить пытаемся. Что у вас случилось?

Он помедлил с ответом.

— Да ничего страшного. Хотя, я, конечно, виноват, она вправе на меня обижаться.

— Молодёжь, — посетовала Елена Александровна, — всё делите чего-то.

— Вы не волнуйтесь, Елена Санна, всё наладится. Вы ей передайте, что мне на работу надо, по срочному делу, а потом я сразу к ней.

— Передам, Андрюш...

Закончив разговор с тёщей, Жданов глянул на себя в зеркало заднего вида и посоветовал себе убрать с лица улыбку. Радоваться, между прочим, совершенно нечему. А у него с самого утра настроение хорошее, как назло. Даже разговор с родителями и чувство вины его испортить не смогли. Никуда настроение не годится. Надо к жене с повинной ехать, а он радуется неизвестно чему.

Пока стоял на светофоре, нашёл в записной книжке мобильного телефона номер цветочного магазина и заказал корзину цветов.

— Только корзину побольше, — попросил он. И про себя добавил: чтобы уж наверняка.

В офисе все смотрели на него со значением. Андрей, оглядываясь, прошёл через холл, а заметив перешёптывающихся Машу Тропинкину и Короткова, продемонстрировал им кулак. Маша гордо отвернулась от него и задрала нос кверху.

— Рассадник сплетен, — пробормотал Жданов себе под нос.

Проходя мимо кабинета Киры, увидел открытую дверь, а заслышав голоса Малиновского и Минаева, не удержался и заглянул. Помимо Минаева в "гости" ещё и Воропаев решил заглянуть и теперь сидел на диване и с усмешкой посматривал на сестру и её мужа.

Жданов намеренно нахмурился и поинтересовался:

— Что за сбор? Кого обсуждаем?

— Тебя и обсуждаем, — захохотал Воропаев, разглядывая Андрея с любопытством.

— По поводу? — хмыкнул Жданов. Вошёл в кабинет и остановился, сунув руки в карманы брюк. Обвёл всех взглядом, правда, встретив испытывающий Кирин, глаза от неё тут же отвёл.

— А то сам не знаешь, — насмешливо протянул Минаев. — Жданов, тебе не стыдно? Свадьбу зажал.

Андрей усмехнулся.

— А вам бы только на свадьбе погулять.

— Долги отдавать надо, — засмеялся Никита. — Ты на моей гулял? — Встретил взгляд жены и тут же поторопился исправиться: — На нашей, на нашей.

Андрей присел на край стола.

— Вот поэтому и зажал. Это вы шума хотели, а мы решили, что лучше по скромному.

— Ну конечно, — фыркнула Кира. — Настолько по скоромному, что родителям не сказал!

Жданов изобразил удивление.

— Не понимаю, о чём ты говоришь. Родители всё знали.

— Что? — изумилась Кира. — Что ты врёшь?

— Да ничего я не вру. Просто это семейные дела и...

Воропаев только руками развёл.

— Ну, Маргарита... восхищён, честное слово. Суток не прошло, а она уже все проблемы утрясла и сыночка своего вновь отмазала.

— А ты тут же всё пронюхал, — поддел его Жданов.

— Я проницательный, — улыбнулся Саша.

Кира выглядела недовольной, украдкой разглядывала Андрея, а когда Минаев принялся его поздравлять, и вовсе поморщилась.

— Зря стараешься, милый. Его жена уже из дома выгнала, — едко заметила она.

— Вот так вот, — расстроился Минаев. — И опять я волнуйся.

— А из-за чего ты волнуешься? — заинтересовался Рома.

— Как? — удивился Никита и обнял жену. — Я в Москве спать перестал, — рассмеялся он, — только и думаю — вдруг Жданов спохватиться надумает? А я своё сокровище не отдам.

Кира улыбнулась и поцеловала его, а когда Никита отвернулся, бросила быстрый взгляд на Жданова, но тот никак не отреагировал.

— Так когда ты нас познакомишь? — спросил Воропаев. — Очень хочется посмотреть на жену Андрюши Жданова. Она, наверное, чрезвычайно смелая девушка.

Андрей ответил пренебрежительной усмешкой, но заговорил вполне серьёзно и спокойно:

— На показе.

— Если к тому моменту не разведёшься, — пакостно улыбнулся Саша.

— Не дождёшься, — разулыбался в ответ Андрей. — У меня ещё свадебное путешествие по плану.

Воропаев переглянулся с Минаевым.

— Всё у тебя никак у людей...

— Сашка, ты сам женись, потом советы давать будешь.

— Я? Не знаю, кто тебя по голове стукнул, а я пока со своей головой дружу.

— Да ладно тебе, вон у Никиты спроси. Жениться не так уж и страшно. В некоторых местах даже приятно.

— Это в каких местах? — рассмеялся Малиновский.

— А вообще — да, — согласился Минаев, снова обнимая Киру. — Главное, правильно жену выбрать.

— Вот, золотые слова, — поддакнул довольный Жданов, а Кира от мужа отодвинулась.

— Что значит — выбрать? Я сервиз, что ли?

— Ну не злись. — Никита притянул её обратно и поцеловал. Она его обняла, а сама вновь посмотрела на Андрея, а тот глаза отвёл и даже от стола отошёл.

— Пойду-ка я, пожалуй, мне на производство надо, там проблемы какие-то, а потом с женой мириться, — сказал он и кивнул Малиновскому. — Ты идёшь?

Рома кивнул и вслед за Ждановым вышел из кабинета.

" " "

Прошло всего несколько минут после того, как Катя в очередной раз нажала на кнопку телефона, сбрасывая звонок мужа, а тут уже открылась дверь и в комнату заглянула мама.

— Катюш, Андрей просил передать, что заедет на работу и тут же к тебе приедет.

Катя улыбнулась матери.

— Я его не жду.

— Катя! — Елена Александровна вошла в комнату и на дочь посмотрела с укором. — Так нельзя, он твой муж!

— Он не муж, мама, он — иезуит, и разговаривать с ним, у меня нет никакого настроения.

— Господи, да когда же это кончится? Забыла, как переживала в прошлый раз?

— Мама, тогда дело было совсем в другом. Я в прошлый раз его простила, а сейчас не собираюсь. Ему на меня наплевать.

Елена Александровна поразглядывала дочь, а потом махнула на неё рукой.

— Ладно, говори тише, отец, кажется, из магазина пришёл.

Катя согласно кивнула, а когда мать вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, снова посмотрела на Зорькина, который всё это время сидел за компьютером, жевал печенье и щёлкал мышкой.

— Продолжай.

— Тебе не понравится, Кать.

Пушкарёва забралась с ногами на диван и обняла подушку.

— Мне кажется и так уже хуже некуда. Что там ещё может быть?

— У него на самом деле долгое время была невеста и недавно она вышла замуж за другого. — Коля сдвинулся в сторону, и Катя на экране увидела фотографию своего мужа в обнимку с миловидной блондинкой. Оба выглядели до неприличия счастливыми.

Катя закусила губу, разглядывая их, а Зорькин брякнул:

— Красивая.

— Сама вижу, — огрызнулась Пушкарёва. Потом тихо добавила: — Я её видела вчера в "Зималетто".

Колька задумался ненадолго.

— Это плохо?

— Ну откуда же я знаю? — Затем огорчилась: — Что ж хорошего?

Коля покивал со знанием дела и вернулся к компьютеру.

— Вот, тут про свадьбу её есть, — возвестил он вскоре. — Тебе интересно?

— Нет. Зачем мне её свадьба?

— Зря. Вот тут написано, что у её мужа бизнес в Европе. Так что они могут вполне уехать туда жить.

— Коля, прекрати говорить ерунду. Могут они уехать... По моему желанию ничего не случится.

— Думаешь, он её до сих пор любит? — Колька всё щёлкал мышкой и разглядывал фотки, правда, Кате их уже не демонстрировал.

Этот вопрос поверг в невесёлые раздумья. Катя на самом деле расстроилась, вцепилась в диванную подушку, а потом не удержалась, привстала и взглянула на экран компьютера. И тут же разозлилась.

— Ты специально, что ли?

— Нет, — покачал Зорькин головой. — Но тут про них много, хотя издание... жёлтое, в общем. Ты читаешь жёлтую прессу, Кать?

— Нет, конечно.

— Вот. А читала бы, знала кто такой Андрей Жданов.

— Можно подумать, в Москве всего один Андрей Жданов!

Коля промолчал, потянулся за ещё одной печениной, но рука вдруг замерла, повисла в воздухе и Зорькин изумлённо выдохнул:

— С кем у него роман был?.. — Обернулся и посмотрел на подругу горящими глазами. — Пушкарёва, представляешь...

Она кинула в него подушкой.

— Нет, не представляю!

— Да ладно, Кать.

— Думаешь, мне приятно всё это выслушивать? — Она поднялась с дивана и прошлась по комнате.

Зорькин оторвался от компьютера и откинулся на стуле, продолжая жевать.

— Знаешь, а мне кажется, что ты зря так переживаешь.

— Да что ты?

— Конечно. Он же на тебе женился. Хотя, выбрать мог любую.

— Вот именно. А выбрал меня. — Катя остановилась и ткнула пальцем в экран, на которой Андрей красовался на этот раз с совсем другой блондинкой. — И спрашивается — почему? Они-то лучше меня.

Коля обернулся и взглянул на монитор, неуверенно пожал плечами, и промямлил, боясь подругу обидеть:

— Да с чего ты это взяла?

Катя выразительно на него посмотрела, и Зорькин со вздохом согласился:

— Ну да, это непонятно. Но причина у него быть должна... какая-то.

— Почему-то мне эту причину знать не хочется. Вот, например, кто это?

— Девушка?

— Да, которая с мужем моим обнимается!

— Тише ты... он тогда ещё мужем, тем более твоим, не был. А это Наталья Ларина. Известная модель. Вся Москва плакатами с её изображением обклеена. Ты должна была видеть, Кать!

Пушкарёва села на диван и приуныла.

— Знала бы, что она с моим мужем спит, обязательно бы посмотрела. — Закрыла глаза. — Что делать-то теперь?

— Ну не нагнетай, Кать, — попросил Зорькин. — Мало ли что было... Намного более странно, если бы ничего не было! — закончил он невпопад, а Катя только вздохнула.

— Коль, ты думаешь, я из-за этих... его романов волнуюсь? Просто никак понять не могу, для чего он на мне женился. Ну, никак я не вписываюсь в его жизнь. Мне и раньше не по себе было, чувствовала какое-то несоответствие, но тогда Андрей был обыкновенным, понятным мне человеком. Или я хотела так думать, на всё остальное глаза закрывала, а теперь что делать?

— Поэтому и женился, наверное, что не вписываешься, — усмехнулся Коля.

— Что ты имеешь в виду?

— Противоположности притягиваются.

Катя глянула на него исподлобья и печально улыбнулась.

— А свою противоположность ты где потерял? Все вечера в последнее время здесь проводишь. Прячешься, что ли?

Коля поморщился.

— Кажется, мы твои проблемы обсуждаем сегодня.

— Да ладно... Опять поссорились?

— Нет, разошлись.

— Даже так.

— Зря не веришь, на этот раз всё.

— А говорил — серьёзно.

— Когда всё серьёзно, не сговариваются за спиной с врагом, Кать, и не строят козни людям.

Она долго смотрела на него, потом тихо сказала:

— Не считай Старкова врагом, он для этого мелок.

— Может, и мелок. Но пакостить умеет хорошо, или спорить будешь?

Пушкарёва покачала головой, а затем напряглась, когда услышала звонок в дверь. Насторожилась, ожидая услышать голос мужа, но вместо этого дверь снова хлопнула, закрываясь, а в Катину комнату заглянула мама, восторженно ахая.

— Катюш, ты посмотри только!..

— Что, мам?

— Выйди, выйди, посмотри.

На полу, посреди прихожей стояла большая корзина цветов. Нежно-розовые розы радовали глаз, а аромат такой, что в считанные минуты по всей квартире распространился.

Зорькин тоже выглянул, многозначительно хмыкнул, но встретив взгляд Валерия Сергеевича, снова скрылся в комнате. Катя оглянулась на него, а потом на мать посмотрела, когда та взяла её за руку.

— Надо же, красота какая, никогда столько роз сразу не видела. Андрей с ума сошёл...

Катя обошла вокруг корзины, разглядывая цветы, и бросила опасливый взгляд на отца, который за ней наблюдал с неудовольствием и хмурил брови.

— Папа, не смотри так, — попросила она.

— Мне просто интересно, это что такое нужно сделать, чтобы жену задабривать такими букетами... корзинами!

— Валера, перестань, — тут же шикнула на него Елена Александровна. — Они сами разберутся, они взрослые.

— Взрослые? Они жениться — взрослые, а как что случилось, так сразу к маме с папой бегут под крылышко!

Катя обиделась. Отвернулась, уставившись на цветы, а потом всё-таки сказала:

— Могу и уйти.

— Не дерзи! — одёрнул её Пушкарёв, и Катя на всякий случай отошла от него на пару шагов. — Я ещё с мужем твоим поговорю, почему ты среди ночи прибегаешь вся в слезах.

— Не надо с ним говорить, папа! Я сама поговорю. Ты только всё испортишь!

— Что ж ты вчера не говорила?

— Да потому что... потому что иногда лучше промолчать и уйти, папа. Чтобы лишнего не наговорить!

— А она права, Валера, — вновь вмешалась Елена Александровна, обернувшись на дочь, которая попыталась поднять корзину с цветами. — Она правильно поступила, что ушла. Слава богу, ей есть куда уйти. А за эту ночь они с Андреем всё обдумали, успокоились, а теперь встретятся и всё обсудят без лишних... слов. Правда, Катюш?

Она не сразу ответила, пока пыталась найти правильные слова, чтобы всех, и себя в том числе, успокоить, отец посверлил её взглядом, а потом взглянул на жену снисходительно.

— Думаю, ты зря надеешься, Лена. У твоей дочери твой характер.

Катя с интересом на родителей взглянула, но отец уже отвернулся и ушёл на кухню, а мать как-то странно смутилась и отвернулась.

Корзину в комнату втащил Зорькин. Пыхтя, внёс, поставил на пол, а на Катерину посмотрел с насмешкой.

— Человек вину свою чувствует, переживает, наверное. А ты злишься. Прекращай, Кать.

— Он меня обманул, Коля. И обманул так, что я теперь совершенно не знаю, что делать дальше. И цветами ничего не исправишь, — закончила Катя, разглядывая корзину. Коля её взгляд заметил и усмехнулся.

— Красиво, да?

— Красиво, — согласилась она и невольно улыбнулась. — Но всё равно я на него злюсь. А ты за него не заступайся.

— А я разве заступаюсь?

— Чувствую, что собираешься. В тебе проснулась мужская солидарность, Коль?

— Да нет... Интересно, сколько этот букетик стоит? — отвлёкся он на секунду, но тут же вернулся к разговору. — Просто я думаю, что когда ты перестанешь обижаться, то, наконец, поймёшь, что с тобой случилось. У тебя муж — миллионер! Ты когда-нибудь о таком мечтала?

— Нет, — покачала Катя головой, совершенно не понимая, куда Зорькин клонит.

А тот с воодушевлением воскликнул:

— Вот именно!

— Почему вы все говорите о деньгах? — удивилась Пушкарёва. — Андрей говорит о деньгах, ты тоже.

Я не за деньги замуж выходила и не с ними мне жить!

— А вот здесь ты не права. Любишь — люби таким, какой он есть. Без денег или с их наличием. — Коля сел на диван и заулыбался. — Смешно, обычно говорят наоборот, успокаивают, а у тебя муж миллионером оказался, а ты выпендриваешься, Пушкарёва.

Катя посмотрела на него возмущённо.

— Коля, иди домой.

Он поднялся.

— Ладно... На кухню пойду, а ты злись в одиночку.

Злиться в одиночку было уже не так увлекательно. Невесёлыми мыслями она себя ночью изводила, а на утро, посмотрев на себя в зеркало, ещё больше затосковала, обнаружив под глазами синяки, и начинать сейчас всё сначала не хотелось. Хотя, думай — не думай, по-прежнему уже не станет. Она ошиблась или её обманули — сейчас уже не столь важно, надо как-то примириться с новой реальностью и научиться в ней жить. А если не научится, тогда что? Вот из-за этого на Андрея больше всего и злилась, что поставил её в такую ситуацию, в которой даже её выбор практически ничего не решал, надо снова себя менять, как будто ей прошедших месяцев мало было, когда лепила себя... под вкус мужа подстраиваясь. Но тогда ей это нравилось, хотелось стать для него особенной, именно для него, а сейчас всё будет по-другому, намного хуже и сложнее, ведь при его образе жизни, он всегда на виду, а Кате никогда не удавалось держаться достойно под чужими, пристальными взглядами. Вечно попадала в нелепые ситуации и совершала какие-то глупости. И спрашивается — зачем ему такая жена? А при взгляде на его бывшую невесту, комплекс собственной неполноценности расцветал буйным цветом.

Её звали Кира, и она смотрела на Андрея влюблёнными глазами. Катя даже увеличила изображение, чтобы видеть только их лица. Они были очень красивой парой. Про таких говорят — созданы друг для друга. Он высокий брюнет, а она хрупкая блондинка. Они друг друга дополняли. И Андрей на этой фотографии, обнимая бывшую невесту, выглядел счастливым. Катя попыталась припомнить, видела ли Андрея таким довольным при их семейной жизни, но прежде чем увлечься этим занятием всерьёз, себя одёрнула. Какая разница? У них-то всё по-другому, своя, ни на кого не похожая жизнь. Вот только сомнения всё равно не оставляют...

А вот по поводу других фотографий, на которых совсем не Кира, она с мужем ещё побеседует. Катя, конечно, подозревала, что у него было много женщин, но то, что узнала, как Зорькин сказал, из жёлтой прессы, её в первый момент повергло в шок. Особенно, если учесть тот факт, что его отношения с невестой продолжались не один год. Получается, что её муж — бабник?

— Час от часу не легче, — пробормотала она, выглядывая в окно.

К подъезду подъехала незнакомая машина, шикарная, спортивная, а из неё, как на грех, вышел её муж. И тут же поднял глаза на окна квартиры. Сначала своей, по привычке, а потом на окна квартиры Пушкарёвых. Катя в последний момент отпрянула назад, но Жданов наверняка успел её заметить. А она в растерянности замерла посреди комнаты, ощутив лёгкую панику. Всё утро на него злилась, ожидая его появления, а сейчас в один момент разволновалась до того, что руки задрожали.

Хотела выйти в прихожую, наверное, надо было его встретить, а она протянула, стояла, набираясь смелости перед тем, как посмотрит мужу в глаза, и дотянула до того, что дверь в её комнату открылась, и вошёл Андрей. На ходу разговаривал с её родителями, его подозрительно довольный тон, вызвал у Кати недоумение. Чему он, интересно, радуется?

— Обедать буду, Елена Санна, — ответил он на вопрос тёщи, вошёл в комнату и посмотрел на Катю. И вот тут замялся слегка. — Привет.

Она кивнула, стараясь ничем не выдать своих эмоций, а Андрей улыбнулся.

— Твой папа на меня злится.

— Правильно делает.

Жданов приуныл.

— Рассказала им?

— Чтобы тебе задачу облегчить? Ничего у тебя не выйдет.

Катя отвернулась, а Андрей подошёл и обнял. Уткнулся носом в её шею и довольно вздохнул.

— Соскучился. — Поцеловал, а потом попросил: — Прости меня за вчерашнее. Я не хотел до ссоры доводить. Цветы понравились?

Она немного обмякла в его руках, неохотно, но кивнула.

— Но ты зря их прислал, папу только разозлил.

— Почему? — удивился Андрей.

— Потому что количеством цветов он степень вины исчисляет, Андрюш. В данном случае, твоей.

— А-а, — протянул он и снова поцеловал её в щёку, воспользовавшись моментом. — Теперь понятно, почему он так на меня смотрел. — Попытался заставить её повернуться к нему лицом, но Катя воспротивилась.

— Прекрати, это нечестно.

— Да почему? — развёл Жданов руками, но Катю отпустил. — Я у родителей ночевал, поговорил с ними...

Она быстро глянула, заинтересовавшись, но промолчала.

— Маме фотографии понравились.

— Какие?

— Наши, свадебные. Сказала, что мы здорово смотримся вместе.

На этот раз Катя посмотрела на него с недоверием.

— Правда?

— А почему ты удивляешься?

Катя молчала и выглядела обеспокоенной, а Андрей расстроился.

— Ты опять? Забила себе голову...

— Да ничего я не забила, Андрей! — Посмотрела на него и вдруг задала совершенно глупый, как показалось Андрею, вопрос: — Почему ты на мне женился?

Жданов растерялся.

— Потому что захотел, — ответил он, пожав плечами. — Потому что ты мне понравилась, потому что я люблю тебя... вот такой, какая ты есть, люблю. А ты думаешь совсем не о том. Снова нашла к чему в себе придраться? — Постарался улыбнуться, надеясь тем самым разрядить обстановку. Но жена не оценила, и Жданов улыбаться перестал, а вместо этого попросил: — Пойдём домой?

— Чья это машина? — спросила она, глядя в окно.

— Моя.

— А та куда делась?

— Та... не моя, Малиновского.

Она кивнула, но как-то безрадостно, а Андрей из-за этого разозлился.

— Катя, хватит. Ты ведёшь себя, как ребёнок. — С трудом перевёл дыхание и заговорил спокойнее: — Пойдём домой, я тебя очень прошу. Мы дома обо всём поговорим, я здесь не могу...

— Я почему-то боюсь с тобой разговаривать.

— Глупости не говори.

Хорошее настроение куда-то испарилось. Как Катя спросила про его машину, так и испарилось. Стало понятно, что просто ничего не решится, и она внутренне противится ему, и неизвестно что успела надумать. Сел на стул, задел локтём клавиатуру компьютера и машинально глянул на вспыхнувший экран. И всё же несколько секунд, чтобы прийти в себя, понадобилось, а после выдохнул:

— Опа.

Катя резко обернулась, увидела, с каким интересом он таращится на экран, и вдруг застыдилась своего интереса к его жизни. А Андрей посмотрел осуждающе и кивнул на экран.

— Вот об этом я должен был тебе рассказать.

— Но не рассказал, — парировала она, не менее осуждающе. — Хотя, у тебя была не одна возможность.

— Я рассказывал тебе про Киру!

— Не рассказывал! Только пожаловался, что она тебя бросила!

Он вскочил.

— И что ты ещё прочитала? Много нашла?

— А что, про тебя много писали, да? И судя по твоему тону, хорошего мало!

— Катя, это их работа — писать! Находить грязные подробности и...

— Почему-то на всех грязных подробностях твоя фотография в доказательство!

— Понятно!.. Всю ночь, наверное, не спала. Интересные подробности выискивала!

— Мне получаса хватило! Узнала много удивительного о собственном муже! На всю ночь мне бы нервов не хватило!

Дверь распахнулась, и появился Валерий Сергеевич. Окинул их грозным взглядом и прикрикнул:

— Вы что кричите? Хотите, чтобы все соседи знали?

Они замолчали, Андрей на Катю глянул раздосадовано, развернулся и едва не споткнулся о корзину с цветами. Чертыхнулся в сердцах. Посмотрел на жену, потом на тестя, который поглядывал на него настороженно, увидел, что из кухни с тревогой выглядывают Елена Александровна и Зорькин, и снова повернувшись к жене, потребовал:

— Пошли домой.

Она упрямо вскинула подбородок и промолчала. Тогда он шагнул к ней, даже руку протянул, а Катя отшатнулась и решила предупредить:

— Только попробуй, и тогда я точно с тобой разведусь.

Жданов изумлённо посмотрел.

— Как ты можешь мне такое говорить? — не на шутку обиделся он.

— Могу, — пробормотала она в сторону, а Андрей только кулаки сжал, но прежде чем Катя успела испугаться, уже пролетел мимо её отца, и через пару секунд хлопнула входная дверь. В квартире воцарилась тишина, Катя минуту изнывала под тяжёлым взглядом отца, а потом он развернулся и пошёл обратно на кухню. И уже оттуда Катя услышала его голос, когда он обратился к матери:

— Твой характер. Просто копия.

"22"

— Я веду себя глупо, — огорчённо проговорила Катя, наблюдая за тем, как машина мужа выезжает со двора. Вот так же сидела на подоконнике и вчера вечером, нервничала, ожидая возвращения Андрея домой. Он мог и не вернуться, возможно, поступил бы так ей назло после вчерашнего скандала и её дурацкой угрозы развестись с ним, но он приехал. Правда, поздно, Катя все глаза в темноту проглядела, а Жданов появился только около одиннадцати. Вышел из машины и снова поднял голову, чтобы посмотреть на окна. Катя знала, что в этот раз он её видеть не может, окна тёмные, но Андрей долго стоял и смотрел, а она заливалась слезами и казнила себя за то, что такая дура, что сидит здесь и ревёт, вместо того, чтобы выйти к нему и помириться. А уже в следующую секунду подумала, что ей с ним мириться ни к чему, это ведь он её обманул и всё испортил, а вины своей совершенно не чувствует или не в той степени, в которой следовало бы...

— Я веду себя глупо, — повторила она.

А сегодняшнее утро стало верхом абсурда, хотя началось всё не так уж и плохо. Проведя ещё одну бессонную ночь на своём когда-то родном диванчике в родительской квартире, Катя утром спустилась к себе, прихватив с собой коробку кошачьего корма. Для интриги, так сказать. Открыла дверь квартиры своим ключом и замерла в прихожей, прислушиваясь. В темноте наступила на ботинки Жданова и охнула от неожиданности, а когда услышала ленивое мяуканье Стёпки, выглянувшего из комнаты, ещё и вздрогнула. Шикнула на него.

Андрей спал, Катя минутку постояла в дверях спальни, любуясь им, а потом приказала себе дверь закрыть. Стёпка крутился у её ног, громко мурлыкал, и Катя поспешила уйти на кухню, боясь, что кот своим мурлыканьем Жданова может разбудить. Правда, повод "покормить кота" не прошёл, Стёпкина миска была полна колбасы, Андрей не поскупился. А заметив на столе бокал из-под виски, Катя на кота поглядела с осуждением.

— Горе запивали? Как тебе только не стыдно... не мог за ним присмотреть.

Стёпка почесал за ухом, а потом подошёл и понюхал колбасу. Принялся есть, потеряв всякий интерес к коробке, в которой уже так знакомо и соблазнительно гремели кошачьи сухарики. Катя расстроилась.

— Мужская солидарность, — фыркнула она, отворачиваясь от кота.

В раковине была грязная посуда, Катя минуту прислушивалась к тишине, царящей в квартире, а потом взялась за дело, стараясь производить, как можно меньше шума. Расставив тарелки по местам, заглянула в холодильник, посомневалась немного, но достала продукты и начала готовить завтрак. Андрей появился неожиданно, или она настолько сильно задумалась, что не услышала его шагов? Но когда он обнял её, напряглась. Жданов прижался к ней и прошептал:

— Как мне нравится просыпаться, когда ты дома... Молодец, что пришла.

Катя независимо повела плечами, вроде пытаясь сбросить его руки таким образом.

— Я пришла кота покормить.

— Я скажу ему за это "спасибо", обязательно.

Он целовал её, и Катя как-то очень быстро забыла об омлете, только газ выключила, и закрыла глаза, сосредоточившись на прикосновениях мужа.

— Соскучился по тебе, — прошептал Андрея, разворачивая её и наклоняясь к губам. — Девочка моя...

Насколько она устала за эти два дня от своих сомнений, только бог знает. Отвечала на лихорадочные поцелуи, чувствовала руки Андрея, которые уже забрались под её кофту, и улыбалась, прижавшись щекой к плечу мужа. Он по ней скучал, скучал. Руки дрожат, дышит тяжело, а прижимает к себе так, что кажется, сломает сейчас.

Стёпка шарахнулся от них и посмотрел непонимающе. Андрей ногой его отодвинул, подхватил жену и прижал к стене. Кате едва хватало сил, чтобы его натиск выдерживать. Отвечала на поцелуй и цеплялась за широкие плечи, а когда Андрей начинал что-то шептать ей на ухо, начинала улыбаться.

— Хорошая моя... Я, правда, соскучился. А ты скучала?

— Скучала, — призналась она и прикоснулась к его небритой щеке. — Нам надо о многом поговорить.

— Сейчас? — перепугался он. — Давай потом? Я сейчас не могу.

Катя рассмеялась и обняла его.

— Я даже не подозревал, что у тебя такой характер вздорный, — вдруг заявил муж, оторвавшись от её губ, и весело посмотрел.

Пушкарёва удивлённо посмотрела.

— Вздорный?

— А разве нет? — Андрей хотел снова её поцеловать, но Катя увернулась.

— Никогда за собой подобного не замечала.

— Не такое уж неприятное открытие, — улыбнулся Жданов.

— А с чего такие выводы? Что я такого сделала?

Андрей с трудом сдержал раздражённый вздох. Потянул с Кати кофту, но она его руку остановила и посмотрела в ожидании. Жданов не выдержал и всё-таки решил ответить:

— А вчерашний скандал? И твои дурацкие угрозы?

— Между прочим, ты это заслужил!

— Развод я заслужил?

Катя оттолкнула его от себя и запахнула на груди кофту.

— А ты думаешь, нет? Ты обманщик!

— Солнце, давай не будем начинать всё сначала!

— А ты на меня не кричи! Видите ли, характер у меня вздорный!.. До тебя был не вздорный, а сейчас вздорный. А может, это ты на меня так плохо влияешь?

— Вот, мы опять ругаемся! Ты придралась к одному слову — и вот итог.

— Не нужно было это слово говорить! А то характер ему мой не нравится, видите ли!..

— Разве я сказал, что не нравится?

— Так это был комплимент? Оригинально!

— Катя!

— Это ты всё испортил, ты перевернул нашу жизнь с ног на голову, но искренне считаешь, что обижаться мне на тебя не за что! Но я всё равно сама к тебе пришла, потому что на самом деле соскучилась, помириться хотела, думала, что ты раскаиваешься!

— Я уже попросил прощения! Разве нет?

— Да, ты попросил, — кивнула она и одним резким движением застегнула молнию на кофте. — Пришёл и сказал: "Прости меня, любимая, я тебе кое-что о себе рассказать забыл. Но ты не злись, у меня есть оправдание — я миллионер!".

— Опять!.. — Жданов от злости даже руками всплеснул.

— Я ухожу, завтрак на плите.

— Катя, не смей! Хватит уже бегать к родителям. Ведёшь себя, как ребёнок.

Пушкарёва остановилась, глядя на него с недоверием и растерянностью. А потом наклонилась и подхватила кота, который только-только улёгся и лишь ушами недовольно шевелил, прислушиваясь к их громким голосам. Катя направилась к двери, а Андрей возмутился.

— Оставь кота!

— Это мой кот.

— Это наш кот, и здесь его дом. Он в отличие от тебя здесь живёт!

Жданов попытался Стёпку у неё отобрать, но Катя лишь крепче кота к себе прижала, а тот, не стерпев такого внимания к себе, протестующе завопил. Андрей убрал руки и сказал:

— Ты ведёшь себя глупо.

Сейчас, спустя час, Катя готова была с мужем согласиться. Глупо, всё между ними в последние дни, происходит глупо. Андрей, конечно, виноват, но и её вины это не умоляет. Неправильно она реагирует.

— Почему я так себя веду?

Елена Александровна оглянулась через плечо, на её губах мелькнула улыбка.

— Потому что тебе не всё равно.

— Я просто сдержаться не могу, настолько меня возмущает его спокойствие. Он ведёт себя так, словно и не случилось ничего. Едва всё не испортил, а даже не понимает этого.

— А ты пытаешься его вразумить, но выдержки не хватает.

— Да, — согласилась Катя. — Я ведь пытаюсь ему объяснить, мам, чтобы в дальнейшем подобного с нами снова не случилось. А он соглашается, говорит, что всё осознал, а потом оказывается, что даже особо и не задумывался над моими словами. Не ругаюсь, не обвиняю его больше — и ладно.

— Он — мужчина, Катя. Они предпочитают проблемы решать в тот момент, когда они обрушиваются на них. А изводить себя домыслами и угрызениями совести... на это далеко не каждый способен.

Катя всерьёз задумалась.

— И что делать? Пустить всё на самотёк? Как правильно?

Елена Александровна пожала плечами.

— Это твой муж. Хочешь с ним жить дальше — ищи к нему подход. Ты женщина, ты несёшь ответственность за сохранение семьи.

— А ты к папе долго искала подход?

Во взгляде матери мелькнула настороженность, а потом она спросила:

— Папа тебе что-то рассказывал?

Катя решительно покачала головой.

— Нет.

— Катя... Папа сейчас нервничает и может наговорить много лишнего.

Пушкарёва засмеялась.

— Понятно.

— Что тебе понятно?

— Мне даже немного спокойнее стало. Теперь у меня есть надежда на счастливое будущее.

Елена Александровна с укором посмотрела, но после сама рассмеялась.

Говорить с мамой о собственной глупости было не так уж и страшно, Катя с радостью приняла бы любой совет, очень хотелось узнать, как исправить ситуацию и всё вернуть на круги своя. Мама готова была с ней разговаривать, вот только опыта по общению с миллионерами, каковым оказался муж её дочери, у неё не было, и об их жизни и привычках она ничего не знала. Зато знал другой человек, очень хорошо знал и собирался с Катей поделиться некоторыми мыслями по поводу произошедшего, а Пушкарёва в первый момент жутко перепугалась, не зная, чего ждать от этой встречи. Сам неожиданный звонок и желание побеседовать наедине её удивило, но пришлось взять себя в руки и отправиться на встречу. Судорожно приводила себя в порядок, выпила залпом стакан воды, подумала позвонить Андрею, но вместо этого мысленно пожелала себе ни пуха ни пера, и вышла из квартиры, пообещав родителям не задерживаться.

С ней хотела встретиться мать Андрея.

Сама позвонила и назначила встречу. Кате показалось, что голос Маргариты Рудольфовны прозвучал сухо и официально, это больше всего напугало. А если родители Андрея недовольны его женитьбой? Ведь такое вполне может быть. Жданов, правда, говорил что-то, пытаясь её успокоить, а вот о визите матери не предупредил. Скорее всего не знал, а что это может значить?

Пока добиралась до места встречи, в памяти всплывали сцены из фильмов, где от нежеланной невестки, на которой наследник умудрился по глупости жениться, откупались деньгами, причём немалыми.

— "Семья готова заплатить тебе сто тысяч долларов, чтобы ты убрала руки от их сына", — говорила Джулия Ормонд с печальной улыбкой в известном фильме. — "Нет", — говорит она. "Сто пятьдесят тысяч"...

А герой Хариссона Форда отрывисто продолжил:

— Двести тысяч.

Кажется, сумму отступных после увеличили до миллиона...

Катя уже минут пять расхаживала по дорожке парка, что находился недалеко от их дома, и нервно оглядывалась, в ожидании свекрови. Пыталась собраться с мыслями, хотя совершенно не представляла в каком тоне пойдёт их разговор.

Подождать пришлось ещё минут пять, прежде чем у входа в парк остановилась машина, из неё вышел молодой человек и услужливо распахнул заднюю дверь. Катя наблюдала за женщиной, которая появилась из автомобиля, оправила стильное пальто и кивнула молодому человеку, который тут же сел обратно в машину. Женщина же огляделась, увидела Катю, стоявшую невдалеке и направилась к ней.

Пушкарёва сразу её узнала, даже издалека. Столько раз рассматривала фотографию, стоявшую у них на полке книжного шкафа, поражаясь царственной осанке и выдержанности стиля этой женщины. И всегда гадала, сможет ли общаться с ней на равных. А сейчас гадать было уже некогда. Маргарита Рудольфовна шла к ней, и Пушкарёва почему-то была уверенна, что та настроена весьма решительно. Они встретились взглядами, показалось, что именно в эти мгновения они друг друга узнавали, оценивали, Катя сунула одну руку в карман пальто и сжала её в кулак, почувствовав, как ногти впились в кожу. А Маргарита, приблизившись, окинула её ещё одним внимательным взглядом, а потом вдруг улыбнулась.

— Здравствуй, дорогая.

От подобного приветствия Катя совершенно растерялась. Кивнула, несмело приглядываясь к свекрови, а та без всяких сомнений подхватила её под руку, и они не спеша пошли по тропинке.

— Ты долго ждала? — поинтересовалась она, но прежде чем Катя успела ответить, сама продолжила: — Я уже по дороге подумала, что лучше было бы встретиться в каком-нибудь ресторанчике, посидели, кофе бы попили, но знаешь, мы когда в Москве, у меня очень мало возможностей бывать на свежем воздухе. А Андрей говорил, что у вас парк недалеко от дома.

— Недолго, — невпопад ответила Катя и тут же расстроилась из-за этого. Чего большего всего боялась, к этому и подошла — начинает делать глупости.

Маргарита непонимающе взглянула на неё, и Катя поспешила пояснить:

— Ждала недолго.

— Это хорошо. — И вдруг решила представиться: — Меня зовут Маргарита Рудольфовна.

— Я знаю.

Маргарита остановилась и с интересом на неё посмотрела:

— Значит, что-то Андрей всё-таки рассказывал?

Катя посмотрела в сторону.

— Самую малость.

Маргарита покачала головой.

— Оболтус... Я уже говорила с ним. Мы с его отцом просто в шоке от случившегося. — Почувствовала, что Катя напряглась и продолжила: — Катя, давай с тобой на чистоту поговорим. Я именно для этого приехала. Прежде чем Андрей решит официально нас познакомить, думаю, правильнее будет поговорить и всё обсудить между нами.

— Я понимаю, вы против...

— Да не в этом дело. Что значит моё "против"? Паша всё-таки прав, Андрей давно взрослый и даже если он делает глупости, это его выбор. Как я могу решить за него? Волнуюсь, конечно, и ругаю... за дело ругаю. И ваш брак, то, что Андрей мне рассказал, это тоже безрассудство, согласись. Как твои родители отреагировали?

— Удивились, — не стала скрывать Катя. — Всё слишком быстро случилось.

— Вот и я об этом. У нас, как у родителей, есть право давать советы вам.

Катя кивнула.

— Я понимаю.

Маргарита остановилась и внимательно посмотрела на неё, снова принялась разглядывать, на этот раз с любопытством.

— Знаешь, а ты совсем не такая, какой я тебя представляла. Андрей рассказывал, но у меня сложился другой образ.

— Что он рассказывал? — не удержалась от вопроса Пушкарёва.

Жданова коротко улыбнулась.

— Многое. Он давно с таким восторгом о своей девушке не говорил. — И тут же рассмеялась. — О жене, прости. Никак не привыкну.

Катя улыбнулась. А Маргарита спросила:

— Как вы живёте?

— Хорошо, — поспешно кивнула Пушкарёва. — Тут, недалеко. В одном подъезде с моими родителями.

— Да, Андрей об этом говорил. Ссоритесь часто?

Катя опустила глаза.

— Раньше не ссорились. А сейчас помириться никак не можем.

— Да, об этом он тоже мне сказал. Мы сегодня с ним виделись. Катя, я, конечно, в ваши отношения вмешиваться не хочу, но надеюсь, что вы оба с обидами своими распрощаетесь и возьмётесь за ум. Чем раньше, тем лучше. Даю тебе один день, а дальше у нас слишком много дел, не до выяснений отношений.

Катя растерянно моргнула.

— Каких дел?

— В пятницу показ и Андрей там должен быть с женой.

Катя молчала, только смотрела на Маргариту, не совсем понимая, чего та от неё хочет. А потом спросила:

— А если мы не помиримся?

Маргарита выразительно посмотрела на неё.

— Сделаем вид, что я этого не слышала.

Повисла пауза, Маргарита поняла, что девушку не на шутку напугала, и тогда снова взяла её под руку, и они пошли дальше по дорожке. Жданова улыбнулась маленькому мальчику, который пробежал мимо них, а после заговорила:

— Я не буду от тебя скрывать, я не знакомиться приехала, а рассказать тебе всё как есть. На Андрея надежды никакой, он о многом попросту не задумывается, для него всё это в порядке вещей, а вот тебе потребуется много терпения, чтобы принять образ его жизни. Конечно, при условии, что ты этого хочешь.

Пушкарёва выглядела невесёлой и даже испуганной. Шла рядом, слушала Маргариту и с каждой минутой выглядела всё более расстроенной и печальной. Поправила очки, придвинув их указательным пальцем к переносице. Маргарита Рудольфовна этот жест отследила и мысленно поставила себе галочку — очков быть не должно. По крайней мере, в эту пятницу.

— Ты ведь этого хочешь, Катя? — подтолкнула она сноху к правильному ответу. А та посмотрела обречённо.

— Вы не понимаете, Маргарита Рудольфовна, я не умею ничего. Одеваться стильно не умею, не знаю, как вести себя правильно... в обществе, не умею правильно себя держать. Я никогда не посещала никакие показы. У меня совершенно обычная жизнь, обычные родители... Самое необычное, что со мной произошло в жизни — это Андрей.

— Ты его любишь?

От её резкого тона, Катя растерялась и кивнула с осторожностью.

— Люблю.

— Тогда в чём дело? Чего ты боишься?

— А если у меня не получится?

— Ты никогда об этом не узнаешь, если будешь продолжать сомневаться. А на сомнения, прости, у нас времени нет. — А потом выдала ещё один козырь: — Завтра ваши свадебные фотографии будут в газетах.

Катя изумлённо посмотрела.

— Что?

Маргарита кивнула.

— Нужно было как-то выкручиваться из щекотливой ситуации. Зачем нам лишние сплетни? А Андрей убедил меня, что разводиться вы не собираетесь. Так что, лучше рассказать всё сразу и честно. Чтобы журналисты не придумывали того, что нам не нужно.

— А есть что придумывать? Кажется, и так уже хуже некуда.

— Ошибаешься, милая. Придумать могут такое, что говорить будут долго и не о том, а зачем нам это? Катя, ты — Жданова. Это очень много значит. Я понимаю, что так сразу очень трудно всё это осмыслить, но ты и меня пойми, я очень долго жила ради своей семьи. Да, у нас такой образ жизни, что многое на виду, это, если хочешь, плата за определённые привилегии, но их тоже нужно заслужить. Андрей виноват, да. Он очень многое от тебя скрыл, многое упустил из виду, многого не предусмотрел, но вот такой уж он человек. Человек действия, порывистый, увлекающийся. Но он же твой муж и ты сама говоришь, что любишь его. А для него всё это важно. Играться он может месяц, два, полгода, но от собственной жизни не убежишь. Он не сможет всю жизнь прожить в маленькой квартирке и радоваться только семейному уюту, который ты ему создаёшь. Заскучает, поверь мне, заскучает.

Катя опустила голову, принялась разглядывать утоптанный снег у себя под ногами. Свекровь говорила совсем не о том, чего Катя ждала. Думала, что будет дотошно выспрашивать её об их с Андреем совместной жизни, волноваться по поводу того, что они поспешили, а разговор зашёл о чём-то для Кати непонятном, но для Маргариты, а как выяснялось, и для Андрея, важном.

— Я сама знаю, что не подхожу ему. Всегда знала, но...

— Вот именно, Катя, — но. И это "но", что Андрей тебя любит. Ты это не ценишь?

— Почему? Ценю. Очень ценю. Я знаю, что любит, просто я...

— Ты хочешь настоящую семью? Без всяких тайн и фантазий?

— Хочу.

— Тогда придётся приложить какое-то усилие. Во-первых, забыть обиду и постараться что-то построить.

— О господи, — Катя отвернулась от Маргариты и глаза закрыла. Кровь колотилась в висках и, наверное, из-за этого ещё она отказывалась понимать какую-то простую истину, которую до неё пыталась донести свекровь.

— Ты должна решить сама, понимаешь? Хотя бы на минуту отодвинуть в сторону ваши обиды и недопонимания, и решить для себя — хочешь ли ты быть женой этого человека.

Катя спокойно кивнула.

— Хочу.

— Тогда не заставляй Андрея делать выбор, ничего хорошего из этого не выйдет. Тебе ещё много предстоит об Андре узнать, и о его жизни. Я прекрасно понимаю твою обиду, и не знаю, как бы я на твоём месте поступила, но в какой-то момент всё равно нужно будет в первую очередь подумать о семье, а не о себе. Я считаю, что для тебя это время пришло. От того, как ты сейчас себя поведёшь, будет зависеть ваша дальнейшая жизнь. Решай.

— Да дело не в обиде, Маргарита Рудольфовна. Я и маме сегодня об этом говорила. Просто Андрей не понимает всей серьёзности произошедшего, он...

Маргарита лишь рукой махнула.

— Катя, я прекрасно знаю своего сына, что ты мне рассказываешь? Но это ваши с ним домашние проблемы, пойми, наконец! Ты дома можешь сказать ему, что хочешь, между собой вы можете выяснять отношения сколько угодно, но за двери вашей квартиры это выходить не должно. Запомни это. На людях — ты его адвокат. Выходя в свет, вы все проблемы должны оставлять дома. Это закон, возможно, самый главный.

— Как же всё это сложно...

— Да нет ничего сложного. Просто нужно любить своего мужа. А тебе достался успешный муж, это вдвойне ответственность, но её нужно принять, как данность. Ты должна не только принимать, но и помогать ему. — Маргарита снова увлекла её дальше по парковой дорожке. Помолчала немного, оглядываясь, и позволяя Кате подумать, а затем продолжила уже более спокойно: — Мой сын будет президентом компании, совсем скоро.

Пушкарёва недоверчиво посмотрела.

— Президентом "Зималетто"?

— А чему ты удивляешься? Это его мечта, он всю сознательную жизнь к этому идёт. На прошлом совете он проиграл. — Встретила Катин взгляд и с сожалением улыбнулась. — Да, вот так получилось. Паша не решился доверить ему компанию, а Андрей сильно обиделся, хотя и уверял нас с отцом, что всё понимает. Думаю, это была одна из причин, почему он уехал.

— Он мне говорил о другом, — осторожно проговорила Катя, намеренно отведя взгляд в сторону.

Маргарита кивнула.

— И Кира, конечно, тоже. Он сильно растерялся, когда она ушла от него, да ещё замуж так срочно собралась. Хотя, Никита очень хороший, и так долго её ждал, любил... — Посмотрела на сноху. — Ты не против, что я тебе это говорю?

Катя покачала головой, правда, потом засомневалась.

— Может не стоит без Андрея?

— Не думаю, что Андрея сейчас очень интересует прошлое. Он на самом деле в тебя влюблён. А тебе нужно быть готовой к тому, с чем ты столкнёшься совсем скоро. Мы недавно пережили скандал, я имею в виду свадьбу Киры, тогда ходили неприятные слухи. Сейчас, наконец, всё поутихло, и вдруг ваша свадьба... Естественно, сейчас все зашепчутся с новой силой. Будут говорить, что Андрей... Кире назло женился. Но это нужно просто пережить, потерпеть и продолжать улыбаться. Да, да, улыбаться, Катя, с этим уж ничего не поделаешь. Злые языки они всегда были и будут, но ты должна быть выше этого. Ты — жена, Андрей тебя сам выбрал, а остальные пусть вам завидуют.

Катя невольно улыбнулась.

— Завидуют?

— Конечно. — Маргарита похлопала её по руке. — Разве тебе позавидовать нечему? Ты молодая, красивая, тебя любят и ценят. Пусть завидуют. А совсем скоро Андрей сядет в президентское кресло, тянуть больше нельзя, надо делать выбор, а лучшей кандидатуры, чем Андрей, просто нет. Сашу я очень люблю, но представить его во главе модного дома...

Маргарита неожиданно задумалась, а Катя не решилась спросить, кто такой Саша. Помолчала, дожидаясь, когда свекровь оторвётся от своих мыслей. Маргарита, в конце концов, улыбнулась и заявила:

— А тебе нужно быть рядом с мужем. Так что, выбора я тебе не оставила, да?

Катя натужно улыбнулась, и в последний момент решила признаться:

— Я очень боялась с вами встречаться.

— Представляю.

— Думала, что вы будете против.

— Вашего с Андреем брака? — Катя кивнула. — Во всяком случае, сейчас уже поздно. И вы не просто поженились, а уже прожили вместе какое-то время, сошлись характерами. А мой сын иногда бывает жутко... капризным, я бы даже сказала. Но ты ведь к нему нашла подход?

— Я не знала его таким, как вы говорите. Знала только таким... каким он дома был.

Маргарита посмотрела с интересом.

— И смогла удержать его этим. Так чего ещё тебе бояться? Главную задачу ты уже выполнила. А досужие разговоры... относись к ним, как к неизбежности. Пусть перешёптываются, но завидуют, а не злорадствуют.

После разговора со свекровью понадобилось время, чтобы прийти в себя и хоть как-то осмыслить услышанное. Катя не могла вспомнить, когда в последний раз ей на голову обваливалось сразу столько непонятного и пугающего её. Но всё это было важно для Андрея, его мать так сказала, а кому как не ей знать об этом в подробностях?

Светская львица Катя Пушкарёва. Самой смешно.

А до пятницы всего четыре дня. И будет очередной показ "Зималетто", будут гости, будут журналисты, всё то, чего она никогда не знала, да и знать-то, собственно, не хотела. Не мечтала никогда быть в центре внимания, а уж тем более о том, чтобы её свадебные фотографии появились в газетах.

— Катя, ты — Жданова. Это очень много значит, — вспомнились ей слова свекрови.

Она и без этого знала, что это много значит, но думала, что лишь для неё самой. Когда поняла, что хочет быть женой этого человека, когда приняла для себя решение быть с ним, поняла, что любит... И не думала, что её фамилия ещё кого-то может сильно волновать. Как оказалось, она вообще о многом в этой жизни не думала и не знала.

Оттолкнулась ногами, раскачивая качели, а потом повернула голову, услышав голос отца.

— Катерин, ты чего там сидишь?

Улыбнулась отстранённо и помахала ему рукой. Валерий Сергеевич ещё немного постоял, наблюдая за ней, а потом ушёл. Катя снова оттолкнулась и посмотрела на небо.

А ведь решение довольно простое — она любит мужа. В чём тогда сомневается? В том, что жизнь изменилась, а вместе с этим поменяла и её мечты, нет ничего страшного. Появилось что-то другое, более важное, например, их с Андреем решение создать настоящую семью, а ради этого можно и пожертвовать чем-то, приложить усилие, как правильно говорят мама и свекровь. И за ней первый шаг, главное, сделать его, а завтра утром она проснётся и всё опять изменится кардинально. Такое уже было, совсем недавно, и она уже знает, что справиться с этим возможно, надо только понимать, ради чего, а точнее, ради кого она это делает.

Совершенно глупо минут пять топталась под дверью собственной квартиры, пытаясь отыскать в сумке ключи. Не преуспела и огорчилась, вспомнив, как утром положила их на кухонный стол, когда пришла, а вот забрать и не подумала, торопилась ретироваться с главным достоянием на руках — с котом. Новая жизнь уже привычно начинается с проблем.

— Ты с кем-то встречалась? — спросила мама, наблюдая за тем, как Катя в течение нескольких минут терзает мобильный телефон.

Катя кинула на неё быстрый взгляд, а потом осторожно пожала плечами.

— Со знакомой... Мам, а Андрей не звонил?

— Не звонил. Случилось что-то?

— У него телефон не отвечает, — огорчилась Пушкарёва. — Хотела с ним поговорить.

— Наверное, он занят. Вечером поговоришь.

Катя грустно кивнула, но вместо того, чтобы успокоиться, взялась листать свою записную книжку, в которой были номера "Зималетто". Записала недавно, собираясь на собеседование, а вот теперь пригодились.

— Компания "Зималетто", Мария, здравствуйте, — услышала она бодрое приветствие, сделала секундную паузу, а потом тоже поздоровалась.

— Я бы хотела поговорить с Андреем Палычем.

— Я соединю вас с его секретарём.

Соединение было каким-то странным, потому что вместо щелчка или заунывной мелодии, послышался быстрый шёпот, какие-то шорохи и еле слышное:

— Дай мне!.. — а после более чем официальный голос поинтересовался: — Приёмная Жданова. Кто его спрашивает?

Катя нахмурилась и посмотрела на себя в зеркало, рядом с которым оказалась. Зачем-то пригладила растрепавшиеся волосы.

— Это его жена.

Опять какой-то шорох, сдавленный смех, а потом девушка продолжила совсем другим тоном:

— Ой, здравствуйте! А Андрея Палыча нет. У него встреча в банке, а потом он собирался на фабрику, там какие-то проблемы. Он, наверное, в офис не вернётся. Вы ему на мобильный позвоните!.. — выдали напоследок дельное предложение, а Катя поблагодарила и телефон выключила.

Вот так всегда и бывает, когда принимаешь решение и очень хочешь им поделиться, самого главного человека зачастую рядом не оказывается. Закон подлости такой. И ты изнываешь, тоскуешь, даже раздражаешься. А лёгкость и радость от принятого решения потихоньку испаряется. До вечера Катя просто извелась. Набирала номер Андрея, даже Малиновскому подумала позвонить, но в последний момент испугалась. Вдруг Андрей подумает, что она за ним следит? А ей всего лишь поговорить с ним хочется, хоть минуточку. Даже без оглашения решения и попытки примирения — просто голос услышать.

— Ну что ты грустишь? — успокаивала её мама. — Он приедет скоро.

— Знаю. Он на фабрику уехал, а оттуда никогда рано не возвращается.

Катя сидела на подоконнике и смотрела в окно на тёмный двор.

— Тогда что ты переживаешь?

— Не переживаю, просто ждать устала.

Елена Александровна подошла и поцеловала её в лоб.

— Мы с папой спать пошли. А ты тоже не засиживайся. Андрей приедет и всё будет хорошо.

Катя кивнула.

Через час поняла, что ещё немного и подоконник этот просто возненавидит. Двенадцатый час, а она до сих пор сидит на нём и таращится в окно. Никогда раньше она так много и часто в окно не смотрела, а после замужества только этим и занята — мужа провожает, мужа встречает... И всё в окно глядит.

В какой-то момент в душе всё-таки всколыхнулась смесь раздражения и беспокойства. Вот что можно делать на фабрике столько времени? Куда её муж мог по дороге пропасть?

Но всерьёз забеспокоиться не успела, во двор въехала машина, и Катя вздохнула с облегчением.

Андрей вышел из машины, поднял голову на окна, а потом твёрдым шагом направился в подъезд. Пушкарёва заметалась по тёмной комнате, не зная, как поступить. Включила свет, пытаясь халат отыскать, а потом подумала, что Андрей сейчас уйдёт домой, и кинулась к двери в чём была. Родители спали, Катя на цыпочках прокралась мимо их спальни, и прильнула к дверному глазку. Старалась уловить шаги мужа в подъезде. А Жданов вдруг появился на площадке и замер перед дверью в задумчивости. Разбудить тестя, который и так на него злится который день, среди ночи только ради очередного разговора с его дочерью... на это нужно было решиться.

Катя как будто услышала мысли мужа. Заулыбалась и принялась отпирать замки, стараясь особо не шуметь. Открыла дверь и втянула Андрея в квартиру.

— Мама с папой спят, — прошептала она ему на ухо, когда Жданов приподнял её от пола и прижал к себе. Он кивнул, а Катя обняла его за шею. — Где ты был? Я весь день тебя жду, жду.

Андрей улыбнулся и поцеловал её.

— На фабрику ездил. Соскучилась?

— Очень. — И охнула, когда он холодной ладонью подхватил её под ягодицы.

Дверь щёлкнула, закрываясь, когда Жданов навалился на неё спиной, а ладонь поднял выше, прижимая жену к себе.

— Прости меня, я не буду больше так себя вести.

Андрей удивлённо посмотрел.

— Что ты говоришь? Ты имеешь право обижаться.

Катя покачала головой.

— Нет. Я не обижалась, а злилась. И вела себя глупо, прости.

— Прекрати, — попросил он.

— Я тоже умею вести себя глупо, как оказалось.

Он улыбнулся.

— Надо же, меня всего день не было, и вдруг такие перемены.

— Тебя очень долго не было, а я очень сильно скучала.

Андрей обнял её, не прижал к себе, лаская ладонями её тело, как делал всего минуту назад, а просто обнял, зарывшись носом в её распущенные волосы. Поцеловал в висок.

— Знаешь, я, если честно, начал бояться немного, совершенно не знал, как всё исправить.

— Просто давай пообещаем друг другу, что в дальнейшем подобных... глупостей постараемся не делать. Или хотя бы обсуждать их прежде.

Жданов тихо рассмеялся.

— Обещаю.

Катя привстала на цыпочки, поцеловала его в подбородок и тут же отступила.

— Раздевайся, — шёпотом проговорила она, помогая ему снять куртку.

— Может, домой пойдём? — с сомнением проговорил Андрей.

— Мне дома тебя кормить нечем. Иди в комнату.

— А ты босиком не ходи. Кать!

— Тихо!

Спустя час всё-таки улеглись. Катя ещё раз выглянула в прихожую, прислушалась, но из комнаты родителей не доносилось ни звука. Отнесла грязную посуду на кухню, и бегом вернулась в свою комнату. Нырнула к Андрею под одеяло и наконец, довольно вздохнула. Прижалась к его плечу и улыбнулась, когда Жданов поёрзал, устраиваясь поудобнее, а потом спросила:

— Что на фабрике случилось?

Он удивился.

— Тебе интересно?

— Конечно. — Приподнялась на локте и посмотрела на мужа. — Что-то серьёзное?

— Вышивальная машина сломалась. Только купили недавно, а она... — Андрей проглотил плохое слово. — И в такой момент, перед новой коллекцией... очень некстати.

— Завтра опять поедешь?

— Скорее всего.

— А меня возьмёшь?

Он повернул голову и внимательно посмотрел. Поднял руку и прикоснулся к Катиной щеке, провёл пальцем вниз по её шее, к плечу, отвёл волосы.

— Возьму... если хочешь.

— Я очень многого хочу, Андрюш. Я сегодня столько всего передумала и поняла, что хочу очень многого. Но ты должен мне помочь. У меня на всё смелости не хватит.

— Это у тебя-то не хватит смелости? — Жданов шутливо нахмурился. — Чего ты боишься?

— Пятницы, — призналась Катя. — Я очень боюсь пятницы. Вдруг у меня не получится? Глупость какую-нибудь сделаю, ошибусь?

Он привлёк её к себе и поцеловал в лоб.

— Ты моя жена и я тебя люблю. Так что можешь не бояться и глупости делать, я разрешаю.

Катя рассмеялась, уткнувшись носом в его плечо.

— Ты меня успокоил.

Они немного полежали, потом Катя приподнялась и выключила ночную лампу. В темноте стало ещё уютнее, прижалась к мужу.

Она возилась у него под боком, а Жданов продолжал улыбаться, радуясь неожиданному примирению, а потом вдруг заявил:

— А кабриолет я тебе всё-таки куплю.

Катя кивнула, но глаз так и не открыла, а потом и вовсе зевнула.

— Купи, — не стала спорить она. — Я всё равно водить не умею. Но можно подарить папе.

Андрей неожиданно хмыкнул, представив тестя, с его грозно-сдвинутыми бровями, за рулём шикарного автомобиля.

— А что... может, он на меня злиться перестанет?

— И не мечтай...

Утро следующего дня началось с того, что Катя услышала недоумённый голос отца в прихожей. Но он тут же смолк, и Пушкарёва лишь перевернулась на другой бок и снова уснула. А Валерий Сергеевич тем временем продолжал стоять посреди прихожей и разглядывать мужские ботинки, о которые споткнулся минуту назад. Потом сходил за женой, которая возилась на кухне.

— Это что такое? — спросил он, указывая на ботинки и куртку, которую к тому моменту приметил на вешалке с верхней одеждой.

Елена Александровна только головой покачала.

— Валера...

Она ушла на кухню, а Пушкарёв двинулся за ней.

— Что? Они помирились, что ли?

— Надеюсь.

— Я вообще перестал понимать, что происходит, — пожаловался Валерий Сергеевич. — То ссорятся, то ругаются...

— Молодые потому что. Себя не помнишь в этом возрасте?

— Помню. Но я себя так не вёл. Хотя, Катерина вся в тебя, ты тоже мне скандалы устраивала после свадьбы.

Елена Александровна посмотрела с претензией.

— Тебе ли жаловаться?

— Да я и не жалуюсь. Вспоминаю просто...

— Не вздумай им ничего рассказывать, Валера, они сами разберутся. Не думаю, что Кате нужно знать, как мы с тобой друг к другу притирались и из-за каких пустяков ссорились. Тем боле сейчас ей не до этого.

— Я просто за дочь беспокоюсь.

— Они помирятся. Уже помирились. Да и Андрей... он эти дни очень терпелив с ней был, сразу видно, что любит.

— Виноват, поэтому и терпение проявляет, — проворчал Валерий Сергеевич.

Чтобы опасный разговор прекратить, отправился в магазин, а вернувшись, с удивлением обнаружил, что молодые ещё спят. Покачал головой.

— Вот какая им работа?..

— Ты весь изворчался, Валера. Они может, легли поздно, вот и спят.

Пушкарёв устроился перед телевизором и развернул купленную газету.

— Ты с Катей говорила? Она сказала, что у них случилось?

— Она не хочет рассказывать.

— Что значит — не хочет? — изумился Валерий Сергеевич.

— Не могу же я её заставить?

— Думаешь, он ей изменил?

— Ты с ума сошёл?

— А что ещё я должен думать? Прибежала среди ночи вся в слезах...

Елена Александровна остановилась, задумавшись. Потом покачала головой.

— Нет, я не верю. Андрей её любит...

Пушкарёв лишь ухмыльнулся.

— Хочешь сказать, что это серьёзный довод?

— Валера!

Полковник посмотрел несколько нервно.

— Это жизнь, Лена... Всякое бывает. А он вон пропадает где-то по полночи.

— Вот только попробуй что-нибудь такое при Кате сказать, они только помирились!

Пушкарёв что-то пробормотал себе под нос, перевернул страницу газеты и вдруг резко выпрямился, разглядывая фотографию.

— Лен, — позвал он осторожно, — это что такое?

— Где?

— Да вот... Это Катька, что ли?

Елена Александровна подошла к мужу, а тот продемонстрировал ей снимок, который его так удивил. Они переглянулись, а потом Елена Александровна медленно опустилась на стул. И потребовала:

— Прочитай. Что там написано?

Когда Катя, наконец, появилась на кухне, сияя счастливой улыбкой, то сразу натолкнулась на серьёзный взгляд Валерия Сергеевича. Но всё равно родителям улыбнулась, решив, на настроение отца внимания не обращать.

— Доброе утро!

Мать обернулась и бросила на дочь короткий взгляд, кивнула и тут же отвернулась.

— Доброе утро, Катюш.

Валерий Сергеевич на жену глянул насмешливо.

— Доброе, — передразнил он. — А доброе ли?

Катя вздохнула, а на отца посмотрела умоляюще.

— Папа, пожалуйста... Всё уже в порядке, мы помирились.

— Ах, вы помирились! — и стукнул кулаком по столу. — Где он?

— Папа!

— Валера, спокойнее!

Андрей появился за Катиной спиной и на кухню заглянул с интересом.

— Доброе утро. Что происходит?

Валерий Сергеевич развернул газету и показал им фотографию.

— Вот что происходит, Андрей Павлович Жданов.

Катя привалилась к плечу мужа, с тоской разглядывая знакомое фото. Андрей приобнял её за талию, а сам покаянно опустил голову.

— Вы объясните, что всё это значит? — спросила Елена Александровна, опередив гневный вопрос мужа.

Катя старалась собраться с мыслями, встала за спиной мужа, который присел за стол, и слушала его сбивчивые объяснения. Говорил Жданов много, но понятно всё равно ничего не было. Если обычно общался с её родителями достаточно решительно, то сегодня заметно смущался и этим лишь усугублял ситуацию. Валерий Сергеевич всё больше хмурился, сложил руки на столе, и глядел на зятя исподлобья. От его взгляда Андрей здорово нервничал.

— Как ты мог это скрыть? — опечалилась Елена Александровна, настороженно присматриваясь к мужу, который всё больше закипал с каждой минутой.

Андрей опустил голову, пытаясь придумать подходящее оправдание. Не готов он был к этому разговору, да ещё случившемуся так спонтанно, и сейчас сидел перед Катиными родителями виноватый и даже растерянный.

Катя обвела всех взглядом, потом положила руку мужу на плечо и погладила.

— Мы просто знали, как вы отреагируете, — сказала она ровным голосом. — Папа точно был бы против.

Андрей поднял голову и на жену посмотрел. Встретил её взгляд, а она ещё и улыбнулась ему.

Мать внимательно на неё посмотрела.

— Ты знала?

— Ну, конечно, я знала, мама! Как я могла не знать? Просто мы хотели немного пожить... спокойно, для себя.

Валерий Сергеевич откинулся на стуле и поглядел на дочь в задумчивости.

— А сейчас покой закончился, как я понимаю?

Катя с Андреем переглянулись и Жданов продолжил:

— У нас совсем скоро важное событие, показ... Родители приехали, они хотят с Катей познакомиться. И с вами.

— Катя, ты почему не сказала? — удивилась Елена Александровна.

— Мы собирались, мама. Сегодня как раз и собирались, — улыбнулась она.

— Спасибо, — сказал Андрей, когда они с Катей остались одни. — Я не знал, что им сказать. Боялся всё испортить окончательно.

Она ничего не ответила, на губах мелькнула улыбка, и Катя начала собирать свои вещи. Сунула их в руки Андрея и, наконец, сказала:

— Пойдём домой, Андрюш.

"23"

Сегодня был особенный день. Решающий. Сегодня у неё не было права на ошибку, даже на небольшую оплошность, от этого дня слишком многое зависело. Зависело прошлое, потому что в нём совершенно запуталась, и даже воспоминания пугали, возвращаться к былому не хотелось, но и будущее казалось слишком зыбким и ненадёжным, всё держалось на ниточке — вот порвётся она, и тогда уже точно ничего не исправишь.

Сегодня надо быть королевой — недоступной и прекрасной... Или почти прекрасной, главное, держать лицо, как учила Маргарита. Надо снисходительно, чуть надменно улыбаться, смотреть на всех без намёка на смятение, а уж тем более не позволять себе смущаться под чужими пристальными, порой беспардонными взглядами. И не посметь даже на мгновение отвести глаза или поёжиться неуютно. В конце концов, можно вцепиться в руку мужа, до боли — его боли, встретить недоумённый взгляд и снова начать улыбаться — ему и всем вокруг.

А они пусть смотрят, пусть оценивают. Она сегодня великолепна и прекрасно это знает, она в себе уверена, как никогда. Она видит подтверждение этому в глазах мужа, помнит, как он растерялся в первую секунду, как увидел её. Потому что глаз не оторвать. Да, именно так — глаз от неё оторвать невозможно.

Бегло оглядела зал, постоянно натыкаясь на чужие взгляды, улыбалась отстранено и независимо вскидывала подборок. Сегодня особенный день, ей всё по плечу и она ничего не боится. А если всё-таки испугается и всё испортит... то придёт домой и в ванной утопится, вот ей-богу.

Что за мысли дурацкие? Разве для них она всё это делает, для этих людей, которые вокруг и ощупывают её любопытными взглядами? Нет, всё это только для одного человека, для того, кто посмотрит и оценит по достоинству. И посмотрит так знакомо и улыбнётся, и дальше всё будет хорошо. Очень хочется на это надеяться. Только бы этот вечер пережить. Не возненавидеть себя за приклеенную, притворную улыбку, за собственный страх и пустоту внутри, за внутреннюю дрожь, с которой невозможно справиться, никак. Чувствуешь беспомощность и тебе очень нужна помощь. Помощь только одного человека, ради которого ты всё это делаешь. Чтобы он поклялся, что всё это не зря.

Снова вцепилась в руку мужа. Он в этот раз не одарил её непонимающим взглядом, наоборот, разжал пальчики и сам взял её за руку, погладил маленькую ручку своей ладонью.

— Что ты так нервничаешь?

— Я не знаю. Заметно?

— Ты слишком старательно улыбаешься.

— Чёрт...

— Кира, успокойся. Что тебя так беспокоит? Всё хорошо.

— Хорошо? — Кира посмотрела на мужа. — Это называется — хорошо? У нас показ, а все об этом кажется, забыли. Посмотри, некоторые даже с подарками пришли, а другие просто... поглазеть на новое приобретение Андрюши Жданова! Мы в этот показ вложили огромные деньги, а теперь всё кому это надо? — Сбавила тон, встретив удивлённый взгляд незнакомой женщины, и выдавила из себя улыбку.

Никита разглядывал жену, когда она улыбнулась кому-то, едва сдержал вздох. Взял бокал с вином у официанта.

— Тебя на самом деле волнует показ?

Она удивлённо посмотрела.

— На что ты намекаешь?

Он глаза не отвёл.

— Ты сама всё понимаешь. Ты злишься из-за Жданова?

Кира неуютно повела плечами и отвернулась.

— Никита, даже не заводи этот разговор, я тебя очень прошу. Мы непременно поссоримся.

— Конечно, поссоримся! — Залпом допил вино и поморщился. — Знаешь ли, не очень приятно наблюдать за тем, как твоя жена ревнует другого.

— Зря ты это сказал. Если бы промолчал...

— То что? Ты могла бы и дальше тихонечко страдать и лелеять очередную обиду на него?

Кира в растерянности смотрела на него.

— Ты обижаешь меня, — тихо проговорила она.

Никита кивнул.

— Да. А ты меня.

Когда муж отошёл от неё, Кира даже ногой топнула от досады. Отлично, теперь в одиночестве на всеобщем обозрении, а кто-нибудь наверняка заметил их перепалку и уход Никиты. Только этого не хватало... Взглядом снова нашла Жданова и девушку, которую он держал за руку, не отпускал от себя ни на шаг. А хуже всего было сознавать, что это не просто его очередная пассия, это его жена, самая что ни на есть законная. И Андрей не сводит с неё глаз и это несправедливо. Это безумно несправедливо и больно, смотреть, как их поздравляют, как им улыбаются, как Маргарита стоит рядом и с благодарной улыбкой принимает поздравления.

— Маразм какой-то...

— Ты о чём?

Кира повернула голову и посмотрела на брата. Тот ухмылялся, приглядываясь к Андрею и его жене.

— Обо всём. Саша, почему всё так? Даже Маргарита... Смотри, она улыбается.

— А что ей ещё остаётся? Только улыбаться. — Воропаев наконец взглянул на сестру и чуть снисходительно улыбнулся. — Что ты загрустила, снежинка? Чёрт бы с ним, забудь.

Она с трудом втянула в себя воздух, горло неприятно сдавливало, и Кира очень боялась разреветься — и от злости, и от беспомощности.

— Почему вы все говорите одно и то же? — прошипела она.

— Потому что ты об этом думаешь, — отрезал Саша. — Где Никита?

— Откуда я знаю? Разобиделся и ушёл.

Воропаев кивнул.

— Вот именно. И советую тебе его найти и попросить прощения.

— Мне попросить прощения? — ахнула она, а брат лишь кивнул, при этом одарив её неприятным взглядом.

— И прекрати изображать брошенную, обманутую женщину. Мало нам сплетен.

Он редко так с ней говорил, обычно прощал и безропотно принимал все её глупости, но когда злился, мог легко довести её до слёз, одним взглядом или едким словом. Вот как сейчас. Ушёл, а у неё губы затряслись от обиды, и всё-таки пришлось покинуть зал. Выскользнула в коридор, судорожно вздохнула, пытаясь загнать слёзы поглубже в себя. Всхлипнула, пока никто не мог слышать, и испуганно дёрнулась, когда кто-то приобнял её за талию, приблизившись сзади. Правда, тут же расслабилась и даже улыбнулась, почувствовав лёгкий поцелуй в щёку.

— Прекрати расстраиваться, — попросил муж.

— Сашка на меня накричал.

— Да ты что? — Никита тихо рассмеялся. — Я ему выговор сделаю. Что это на мою жену голос повышает?

Он больше не злился, и этому можно было порадоваться. Кира развернулась в его руках и обняла.

— Сделай. — Уткнулась носом в его шею и закрыла глаза, только чувствовала, как сердце тревожно колотится. — Давай уедем, — попросила она.

Никита посомневался секунду, а потом согласно кивнул.

— Хорошо, уедем. Но ты же сама понимаешь, что надо дождаться показа, а потом сразу...

Она отстранилась и посмотрела на него серьёзно.

— Давай уедем из Москвы?

Ему было неприятно это услышать, Кира видела, как на лицо мужа набежала тень, он даже поморщился едва заметно, и глаза отвёл.

— Я подумаю.

Это было сказано холодным, даже резким тоном и от этого Кире стало совсем не по себе. Он всё прекрасно понимал — и почему она расстраивается, и почему не хочет оставаться в Москве. Бежит... Горько было невероятно.

— Никита...

— Я же сказал, что подумаю, — недовольно оборвал он её. — Пойдём в зал. Сейчас показ начнётся.

Это было удивительное чувство. Конечно, всеобщее внимание напрягало и даже нервировало, Катя устала улыбаться, поначалу боялась сказать что-то не то и по большей части молчала, прячась за мужем и его родителями, наблюдала за ними и старательно всё запоминала. К ним постоянно подходили люди — познакомиться, поздравить, проявить любопытство. Её разглядывали, улыбались, снова поздравляли, на этот раз Андрея, а пока Катя пыталась подобрать какие-то слова в ответ, момент уже был упущен, и она в двадцатый раз за этот вечер чувствовала себя глупо. Зато сейчас, в полумраке, глядя на подиум, на мужа, который произносил приветственную речь перед началом показа, сама себе не верила. Как жизнь — её жизнь, в которой никогда не случалось ничего интересного, могла так быстро и так кардинально измениться? А теперь вот надо привыкать ко всему этому, учиться общаться со всеми этими людьми, и не потому что ей этого хочется, а потому что это важно для семейного бизнеса. Подумать только — семейный бизнес. Раньше семейный бизнес в их семье вёл отец — находил подработку, усаживался за кухонным столом с бумагами, в какой-то момент подзывал на помощь её и Зорькина и "семейный" бизнес начинался. А вот сейчас Катя оглядывалась по сторонам и понимала, что всё происходящее для неё невероятно. И самое невероятное — мужчина на подиуме, на которого затаив дыхание, смотрит большинство женщин в зале. Сначала на него, а потом на неё оборачиваются, и Катя прекрасно понимала, что весь шёпот, который она слышит, сегодня по её душу. А возможно и не только сегодня, наверное, её брак с Андреем будут долго обсуждать и к этому тоже нужно будет привыкнуть. И научиться не подавать вида.

Маргарита притронулась к её руке и указала на стул.

— Сядь, — шепнула она. — Устала?

Катя кивнула и присела рядом со свекровью, по-прежнему не спуская глаз с мужа.

— Андрей всегда открывает показ?

— Практически всегда. Раньше Паша это делал, но у Андрея это получается лучше.

Пал Олегыч выразительно глянул на жену, но ничего не сказал, только головой покачал. Маргарита рассмеялась.

— Что? Ты сам это говорил.

Катя улыбнулась, перевела взгляд на подиум и рассеянно покрутила на пальце кольцо, подаренное ей мужем сегодня утром. Погладила камень и непонимающе вскинула голову, когда щеки коснулось чьё-то дыхание.

— Бриллиант впечатляет, — услышала она глубокий мужской голос. Кольнула прозвучавшая в нём насмешка, Катя поспешно отодвинулась и повернулась, непонимающе посмотрев на незнакомого мужчину. Кинула непонимающий взгляд на родителей Андрея, а Маргарита лишь улыбнулась.

— Появился, наконец. Я думала, ты не придёшь.

— Я уже давно здесь.

— Он уже давно здесь, — немного ворчливо проговорил Пал Олегыч. — Никогда сразу не подойдёт.

— Я сначала присматриваюсь, — отозвался Саша и снова посмотрел на Катерину. — Вот бриллиант рассмотрел.

Мужчина таращился на неё, ухмыляясь, и Катя перестала крутить кольцо, хотя и понимала, что под "бриллиантом" он имеет в виду нечто совсем другое.

— Катюш, это... — начала Маргарита Рудольфовна, а Воропаев её перебил.

— Я сам представлюсь, а то вы опять начнёте — Саша, Сашенька. — Театрально поклонился. — Александр Воропаев.

Катя незаметно выдохнула и улыбнулась.

— Очень приятно. Андрей про вас много рассказывал.

— Да вы что? И как мне от этого отмыться?

Пушкарёва нахмурилась, а Маргарита снова взяла её за руку.

— Не слушай его, он шутит. Шутки у него... такие.

Саша вдруг рассмеялся, и на эти мгновения перестал казаться язвительным и опасным. Посмотрел весело и Катя расслабилась. Отвернулась и снова нашла взглядом мужа. Андрей уже спустился в зал, заиграла музыка, гости затихли, ожидая начала шоу.

Жданов подошёл, глянул на Воропаева, как Кате показалось, недовольно и с усмешкой, но уже в следующую секунду протянул ему руку и они спокойно поздоровались. А потом Андрей наклонился к Кате, быстро поцеловал и поинтересовался:

— Ну как я?

Пока она подбирала правильные слова, заговорили его родители, даже нашли, за что вполголоса покритиковать, чему Катя безмерно удивилась — она была уверена, что лучше некуда. Но Андрей отца спокойно выслушал, кивнул и выпрямился, встав у Кати за спиной и пристроив руку на её плече. О чём-то принялся тихо переговариваться с Александром. Катя иногда отрывалась от показа, поворачивала голову и кидала на мужа быстрый взгляд, пытаясь уловить его настроение. Понимала, что он мало обращает внимания на действо на подиуме, что-то обсуждает с Воропаевым. Они вели какой-то оживлённый и, по всей видимости, важный разговор, а когда излишне увлеклись и повысили голоса, Маргарита на них шикнула, и они послушно примолкли.

Катя разгладила подол платья на коленях и пока была возможность, быстро потёрлась щекой о руку Андрея, которая всё ещё лежала на её плече. Жданов тут же наклонился к ней.

— Что?

Она улыбнулась и якобы непонимающе на мужа посмотрела, покачала головой.

— Всё хорошо.

Андрей улыбнулся.

Воропаев рядом фыркнул и Андрей укоризненно посмотрел.

— Тебе что не так?

Саша проглотил очередной смешок.

— Ты прямо идеальный муж.

— Помолчи лучше. — Андрей посмотрел на жену, на заколку в её волосах и улыбнулся.

Воропаев пару минут смотрел на подиум, правда, без особого интереса, затем бросил взгляд на ручные часы.

— Жданов.

Андрей вопросительно взглянул.

— Через несколько дней совет. Что думаешь?

Губы Андрея скривились.

— В должность вступлю и сразу в свадебное путешествие.

— Ну, ты нахал, Жданов.

Они переглянулись и вместе рассмеялись. Маргарита снова обернулась на них и возмущённо посмотрела. Саша приложил палец к губам. Минуту молчали и даже поаплодировали в нужный момент.

— Через пару месяцев я уеду, — вдруг сказал Александр. — Мне работу предложили в Нью-Йорке.

Андрей повернулся к нему.

— Ты хочешь перебраться в Нью-Йорк?

Воропаев поморщился.

— Я не хочу упустить хорошую должность.

— Значит, всё уже решил?

Саша лишь неопределённо пожал плечами.

— И как всегда промолчал, — упрекнул его Андрей.

— Не обольщайся, тебе сказал не для того, чтобы ты ахнул первым. Просто попросить тебя хочу. — Воропаев кивнул в сторону, и они отошли на пару шагов.

— Ну что?

— Оставь Киру в покое.

Андрей растерянно моргнул.

— Ты о чём?

— Ты понял.

— Сань, ты спятил? Я только женился.

— Вот и отлично. Займись огранкой брильянта, Андрюша.

Жданов разозлился.

— А не пошёл бы ты?..

Воропаев посверлил его взглядом, а потом вдруг добродушно усмехнулся.

— Да ладно, не кипятись. Кира сама не своя, и меня это беспокоит. Я уеду — кто за ней присматривать будет?

— До каких пор за ней присматривать придётся?

— Не задавай бессмысленных вопросов. Хочешь спокойно жить, сам её будешь стороной обходить. Чем меньше будете общаться, тем лучше. — Саша прищурился. — Надеюсь, у тебя в голове никаких глупых мыслей не бродит?

— По поводу? — хмыкнул Андрей. — Если ты хочешь знать, не собираюсь ли я разводиться, то нет, не собираюсь.

Саша вдруг развеселился. Оглянулся на Катю и кивнул.

— Ну что ж, посмотрим, на сколько у этой девочки терпения хватит.

Жданов не сильно заехал ему в бок локтем.

— Ещё раз назовёшь мою жену девочкой...

— А ты её как называешь? — полюбопытствовал Александр. Получил ещё один тычок, на этот раз более ощутимый, охнул и насмешливо посмотрел в спину Андрею, который вернулся к жене.

После показа началась уже привычная суета, снова журналисты и разговоры теперь не на личные темы, а о работе. Андрей стоял рядом с Милко, который давал интервью, вроде бы просто так стоял, мило улыбался в объектив камеры, а на самом деле отслеживал каждое слово "гения", который после показа находился во взбудораженном состоянии и наговорить мог чего угодно. Время от времени оглядывался на Катю, которая старалась далеко от его родителей не отходить, пила шампанское маленькими глотками и наблюдала за ним. Подмигнул, а она разулыбалась и отвернулась. Жданов едва сдержал смех.

Он на самом деле гордился своей женой. Сегодня она держалась молодцом. Андрей знал, как сильно она волновалась, как тщательно всё продумывала, сколько времени провела с его матерью, вникая во всё, что та ей говорила. Кажется, даже что-то записывала, он видел какой-то блокнот, с которым она ходила по квартире. В начале вечера её ощутимо трясло от волнения, но сейчас уже заметно успокоилась. Стояла в сторонке, пила шампанское и оглядывалась по сторонам уже с любопытством, а не с настороженностью. И приковывала к себе взгляды, чем-то неуловимо отличалась от других женщин в этом зале, в столь же дорогих туалетах и ослепляющих своей красотой. Катя в отличие от них выглядела чуточку недоумённой, словно до конца не понимала, как её сюда занесло. Что за неожиданный каприз судьбы... Скорее всего так и было. Но главное, что уже не боялась. Андрею даже казалось, что она в конце концов развеселилась, наблюдая за всей этой суетой. И это было самым правильным, ему не хотелось, чтобы Катя стала столь же зависима от общественного мнения, как Кира. Правила игры надо принять, но помнить, что это всего лишь игра. Иногда забавная, но зачастую утомительная и даже некрасивая.

— Устала? — шепнул он, когда наконец подошёл и обнял.

— Ноги гудят, — призналась она.

— Ещё надо побыть, хотя бы час.

— Надо, значит надо.

Жданов отмахнулся от Малиновского, который упорно делал ему какие-то знаки с другого конца зала, прижался щекой к щеке жены, обняв её сзади, и тихо попросил:

— Расскажи мне. Знаешь, как любопытно?

Катя улыбнулась и сделала ещё глоток шампанского.

— Показ очень понравился. Так красиво и удивительно... Никогда не думала, что это так бывает.

— Что ещё?

— Реакция людей порадовала. Кажется, всем понравилось. А от остального устала... Никогда раньше не знакомилась со столькими людьми сразу. Их всех надо знать? Я никого не запомнила.

— Главное, что они тебя запомнили.

Катя снова поднесла бокал к губам, но в последний момент передумала и отдала его Андрею.

— Это уже четвёртый. Забери. Я даже на свадьбе столько не пила.

— Опьянела?

— Немножко, — призналась она. Потом убрала его руку со своего живота. — Не мни платье.

Жданов улыбнулся, но руку убрал. Катя быстро платье разгладила, повела плечами, а Андрей наклонился к её уху и шепнул:

— Красивая.

Щёки вспыхнули, но в следующий момент решила возмутиться:

— Всё тебе шуточки. Я же нервничаю, Андрюш...

— Потанцуем?

Засомневалась, всего на секундочку, но и этой секундочки хватило, чтобы планы поменялись. Их окрикнула Маргарита и Андрей, обернувшись на голос матери, заметно помрачнел. Но потом жене улыбнулся.

— Пойдём, познакомлю тебя.

Кира с Минаевым подходили к ним в начале вечера, но лишь поздоровались, Андрею с Катей тогда было совершенно не до них, к ним выстроилась целая очередь из гостей, и со всеми нужно было поговорить, познакомиться, принять поздравления. За спиной стояли Ждановы и внимательно за всем происходящим следили. Поэтому было не до Киры, Андрей даже едва взглянул на неё и лишь краем сознания отметил её напряжённый взгляд и плотно сомкнутые губы. Даже не помнил, что Кате сказал и как бывшую невесту представил. А вот сейчас, когда всё потихоньку успокоилось, пришло время представить жене, можно сказать, что родственников. По крайней мере мама именно так о Воропаевых говорила — родственники. И с этими родственниками предстоит общаться, наладить новые, желательно хорошие отношения, ради Кати. И начать лучше всего прямо сейчас.

Они подошли, и Андрей с готовностью улыбнулся Кире и Минаеву. Встретил внимательный взгляд бывшей невесты и поспешно от него увернулся, сосредоточившись на Никите.

— Наконец-то переполох закончился, — сказала Маргарита, — и можно спокойно пообщаться. Катюш, познакомься, это Кира и Никита...

Пушкарёва кивнула.

— Да, нас знакомили.

— Ты ещё что-то помнишь? — рассмеялась Маргарита Рудольфовна. — А у меня голова кругом.

— Неудивительно, — согласился Минаев. — Целая толпа любопытствующих, мы едва протолкнулись. — Он с улыбкой посмотрел на Катю, потом наклонился и поцеловал ей руку. — Очень приятно познакомиться. — Засмотрелся на кольцо, а после весело на Жданова глянул, оценив украшение.

Кира же продолжала хранить молчание, Катя повернулась к ней, даже улыбнулась, подбирала вежливые, пусть и бессмысленные в этой ситуации, слова, но встретила её взгляд, и говорить что-либо передумала. Её весьма беспардонно осматривали. Оценивали. И радости от знакомства явно никакой не испытывали. Правильно, это же бывшая невеста Андрея. Катя об этом помнила, но столь враждебного отношения всё равно не ожидала. У Киры же муж есть, что ж она так злится? Катя покосилась на Андрея, который разговаривал с отцом и Минаевым, но выражение лица было довольно кислым и безрадостным. Стало понятно, что любимый муж ещё кое о чём умолчал.

Нацепила на лицо улыбку и стиснула локоть Жданова. Андрей повернул голову и бросил на Катю осторожный взгляд, но тут же отвернулся. Вот же...

И всё-таки чувствовала себя неловко под взглядом Киры. Вот что, спрашивается, она так на неё смотрит? Что увидеть хочет? Успокоить себя тем, что лучше, красивее, шикарнее? Катя настолько разозлилась, что рискнула тоже на Киру посмотреть, и даже интерес изобразила. Посмотрела ей прямо в лицо, на этот раз не попытавшись увернуться от её взгляда, с лёгким оттенком зависти отметила, как та себя держит, с каким превосходством смотрит, как естественно выглядит в дорогом наряде. Для этой белокурой девушки всё было привычно — и наряд, и весь этот вечер в целом, и красивый мужчина рядом. Это была её жизнь, а Катя, как ни храбрилась, чувствовала себя так, словно без спроса у неё что-то забрала. Андрея Жданова, например.

Андрей приобнял её за талию и шепнул на ухо.

— Пойдём танцевать?

Кира не сводила с них взгляда. Держалась за локоть мужа, а смотрела на них с Андреем. Это раздражало, если честно. И Андрей раздражал, потому что он явно пытался её отвлечь. Всё ещё надеялся, что она ничего не замечает и не понимает? Очень, очень зря.

Качнула головой, отказываясь от предложения потанцевать, отобрала у мужа свой бокал с шампанским и сделала большой глоток. Вдруг пожалела, что никогда не любила любовные романы. Глядишь, была бы более подкована хотя бы в теоретическом плане и знала как себя вести в подобной ситуации. Когда бывшая невеста мужа сверлит тебя взглядом, а ты от нервного перенапряжения начинаешь неумолимо краснеть и чувствовать себя крайне неуютно.

— Кристина обещала приехать через неделю, — вдруг сказала Кира. — Ей не терпится познакомиться с твоей женой, Андрюша.

Ещё и Андрюша. Только бы терпения набраться. Как там Маргарита говорила? Ближайшие родственники. Ужас какой.

— Кристина — это старшая сестра Киры, — пояснил Андрей. Катя мило улыбнулась. Ещё одна "родственница" надо полагать. Как-то плохо заканчивается вечер.

— Так куда вы собираетесь в свадебное путешествие? — поинтересовался Минаев, а Катя удивлённо посмотрела.

— Мы ещё не обсуждали, — пожала она плечами, а Жданов лишь многозначительно хмыкнул.

— Он уже всё решил, — рассмеялся Пал Олегыч. — Насколько я понимаю.

— Планами с женой надо делиться, — подхватил Никита, а Андрей лишь плечами пожал.

— Мы хотели в Париж, о чём тут ещё думать? — Обнял жену и поцеловал в висок.

— Надо было сразу ехать, — посетовала Маргарита, — чтобы всё было по правилам. Вот Кирюша с Никитой сразу ездили, это совсем другие ощущения. Отдохнули от свадебной суеты.

— Мам, но согласись, Париж зимой не так хорош, как весной. Так что мы не много потеряли.

Не зная, что сказать по поводу собственного свадебного путешествия, Катя допила шампанское, отругала себя за это, почувствовав, как загорелись щёки, и снова встретилась взглядом с Кирой. Наверное, она кажется ей смешной, а возможно и нелепой. Говорит невпопад, а по большей части отмалчивается, только держится за Андрея, как за спасательный круг. И пьёт. Лицо красное, взгляд лихорадочный и вообще всё плохо. В последний момент остановила руку, которая машинально поднялась, чтобы поправить бретельку платья. Последняя деталь в облик неуверенной в себе и нелепой девицы. Хотя, в этом зале собралось столько красавиц, что её кандидатура была бы явно лишней, да она и не рассчитывала, если честно.

Андрей кивал, слушая отца, даже улыбался, а сам взял жену за руку и несколько секунд разглядывал кольцо. А потом сжал Катину ладонь и кинул выразительный взгляд на свои часы. Маргарита это заметила и решительно покачала головой.

— Нет, Андрей. Ещё хотя бы час. Я понимаю, что вы устали, но...

— Маргарита Рудольфовна, мы останемся столько, сколько нужно, — заверила её Катя и незаметно стукнула Жданова кулачком по спине, когда тот жалобно взглянул на неё. Он излишне наигранно охнул, а Катя шикнула на него:

— Прекрати.

Жданов рассмеялся и все следом за все остальные. Все, кроме Киры.

Когда танцевали, Андрей попросил:

— Посмотри на меня.

Катя подняла на него глаза.

— Голова кружится?

Пришлось признаваться. Горестно кивнула.

— Немного.

— Скоро домой поедем, потерпи.

— Я очень хочу домой...

Он улыбнулся.

— А перед мамой храбришься.

— Я не перед мамой.

— А перед кем?

Провела ладонью по лацкану его пиджака, прижалась и из-за плеча мужа, беглым взглядом осмотрела зал.

— Катя...

Андрей развернул её, а пока Катя пыталась придумать, что бы ему такое ответить, заметила Малиновского, который махал рукой, судя по всему, её мужу, а встретив её взгляд, руку поспешно опустил и невинно заулыбался. Катя решила, что это не к добру и нахмурилась.

— Андрей, что от тебя Рома хочет?

Жданов оглянулся через плечо на друга, а потом излишне небрежно отмахнулся.

— Не обращай внимания. Дурачится.

— Да не похоже.

Андрей наклонился к ней и быстро поцеловал.

— Люблю тебя.

Катя подумала, потом кивнула.

— И я тебя... — Но утерпела и заметила: — Он уже давно пытается привлечь твоё внимание. Может, ты к нему подойдёшь?

— Не надо, какая-нибудь ерунда, я уверен.

Спорить Катя не стала, в конце концов ему лучше знать — ерунда или нет.

Час ещё продержались. К радости Кати, Кира с Никитой отошли от них, стояли в стороне и разговаривали с кем-то, Кира только время от времени на них посматривала, но это уже не так сильно раздражало — издалека пусть смотрит, но издалека. Господи, кажется, это называется ревностью. Всегда думала, что не ревнивая, а вот сейчас держит мужа под руку и понимает, что женские взгляды, направленные на него, заметно нервируют.

Её ещё с кем-то знакомили, Катя уже и попытки не делала запомнить имена и должности, только улыбалась и мечтала поскорее оказаться дома, скинуть туфли на высоченной шпильке и наконец сесть, вытянув гудевшие от усталости ноги. Правда, запомнилась рыжая девушка с зонтиком со странным именем Юлиана. Она ткнула Андрея зонтиком в бок и шутливо погрозила ему пальцем, и муж вдруг стушевался, а Катя не поняла из-за чего.

Гости начали потихоньку расходиться, некоторые подходили к Ждановым попрощаться и выразить восхищение прошедшим показом, а Катя внимательно наблюдала за родителями Андрея, как они себя ведут, и снова старательно всё запоминала.

— Ещё раз поздравляю, — сказал кто-то на прощание, а Катя с Андреем вежливо заулыбались в ответ. Андрей обнял её, и она позволила себе на несколько секунд прикрыть глаза.

— Мам, мы домой, — сказал Жданов.

Маргарита посмотрела на них и кивнула.

— Да, поезжайте. Вы молодцы, — похвалила она их вдруг, а Катя растерялась.

— Мы, правда, молодцы? — тихо спросила она Андрея. Тот усмехнулся.

— Ещё бы. — Замер, призадумавшись о чём-то, а затем наклонился и шепнул: — Постой здесь. Я на минуту.

— Куда?

Вместо ответа он быстро поцеловал и ушёл. Катя осталась одна, в растерянности огляделась и снова поймала взгляд Киры, обращённый к ней. Отвернулась, но всё равно было неуютно, казалось, что Воропаева ей затылок своим взглядом прожигает. Не утерпела и снова на неё оглянулась, а Кира вдруг неприятно усмехнулась и кивком указала куда-то в сторону. Катя повернула голову в том направлении. У бара Жданов разговаривал с какой-то женщиной. Та уцепила его за рукав пиджака и что-то говорила, заглядывая в глаза. Глупо было притворяться, что Катя её не узнала, раз после замечания Зорькина несколько дней назад, постоянно натыкалась на плакаты с её изображением на улицах города. Наталья Ларина. И, кажется, у Жданова с ней роман.

Был, поспешно исправилась Пушкарёва и отвернулась, испугавшись, что кто-нибудь может заметить её интерес к беседе мужа с бывшей любовницей. Правда, остался неприятный осадок — её муж бабник. И как его, прикажете, перевоспитывать? Или это пустая трата времени?

Подошла к его родителям и заговорила со свекровью о предстоящей поездке во Францию. Улыбалась Ждановым, а про себя отсчитывала секунды. Вот если через пять секунд Андрей не вернётся, то она даже не знает, что с ним сделает... Мало ей было его бывшей невесты, теперь ещё бывшая любовница-модель. Две, три, четыре... Пять.

Андрей обнял её и поцеловал в щёку.

— Можем ехать. Мам, пап, вы ещё остаётесь?

— Мне нужно переговорить с одним человеком, — ответил отец.

— А вы поезжайте. — Маргарита расцеловала их. — У вас сегодня был тяжёлый день.

— Это точно, — кивнул Андрей, махнул родителям рукой и потянул жену к выходу.

— Куда ты ходил? — заинтересовалась Катя, когда они отошли от его родителей на почтительное расстояние.

Андрей наклонился к её уху и шепнул:

— В бар. У нас есть бутылка французского шампанского и вся ночь впереди.

Катя закинула голову назад, чтобы встретить взгляд мужа. Он показался ей безмятежным и довольным.

— Вы уезжаете?

Малиновский попался им уже у дверей и Андрей тут же скис, и его реакция была вполне понятна — за спиной Ромы маячила Ларина и Кате вдруг стала понятна активность Романа в этот вечер. Наверняка пытался предупредить Жданова о появлении нежелательной гостьи, а тот лишь отмахивался. А может, и знал. Но задело больше всего даже ни присутствие этой девушки, ни её откровенные взгляды, обращённые к Андрею, почему-то Катя не приняла её всерьёз, а уж тем более не расценила, как достойную соперницу, возможно, интуиция сработала. Больше встревожило поведение Киры, никак забыть не могла её усмешку, когда Воропаева с видимым удовольствием указала ей на Ларину.

— Да, мы домой, — проговорил Андрей, настороженно косясь на Наталью, которая недовольная стояла чуть в стороне и сверлила его и Катю взглядом.

— Может, в клуб?.. — начал Малиновский, но Андрей решительно покачал головой и открыл жене дверь.

— У нас совсем другие планы, — заверил он друга.

Рома лишь руками развёл, улыбнулся, но прежде чем выйти из зала, Катя успела заметить, какой встревоженный и выразительный взгляд Малиновский кинул на Андрея.

Они молча прошли через холл, Катя молчала осознанно, а Андрей не решался с ней заговорить. Посматривал украдкой, видимо пытался понять, что она успела заметить и услышать, а о чём догадаться. В гардеробе поставил бутылку шампанского на стойку и помог Кате надеть пальто. Притянул к себе, хотел что-то сказать, но вдруг отстранился. Пушкарёва выглянула из-за его плеча и увидела Минаевых. Натужно улыбнулась в ответ на улыбку Никиты. Тот же кивнул на бутылку.

— Большие планы на вечер?

— Мы заслужили, — отозвался Жданов, надевая пальто. Случайно задел рукой Киру, она вскинула на него глаза, а Андрей сделал вид, что ничего не заметил, отвернулся от неё. Протянул к жене руку. — Пойдём?

— До свидания, — попрощалась Катя, послав Никите вежливую улыбку. Именно ему, Кире лишь едва заметно кивнула.

— До свидания.

Попрощались в холле и совершенно глупо столкнулись на крыльце. Переглянулись, неловко поулыбались друг другу и через пару минут разошлись к подъехавшим машинам. Эта нелепая встреча на крыльце, переглядывания, неловкое молчание, больше всего Катю расстроило. Вдруг почувствовала себя лишней. Андрей держал её за руку, смотрел только на неё, а она всё равно чувствовала себя лишней. Казалось, что если бы её не было, тогда было бы правильно. Ведь не зря Кира так на её мужа смотрит, и у неё внутри наверняка всё переворачивается. Катя не могла до конца понять всю эту ситуацию — что, как и почему, но это была сцена из романа, которую она портила. Должен быть треугольник, а она вклинилась, но вместо квадрата получилось что-то совершенно невразумительное.

В машине молчали. Андрей держал её за руку, но смотрел в окно, и в его молчании Кате чудилось что-то страшное. Таращилась в затылок шофёру, наверняка его этим нервировала, но казалось, что если глаза отведёт, обязательно расплачется.

Было уже достаточно поздно, во дворе темно. Даже единственный фонарь светил тускло и от этого всё казалось ещё более мрачным и опасным. Выйдя из машины, Катя зябко поёжилась, а Андрей, наконец, сказал:

— Пойдём домой быстрее.

Но Катя не замёрзла, это была нервная дрожь. Затрясло сразу и сильно и поэтому когда в прихожей Андрей обнял её, не стала отталкивать его, хотя ещё несколько минут назад мечтала побыстрее нырнуть в постель и уснуть, и никакого шампанского, лишь бы не разговаривать с мужем, ни о чём. А сейчас сама прижалась к нему. Застыли в темноте, и Катя даже губу закусила, стараясь совладать со срывающимся дыханием.

— Я люблю тебя, слышишь? — шепнул он. Катя всё-таки всхлипнула и сглотнула, потому что иначе комок в горле попросту задушил бы её, и кивнула. — Ты обещала не сомневаться в этом. Вот и не вздумай.

Облизала солёные от слёз губы и снова кивнула. Сунула нос за отворот его пальто и глубоко задышала. Что-то с глухим стуком упало на пол, и Андрей напрягся, затем чертыхнулся еле слышно.

— Что это было?

— Шампанское. Хорошо, что не на ногу.

Она вдруг фыркнула от смеха.

— Ничего смешного, — решил обидеться Жданов.

— Хорошо, что не разбилась. Андрюш, ты хочешь шампанского?

— Нет, — сознался он.

— И я нет. Я спать хочу.

Повисла недолгая пауза, а потом вспыхнул свет. Катя сощурилась, часто заморгала, а Андрей быстро поцеловал её и помог снять пальто.

— Душ, бутерброды и спать, — сказал он, а Катя вместо согласия зевнула.

"24"

— Потрясающая вещь, — восторженно проговорила Маргарита, оглядывая антикварный секретер с огромным интересом. Потом догадалась оглянуться на невестку и поинтересовалась: — Катя, тебе нравится? Правда, красивый?

Катя с готовностью кивнула, выдала широкую улыбку, а когда свекровь отвернулась, поискала взглядом стул. Если честно, терпению Маргариты просто поражалась, они уже несколько часов ходят по магазинам, Катя уже ног под собой не чувствует, и вся эта мебель, уверена, будет ей в кошмарных снах сниться, а Маргарита Рудольфовна, кажется, усталости совершенно не ощущает. Гуляет по залу и с энтузиазмом мучает продавца. Катя, наконец, отыскала стул, убедилась, что он никакой не антикварный, а самый что ни на есть современный, села и от облегчения даже глаза на секунду прикрыла. Пошевелила пальчиками ног в открытых босоножках и снова посмотрела на свекровь. Наверное, это очень неправильно, отсиживаться здесь, пока та выбирает мебель для их с Андреем квартиры. Но сил уже нет, ну никаких. Всё-таки это чертовски сложно — быть обеспеченным человеком. Нужно постоянно думать о том, куда потратить деньги. И потратить не просто так, на какую-нибудь ерунду, а желательно по делу. Кому-нибудь приятное сделать. Мужу, например, или вот свекрови — похвалить антикварный столик или что она там выбрала?

Секретер. Катя вытянула шею, чтобы ещё разок взглянуть на предмет, который вызвал такую бурю восторга у Маргариты, и с тоской принялась прикидывать, в какой угол их новой квартиры она его впихнёт. Всё это безобразие продолжалось две недели, а углы так и не заканчивались. Дёрнул же когда-то чёрт за язык, попросить у Жданова квартиру в пять комнат. Но она ведь тогда пошутила, а он, оказывается, отнёсся к её словам серьёзно, и когда пришло время выбирать жильё, давний разговор припомнил, чему Катя радовалась только первые минут десять, оценивая вид из окна. А вот когда начались разговоры о ремонте и мебели...

Да что уж там, раньше понятия не имела, насколько это трудно — быть женой. Вот просто женой. Заботиться о муже, постоянно думать о нём, каждое решение принимать, предварительно прикинув, как он к этому отнесётся, обустраивать быт, готовить еду, а вечером, после всей этой беготни и суеты, ещё и встречать любимого с лёгкой, обезоруживающей улыбкой. И при этом ещё умудряться выглядеть... Но ладно, со всем этим она смирилась, и как ей казалось, даже справляться начала, вот только не учла, что она не просто замужем, а замужем за Андреем Ждановым, который очень любил подкидывать сюрпризы своей жене. А если принять во внимание, что "качество" сюрпризов шло по нарастающей, то и беспокойство, и нелюбовь Кати к неожиданностям тоже возрастали. Уже боялась подумать, что за тайна ещё может открыться. Собственные эмоции складывать было некуда.

Хотя, если честно, это она от усталости брюзжит, а на самом деле всё совсем неплохо. Но лучше обо всём по порядку. За прошедшие два месяца произошло довольно много важных событий, не в её, а в их с Андреем жизни. Например, её муж стал президентом компании "Зималетто". Это, безусловно, наиважнейшее событие, они вместе с Андреем это пережили, Катя так волновалась за него, так радовалась, наверное, даже больше его самого. Хотя, это лукавство, конечно, видела же, насколько сильно он переживает, как готовится к совету директоров и всё это молча, видимо сглазить боялся. И она молчала, не донимала его мечтами и разговорами, зато, когда всё сбылось, они отпраздновали "на широкую ногу", как шутил Андрей. Вдвоём, наедине, не вынося эту радость на всеобщее обозрение. Ещё одна маленькая победа в их семье. У них ведь семья, как оказалось. И Кате, предстояло, поддерживать в их семье жизнь и уют, потому что Андрею было некогда. После вступления в должность он с головой погрузился в работу, но Катя даже не смела его в этом упрекнуть. В конце концов, сбылась его давняя мечта и Андрей достоин того, чтобы подготовиться к первому своему показу, как можно лучше. Это было очень важно — не ударить в грязь лицом в первый же раз, самому принимать решения и получить достойный результат. Он очень старался.

Катя видела это, как могла, поддерживала, старалась не обижаться на его занятость, знала, что всё это временно. Нужно только дождаться результата. Да и некогда ей было обижаться, у самой было полно забот, как раз бытом и пришло время заняться.

Купить квартиру оказалось не так уж и трудно, они даже не особо долго выбирали. Если честно, Катя предпочла бы остаться в прежней квартире, но это было глупо и неосуществимо, даже заговаривать об этом с мужем не стала, и старалась выглядеть радостной и довольной, когда они всё-таки сделали свой выбор. Андрей же постоянно её теребил и с дотошностью выяснял:

— Тебе точно нравится?

Пять просторных, светлых комнат, большая кухня и красивый вид из окна. Ну, конечно, ей нравилось, но это была чужая, пустая квартира, а ту, что предстояло оставить, обжитая и кажется уже такой родной... Грустно.

Родители, конечно, тоже расстроились. Ведь всем так нравилось жить в одном подъезде, можно было подняться на этаж выше, увидеть маму с папой, поговорить, и все проблемы казались уже не такими страшными. А теперь нужно уезжать и обустраивать свой дом, создавать свою семью, и всё это самой. Нужно срочно учиться принимать самостоятельные решения.

Правда, после покупки квартиры, они с Андреем всё-таки уехали в Париж, как он ей и обещал. Маргарита обещала присмотреть за ремонтом, который спешно доделывали, а им посоветовала получить удовольствие от отпуска и ни о чём больше не думать.

— Вернётесь в красоту, — пообещала им Маргарита, прощаясь с ними в аэропорту.

Катя почему-то ей поверила и даже представила, как вернётся из Франции в совсем другую, незнакомую жизнь, и, если честно, слегка испугалась. Но свекрови благодарно улыбнулась, а мужа заверила, что ждёт — не дождётся возвращения.

Но, несмотря на все беспокоящие мысли о новой жизни, которая её ожидает в Москве, отпуск на самом деле удался. Несколько дней в Париже, который они, кажется, весь пешком обошли, номер с видом на Эйфелеву башню, вечерние прогулки и посещение джаз-клуба. Андрей так долго мечтал отвезти её в Париж и, как оказалось, столько всего напланировал, что дни проносились у Кати перед глазами, как вихрь. Невероятные, удивительные события, виды, люди, ощущения, казалось, что в Париже даже воздух другой, пьянящий и незнакомый, словно на другой планете. А уж когда они с Андреем оказались в самом настоящем старинном замке... Огромный, величественный, с красивым парком. По приезде им рассказали удивительную историю о том, что этот замок был построен специально для фаворитки Франциска I больше пятисот лет назад.

— Это просто удивительно, — говорила Катя, разглядывая каменные стены и величественный камин в их номере. — Как они могут устраивать здесь гостиницу? Это же настоящий музей.

— А что в этом плохого? — улыбнулся Жданов, устраиваясь на королевском ложе под парчовым балдахином. — Зато у нас есть возможность провести несколько ночей на этой кровати, — Андрей похлопал ладонью по шёлковому покрывалу, расшитому золотой нитью, а на жену кинул многозначительный взгляд. Катя все эти уловки проигнорировала, прошла к окну и распахнула его.

— Кать!.. — со смехом протянул Жданов. — Иди сюда.

Она обернулась и посмотрела на него.

— Андрюш, а вот интересно, эта кровать тоже старинная?

Он пожал плечами и принялся разглядывать резные столбики, поддерживающие балдахин, и позолоченную гирлянду из неведомых цветов на спинке кровати.

— Может быть... Домой такую надо, — а встретив испуганный взгляд жены, поспешно добавил: — В смысле, по размеру. Теперь можем себе это позволить. Ты идёшь ко мне или нет?

Встретив его смеющийся взгляд, Катя решила ему настроение подпортить.

— Вот если это на самом деле та самая кровать, на которой... — попыталась припомнить, что им говорил гид: — Франциск I соблазнял... Мари Годен...

— Какая у тебя память, — поразился любимый муж, слушая её с большим интересом. — Так что он там с ней делал? Как соблазнял?

Кате с трудом удалось удержаться от смеха.

— Тебя замучает его привидение, за все твои мысли. Или её. Замок большой, тут наверняка не одно привидение!

— Да, — согласился Андрей, — спать здесь одному, наверняка, было бы страшновато. Но я же не один. Я верю, ты меня спасёшь, — торжественно закончил он и протянул к Кате руку. Жена улыбнулась и всё-таки подошла к нему.

А ещё все к ней теперь обращались "госпожа Жданова". Это было так забавно и необычно, Катя никак не могла к этому привыкнуть. Терялась и постоянно оглядывалась на Андрея, но тот лишь ободряюще улыбался. Катя догадывалась, что ему нравится, как она смущается из-за всего этого, наблюдал с удовольствием, за тем как она привыкает. Даже пару раз пытался над ней пошутить, обращаясь к ней официальным тоном:

— Госпожа Жданова, — за что и получал болезненный тычок и укоряющий взгляд.

— Прекрати надо мной смеяться.

— Я не смеюсь, правда, — заверял он её с совершенно серьёзным лицом. — Мне нравится, когда к тебе так обращаются. Ты же Жданова.

— Жданова, — соглашалась она и тут же смеялась, — но не уверена, что госпожа. Никак я на госпожу не тяну, — добавляла Катя, примеряя купленную накануне соломенную шляпку. Никогда у неё раньше шляпы не было, да и сейчас не представляла, куда она её наденет, но перед покупкой не устояла, особенно, когда Андрей заявил, что она ей безумно идёт.

— Ты себя просто не ценишь, — уверял её Андрей, примериваясь, как бы поудобнее жену поцеловать и при этом не помять полюбившуюся ей шляпку.

Вот с покупки этой шляпы Катя поклялась себе начать новую жизнь и больше не бояться. Раз уж она Жданова, то надо держаться до конца. И мужа не подвести.

На родителей шляпа произвела большое впечатление. Мама тут же припомнила какой-то старый французский фильм и героиню, которая стояла красивая и гордая на каком-то там мосту и придерживала рукой широкополую шляпу.

— Ты как та актриса, — сказала Елена Александровна, глядя на дочь восторженными глазами.

Катя рассмеялась.

— Такая же гордая?

— Такая же красивая.

Это насмешило ещё больше.

Правда, с новой жизнью в новой квартире пришлось повременить, когда Катя с Андреем вернулись из Франции, ремонт был в самом разгаре, из-за чего Маргарита Рудольфовна сильно расстраивалась.

— Я так мечтала, что вы приедете в новую квартиру, — сокрушалась она, — но ремонты никогда не заканчиваются по плану.

— Мам, не расстраивайся. Зато всё сделаем, как следует, а не второпях.

— Это конечно. Катя, а мы с тобой пока мебелью займёмся, да?

Катя тут же кивнула и улыбнулась. Мысленно понадеялась, что улыбка вышла радостной и свекровь осталась довольна.

Ремонт закончился только через две недели, а ещё через неделю они, наконец, переехали. К тому моменту, Катя уже начала ждать этого события с нетерпением. Хотелось, чтобы вся эта суета закончилась и началась спокойная жизнь, в которой нет мебельных магазинов, каталогов и дизайнеров интерьера, продавцов и грузчиков. Ведь во всё это Кате пришлось вникать самой, окунуться с головой в незнакомые темы, и она была очень благодарна Маргарите, что та её не бросила в сложный момент, но и страсть свекрови ко всему новому, если честно, утомляла. Маргарита Рудольфовна постоянно давала ей советы, дельные и нужные бесспорно, но с каждым днём запоминать их было всё труднее. Не привыкшая к такой жизни, Катя под вечер настолько уставала, что с трудом заставляла себя готовить мужу ужин, а у самой на еду даже сил не хватало. Мама, которая приехала посмотреть ремонт, с порога заявила, что она осунулась и побледнела. Катя только руками развела.

— Я ничего не успеваю, — покаялась она, заваривая матери чай. — Только и делаю, что по магазинам хожу. Хорошо хоть Маргарита Рудольфовна помогает. Не знаю, как бы я одна справилась.

— А Андрей?

— А Андрей работает, мама. Он уходит рано утром и возвращается к ужину, а то ещё и задерживается. Устаёт очень, но зато у него глаза горят, — улыбнулась Катя. — По-настоящему горят глаза.

— Это хорошо, — осторожно кивнула Елена Александровна, внимательно оглядывая большую кухню.

— Хорошо, — с лёгким вздохом согласилась Катя. — У него сейчас очень важный период, я всё прекрасно понимаю. Ему нужно самому себе доказать, в себя поверить. Это вершина его карьеры и он сам её достиг.

Елена Александровна внимательно на дочь посмотрела и кивнула.

— Это важно. Его нужно поддержать сейчас.

— Я стараюсь, — с воодушевлением ответила Катя и улыбнулась.

— Правильно. А всё остальное переживёте и наверстаете. Подумаешь, занятость. Это во всех семьях бывает. Жизнь свою устраиваете.

— Я знаю. Мы переживём, мам, не волнуйся. Всё у нас хорошо. — Жизнерадостно улыбнулась. — Пойдём, я тебе квартиру покажу. У нас из окна спальни вид на парк. Такая красота!.. Заодно занавески мне поможешь выбрать, у меня каталогов целая стопка.

Спустя две недели после переезда их квартира начала приобретать жилой вид. Катя разобрала некоторые коробки, в комнатах начала появляться мебель, в первую очередь была куплена большая кровать (это Андрей настоял) и шкафы, полки которых Катя теперь и заполняла, устав лазить каждый день по коробкам, в поисках чего-то жизненно необходимого, но тщательно упакованного и потерянного в суете переезда. Несколько дней назад, например, искала ремень Жданова. К светлым брюкам нужен был светлый ремень, а он ну никак не находился. Катя злилась, а Андрей отмахивался.

— Кать, брось! Обойдусь без ремня.

Она только руками развела, сидя на полу между своим зимним пальто, свадебным костюмом Андрея и новым комплектом постельного белья.

— Я просто не понимаю, куда он мог деться. Я уже всё пересмотрела... И точно помню, что все такие вещи сложила вот в эту коробку, даже крестик на ней поставила, видишь?

— Вижу. — Андрей наклонился, поцеловал жену в макушку и заправил рубашку за пояс брюк. — Ты у меня умница.

— Если бы я его нашла, вот была бы умница! — Снова заглянула в коробку и достала оттуда будильник и две серебряные ложки. — А это здесь откуда?

Короче, этому не было ни конца, ни края. Единственное утешение, что Кира уехала из Москвы. А если быть совсем точной, то когда Катя с Андреем вернулись из отпуска, Минаевых уже не было. Маргарита как бы между делом посетовала на то, что все дети разъехались, Катя понимающе покивала, а сама втайне порадовалась. Общаться с Кирой было выше её сил. Встречать насмешливый, неприятный взгляд, видеть, как жадно Кира смотрит на Андрея, наблюдает за ним, и замечать, как Жданов нервничает в её присутствии. Он тоже не любил встречаться с бывшей невестой, особенно неожиданно, становился неразговорчивым и мрачным, но Катя почему-то не любила об этом думать. Начинала нервничать, понимая, что её муж не просто не любит, а томится в присутствии другой женщины и совсем неважно, какие у него для этого причины.

Она не понимала Киру. У неё был такой замечательный муж — Никита. Катя не была с ним близко знакома, встречались всего несколько раз, но он показался ей очень милым и обаятельным. И Киру он, без сомнения, любил. Так смотрел на неё, внимательно выслушивал, улыбался в ответ на какие-то капризы и отшучивался. Иногда Кате казалось, что он тоже замечает все взгляды Киры, обращённые к Жданову, но никогда ни словом, ни делом своих мыслей не выдал. Но всё это молчание, глаза, поспешно отведённые в сторону, и натянутые улыбки Катю жутко нервировали, и она на самом деле обрадовалась, когда узнала, что Минаевы вернулись в Италию. Так для всех будет лучше. Пусть у всех будет своя жизнь, отдельная и очень-очень замечательная.

Катя снова выглянула из-за шкафа, который загораживал от неё свекровь и продавца, с облегчением поняла, что её ещё не хватились, и осмотрела зал магазина уже более внимательным взглядом. И тут уже увидела замечательную вещицу, небольшую статуэтку кота, и к тому же рыжего. Стояла на прилавке и, казалось, ждала именно её. Вспомнился Стёпка, и снова стало грустно. Расставание с котом далось труднее всего, самая трагическая деталь их с Андреем переезда. Поначалу о том, что Стёпку придётся оставить, как-то не думали. Собирали вещи, паковали всё в коробки, а он крутился у ног и во все коробки заглядывал, любопытничая. А потом Катя вдруг поняла, что Стёпка с ними не поедет. Эта мысль неожиданно пришла в голову, и Катя замерла, не зная, как эту проблему решить. Но она никак не решалась, и тогда пришлось идти к родителям, отдавать им кота. Они пообещали заботиться, просили не переживать.

— Нашла из-за кого беспокоиться, — отмахнулся папа, наблюдая за тем, как Стёпка пьёт молоко из миски. — Он и так тут как дома.

Катя только кивнула, улыбнулась и бросила на кота последний взгляд.

— Ну не плачь, — успокаивал её Андрей, когда она спустя десять минут совершенно глупо разрыдалась у него на плече. — Не надо. — Поцеловал жену в лоб. — Ты же понимаешь, что мы не можем взять его с собой. Ему здесь лучше, он здесь привык.

Катя кивала, но слёзы всё равно текли. От того, что это было правильно, легче совсем не становилось.

— Твои родители о нём позаботятся, а ты приезжать будешь, — уговаривал он её, как маленькую.

— Я знаю, — всхлипнула она.

— Тогда не плачь.

— Тогда не говори со мной таким тоном, я остановиться никак не могу.

Он рассмеялся.

— Поругать тебя? Не реви!

Ей необходим был Стёпка, вот хотя бы такой.

— Катя, — наконец опомнилась Маргарита и принялась оглядываться в поисках невестки. Пришлось отзываться и вставать со стула. — Господи, я тебя потеряла. Так что ты думаешь? — Маргарита Рудольфовна провела рукой по секретеру. — Замечательная вещь. В гостиной будет замечательно смотреться.

Катерина неопределенно пожала плечами и кинула осторожный взгляд на продавца, который не сводил с неё взгляда, видимо, ожидая решения.

— А сколько он стоит? — решила поинтересоваться Катя, а когда Маргарита заметно замялась, поняла, что лучше бы она этого не спрашивала. Свекровь нахмурилась, а потом не утерпела и снова дотронулась до секретера.

— В конце концов, это не просто предмет мебели, — начала она. — Это вложение денег, это же антиквариат.

— А-а, — протянула Катя.

— Я вам его подарю, — решила, наконец, Маргарита, а Катя покачала головой.

— Слишком много подарков, Маргарита Рудольфовна.

— Ничего, у нас повод большой. — Повернулась к продавцу и одарила того чуть снисходительной улыбкой. — Мы его покупаем.

Катя запретила себе улыбаться и только успела добавить, прежде чем продавец заспешил оформлять покупку, видимо переживал, что они могут передумать.

— А я хочу вон ту статуэтку, — тихо сказала она и указала на рыжего кота. Конечно, после антикварного секретера 19 века это было не солидно, и даже мелко, и поэтому Катя смущенно улыбнулась, встретив удивлённый взгляд свекрови.

Вернувшись домой, Андрей первым делом натолкнулся на новый предмет мебели, стоявший посреди гостиной. Оценил изогнутые ножки и резной узор и понимающе хмыкнул.

— Мама выбирала?

Катя забрала у него пиджак и кивнула.

— Да. А как ты догадался?

— Она помешана на антиквариате. Их дом в Лондоне больше музей напоминает, посмотришь, когда поедем. А почему у него так много ящиков? Или у меня в глазах двоится?

Катя рассмеялась.

— Не двоится. А почему так много — не знаю. Буду складывать туда твои запонки. В каждый по штуке.

Андрей поймал её за руку и притянул жену к себе.

— Устала?

— Я всегда устаю от магазинов, ты же знаешь, но это всё глупости. — Приподнялась на цыпочках и обняла его, поцеловала в щёку и тут же вытерла след, оставшийся от помады. — А вот ты устал, по глазам вижу. Ужин почти готов, голодный?

Жданов кивнул, отпустил Катю и сел на диван в полупустой гостиной. Устало потянулся, потом потёр лицо. Катя наблюдала за ним, не удержалась, подошла и обняла.

— Ты чего? — рассмеялся Жданов, а она покачала головой.

— Ничего. Просто соскучилась.

Он улыбнулся и взял её за руку.

За ужином Катя рассказывала Андрею про статуэтку, пообещала не расстраиваться больше из-за Стёпки, который наверняка живёт припеваючи на кухне Пушкарёвых. Потом обсуждали планы на ближайшее будущее и в новой, пустой квартире даже небольшая задумка казалась очень важной, нужной, а уж сомневаться в том, что всё сбудется, не приходилось. Нужно только захотеть, вместе, и всё обязательно получится.

Кухонное окно было открыто настежь, ветер трепал лёгкую занавеску, а Катя слушала мужа и понимала, что вот за такой вечер можно многое отдать. И ждать его можно долго. И всё мучительное ожидание потонет в спокойном голосе Андрея и тишине квартиры, лёгкой музыке и общих мечтах.

— Посмотри, какой вечер, Андрюш, — почему-то прошептала она, когда они уже собирались ложиться спать. Катя стояла у окна, смотрела на город, отдёрнула в сторону занавеску, которая от ветра надувалась пузырём и всё норовила выбраться за окно. Муж так и не ответил, Катя обернулась, посмотрела на него и поняла, что он спит. Ещё несколько минут назад рассказывал ей о новом контракте, а сейчас уже спит. Улыбнулась, оставила окно открытым и подошла к кровати. Это была уже не их кровать, придвинутая к стене в узкой комнате, и чтобы лечь на неё Кате приходилось перебираться через ноги Андрея. Кате это всегда казалось немного глупым, в начале их совместной жизни, вообще смущалась жутко, потом привыкла, а вот сейчас даже припомнила с грустью оттого, что этого, скорее всего, больше не будет. Теперь у них огромная кровать и когда Катя легла, Андрей не почувствовал. Пришлось самой к нему придвинуться и обнять. Жданов сполз по подушке вниз, вздохнул во сне и обнял жену. Катя немного полежала, прислушиваясь к его дыханию, а потом дотянулась до тумбочки и выключила будильник. Завтра Андрей, конечно же, будет ворчать, но зато выспится. А ему это необходимо...

" " "

Муж вернулся в постель, придвинулся к ней и поцеловал в плечо. Горячая ладонь оказалась на её животе, уверенно двинулась наверх, к груди, а Кира недовольно завозилась, просыпаясь. Перевернулась на спину и сонно заморгала.

— Который час? Я проспала?

Никита улыбнулся и сунул ладонь под её сорочку.

— Нет, я же обещал разбудить тебя заранее.

— Это хорошо. — Кира потянулась и откинула голову назад, чувствуя губы мужа на своей шее. Намерения у него были весьма определённые, а она кинула взгляд на часы. Если честно, то она предпочла бы следующий час провести в пенной ванне, перед перелётом Кира всегда старалась отдохнуть. Но она возвращалась в Москву, оставляя мужа здесь, и за это должна была чувствовать себя виноватой, хотя бы немного. Никита посмотрел на неё, наклонился к её губам, и Кира с готовностью ответила на поцелуй. Муж был достоин маленького подарка.

Наверное, это было волнение. Именно из-за этого она никак не могла сосредоточиться на ласках мужа, обычно с ней такого не происходило, сексуальная сторона их семейной жизни всегда её устраивала, их обоих устраивала, не смотря на другие недопонимания, возникающие между ними время от времени. Но сегодня могла думать только о том, что её ждёт в Москве. Сашки там нет, Кристины нет, дома нет. Там только то, что когда-то было важным и казалось её будущим, а потом сломалось. И в этом сломанном мире ей было плохо и страшно, она сбежала из него, а теперь собиралась вернуться. Ненадолго, не может отказаться от приглашения на свадьбу своей школьной подруги, но вернуться и увидеть всё снова, как другие среди её руин строят новый, сверкающий мир, в котором ей места нет, очень страшно. Просто невыносимо.

Даже закрыв глаза, не получалось сосредоточиться на удовольствии, слишком много мыслей в голове. Ответила на последний поцелуй, а когда муж отстранился, тут же повернулась на бок, прижавшись к Никите спиной. Не могла сейчас смотреть на него. Он гладил её по животу, дышал тяжело, а Кира лежала с закрытыми глазами, стараясь запомнить тепло, исходящее от его тела.

— Я не хочу ехать, — вдруг призналась она.

Он повернул голову и посмотрел на её светлый затылок.

— Не езди.

— Не могу. Оля обидится. Да и на свадьбу я хочу... просто ехать не хочу, — непонятно закончила она.

Никита тихо рассмеялся.

— Занятно... Я постараюсь приехать, Кирюш. Но ты же понимаешь, не могу просто сорваться и подвести людей.

— Понимаю. — Они помолчали, потом Кира сказала: — Знаешь, Ждановы в Москве. Я так давно не видела Маргариту. Хоть поговорю с ней...

— Давай ребёнка родим, — вдруг сказал Никита, и она сбилась на полуслове.

— Что?

Минаев повернулся на бок и прижался к её спине.

— Ребёнка, — повторил он, обдавая её щёку горячим дыханием. — Я хочу ребёнка.

Она молчала, бессмысленно таращилась в окно и молчала. Сердце колотилось тяжело и как бы нехотя.

— Кира, — позвал он.

Облизала пересохшие от волнения губы.

— Я не знаю, Никит. Мы же никогда об этом не говорили.

— Мне казалось, что ты не готова.

Кира грустно улыбнулась.

— А сейчас, ты думаешь, готова?

Он разглядывал её пристально и излишне спокойно, что Киру удивило. Ей всегда казалось, что когда люди заговаривают о детях, они должны быть взволнованны теми переменами, на которые решаются. А Никита взволнован не был. Кира даже перевернулась на спину, чтобы посмотреть в его лицо.

— Думаешь, готова? — повторила она.

— Ты растеряна. Тебе нужно найти смысл в жизни. — Муж снова поцеловал её и прошептал: — Роди мне ребёнка. Я очень этого хочу.

Что-то в его словах настораживало, что-то было не так, какая-то интонация, которая заставляла задуматься, прежде чем безоговорочно поверить. Довольно вяло ответила на поцелуй, а когда встретилась с Никитой взглядами, заставила себя улыбнуться.

— Давай поговорим об этом, когда я вернусь.

Он чего-то ещё от неё ждал, настойчиво заглядывал ей в глаза, словно пытаясь найти в них другой ответ, который бы его устроил, но, в конце концов, кивнул.

— Да, конечно. Просто хочу, чтобы ты подумала об этом, пока меня рядом с тобой не будет.

Пришлось обнять его и пообещать.

— Конечно, подумаю. Это очень серьёзно, я же понимаю.

Минаев отпустил её, лёг на подушку, наблюдая за женой, которая грациозно поднялась с постели. Улыбнулся.

— Серьёзно. Я тоже понимаю. И раз уж мы оба понимаем...

Кира накинула на себя халат и посмотрела на мужа с лёгким укором.

— Не дави на меня, Никита.

Он тут же спохватился.

— Нет, конечно. Просто очень хочу, чтобы ты родила мне ребёнка. Именно ты.

Чтобы как-то отойти от опасной темы, решила свести всё к шутке. Остановилась и на мужа взглянула достаточно грозно.

— Что значит, именно я? У тебя ещё кандидатуры имеются?

Минаев невинно заулыбался и покачал головой.

По дороге в аэропорт Никита хмурился, и от его утреннего воодушевления не осталось и следа. Кира украдкой посматривала на мужа и думала о том, что можно было бы и не уезжать. Плюнуть на обиду подруги, дружбой которой всё-таки дорожила, и остаться в Риме с мужем. И тогда все страхи и волнения останутся невостребованными, и от них можно будет легкомысленно отмахнуться и забыть. Насчёт забыть, конечно, преувеличение, забыть, наверняка, не получится, но чего стоят отстранённые размышления о чём-то, когда не нужно смотреть своему страху в глаза?

Можно было не ездить, можно было отказаться в последний момент, попросить Никиту забрать уже сданный багаж, и Кира была уверена, что муж не стал бы злиться и ворчать, если только смехом посетовал бы на то, что её капризы не дают ему соскучиться. Но в душе бы обрадовался, что она остаётся. Что она снова сделала выбор в его пользу, а не в пользу своих воспоминаний. Вот только он сам всё испортил. Этим непонятным утренним разговором о ребёнке. Интуиция Кире подсказывала, что что-то в этом разговоре было не так, не в ребёнке было дело. И, наверное, она даже догадывалась в чём, но от этого только тяжелее. От Никиты она подобного не ожидала, и ей необходимо было всё обдумать вдали от него.

— Я люблю тебя, — прошептал он, когда они прощались. Она кивнула. — Кира, — позвал муж, — ты слышишь?

— Слышу. Я тоже тебя люблю. Волнуюсь немного, — оправдывалась она и даже виновато улыбнулась.

— Я постараюсь приехать.

— Хорошо, я буду ждать.

— Кира... — Никита притянул её к себе и заглянул в глаза. — Пообещай мне, что ты не будешь совершать необдуманных поступков.

— Что ты имеешь в виду?

Интересная игра. Смотрели друг другу в глаза, и обоим не хватало смелости сказать всё, как есть. Хитрили и отговаривались никчёмными фразами.

— Я всё имею в виду, — улыбнулся он. — Будь умницей.

Кира кивнула.

— Конечно. — Провела рукой по его груди. — Я буду тебя ждать.

Ещё один поцелуй, крепкое объятие, какие-то слова, которые Никита прошептал ей на ухо, а Кира тепло улыбнулась ему на прощание. Ему совсем ни к чему знать, что она не поняла, что именно он ей шептал. Может, это и есть их самая главная проблема? Что они не совпадают в мелочах. Со стороны кажутся гармоничной парой, у них почти никогда не возникает конфликтных ситуаций, серьёзных ссор, а вот о мелочах, которые порой раздражают или расстраивают, молчат. Потому что мелочи не воспринимаются всерьёз, и разговоры о них кажутся глупыми. Но как без них? Когда-то ей и в голову не могло прийти расстроиться из-за того, что не поняла бессвязный шепот любимого мужчины, она каким-то непостижимым образом чувствовала каждое слово, взгляд, она всё о нём знала, а вот с собственным мужем такого единения и понимания не получалось. Хотя, Кира очень старалась, особенно в первые месяцы их брака, но всё равно не получалось, и иногда из-за этого впадала в настоящее отчаяние. Она очень хотела любить Никиту так, как любила Жданова, и ни о чём больше не думать. Но не получалось же! А чувствовать свою вину за то, что от неё не зависело, было очень утомительно. И даже несправедливо.

Обернулась и помахала мужу рукой. Заметила его тяжёлый взгляд, которым он её провожал, но когда Кира обернулась, тут же заулыбался. Лучше бы она не оборачивалась. Теперь этот взгляд долго не забудет.

Наверное, она правильно поступила, что не отказалась от поездки. Надо подумать, как жить дальше. Без разговоров о любви и детях.

"25"

— Ну и жара, — вздохнула Катя, присаживаясь на скамейку рядом с Зорькиным. Тот посмотрел на неё, но ничего не сказал, был занят мороженым, которое стремительно таяло и грозило испачкать его брюки. Они сидели на лавочке, совсем рядом с фонтаном, до них даже брызги долетали, и это было безумно приятно. Катя убрала со лба чёлку и привалилась к спинке, сложив руки на груди.

Зорькин спросил:

— Хочешь мороженое? Я схожу.

— Нет. Даже мороженое не хочу, слишком жарко.

— Ты как-то странно выглядишь, похудела что ли?

— Да, мама тоже сказала. Ну не могу я в такую жару есть, в основном только ужинаю с Андреем... — Улыбнулась другу. — А на твой аппетит, как посмотрю, ничего не действует.

— А когда на него что действовало? — удивился Коля.

— Тоже верно... Тебе на работу сегодня нужно?

Он покачал головой.

— Нет, я свободен. — И тут же насторожился. — А ты зачем спрашиваешь? Я с тобой по магазинам не пойду, так и знай.

— Да я и не зову.

— Вот и не зови. Больно охота десятую по счёту тумбочку выбирать.

— Мне самой надоело, — пожаловалась Катя. — Но что делать? Надо обставить квартиру, самое простое осталось. И можно жить спокойно.

Зорькин задумчиво хмыкнул, а на подругу посмотрел испытывающе.

— Ну и как ты собираешься жить спокойно?

— Что ты имеешь в виду?

— Кать, ты же понимаешь, что всё изменилось. Как ты жить собираешься? Работу будешь искать?

Она отвернулась и промолчала. А Коля покачал головой.

— Скажи ему.

— Что сказать? Ему не до меня сейчас, он весь... горит. У него контракты, сделки, показ. Первый показ. Ему не до моих глупых проблем.

— А они глупые?

— Коля, прекрати, пожалуйста.

— Если хочешь... Но не можешь же ты просто дома сидеть. Или, как в кино показывают, по салонам и по магазинам? Бред.

— А что я должна делать? — вдруг разозлилась Катя. Повернулась к нему и посмотрела с претензией. — Кто меня возьмёт на работу? — Зорькин приуныл, а Катя отвернулась от него и стала смотреть на фонтан. — Я не могу устроиться на работу, — призналась она. — Потому что та должность, которую мне могут предложить не соответствует... моему теперешнему статусу, как говорит моя свекровь, — закончила Катя, старательно улыбаясь. — Если раньше я не соответствовала должности, как считали наниматели, так теперь должность не соответствует мне. И что делать?

— Тебе нужно поговорить с Андреем.

— Чтобы он придумал для меня должность?

— Да почему придумал, Кать? Ты прекрасный специалист, не надо ничего придумывать.

Она в задумчивости закусила губу.

— Не знаю. Ему сейчас на самом деле не до меня. Он уходит рано утром, приходит вечером и без сил. Вчера уснул, даже не договорив. — Катя невольно улыбнулась. — Устаёт очень.

— Вот она, тяжёлая жизнь олигархов, — кивнул Коля, а Катя рассмеялась.

— Да не олигарх он!

— Ну, так будет, с таким-то рвением... а уж если ты ему поможешь...

Катя помолчала, а потом вдруг сказала:

— Знаешь, мне кажется, он даже не помнит, что я экономист.

Зорькин удивлённо посмотрел.

— В смысле?

Она пожала плечами.

— А ему это ни к чему. Он меня и так любит. — И прежде чем Коля успел бы продолжить, предложила: — Давай всё-таки съедим по мороженому.

За мороженым в голову пришла интересная мысль.

— Не хочешь сходить в "Зималетто"? — спросила Катя.

— Сейчас?

— Я свободна, как ветер, а ты?

Он кивнул, но всё же переспросил:

— Вот просто так возьмём и пойдём?

— А почему нет? Я там была только с Андреем, только на офисном этаже. Тебе не интересно посмотреть всё? Цеха, например.

— А ты и в цехе не была?

— На фабрике была, а в тех, что в "Зималетто", нет. Андрей должен быть в офисе. Поехали?

Коля согласно кивнул. Они доели мороженое, поймали на проспекте такси и вскоре уже оказались у здания "Зималетто". Зорькин закинул голову назад, чтобы посмотреть на здание и довольно хмыкнул.

— Выглядит внушительно.

— Можно подумать, что ты в первый раз его видишь.

— Я в первый раз его вижу, зная, что оно принадлежит тебе, Пушкарёва. А это совсем другие ощущения, понимаешь?

Катя удивлённо посмотрела.

— Мне?

— А что, не так? Какая-то его часть принадлежит тебе.

Она рассмеялась.

— Ну, если только самая маленькая частичка.

— Что тоже неплохо. И вообще, не скромничай.

У лифта Коля занервничал. Принялся озираться, а потом посмотрел на себя в зеркало, одёрнул футболку.

— Как я выгляжу?

— Что? — опешила Катя, разглядывая друга в полном недоумении.

— Выгляжу я как? — процедил тот сквозь зубы.

— Как обычно.

Зорькин скис.

— Это плохо.

Катя с трудом подавила раздражённый вздох.

— Коля, что тебе не так?

— А ты не понимаешь? Ты вокруг-то оглянись. Ты посмотри какие девушки... Они, наверное, модели, как ты думаешь? — Он кивнул в сторону двух девушек, что подкрашивали губы у зеркала и о чём-то негромко переговаривались, потом засмеялись.

Катя безразлично отвернулась.

— Наверное.

— Красивые, — с благоговением проговорил Зорькин, не в силах отвести от них взгляд. Двери лифта открылись, а он всё стоял и таращился на девушек. Катя нетерпеливо дёрнула его за руку.

— Коля, прекрати. Ты как маленький.

— Ничего ты, Катька, не понимаешь, — обиженно протянул он, входя следом за ней в лифт. — Потому что не маленький, вот и смотрю.

Катя насмешливо взглянула.

— А со Светой так и не помирился.

Коля гордо отвернулся.

— Во-первых, это тебя не касается, а во-вторых... одна она, что ли, на свете? Я может в "Зималетто" теперь частым гостем стану? А тут девушки красивые, модели... не ей чета.

Катя рассмеялась.

— Так ты за моделями собираешься приударить?

— А почему нет? Твоему Андрею можно, а мне нельзя?

Получил подзатыльник и потёр голову, болезненно поморщившись.

— Я же пошутил. Я про прошлое, а сейчас он женатый и влюблённый.

Катя кивнула.

Кажется, её появлению обрадовались. Как только Катя вышла из лифта, ей навстречу вышла девушка Маша и заулыбалась так, словно Катя к ней пришла.

— Ой, здравствуйте!

Катя ей кивнула и тоже улыбнулась.

— Здравствуйте. Андрей у себя?

— У себя, конечно. Где ему быть-то? — Задумалась о чём-то, а потом мило махнула рукой. — То есть, у себя пока. Может, вас ждёт?

— Может, — согласилась Катя и толкнула Зорькина в спину. Тот тоже Маше улыбался и чему-то радовался, а когда Катя его толкнула, осуждающе посмотрел.

— Вот как ты себя ведёшь? — зашипел он на неё, когда они оказались в коридоре. — Тебе же не положено, по статусу. Ты первая леди, а толкаешься.

— Коля, не ной. И не смотри на всех попадающихся тебе на пути девушек, как на потенциальных... Ну, ты сам понял.

— Всё я понял. И прекрати меня толкать. Что обо мне люди подумают?

— Я не буду, — пообещала она. — В следующий раз я уйду, а ты стой и глазами хлопай.

Зорькин обиженно засопел и до самого президентского кабинета угрюмо молчал. А в приёмной потерял дар речи.

— Добрый день, — вежливо поздоровалась Катя с секретаршей мужа, высокомерной красивой брюнеткой, которая при первой их встрече очень долго её разглядывала, не в силах убрать с лица удивлённое выражение. — Андрей у себя?

Виктория оторвала взгляд от экрана компьютера и взглянула на Катю с недовольством. Правда, в следующее мгновение на её лице мелькнула тень интереса, и Кате пришлось стерпеть оценивающий взгляд. Клочкова откинулась на спинку стула и неприятно заулыбалась.

— У себя. А вы по какому вопросу?

Катя послала ей в ответ столь же милую улыбку и молча прошла к двери. А Коля остался стоять. Пришлось обернуться.

— Коля. Коля!

Зорькин таращился на Викторию и, кажется, совершенно Катю не слышал. Катерина бросила быстрый взгляд на Клочкову, заметила, что та фыркает от смеха, приглядываясь к странному молодому человеку, а потом соблазнительно облизала губы, подыгрывая Коле.

Пришлось снова схватить Зорькина за руку.

— Пойдём.

Тот ошалело вращал глазами и оглянулся через плечо.

— Кать, кто это? — зашептал он. — Я, кажется, влюбился.

Катя только глаза закатила.

— Не говори ерунды, Зорькин. Влюбиться за десять секунд невозможно.

— Кто сказал?

Андрей развернулся на стуле, когда они вошли, и улыбнулся.

— Вот так гости.

— Ты не очень занят? — Катя подошла к мужу и наклонилась за поцелуем. — Мы без звонка.

— Хорошо, что пришла, — шепнул Жданов, обнимая её.

— Я, вообще-то, тоже пришёл, — подал голос Коля и с томлением посмотрел на закрывшуюся дверь.

Андрей выглянул из-за плеча жены и кивнул.

— Привет. Что ты там такое разглядываешь?

— А он влюбился в твою секретаршу, — усмехнулась Катя, а Жданов усмехнулся.

— В Клочкову, что ли?

Коля повернулся к нему и заинтересованно посмотрел.

— Это её фамилия? А зовут как? Замужем, дети есть? — зачастил он.

Катя улыбнулась и позволила Жданову усадить себя к нему на колени. Посмотрела на друга.

— Коля, настоящей любви муж не помеха. Так что ты зря переживаешь.

Андрей приподнял одну бровь и посмотрел на жену удивлённо.

— Я что-то не понял.

Она пригладила его волосы.

— Ты у меня самый лучший, не переживай. — Наклонилась к его уху и прошептала: — Надо же его поддержать.

Жданов спорить не стал, но смотрел всё равно недоверчиво.

— Так как её зовут?

Андрей отвёл от жены взгляд.

— Кого?

— Самую красивую на свете женщину, которая непонятно почему обретается под дверью твоего кабинета!

Катя с Андреем переглянулись, потом Жданов попытался спрятать улыбку.

— Её зовут Виктория.

— Виктория, — мечтательно протянул Коля. — Какое красивое имя... Оно очень ей подходит!

— Да уж, — скривился Андрей и посмотрел на жену. — Хорошо, что ты приехала. Я по тебе соскучился, — проговорил он, понизив голос и воспользовавшись тем, что Зорькин снова перебазировался ближе к двери в приёмную. — Не получился у нас вчера романтический вечер, да?

Катя улыбнулась.

— Ты уснул.

Андрей с сожалением кивнул.

— Да... И пообедать не получится вместе, у меня встреча назначена.

— Ничего, не переживай. Мы просто так приехали. Можно я здесь осмотрюсь? Знаю, что тебе некогда, но мы сами. Ты не против?

— Нет, конечно. Только посиди со мной ещё немного.

Она обняла его, а Андрей понаблюдал за Зорькиным, который выглядывал в приёмную, приоткрыв дверь, а потом поцеловал жену в щёку.

— Ты хоть поела?

— Не хочу.

— А что такое?

— Жарко. Я мороженое съела.

Он улыбнулся.

Коля, наконец, оторвался от двери, и принялся оглядываться.

— Ничего себе у тебя кабинет, — выдохнул он.

— Нравится?

— А то. Вот если бы у меня такой был...

— Начинается, — не сдержалась Катя. — Коля, ну что ты?

— Что? Помечтать нельзя?

Андрей не ответил, обнял Катю двумя руками и присматривался к жене с явным удовольствием. Зорькин нахмурился.

— Кажется, я зря приехал.

Дверь без стука открылась и вошла Клочкова. Одарила Колю манящим взглядом, от которого тот заметно покачнулся, а на своего начальника взглянула насмешливо. Катя хотела встать с колен мужа, но тот её удержал, а на Викторию посмотрел вопросительно и недовольно.

— Что?

— Из "Техноколора" звонили, просили перенести встречу на полчаса раньше. Ты успеешь? — Вопрос был задан язвительным тоном, что даже не скрывалось.

— Успею, — без видимого воодушевления отозвался Жданов. — Перезвони им, скажи, что я буду.

Вика кивнула, развернулась на каблуках и вышла из кабинета. Коля смотрел ей вслед, открыв рот, но на голос Андрея обернулся.

— Вот так, — пожаловался Андрей, прижавшись лбом к плечу жены. — И никому нет дела до того, как я по тебе соскучился.

Катя улыбнулась и погладила его по волосам, а Зорькин сказал:

— А ты её к себе на работу возьми. Скучать перестанешь.

Катя кинула на друга предупреждающий взгляд, а, встретив взгляд мужа, заставила себя улыбнуться, хотя чувствовала неловкость. Андрей приподнял одну бровь и в замешательстве на них глянул, потом хмыкнул.

— Да?

— А почему нет? — продолжал гнуть свою линию Коля.

Андрей заглянул Кате в глаза, потом поцеловал её в плечо.

— Я подумаю, — сказал он со смехом.

Он всё воспринял, как шутку. Катя сидела в президентском кресле, наблюдала за тем, как Андрей собирает нужные документы и складывает их в портфель, готовясь к встрече с деловыми партнёрами, и думала о том, что он совершенно не воспринял Колькины слова всерьёз.

Андрей почувствовал её взгляд, поднял глаза и подмигнул. Катя улыбнулась, правда, слегка натянуто получилось.

— Давай я попрошу Вику хотя бы чай тебе принести? Ты точно есть не хочешь?

Она покачала головой.

— Мы пообедаем в ресторане, Андрюш, ты не волнуйся.

— Точно?

— Ну, конечно.

Жданов ткнул в Зорькина пальцем.

— На тебе вся ответственность.

— За обед? Всё сделаю в лучшем виде.

Андрей кивнул. Подошёл к Кате и наклонился к ней. Она ответила на поцелуй, затем спросила:

— Ты к ужину приедешь?

— Постараюсь. Я позвоню.

— Хорошо, — со вздохом отозвалась она.

Он снова подмигнул и одними губами проговорил:

— Люблю.

Катя заулыбалась в ответ.

— Так какая у вас программа? — спросил он уже от двери.

— Сейчас в цех спустимся, посмотрим.

Андрей кивнул.

— Я скажу, чтобы вас внизу встретили и всё показали. До вечера, солнце.

Когда Жданов вышел за дверь, ненадолго повисло молчание. Коля от окна переместился к столу и присел напротив Кати, которая с напускной серьёзностью разглядывала бронзовую статуэтку орла на краю стола. Зорькин побарабанил пальцами по столу.

— Мда, Пушкарёва. Кажется, твой муж даже не представляет, что ты можешь работать.

Катя быстро глянула на него.

— Я с этим разберусь.

— Когда?

В задумчивости покрутилась на кресле.

— После показа. Сейчас Андрей меня даже слушать не будет, ему не до этого. А вот после показа всё немного успокоится, уляжется... и тогда я с ним серьёзно поговорю.

Коля закинул ногу на ногу и обвёл президентский кабинет ещё одним взглядом.

— Ну что ж, тебе виднее.

Выпить чаю всё-таки пришлось. В один момент Катя вдруг ощутила странный приступ голода, до того сильный, что даже голова закружилась. Попросили чай, но, к сожалению Зорькина, принесла его не Виктория, а какая-то незнакомая девушка. Поставила на стол поднос, вежливо улыбнулась и молча удалилась. Коля посмотрел ей вслед.

— Какой вышколенный персонал, — сказал он.

Катя кивнула.

— Да, а Андрей почему-то жалуется.

— На что?

— На беспардонность некоторых сотрудников.

Зорькин пожал плечами. А потом сказал:

— А всё-таки знаешь, Пушкарёва, что не говори, а это чертовски приятно, сидеть в шикарном кабинете президента компании и пить чай. Ты же не будешь с этим спорить?

Она лишь улыбнулась.

Когда они уже собирались уходить, Катя услышала громкие голоса в прихожей, но не придала этому особого значения. Радостные восклицания в основном принадлежали Виктории, Катя не прислушивалась, а вот когда вышла из кабинета, замерла от удивления, увидев на диване, рядом с Клочковой, Киру. Она совершенно спокойно пила чай и беседовала с Викой, которая время от времени громко ахала. Катя остановилась, сбившись с шага, и невольно поёжилась, встретив взгляд Киры, которая, судя по всему, совсем не удивилась, увидев её, видимо даже ждала её появления из кабинета. Зорькин топтался за Катиной спиной и выглядывал с любопытством. А Катерине понадобилось несколько секунд для того, чтобы прийти в себя. Кира тоже разглядывала её без особого злорадства, которое Катя прекрасно помнила по прошлым их встречам, скорее уж слега недовольно. И даже первой кивнула в знак приветствия, чем заслужила удивлённый взгляд Виктории.

Катя кивнула в ответ.

— Добрый день, Кира Юрьевна.

— Добрый...

Что ещё можно было сказать — не ясно, и Катя, выдавив из себя подобие улыбки, пошла к выходу. Коля не сразу, помедлив секунду, но бросился за ней.

Дверь захлопнулась, а Виктория хмыкнула.

— Вот так вот и живём.

Кира сделала небольшой глоток и покосилась в сторону закрывшейся двери.

— Она часто здесь бывает?

Клочкова покачала головой.

— Нет. Приходила пару раз с Андреем и с ним же уходила. Только сегодня вот явилась... с этим. Не знаешь кто это?

Кира неопределённо дёрнула плечом.

— То ли друг, то ли брат двоюродный... я его видела мельком на показе. Не помню точно.

— Ну ясно, два сапога пара. Кир, вот как ты думаешь, зачем она сегодня пришла?

— Откуда же я знаю? В конце концов, она его жена.

Вика скривилась.

— Я тебя умоляю. Она не ты и никогда такой не будет. Совершенно не понимаю, что Андрей в ней нашёл. Вот ты — да. У вас общие интересы, общее дело. Ты же почти жила в "Зималетто" и Андрею это нравилось. А она что?

— Что? — Кира почти не говорила, пила чай мелкими глотками и слушала подругу.

— Что, — эхом повторила за ней Виктория. — Да ничего. Я слышала, что она только тем и занята, что по магазинам ходит, и деньги его тратит. Хотя, кто бы на её месте отказался?

— Откуда ты знаешь?

Вика оторвалась от своих мыслей, выражение лица на пару секунд стало мечтательным, видимо, пыталась поставить себя на Катино место, и посмотрела чуть непонимающе.

— Что?

— Про магазины.

— А-а... Слышала краем уха, как Маргарита говорила. Они, кажется, квартиру их новую обставляют.

Кира печально улыбнулась.

— Значит, с Маргаритой...

Виктория внимательнее присмотрелась к ней, а потом потянулась и Киру обняла.

— Да ладно тебе, Кирюш, брось расстраиваться. Все же прекрасно знают, что Андрей тебе назло женился, да прогадал.

— Все знают?

— Конечно, — уверенно заявила Клочкова. — Ты сомневаешься?

Кира улыбнулась.

Коля догнал её и взял под руку.

— Ты знала, что она вернулась?

Катя лишь головой покачала и нахмурилась ещё сильнее, пока никто не мог её видеть. Через пару минут они выйдут в холл, там всегда люди, и озабоченность с лица нужно будет убрать. Чтобы никто ничего не смог заметить и понять.

— И Андрей не говорил?

— Коля... Не говорил.

Зорькин помолчал, а потом предположил.

— Так может, для него это не важно?

Катя взялась за ручку двери и прежде чем выйти на люди, пробормотала:

— Надеюсь.

" " "

Они встретились в приёмной. Андрей бегло просматривал документы, которые несколько минут назад ему передала Шурочка, присел на край её стола и ждал, когда освободится Малиновский, а потом услышал бодрый стук каблуков и машинально поднял голову. Да так и замер, увидев перед собой Киру. Она тоже остановилась, они смотрели друг на друга несколько долгих секунд, затем Кира несмело улыбнулась.

— Привет.

Андрей чуть ошалело кивнул.

— Привет. А ты... тут как?

Она развела руками, словно извиняясь, и сделала к нему пару шагов.

— Да вот... Оля Синицына замуж выходит. Помнишь её? Одноклассница моя.

Жданов поразмышлял, потом кивнул.

— Помню.

Кира улыбнулась так радостно, будто он ей подарок сделал.

— Вот она меня и пригласила. А я приехала.

— С Никитой?

Улыбка слегка увяла.

— Нет. У него дела, дела... Много работает, не смог вырваться. Хотя... я не теряю надежды.

Андрей кивнул, разглядывая её исподлобья.

— Хорошо.

Он снова уткнулся взглядом в документы, а Кира потомилась немного рядом, потом спросила:

— Ты очень занят?

Жданов снова поднял глаза.

— Хотел документы просмотреть...

— Я не об этом. Вообще. Как тебе... в президентах. Ты так долго об этом мечтал.

Андрей расправил плечи и улыбнулся.

— Ну, забот много, если честно.

— Но ты доволен?

— Да, конечно. Готовимся к показу.

— Понятно, — протянула она. А потом поделилась: — Я Катю видела.

— Да? — Вроде бы удивился он. Потом подтвердил: — Она приезжала. Хотели пообедать вместе, да не получилось.

— Ясно.

И вроде бы сказать больше нечего. Кире ещё совсем недавно казалось, что вот увидит его после столь продолжительной разлуки и наговориться с ним не сможет, не смотря на то, что расстались они не слишком хорошо. А вот теперь смотрит на него и понимает, что сказать-то особо и нечего. Не о её же муже и его жене говорить?

— Слышала, вы квартиру купили, — зачем-то сказала она и тут же из-за этого расстроилась.

Андрей посмотрел непонимающе, а после и вовсе выдал вежливую улыбку.

— Да. Суета такая с этим переездом. Катя едва справляется, хорошо хоть мама в Москве, помогает ей.

— Да, я слышала.

Жданов вдруг усмехнулся.

— И всё-то ты слышала, всё-то ты знаешь...

— Я просто сказала, Андрюш, я ничего такого в виду не имела.

Он сверлил её взглядом, едва заметно поморщился, когда она назвала его Андрюшей, и тут же поднялся, когда открылась дверь кабинета Малиновского. Рома вышел в приёмную, с кем-то громко беседуя по телефону, а когда увидел Киру, разулыбался и раскинул руки в стороны, в знак приветствия.

— Здравствуй, красавица, — чуть слышным шёпотом проговорил он, подставляя щёку для поцелуя. — Как я рад, что ты приехала.

Кира поцеловала его и улыбнулась вполне искренне. Хоть кто-то рад её видеть. Ромка да Вика.

А Жданов указал на часы.

— Иду, — отозвался Малиновский.

Андрею пришлось выждать ещё пару минут, прежде чем он закончил телефонный разговор, а потом ещё раз расцеловался с Кирой, они о чём-то быстро поговорили, рассмеялись, а потом Ромка пообещал вернуться и отвезти её в ресторан.

— Уделишь старому другу один вечер?

— Конечно, — согласилась Кира. — Буду очень рада.

— Малиновский, — взмолился Андрей, когда ждать стало уже невыносимо. — Нас же ждут.

— Ждут, — проворчал Рома. — Знаю я, кто тебя ждёт. Идём. Кирюш, жди меня и я вернусь.

— Жду, — прошептала она в ответ, правда, при этом смотрела совсем не на Рому, а на Андрея. Тот напоследок сдержанно улыбнулся и твёрдым шагом направился к двери. А Кира, оставшись одна, разозлилась на себя.

— Какая же дура... Я ничего такого в виду не имела, — передразнила она сама себя и вошла в свой кабинет. — Дура!

"26"

Катина надежда на то, что Кира уедет через пару-тройку дней, не оправдалась. И мало того, она подозревала, что всё свободное время та проводит в "Зималетто". Андрей по этому поводу ничего не говорил, но подозрения от этого меньше не становились. Пару дней Катя терпела, а затем решила всё выяснить у мужа. К чему стесняться? В конце концов, если она будет скрывать от него, что ситуация её беспокоит, к лучшему ничего не изменится.

— Когда Кира собирается уезжать? — спросила она нарочито небрежным тоном.

Они как раз собирались завтракать, Катя поставила перед мужем тарелку с тостами и его удивлённый взгляд встретила спокойно. Андрей пожал плечами.

— Откуда мне знать?

— Правда, не знаешь?

Жданов перестал жевать.

— Кать, в чём дело?

— Ни в чём. Просто мне интересно...

— Что? Когда Кира уедет?

— Именно.

Он хмыкнул. Прожевал, хлебнул кофе, и всё это, продолжая на Катю коситься, а потом с насмешливой улыбкой поинтересовался:

— А почему, не скажешь?

Он над ней смеялся. Вот как это вытерпеть?

— Просто хотела узнать... — Села за стол и отвернулась к окну.

Андрей понаблюдал за ней, затем потянулся через стол и взял жену за руку.

— Что тебя беспокоит? — Она молчала, и Жданов погладил её по руке, стараясь привлечь внимание. — Кать, она приехала на свадьбу подруги. Потом уедет.

— Странно, что она за месяц до свадьбы не приехала, — не сдержалась она и тут же об этом пожалела. Глаза Андрея сузились, и взглянул он нетерпеливо и даже раздражённо. И руку убрал.

— Я вообще не понимаю, о чём мы с тобой говорим. У тебя есть ко мне какие-то претензии?

От его тона стало очень обидно, и пришлось приложить усилие, чтобы не выдать своё расстройство. Катя покачала головой.

— Нет.

— Тогда что? Какое нам с тобой дело до Киры, вот скажи мне? Здесь она или за тысячи километров, разве нас это должно беспокоить?

— Не должно, — согласилась она, правда, голос дрогнул. — Но её слишком много.

— Что это значит? — всерьёз озадачился Андрей.

— А ты не видишь? Она же везде! Кажется, в "Зималетто" она уже давно не работает, но она там каждый день, с утра до вечера.

— Откуда ты знаешь?

— Я догадываюсь! У неё даже кабинет свой есть. Какой-то незаменимый сотрудник... без должности!

— Это её компания, я не могу ей запретить приходить.

— Конечно...

Андрей постарался спрятать улыбку.

— Думаю, что ты всё преувеличиваешь, милая. Ты должна понять, родители относятся к Кире, как к дочери, они очень к ней привязаны, да и не только к ней, ко всем Воропаевым, их надо понять. Мама соскучилась по ней. А ты просто не обращай на Киру внимания. — Помолчал, потом осторожно поинтересовался: — Она тебя обидела?

— Нет. Я с ней не разговаривала.

— Ну и зря. Сама ситуацию обостряешь.

— Я? — изумилась Катя.

Жданов вытер губы салфеткой, поднялся и наклонился к жене.

— Катюш, не надо волноваться из-за каждой мелочи. — Поцеловал в щёку. — Это же Кира, — насмешливо произнёс он, и Катя подняла на него глаза, не понимая, к чему он клонит. — Она с детства такая, немного избалованная, ну и упёртая не в меру порой, не надо обращать внимания. А ты прекращай ревновать.

— Я не ревную! Дело не в этом.

Он снова поцеловал и улыбнулся.

— Конечно. Всё, я ушёл на работу. Люблю.

Кажется, Андрей искренне верил, что признание в любви решает любую проблему. Вот и в этот раз ушёл, в полной уверенности, что вечером, когда он вернётся домой, все недопонимания исчезнут сами собой.

— Мам, вот скажи мне, я на самом деле нагнетаю?

Спустя два часа Катя сидела на родительской кухне, прижимала к себе Стёпку и смотрела из окна во двор, где отец возился с машиной. Елена Александровна лепила котлеты и аккуратно выкладывала их на сковороду. Когда дочь задала вопрос, пожала плечами.

— Не знаю, Катюш. Я же эту девушку не знаю. А Андрей что говорит?

— Он надо мной смеётся. Говорит, что не надо на неё внимания обращать. Понимаешь, мам, они все на неё внимания не обращают, в смысле, на её поведение. Ей всё прощается, как я поняла. Так у них принято. И когда я с Андреем начинаю говорить об этом, он лишь отмахивается.

— Так может он прав?

— Может, и прав, — со вздохом отозвалась Катя. — Но меня всё равно это беспокоит. Я же вижу, как она на него смотрит!..

Елена Александровна улыбнулась.

— Ну, Катюш, муж у тебя... красивый, никуда не денешься от этого.

Катина рука, которой она почёсывала Стёпку за ухом, замерла, Катя в смятении воззрилась на мать, а кот, которого лишили удовольствия, заворочался и сунул ушастую голову ей под ладонь.

— Мама, и ты туда же! Я ведь не ревную!

— Правда?

— Да... если только капельку. Дело не в этом совсем. А в том, что кроме меня этого вроде никто и не замечает. Взглядов её, того, как она вьётся вокруг него, постоянно рядом оказывается... А я себя глупо чувствую. Толи фантазирую на пустом месте, толи все намеренно делают вид, что ничего не происходит.

— Катя, Андрей тебя любит. Это же видно.

Она слабо улыбнулась.

— Да.

— Да, — уверенным тоном повторила за ней Елена Александровна. — И в чём-то он прав. Не нагнетай, в своей семье не нагнетай. Если ты будешь постоянно заговаривать об этом с Андреем, ничего хорошего из этого не выйдет.

— И что же делать, мам? Молчать?

— Не молчать. Просто не заводить этот разговор каждый день. Потерпи немного. Может, она на самом деле уедет?

— Я уже в это не верю, — усмехнулась Катя. Прижала Стёпку к груди и почувствовала, как холодный нос благодарно ткнулся в её подбородок.

Вечером Андрей задержался, зато вернулся с новостью. Причём сам старался казаться воодушевлённым, но Катя видела, что он с удовольствием ответил бы родителям отказом, но...

— Но придётся поехать, солнце, — закончил Жданов и чуть виновато улыбнулся. — Кристина отмечала свой день рождения где-то на краю света, а теперь приезжает специально, чтобы со всеми повидаться. Кажется, она собирается замуж. И нас поздравить хочет. — Андрей ободряюще улыбнулся.

— Понятно...

— Всего пару дней на даче. Мы же выдержим? — Он взял её за руку и погладил обручальное кольцо на её пальце.

Жданов с ней заигрывал. Знал, что она вряд ли обрадуется перспективе провести даже пару дней в компании Воропаевых, точнее Киры, и теперь пытался сгладить острые углы. Обнимал её, прижимался и всячески отвлекал от разговора.

— Кто ещё будет? — всё-таки спросила Катя.

— Кто... все. Сашка прилетит, Кристина.

— А Никита?

Жданов поднял голову и посмотрел с укором.

— Ты опять?

— И ты опять?

Он смотрел серьёзно, Кате даже показалось, что весь этот разговор закончится ссорой, как утром, но Андрей вдруг рассмеялся.

— Я не знаю. Это не моё дело. У меня, конечно, были другие планы на выходные. Хотел увезти тебя куда-нибудь, отдохнуть от всего, а видишь, что получается. Но мы же выдержим?

Катя запустила пальцы в его волосы и кивнула.

— Конечно. — Улыбнулась. — Встречи с родственниками — это важная часть семейной жизни.

— Вот это точно, — закивал Андрей. Развязал пояс её халата и пощекотал. Катя рассмеялась и руку его оттолкнула. — Зато свежим воздухом подышишь, погуляем. Там очень красиво, тебе понравится.

Да, правильно, вот на природе и нужно сосредоточиться, думала Катя, когда халат упал к её ногам. Подумаешь, какие-то два дня. Это даже на пользу ей пойдёт. Провести два дня рядом с Кирой и попытаться разгадать коварные замыслы соперницы... Стоп, это перебор. Нужно просто вести себя как обычно, быть рядом с мужем, и... быть его женой. Где-то раздобыть немножко уверенности. Например, у Андрея одолжить.

" " "

Когда въехали во двор, из дома вышла Маргарита и заулыбалась.

— Приехали! Вы самые последние.

— Никак собраться не могли, мам, — повинился Андрей, вылезая из машины.

— Или ты проснуться не мог? — рассмеялась мать, принимая его поцелуй.

— Так выходной же, — развёл он руками.

— Здравствуйте, Маргарита Рудольфовна. — Катя подошла и получила свой поцелуй.

— Здравствуй, милая. В пробку не попали?

— Постояли немного.

Пока Андрей доставал из багажника вещи, Маргарита увлекла Катю к дому. Она оглядывалась, смотрела на дом, заметила несколько машин на подъездной дорожке, ухватила рукой листик дикого винограда, который увивал почти всю веранду.

— Здесь красиво, тебе понравится, — говорила Маргарита, а Катя кивнула.

— Андрей мне рассказывал.

— Озеро недалеко, лес.

— А почему так тихо?

— Все на озеро ушли. Приехали утром, позавтракали и ушли, вас не дождались.

— Понятно...

— Кристина привезла с собой молодого человека... Андрюша, ты слышишь? Кристина привезла с собой жениха.

— Так уж и жениха? — скептически усмехнулся Жданов.

— Говорит, что да. Такой... интересный молодой человек. — Наклонилась к уху Кати. — Его зовут Макар.

— Как его зовут? — не расслышал Андрей.

— Макар.

— Это Кристина придумала?

— Не знаю... не уверена.

— Значит, нам ещё одна свадьба предстоит? Это никогда не закончится...

Катя встретила его взгляд и улыбнулась, а Маргарита отмахнулась.

— Зная, Кристину, она устроит нечто феерическое и где-нибудь...

— В Гватемале, — кивнул Андрей и засмеялся. — Отец где?

— У Юрия Петровича, что-то обсуждают.

Юрий Петрович, некогда депутат Госдумы, проживал по соседству, и они с Пал Олегычем бывало засиживались допоздна, обсуждая самые яркие мировые новости и проблемы, как пояснил жене Андрей.

— Даже ругаются иногда, — поведал он ей по большому секрету.

Дом оказался очень большой. До возвращения Воропаевых с прогулки, Катя успела его весь обойти, даже в сад вышла и несколько минут обсуждала со свекровью цветоводство. Маргарита показывала ей клумбы с цветами и хвасталась кустами роз с таким видом, будто сама их высаживала и заботилась о них. Катя, может, и посмеялась бы, но вспомнила свои фиалки, купленные в магазине и занявшие в новой квартире почётное место на кухонном подоконнике, чтобы все видели, и деликатно промолчала. А после и похвалила, чем вызвала лёгкий румянец на щеках Маргариты.

Их с Андреем спальня, тоже произвела должное впечатление. У неё даже балкончик был небольшой. Катя выглянула на него и к мужу обернулась с улыбкой.

— Как красиво!

Жданов довольно разулыбался.

— Тебе правда нравится? Я очень рад. И очень рад, что ты улыбаешься. Я, если честно, немного переживал.

— Не стоило. — Катя обняла его, а ладошка забралась за воротник его футболки. — Я всё понимаю, это твоя семья. И для тебя это важно. Вы часто здесь собираетесь?

— Сейчас уже нет, но... ты права, это важно. Для всех. Кира, Сашка и Кристина здесь вспоминают о родителях, поэтому и...

— Я всё понимаю, Андрюш.

Она присела на кровать, сняла очки и потерла переносицу.

— Кать, ты чего?

— Голова немного болит, — призналась она. — Это от свежего воздуха. Я таблетку выпью, не волнуйся.

Он присел перед ней на корточки и заглянул в глаза.

— Давай ты отдохнёшь? Мы сюда приехали отдыхать, это в первую очередь. А всё остальное уже во вторую. Хорошо?

Она кивнула с улыбкой.

— Я в душ, а ты полежи. Здесь очень тихо и воздух обалденный. Ложись.

Катя на самом деле легла. Андрей ушёл в ванную, Катя слышала его шаги по коридору, а она прилегла на широкую двухспальную кровать, на цветастое покрывало и раскинула руки в стороны. Снова обвела спальню взглядом. Комната ей на самом деле нравилась, очень уютная. И в ней не было ничего модного и вызывающего. Как Андрей и говорил, весь этот дом из их детства. Даже мебель в большинстве своём старая, хоть и добротная, и не дешёвая. Даже эта кровать, ей по меньшей мере четверть века. Громоздкая, дубовая, с шишечками на столбиках, но очень удобная и вроде бы знакомая, словно на ней приходилось спать уже не один раз. На стенах обыкновенные обои в цветочек, а над кроватью в рамке какая-то фотография. Катя не сразу поняла, что это, а когда присмотрелась, улыбнулась — здание "Зималетто" во всей своей красе.

Это комната Андрея. В шкафу его вещи, а под креслом старые кроссовки.

Его комната.

Балконная дверь распахнута, лёгкая занавеска колышется, а за окном шумит лес, и поют птицы. Красота и покой. Вот бы ещё никого кроме них в доме...

Наверное, она задремала, потому что, когда Андрей вернулся и осторожно прилёг рядом с ней, Катя вдруг открыла глаза и сердце тревожно скакнуло. Перевернулась на спину и непонимающе посмотрела.

— Разбудил? — расстроился Жданов.

— Я не спала.

— А мне показалось, что спала.

Он выглядел довольным, волосы были влажные после душа, и пахло от него очень приятно. Катя повозилась, устраиваясь в его объятиях, и довольно вздохнула.

— Давай сюда приезжать иногда? Одни.

— Давай, — согласился Андрей. Подложил под голову руку и закрыл глаза. Потом спросил: — Голова сильно болит?

— Уже лучше.

Он улыбнулся.

— Я, правда, рад, что тебе здесь нравится.

Катя рассмеялась.

— Мне кровать нравится.

— Да? — заинтересованно протянул Жданов. Катя оттолкнула его руку, которая хотела нырнуть в вырез кофты.

— Прекрати, Андрей.

Он руку убрал и к жене прижался.

— Тишина какая... А сейчас вернутся и начнётся. Так всегда бывает.

Они лежали в тишине, только будильник на комоде громко и тяжело тикал. Андрей, кажется, засыпал, а Кате уже не спалось, лежала тихонько, смотрела в окно, на парящую на ветру занавеску и держала мужа за руку. Как-то незаметно вырвался лёгкий вздох, а Андрей вдруг спросил:

— Что тебя тревожит?

Она слабо улыбнулась.

— Думала, ты спишь.

— Почти. А твои вздохи меня беспокоят.

— Просто немного переживаю.

— Из-за Киры?

— Из-за всех.

— Не бери в голову, — посоветовал Жданов. Накинул на них край покрывала и поцеловал Катю. — Поспи. Может, голова пройдёт.

Когда Воропаевы вернулись с озера, в доме, действительно, стало шумно. Катя подняла голову от подушки, потянулась за очками, а Андрей перевернулся на спину и зевнул.

— Начинается... — проворчал он.

В дверь коротко постучали, и в спальню заглянула Маргарита.

— Андрюша, — начала она довольно жизнерадостно, но заметив сына и невестку в постели, смутилась. — Вы спите?

— Уже нет.

— Все вернулись, — загадочным шёпотом проговорила Маргарита, послала Кате улыбку и исчезла за дверью.

— Все вернулись, — не особо усердствуя, передразнил мать Андрей. — Счастье какое...

Катя посмотрела с укором, но ничего не сказала.

Спускаясь по лестнице, Катя невольно замедлила шаг. Из гостиной слышались голоса, смех, беззаботный и весёлый, а ей нужно было как-то в эту компанию влиться и ни в коем случае не ударить в грязь лицом. Обернулась на Андрея, но он замешкался, когда в его кармане зазвонил телефон, и так получилось, что Катя появилась в гостиной в одиночестве. На секунду замерла, приглядываясь, а затем с достоинством кивнула в знак приветствия всем собравшимся.

— Добрый день.

Пал Олегыч ей улыбнулся и спокойно приобнял за плечи, оглядывая всех.

— С кем ты ещё не знакома?

Кинула быстрый взгляд на мужа, который быстро сбежал по ступенькам, махнул всем рукой и отвернулся, сосредоточившись на разговоре. А Кате первым улыбнулся Александр.

— Привет, брильянтик.

Это у неё теперь прозвище такое будет? Мило.

— Я не знакома, — вылезла вперёд Кристина, при этом ненароком толкнув плечом сестру. Кира, итак помрачневшая при появлении Кати, проводила Кристину недовольным взглядом.

— Я привезла вам подарок, — затараторила Кристина, расцеловав Катю и подёргав смешную тесёмку на её кофточке. — Какая милая штучка... Где взяла? — Пока Катя пыталась вспомнить, где же именно она эту кофточку взяла, Кристина уже переключилась на Андрея, который, наконец, закончил свой разговор. Повисла у Жданова на шее, а после как ни в чём не бывало продолжила: — Шикарный подарок!

Андрей многозначительно хмыкнул, разглядывая молодого человека, который скромно притулился в стороне и потягивал коньяк. Выглядел он довольно внушительно, был накачан и коротко подстрижен, а на руке его красовалась необычная цветная татуировка, Жданов, как ни присматривался, так и не понял, что же именно у него на руке изображено. Какие-то зигзаги и странные знаки. Андрей наклонился к Кристине и кивнул на её спутника.

— Хороший подарок, говоришь? И что он делать умеет?

Кристина моргнула, а в следующее мгновение рассмеялась и даже пальцем Андрею погрозила.

— Чего захотел! Это мой подарок. А вам я привезла пагоду.

Катя вежливо улыбнулась, а сама призадумалась, пытаясь вспомнить, что же это такое. Александр рядом фыркнул от смеха, а Андрей поинтересовался, причём несколько настороженно:

— Это что такое?

Кристина покачала головой.

— Какие же вы тёмные! — И посмотрела на Катю так, словно та должна была возмутиться вместе с ней мужской непросвещённости. — Пагода — это буддийский храм!

Маргарита, которая шла мимо них на кухню, приостановилась и посмотрела на Кристину.

— Храм? Целый храм?

— Не целый, конечно! А маленький! Макар, скажи им, — не выдержала она и обратилась за помощью к любимому. Тот встрепенулся, отвлёкся от своих мыслей и заговорил глубоким, завораживающим голосом:

— Это самый сильный символ, используемый для контроля Иньской энергии. Пагода преобразует негативную энергию, контролирует ее и не позволяет рассеиваться. Очень хороший подарок, злых духов отгоняет.

— А-а, — протянул Андрей, обнимая жену, которая начала хмуриться, пытаясь усвоить услышанное.

А Кристина ткнула в неё пальцем.

— Только не забывайте закрывать дверь. Дверь всегда должна быть закрыта, — наставительно закончила она.

— В храме? — поинтересовался Саша, а сестра посмотрела возмущённо.

— В комнате, Саша!

Воропаев засмеялся и поперхнулся коньяком. А Андрей, когда Кристина отвернулась, шепнул жене на ухо:

— Уберём в кладовку. И дверь закроем. Не переживай.

Катя едва удержалась от смешка и мужа от себя оттолкнула.

— Как ваш медовый месяц? — спросил Воропаев, усаживаясь на диван рядом с сестрой. Та покосилась на него и гордо отвернулась, а Саша приобнял её за плечи. Катя наблюдала за ними украдкой, странно было видеть, с какой трогательностью Воропаев прижимает расстроенную младшую сестру к себе.

— Отлично, — разулыбался Жданов.

Александр ухмыльнулся, разглядывая Катерину. Та старательно его взгляд игнорировала, сосредоточившись на руке мужа, которая легла на её талию.

— Что отлично? — подначил Воропаев. — Франция или медовый месяц?

— Вы были во Франции? — изумилась Кристина. — Боже мой, Андрюша, ты без меня ничего не можешь придумать. Отвёз бы жену на какой-нибудь затерянный в океане тропический остров... или вулкан посмотреть. Знаете, — тут же оживилась она, — а это идея. Макар, ты не знаешь, сейчас есть действующие вулканы? Это была бы потрясающая свадьба, я бы купила себе красное платье, а вокруг лава и...

— Я не полезу, — предупредил её Александр. — Что хочешь делай — не полезу.

Кристина скривилась.

— Как это глупо, Сашенька, бояться высоты.

— Я тоже ни на какой вулкан не поеду, — поддержала брата Кира.

Кристина расстроилась.

— Как с вами скучно. Вот Макар ради меня забрался бы на вулкан, правда, дорогой?

Макар обернулся на невесту, заслышав своё имя, поставил бутылку коньяка обратно на столик, и с готовностью кивнул.

— У нас был замечательный медовый месяц, — возвысил Жданов голос. — Мы жили в настоящем замке. У нас даже привидение своё было, да, Кать? — добавил он со смехом.

Она кивнула, а потом встретила выразительный взгляд Александра и поспешно отвернулась. Никак не могла проникнуться атмосферой. Они все так загадочно переглядывались, улыбались друг другу чуть заговорщицки, прекрасно понимая друг друга и без слов, а у неё так не получалось, не получалось разгадывать и понимать намёки и усмешки. Вот и молчала, присматривалась ко всем. Хотя, Кристина ей понравилась. Катя переживала, что она окажется копией Киры, и станет ещё тяжелее, придётся держаться настороже уже с двумя сёстрами. Андрей хоть и рассказывал про Кристину много удивительного, но пока Катя сама с ней не познакомилась, это оставалось лишь диковинными рассказами о чужом человеке, а после того, как новая знакомая так запросто бросилась ей на шею и принялась поздравлять с недавним замужеством и что-то весело шептать на ухо, не обращая внимания на недовольство сестры, Катя расслабилась. Кажется, всё не так плохо.

Ждановы-старшие как-то незаметно удалились из гостиной, Пал Олегыч вышел на террасу, а Маргарита что-то делала на кухне. Катя некоторое время пыталась вникнуть в разговор, который вели Андрей и Саша, остальные им только время от времени поддакивали, а потом поднялась. Андрей удержал её за руку и вопросительно посмотрел, а она лишь улыбнулась, и Жданов её отпустил.

— Маргарита Рудольфовна, чем вам помочь?

Маргарита оглянулась на неё и улыбнулась.

— Отдохнула бы. Что-то ты бледная, Катюш.

Катя подошла и принялась ей помогать выкладывать на блюдо небольшие слоёные пирожки. Пожала плечами.

— Мама тоже заметила. Это всё из-за жары, я плохо её переношу. А сейчас ещё забот столько...

— Стол Андрею привезли?

— Да, вчера. — И просияла. — Ему понравился.

— Кто бы сомневался, — рассмеялась Маргарита.

— Салат будем делать?

Маргарита кивнула. Затем замерла на секунду и улыбнулась.

— Я так рада, что все собрались. Все дети дома. Это всё реже и реже случается.

Катя понимающе улыбнулась.

Маргарита помолчала, приглядываясь к ней, потом тихо спросила:

— А ты как?

Катя непонимающе посмотрела.

— Что вы имеете в виду?

— Жизнь вошла в своё русло. Или ещё не вошла?

— Кажется, входит.

— Андрей много работает.

— Да. Но ему это нравится. — Катя выдала бодрую улыбку. — Он счастлив.

— Ты привыкнешь, — сказала Маргарита, понаблюдав за невесткой. — "Зималетто" — это его болезнь.

— Это я уже поняла, — рассмеялась Катя.

Салат готовили по особому рецепту Маргариты Рудольфовны Ждановой. Катя делала всё, что свекровь говорит, аккуратно нарезала овощи и выкладывала в большую салатницу.

— Не перемешивай, — предупредила её Маргарита. — Я сейчас соус сделаю и аккуратно им сверху польём.

— И перемешивать не будем? — удивилась Катя.

— В этом и секрет, — рассмеялась Маргарита.

— Понятно.

— Вам помочь?

Катя перестала улыбаться, оглянулась через плечо на Киру. Она стояла в дверях, видимо, уже давно, и стреляла глазами то на Катю, то на Маргариту. А та улыбнулась.

— Не нужно, Кирюш, мы управились. Всё почти готово.

— Здорово, — протянула Кира, подходя к столу. Заглянула в салатницу. — Выдаёте семейные секреты, Маргарита? — поинтересовалась она, намеренно не глядя в Катину сторону.

— Не выдаю, а делюсь, — рассмеялась Жданова.

— Точно. Андрей этот салат очень любит.

Катя отложила нож и уставилась на спину Воропаевой с негодованием. Потом глубоко вздохнула, набираясь терпения, и улыбнулась свекрови, когда та сказала:

— Думаю, Катя не особо в моих секретах нуждается, у неё свои есть. Есть, Катюш?

— Есть. Но, скорее, не мои, а мамины, она со мной с удовольствием ими делится.

Кира отошла от стола, повернулась и стала с интересом на Катю смотреть. А потом спросила:

— И тебе это нравится?

Катя удивлённо посмотрела на неё.

— Что?

— Готовить мужу обеды.

Что-то в её тоне Маргариту насторожило, она обернулась и посмотрела сначала на Киру, потом на Катю. А Катерина тем временем пожала плечами, удостоив Киру лишь мимолётным взглядом.

— Да, мне нравится. Почему мне не должно это нравиться?

— А разве не хочется чего-то большего от жизни получить? Какой интерес стоять у мужа за спиной?

Больше всего царапнула пренебрежительная усмешка, скользнувшая по её губам. Видимо, Маргарита её тоже заметила, потому что поспешно одёрнула:

— Кира.

Потребовалось определённое усилие, чтобы сохранить спокойствие. Катя расправила плечи, переложила последние овощи с разделочной доски в салатник и посмотрела на Киру с интересом.

— Странно, а мне казалось, что мы с вами в одинаковом положении. Вы же тоже ради мужа с работы ушли? Андрей мне говорил. И если вы даже обеды ему не готовите, чем же вы занимаетесь целыми днями?

Маргарита резко отвернулась от них, схватила ложку и принялась что-то помешивать в кастрюле. А Катя невинно Кире улыбнулась. Та разглядывала её не меньше минуты, а потом подошла к старинному серванту и принялась вынимать тарелки.

— Пойду на стол накрою, — проговорила она безразличным голосом.

Маргарита тут же послала ей ничего не значащую улыбку.

— Хорошо, милая. — А когда Кира вышла из кухни, посмотрела на Катю с любопытством. Та подняла глаза и поинтересовалась:

— Соус готов?

Маргарита кивнула.

За обедом завели разговор о делах. Обо всём личном и интересном переговорили до этого, а за столом всплыли какие-то проблемы, и как Маргарита не пыталась пресечь эту тему, ничего не вышло. Андрей с Сашей даже повздорили немного. Катя мужа дёрнула за руку, пытаясь угомонить, а он обиделся.

— Я виноват? Вот чего он лезет? Умник...

— Андрей, — укоризненно начала Маргарита, а Катя взяла его за руку.

Воропаев же насмешливо скривился, поглядывая на него.

— А на работе кто тебя за ручку держит, когда ты из себя выходишь?

— А на работе у меня твоя фотография на стене висит, я в неё дротики кидаю. Расслабляюсь.

Катя со всей силы заехала Жданову по лодыжке, тот болезненно охнул и обиженно посмотрел.

— Какие же вы оба дураки, — покачала головой Кристина, а Пал Олегыч согласно кивнул.

— Дети. Когда только повзрослеете.

Андрей помолчал немного, уткнувшись взглядом в свою тарелку, а потом всё-таки принялся рассказывать о том, что сейчас происходит в "Зималетто". Катя с интересом вслушивалась в его слова, дома Андрей с ней никогда особо не делился. Рассказывал что-то, но только то, что, по его разумению, она могла понять, а вытянуть из него какие-то подробности или детали было практически невозможно. А вот сейчас он рассказывал, не ей, но сыпал какими-то незнакомыми терминами, выкладывал новости и идеи, а Катя внимательно слушала. И наблюдала за всеми. За тем, как внимательно слушает Пал Олегыч, как недовольно поджимает губы Маргарита, усмехается Александр и переглядывается с задумчивой Кирой, одна лишь Кристина выглядит абсолютно довольной, нашёптывая что-то на ухо Макару. Заговорили о рекламе, вспомнили Юлиану Виноградову, Андрей начал рассказывать о подготовке к показу и выглядел при этом таким довольным, что Катя невольно улыбнулась.

— Так что, ищем подходящее помещение для показа, — закончил Андрей.

Пал Олегыч переглянулся с женой.

— А прежний зал не устраивает тебя?

— Это не меня, пап. Юлиана говорит, что в этот раз всё должно быть по-новому. И в новом месте. Вот и ищем. Не найдём, вернёмся к привычному.

Пал Олегыч усмехнулся.

— Всё перевернул с ног на голову, всё ему не так. Даже зал не подходит.

— У вас что-то есть на примете? — спросила Маргарита, а Андрей покачал головой.

— Нет. Пока нет. То есть, Юлиана идеями фонтанирует, как всегда, но пока ничего подходящего. Нужно что-то такое... чтобы всё сразу стало понятно.

— Замок во Франции с твоим личным привидением, — серьёзно проговорил Воропаев, глядя на Катю. Та вовремя спрятала улыбку.

Андрей показал ему кулак.

— Вы сами себе проблемы ищете, — сказал Пал Олегыч.

— А я знаю, где можно провести показ, — вдруг сказала Кира, и все посмотрели на неё. — И это будет только наше место. — И улыбнулась Андрею. — Наш центральный магазин.

— Что? — переспросил Жданов. — В смысле?

Кира так зазывно и радостно ему улыбалась, что Кате стало неловко. Да ещё Андрей заинтересовался и на Киру смотрел с большим интересом. Та отложила столовые приборы и обвела всех присутствующих за столом ликующим взглядом. Кстати, и Катю не обошла, и она вдруг поняла, что всё это не просто так. Она сумела уколоть Киру на кухне, а вот теперь получает достойный ответ. Просто война какая-то необъявленная...

— Андрюш, ну подумай. Мы собирались делать там ремонт, полностью менять интерьер, да так и не собрались. А вот сейчас подходящий момент. Места там достаточно, быстро делаем ремонт, и совмещаем открытие с показом. Это будет что-то!

Андрей молчал, обдумывая предложение, а Пал Олегыч в задумчивости покивал.

— Замечательная идея, Кирюш.

— Да не просто замечательная, — поддакнула Маргарита, — это фантастика. Как мы раньше не думали об этом?

Катя посмотрела на мужа, понимая, что чуда уже не случится, и Андрей согласится. Если не с Кирой, то с родителями. И он кивнул, а потом и улыбнулся.

— Да, мне нравится.

Вот так вот, ему нравится.

— Но придётся заняться ремонтом вплотную. Времени немного, — сказал Пал Олегыч.

— Нужно всё обдумать, поговорить с Юлианой. Нужен ведь ещё проект. Что мы собирались делать с этим магазином?

Кира легко отмахнулась.

— Я всё решу. В конце концов, я когда-то это уже обдумывала, даже наброски у меня где-то сохранились. Так что, это не проблема.

— Начинается, — проворчал Александр. — Кажется, ты прилетела на свадьбу подруги. Забыла?

— Какой подруги? — тут же заинтересовалась Кристина.

— Ничего я не забыла, — огрызнулась Кира. — Но мне скучно, я не могу без дела сидеть, — быстрый взгляд в сторону Кати и улыбка, адресованная Андрею. — Так что, доверишь? Я быстро управлюсь.

Жданов усмехнулся.

— Не сомневаюсь.

— Да, Кира — профессионал, — подтвердила Кристина. — А у меня вот терпения не хватает.

— Не только терпения, — подал голос Александра и прикоснулся указательным пальцем к своему лбу, и беззаботно рассмеялся, когда понял, что сестра всерьёз обиделась.

— Вот не люблю, когда ты такой гадкий, — пожаловалась Кристина.

— Без тебя они и не справятся, — сказал Пал Олегыч, обращаясь к Кире. — Времени совсем немного, а нужно найти дизайнера, нужно продумать все детали... Кто у нас умеет это лучше тебя?

— Как приятно такое слышать, — рассмеялась Кира.

— Если Никита не будет против, — продолжил Пал Олегыч, и в Кире тут же радости заметно поубавилось. Но быстро взяла себя в руки и встряхнулась.

— Не будет. К тому же... думаю, это много времени не займёт.

То есть, теперь она будет торчать в "Зималетто" целыми днями на законных основаниях. Лучше просто не бывает. У Кати это из головы не выходило. Но приходилось улыбаться, поддерживать разговор и не вздумать хмуриться, потому что Кира за ней наблюдала, и осознавать своё невыгодное положение. Совсем не думала, что один семейный обед может к такому привести. Хотела побыть женой Андрея, чтобы все, наконец, посмотрели и поверили в их брак, а вышло так, что всё ещё больше запуталось. А Андрей на самом деле увлёкся этой идеей с проведением показа в магазине и что-то долго обсуждал с отцом.

Быть не "в теме" непривычно и даже неприятно. Никогда с Катей такого раньше не случалось. Обычно она имела полное представление, о чём говорят и что интересует людей вокруг. И мало того, всегда знала всё лучше других и могла поддержать любой разговор, привыкла к тому, что её слушают и даже совета спрашивают (по крайней мере, её одноклассники, а после и сокурсники поступали именно так). А вот сейчас чувствовала себя не в своей тарелке из-за того, что не понимала и половины из того, о чём говорили люди вокруг неё. Незнакомые термины, названия, имена, которые даже Кристина с Кирой с придыханием произносили, а Катя как не пыталась, не могла вспомнить, откуда и почему должна знать имена этих людей. Всё это было связано с модой, а о ней Катя имела весьма смутное представление. Если честно, и всёрьёз-то эту тему никогда не воспринимала, что может быть в моде, показах и нарядах, особо важного? И в итоге оказалась не "в теме". И решить данную проблему быстро возможным не представлялось. А придётся... если хочет вникнуть в семейный бизнес. А она, правда, хочет.

К концу ужина у неё закружилась голова от непонятных разговоров и, улучив первую возможность, Катя вышла на террасу. Правда, в одиночестве и двух минут не пробыла, появился Андрей, сел рядом с ней на диван и обнял.

— Скучно тебе? — понимающе улыбнулся он.

— Не скучно. Просто не понимаю многого и от всех ваших разговоров голова кругом.

Он рассмеялся. Вытянул ноги и стал смотреть на закат. Катя посидела немного, пристроив голову на его плече, а потом не удержалась и спросила:

— Это на самом деле хорошая идея? С магазином, в смысле.

Жданов кивнул.

— Хорошая, на самом деле хорошая.

Катя решила согласиться.

— Да. Можно хорошо сэкономить, да?

Жданов посмотрел на неё с интересом.

— И это тоже, экономист ты мой.

Она довольно разулыбалась.

— Это я умею.

— Экономить? — заинтересовался он. А Катя покачала головой.

— Нет, выгоды подсчитывать.

— А-а, — протянул Андрей и расхохотался. — А убытки?

— Их тоже.

Андрей поцеловал её, сначала в висок, а потом заставил жену повернуться и поцеловал по-настоящему. Немножко увлеклись, и когда Катя отстранилась, чтобы перевести дыхание, вдруг заметила Киру. Она стояла в дверях, видимо, собиралась выйти на террасу, а когда увидела их с Андреем, замерла. Катя столкнулась с ней взглядом и от мужа поспешно отодвинулась, вытерла губы. Он удивлённо посмотрел.

— Ты чего? — Обернулся, но за секунду до этого Кира скрылась в комнате.

Пришлось улыбнуться и покачать головой.

— Ничего, просто... Вдруг кто-нибудь выйдет?

— И что? — Андрей снова притянул её к себе. — Здесь нет человека, который бы мне не позавидовал, — прошептал он жене на ухо. Она улыбнулась и обняла его.

"27"

Вошла в квартиру, бросила сумку с вещами в прихожей, а потом сразу в комнату. Распахнула балконную дверь и остановилась, жадно вдыхая насыщенный, противно-тепловатый московский воздух. Закрыла глаза и вцепилась в дверь, до боли, пока терпеть могла. Чувствовала себя загнанной в клетку птицей. Кажется, всего пара шагов и можно сорваться вниз, и полететь туда, куда самой хочется, и не возвращаться никогда. Ведь где-то лучше и спокойнее, где-то можно думать о будущем, совсем как раньше, и не оборачиваться на прошлое. Ни на кого не оборачиваться.

Сашка довёз её до дома, всю дорогу косился, и Кира видела, как он хмурится. В какой-то момент даже решила, что всё-таки не сдержится и примется читать ей мораль за неподобающее поведение, но брат промолчал. И даже на прощание ничего не сказал, только подставил щёку для поцелуя и улыбнулся ободряюще. Всё-таки у неё замечательный брат. Особенно, когда молчит и глазами не сверкает. Когда жалеет её, в такие моменты ему просто цены нет.

Но всё равно двухчасовое молчание опустошило её. В лифте, наконец-то оставшись одна, едва сдерживалась, чтобы не разреветься. Смотрела на себя в зеркало и даже ногой от нетерпения притопывала, не в силах дождаться, когда закроет за собой дверь своей квартиры. Когда будет точно знать, что никто её не увидит и не услышит, тогда и даст волю чувствам, выпустит наружу всё то, что копилось в ней прошедшие два дня. Когда терпеть уже не было никаких сил, а она терпела. Терпела, терпела...

Где-то было вино. В пятницу к ней наведывалась Кристина со своим женихом (женихом, смех просто) и вино оставалось, Кира это точно помнила. Понадобилось некоторое время, чтобы отыскать бутылку и бокал, допинала сумку до спальни, да так и оставила на полу у кровати, при мысли о том, что неплохо было бы её разобрать, даже подташнивать начало. Ничего не хотелось. Проходя мимо автоответчика, заметила тревожно мигающую кнопку. Нажала. Бесстрастный голос сообщил, что ей оставили три сообщения. Надо же, целых три.

— Привет, любимая, — огласил комнату достаточно бодрый голос мужа. — Ты куда-то пропала, не звонишь. Я волнуюсь. Слышишь? — Лёгкий смешок. — Люблю, позвони.

Противный писк и голос Шестиковой.

— Кира, привет. Слышала, что ты в Москве, а не появляешься. Позвони, пообедаем вместе, посплетничаем.

— О Жданове, что ли? — презрительно усмехнувшись, проговорила Кира и сделала большой глоток вина.

Снова писк и снова голос мужа.

— Кирюш, я знаю, что ты рассердишься, но всё-таки напоминаю. Не забудь отправить мне рекламные буклеты. Прямо сейчас это сделай. Люблю.

Рекламные буклеты ему подавай. Кира в раздражении взглянула на стопку глянцевых каталогов, сложенных аккуратной стопочкой на краю стола. Она их ещё в пятницу приготовила, до отъезда, знала, точнее, помнила, что муж просил их собрать для него, и теперь изведёт её напоминаниями. И на дачу звонил, когда всерьёз обеспокоился её таинственным молчанием, и опять же не упустил возможности, напомнить о своей просьбе. Как же это всё раздражало... Просьбы, вежливые разговоры "о погоде", короткие "люблю" и его работа, в которой она ничего не понимала.

Вчерашней ночью, когда от отчаяния никак не получалось заснуть, сидела на подоконнике, смотрела в темноту, слушала сверчка и думала о том, что же с её жизнью не так. И на самом деле поняла. Ей не хватало прежней лёгкости, с которой она шла по жизни до своего замужества. Когда ещё была с Андреем. Когда была сама себе хозяйка. Не смотря на все их разногласия со Ждановым, на его ошибки и её разочарования, хозяйкой положения всегда была она. Всегда знала, чем хочет заниматься, и занималась этим, знала, с кем хочет быть, и была рядом с этим человеком, знала, чего хочет получить от своей жизни, и шла к этому, пусть и не семимильными уверенными шагами, но у неё было чёткое, ясное будущее. Было, пока она по глупости не свернула в сторону, чтобы посмотреть, что там за поворотом, а всё, что её окружало, как-то очень быстро разрушилось, и она осталась ни с чем в незнакомой реальности. Такое чувство, что это совсем не её жизнь, что-то где-то перепуталось, а как вернуть всё на свои места непонятно.

В детстве у неё была любимая сказка "Королевство кривых зеркал", Кира перечитывала её множество раз, но никогда не думала, что вся её жизнь превратится в эту искажённую реальность, где всё наоборот. Где от неё уже ничего не будет зависеть.

Ей не хотелось ехать на дачу. Всё это затеяла Кристина, у которой в последнее время тема семьи стала чуть ли не главной. Она весь пятничный вечер рассказывала Кире о том, как важно для человека (любого человека) чувствовать родственную поддержку. Знать, что рядом близкие, дорогие люди, что на них можно положиться в трудный момент, что нужно заботиться о них, проводить с ними больше времени, пока есть возможность. Кира слушала сестру, а сама ухмылялась, загородившись бокалом с вином. Подумать только, это всё ей говорила Кристина, которая в Москву (то есть, домой) наведывалась от силы пару раз в год, а всё остальное время проводила в разъездах и путешествиях по всем закоулкам мира, хорошо, что средства позволяли. Правда, такие речи от сестры она уже слышала пару раз, когда та теряла голову от любви. Но после развода или расставания о тяге к близким родственным отношениям Кристина благополучно забывала. Вот и в этот раз будет также, Кира была в этом уверена. Кто в здравом уме поверит в то, что рядом с таким мужчиной, как Макар (имя-то какое дурацкое) Кристина найдёт покой и осядет дома с намерением рожать и воспитывать детей? Оба чокнутые, это с первого взгляда видно... Кстати, про детей Кристина тоже разговор заводила и при этом хитро прищуривалась, чем вгоняла Киру в тоску в ожидании "хороших" новостей.

И на дачу Кире не хотелось. Слушать всё это в повторе было выше её сил. Но потом ей пришло в голову... В общем, что-то натянулось в душе, какая-то струнка, а может, это было предчувствие, но узнав, что Андрей приедет на дачу, Кира сдалась. Да, да, поедет, посмотрит, рядом побудет. У них столько воспоминаний, самых разных, связанных с дачей, и почему-то ей показалось, что вот они встретятся там, посмотрят друг другу в глаза и всё вернётся, всё станет ясно, и вернётся потерянная лёгкость. Нужно просто встретить взгляд Андрея и улыбнуться ему. Она ехала туда, переполненная надеждой и нетерпением, когда же всё это случится. Хотелось снова расправить крылья, вздохнуть полной грудью, почувствовать уверенность, заглянуть в своё будущее и понять, что вот таким она и хочет его видеть. Правда, ничего этого не случилось. Ничего.

Всё с самого начала пошло не так. Зачем-то она согласилась пойти кататься на этой дурацкой лодке. Кристина уверяла, что они на полчаса, не больше, а потом вернутся "встречать Андрюшу". Даже предлагала купить в соседней деревне роз, нарвать лепестков и устроить настоящий праздник для молодожёнов. Кира оборвала её речь выразительным взглядом и поспешила по тропинке в сторону озера, оставив брата и сестру позади. А когда они вернулись, оказалось, что Андрей уже приехал. Она-то напридумывала себе, как встретит его на крыльце, в лёгком сарафане сельской расцветки, как мило будет смотреться на веранде, увитой диким виноградом... Да, да, она всё продумала, даже то, какой растерянной и обиженной будет чувствовать себя его жена.

Жена. Жена, чёрт возьми! Привыкнуть к этой мысли невозможно.

Надежды начали рушиться в тот момент, когда Маргарита спустилась в гостиную и немного смущённо улыбаясь, поведала всем, что Андрей с Катей отдыхают, но скоро спустятся. Это "отдыхают" кольнуло в самое сердце, и Кира поспешила ото всех отвернуться. Перед глазами так и встала картина, как они лежат в постели (в её постели, чёрт возьми!), обнявшись — и отдыхают! Слово-то какое Маргарита подобрала.

А потом всё стало совсем ужасно, когда Катя с Андреем появились в гостиной, и Кира поняла, что Жданов на неё не смотрит. То есть, он поздоровался с ней, удостоил взглядом, даже улыбкой, и тут же забыл о ней. Кира в растерянности наблюдала за ним, слушала досужие разговоры, злилась, когда Кристина в пятнадцатый раз умилялась тому, что "у Андрюши теперь есть жена", а потом просто села на диван, плюнув на то, что милый сельский сарафан безбожно мялся и сидеть в нем вообще противопоказано. Села, закинула ногу на ногу и только умоляла себя не сорваться на какую-нибудь невинную реплику сестры или Маргариты. А сама украдкой наблюдала за Катей. Сам факт того, что она находится в этой комнате, что так запросто разговаривает с её братом и Пал Олегычем, отвечает на улыбку Маргариты, казалось невероятным. Кира чётко понимала, что ей или такой, как она, здесь не место, ошибка какая-то, нелепица, а то, что Андрей с неё глаз не спускает, каждую минуту старается к ней прикоснуться, это было просто за гранью её понимания. Как такое могло с ними случиться? Как эта девушка могла встать между ними? Как ей удалось?

Никому раньше не удавалось, а ей удалось.

Кира не понимала Андрея. Что он мог в этой девушке найти? Она почувствовала изумление ещё при первой встрече с Катей, когда Андрей заявил, что это его жена. Кира стояла за спиной Маргариты и разглядывала незнакомую девицу, которую Жданов с трепетом прижимал к своей груди и что-то нашёптывал ей на ухо, видимо, пытаясь успокоить. Он уже тогда не испытывал никакого дискомфорта или смущения рядом с ней, ему не было стыдно за свой поступок, его уже тогда больше беспокоили её переживания и слёзы, чем других людей. Его родителей, невесты... То есть, тогда Кира уже невестой его не была, была замужней женщиной, но в её восприятии мало что изменилось. А Андрею было всё равно, он был женат. На незнакомой, непонятной девушке, в которой не было ничего примечательного и запоминающегося. Которую нашёл неизвестно где и с лёгкостью ввёл в свой круг, не спрашивая ни у кого разрешения. Хотя, он всегда так поступал. Делал только то, что хотел, а все остальные старательно подстраивались или прощали.

Потребовалось несколько дней, прежде чем Кира сумела выровнять дыхание и сумела спокойно улыбнуться в ответ на бестактные вопросы так называемых подруг.

— Кира, на ком он женился? — жадно спрашивала Шестикова, поедая её бледное лицо взглядом. А Виктория, презрительно фыркнув, заявила:

— Он сделал это нарочно. Лена, вот так и напиши — нарочно! — а потом со вздохом добавила: — Перевелись мужики.

Никто не знал, как тяжело ей было всё это пережить. Молча, гордо, под руку с мужем, который неизменно подозрительно приглядывался к ней и злился, замечая хотя бы тень страдания. Приходилось чуть ли не наизнанку выворачиваться, чтобы упреждать домашние скандалы.

Но хуже всего было то, что Андрей её словно и не видел. Он вообще будто ослеп. Или изменился, очень быстро, незаметно, как будто кто-то просто взял его за плечи и развернул в другую сторону. В ту, где Киры не было. Теперь он женатый человек, президент компании, солидный бизнесмен, а не наследник и гуляка, молодой повеса, от улыбки которого любая женщина голову теряла. Кира даже гордилась этим, что Андрей такое впечатление на женщин производит, знала, что о его внимании мечтают многие, а он принадлежал ей. И об этом тоже все знали, как будто где-то на Андрее Жданове невидимая бирочка была пришпилена — "Собственность Киры Воропаевой". Печать стояла, а вот цены не было — потому что эксклюзив. Казалось, что это незыблемо, давно всем понятно и никем не оспаривается, а потом появилась непонятная Катя, бирку сорвала и выкинула. И из-за этого было очень обидно. Ворвалась в их жизнь, не позволив до конца разобраться, сама даже не подумала вникнуть в их привычки и неписанные законы. В общем, испортила всё окончательно.

Кира внимательно наблюдала за Катей. До этого такой возможности не было, если и виделись, то мельком и только приглядывались друг к дружке с настороженностью. Кате тоже эти встречи были не в радость, и на бывшую невесту мужа она смотрела с неприязнью. По крайней мере, Кире казалось, что это именно неприязнь. Всё в жене Андрея казалось ей странным. Выпытала у Маргариты её возраст и лишь хмыкнула, а потом начала выявлять недостатки. А их было море, глубокое и бескрайнее. Правда, выбрав в собеседницы Маргариту, она сильно ошиблась. Оказалось, что та приняла сторону невестки и вовсю её опекала. Натаскивала, дрессировала и вообще, желала сыну в семейной жизни всего самого наилучшего. Вот с этой девочкой, которая совершенно не представляла, что это такое — быть женой президента модного дома. Не знала элементарных вещей и совершенно не впечатлилась, надев наряд от Донны Каран. Она носила очки и джинсы, волосы стягивала в хвост и пекла Жданову пироги, при этом умудряясь их испортить, о чём Жданов рассказывал с восторгом.

Сначала Кира думала, что Андрей притворяется, будто он всем доволен. В пику ей. Но потом поняла, что нет. На показе наблюдала за тем, как он опекает жену, не замечая никого вокруг, и поняла, что никакого притворства в его чувствах нет. Но любовь ли это? В это Кира поверить не могла. Что угодно — увлечение, месть ей, секс, но любовь? Вспоминая их собственные отношения, особенно в начале, как они насытиться друг другом не могли, насмотреться, надышаться, удивляясь тому, что столько лет жили рядом, и были лишены всего этого. По собственной глупости. И поверить в то, что всё это у Андрея может повториться с другой — невозможно. Ведь у неё же не повторилось, не получилось с другим, не смогла забыть, просто расстаться с такой важной частью своей жизни, так как он может с такой лёгкостью отбросить их счастье и начать всё заново? С той, которая ему ни по каким критериям не подходит.

С виду сущая девочка, особенно в домашней обстановке. Простенькое платье, лёгкий макияж, очки на носу и расцветающая на губах улыбка, когда встречает взгляд Андрея. Но это-то Кира могла понять. Катя в Жданова была влюблена, это видно сразу и вызывало лишь усмешку. Наверное, даже не догадывается, как это глупо выглядит со стороны. Её доверчивость и наивность. Интересно, она на самом деле верит в истинность чувств Андрея и крепость их брака?

Да ещё Сашка злил. Придумал новой родственнице дурацкое прозвище. Бриллиант? Какой она бриллиант? Просто смешно.

— Тоже мне, выдумал, — возмущённо фыркнула она, когда осталась с братом наедине. — Какой она бриллиант? Ты её видел?

— Не ревнуй.

— Ревновать? К ней?

Сашка закинул голову назад и улыбнулся.

— Но ревнуешь же.

— Она здесь лишняя.

— По-моему, только для тебя.

Оставалось только ударить его, но он лишь рассмеялся. Потом ухватил её за руку, когда Кира собиралась уйти.

— Она милая девочка, Кира. Ты не можешь с этим ничего сделать.

— Милая? Саша, я тебя не узнаю.

— Что тут узнавать? Если Жданову понравилось сидеть у юбки жены, это его дело. И пусть шлифует, вдруг и правда брильянт окажется? Чтобы это понять — нужно терпение.

— Как-то ты странно это говоришь.

— Почему? — удивился он. — Ты на самом деле удивилась, что твой брат не бесчувственный чурбан, как вы все считаете? — Он рассмеялся.

Кира облокотилась на спинку его кресла и загрустила.

— Я знаю, зачем ты всё это мне говоришь. Хочешь убедить меня, что он с ней счастлив.

Александр безразлично пожал плечами.

— Понятия не имею. Но разводиться не собирается — это факт. А ты знаешь, как Андрюша дискомфорт не терпит. А это что-то да значит.

Они помолчали, а потом Воропаев добавил, уже совсем другим тоном:

— Ты бы выкинула из головы все глупые мысли. У тебя муж есть.

Кира выпрямилась, вскинула подбородок, отгораживаясь тем самым от его упрёков.

— Я сама разберусь.

— Сомневаюсь.

Все были против неё, все. Даже те, на поддержку которых она рассчитывала всегда и безоговорочно. А теперь они с благоговением присматривались к происходящему в жизни Андрея, а на неё махнули рукой. Почему-то считалось, что у неё всё в порядке, никаких проблем, а все её недовольства не более чем чудачества. Правда, в глаза ей это не говорилось, лишь понимающе переглядывались за её спиной, мол, сама успокоится. А Кира и сама была бы рада успокоиться, но никак не получалось. Внутри всё сжималось каждый раз, как видела, с какой довольной улыбкой Андрей на жену смотрит. А спрашивается, чем она это заслужила? Сама же Кира и забыла уже, когда удостаивалась такой улыбки Жданова.

А потом застала их целующимися на веранде. И это после того, как она так удачно за обедом, хоть немного, но поправила своё шаткое положение. Когда все рассыпались комплиментами, говорили о её профессиональных качествах, а Кира улыбалась и посматривала на невесёлую Катерину. Казалось, что поставила дерзкую девчонку на место, после того, как та сумела уколоть её на кухне. Хотя, всё хорошенько обдумав, Кира не стала расстраиваться по этому поводу, просто она тогда не была готова ответить на неожиданный выпад, вот и растерялась, зато теперь отыгралась по полной. Ничего, пусть знает, кому дорогу перешла.

До конца обеда старательно выдавала идею за идеей, улыбалась довольно и пинала под столом Сашку в ответ на его тычки локтем в бок, когда он приходил к выводу, что Кира начинает перегибать палку. Она сама понимала, что перебарщивает порой, но ничего не могла с собой поделать, победа просто окрыляла. А потом увидела их, обнимающихся, как Катя льнула к Андрею, и возмущение накрыло с головой. Такое чувство, словно её снова предали. Или обманули. Пока она реально пыталась помочь, хотела быть полезной, эта негодяйка просто-напросто бросалась ему на шею, а Жданов как всегда голову терял от женских ласк. Вот и вся его любовь.

Вот и вся любовь. Когда допила вино, возникло предательское желание вспомнить о том, как всё было. Достала альбомы с фотографиями, переворачивала тяжёлые страницы и проводила по снимкам рукой. Сколько же у них фотографий, самых разных!.. Хотя, чему удивляться? Столько лет вместе, столько всего между ними было. Самые замечательные, конечно же, первые. Счастливые оба до умопомрачения, в глазах такой огонь, и тогда казалось, что весь мир ради них крутится. Тогда Кира с таким наслаждением заглядывала в своё будущее, верила, что никаких проблем никогда не будет, никаких несчастий не приключится. Пока они вместе. Но безоблачного счастья так и не случилось. Если первое время они с Андреем вместе боролись со всеми несчастьями и проблемами, пусть и достаточно детскими способами, например, сбегая от этих самых проблем и ото всех куда подальше, но зато вместе были, вдвоём, поддерживая друг друга, то потом и этого не стало. Андрей отдалился от неё, стал снова делать глупости, иногда Кире казалось, что ей назло. А она не могла понять, чем ему не угодила.

Чёрт возьми, она всегда изводила себя сомнениями. Никак не могла понять, что делает не так, зачем ему все эти женщины, развлечения в компании Малиновского. Ведь у них всё было так хорошо, говорил, что любит. Значит с ней что-то не так? Где она ошиблась? Они были идеальной парой, все так говорили, и Кира очень старалась, чтобы и дальше все так думали. Скрывала, врала, находила Жданову оправдания, даже перед родителями его похождения прикрывала. До поры до времени, пока всё не стало настолько очевидно, что даже ложь во благо стала казаться до безумия глупой и жалкой. Но и тогда Кире даже в голову не могло прийти оставить Андрея. Уж лучше быть невестой Андрея Жданова, чем его бывшей, одной из многих. Лучше быть хозяйкой положения, зная, что Андрей никуда не денется. Для этого ему нужно было бы предпринять решительные шаги, поругаться с родителями, которые мечтали об их свадьбе, а Кира не верила, что Андрей на это способен.

Это ведь была их жизнь, они так привыкли друг к другу, изучили привычки, научились подстраиваться, и всё-таки любили друг друга, по крайней мере, Кира верила в любовь Жданова. Чтобы он не творил, потом приходил и говорил, что любит. И она его любила и готова была потерпеть. Ещё чуть-чуть. А потом ещё чуть-чуть. Дотерпелась до того, что от обиды и ревности, от злости на Андрея за то, что он по привычке испытывает её чувства, решила, что больше его не любит. Когда-то же эта пытка должна была закончиться? Сколько можно прощать и заверять, что верит во все его слова и клятвы? Терпеть унижения, глотать слёзы и улыбаться, слыша злорадный шёпот за спиной. А всё это ради чего? Ради вынужденного ждановского "да" перед алтарём?

На пике этой злости и появился Никита. Точнее, появился он намного раньше, они были знакомы несколько лет, и Кире очень льстило его внимание и пылкие взгляды. Но у неё был Андрей и ей очень долго был никто другой не нужен. Об этом знали все, и Никита знал, и поэтому никаких решительных шагов не предпринимал. Они даже встречались не так часто, но при каждой встрече Киру словно насквозь прожигало от его взглядов. Это была такая игра в беспросветном тумане ждановского вранья. При встречах с Никитой, она хоть на несколько минут, но отвлекалась. Чувствовала себя оживлённой, прятала от окружающих улыбки и уворачивалась от настырных взглядов Минаева. Всё это продолжалось до поры до времени, пока не столкнулась с Никитой совершенно случайно в одном из ресторанов, где пыталась отвлечься от домашних проблем, от недавней ссоры с Андреем и не думать о том, что всего через два дня, на показе, нужно будет появиться с ним под руку и выглядеть счастливой и довольной, чтобы избежать очередной волны сплетен. В который раз задавить в себе обиду, и нацепив на лицо улыбку, сыграть своё счастье. Никогда раньше всерьёз в свой роман с Минаевым не верила. Он ей нравился, интриговал, но думать о чём-то большем, когда в её жизни уже давно всё сложилось и менять что-либо, казалось просто невозможным. И то, что всё как раз-то возможно, стало настоящим открытием. Кира просто тонула в любви Никиты, в его обожании, вспомнила себя прежнюю и поняла, что когда тебя кто-то любит, пережить обиду гораздо легче. Надоело быть жертвой, надоело прощать, надоело беспокоиться, хотелось, чтобы о ней кто-нибудь наконец переживал, а не только она. И в какой-то момент, когда стало совсем невыносимо общаться со Ждановым, когда в очередной раз услышала шёпот и смех за спиной, приняла решение. И в первое время на самом деле была собой довольна, на неё снизошло небывалое спокойствие, показалось, что теперь всё изменится, вся её жизнь перевернётся... и Андрей наконец-то опомнится и поймёт, как это страшно — потерять её. Кира думала об этом с каким-то мстительным удовольствием. Возвращаться к Жданову не собиралась, хотелось прочувствовать, что это такое, когда тебя любят. Когда даже в ответ ничего не ждут, просто улыбки твоей или банального "спасибо". Она так долго была в роли того, кто любит и ждёт, что совершенно потерялась в удовольствии быть любимой женщиной. А об Андрее если и думала, то только о том, как он мучается без неё и локти себе кусает в отчаянии оттого, что потерял её. И эти мысли приносили дополнительное удовольствие. Хотелось знать, что он мучается, а ещё лучше видеть это. За всё, что она пережила за прошедшие годы, за все унижения и обещания простить и забыть.

— Ты со мной или просто мстишь Жданову? — спросил как-то Минаев.

Кира удивлённо посмотрела.

— Мщу? Я не мщу ему, Никита. Просто я настолько от всего устала, что... я могу позволить себе порадоваться его страданиям. Он это заслужил. Он очень меня обидел, понимаешь? Он столько лет меня обижал, а я только ждала чего-то и совсем забыла, что это такое быть любимой...

— Ты замуж за меня выйдешь?

Кира сбилась на полуслове и глупо переспросила:

— Замуж?

Минаев широко улыбнулся, разглядывая её.

— Замуж. За меня. Пойдёшь?

Она так долго ждала вот этих слов и такой улыбки, правда, от другого мужчины... Кира молчала несколько секунд, вглядываясь в лицо Никиты, а потом подумала о том, что это её шанс воплотить все свои мечты в жизнь. Ведь когда-то она мечтала о семье, а не только о том, чтобы пришёл домой и пришёл с работы, а не от кого-то... о ком она знать совсем не хочет. И вот свершилось, нужно только сказать "да" и всё будет, как мечталось, пусть и с другим мужчиной, но это ведь мелочи, главное, чтобы ждать и прощать больше не пришлось.

Никита ждал её ответа, а Кира молчала, пауза затягивалась, и становилось неловко, взгляд Никиты начал затухать, и вот тогда Кира решилась, в одну секунду. Наклонилась к нему, быстро поцеловала в губы и сказала:

— Да.

Его брови взлетели вверх, и посмотрел недоверчиво, словно не ожидал такого ответа.

— Что?

Она рассмеялась.

— Да. Я выйду за тебя замуж, с удовольствием.

Кира не ждала, что Андрей явится в последний момент и "спасёт" её. Когда она выходила замуж, верила, что в её жизни всё изменится. Что Андрей Жданов останется в прошлом и больше никогда её не побеспокоит. Было много всего, и забыть, конечно, никогда не получится, но лучше об этом не думать и не вспоминать. Была уверена, что отпустила его. Да, скучала, даже страдала немного, но больше не видела себя рядом с ним. Была уверена, что Жданов останется повесой и гулякой на всю жизнь, ничто не в силах его изменить. Кира столько лет на это потратила, пытаясь его перевоспитать, столько нервов, но Андрей просто не хотел меняться. Чтобы ей не обещал, через некоторое время возвращался к своим привычкам. Казалось, что сбегает от неё, старался быть хорошим, таким, каким Кира хотела его видеть, каким его любила, но очень быстро его терпение иссякало, и он бежал куда-то сломя голову. Куда-то... К кому-то, а не куда-то. Сколько романов у него было за эти годы?

Но всё равно её уход его задел, Кира прекрасно об этом знала. Даже Маргарита ей рассказывала, что Андрей очень сильно переживает. Правда, быстро осеклась и даже прощения попросила — к тому моменту уже было объявлено о свадьбе. Кира же предпочитала отмалчиваться, просто не знала, что сказать. Что ей жаль? Да, жаль. Но разве она виновата? Просто Жданов был невыносим. А она не такая сильная, как думали все вокруг.

Но надо отдать Андрею должное, он не настаивал, не упрашивал, вообще старался с Кирой не пересекаться лишний раз. Ему было плохо, даже уехал куда-то, чем сильно взволновал родителей, и Кире было очень неудобно перед ними, ей казалось, что Ждановы её винят в этом. Маргарита ей жаловалась, сетовала на то, что Андрюша может наделать глупостей, а Кира молчала, чувствуя себя преступницей. Иногда Маргарита спохватывалась, резко замолкала, но это было ещё хуже, всем всё сразу становилось ясно. О Жданове Кира старалась не думать и не встречаться с ним, даже в "Зималетто" появлялась раз от разу реже под предлогом того, что думает теперь только о муже и вообще — у них ещё медовый месяц не закончился. В этом месте все начинали понимающе улыбаться и переводили разговор на другую тему, чего Кира, собственно, и добивалась.

Андрею Жданову не было места в её жизни. Не было до тех самых пор, как ей не стало места в его жизни. Это было сумасшествие, ошибка, можно назвать, как угодно, но как спастись — непонятно. Маргарита частенько звонила ей в Италию, и разговор почти никогда не обходил стороной Андрея. Неудавшаяся свекровь жаловалась, что он очень изменился, что она перестала его понимать, и он точно что-то скрывает.

— Он не хочет со мной разговаривать, — сокрушалась Маргарита. — Я столько раз пыталась с ним поговорить, но он даже не говорит своего нового адреса.

Кира Маргарите сочувствовала, но мысленно, если и не ликовала, то чувствовала удовлетворение. Пусть, пусть поймёт, что значит жить без неё. Привык считать её удобным приложением к себе, а без неё, стало быть, тяжко.

Приезжая в Москву, встречалась с Андреем и наблюдала за ним украдкой. Иногда ей везло, и она встречала его долгие, задумчивые взгляды. Но не радовалась им, а пыталась успокоить пустившееся в нервный пляс сердце. В такие моменты тоска накрывала и в голове появлялась мысль о том, что возможно она ошиблась или поторопилась, но подобные мысли следовало пресекать на корню, что Кира и делала. Малиновский тоже делился с ней невероятными новостями, в том смысле, что Андрей уже давно не горит желанием ездить куда-либо развлекаться, с головой ушёл в работу, да и вообще странно себя ведёт. Это договаривалось многозначительным шёпотом и вызывало у Киры невольную усмешку.

— Мне страшно, — однажды призналась Маргарита. — Так резко люди не меняются... Боюсь, что с ним что-то происходит, а мы узнаем об этом, когда уже будет поздно.

Если честно, после этого Кира забеспокоилась и даже поговорить с Андреем попыталась, но у него такого желания не возникло, даже нахамил ей. Не открыто, но начал что-то говорить ей про мужа, о котором не следует забывать, а уж тем более предавать его, вылавливая в подземных гаражах своего бывшего. Как же Кира тогда на него разозлилась, а ему будто наплевать, сел в машину и уехал, правда, прежде вежливо с ней распрощавшись. Кира весь вечер успокоиться не могла, всё вспоминала слова и взгляды Жданова, а потом решила, что он просто-напросто притворялся, и ей стало легче. Ну конечно же притворялся. Чтобы ей своим спокойствием досадить. Мол, видишь, я и без тебя прекрасно живу, даже лучше чем с тобой. Спокоен и всем доволен, а ты...

В общем, она тогда много всякого надумала, то успокаивалась, то снова злиться начинала, а когда с работы вернулся муж, и оказалось, что она не в состоянии на нём сосредоточиться, запретила себе впредь разговаривать со Ждановым, а уж тем более принимать его слова близко к сердцу. Что он, вообще, в её жизни понимает? Даже когда рядом жил, её мысли и мечты не особо его заботили, а уж теперь-то что?

А потом объявилась его жена и Кира вдруг поняла, что она на самом деле больше ничего в жизни Андрея не значит. Что он нашёл ей замену. И с тех пор пребывала в растерянности. Такое ощущение, что кто-то украл её мысли и мечты. Подглядел, подслушал и забрал себе, разрешения не спросив. И этот "кто-то" — незнакомая девушка, которая непонятно как сумела женить на себе её любимого мужчину. Всё, о чём Кира так долго мечтала, ради чего старалась, досталось другой. Непонятно как, непонятно за что. Она сама так долго хотела увидеть в Андрее хоть какую-то перемену, желание что-то изменить в своей жизни, стать серьёзнее, но он не захотел. А сейчас получалось так, что ради неё не захотел, а для другой наизнанку вывернулся? Обидно. Кто бы знал, как обидно.

Увидев их на террасе, целующимися, счастливыми, больно стало неимоверно. Когда встретила взгляд Кати и поняла, что Андрей вот-вот обернётся, шагнула назад в комнату, споткнулась о край ковра и от отчаяния едва не разрыдалась. Сашка её поймал и прижал к себе. И зашептал на ухо:

— Не вздумай. Не вздумай реветь, слышишь?

Кивнула и позволила себя увести из гостиной, пока никто не заметил её состояния.

— Не буду, — пообещала она и ушла к себе в комнату, нужно было успокоиться.

Кира не хотела наблюдать за ними, даже отворачивалась специально, и разговоры о предстоящем показе её уже не вдохновляли. Устала быть молодцом и улыбаться, притворяться, что ей всё безразлично и у неё муж есть. "Мне не интересно", — твердила она про себя, но не могла же уши заткнуть, чтобы не слышать их голосов, не могла постоянно зажмуриваться, чтобы не замечать улыбок и мимолётных прикосновений. Например, как Андрей с ленцой потягивается, смеётся в ответ на какие-то слова отца, а потом хватает свою жену в охапку и целует. При всех.

Но наедине они всё-таки остались. Кира искала на кухне таблетку от головной боли (как бедной голове, с трудом справляющейся с таким потоком негативных мыслей, было не разболеться?), свет включать не захотела, открыла ящик стола и шарила там рукой в поисках жестяной коробки, в которой Маргарита по привычке хранила лекарства, и тут вошёл Андрей. Прошёл к холодильнику, также не потрудившись включить свет, открыл дверцу и вот тут обернулся, видимо почувствовал чей-то взгляд.

— Кира? Ты чего здесь в темноте прячешься?

— Я не прячусь, — едва выдавила она из себя. — Таблетку хочу выпить.

— А-а... Воды налить?

— Налей, — согласилась она.

Андрей достал из холодильника бутылку минеральной воды, а из серванта два стакана. Он разливал воду — себе и ей, как раньше, — а Кира за ним наблюдала. Пользовалась возможностью и полумраком, пока Андрей не мог заметить её ищущий и расстроенный взгляд.

— Купаться пойдёшь? — спросил Жданов, залпом опустошив стакан.

Кира как раз закинула в рот таблетку, да так и замерла, задумавшись над вопросом. Во рту почти сразу стало нестерпимо горько, и она схватила стакан с водой. Глотала воду, а сама головой покачала.

— Почему? Пойдём, смотри какая ночь. Родители спать собрались.

— Не хочу, у меня голова болит.

— Ну и зря.

Он улыбался, вот только от его улыбки кошки на душе ещё сильнее заскребли, прямо из себя выходили и старались вовсю, и Кира испытывала почти физическую боль. Зачем она пойдёт с ними на речку? Чтобы больше потерзаться, наблюдая за тем, как Андрей играет в семью с другой женщиной?

Наверное, она слишком пристально на него смотрела, потому что Жданова даже в темноте проняло, и он совсем другим тоном спросил:

— Тебе очень плохо?

Потянула время и жеманно дёрнула плечиком, не сразу вспомнив, что Жданов этого, скорее всего не увидел.

— Ты же знаешь, у меня такое бывает.

— Да уж... Ты просто копия моей мамы.

Кира обиделась. Возможно, этими словами нужно было гордиться, в конце концов, мать Андрей любит до безумия. Но было что-то такое в его тоне, что подсказывало, что это был совсем не комплимент.

— А у твоей жены голова никогда не болит?

Он немного смутился.

— Ну почему же?.. Значит, не идёшь? — поторопился он перевести разговор на другую тему.

— Нет, — отрезала она и вышла из кухни, при этом как бы невзначай, но ни чуть не случайно (что уж тут скрывать?) задела Андрея плечом. Он машинально поддержал её рукой, а Кира фыркнула, руку свою освободила и поспешно с кухни ретировалась. Правда, далеко не ушла, спряталась за лестницей, решив посмотреть, что Жданов будет делать дальше. Он пробыл на кухне ещё несколько минут, а Кира улыбнулась. Почему-то она была уверена, что Андрей думал о ней. Остался в темноте и тишине, и переживал её прикосновение, её лёгкое пренебрежение, когда она с фырканьем его оттолкнула.

Но всё равно наблюдать из окна за тем, как они все, смеясь, не спеша, удаляются по тропинке в сторону озера, было неприятно. А потом ещё и ждать их возвращения. Разве она могла лечь спать? Всё равно бы не уснула, пытка сплошная. Да ещё духота... Перед дождем, что ли?

А всё-таки Сашка мог бы и не ходить. И Кристина тоже. В конце концов, они же ей родные, могли бы подумать о том, что она переживает. По крайней мере, Сашка мог догадаться. Кристина особой чуткостью никогда не страдала, при всей её доброте и простодушии. Хотя, что хорошего, если бы Андрей с Катей одни пошли? Ночь, никого вокруг, природа, романтика... Заметно поёжилась. Да, уж пусть лучше вместе со всеми идут.

Возвращения купальщиков пришлось ждать довольно долго, Кира долго сидела на подоконнике, поджав под себя ноги, и обдумывала своё незавидное положение и то, во что неожиданно превратилась её жизнь. Голова болела, никакое обезболивающее не помогло, сердце стучало, и Кира жадно вдыхала ночной воздух. Поднялся небольшой ветерок и, кажется, духота ушла. Кто-то там наверху, над ними, бедными, сжалился и послал немного прохлады. Кира только успела этому порадоваться, как в отдалении пророкотал гром. Поморщилась. Терпеть не могла грозу, особенно, когда пережидать её приходилось в одиночестве. Незаметно окунулась в воспоминания, вспомнилось, как Андрей, зная о её страхе, всегда прижимал её к себе, и Кире на самом деле становилось спокойнее. Она крепко зажмуривалась и только жалась к нему крепче, когда очередной раскат грома оказывался особенно оглушительным и пугающим. А вот теперь этого не будет, сегодня ночью он будет прижимать к себе другую и успокаивать другую, а ей придётся вздрагивать от страха, накрывшись одеялом с головой...

— Тише вы, — услышала она приглушённый голос брата и вздрогнула. Кажется, всё-таки задремала, прямо на подоконнике, потерявшись в мечтах об Андрее. Осторожно выглянула в окно и увидела тёмные тени, которые двигались по садовой дорожке к крыльцу. Сдавленный смех Кристины, а потом Катя охнула, когда небо озарила белая, кривая молния. Андрей хохотнул, а Кира при виде молнии чуть с подоконника спрыгнула и отошла от окна на безопасное расстояние. Подходить снова не стала, да и нужды в этом уже не было, внизу хлопнула дверь, и послышались осторожные шаги по лестнице. Кира приоткрыла дверь комнаты и прислушалась.

— Кристина, тише, — шикнул Жданов. — Родители спят.

— Я молчу, — нараспев отозвалась та. — Какое хорошее вино было, правда, Кать?

— Откуда ей знать? — насмешливо проговорил Андрей. — Ты же сама всю бутылку и выпила.

— Какой же ты гадкий, а... А где Сашенька?

— Внизу твой Сашенька. Макар, веди её спать.

Пришлось затаиться, когда мимо её двери прошла сестра в обнимку со своим благоверным, за ними закрылась дверь соседней комнаты, и тогда Кира осмелилась осторожно выглянуть в коридор. Дверь спальни Андрея распахнута настежь, правда, не слышно ни звука. Кира посомневалась немного, но стоять в стороне и дальше было выше её сил. На улице особенно сильно громыхнуло, и Кира выскочила в коридор. И замерла в нелепой позе, как в той детской игре "Море волнуется — раз...", боялась, что вздохнёт, а под ней, не дай бог, половица скрипнет. Или у Андрюшиной жены окажется слух, как у волчицы... Прислушивалась к их тихим голосам, хотя понятно ничего не было, затем Катин смех и Кира неосознанно сделала несколько шагов, замерев совсем рядом с открытой дверью их спальни. Даже дышать боялась. Безрассудство полное. Стоит кому-нибудь в коридор выглянуть, и она попадёт в весьма неудобное положение.

— Устала? — вдруг расслышала она голос Андрея. Нежный, чуть насмешливый, тот самый тон, от которого у неё всегда мурашки начинали бегать в предвкушении чего-то особенного. И всегда думала, что он так только с ней говорит, что только для неё появляются эти интимные нотки в его голосе, а с другими у него всё намного проще и банальнее, а теперь оказывается, что она ошибалась. Ещё одно разочарование.

Катя что-то ответила, а Андрей вдруг у самой двери довольно проговорил:

— Гроза-то какая, Катька.

И дверь плавно закрылась. Практически у Киры перед носом. Она стояла, затаив дыхание, и даже зажмурилась, ожидая самого худшего, что вот сейчас Жданов выглянет в коридор и застукает её на месте преступления. Но этого не произошло. Дверь он закрыл, а потом и ключ в замке повернулся.

Зачем он запер дверь?

На эту мысль Кира отвлекалась, когда пряталась под одеялом от грозы. Та окончательно разошлась, гром гремел не переставая, молния сверкала, каждый раз освещая комнату зловещим белым светом, и Кира даже подскочила от страха, когда услышала за дверью тяжёлые шаги. Потом вспомнила, что это Сашка полуночничает, и снова легла.

Зачем Андрей запер дверь? Никогда раньше не запирал, ему это в голову не приходило, а сегодня запер. Зачем? От неё? Побоялся, что она ворвется среди ночи или утром, помешает?.. Как же всё глупо.

Уснула только под утро, когда гроза начала стихать. Разве можно заснуть, когда всё громыхает?

Утром все проснулись поздно. Когда Кира спустилась вниз, на кухне увидела только Ждановых-старших, брата, который неизменно просыпался в семь утра, как бы поздно при этом не ложился, и Катерину. Вот почему она совсем не удивилась, увидев её? Кира постояла немного за дверью, прежде чем войти, прислушиваясь к разговору. Разговор шёл о банковских кредитах (просто поразительно, что люди могут говорить на такие темы в девять утра в воскресенье), но насторожило совсем другое. То, что на какое-то замечание Пал Олегыча, Катерина принялась чуть ли не соловьём заливаться. Сашка рассмеялся и насмешливо заметил:

— Вам бы, Катенька, книжки писать. Фантастические.

— Почему? — обиделась та. Именно обиделась, Кира по её тону это уловила, и мысленно брата похвалила.

— Да потому что так гладко и просто, только в фантастических книжках пишут. Если бы всё было так просто, каждый второй миллионером был бы.

— Да почему, Саш, — подал голос Пал Олегыч. — Что-то в Катиных словах есть.

— Финансами надо заниматься, Пал Олегыч. А говорить, можно сколько угодно. Одно радует, что ваш сын с такой женой по миру не пойдёт. По крайней мере, пока она сама этого не захочет.

— Саша, — одёрнула его Маргарита, он снова рассмеялся, а Катя отвернулась.

Больше тянуть Кира не стала и вошла на кухню.

— Доброе утро.

— Доброе, Кирюш, — улыбнулась Маргарита. — Кофе хочешь?

Кира посмотрела на Катю, которая стояла у плиты и кивнула.

— Хочу. — Даже улыбнулась, понимая, что кофе ей придётся наливать именно Катерине. Это должно было немного подсластить проглоченную ночью пилюлю одиночества, но всё испортил Сашка, который ни с того ни с сего брякнул:

— Кофе потрясающий. А вот ты никогда кофе варить не умела, — это уже повернувшись к ней.

Кира обожгла его взглядом, но брат вроде бы и не заметил, и попросил, обращаясь к Кате:

— Брильянтик, где тебя учили кофе варить?

Катя добавила в его чашку дымящегося ароматного кофе и мило улыбнулась.

— Там где книжки фантастические учили писать.

— Да ты что?

А Пал Олегыч неожиданно рассмеялся.

— Так его, Катя. А то своим сарказмом с самого утра задавил.

— Да я и не начинал ещё...

Кира с Катей встретились взглядами, всего на секунду и обе тут же отвернулись.

Когда проснулись остальные, стало совершенно невыносимо. Особенно, когда Андрей появился на кухне, такой знакомо-встрёпанный, сонный, и подошёл совсем не к ней, а к Кате, обнял её и уткнулся носом в её шею. Что-то прошептал, а она заулыбалась в ответ и кивнула. Он оторвался от неё и громогласно заявил:

— Корми меня завтраком.

— Садись за стол.

— А я один? Все уже поели?

Катя кивнула. Поставила перед ним тарелку, а потом наклонилась и поцеловала.

Они думали, что их никто не видит. Кира наблюдала за ними с веранды через открытое окно, а потом тут же отошла, снова испугавшись быть замеченной. А когда позвонил муж и спросил как дела, немного раздражённо ответила:

— Домой хочу. Здесь совершенно нечем заняться...

"28"

Она окликнула её на улице. Катя шла от родителей, собиралась взять на проспекте такси, и совсем не ожидала встречи со Светой. Если честно, совершенно о ней забыла, завертелась и на какое-то время потеряла ощущение реальности. То есть, теперь уже нельзя было назвать это реальностью, реальность-то её как раз и изменилась и заставила о прошлом позабыть, вкупе со всеми кто ей эту бывшую реальность время от времени омрачал. И вдруг она вернулась в виде бывшей девушки Зорькина. Хотя, какая она его девушка?.. Так, это уже от злорадства.

Катя мотнула головой, сбрасывая с себя недостойные мысли, и стала наблюдать за приближением Светланы. Та торопилась к ней, покачиваясь на каблуках немыслимой высоты, а когда подошла, уцепилась за Катин локоть, словно боялась упасть.

— Привет.

— Привет, — отозвалась Катя и руку свою аккуратно освободила.

— А я смотрю — ты или не ты. — Света перевела дыхание, а Катерину окинула долгим взглядом. — Классно выглядишь.

— Спасибо.

— Да за что? При таком-то муже как можно по-другому выглядеть?

Комплимент прижился не сразу, но после секундной паузы, Катя натянуто улыбнулась.

— А ты откуда знаешь?

Света усмехнулась.

— Ну так... что я, журналы не читаю?

— А-а. Да, что-то писали.

— Что-то! — возмущённо повторила Света. — Если честно, он мне ещё тогда показался знакомым. Лицо, в смысле. Помнишь, мы у вашего подъезда встречались?

Кате надоело перетаптываться с ноги на ногу, и она решительно поинтересовалась:

— Света, ты что-то хотела? Если честно, у меня со временем беда...

— Да ясное дело, — понимающе хмыкнула та и подхватила Катю под руку, увлекая за собой по тротуару. — Кать, куда Колька пропал?

— Никуда он не пропадал, — пожала Катя плечами. — Вчера звонил, работает. — Чутьё подсказало, что говорить о том, что на встречу с Зорькиным она как раз и направляется, не стоит.

— Он от меня прячется.

— А я при чём?

— Ты могла бы с ним поговорить.

— Я?

— Я же со Старковым говорила, когда тебе нужно было?

— Что? — Катя даже остановилась и уставилась на Свету в изумлении. — Что мне было нужно? Я никогда тебя ни о чём не просила! Это ты всё!..

Света замялась, а потом легкомысленно отмахнулась.

— Да и правда, чёрт с ним, со Старковым-то... Женился и всё. Хочешь, я прощения у тебя попрошу?

Катя покачала головой, настороженно приглядываясь к Свете. Откуда она взялась на её голову, да ещё так не вовремя?

— Не хочу.

Света обиженно надулась.

— Ну и ладно. — И тут же поинтересовалась: — Поговоришь с Колькой?

Очень хотелось отмахнуться от всех её просьб и проблем с Зорькиным. В конце концов, какое Кате до этого дело? Но что-то подсказывало, что тогда разговор и умоляющие взгляды затянутся надолго.

— Поговорю, — сдалась Катя.

Света просияла.

— Спасибо! Скажи ему, чтобы позвонил. Или... — Она посмотрела с настороженным прищуром. — У него кто-то появился, да?

Катя растерянно моргнула. И что делать? Не рассказывать же Свете о секретарше мужа, о которой Колька в последнее время только и говорит? Виктория Клочкова тоже восторга в Кате не вызывала, но Колькина влюблённость в неё была всё же предпочтительнее, хотя бы тем, что Вика не торопилась на чувства Зорькина отвечать, и не тянула из него деньги и нервы. По крайней мере, пока. Коля надежды не терял, а Катя очень надеялась, что у Виктории хватит ума с ним не связаться, а Зорькин, наконец, встретит нормальную девушку и в неё влюбится.

— Я не знаю, Света.

Та не поверила. Некрасиво поджала губы и трагично кивнула.

— Понятно, прикрываешь его.

— Даже не думала! — Вот свяжись с дураками, сама в дураках останешься... Катя бросила выразительный взгляд на часы на запястье. — Извини, но мне, правда, пора. — Встретила выжидательный взгляд и пообещала: — Я с ним поговорю, обещаю.

Света улыбнулась.

— Спасибо. Значит, я тебе позвоню завтра?

Как плохо день начинается...

— Ну, позвони, — согласилась Катя. Махнула бывшей однокурснице рукой на прощание и решительно направилась к стоянке такси.

Колька ждал её в парке, недалеко от "Зималетто". Сидел на скамейке и улыбался, разглядывая голубое небо. Вид имел влюблённого человека, причём смертельно влюблённого, без права на спасение. Катя присела рядом с ним и тоже посмотрела на небо.

— Привет, — сказала она через пару секунд.

Зорькин повернулся к ней.

— О, ты уже пришла.

Нехорошие симптомы, опасные...

— О чём мечтаешь?

— Да так, — глупо разулыбался он и неопределённо помахал рукой в воздухе. — Я пригласил Викторию на ужин.

— И она согласилась? — ахнула Катя.

Коля важно надул щёки и поправил очки на носу.

— Конечно.

— И как ты её уговорил?

— Я её не уговаривал, — обиделся он. — Я просто пришёл к ней и сказал, — в этом месте Колька сделал широкий жест рукой и напустил на себя побольше важности: — Вика, а не хотела бы ты провести вечер со мной в одном из лучших ресторанов Москвы?

— Это в каком? — насторожилась Катя.

— В "Ришелье", — похвастал Зорькин, тут же всю важность растеряв, и заулыбался, как мальчишка.

— В "Ришелье"? — поразилась Катя. — А как ты столик заказал? Там же очередь на месяц вперёд!

— Очередь, — пренебрежительно фыркнул он. — Но только не для постоянных посетителей!

— А ты постоянный посетитель? — Катя даже фыркнула от смеха.

Он слегка сконфузился.

— Ну не я...

Сказано было таким тоном, что Катя невольно насторожилась.

— А кто?

Последовал ещё один долгий взгляд, обращённый к небу, и виноватая улыбка.

— Я позвонил и сказал, что я друг Андрея Жданова и... — В этот момент посмотрел на Катю, встретил её убийственный взгляд и принялся оправдываться: — А что такого? Я же его друг? Что, ему столика для меня жалко?

— Ох, Коля, ничему тебя жизнь не учит, — посетовала Катя. — Представляешь, во сколько тебе это обойдётся?

— Представляю, — в тон ей, ответил Зорькин. — Но для любимой женщины ничего не жалко.

— А она уже любимая? — "поразилась" Катя. А затем усмехнулась. — Только надеюсь, эта "любимая женщина", после того, как ты её бросишь, не станет караулить меня на улице, умоляя с тобой поговорить.

Зорькин заинтересованно посмотрел, но сориентировался достаточно быстро. Уверенно кивнул.

— Будет. А кто тебя умолял?

— Догадайся с трёх раз.

Зорькин заметно скис.

— Светка?

— Светка, — со вздохом подтвердила Катя. — Ты хоть говорил с ней или просто исчез?

— Не исчез я. Я ей письмо оставил, где всё подробно написал. Но если она не умеет читать...

— Раньше тебя это не волновало абсолютно.

— Не хочу я с ней говорить, Кать. Я её номер в "чёрный" список занёс.

— Просто замечательно. А мне что прикажешь делать?

— Поступить также. — Он поднялся и протянул Кате руку. — Пойдём, у меня огромная потребность увидеть любимую женщину.

Катя поднялась, руку свою дала, но не удержалась и заметила:

— Ты только сразу любимую женщину не пугай.

— Чем?

— Тем, что она уже любимая.

Андрей, как всегда, был занят, пришлось спуститься за ним вниз, на производственный этаж, и Катя немного поплутала по мрачным коридорам, прежде чем выйти в цех. Было шумно, она оглядывалась, пытаясь высмотреть мужа, и отмахнулась от Зорькина, который ныл и просился наверх, чтобы повидаться с Викторией и поговорить с ней о предстоящем вечере.

— Иди, иди, — отмахнулась от друга Катя, а когда тот исчез, пошла искать мужа, пробираясь между плотными рядами швейных машинок. Её с любопытством разглядывали, но Катя лишь вежливо улыбалась и старалась по сторонам особо не глазеть.

— Где Андрей Палыч? — поинтересовалась она у женщины, которая что-то быстро писала на планшете, оглядывая большие тюки, сложенные у стены. — Не видели?

Ей указали в сторону очередного коридора. Когда вышла из цеха, стало значительно тише, и Катя тут же услышала голос мужа, достаточно грозный.

— А почему я узнаю об этом только сейчас? — вопрошал Андрей, а в ответ лишь непонятное бормотание.

В небольшую комнату набилось достаточно много людей, собрались вокруг стола и разглядывали ткань. Все её трогали, пробовали на ощупь, тянули из стороны в сторону, как будто от этих священнодействий могло что-то измениться, а потом дружно уставились на Жданова, ожидая от него окончательного решения. Или наказания.

Рома Малиновский сидел на стуле у стены и выглядел поскучневшим, зато, когда увидел Катю, заулыбался.

— Слава богу, — проговорил он вполголоса, поднимаясь. — Забери его отсюда, он уже довёл всех до последней степени отупления.

— А что происходит? — поинтересовалась она в ответ.

— Брак пришёл.

— Милко уже знает? — спросил тем временем Жданов неизвестно у кого. Все молчали, и тогда он отшвырнул от себя кусок ткани. — Просто замечательно. Он меня теперь живьём съест.

Катя осторожно сунулась под руку мужа, пытаясь рассмотреть, что же его так расстроило. На столе рулон ткани, по краю которого шла достаточно широкая, некрасивая белая полоса. Жданов дёрнулся, когда Катя за него ухватилась, обернулся, хотел что-то рыкнуть, но, увидев жену, тут же присмирел.

— Нашла меня? — даже сделал попытку улыбнуться.

— Нашла, — кивнула она и быстренько со всеми остальными поздоровалась. — У вас проблемы?

— Да вот, — Андрей неопределённым жестом обвёл комнату. — Почти вся партия такая.

Снова начались какие-то обсуждения, а Катя вплотную приблизилась к столу и принялась разглядывать ткань. Зачем это делала непонятно, просто любопытство разбирало. Провела ладонью по голубому шёлку, затем потрогала белую полосу, потёрла пальцем шероховатую поверхность. Да уж...

— Делать нечего, оформляйте документы на возврат, — говорил Андрей. — Сколько времени потеряем?

Ответить ему не успели, дверь снова открылась и появилась Кира.

— Андрей, что случилось?

Она выглядела оживлённой и обеспокоенной, и готовой решать любые проблемы. А когда увидела Катю, остановилась, словно споткнулась, разглядывая её. Вот уж кого не ожидала увидеть здесь, так это её.

Жданов снял очки, и устало потёр переносицу.

— Теперь все сюда сбегутся? И кричать давайте громче, чтобы до Милко поскорее дошло!

— Я думала, что тебе помощь нужна, — обиделась Кира.

Андрей только кивнул.

— Конечно... В общем, Ромка, давай звони, обрадуй их, что мы им всю партию возвращаем.

— Всю?

— Всю.

— Андрей, а что ушло на фабрику? — спросила Катя.

Жданов уставился на жену, а затем чертыхнулся в полный голос. И обернулся на Малиновского.

— Ушло?

Тот кивнул.

— Вчера.

— Отлично!

Катя подошла к нему и взяла под руку.

— Если вчера, возможно, ничего страшного нет, — сказала она. — Не так уж много времени прошло.

Андрей смотрел на жену так, как будто она говорила какие-то невероятно умные вещи, до которых вокруг никто не мог додуматься очень долго. Кира стояла за их спиной и сверлила Катерину свирепым взглядом.

Жданов кивнул.

— Ромка, поезжай на фабрику.

Малиновский недовольно пожевал губами, но потом согласился. Делать было нечего, надо ехать.

Они все вышли в коридор, Кира догнала Рому, чтобы не идти одной, в стороне, хотя и пыталась уловить слова Жданова и его жены. Они шли чуть позади, Андрей обнимал Катю за талию и что-то шептал ей на ухо. А она потом заявила:

— Нет уж, обедать ты поедешь. Если ты останешься и продолжишь на всех орать, какой в этом смысл? Документы ещё оформить нужно, а твоего обязательного присутствия это, как я понимаю, не требует. Поедем, отвлечёшься.

Кира осторожно оглянулась через плечо и заметила, как Андрей сунул руку в карман брюк, а потом улыбнулся.

— Ладно... начальница. — И тише спросил: — А может, лучше домой?

— Можно и домой.

Ожидая лифт, Кира стояла в трёх шагах от них, и старательно отворачивалась. Потому что это ждановское "лучше домой" подкосило. И сейчас она очень боялась встретить его взгляд и заметить появившееся в нём томление, а возможно и желание. Иначе зачем они едут домой? В подтверждение её подозрений, Катя с Андреем в лифт вместе с ней и Малиновским не вошли. Остались ждать следующего, Андрей только Ромке сказал в уже закрывающиеся двери:

— Как приедешь, позвони.

— Что она здесь делала? — спросила Кира, как только двери лифта закрылись.

Малиновский непонимающе посмотрел.

— Кто?

— Ромка, что ты притворяешься?

— Кира, выражайся яснее. У меня голова другим забита.

Даже ногой топнула от злости.

— Катя. Что она здесь делала?

Рома пожал плечами.

— Они обедать поехали.

— Конечно, — усмехнулась Кира. — Проблем полный вагон, а они обедать поехали. Она хоть о чём-нибудь думает?

Рома странно посмотрел на неё.

— Кира, ты чего?

— Да ничего, — отмахнулась она и вышла из лифта.

В приёмной президента Виктория любезничала с дружком Кати. Тот смотрел на Клочкову зачарованно и только кивал в тот момент, в который Вика этого ожидала. Кира остановилась в дверях и на подругу взглянула в ожидании. Вика тут же встрепенулась и принялась гостя выпроваживать.

— Вечером встретимся в "Ришелье", а сейчас иди.

Николай спорить не стал и подталкиваемый уверенной рукой к выходу, только предложил:

— А может за тобой заехать? Домой?

— Ну что ты! Я и сама прекрасно доберусь. Я же не неженка какая-нибудь!

Вытолкав Зорькина за дверь, вздохнула устало.

— Ужас. Смотрит на меня, как на ватрушку.

Кира села на диван, закинула ногу на ногу и весело на Клочкову взглянула.

— Почему как на ватрушку?

— Не знаю. Все мужики по-разному смотрят. Бывает, что как кот на сметану, некоторые как на пирожное со взбитыми сливками — это моя любимая категория мужчин, а этот как на ватрушку — голодными глазами. Вот прямо чувствую это.

Кира рассмеялась.

— Так зачем ты с ним любезничаешь?

Вика презрительно фыркнула.

— С ума сошла? Ещё силы тратить на него буду.

— Но в ресторан идёшь или я ослышалась?

— Нет, но у меня на это причина есть. Даже три. Во-первых, он приглашает меня в "Ришелье".

— Куда? — расхохоталась Кира. — Ты уверена, что он название не перепутал?

— Уверена. — Вика даже язык подруге показала, и они вместе рассмеялись. — Во-вторых, он приглашает меня в "Ришелье".

— Ты повторяешься.

— Ни чуть. Во-первых — с некоторых пор я не могу себе этого позволить, а очень хочется. А во-вторых — я давно там не была, а репутацию надо поддерживать.

— Ну, а в-третьих?

— В-третьих — мне любопытно. Уж кто-кто, а этот мальчик больше всех осведомлён о семейной жизни молодой четы Ждановых, тебе так не кажется?

Кира нахмурилась.

— Что ты хочешь у него выпытать?

— А всё, что он может мне рассказать. А я с тобой потом поделюсь. Ты же хочешь знать подробности?

— Хочу, — призналась она. — Хочу знать, когда всё это наконец закончится. Представляешь, она теперь на "Зималетто" нацелилась.

— В смысле?

— В прямом. Мне сказали, что на производственном этаже проблемы, я спустилась. Думала, Андрею помощь моя понадобится. А она уже там! — Кира снова разозлилась. — Стоит и ткань разглядывает, словно что-то в этом понимает! Да ещё и советы Андрею даёт, немыслимо просто!

— Вот же... — пусть чуть и несвязно, но разделила её негодование Виктория. — Тогда тем более следует пойти и всё разузнать!

Кира согласилась.

Виктория позвонила только ближе к полуночи. Долго рассказывала, каким нелепым вышло это свидание, если его таковым вообще можно назвать.

— Он такой смешной, Кир, ты не представляешь!

— Так правильно, он насколько тебя младше?

Повисла пауза, а потом Клочкова обиженно протянула:

— Как ты можешь? Не ожидала от тебя такого. Всего-то лет на пять.

— На целых пять, Вика!

— Ну да, ты права. Очень чувствуется. Но дело даже не в возрасте, он какой-то... трогательный, что ли?

Кира расхохоталась.

— Трогательный?

— А что ты смеёшься? Кстати, я выяснила у него про ватрушки. Он их очень любит.

Они так хохотали ещё несколько минут, с особым выражением Вика рассказывала о том, как они прощались и Коля, смущаясь, поцеловал ей руку.

— Руку, представляешь?

— А ты хотела с ним поцеловаться по-настоящему?

— Нет, конечно. Но руку на прощание мне ещё никогда не целовали. А тебе?

Кира задумалась.

— И мне никогда. Но ты что-нибудь узнала?

— Да так, — неопределённо начала Виктория, а Кира тут же насторожилась.

— Вика, что?

Клочкова вздохнула в трубку.

— Ну что... он говорит, что у них всё хорошо. Любовь-морковь и всё такое.

— Какая любовь? — переспросила Кира, пытаясь справиться с першением в горле. — Они познакомились совсем недавно и сразу любовь?

— Я не знаю, Кир. По его словам, так у них вообще всё, как в кино.

— В каком смысле?

— В том самом. Жила-была обыкновенная, скромная отличница...

— Она отличница?

— Он так сказал.

— С ума сойти.

— Вот-вот, — хохотнула Виктория.

— И что дальше?

— Ой, Кира, ты сама догадаться не можешь? Он поселился по соседству, девочка влюбилась, а он назло тебе женился.

— Это тебе кавалер твой сказал? — помолчав, заинтересовалась Кира.

— Нет, конечно, но я додумала.

— А он что сказал?

— Чушь какую-то нёс о вспыхнувшей страсти... — Вика замолчала, вспоминая, как после этих слов Зорькин попытался взять её за руку.

— Страсть, значит, — повторила Кира и тоже замолчала, задумавшись. А Вика решила её приободрить.

— Кирюш, ты не расстраивайся. Это он для красного словца ввернул, я уверена.

— Надеюсь, что нет. Это было бы лучшим решением данной проблемы.

— Что ты имеешь в виду? — растерялась Клочкова.

— Страсть, Вика, имеет привычку проходить.

— А-а, ты в этом смысле.

— Что он ещё рассказывал?

— Говорил, что живут хорошо.

— Неужели? И совсем не ссорятся?

— Кстати, да! — оживилась Вика. — Ссорились, он мне говорил. Когда она узнала о том, кто он такой.

— Ещё скажи, что расстроилась! — фыркнула Кира.

— Ну, конечно, расстроилась! Она же не дура по такому поводу расстраиваться. Вот когда наоборот, вот когда наобещает золотые горы и даже предлагает виллу на Кипре купить, а потом оказывается женатым, или ещё хуже, каким-нибудь клерком замызганным, которому до этой самой виллы горбатиться полторы тысячи лет... — Виктория замолчала, переживая, затем добавила: — Перевелись мужики.

— Тебе ли жаловаться? — поддразнила её Кира. — Тебе вон руки на прощание целуют.

Вика что-то пробормотала в ответ и положила трубку.

" " "

Если вечером Катя была бодра и деловита, даже на фабрику с ним ездила после звонка Малиновского, то с утра выглядела бледной и уставшей.

— Говорил же, что тебе не нужно было ехать. В такую жару в пробках стоять.

— Со мной всё хорошо, — упорствовала жена.

— У тебя всегда всё хорошо, — проворчал Андрей. Обнял её и поцеловал в щёку. — Вечер у нас вышел что надо, да? — Улыбнулся. — Особенно поздний.

Катя ткнула его локотком в бок, и Жданов довольно рассмеялся.

— Хотя, я планировал в ресторан сходить.

Катя хмыкнула.

— В какой?

— Не знаю... какая теперь разница? В "Ришелье".

Жена вдруг рассмеялась.

— В "Ришелье" бы точно не получилось.

— Почему это?

Катя помолчала, но всё-таки решила признаться:

— Ты вчера там столик и так заказывал.

Жданов задумался, потом покачал головой.

— Не помню такого.

Катя кинула на него заинтересованный взгляд, заметила недоумение и сдвинувшиеся на переносице брови. Жданов всерьёз озадачился. Она решила мужа успокоить и даже ладонью по его груди провела.

— Колька от твоего имени столик заказывал. Он Викторию на свидание приглашал.

Андрей изумлённо посмотрел.

— Клочкову? И она согласилась?

— Кажется, да. По крайней мере, он выглядел абсолютно счастливым.

Андрей рассмеялся.

— Ничего себе. Слушай, а Коля твой — не промах.

— Он не промах, а я с его девушками разбираюсь, — решила пожаловаться Катя. — Вчера меня Светка у дома родителей поджидала, и вопросы всякие задавала.

— Это какие?

— Не появился ли у него кто-нибудь!

— Бабник, — с самым серьёзным видом заявил Жданов и тут же получил ещё один тычок. Снова рассмеялся. — Чего только не бывает.

Андрей сходил в спальню, а вернулся с двумя галстуками.

— Какой?

Катя отобрала у него тёмно-синий и повесила на своё плечо, а голубой в тонкую полоску Андрей принялся завязывать.

— Ты сегодня поздно?

— Понятия не имею. Если Ромке удалось с поставщиками о встрече договориться... то вообще не знаю, когда вернусь.

Катя улыбнулась.

— Ясно. Только держи себя в руках.

— Обещаю, — протянул он, расправляя узел, но Катя его руки отвела и взялась за дело сама. А Андрей досадливо поморщился. — Ещё ремонт этот...

— Какой ремонт?

— В магазине. Юлиана меня просто извела своими идеями. Хоть бы уж определилась, а то всё на меня вываливает.

Катя поправила булавку на галстуке и будничным голосом поинтересовалась:

— А Кира?

— И Кира тоже. Одних эскизов штук пятнадцать! Какой-то чокнутый дизайнер по офису шатается. Мало мне было Милко!..

— Не обращай внимания. Главное, сейчас вытрясти из поставщиков всё до копейки. Это их ошибка, мы из-за них из сроков выбились, вот и пусть платят. А ремонт — это не твоя забота. Кира хотела этим заниматься, вот и пусть... Ты не вмешивайся.

Жданов кивнул.

— Да. Ты всё правильно говоришь. — Наклонился к ней, получил поцелуй, а напоследок поцеловал жену в кончик носа. — Ты у меня умница.

— Знаю. Иди.

День прошёл напряжённо, но из-за всех этих переездов и круговерти, незаметно. Андрей опомниться не успел, а день уже клонился к вечеру, сотрудники загудели, собираясь по домам, а вот их начальнику это счастье ещё не светило. С утра съездил на встречу с поставщиками, немного с ними поспорил, вполне мирно и сдержанно, зато, когда приехал в офис оторвался на Ветрове, вылив на него всё своё раздражение и негодование. И вины своей за это не чувствовал, Ярослав это заслужил. Обсуждая утром по телефону сложившуюся проблему, тот называл ему одни цифры, а поставщики назвали совсем другие, и правы оказались именно они. И это было очень неприятно. Опростоволосились они, а оправдываться ему пришлось. Неудивительно, что он разозлился, а вот Ветров всерьёз разобиделся из-за его тона. А сейчас, когда все нормальные люди собираются по домам, Жданов, помимо всего прочего, вынужден сидеть и обсуждать в каком же всё-таки стиле они будут отделывать главный магазин. Кира с Юлианой целую неделю доставали его какими-то мелкими деталями, Андрей неизменно от них отмахивался, говорил, что полностью доверяет их вкусу, но сегодня они на него насели, и пришлось остаться, чтобы принять, наконец, окончательное решение. Точнее, решение принимали они, а Андрей только слушал их и с тоской посматривал на телефон, жалея, что раньше не улучил момента и не позвонил Кате, чтобы предупредить о том, что задержаться на самом деле придётся.

— Андрей, как тебе вот эти? — Юлиана положила перед ним несколько эскизов.

— Здорово.

— А вот этот нравится?

— Очень.

— А вот этот?

— И этот.

— А какой больше?

— Оба.

Юлиана прекратила тараторить, выпрямилась и посмотрела на него чуточку возмущённо.

— Андрей!

— Юль, он устал, — рассмеялась Кира.

— Все устали, — развела руками Виноградова.

— Я больше устал, я мужчина, — резонно заметил Жданов и Юлиана, к его облегчению, рассмеялась.

— Всё с тобой ясно. Я всё время забываю, что ты молодожён.

— Вот именно.

Кира немного скисла и отвернулась от них, а Юлиана снова взялась его теребить.

— Так что? Как ты хочешь?

— Я хочу, чтобы было красиво и недорого. Так можно?

— Нет, конечно.

Андрей расстроено кивнул.

— Я так и думал. Тогда делайте, как вам больше нравится.

Виноградова ещё раз перебрала эскизы, обдумывая, потом показала один Кире.

— Тогда этот?

Та посмотрела и кивнула.

— Ну и отлично. Тогда я вас покидаю. — Застегнула свою папочку и обезоруживающе улыбнулась. — Я пошла работать.

Жданов только глаза закатил.

— Замуж тебе надо, чтобы кто-нибудь тебя отдыхать научил.

— Замужем я была, ты же знаешь. И работать приходилось только больше, чтобы дома, как можно реже появляться. — Юлиана обошла стол, наклонилась и поцеловала Жданова в щёку. — Пока, усталый мужчина.

Кира махнула Виноградовой рукой, ещё секунда и они с Андреем остались одни. Он что-то искал в ящике стола, шуршал бумагами, а она смотрела на него, не зная, что делать. Жданов выглядел довольным, его все, наконец, оставили в покое и он, видимо, собирался домой. Складывал какие-то документы в папку и о Кире словно позабыл. А она мучительно придумывала, о чём бы с ним поговорить. Ну просто поговорить, как раньше. Найти какую-нибудь нейтральную тему, чтобы им обоим было интересно... чтобы он позабыл о том, что его дома кто-то ждёт.

— Не понимаю, как Сашка будет жить в Нью-Йорке.

Андрей поднял на неё глаза, посмотрел и в первый момент вроде удивился тому, что она ещё здесь. Затем пожал плечами.

— А чем плох Нью-Йорк? Какая, собственно, ему разница? Тебя здесь нет, Кристины тоже.

— Андрюш, мы здесь.

— Так это сейчас. Что-то мне не верится, что Кристя долго на месте усидит, снова куда-нибудь сорвётся. Ты тоже уедешь.

— А почему ты так старательно пытаешься меня сплавить?

— Я пытаюсь? — удивился он. — Нисколько. Но разве Никита станет долго терпеть отсутствие жены?

Кира задумчиво усмехнулась. Подошла к столу и привычно присела на краешек.

— Так странно, Андрюш. Ты на самом деле стал семейным человеком? — Ну, нет нейтральной темы, нет! — Да ещё такой собственник.

— В каком смысле?

— Строгий ты муж. Тебе не кажется? Не потерпел бы, не простил... Помнишь, что ты мне тогда сказал об ужине? Я бы не простил! — со смехом передразнила она его.

Ему это не понравилось. Губы поджал и бровями повёл. А Кира откровенно рассмеялась.

— Ладно, не злись. Твоя жена. Я тебе не советчик.

— Вот именно. Ты домой идёшь?

— Иду. А ты отвезёшь?

Жданов насторожился. А может, и не насторожился, а просто не хотелось ему проявлять любезность. Домой ему хотелось побыстрее. Эти мысли Киру только раззадорили, и она решила посильнее на жалость Жданову надавить, только особо заинтересованной при этом не выглядеть.

— Пожалуйста. На улице дождь. Пока буду такси ждать, целый час пройдёт.

Он поднялся и взял с вешалки пиджак.

— Ну, хорошо. Только быстрее собирайся. Меня Катя ждёт.

— Я бегом, — заверила она его.

В офисе уже никого не было. Они прошли по пустынным коридорам, Андрей открыл Кире дверь и вдруг у него возникло странное ощущение дежавю. Сколько раз такое было? Задерживались на работе, а потом уходили вместе, ехали домой или в ресторан... Ведь совсем недавно всё это было его жизнью.

На улице на самом деле шёл дождь, довольно сильный, и похолодало заметно. Наконец-то, влажная духота отступила, правда, особой надежды на то, что это счастье надолго, не было. Потапкин добежал рядом с Кирой до машины, держа над ней дежурный зонтик. Андрей же, прилично промокший, сел на водительское сидение и потряс головой, провёл рукой по сырым волосам, приглаживая их. Кира уселась рядом и задорно рассмеялась.

— Красота-то какая! Какой дождик! Даже пузыри на лужах, смотри.

— Вижу, — отозвался Жданов без всякого энтузиазма и махнул рукой Потапкину, который поспешил обратно, неуклюже перескакивая через лужи.

Застряли в пробке. Андрея душило раздражение, но он старался его скрывать. В салоне снова пахло знакомыми духами и это как-то настораживало. Косился на свою бывшую любовь, а она смотрела в окно, на посеревший от дождя город и выглядела при этом мечтательной. Жданов едва взгляд успел от неё отвести, чтобы не попасть в неловкое положение. Тоже стал смотреть в окно, нетерпеливо постукивал по рулю пальцами и прикидывал через сколько он доберётся до дома. Пока Киру отвезёт, дай бог минут через сорок доберутся до её дома, а потом снова в пробку попадёт, надежды на обратное нет. А дома ужин и жена, которая утром плохо себя чувствовала, а сейчас с нетерпением его ждёт, а его всё нет и нет. Потому что он добрый человек и согласился свою бывшую домой подбросить в самый час пик.

Кира протянула руку и включила радио. Грянула какая-то попсовая мелодия, прямо по нервам грянула, и Андрей вздрогнул от неожиданности. Недовольно посмотрел, а потом решительно радио выключил.

Кира выразительно посмотрела.

— Ну что такое?

Ответить он не потрудился, да и телефон в кармане зазвонил. Но прежде чем ответить, бросил на Киру предупреждающий взгляд, а та лишь фыркнула еле слышно и отвернулась к окну.

— Я еду, Катюш, еду, — сказал он в трубку. — В пробке стою.

— Я так и подумала, — грустно отозвалась жена. — Ты надолго застрял?

Жданов быстренько прикинул, за сколько сумеет обернуться, и выдал ответ:

— Час, не раньше.

— С ума сойти. Может, переедем жить в другой город?

Он улыбнулся.

— Может, и переедем. Целую, жди.

И опять повисла тишина, на этот раз неловкая. Кира разглядывала кривые ручейки, стекавшие по стеклу автомобиля, а Андрей уставился прямо перед собой, вцепившись в руль. Кира всё подбирала какие-то слова, иногда злые, иногда насмешливые, но каждый раз себя останавливала, понимая, что чтобы она сейчас не сказала, будет выглядеть жалко. Мол, не утерпела, вида его довольной физиономии не вынесла, нежного тона, обращённому не к ней. Так и молчала, полчаса молчала. А Андрей этому, кажется, только рад был. Когда свернули с проспекта, Жданов даже вздоха облегчения не сдержал. Стало обидно, даже глаза зажгло.

Андрей притормозил у знакомого подъезда и, наконец, на Киру посмотрел. Она улыбнулась чересчур радостно.

— Спасибо.

— Да не за что.

Очень захотелось его пнуть. Даже не скрывал, как ему не терпится от неё отделаться. Правильно, он ведь в другой город переезжать собрался!..

Дёрнула ручку двери, немного неловко, дверь не открылась, а Кира вдруг руку разжала и просто локтем, якобы с досады, стукнула по двери.

— Не открывается! Что у тебя с дверью?

— Не знаю. Дай я посмотрю.

Он потянулся через неё к двери, Кира вжалась в сидение, вдохнула запах его одеколона, а потом подалась к нему и сама поцеловала. Жданов дёрнулся, судорожно втянул в себя воздух, а Кира лишь сильнее прижалась к нему, положив ладони на его щёки. Он не сопротивлялся, но и не отвечал. Кира сама его целовала, а когда отстранилась, встретила его ошарашенный взгляд. Андрей не отодвинулся, так и нависал над ней, упираясь одной рукой в приборную доску, и смотрел с недоумением.

— Ты с ума сошла?

Она кивнула и снова потянула его к себе.

Правильно кто-то сказал — дурдом на колёсах. Вот так всё и было. Ещё минуту назад мысленно Киру поторапливал, не терпелось оказаться дома, а потом она набросилась на него, придумав какую-то дурацкую отговорку про не открывающуюся дверь, и Андрей растерялся. Тёплые губы, такой знакомый аромат духов и то самое ощущение дежавю, и у него закружилась голова. И, наверное, поэтому он ответил на её второй поцелуй. Брякнул что-то глупое и банальное, пытаясь прояснить ситуацию, а Кира кивнула и снова его поцеловала. Это всё было так знакомо, так понятно, она целовала его так, как целовала много-много раз, разве что страсти сейчас побольше было, что не удивительно, сама ситуация кровь будоражит. Как-то всё враз нахлынуло, то, что задавливал в себе несколько месяцев после её ухода, когда всё было так близко, но так недосягаемо, когда он ещё не отвык, а она уже была чужой и только обвиняла его в чём-то. Но он ведь смирился с тем, что всё прошло и не вернётся, да и не хотел он, чтобы возвращалось, просто, когда она его поцеловала, что-то в душе шевельнулось. Совсем чуть-чуть, а потом сразу стало стыдно.

Отшатнулся, вернулся на своё место и от Киры отвернулся. Она сидела, словно её прибили к этому креслу, и из машины выходить вроде бы не собиралась. Закусила губу и выглядела расстроенной.

— Иди, — глухим, неприятным голосом попросил он. — Мне домой надо.

Бросила на него быстрый взгляд, а потом открыла дверь и вышла под дождь. Жданов даже смотреть не стал, как она до подъезда добежит. Нажал на газ, и машина сорвалась с места.

Перед дверью собственной квартиры помотал головой, чтобы сбросить с себя все смущающие мысли, а потом уже повернул ключ в замке.

— Кать, я дома!

Она вышла ему навстречу, улыбнулась и взяла его мокрый пиджак.

— Дождь-то разошёлся, Андрюш.

Он кивнул, скидывая ботинки. А потом наклонился к жене, когда она к нему потянулась.

— Привет.

— Привет, — шепнул он в ответ и в последний момент увернулся от её губ, поцеловал в щёку. — Наконец-то я дома.

— Точно.

Катя улыбнулась, а Андрей посоветовал себе забыть о произошедшем, чтобы жена ни в коем случае не догадалась ни о чём.

"29"

Вот почему какая-то мелочь способна лишить человека покоя? Ведь поцелуй — это мелочь? Мелочь. Раньше даже измена, даже когда Кире удавалось поймать его с поличным, не вызывало таких угрызений совести, а сейчас из-за поцелуя мучился так, словно в государственной измене был повинен. Да и вообще глупо всё. Потерять голову от поцелуя со своей бывшей, которую вдоль и поперёк знаешь, с которой несколько лет в одной постели спал, которой изменял, потому что скучно было до зевоты, и вдруг такое. Если бы не было так грустно, было бы очень смешно.

Андрей даже попробовал рассмеяться. Выглядело это по-идиотски, заперся в ванной, смотрел на себя в зеркало, с тревогой во взгляде смотрел, надо признать, а потом деланно рассмеялся. Хорошо, что его никто не видел в этот момент.

Но после того поцелуя всё пошло кувырком. Точнее, даже не кувырком, а из рук вон плохо. Хуже не придумаешь. Словно сглазил кто-то.

Возможно, он сам и сглазил. Шарахался от Киры, пытался загладить вину перед женой, а та словно чувствовала, что он скрывает от неё что-то, и насторожилась. Сам виноват, уж слишком покладистым был, кто угодно неладное заподозрит. И наверное за всю эту ложь кто-то наверху на него сильно разозлился, потому что неприятности посыпались как из рога изобилия, только поспевай руками разводить. Его первый показ, а проблем обрушилось столько, будто его проклял кто-то. И уже сам был не рад, что ввязался в эту авантюру с магазином, Юлиана приходила только денег просить, а не докладывать о проделанной работе. И оправдывалось это только одним:

— Это будет что-то, Андрюша!

"Что-то" Жданов уже не хотел, пусть как всегда, но на уровне, и чтобы его оставили в покое и больше о магазине слова не говорили. Он каждый день ругался с Ветровым, который постоянно что-то темнил и выгадывал, за неделю дважды его уволил под настроение и взял обратно, потому что Ярослав на полном серьёзе начинал собирать вещи.

— Это просто детский сад, — выговаривала Андрею Кира. — Ты собираешься уволить Славу?

Жданов угрюмо молчал, уставившись в стол.

— Андрей, успокойся, наконец. Что с тобой происходит?

Он продолжал хранить молчание, и тогда Кира обошла стол и остановилась рядом.

— Ты слишком нервничаешь. Я же понимаю... — Андрей хмуро посмотрел на неё, и она невольно сбилась на полуслове и решила продолжить более официальным тоном: — Ты же не можешь всерьёз думать о том, чтобы уволить Славу. Он работает в "Зималетто" много лет, он проверенный человек, ему можно доверять...

— Ты уверена?

Она растерялась.

— Конечно. Андрей, это же Слава!

— Кира, это не аргумент! Твой Слава совершает ошибку за ошибкой, он выставил меня дураком в той истории с возвратом партии тканей. Моя жена и то больше разбирается в этом деле, чем он!

— Ну, конечно, твоя жена!.. В чём ещё она хорошо разбирается?

Он разозлился.

— А тебя что-то не устраивает?

В Кире тут же пыла поубавилось.

— Просто я считаю, что твои ссоры со Славой только обостряют ситуацию. Зачем нам это перед показом? Ты должен думать о работе в первую очередь.

— А я о чём думаю?

Она немного помедлила с ответом.

— Ты отвлекаешься. Ты столько лет мечтал обо всём этом, что сейчас нужно очень постараться не испортить всё... из-за какой-то мелочи.

Жданов хмыкнул.

— А почему ты мне об этом говоришь?

"Ты" произнёс насмешливо, и Кира оскорбилась.

— Я просто беспокоюсь за тебя, вот и всё.

Он кивнул, как ей показалось, безразлично.

— Я польщён. И давай о деле, времени мало.

Как-то неправильно было на Киру злиться. Андрей и сам это понимал. Конечно, обвинить во всём её было бы очень удобно, но как-то не получалось. Поцелуй спровоцировала она, да и всю эту ситуацию возможно спланировала, Кира была вполне способна на это, но он ведь поддался? С этим-то уже ничего не сделаешь, остаётся только себя винить.

О произошедшем они не говорили. Андрей не хотел. Когда на следующий день Кира встретила его в президентской приёмной, он увернулся от её взгляда и деловым тоном поинтересовался готов ли отчёт. Заметил, как она тут же сникла, но решил, что лучше об этом не думать. Ошибки нужно исправлять. Правда, игнорировать и исправлять — вещи несколько разные, но что же ему делать оставалось? Обсуждать с Кирой какие-либо проблемы — дело, практически, безнадёжное, это уже проверенно опытным путём.

Дружно делали вид, что ничего тогда между ними в машине не произошло. Андрей не мог сказать, что поцелуй его сильно взволновал. Сам факт — да, а вот поцелуй... Целовался с Кирой со страстью, на мгновение позабыв о том, что делать этого не должен, понял, что соскучился, но когда отстранился, стыд перекрыл все остальные чувства. Даже не смог до конца понять, насколько сожалеет о том, что эта женщина с некоторых пор стала его прошлым. А к прошлому лучше не возвращаться, он же давно это выяснил. На самом деле больше волновало настроение жены, которое в последнее время менялось по несколько раз на дню. Жданов даже о своих делах заговаривать перестал. И опять же из-за Киры. Потому что её имя постоянно всплывало, никуда от этого не деться, а Катя расстраивалась, хотя и старалась вида не подавать. Но замолкала и вроде бы интерес к разговору тут же теряла. А когда Андрей попытался с ней поговорить, полушутя, нарвался на резкий ответ. И, конечно же, сам разозлился.

— Сколько можно ревновать, Кать? Это никогда не кончится.

— Я не ревную, — выходила из себя жена. — Не ревность это.

— Да неужели?

Катя подозрительно посмотрела.

— А ты хочешь, чтобы я ревновала?

— Нет, конечно, но...

Она только рукой махнула на него.

— Я всё поняла. Но я хочу, чтобы ты знал, что я не ревную. Просто мне не нравится вся эта ситуация. И не говори мне, что я всё придумала. Кира... Андрей, она...

Жена так тщательно подбирала слова, что Жданову не по себе стало.

— Она скоро уедет, Кать.

Катя только головой покачала.

— Не уедет. Тебе не кажется, что её не так уж и тянет назад? Здесь ей гораздо интереснее.

— Ты не понимаешь, что говоришь. Она уедет, — упорствовал он.

— Ты меня или себя убеждаешь?

Катя выглядела подавленной. Какой-то измученной, и было очень неприятно думать, что она из-за него такая. Подошёл и обнял, как раньше, уткнувшись носом в её шею, зная, что Кате щекотно от его дыхания, потом поцеловал.

— Я тебя люблю, — сказал он. — Почему мы ссоримся из-за какой-то ерунды?

Во время того разговора, Андрею на самом деле всё это казалось ерундой, а потом случился этот дурацкий поцелуй и каждый взгляд жены стал казаться ему подозрительным, от которого тут же становилось не по себе. Он очень боялся, что Катя может узнать о случившемся. Не хотелось повторять свои былые ошибки, не хотелось, чтобы жена начала присматриваться к нему с неизменным подозрением, как это раньше делала Кира.

Андрей очень старался уделять Кате как можно больше времени, но откуда это самое время взять, когда на работе постоянно что-то случается, а он посреди этого бардака главный? Одно время Катя зачастила в офис, но после нескольких ссор с постоянным упоминанием имени Киры, она перестала приезжать. Жданов даже как-то в пылу ссоры ляпнул, что Катя просто ей завидует из-за работы, а жена всерьёз обиделась. На самом деле обиделась, потому что разревелась, что было достаточно редким явлением. Андрею пришлось просить прощения, успокаивать и снова разъяснять ей, что Кира скоро уедет и волноваться поводов больше не будет. Катя тогда посмотрела на него, даже плакать перестала, разглядывала его в глубокой задумчивости, а потом спросила:

— Ты хоть слушаешь меня иногда?

Всё-таки женщины странные существа. А чем, по её мнению, он занимается в последние несколько месяцев?

— Что ты хочешь от меня? — разошёлся Жданов в один из вечеров. — Думаешь, я не понимаю, что тебе скучно дома? Понимаю. Но я не могу сейчас всё бросить и придумывать, чем тебя развлечь!

Кажется, она на самом деле думала, что он не понимает, чего она от него добивается. Будто он верит, что она просто так мотается с ним на фабрику, вникает в каждую мелочь, что не видит, с какой жадностью она всё впитывает, но Андрей на самом деле не знал, как жену в семейный бизнес вовлечь. Выделить ей кабинет и кучу свободного времени, чтобы ей только не приходилось ждать его в одиночестве дома? Дать ей какие-нибудь обязанности, чтобы диплом перестал без дела валяться на полке?

— Любимая... Катюш, — шёпотом позвал он, прижимаясь к ней ночью. Гладил по округлому боку и подбирал слова. — Подожди чуть-чуть. Я знаю, что ты заслуживаешь большего, чем просто сидеть и дома мужа ждать, но сейчас никак... Ветров снова взбрыкнёт, а я не могу этого допустить. Я бы его собственноручно придушил, вот как он мне надоел, но остаться без финансиста в такой момент... А если ты появишься, он решит, что я его проверяю. Потерпи до показа. Полтора месяца осталось. Потерпи, Катюш.

Она перевернулась на спину, только дышала очень осторожно, всё ещё боясь сорваться на предательский всхлип, а потом Андрея обняла.

— Хорошо.

Жданов улыбнулся.

— Ты у меня такая умница. Не люблю с тобой ругаться. Ты нервничать начинаешь, а я себя сволочью чувствую.

Но перемирие долго не длилось. Андрей никак не поспевал за Катиным настроением. Если с утра, провожая его на работу, она выглядела спокойной и даже довольной, то вечером могла встретить его в слезах или разгневанной. Причём поводом могло послужить всё что угодно. Жданов только руками разводил, но, ощущая свою вину, молча всё терпел. Вдруг жена чувствует, что он что-то скрывает и из-за этого злится и плачет?

Почему-то всё в его жизни происходит слишком быстро, даже резко. Словно кто-то обрезает очередную леску, и он переворачивается в воздухе, а пока пытается привыкнуть, лишается ещё одной опоры и снова совершает дерзкий кульбит. И ни конца, ни края этому не видно.

Но окончательно всё пошло наперекосяк после одного вечера. О том, что происходит у него дома, Андрей никому не говорил. Даже с матерью не делился и совета не спрашивал, не хотелось родителей расстраивать. Ещё была надежда, что после показа всё на самом деле изменится к лучшему. Что Кира уедет, Катя найдёт чем себя занять, что воцарится прежний покой... как раньше. Как же ему этого не хватало, особенно, когда приходилось долго и нудно разгребать на работе проблемы, которые вроде бы и яйца выеденного не стоили, а времени и нервов отнимали уйму, а дома вместо тихого ужина порой вспыхивала очередная ссора. Просто из-за того, что Андрей не мог понять, что жену не устраивает, а она обижалась, что он не понимает. Ведь по её словам, она говорила ему полсотни раз, а он просто не слушает — ему всё равно! А разве ему может быть всё равно? Если честно, на беспочвенные обвинения он обижался.

— Андрей, у тебя всё в порядке?

Жданов обернулся и непонимающе посмотрел.

— Что? То есть, да... всё в порядке. Почему ты спрашиваешь?

Кира осторожно плечами.

— Просто ты выглядишь усталым.

— Работы много.

— Понятно. Ты слышал хоть слово из того, что я говорила?

Он невольно поморщился и ещё раз оглядел недавно отремонтированное помещение магазина.

— Главное, что я вижу. Вы молодцы, всё замечательно.

Кира просияла.

— А подиум? Посмотри, как здорово вписался! Можно будет проводить здесь маленькие показы. Или что-нибудь ещё... Мы подумаем.

Андрей кивнул.

Кира ещё что-то говорила, но он почти не слушал. А потом она вдруг сказала:

— В пятницу я иду на свадьбу.

Жданов не сразу понял, что за свадьба. Но быстро опомнился.

— Хорошо.

— Одна, — печально улыбнулась она. — Не люблю ходить на свадьбы одна.

— А ты когда-нибудь ходила одна?

— Да, было. Помнишь, когда Марта замуж выходила? А тебя не было.

Марта приходилась Воропаевым какой-то дальней родственницей и пару лет назад действительно собралась замуж, а Андрей предпочёл улизнуть из города куда-то... и с кем-то. Вспоминать не хотелось, и он благоразумно промолчал. Кира чего-то подождала, потом сказала:

— Прости, не нужно было об этом. — Сделала несколько шагов, раскинула руки в стороны и улыбнулась. — Всё-таки это особенное чувство, ты согласен? Когда всё получается.

Андрей невольно улыбнулся, встретив её взгляд.

— Пока ещё только полдела сделано, Кирюш. Не торопи события. Не надо загадывать.

— Господи, Жданов, — она рассмеялась. — С каких это пор ты стал таким суеверным? — Кира подошла и погладила его по плечу. — Всё в порядке будет, по-другому быть не может. А ты не смей сомневаться. Давай отметим? — продолжила она без паузы.

Жданов улыбаться перестал.

— Кира...

Она снова рассмеялась.

— Да что ж ты пуганный такой? Я просто приглашаю тебя в ресторан. Ненадолго. И, если честно, не я приглашаю, а Ольга. Прощальная вечеринка, так сказать.

— Глупость какая, — фыркнул Андрей. — Такое чувство, что она не замуж собирается, а в монастырь. Да и зачем я пойду? Я её не знаю.

— Ты не знаешь Олю? Очнись наконец, Жданов. Оля Сырова, ты всегда звал её...

— Сыроежка, — вспомнил вдруг Андрей и лицо его просветлело. — Сыроежка? Замуж выходит?

Кира расхохоталась.

— Наконец-то! А то у меня такое чувство в последнее время, что ты в другом мире живёшь.

— В каком-то смысле, в другом, — согласился Жданов.

— Андрей, пойдём, ненадолго. Ну, нельзя же так... Просто посидим с друзьями, с которыми давно не виделись.

Нужно было поехать домой, нужно было поговорить с женой, нужно было забыть о вчерашней ссоре и провести вечер с Катей, в конце концов, они уже давно не проводили вечер где-нибудь вне дома. Всё это нужно было сделать, но Андрей почему-то согласился на предложение Киры, просто потому, что там, куда она его звала, хоть ненадолго можно было отвлечься от дурных мыслей и проблем. Да и что в этом плохого? Встретиться с друзьями? За последние месяцы он уже и забыл что это такое.

Сыроежка была воспоминанием из юности. Из той самой золотой поры, когда чувство свободы окрыляет, когда кажется, что все дороги перед тобой открыты, да и вообще всё прекрасно. Ты взрослый и очень много понимаешь в этой жизни. А ещё веселиться умеешь. Вот они и веселились. Компания у них была шумная и весёлая, в основном мужская, в которую совсем не случайно затесались несколько девчонок — Кира и две её подружки. Девчонки были младше и все их опекали, чем те без зазрения совести пользовались. Ольгу Сырову Андрей помнил (хотя, по имени он ни за что бы её не вспомнил, только по прозвищу, которое сам ей когда-то и дал) бесшабашной девчонкой с коротким ёжиком рыжих волос на голове, которая была влюблена в Ромку Малиновского, как кошка. Тот беззлобно над ней подшучивал по этому поводу, а Сыроежка жутко обижалась, и каждый раз обещала закатить ему истерику, правда, ни разу своей угрозы не исполнила, скорее уж доводила до истерики Малиновского, срывая тому свидания. Но потом Сыроежка как-то потерялась в круговороте жизни, Андрей совершенно о ней забыл, а вот теперь она, оказывается, замуж выходит. И именно поэтому Кира приехала в Москву.

— И не смей больше называть меня Сыроежкой! — громогласно, на весь зал ресторана завопила виновница торжественной встречи и щёлкнула Жданова по лбу. Тот лишь ухмыльнулся и помотал головой. Теперь Ольга на самом деле на Сыроежку походила мало. Волосы не рыжие, тщательно уложены, а на запястье, вместо горячо любимых ею кожаных браслетиков, сверкали бриллианты.

Малиновский рассмеялся, а потом полез к Ольге обниматься.

— Сыро... Олечка, ты на самом деле хочешь замуж?

— Отстань, Ромка. Ты пьян. Я тебя и трезвого не слушаю, а уж тем более пьяного. Такого наобещаешь, что я потом всю жизнь страдать буду.

— Так ты не слушай, — удивился Малиновский. — Ты почувствуй мою...

— Твою что? — фыркнула от смеха Кира и вроде бы случайно привалилась к плечу Андрея. Тот не заметил, уже достаточно захмелел и наконец, перестал коситься на телефон.

Рома задумался, затуманенный алкоголем мозг не мог похвастать быстрой реакцией на каверзные вопросы, а Кира с Ольгой переглянулись и весело рассмеялись.

Андрей пил больше, чем нужно было. Веселье шло полным ходом, все как-то слишком быстро вернулись в прошлое, когда не нужно было никуда спешить, можно было просто отдыхать, не особо задумываясь о том, что будет завтра. Полчаса на которые Жданов согласился, принимая Кирино приглашение, затянулись, особенно после третьей порции виски, минуты тянулись и тянулись и Андрей в итоге перестал обращать на это внимания. Катя не звонила, не интересовалась, где он снова задерживается, и это почему-то показалось обидным. Не слишком ли рано они начали слова подбирать, разговаривая друг с другом? От этих мыслей только неприятнее становилось.

Кира сама к нему прижалась. Он думал о своём, о том, что сказать Кате, когда вернётся домой, почти лениво двигаясь под музыку и мало обращая внимания на Киру, которая практически вытащила его на танцплощадку, а потом вдруг понял, что они и не танцуют. Неторопливо перетаптываются в центре и, по всей видимости, заняты каждый своими мыслями. Кира прижалась щекой к его плечу, а пальцы теребят ткань его рубашки. Сжимаются судорожно, будто их хозяйка едва слёзы сдерживает. Андрей сжал Кирину ладонь, а потом быстро потёрся щекой её волосы, до того ему жаль её стало в этот момент. А может и себя вместе с ней? Не за компанию, нет, просто у него тоже был повод себя пожалеть. Кира подняла голову и посмотрела на него. Испытывающий взгляд, а затем слабая улыбка.

Вечер несомненно удался, это все признали, особенно после того, как в зале появились люди, с которыми не виделись уже несколько лет, но чьи номера каким-то образом не потерялись из памяти телефонных книжек. Последнее чёткое воспоминание — это исполнение нестройным хором какой-то глупой песенки и то, что их после этого из ресторана довольно настойчиво попросили уйти. Но они даже вежливой просьбе оскорбились и долго возмущались, но уже на улице, гуляя по ночной Москве. Андрей не мог сказать, что он был сильно пьян, но чувство было такое, словно его кто-то на волю отпустил, всего на один вечер и нужно очень многое успеть. Можно не думать о проблемах на работе, о показе, о предстоящем совете директоров, о том, что дома всё не так, что Катя... что Кате с ним плохо. Что он что-то делает не так. Очень не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался. Хоть немного его растянуть, чтобы ещё немного можно было подумать только о себе и больше не о ком. Бродить по улицам, смеяться над пьяными и зачастую не смешными шутками, делать вдох за вдохом и понимать, что время ещё есть. Десять минут, пять... пятнадцать.

Рука Киры скользнула по его груди, по плечу, поднялась к подбородку, а взгляд впился в лицо Жданова. Но Кира быстро опомнилась, глаза отвела и спрятала лицо у Андрея на груди. Натянуто рассмеялась.

— Чувствую себя девчонкой.

Андрей оглянулся на подгулявшую компанию, которая должна была вот-вот скрыться за поворотом, а Кира потянула его на себя.

— Я так по тебе скучаю, ты даже не представляешь, — прошептала она, когда Жданов торопливо прервал поцелуй.

Андрей всё же ощутил лёгкое раздражение.

— Кира, — проговорил он ей в губы, но продолжать не стал, лишь снова оглянулся, но никого не увидел. Голоса доносились из-за угла и за ними никто не наблюдал.

— Я знаю, знаю. Ты сейчас уедешь к ней, а завтра тебе снова станет не до меня, но ещё несколько минут, Андрей. Мне-то как быть?

Очень хотелось думать, что это алкоголь заставляет совершать глупости. Отпускает тормоза, заглушает голос разума, а от пальчиков Киры, которые ласково перебирали его волосы, мурашки по спине. Дело лишь в этом, а от него самого ничего сейчас не зависит. Он же пьян. Правда, пьян?

— Палыч!

Андрей вздрогнул от неожиданности и отшатнулся от Киры.

— Палыч, — надрывался Ромка, — я такси поймал!

— Идём, — отозвался Жданов, уворачиваясь от женского пристального взгляда. — Идём, мне домой надо.

" " "

Ярко-оранжевая жидкость в стакане радовала глаз, но только глаз. Пить её никак не хотелось, но надо. На-до. Катя уже минут пять себя уговаривала, даже кофе Андрею попутно сварить успела, а сама всё косилась на стакан. Гадость, хоть и полезная и на вид красивая. Она всегда терпеть не могла морковный сок. И вообще овощные соки, даже томатный не любила, а тут как специально...

Взяла стакан, зажала нос пальцами и выпила залпом. Её заметно передёрнуло.

— Гадость, — изрекла она.

Зато можно заслужено собой гордиться. Такой подвиг с утра.

— Что это?

Андрей сунул нос в графин с остатками сока.

— Сок морковный. Хочешь? — Знала, что он откажется, и поэтому только улыбнулась, когда Жданов резко отодвинул от себя графин и замотал головой.

— Нет... Решила вести здоровый образ жизни?

Он откусил от бутерброда и налил себе кофе. Катя наблюдала за мужем задумчиво, а когда он поднял на неё глаза, удивившись затянувшейся паузе, растянула губы в улыбке.

— Что-то вроде того. Ты опять убегаешь?

— Дел много.

— Ясно, — отозвалась она и отвернулась.

Повисла уже привычная пауза, в которой даже неловкости с некоторых пор не чувствовалось. Промолчать было легче, чем снова начать выяснять отношения. Но Андрей сегодняшним утром решил по-другому, потому что вместо того, чтобы схватить с вешалки пиджак, с тумбочки портфель и торопливо клюнуть жену в щёку на прощание, подошёл и обнял. Причём, прижался как-то по-особенному крепко, отчего у Кати даже дыхание сбилось. Вот только радости никакой, наоборот, губы затряслись. Поэтому и не посмотрела на мужа, хотя он этого, наверное, ждал.

— Солнце, всё хорошо?

Улыбнулась с готовностью, радуясь тому, что Андрей глаз её не видит.

— Конечно. У меня всё хорошо. Ты не волнуйся.

Жданов прикоснулся к её волосам. А потом вдруг спросил:

— Что я делаю не так?

Мысленно дополним: "Что я делаю не так, что ты вечно мной недовольна?"

— Разве у тебя есть время говорить об этом? Тебе нужно на работу.

Мысленно дополним: "Тебя там ждут. С нетерпением".

И даже мысленно промолчим о том, хочешь ли ты к той, которая тебя ждёт...

— Катя...

Андрей упёрся руками в стол, поймав жену в кольцо своих рук, а лбом прижался к её плечу.

— Давай... давай сегодня вечером просто побудем вдвоём? Поговорим. А хочешь, сходим куда-нибудь?

Она покачала головой.

— Не хочу. Ты домой приезжай.

Он кивнул и, кажется, улыбнулся.

— Приеду. Совсем я у тебя заработался, да?

Она сумела развернуться в его руках, посмотрела на него, а Андрей улыбнулся лукаво, в глазах зажглись искорки, и у Кати от сердца отлегло. Целовались, совершенно потеряв голову, Андрей задел рукой чашку, и она свалилась со стола, насмешив их.

— Ты куда руки тянешь? — шепнула Катя мужу на ухо, а тот рассмеялся, прижимая её к себе.

— Я по тебе соскучился. Чёрт с ней с этой работой, после показа махнём с тобой куда-нибудь на недельку. Мне нужна моя жена.

— А мне мой муж. Который где-то потерялся.

— Я люблю тебя, а всё остальное — глупости.

Едва удержалась, чтобы не переспросить — правда?

Спустя несколько минут Жданов оторвался от неё с приглушённым стоном. Потёрся носом о её щёку.

— Я уже хочу домой, — со смешком проговорил он, а Катя улыбнулась.

— Так приезжай пораньше.

Он пообещал.

А сам не приехал. У него снова возникли какие-то проблемы, неожиданно назначали встречу или ещё что-то, а она снова сидела дома и ждала его. Ждала, ждала, и конца-края этому видно не было. И даже ругаться с Андреем по этому поводу было бесполезно. Это было унизительно и выглядело жалко. Словно умоляла его обратить на неё внимание. Очень неприятно. Андрей же считал, что ей ещё многому предстоит научиться, что она по молодости своей и по неопытности, никак до конца понять не может, что за муж ей достался — занятой и серьёзный. А Кате иногда казалось, что это он заигрался, и лишь притворяется серьёзным и проблемы себе сам порой придумывает, для солидности, так сказать. Но сказать ему такое, означало бы разругаться в пух и прах, а скандалов им в последнее время и по мелочам хватало.

Всё очень сильно запуталось, они попросту перестали друг друга слышать. Если бы услышали, возможно, и понять бы сумели, но не слышали. Потому что для этого хотя бы поговорить для начала не мешало, а у Андрея не было на это времени. Он вечно куда-то бежал, торопился, боялся удачу свою упустить. И это Катя понять могла, потому что, видя, как горят его глаза, невозможно было не радоваться за него, не гордиться им. Уж что-что, а его занятость и увлечённость она бы приняла, поддержала бы его с радостью, лишь бы Андрей захотел с ней это разделить — и проблемы свои, и победы. Вот только вся беда была в том, что делил он это не с ней. И от этого обиднее всего.

Опасность Катя почувствовала сразу, как только встретилась с Кирой в первый раз, столкнулись взглядами, и тут же интуиция послала первый сигнал. Самое странное, что сигнал был очень чётким, хотя раньше Катя ни с чем подобным не сталкивалась. Не выясняла отношения с соперницами, не ревновала мужчину, которого по праву считала своим, а тут каким-то шестым чувством почуяла. Они с Кирой не терпели друг друга и даже не скрывали этого. Андрей смеялся, но иногда и ругал жену за "необоснованную" ревность, а объяснять ему, что это совсем не так, было бесполезно. Но не ревновала она!..

Боялась. Боялась до ужаса, до холода в груди, сходила с ума от мысли, что вся их с Андреем жизнь, им же и придумана. Кире назло. Этих двоих столько связывает, много лет совместной жизни, общих воспоминаний, даже детство у них одно на двоих. Когда Катя слышала какие-то рассказы об их прошлом, кучу подробностей, которые всплывали как бы сами по себе, не понимала, как Кира с Андреем расстаться могли. Ведь по чужим словам у них всё так замечательно складывалось, от них столького ждали, ведь они на самом деле любили друг друга... И от этого ещё невероятнее, что всё так неожиданно между ними закончилось и что-то новое родилось. Ведь так не бывает? Не проходит любовь в одночасье. И если это на самом деле так, то она лишняя во всей этой истории, чему находилось всё больше и больше доказательств. Андрей от неё отдалился. Как только Кира появилась в "Зималетто", он заметно изменился. Стал слова подбирать, продумывать, что жене рассказать стоит, а о чём умолчать необходимо. И вроде бы делалось всё это во благо, говорил, что просто расстраивать её не хочет по мелочам: ведь для него это на самом деле мелочи, а она просто-напросто придумывает то, чего нет. Катя делала вид, что верит. Андрей улыбался, а сам глаза отводил и, видимо, надеялся, что она не понимает ничего. Только когда ссориться начинали, твердил, как заведённый:

— Она скоро уедет.

Кате очень хотелось спросить:

— А ты хочешь, чтобы она уехала?

Но даже при мысли об этом, сердце от страха замирало. Катя была совсем не уверена, что хочет услышать правдивый ответ.

Что-то со Ждановым происходило, особенно в последнее время это стало заметно. Совсем чужим стал. Домой только ночевать приходил, наверное, чтобы времени не было поссориться. Пришёл, поужинал и спать, а утром на работу бегом. Бесполезно было просить его приехать пораньше, пообедать вместе, а уж тем более приезжать в офис посреди рабочего дня. Андрея либо не было, либо он её не ждал, занят был и всё торопился куда-то. А ещё и с Кирой в коридоре столкнёшься, её взгляд сочувствующий, но от этого не менее злорадный встретишь, и что тогда с этим делать? Приезжаешь домой, и выть от тоски хочется.

Как оказалось, самое страшное время — это вечер. Когда ждёшь мужа, который домой совсем не торопится. Не хочет или просто не вспоминает о жене, занятый своими делами, а когда появляется, начинает глаза прятать. Вроде и не обижает, не кричит, и поссориться с ним особого повода нет, — если только в который раз заводить разговор об одном и том же, о его невнимании, а это настолько унизительно, что язык не поворачивается, — но такое ощущение, что стена между ними появилась и не пробиться через неё никак. Где-то они ошиблись, с чем-то справиться не смогли, возможно, с мелочью какой-то, которая превратилась в огромную проблему. А возможно, просто Катино время закончилось. Встретилась Жданову на пути, когда он в раздрае пребывал, когда Кира решила его за что-то наказать и ушла, оставив его растерянного и растоптанного, пусть и заслуженно, вот тут она и появилась, готовая дать ему то, что так необходимо было — любовь. Он даже поверил, что сам любит, а теперь вернулась Кира, которая, как не отнекивайся от этого, знает про него намного больше, и всё изменилось. Кира всегда рядом — и поймёт, и поддержит, и совет даст, а она что может? Чтобы поддержать мужа, нужно оказаться рядом в нужный момент, а ей такой возможности не предоставляется.

Правда, Андрей не уставал твердить, что любит, только в глаза больше не смотрел. И звучало это каждый раз, как — прости. Я тебя люблю — Прости, что вчера задержался. Я тебя люблю — Прости, что накричал вчера. Я тебя люблю — Прости, но не смогу сегодня раньше вернуться. И ведь не придерёшься! Попробуй возмутиться, и сразу оказываешься виноватой.

— Что тебе не так? Я тебя люблю, я всё для тебя делаю, а ты всё время мной недовольна. Что я не так делаю?

Слов в ответ у неё не находилось.

В один из вечеров, когда Жданов задерживался совершенно бессовестно, Катя решила от него уйти. Сидела на тёмном балконе и на полном серьёзе обдумывала, что скажет завтра родителям, когда явится к ним с чемоданом. После нескольких месяцев заверений, что у них с Андреем всё в полном порядке, вернуться к родителям с низко опущенной головой и во всём признаться. Та ещё перспективка, но сколько можно ждать? Стараться быть хорошей женой для Андрея Жданова. Такой, как он это видел, а не она сама. Вот только решиться надо, сказать всё Андрею и уйти. Не передумать, не разрыдаться, не испугаться. Отпустить его и пусть сам решает, что ему делать с собственной жизнью. И её перестанет мучить.

Вот только все эти мысли испарились, как только ключ в замке повернулся. Негромко хлопнула дверь, и от сердца отлегло. Пришёл.

Но подозрения, хоть они мучительны и здорово изматывают, остаются лишь подозрениями, и в этом их прелесть. А вот когда твои подозрения оправдываются, становится совсем плохо. Правда открывается по-разному, для Кати это случилось в тот вечер, когда муж явился домой поздно, подвыпившим, но самое ужасное, что от него так несло духами Киры, что затошнило немилосердно.

— С друзьями посидели, — объяснил Андрей своё отсутствие и потрепал жену по плечу. Даже не поцеловал. Когда он проходил мимо, Катя отшатнулась, ощутив навязчивый запах французских духов, и взглянула Жданову в лицо. Наверное, взгляд вышел чересчур проницательным, потому что муж досадливо поморщился и тут же отвернулся.

Пришлось выпить стакан воды, чтобы унять тошноту. Андрей, видимо, понял, что где-то прокололся и, пытаясь исправить ситуацию, начал сыпать какими-то подробностями вечера, рассказывал про друзей, с которыми давно не виделся, истории из их юности, деланно смеялся, и требовал от неё ответного смеха. Как бы подтверждения того, что его хитрость удалась, и она снова готова всему поверить, каждому его слову.

— Малиновский до сих пор не может забыть то свидание, — со смехом говорил Андрей, когда они уже легли в постель. Катя упорно смотрела в стену и слушала мужа.— Мы даже вспомнили, как ту девушку звали. Алина. Как же она ему нравилась, Кать, — Жданов хохотнул. — И вот он пришёл к ней на свидание, с цветами, она подъехала на машине, Ромка кинулся к ней, чтобы дверцу открыть, поскользнулся и шлёпнулся прямо в лужу. Представляешь? Как он тогда переживал!.. И до сих пор вспоминать об этом не любит. Может, это и была его роковая любовь, как думаешь?

Катя пожала плечами. Помолчали немного, потом Андрей выключил ночник и натянул на них одеяло. Обнял жену одной рукой.

— Что-то ты молчаливая какая-то. Устала? — Тон был лёгкий, но последовавшая за ним пауза, достаточно выразительна. Катя поняла, что нужно что-то ответить, но на то, чего от неё Андрей ждал, способна не была. Таких же лёгких слов, чтобы он мог повернуться на бок и спокойно уснуть, у неё не было.

— От чего мне, интересно, уставать? — вырвалось у неё, и зажмурилась в темноте от раздражения.

— Не знаю. Чем занималась?

— Тебя ждала.

Андрей старательно контролировал каждый свой вздох, Катя это чувствовала. Видно, пытался что-то быстро решить для себя, затем решил извиниться:

— Я знаю, прости. В выходной на дачу поедем. Хочешь?

Хорошо, что темно. Очень хорошо, что темно. Темнота многое скрывает. При свете едва заметное движение, взгляд, может послужить катализатором скандала или обиды, а в темноте можно сильно-сильно зажмуриться, вцепиться в одеяло и соврать.

— Можно...

— Вот и отлично, — обрадовался Андрей, а потом прижался губами к её щеке.

Это был обычный поцелуй перед сном. В последнее время традиционный. Поцелуй в щёку, а потом Андрей обнимал её и спокойно засыпал. А Катя лежала тихонько, даже пошевелиться боялась, и думала о том, как быстро всё закончилось, даже страсть прошла. Наверное, чувство вины её убило, ведь Жданов постоянно винился перед ней. А вот сегодня одним поцелуем в щёку не закончилось. Андрей помедлил, словно решаясь, и потянулся губами к её губам. В первый момент Катя растерялась не на шутку. Ответила на поцелуй, а сама всё думала — ну почему сегодня? Пришёл от другой, весь пропахший её духами, смущённый и пришибленный, и решил заняться любовью с женой? Или это что-то вроде возмещения морального ущерба?

Но что не говори, а пыл Жданова заслуживал похвалы. Как-то слишком быстро он голову потерял, что-то шептал ей на ухо, поцелуи выходили лихорадочными и нетерпеливыми, словно он жутко соскучился по ней, долгая разлука позади. А разве она была, эта разлука? Просто не замечал её или не хотел замечать. Времени не было и желания.

— Отпусти, — попросила Катя, отталкивая его руки. — Андрей, я не хочу!

Справиться с ним тяжело, руки сильные, не желали разжиматься, и сам уже в таком состоянии, что мало что соображает, хоть и слышит. Катя начала брыкаться, пытаясь выбраться из-под него, а потом снова руки его от себя оттолкнула и каменным голосом потребовала:

— Не трогай меня!

Жданов наконец отстранился, непонимающе потряс головой и включил ночник. Смотрел на жену ошарашено, а, встретив её взгляд, отодвинулся.

— Что с тобой? — спросил он, встревожено.

А Катя села, спустила ноги на пол, и натянула на плечи бретельки ночной сорочки.

— Ничего, просто у меня такое чувство, что нас в постели трое. Уж слишком навязчивый запах у Кириных духов.

Андрей молчал. Катя сидела, повернувшись к нему спиной, и чувствовала его взгляд, которым он сверлил её затылок. Если честно, она надеялась, что муж устроит ей скандал. Начнёт выговаривать ей, что она слишком поддаётся своей буйной фантазии, придумывает глупости, ревнует без меры. Да что угодно, пусть разозлится на неё и накричит, но он молчал. И Катя прекрасно знала, что это значит — она оказалась права.

Странно, но слёз не было, только внутри стало пусто и холодно. Нет больше никаких подозрений, есть многозначительное молчание, которое намного хуже правды в глаза. Не подтвердил, но больно и обидно также сильно.

— Выключи свет, — попросила Катя неживым голосом. Щелчок и стало темно. Она помедлила секунду, а затем легла, также повернувшись к Андрею спиной, и закуталась в одеяло. Андрей не ложился, так и сидел, привалившись спиной к спинке кровати, и смотрел в темноту. Катя очень старалась не обращать на него внимания. Сунула нос под одеяло и затаила дыхание, надеясь, что холодной обруч внутри разожмётся хоть немного и дышать станет не так больно.

Нужно было что-то решить. Андрей хоть и начал её избегать, никаких решений не принимал, разговоров важных не заводил, да и вообще ничего в их доме не изменилось, если не считать того, что теперь всё больше молчали. Разговаривали односложно, а, ложась в постель, отворачивались друг от друга. Даже привычный поцелуй в щёку теперь был заменён на негромкое:

— Спокойной ночи.

Правда, утром Катя по-прежнему просыпалась в объятьях мужа. Обычно просыпалась первой, вскакивала, накидывала на Жданова одеяло и скрывалась в ванной. На глаза Андрею старалась не попадаться, особенно по утрам. А если принять во внимание их нежелание общаться друг с другом, это было совсем не трудно. Пока он душ принимал, она завтрак ему готовила, а потом снова запиралась в ванной. Жданов, наверное, думал, что она специально там прячется, изводит его. Ну и пусть, пусть что хочет, то и думает.

За утро говорили друг другу не больше десяти слов.

— Доброе утро, — а потом короткий стук в дверь ванной комнаты и голос Андрея: — Кать, я ушёл. Не знаю, когда буду.

Она даже могла ему не отвечать, он сразу уходил.

Но желание прекратить всё это в Кате только крепло. Несколько раз хотела с Андреем поговорить, чтобы что-то, наконец, решить, выяснить всё до конца, но смелости так и не хватило. Особенно, вечером, когда ложились в постель, пусть и молча, Кате неизменно приходила в голову удручающая мысль, что как только она этот разговор заведёт, всё и закончится. И у них больше никогда не будет их дома, комнаты, их постели. Андрея рядом не будет, он никогда больше не поцелует, не улыбнётся ей, как раньше, и ей придётся всю оставшуюся жизнь мириться с тем, что он ей чужой, и довольствоваться воспоминаниями. Это так сложно было представить — жизнь без него. Ещё совсем недавно без него жила, а сейчас уже и вспомнить не может, как это было. Кажется, она о чём-то даже мечтала. Но когда лежишь в темноте и слушаешь его дыхание, чувствуешь его руку на себе, очень сложно решиться вычеркнуть всё это из своей жизни раз и навсегда. Тем более, сделать это без всяких сожалений.

Но что-то всё-таки просочилось за стены их квартиры, потому что, встретившись как-то с Зорькиным, услышала осторожный вопрос:

— У вас с Андреем всё хорошо?

Сразу вскинулась и удивлённо посмотрела.

— Почему ты спрашиваешь?

Колька пожал плечами.

— Просто спросил. Вика что-то такое мне сказала, я не понял.

— Что сказала, Коля?

— Про Киру, что та, возможно, не уедет... Да и вообще, какие-то слухи странные по "Зималетто" ходят, как я понял.

Ходят слухи... Опять про неё ходят слухи.

Вцепилась в свою сумку и широко улыбнулась.

— У нас всё хорошо, не волнуйся. Мало ли о чём люди говорят.

Зорькин снял очки и кивнул.

— Ну и хорошо, а то я волноваться начал, если честно.

А Катя вдруг вспомнила слова свекрови о пересудах за спиной. "Пусть перешёптываются, но завидуют, а не злорадствуют". А ей сейчас точно не завидовали. Хорошо, хоть родителей Андрея в Москве не было, а то бы до них наверняка дошли эти сплетни, а на разговор с Маргаритой Кати бы точно не хватило.

Нужно было уйти. Пока она в состоянии это сделать, нужно уйти. Терпеть дальше невозможно.

— Андрей, нам нужно поговорить. Это очень важно.

Весь день репетировала, надеясь, что в самый важный момент голос не дрогнет. Ждала мужа, который, как обычно, домой не торопился, и всё время повторяла вслух эти слова. Сама пыталась поверить, что скажет это ему.

— Нам нужно поговорить.

Когда в замке повернулся ключ, часы показывали половину одиннадцатого. В душе невольно шевельнулась обида. Чем можно на работе так долго заниматься?

— Андрей, нам надо поговорить, — начала она, как только Жданов вошёл в комнату, и тут же замолчала, увидев его лицо. — Что случилось?

Андрей определил портфель на журнальный столик, посмотрел на жену и растерянно моргнул, словно только заметил её присутствие. И вместо короткого взгляда, которым по привычке одаривал её в последнее время, слабо улыбнулся.

— Ты ещё не спишь? Иди, ложись, я скоро.

Он снова отвернулся, а Катя наблюдала за ним с недоумением.

— Нам поговорить надо, — повторила она, уже без особой решимости.

Жданов устало вздохнул.

— Катюш, давай завтра? День был жуткий.

Внутри что-то дрогнуло, и весь воинственный настрой тут же испарился. Взяла у Андрея пиджак и спросила:

— Ужинать будешь?

Жданова тоже проняло, и он настороженно покосился. Видимо, давно она не разговаривала с ним таким тоном. Покачал головой.

— Нет... Давай чаю попьём?

Катя кивнула и поспешно вышла из комнаты, вытерла слёзы.

— Что случилось? — снова поинтересовалась она, когда Андрей сделал первый глоток и стал с интересом разглядывать бессмысленный рисунок на своей чашке.

— Я уволил Ветрова.

— Всё-таки уволил? — ахнула Катя и присела за стол, подвинула к мужу вазочку с печеньем.

— Нам не хватило денег.

— То есть?

— Он что-то не так рассчитал, и мы остались без денег. Мы не в состоянии оплатить новую партию тканей! — возвысил Жданов голос под конец. — Она уже на складах, а выкупить мы её не можем, потому что бюджет у нас на это не рассчитан! Потому что нашего финдира, видите ли, не предупредил никто! Да ещё этот чёртов магазин сколько денег сожрал! А мне сейчас что делать?

— И ты его уволил?

— Конечно, я его уволил! А что, мне ему в ножки поклониться? — Андрей вскочил и едва чашку на себя не опрокинул.

Катя навалилась на стол, размышляя, а потом недоверчиво улыбнулась.

— Но это глупо. Это даже не ошибка, это...

— Маразм, — с готовностью подтвердил Андрей и мрачно ухмыльнулся. — Ты права. А всё оказалось до банального просто. Оказывается, он нашёл себе другое место, поспокойнее, где нет ненормальных начальников, которые постоянно заставляют думать о работе, и просто перестал вникать в то, что говорят. Какое ему дело, сколько мы потратили на магазин? Он бюджет-то составил, а я его утвердил. Правда, было это два месяца назад!

— Надо взять ещё один кредит. Ты в банк звонил?

Андрей вдруг перестал кричать и снова сел за стол. Катя забеспокоилась.

— Что ещё?

— Да так... Просто не нравится мне всё это. Никому слова не говорил, а теперь оказывается, что уже и работу себе другую нашёл. К чему бы это? Да ещё злился на меня в последнее время.

— Ты имеешь в виду, что он мог сделать какую-нибудь пакость на прощание? — Андрей лишь плечами пожал. — Андрюш, это не профессионально.

— А кто говорит о профессионализме, солнце? Дело совсем не в этом.

— А в чём?

— В том, что он свалил мне всю документацию на стол. Разбирайся, как хочешь. Кстати, и банк, с которым мы сейчас работаем, Ветров нам практически навязал. Уж слишком выгодные там были условия. А вот сейчас я думаю, что всё может быть хуже, чем я сейчас предполагаю...

— Надо проверить всю документацию!

Андрей взглянул снисходительно.

— Катюш, ты хоть представляешь масштабы этой проверки? А у нас показ на носу. — Возвёл глаза к потолку. — Одно радует, Семёновна не так давно ушла, при ней бы он рыпнуться не посмел. Значит, проверять надо с момента моего вступления в должность... Тоже не мало.

Катя смотрела в его уставшее лицо, и ей было так жаль его. Не выдержала и сказала:

— Андрей, пойдём спать. Толку от твоей злости и ночного сидения на кухне не будет. Пойдём.

Он опять её не поцеловал на ночь, зато прижался крепко и погладил по руке, как раньше. Широкая ладонь скользнула от запястья до плеча, да так там и осталась. Катя закрыла глаза, стараясь сдержать слёзы, а потом сама взяла Андрея за руку.

Правда, уснуть так и не смогла. Лежала и обдумывала всё, что он ей сказал. А когда Андрей во сне перевернулся на спину и убрал с неё руку, решилась, и осторожно вылезла из постели. Портфель Жданова был набит битком. Катя посомневалась немного, а потом принялась выкладывать папки на стол. Пролистала некоторые, вчитываясь в текст, включила ноутбук Жданова... и сходила на кухню, сделала себе чай. Ночью лучше работалось с чаем и шоколадными конфетами, была у неё такая маленькая странность.

Утром Андрей обнаружил её спящей на диване в обнимку с подушкой, а на столе документы аккуратными стопками, вазочка с фантиками от конфет и две пустые чашки из-под чая, её красивая и фарфоровая и его здоровенный бокал. Жданов немного постоял в дверях в спальни и без того взбудораженный резким пробуждением от осознания того, что Кати рядом нет. Её почти никогда не оказывалось утром у него под боком, обычно, когда он просыпался, она уже завтрак ему готовила, но сегодня чувство пробуждения было каким-то тревожным. А найдя жену на диване, мягко сказать, удивился. Катя спала, закутавшись в собственный махровый халат и подложив под щёку ладошку. Андрей подошёл, разглядывая её, присел перед диваном на корточки и заглянул жене в лицо.

— Катюш. Катя...

Она зашевелилась, приоткрыла глаза и сонно посмотрела.

— Уже утро? — едва слышно проговорила жена.

— Утро. Ты почему здесь спишь?

Катя не ответила, перевернулась на спину и сладко потянулась. Халат распахнулся, показались ровные ножки, а Андрей, наблюдая за тем, с каким удовольствием она потягивается, улыбнулся. Уткнулся в её живот и поцеловал. Катя вдруг напряглась, словно испугалась его прикосновения, а Жданов специально помедлил, не отрываясь от неё, и вот спустя несколько секунд, её пальчики прикоснулись к его волосам. Запутались в них, а Андрей заурчал от удовольствия. Поднял голову, посмотрел на Катю и потянулся к её губам. Смотрели друг другу в глаза, и Андрей очень надеялся, что жена понимает, как сильно он хочет её поцеловать и как это сейчас важно. Во взгляде её недоверия не было, обиды не было, разглядывала его с каким-то непонятным интересом, но вместо того, чтобы ответить на его поцелуй, проговорила ему в губы:

— Я нашла ошибку в бизнес-плане.

Жданов в удивлении отпрянул.

— Что?

— Нашла. — Села, привалившись спиной к подлокотнику, и улыбнулась. — Не сразу поняла, что меня так смущает, а потом... — Смешно замахала руками. — В общем, тут куча всяких терминов, тебе это ни к чему. Но главное, что ошибку нашли!

Андрей сел прямо на пол и на жену уставился. Катя выглядела такой восторженной и довольной, что он банально засмотрелся и не до конца понимал, что она говорит. А она вдруг замерла, прислушиваясь к себе, и потёрла кончик носа.

— Да... вот... — Восторга в голосе поубавилось. — Нужно срочно всё пересчитать, чтобы понять, во сколько эта ошибка обойдётся. Пока не поздно, в смысле.

— Ты нашла ошибку? — повторил за ней Жданов.

Катя кивнул, а потом вскочила с дивана. Андрей попытался схватить её за руку, но она увернулась.

— Сделай мне чай, Андрей. Только побыстрее!

Катя скрылась в спальне, через минуту в ванной комнате включился душ, а Андрей продолжал сидеть на полу и разглядывать документы. Потом захлопнул крышку ноутбука и почесал в затылке, не придумав ничего лучшего.

Катя появилась минут через двадцать, с влажными после душа волосами, но всё равно выглядела уставшей. Села за стол и поблагодарила кивком, когда Андрей поставил перед ней чашку с чаем.

— Во сколько ты уснула? — спросил Жданов, наблюдая, как жена дует на чай и пьёт маленькими, осторожными глотками.

— Не знаю, часа в четыре.

— С ума сошла, — пробормотал он, но тут же переспросил: — Ты, правда, нашла ошибку?

— Правда.

— Вот ведь гадёныш! Так я и знал.

Катя пожала плечами.

— Он мог просто ошибиться, Андрюш, я не берусь ничего утверждать.

— Но ошибка есть?

— Есть. И ещё насчёт договора с банком...

Андрей снова насторожился.

— Что?

— Меня насторожили пара пунктов, но по поводу этого надо с Зорькиным посоветоваться. Он сейчас занимается подобными вопросами, больше меня подкован. Я с ним поговорю, и тогда уже решим, как с банком разговаривать.

Катя пила чай очень странно, цедила, практически не отрываясь от чашки и закрыв глаза. Андрей понаблюдал за ней, потом сел напротив. Жена встретила его взгляд, поставила чашку на стол и нахмурилась.

— Что?

Он покачал головой.

— Да нет, ничего... Просто я удивлён немного. За ночь разобрать такую кучу документов и ещё что-то понять...

Она грустно улыбнулась.

— У меня красный диплом экономического факультета МГУ, Андрей. Это моя работа. Но ты ведь об этом не помнишь, правда?

— На самом деле, красный?

Катя запустила в него кухонным полотенцем, а Андрей рассмеялся.

Понадобилось несколько дней, чтобы до конца разобраться в сложившейся ситуации и начать решать проблемы. Самым трудным стал визит в банк. Особенно, для Кати. Хоть Зорькин и детально проинструктировал её по каждому спорному пункту договора, но волнений от этого было не меньше. Собираясь в банк, перебрала весь свой гардероб и к своему недовольству поняла, что при всём обилие нарядов, делового костюма ни одного нет. Оставалось только отругать себя. Ведь бредила работой!.. Зато в шкафу нашлась чёрная юбка-карандаш и белая блузка. Всё-таки привычка — вторая натура. Волосы в комель, очки на нос — и готов профессионал, по крайней мере, внешне.

— Ого, — обалдел Андрей, увидев её на пороге своего кабинета. — А куда ты дела мою жену?

— Дома оставила, — улыбнулась Катя, чуть нервно. — Ну что, едем?

Жданов прищурился, разглядывая её, и не торопясь подниматься из-за стола.

— Кать, ты уверена, что справишься?

— У тебя есть другое решение?

Андрей призадумался, а Катя разозлилась и даже ногой топнула.

— Андрей, поехали!

Он всю дорогу на неё косился. Она нервничала, а он посматривал недоверчиво, и это только нервировало больше. Но показывать это было никак нельзя. Катя смотрела в окно и поглаживала ладонью кожаный бок папки с документами, и очень старалась выглядеть собранной и спокойной. И только в приёмной дёрнула мужа за рукав и шепнула:

— Как я выгляжу?

— Честно?

— Да.

— Я тебя боюсь немного. Особенно, когда ты смотришь вот так.

Катя ободряюще похлопала его по руке.

— Это очень хорошо.

Она прошла в открытую дверь кабинета, а Андрей проводил её долгим взглядом и недоверчиво качнул головой. Зато выходил из кабинета спустя сорок минут совсем в другом настроении. Едва удавалось победную улыбку спрятать.

— До свидания, — говорил тем временем слегка пристыженный за доставленные неприятности финансовый директор, и жал его жене руку. Та одарила его вежливой улыбкой и проговорила в ответ официальным тоном:

— Очень приятно было с вами пообщаться. Надеюсь, в дальнейшем у нас никаких недоразумений не возникнет, и сотрудничество наше будет длительным и очень плодотворным. Не так ли?

Она ещё и ответа от него требовала. Андрей встретил озабоченный взгляд мужчины и поспешил взять жену под локоток.

— Я в этом просто уверен, дорогая, — ответил он, хотя его-то как раз и не спрашивали, Катя продолжала глядеть на запнувшегося не вовремя финансового директора.

— Всего доброго, — поторопились проститься с ними. — Андрей Палыч, Екатерина Валерьевна...

Их вежливо выставляли, что Андрея ещё больше развеселило.

Нервное перенапряжение всё-таки сказалось. По дороге к машине Катя ног не чувствовала под собой, цеплялась за Жданова, а сердце оглушительно бухало в груди. Она это сделала. Кажется.

— Получилось, Андрей? — осмелилась она спросить уже в машине. Муж повернулся к ней и посмотрел восторженными глазами.

— Получилось. Всё у тебя получилось. — Он протянул руку и вынул шпильку из её причёски. — Ты, правда, что ли, финансовый гений?

Катя нахмурилась и принялась вынимать остальные шпильки. Даже не стала Жданова ругать, знала, что он не любит, когда она делает гладкую причёску, вот и не стала спорить.

— Кто тебе это сказал?

— Зорькин.

Отвернулась к окну.

— А ты, конечно, не поверил?

— Почему ты так говоришь?

— Да ладно... — чуть обиженно проговорила она. — Ты утром так на меня смотрел. Готовился проститься с семейным бизнесом? Но надо отметить, что ты очень смелый человек, ради каприза жены пойти на такой риск...

— Кать, ну хватит. Мне стыдно, правда.

Жеманно махнула на него рукой, пряча улыбку.

— Да я не обижаюсь, что ты.

Жданов усмехнулся, протянул руку и заправил прядь волос ей за ухо.

— Я готов начать замаливать свои грехи прямо сейчас.

Катя улыбнулась уголками губ.

— Очень мило. Но боюсь, мне придётся заняться отчётами. Работы, знаешь ли, много.

— Ну-ну, — отозвался он.

В "Зималетто" снова началась суета. Катя присела на соседнее с мужем кресло и украдкой оглядывала всех. В конференц-зале их уже ждали, причём с нетерпением и тревогой, но Андрей никого успокаивать не торопился. Отодвинул Кате стул, попросил для неё чай и уселся сам, и только тогда открыл папку с документами и обвёл всех взглядом.

— Ну что, господа, кажется, обошлось.

Малиновский испустил тяжёлый вздох.

— Нет, вот ты нормальный человек, Палыч? Такие новости надо говорить сразу, чтобы никого удар от ожидания не хватил.

— Что-то ты нервный в последнее время, Рома. Стареешь?

Катя слушала их лёгкую перепалку, смотрела на людей, которые заметно расслабились, услышав подтверждение тому, что с проблемами удалось справиться, а потом посмотрела на Киру и едва удержалась, чтобы взгляд не отвести. Почему она должна глаза опускать перед ней? Она-то у неё мужа не уводила. Кира посверлила Катю взглядом, но совсем не долго. Переключилась на Жданова, а когда тот, как бы между делом взял жену за руку, уткнулась в бумаги.

Если честно, Катя едва дождалась окончания совещания. Пришлось повторять то, что говорила в банке, хотя бы в общих чертах довести до всех, какие перемены ожидают компанию в ближайшее время и что на некоторое время придётся затянуть пояса. Эта новость понравилась далеко не всем, расчёты, на которые Катя потратила последние два дня, почти не впечатлили, но она продолжала улыбаться и говорить старалась поувереннее, хотя обида внутри зародилась. Когда Андрей всех отпустил, Катя поднялась одной из первых. Муж взглянул озадаченно, и ей пришлось наклониться к его уху.

— Я буду в кабинете.

Он кивнул, но в последний момент удержал её за руку.

— Всё хорошо? — спросил Жданов еле слышно и заглядывая ей в глаза.

Катя с готовностью кивнула.

Когда она уходила, в конференц-зале оставались Андрей с Малиновским и, конечно, Кира. Катя специально плотно прикрыла за собой дверь, тем самым пытаясь показать, что не собирается втираться в их компанию. Слышала голоса Андрея и Ромы, они смеялись, видимо, Жданов рассказывал другу о визите в банк. Катя какое-то время прислушивалась к их голосам, листая документы, но потом увлеклась и встрепенулась, когда дверь кабинета со стороны приёмной открылась. Подняла глаза и увидела Киру в дверях. Та её разглядывала, на губах мелькнула усмешка, но всего лишь мелькнула, а заговорила Кира вполне вежливо.

— Извини, я не хотела мешать. Просто кое-что взять нужно. Ты не против?

Катя покачала головой и снова отвернулась к компьютеру. Решила не обращать внимания на Киру, пусть делает что хочет.

Кира помедлила секунду, затем прошла к столу. Когда она его обошла, приблизившись к Кате, та, если честно, насторожилась. Но вида постаралась не подать. Продолжала щёлкать мышкой, пристально вглядываясь в столбцы цифр, а когда Кира потянулась к ящику стола, отодвинулась. Закинула ногу на ногу и бросила быстрый взгляд вниз, на Киру, которая что-то в столе искала. В ящике какие-то бумаги вперемешку, папки, журналы...

— Ох, Жданов, вечно всё переворошит... — вроде бы посетовала Кира вполголоса.

Чёрт, ткнула не туда и что-то стёрла. Делать-то что? Ни одной мысли в голове.

Кира, наконец, извлекла из ящика какую-то папку, выпрямилась и коленкой ящик задвинула. Катя почувствовала её взгляд и решилась поднять на неё глаза. Удивлённо приподняла брови.

— Что-то ещё? Я мешаю?

— Да нет. Я просто хотела сказать "спасибо".

— За что?

— За помощь. Для нас это очень важно.

Для кого это "для них", интересно?

Растянула губы в улыбке.

— Не за что.

— Это на самом деле очень важно. Ты даже не представляешь, что для Андрея значит этот показ. Его первый показ.

— Почему же не представляю?

Кира отошла от стола и снисходительно улыбнулась.

— Я не об этом. Он, наверное, что-то тебе говорил, рассказывал, но это просто нужно пережить вместе с ним. Он столько лет к этому шёл.

— Пережить вместе с ним? — зачем-то повторила Катя.

Кира не ответила. Только улыбнулась и продемонстрировала папку.

— Я пойду. Скажи Андрею, что я заходила.

Заходила... Не документы взяла, а заходила! Катя оттолкнула от себя мышку и откинулась на кресле, зло уставившись на закрывшуюся за Кирой дверь.

Когда Андрей появился в кабинете, она снова была вся в работе и даже оторвалась не сразу, слушая мужа вполуха. Тот что-то рассказывал ей, навалился на спинку кресла, нависая над ней, а когда он замолчал, Катя сказала:

— Кира заходила.

Секунда, и Жданов выпрямился. И рука, которая тянулась к её волосам, дрогнула. Катя заметила краем глаза.

— Что хотела? — Тон безразличный, но излишне сухой.

Катя дёрнула плечом.

— Документы какие-то забрала.

— Хорошо.

Проставить итоговую сумму, скопировать документ и нажать "Готово".

— Давай разведёмся, Андрей.

Жданов наклонился, его дыхание коснулось Катиной щеки, и спокойно сказал:

— Нет.

"30"

От взгляда Жданова можно было запросто упасть бездыханной. Всю дорогу до дома Катино терпение испытывал, выглядел не на шутку разгневанным и даже оскорблённым. А у неё вдруг настроение поднялось. Андрей ведь на самом деле на неё обиделся.

— Прекрати улыбаться, — потребовал он. — Я же вижу!

Пришлось отвернуться к окну.

Но злился он недолго, к тому моменту как они вошли в лифт своего дома, Жданов заметно погрустнел.

— Катя, — начал он, когда жена появилась из спальни, успев сменить "наряд профессионала" на домашнее платье и вновь стала уютной и родной.

— Что ты хочешь на ужин? — поинтересовалась она.

— Поговорить хочу.

— Ты уверен, что тебе этого хватит?

— Боюсь, что за глаза.

Катя неопределённо пожала плечами.

— Сядь, пожалуйста, — попросил Андрей и указал рукой на кресло. Пришлось сесть. Улыбаться уже расхотелось, излишняя серьёзность мужа на нервы действовала.

Жданов устроился напротив, присев на подлокотник дивана, помолчал, видимо, слова подбирал.

— Ты ведь несерьёзно говорила? — произнёс он наконец.

— Серьёзно.

— Да почему? — тут же взорвался Андрей. — Кать, ты что задумала? Какой развод? Я не дам тебе развод.

Она откинулась в кресле и сложила руки на груди.

— Почему?

Жданов растерялся от её тона.

— Как это — почему? Я тебя люблю.

Катя отвела глаза и стала разглядывать странную картину на стене, подарок Кристины. Так пристально смотрела, что Андрей испугался.

— Катя, ты почему молчишь?

— А что ты хочешь услышать от меня?

Жданов тоже обернулся на картину, ничего интересного на ней не увидел, и его накрыло волной раздражения.

— Да хоть что-нибудь! Мы, вообще-то, наше с тобой будущее обсуждаем. Если ты не заметила, конечно!

— Не ори на меня!

— А как на тебя не орать, если ты ведёшь себя, как!..

— Как кто? — возвысила она голос, и Андрей тут же присмирел. По крайней мере, сел и попытался справиться с дыханием.

— Хорошо, — заговорил он, выдержав незначительную паузу и сбавив тон. — Я понимаю, в последнее время у нас возникли некоторые сложности...

Катя печально улыбнулась.

— Ну раз ты так считаешь...

Андрей обжёг её взглядом.

— Если ты не хочешь мне помогать, то хотя бы не мешай! Я пытаюсь с тобой поговорить!

Катя обиделась.

— Ах, ты пытаешься!.. А почему ты раньше не пытался? Вчера, позавчера, неделю назад... Тебя всё устраивало? Так хочу тебя разочаровать, Андрей, разговором уже ничего не решишь!

— Чего не решишь? Кать, да ты что...

Она взмахнула рукой.

— Если честно, я слишком устала, не хочу ничего обсуждать. — Она поднялась и пошла на кухню. — Ужин готовить?

Муж молчал, и Кате пришлось оглянуться на него.

— Андрей, — позвала она.

— Не хочу.

Безжизненный тон уставшего от всего на свете человека. Катя обвела комнату взглядом, в поисках какого-нибудь тяжёлого предмета, чтобы швырнуть им в дурную голову муженька. Но в итоге лишь кулаки сжала от бессильной злости.

— Ты на самом деле считаешь, что рассказ о том, как неправильно мы вели себя в последнее время и волшебное "люблю" что-то может исправить?

— Я хотя бы пытаюсь что-то исправить.

Катя покачала головой.

— Не пытаешься. Ты лишь говоришь.

Он поднялся.

— Что ты имеешь в виду?

Андрей весь кипел. Он не хотел ужинать, не хотел ждать, он хотел всё расставить по своим местам. Чтобы успокоиться. А она готова его успокоить? Скорее уж наоборот.

— Помнишь, как ты мне сказал однажды: ещё есть время что-то изменить. Мы все живые люди... все ошибаемся. — Нервно сглотнула и глаза отвела. Очень трудно было смотреть мужу в глаза, она говорила, а он всё больше мрачнел и уголок губ нервно задёргался. — Если ты боишься меня обидеть или расстроить... просто наблюдать со стороны и ждать, ещё труднее, пойми. Я долго думала... времени было достаточно, — не удержалась Катя и криво усмехнулась. — Давай разведёмся. Пока не поздно.

— Не поздно — что? — тусклым эхом повторил за ней муж.

— Не знаю! — сорвалась она на крик. — Но я не могу больше терпеть, сил у меня больше нет! Я не понимаю, почему ты так со мной поступаешь. Ты ходишь по дому, как тень, ты не разговариваешь, только смотришь виновато и с жалостью. Приходишь от неё, а я... я молчу. И ненавижу себя за это, за трусость свою дурацкую. Всё жду чего-то!.. Что она уедет, как ты мне обещаешь. Вот только не уверена, что мне это нужно... я даже думать об этом не хочу, потому что меня не должна касаться жизнь твоей бывшей... невесты.

Катя сняла очки и села на диван, отвернувшись от Жданова, который, кажется, окаменел, выслушивая её обвинения. Вытерла слёзы и всхлипнула, не удержалась. Так мечтала поговорить с ним спокойно, без всяких эмоций, а тем более истерик, но как тут удержишься? В конце концов, жизнь решается. Можно и поплакать, чуть-чуть. Главное, не увлекаться, чтобы он всерьёз жалеть её не начал.

— Так будет правильно.

— Это ты так решила? Что так будет правильно?! Катя, я не спал с ней.

— Да какая разница? — Катя так разозлилась на его слова, что даже обернулась и смело взглянула прямо Жданову в лицо. — Лучше бы переспал, — выдохнула она, прежде чем успела поймать эти слова. Андрей изумлённо уставился, а ей пришлось продолжить: — Может, тогда бы принял хоть какое-то решение. Ты ведь сам так до конца и не понимаешь, что чувствуешь к ней, я права? Всё смешалось и это тебя пугает.

— Ты это по собственному опыту знаешь? — Это была месть, и совсем не мелкая. Катя вскочила с дивана и попыталась выйти из комнаты, но Жданов успел схватить её за руку. — Подожди, подожди. Прости меня.

Андрей обнял её и поцеловал в лоб, потом прижался щекой к её волосам. Но Катя покачала головой.

— Нет. Это твоя жизнь, Андрей. Мне в ней места почти не осталось. Но я не злюсь, правда. Наверное, в глубине души я знала, что всё закончится именно так.

— Что ты говоришь, а? — прошептал Жданов ей на ухо.

Катя говорила такие ужасные вещи, а сама стояла, привалившись к его плечу, позволяла себя обнимать, и от всего этого её слова казались не такими уж и страшными.

— Я не люблю Киру, я столько раз тебе об этом говорил. Я даже не думал возвращаться к ней.

— Правда? — Катя подняла на него глаза. — А ей ты об этом сказал?

Когда жена его оттолкнула, Андрей отступил на пару шагов.

— Кать, ты просто не понимаешь. Ты плохо знаешь Киру, иногда с ней невозможно разговаривать, она... очень упряма.

— А мне кажется, что тебе намного проще с ней не разговаривать. Правильно, зачем? Это ведь Кира! И со мной тоже можно не разговаривать. Лучше подождать, когда всё само по себе уладится!

— Зачем ты всё переворачиваешь? — разозлился Андрей.

— Скажешь, что я не права?

— Я не дам тебе развод! Забудь об этом, поняла? Придумала... — Жданов прошёл к бару, вытащил бутылку виски и со стуком поставил её на стойку. — Тоже мне... — продолжал он возмущаться вполголоса после того, как сделал первый глоток. — У нас семья, если ты забыла, и как в любой нормальной семье, у нас бывают проблемы. Это не повод разводиться! Проблемы, милая моя, надо решать!

— Ах, решать! А когда их решать? Когда ты являешься за полночь, пьяный и пропахший её духами?

— Я пьяным пришёл один раз! И то, не пьян был, так, с друзьями выпил.

— Значит, по поводу её духов ты не возражаешь?

— Дались тебе эти духи! — взбеленился Андрей. — Я же сказал, что не изменял тебе. Почему ты мне не веришь?

— Я тебе верю. Этого достаточно, или я должна похвалить твою выдержку?

— Господи, что за характер, а? — выдавил Жданов из себя и отвернулся. Опрокинул в себя остатки виски и снова потянулся за бутылкой.

— Я, конечно, могу расценить это как оскорбление, но не буду. Дело не в том, спал ты с Кирой или нет... не в том, что между вами случилось, а в том, что ты засомневался. — Подошла и ткнула его пальцем в грудь. — Здесь. Скажи, что я не права.

Он посмотрел на неё и сказал:

— Ты не права.

Андрей словно оттолкнул её своим взглядом, и Катя невольно отпрянула, даже отвернулась от него.

— Я не сомневался ни секунды в том, с кем хочу быть. С тобой. Ты моя жена, я свой выбор сделал и я не жалею, что ты моя жена, а не она. Да, нас очень многое связывает с Кирой, наверное, слишком много и это... не очень хорошо, в общем. Но от этого не денешься никуда, Катя, и как-то с этим нужно жить. Потому что она всегда будет не просто моей бывшей, а близкой родственницей.

Катя облокотилась на спинку дивана, сложила руки на груди и снисходительно улыбнулась.

— А я себя накручиваю. А ты не сомневался. И с Кирой у вас ничего не было.

Андрей устало вздохнул.

— Катя, послушай меня спокойно. Дело не в моих сомнениях, их не было, и нет. По крайней мере, сомнений по поводу нас с тобой. Но ты должна хотя бы попытаться понять меня. — Он помолчал, собираясь с мыслями. — Однажды Кира просто выгнала меня из своей жизни. Она думала, что так накажет меня, а сама станет счастливой. А получилось всё совсем наоборот. И сейчас она растеряна, она запуталась. И мне не всё равно, Кать. Мне её жалко, я бы очень хотел ей помочь...

— Помочь? Андрей, у неё муж есть, вот пусть он ей и помогает!

Он заметно поёжился от её слов, но потом кивнул.

— Да, ты права, конечно... Наверное, я тоже запутался немного. Я же чувствовал, что ты... тебе плохо со мной. Мне казалось, что я всё для тебя делаю, а не получалось. Катя! — Андрей навалился на стойку и потёр лоб. — Я ведь люблю тебя, правда, люблю. Я не помню, когда с Кирой у меня так было и было ли вообще. Она другой человек, она...

— Избалованная, — подсказала Катя и тут же мысленно посетовала на свою болтливость. Андрею не понравилось, конечно, поморщился, но спорить не стал.

— Возможно, но я знаю её такой, и другой она не станет. И когда я понял, что ей на самом деле плохо, что она совсем потерялась, я вдруг подумал — а не я ли виноват?

Катя покачала головой.

— Не ты, а она. Она сама решила всё за вас двоих, ты же сам говорил!

— А я её до этого довёл. — Андрей посомневался немного, а потом шагнул к жене. Прикоснулся к её щеке, провёл пальцем, а Катя увернулась от его губ, почувствовав сильный запах виски. Жданов криво усмехнулся, но спорить не стал. — Я на самом деле её любил, — проговорил он еле слышно. Катя недовольно нахмурилась, когда поняла, что он опьянел от такого количества виски, выпитого залпом, да ещё на голодный желудок, и теперь решил излить ей душу, а ей, если честно, не хотелось слышать о его былой любви к Кире. Былой? Значит, поверила? — Но она никогда не была моей девочкой, понимаешь? Меня не тянуло домой вечерами, её одной мне было мало. Но как бывает по-другому, я не знал, а она... может, знала, может, догадывалась. Чувствовала, что я не с ней и страдала из-за этого. Пыталась мне объяснить, а я не понимал, насколько это важно, когда... когда... — Он пытался подобрать правильные слова, а у Кати вдруг вырвалось:

— Когда молчать вместе хорошо.

Андрей удивлённо посмотрел, а потом кивнул.

— Да. Я вынудил её поступить так, как она поступила. Ей было плохо со мной, а сейчас я чувствую вину за всё происходящее с ней.

Катя закусила губу, чтобы сдержать нервную усмешку. Интересно, что Андрей собирался предпринять, чтобы вину свою загладить? Сделать Киру счастливой?

— Тебе тоже плохо со мной?

Вздрогнула.

— Что?

— Тебе со мной плохо, ведь так? — Жданов пристально вглядывался в её лицо. — И я не понимаю почему. У нас ведь всё по-особенному... мне так казалось. С Кирой никогда так не было, но всё равно что-то не так! Что-то не получается!

Катя аккуратно выбралась из кольца его рук.

— Хочешь знать, что не так?

Он кивнул, настороженно глядя на неё.

— Андрей, ты помнишь, когда в последний раз со мной говорил?

Жданов растерянно моргнул. Видимо, ожидал каких-то серьёзных обвинений в ответ, признаний, даже слёз, но Катя только улыбнулась грустно.

— Ты так хотел исправить прошлые ошибки, что перестал замечать, что повторяешь их. Тебя не тянет вечерами домой...

Эти слова показались Андрею ужасно несправедливыми. Разве его не тянет? Как такое может быть? Почему Катя так думает?

Что он такого натворил, что она так думает и хочет с ним развестись?

Андрей долго не ложился спать. Да и что в постели делать, когда жены там нет? Катя ушла ночевать в гостевую комнату, а Андрей не посмел её остановить. Сидел на кухне, пока электронные часы не показали магическую цифру 00:00. Дожевал бутерброд и отправился спать. Постоял у двери гостевой, но войти так и не решился. А теперь вот крутился с боку на бок и удивлялся тому, как раньше не замечал, насколько большая у них кровать. Кати рядом нет, и постель кажется не просто большой, а огромной. И как-то по-особенному остро ощущалась опасность, словно развод — дело уже решённое. Ведь Катю ему переубедить не удалось...

Жданов перевернулся на живот, зло взбил подушку и уткнулся в неё лицом. А какого, собственно, рожна он здесь лежит? Пока он ещё муж, вполне законный. Встал, взял подушку и пошёл в соседнюю комнату. Катя спала. На самом краешке, поджав колени к животу. Андрей пристроил подушку рядом с её, откинул одеяло и осторожно лёг, стараясь жену не разбудить. Ну вот, совсем другое дело. Повозился, устраиваясь поудобнее. Кровать была намного уже, особо не развернёшься... Совсем, как раньше, усмехнулся про себя Андрей. А Катя инстинктивно придвинулась ближе к нему, а потом ткнулась носом в его плечо и успокоено вздохнула. Жданов посомневался немного, а потом поцеловал её в лоб. Спокойной ночи, любимая.

" " "

Утром Андрей совсем не выглядел несчастным или подавленным. Прежде чем вылезти из кровати, поцеловал её в губы, словно позади была волшебная ночь, а не тяжёлый разговор на ночь глядя, примирение за которым так и не последовало. Катя хмуро наблюдала за мужем, он выглядел чересчур довольным, а у неё не было желания даже говорить. Не только с ним, а вообще. Хотя бы поинтересоваться с какой стати он ночью перебрался к ней в постель, ведь подразумевалось, что она на него злится, а он виноват и неправоту свою должен был прочувствовать в одиночестве.

Когда, наконец, высунула нос из-под одеяла (надоело притворяться спящей) и открыла рот, чтобы Андрея отчитать, зазвонил телефон. Жданов как раз появился в спальне (гостевой!), поставил на прикроватную тумбочку чашку с чаем и ободряюще улыбнулся.

— Катюш, вот твой чай, — начал он с нежной улыбкой. — Ты вставать собираешься, солнышко?

Столько нежности за одно утро и не припомнить сразу. Вот тут маленький утренний ворчун в ней проснулся окончательно, и Катя собралась немного остудить пыл любимого, который, по всей видимости, решил этим утром побить все рекорды супружеского внимания по отношению к жене. Только рот открыла, телефон и зазвонил. Причём зазвонил не просто так, а по-особенному, отчего Жданов заметно напрягся, а Катя снова сунула нос под одеяло и там затихла. Эта мелодия, дурацкая и задиристая, означала, что звонит Кира.

Прекрасно утро начинается.

Андрей тянул время, сомневаясь, стоит ли отвечать, разглядывал телефон, а Катя не выдержала и глухо проговорила из-под одеяла:

— Ответь ей!

— Извини, милая.

"Катюша", "солнышко", "милая"... Если Кира сейчас попросит его жениться на ней, Жданов вернётся в комнату и скажет: "Просыпайся, любимая, я женюсь".

Что за настроение с утра раннего?

Надо позвонить Зорькину и сообщить ему свою невероятную новость.

— Катя, ты встаёшь? Мне на работу надо.

Кто бы сомневался...

— Я не встаю, я сплю.

Жданов появился в дверях и улыбнулся.

— Соня, — поддразнил он.

Всё-таки улыбнулась.

— Иди на свою работу, я приеду позже.

— Ну, смотри. — Подошёл и наклонился к ней. Поцелуя он не заслуживал. Но поцеловать его хотелось, всегда подозревала, что силы воли у неё нет. Правда, решение нашлось быстро, решила пойти на компромисс, и вместо того, чтобы самой мужа поцеловать, подставила для поцелуя щёку. Так сказать, убила двух зайцев сразу — продемонстрировала ему свою позицию (ничем нас не сломить, даже утренними нежностями) и ситуацию не усугубила. Андрей хмыкнул, но поцеловал её в щёку.

— Пока?

— Пока.

Всё-таки правильно говорят — утро вечера мудренее. Вот и Катя проснулась сегодня не в таком воинственном настроении. Соня. В последнее время по утрам с ней можно было договориться о чём угодно, жена только кивала и снова ныряла под одеяло. А ещё можно порадоваться, что вчера принял правильное решение и пошёл спать к Кате под бочок, а не остался мучиться сомнениями и страдать от неопределённости в пустой супружеской постели. Вспомнились слова матери, которые она сказала ему очень давно, наверное, после первой его ссоры с Кирой — нельзя ложиться спать, не помирившись. Можно скандалить, обвинять друг друга в чём-то, но ложиться с этим спать никак нельзя, потому что утро начнётся с прежних обид, а это неправильно, новый день — новая жизнь. А Андрей как-то подзабыл эту истину.

На стоянке "Зималетто" встретился с сонным и недовольным Малиновским. Тот одарил Жданова хмурым взглядом и попытался пригладить взъерошенные волосы.

— Плохо выглядишь, Рома, — сочувственно улыбнулся Андрей.

— Зато ты сияешь, как пряник тульский.

— Самовар, — поправил его Жданов.

— Я это и сказал.

— Понятно, — усмехнулся Андрей.

— Так что ты решил? — поинтересовался Малиновский, когда за ними закрылись двери лифта.

— По поводу?

— По поводу жены твоей разлюбезной. Финдира-то у нас теперь нет.

Андрей привалился плечом к стенке лифта и задумчиво хмыкнул.

— Не знаю. Если она считает, что справится...

— А ты сомневаешься?

— Да нет, не в этом дело. Просто нужно привыкнуть...

— Быстрее привыкай. Кто будет новый бизнес-план составлять?

Жданов поморщился.

— Ромка, не торопи события.

Малиновский сунул руки в карманы брюк и ухмыльнулся, наблюдая за другом.

— А чего это ты сегодня такой довольный?

— А чего это ты такой взъерошенный?

— А тебе завидно?

— А тебе?

Из лифта вышли, смеясь, вполне довольные друг другом.

— Доброе утро, Маша.

— Доброе утро, Машенька!

— Доброе утро, — бодро отозвалась Тропинкина и заулыбалась, — Андрей Палыч, Роман Дмитриевич!..

Жданов всё же сбился с шага.

— Какой странный сегодня день, все улыбаются...

— Да уж. А у меня голова болит, — не к месту пожаловался Малиновский.

В дверях столкнулись с неожиданным гостем. Минаев тоже в первую секунду замер, увидев их, но потом улыбнулся.

— Привет, привет.

Из-за спины Никиты появилась Кира, увидела Андрея и вдруг смутилась. Это было настолько явно, что Жданову не по себе стало. Ведь ясно, что все заметили, а он себя тут же виноватым почувствовал и от взгляда Минаева попытался увернуться.

— А ты когда приехал? — весело поинтересовался Ромка, хлопнув серьёзного Никиту по плечу. Тот вздрогнул и посмотрел на него слегка непонимающе, словно не расслышал его слов. Но тут же улыбнулся.

— Вчера вечером. Вот решил посмотреть, как у вас тут дела. Всё в порядке?

Андрей пожал плечами.

— Вполне. Работаем.

— Ну и отлично. — Минаев обернулся на жену, и взгляд был какой-то странный. Андрей почему-то подумал, что они совсем недавно выясняли отношения и ещё не успели до конца остыть.

— Ну ладно, мне пора, — поспешил распрощаться Жданов. — Дел много...

— Как Катя? — вдруг спросил Минаев, и Андрею пришлось обернуться. Встретился с ним взглядом и даже улыбнулся, как ему самому показалось, вполне естественно и спокойно.

— Хорошо. Она попозже приедет. Она тебе нужна?

— Да нет. — Никита покачал головой и тоже улыбнулся. Вот только в глазах появилось что-то опасное и неприятное. — Просто спросил. Давно не виделись.

— Всё хорошо.

— Ну и отлично.

— Он догадывается, — проговорил Малиновский, таинственно понизив голос. Они с Андреем шли по коридору, Рома за Ждановым едва поспевал, тот летел вперёд, не разбирая дороги.

— О чём догадывается?

— О вас с Кирой. Он же не дурак.

Жданов резко остановился и Рома по инерции пролетел мимо него. Пришлось оборачиваться.

— Ты чего?

— У нас с Кирой ничего нет.

— Да ладно...

— Что — ладно? Нет ничего!

Малиновский быстро оглянулся, чтобы убедиться, что вокруг ни души, и шагнул к другу.

— Палыч, я ведь видел, как вы целовались.

— Видел и забудь. Я пьян был.

— Так я не только тогда видел.

Потребовалось несколько секунд, чтобы это переварить. Но потом повторил:

— Забудь. Это ничего не значит.

Ромка только головой покачал, а когда Андрей прошёл мимо него и хлопнул дверью приёмной, за ним не последовал.

День резко перестал быть хорошим. Постоянно вспоминался взгляд Минаева, подозрительный и даже угрожающий, и Андрей потерял покой. Вот только этой проблемы ему не хватало. Ещё неизвестно, что Кира могла мужу наговорить, она вообще в последнее время вела себя нестабильно, как-то даже скандал Жданову попыталась закатить, правда, он слушать не пожелал и просто хлопнул дверью кабинета и уехал. А если она решила всё рассказать мужу?

Что всё? Ничего у них не было, Андрей ей ничего не обещал, он же с ума не сошёл. А то, что целовались разок... два. Ладно, несколько раз, так они взрослые люди. До секса не дошло, и слава богу. Ума хватило не создавать лишних проблем. Катя, конечно, права, засомневался он, но самую капельку, пока не понял, что это прошлая обида нервы щекочет, а на самом деле всё это ему уже давно не нужно. У него не просто будет новая жизнь, она уже есть, и жизнь эта его вполне устраивает. Так чего ради всё портить? Из-за жалости к Кире?

Когда Катя приехала в офис. Андрей уже знал, что Кира тоже вернулась, раздражённая и чем-то недовольная, и укрылась в своём кабинете. Очень хотелось, чтобы она там и провела остаток рабочего дня, но всерьёз надеяться на это, было глупо.

— Пойдём, пообедаем, — предложил он жене, как только та вошла в его кабинет. Катя ещё сумку не успела положить, а Жданов уже вскочил, подхватил жену под руку и повёл к выходу.

— Обедать?

— Я есть хочу. А ты ела?

Она неопределённо пожала плечами, а Андрей обрадовался.

— Вот и пойдём. В "Ришелье", закажем твой любимый десерт.

Почему-то было очень важно не допустить встречи Кати и Киры. По крайней мере, сегодня. Пока он не выяснит, что ещё Кира натворила, точнее, наговорила мужу, что тот зверем на него смотрел.

— Андрей, скажи честно, ты ко мне подлизываешься? — спросила Катя, когда он в очередной раз потянулся к ней через стол и взял за руку.

Его брови удивлённо взлетели вверх.

— А должен?

Катя попыталась спрятать улыбку. Отломила кусочек пирожного и сунула в рот. Андрей внимательно наблюдал за ней.

— Вкусно? — поинтересовался он неожиданно севшим голосом.

— Вкусно, — согласилась она.

Жданов погладил её запястье большим пальцем, хотел что-то добавить, лучше всего что-нибудь романтическое, но помешал Катин телефон. Пришлось отпустить её руку, и Андрей нахмурился.

— Ну кто там?

Катя посмотрела на телефон и ответила:

— Коля.

— И обязательно к обеду, — съязвил Андрей. — Не отвечай, давай спокойно пообедаем.

— Это важно, Андрей.

— Ах, важно!.. И что у вас за тайны? — спросил он, когда жена, пошептавшись с дружком, отключила телефон и убрала его в сумку.

— Никаких тайн, с чего ты взял?

— Да? А это — я не могу сейчас говорить, как называется? Это ты при мне говорить не можешь?

— Андрей, не начинай, пожалуйста. Я же не спрашиваю тебя, о чём ты с Малиновским разговариваешь.

— С Малиновским! Вот ты сравнила!

— Действительно. Наши с Колькой разговоры, гораздо безобиднее, чем угодно поклянусь.

— С тобой невозможно спорить.

— Вот и не спорь, — согласилась Катя.

По какому поводу ей звонил Зорькин, жена так и не призналась, но после обеда засобиралась куда-то по своим делам, аккуратно поинтересовавшись, не разозлится ли он, если она оставит все дела в "Зималетто" до завтра. Андрей сдвинул брови и подозрительно посмотрел.

— Что задумала?

— Ничего, просто хочу с Колькой встретиться. У нас маленькое дельце. Безобидное, Андрей. Так я поеду?

Он кивнул, якобы недовольно, хотя всё складывалось, как нельзя лучше. Не надо сегодня Кате в "Зималетто" появляться. Усаживая жену в такси, наклонился за поцелуем, а когда она снова подставила щёку, молча взял её за подбородок и поцеловал в губы.

— Обещай, что не будешь делать никаких глупостей.

— Андрей, я к Зорькину еду. О каких глупостях ты говоришь?

Когда он вернулся в офис, Киры на месте не оказалось. И даже Амура точно не знала, куда она отправилась.

— Сказала, что вернётся через пару часов, Андрей Палыч. Ей передать, чтобы она к вам зашла?

Он засомневался, потом покачал головой.

— Нет, не надо. Спасибо, Амура.

В ответ получил обворожительную улыбку, но совершенно не впечатлился. На душе было неспокойно.

Кира появилась в тот момент, когда Андрей уже подумывал поехать домой. Виктория зашла к нему минут пять назад и официальным тоном сообщила, что у неё сегодня важное свидание и задерживаться она не собирается. Можно подумать, он её об этом просил когда-нибудь. И вот спустя несколько минут появилась Кира. Жданов только вздохнул в сторону, подумал и снова повесил пиджак на вешалку. Почему-то он был уверен, что она намеренно выжидала, когда сотрудники разойдутся по домам и в офисе станет тише.

— Я уж думал, что ты не появишься, — сухо начал Андрей. — Где ты была?

Кира закрыла за собой дверь и прошла в кабинет.

— Никита приехал, — тихо проговорила она с таким видом, словно тайну ему поведала.

Жданов хмыкнул.

— Знаю, виделись.

— Андрей, что делать?

— Ты меня спрашиваешь? Ты заметила, как он смотрел на меня утром?

Она слабо улыбнулась.

— Тебя это удивляет?

Андрей похолодел.

— Ты что ему наговорила?

Они встретились взглядами, Андрей ясно почувствовал опасность, но Кира в следующий момент отвернулась и лишь плечами пожала.

— Это было ни к чему, он сам всё понял.

Жданов сверлил её взглядом, стараясь совладать со злостью, которая накрыла с головой. Значит, он оказался прав, и Кира уже успела наделать ошибок.

— Кира, что ты ему наговорила?

— Да ничего! — Видимо, она почувствовала его раздражение и решила события не торопить. — Андрей... Никита не просто так приехал, понимаешь? Это же понятно! Нужно что-то решать, Андрей.

Жданов сел за свой стол и устало откинулся на спинку стула.

— Вот только этого мне не хватало.

Кира наблюдала за ним со злорадной усмешкой.

— Что-то ты неважно выглядишь, милый. Что-то не так?

— Прекрати! Давай ты не будешь разговаривать со мной в таком тоне. Что ты предлагаешь мне решать?

— А ты не понимаешь?

— В том-то и дело, что понимаю. Но решать ничего не собираюсь.

— Ах, вот как. — Она прошла к столу и остановилась, глядя на Жданова в упор. — Ты специально моё терпение испытываешь?

— А ты сейчас угрожаешь мне? Тон мне твой не нравится.

Кира встретила его взгляд, уловила металл в голосе, и воевать с ним передумала.

— Андрей, послушай... Никита ведь всё понимает, он с самого начала всё понимал. Да и Катя твоя... Не такая уж она наивная, я думаю.

— Кира, хватит придумывать. Тем более вмешивать сюда мою жену. Ей нечего понимать. У нас дома всё в порядке.

Она несколько секунд не могла ничего сказать, ловила ртом воздух, а Андрей намеренно отвёл глаза. Нервно побарабанил по столу пальцами.

— Ну ты и сволочь, Жданов. Ты... в который раз всю мою жизнь скомкал и на помойку выкинул, а сам сидишь чистенький, и дома у тебя всё в порядке!

— Не кричи!

— А какое право ты имеешь, рот мне затыкать?

— Хватит, — Андрей даже рукой по столу стукнул, не зная, как ещё Киру остановить. Она замолчала. Только дышала тяжело, словно после схватки с врагом.

— Жену его не вмешивать!.. Она что, совсем идиотка, не понимает ничего? Её не интересует, где ты шатаешься ночами?

— Кира, — предостерегающе прорычал он, и продолжил, чеканя слова: — И нигде я не ночами не шатаюсь. Я дома сплю, у жены под боком. И меня это вполне устраивает, понятно?

— Я тебя умоляю, Жданов!

Жданов рывком поднялся из-за стола.

— Это ты с ума сошла, — заговорил он. — Придумала всё и меня вмешиваешь. Что тебе рядом с мужем не сидится? Скучно?

— Мерзавец.

Андрей только усмехнулся.

— Вернулись к прежним отношениям, не так много усилий понадобилось, правда?

От его слов Кира весь свой пыл растеряла, сжалась как-то и отвернулась.

— Это я во всём виновата, я знаю. Я не должна была... Но ты ведь не думал о нас никогда, о нашем будущем, о том, что всё может сломаться, о том, как потом будет плохо. Никогда не думал!

— А зачем? — Жданов даже руками развёл, включившись в скандал. — Ты всегда думала за нас обоих. Когда я что-то пытался тебе предложить, у тебя всегда были другие планы. А я их всегда ломал и всё портил!

— Неправда! Просто тебе эти планы были не нужны. Ты же появлялся, когда хотел, вот и не вписывался, как говоришь, в мои планы! А это жизнь, Андрей. Не порхание между женщинами, которым кроме секса от тебя ничего не нужно, это семейная жизнь. И у меня тоже были свои интересы и потребности, а не только ждать тебя!

Андрей выслушал её, затем кивнул.

— Вот видишь, сколько всего интересного можно узнать, поговорив откровенно.

Кира пыталась справиться с дыханием.

— Я не понимаю, почему мы говорим об этом сейчас.

— А мне кажется, самое время.

— Андрей, я разведусь с Никитой.

— Зачем? Он тебя любит. Чего тебе не хватает?

— А ты не понимаешь? Мне тебя не хватает. Ведь не смотря ни на что, мы с тобой похожи, я всегда готова была понять тебя, даже когда приходилось... через себя переступать. Но мы научились жить рядом, а это много! Мы были идеальной парой, нам завидовали.

— Пока ты от этого не устала и не решила всё изменить, — нехорошо ухмыльнулся Жданов.

На лицо Киры набежала тень.

— Мне казалось, что за последние недели мы многое поняли. Сколько можно притворяться? Слишком много между нами произошло, ты так не считаешь?

— Считаю. Слишком много всего, чего не должно было произойти. Не надо мне было соглашаться.

— На что?

— На твоё возвращение в "Зималетто". Одни проблемы от этого.

Кира быстро смахнула слёзы.

— Даже так... Ты боишься, да?

Он покачал головой, а Кира горько рассмеялась.

— Боишься, Жданов. Вот почему ты так не боялся, когда со мной был? Тогда бы ничего этого не случилось. — Она обернулась и посмотрела на него. — Ты не сможешь с ней долго, ты хоть понимаешь это? Вы слишком разные.

— Кира, прекрати, — разозлился Жданов.

— Конечно, ты опять упрямишься, ты не хочешь меня слушать, но ведь я права. Она не так воспитана, она другая, не то, к чему ты привык. Это всё равно скажется!..

— Кира, я не люблю тебя.

Она замолкла на полуслове, заворожено глядя на него.

— Не люблю, — повторил Андрей, стараясь говорить очень спокойно. — Всё давно закончилось. И ты меня не любишь, я знаю.

— Знаешь? Откуда ты можешь знать?

Жданов молчал, и тогда Кира рискнула к нему подойти. Остановилась в полушаге, таращилась на расстегнутый ворот его рубашки, затем подняла руку и осторожно прикоснулась к его плечу.

— Ты не прав, если бы ты знал, как ты не прав. А я не знаю, как тебе объяснить.

— Ты просто запуталась.

Она замотала головой.

— Нет. Просто я тебя люблю.

— Не любишь.

— Люблю! Как ты можешь мне не верить? Я всегда тебя любила. Даже когда ты приходил пьяный и чужой, я и таким тебя любила, но ты никогда не ценил.

Андрей даже не смотрел на неё. Молчал и глядел в сторону, только на шее быстро-быстро билась жилка.

— Она никогда не будет любить тебя так, как я.

— Может, это и хорошо?

Она рассмеялась сквозь слёзы.

— Может.

С трудом заставила себя оторваться от него. Убрала руку с плеча Андрея, сжала её в кулак и отошла. Чувство было такое, словно именно в этот момент отдаёт его другой, а он даже не жалеет об этом.

— Я так хотела уехать, просто уехать, хотя бы на несколько дней и не думать ни о чём. Как раньше...

Андрей с сожалением улыбнулся.

— Нам уже давно не по двадцать лет, Кирюш.

Она лишь кивнула.

— Кира.

Очень не хотела оборачиваться, уже дошла до двери, а Андрей окликнул, и ей на какой-то миг показалось, что...

— Не делай глупостей. Никита очень тебя любит.

— Когда ты мне это говоришь, я тебя почти ненавижу, ты знаешь?

Никакого облегчения после этого разговора не пришло. Андрей надеялся, что когда скажет Кире прямо, что не любит, это станет точкой, той самой точкой в их отношениях, которую они в своё время поставить не смогли. Но она так отчаянно твердила, что он ошибается, что тревоги лишь прибавилось. Оставалось только надеяться, что Никите удастся вернуть жену к действительности. И, наверное, это очень плохо, надеяться, что Минаеву удастся увезти её из Москвы... Андрей снова чувствовал себя виноватым.

Дома его ждал остывший ужин. Правильно, позвонил и предупредил о том, что едет часа два назад, и снова задержался. Пришлось в очередной раз просить прощения, а в сложившейся ситуации это было хуже всего. Опять оправдываться, а после вчерашних претензий жены это казалось ещё большим притворством.

— Минаев приехал, — сказал он, когда Катя устроилась за столом напротив него, но не с тарелкой, а с его ноутбуком. Она подняла на него глаза.

— Правда?

— Да.

— Наверное, устал от одиночества.

Жданов осуждающе качнул головой.

— Так теперь она уедет? — спросила Катя через пару минут, которые они провели в молчании.

Что на это ответить Андрей не знал и поэтому только пожал плечами. Жена понимающе усмехнулась.

— Так я и знала.

— Разве нас это как-то касается?

— А ты думаешь, что нет?

— Дело ведь не в Кире, ты ведь понимаешь.

Катя нервно застучала по клавиатуре. Жданов разозлился.

— Что ты там делаешь?

— Работаю.

— Это обязательно делать сейчас?

Катя не стала спорить и закрыла ноутбук.

— Не обязательно.

Но разговора всё равно не получилось. Андрей очень старался быть милым, чтобы жена отвлеклась от проблем, даже бутылку вина открыл, но они всё равно поссорились. Некоторое время старательно придумывали нейтральную тему для разговора, но потом случайно вспомнилось его сегодняшнее опоздание и они снова поругались. Не сильно, потому что Андрей поклялся себе выслушать все упрёки жены молча, чтобы не усугублять, так сказать, но Катя и не стала особо усердствовать, просто хлопнула дверью гостевой спальни у него перед носом, когда он ещё пытался уговорить её выпить вина и успокоиться. Одарила его гневным взглядом, и через мгновение он остался в одиночестве перед захлопнувшейся дверью с совершенно глупым видом и отчаянием во взгляде.

— Катя!

— Я спать хочу.

Жданов сел на диван и поставил не пригодившиеся бокалы с вином на столик. Вот и говори после этого правду! Решил признаться жене, что поговорил с Кирой и поставил во всём точку... по крайней мере, попытался, а она не поняла. В голосе что-то его уловила или он что-то сболтнул лишнее? С чего она разозлилась?

Кто этих женщин поймёт?

Тоже решил возмутиться и отправился спать в другую спальню. Сколько можно её уговаривать, в конце концов?

— Между прочим, я тебя люблю! — крикнул он через несколько минут. Тишина здорово действовала на нервы.

— Не любишь! — услышал он обиженный ответ секунд через тридцать. Видимо, придумывала, что бы такое ему сказать, чтобы проняло. Что ж, ей удалось, проняло. Оставалось только удивляться, как эта упрямица так долго маскировалась под тихую скромницу, настолько удачно, что он, при всём своём хвалёном опыте, решил жениться на ней и даже тени подозрения у него не зародилось.

Откинул одеяло, встал и ужасающе топая, отправился за женой. Именно отправился и именно за женой. Та, увидев его в дверях комнаты, насторожилась. Приподнялась на локтях и поинтересовалась:

— Андрей, ты что?

Взять на руки брыкающуюся женщину — это тот ещё фокус. Пришлось завернуть её в одеяло и только после этого, Катя перестала его отталкивать и захохотала.

— Прекрати, ты что делаешь?

— Цыц, женщина, — шутливо проворчал он.

— О боже... Только попробуй меня уронить!

— Не уроню, — пообещал Андрей, пытаясь дотянуться до её губ, вот только одеяло мешало.

Когда опустил её на кровать, Катя снова завозилась, но теперь уже пытаясь освободиться от мешавшего одеяла, а не его оттолкнуть. Пришлось ей помочь, скинул ненужное одеяло на пол и наконец, оказался рядом с женой.

— И запомни раз и навсегда, — проговорил он, стараясь не улыбаться и говорить как можно строже, — спим мы всегда в этой постели. Что бы ни случилось.

— А если я с тобой разведусь? — шепнула она, когда Андрей снова потянулся к её губам. Он поднял голову и нахмурился.

— Без разницы. Поэтому смысла в этом нет, спать тебе всё равно придётся здесь.

— Здорово... — улыбнулась Катя и обняла его.

Ну и чёрт бы с ней, с Кирой. Зато сегодня она уснула, чувствуя себя совершенно счастливой.

"31"

Он уже некоторое время гладил Катин живот, не желая просыпаться. Телефон над самым ухом неприятно зудел, предусмотрительно поставленный на ночь на виброзвонок, а Андрей никак не мог вырваться из сна. Только когда жена беспокойно завозилась под его рукой, заставил себя открыть глаза и потянулся за мобильным.

— Кто там? — еле слышно проговорила Катя, повернувшись к Андрею лицом.

Моргнул, потом быстро потёр глаза. Кира, значилось на дисплее большими буквами. Жданов посмотрел на жену, которая подложила под щёку ладошку и просыпаться вроде не собиралась. Телефон зудел и зудел, и Андрей, наконец, принял решение и вызов отклонил. А потом и вовсе телефон выключил.

— Кто?

Андрей улыбнулся и потёрся носом о её щёку.

— Ромка. Давай ещё поспим.

Катя вытянулась вдоль его тела, сладко потянулась и обняла Жданова. Андрей улыбался, гладил её по спине и целовал в плечо.

— Я люблю тебя. — Это уже она, а не он сказал.

— А я соскучился жутко, — признался Андрей. — Давно у нас такого утра не было, да?

Катя выглядела сонной и счастливой. После признаний в любви спросонья, в искренности которых сегодня сомневаться не приходилось, утро можно было провести волшебно. Андрей даже попытку предпринял, прижал жену к себе, но она так мило выглядела с ладошкой под щекой, что тормошить её даже ради занятия любовью показалось ему неправильным. Поправил её волосы, чтобы не лезли в лицо, выключил будильник и натянул на них одеяло. У них давно не было такого утра.

Проснулся час спустя бодрым и довольным. Катя тоже зашевелилась, упёрлась локотком в его бок, весьма ощутимо, надо сказать, и зевнула.

— Привет, солнце, — сказал Жданов и потрепал её по спутавшимся за ночь волосам.

— Привет... — пробормотало "солнце", не открывая глаз.

— Привет и всё? — его рука снова оказалась на её животе, а губами прижался к щеке. — Что-то я за ночь соскучился. Предложение — давай устроим себе второй медовый месяц.

— Прямо сейчас?

— Сейчас — начнём. И перенесём всё куда-нибудь на пляж, к солнышку.

— Ты на дачу собирался, — поддразнила его жена, а Андрей воспротивился.

— Нет, дачи будет мало, всего-то час езды... кто-нибудь обязательно помешает.

Хотел её поцеловать, но Катя уже через несколько секунд поцелуй прервала, увернувшись от его губ.

— Андрюш...

Он что-то промычал в ответ, скользнул губами по её шее вниз.

— Андрей, который час? Ты на работу не опоздаешь?

Одеяло у них такое же огромное по размеру, как и кровать, постоянно мешается, как его не скидывай с себя. Кажется, Катя что-то про работу говорит. Поднял голову, встретился с взглядом жены, и решил её порадовать, даже чмокнул быстренько.

— Не пойду сегодня на работу. Устроим себе выходной. Поваляемся в постели, потом погулять сходим, пообедаем где-нибудь... Что думаешь?

Вместо восторга, Катя странно сглотнула, разглядывая его. Его ладонь лежала на её груди, а реакции никакой, разве что завозилась Катя неуютно и явно занервничала.

— Что значит, не пойдёшь?

Он усмехнулся, решив, что она шутит с ним.

— Вот так. Ты не рада? Избавиться от меня хочешь? Устала от меня за ночь, да?

Затормошил её, навалился сверху, поцеловал. Она должна была рассмеяться и сама к нему потянуться, но вместо этого взмолилась:

— Андрей, не надо, отпусти!

— Кать...

— Андрей, мне плохо! — почти выкрикнула она ему в лицо, Жданов встретил её взгляд и поспешно откатился в сторону.

— Что такое?

Катя села, повернувшись к нему спиной, и попыталась отдышаться. Даже за халатом не потянулась, не попыталась прикрыться, хотя всегда так поступала. Говорила, что не стесняется, но рука её сама за одеждой тянулась, а сейчас Катя только лицо прикрыла и осторожно втянула в себя воздух.

— Кать, что? Тебе на самом деле плохо?

Махнула рукой.

— Всё нормально.

Ещё один судорожный вдох, и поднялась.

— Ты халат мой не видел?

— Видел. В другой комнате. Кать, давай врача вызову.

Напряглась, потом взяла с кресла его футболку.

— Не надо, всё само пройдёт.

— Как это — само? Ты бледная, как мел.

Она скрылась за дверью ванной комнаты, и на пару минут стало очень тихо. Жданов посидел столбиком, прислушиваясь неизвестно к чему — то ли к тому, что в ванной происходило, то ли к тому, что у него самого внутри творилось. Затем откинул одеяло и встал. Потребовалась ещё пара минут, чтобы открыть шкаф, достать джинсы и натянуть на себя. А потом уже без всяких сомнений подошёл к двери ванной и постучал.

— Катя!

— Андрюш, сделай мне, пожалуйста, чай... С лимоном...

— Сделаю, конечно, — согласился он, стараясь не думать о том, насколько слабый у неё голос, чтобы не запугать себя до икоты. Сходил на кухню, потом вернулся и снова застыл у двери.

— Катя!

Пауза.

— Что?

— Ты как?

— Нормально...

— Кать, а у нас нет лимона.

— Ну, так сходи в магазин!

— Прямо сейчас?

— Да!.. О боже...

— Катя! — Андрей уже был близок к тому, чтобы сломать дверь. Даже оглядел все четыре угла, как бы примериваясь.

— Жданов, оставь меня в покое!

Она никогда не называла его по фамилии. За все месяцы их совместной жизни, это, кажется, произошло только раз или два, в экстренных ситуациях. Получалось, что и сейчас всё плохо.

— Катя, я вызываю "скорую"! Ты слышишь?

...

— Иди на работу!

Из ванной Катя появилась минут через двадцать. Бледная, с влажными волосами и лихорадочным блеском в глазах. Рухнула на кровать и закрыла глаза. Андрей внимательно наблюдал за ней, уперев руки в бока, и понимал, что так, как сейчас, у него сердце никогда не билось. Прямо по рёбрам и скачками. Он ещё минут пятнадцать назад отправился звонить в "скорую", правда, вернулся с полдороги, почувствовав себя полным придурком. Остановился посреди спальни и взъерошил волосы. А теперь вот смотрел на жену и пытался из большого количества букв собрать всего два слова.

— Ты беременна?

Катя зарылась лицом в подушку.

— Лучше бы ты на работу ушёл, — проговорила она глухо.

Откашлялся и совершенно глупо всплеснул руками.

— Здорово. И когда ты собиралась мне сказать? Или так и отправляла бы меня на работу? — Жданов невольно возвысил голос, сказывалось недавнее нервное перенапряжение, но тут же опомнился и шагнул к кровати. — Милая, тебе очень плохо? В магазин сходить? Я сейчас схожу... Лимон купить?

— Андрей, угомонись, — попросила Катя и повернула голову, чтобы посмотреть на мужа. — Я полежу, и всё пройдёт.

Она так и не ответила ему. Свернулась клубком на мятых простынях и уже совсем не выглядела той томной красавицей, в распутстве которой он уверял её вчера, шепча на ухо сумасшедшие слова. Андрей помялся рядом, не зная, что дальше делать. Очень хотелось обо всём её выспросить, но Катя даже дышала очень осторожно, была бледна, и устраивать ей допрос было бы просто бесчеловечно.

А ведь она на самом деле беременна. Хоть и не ответила прямо, но и отрицать не стала. Значит, беременна. Значит, будет ребёнок.

Ничего себе утро начинается.

Сходил на кухню и всё-таки заварил жене чай. Правда, без лимона. Принёс в спальню и поставил на тумбочку. Катя лежала в прежней позе и признаков жизни не подавала. Андрею даже показалось, что заснула. Пристально вглядывался в её лицо, до тех самых пор, пока не получил кулачком по коленке. Да, он тоже раздражался, когда она принималась рассматривать его, мешая спать.

Утро, "какого у них уже давно не было", покатилось коту под хвост. Но вместо того, чтобы расстроиться, Жданов вдруг вспомнил про Стёпку, и сразу стало не так страшно и муторно на душе. Послонявшись по квартире без дела (даже телевизор побоялся включить, чтобы жене не помешать отдыхать), вернулся в спальню и осторожно прилёг рядом с ней. Посмотрел на Катю, но трогать не стал, а сложил руки на животе и уставился в потолок.

Странно, что никто не звонит. Уже десять утра, на работу он не явился, никого не предупредил, а никто не звонит. Кажется, всем на его отсутствие наплевать. Ах да, он же телефоны выключил. Вечером домашний отключил, чтобы не мешали с женой по душам разговаривать, а утром мобильный, чтобы Кира не названивала. Зачем она звонила в такую рань? Они же вчера всё выяснили...

О чём он, вообще, думает? У него жена беременная, у него ребёнок будет, а он снова о работе. И о Кире. А надо о ребёнке. О маленьком, тёплом комочке... Кстати, почему их комочками называют? Это несколько не эстетично звучит. Комочек... Лучше уж ребёнок. Так и говорить — маленький, тёплый ребёнок.

Тоже не красиво.

С ума сойти. Они только что ремонт закончили, и обустройства детской даже в плане не было. Почему-то. Родители пытались намекнуть, особенно, Валерий Сергеевич усердствовал, но Катя лишь улыбнулась, а Андрей и вовсе рассмеялся, не желая жену смущать. Она всегда довольно остро на эту тему реагировала. А теперь опять ремонт начинать? Просто замечательно.

А он в отпуск собирался. А теперь, наверное, забыть об этом придётся. Беременным ведь ничего нельзя. Ни на самолётах летать, ни сексом заниматься.

В горле вдруг запершило и пришлось откашляться. Чёрт, это он во всём виноват. Вот поэтому Кате сейчас так плохо. Ведь так? А она о чём, интересно, думала? Почему вчера не сказала?

— Андрей, что с тобой?

Жданов испуганно дёрнулся, повернул голову и понял, что жена уже некоторое время внимательно за ним наблюдает. Повернулась на бок, подпёрла голову рукой, и с любопытством его разглядывает.

— Что? Ничего.

— Да? Ты как-то странно хмуришься.

Он встрепенулся и подскочил на кровати.

— Тебе лучше?

— Да, лучше.

— Точно? У тебя ничего не болит?.. Нигде?

Жена вдруг насторожилась.

— Ничего у меня не болит. Тошнит только. Ты в магазин сходишь?

— Схожу, конечно. — Андрей почти кубарем скатился с кровати.

Катя поморщилась, когда он слишком рьяно принялся рыться в шкафу, очень хотелось его остановить, даже представить боялась, что за бардак там после обнаружит, но не стала. Муж выглядел нервным и бледным, даже с ней посоперничать в этом мог.

— Андрей, я беременна.

— Да понял я, понял. — Сунул голову в ворот футболки и несколько секунд пытался найти дырки для рук. — Что купить? Лимон? А ещё? Клубники?

Попыталась спрятать улыбку.

— Да. И огурцов солёных.

Муж деловито кивнул.

— Андрей, успокойся. — Катя предприняла попытку встать, муж наблюдал за этим чуть ли не с ужасом. Но она всё же встала, сходила в другую комнату за халатом, а когда вернулась, сказала: — Сходи, прогуляйся. Ты плохо выглядишь. Только за руль не садись. А когда ты вернёшься, мы поговорим. Да?

— Да... Тебе, правда, лучше?

— Мне уже хорошо, — решила Катя немного приукрасить истину. — И не вздумай покупать ни клубнику, ни огурцы. Лимон и что-нибудь к завтраку. Не хочу готовить. — Приподнялась на цыпочки и поцеловала его в подбородок. А Андрей вдруг облегчённо выдохнул, словно из него разом весь воздух выпустили.

— Ну и напугала же ты меня...

Улыбнулась и погладила по плечу.

— Иди, проветрись.

Всё-таки в некоторых вопросах, мужчины ужасные трусы. Когда шаги мужа в коридоре стихли, и хлопнула, закрываясь, входная дверь, Катя только головой покачала. Наверное, нужно было как-то помягче ему сообщить. Жданов так резко побледнел, даже посерел, что так и до инфаркта недалеко. А мужа беречь надо, в их совместном будущем ему огромная роль отведена, как никак.

Но Андрей сам виноват, так с утра на неё навалился, что дурно стало сразу и сильнее обычного. Катя уже приспособилась пережидать утреннюю тошноту, зарывшись в одеяло и практически не шевелясь, только иногда высовывая наружу руку за стаканом минеральной воды, мужа всегда рядом не оказывалось, и он ничего этого не видел, а сегодня, видите ли, решил поиграть в медовый месяц, вот и результат.

Зато теперь он знает правду, и не смотря на всю его панику, во взгляде Катя не заметила ни тени сомнения или разочарования. А ведь переживала по этому очень сильно. Жданов в последнее время метался между ней и Кирой, и что было бы, если бы он выбрал не её? А тут ещё и новость такая... Не хотелось оказаться обузой.

Сегодня по плану был томатный сок. Тоже через силу, но лучше, чем морковный. Когда осилила ровно полстакана, позвонил Зорькин.

— Ну что, ты сообщила ему новость?

Пришлось подумать, прежде чем ответить.

— Нет ещё.

— А чего тянешь?

— Коль, не торопи меня. У нас и без этого есть о чём поговорить. Андрей всё равно сейчас ничего не поймёт.

Зорькин помолчал, потом поинтересовался:

— А что у вас происходит? Вы ругаетесь?

— Нет. У нас ребёнок будет.

— Настоящий?

— Игрушечный. — Интересно, они на самом деле бестолковые или очень удачно притворяются?

— А-а... А Жданов где?

— Побежал в магазин за солёными огурцами.

— Круто. А ты?

— А я пью томатный сок. Вчера пила морковный. Врач прописал. Что тебя ещё интересует?

— Да ладно, Кать, чего ты злишься? Поздравляю.

— Спасибо.

Пауза снова затянулась, Катя слышала, как Колька чем-то по чему-то постукивает, и терпеливо ждала продолжения.

— Кать, а ты уверена, что теперь... в связи с открывшимися, так сказать, обстоятельствами, нам стоит всё это затевать?

— Я уверена. И не зли меня, Коля. Я беременна не первый день, и всё успела обдумать пятнадцать раз. Но если ты передумал...

— Да ничего подобного! Я просто за тебя беспокоюсь.

— За меня будет беспокоиться муж, мне этого хватит. А ты лучше займись нашими делами.

— Как скажешь, — поторопился отозваться он и отключился.

Из магазина Андрей явился с целым пакетом покупок. Когда на столе появилась килограммовая упаковка творога и коробка яблочного сока, Катя поняла, что муж успел с кем-то поделиться невероятной новостью. Сам бы он никогда не догадался это купить.

— И кому ты позвонил? — невинно поинтересовалась она.

Андрей как раз внимательно изучал этикетку зерновых хлебцов и ответил не сразу. Зато потом ответил, так ответил.

— Всем. У тебя было занято, а я вдруг понял, что не знаю, что тебе можно есть. Вот я купил лимоны. Пять штук.

Хорошо, что не десять.

— Мама сказала, что тебе нужно пить соки. Ты пьёшь соки?

— Пью, — со вздохом отрапортовала Катя, присаживаясь на стул у окна.

— Это хорошо. А твоя мама сказала, что нужно есть творог и рыбу. Кстати, включи телефон, родители будут звонить. Они очень рады, Кать.

К обеду пол-Москвы будет знать о том, что у Ждановых вскорости появится наследник. Теперь хоть на улицу не выходи.

— Андрюш, а ты рад?

Он оторвал взгляд от хлебцов и посмотрел несколько ошалело.

— Конечно.

Ясно. Надо сходить в книжный магазин и купить книгу из серии "У вас будет ребёнок", чтобы хотя бы на картинках объяснить Жданову, что случилось и что их ожидает в дальнейшем.

Андрей настолько проникся всем происходящим, что съел за завтраком целую тарелку творога и даже не поморщился, хотя обычно молочные продукты недолюбливал. Теперь вот сидел, пил кофе, таращился в окно, непонятно на что там любуясь, а Катя общалась с радостно-взволнованными родителями. По очереди — со своими и со Ждановыми, потому что и те и другие перезванивали ровно через пять минут, вспомнив, что ещё не сказали.

— Маргарита Рудольфовна, вы не волнуйтесь. Я нормально себя чувствую, только тошнит немного. Ну конечно, когда вы приедете, мы с вами поговорим более подробно.

Она беременна семь недель, о чём можно говорить более подробно, кроме анализов? Какой институт для ребёнка выбрать?

— Мама, не надо давать трубку папе, я его и так отлично слышу. Нет, не надо приезжать. Мы сегодня отдыхаем. Я завтра к вам сама приеду и обо всём расскажу. Да, с подробностями!

В очередной раз повесив трубку, Катя подошла к мужу и села к нему на колени. Пригладила топорщившиеся на его макушке волосы.

— Ты успокоился?

Жданов прижался щекой к её груди и кривовато улыбнулся.

— Кажется. Знаешь, сегодня самый невероятный день в моей жизни.

— То ли ещё будет, — "успокоила" она его и заметила, что улыбка на губах Андрея дрогнула. Но он быстро с собой справился и снова заулыбался.

— Как я раньше не заметил?

— Так ты на работу убегал, едва проснувшись. Вот и не замечал.

— А ты не сказала... Почему не сказала?

Катя нервно дёрнула плечом.

— А вдруг бы ты не обрадовался?

Он поднял голову, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Что ты говоришь?

— Правду. Вдруг бы не обрадовался... И получилось бы так, что я тебя ребёнком удержать пытаюсь. Так я не хотела.

Несколько долгих секунд сидели неподвижно, и каждый думал о своём.

— Прости. — Андрей прижался губами к её груди в вырезе халата. — Я на самом деле сволочь.

— На самом деле? И кто же тебя назвал сволочью? Хотя нет... не говори.

— Кать, я тебе клянусь... Не было ничего, да и быть не могло. Злость, воспоминания, заблуждения... Глупо всё это. Кира — моё прошлое, и я, если честно, очень этому рад. Всё закончилось давно, и намного раньше, чем я сам готов был это признать.

Катя крепко обняла его за шею, и Андрей даже охнул в какой-то момент, а потом рассмеялся.

— Я очень тебя люблю, — сказал он чуть позже, гладя её по спине, — и у нас с тобой всё по-особенному, ведь правда?

Она кивнула и незаметно вытерла слёзы.

— И когда у нас будет ребёнок? — поинтересовался он, замявшись слегка.

Показала ему на пальцах. Жданов нахмурился.

— Долго.

— Долго? — изумилась она. — Даже не заметишь!

— Думаешь?

— Андрей, Андрей... Ты утром перепугался так, что посерел весь, а теперь тебе срочно ребёнок понадобился?

— Ну, раз уж я решился!

— Тогда сказал бы мне об этом на пару-тройку месяцев пораньше.

— Так, прекрати надо мной смеяться.

Снова зазвонил телефон, и Катя замерла, потом посмотрела умоляюще.

— Я тебя очень прошу, поговори с ними сам, я больше не могу. Скажи, что я в душе. И ты обещал мне прогулку!

— Обещал, — согласился Жданов, протягивая руку к телефону. — А как ты себя чувствуешь?

— Очень и очень бодро, — крикнула жена из комнаты.

Андрей улыбнулся и приложил трубку к уху.

— Я слушаю. Нет, мам, она в душе, мы гулять собираемся... Завтра вылетаете? Зачем?

День выдался сумасшедший. Особенно усердствовали родители. Андрею едва удалось уговорить своих не менять планы и не прилетать на неделю раньше.

— Катя ещё не рожает! — прикрикнул он в конце концов на мать, но тут же тон сбавил. — Мамуль, давай не будем нагнетать. Зачем Кате лишние волнения? Сейчас итак все об этом заговорят. Зачем? Всё хорошо... Конечно, я схожу с ней к врачу и всё тебе потом расскажу. И на УЗИ схожу... Какую ещё первую фотографию?.. С ума сойти.

Но погулять удалось спокойно. Предупредили всех "взволнованных", выключили телефоны и часа два вышагивали по набережной, а после сидели на скамейке в парке и наблюдали за детьми. Катя улыбалась, а Андрей тоже старался улыбаться, но взгляд постоянно возвращался к мальчику, который в детской песочнице лупил своих сотоварищей детской лопаткой, и его поведение несколько беспокоило, надо признать. Очень странно было осознавать, что скоро и его чадо в этой песочнице будет играть... но очень хотелось надеяться, что воспитано оно будет лучше, чем этот маленький белокурый монстрик с лопаткой.

— Андрюш, я вот подумала, может, не поедем туда, где слишком жарко? — спросила Катя, когда они шли по парковой дорожке. Жена держала его под руку и приятно прижималась к его плечу.

Жданов посмотрел непонимающе.

— Ты о чём?

— Об отпуске. Ты же хотел после показа... Или не едем никуда?

Он задумался.

— А тебе можно?

Катя пожала плечами.

— Я, конечно, с врачом посоветуюсь, но не думаю, что проблемы какие-то возникнут. Только чтобы не очень жарко было.

— Конечно! — с готовностью закивал Андрей, заметно приободрившись. — Значит, едем в отпуск?

— Значит, едем. Может, в Испанию? Я хочу в Испанию.

— В Испанию, — эхом повторил Андрей, приглядываясь к жене с благоговением. — Кать, а сексом тебе можно заниматься?

Она споткнулась. Посмотрела на Жданова с недоумением.

— Можно, — проговорила она тихо и тут же добавила: — Только осторожно.

— Какой сегодня замечательный день, а? — расплылся супруг в улыбке и приобнял её за плечи, увлекая дальше по дорожке. — И на самолётах тебе летать можно, и любовью заниматься... Ты точно беременна?

— Я беременна, — отчеканила Катя и рассерженно пихнула его в бок. — А я то думаю, что ты ёрзаешь целый день? Долго ему семь месяцев!..

Андрей притянул её к себе и поцеловал в висок.

— Девочка моя.

Вот как тут было не улыбнуться?

Хоть Катя и утверждала, что к вечеру все знакомые будут в курсе их новости, в "Зималетто" на следующее утро никто Андрея с поздравлениями не встретил. Или жена имела в виду каких-то особенных "знакомых" и его знакомые к этому никакого отношения не имели?

— Доброе утро, Андрей Палыч, — поздоровалась Тропинкина, вскакивая с места. — Вас столько людей искало, я всё записала, вот.

И сунула ему в руки несколько листов.

— Очень мило, Маша. А почему ты записываешь звонки, а не Клочкова?

— Так её нет, — пожала Тропинкина плечами. — Она как ушла вчера с Кирой Юрьевной, так до сих пор и не появлялась.

— Да? — Жданов лишь слегка приподнял одну бровь, демонстрируя практически полное равнодушие к услышанному, но на самом деле забеспокоился. Что произошло за то время, пока он был для всех недоступен и занимался только женой? — Киры Юрьевны и сейчас нет?

— Нет. Хотите, я вам кофе сварю? — вдруг предложила услужливая секретарша, а Андрей удивлённо посмотрел.

— Ну, свари.

— Я в кабинет принесу! — просияла Тропинкина, а Андрей еле слышно хмыкнул. Если Клочкова не появится до обеда, то может не появляться совсем. Замену ей он уже, кажется, нашёл.

— Наконец-то! — воскликнул Малиновский, когда Андрей вошёл в свой кабинет. Ромка сидел на его месте, закинув ноги на стол, и тыкал по кнопкам телефона. А увидев Андрея, едва со стула не свалился, собираясь побыстрее скинуть ноги со стола, знал, что Жданов из-за этого злится. Ноги на этот стол мог закидывать только хозяин, остальным это строго-настрого запрещалось. В смысле, запрещалось Малиновскому, потому что наглости посягнуть на святое хватало только у него. — Я тут один, как перст! Тебя нет, Виктории нет, Киры нет... Никого нет! Я один работаю. И лифт.

— И Милко, — подсказал Андрей, выталкивая дружка со своего кресла.

— Милко тоже нет, — порадовал его Рома. — Он уехал до воскресенья куда-то за город, доводить коллекцию до ума.

— Да? — на какое-то мгновение Андрей насторожился, он не любил, когда их громогласный гений по-тихому исчезал, даже на несколько дней. Это могло перерасти в серьёзные неприятности. Но сегодня не хотелось об этом думать.

— Приедет, не переживай, — отмахнулся Рома, когда понял, из-за чего Жданов вдруг забеспокоился. — У него лицо было такое... одухотворённое. Работать поехал.

— Ну и замечательно. — Жданов наконец-то уселся и провёл ладонями по столешнице. Потом улыбнулся. Малиновский фыркнул, наблюдая за ним.

— Палыч, ты чего?

— Чего?

— Не знаю! Я тебе говорю, я второй день здесь за всё отвечаю! Я отвечаю на звонки, принимаю решения, вру всем напропалую, а офис словно вымер. Где вас всех носит?

Жданов пожал плечами.

— Я дома был.

— Ты дома был? А почему на звонки не отвечал?

— Мы отдыхали.

Малиновский непонимающе потаращился на него, а потом протянул:

— А-а... Это веская причина. Особенно, перед показом.

В дверь деликатно постучали, и появилась Маша с подносом.

— Ваш кофе, Андрей Палыч.

— Спасибо, Маша.

На столе появилось две чашки, что заставило Андрей взглянуть на секретаршу с ресепшена ещё более благосклонно. Она ещё и предусмотрительная. Может, всё-таки уволить Клочкову? У той, кажется, с Зорькиным роман, вот пусть он её к себе секретаршей и возьмёт. Интересно, у Зорькина есть секретарша или он ещё не дорос до этого?

— Ты улыбаешься, — настороженно заметил Рома.

— Да ты что?

— Да. О чём ты думаешь?

Андрей вдруг потянулся с хрустом.

— Выспался я, наконец-то. Мне теперь по будильнику вставать нельзя, Ромка. Чтобы жену не будить.

— Интересное кино.

— Да, — подтвердил Жданов. — Иначе её тут же тошнить начинает.

Малиновский поперхнулся кофе и закашлялся.

— Что?.. Допрыгался, значит.

Андрей поморщился.

— Что за выражения?

— А что ещё тебе сказать? Вы же не хотели...

— Не планировали, — поправил его Андрей. Потом пожал плечами. — Вот так получилось, случайно.

Малиновский снова фыркнул.

— Палыч, тебе тридцать один год, ты сидишь и про случайности мне рассказываешь.

Вместо ответа, Жданов глупо разулыбался.

Ромка ещё немного позудел, никак не мог от услышанного оправиться, всё прокручивал раз за разом полученную информацию, а потом заявил, что если ребёнка назовут в честь него, он, так и быть, успокоится.

— Не дождёшься, — прервал его пламенную речь Андрей.

— Что ты имеешь против такого красивого имени, как у меня?

— Ничего, но если мне придётся произносить его в два раза чаще...

Они посмеялись немного, работа на ум не шла, Андрей пролистал несколько отчётов, но сосредоточиться никак не получалось, всё время взгляд натыкался на телефон. Очень хотелось позвонить домой, но боялся, что Кате снова плохо и ей не до разговоров. Посмотрел на часы и решил ещё часик подождать.

Ромка наблюдал за ним исподлобья, потом покачал головой.

— Никогда не женюсь.

— Ну и дурак.

— А Кира? — поинтересовался Малиновский через некоторое время.

— А что Кира? У Киры муж, семья... У меня из-за неё итак слишком много проблем. Напридумывала чего-то и меня в свои игры втянула.

— А ты не хотел втягиваться? Сопротивлялся, наверное, да?

Андрей недовольно пожевал губами.

— Ладно, Ром, я сам всё понимаю. Но мне это не нужно, и Кире я об этом сказал.

— Ах, вот в чём дело.

— Что? — тут же насторожился Жданов, уловив в его голосе какой-то намёк.

— Да она вчера сама не своя была. Рассказывать ничего не захотела, я решил, что с Минаевым поругалась, а значит с тобой.

— Да не ругались мы!.. Просто она всё снова за нас обоих решила. Пришлось немного остудить её пыл. Может, и переборщил, но с ней по-другому нельзя. Не понимает она по-другому! — закончил он чересчур весело.

— А она знает... Ну, о твоей новости?

— Не знаю. Какая теперь разница? У меня итак из-за неё проблем по горло.

Сам понял, насколько фальшиво это прозвучало. "Из-за неё"... Скорее уж из-за самого себя, из-за своей глупости. Знает Киру как свои пять пальцев, но всё равно довёл ситуацию до того, что бывшая невеста снова начала строить какие-то планы, а жена побоялась сказать ему о самом важном, что могло случиться в их жизни.

— А Минаев всё равно что-то подозревает, — хмыкнул Малиновский. — Как он на тебя тогда смотрел, а?

— Может, ты к себе пойдёшь? — не выдержал Жданов.

— Может, и пойду.

В дверь снова постучали, очень осторожно, потом она приоткрылась, и в кабинет заглянул Зорькин.

— Здрасти.

— Здрасти, — весело отозвался Малиновский.

— Разлюбезной твоей нет, — заявил Андрей вместо приветствия, — где шатается — не знаю.

Малиновский хрюкнул себе под нос. Сплетни о бурном романе Виктории Клочковой и Николая Зорькина он обожал и выслушивал всегда очень внимательно, но когда видел одного из них или, не дай бог, их вместе, не мог сдержаться и начинал посмеиваться себе под нос. Видимо, собственные подвиги в компании Виктории давали о себе знать. Андрей пихнул друга под столом ногой.

— А я и не к ней, — порадовал Зорькин. Внедрился в кабинет, одёрнул пиджак и с важным видом прошествовал к столу. Расстегнул свой портфель и извлёк из его нутра довольно увесистую папку. — Катерина Валерьевна просила передать.

Андрей на папку уставился.

— А что это?

— Как что? Она же обещала всё пересчитать. Вот... я закончил. Ей-то некогда было, — чуть ядовито заметил Зорькин и стащил из вазочки две печенины. — Кофе нет? — Заглянул в кофейник.

— Зорькин, хватит есть! — вышел из себя Андрей и открыл папку, пробежал глазами по ровным столбикам цифр. — Я не понимаю, это что такое? Точнее, почему ты это делаешь?

— Ну, как... Партнёр, так сказать.

— Партнёр по чему, стесняюсь спросить, — усмехнулся Рома и замолчал под тяжёлым взглядом Жданова.

Коля прожевал, поразмышлял над чем-то, затем поинтересовался у Андрея:

— А она не сказала?

Андрей снова посмотрел на телефон, пожалев, что не позвонил жене, когда думал об этом совсем недавно.

— Что происходит? — повысил он голос, и Коля перестал жевать, вытаращив на него глаза. Зорькин занервничал, потом извлёк из нагрудного кармана визитку и протянул ему.

— Консалтинговая компания "НиКа", — прочитал Жданов. — Ведущий специалист Зорькин Николай Антонович.

— Антонович? — зацепился за его отчество Малиновский. — Ты Антонович? Круто.

Жданов помахал визиткой.

— И что? Моя жена здесь при чём?

— Ты читай внимательно, — посоветовал ему Зорькин. — "НиКа". Николай и...

Андрей подскочил на стуле.

— Что? Ты с ума сошёл?!

— А что такое? — Коля на всякий случай отступил.

— Ты хочешь сказать, что Катька тут работает?

— Не тут, — оскорбился Коля. — Это детище наше, это своё, родное, выстраданное...

— Зорькин, заткнись! Когда вы успели?

Тот пожал плечами.

— Позавчера сходил да зарегистрировал. Делов-то... И вот передаю тебе первую работу. Надо бы, конечно, договорчик заключить, а то не солидно как-то получается. Работаем, так сказать, за "спасибо".

— Что?!

Малиновский сидел, подперев голову рукой, и зачарованно на Зорькина смотрел.

— Вот молодёжь наглая пошла, — проговорил он. — На лету подмётки рвут.

Жданов замахал на них руками.

— Замолчите все! — С трудом перевёл дыхание и потёр лоб. Потом повернулся к Николаю. — Ты хочешь мне сказать, что ты и моя жена...

— Катя, — подсказал Зорькин.

— Я помню, как зовут мою жену! Вы сговорились и организовали...

— Создали свою компанию, — снова перебил его Коля, старательно уворачиваясь от бешеного взгляда хозяина кабинета. — Никакого сговора не было.

— А я думаю, что был! Все эти перешёптывания по телефону, а я ведь её спрашивал!.. Просил глупостей не делать! А у них теперь консалтинговая компания!

— Да что такого-то?

— Что? Зорькин, тебе не стыдно? Переманивать у меня жену!

— Беременную, — вовремя вставил Малиновский, наслаждаясь спектаклем.

— Вот именно!

— Никого я не переманивал! И вообще, это бизнес, чтоб ты знал! Слишком долго думали, Андрей Палыч, вот и упустили... ценного сотрудника!

— Поучи меня, щенок!

Зорькин встал в стойку.

— Никого я не переманивал! Это она всё!.. Сама придумала и меня, между прочим, с насиженного места сманила!

— Она? — Жданов застыл в растерянности. — Катя?

— Кажется, ты на самом деле долго думал, Палыч. Кате это надоело.

Пока Ромка с Колей обменивались насмешливыми взглядами, Андрей стоял, уперев руки в бока, и соображал. А потом пошёл к двери.

— Ты куда? — заинтересовался Малиновский.

— Домой. Я жену давно не видел.

Катя встретила его в прихожей. Жданов как раз собирался шарахнуть дверью о косяк для острастки, но увидел жену и "шарахать" повременил. Уставился на неё с претензией, напомнив себе, что нервничать Кате нельзя. А ему можно. Ему за двоих теперь нервничать придётся!

— Андрей, только не кричи.

— Тебя уже предупредили, — криво ухмыльнулся он. — Зорькин постарался?

— Рома.

— Предатель.

— Андрей, — Катя умоляюще посмотрела. — Ты очень злишься?

— А ты как думаешь? Ты обещала мне не делать глупостей, а сама что творишь?

— А какие глупости я сделала? — решила обидеться Катя. Прошла за ним в комнату, а Жданов снова уличил её:

— Специально Зорькина ко мне подослала?

Пришлось сознаваться.

— Ты бы ругаться начал, а мне нервничать нельзя. А пока ты домой ехал, немного успокоился. Успокоился, ведь правда?

— Прекрати ко мне подлизываться. Ты понимаешь, что творишь?

Катя отвернулась от него и сложила руки на груди. Упрямо вздёрнула подбородок.

— Бизнес.

— Бизнес? — Жданов даже рассмеялся, правда, довольно зло. — Ты беременна, ты понимаешь это? Какой тебе бизнес?

— Ты на меня кричишь!

— Конечно, я на тебя кричу! Как на тебя не кричать?.. Чёрт, — Андрей глубоко вздохнул, взмахнул руками, пока жена не видела, и ушёл в спальню. Сел на кровать и нетерпеливо дёрнул воротник рубашки, словно ему дышать было нечем.

— Андрей. — Катя появилась в спальне спустя пару минуту, предусмотрительно дав ему время прийти в себя, и забралась на кровать, чтобы обнять мужа сзади. — Ты слишком серьёзно к этому относишься. Ну, правда. У нас будет такой маленький бизнес. Маленький офис... и очень большие заказы. Я шучу, — поспешила успокоить она, когда муж нервно дёрнулся. — У нас будет всего один большой клиент. Ты ведь меня не подведёшь?

— Что ты со мной делаешь?

— Андрюш, ну пожалуйста...

— Кать, тебе разве об этом надо думать?

— Я обо всём сразу могу думать. Или ты во мне сомневаешься? К тому же, Колька есть, он на что? Он когда влюблен, может горы свернуть. — Катя рассмеялась. — Видел, какие у него визитки? К такой должности зарплата нужна соответствующая, так что, он стараться будет вовсю.

Андрей усмехнулся уголком губ.

— Но это ведь ты всё придумала, а не он.

— И что? — Катя немного отстранилась от него. Поднялась на ноги, и Жданов протянул жене руку, чтобы помочь спрыгнуть с кровати. — Это же так здорово, Андрюш! Я бы, конечно, могла ещё подождать, пока ты позовёшь меня в "Зималетто"... — Посмотрела подозрительно. — Ты ведь собирался это сделать?

— Я думал об этом, — дипломатично ответил Андрей и увернулся от насмешливого взгляда жены.

— Конечно, — мило улыбнулась она, — ты думал. А я подумала ещё и о другом, что вскоре мы от всего этого с ума сойдём. Честно. Дома вместе, на работе вместе, даже разговоры одни и те же будут. Куда это годится? Мы с Колькой встретились, поговорили, и возникла такая идея. Ты мной гордишься?

— Ещё как.

— Ты всё ещё злишься, — огорчилась она, а потом позвала: — Андрей.

Он поднял на неё глаза.

— Это всего лишь работа. Разве это повод для ссоры? Неужели ты думаешь, что это для меня важнее всего остального? — Подошла и провела ладонью по его волосам. — Андрюш.

Жданов улыбнулся. Не хотел, но Катя произнесла его имя по-особенному, волнующе понизив голос, и он не выдержал и заулыбался. Всё-таки что-то надо с этим делать, не может ей отказать ни в чём.

Немного увлёкся, прижавшись к её животу, погладил, появились совсем другие мысли, а Катя вдруг сказала:

— Только нам нужен офис. Ты можешь помочь?

Жданов застонал чуть слышно и рухнул на кровать.

"32"

Она стояла перед ним с покаянным видом, чувствовала его взгляд, тяжёлый, но практически равнодушный. Смотрел устало, как бы виня её за доставленное беспокойство, но что-либо выговаривать не собирался. Ему было всё равно, только поинтересовался:

— Всё хорошо?

Кивнула.

— Я рад.

Муж скрылся в направлении кухни, даже не посмотрел на неё больше, а Кира привалилась спиной к двери, мгновенно ослабнув. От пристального взгляда Никиты во рту пересохло, а от пренебрежения, которое всё-таки проскальзывало — и в интонации, и в наклоне головы, кинуло в жар. На кухне звякнула посуда, — всё-таки нервничал Никита, нервничал, — а Кира присела на стул и скинула туфли. Ноги гудели от усталости, но ведь не объяснишь никому, что прошлой ночью и весь сегодняшний день она не гуляла, не делала никаких глупостей, а просто одной побыть хотелось. Даже от Вики отделалась, отправила её домой, а сама просидела в ресторане, на открытой террасе, с бокалом вина (если честно, бокал был далеко не один) до двух часов ночи, и смотрела на звёздное небо. Оно было фантастическое, такое редко увидишь в Москве, а тут все звёзды словно специально выстроились в удивительно-красивую картину, наверное, кто-то в этом городе в этот вечер счастлив был. Чудо какое-то случилось. Хоть у кого-то, если не у неё. А после ресторана сняла номер в гостинице, самый шикарный, какой был, и долго лежала поперёк огромной кровати, раскинув руки, и глотала слёзы. Они текли и текли, душили её, делали некрасивой и беззащитной, но остановить их было невозможно. Ей необходимо было выплакаться, но никто не хотел этого понять. У всех были свои беды и претензии к ней, каждый думал только о себе.

Как оказалось, Никита ужинал. Устроился за кухонным столом, какие-то бумаги были сдвинуты в сторону, а он сидел на высоком табурете, пристроив босые ноги на перекладине, и жевал бутерброд, запивая чаем. Он всегда пил очень сладкий и очень горячий чай, иногда с молоком, и не терпел любимые Кирой зелёные сорта, а уж тем более дорогущий чай с лепестками роз, который она уважала просто за его цену, а не только за потрясающий аромат и вкус. Когда она вошла на кухню, муж даже головы не повернул. Кира открыла холодильник и достала бутылку минеральной воды. Попыталась свернуть пробку, но та никак не поддавалась. Руке стало больно, закусила губу и едва не разревелась от досады.

— Дай сюда.

Никита встал, отобрал у неё бутылку и запросто открыл.

— Спасибо.

Он кивнул, снова сел и уткнулся взглядом в свои бумаги. Кира же застыла с бутылкой воды в одной руке и с пробкой от неё в другой.

— Никита, я хотела тебе сказать... — Замолчала, споткнувшись о его взгляд. Он не хотел ничего слышать, вот что означал его взгляд. Налила в стакан воды и залпом выпила. Поморщилась. Слишком холодная оказалась, даже зубы свело. — Извини, что я пропала, — всё-таки сказала она. — Мне нужно было побыть одной.

Минаев кивнул и откусил от бутерброда. Это было настолько показательно и обидно, что Кира рассерженно уставилась на бездушного мужа, со стуком поставила пустой стакан на стол, прямо перед Никитой, и ушла из кухни. Если он ждёт от неё оправданий или извинений — не дождётся! Если и было у неё желание повиниться, то своими бутербродами он всё испортил. Сидит и жуёт, как бирюк молчит, дуется на неё. Почему все на неё обижаются? Это последний писк моды в Москве — обвинить во всех своих проблемах и неприятностях Киру Воропаеву?

В спальне, на полу, стоял чемодан. Кира заглянула в него, увидела вещи мужа, а потом пнула несчастный чемодан. Уезжает, значит? Пусть уезжает. Только обещания раздавать — люблю, всё будет хорошо, а сам при первой возможности её бросает.

— Прекрати истерику, — услышала она за спиной голос Минаева. Резко обернулась и гневно посмотрела.

— Нет у меня истерики.

— Я вижу. Ты совершенно спокойна. И поэтому пинаешь чемодан.

— Прекрати говорить со мной таким тоном!

— Каким?

— Словно тебе всё безразлично. Ты только притворяешься спокойным.

— Притворяюсь? А что на самом деле? Рыдаю и заламываю руки? Ошибаешься.

— Ах, вот как!.. Значит, тебе всё равно?

— Нет, просто смысла не вижу что-то тебе говорить, а уж тем более скандалить с тобой. Домой ты пришла, живая и здоровая.

— А ты уезжаешь.

— А я уезжаю, — подтвердил Никита и ногой отодвинул чемодан в угол. — Что здесь делать?

— Ну конечно! — Кира отвернулась от него и уперла руки в бока.

— Между прочим, это ты упросила меня уехать из Москвы, — всё же вышел он из себя. — Забыла? Я это сделал. Но я не собираюсь подстраиваться под твоё настроение! Слишком дорогое удовольствие!

— Это я для тебя слишком дорогое удовольствие, понял? Все вы одинаковые...

Минаев взглянул удивлённо.

— Что-то новенькое.

Кира помолчала, стараясь собраться с мыслями, а потом начала расстёгивать блузку. Кинула её на кресло и повернулась к мужу, руки потянулись к поясу юбки.

— Ты уезжаешь сегодня?

Никита наблюдал за ней, а во взгляде вспыхнуло подозрение.

— Я настолько тебе надоел? Или у тебя другие планы?

— Возможно... Ясности хочу.

— Завтра уезжаю. Или послезавтра. Как дела отпустят.

Юбка упала к её ногам.

— Скатертью дорога.

Он не спеша оглядел её с головы до ног. Кира лишь подбородок вскинула и посмотрела надменно, как умела. Не все женщины это умеют, а она умела, даже в самой критической ситуации могла такой взгляд подарить, что мужчина замолкал на полуслове. Стояла перед Никитой практически обнажённая и удовольствие получала оттого, что он смотрит на неё. Взгляд потемнел, но в следующее мгновение муж досадливо поморщился и отвернулся, а она усмехнулась уголком губ и скрылась в ванной.

— Ненавидишь меня, да? — крикнула Кира оттуда, зная, что когда её не видит, муж может дать волю своим чувствам, и сейчас наверняка хотя бы кулаки сжал. — Ну и ладно, так даже лучше. Поезжай в свой Милан, деньги зарабатывать. Зачем тебе жена, Минаев? Чтобы бриллианты честно заработанные на неё вешать? Чтобы видели все!

— Действительно. Зачем ты мне? Уговаривать тебя каждый день, говорить "люблю" в сто пятый раз, чтобы тебе с этим жить легче было. И слёзы вытирать, когда тебе в голову придёт очередная блажь пожалеть себя. Ты ведь у нас несчастная!.. Тебя Жданов бросил.

— Не смей!

Она выскочила из ванной, совершенно голая, и швырнула в мужа полотенцем. Никита полотенце поймал, покрутил в руках и швырнул в угол.

— А что такое? — пакостно улыбнулся он. — Больную тему затронул?

— Ты можешь убраться сегодня?

— Нет, — спокойно ответил Минаев. — Это и мой дом тоже.

У него дёргался глаз. Смотрел на неё, кривя губы в усмешке, а веко мелко дрожало, а затем снова скользнул взглядом по её телу.

— Нравится? — спросила Кира, заметив его оплошность, а потом дерзко продолжила: — Ему тоже.

— И не только твоё. Я в курсе.

— Сволочь.

— Со сволочью разводиться приятнее.

Она хлопнула дверью перед его носом. Никита с ней разводится...

— Да чёрт с тобой, — пробормотала Кира, когда уже села в горячую воду. Вытерла злые слёзы, а потом окунулась с головой и замерла ненадолго под водой.

Может, и к лучшему? Он уедет, а она останется в Москве, и видеться не будут. Зачем им видеться? Плохо расстаются, лучше не встречаться, хотя бы какое-то время. Вообще не нужно было замуж за него выходить. Запутал её своими разговорами о любви, говорил, что всё забудется, уйдёт, что надо только шаг в сторону сделать. А сам оказался таким же, как и все остальные... как Жданов. Эгоист. У него, видите ли, любовь, а ей что делать? За эту любовь всю оставшуюся жизнь благодарить его? Это так гадко — требовать этого... И ведь Никита совсем не хочет слушать её. Для него всё ясно — у них семья. И из этого маленького слова следует слишком много — и дом, и дети, и она — для него, для всех них, а у неё не получается, а он не хочет этого видеть. Не хочет понять, что она не может просто запретить себе мечтать.

Из ванной вышла, завернувшись в махровый халат Минаева. Любила она его халат. И свой любила — воздушный, небесно-голубой, но после ванны рука сама тянулась к халату мужа — большому и уютному, как тот плюшевый медведь, который у неё в детстве был. Убрала влажные волосы назад, закрыла дверь ванной и только тогда заметила в постели мужа. Лежал, закинув одну руку за голову, и нагло делал вид, что спит. Кира замерла поражённая. А потом потребовала:

— Убирайся из постели!

Минаев всё-таки открыл глаза.

— С какой стати?

— Я не буду с тобой спать! Уходи.

— Если ты не хочешь со мной спать, тебя ждёт диван в гостиной.

— Господи, как это мелко!.. Никита, прекрати ломать комедию. Я устала и хочу спать. Убирайся вон из постели.

Вместо того, чтобы выполнить требуемое, Минаев похлопал ладонью по одеялу, как бы приглашая жену присоединиться к нему.

— Да я лучше всю ночь здесь простою, чем лягу с тобой!

— Твоё право. Так подушка тебе не нужна?

Топнула ногой от бессилия.

— Какой же ты!.. Дай мне подушку!

— Ты уходишь?

— Да, — Кира отобрала у него свою подушку и ещё разок двинула ногой по чемодану, который оказался поблизости. — Чтоб тебе пусто было!

— Надеюсь, на диване тебе будет удобно, — выкрикнул Никита ей вслед.

— Да пошёл ты!

— Пожалуйся Жданову завтра. Он тебя пожалеет!

— И пожалеет, чтоб ты знал! А ты будешь локти кусать и вспоминать обо мне! Слышишь, Минаев, вспоминать будешь!

— Да уж как-нибудь переживу. Тебе удобно, любимая?

— Ненавижу тебя!

— Ну и отлично. — Он довольно вздохнул, потянулся и закрыл глаза. — Спокойной ночи.

— Я с тобой разведусь, а ты будешь жить с тем, что я изменяла тебе со Ждановым, понял?

— А ты всегда будешь у него на двадцатом месте. Что там с твоей самооценкой?

Кира не ответила. Закуталась в плед, подтянула колени к животу и уткнулась лицом в подушку. Всхлипнула. От всех его слов было так обидно, так неприятно и она казались такими несправедливыми, что хотелось завыть в голос. Расставаться надо не так, расставаться надо в гордом молчании, чтобы потом был повод не разговаривать с этим человеком всю оставшуюся жизнь. А так что? Будут встречаться и он так и будет насмешничать над ней. Она навсегда останется для него — наделавшей ошибок, глупой бывшей женой.

— Давай ты не будешь меня учить, я как-нибудь сам решу, что мне делать...

Раздражённый голос мужа ворвался в её сон, и Кира заворочалась на неудобном диване. Натянула на себя плед и потянулась.

— Приеду через пару дней... самое большое. Да, все проблемы решил.

Кира, наконец, приподняла край пледа и выглянула. Никита стоял к ней спиной, у окна и разговаривал с кем-то по телефону. Негромко, но голос напряжённый и недовольный сверх всякой меры. На часах восемь утра, а он уже в белоснежной рубашке, отглаженных брюках, а на рукавах наверняка золотые запонки — это закон такой, нарушать его нельзя. Это вечером можно ходить по дому в любимой футболке с символикой итальянского футбольного клуба и старых джинсах, а утро в их доме всегда начиналось в строго отведённое время, с чашки чёрного кофе, сваренного по особому рецепту его мамы, и с двух тостов с сыром. Всё чётко и ясно, без излишеств и глупостей. Это и есть её муж — гордый профиль, сталь во взгляде, ямочки на щеках, как по волшебству появляющиеся, когда он улыбался, и, схожее с её братом, умение бить словом. Как её угораздило выйти за него замуж? Это был не её мужчина, и Кира всегда отлично об этом знала, с самого начала.

Никита ухаживал за ней с первой их встречи и серьёзности своих намерений не скрывал, просил только дать ему один шанс. Но Кира чувствовала исходящую от него некоторую опасность, подсознательно понимала, что он слишком сложен для неё и она просто не знает, как себя с ним вести. Если со Ждановым можно было решить любую проблему попросту всплакнув, то Никиту слезами не разжалобишь. Да, он пожалеет, обнимет, пообещает, что угодно, подарит какой-нибудь замечательный подарок, потому что всегда точно знает, что может её порадовать, но поступит всё равно по-своему. Потому что иначе не может быть. Потому что он лучше знает, как правильно. И проще всего с ним не спорить, ведь он на самом деле очень редко ошибается.

Его взгляды всегда безумно её волновали, первая близость стала чем-то невероятным, у Киры от каждого его поцелуя голова кругом шла, но всё равно... Всё равно это был не её мужчина! Она так думала, она так чувствовала. После замужества поняла, что ей не хватает игривости в их отношениях. Даже лёгкой доли притворства, которую она всегда ощущала с Андреем, и то не хватает. Раньше мечтала, чтобы Жданов был с ней честен, чтобы всё было просто, хотелось заранее знать все его мысли и предугадывать поступки... чтобы контролировать. Андрей всегда был свободолюбивым, за ним невозможно было уследить, только расслабишься, а он уже не с тобой. Приходилось всегда быть наготове, нельзя было распускаться и ослабить хватку ни на минуту. А вот с Никитой она сама попала в эту хватку. От неё ничего не требовалось, только быть женой. Ей потакали, дарили подарки, Минаев никогда не повышал голоса, и всё было очень просто и понятно, как Кира когда-то мечтала. Но всё это было лишь иллюзией, потому что, как выяснилось, возникающие проблемы Никита решал быстро и без всяких колебаний. Он их решал, а все остальные подчинялись. И она должна была подчиняться, ведь это проще всего и решения он принимал обдуманные и верные, но Кира никак не могла смириться, что от неё теперь ничего не зависит. Нужно полностью довериться мужу, который даже её мечты готов отслеживать и осуществлять, лишь бы мечты эти их двоих касались.

Никита только с виду казался добродушным и понятным парнем, улыбался широкой улыбкой удачливого человека и готов был подставить плечо другу. На самом же деле характер у него был сложный, ключик к нему подобрать совсем непросто. За всей его лёгкостью скрывалась совсем не удача, которая, казалось бы, постоянно сопутствовала ему в бизнесе, а его нечеловеческое упорство, решимость, с которой он шёл к своей цели, и работоспособность. Которая поднимала человека с постели в три часа ночи, после пары часов сна, и заставляла засесть за работу. Это было настолько невероятно, что в первый раз Кира очень долго зазывала мужа обратно в постель, не в силах поверить, что он посреди ночи собирается работать.

— У меня на самом деле много работы, Кирюш. В Нью-Йорке разгар рабочего дня.

— А у нас ночь... Поработаешь днём.

— Нашим днём все нужные мне люди уже будут спать. Иди в постель, — огорошил он её во вторую ночь их медового месяца.

Ей нужен был не такой муж. Или ему не такая жена. Кира привыкла сама устанавливать правила, а Никита все её претензии выслушивал, а затем опровергал с такой лёгкостью, что она начинала чувствовать себя глупой и чуть ли не бестолковой. Просто не умела жить с таким мужчиной. Всё слишком серьёзно. С ним даже разругаться не из-за чего, если только самой глупостей наделать, а после чувствовать себя виноватой. Нет, Никита никогда не повышал голоса, но Кирино чувство вины от этого меньше не становилось. А вот то, что вчера случилось, до чего она его довела, до всех этих обвинений в измене и насмешливо-пренебрежительного тона, это несколько выбивалось из его правил, но зато служило показателем крайней степени бешенства. В такие моменты он становился жестоким, и за этим скрывал собственную обиду и боль. Жалил словами, которые неизменно попадали в цель и причиняли ответную боль обидчику. Вчера обидчиком была она.

Слишком сложный человек для неё. Кира боялась его жёсткости и таяла от его мягкости. И ей далеко не всегда удавалось переключиться на его настроение, уж больно невероятными ей казались происходившие в нём изменения. Человек, громовым голосом говоривший с кем-то по телефону, совершенно не вязался в её понимании с человеком, который полчаса назад занимался с ней любовью. А если уж злился он на неё... Андрей был взрывным, но отходчивым, нужно было только точно знать, чем его задобрить — что сказать, как посмотреть, как прикоснуться, а дальше он готов был рассмеяться и обо всём забыть. А Никита ко всему относился очень серьёзно. У него не случалось плохого настроения, и он никогда не выходил из себя просто потому, что что-то шло не так. У него всё всегда шло так, как надо, он для этого слишком много работал и поэтому каждый приступ его гнева Киру пугал неимоверно. Иногда она начинала кричать в ответ, иногда замолкала и уходила. Никогда не шла на примирение первой, как со Ждановым, знала, что это бесполезно. Никита через некоторое время сам придёт, обнимет и попросит прощения за свою несдержанность. Но только за это, никогда не скажет, что был не прав, ведь он прав всегда и во всем, как это не парадоксально, но Кира не могла с этим не согласиться. И поэтому с облегчением принимала его извинения, радуясь, что муж не заставляет её признавать совершённые ею ошибки. Ему легче все сделать самому, за неё. А она к этому никак привыкнуть не могла, к своей зависимости от него. Неправильно это как-то. Но теперь этому всему конец. Кажется. Вон даже говорит кому-то, что все проблемы решил. "Проблема", судя по всему, она и есть. И он с ней разводится, сам вчера сказал.

— Я позже сообщу в какой день прилетаю, — проговорил Никита и, не попрощавшись, выключил телефон. — Я уезжаю, — продолжил он, не оборачиваясь, и в полный голос. Как-то понял, что она проснулась. Может, взгляд почувствовал?

Кира села, пригладила волосы и стянула на груди полы халата.

— Сегодня?

Минаев обернулся. Посмотрел на неё с любопытством, потом усмехнулся.

— Хочу тебя разочаровать. Я еду по делам, буду к ужину. И ты, будь добра, жди меня дома.

— Зачем это? — поинтересовалась она с нотками недовольства в голосе. Опять он ей приказывает.

— Развод обсудим. Кофе я сварил, вставай.

Когда он вышел из гостиной, Кира вдохнула с облегчением и пристроила голову на спинке дивана. Вот что за человек такой? Я с тобой развожусь, но кофе на завтрак я тебе сварил.

Нужно развестись с ним. Конечно, нужно. Начать всё сначала, пусть и одной. И без него, и без Жданова. В конце концов, кто не совершает ошибок? Они все ещё пожалеют, что не смогли её удержать. Андрей, видите ли, в браке счастлив. Хотя, так он не сказал. Он сказал — меня всё устраивает. Ну, ну.

А девочка эта оказалась не промах. Быстро сориентировалась и стала Ждановой. Теперь перед ней все дороги открыты. Как там говорится? Стерпится — слюбится? Вот так всё у них и вышло. Всё она от Андрея стерпит, ей же не нужно так много, как Кире. Не нужно его верности, любви безоглядной, честности. Там всё намного проще и меркантильнее. Поэтому и простить ему жёнушка готова всё, чтобы удачу свою не упустить. А он и рад, теперь многое себе позволить может, даже Ларину. Или ещё десяток таких же. Мерзавец.

И Никита тоже... Все они одинаковые. Развод получит и найдёт себе такую же Катю, для которой брильянтовое колье — предел мечтаний. И всё у них будет замечательно. У Минаева с Катей N2, а у той с брильянтовым колье. И все будут счастливы.

Ну почему же мужики все гады такие?

Кира уже несколько минут пристально разглядывала себя в зеркале в ванной комнате. Скинула халат мужа прямо на пол, к ногам, стояла обнажённая и расчёсывала светлые волосы. Те ложились на плечи белокурой волной и, немного отвлекшись от мыслей о своих бывших мужчинах, подумала о том, что неплохо было бы начать новую жизнь с новой стрижки. Удивить всех, да и себя за одно, своей смелостью.

Но вскоре внутри всё снова закипело от возмущения. Ну почему жизнь настолько несправедлива? Ведь если всё случится, так как она напридумывала, все будут в шоколаде, кроме неё самой. Она-то с чем останется? Без мужа, без любовника, без работы... Будет сидеть в этой дурацкой квартире и жалеть себя. А может уехать? Куда-нибудь... Вот только не хочется никуда одной ехать. Вику с собой взять? Нет уж, лучше одной. Клочкова её с ума сведёт, не пройдёт и пары дней. Кира полдня с ней едва выдержала. Пока ещё строили планы мести Жданову и его жене, было не так тошно, а потом Виктория переключилась с её несчастий на свои, выложила всё, вплоть до последней детали, о Зорькине, и Кире пришлось отсылать подругу домой. Не выдержала столь интимных подробностей её жизни.

Никита уехал, даже не попрощался, и Кира, в тишине квартиры, ощутила себя ещё более несчастной. Даже поговорить, даже встретиться не с кем! Как так получилось? Не с Шестиковой же, которой всё всегда интересно, но вместо того, чтобы посочувствовать, ждёт — не дождётся, когда можно будет достать диктофон и всё записать. И хоть клянётся и божится, что "всё останется между нами", никто не удивится, увидев в какой-нибудь жёлтой газетке заметку про себя, правда, автор совершенно неизвестный окажется. Но все ведь догадываются... А Шестикова и не скрывает особо.

Всё-таки решила съездить в "Зималетто". Хоть Жданов и дал понять, что в её помощи теперь никто не нуждается, но ведь это не значит, что приезжать она туда не может. Запрещать что-либо он ей не в праве.

На стоянке столкнулась с Малиновским. Тот куда-то спешил, как раз садился в машину, а заметив её, вдруг замер. Кира махнула ему рукой.

— Привет.

— Привет, Кирюш... Куда пропала?

Она пожала плечами.

— Дела были.

— Ясно...

Ромка подозрительно мялся, и разговаривать с ней особого желания не имел. Нервно постукивал пальцами по крыше машины и глаза прятал. Придумывал, что бы такое ей сказать, отвлечь её или ещё что-то, а Кира с таким Малиновским сама общаться не особо хотела.

— Ты спешишь?

— Да! — Он радостно закивал. — У меня встреча... С поставщиками.

— Знаю я твоих поставщиков, — шутливо проворчала она и снова махнула ему рукой, теперь уже на прощание.

Ну почему же все мужики такие гады? Особенно, Жданов. Ну и, конечно же, Малиновский, куда без него? И муж её в эту компанию вполне вписывается. И даже брат.

Что за жизнь?

Тропинкина, при виде неё, заулыбалась. Кира всегда подозревала, что улыбка с её лица стирается, стоит только отвернуться. А потом ещё и обсуждают каждого в курилке всем составом женсовета — кто во сколько пришёл на работу, как выглядел, как ответил на приветствие... с кем сегодня ночью спал. Эти дамочки почему-то были уверенны, что за их спинами крутятся совершенно неприличные, фантастические романы, нужно только присмотреться как следует и всё станет понятно и видно.

— Добрый день, Кира Юрьевна.

— Добрый, Маша.

Кира уже почти дошла до двери, но вдруг поняла, что совершенно не знает, зачем сюда пришла. Не с Викой же поболтать? В президентской приёмной...

— Маша, Андрей у себя? Он не занят, не знаешь?

— Так его нет, — Тропинкина ослепительно улыбнулась. — Он внизу.

— На производстве?

— Нет, на двенадцатом этаже.

— На двенадцатом? — удивилась Кира. — Что он там забыл?

Двенадцатый этаж был "ничей". То есть, на нём располагалось сразу несколько небольших фирм, снимали маленькие офисы, появлялись, уезжали, никто понятия не имел, кто там обретается, а теперь вдруг Жданов отправился туда.

Маша же легко пожала обнажённым плечиком.

— Офис смотрит. Там сдаётся. — А в следующую секунду таинственно понизила голос. — Он для своей жены старается. Говорят, у неё теперь свой бизнес будет.

Кира оперлась рукой на стол.

— У неё, бизнес?

— Ну да. — Маша покрутила ручку между пальцев, засмотревшись на фигурный колпачок. — Что-то с финансами связано.

— Понятно, — еле слышно протянула Кира, а затем развернулась на каблуках и направилась к приёмной Жданова.

Вика собиралась пить кофе. Размешивала ложечкой сахар, а сама таращилась на монитор компьютера. Когда Кира вошла, подняла голову и заулыбалась.

— Привет, Кирюш! Кофе хочешь?

— Не хочу.

Присела на диван, отложила свою сумку в сторону и хмуро посмотрела на подругу.

— Ну, что скажешь мне?

Клочкова облизала ложечку и непонимающе посмотрела.

— А что ты хочешь услышать?

— Не знаю. Жданов где, например?

Виктория приуныла.

— Да, ты ведь ещё не знаешь ничего...

— Да нет, дорогая подруга, знаю. Он ей офис снимает. Вот ведь стерва!.. Всё-то у них хорошо!

Вика отпила кофе, стараясь потянуть время, а потом вздохнула.

— Это не новость, Кирюш, новость впереди.

Кира нахмурилась.

— Что ещё?

— Я подслушала разговор Андрея и Маргариты. Случайно, конечно, просто вышло так...

— Вика!

— В общем, ребёнок у них будет.

— Что? — Кира резко выпрямилась и сдвинулась на самый краешек дивана, глядя на Клочкову в полном шоке. — Ты точно слышала?

Вика с прискорбием кивнула.

— Точно. Андрей таким гоголем ходит, словно миллиард заработал. Конечно, пока об этом шёпотом говорят, но я то здесь не просто так сижу, сама понимаешь.

— О Господи...

Кира откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Сидела так не меньше минуты, даже Вика боялась голос подать, чтобы не помешать ей не дай бог, а потом вдруг усмехнулась.

— Всё понятно.

— Что понятно? — жадно переспросила Клочкова.

— Всё... — Открыла глаза и поспешно поднялась, пошла к выходу.

— Кира, ты куда? — крикнула Виктория ей вслед.

На двенадцатом этаже было людно, вся стена напротив лифтов была увешена вывесками с названиями фирм, вместо стойки ресепшена обыкновенный письменный стол, а за ним охранник в форме.

— Вам помочь? — поинтересовался он, заметив, что Кира крутит головой, не зная в какую сторону ей идти.

— Здесь офис сдаётся...

— Сдаётся, — подтвердил охранник, — но вы, кажется, опоздали. Там уже пришли новые хозяева.

— А где это?

— Тот коридор, — он указал за её спину, — вторая дверь налево.

— Спасибо.

Офис оказался совсем маленьким, небольшая приёмная и три кабинета, по мнению Киры, совсем крошечных. Двери нараспашку, она заглянула в каждый из любопытства, а когда Андрей обернулся на неё, слабо улыбнулась.

— Тебе чего? — не очень-то вежливо понтересовался Андрей.

— А ты что здесь забыл? — Кира поддела ногой старый ковролин. — Переезжать решил?

— Не смешно. — Он закрыл папку, в которой покоился недавно подписанный договор на аренду этого самого офиса, и откинулся на кресле за предполагаемым столом секретаря. — А ты что здесь делаешь?

Кира прошлась по приёмной, провела рукой по подоконнику и тут же её отдёрнула, обнаружив толстый слой пыли.

— Подарок решил ей сделать?

— Скорее себе. Мне так спокойнее.

— Я звонила тебе.

— Правда? — притворился Жданов удивлённым. — Не помню.

— Ты телефон выключил, — уличила она его во лжи, но посмотрела не осуждающе, а с улыбкой.

Андрей помотал головой.

— Не помню.

— Всё ты помнишь.

— Кира, что тебе надо от меня? Мне казалось, что мы всё обговорили.

— Хорошее слово — казалось.

— Начинается, — недовольно-насмешливо протянул Андрей. — Опять всё сначала. Может, хватит уже придумывать то, чего нет?

Кира обернулась на него.

— Ты думаешь, зачем я пришла?

— Понятия не имею. — Андрей выглядел раздражённым, на Киру не смотрел, похлопывал по папке с бумагами и таращился в пыльный угол.

— Просто хотела попрощаться.

Вот тут он проявил интерес.

— Правда?

— А ты обрадовался сразу, да? — не удержалась Кира от язвительности.

— Хватит, — раздражено оборвал её Андрей. — Одно и то же, Кира. — Он поднялся. — Учти, с этого дня я не хочу ничего слышать!.. Если ты начнёшь трепать всем нервы, если...

Она подбоченилась.

— Знаю, знаю. Катю волновать нельзя.

Жданову потребовалось время, чтобы её слова осмыслить. Затем поинтересовался:

— Откуда знаешь?

— А это секрет?

Андрей сунул руку в карман брюк и сжал её в кулак.

— Не секрет. Но это никого не касается, кроме нашей семьи. Тебя уж точно.

— Как грубо, Андрюш, — Кира с усмешкой покачала головой.

— Ты зачем пришла?

— Я же сказала — проститься.

— Вот и замечательно, — обрадовался Жданов. — Ты всегда любила Италию, это был лучший выбор, да и вообще...

— Я не сказала, что уезжаю с Никитой.

Андрей нахмурился.

— В каком смысле?

— Он... Мы разводимся.

Жданов снова сел, недоверчиво приглядываясь к ней.

— Ты с ума сошла?

— Это не твоё дело! Это во-первых. А во-вторых, с чего ты взял, что это я хочу развода? Это он...

— Ты что ему наговорила?

Она разозлилась.

— Ты же сам сказал — не лезь в чужую семью!

Андрей только головой покачал.

— Что ты творишь, Кира?

— Знаешь что?.. Это ты говоришь, что тебе повезло, а мне не повезло! — Кира резким движением откинула со лба волосы. — Мы с ним не можем жить вместе, мы слишком разные. Полное несовпадение!

— Несовпадение чего с чем? — ядовито поинтересовался Андрей.

— А я смотрю, тебе смешно, да?

— Мне не смешно, Кира, в том-то и дело.

— Да ты не волнуйся, Андрюш, я буду стараться держаться от тебя подальше. Знаешь, я вообще решила начать новую жизнь. В которой ни тебе, ни Минаеву места не будет. Буду строить что-то новое, раз уж старое сломалось.

— А оно сломалось? Чтобы что-то сломать, не мешало бы для начала это что-то построить.

Кира помолчала, обдумывая его слова, нехорошо усмехнулась и шагнула к двери.

— Я просто хотела сказать тебе, что можешь больше не волноваться на мой счёт. Живи, как хочешь. Люби жену, воспитывай детей и что ещё делают в идеальных семьях. Вы всё распланировали, наверное.

Она злилась. Не хотела, но удержаться не могла. Андрей выглядел таким безразличным ко всем её страхам и сомнениям, выслушивал с отстранённым видом, словно чужого человека. Уже готова была выйти, потянулась к двери, а Жданов вдруг сказал:

— Тебя никто не будет любить так, как он.

Ну какая же она дура. Он сказал очередную глупость, а может и не глупость, а желая уколоть её, а у неё предательски затряслись губы.

— Ты просто ничего не понимаешь, — покачала Кира головой.

— Куда уж мне. Когда у тебя что-то случается, никто не в силах понять тебя. Ни у кого никогда ничего не случалось...

Андрей смотрел на её спину, а Кира так и не оборачивалась. Стояла, ухватившись за дверную ручку, и только вцепилась в ремень сумки.

— Вернись, пожалуйста, давай поговорим.

— О чём... теперь разговаривать?

— Я скажу тебе правду. О том, как я женился... тебе назло.

Она всё-таки обернулась. Наплевала на слёзы и обернулась.

— Зачем ты это говоришь?

— Чтобы ты знала правду. — Андрей поднялся и отошёл к окну. — Я женился тебе назло. Были ещё причины, но настолько безумные, что говорить об этом сейчас не буду. Но главная причина была в тебе. Ты ушла, и я остался один, не знал, как жить.

Кира с шумом втянула в себя воздух, потом подняла руку и вытерла слёзы.

— И нашёл себе игрушку.

— Неправда твоя. Я себе жену нашёл. Я её выбрал. Как в магазине. Чтобы мне с ней удобно было. Чтобы она всем моим требованиям соответствовала. Чтобы проблем лишних не создавала. Чтобы на тебя похожа не была. Ни чем.

— Не хочу этого слышать.

— Это не важно, Кирюш. Хочешь или нет, всё так и есть. Катя обо всём этом знает. И как мне плохо было, как я привыкал, как жизнь свою каждый день переворачивал. Отвыкал думать о тебе. Чтобы я тогда ни делал и ни говорил, как бы ни храбрился, я с ума сходил оттого, как резко изменилась моя жизнь. Ты её изменила.

— Но ведь я имела на это право! Я имела право... всё изменить. Хотя бы попробовать! Ведь ты...

— Я знаю. Я сам всё испортил. Я очень хорошо усвоил этот урок, и я очень стараюсь его не повторить.

— С ней? — Кира провела рукой по мокрой щеке и горько усмехнулась. А Андрей кивнул.

— С ней. Потому что я её люблю.

— Ах вот как! — она всплеснула руками. — Замечательно. Ты выбрал себе игрушку и влюбился в неё!

— Да, когда она перестала быть игрушкой для меня. Это довольно быстро произошло, даже удивительно. И к моему удивлению, Катя оказалась совсем не такой. Я выбирал нечто абстрактное и удобное, а получил такое, что... Кира, мы с тобой оказались в одинаковой ситуации. Ты ведь тоже за Минаева замуж вышла мне назло, проучить меня хотела, наверное, да? Так почему ты сейчас меня не понимаешь?

— А что я должна понять?

— Как что? Ты же жила с ним. Ты просыпалась рядом с ним каждое утро, вы о чём-то говорили, что-то происходило в вашей жизни каждый день, то, что останется только вашим. А ты хочешь мне сказать, что ничего тебя рядом с ним не держит?

Кира сделала несколько шагов и села на стул, на котором Андрей недавно сидел.

— Мы слишком разные.

— Да мы все разные! Кира, очнись наконец! Какой простоты ты ищешь? Чтобы расписание на холодильнике висело, и ты всё предугадывала? Зачем?

— Но у нас не получается, ты понимаешь или нет? — закричала она.

— Я всё понимаю, в том-то и дело. И прекрасно знаю, что это такое, когда не получается. Когда рядом человек, с которым ты спишь, но ты его не знаешь. И когда у вас не получается! Но что ты сделала для того, чтобы у вас получилось? Или как всегда решила что-то для себя и стала ждать, когда он об этом догадается и всё исполнит?

— Ты несправедлив ко мне, Андрей.

— Это уже не имеет особого значения. Но я ещё раз тебе говорю — никто не будет любить тебя так, как он.

Кира подняла на него глаза.

— И ты не любил?

Этот вопрос застал его врасплох.

— Наверное, нет, — ответил он, в конце концов. Это было жестоко и неправда, но Андрей хотел, чтобы Кира встрепенулась от обиды, чтобы посмотрела с изумлением и недоверием, а потом закусила губу до боли. Ей это было нужно.

— А как же я? — прошептала она через минуту.

Жданов, который всё это время стоял, наклонившись к ней, чтобы видеть её глаза, выпрямился.

— Не всегда нужно идти на поводу у своих фантазий, Кира. Может, стоит притормозить ненадолго и оглядеться? Вдруг увидишь что-то новое вокруг себя?

Она улыбнулась сквозь слёзы.

— Если бы ты знал, как пафосно это звучит. Думаешь, я ничего не понимаю? Опытом своим удачным решил со мной поделиться... В чём ты хочешь меня убедить?

— Ни в чём. Я тебе про себя рассказываю, если честно.

— Она родит тебе ребёнка... Ты рад? — Посмотрела на него. Андрей улыбнулся, не ей, а каким-то своим мыслям. Смотрел в окно и улыбался. Затем кивнул.

— Рад. Неожиданно, конечно, но... всё правильно. И вовремя. Да и вообще Катя лучше знает, — рассмеялся он под конец.

— Я совершила ошибку.

Жданов перестал улыбаться и поморщился.

— Мы все совершаем ошибки, Кирюш. Но надо как-то жить дальше. И совсем необязательно постоянно возвращаться назад, чтобы их исправить. Просто нужно постараться их не повторять.

Она поднялась. На каждое его слово она могла бы найти десять в опровержение, вот только слушать Андрей её не станет. Он на самом деле спокоен и доволен жизнью. В нём нет сомнений и страхов. И у неё нет ни одной возможности его переубедить.

Если ей это нужно.

На пороге обернулась. Посмотрела на Жданова, заметила лёгкую усмешку на его губах. Она предназначалась совсем не ей, Андрей думал о другой женщине. Да, наверное, так.

Помедлила ещё секунду, и вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

"33"

Дело было не в словах Жданова. Совсем не в них. На Андрея, за всю его "правильную" речь, Кира разозлилась. Уходила из "Зималетто" с чувством горечи и обиды за то, что в очередной раз оказалась непонятой. Андрей даже попытки не сделал, чтобы её услышать. Но потом Кира решила, что это даже к лучшему. Самой захлопнуть дверь в прошлое, оставить Жданова за ней, начать жить своей жизнью, потому что он оказался недостойным её. Так много лет сама пыталась до него дотянуться, соответствовать, а закончилось всё вот так некрасиво. Ну что ж, Андрей свой выбор сделал, переубедить его невозможно, да и не надо ей это. Сколько можно жить ради него, а не ради себя?

Очень хотелось приехать домой, забиться в угол и нареветься вдоволь. Себя жалея, а не Жданова и свою мечту потерянную. Но потом вспомнила, что Никита может появиться дома в любой момент, а видеть его сейчас было выше её сил, и Кира отправилась в гости к Ольге. Та как раз пару дней назад вернулась из своего короткого свадебного путешествия и мечтала поделиться впечатлениями. Вот и отправилась, позвонив предварительно. Дружеское участие Кире было необходимо, поплакаться кому-то в жилетку, рассказать о своих бедах... Просто посоветоваться, а не злорадствовать и не строить планы мести.

Но какой совет может дать женщина, у которой глаза от счастья горят? Которая думать может только об одном человеке — о своём муже. Которая десять дней назад вышла замуж и весь мир остался у неё за спиной, ненужный и практически нереальный? Киру долго водили по новой квартире, показывали сувениры из Индии, делились впечатлениями от поездки и замужней жизни, клялись, что всё в жизни мгновенно перевернулось после короткого "Да!" и требовали подтверждений, что у неё тоже всё так было.

Кира улыбалась и врала. Конечно, всё так и было!

Так ничего и не сказав Ольге, отправилась домой, надеясь, что Минаев ещё не вернулся со всех своих встреч и ей удастся побыть одной. Но не повезло. В дверях столкнулась с домработницей. Та уже была одета, но всё никак не могла успокоиться и всё рвалась помочь Минаеву собирать вещи.

— Никита Алексеевич, я все ваши костюмы, которые из химчистки забрала, повесила в спальне, в шкаф. Они в специальном чехле, не забудьте!

— Не забуду, Ирина Петровна, не забуду. Спасибо вам!

Муж вышел из комнаты, увидел её, и улыбаться перестал. Ирина Петровна тоже на неё обернулась.

— Добрый вечер, Кира Юрьевна. Я уже ухожу. Но могу остаться, ужин подать.

— Не нужно. Спасибо, Ирина Петровна. Идите домой.

Домработница кивнула, кинула быстрый взгляд на Никиту, по достоинству оценила его хмурую физиономию, ещё раз попрощалась и выскользнула за дверь.

— Уезжаешь? — спросила Кира после минутного молчания.

— Завтра, — коротко ответил Минаев и вернулся в комнату.

— Все дела закончил?

Зачем она к нему лезет с этими дурацкими вопросами? Прошла за ним в комнату и снова выспрашивать принялась, да и улыбается жалко и натужно. Не хочет, чтобы он уезжал? Хочет. Желательно прямо сейчас. Чтобы остаться одной и разреветься в одиночестве.

В гостиной на полу ещё один чемодан, практически полный. Никита увозил всё. Оглядела комнату, заметила, что недостаёт пары статуэток и одной картины на стене. Всё это принадлежало семье Минаева и он, естественно, всё это забирал. Глупо, как всё глупо. Словно дети игрушки делят.

На её вопрос Никита не ответил, застегнул молнию на чемодане и отставил его в сторону. Потом сказал:

— Я говорил с адвокатом. Он считает, что особых причин затягивать развод, нет. Я готов выслушать твои требования, а там уж...

— Да нет у меня никаких требований, — устало проговорила Кира и присела на диван.

Минаев ухмыльнулся.

— Это даже странно. У тебя — и требований никаких.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась она.

Он отмахнулся.

— Да это я так.

— А ты... останешься в Милане?

— Не знаю. Пока да, а там посмотрим. Пока ещё ничего не ясно.

Кира наблюдала за тем, как он вытаскивает из ящиков стола свои бумаги, быстро просматривает и нужные откладывает в сторону. На неё не смотрел, был занят своим делом и даже хмурился, а она вдруг подумала, какой пустой выглядит стена напротив без его картины. Он её снял и видимо, уже куда-то отправил, а стена теперь какая-то неприглядная стала. А завтра не только стена, а вся квартира такой будет.

Но ведь всё правильно... Нужно только пережить это, перетерпеть и совсем скоро всё встанет на свои места, она сама успокоится, найдётся в её жизни что-то новое, за что стоит держаться. И виноватой она себя больше чувствовать не будет. Интересно, а что страшнее — чувство вины или одиночество?

— А я вот размышляю, чем заниматься буду. Наверное, нужно найти работу. Как думаешь?

Никита безразлично пожал плечами.

— Я ведь хороший специалист, многие это говорили. Я, конечно, нигде кроме "Зималетто" не работала, но попытаться стоит.

— Попытайся... — согласился он. — Кстати, ты мой старый альбом с фотографиями не видела? Никак не могу его найти.

Вцепилась в подлокотник дивана и медленно втянула в себя воздух.

— Видела. В книжном шкафу, на нижней полке. В Милане.

Резко поднялась и ушла в спальню. Никита удивлённо посмотрел ей вслед.

— Ты чего?

— Ничего!

Потребовалось время, чтобы успокоиться. Кира очень долго принимала душ, выбирала домашний наряд, подходящий для такого особого случая, то есть для обсуждения развода. А попутно выговаривала себе за излишнюю самонадеянность. На что она рассчитывала, что Никита будет с ней по душам разговаривать и советы на будущее давать? Она его из дома практически выгнала ещё вчера, так что он даже смотреть в её сторону не обязан.

И всё-таки ситуация была более чем странной. Кира накрывала на стол, разогревала приготовленный домработницей ужин и слушала мужа. Всё, как всегда, обычный вечер в их доме. Никита говорил, а она отстранённо улыбалась. Только с одной разницей — говорили они о разводе, и это их последний вечер. Дикость какая-то.

— Вина хочешь?

Вино сейчас самое то. Чтобы отпраздновать. Или нервы успокоить.

— Хочу.

— Кира, ты меня слушаешь? — спросил Минаев, запнувшись в какой-то момент на полуслове.

Она удивлённо посмотрела.

— Конечно.

Никита прожевал, продолжая недоверчиво коситься на неё.

— И ты со всем согласна?

Пожала плечами, так же безразлично, как он недавно.

— Думаю, что ты понимаешь в таких вопросах лучше.

— Я говорил о квартире в Милане... — осторожно начал он.

— Оставь её себе, она мне не нужна.

— Ты же любишь Милан.

— Я не только Милан люблю, но это не значит, что мне нужна квартира в каждом из этих городов.

Слишком резко получилось, сразу неприятно стало, причём обоим, Никита помолчал, а после кивнул.

— Как хочешь.

У него опять всё было заранее продумано и правильно. О разводе говорил так, словно собирался выгодную сделку заключить, без лишних эмоций. Кира наблюдала за ним украдкой и от обиды за его лёгкий тон, всё внутри переворачивалось. Ей кусок в горло не шёл, а Минаев спокойно ужинал и, казалось, что вот сейчас обсуждение развода закончится, и он начнёт развлекать её светской беседой.

Как же это странно — разводиться. Ещё вчера жил с этим человеком бок о бок, планы какие-то строил, даже если ваши отношения и идеальными нельзя было назвать, а вот сегодня понимаешь, что всё. Завтра новый день, новая жизнь, а человек этот останется в твоём прошлом, потому что в будущем ему места нет. А возможно вы и не увидитесь больше никогда, ведь так тоже бывает. Или встретитесь через много лет, столкнётесь взглядами в толпе и ещё неизвестно, что почувствуете. Смущение, радость или разочарование. Вдруг поймёте, что ошибку совершили, поспешили, но ничего не вернёшь уже, время-то ушло, и любовь ушла. И такое бессилие накатит, что хоть плачь...

Из ванной даже зубная щётка Никиты исчезла. Кира не сразу это заметила, а потом спохватилась, принялась оглядываться, и поняла, что бритвы тоже нет. Он всё забрал, всё. Чтобы ничего о нём здесь не напоминало. Месяц назад он просил её родить ему ребёнка, а сейчас забирает из квартиры всё своё, вплоть до зубной щётки. Разве это нормально?

Прежде чем выйти из ванной, Кира подумала, что всё не так плохо и отчаянно. Сейчас она выйдет, увидит Никиту в постели, снова с ним поругается (напоследок!) и ей станет значительно легче. Уверится в том, что он мерзавец, которому на неё наплевать, и с радостью с ним разведётся. Подпишет все его дурацкие бумаги, с его дурацкими договорённостями и отправит его в его дурацкий Милан. Чтоб ему пусто было, мерзавцу!

С таким настроением вышла из ванной и уставилась на пустую постель с одинокой подушкой, лежащей с краю. Растерянно моргнула, потом выглянула в гостиную. Никита улёгся на диване и снова притворялся, что спит. Кира постояла в дверях, разглядывая его, затем вздохнула, не зная, что предпринять. Вернулась в спальню и села на кровать. Это просто немыслимо, плакать из-за мужа, который уже почти бывший и, стало быть, ей никто. Бывших мужей надо ненавидеть, радоваться тому, что они бывшие, а не реветь из-за них, сидя на краю постели, как какая-нибудь неудачница. И ведь что самое гадкое в этой ситуации — он делает всё это специально. Притворяется равнодушным. Ведь знает, что больше всего на свете она равнодушия боится, это самое страшное наказание для неё, и намеренно её напоследок изводит. И на диван этот специально ушёл, чтобы виноватой её сделать!

Снова вышла в гостиную.

— Никита, иди в постель.

Он даже глаз не открыл.

— Никита! Ты же не встанешь завтра с этого дивана!

Минаев всё-таки пошевелился, а затем недовольно проговорил:

— Кир, иди спать.

— Не могу я спать, слыша, как ты скрипишь этим чёртовым диваном! Кто его только купил...

— Ты купила.

— Знаю, что я, прекрати меня этим тыкать.

— Да я не тыкаю.

С трудом перевела дыхание и продолжила уже спокойнее:

— Никита, пожалуйста, иди в постель.

Он весело хмыкнул, а Кире вдруг стало жутко стыдно.

— Я второе одеяло достану, — выдавила она из себя. Господи, как он может так её унижать? И ведь наслаждается этим... Пусть спит на этом диване, пусть проваливает в свой Милан и снимает со стен все картины! К чёрту!

Он всё-таки пришёл в спальню, через пару минут, с подушкой и пледом. Кира даже головы не повернула в его сторону, лежала, повернувшись к нему спиной, и даже не пошевелилась, когда Никита лёг. Аккуратно сдвинул в сторону её одеяло, положил подушку и лёг, укрывшись пледом. Он расслабленно вздохнул, а Кира уткнулась в свою подушку. Завтра самой придётся на диване спать, в этой постели одна она ни за что не заснёт.

" " "

Андрей осторожно открыл рот, а затем потрогал подбородок рукой. Нижняя челюсть жутко болела, особенно слева, куда пришёлся удар.

— Ну что?

Катя наклонилась к нему, хотела поцеловать в щёку, но Жданов предусмотрительно отодвинулся.

— Очень болит? — расстроилась жена.

Андрей кивнул, а Катя, вместо того, чтобы проявить ещё немного сочувствия, удовлетворённо кивнула.

— Так и тебе надо. Заслужил.

— Как ты можешь? — изумился он. — Я за правое дело пострадал!

— Потому что зашёл с левой стороны, — ядовито улыбнулась она.

— Вот какая же ты, а? Кать, тебе меня совсем не жалко?

— Жалко, — согласилась она. — Но жалко ровно до того момента, пока не вспомню, за что ты получил. После этого мне жалко уже себя.

Она смеялась над ним, а Андрей обиженно сопел.

— Таблетку тебе дать? — спросила Катя через пару минут и примирительно улыбнулась.

— Дать, — со вздохом отозвался Андрей и снова осторожно челюстью пошевелил. — Вот ведь гад, — не удержался он, — я поговорить пришёл, а он сразу кулаками махать! Даже не выслушал... И голова болит, — пожаловался он напоследок.

Катя поставила перед ним стакан с водой, дала таблетку, а затем наклонилась, разглядывая его щёку, и всё-таки осторожно поцеловала.

— Ты молодец.

— Молодец, — передразнил жену Жданов, залпом осушив стакан. — Чёрт меня дёрнул к нему пойти!.. Это же додуматься надо было! А теперь я с синяком должен завтра родителей встречать. Что я им скажу?

— Скажи, что это я тебя побила.

— Очень смешно.

— Тогда скажи им правду. — Она не удержалась и рассмеялась. — Что тебе, наконец-то, за все твои подвиги по заслугам досталось. Что обманутый муж...

— Катя, прекрати! — разозлился Андрей не на шутку. — Что ты придумываешь? Какой обманутый муж? Я его, что ли, обманывал?

Жена деликатно пожала плечиком и отвернулась.

— Поедем сегодня к родителям? Мама какой-то пирог новый печь собирается.

— Я ещё и к твоим родителям с синяками поеду?

— Андрюш, не преувеличивай. Синяк всего один и его почти не видно.

— Зато больно как!

— Значит, у Минаева хорошо удар поставлен.

Жданов скривился.

— Удар у него поставлен... В каких ты тонкостях разбираешься! Это ему повезло, что я ему не ответил, я бы посмотрел, что бы у него тогда с физиономией было!

— И хорошо, что не ответил. Потому что вину свою чувствовал.

— Так, хватит! — Жданов поднялся из-за стола. — Я вам всем... тебе!.. Я тебе ещё раз говорю — не было ничего! Она всё придумала, а вы ей верите! Мне никто не верит, а ей верят. Вот почему так?

Он ушёл из кухни, и даже дверь в комнату закрыл, чтобы не слышать весёлого фырканья жены. Катю, на самом деле, вся эта ситуация развеселила. Неизвестно почему. Вообще-то, он и не собирался ей рассказывать о своём визите к Минаеву. Это он так думал по дороге в офис Никиты. После ухода Киры, Андрей ещё некоторое время обдумывал сложившуюся ситуацию, а потом понял, что поговорить с Никитой до его отъезда просто необходимо. Что Кира мужу наговорила — неведомо, а оставаться виноватым, да ещё незаслуженно (ну или почти незаслуженно, что практически одно и то же) никак нельзя. Вот и отправился к Минаеву в офис, предварительно созвонившись с его секретаршей. Та очень долго сопротивлялась, клялась, что шеф на очень важном совещании и освободится ещё не скоро, но Андрей настоял на своём и, в конце концов, девушка сдалась и сказала во сколько можно будет подъехать. Вот он и поехал. Решил поговорить с Никитой по-мужски, надо было всё выяснить, после дружески похлопать друг друга по плечам и сойтись на том, что женщины все... Хотя нет, уже не все. Ну и ладно, главное, договориться и Минаеву объяснить, что не спал он с его женой, чтобы та по дурости не говорила.

Но сказать ему ничего не дали. Как только вошёл в кабинет, только рот открыл, как получил такой удар в челюсть, что в глазах тут же потемнело.

— Ты совсем рехнулся? — выдохнул Андрей, когда звон в ушах стих, и язык начал ворочаться. — Ты что творишь?

Дальше следовала та часть мужского разговора, которую Андрей упустил, рассказывая о своём визите к Минаеву, жене. Вернувшись домой, все мысли о том, что Кате вообще знать об этом не стоит, из головы вылетели. Необходимо было срочно кому-то пожаловаться, получить помощь и поцелуй. А так как он упустил все нецензурные выражения, выслушанные от своего оппонента, то рассказ вышел не очень длинным и не таким впечатляющим, каким на самом деле являлся, и состоял в основном из того, что он говорил Никите, а не тот ему.

— Я не знаю, что она тебе наговорила, но я не спал с ней, — говорил он Минаеву в сотый раз. — Я тебе клянусь, не спал. Она всё придумала.

Никита стоял, отвернувшись от него, и молчал.

— Подумай, стоит ли разводиться? Как она без тебя будет?

— Вполне замечательно. Я уверен.

— А вот я совсем не уверен, — пробубнил Андрей, прижимая к повреждённой челюсти графин с водой. — Ты Сашке сообщил?

— Нет. Пусть она сама.

— Сама... — передразнил Жданов. — Она сама таких дел натворит.

— А я что должен сделать? — заорал вдруг Минаев. — Я ей не нужен, я мешаю ей. И дело не в тебе, и не во мне. Дело в ней. Я не собираюсь ей навязываться.

На это Андрею было нечего сказать. У него вообще на этот счёт никаких мыслей не было. Просто представил, что бы сам чувствовал, если бы мешал Кате жить, и, торопливо с Никитой распрощавшись и пожелав тому удачи, помчался домой. Свою миссию он выполнил, правду Минаеву сказал, по физиономии получил, и поспешил домой, где его уже давно ждали. А вот Никите, на самом деле, не позавидуешь.

Катя подошла сзади и наклонилась к нему.

— Ну что ты расстроился?

Андрей откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза.

— Да не расстроился я.

— А что тогда?

— Думаю. Никите не позавидуешь, да?

— Да, — согласилась жена. Поцеловала его в подбородок, а потом обошла диван и устроилась у Андрея под боком. — Но ты ничего не можешь сделать.

— Не могу, это точно. С Кирой вообще очень трудно общаться, когда она с тобой не согласна. Она просто перестаёт слышать.

— Они сами разберутся.

— Знаю. Но на самом деле жалко будет, если они разведутся. Он ведь её любит.

Катя весело на Жданова посмотрела.

— А ты стал романтиком.

Андрей слегка удивился.

— А раньше не был?

— Нет. Не романтик — это точно. Это я тебя романтиком сделала или обстоятельства?

Он рассмеялся.

— Ну конечно ты. Как же может быть иначе?

— Я польщена. Правда.

Поцелуй прервал звонок телефона. Андрей сильно нахмурился, а Катя выбралась из-под его руки и многозначительно посмотрела.

— Полдень, Андрюш. А мы ещё не на работе.

— Мы, — хмыкнул Жданов, наблюдая, как Катя тянется за телефонной трубкой. Потом притянул жену к себе и прижался ноющим подбородком к её бедру. Катя же рассеянно потрепала его по волосам.

— Нет, Коль, никакого красного цвета. Это ужасно будет. Даже видеть не хочу. Нужно что-то спокойное... зелёное. Так, прекрати, пожалуйста! Свой кабинет ты можешь хоть фольгой обернуть, а после в красный цвет покрасить, а приёмную не трогай, туда люди заходить будут. Никакая я не скучная!

Она выключила телефон и кинула его в диванные подушки.

— Андрюш, надо ехать, — сказала Катя после паузы.

— Куда? — простонал Жданов, по-прежнему прижимаясь к ней щекой.

— В офис. Если я не приеду, я в свой офис зайти не смогу. Колька с дизайнером такого натворят, что там можно будет открывать тур-фирму по продаже путёвок на Марс.

— Ну и пусть...

— Андрей!

— Ну, ладно, ладно, едем, — со страдальческим вздохом отозвался он и, наконец, оторвался от неё. — Ты из меня верёвки вьёшь.

— Вот уж неправда!.. — фыркнула Катя и нетерпеливо прикрикнула: — Андрюш, не сиди! Поехали! Я хочу сама во всём разобраться.

" " "

Ей сквозь сон почудилось прикосновение мужской руки. Ласково коснулась плеча, потом чужое дыхание обожгло щёку, а когда Кира зашевелилась, просыпаясь, всё тут же исчезло. Кровать прогнулась, чуть скрипнула, и сразу стало как-то пусто. Кира открыла глаза и попыталась сообразить спросонья, что происходит. Потянулась за мужем, не замечая, что ночнушка с одного плеча совсем сползла, обнажая грудь.

— Ты куда? — спросила она, зевая. Хлопнула рукой по пустому одеялу.

Никита кинул скомканный плед в кресло и направился в ванную.

— Вставать пора. Через три часа мне надо быть в аэропорту.

После слова "аэропорт" Кира мгновенно проснулась. Вся сонная нега испарилась, она растерянно моргнула, а после замерла, прислушиваясь к заколотившемуся мгновенно сердцу. Как же забыть могла? Сегодняшнее утро совсем не будет похоже на все предыдущие. Сегодня они уже "разведены", Никита уезжает от неё. И всё вдруг таким глупым показалось, и сон этот с мужской лаской, и постель с помятыми после ночи простынями, и она — такая сонная и никому не нужная.

Села и натянула на плечи сорочку, потянулась за халатом. Все движения заторможенные и безрадостные. Скорее бы уже уехал, так надоело терпеть и успокаивать себя.

— Никита, что тебе приготовить на завтрак?

Минаев как раз вышел из душа, вытер лицо краем полотенца и в удивлении замер. Посмотрел недоверчиво.

— На завтрак? Ну... как всегда.

— Как всегда, — повторила Кира, по пути на кухню. — Кофе и два тоста с сыром.

Наверное, это истерия. Столько всего случилось за последние несколько дней, нервы ни к чёрту, терпение иссякло и очень хочется зареветь и затопать ногами от отчаяния. Точно, истерия.

Пока Минаев завтракал, попутно с кем-то разговаривая по телефону, Кира ходила по квартире и высматривала его вещи. Вдруг он забыл что-то? Футболку, галстук, носки, в конце концов. Ничего не находилось и от этого только хуже становилось с каждой минутой. Что это за человек такой, который ничего не забывает? Даже носки!

Зато сколько радости было, когда нашла под комодом запонку. Никита потерял её несколько дней назад, когда только приехал, скорее всего, когда вещи разбирал, и долго по этому поводу сокрушался. На самого себя злился. Кира тогда вместе с ним искала, злилась на него безумно, что приходится по полу ползать из-за каких-то дурацких запонок, но поиски их успехом не увенчались, а вот сейчас нашла, в самом дальнем углу, за ножкой комода. Поразглядывала кусочек золота, а потом кинулась к Минаеву.

— Никита, я её нашла!

Минаев вошёл в гостиную и на жену взглянул непонимающе.

— Что ты нашла?

— Запонку твою. Правда, здорово? Это мои любимые. Жутко жалко было бы, если бы потерялись...

Протянула руку и показала свою находку. Но Никита даже не посмотрел. Смотрел на Киру, разглядывал, и взгляд становился всё более обеспокоенным.

— С тобой всё в порядке? — спросил он наконец.

— Да, — Кира с готовностью заулыбалась ему, а руку опустила и сжала в кулак. Улыбка дрогнула, но она сумела её удержать. Нужно приложить все силы, чтобы проститься достойно. Но... — Ты не обидишься, если я сейчас уеду? Ты... собирайся, а у меня... дела.

Какие дела, дура чёртова? Брякнула невпопад.

Зло смотрела на себя в зеркало и затягивала ремень на талии. Потом встряхнула головой и откинула волосы назад. Она выглядит совершенно обычно, только взгляд бегающий, даже собственному отражению в глаза не смотрит.

Осталось всего-то несколько часов. И всё закончится.

— Даже не попрощаешься? — с лёгкой насмешкой поинтересовался Минаев, когда Кира хотела незамеченной выскользнуть из квартиры. Никита выглянул в прихожую и оглядел жену с любопытством с головы до ног. — Здорово выглядишь. У тебя на самом деле встреча?

— Конечно, — живо отозвалась она. Скинула тапочки и сунула ноги в туфли на высоких каблуках. Подняла глаза на Минаева. — До свидания, Никита.

Он очень обидно расхохотался.

— Как официально. Такое чувство, что ты меня увольняешь. За профнепригодность, — добавил он уже не так весело.

Попятилась и нащупала рукой ручку двери.

— Я пойду, Никит. Мне на самом деле надо. Ты... позвони потом, ладно?

— Зачем?

Она не ответила, вышла за дверь, продолжая таращиться на него и пятиться. А потом оказалась на лестничной площадке и поняла, что нужно закрыть дверь. Просто закрыть, как вчера со Ждановым. Закрыть и уйти.

Дверь закрывалась медленно, Кира смотрела на Никиту, ещё чуть-чуть и его не будет видно. Чуть-чуть...Захлопнулась дверь с тяжёлым лязгом и от этого лязга сердце оборвалось. Всё.

Кира долго сидела в машине. Включила радио, женский голос запел о потерянной любви, надрывно и печально, и Кира зло ткнула пальцем по кнопке, не с первого раза попала, и от этого ещё больше разозлилась. А потом вдруг встрепенулась. Совершенно непонятно, сколько она уже здесь сидит. Не хватало ещё, чтобы Никита вышел и увидел её, сидящую в машине с совершенно потерянным видом. Но поехать-то куда?

"Зималетто". Отработанный годами маршрут. Едешь, думаешь о своём, а за окном знакомые дома и улицы, перекрёстки, даже светофоры знакомые. Въехала на стоянку, выключила мотор и с облегчением закрыла глаза. Здесь можно передохнуть, никто её не тронет. В дальнем углу никто из руководства машины никогда не ставит, можно надеяться, что её и не заметят вовсе. Посидит в тишине и подумает.

Вот только думать никак не получалось. Кира хмурилась, нервно кусала губы, но ни одной дельной мысли в голове, только боль неприятно пульсировала в висках. И вдруг заметила обручальное кольцо на своём пальце, несколько секунд смотрела на него, а потом сняла его и кинула на пассажирское сидение. Навалилась на руль и всхлипнула.

Он наверное уже вышел из дома. Или собирается. Чемоданы уже у двери, Никита обувается, смотрит в зеркало, окидывает последним взглядом квартиру и выходит за дверь. Интересно, кому он отдаст ключи? Или не отдаст, оставит себе на память?

Тот ещё сувенир...

На стоянку въехала машина Жданова. Кира вытерла слёзы и на минуту прекратила всхлипывать, наблюдая. Андрей вышел из машины, оглянулся на кого-то, а потом обошёл машину и придержал Кате дверь. Потёр подбородок и болезненно поморщился, Кира это даже с такого расстояния видела. А Андрей наклонился к жене, та что-то ему говорила, а потом приподнялась на цыпочках и обняла его. Жданов заулыбался.

Надо уезжать отсюда. Положила руки на руль, а сама неотрывно наблюдала за Ждановыми, как они идут к крыльцу, о чём-то переговариваясь.

А ей вот не с кем переговариваться. Вообще не с кем, бывает же такое.

— Принести вам кофе? — вежливо поинтересовалась официантка, едва Кира успела присесть за столик в небольшом кафе неподалёку от "Зималетто".

Кофе она точно не хотела.

— Лучше чай. И... пирожное. Лучше два.

Гулять, так гулять.

Пирожное оказалось настолько же красивое, сколько и вкусное. Со свежими фруктами и взбитыми сливками. Миллион и сто одна калория. А ей сегодня наплевать, а у неё сегодня одно из важнейших событий в жизни. Которое проходит практически без её участия.

Посмотрела на часы.

— Только не говорите, что вы торопитесь, — раздался рядом мужской голос.

Кира непонимающе оглянулась через плечо и увидела молодого человека, довольно симпатичного и уж слишком молодого. Улыбался мило и смотрел проникновенно. Кира на всякий случай быстренько огляделась по сторонам. Может, он совсем и не ей улыбается, а она таращится на него бестолково.

— Можно я присяду?

Молодой человек присел за её столик, поставил свою чашку с кофе, а Кира машинально отодвинула от него тарелочку со своими пирожными.

— Что вам нужно? — подозрительно поинтересовалась она.

— Ничего, — пожал он плечами. — Познакомиться хотел с красивой девушкой.

Задумалась на секунду дольше, чем необходимо было. Но всё равно переспросила на всякий случай:

— Со мной?

— С вами.

— Зачем?

Молодой человек рассмеялся.

— Какие-то вы странные вопросы задаёте. С вами никогда не знакомились мужчины?

А и правда, когда в последний раз с ней знакомились мужчины? Вот так запросто, присев за её столик? Или на улице, или в самолёте... Да где угодно? Она столько лет была для всех "занята", что у неё это клеймо на лбу, наверное, проступило. К ней сто лет уже никто просто так подходил. Она даже с трудом вспоминает, как с собственным мужем познакомилась. Всегда думала только о Жданове — где он, с кем, почему опаздывает, почему не любит... Кажется, в первую встречу Никита шутил, а потом замолк вдруг и спросил, что у неё случилось. А что же у неё тогда случилось? Жданов завёл очередную любовницу или они просто поругались из-за какой-то ерунды? Ведь ни одного чёткого воспоминания, одни обиды.

Молодой человек уже не улыбался, только с интересом смотрел на неё, а Кира потёрла лоб рукой, а затем залпом допила остывший чай.

— Так что вы говорили? — опомнилась она.

— Спрашивал, что вы вечером делаете, — повторил новый знакомый и тут же переспросил: — С вами всё в порядке?

— Кажется, да. А который час, вы не знаете? У меня, кажется, часы встали.

— Без пятнадцати двенадцать.

— Двенадцать? Значит, всё-таки двенадцать, значит не встали. — Придвинула к молодому человеку пирожное. — Ешьте, вкусное.

Он посмотрел странно.

— Спасибо. А вы куда? — удивился он, когда Кира поднялась.

— А мне надо... у меня дела. Спасибо вам.

— За что?

Он ведь так никогда и не узнает за что, подумала Кира, садясь за руль.

В аэропорт она приехала раньше Никиты. Удалось выяснить, что регистрацию он ещё не прошёл, да и вообще, судя по всему, не появился. Её саму трясло от нетерпения, от страха, а Минаева всё не было. Она стояла недалеко от стойки регистрации, боясь пропустить его появление, а когда наконец его увидела, вдруг поняла, что не сможет сказать ему ни слова. А Никита, кажется, даже не особо удивился, увидев её. Подошёл и остановился в паре шагов.

— Ты чего? — спросил он таким спокойным тоном, словно она на минуту из дома вышла и вернулась, что-то забыв.

Вон тот толстяк с красным чемоданом совершенно неприлично пялился на неё. Тыркал свой несчастный кофр, а смотрел на неё, практически не отрываясь. Вот что он смотрит, спрашивается?

— Кира.

— Я... — набрала побольше воздуха в грудь, но от этого глаза только больше слезами наполнились, грозились вот-вот перелиться через край. Макияж потечёт, она будет чувствовать себя глупо... что за напасть? — Можно... я с тобой поеду?

Чёрт с ним, с макияжем. И с толстяком этим. Всхлипнула и сглотнула с трудом комок, вставший в горле.

— Можно?

Никита сделал шаг и снова остановился.

— Что ты глупости говоришь? Как ты со мной поедешь? Нас с тобой на одно место не посадят.

Теперь она к нему шагнула и ткнулась носом в его плечо. Не обняла, не попыталась к нему прижаться, просто носом ткнулась и заревела в голос.

— Не уезжай... я с ума сойду без тебя.

— Ты же знаешь, что я не могу, — продолжил Никита абсолютно спокойно. Он вообще вёл себя на удивление уравновешенно, только сердце колотилось сильно, Кира это чувствовала. — Мне нужно ехать.

Она помотала головой.

— Надо, — упорствовал Минаев.

Вцепилась в лацканы его пиджака, а щекой потёрлась о плечо.

— Я хотела тебе сказать... Не было у нас ничего со Ждановым. Я всё наврала.

Он слабо улыбнулся.

— Знаю.

— Мне просто так обидно было, что у него всё без меня получается. Но на самом деле...

— Регистрация заканчивается!

Никита обернулся на этот голос, а потом взял жену за плечи.

— Мне нужно идти.

Кира смотрела испуганно.

— Никита...

— Я всё знаю. — Взял в ладони её лицо и поцеловал. — Прекрати плакать. Как я уехать могу, когда ты плачешь?

Ещё вчера в подобной ситуации она сказала бы — не уезжай. Плюнь на всё и останься со мной. Как можно уехать, когда мне плохо?

— Я не буду больше, — пообещала она. Обняла его и на несколько секунд крепко прижалась. — Поезжай.

— Точно?

С готовностью кивнула и вытерла слёзы.

— Как прилечу, позвоню.

— А я... завтра прилечу. Прямо сейчас билет куплю.

Минаев улыбнулся, наклонился к ней и прижался лбом к её лбу.

— А я тебя встречу.

— И целый день будешь со мной.

— Обещаю.

— А запонку, запонку взял?

— Взял.

— Хорошо, что я её нашла, да?

— Просто замечательно. — Ещё раз поцеловал её и пошёл к стойке.

Кира быстро вытерла слёзы, пока муж не видел, а когда он обернулся, чтобы улыбнуться ей на прощание, Кира принялась активно махать ему рукой и улыбаться, хотя, сама сквозь слёзы, стоявшие в глазах, только силуэт его видела.

Девушка, которая оформляла ей билет на завтрашний рейс, смотрела на неё странно. Кира ей улыбалась, хотя на самом деле не ей, а просто улыбалась, не в силах ничего с собой поделать. Внутри была такая лёгкость, что ещё чуть-чуть и, кажется, что взлетит.

— Ваш билет.

— Спасибо большое! Большое вам спасибо.

Девушка попыталась спрятать улыбку.

— Пожалуйста.

Кира решила не обращать внимание на её насмешливую улыбочку. Люди просто теряются, видя, как другой человек счастлив, вот и всё. Ладно уж, пусть смотрят.

Кира улыбалась даже когда в машину садилась. Села на водительское место и тут же взглянула на себя в зеркало заднего вида, чтобы самой на свою улыбку и счастливые глаза полюбоваться. Увидела себя, и улыбка с лица тут же стёрлась.

Боже. Фантомас...

"Эпилог"

— Ну что, ты видел фотографии? — Малиновский так и сиял, причём по неведомой для Жданова причине. — Фотосессия просто колоссальная!

Андрей улыбался, глядя на девушек, в обществе которых явился Ромка, даже подмигнул одной знакомой, но, если честно, восторгов друга не разделял. Но и спорить не стал, согласно кивнул.

— Да, фотографии получились хорошие.

Малиновский подозрительно осмотрел.

— Тебе не понравилось?

— Да всё мне понравилось. — Аккуратно снял со своего локтя женскую ручку, но на улыбку ответил. — Отлично выглядишь, Настюш. Как твой контракт?

— В следующем месяце улетаю, — похвастала девушка.

— Здорово. Поздравляю.

— Ясно, — скис Ромка. — Не понравилось.

— Понравились, ему я на на них не понравилась, да, Андрюш?

Ларина появилась неожиданно, выпорхнула из-за его спины и тут же всех остальных от него оттеснила. А от её ловких пальчиков избавиться было не так просто, поэтому Андрей только снисходительно улыбнулся, сунул руки в карманы брюк и уставился на Малиновского с явной претензией. Мог бы и предуредить, друг называется...

— Привет, — улыбнулась Наталья, заглядывая ему в глаза. — Я вернулась, ты рад?

— Безумно просто.

— Врёт, — рассмеялась Ларина, обращаясь ко всем окружающим. А потом потрясла Жданова за руку. — Что ты скучный такой? Я тебя не узнаю.

Тебя бы на моё место, устало подумал Андрей и кинул быстрый взгляд на часы у бара.

— Всё мне понравилось, — перебил он всех. — Снимки замечательные, вы, девочки, прекрасно поработали. Наташа, ты просто красавица. Милко в восторге, так что...

— Вот скажи мне, как меня должен взволновать восторг Милко моей фигурой? — рассмеялась Ларина.

Андрей в упор взглянул на бывшую любовницу.

— Натка, Натка, — проговорил он с понимающей улыбкой, но головой покачал осуждающе.

— Ну что? — Её ручка поползла по его рукаву, Малиновский заинтересованно приподнял брови, наблюдая за всем этим, а Жданов только успел чертыхнуться вполголоса, когда двери лифта открылись и появилась его жена с ребёнком на руках. Но надо отдать должное Ромкиной реакции, он молниеносно притянул помрачневшую Ларину к себе и даже за талию приобнял, хотя Наташа и вильнула попкой, стараясь его руку сбросить.

Катя вышла, обвела собравшуюся компанию заинтересованным взглядом, и вежливо кивнула в знак приветсвия.

— Добрый день. Ром, привет.

— Привет, Катюш.

А Андрей заулыбался и протянул руки к ребёнку, который беспокойно завозился у матери на руках, и тоже потянул к нему ручки.

— Ты мой хороший, — пробормотал Жданов, забирая у жены сына. — Ты проснулся?

Сын активно сосал соску, улыбался и тянулся ручкой к его волосам.

— Он-то выспался, — со смехом проговорила Катя, отводя мужа в сторону. — Ты сам как?

— Спать хочу. — Наклонился к ней и получил заслуженный поцелуй.

— Понятное дело. — Катя оглянулась на девушек, которые с жадностью и любопытством наблюдали за ними, а потом привычным жестом прикоснулась к волосам мужа. — Андрюш, ты с Максимом посидишь?

Муж перестал улыбаться и повернулся к ней.

— Кать, ты что? Я же работаю.

— Так и я работаю. У меня встреча, очень срочная. Новый клиент.

— Нет, так не пойдёт, — зашипел на неё Жданов и быстро огляделся по сторонам. Зыркнул на Тропинкину, которая как бы невзначай пристроилась рядом с ними. — Ты сказала, что сегодня целый день будешь дома!

— Я и буду. На встречу съезжу — и буду. Всего-то пара часов.

Андрей перехватил ребёнка поудобнее, стараясь не обращать внимания на то, что тот тянет его за волосы.

— Но я работаю!

Катя упёрла одну руку в бок и посмотрела на мужа насмешливо.

— Я вижу.

— Катя!

Она тут же натиск сбавила и одёрнула кофту костюмчика сына.

— Я быстро, ты даже не заметишь. Работай себе на здоровье, я тебе не мешаю. Только с Максом посиди. Что сложного-то?

— Но я не могу делать два дела сразу!

— Можешь. Ты просто об этом ещё не знаешь, — рискнула пошутить Катя. — У меня-то получается делать сразу пятнадцать дел, и ничего.

— Ненавижу, когда ты это делаешь, — насупился Жданов.

— Что? — невинно поинтересовалась она.

— Верёвки из меня вьёшь. — Вздохнул и ткнулся носом в детскую ладошку. — Два часа, Кать. В три у меня совещание.

— Буду без десяти, — обрадовалась она. Приподнялась на цыпочках, нацелившись на губы мужа, но между ними вклинился Максим, которому надоело сидеть на руках и слушать родительские пререкания, пусть и шутливые. Он издал боевой клич и потянул руки к Малиновскому, которого заметил невдалеке.

Катя же передала мужу сумку с детскими вещами, всё-таки умудрилась клюнуть его в щёку и сняла с сына шапочку.

— Всё, мои хорошие, мама ушла. Ведите себя хорошо. Оба. — И стрельнула глазами в сторону Лариной, которая шепталась с какой-то девушкой.

Жданов глаза закатил, но промолчал.

— А вот и моё лекарство от скуки, — улыбнулся он, когда Катя исчезла за дверями лифта. Жданов шагнул к Малиновскому, недовольно покосился на Тропинкину, которая зазывно улюлюкала прямо ему на ухо. Максим же смотрел на лифт, захлопал глазками, а потом захныкал, когда понял, что мама куда-то делась. — Ну что такое? Мама скоро вернётся.

Сумку спихнул Малиновскому, а сам уложил сына на своих руках и прижал к себе.

Ларина наблюдала за ним с насмешкой.

— Да, Жданов, хорошее у тебя лекарство.

— А то! Тебе бы, Наташ, пару ночей не поспать, ребёнка покачать, тебе бы днём тоже не до веселья было. И фотосессия такой колоссальной не вышла бы. Малиновский, что у тебя там за бумаги были? Пошли работать. Пока возможность есть.

Малиновский с самым тоскливым видом поплёлся следом за ним, закинув детскую сумку на плечо. Корчил Максиму смешные рожи, а тот смотрел на него с открытым ртом и чуть соску не потерял.

Ромка принёс целую кипу бумаг, и принялся тараторить, по всей видимости, ему не терпелось от дел своих избавиться, а ещё лучше на начальника всё свалить, и умчаться дальше восторгаться удачной фотосессией для последнего каталога "Зималетто" в компании моделей. А Андрей сидел на своём кресле, откинувшись на спинку и слегка покачивался, зная, что Максима это успокаивает. Тот крутил в руках машинку, не капризничал и только иногда угукал.

— Вот это я оставляю тебе, а вот это Катерине твоей. — Ромка был чрезвычайно собой доволен, все бумаги аккуратно по стопочкам разложил, а свою папку сунул под мышку. — Ну, к чему ещё придерёшься?

— Когда это я к тебе придирался? — решил оскорбиться Жданов.

Но спорить с Малиновским, когда у того глаза горят в предчувствии весёлых выходных, было невозможно. Ромка сделал ещё пару довольно спорных заявлений по поводу невыносимых условий труда, а потом умчался, хлопнув дверью. Максим сел у Андрея на руках и указал ручкой на захлопнувшуюся дверь.

— Да, — подтвердил Жданов, — и дядя Рома от нас убежал. Мама убежала, и дядя Рома. — Андрей перевернул ребёнка лицом к себе и поднял над собой. Максим выплюнул соску и радостно заулыбался, замахал руками. Жданов поднял его повыше, потом опустил и поцеловал. И сам засмеялся вместе с сыном. — Чудо ты моё... Вот ещё бы ночами спал, и был бы просто золотым ребёнком. Надо стараться, Макс. Работать над собой.

Катя опоздала на пять минут. Почти бегом бежала по коридору, зная, что Андрей будет весь вечер ворчать, если она ему совещание сорвёт. Хотя, что значат какие-то пять минут, когда на руках ребёнок? Это раньше она была пунктуальна до безобразия, а после рождения сына весь мир с ног на голову перевернулся. Ворвавшись в приёмную и напугав Викторию, собравшуюся спокойно попить кофейку (Клочкова утверждала, что ей необходим покой и тонна успокоительных лекарств после того, как Николай Зорькин полгода назад совершенно бессовестным образом изменил ей с какой-то "протухшей рыбкой" Милко), Катя спросила:

— Начали уже?

Вика облизала ложечку.

— Что?

— Совещание!

— А должны были?

Катя на секунду призадумалась, прислушалась, но голосов из конференц-зала не услышала, и открыла дверь в кабинет мужа. Вика проводила её недовольным взглядом. До сих пор не могла простить Кате, что та буквально вынудила Киру уехать из Москвы в своё время. Конечно, Кира уверяла, что в Милане она вполне счастлива, фотографии присылала, писала длинные письма Вике по электронной почте и даже в гостях у Минаевых Вика побывала этой зимой. Но всё равно было во всём этом что-то неправильное и несправедливое. К чему привыкнуть никак не получалось, вот и стреляла глазами в жену Жданова, которая уже давно чувствовала себя в "Зималетто", как дома. Как сейчас, например.

... Если какое-то совещание и было назначено на три часа дня, то Андрей о нём благополучно позабыл. Лежал на диване, придерживал сына, который спал у него на груди, и сладко посапывал, причём посапывал именно Жданов, а не Максимка. Катя в первый момент застыла, поражённая его коварством (обманул ведь, специально ей про совещание сказал!), а потом тихонько прикрыла дверь и немного постояла, с улыбкой наблюдая за своими мужчинами. Подошла, стараясь не стучать каблуками, и присела перед диваном на корточки. Лёгким движением смахнула со лба мужа чёлку, а после дунула ему в лицо. Жданов сопеть прекратил и недовольно повёл носом.

Катя заулыбалась, опустила голову и прижалась лбом к его плечу. Посмотрела на черноволосую макушку сына. Максим сначала лежал неподвижно, а потом слегка завозился под её взглядом.

— Прекрати на нас смотреть, — шепнул Андрей, не открывая глаз. — Мы спим. Чего ты смотришь?

Она улыбнулась.

— Люблю потому что...

КОНЕЦ

1