Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Он аккуратно завернул халат ей на голову и осторожно провел ладонями вдоль позвоночника. Он знал основы массажа, но сейчас не стал делать привычных движений — почувствовал, что это не нужно. Просто медленно гладил ладонями пышущий жаром позвоночник, ощущая, как холод из его ладоней перетекает в тело жены, гася и заставляя съеживаться этот жар. Необычное чувство, пугающее и радостное, как тогда, в деревне у тетки, овладело им.
Жена вдруг застонала. Но это не был стон боли — облегчения. Жар под его ладонями исчез, вскоре он услышал ровное дыхание — жена спала...
Затем он долго пил чай на кухне. Он чувствовал себя уставшим, но это была хорошая усталость — как после полезной и добросовестно сделанной работы. Такого ему не приходилось испытывать давно. Он даже с удовольствием перемыл гору грязной посуды, скопившейся в мойке — жена мыть посуду не любила.
Покончив с делами, он достал из шкафчика изъеденный ржавчиной металлический шар, с удовольствием покатал его в ладонях. Поверхность шара была шершавой и прохладной, казалось, что холод этот медленно перетекает в его ладони, делая их такими же тяжелыми и уверенными в себе...
2.
Человек в темно-сером костюме вышел из распахнувшихся перед ним стеклянных дверей аэропорта и не спеша огляделся. На вид ему было около сорока; высокого роста, с гладким белым лицом, красиво обрамленным черными густыми волосами с уже заметной проседью, он невольно привлекал внимание. Помимо легкого костюма из дорогой ткани на неизвестном была рубашка с расстегнутым воротом в тон костюму, шею закрывал изящно повязанный темно-синий платок, в левой руке неизвестный держал маленькую черную сумочку-визитку — других вещей при нем не было.
Ждать неизвестному пришлось недолго. Почти сразу же к краю тротуара мягко подкатила большая черная машина, из нее торопливо выскочил широкоплечий мордатый водитель и предупредительно распахнул перед неизвестным дверцу. Тот, ни слова ни говоря, уселся на заднем сиденье, водитель закрыл за ним дверцу и побежал к своей.
Дорогой неизвестный не проронил ни слова. Он даже по сторонам не смотрел — сидел прямо, уставившись неподвижным взглядом в невидимую точку перед собой.
Ехать им пришлось немало: сначала до города, затем машина пересекла его и снова вырвалась на простор. Но вскоре свернула с шоссе на узкую малоприметную дорогу и, прокатившись еще с километр лесом, замерла у высокой металлической ограды. За оградой был дом: громадное и тяжелое здание из желто-красного кирпича.
На крыльце дома незнакомца встретил хозяин: лысоватый, тощий, с гладко выбритым не запоминающимся лицом. Двое молча обменялись рукопожатием, и гость все также молча двинулся следом за хозяином. В просторном холле на втором этаже двое сели на огромные кожаные диваны — друг против друга — и почти тут же распахнулась дверь, и широкоплечий охранник, лицом и телосложением похожий на оставшегося снаружи водителя, вкатил столик, уставленный бутылками, бокалами и блюдами. Подкатив свой позвякивающий груз к хозяину, охранник, повинуясь легкому знаку лысоватого, почти тут же исчез.
— Что будешь? — хозяин протянул руку к бутылкам. Голос у него, был подстать внешности, какой-то ровный и безликий.
Гость покачал головой:
— Давай сразу к делу.
— Как скажешь, — хозяин отвел руку от бутылок и взял с прозрачной столешницы стоявшего перед ним журнального стола продолговатую черную коробочку — пульт управления. Большой черный телевизор в углу мягко щелкнул и через несколько секунд на экране появилось изображение.
Это была видеозапись, причем (это сразу бросалось в глаза), сделанная любителем. Изображение ерзало, лица в кадре внезапно сменялись видом сервированного стола — порядком уже растерзанного; видимо последствия этого опустошения бутылок и тарелок и сказались на качестве съемки. Снимали, судя по всему, какое-то торжество, похоже, что день рождения: чаще всего в кадре появлялось одно лицо — молодое, красивое, слегка надменное и уже заметно размякшее от выпитого. С обладателем этого лица чокались, ему говорили какие-то слова (звука не было слышно), вручали какие-то свертки и пакеты. Так продолжалось минут двадцать. Затем хозяин нажал кнопку на пульте, и лицо виновника торжества неподвижно застыло на экране.
— Все, — объяснил он.
— Получше записи нет? — поинтересовался гость.
Хозяин виновато покачал головой:
— Если б ты знал сколько я за эту заплатил...
Гость понимающе кивнул.
— Звук есть? Я хочу послушать, как он говорит.
Хозяин стал нажимать кнопки на пульте. И вновь те же лица замелькали на экране, только в этот раз комнату заполнили голоса: пьяные, льстивые, иногда их прерывал громкий и уверенный баритон поздравляемого.
Неизвестный, не отрываясь от экрана, вновь просмотрел все до конца. Затем сделал знак хозяину и тот выключил телевизор.
— Что у тебя к нему?
— Долг, — коротко отозвался тот.
— Много?
Хозяин торопливо выхватил из вазы на столике белоснежную бумажную салфетку и быстро написал на ней ряд цифр. Гость не спеша взял протянутый ему листок, взглянул и понимающе кивнул. Затем достал из кармана ручку и написал рядом еще несколько цифр. При виде их хозяин изменился в лице.
— Двадцать процентов! Да это... — он осекся.
— Что "это"? — сощурился гость.
Лысоватый сглотнул комок.
— Ладно, ладно... Пусть будет по-твоему. Не могу я сейчас через бандитов. Его папаша, знаешь, кто? Поэтому сынок совсем и отвязался — в глаза смеется. Если шумно — менты начнут под всех копать. Я согласен. Только побыстрее.
— Два месяца.
— Это много, — хозяин скривился, — а быстрее нельзя?
— Тогда познакомь меня с ним. Так, чтобы мы поговорили пару минут.
Хозяин покачал головой:
— Не получится. К нему сейчас не подступиться — папашин спецназ охраняет.
— Тогда два месяца, — жестко сказал гость.
Хозяин нехотя кивнул. Гость встал.
— Что, так ничего и не выпьешь? — остановил его хозяин.
— Воды, — согласился гость и снова присел, — минеральной. И со льдом.
Пил он медленно, с видимым удовольствием. Поставил пустой стакан на прозрачную столешницу.
— Телефон?
— Вот, — хозяин протянул ему узкий листок. — Звонить лучше по мобильному — отвечает сам. Иначе трубку возьмет секретарша или кто-то из сотрудников.
— Ну, это можно и через секретаршу, — улыбнулся гость. — Сигнал все равно передадут — дураков у нас везде много. Но раз хочешь самому... От тебя звонить можно?
— Нет! — хозяин изменился в лице. — По мобильному все звонки регистрируются — тут же вычислят.
— Хорошо, — гость встал. Хозяин поднялся тоже.
— Слушай, а зачем тебе его убирать? — вдруг спросил гость. — Через год, не позже, его папашу выгонят, это уж точно, тогда он сам к тебе прибежит. А так и долг потеряешь, да мне заплатишь сколько...
— Раз прошу, значит надо, — скривился хозяин. — Он не единственный мне должен, другие тоже хвостами крутить стали. Если этому сойдет, то я только на годовой отсрочке в пять раз больше потеряю.
— И одним большим ростовщиком станет меньше, — улыбнулся гость.
Хозяин болезненно скривился, и гость понял, что переборщил.
— Ладно. Все будет нормально. Как моя просьба? Помнишь?
— Ничего интересного, — пожал плечами хозяин, — все те же шарлатаны: сглаз, порча, еще там чего-то... Зачем они тебе?
— Эти незачем. А вот настоящий... Я уже не справляюсь сам — помощник нужен. К тебе и то только по старой дружбе...
— Будет что интересное — дам знать, — кивнул хозяин. Гость двинулся к двери.
— Подожди! А деньги? — хозяин взял со столика маленький колокольчик. — Сейчас принесут.
Гость остановился.
— Ты же знаешь: я вперед не беру.
— И не боишься? — легкая улыбка тронула губы хозяина. — Вдруг не заплатят? Как мне?
— Не боюсь, — гость глянул в глаза хозяину. Тот вздрогнул, заелозил руками в воздухе, и опустил глаза. — Мне, — гость подчеркнул голосом это "мне", — платят всегда.
Хозяин торопливо закивал и, не поднимая глаз, пошел следом. На крыльце дома они молча простились.
Та же машина с тем же мордатым водителем доставила неизвестного в сером костюме в аэропорт. Там он, отпустив водителя, зашел в зал ожидания и направился к крайнему из прикрепленных к мраморной стене телефонов-автоматов. Достал из кармана бумажку и быстро набрал номер.
В миг, когда в наушнике послышались длинные гудки, лицо его вдруг изменилось. Тонкие складки у рта вдруг обозначились резче и глубже, подбородок словно бы удлинился, а взгляд черных, прежде красивых глаз, стал каменно-тяжелым и непроницаемым.
— Да? — послышался в наушнике громкий и уверенный баритон. — Кто это? Я слушаю. — Слушай! — медленно, каким-то механическим, до жути безжизненным голосом сказал неизвестный. — Не пройдет и двух месяцев, как тебя похоронят! — Кто это? — растерянно спросили на другом конце провода.
— Палач! — отрубил неизвестный и повесил трубку.
И таким мертвенным страхом повеяло вокруг после этих слов, что пробегавший мимо припозднившийся пассажир, невольно побледнел и шарахнулся в сторону...
3.
К своим двадцати восьми годам Вика Комарова многое успела: поступить и закончить мединститут, выйти замуж, развестись и стать хозяйкой маленькой однокомнатной квартиры в бетонном доме на окраине столицы. Квартиру ей "сделал" бывший свекр, генерал с большими звездами на погонах, в компенсацию за беспутного сына, спустя полгода после свадьбы с легкостью необычайной оставившего молодую жену ради прелестей юной эстрадной певички. Тесть, успевший полюбить невестку, устроил ее также на работу в престижную клинику, ординатором в детское отделение, — на том его милости и закончились. О большем, впрочем, Вика и не мечтала.
Теперь она была свободна и одинока, имела работу, где на нее, генеральскую протеже, косо посматривали, и женскую болезнь, отрешавшую ее от мысли в ближайшем будущем устроить личную жизнь. Болезнь она запустила: вначале помешали переживания, связанные с изменой мужа и разводом, а когда она, наконец, спохватилась, было уже поздно. Ее тщательно обследовали в своей же клинике, назначили лечение и дали недвусмысленно понять, что хотя смерть ей в ближайшем и даже отдаленном будущем не грозит, но и радость плотской любви, не говоря уже о материнстве, тоже заказаны.
— Что ты хочешь, девочка, — грубовато, как все медики ее возраста и пола, сказала заведующая отделением гинекологии, пожилая дама с усами, как у мушкетера, — не умеют у нас пока такие воспаления лечить. За границей — да. Так что если найдешь деньги...
Денег у Вики не было и в ближайшем, а также отдаленном будущем не ожидалось. Неделю она плакала над своей горькой судьбой, но потом смирилась и зажила новой жизнь — размеренной и пустой. Ходила в клинику, работала со своими больными детьми, но все это — механически, как заводная кукла, без эмоций и жизни. Коллеги, знавшие про ее беду (скрыть такое у них в клинике было невозможно), ей не досаждали, но и не сочувствовали. Единственным человеком, переживавшим вместе с ней, была Прохоровна, немолодая грузная медсестра из их отделения. У Прохоровны тоже не было семьи, к Вике она относилась, как дочери, дорогой, но непутевой, их совместные дежурства были единственной отрадой молодой докторши. Прохоровна и сказала ей как-то вечером:
— Сходила бы ты к экстрасенсу. У нас тут один недавно появился — женщин, говорят, хорошо лечит.
Вика было нахмурилась — в институте им про экстрасенсов говорили много и вполне определенно, но Прохоровна не стала ее слушать:
— Когда-то все ваши говорили, что и Бога нет, зато сейчас все палаты иконами завешали. Сходи — корона головы не свалится. Поможет — хорошо, нет — хуже не будет. Только иди к нему рано, а лучше ночью — к нему народ ломится. Иди, доча...
Вика послушалась, но даже приехав среди ночи на такси по указанному адресу, застала у квартиры, где принимал экстрасенс, толпу. Лавочек, расставленных на лестничных площадках, не хватало, люди (многие были с детьми) ютились на подоконниках и просто на ступеньках лестницы — ей тоже пришлось довольствоваться бетонной ступенькой, застеленной газетой. К утру все тело у нее ныло, как побитое, она несколько раз порывалась уйти, и только врожденное упрямство не позволяло ей сделать это.
С рассветом проворные старушки из подъезда стали предлагать ждущим чай, за который ломили несусветную цену, — бабуси хорошо использовали момент. Чай у них был жидкий и несладкий, но Вика все же выпила чашку, затем за отдельную плату напросилась к одной из них домой. Там она умылась и кое-как привела себя в порядок после тяжелой ночи. Старушка-хозяйка оказалась словоохотливой и не вредной: она еще напоила Вику чаем и рассказала о соседе-экстрасенсе. Вика слушала с жадностью — в толпе на лестнице все молчали, и ей очень хотелось узнать, ради чего она и все так мучаются. По словам бабуси экстрасенс был человеком хорошим, хотя немного малахольным — мог в задумчивости пройти мимо соседок, не поздоровавшись. Зато жена, хотя здоровалась всегда, была по мнению бабуси язвой, удивительно, как вообще с такой мог жить нормальный мужик — разве что малахольный. Сказала бабуся и сколько берет экстрасенс за прием; Вике кровь бросилась в голову, когда она услышала цифру. Тут же, при бабусе, она пересчитала деньги в сумочке и с облегчением вздохнула — хватало...
Экстрасенс появился на лестнице рано. Он прошел мимо Вики, заметно прихрамывая — невысокий коренастый мужчина с полуседой бородой, и она невольно вжалась в стену, пропуская его. Как она успела заметить тоже делали и остальные. У дверей квартиры, целитель обернулся к толпе и сказал негромко:
— Сначала все с детьми. Остальные — по очереди...
Вскоре мимо Вики прошла наверх толстая рыхлая женщина с одутловатым лицом — та самая "язва", сообразила Вика.
Ей пришлось прождать еще несколько часов — прием шел медленно, а людей впереди нее было много. Ее уже начинало пошатывать от усталости, и если бы не злость, с каждой минутой все больше закипавшая у нее в душе, она бы давно плюнула и ушла. Сейчас ей хотелось только одного: посмотреть за что этот шарлатан (она уже не сомневалась, что этот, с седой бородой, шарлатан) дерет с больных людей такие деньги и сказать ему пару слов. Каких, Вика не знала, но была уверенна, что слова найдутся. Лишь бы только ее очередь подошла, прежде, чем он уйдет на обед — дальнейшего ожидания она уже выдержала бы.
Очередь, наконец, подошла. В прихожей квартиры Вика шваркнула на стол перед "язвой" заранее приготовленные деньги и решительно открыла указанную ей дверь. "Шарлатан" сидел за столом, справа от входа и пил чай; Вику это почему-то разозлило еще больше. В комнате стояли раскладушки, на них, прикрытые одеялами лежали и спали люди.
— Пожалуйста, — экстрасенс, не вставая, указал ей на свободную, — прилягте.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |