Девятихвостый демон. Часть 3

— Джирайя сначала поверил потоку чуши про необходимость секретности и политическую нестабильность, что вылили на него Сарутоби с советниками, а потом ушёл шляться по кабакам и борделям. Учихам же было не до сироты — своих проблем сначала хватало, а потом их и вовсе вырезали.

— К-кто? — на бедного Намикадзе было уже жалко смотреть.

— Данзо и Корень при молчаливом согласии Сарутоби, конечно. С учётом нападения Лиса, ухода Орочимару и прочих сюрпризов последних пятнадцати лет, деревне это здорово аукнулось, но, думаю, стариканы и сейчас искренне верят, что тогда поступили правильно. Как и разобрав твоё тело на ингредиенты ещё до того, как оно успело остыть… Да и тело Кушины Узумаки, если уж начистоту. Имущество присвоили немногим позже, а единственного сына отправили в сиротский приют, прилепили кличку «демон» и выкинули из жизни.

Разумеется, я несколько преувеличивал, но именно что несколько. Полностью разбирать тела героев никто не осмелился, тем более на фоне такой трагедии, но тщательно исследовать и взять образцы тканей ребята не постеснялись. Информация Орочимару об этом вопросе была донельзя конкретной...

— Не верю… Какаши…

— Получил комплекс вины с фобией на близкие отношения и появился в моей жизни только как джонин-наставник, когда пришло время. И единственный его «урок» — едва ли не силой выбитая техника хождения по деревьям, да ещё определение стихии чакры, когда его припёрли к стенке. Впрочем, на фоне остальных деревенских он был ещё неплохим вариантом и, как я знаю, приглядывал за мной по мере сил. Вот такая вот краткая история сына двух «Великих Героев» Конохи, наследника Четвёртого Хокаге. Жить на нищенское пособие, не знать имён отца и матери и, в конечном итоге, полагаю, сдохнуть за интересы тех, кто нажился на твоей смерти.

— Наруто… — Четвёртый просто осел на колени… — я… Прости.

— Да не переживай ты так, — слегка повожу головой, давая понять, что картина сидящего на коленях мужчины мне не слишком приятна. — Да, это, конечно, неприятные новости, тем более в момент, который ты явно представлял себе немного иначе, но я вполне себе жив и даже психически здоров… Ну, более-менее.

Видимо, я сказал что-то не так, потому как сработало это аки последняя капля. Пусть передо мной был всего лишь клон, но этот клон являлся точным слепком личности Четвёртого Хокаге на момент его смерти. Сколько ему было, двадцать? Двадцать три? Совсем ещё молодой парень, по сути-то. Полный надежд, мечтаний, веры в лучшее и светлое. Он искренне любил свою жену и сына и желал для них лучшей участи, а в итоге… Жена мертва, все, кого он считал друзьями, едва ли не роднёй — предали, стоило ему умереть, а жизнь сына превратилась в маленький Ад. И вот теневой клон одного из величайших шиноби прошлого стоит передо мной на коленях, беззвучно орошая плиты пола совсем не иллюзорными слезами.

— Эй, Минато… — дав ему дойти до кондиций, окликаю шиноби. — Пойми меня правильно, мы не виделись пятнадцать лет, и мне физически сложно воспринимать тебя близким человеком, но… Плачущие мужики — это не круто! И я серьёзно — завязывай. У меня не настолько всё плохо, чтобы надо мной рыдать.

— Я не смог дать тебе лучшей жизни, я…

— Да всё хорошо у меня с жизнью! — раздражённо вспыхнул я. Почему-то вид самоуничижения в исполнении этого, по сути, хорошего и достойного человека, пожертвовавшего всем ради сына, вызывал у меня острую неприязнь.

— Мне… недолго осталось. Я так много хотел сказать… Столько спросить. Но во всём этом просто не осталось смысла. И я не хочу...

— А как насчёт помочь мне стать сильнее, чтобы с моей семьёй не произошло того, что случилось с твоей?

— У тебя есть семья? — с неверием поднял на меня глаза Хокаге.

— Да, точнее, небольшой гарем из куноичи, мы живём у Орочимару-сенсея и потихоньку строим свою деревню… — хм… пометка — шоковая терапия прекрасно работает и на клонах, вон как глаза выпучил и подумывать о мыле и верёвке перестал. — Приютское воспитание не ведёт к образованию слишком уж высокой нравственности… — как бы извиняясь, пожал я плечами.

— … Похоже, я очень много пропустил, — после долгой паузы нарушил молчание Намикадзе. — Разве Орочимару не предатель и маньяк? Он бросил умирать свою ученицу и ставил эксперименты над жителями Конохи, как можно ему доверять?

— У нас сложные отношения, — пожимаю плечами. — Да и история, которую ты описал, тоже не из простых, как в случае Анко, так и с жителями деревни. Главное, я понимаю его мотивы, и мы полезны друг другу. К тому же его совершенно не интересуют власть и политика — деревней, которую он создал, чтобы удовлетворить давнее желание побыть Каге, уже года два управляю исключительно я, а сам он, хорошенько распробовав этого дела, совершенно утратил к нему интерес. Другими словами, ради политической необходимости и всяких дипломатических соображений он меня точно не кинет, а это уже большой плюс в нашем мире.

— А что случилось с Конохой? Почему ты ушёл? — мужчина вроде бы окончательно успокоился и встал на ноги.

— С Конохой случился Данзо. У старика окончательно переклинило в мозгу на почве паранойи, и он решил, что я собираюсь сбежать из деревни, а значит, Лиса нужно срочно перезапечатать в новый сосуд. Желательно — лояльный лично ему. В результате мне действительно пришлось сбежать из деревни. По мне, это было бы даже довольно забавно, если бы не весь сопутствующий геморрой.

— А сам ты не хотел сбежать? Ты же говорил о послать всех...

— Не буду врать, что подобные мысли меня не посещали, но на тот момент меня всё устраивало. Я только получил ранг чунина, нашёл родственницу из клана Узумаки, бывшую, как и я, сиротой, стал брать уроки у Джирайи, да и с новым Хокаге, Цунаде Сенжу, установил вполне нормальные отношения. В принципе, лет через несколько у меня были все шансы самому выйти в Тени Огня, сил на это более чем хватало, но… Старческий маразм есть старческий маразм, и видит он только то, что хочет видеть. Впрочем, — вновь пожимаю плечами, — что ни делается, то к лучшему. Хокаге мне уже не стать, но зато теперь не надо думать о соблюдении морального облика в глазах окружающих. Да и деревня, которую создал сам, имеет ряд заметных преимуществ в сравнении с той, где политические расклады и традиции уже давно устоялись и стали обязательной нормой. Так что скажешь по поводу обучения?

— Я бы с радостью, всё же я всегда мечтал обучать собственного сына, ещё когда Куши… — начал было клон, но тут же осёкся. — Но не получится. Запас моей чакры подходит к концу. Ещё пара-тройка часов, и я просто развеюсь.

— Это не проблема, — небольшое волевое усилие, и…

— Что ты?.. Как?.. — мужчина обескураженно поднёс руку к животу, прислушиваясь к ощущениям. — Такое чувство, словно мой резерв теперь не имеет границ.

— Мы в моём внутреннем мире, а ты — его часть. Если уж мне хватило силы сожрать демона, пусть и скованного, то уж поддержать слепок пусть и выдающегося, но смертного — и вовсе не проблема.

— А… ещё один слепок ты поддержать сможешь?

— Ты имеешь в виду Кушину? — Минато слегка дёрнулся. — Смогу. Но ей я планировал заняться чуть позже. Всё же я никогда не поселял добровольно в свой внутренний мир посторонних личностей, и для начала стоит понять, как ты один повлияешь на меня и не сойду ли я с ума. А там посмотрим, — разумеется, с ума бы меня это не свело, но Кушина — это куда сложнее, чем Минато. Женщины всегда эмоциональнее, а сейчас терять время и нервы на женские истерики у меня просто не было желания. Да и пресловутое «материнское сердце». Пусть «общалась» Кушина с Наруто минут двадцать максимум, но всё же.

Нет, понятно, что в принципе никто из них настоящего Наруто не знал и узнать не мог, потому и замена одной души на другую для них должна быть и не заменой вовсе — первую-то они всё равно не видели. Только несмотря на формальную верность данного тезиса, фактически он был целиком ложен. Я сожрал их сына и занял его тело. Пусть его душа и стала частью меня, но частью не большей, чем тарелка каши на обед становится частью человеческого организма. Совершенно не важно, что оригинальный Наруто был быдловатым кретином с непомерно раздутым самомнением, не имеет значения, что лично я испытываю к ним лично и какие цели преследую, для них он — настоящий сын, а я — мерзость, коварно его убившая. Так было, есть и будет. Ибо это — факт.

Но точно так же фактом является и то, что пока они не знают правды, именно я буду для них родным сыном. И этим я собираюсь в полной мере воспользоваться. Возможно, кто-то посчитает это жестокостью и лицемерием... Скорее всего, он даже будет прав. Но когда кого-то интересовало чужое мнение? Особенно мнение, где дают моральную оценку твоей личности и поступкам? Так что пусть и дальше пребывает в неведении для его же блага, к тому же вполне возможно, что в будущем я смогу весьма щедро расплатиться с ним и Кушиной за переданные знания. Но это дела будущего, ну а пока…

— Итак, — материализую два кресла для себя и собеседника, — чем ты владеешь и что можешь показать?..

Месяц спустя.

— Значит, ты всё-таки решился? — мрачного вида брюнет окинул своего блондинистого товарища тяжёлым взглядом.

— Да, расчёты давно проведены, проверены и перепроверены. Даже испытания на клонах провели, — при упоминании последних степень мрачности брюнета возросла ещё больше, хотя, казалось бы, куда же дальше?

— Но это ведь не единственная причина, не так ли?

— Разумеется, — кивнул блондин. — И даже не основная. В отличие от твоих глаз.

— Каждый раз, когда ты говоришь об этом, у меня вновь появляется желание тебе врезать.

— Эй, я уже извинился за тот случай, — шутливо вскинул руки собеседник брюнета. — Но… — вся весёлость резко закончилась, — лучше в лаборатории и со специально выращенным для этого клоном, чем на поле боя, если не хватит сил защ…

— Я понял, — прервал его Учиха, — и согласен, и даже благодарен. Но вот всё это принять… сложно. Но что там по поводу глаз? — вернулся к оставленной теме Учиха.

— Ты уже приспособился к новым возможностям и даже встроил в свою систему боя. И теперь мне не придётся беспокоиться, что наш уважаемый сенсей в тот момент, пока я буду получать новую Печать, а значит, беззащитно лежать на операционном столе, захочет сделать что-нибудь… предосудительное.

— Я думал, Орочимару не заинтересован в твоём теле, а моё после… тех ваших исследований его тоже не сильно привлекает.

— Да, но кто нас, сумасшедших учёных, знает, — хмыкнул собеседник предпоследнего Учихи, застенчивым жестом запуская руку в свою пышную шевелюру на затылке. — Подопытного материала много не бывает, да и просто провести несколько модификаций, раз уж ученик всё равно надёжно зафиксирован… — блондин задумчиво воззрился в небеса, точнее, в каменный потолок, оные небеса закрывающий, — большое искушение… Я вот за себя бы не ручался, — парень мечтательно облизнулся.

— … Знаешь, если бы я точно не знал, кто твои родители, подумал бы, что ты сын Орочимару.

— Слушай, а ведь Четвёртый был сиротой и не знал своих родителей, так что если добавить немного конспирологии…

— Вы обнаружили бы генетическое сходство ещё два года назад, — лаконично припечатал брюнет.

— Ну уж и помечтать нельзя, — показательно надулся Узумаки. — Ладно-ладно, мы просто мирные энтузиасты-исследователи, которых никто не понимает. Вот и сложился такой тандем.

— М-да… — брюнет устало прикрыл глаза. — И как я не спятил за столько лет в такой компании?

— Полагаю, благодарить за это стоит Карин и Сакуру, — помрачнел блондин, убирая руки в карманы кожаного плаща, что начал носить около года назад, и который во многом был сшит по образу униформы дознавателей Конохи. — По крайней мере, я без их присутствия наверняка бы сорвался в… не самый приятный для окружающих образ.

— А как же Анко и остальные? — покосился на него Учиха, мгновенно уловив смену настроения.

— Они без труда приняли бы меня любым, хоть полной копией Орочимару, да и ты тоже, если уж честно, — голубые глаза встретились с чёрными и на краткие секунды позволили себе отразить обычно тщательно укрытую тяжесть.

Это был не вызов и не злость, просто краткий миг слабости, когда истинное лицо друга выглянуло наружу из-за приросшей к коже маски. Впрочем, брюнету не требовалось подобного объяснять, и он промолчал, не видя смысла спорить с верным выводом.

— А для Сакуры и Карин, — с лёгким вздохом вернул себе прежний беспечный вид Узумаки, отворачиваясь от собеседника, — мне приходится сдерживаться. Просто чтобы не пугать. Дело вроде бы совершенно мелкое и как бы даже не обязательное, но как же оно дисциплинирует…

— И всё же, — обронил Саске, — сейчас тебя в Деревне Звука боятся больше, чем Орочимару.

— Это же совсем другое, и ты это понимаешь.

— Понимаю… Тебя ведь всё равно бесполезно отговаривать?

— Именно, я шёл к этому больше двух лет, потратил массу времени и усилий, останавливаться или поворачивать на финишной прямой? Не в моём стиле. Тем более из всех нас я один остался без неё.

— Хорошо, но если ты помрёшь, я подниму тебя Эдо Тенсей и выскажу, какой же ты идиот!

— Договорились, — хмыкнул блондин. — Я даже догадываюсь, чью тушку ты используешь в качестве жертвы. Бедный Орочи…

Так, переговариваясь и скидывая некоторый мандраж, друзья добрались до заранее подготовленной лаборатории.

— Вы опоздали, — холодно поприветствовала их девушка с тёмно-розовыми волосами. Пусть голос звучал и строго, но полностью скрыть своё беспокойство Карин не смогла, нервно подёргивая кончиками пальцев края лабораторного халата — всё же мандраж пробирал и её.

— Ты так говоришь, будто без них могло что-то начаться, — по-доброму ухмыльнулся стоявший тут же теневой клон главы клана Узумаки и, не дожидаясь ответа, развеялся, передавая воспоминания о ходе подготовке оригиналу.

Девушка же досадливо поджала нижнюю губу, слегка ссутулив плечи. А вслед за этим проявлением неловкости дверь в лабораторию резко распахнулась, выпустив в коридор ещё одну куноичи с розовыми волосами.

— Карин, куда ты… А, вы уже тут, — Сакура с толикой удивления от неожиданности осмотрела друзей, но быстро спохватилась. — Хорошо, мы как раз...

— Все на месте? — будто специально караулил, выглянул в коридор уже Кабуто. — Отлично, у нас нет времени прохлаждаться, Орочимару-сама ждёт!

— Да-да, и тебе привет, — махнул рукой блондин и последовал за медиком.

«Операционная» была разделена на две части, собственно рабочая и так называемый наблюдательный участок, на котором уже столпилось прилично народу — Анко, Котохиме, Сасаме, Кин, Таюя, Кагеро… в общем, все заинтересованные. Впрочем, сейчас они были не важны. Сейчас вообще ничего было не важно, кроме покрытого стройными рядами фуин стола и приветливо скалящегося бледнокожего человека рядом с ним.