Стрела времени

— Это его личная память. Если он решит поделиться — то пусть сам и рассказывает. А вот про этих, пожалуй, интересно...

Коллектор не подвёл.

“Дэ-Хэттэ являются ... причудливое сочетание самых мерзких качеств и инстинктов сгинувших во Мраке меатарр”

Прочитав такое начало обрывистого текста, Тойво завис, как глупый мусорный кибер над особо интересной кучкой мусора.

КРИ как-то нашёл ответ. КРИ сумел подтвердить информацию Странников.

Они не лгали. Скорее всего. Надо уточнить. Тойво пересилил себя и углубился в присланную распечатку.

* * *

Разброс. Разнобой. Осколки информации. Всё, что мог выжать КРИ из того, что не попало во Мрак. Многое из этого ему даже Странники и людены не говорили.

Например, о том, что Мрак влияет на души и умы людей, даже не находясь близко. По звёздным меркам близко.

Прогрессор впервые за много лет захотел выругаться.

* * *

Только очередной навалившийся сон сумел отвлечь его от изучения информации.

— Почему у вас связь со мной работает только так? — недовольно произнёс Тойво.

— Огрехи технологии, — произнёс голос “учителя”. — Чтобы вместить в твою голову наши сознания и мысли, мы немного вытесняем на периферию твоё сознание. Это выглядит как сон. Но ты, кажется, хотел спросить не об этом. Ты сейчас изучаешь доказательства наших слов?

— Да, прямо сейчас изучаю вашу последнюю планету. Как вы её всё-таки называли? У меня здесь минимум 3 разных названия...

— Всё верно. Её переименовывали очень много раз. Последним названием было Тор-пан. “Мир храбрых”. Предпоследним — Тор-ми-осс. “Мир для нас всех”.

— Вот как...

— Я верно понимаю, Тойво, ты уже работаешь с нами?

— Да. — землянин отбросил оставшиеся с ним даже во сне листы и встал. — Если для защиты Земли и всего, что мне дорого, я должен стать нелюдью... Пусть. Я, в конце концов, клятву давал. Делайте уже что там нужно, чтобы я стал люденом.

— Это так не работает, — засмеялся “учитель”. — Переход за Порог не так прост, как ты думаешь. Отправляйся к Логовенко, он знает, что делать.

— Прекрасно. — Тойво напрягся и выкинул чужой голос наружу. Почему он сразу так не сделал... А теперь поздно. Он уже вляпался.

* * *

На Земле, в северном полушарии, тихо и незаметно для Тойво наступила середина лета. Он и не заметил, как прошло без малого два месяца с того момента, как он узнал, что является потенциальным люденом.

Он вышел из кабины нуль-т, посмотрел по сторонам, вдохнул утренний воздух — и вдруг остановился.

Какой бы ни была страшная информация, которую ему сообщили Странники и помог проверить Логовенко, он должен передать её патрону.

Найти видеофон было несложно, вспомнить номер шефа — ещё проще.

Вот дозвониться оказалось непросто. Рабочий, домашний, запасной... Нет ответа.

Подумать, перекусить, перебрать все номера... Облом.

В попытке достучаться хоть куда-то Тойво набрал номер Сандро — и облегченно выдохнул, когда товарищ ответил.

— Куда девался шеф? Я пытаюсь связаться с ним весь день, и без всякого толку. — затараторил прогрессор.

Сандро посмотрел на меня с некоторым подозрительным удивлением.

— Шеф в командировке, вернется не скоро.

А, ну да. Я уволился, убежал, а ещё я потенциальная нелюдь.

— Очень жалко. Он мне позарез нужен. Я бы очень хотел с ним поговорить.

Сандро передёрнул плечами.

— Сделай письмо. Ему перешлют.

А ещё внимательно перечитают много-много раз много посторонних людей. Вот только... Информация о Мраке куда страшнее, чем всё, что мы предполагали о Странниках и к чему готовились. Эх. Не пройдёт.

Поглядев на безразлично ждущего коллегу, Тойво вздохнул.

— Это долгая история.

— Тогда скажи, что ему передать. Или как с тобой связаться. Я запишу. — чистосердечно предложил Мтбевари.

— Нет. Мне непременно лично. Жаль. Ладно. Бывай. — положив трубку, Тойво вздохнул. Вот так вот. Ладно. Надо идти к Логовенко.

* * *

— Прими мир таким, какой он есть, нет, пусть не сразу, но все-таки не заглядывай слишком далеко. И не видь… все что видится! Я тоже знаю, что теперь мы летим сквозь мертвый и холодный космос на крохотном глиняном шарике со скоростью пули, что температура вокруг — минус 273 по Цельсию, что все это когда-то рухнет… но я загнал это видение в самый дальний угол и даже дверь не запер, оно само страшится высунуть нос! И вот я здесь, живой, и не сжимаюсь в ужасе. Мир надо принимать по шажкам! И двигаться, как улитка...

Это было слишком. Всё — слишком. Для старого, человеческого разума, для слабого сознания, для всего лишь пяти привычных органов чувств.

Логовенко прижимал новорожденного людена к кушетке, ухитряясь каким-то чудом не только прижимать человеческое тело, но и рвущееся наружу и одновременно дрожащее от ужаса сверхсознание людена.

— Спокойно. Спокойно. Вдохни. Выдохни. Не смотри. Не слушай. Не пробуй на вкус. Осторожно. Шажок за шажком... Возвращайся. Видь как человек. Слышь как человек...

Тойво заморгал залитыми слёзной жидкостью глазами, пытаясь убрать из памяти палящий ультрафиолет и рентген такого близкого Солнца.

— С... Спасибо, доктор. Почему это было так... страшно?

— Рождение — всегда страшно, — произнёс Логовенко, уже наливающий себе воды в стакан. — Так тепло, уютно, мягко... И внезапно — в холодный, страшный большой мир. Тут любой испугается.

Тойво наконец смог расслабиться и выдохнуть, вытянувшись на кушетке.

— Да уж... Знал бы, какой это ужас, заранее...

— Неужели не пришёл бы? — с интересом спросил доктор.

— Пришёл бы. — набычившись, ответил новорожденный. — Но...

— Но — что?

— Не знаю, — Тойво отвернулся к стенке. Его всё ещё била остаточная дрожь, но и она понемногу затихала.

Логовенко помолчал и сказал.

— Следующие несколько дней, как минимум, мы будем тебя учить владеть собой. Во всех вариантах — и свёрнутом до человека, и развёрнутом обратно. А пока вставай, вставай и пошли.

— Куда, — заикнулся было Тойво, но на разговоры сил не оставалось. Приходилось контролировать такое странное, негибкое, чужое человеческое тело, на это силы и уходили.

В итоге, кое-как отрешившись и сумев двигать ногами, комконовец очень удивился, обнаружив перед собой вазочку с мороженым.

— Ешь, здесь это очень вкусно делают. — Логовенко уже запустил ложку в свою вазочку. — Ешь, ешь, это тоже помогает не видеть.

Первая ложка была, наверное, очень холодной — так, что заломило бы зубы. Но по сравнению с холодом кометного льда и земной тени — сущая мелочь. Впрочем, эта мелочь позволила вернуться к человеческим рамкам. Эта и ещё немного — горячий чай, суп с клёцками, сухое и твёрдое печенье...

— Вот каждого после процедуры привожу сюда, — доверительно произнёс Логовенко. — И всем помогает.

— И правда, помогает, — сейчас Тойво на удивление хорошо себя чувствовал.

— Вот и хорошо.

* * *

Странники были правы. Не будучи люденом, он не понял, а главное — не принял, не почувствовал бы всеми новыми чувствами того, что на самом деле происходило вокруг него. Вокруг Земли и человечества.

Мрак никуда не ушёл. Он оставался, он был здесь и пристально смотрел в твою спину пронзительным ледяным ветром — как бы ты ни крутился и не выворачивался, пытаясь его увидеть.

Этот взгляд исчезал только в зоне действия "светового ядра" — артефакта Странников, а точнее, одной из древних цивилизаций времён нашествия Мрака. Сама цивилизация исчезла во Мраке, но сами артефакты и технология их создания хранились Странниками.

Даже Тойво и другие людены не могли сказать, что делает "ядро" — они просто чувствовали, что оно влияет на пространство. Но этого влияния вполне хватало, чтобы сделать область невидимой для Мрака.

И только оказавшись там, Тойво начал знакомиться с деталями этой уже давно тянущейся истории.

Если бы не был уже люденом. Если бы он не мог проверить большую часть этой информации, просто поглядев — он бы черта с два поверил в такое, Странники были правы. Чтобы понять и принять это, он действительно должен быть стать люденом — и то не верится, даже когда видишь это сам.

Мрак действительно мог поглощать всё, за что его прозвали Антистихией. Но даже не это было его самым страшным проявлением. И не то, что он мог поглощать разумных существ и цивилизации, выплевывая наружу искаженную нежизнь. И даже не то, что влияние Мрака могло дотягиваться гораздо дальше, чем его абсолютно чёрные щупальца — его влияние на умы и разумы людей было куда более значительным, потому что было незаметным.

Самым страшным влиянием Мрака было то, что Странники прозвали Изменением.

Тойво узнал про это из разговора с одним из Странников, до сих пор сохранившим человеческий вид — тем самым Мрэкром.

— Я каждый раз поражаюсь вам, — покачал головой высокий, на голову выше Тойво, мужчина. — Тому, как вы сворачиваетесь, сокращаетесь... И как вы живете в этом теле.

— Это сложно, — согласился Тойво. — Но... Мы всё-таки люди. Мы так же боимся Мрака. Так же любим комфорт. Пусть для нас это значит несколько другое.

— Да, другое... Наверняка и комфорт разума для вас привычен.

— Вот уж что мне не грозит. Мрак... — Тойво поёжился.

— Между прочим, вы тоже в каком-то смысле порождения Мрака.

— То есть?! — выбить людена из равновесия — ну, после того, как он приспособился к себе — довольно сложно. Но как-то эта сложность незаметна. — Что это значит?

— Изменение. Процесс, который Мрак проводит с цивилизацией перед... Ну, наверное, своим очередным пришествием.

— Поясни.

— Мрак влияет на умы даже из оттуда, ты знаешь. И его влияние... Оно целенаправленно. Мрак — не просто явление. Это сущность. Даже разумная. Мы сами обнаружили это не сразу. Только когда события вокруг саркофага и зародышей пошли далеко не по плану.

— То есть...

— Ну да. Всё должно было быть совсем не так. Особенно в случае с Абалкиным. Не так грубо, не так скверно. Нас это... Неприятно удивило. Всегда неприятно узнавать, что и с тобой кто-то может играть. Пришлось обращаться к Тагоре...

— Вы работаете с Тагорой?

— Ну да. Они отличные аналитики и прогнозисты. Вторая жемчужина Галактики.

— И они не против?

— С чего бы им быть против. Их заповеди не нарушаем, к ним не лезем, и у нас всегда есть что-то интересное. Вот и в этот раз они потратили довольно много лет, но в итоге вполне конкретно определили следующие действия неизвестной силы.

— И?

Мрэкр поморщился.

— Изменение, затронувшееся часть людей — а именно вас — во-первых, прямое следствие текущей технологической картины Земли, а во-вторых, итогом его должна была стать гибель Земли и человечества. Как бы... Само по себе. Не так явно, как в нашем случае. Ну, а Мрак бы обрёл ещё немного слуг. Вас.

— Э...

— Биоблокада, фукамизация, нуль-тэ этот ваш. Мы не смогли определить конкретно, что именно привело к появлению вашей мутации. Возможно, Мрак подправил что-то...

— Радуга, — выдохнул Тойво. — Создание нуль-т и его испытания на Радуге. Волны, которые в какой-то момент прекратились, как отрезало.

— Хм. Возможно, это было его влияние, да. Но это было только начало, цветочки. После появления первых вас начались бы ягодки. Ты же представляешь пределы своей мощи в полной форме?

Тойво кивнул. На звезду он бы — пока! — не замахнулся, а вот планеты — что горошины для него в полной, развёрнутой форме.

— Всё было бы очень плохо. Но тагоряне подсчитали пути и опасности, а леонидяне...

— Эти первобытные? Они-то чем могут помочь?

— Биоцивилизация, которая старше земной и тагорянской? Сущей мелочью — они доработали ваш “проект” до такого уровня, чтобы превратить вас из орудий Мрака наподобие Дэ-Хэттэ в самостоятельных и очень сильных фигур.

— Вот как.

— Да. Это и есть Изменение — вплетение в ткань мира руками тех, кто живет в этом мире, тонкого узора, который в какой-то момент разрезает на лоскутки, на обрывки старую ткань. Как открытие Тамаса древними Странниками в прошлую эпоху.

— И, — Тойво отчётливо понял, какой вопрос надо задать. — Что сделает Мрак теперь?

— Мы не знаем. Но, скорее всего, от современных цивилизаций не останется ничего.

— Они все... Погибнут?

— Мы не знаем. Ни что, ни как. Может быть, во Мраке до сих пор живы и счастливы те, кто жил в прошлую эпоху. Может, с вашей цивилизацией не случится ничего плохо. Мы не знаем. Только вы можете узнать хоть что-то.

* * *

Тойво презирал себя за малодушие, но... Он стал отстраняться от людей — и от Аси.

Он боялся. Боялся того, что боль от потери тех, кто ему дорог, сведёт его с ума, а сумасшедший люден — это именно то, чего добивался Мрак.

И потому каждый раз, уходя от неё, из её уютного домика на Пандоре, он спиной чувствовал её укоряющий, страдающий взгляд. И потому появлялся всё реже и реже.

И потому он каждый раз, назначая встречу шефу, дорогому Биг-Багу, не являлся на неё. Потому что сказать ему — да, я раскрыл секрет Странников: вы все умрете по неизвестной причине в неизвестный день, и вы, и мы при всей силе ничего не сможем поделать, только что выжить самим — это тоже было способом сойти с ума.

* * *

По календарю Земли прошло больше тридцати лет.

Как говорится, ничего не предвещало. Даже “Откровение” о люденах уже забылось.

Людены же сами неутомимо пытались разобраться в себе, своих силах и своём противнике.

И все всё пропустили.

Потому что мелкое открытие в одном из институтов физики пространства — создание Овеществителя — было несложно пропустить.

Овеществитель не потреблял материю, не слишком сильно потреблял энергию и не реализовывал что-то по заказу как фемтопроцессоры. Просто в открытом на приём подобии кабины нуль-т порой возникали странные вещи и существа.

Людены не заметили в этом ничего необычного. Странники же обратили внимание на этот аппарат слишком поздно — когда опознали в некоторых “странных вещах” артефакты цивилизаций до Мрака.

Но было действительно слишком поздно.

Нуль-Т Земли был тем, что поддерживало единую цивилизацию Полудня.

Нуль-Т стал тем, что её погубило.

На всех планетах и вообще всём, где были кабины нуль-Т — а были они везде, где были люди, на Тагоре и Леониде в том числе — на полюсах возникли и заскользили друг друг навстречу Волны. Не такие, как на далёкой Радуге. Где-то белые. Где-то чёрные.

Где-то реальность расползалась клочьями и истаивала. Где-то проваливалась в открытые воронки Тамаса.

По Земле бежала Белая Волна, и в неё, бесшумной, почти незаметной, проваливались и исчезали все тысячелетние труды и успехи земной цивилизации. Вся она. Просто блекло, размывалось, растворялось, исчезало всё — от людей, не понимающих ничего, до камней и воздуха...

А люденам оставалось смотреть. Внимательно. Очень внимательно. Не выходя из-под защиты “световых ядер”.

Но всё же встань и молча смотри.