Пожилой дворецкий удалился с моей сумкой в сторону лестницы на второй и третий этаж, а я, не став провожать его взглядом, направилась в одну из гостиных, привычно цокая каблуками сапог по белому мрамору пола.
Одним из негласных пресловутых правил дома было отсутствие мягких тапочек. Отец считал их моветоном, предпочитая каждый год тратиться на дорогую шлифовку и полировку мелких трещин напольного покрытия. Внешний эстетически правильный образ жильцов должен был соответствовать интерьеру роскошного дома. Я никогда не понимала этой наносной чуши, хоть и безукоризненно следовала ей с рождения.
У нас имелись три гостиные — большая, малая и каминная или охотничья. Зачем их три, я за двадцать пять лет своей жизни так до конца и не разобралась. Пользовались мы по факту только одной — последней, самой маленькой и уютной. Остальные две — большая и малая — были погребены в белых тряпках, защищающих мебель от пыли, и гнетущей тишине.
На пороге каминной я остановилась, облокотившись плечом о дверной косяк, мерно вздохнула и медленно бесшумно выдохнула. Кажется, с дрожью удалось справиться.
Дверь была открыта настежь.
Пространство комнаты казалось небольшим благодаря внушительному антикварному камину из светло-коричневого оникса, мягкой, удобной, а потому также довольно габаритной диванной группе — двум диванам, четырем креслам и двум приставным к ним пуфикам для ног, и многочисленным, развешанным на стенах чучелам животных. В отцовской коллекции были с десяток оленей, один внушительный лось, пара скалящихся волков и огромный с открытой пастью кабан. Приобретены чучела были тоже исключительно по совету архитектора — ради отражения общего стиля дома. С отцовским хобби они никак не соотносились — ничего опаснее ножа он никогда в руках не держал, но зато облагодетельствовали каминную комнату вторым названием — охотничья.
Внутри на диване с ногами лицом ко мне расположилась женщина. С модным удлиненным темно-каштановым каре, приятным цветом лица, персиковыми румянами, в драных светло-голубых джинсах и ярко-салатовой майке с провокационной надписью "Ночую там, где меня любят". У нее были высокие скулы, пухлые губы, густые темные брови, темно-карие почти черные глаза и самый сложный на свете характер.
Напротив женщины, спиной ко мне, в кресле устроился мужчина. Со своего места я могла увидеть русые волосы, зачесанные с помощью большого количества геля, выбритые виски и аккуратные, особенно для представителя мужского пола, ушные раковины.
— Какое ты имеешь право меня судить?! — возмущенно всплеснула руками женщина — моя подруга Зо. Голос у нее был звонким, командующим.
— Да потому что ты ведешь себя, как бл... — на последнем слове ее оппонент сдержался и не высказал ругательство вслух. Но я представила, насколько выразительно скривилось его лицо — так будто мужчина — Гоша, наш начальник службы безопасности — только что съел лимон. Но не проглотил его, а случайно подавился.
— А какое дело тебе? Ты мне кто? Брат, сват? Отец?
— Друг.
— Ах, друг! — высокопарно воскликнула женщина и возвела очи горе, так будто бы в белом потолке увидела прописную истину. Правда продлилось ее показательное выступление недолго, спустя мгновение Зо снова перевела взгляд на собеседника и с сарказмом продолжила: — Так скажи мне, в таком случае, друг, а давно ли ты сам в зеркало смотрелся? Присказку про котелок и чайник помнишь?! Не тебя меня чумазой называть, котенок. Сколько женщин за прошлую неделю прошло через твою постель? Десять?! Двадцать?! Ты хоть имя одной из них помнишь? Или, может фамилию, цвет глаз, номер телефона?
— Это другое, — серьезно заявил в ответ Гоша. — Полигамия для мужчин нормальна. Это обусловлено наличием Y-хромосомы.
— А вот это уже попахивает дискриминацией по половому признаку, — с каждым новым витком спора Зо распалялась все больше — злилась, но боролась с собой, чтобы не наброситься на мужчину с кулаками. Не думаю, что подруге в случае прямого столкновения удалось бы серьезно побить Гошу, но парочку отметин она бы оставила. И парочку проплешин в его модной стрижке. — И потом, это ты мне сейчас собрался заливать про наборы хромосом? Я закончила мед, знаешь ли. С отличием.
Зо упрямо выпятила подбородок и сложила руки на груди. Жест получился сомнительным, так как тут же во всей красоте подчеркнул ее третий размер.
Я присмотрелась. Подруга выглядела воинственной, однако что-то едва уловимое в ее облике, что-то, что можно было распознать, только зная женщину достаточно долго, говорило о том, что Зо предельно спокойна и хладнокровно расчетлива в каждой своей ответной реплике. Что наверняка нельзя было сказать о Гоше.
Я шагнула внутрь, привлекая внимание и надеясь таким образом закончить их бессмысленный обмен любезностями.
— О, Оксана, привет! Рассуди нас. Он, — Зо указала пальцем на мужчину, — считает, что я — шл... женщина с некоторой сексуальной расторможенностью. А я, что мы — одного поля ягоды и не ему делать мне замечания! Пусть сам сначала себе постоянную девушку найдет.
Я прошла к одному из двух кресел у камина и некультурно для девочки из приличной семьи плюхнулась в него, вытянув ноги в сапогах на рядом стоящем пуфике. После чего по очереди посмотрела сначала на подругу, потом на ее оппонента.
Зо, или по паспорту Радионова Зоя Николаевна, была моей ровесницей. Свое полное имя она не любила, предпочитая ему придуманное еще в детстве сокращенное "Зо" — ни то кличка, ни то дразнилка. Подруга как-то рассказала, что так звали героя в каком-то детском мультике, который ей безумно понравился. Но спустя два десятка лет, Зо уже не могла точно вспомнить, как назывался этот самый мультик, и что это был за герой. Или хотя бы, чем именно он ей настолько приглянулся.
Знали мы друг друга с пяти лет — с момента, когда в песочнице напротив моего дома вместе построили замок для кукол, наутро разрушенный соседскими мальчишками.
Зо была дочерью милиционера, погибшего около двадцати лет назад при исполнении, и скромной домохозяйки, которая после смерти мужа от горя и отчаяния начала пить. Только благодаря вмешательству моего отца девочка не попала детский дом.
Мы с Зо выросли вместе — играли в одной песочнице, позже ходили в один детский сад и школу. Частенько лучшая подруга оставалась у меня на ночь, которая при беспробудном пьянстве ее матери затягивалась на неделю или даже месяц. Отец, видя такую привязанность, относился к девочке снисходительно и даже помогал материально, хотя по прошествии лет, я начала предполагать, что на него в этом вопросе оказывал серьезное влияние Иосиф.
Еще с детства мы чувствовали сродство между нами.
Моя мама тоже умерла рано. Через неделю, если быть точной, после нашей первой встречи с Зо в песочнице. Врачи диагностировали остановку сердца по не выявленным причинам.
Отец замкнулся в себе, переживая горе в одиночестве, но с маской невозмутимости на лице. Стал проводить большое количество времени на работе, или дома в кабинете, будто забыл обо мне. Жизнь нашего дома превратилась в размеренное следование негласным правилам приличия, вежливости и этикета, придуманными когда-то мамой. Мы ужинали исключительно в столовой за большим столом, всегда выглядели так, будто собирались принимать гостей, не искренне улыбались друг другу, молчали или реже разговаривали на светские темы.
Я быстро осознала, что отца перестали интересовать мои детские искренние переживания, смех, улыбки. Он требовал от меня такой же невозмутимости и спокойствия, в которых предпочитал прибывать сам. И хотя это никогда не высказывалось вслух, одного взгляда с его стороны порой хватало для того, чтобы я вспоминала роль в этом доме и четко ей следовала. Он был примерным почтенным отцом, я — воспитанной вежливой дочерью, Иосиф — молчаливым дворецким, отражающим общий солидный статус семьи.
Моменты просветления наступали, когда в нашем доме гостила Зо. Правда и она быстро разобралась в этом сложном спектакле и вскоре приняла роль такой же воспитанной и вежливой подруги хозяйской дочери.
С пяти лет мы с Зо оказались сиротами при живых родителях. Это сроднило нас еще больше.
А потом в семь лет я рассказала е й свой секрет. А в ответ услышала, что такой же секрет был и у Зо.
Наши дороги разошлись после окончания школы. Зо выбрала медицину и уехала поступать в институт в соседний город. Я решила стать юристом и тоже сбежала из отчего дома, только в противоположном направлении. Мой выбор пал на "столицу" — местный областной центр в двух часах езды на машине отсюда.
Судьба свела нас снова четыре года назад, когда я, вернувшись домой, попала в аварию — врезалась в фонарный столб — и оказалась в больнице. Зо к тому времени тоже перебралась в родной город и устроилась на работу патологоанатомом. Месяцы моей реабилитации вернули в наши отношения прежнюю теплоту и взаимопонимание. Хотя выбор профессии подруги поначалу вызвал у меня недоумение, но спустя некоторое время, тщательно все обдумав и проанализировав, я поняла, что Зо она подходила идеально.
— Не имею привычки влезать в чужой спор, — спокойно ответила я, в упор, посмотрев на женщину. — Особенно, если считаю его пустой тратой времени.
— Вот видишь, — Гоша от радости разве что язык не показал оппонентке, — даже Оксана на моей стороне!
— Я не на чьей стороне, — осадила я мужчину, который уже давно считался членом нашей семьи.
— Кстати, а чего ты в перчатках? На улице похолодало?
— Не настолько, — успокоила я Гошу. — А перчатки — это личное.
Зо понятливо еле замено кивнула. Правда, за внешнем слоем этой понятливости я успела разглядеть недоумение и даже удивление.
— Кстати, — в тон Гоше, переспросила я, — а почему у нас дорожка перед домом не чищена?
— Сегодня было не до нее. Иосиф просил проверить пару ребят, которых он хотел нанять для весенней уборки. Да и потом, на календаре апрель. Есть шанс, что эта слякоть сама скоро растает.
— И превратиться в большую грязную лужу. Гоша, давай без отговорок. Просто почисть дорожку до возвращения отца... с работы. Прошу.
Мужчина улыбнулся, разгадав намек о сверхурочных трудовых часах, поднялся со своего места и беспрекословно отправился исполнять не совсем свои обязанности. Напоследок мужчина одарил Зо странным взглядом — обиженным с ноткой... ревности, кажется?
Я задумчиво посмотрела ему вслед.
Гоше было тридцать семь. Но о возрасте по его внешности судить было довольно трудно: у мужчины имелись милые детские ямочки на щеках и сеточка мимических морщин вокруг глаз, живой любопытный взгляд и нахальная улыбка. С успехом Гоше можно было дать как двадцать, так и сорок.
Мужчина носил модную стрижку, за которой тщательно ухаживал и трехдневную щетину, которую на самом деле нельзя было списать на небрежность, сломанный бритвенный станок или запойную неделю, уж слишком ухоженно и опрятно — волосок к волоску — она выглядела.
Черная рубашка, темно-синие джинсы и даже узкий черный кожаный ремень, надетые сегодня на Гоше, тоже были не настолько простецкими, какими казались на первый взгляд. Мужчина не был щеголем, не гонялся за модными марками и фасонами. Однако зарплата, которую платил Гоше мой отец, позволяла ему одеваться достаточно дорого. И он этим не пренебрегал.
У Гоши был легкий характер — будто в противовес или насмешку Зо, натура которой имела слоистую структуру и скрывала в себе столько, что дедушка Фрейд со своими учениками не разобрался бы до наших дней.
Гоша быстро находил общий язык с новыми людьми разной категории, возраста и социального положения. У него было огромное количество друзей и еще большее количество приятелей. Иногда казалось, что мужчина знал каждого второго человека в округе если не лично, то хотя бы по имени. Странно, что при таких удивительных коммуникационных навыках, Гоша был одинок. Его личная жизнь складывалась каждый вечер в баре с новой красоткой и заканчивалась каждое утро на пороге ее квартиры. Насколько я знала, у Гоши никогда не было серьезных отношений с женщинами. Как и у Зо с мужчинами. Это их объединяло.
Гоша был безмерно любопытен. Совал свой нос в любые кажущиеся ему подозрительными дела. Свои, чужие. Гоша обожал секреты. Моему отцу эта черта его характера нравилась больше всего — благодаря Гоше он собрал нехилое количество компромата на конкурентов и клиентов, проверил лояльность всех сотрудников своей фирмы и тем самым предупредил большое количество конфликтных ситуаций. Удивительно, что со всей хваткостью Гоши, в нашей семье остались тайны, которые до сих пор ему были не известны.
Мужчина начал работать на отца еще в годы, когда наличие собственной службы безопасности считалась данью моде и обязательным признаком успешности бизнесмена. У Гоши было военное прошлое и неплохие физические навыки. В яблочко в тире мужчина попадал восемь раз из десяти, а уложить противника с холодным оружием мог буквально за минуту.
Мода прошла. Содержать команду бодигардов оказалось экономически неэффективно, и служба безопасности фирмы отца распалась. А Гоша остался — за ощутимый вклад, полезность и я подозреваю, свою невероятную харизму.
Наш начальник безопасности ко всему прочему был совершенно обаятельным парнем — благодаря все тем же милым ямочкам на щеках, легкому характеру и порой совершенно плоскому и скабрезному чувству юмора, который удивительным образом нравился женщинам.
Гоша стал исполнять обязанности личного телохранителя отца, но так как его (отца) за пятьдесят лет никто серьезно убить так и не попытался, мужчина быстро переквалифицировался в водителя. Однако и на этой почве не срослось — Виктор Алексеевич и сам не прочь был лишний раз сесть за руль автомобиля.
Расстаться окончательно с Гошей отец не пожелал, пристроил его в помощь Иосифу: приглядывать за домом, проверять наемный временный персонал, помогать с мелкими поручениями. Они быстро нашли общий язык с дворецким — Гоша относился к делам, пусть и незначительным, ответственно, что не могло не впечатлить педантичного Иосифа.
Профессиональные навыки мужчины тоже не пропали даром: отец все еще пользовался его умением раскапывать нужную достоверную информацию в обход государственных структур. Я порой тоже просила Гошу о помощи — что-то найти, что-то проверить, что-то узнать или за кем-то проследить.
Около пяти лет назад Гоша переехал в наш дом окончательно. Его бывший арендодатель решил продать квартиру, которую мужчина снимал последние лет шесть. Гошу попросили за три дня собрать вещи и выехать. Найти новое жилье за такой короткий срок оказалось нереально, и отец предложил мужчине временно пожить у нас — на втором этаже в одной из комнат гостевого крыла. Постепенно "временно" превратилось в "постоянно" и Гоша обрел статус полноценного члена нашей странной семьи. Даже собственную роль в этом спектакле заработал — ответственного безукоризненного начальника безопасности с заряженной пушкой и хорошим ударом слева. Правда следовал этой роли Гоша нечасто — только в моменты, когда атмосфера в доме особенно накалялась.
