Право выбора (по вселенной Звездных войн)

— Эй, имперские недобитки! Мы даем вам еще одну минуту для капитуляции. Соображайте быстрее! — вновь насмешливо замяукал динамик.

Измученный Ксенн хотел было остановить ретивых гвардейцев и позволить пилотам высветить на рубке сигнал о капитуляции, чтобы сохранить жизни беженцам и тяжелораненым воинам, но тут перед глазами возникли огненные всполохи последних бомбардировщиков "Саламандры", в упор расстреливаемых крестокрылами ребелов, и распадающийся раскаленными обломками остов старого разрушителя, явилось ироничное и спокойное лицо покойного коммодора Морра.

— Им мало убить нас, им нужно стереть все, что было нам дорого, растоптать привычный нам мир, высмеять и унизить нас! — спокойно и размеренно вещал командир "Саламандры" своим вновь назначенным офицерам в день формирования экипажа, — Солдату не всегда дано победить, но он может умереть так, чтобы другие, те, кто не посмел сделать свой выбор, задумались — за что он отдает свою жизнь! Пусть наше дело зовут обреченным, пусть говорят у нас нет будущего, но это путь чести — хранить верность нашему миру — нашей Империи не только во времена побед, но и во времена поражений. Тогда ложь мятежников останется ложью, измена — изменой, и найдутся те, кто придет на наше место и продолжит наше дело, господа!

— Господин лейтенант-коммодор! — встревожено вырвал его из забытья молодой пилот шаттла.

— Связь, — выдавливая слова из пересохшего горла, прохрипел Ксенн.

Сглотнув вязкую слюну, он собрался с силами и склонился над динамиком передатчика.

— Я лейтенант-коммодор Арвид Ксенн, — медленно проговорил он, — Устав Имперского флота предусматривает сигналы для шаттлов "на борту раненые и гражданские пассажиры". Но вам — мятежникам — этот сигнал, как и правила войны, видимо незнаком. Вы только что сожгли несколько тысяч беженцев на борту "Саламандры". Можете не утруждать себя ожиданием — пощады просить никто не будет. Переговоры окончены. Мы атакуем!

Ксенн не понял откуда раздался изумленный вздох — то ли из динамика комлинка, то ли от кресел пилотов. На мгновение он был готов закусить губу от осознания того, что обрек себя и всех пассажиров шаттла на смерть, но оба гвардейца уже восторженно отсалютовали ему и, грохоча сапогами, скатились в крошечный отсек огневой точки шаттла и наводили лазерную спарку на ближайший истребитель, а пилоты, стряхнув страх, склонились над пультами корабля.

Внезапно из динамика зазвучал другой — человеческий — голос.

— Командир эскадрильи Новой республики коммодор Видж Антиллес. Спасательный шаттл, сигнал о вашем статусе принят. Мы гарантируем жизнь и достойное отношение ко всем находящимся на борту вашего корабля. Откройте шлюз для дройда, чтобы подтвердить нахождение на борту мирных жителей и раненых.

— Видж. Они говорят правду, — вклинился в монолог республиканского пилота еще один голос, абсолютно спокойный, и кажется равнодушный ко всему происходящему, как будто его обладатель не участвовал только что в бою, а предавался медитации, — На борту гражданские и раненые, я чувствую их боль и страх. Но орудие шаттла отслеживает наши истребители.

— Принято, Люк... Вызываю имперский спасательный шаттл! Отключите питание орудия и следуйте курсом 7-3-12. Пойдете в кильватере корвета "Падаван" на Оброа-Скай до орбитальных доков. Там есть и больница, и гражданский порт... Но больше не попадайтесь, — усмехнулся довольный республиканец.

Оба пилота шатлла обернулись к Ксенну с безмолвным вопросом.

Что ж, и среди ребелов хватает идеалистов, готовых иногда явить благородство. Указания республиканского командира без позора для остатков экипажа "Саламандры" позволяли спасти беженцев и раненых. Теперь у Арвида уже не было сил для бессмысленной и смертельной атаки... Он выполнил свой долг, ушедший вместе с его кораблем, отдал больше, чем готов был отдать, и теперь испытывал лишь одно желание — вернуться домой...

Кивнув пилотам, Ксенн попытался скрестить на груди перебинтованные руки.

Шаттл отработал маневровыми двигателями и двинулся к висящему в стороне от сектора недавнего сражения корвету, рядом с которым уже безмолвно дрейфовали два однотипных спасательных корабля с такими же сигналами на борту.

Мимо, медленно вращаясь, проплыл полуразбитый корпус имперского бомбардировщика. Вдалеке республиканская эскадра, покончив со вторым разрушителем, перестраивалась в походный ордер. Вынырнувшие из гиперпространства мощные межзвездные буксиры, приближались к поврежденным дредноуту и фрегату, лишившимся хода. Еще один дредноут ребелов, как и разрушитель с республиканской символикой, дрейфовали по району боя с погасшими огнями и развороченными бортами, открывавшими искореженные выгоревшие палубы. Вокруг разбитых кораблей мелькали спасательные шаттлы республиканцев.

Старый корвет, сохраненный ребелами еще, наверное, с начала восстания, и используемый теперь как вспомогательный транспорт, вильнул молотоподобным носом, становясь на курс выхода к гиперпрыжку...

Двадцать лет назад подобный корвет, приобретенный маленькой транспортной компанией с претенциозным названием "Корускант дабл стар", уносил демобилизованного из Имперского флота лейтенанта запаса Арвида Ксенна на далекий Аурвилл. Нашивка на новенькой куртке свидетельствовала о том, что Ксенн исполняет на борту "Веселого майнокка" обязанности канонира в космосе и специалиста по погрузке в доках и на орбитальных станциях.

Уроженцу мира железа и камня — Корусканта — ему всегда хотелось увидеть бескрайний песок и бескрайний океан, скрытые в пелене дождя джунгли, тихие реки, струящиеся вдоль разноцветных лугов — все то, что ребенком так манило его с экранов визоров. Может быть еще и поэтому он подписал пятилетний контракт с космическим флотом молодой Галактической Империи — побывать на далеких мирах, получить бесплатное образование и рекомендации в транспортные компании. Это уже потом к его мечте прибавилось отчетливое желание, чтобы страдания и смерть, которые Арвид увидел на мятежных или охваченных междоусобными войнами планетах, не пришли на его родной Корускант.

Белые стреловидные корпуса звездных разрушителей несли мир и порядок на звездные трассы, а белые доспехи имперских гвардейцев символизировали закон и безопасность жителей планет, принявших покровительство Империи. И мечта молодого канонира становилась реальностью. Он не стремился стать кадровым военным, но к концу контракта с удовольствием надел погоны имперского лейтенанта.

И вот пять лет муштры, учебных и боевых тревог, дежурств у пультов боевых башен разрушителей, стычек с пиратами и сепаратистами позади. Нагрудный карман "греет" кредитка с неплохим выходным пособием за честно выполненный контракт. "Веселый майнокк" рассекает гиперпространство, и можно расслабиться, положить ноги на пустое соседнее кресло и, большими глотками отпивая альдеранский каф, поглядывать то на дисплей системы обнаружения, то на голографический буклет-путеводитель по первой планете, на которую его приведет маршрут торгового корвета...

А потом была встреча с мечтой — закаты и рассветы на впервые увиденных мирах, новые ощущения, запахи, вкусы, веселый треп видавших виды космолетчиков в бурлящих кантинах космических портов, дурманящие напитки и коктейли, дурманящий жар кожи и сладость поцелуев женщин человеческой, твилекской и тогрутской рас.

Схлынувшее юношеское нетерпение сменилось ощущением правильно выбранного пути, а на кредитке сначала рядового члена экипажа, а потом и второго помощника капитана корвета стала накапливаться приличная сумма. Иногда рейсы проходили в привычной рутине спокойных дежурств. Иногда (но все реже — имперский флот надежно хранил основные звездные трассы) взрывались воем пиратских истребителей, пляшущих в прицеле орудийной башни корвета. Были потасовки в кантинах и портовых переулках. Была и авария, когда корвет беспомощно повис в черной пустоте вдалеке от систем, оглашая эфир призывами о помощи и радостно приветствуя бортовыми огнями иторианский грузовик, откликнувшийся на сигнал SOS.

Но Ксенн ни разу не пожалел о своем выборе. Не пожалел он и о том, что однажды, сменившись с дежурства, заглянул в каюту инженера связи, завербовавшейся в экипаж "Веселого майнокка" на уютном и солнечном Аурвилле. Они уже несколько дней приглядывались друг к другу, с удовольствием коротая свободное время в уютном баре корвета, и темноглазая темноволосая Рута первой сделала шаг, найдя повод пригласить Арвида помочь с закапризничавшим кондиционером. Поломка была пустяковой, и они вместе быстро и со вкусом справились с работой, а затем, без слов и объяснений, оказались в объятиях друг друга, с неиспытанным раньше неистовством добираясь до тела партнера через ставшей вдруг лишней одежду.

Ксенна безудержно манило дышащее страстью смуглое тело Руты, успокаивал и завораживал ее чуть хрипловатый чувственный голос, а в его душе находили отклик красноречие и меткие оценки оказавшейся увлеченной путешествиями, техникой и политикой подруги.

Теперь время между вахтами (которые они, конечно, несли вместе) было заполнено страстью и нежностью, на столике общей каюты вновь появились красочные буклеты с описанием экзотических миров, а члены экипажа "Веселого майнокка" заключал пари, на то каком же из приглянувшихся влюбленной паре миров они будут гулять на их свадьбе.

Медовый месяц чета Ксеннов провела на Корусканте. Рута быстро и страстно влюбилась в этот неповторимый и столь новый для нее, такой привычный Арвиду мир, который он с увлечением открывал для любимой женщины. С каким увлечением они выбирали свою первую квартирку, жарко спорили над моделями первых дройдов, призванных помогать Руте в домашнем хозяйстве. Впрочем, дом редко видел своих хозяев, продолжавших рассекать пространство на борту "Веселого майнокка". Теперь уже Арвид был представителем компании на корвете (то есть человеком, имевшим право приказывать капитану), а Рута — первым помощником. В "Корускант дабл стар" семье Ксеннов прочили карьеру администраторов одной из орбитальных баз или сотрудников центрального офиса компании на имперской столице.

Империя все шире простирала свои крылья над Галактикой, неся мир, порядок и процветание жителям столицы и центральных имперских планет. В бортовом журнале "Веселого майнокка" появлялись координаты новых миров, а в просторном корабельном люксе корвета в жарких объятиях, отделенных надежными переборками от вселенского холода гиперперехода, была зачата новая жизнь. Несмотря на все уговоры Арвида (и к его тайной радости) Рута провела отпуск по беременности на борту своего корабля. Здесь, во время стоянки на ее родном Аурвилле (втайне от пары капитан специально подкорректировал график полета) появился на свет первенец Ксеннов — маленький Лео.

Перед глазами Арвида Ксенна вновь встал последний бой эскадрильи его первенца, и он, откинув одеяло, вскочил и прошел к разбитому окну, пытаясь стряхнуть мучительные воспоминания. За осколками зеркального стекла все так же шумел дождь, по балконам и выступам, по торчащим из стен обломкам журчали ручейки воды. Где-то рядом недовольно фыркал и шипел потревоженный дождем совонетопырь.

Умывшись пахнущей металлом водой, скопившейся в пустой каменной вазе на полуобрушенном балконе, и отхлебнув из пустеющей фляги сока тарники, Ксенн аккуратно скатал одеяло, приторочил его к сумке, натянул потертую куртку, подаренную его последним случайным работодателем, проверил, как ходит в ножнах старый твилекский кинжал, и, пристроив к лямке на куртке "вечный" фонарик, вышел в темноту заброшенных коридоров. Здесь давно не было энергии, выработали свой резерв и аварийные плафоны, лишь слабо мерцал по углам фиолетовый мох да изредка сочился свет через трещины и проломы стен. В смешении запахов Арвид почувствовал вонь тления и вскоре за поворотом увидел кости, белевшие из прорванной одежды. Перешагнув место последнего пристанища какого-то бедолаги, Ксенн продолжил свой путь в запустении заброшенных кварталов. Пару раз ему приходилось возвращаться назад, огибая огромные проломы, балансировать на прогибающихся, треснувших плитах или перебегать по неизвестно кем и для чего проложенных мостиках из транспаристила.

Пару раз он натыкался на обитателей развалин или заглянувших сюда с какой-то целью существ. Мрачный человек в потрепанной одежде не вызвал ни у кого из них интереса, а кое-кто даже попытался спрятаться от некстати появившегося незнакомца.

Дождь стихал. Добравшись до совсем разрушенного крыла титанического здания, Арвид спустился на основной, так называемый "нулевой" уровень улицы, считавшийся условной поверхностью планеты (хотя под ним тянулись десятки, а то и сотни подземных уровней). Миновав уцелевшую эстакаду, он прибавил шаг и увидел свой дом... такой же пустой и безмолвный, как и весь квартал. Дальняя его сторона была полностью разрушена. Там из гор щебня, путаницы металла и пластика возносился искореженный остов старого десантного крейсера.

Где-то наверху, в просвете между верхушками корпусов, проплывали шаттлы и атмосферные корабли, со стороны заселенных кварталов сияли сотни тысяч окон, полыхало буйство рекламных голограмм... а здесь было тихо. Лишь струилась по развалинам вода, и что-то шуршало в ближнем завале.

По полуразрушенным, заваленным брошенными в панике бегства вещами ступеням, Ксенн, не чувствуя усталости, поднялся на уровень своей квартиры. Часть этажа была покрыта копотью — когда-то бушевал пожар. Отодвинув взломанную и полуотворенную дверь, Ксенн, в сиянии своего фонаря медленно, словно по тонкому льду, вошел в прихожую...

Эту квартиру семья Ксеннов приобрела, когда рождение ребенка все же заставило Руту принять предложение руководства компании и перейти на офисную работу в имперской столице. Но она по-прежнему пользовалась любой возможностью, чтобы подняться на борт "Веселого майнокка" вместе с маленьким сыном. Может быть поэтому Лео, выросший в рубках и каютах торговых кораблей, твердо уверовал в свое предназначение стать пилотом. Подрастая, он засматривался фильмами о войнах молодой Империи с сепаратистами, восхищаясь мужеством и мастерством прославленных имперских асов — Лорда Вейдера и барона Фела.

Независимый и упрямый Лео редко прибегал к помощи родителей, при этом не отстраняясь от общения с семьей. А в семье Ксеннов рос еще один малыш — растущий веселым и общительным ребенком Иржи. Теперь уже Ксенны реже уходили в космос на кораблях компании, все больше погружаясь в круговерть столичной жизни.

Арвид и Рута счастливо наблюдали за тем, как взрослеют такие разные, но такие схожие в чем-то их сыновья. Пока Иржи запоем глотал книги по истории, философии и политике, избираясь на все возможные должности в школе, Лео, на два года раньше установленного срока (единственная поблажка матери, ставшей к тому времени советником вице-президента компании) получив права на управление атмосферным спидером, гонял с компанией таких же отчаянных подростков по мыслимым и немыслимым местам города-планеты. Впрочем, ни гонки, ни первое увлечение подростка — такая же отчаянная девчонка с огненными волосами, лихо управлявшая дорогим черным спидером, — не помешали первенцу Ксеннов с отличием закончить школу.