Право выбора (по вселенной Звездных войн)

ПРАВО ВЫБОРА

Благодарю BlackDrago за идеи и

литературное редактирование

Это наш мир, пусть не рай он земной,

И не у всех в чести.

Это наш выбор идти войной,

Чтобы его спасти...

"Ему говорили..."

Dareen

Раскаленные вторыми сутками непрерывных боев системы охлаждения турболазеров сочились испарениями. Едкий пар охладителя заставлял канониров надсадно кашлять и, на мгновение отстранившись от пультов, вытирать слезящиеся глаза ладонями, затянутыми в черные перчатки...

Отсеки и вспомогательные коридоры звездного разрушителя Резервного флота Империи "Саламандра" были забиты ранеными и эвакуируемыми. Реанимакапсул и даже дройд-носилок давно не хватало на всех, и раненых подносили к медицинским блокам на обломках сталепластика. Надсадно ревели климатизаторы, тоскливо взвывали сирены аварийных сигналов, искрила в технических нишах какая-то аппаратура... палубы качало от сильных ударов, после которых гасло освещение, и лица казались залитыми кровью в алом сиянии аварийных плафонов... Но мимо трепещущих, обожженных, окровавленных тел в оплавленных скафандрах или обрывках униформы, мимо прижавшихся к переборкам испуганных беженцев, все так же пробегали, держа строй, аварийные команды штурмовиков в измазанных кровью, закопченных, некогда белоснежных доспехах, а флотские гвардейцы, сменив выбитых дройдов, латали основные энергосети и системы жизнеобеспечения.

Большая часть тяжелых турболазеров старого имперского разрушителя класса "Победа" была уничтожена, но оставшиеся продолжали жалить борта двух республиканских дредноутов и каламарианского крейсера, зажавших "Саламандру" в кольцо. Легкие орудия плели огненную сеть вокруг изъеденных лазерными и ракетными ударами бортов разрушителя, истребители противника все еще попадали в эту сеть, разлетаясь огненными обломками.

— Мы потеряли второй генератор, — тихо, чтобы услышал только старший офицер, проговорил от пульта внутрикорабельной связи пожилой энсин-резервист.

— Сосредоточить огонь на истребителях! Держать периметр резервного генератора! — тут же прохрипел комлинк голосом командира разрушителя коммодора Максимилиана Морра, — Всем палубным машинам — взлет!

— Боевым башням: цель — истребители, — устало продублировал по центральному посту управления оружием "Саламандры" командир боевой части вооружения лейтенант-коммодор Арвид Ксенн.

"Саламандра" давно уже лишилась своих тай-файтеров и теперь могла противопоставить двум новеньким эскадрильям красы и гордости республиканского флота — крестокрылов — только зенитный огонь... Этого было явно недостаточно, чтобы удерживать ребелов от прорыва к последнему генератору дефлекторного щита, и командир разрушителя отдал приказ атаковать противника тай-бомбардировщикам. Приказ, не оставлявший пилотам тяжелых машин ни одного шанса вернуться...

Арвид окинул взглядом офицеров, склонившихся над пультами — половину из них составляли резервисты, призванными в имперский космический флот из запаса, остальные — молодые добровольцы, поступившие на военную службу уже после Эндорской трагедии. Такие же юноши вспыхивали мгновенными искорками в распадающихся кабинах гибнущей эскадрильи бомбардировщиков, как и их лихие ровесники в разрисованных броской символикой истребителях Республики. Своей смертью имперские пилоты отодвигали агонию смертельно раненого разрушителя, даря ему призрачный шанс.

Лейтенант-комодор Ксенн видел тщательно скрываемый страх на лицах таких же как и он сам офицеров-резервистов. Но каждый из них продолжал выполнять свои обязанности, а сам Арвид мог лишь на мгновение прижаться пылающим лбом к холодному стеклу панорамного экрана, на котором вспыхивали и таяли звездочки сошедшихся в смертельном танце испепеляющей ненависти республиканских крестокрылов и имперских бомбардировщиков. Ведь одной из этих вспышек мог быть его старший сын — 20-летний лейтенант Лео Ксенн. Накануне он дотянул разбитый истребитель до посадочной палубы "Саламандры", но, проведя сутки в бакта-камере медицинского отсека, вновь вернулся на посадочную палубу разрушителя, заняв место пилота в наскоро отремонтированной кабине бомбардировщика, лишившегося своего пилота...

Арвид видел сына лишь несколько минут. Командир "Саламандры" вызвал его с каким-то формальным докладом именно в тот момент, когда закончил отдавать приказания новоназначенному командиру эскадрильи бомбардировщиков. Лишь несколько минут все трое стояли, глядя то друг на друга, то на круговерть близкой туманности, которую оставлял по правому борту идущий на крейсерской скорости разрушитель.

— Скажи Лоре и Хельгу, что я люблю их... — тихо проговорил Лео, перед тем как, пожав руку отца, покинуть командирский салон.

И вот теперь Максимилиан Морр отправил почти на верную смерть мужа своей единственной дочери, отца своего внука вместе с другими последними пилотами разрушителя, чтобы их жизнью оплатить минуты, за которые механики в раскаленных, искореженных энергетических отсеках пытались восстановить хотя бы один основной генератор...

Сжимая до боли немеющие губы и не чувствуя этой боли, Ксенн, понимал, что другого решения не принял бы и его первенец. Ведь в отличие от резервиста Арвида, Лео, как и Максимилиан, был кадровым офицером Имперского флота, не мыслившим жизни без верности своему гибнущему миру и без борьбы за него.

Где-то там впереди уходил из системы, полыхая вспышками готовых к прыжку гипердвигателей и беглым огнем отгоняя "крестокрылы" ребелов, флагман Резервного флота со спасенными из гибнущей имперской столицы архивами и базами данных. Его курс лежал к системам Внешнего кольца, где гранд-адмирал Траун собирал готовые к продолжению борьбы имперские эскадры. Оттуда вновь могли прийти мир и привычный уклад жизни на искалеченный Корускант и на другие миры Империи. И ценой этой надежды стала гибель остатков Резервного флота...

Один из республиканских дредноутов, окутанный шлейфом мелких обломков из поврежденных в начале боя основных двигателей, кренясь, отходил под прикрытие громады крейсера каламари. Но тут же, пересекая курс к спасению искалеченного, но не прекращающего огонь разрушителя, к своим собратьям присоединилась еще одна эскадрилья "крестокрылов".

В острие строя особенно ярко размалеванных республиканских истребителей шли серебристый "крест" с частоколом отметок сбитых целей и белоснежно-белая машина без знаков отличия. На "Саламандре" уже перехватили позывные командира элитной республиканской эскадрильи, лучшего аса ребелов Виджа Антиллеса и самого ненавистного врага Империи, виновника Эндорской трагедии и гибели Императора, самопровозглашенного магистра Нового ордена джедаев Люка Скайуокера.

Отправляя последние аварийные партии к замолкающим орудийным башням, Ксенн не знал, его ли сын или другой командир звена вывел свою тройку бомбардировщиков навстречу смертоносному противнику. Прикрывая своего командира, тут же вспыхнул один, закувыркался, потеряв левую панель другой, но последний бомбардировщик проскочил сквозь республиканский строй, отчаянным огнем турболазеров вспоров брюхо ярко-красному крестокрылу с желтыми полосами на крыльях. Замыкающие строй истребители в упор скрестили лучи своих лазеров на посмевшем стать на пути "Эскадрильи бродяг" имперце. Одна из республиканских машин тут же поплатилась за такой маневр, не успев отвернуть от таранного удара превратившегося в огненную комету бомбардировщика.

"Крестокрыл" Скайуокера тем временем в одиночку атаковал тройку имперских бомбардировщиков. Один из них пошел в лобовую атаку на машину джедая, но почему-то рывками проскочил мимо, полосуя лазерами пустоту, и тут же получил в борт залп республиканского истребителя. Еще один имперец закрутился в странном маневре, который тоже вынес его под удар белого "креста". Третий пилот Империи, увидев странную гибель напарников, попытался избежать ближнего боя и постарался держать расстояние, выпустив по неуязвимому противнику приберегаемую напоследок протонную торпеду, но был расстрелян зашедшим сзади Антиллесом.

"Саламандра" сменила курс, и с панорамного экрана уплыла схватка элитных республиканских пилотов с последней тройкой бомбардировщиков. Прямо по курсу приближался полыхающий огнем борт каламарианского крейсера.

— Всем орудиям цель — двигатели противника. Огня не прекращать! — вновь прохрипел из динамика капитан Морр.

— Вот и все, — проскользнуло в сознании Арвида Ксенна, когда корпус расстреливаемого в упор разрушителя задрожал от частых сильных взрывов. А потом огненная вспышка вздыбила боковую переборку отсека и бросила лейтенант-коммодора на искрящую замыканиями панель.

Он еще успел прокричать (или прошептать, но шепот показался ему криком): "Управление огнем передать в резервный пост. Покинуть отсек!", обгорелыми руками пытаясь погасить тлеющий черный китель офицера-артиллериста... а потом глаза заволокло туманной дымкой... и в ней перед Арвидом возникло лицо жены, таким, каким оно было в их первую жаркую ночь в тесной каюте грузового корвета...

Он уже не видел, как пожилой энсин и юноша-техник вытаскивали его обмякшее тело из ставшего огненным адом отсека, как тащили по раскачивающимся, полыхающим вспышками рвущихся энергоцепей коридорам под непрерывный вой аварийных сигналов, призывающих покинуть гибнущий корабль, как втолкнули в переполненный ранеными челнок, успевший покинуть "Саламандру" до того, как всепожирающее пламя прокатилось по ее коридорам и отсекам, равнодушно поглощая и энергетические отсеки с так и не прекратившими работу механиками, и каюты с мечущимися беженцами, и ведущие огонь до последнего мгновения орудийные башни, и забитые ранеными лазареты разрушителя, и полуразрушенный мостик, где, пригвожденное распоркой взорвавшегося тактического экрана к капитанскому креслу, замерло в окружении своих погибших офицеров тело командира разрушителя коммодора Максимилиана Морра.

А Ксенн все не мог открыть глаза, заливаемые кровью из рассеченного лба, и, чувствуя почему-то не боль, а сильнейший холод в обожженном теле, прижимал к груди искалеченные ладони. И заглушая гул двигателей, голоса и стоны в трюме спасательного шаттла, в его памяти звучал модный двадцать лет назад на Корусканте вальс, под который они с невестой кружились в зале туристического отеля, впервые вместе проводя отпуска на столичной планете. А потом чьи-то руки приложили к его шее иньектор аптечки, и сознание лейтенант-комодора Арвида Ксенна угасло...

Какой-то посторонний звук вырвал Арвида из полусна-полукошмара. Приподнявшись на ложе и озираясь по сторонам, Ксенн еще несколько мгновений пытался вспомнить — куда же делся забитый ранеными отсек спасательного шаттла, почему не слышно гула двигателей, и откуда доносятся монотонный шум дождя и звуки, похожие на залпы турболазеров в атмосфере. Жадно глотая сырой воздух с металлическим привкусом тумана, он оглядел погруженную в полутьму комнату, в которой нашел себе временное пристанище. В мягком сиянии "вечного" ночника, прилепившегося на стене (такие транспортная компания, где работали они с женой в молодости, доставляла с Ауривилла на Корускант в забавных пузырчатых упаковках), громоздилась мебель, оставленная своими неизвестными хозяевами, шумел за разбитыми окнами по стенам заброшенного небоскреба в разрушенном давними боями мертвом квартале корускантский дождь. Где-то далеко, почти на горизонте в снопах света орбитальных зеркал громоздился покрытый строительными лесами Новый храм Ордена джедаев, полыхали в ночном небе гроздья салюта, которым Республика отмечала какой-то из своих многочисленных новоизобретенных праздников... Там кружились огни флаеров, гремела музыка, проплывали воздушные дворцы... а здесь царил шорох дождя и какое-то поскрипывание в глубинах полуразрушенного дома...

И от последнего боя "Саламандры", в котором жестокая судьба сохранила ему жизнь, Ксенна отделяли долгие месяцы пути домой, наконец-то приведшего его на родной Корускант, вдруг ставший чужим ...

Все это время, начиная от возвращения в сознание в тесном, забитом стонущими телами и пропахшем кровью чреве спасательного шаттла, стремительно ввинчивающегося в атмосферу крайней в системе планеты, и до первых шагов по многоярусным улицам бывшей имперской, а ныне новореспубликанской столицы, стремление вернуться домой, выполнив данное своим близким обещание, поддерживало в нем жизнь, вдыхало в измученное тело новые силы... И вот теперь, пройдя множество систем и миров, отделенный от дома не более чем несколькими десятками километров, Ксенн нарочно медлил, кутаясь от предутреннего холода в теплое, но потрепанное одеяло из шкуры какого-то зверя, найденное им накануне вечером в заброшенном здании. Медлил, потому что, и в этом он боялся признаться даже самому себе, не хотел увидеть свой дом такими же мертвыми развалинами...

Пока не сделаны последние шаги, еще есть надежда, что пронесшиеся над планетой-столицей вихри войны пощадили его семью, что, пройдя паутиной раскинутых между громадами домов арок и переходов, он войдет в двери своей квартиры, с которой связано столько в жизни, прикоснется сухими губами к постаревшему, но так же сладостно желанному и прекрасному лицу своей жены, возьмет обожженными ладонями ее нежные руки, обнимет младшего сына, прижмет к себе оставшегося без отца внука... и пережитые горести останутся на время где-то за порогом, за зеркальными окнами, по моде далекого Аурвилла, закрытыми на ночь затейливо вышитыми шторами...

Ради этого мгновения он ушел в пламя гражданской войны, ради него направлял на корабли противника огненные жала орудий звездного разрушителя, вычеркивая из бытия космоса жизни мятежников, ради этого мгновения он горел в отсеках гибнущей "Саламандры", ради него жадно хватал пропахший потом и кровью воздух спасательного шаттла, стараясь не закрывать глаза, чтобы не видеть вновь гибель эскадрильи своего старшего сына, ради этого мгновения он выживал, дрался за жизнь, добирался от одного захолустного мирка к другому, чтобы вернуться домой... пусть не освободителем под звуки бравурных маршей, пусть одним из побежденных и проклятых ложью, но все же вернуться домой...

И вот сейчас он медлил, боясь подтвердить самые мучительные предчувствия, узнать, что весь его путь был напрасен... что лучше для него было бы остаться там, на орбите безымянного мира, разделить судьбу Лео и Максимилиана, судьбу экипажа "Саламандры" или исчезнуть во вспышке залпа "крестокрыла" по неповоротливому спасательному шаттлу.

Орудия пары крестокрылов из поредевших республиканских эскадрилий, выдержавших всю тяжесть боя с "Саламандрой", уже были нацелены на спасательный шаттл. Пара пилотов в рубке беспомощно смотрели на огоньки панели, бесстрастно констатирующие наведение лазеров противника на их корабль, и молча внимали заносчивому голосу какого-то ботана из числа республиканских пилотов, требовавшего от обреченного шаттла заверений в немедленной капитуляции, причем от старшего офицера на его борту. Ксенна буквально принесли в рубку, вколов перед этим огромную дозу какого-то стимулятора, чтобы привести в сознание, и устроили в кресле двое еле стоящих на ногах от ранений флотских гвардейцев, доложивших, что его присутствие необходимо для решения судьбы корабля. Один из пилотов, уставившись на лейтенант-коммодора испуганными глазами, стал уговаривать его сдаться угрожающим крестокрылам. Старший из гвардейцев, напротив, заявил о готовности по приказу старшего офицера встать к легкому орудию шаттла и попытаться нанести наглецам хоть какой-то урон.

— Эй, имперские недобитки! Мы даем вам еще одну минуту для капитуляции. Соображайте быстрее! — вновь насмешливо замяукал динамик.

Измученный Ксенн хотел было остановить ретивых гвардейцев и позволить пилотам высветить на рубке сигнал о капитуляции, чтобы сохранить жизни беженцам и тяжелораненым воинам, но тут перед глазами возникли огненные всполохи последних бомбардировщиков "Саламандры", в упор расстреливаемых крестокрылами ребелов, и распадающийся раскаленными обломками остов старого разрушителя, явилось ироничное и спокойное лицо покойного коммодора Морра.

— Им мало убить нас, им нужно стереть все, что было нам дорого, растоптать привычный нам мир, высмеять и унизить нас! — спокойно и размеренно вещал командир "Саламандры" своим вновь назначенным офицерам в день формирования экипажа, — Солдату не всегда дано победить, но он может умереть так, чтобы другие, те, кто не посмел сделать свой выбор, задумались — за что он отдает свою жизнь! Пусть наше дело зовут обреченным, пусть говорят у нас нет будущего, но это путь чести — хранить верность нашему миру — нашей Империи не только во времена побед, но и во времена поражений. Тогда ложь мятежников останется ложью, измена — изменой, и найдутся те, кто придет на наше место и продолжит наше дело, господа!

— Господин лейтенант-коммодор! — встревожено вырвал его из забытья молодой пилот шаттла.

— Связь, — выдавливая слова из пересохшего горла, прохрипел Ксенн.

Сглотнув вязкую слюну, он собрался с силами и склонился над динамиком передатчика.

— Я лейтенант-коммодор Арвид Ксенн, — медленно проговорил он, — Устав Имперского флота предусматривает сигналы для шаттлов "на борту раненые и гражданские пассажиры". Но вам — мятежникам — этот сигнал, как и правила войны, видимо незнаком. Вы только что сожгли несколько тысяч беженцев на борту "Саламандры". Можете не утруждать себя ожиданием — пощады просить никто не будет. Переговоры окончены. Мы атакуем!

Ксенн не понял откуда раздался изумленный вздох — то ли из динамика комлинка, то ли от кресел пилотов. На мгновение он был готов закусить губу от осознания того, что обрек себя и всех пассажиров шаттла на смерть, но оба гвардейца уже восторженно отсалютовали ему и, грохоча сапогами, скатились в крошечный отсек огневой точки шаттла и наводили лазерную спарку на ближайший истребитель, а пилоты, стряхнув страх, склонились над пультами корабля.

Внезапно из динамика зазвучал другой — человеческий — голос.

— Командир эскадрильи Новой республики коммодор Видж Антиллес. Спасательный шаттл, сигнал о вашем статусе принят. Мы гарантируем жизнь и достойное отношение ко всем находящимся на борту вашего корабля. Откройте шлюз для дройда, чтобы подтвердить нахождение на борту мирных жителей и раненых.

— Видж. Они говорят правду, — вклинился в монолог республиканского пилота еще один голос, абсолютно спокойный, и кажется равнодушный ко всему происходящему, как будто его обладатель не участвовал только что в бою, а предавался медитации, — На борту гражданские и раненые, я чувствую их боль и страх. Но орудие шаттла отслеживает наши истребители.

— Принято, Люк... Вызываю имперский спасательный шаттл! Отключите питание орудия и следуйте курсом 7-3-12. Пойдете в кильватере корвета "Падаван" на Оброа-Скай до орбитальных доков. Там есть и больница, и гражданский порт... Но больше не попадайтесь, — усмехнулся довольный республиканец.

Оба пилота шатлла обернулись к Ксенну с безмолвным вопросом.

Что ж, и среди ребелов хватает идеалистов, готовых иногда явить благородство. Указания республиканского командира без позора для остатков экипажа "Саламандры" позволяли спасти беженцев и раненых. Теперь у Арвида уже не было сил для бессмысленной и смертельной атаки... Он выполнил свой долг, ушедший вместе с его кораблем, отдал больше, чем готов был отдать, и теперь испытывал лишь одно желание — вернуться домой...

Кивнув пилотам, Ксенн попытался скрестить на груди перебинтованные руки.

Шаттл отработал маневровыми двигателями и двинулся к висящему в стороне от сектора недавнего сражения корвету, рядом с которым уже безмолвно дрейфовали два однотипных спасательных корабля с такими же сигналами на борту.

Мимо, медленно вращаясь, проплыл полуразбитый корпус имперского бомбардировщика. Вдалеке республиканская эскадра, покончив со вторым разрушителем, перестраивалась в походный ордер. Вынырнувшие из гиперпространства мощные межзвездные буксиры, приближались к поврежденным дредноуту и фрегату, лишившимся хода. Еще один дредноут ребелов, как и разрушитель с республиканской символикой, дрейфовали по району боя с погасшими огнями и развороченными бортами, открывавшими искореженные выгоревшие палубы. Вокруг разбитых кораблей мелькали спасательные шаттлы республиканцев.

Старый корвет, сохраненный ребелами еще, наверное, с начала восстания, и используемый теперь как вспомогательный транспорт, вильнул молотоподобным носом, становясь на курс выхода к гиперпрыжку...

Двадцать лет назад подобный корвет, приобретенный маленькой транспортной компанией с претенциозным названием "Корускант дабл стар", уносил демобилизованного из Имперского флота лейтенанта запаса Арвида Ксенна на далекий Аурвилл. Нашивка на новенькой куртке свидетельствовала о том, что Ксенн исполняет на борту "Веселого майнокка" обязанности канонира в космосе и специалиста по погрузке в доках и на орбитальных станциях.

Уроженцу мира железа и камня — Корусканта — ему всегда хотелось увидеть бескрайний песок и бескрайний океан, скрытые в пелене дождя джунгли, тихие реки, струящиеся вдоль разноцветных лугов — все то, что ребенком так манило его с экранов визоров. Может быть еще и поэтому он подписал пятилетний контракт с космическим флотом молодой Галактической Империи — побывать на далеких мирах, получить бесплатное образование и рекомендации в транспортные компании. Это уже потом к его мечте прибавилось отчетливое желание, чтобы страдания и смерть, которые Арвид увидел на мятежных или охваченных междоусобными войнами планетах, не пришли на его родной Корускант.

Белые стреловидные корпуса звездных разрушителей несли мир и порядок на звездные трассы, а белые доспехи имперских гвардейцев символизировали закон и безопасность жителей планет, принявших покровительство Империи. И мечта молодого канонира становилась реальностью. Он не стремился стать кадровым военным, но к концу контракта с удовольствием надел погоны имперского лейтенанта.

И вот пять лет муштры, учебных и боевых тревог, дежурств у пультов боевых башен разрушителей, стычек с пиратами и сепаратистами позади. Нагрудный карман "греет" кредитка с неплохим выходным пособием за честно выполненный контракт. "Веселый майнокк" рассекает гиперпространство, и можно расслабиться, положить ноги на пустое соседнее кресло и, большими глотками отпивая альдеранский каф, поглядывать то на дисплей системы обнаружения, то на голографический буклет-путеводитель по первой планете, на которую его приведет маршрут торгового корвета...

А потом была встреча с мечтой — закаты и рассветы на впервые увиденных мирах, новые ощущения, запахи, вкусы, веселый треп видавших виды космолетчиков в бурлящих кантинах космических портов, дурманящие напитки и коктейли, дурманящий жар кожи и сладость поцелуев женщин человеческой, твилекской и тогрутской рас.

Схлынувшее юношеское нетерпение сменилось ощущением правильно выбранного пути, а на кредитке сначала рядового члена экипажа, а потом и второго помощника капитана корвета стала накапливаться приличная сумма. Иногда рейсы проходили в привычной рутине спокойных дежурств. Иногда (но все реже — имперский флот надежно хранил основные звездные трассы) взрывались воем пиратских истребителей, пляшущих в прицеле орудийной башни корвета. Были потасовки в кантинах и портовых переулках. Была и авария, когда корвет беспомощно повис в черной пустоте вдалеке от систем, оглашая эфир призывами о помощи и радостно приветствуя бортовыми огнями иторианский грузовик, откликнувшийся на сигнал SOS.

Но Ксенн ни разу не пожалел о своем выборе. Не пожалел он и о том, что однажды, сменившись с дежурства, заглянул в каюту инженера связи, завербовавшейся в экипаж "Веселого майнокка" на уютном и солнечном Аурвилле. Они уже несколько дней приглядывались друг к другу, с удовольствием коротая свободное время в уютном баре корвета, и темноглазая темноволосая Рута первой сделала шаг, найдя повод пригласить Арвида помочь с закапризничавшим кондиционером. Поломка была пустяковой, и они вместе быстро и со вкусом справились с работой, а затем, без слов и объяснений, оказались в объятиях друг друга, с неиспытанным раньше неистовством добираясь до тела партнера через ставшей вдруг лишней одежду.

Ксенна безудержно манило дышащее страстью смуглое тело Руты, успокаивал и завораживал ее чуть хрипловатый чувственный голос, а в его душе находили отклик красноречие и меткие оценки оказавшейся увлеченной путешествиями, техникой и политикой подруги.

Теперь время между вахтами (которые они, конечно, несли вместе) было заполнено страстью и нежностью, на столике общей каюты вновь появились красочные буклеты с описанием экзотических миров, а члены экипажа "Веселого майнокка" заключал пари, на то каком же из приглянувшихся влюбленной паре миров они будут гулять на их свадьбе.

Медовый месяц чета Ксеннов провела на Корусканте. Рута быстро и страстно влюбилась в этот неповторимый и столь новый для нее, такой привычный Арвиду мир, который он с увлечением открывал для любимой женщины. С каким увлечением они выбирали свою первую квартирку, жарко спорили над моделями первых дройдов, призванных помогать Руте в домашнем хозяйстве. Впрочем, дом редко видел своих хозяев, продолжавших рассекать пространство на борту "Веселого майнокка". Теперь уже Арвид был представителем компании на корвете (то есть человеком, имевшим право приказывать капитану), а Рута — первым помощником. В "Корускант дабл стар" семье Ксеннов прочили карьеру администраторов одной из орбитальных баз или сотрудников центрального офиса компании на имперской столице.

Империя все шире простирала свои крылья над Галактикой, неся мир, порядок и процветание жителям столицы и центральных имперских планет. В бортовом журнале "Веселого майнокка" появлялись координаты новых миров, а в просторном корабельном люксе корвета в жарких объятиях, отделенных надежными переборками от вселенского холода гиперперехода, была зачата новая жизнь. Несмотря на все уговоры Арвида (и к его тайной радости) Рута провела отпуск по беременности на борту своего корабля. Здесь, во время стоянки на ее родном Аурвилле (втайне от пары капитан специально подкорректировал график полета) появился на свет первенец Ксеннов — маленький Лео.

Перед глазами Арвида Ксенна вновь встал последний бой эскадрильи его первенца, и он, откинув одеяло, вскочил и прошел к разбитому окну, пытаясь стряхнуть мучительные воспоминания. За осколками зеркального стекла все так же шумел дождь, по балконам и выступам, по торчащим из стен обломкам журчали ручейки воды. Где-то рядом недовольно фыркал и шипел потревоженный дождем совонетопырь.

Умывшись пахнущей металлом водой, скопившейся в пустой каменной вазе на полуобрушенном балконе, и отхлебнув из пустеющей фляги сока тарники, Ксенн аккуратно скатал одеяло, приторочил его к сумке, натянул потертую куртку, подаренную его последним случайным работодателем, проверил, как ходит в ножнах старый твилекский кинжал, и, пристроив к лямке на куртке "вечный" фонарик, вышел в темноту заброшенных коридоров. Здесь давно не было энергии, выработали свой резерв и аварийные плафоны, лишь слабо мерцал по углам фиолетовый мох да изредка сочился свет через трещины и проломы стен. В смешении запахов Арвид почувствовал вонь тления и вскоре за поворотом увидел кости, белевшие из прорванной одежды. Перешагнув место последнего пристанища какого-то бедолаги, Ксенн продолжил свой путь в запустении заброшенных кварталов. Пару раз ему приходилось возвращаться назад, огибая огромные проломы, балансировать на прогибающихся, треснувших плитах или перебегать по неизвестно кем и для чего проложенных мостиках из транспаристила.

Пару раз он натыкался на обитателей развалин или заглянувших сюда с какой-то целью существ. Мрачный человек в потрепанной одежде не вызвал ни у кого из них интереса, а кое-кто даже попытался спрятаться от некстати появившегося незнакомца.

Дождь стихал. Добравшись до совсем разрушенного крыла титанического здания, Арвид спустился на основной, так называемый "нулевой" уровень улицы, считавшийся условной поверхностью планеты (хотя под ним тянулись десятки, а то и сотни подземных уровней). Миновав уцелевшую эстакаду, он прибавил шаг и увидел свой дом... такой же пустой и безмолвный, как и весь квартал. Дальняя его сторона была полностью разрушена. Там из гор щебня, путаницы металла и пластика возносился искореженный остов старого десантного крейсера.

Где-то наверху, в просвете между верхушками корпусов, проплывали шаттлы и атмосферные корабли, со стороны заселенных кварталов сияли сотни тысяч окон, полыхало буйство рекламных голограмм... а здесь было тихо. Лишь струилась по развалинам вода, и что-то шуршало в ближнем завале.

По полуразрушенным, заваленным брошенными в панике бегства вещами ступеням, Ксенн, не чувствуя усталости, поднялся на уровень своей квартиры. Часть этажа была покрыта копотью — когда-то бушевал пожар. Отодвинув взломанную и полуотворенную дверь, Ксенн, в сиянии своего фонаря медленно, словно по тонкому льду, вошел в прихожую...

Эту квартиру семья Ксеннов приобрела, когда рождение ребенка все же заставило Руту принять предложение руководства компании и перейти на офисную работу в имперской столице. Но она по-прежнему пользовалась любой возможностью, чтобы подняться на борт "Веселого майнокка" вместе с маленьким сыном. Может быть поэтому Лео, выросший в рубках и каютах торговых кораблей, твердо уверовал в свое предназначение стать пилотом. Подрастая, он засматривался фильмами о войнах молодой Империи с сепаратистами, восхищаясь мужеством и мастерством прославленных имперских асов — Лорда Вейдера и барона Фела.

Независимый и упрямый Лео редко прибегал к помощи родителей, при этом не отстраняясь от общения с семьей. А в семье Ксеннов рос еще один малыш — растущий веселым и общительным ребенком Иржи. Теперь уже Ксенны реже уходили в космос на кораблях компании, все больше погружаясь в круговерть столичной жизни.

Арвид и Рута счастливо наблюдали за тем, как взрослеют такие разные, но такие схожие в чем-то их сыновья. Пока Иржи запоем глотал книги по истории, философии и политике, избираясь на все возможные должности в школе, Лео, на два года раньше установленного срока (единственная поблажка матери, ставшей к тому времени советником вице-президента компании) получив права на управление атмосферным спидером, гонял с компанией таких же отчаянных подростков по мыслимым и немыслимым местам города-планеты. Впрочем, ни гонки, ни первое увлечение подростка — такая же отчаянная девчонка с огненными волосами, лихо управлявшая дорогим черным спидером, — не помешали первенцу Ксеннов с отличием закончить школу.

И видимо сама судьба поставила на пути беззаботной компании скоростной атмосферный катер, лихо обогнавший спидеры юных гонщиков и умело заблокировавший путь подруге Лео. Кинувшийся на помощь своей первой любви парень, едва не перевернул свой спидер, увидев полоски наград на сером мундире имперского офицера и услышав его слова: "Дочка, помнишь уговор — если обгоню — возвращаешься домой и целый день радуешь мать своим присутствием?" Упрямый Лео вскоре появился в доме Морров, и, представ перед очи новопроизведенного коммодора Имперского флота, попросил руки его единственной дочери. Из кабинета отца своей возлюбленной он вышел с упрямым выражением на лице и запиской к начальнику Имперской летной академии. Через год кадет Лео Ксенн обратил на себя внимание самого попечителя академии Лорда Вейдера, почти повторив результаты лучшего выпускника академии барона Фела на первых практических экзаменах.

Максимилиан Морр с честью выполнил данное слово. Свадьбу Лео и Лоры играли в одном из лучших орбитальных дворцов планеты (по слухам, предоставленным самим гранд-адмиралом Трауном своему бывшему старпому). Быстро сдружившиеся Арвид и Максимилиан стояли бок о бок, принимая поздравления гостей и любуясь, как кружатся в танце блестящий кадет имперской академии и его прекрасная рыжеволосая избранница.

Как некогда Рута, Лора не захотела быть вдалеке от своего любимого и, закончив факультет журналистики столичного университета, улетела постоянным корреспондентом "Имперского военного вестника" на крупную военную базу Империи в неспокойном секторе, куда получил назначение свежеиспеченный имперский лейтенант Лео Ксенн.

Арвид и Рута вновь переживали свою молодость, просматривая голографические письма сына и невестки — о первых победах молодого аса в стычках с пиратами, о путешествиях молодой пары в короткие отпуска, о новых имперских кораблях и станциях...

Теперь семейное гнездо Ксеннов было пусто. Большая часть вещей исчезла. Остальные были раскиданы по полу. Арвид стремительно прошел по комнатам. С комком в горле он внимательно осмотрел квартиру в поисках тел и позволил себе вздох лишь, вновь оказавшись в прихожей. В опустевшем доме он не нашел ничего, что могло бы указать на судьбу его жены и младшего сына. Никакой техники или дройдов в квартире не было, не было и записок... Лейтенант-коммодор Имперского флота Арвид Ксенн вернулся домой... но дома у него уже не было.

Спасение из гибнущего разрушителя и минута слабости тогда на обреченном шаттле обернулись новой болью. Ксенн на мгновение пожалел, что не остался в боевой рубке "Саламандры", до последнего веря, что живы его близкие, цел его дом...

Подобрав несколько мелочей, он вышел из пустой и разграбленной квартиры, прислонив сбитую дверь... Оставалась еще одна обязанность. Страшная и горькая. Обязанность отца и единственного, наверное, выжившего и вернувшегося на Корускант офицера "Саламандры" — увидеть жену своего первенца и рассказать о последних минутах лейтенанта Лео Ксенна...

Что-то выгорало в душе Ксенна, пока он, не считая уровни, спускался по ступеням. У него не было семьи, дома, не было его привычного мира... но оставался долг, который он опрометчиво посчитал исполненным. Долг перед всеми, кого унесло пламя войны. По улицам его города-планеты, вечного Корусканта, торжествуя, ходят те, кто отнял у него практически все... Арвид не строил иллюзий и отнюдь не считал себя великим бойцом, подобным Лорду Вейдеру или воинам Императорской гвардии. Но и он — флотский офицер-резервист — тоже умел держать оружие и разить им врага. Может быть хотя бы один республиканский патруль не вернется сегодня из развалин его квартала... Это ничего не изменит, но уходить из этого мира будет немного легче.

Преподаватель военной истории на офицерских курсах часто повторял им слова, приписываемые Дарту Вейдеру: "Копи в себе ненависть к врагу, но не дай ей овладеть собой, переплавь в решимость и неистовство для победы", и вот теперь Ксенн не сдерживал закипающую в душе ненависть.

Всю войну он помнил, что в кабинах вражеских истребителей, в рубках кораблей мятежников сидят такие же живые существа как и он сам, всю войну заставлял себя не отводить взгляд от гибнущих кораблей ребелов на экране, из своего долгого опыта звездолетчика зная что происходит сейчас в разрывающихся недрах вражеского крейсера или фрегата... С удовлетворением и даже азартом Ксенн смотрел как послушные его командам боевые башни "Саламандры" превращают в мгновенную огненную вспышку истребители, бомбардировщики и штурмовики повстанцев, зная, что каждая сбитая машина врага уже не нанесет удар по его разрушителю, не будет угрожать его сыну и другим имперским пилотам истребителей... Но с таким же удовлетворением и даже облегчением он смотрел, как спасательные шаттлы подбирают после боя не только своих, но и вражеских пилотов...

Ему, как и большинству членов экипажа тяжелых кораблей, не доводилось видеть лицо своего врага и его смерть... Убивать бластером и клинком он научился позже — в подворотнях захолустных миров, куда занес его путь домой. Убивать, чтобы остаться в живых, чтобы защитить своих случайных товарищей и партнеров, чтобы сохранить доверенный им груз... Но то были бандиты, отребье неспокойных планет. Для Арвида они были не противниками, а скорее хищниками, равнодушными к жизни и смерти своей добычи... И вот впервые Ксенн хотел увидеть лица своих настоящих врагов, погубивших его мир и самых дорогих для него людей, прежде чем оборвется его жизнь. Горько усмехаясь собственным обреченно-возвышенным мыслям, Арвид вновь вышел на нулевой уровень и побрел в сторону сектора, где жила Лора. Путь лежал через самое сердце разрушенных кварталов.

Перешагивая заградительные ленты с сияющими над ними предупреждающими голограммами, Арвид проходил через так и не разобранные за несколько лет места давних сражений. Здесь убрали лежащие на виду тела и подобрали оружие, но из-под обломков и сквозь черные проемы развалин тянуло тленом, в горах камня и металла виднелись пробитые, искореженные корпуса боевой техники. Имперские и повстанческие шагающие танки, атмосферные десантные корабли, истребители и бомбардировщики лежали, погребенные под руинами уничтоженных ими зданий. На обгоревших, избитых ударами лазеров стенах кое-где виднелись торопливые надписи, сообщавшие имена воинов, оставшихся под завалами, или названия подразделений, сражавшихся в этих кварталах. Стены хранили и призывы, и последние проклятия солдат противоборствующих сторон.

Увидев в полутьме разрушенного торгового центра движение и отблеск металла то ли на бластере, то ли боевых доспехах, Арвид присел за грудой камней, сжав в руке нож. Но тут же фыркнул над своей предосторожностью — в огромном проеме бывшей витрины появился полуразбитый дройд модели С3. Взмахивая уцелевшим манипулятором и дергая искореженной головой, дройд прохромал вдоль проема и вновь скрылся в темноте.

Арвид отправил в ножны клинок и огляделся. Встреча с вооруженным и облаченным в доспехи противником вполне могла бы стать для него завершением пути в этих руинах. Если он всерьез собирался расправиться с патрулем ребелов, стоило найти более серьезное оружие, чем простой клинок.

Не обращая внимание на висящие сверху обломки камня и металла, на угрожающие обвалами проломы, он то и дело заглядывал в развалины и останки боевой техники. На очередном перекрестке Ксенн остановился у оплавленного, придавленного к мостовой массивной стальной конструкцией легкого шагающего танка Империи. Стены вокруг были испещрены следами лазерных ударов, ближайшие двери и окна разбиты. Видимо экипаж боевой машины держался здесь против ребелов достаточно долго, и врагам, чтобы уничтожить его, пришлось обрушить на танк какую-то конструкцию.

Люки некогда белоснежной машины были искорежены и полузасыпаны, но Арвид, следуя нахлынувшему стремлению, замотав лицо платком, с трудом протиснулся в темную кабину через рваный след турболазерного удара. Активированный "вечный" фонарь вырвал из темноты оплавленные панели управления, зажатые металлом тела в истлевших черных мундирах. Сдерживая дыхание, Ксенн снял с пояса мертвого гвардейца штатный офицерский бластер и запасные батареи, вбил энергообойму в рукоять оружия и с удовлетворением увидел зеленый огонек индикатора. Встретившись взглядом с пустыми глазницами черепа под черным шлемом, Арвид потянул на себя с пояса другого мертвого воина связку термитных гранат и, выбравшись из ставшего склепом остова танка, швырнул в пролом активированную гранату. Из пробоин и трещин боевой машины погребальным костром безвестным защитникам Корусканта выплеснулось пламя.

Пристроив бластер и гранаты под курткой, бывший лейтенант-коммодор оглянулся и зашагал вперед. Но за обгорелым каркасом гражданского аэробуса он наткнулся на фигуру в поношенном старомодном камзоле с нелепым пышным воротником, возившуюся у засыпанной грудой щебня витрины магазина. Услышав шаги, обитатель руин обернулся. Арвид увидел осунувшееся лицо пожилого мужчины человеческой расы, беспорядочно висящие поседевшие волосы и внимательный, цепкий, но доброжелательный взгляд.

— Господин офицер... вы не поможете мне? — хорошо поставленным голосом обратился к нему обладатель старого камзола, — Тут, знаете ли, целый ящик фруктового концентрата...

— Почему вы решили, что я офицер? — недовольно бросил Арвид.

— Простите великодушно! Я не хотел раскрывать ваше инкогнито... Но взгляд у меня наметан. Вы явно служили в армии. И не у этих, нынешних, а в Императорской. Причем не в солдатских чинах.

— Вот как! И что — очень заметно? — более доброжелательно проговорил Ксенн, помогая случайному собеседнику извлечь из под обломков вожделенный контейнер.

— Раньше я служил при дворце Его Императорского Величества, — горько вздохнул тот в ответ, — Там нужно было с первого взгляда оценивать посетителей... Извините, я не представился: Гизмонд Керелис, обер-дворецкий Его Императорского Величества... бывший, конечно... Нет-нет, господин офицер, вы можете не представляться. Я понимаю — в такое время спокойнее не доверять случайным знакомым.

— Арвид Ксенн. Лейтенант-коммодор Имперского флота, — Арвид сжал худую руку нового знакомца.

Керелис вдруг закашлялся, опустив контейнер на мостовую, и стал похож на старую облезлую и очень грустную птицу.

— Вам помочь? — с тенью жалости и симпатии проговорил Ксенн.

— Если вас не затруднит, — хрипло ответил бывший обер-дворецкий, — Я обосновался здесь неподалеку, в бывшей библиотеке. Там меня никто не беспокоит... Правда ночами очень холодно, я болею и лечусь, как могу...

— Республиканцы закрыли бесплатные больницы? — мрачно хмыкнул Ксенн, взваливая на плечо ящик и следуя за своим собеседником.

— Нет, представьте, они любят играть в благотворительность, — всплеснул руками Керелис, — Здесь неподалеку и больница, и бесплатный пункт питания. Но там ведь надо регистрироваться, а я не могу видеть их презрительных ухмылок. Как же — императорский прихвостень... Нет, я лучше обойдусь без их брезгливого снисхождения и подачек, сопровождаемых громогласными монологами о величии демократии и Республики, о ее милости к бывшим врагам... Нет сил смотреть на этот пошлый спектакль, на это заигрывание с отребьем из подземных ярусов. Любой бродяга, любой вор или пьяница, хоть раз задержанный полицией, любой негуманоид, неизвестно чем промышлявший на дне столицы, теперь представляется повстанцем, приближавшим "освобождение Корусканта от гнета Империи"... Нет, не в лучшие времена вы прибыли на Корускант...

— Здесь мой дом... был, — тихо проговорил Ксенн.

— Вы уж извините старика, — покачал головой бывший обер-дворецкий, — Может быть вас интересует судьба жителей этого квартала? Многие бежали отсюда еще во время боев за столицу. Вы знаете, что недалеко был военный шаттлпорт и казармы гвардии. Так что сражения здесь были ужасные. Оставшихся жителей мятежники выселили в сектор 463-17, а эти развалины с прошлого года хотят то ли снести, то ли отремонтировать, да все руки у них не доходят... Иногда здесь бывают их патрули... но обычно тихо... Разве что на мародеров можно нарваться... С мятежниками на Корускант явилось множество темных личностей и мягко говоря недоброжелательных существ разных рас...

Слушая болтовню обитателя развалин, Ксенн, не забывая внимательно поглядывать по сторонам в поисках возможного противника, вспоминал предвоенный Корускант.

Первое предчувствие войны для Ксеннов повеяло в письмах сына, передаваемых через коммодора Морра, и поэтому не просматриваемых флотской цензурой... Скрывая недоумение, новопроизведенный командир звена сообщал родителям, что его противниками стали уже не пираты или рейдеры с диких окраинных миров, а недавние граждане Империи, называющие себя повстанцами, что они дерутся зло и отчаянно, без раздумья жертвуя своими и чужими жизнями, что несколько его бывших сослуживцев дезертировали из Имперского флота, сбитые с толку листовками, неведомо как оказывающимися в казармах пилотов и гвардейцев...

Рута, представлявшая компанию в политических кругах, рассказывала о дрязгах в сенате, возрождавших дух времен падения республики. Арвид и сам видел скандальные шоу недовольных сильной имперской властью политиканов.

Как-то неожиданно гражданская война, тлевшая где-то на окраинах, вспыхнула по всей Империи. Теперь уже не тысячи мятежных романтиков, cуществ, имевших счеты к Империи, или просто дезертиров и изгоев пополняли ряды ребелов — сотни тысяч молодых парней и девушек, соблазненных простой и настойчивой пропагандой мятежников, уходили убивать и умирать за "свободу и демократию" и "равные права всех рас", становясь под знамена оппозиционных политиков. Ущемленные при распределении правительственных заказов корпорации, связанные с изгнанными сенаторами, поставляли ребелам современные боевые корабли, в том числе новейшие истребители и штурмовики.

А вскоре к восстанию примкнули недовольные Империей расы. Враждовавшие со своими лояльными Империи соседями по планете — кворренами, превосходные механики и пилоты рыбоподобные мон-каламари приводили на повстанческие базы тяжелые крейсера, способные противостоять звездными разрушителями. Вечные интриганы и авантюристы ботаны снабжали ребелов информацией и пополняли ряды разведчиков и диверсантов. Усмиренные Империей в давних войнах лохматые гиганты вуки пополняли ряды повстанческой пехоты, отличаясь особой жестокостью и непримиримостью к воинам Империи. На окраинных мирах вспыхивали мятежи, сводились старые счеты, вырезались имперские базы, громились поселения людей-колонистов.

Империя отвечала ударами на удар, спешно увеличивая военный флот. На верфях Фандора и Куата собирались корпуса новых разрушителей, сходили с конвейеров тай-файтеры и тай-бомберы, шагающие танки и спидеры, военные академии объявляли расширенный набор.

И все же многие офицеры, как и большинство граждан Империи, недооценивали угрозу со стороны восстания... Всерьез ребелов стали воспринимать только после уничтожения ими самой крупной имперской космической станции "Звезда смерти" со всем экипажем, которую жесткий и решительный гранд-мофф Таркин, не дожидаясь прикрытия тяжелых кораблей, чтобы не делить ни с кем сладость победы, повел для уничтожения главных баз и заводов мятежников на Альдеране и Явине...

Семья Ксеннов с радостью встретила новости о Хотской победе, о битвах при Мон-Каламари и Орд Мантелле, в одной из которых лейтенант Лео Ксенн сбил пару новейших истребителей повстанцев — "крестокрылов" и получил медаль "Верному слава". Казалось, призрак долгой и кровавой войны скоро растает...

С надеждой на скорую победу провожала имперская столица самые элитные флотские соединения, которые император Палпатин лично повел для решающего сражения с мятежниками у Эндора...

Эндорская трагедия стала началом конца Империи. Гибель самого императора и и лорда Вейдера, гибель второй станции "Звезда смерти" и лучшего суперразрушителя Империи "Экзекьютор", гибель десятков лучших кораблей и десятков тысяч элитных солдат сломила дух высших сановников и командующих Империи. Вместо удара по потрепанной повстанческой армаде, они ограничились обороной ключевых систем и грызней за власть.

От Эндора к столице отступали избитые остатки первого флота. Где-то на окраинных мирах несколько гранд-адмиралов собирали силы, думая о сохранении порядка и мира в Империи, а не о борьбе за опустевший трон. Где-то оставались целые системы и сектора, верные Империи, работали орбитальные заводы, принимали добровольцев академии. Жители тех миров еще спокойно смотрели в небо с силуэтами патрульных кораблей, планируя годы и десятилетия спокойной жизни без рева "крестокрылов" и гула десантных барж, извергающих пеструю разномастную волну ребельского десанта... А над столицей повис незримый покров обреченности.

Слишком много окрестных систем без боя склонялись перед побеждающими мятежниками, или объявляли независимость, начиная ее реализацию с присвоения имперских баз и перехвата конвоев снабжения, прорывавшихся к столице от верных имперских секторов. Слишком упорно рвались к символу былой республиканской власти флоты честолюбивых повстанческих лидеров. А с орбиты Корусканта каждый день снимались личные фрегаты политиков, флагманские разрушители адмиралов, окруженные конвоем крейсеров роскошные яхты промышленников.

Командование всеми силами центра Империи приняла на себя руководитель Службы имперской безопасности леди Исард. Прозванная врагами "снежной королевой", эта смертоносно красивая и утонченно жестокая женщина была больше гением тайного и незримого противоборства с противником, нежели эскадренных баталий враждебных флотов. Поговаривали, что и она не хочет оказаться в ловушке окруженной, бурлящей мятежами столицы и готова перенести свою штаб-квартиру на один из хорошо ей знакомых и лояльных миров. Верные Исард эскадры упорно бились с почувствовавшими вкус победы повстанцами, но не могли сдержать натиск врага, а на обреченном Корусканте генералы столичного гарнизона спешно готовили к боям резервный флот, извлекая из орбитальных хранилищ, давно поставленные на консервацию разрушители типа "Победа", крейсера класса "Венатор" и даже старые "Акламаторы".

Арвид слышал, что где-то в рубки и десантные отсеки новеньких разрушителей загоняли мобилизованных юнцов, едва прошедших самую короткую подготовку (неудивительно, что такие эскадры как снег таяли при стычках с мятежниками). К чести командующего резервным флотом столицы адмирала Торига, на Корусканте мобилизации не было. Резервный флот и гарнизон осажденной столицы пополняли резервисты и добровольцы.

Вышедший из госпиталя после ранений, полученных в Эндорской бойне, коммодор Максимилиан Морр получил под свое командование снятый с консервации разрушитель "Саламандра", который стал старшим кораблем конвоя флагмана Резервного флота. От адмирала Торига он получил право отбирать на корабли конвоя лучших из добровольцев и бойцов из отходивших к Корусканту разбитых имперских частей. Использовав этот карт-бланш, Морр прикомандировал к "Саламандре" эскадрилью истребителей лейтенанта Лео Ксенна, подобранную имперским транспортом после гибели носившего ее разрушителя.

В круговерти обязанностей командир "Саламандры" смог выкроить время для совместного ужина семей Морров и Ксеннов, последнего спокойного и тихого вечера для двух офицеров Империи, уходящих не просто на войну, а на смертельную битву, разворачивающуюся у порога их дома. Впрочем, на войну отправлялись уже трое мужчин из породнившихся семей. После разговора с Максимилианом, предложившим ему должность главного канонира "Саламандры" либо документ, гарантированно защищающий от любого призыва, Арвид Ксенн надел извлеченную из дальнего шкафа офицерскую форму (которую срочно пришлось подгонять домашним дройдам), и, побывав в штабе Резервного флота, успел к семейному ужину сияя новыми погонами лейтенант-коммодора.

Арвид не был фанатичным сторонником сильной власти и военной системы, он понимал, что если бы мир и порядок действительно царили на всех мирах Империи, то мятежникам никогда было бы не собрать такие флоты, никогда бы не приблизиться к столице Империи... Но это был его мир. Мир, в котором он, как и миллиарды других людей и иных разумных существ, жили кто под защитой имперских законов, кто из страха перед ними, а большинство — просто принимая гарантию мирной и понятной жизни, где верностью и мужеством, упорством и трудолюбием можно было добиться очень многого, где вес имели не только банковские счета и знатность рода, но и честь, доблесть и преданность Империи. Ксенн не рвался "радостно отдать свою жизнь за дело Империи", как призывали агитационные плакаты, но и не мог с предательским равнодушием взирать как гибнет его мир во имя прихода маловразумительной "эры свободы и братства", во имя "торжества демократии" и "возрождения Республики"... Той самой Республики, которая выродилась в бесконечные интриги продажных политиков в галактическом Сенате и тысячах сенатов поменьше, послушно исполняющих волю стоящих за ними финансовых магнатов, во всевластие столичных бюрократов и провинциальных администраторов, мир высоких слов со множества трибун и низких поступков, мир постоянных предвыборных кампаний и политических дрязг, мир работорговли, взяточничества и коррупции, освященный световыми мечами погрязшего в древних обрядах и загадочных подковерных играх Ордена джедаев... Старая Республика рухнула как прогнившее насквозь дерево, и никакой канцлер Палпатин, будь он втрое более великим политиком и военноначальником, не смог бы в считанные дни лишить власти верхушку Республики и провозгласить Галактическую Империю, если бы "демократия" всерьез была бы нужна миллиардам "сознательных избирателей" на их планетах... И вот теперь кому-то захотелось повернуть историю вспять и вернуть Галактику ко временам украшенного красивыми славословиями хаоса... Что ж за свой мир, за свое счастье, за свое будущее, за право на них, иногда приходится сражаться. Вот почему Ксенн с горечью в душе, но с осознанием правоты своего выбора, прощался в этот день со своей семьей, облаченный в черный мундир офицера-артиллериста имперского флота...

Пока красавица Лора кружилась в танце то с мужем, то с его смущающимся и почему-то прячущим взгляд младшим братом, Арвид с Рутой стояли на балконе, глядя не на привычное буйство огней и потоки воздушного транспорта, а в глаза друг другу, как в молодости держась за руки в предчувствии расставания. И, может быть, именно ощущение близкой разлуки и тень приближающейся к их миру угрозы сделали ласки их бессонной ночи до боли страстными и жаркими и одновременно пропитанными какой-то горькой нежностью. Задремавший под утро Арвид, проснувшись, увидел как Рута, прижавшись щекой к его плечу и всем телом изогнувшись вдоль тела любимого, не отрываясь смотрит в его лицо...

Им еще столько хотелось сказать друг другу, но рассвет пришел на Южное полушарие Корусканта с отдаленным грохотом взлетающих истребителей планетарного базирования и вспышками взрывов на дальних подступах к планете. Распугивая гражданский транспорт, прямо к балкону спикировал легкий шаттл с эмблемами "Саламандры" и унес на орбиту двух имперских офицеров с одинаковыми фамилиями на личных медальонах...

А потом был ад орбитального боя. Гиперпространство извергало к плывущей в космосе планете-городу все новые и новые элитные соединения мятежников, уже называвших себя армией Новой республики. Круговерть "крестокрылов" и тай-файтеров, бортовые залпы разрушителей и крейсеров, маневры фрегатов и корветов, прорывы десантных кораблей, частый огонь орбитальных фортов, взрывы и гаснущие огни, угасающие голоса в забитом эфире. Справа от "Саламандры" превращался в чудовищную вспышку взорвавшихся основных двигателей колоссальный лоронарский ударный крейсер повстанцев, слева рушился в атмосферу расстрелянный в клочья имперский "венатор". Выше в окружении других кораблей конвоя полыхал залпами главного калибра флагман Резервного флота. Трое суток мириадами новых вспыхнувших над Корускантом звезд и болидами рушащихся на кварталы города-планеты мертвых кораблей полыхала на орбите битва за осажденную столицу, а потом, получив сообщение о прорыве в трех секторах обороны крупных повстанческих десантов и о выступлении мятежников на самой планете, адмирал Ториг, принявший командование обороной после ухода личной эскадры Исард, отдал приказ Резервному флоту отступать к Фандору. Впрочем, сам адмирал не воспользовался шансом на спасение, который давал остаткам защитников Корусканта его приказ. Перейдя на орбитальный форт, висевший над над императорским дворцом, он еще долго не давал тяжелым кораблям ребелов подойти к заветной цели... пока форт не замолк, лишившись и орудий и канониров... Бомбардировщики и тяжелые десантные боты ребелов зависли над исковерканными орбитальными бомбардировками стенами дворца как раз с приходом в этот район Корусканта рассвета... встающего в алой дымке пожаров символизирующих начало новой Республиканской эры...

Ксенн поразился, ощутив, что, рассказывая старому придворному о своем исходе и возвращении на Корускант, ощутил не тяжесть нахлынувших опять воспоминаний, а какую-то легкость на душе. Может быть потому, что бывший обер-дворецкий Гизмонд Керелис слушал его с непритворным сочувствием и участием, пару раз даже вытирая застиранным, но чистым и аккуратным платком заслезившиеся, ну скажем от порыва ветра, глаза. В свою очередь Керелис поведал Арвиду о том, как пала имперская столица, и о том как живет Корускант под властью так называемой новой Республики... Старый придворный был убежден, что Империя обязательно освободит столицу от много возомнивших о себе мятежников... вот только уже не был уверен, что это случится при его жизни...

— Можете назвать это фантазиями верноподданного старика, но я верю, господин офицер, — убежденно жестикулировал Керелис, — И мою уверенность подкрепляет то, что Империи остались верны такие офицеры как Вы.

— Я сам бы очень хотел верить в то, что все вернется, — кивнул Ксенн, — Вот только я обычный резервист, волею судьбы одевший вновь погоны, и мечтающий о возврате к мирной жизни, так что вряд ли гожусь в качестве примера бравого офицера... Поверьте, я видел многих гораздо более достойных этой характеристики людей...

— Не сомневаюсь, — качнул головой Керелис, — Империя воспитала множество достойных офицеров и администраторов. Но у них был один путь — победа или смерть... Все прочее — бесчестие. У вас же был выбор. Вы могли ждать, пока опоры Империи — ее флот, ее армия — сокрушат вознесшихся на вершину власти мятежников. Но вы сами решили стать частью этой опоры. Вы, а не судьба. И выбрали не самый легкий путь.

— Мой друг и мой последний командир Максимилиан Морр, сказал бы нам с вами, что у человека чести не может быть легкого или трудного пути, у него есть один путь — путь его долга! — сказал Ксенн.

— Золотые слова, — проникновенно проговорил бывший обер-дворецкий, — А мы пришли, господин офицер. Вот здесь я и обитаю, — указал он на хорошо сохранившуюся старинную постройку, за которой улица упиралась в колоссальный завал двух рухнувших зданий. — Я признателен вам и за вашу помощь, и за нашу беседу. Знаете, я очень много читаю, кое-что даже из библиотеки его Императорского величества... и иногда накатывает непреодолимое желание высказать хоть одной понимающей тебя живой душе все это... Я покажу вам короткий путь через подземные ярусы библиотеки к жилым кварталам...

Все время, пока Ксенн помогал старому обер-дворецкому занести ящик с продуктами в его убежище и шел за своим проводником по темным этажам библиотеки, кое-где освещенным "вечными" фонарями, Керелис молчал, казалось задумавшись о чем-то... И лишь у входа в прямой просторный тоннель, который должен был привести лейтенант-коммодора к перекрестку заселенных кварталов, его случайный спутник заговорил:

— Я желаю вам найти свою семью и победить!

— Благодарю...

— Победить в первую очередь себя, свое отчаяние, свой страх. Поверьте это важно, победить и переплавить их в решимость для победы, — размеренно вещал Керелис, — Может быть у вас будет возможность зайти ко мне еще раз... Воспользуйтесь ею. Я не солдат и не подпольщик, но может быть тоже смогу быть вам полезным... Мне бы очень хотелось быть еще хоть раз полезным нашему миру... Верьте в свой путь! Идите! Берегите прошлое в памяти, но не оглядывайтесь назад....

Пройдя тоннель, Арвид очутился в лабиринте технических ходов какой-то подземной общественной парковки. Разобравшись в найденной на стене схеме, он двинулся к выходу на "нулевой" уровень и тут услышал шаги где-то впереди. Сняв бластер с предохранителя, Ксенн осторожно выглянул через очередной проем и увидел, что находится у выхода на галерею, опоясывающую вторым этажом зал парковки. Внизу вдоль ряда флаеров двигался республиканский патруль — двое людей и, кажется, тогрут, в бежевых мундирах и широких шлемах с прозрачными забралами.

Вот он — шанс отомстить, уничтожить хотя бы нескольких из тех, кто пришел в его мир и лишил его дома, семьи, прошлого и будущего... Вот он — момент истины — подтвердить на деле, насколько сильна его решимость, не выгорела ли она за время скитаний. Ксенн вскинул бластер и... замер. Может быть он слишком много рефлексирует, но это больше походило на бессмысленное убийство, чем на бой. Да, Арвид не лицемерил, иногда надо бить врага со спины, чтобы победить, чтобы выжить... Но просто так стрелять в спину первым встречным ребелам — причем не из верхушки или элитных бойцов, а простым солдатам — если он верно разглядел под полупрозрачными забралами — молодым парням, может быть мобилизованным или распропагандированным здесь же на Корусканте. В этом убийстве не будет никакого смысла ни для Империи, ни для самого Ксенна... Он найдет себе лучшую цель для подобранного в разбитом танке бластера... а эта троица ребелов... пройдет дальше, так и не узнав, как ей повезло... Спрятав оружие, Ксенн подождал, пока республиканский патруль, скроется за поворотом и вышел на галерею, спеша к выходу...

Кадет академии Республиканской службы безопасности Иржи Ксенн в сотый раз поправил пояс с новенькой бластерной кобурой, приподнял забрало каски и двинулся за своими товарищами по патрулю, обходившему подземный гараж на границе между жилыми районами и заброшенными развалинами пострадавших во время освобождения Корусканта кварталов...

И вновь Арвид стоял в коридоре, медля перед последним шагом. Дверь отъехала в сторону, и на пороге возникла стройная рыжеволосая фигурка. Увидев Арвида, Лора внимательно посмотрела ему в глаза, тут же перевела взгляд куда-то за плечо Ксенна и... отнатнулась назад. Она не плакала, не заламывала рук, просто ясный и пронзительный взгляд молодой женщины вдруг потускнел, потух.

Машинальным жестом приглашая Арвида войти, она тихо проговорила:

— Лео... и отец... Когда?

— Полгода назад... Мы прикрывали флагман. Корускантский флот мятежников зажал нас у безымянного мирка, — без эмоций в голосе начал Ксенн, — Когда рухнули щиты, Лео прикрывал разрушитель со своей эскадрильей. Я не видел его гибели... Может быть... — вскинулся вдруг Арвид, — Какие-то корабли ушли в атмосферу...

— Лео не бросил бы своих... А отец?

— Остался на "Саламандре"... Меня вытащили на спасательный шаттл без сознания после взрыва в отсеке... — Ксенн опустил глаза на свои руки со следами ожогов.

— Не надо, — голос Лоры стал мягче, — Вы ни в чем не виноваты, Арвид. Вы расскажете Хельгу, потом, когда он подрастет, об отце и о деде...

— Я сделаю, все, что могу... — Ксенн со всей еще не перегоревшей нежностью обнял вдову своего первенца за тонкие, сильные плечи.

— Я знаю... Лео любил вас, — Лора судорожно вздохнула. Увидев под распахнувшейся курткой Ксенна бластер и перевязь с термитными гранатами, она понимающе кивнула.

— Жаль, но я не знаю, где Рута и Иржи. Они пережили вторжение. Говорили, что Рута помогает сопротивлению. Ребеля искали ее, приходили ко мне... А потом пришли вновь, извинились и сказали, что Рута... что она погибла при бомбардировке квартала... что они ошиблись... Не понимаю, зачем они врали... Наши бывшие соседи говорили, что Руту видели в доках вольных торговцев... Мои друзья пытаются найти ее... А Иржи устроился куда-то работать... избегает встреч... Но что же я?!... Арвид, проходите, сейчас я накрою стол. Вещи отца вам подойдут.

— Хельги дома? — спросил Ксенн, передавая дройду куртку и мешок.

— Он с детьми сотрудников компании в частном пансионате, где работает моя мать. Она привозит мне Хельги после работы. Наш журнал республиканцы закрыли, — слово "республиканцы" Лора произнесла с неприкрытой ненавистью, — Работаю у сестры отца в торговом центре "Ортоланз мьюзик".

Арвиду не хотелось причинять лишние хлопоты Лоре, но он понимал, что так женщина сможет хоть как-то отвлечься от страшной вести.

Они сели за опустевший просторный стол семьи Морров, Арвид разлил по бокалам поданное дройдом вино.

— За нашу память о тех, кто ушел!

— И за нашу месть! — взметнулась вверх с бокалом тонкая рука Лоры.

— Лора, вы говорили о сопротивлении? — спросил Арвид, утолив голод, — Я должен быть с ними... Буду искать связь.

— Не нужно искать. Я проведу вас и представлю командиру, — тихо проговорила Лора, — Вы встретитесь с ним в подземных ярусах нашего торгового центра. Мятежники не суются туда: владельцы компании — ортоланы из некогда популярной в столице группы — придумали сказку о том, как пострадали от "злой Империи". Ребеля им верят, тем более что любят праздники, а выбор музыки у нас велик...

Ксенн думал, что Лора проведет его на стоянку общественных флаеров, и уже прикидывал, как лучше спрятать под некогда модным в столице костюмом оружие, но переодевшаяся в черный летный комбинезон молодая женщина открыла дверь на балкон.

— Это спидер Лео, я сохранила его! — проговорила Лора, устраиваясь на водительском сидении.

Дождавшись пока Ксенн разместится на сидении пассажира, женщина опустила стекло летного шлема и с места стартовала в вечернее небо, форсировав мощные двигатели и тут же, буквально на месте развернув спидер, направила его в узкое ущелье между зажигающими огни башнями жилых кварталов.

Вглядываясь в суету вечернего Корусканта с сиянием миллионов окон, вспышками рекламы, потоками воздушного транспорта и мельтешением пешеходов на переходах, арках и крышах зданий, Ксенн словно на мгновение вернулся к своей молодости, когда он открывал для молодой жены улицы-ущелья вечного города... Мелькнувшая в верхних эшелонах воздушного движения пара патрульных "крестокрылов" вернула его к действительности. Его родина — город-планета Корускант — лежал в руинах под властью победивших мятежников. Его родные пропали в военных бурях, а яростно ревущий спидер вела избранница его павшего в безымянной системе сына, превратившаяся из озорной бесшабашной девчонки в таящую неизбывную боль и не скрывающую своей ненависти женщину с обожженной душой.

Арвид задумался о том, как удержать Лору от отчаянного броска в круговерть войны, на который она явно была способна для утоления пламени своей ненависти.

Словно подслушав мысли лейтенант-коммодора погибшего флота, после особо крутого виража выйдя на прямой участок, женщина на мгновенье повернулась к Ксенну.

— Больше всего я хочу пойти с вами и мстить... Мстить за Лео, за отца, за всех наших, за счастье, которое эта ребельская погань у нас отняла.... Я знаю, Лео хотел бы, чтобы я вырастила Хельга, и я это сделаю. И я сделаю все, что помочь вам в борьбе, чтобы Корускант горел у мятежников под ногами...

Она вернулась к управлению мощной воздушной машиной за несколько метров до борта массивного атмосферного транспорта и, отвернув в сторону под возмущенный вой сирены, направила спидер к грузовому порталу крупного торгового центра.

Лора видимо еще в пути связалась с кем-то в здании, потому что в доке малого транспорта их встретила высокая женщина в светлом платье, одновременно строгом и подчеркивающем ее пышную фигуру.

Ксенн узнал сестру своего командира Элану Морр.

— Здравствуйте, Арвид, — приветствовала она Ксенна, — Полковник Вальм готов встретиться с Вами. Сейчас я представлю вас и провожу в конференц-зал. Полковник как раз собрал штаб.

— Мы еще увидимся. Мне пора за сыном, — Лора протянула Ксенну крепкую ладонь, — Мы с Хельги всегда ждем вас — возвращайтесь!

Перекинувшись парой слов с Эланой, она вновь запрыгнула в спидер и унеслась в темнеющее небо, уже не услышав заключительных слов тетушки "... и Галактики ради — не мотайся так хотя бы с ребенком!"

Офицеры группы имперского сопротивления, в которую волей судьбы попал Арвид, были уже в сборе.

Широкоплечий высокий мужчина с короткой стрижкой одетый в штатское, но все равно державшийся так, как будто на нем были доспехи штурмовика, кивал словам худощавого парня с металлическим протезом левой руки и имплантом глаза, по манерам — скорее всего бывшего пилота истребителя.

До Арвида долетел обрывок фразы.

-... Республиканец уходит утром и говорит жене: "Приготовь мне ужин, я весь день в Сенате выступать буду о правах женщин". Возвращается — ужина нет. "Что же ты целый день делала, пока я боролся за твои права?" — возмущается он. А жена и отвечает: "А я целый день по визору о своих правах слушала!"

Оба собеседника рассмеялись, но, увидев Ксенна, вытянулись и поприветствовали старшего офицера, безошибочно распознанного ими даже в гражданской одежде.

Еще несколько человек, в том числе полненькая женщина, устроились на стульях вокруг массивного стола, внимая рассуждениям о неизбежности краха Республики прохаживающегося по залу худощавого подтянутого типа, которого отчего-то так и тянуло представить облаченным в мундир Службы имперской безопасности.

Кстати, некоторые имперцы, презрев очевидно правила конспирации, были облачены в униформу. Так темноволосый парень с аристократическим лицом и умостившаяся в кресле рядом с ним симпатичная рыжеволосая девушка щеголяли мундирами офицеров танковых частей.

Здесь, в этом зале, он вновь почувствовал себя среди своих. Наверху улицы, ярусы и площади Корусканта были под властью новых хозяев столицы, а здесь словно сохранился осколок Империи.

Собравшиеся в комнате имперцы встали, приветствуя стремительно прошагавшего на середину комнаты невысокого мужчину в идеально пригнанной и отглаженной форме полковника имперской пехоты.

Это и был руководитель группы Сертий Вальм, со времени вторжения повстанцев скрывавшийся на просторных нижних ярусах торгового центра, превращенного семьей Моров в базу сопротивления. Бывшего военного чиновника, казалось, переполняла энергия. Стремительными шагами он смерил расстояние от стены до стены зала и, вернувшись на его середину, обратился к офицерам.

— Здравствуйте, господа! Прошу садиться. Я рад представить нам нового офицера нашего штаба сопротивления — лейтенант-коммодора Ксенна. Лучшей рекомендацией вновь прибывшего соратника для каждого присутствующего здесь будет тот факт, что он сражался под командованием коммодора Морра на разрушителе "Саламандра", командуя боевой частью вооружения. С майором службы имперской безопасности Дитцем, как я вижу, многие из вас уже успели познакомиться. Благодаря господину Дитцу мы получили информацию чрезвычайной важности, которая и стала причиной экстренного собрания нашего штаба. Прошу Вас, майор.

— Благодарю, господин полковник, — голос Дитца был немного скрипучим, словно несмазанная дверь, — Итак господа, нам достоверно известно, что через неделю Сенату и Военному Совету так называемой Новой Республики будет представлен прототип новой модификации основного истребителя повстанцев производства корпорации "Инком". На данный момент мы не имеем достаточного количества людей и техники, чтобы атака здания Сената, где соберутся главари мятежников, имела бы хоть минимальные шансы на успех. Но известно, что новые истребители будут взлетать для выступлений над Сенатом с главной площадки Императорского дворца. Там же будут находиться конструкторы новой техники и командиры элитных истребительных соединений ребелов, которые продемонстрируют новые истребители публике. Атмосферные транспорты с пилотами и техниками прибудут на посадочную площадку за полтора часа до начала демонстрации, за ними сядут экспериментальные "крестокрылы". Мятежники уверены в секретности этой информации и вряд ли соберут во дворце, который они уже перестраивают под свои нужды, большое количество охраны. К тому же республиканцы гораздо хуже гвардейцев ориентируются в Императорском дворце, что открывает нам возможность уничтожить и образцы новых истребителей мятежников вместе с их конструкторами, и лучших пилотов ребелов!

Майор коротко поклонился участникам встречи и умостился в свободном кресле.

— Итак, господа! — полковник Вальм вернулся на середину зала, — Теперь вы видите, что наше долгое ожидание было не напрасным. В то время как другие верные Империи соединения гибли в многочисленных столкновениях с обычной пехотой мятежников, мы сохранили свои силы для серьезного удара по противнику. Мы не просто уничтожим первые действующие образцы новых истребителей врага и их создателей, мы доставим основные блоки вражеских машин на Имперский Бастион, чтобы специалисты нашего флота знали, с чем им предстоит столкнуться.

— Позвольте поинтересоваться, господин полковник, почему именно командованию Бастиона, а не гранд-адмиралу Трауну? — поднялся из кресла мужчина с аристократическим лицом, — Разве не флот гранд-адмирала сейчас противостоит основным силам мятежников и успешно освобождает от них одну систему за другой, разве не гранд-адмирал является самым старшим по званию среди офицеров Империи?

— Майор Дрег, хочу вам напомнить, что приказом генерала Ли, все действующие на оккупированном мятежниками Корусканте имперские соединения, подчинены именно штабу Имперского бастиона, — с недовольством в голосе начал полковник, однако затем смягчился, — Понимая, что в этой информации нуждаются все флоты Империи, ведущие борьбу с ребелами, мы предоставим копии полученной информации всем крупным имперским соединениям. Именно вам, барон, я планирую поручить доставку информации гранд-адмиралу Трауну.

— Почту за честь выполнить этот приказ, — торжественно ответил майор Империи, оказавшийся бароном, и вернулся в кресло к своей подруге, внимательно вслушивающейся в происходящее.

— Господа, завтра я ожидаю от вас завтра информацию обо всех силах, которые мы сможем задействовать для этой операции. После этого мы обсудим детальный план ее подготовки и проведения, — завершил Вальм, — Я попрошу подойти ко мне тех офицеров, которые имеют информацию по Императорскому дворцу. Мир и порядок!

— Мир и порядок! — слаженно отозвались все присутствующие в зале, поднявшись с кресел.

— Господа, если вы закончили, прошу всех к столу! — объявила появившаяся на пороге директор торгового центра Элана Морр, — Думаю, вы не забыли, что сегодня праздник — День семьи. Мы решили пригласить вас на небольшое торжество и приготовить подарки для ваших женщин.

— Благодарю вас, леди Элана, — с поклоном поцеловал руку дамы полковник Вальм, — Вы и леди Лора добрые ангелы нашего дела!

Оживленно переговариваясь, офицеры стали выходить из зала. Ксенн приблизился к Вальму.

— Господин полковник, я знаю старого придворного, долгое время служившего во дворце. Этот человек предан Империи и может помочь нашему делу.

— Отлично. Господин лейтенант-коммодор я поручаю вам организовать встречу с ним майора Тургула, нашего генштабиста.

— Слушаюсь, господин полковник, — ответил Ксенн.

— Позвольте, мы с Лиарой сопроводим лейтенант-коммодора? — подошел Дрег, — Я немного знаю дворец.

— Хорошо, — кивнул Вальм.

После небольшого праздничного вечера, который Элана и еще несколько женщин — жен и родственниц имперских офицеров — постарались сделать насколько это возможно уютным и веселым, Ксенн попросил у леди Морр флаер и вместе с майором Тургулом и неразлучной парочкой, накинувшей поверх мундиров имперских танкистов легкие куртки, отправился к району развалин.

— Господа. Я ценю вашу приверженность имперской форме, но конспирация тоже имеет смысл, — недовольно бросил Тургул.

— У нас надежные документы, да и не будут же мятежники раздевать нас на улице, — улыбнулся Дрег, — Но если вы прикажете, мы вернемся и переоденемся хоть ребельскими сенаторами.

Майор генштаба хмыкнул и махнул рукой.

Ведя воздушную машину привычными улицами, Ксенн думал о том, что судьба подарила ему, наконец, возможность отомстить мятежниками за своего сына, за Максимилиана, за экипаж "Саламандры", за всех погибших друзей и соратников.

Припарковав флаер в памятном ему подземном гараже, где он видел патруль мятежников, Ксенн повел своих спутников подземными коридорами к убежищу Керелиса, прикидывая, что старый дворецкий вряд ли покинул библиотеку на ночь глядя. Он оказался прав. Бывший придворный видимо заметил их через уцелевшую камеру наблюдения и встретил на лестнице, ведущей к бывшему кабинету директора, опираясь на старинный длинноствольный парализатор.

— Рад приветствовать вас, леди и почтенных господ офицеров, — проговорил он, зайдясь кашлем, — Обер-дворецкий Корускантского дворца его императорского величества Гизмонд Керелис... Приношу свои извинения — совсем занедужил. Позвольте пригласить вас в мое скромное жилище...

Ковыляя впереди, бывший обер-дворецкий, отворил дверь кабинета.

— Я хотел бы предложить вам разделить со мной вечернюю трапезу — сок из фруктовых консервантов и сублимированный сыр... но вижу, что вы по делу, господа. Чем я могу быть полезен верным воинам Империи?

— Прежде всего, не откажитесь принять к ужину наши подарки, — Арвид, заметивший что сам стал изъясняться в духе велеречивого дворецкого, выложил на стол сумку с гостинцами Эланы Морр, — И еще я прошу вас помочь нам в важном деле.

— Господин Керелис. Позвольте представиться — майор генерального штаба Империи Теодор Тургул — шагнул вперед глава маленькой группы, — Буду краток и предельно откровенен с вами. Мы готовимся нанести удар по мятежникам, обосновавшимся во дворце. Нам могут очень помочь ваши знания.

— Все, что могу, господа! — старик потянулся к полке и снова согнулся в приступе кашля, — Если вас не затруднит, передайте мне вон тот проектор. Покажите, пожалуйста, откуда и в какой район дворца вам нужно пройти.

— От ремонтных тоннелей подземных коммуникаций к посадочной площадке технического уровня этого крыла, — указал майор на возникшую над проектором схему.

— Сейчас, господа, — умостившись в пыльном кресле, Керелис вытащил откуда-то световую указку. — 17-я площадка — использовалась императорской гвардией. Здесь шаттл-порт с ангаром и система транспортных коридоров. Очень просторных.

— Здесь можно провести технику? — вскинулся Дрег. Его подруга, выдернув из поясного чехла мини-комп, склонилась над схемой.

— Хоть парадный императорский экипаж! — торжественно провозгласил довольный вниманием обер-дворецкий, — Вот параметры коридоров, вот данные портала грузового лифта. Он имеет скрытую панель, с помощью которой можно попасть в транспортный тоннель на 19-м подземном уровне.

— Девятнадцатый уровень? — переспросил майор, — Штабу обороны Корусканта было известно о семнадцати.

— Господа. У нашего повелителя было множество тайн, — с таинственном лицом произнес Керелис, — Никогда не думал, что мне понадобиться раскрыть кому-то одну из них, — Вам не придется пользоваться коридором коммуникаций. Воинов и технику можно провести к дворцу по этому тоннелю. Если соблаговолите показать удобные для вас места входа с подземных ярусов — я составлю маршрут.

Дрег с нетерпением потянулся к схеме но, переглянувшись со своей спутницей, повернулся к майору.

— Хотите использовать свои танки? — подмигнул Тургул, — Хорошо. Покажите точки, куда вы можете их вывести.

— Можете быть спокойны, господа офицеры, — то ли вновь закашлялся, то ли засмеялся Керелис, — Ваши тайны умрут со мной, и, по-видимому, очень скоро. Кстати, господин майор генерального штаба, возьмите эти диски — здесь схемы дворцового сектора, кое-что по шаттл-портам 6-го региона. Вам может пригодиться. Код здесь простой — мое имя... — бывший придворный вновь закашлялся.

— Мы привезем вам врача, — склонился над стариком Ксенн.

— Позвольте я осмотрю вас сейчас, — подошла Лиара, — У меня патент полевого врача.

— Спасибо, господа. Не утруждайте себя, — покачал головой Керелис, — Знаю, что вы предложите мне отправиться в больницу. Но я не хочу покидать свое нынешнее пристанище. Завтра к утру схема будет готова...

Остаток вечера Арвид провел с Лорой и маленьким Хельгом, доставив довольного майора Тургула в "Ортолан мьюзик" а Дрега со спутницей к какому-то твилекскому ресторану, где их уже поджидал долговязый представитель этой расы.

В присутствии ребенка и матери, заглянувшей к ней на День семьи, Лора была более мягкой и задумчивой. Поблагодарив Ксенна за подарки (Лиара умудрилась достать где-то пару моделей АТ-АТ, пока Ксенн, Вальм и Тургул обсуждали перспективы операции с учетом полученной и сохраненной пока в тайне от прочих членов штаба информации), она пригласила собравшихся к столу, а по завершению позднего ужина устроилась с матерью на диване и, о чем-то тихо переговариваясь, наблюдала как Ксенн возится с внуком, изображая ему атаку шагающих танков Империи на повстанческую базу, роль которой изображали пустые упаковки. После того, как модели успешно подавили противника в буквальном смысле слова, Арвид с разрешения Лоры уложил Хельги в постель, почитав ему что-то из легенд о древних аурвильских героях...

Утром он вышел к балкону, где накануне сумел умостить флаер, впервые за долгие месяцы боев и скитаний испытывая почти умиротворенное состояние души.

— Возвращайтесь, Арвид, — повторила свои вчерашние слова вышедшая проводить его Лора, — Отомстите им и возвращайтесь. Нашей семьи осталось так мало. Хельги нужен мужчина рядом, который расскажет ему об отце, о деде. Мы найдем Руту и Иржи!

— Я вернусь! — кивнул Ксенн.

К Керелису он прибыл в сопровождении Гарана и Лиары. Обер-дворецкого не было видно. Побродив по библиотеке, они заглянули в кабинет... Старый придворный казалось спал, завернувшись в пушистый плед. Лиара коснулась его шеи, затем приложила к ней медицинский сканер.

— Надо было забрать его вчера! — вскинулась она.

— Старик бы не ушел, — покачал головой ее спутник.

— Он сделал свой выбор, — проговорил Ксенн, — И он выполнил свое обещание.

На столике рядом с полупустым стаканом сока стоял проектор. Записка, набросанная аккуратным несколько дрожащим почерком, гласила: "Ключ — мое и ваше имена. Верьте в свой путь и победите!"...

В просторном зале, погребенном под толщей заброшенных ярусов развалин административного квартала Корусканта, собралась вся маленькая армия полковника Вальма.

Ксенн подумал, что подпольной организации не стоило собирать все свои силы накануне операции в одном районе и, тем более, в одном помещении, каким бы большим оно не было.

Но полковник, слабостью которого были красивые ритуалы и жесты, видимо решился на этот шаг еще и для того, чтобы поднять дух своих воинов, показать, что они идут в очень важный и может быть последний для многих бой не поодиночке или маленькой группкой загнанных в угол беглецов, а в составе пусть небольшого, пусть сборного, но Имперского боевого подразделения. Арвид и сам признавал, что их силы выглядели внушительно: две сотни пехотинцев, замерших стройными рядами, полтора десятка боевых спидеров и даже три шагающих танка, один из которых — опирающийся на шесть опор-"ног" гигант из экспериментальной так и не ставшей массовой серии — нес на своем корпусе мощное зенитное орудие. Именно в этом танке предстояло идти в бой самому Ксенну...

Сейчас он в ряду старших офицеров стоял перед шеренгами имперской пехоты, вдоль которых важно шествовал полковник. Впервые с момента гибели "Саламандры" Ксенн вновь почувствовал себя не осколком побежденной стороны, а частью силы, готовой вновь выступить на защиту своего мира, своей Империи.

Видимо подобные чувства испытывал не он один. Сотни глаз из-под шлемов и форменных кепи смотрели на полковника Вальма, медленно идущего к знамени Империи. И пехотинцы, и пилоты спидеров, и экипажи танков были облачены в военую форму — кто в доспехи штурмовиков, кто в черные, серые или изредка красные мундиры. Ксенн, вновь надевший черный китель флотского артиллериста с нашивками лейтенант-коммодора, был согласен с полковником и в этом. Форма не только давала шанс оказавшимся в плену воинам группы Вальма надеяться на отношение к себе, как к военнопленным, а не как к шпионам или террористам (хотя бывшие мятежники, пришедшие ныне к власти, вполне могут проигнорировать и это правило войны). Сами люди, собравшиеся в этом зале (да и не только люди — во втором ряду первым стоит забрак в боевой раскраске своего рода, среди экипажей танков — высокий твилекк, чуть в стороне, рядом с несколькими императорскими гвардейцами даже пара неизвестно как попавших сюда ногри) чувствовали себя не просто мстителями за свой мир, а частичкой его, частью Империи, которая жива, пока живы они...

Полковник Вальм достиг знаменной группы в белых доспехах, тяжело припал на одно колено, прижав к губам край черного полотнища. Вот он выпрямился, обвел внимательным взглядом своих солдат и, не произнеся ни слова, приложил руку к козырьку серого кепи. Откуда-то из под потолка зала, из динамиков, заранее размещенных самыми доверенными сотрудниками Эланы Морр, прокатились первые дробные звуки Имперского марша.

Арвид Ксенн не относил себя к поклонникам военной музыки, но при звуках этого марша и он почувствовал, как что-то будоражит кровь, стесняет дыхание, а рука, затянутая в черную кожаную перчатку, сильнее сжимается на кобуре бластера. Рядом замерли майор Дрег и его спутница, ладную фигурку которой обтягивал мундир капитана танковых частей. Обычно иронично-насмешливые лица парочки сейчас были суровыми и серьезными.

— Господа! Воины Империи! — громко провозгласил полковник Вальм, когда стихли последние звуки марша, — Все, что нужно было сказать, уже сказано. Настало время действия. В бой, господа! Мир и порядок!

— Мир и порядок! — слаженно грянули сотни голосов.

Зал тут же заполнился голосами отдающих приказы командиров, топотом ног, гулом моторов боевой техники.

Командирский танк барона Дрега получил свое еще в дверях огромного ангара, выходившего на посадочную площадку. Но несколько мгновений, отведенных боевой машине с ненавистным для ребелов имперским гербом на белой броне, первой ворвавшейся в зал, были потрачены не зря. Шипящие вспышки турболазерных залпов пробили бреши в массивной баррикаде, ощетинившейся стволами пехотных лазеров, уничтожили две из трех мощных противотанковых установок вместе с их расчетами, составленными из гигантов вуки.

Пока машина Дрега с подрубленными опорами оседала набок, полыхая залпами уцелевших лазеров, в ангар в окружении штурмовиков вступили еще два имперских шагающих танка.

Сидя в командирском кресле своей боевой машины перед пультом тяжелого орудия, Ксенн только боковым зрением на мгновение зафиксировал гибель машины барона (кажется кабина цела, а, значит, у экипажа есть шанс выжить) и тут же засек первую цель — последнее тяжелое орудие ребелов, наводившееся на второй танк. Привычные движения манипуляторов, и залп закрепленного на горбатой спине шагающего танка орудия, ощутимо качнув назад тяжелую машину, разметал обломки орудия и тела расчета. Новая цель — легкая орудийная спарка, срезающая первые ряды атакующей имперской пехоты.

"А ведь нас явно ждали!", — мелькнуло в сознании Ксенна. Но обдумывать эту неприятную догадку не было времени. Цепи имперских пехотинцев уже накатывали на баррикаду, устилая пол ангара телами. Вот перед вытянутой кабиной тяжелого танка рухнул светловолосый лейтенант в серой форме, зажимая руками развороченную залпом в упор грудь. С баррикады скатилось тело республиканца с почерневшим проплавленным забралом шлема. На гребень завала, составленного из ящиков, стальных плит и мешков, запрыгнул забрак в черном мундире, отбил длинной винтовкой бластер какого-то ребела, выстрелил в упор и соскользнул вниз. За ним кинулись штурмовики. На другом краю баррикады среди вспышек залпов упорно отбивающихся республиканских солдат (Ксенн отдал их мужеству должное — лишившись тяжелого вооружения, ребелы все равно еще держали позицию) мелькнуло зеленое сияние светового меча. С вершины баррикады покатились тела в белых доспехах. Бластеры солдат Империи били мимо, замахи прикладов выходили неуклюжими, завал баррикады уходил из-под ног. Второй танк подошел вплотную к баррикаде, полыхая залпами основных орудий, но фигурка в сером плаще, отразила их в сторону атакующих имперцев.

Джедай! Перед глазами Ксенна на мгновение стала картина гибели эскадрильи его сына, вспышки взрывающихся бомбардировщиков, бессильных против белоснежной машины магистра Ордена джедаев Скайуокера. Вряд ли это был сам глава Нового Ордена, скорее кто-то из его учеников, но он точно так же использовал свое преимущество, останавливая атаку имперских солдат.

Вот она — достойная цель — не простой солдат или даже офицер мятежников — один из немногих воинов ребелов со сверхчеловеческими способностями и такой же сверхчеловеческой ненавистью к Империи — джедай.

Короткий приказ, и водитель разворачивает тяжелую машину, чтобы обеспечить наводку орудия по засечке автоприцела Арвида. Взвыв серводвигателями шагающий танк довольно проворно повернулся, присев на передние ноги, и с разрядника орудия ударил ослепительный разряд. Этого удара неизвестный джедай, занятый вторым танком, отбить не смог. По тлеющим остаткам серого плаща, упавшего на тела в прожженных доспехах, за женщиной в черном офицерском мундире устремилась в атаку новая цепь имперских солдат, сошедшихся в рукопашной с упорными республиканцами.

Арвид сглотнул комок в горле — это за тебя Лео!

— Первый на связи. Танки вперед! Командует лейтенант-коммодор Ксенн. Цель — посадочная площадка. Красная группа, гвардии капитан Мантрейн, после выхода танков на площадку приступайте к выполнению задачи, — прорезался в комлинке голос полковника Вальма.

— Принимаю командование. Выполняем, — откликнулся Ксенн, передавая приказ второй машине.

Оба танка, перенеся огонь на закрытые массивные ворота ангара, набирая ход, двинулись вперед. Уже захлебнулась огнем последняя орудийная спарка республиканцев, захлестнутая атакой пехоты. Уцелевшие ребелы, то ли получив приказ к отступлению, то ли, наконец, дрогнув, отходили в боковые тоннели по правой стене ангара.

Под дружным огнем шагающих танков ворота сорвались с направляющих и рухнули от таранного удара тяжелого танка. Обе машины выдвинулись на колоссальную посадочную площадку с башенками служб контроля и точками противовоздушной обороны. Здесь атакующих имперцев тоже встретил огонь стационарных и пехотных лазеров. Несколько "Инкомов" успели взлететь и уже разворачивались для атаки. Какие-то фигуры бежали к разогревающему двигатели шаттлу.

Оба танка ударили по огневым точкам и откатывающейся республиканской охране, стараясь не задеть еще не взлетевшие крестокрылы. Вдоль края платформы, захватывая точки ПВО и башни управления, вновь устилая пластик и металл своими телами, устремилась пехота. Мимо танка Ксенна промелькнули стрелы боевых спидеров. Водители в красных плащах молниеносно расстреливали расчеты стационарных зенитных установок, сбрасывая десант возле истребителей врага. Еще один "крестокрыл" попытался взлететь, но второй танк наступил ему на крыло, ломая и придавливая к полу. Ксенн не успел порадоваться успеху экипажа, когда залп зашедшего на разворот истребителя республиканцев метко поразил кабину боевой машины, разлетевшуюся огненными брызгами.

— Воздушная цель, разворот 40, обеспечить угол атаки, — сыпанул приказами Арвид, сжимая рукояти управления орудием. Вот и пришло время его главного боя, для которого он — флотский офицер-артиллерист, оказался в чреве тяжелого зенитного танка. Арвид, казалось, слился с системой управления орудием, словно ощущая точку, в которой полет стремительной вражеской машины может пресечься огненными трассами орудия.

Вспышка, еще одна. "Крестокрыл" тоже метит по присевшему на задних опорах танку. Сжатые до упора тангеты управления огнем. Взрыв и писк компьютера — поражение цели. Лишившийся крыла и получивший пробоину в корпусе "крестокрыл", крутясь вокруг собственной оси, уходил к подножью дворца.

Вот и еще один шаг на пути мести. Это ведь не рядовой пилот — кто-то из асов мятежников. Еще один удар — за Лео, за Максимилиана!

Под обстрелом имперской пехоты попытался взлететь шаттл. Залп в упор, и искореженную крылатую машину буквально сносит с платформы вместе с башенкой авиаконтроля. Тем временем гвардейцы в неизменных алых плащах приторачивают какие-то ящики к своим спидерам и один за другим уносятся во внутрь ангара.

— Всем частям — уничтожить истребители на площадке и отходить! — вновь ожил комлинк.

Уцелевшие имперские пехотинцы устремились обратно в ангар, гоня перед собой кучку пленных. Танку Ксенна было не до уничтожения истребителей на площадке — сразу два "крестокрыла" атаковали его с разных сторон. Переступая с опоры на опору и мотая стволом, как раненый иторианский носорог, танк продолжал отплевываться залпами турболазера. Арвид чувствовал, как тяжелая машина сотрясается от касательных попаданий орудий истребителей. Что-то трещало за его спиной, искрила пробитая энергоцепь, но орудие еще послушно извергало огонь. Поток пехоты иссяк, лишь две маленькие фигурки скользнули от крайнего истребителя — ногри.

— Экипажу танка — уходить немедленно — площадка взрывается, — отрывисто сообщил в комлинке скрипучий голосок ногри.

Танк Ксенна попятился назад и уже в воротах ангара получил прямое попадание. Машина словно подпрыгнула. Погасла индикация на пульте управления орудием, рубку перекосило, из кормового отсека отчетливо потянуло дымом.

— Управление? — окликнул водителя Арвид.

— Машина на ходу, но у нас осталось пять опор и постоянно заносит влево, — откликнулся тот.

— Господин лейтенант-коммодор, двигатель дымит, система пожаротушения долго не протянет, — доложил третий член экипажа — тот самый рослый твилекк.

— Протянем, сколько сможем, — решил Ксенн, — Разворачивайте машину.

Припадая на разбитую опору и кренясь на левый бок, лишившийся главного орудия, шагающий танк двинулся к выходу из ангара, ведущему к грузовому лифту. Сзади в проеме сорванных ворот полыхнуло пламя мощного взрыва, превратившего посадочную площадку в море огня. Республиканские лидеры так и не дождалась обещанной демонстрации своей новой боевой техники.

Ксенн набрал позывные первого танка, экипаж которого мог уцелеть.

Отступавшие по заваленному ящиками, обломками орудий, телами павших солдат ангару штурмовики вдруг, отстреливаясь, попятились от ворот, ведущих в широкий коридор, откуда начинала атаку группа Вальма.

Ксенн подтянул к себе еще действующий, хоть и с помехами, автоприцел, увеличил изображение. Слева и справа от ворот коридор перегораживали цепи ребелов — почти сплошь ботаны в новенькой республиканской форме, пошитой на манер ботавианских туник. На антигравитационных платформах топорщились счетверенные лазерные установки и тяжелые противотанковые орудия. Над ними возвышались легкие шагающие танки с символикой мятежников на лобовых щитах. Вся эта армада не спешила атаковать блокированный имперский отряд, обстреливая выход из ангара.

— Красный-один первому, — проговорил в комлинке бесстрастный голос кого-то из гвардейцев, — у южных ворот дворца перехвачены крупным подразделением противника. Группа уничтожена. Ранен смертельно. Ликвидирую груз. Мир и порядок!

Тяжелый гул отдаленного мощного взрыва донесся через внешние динамики танка сквозь треск пламени и шипение выстрелов.

— Красный-два. Вариант отхода "Стрела". Основной группировке — рассредоточиться и отходить нижними уровнями к резервным точкам эвакуации. Технику подорвать, — сыпанул приказами полковник Вальм.

Секунду спустя он вновь вышел на связь:

— Противник в командном центре группы. Связь прекратить. Всем уходить к резервным точкам эвакуации... Повторяю, связь...

Комлинк захрипел и замолк...

Командиры имперской пехоты, которая, рассредоточившись в укрытиях у ворот, отвечала на ураганный, но малоприцельный огонь ботанов, не желавших понапрасну рисковать своими жизнями, тоже получила последнее сообщение Вальма. Подхватывая раненых, имперские солдаты группами исчезали в технических шахтах, уводивших на нижние уровни.

Ксенн снова и снова вызывал первый танк, который с перебитыми опорами громоздился у стены ангара. Оттуда в сторону ворот непрерывно плевался длинными прицельными залпами станковый лучемет. Наконец огневая точка смолкла.

— Майор Дрег на связи, — отозвался, наконец, барон.

— Майор, вы получили приказ полковника Вальма? Выбраться из танка можете? — сжал комлинк обрадованный тем, что экипаж первой машины уцелел, Арвид.

— Уже. Но в танке тяжелораненый. На руках его не унести. Так что прощайте, лейтенант-коммодор! — горько усмехнулся Дрег, — Хотел бы, чтобы вы забрали Лиару, но, увы... она сделала свой выбор.

У входа в ангар осталась только группа прикрытия, ожесточенным огнем сдерживающая медленно двинувшиеся в атаку силы республиканцев.

Женщина-лейтенант в черной форме подбежала к замершему танку Ксенна и замахала бластером, указывая в сторону отходящего прикрытия. Видимо она посчитала, что у подбитой боевой машины вышла из строя связь.

Пощелкав переключателем, Арвид нашел линию связи с пехотными подразделениями.

— Уходите, — проговорил уже принявший решение Ксенн, — Мы подберем первый экипаж.

— Выходы из ангара, пригодные для техники, перекрыты противником, — откликнулся в комлинке кто-то из уцелевших пехотных офицеров.

— Уходите, — повторил в микрофон Ксенн, — Мы прорвемся!

Отсалютовав танку, женщина-лейтенант примкнула к очередной группе отступающих имперцев, которую замыкал забрак с лазерной винтовкой на плече.

— Майор Дрег. Мы подберем вас. В моем танке есть мобильная реанимокапсула, — вновь включил комлинк Арвид, — Пойдем на прорыв, думаю, броня выдержит.

— Принято, лейтенант-коммодор, — ответил барон, — Признателен вам.

— Подходим ближе для приема раненого.

Переваливаясь и качая разбитым, бессильно свесившимся набок орудием тяжелый танк придвинулся вплотную к подбитой машине. Твилекк, выбравшись из-за пульта, исчез в дымном чреве танка и вскоре вернулся в сопровождении барона и его рыжеволосой подруги. Третий член экипажа Дрега, получивший тяжелое ранение, уже был помещен в реанимокапсулу.

— Противник входит в ангар, — доложил водитель, — Ожидаю приказа.

— Ждать, — приказал Ксенн, — Отключить все внешние механизмы.

— Разрешите мне, — указала на свободное кресло рядом с водителем Лиара.

Получив согласие Ксенна, девушка в форме капитана имперских танковых частей скользнула к пульту управления, пристегнулась в кресле второго водителя и перекинулась парой слов со своим новым напарником. Барон Дрег занял обычно пустующее кресло, предназначенное видимо для командира танкового соединения в варианте флагманской машины, пристроив у ног массивный бластер неизвестной Ксенну конструкции.

Ботаны тем временем, сломив сопротивление имперского заслона, прорвались через ворота. Громоздившиеся рядом искореженные и обожженные танки они приняли за подбитую и брошенную экипажами технику. Часть республиканцев двинулась вслед за отступившими в технические шахты имперцами, остальные рассыпались по ангару, осматривая лежащие на полу тела и разбитую технику. Навстречу ботанам от посадочной платформы, где пожарные флаеры наконец-то потушили пламя, двигалась группа республиканских десантников, высадившихся со штурмовых ботов.

Барон Дрег кивнул на экран, на котором были видны покидающие коридор танки и боевые платформы мятежников.

— Пора! — согласился Ксенн, — Всем пристегнуться! Полный вперед. В коридоре поворот налево и до крайних ворот!

— Удачи нам всем! — с бесшабашной веселостью в голосе пожелал Дрег.

Взвыли сервомоторы, и тяжелый шагающий танк, неожиданно для ребелов, заполнивших ангар, шевельнулся и, набирая скорость, двинулся к воротам. Уцелевшая легкая "спарка" под кабиной танка, вращаясь из стороны в сторону, открыла беспорядочный огонь. Ботаны метнулись в стороны, находя укрытия и обрушивая на танк шквал огня. Шагающая машина выбралась в коридор и наткнулась на два легких танка республиканцев. Один из них оказался на пути набирающей ход громады и был буквально отброшен в сторону. Второй танк ребелов разразился длинным залпом в упор, буквально разорвавшим борт гибнущей машины. Кабина окуталась дымом, в котором сверкали вспышки разрядов выгорающих энергоцепей и взрывающихся пультов. Имперские конструкторы видимо вложили в этот прототип весь свой профессионализм. Даже после таких повреждений, танк смог завернуть за угол и, ввалившись в очередные ворота, рухнуть на огромную лестницу. Ломая опоры, дымящийся остов некогда грозной боевой машины пропахал лестничный пролет и уткнулся в стену.

— Всем покинуть танк, — хрипло прокричал Ксенн, видя, как на последнем, наверное, уцелевшем пульте сияют все огни, свидетельствующие о пожарах в отсеках машины.

Высвободившийся из страховочных ремней барон тут же протиснулся в носовую часть кабины. Вытащив взъерошенную Лиару, зажимающую поврежденное плечо, барон вновь вернулся к креслам водителей и покачал головой. Водитель танка неподвижно уткнулся в пульт козырьком черной каски. Голова его была вывернута совершенно неестественно для живого существа. Из нижнего отсека выбрался твилекк.

— Горим. Надо уходить!

— Наш раненый? — вскинулся Дрег.

— Реанимакапсула разбита. Сержант Гронски мертв, — ответил твилекк, сопроводив высказывание энергичным движением лекку.

Ксенн отвалил крышку верхнего люка и выбрался на оплавленную помятую броню танка за обломками орудийной башни. Свесившись вниз он помог подняться Лиаре, которая, шипя и чертыхаясь, прижимала к груди раненую руку. За ней выскользнул барон, не забывший прихватить тяжелый бластер, и твилекк. Пока твиллек, вынув из кобуры штатное оружие, занял позицию за отогнутым листом танковой брони, Дрег и Ксенн, спустив вниз Лиару, занялись ее плечом. Вскоре рука девушки была подвешена на перевязи. Несмотря на протесты подруги, барон разрядил ей в предплечье целый коктейль уколов из дройд-аптечки, новейшей имперской разработки, не успевшей даже к Эндорской компании.

— Уходим, — проговорил Гаран, взвалив на плечо свой бластер и прислушиваясь к звукам, доносившимся с верхней площадки.

Где-то в маленьком техническом помещении, затерянном в служебном секторе, их маленькая группа остановилась передохнуть. Барон пустил по кругу снятую с пояса флягу с коньяком и, вместе с Лиарой, придвинулся ближе к Ксенну, включившему маленький голопроектор со схемой дворца. Твилекк устроился у входа.

— Мы здесь — на служебном ярусе южного крыла, — показал Арвид, — Наша пехота отошла к подземным ярусам восточного крыла. Будем двигаться туда.

— Между нами ребелы, а выходить на связь нельзя, — возразил Дрег.

— Нас явно ждали. Без предателей не обошлось, так что пути отхода и места сбора для эвакуации тоже могут быть известны, — добавила Лиара.

— Господа. Ребелы не ждали танков, не знали о том, что гвардейцы действуют несколькими группами, — сказал Ксенн, которому была противна сам мысль, что кто-то из офицеров штаба подпольной группы оказался предателем.

— Вот-вот, а наши танки полковник задействовал в последний момент, когда вы раздобыли карту с проходом для них, — загорелся барон, — Мы можем вычислить предателя!

— Те, кто были в ангаре, о танках не знали, а вот ботаны, похоже, были готовы к встрече с нами, — откликнулась Лиара, — Вполне возможная ситуация: Ботавии не выгодно продвижение верфей "Инкома", так что их солдаты могли задержаться не случайно.

— Ну и нравы у этих мятежников! Знать и не предупредить своих... — махнул рукой Арвид, — Да что теперь...

— Действительно, — остыл Дрег, — Разберемся позже... Знать бы, прорвалась ли хоть одна из групп на спидерах? Ради этого полегло столько наших... хотелось бы верить, что не зря.

— На площадке мы подбили одну из новых машин. Она упала как раз где-то в этом районе, — вспомнил Ксенн.

— Тогда вниз, господа. Может быть блоки памяти целы. Если окажемся там раньше ребелов... — барон уже был на ногах.

Маленькая группа вновь двинулась темными коридорами и лестницами опустевшего дворца. Новые хозяева уже успели наспех убрать следы давних боев, сорвать имперские штандарты, посбивать или закрасить символику Империи... но к перестройке этого крыла дворца под свои нужды так и не приступили. Арвид и его спутники спускались все ниже, отмеривая десятки гулких лестничных пролетов и сотни метров безмолвных коридоров, переходов и залов.

Один раз шедший впереди твилекк отшатнулся назад, вскидывая бластер. Из темноты треснул лазерный разряд, за ним еще несколько. В ответ полыхнул тяжелым лазером барон, открыли огонь остальные члены группы. Прижимая к себе драгоценный голопроектор, Ксенн открыл огонь короткими импульсами, целясь чуть ниже и правее вспышки. Рядом, стоя на колене и держа в здоровой руке узкий излучатель, стреляла Лиара. Вскоре бластеры противника замолкли. Твилекк и выскользнувшая вперед девушка ворвались в помещении. Войдя за ними Ксенн и Дрег увидели, как подруга барона хладнокровно добила кого-то катающегося по полу.

— На ребелов не похожи, — констатировала она, указывая оружием на три неподвижных тела, которые осматривал твилекк, — Очевидно, мародеры...

— Не будем задерживаться, господа, — поторопил Дрег.

В одном из прямых отрезков коридоров барон оказался рядом с Арвидом.

— Скажите, лейтенант-коммодор, с кем вы хотите уходить? — тихо проговорил он, — Наша миссия здесь почти закончена. Полковник предлагал выжившим в операции эвакурироваться на миры Бастиона. По его приказу я со своими людьми направляюсь в сектор, контролируемый гранд-адмиралом Трауном. Предлагаю идти с нами! Поверьте, я присматривался к Вам. Такому офицеру под штандартами гранд-адмирала найдется место и для боя, и для мести врагу, и для жизни, которую у нас отобрали. А потом когда-нибудь мы вернемся сюда!

Ксенн медленно покачал головой. Он уже задумывался, что будет делать, если выживет в этой схватке. Уходить с Корусканта? Уходить от дома, к которому он шел так долго? Так и не узнав, что стало с Рутой, с Иржи... бросить Лору с малышом? Нет... Место для жизни и для последнего боя для него здесь!

— Мы заберем и ваших близких, — по-своему расшифровал молчание Ксенна настойчивый барон, — Мы ведь и сражаемся за то, чтобы хоть в осколке Империи воскресить нашу прежнюю жизнь!

— Если бы я решил уходить, то пошел с вами, — откликнулся Ксенн, — Но мой дом, моя семья где-то здесь. Я их не брошу...

— Понимаю, — кивнул Дрег, — Тогда запомните эти адреса. Доберитесь до одного из этих миров, и назовите свое имя — вам помогут добраться ко мне или к Лиаре.

— Благодарю, — искренне ответил Ксенн.

— Господин майор, — окликнул Дрега твилекк, — Впереди галерея второго яруса.

— Все правильно, — кивнул Ксенн, глядя на схему.

— Вон он, — когда группа приблизилась к одному из оконных проемов, указала вдаль Лиара.

— Далековато, — констатировал Дрег, глядя на корпус "крестокрыла", торчащий из развалин в полукилометре впереди, — Лиара, Горт, останьтесь здесь, прикроете. Господин лейтенант-коммодор, составите мне компанию?

— Охотно, — усмехнулся Арвид.

Сделав последний глоток из вновь пущенной по кругу фляги, барон прислонил к стене свой тяжелый бластер и, встретившись взглядом со взглядом своей спутницы, кивнул.

— Осталось немного... Вперед.

Пригибаясь и прикрываясь развалинами каких-то маленьких строений, примыкавших к громаде дворца, Ксенн с Дрегом добрались до истребителя. Крепления искореженной кабины пришлось выжигать лазером.

— Надо ее достать, — вздохнув проговорил барон, кивком указывая на тело пилота в обгорелом комбинезоне.

Ее? Ксенн увидел длинные волосы, выбивающиеся из-под шлема. Хаттство! Его противником там на площадке была женщина.

Осторожно, словно стараясь не потревожить погибшего противника, два имперских офицера положили тело мятежницы на камни. Дрег сунулся во внутренности кабины.

— У вас есть нож?

— Возьмите.

Несколько минут, пока барон, бормоча что-то себе под нос, высвобождал блоки памяти подбитой машины, Ксенн с каким-то странным спокойствием в душе то оглядывал окрестности в поисках республиканского патруля, то бросал взгляд на тело пилота, распростертое на камнях.

— Все! — вернув Арвиду его старый твилеккский клинок, Дрег вытер вспотевший лоб, — Вот они.

Связав блоки заранее приготовленным тросом, барон перебросил их через плечо.

— Возвращаемся и уходим в подземелья. Думаю, ход, который вы показывали, мятежники еще не нашли!

У окна их встретили взволнованные Лиара и твилекк.

— Наверху движение, возможно, ботаны прочесывают сектор, — доложила девушка.

— Уходим.

Группа вновь нырнула в переходы яруса. На этот раз впереди с тяжелым бластером барона шагал Ксенн. Дрег попеременно с твилекком тащили трофейные блоки. Замыкала маленькую колонну Лиара. Коридоры стали уже. Пару раз приходилось искать скрытые в стенах двери, отмеченные в схеме Керелиса.

— Вот и все, — удовлетворенно проговорил усталый Дрег, всматриваясь в переданную ему схему, — Мы, кажется, выходим к техническому коридору водоснабжения. Дальше пойдут такие дебри, что никакие ребелы нас не найдут. А вот Лиаре нижние ярусы немного знакомы.

— Было дело, — фыркнула девушка, — Нужно было кое-кого найти...

— Стоять! — прервала их разговор громкая команда.

Впереди, за каким-то разбитым пультом, поваленным поперек коридора, вспыхнул свет. В потолок над залегшей за низеньким порогом очередной двери группой ударил разряд предупреждающего выстрела.

Арвид выстрелил в ответ, увидев, как его разряд срикошетил о массивную конструкцию за которой расположился патруль ребелов.

— Имперцы, сдавайтесь! — приказал звонкий голос, показавшийся Ксенну знакомым, — Гарантирую жизнь и соблюдение прав военнопленных.

— Наглости мятежникам не занимать... Там метрах в 20 сзади был технический ход вниз — он есть на карте, — прошептал Дрег и, повысив голос, выкрикнул, — Кто же мне все это гарантирует?

— Командир республиканского патруля сержант-кадет Ксенн, — донеслось в ответ, — Сдавайтесь. Вы окружены. Гарантируем жизнь.

— Есть ход, — подтвердила Лиара, — Можем уйти по нему...

— Но кто-то должен нас прикрыть, — продолжил ее фразу Дрег.

— Господин майор, позвольте мне, — вскинулся твилекк.

До Ксенна их слова долетали словно через пелену... Сержант-кадет Республики Ксенн. Такой знакомый голос! Иржи — его сын, живой и невредимый, — его враг — сержант мятежников — стоял на пути их группы.

— Уйдем все, — зло проговорил Дрег, — Хватит терять своих. Попробуем достать их гранатой.

— Нет, — потянул его за рукав Ксенн, — Я останусь. Там мой сын.

— Как? — вскинул на него глаза Дрег, — Но он же...

— Младший сын, — медленно проговорил Арвид, — Уходите. Я останусь...

— Вот хаттство эта война, — не выдержала Лиара, — Никому такого не пожелаю...

— Сдавайтесь! — вновь донеслось от завала, — Кто у вас старший — выходите вперед.

— Лейтенант-коммодор, это ваш путь и ваш выбор, — медленно проговорил Дрег, глаза его блеснули, — Мы уходим. Прощайте! Для нас было честью сражаться рядом с вами.

Медленно отползая, спутники Ксенна исчезли за поворотом.

Опустив лазерную установку, Арвид медленно поднялся на ноги.

— Здесь лейтенант-коммодор Имперского флота Ксенн, — проговорил он.

За завалом воцарилась тишина.

— Выхожу для переговоров, — голос из-за завала дрогнул.

Фигура в форме республиканского гвардейца шагнула вперед.

— Отец?! — тихо проговорил Иржи, поднимая забрало, когда они сошлись в коридоре.

— Иржи, — желая, чтобы эта встреча оказалась лишь порождением бреда, вытолкнул из пересохшего горла Арвид, — Ты служишь им?... Они убили твою мать, брата, разрушили наш дом...

— Мама жива! — выпалил Иржи, — А Лео? Что с ним?

— Он погиб в том же бою, что и отец Лоры. Их добила ваша хваленая "Эскадрилья бродяг"...

Арвид испытывал и боль, и радость. Его Рута жива. Жива! Его путь домой был не напрасен. Теперь он знает, что его жена уцелела в этой огненной круговерти. Жив и младший сын. Вот только ценой этому знанию выбор: кто — он или Иржи не вернется домой из этих подземелий...

— Но Лео знал, на что шел! Шел против народа, против свободы! Он мог перейти к нам, просто вернуться домой, как и ты! — голос младшего сына звенел от обиды, — Это ваши генералы виноваты... вы продолжаете эту войну! Сколько на вас крови! Пойми, наконец, папа — вы не правы!

— Каждый из вас сделал свой выбор и не вправе судить другого, — проговорил Арвид, — Это и есть истинная цена гражданской войны — право выбора. И нашим выбором стала борьба за свой мир, каким бы плохим он кому-то не казался...

— Отец. Прикажи своим людям сдаваться! Все будут живы. Скоро годовщина Эндорской победы — амнистия. Меня послушают — ты вернешься домой. Хватит этой войны...

— Иржи... Ты часто не соглашался со мной... но разве считаешь своего отца трусом?

— Это не трусость, отец. Неужели ты хочешь, чтобы маме сказали, что мы стреляли друг в друга? — голос сержант-кадета республиканцев дрогнул.

— Я не буду стрелять, Иржи. Только не в тебя... но и сдаваться не буду... Хватит одного раза...

— Переходи к нам со своими людьми. У нас много бывших имперцев...

— А может ты?..

— Я не предатель! — вскинулся сын.

— Я тоже, — ответил Арвид.

— Вот же ситхова война, — ругнулся Иржи... — Вам есть куда уйти... Уходи. Я дам вам минуту на размышление. Найди маму. Она в 16-м доке южного порта. Отправляет тайком ваших на Аурвилл... Я сделал все, чтобы ее не искали. Забирай и Лору с племянником. Она связалась с вашим глупым подпольем... Пообещай, что не будешь гробить себя за неправое, безнадежное дело. Возвращайся, когда кончится эта война!

Арвид покачал головой.

— Я не могу тебе этого обещать... Я офицер и давал присягу. Но и без нее я бы бился с вашими.... За наш мир, который у нас был... За него погиб Лео... Я не предам его память...

— И мы опять встретимся на поле боя?

— Я не хочу этого, сын...

— Уходи прошу тебя — почти крикнул Иржи, оборачиваясь к завалу, оттуда его уже окликали его соратники, — Да! Они сдаются. Попросили минуту.

— ... но почем все так? — кинул он в спину отцу.

— У каждого из нас было право выбора... — ответил Арвид Ксенн, уходя к проему в коридоре... Каждый шаг приближал его к осколкам мира, за который приходилось платить самой дорогой ценой...

капитан Пелеон

май 2007 года.

Севастополь