Убить пересмешника. Глава 8

Жестяная крыша дома мисс Моди подавила огонь. С рёвом дом рухнул; огонь хлынул повсюду, преследуемый шквалом из одеял — люди на крышах смежных домов гасили искры и горящие головешки.

Только когда наступил рассвет, люди стали расходиться — сначала по одному, а затем группами. Они потащили пожарную машину Мейкомба обратно в город, машина из Эбботсвилля уехала, а третья осталась. На следующий день мы узнали, что она приехала из Переправы Кларка — шестьдесят миль отсюда.

Мы с Джемом проскользнули по улице. Мисс Моди уставилась на дымящуюся чёрную дыру у себя во дворе, и Аттикус покачал головой, давая понять, что она не хочет разговаривать. Он повёл нас домой, держась за наши плечи, пока мы переходили скользкую ото льда улицу. Он сказал, что мисс Моди останется у мисс Стефани на какое-то время.

— Кто-нибудь хочет горячего шоколада? — спросил он.

Я вздрогнула, когда Аттикус зажёг огонь на кухонной плите.

Пока мы пили наше какао, я заметила, что Аттикус смотрит на меня — сперва с любопытством, а потом со строгостью.

— Кажется, я сказал вам с Джемом стоять смирно, — сказал он.

— А мы так и сделали. Мы стояли...

— Тогда чьё же это одеяло?

— Одеяло?

— Да, мэм — одеяло. Оно не наше.

Я посмотрела вниз и обнаружила себя вцепившейся в коричневое шерстяное одеяло, которое укрывало мои плечи на манер индейской скво.

— Аттикус, я не знаю, сэр... я...

Я повернулась к Джему за ответом, но Джем был даже более растерян, чем я. Он сказал, что не знает, как оно туда попало, что мы сделали в точности так, как нам велел Аттикус — мы встали ниже у ворот Рэдли поодаль от всех, и не двигались ни на дюйм...

Джем остановился.

— Мистер Натан был на пожаре, — затараторил он. — Я видел его, я видел его, он ещё тащил тот матрас — Аттикус, я клянусь...

— Всё в порядке, сын, — Аттикус медленно усмехнулся. — Похоже, весь Мейкомб вышел на улицы сегодня, так или иначе. Джем, в кладовке оставалось обёрточная бумага, если не ошибаюсь. Достань её и мы...

— Нет, Аттикус, сэр!

Джем, кажется, сошёл с ума. Он начал выбалтывать все наши секреты один за другим, наплевав на мою безопасность, не говоря уже о своей, не упуская ничего — сучковое отверстие, брюки и прочее.

— Мистер Натан зацементировал то дерево, Аттикус, и он сделал это, чтоб нам больше не находить вещей... он сбрендил, пожалуй, раз так говорят, но Аттикус, перед Богом клянусь, он ни разу не тронул нас, хотя мог перерезать мне горло от уха до уха той ночью, но вместо этого он постарался зашить мои брюки... он ни разу не тронул нас, Аттикус...

Аттикус сказал: [Воу, воу, узбагойся] "Потише, сынок" — так ласково, что я сразу приободрилась. Было очевидно, что он не уловил ни слова из сказанного Джемом, потому что всё, что сказал Аттикус было:

— Ты прав. Лучше оставим всё это и одеяло при себе. Однажды, возможно, Скаут сможет поблагодарить его за свой пригрев.

— Поблагодарить кого? — спросила я.

— Страшилу Рэдли. Ты была так занята, глядя на пожар, что не заметила, как он обернул одеяло вокруг тебя.

Мой желудок перевернулся и я чуть не блеванула, когда Джем схватил одеяло и подкрался ко мне:

— Он выскользнул из дома... повернул за угол... подкрался и подошёл вот так!

Аттикус заметил сухо:

— Пусть это не подвигнет тебя на дальнейшие подвиги, Джереми.

Джем нахмурился:

— Да ничего я ему не сделаю, — но я видела, как искра свежих приключений выскочила из его глаз.

— Только прикинь, Скаут, — сказал он, — если бы ты обернулась, ты б его увидала.

Кэлпурния разбудила нас в полдень. Аттикус сказал, что сегодня нам не нужно идти в школу — мы ничего не выучим после бессонной ночи. А Кэлпурния велела нам постараться и вычистить передний двор.

Полевая шляпа мисс Моди застыла в тонком слое льда, как муха в янтаре, а ради её садовых ножниц нам пришлось раскапывать землю. Мы нашли её у неё на задворках, уставившейся на свои замёрзшие и обугленные азалии.

— Мы возвращаем ваши вещи, мисс Моди, — сказал Джем. — Нам очень жаль.

Мисс Моди оглянулась, и тень её прежней улыбки скользнула по её лицу.

— Всегда хотела дом поменьше, Джем Финч. Ведь двор станет больше. Только представь, теперь у меня будет больше места для моих азалий!

— Так вы не горюете, мисс Моди? — спросила я удивлённо. Аттикус говорил, что её дом — это почти всё, что у неё было.

— Горюю, дитя? Что ты, я ненавидела этот старый коровник. Подумывала сама поджечь его уж сотню раз, да только меня б за это повязали.

— Но...

— Не беспокойся обо мне, Джин Луиза Финч. Есть способы делать вещи, о которых ты не знаешь. А что, вот отстрою небольшой домик и возьму к себе пару жильцов и — с божьей помощью, будет у меня лучший двор в Алабаме. Эти Беллинграты просто померкнут, как только я начну!

Мы с Джемом переглянулись.

— Как всё занялось, мисс Моди? — спросил он.

— Я не знаю, Джем. Наверное, с дымохода на кухне. Я поддерживала там огонь вчера вечером для своих комнатных растений. Говорят, у тебя была непредвиденная компания той ночью, мисс Джин Луиза Финч.

— Откуда вы знаете?

— Аттикус сказал мне по дороге в город сегодня утром. По правде говоря, я бы хотела тогда быть с вами. И уж у меня-то хватило б ума обернуться.

Мисс Моди озадачила меня. Хотя почти все её пожитки пропали, а её любимый сад был разрушен, она всё равно живо и сердечно интересовалась нашими с Джемом делами.

Она, должно быть, заметила моё недоумение. Она сказала:

— Единственно, о чём я беспокоилась прошлой ночью, это та угроза и волнения, которые я вызвала. Весь этот квартал мог сгореть. Мистер Эйвери пробудет в постели неделю — он изрядно угорел. Он слишком стар для таких вещей, о чём я ему и сказала. Как только я начисто отмою свои руки, а Стефани Кроуфорд не будет смотреть, я сделаю ему Призовой кекс. Эта Стефани гоняется за моим рецептом тридцать лет, и если она думает, что я его выдам ей только за то, что остановилась у неё, ей стоит подумать ещё разок.

Я подумала, что даже если бы мисс Моди сдалась и выдала его ей, мисс Стефани всё равно не смогла бы ему последовать. Мисс Моди однажды позволила мне взглянуть на него: среди прочих ингредиентов, рецепт включал один большой стакан сахара.

День был тихий. Воздух был настолько холодным и ясным, что мы слышали, как часы на здании суда лязгали, дребезжали и напруживались перед тем, как пробить. Нос у мисс Моди был такого цвета, какого я никогда не видела раньше, о чём я и спросила.

— Я здесь с шести часов утра, — сказала она. — Должна была уже отморозить.

Она подняла руки. Сеть крошечных линий рассекала её ладони, коричневые от грязи и засохшей крови.

— Вы загубили их, — сказал Джем. — Почему бы вам не нанять цветного?

Не было и намёка на жертвенность в его голосе, когда он добавил:

— Или мы со Скаутом, мы можем помочь вам.

Мисс Моди сказала:

— Спасибо, сэр, но у вас есть своя работа вон там.

Она указала на наш двор.

— Вы о Мофродите? — спросила я. — Блин, да мы его вмиг раскидаем.

Мисс Моди уставилась вниз на меня, пока её губы беззвучно шевелились. Вдруг она схватилась за голову и заухала. Когда мы уходили от неё, она всё ещё посмеивалась.

Джем сказал, что не знает, что с ней такое — это просто мисс Моди.