Дело Кромвеля

— Мистер Кромвель. Мы предоставляем гарантию полного возврата оплаты в случае любых жалоб с вашей стороны. Но до сих пор еще ни один наш клиент не пользовался этой возможностью.

На продолжительное время воцарилось молчание. Наконец, Кромвель произнес:

— Как произвести оплату?

— Переведите денежные средства на этот счет, — она продиктовала номер счета в банке, зарегистрированном на Каймановых Островах, — Вы сделали правильный выбор, мистер Кромвель. Мы немедленно займемся вашей проблемой. Ах да, еще один момент. Вы ведь записали этот номер на бумаге?

— Да.

— Когда проведете операцию, уничтожьте бумагу, будьте добры? Всего хорошего.

Кромвель повесил трубку. Он повернулся к компьютеру и перевел большую сумму денег на зарубежный счет. Затем взял лист бумаги с записанными банковскими реквизитами и кинул его в измельчитель. После чего отправился домой.

* * *

Когда Кромвель приехал домой, его жены там не было. Ничего необычного — Шана часто уезжала в гости к своим друзьям-подругам, отправлялась в многочасовые походы по дорогим магазинам, играла в теннис или участвовала в каком-то еще из бесчисленных событий, составлявших безумную круговерть ее жизни.

Кромвель не был против. Наоборот — радовался свободному времени. Он все еще не сказал Шане о судебном иске. Не хотелось раньше времени призывать громы и молнии на свою голову.

Шана не вернулась домой к ужину. Когда она не вернулась и к позднему вечеру, Кромвель начал волноваться. Совсем не в духе его жены — так долго отсутствовать без единого звонка. Ее телефон тоже не отвечал. Он долго сидел за столом, медленно попивая порцию виски. Когда Шана не вернулась к полуночи, он решил, что лучше будет лечь спать и приниматься за поиски утром.

Его разбудил посреди ночи какой-то шум. Он включил настенную лампу. В комнате была Шана, уже переодевавшаяся в ночную рубашку. Она выглядела утомленной.

— Шана! — воскликнул Кромвель, — Ну слава богу! Где ты была?

Супруга равнодушно скользнула по нему взглядом.

— Дорогой, я очень устала, — она забралась в постель рядом с ним и закрыла глаза.

Кромвель озадаченно посмотрел на нее.

— Шана, но... — он покосился на часы, — ...но время три часа ночи! Где тебя носило?

— ... ммм, не помню, — пробормотала она, не открывая глаз, — Нав-верно, меня п-похитили. Два каких-то хмыря... засунули в фургон.

— ЧТО?! — он вскочил с кровати, — Ты что говоришь? То есть, как? Кто? Что они с тобой сделали? Ты в порядке? Шана?

Его жена уже ровно дышала, уснув беспробудным сном.

Через какое-то время Кромвель выключил свет. Он уставился в темноту, еще больше озадаченный, чем раньше. Странный выдался денек.

Кромвелю снился сон. Это был приятный, эротический сон. Что-то про красивую секретаршу, которая его соблазняла. Его веки дрогнули и распахнулись. Лучи восходящего солнца проглядывали сквозь окно спальни. Одеяло было откинуто в сторону. Его жена располагалась в изножье кровати, оседлав его, и, склоняясь вниз, медленно и нежно сосала его член.

— Эээ? — только и смог вымолвить Кромвель.

Шана на мгновение выпустила его орудие из своих блестящих влажных губ. Одна ее ладошка продолжала медленно ласкать основание ствола.

— Доброе утро, дорогой, — проворковала она, — Ты хорошо спал?

Вопрос, очевидно, был риторическим, так как она не стала дожидаться ответа, опустив голову и вновь принявшись за дело. Кромвель простонал сквозь зубы. Сквозь туман удовольствия, созданный умелыми действиями Шаны, его сознание сумело зарегистрировать странность происходившего. За все семь лет их брака, Шана соглашалась на оральный секс ровно два раза, в обоих случаях с крайней неохотой, без особого старания, да и то — лишь после продолжительных уговоров. И вот сейчас, она без всякого повода делала ему минет — причем, наверное, лучший в его жизни. Шана как-то по-особенному пошевелила языком, и Кромвель дернулся от удовольствия.

Было и еще кое-что странное. Глядя, как красные губы супруги ловко скользят вверх-вниз по его стержню, Кромвель внезапно осознал, что Шана с утра уже накрасила губы, подвела ресницы и вообще была при полном параде. На ней также были серьги: большие тяжелые подвески из золота, которые сверкали и раскачивались из стороны в сторону. Одета она была в красную кружевную ночнушку, которую Кромвель купил для супруги несколько лет назад, но та не стала даже примерять. Полушария ее великолепной груди были лишь частично скрыты полупрозрачной тканью. Ноги были облачены в блестящие чулки с ленточками и бантиками на подвязках. Ступни были втиснуты в узкие красные туфли на шпильках — самые сексуальные, какие нашлись в ее гардеробе.

Насколько рано она встала, чтобы все это подготовить? А главное — зачем? Кромвель попытался задать ей этот вопрос, но Шана вновь совершила то волшебное движение языком. Он не смог издать ничего, кроме сдавленного вздоха. А потом она принялась сосать всерьез, по-настоящему: сжимая алые губы в узкое кольцо, втягивая щеки и изо всех сил работая языком. Ее длинные волосы парили в воздухе, разметавшись в стороны. Понадобилось меньше минуты в таком темпе, чтобы довести мужчину до грани. Тяжело задышав, он схватился обеими руками за спинку кровати. Еще через секунду он вскрикнул, изогнул спину и начал мощным фонтаном извергаться ей в рот.

Ощущения были невероятны. Шана не прекращала движений ни на мгновение, жадно сосала и глотала все до капли, пока ее муж не затих, рухнув на кровать, слегка подергиваясь. Она тщательно облизала начавший обмякать член, после чего выпустила его изо рта.

— Ну вот, — удовлетворенно произнесла она, — Хорошее начало дня, ты согласен?

Женщина грациозно поднялась на ноги.

— Можешь не торопиться, дорогой, — сказала она, — Я приготовлю тебе завтрак, пока ты моешься, ладненько? — она накинула длинный тонкий халат и без дальнейших промедлений прошествовала грациозной походкой к выходу из комнаты.

Кромвель безмолвно лежал какое-то время, переводя дыхание. Что за помутнение нашло на Шану? Обычно она делала для него приятные вещи только когда хотела чего-то взамен. Он направился в душ. В ванной, между тем, лежали положенные Шаной свежие полотенца.

Когда Кромвель через какое-то время зашел на кухню, поправляя галстук, его ждало еще одно потрясение. На плите шипела сковородка, наполняя дом аппетитными запахами. Шана порхала по кухне, тихо напевая себе под нос какой-то мотивчик. Она, похоже, чувствовала себя совершенно комфортно, расхаживая по дому на высоких каблуках.

Шана на кухне? Утром? На мгновение, Кромвель не знал, что и думать. Если бы кто-то его спросил "Какая ситуация еще менее вероятна, чем твоя жена, делающая тебе минет вместо утреннего приветствия?", то Кромвель ответил бы с уверенностью: "Моя жена, готовящая мне завтрак".

— Эмм, Шана? — неуверенно окликнул он.

Супруга повернулась к нему с сияющим выражением на лице.

— Привет, дорогой! Заходи, садись, завтрак почти готов, — она махнула в сторону кухонного стола, уже полностью сервированного на одного человека.

— Нет, нет, погоди минутку. Тебя вчера весь день не было, и еще полночи. Ты говорила, что тебя кто-то похитил.

Она ответила удивленной улыбкой.

— Похитил? Ну не глупи, милый. Я вчера ходила по магазинам с Николь, а потом... Ну, я не очень хорошо помню. Да садись же! А то все остынет.

Кромвель сел за стол. Еда была очень вкусной. Он неторопливо пил кофе, глядя, как его жена суетится на кухне. Нынешний наряд супруги явственно напоминал об основной причине, почему он на ней женился. Густые каскады каштановых волос спадали на гладкие плечи, ниже которых лежала по любым меркам идеальная фигура: плавные изгибы высокой упругой груди, тонкая талия, безупречно стройные, бесконечно длинные ноги... Несмотря на утренний подарок Шаны, Кромвель ощутил, как его член снова начал пробуждаться.

Но рано или поздно, ему нужно было посмотреть в глаза реальности.

— Шана, — произнес он, — Подойди, пожалуйста, присядь на минутку. Нам нужно поговорить.

— Конечно, дорогой, — прощебетала Шана. Она подошла к столу, однако вместо того, чтобы сесть рядом, запрыгнула к нему на колени, — О чем ты хочешь поговорить? — она обвила его шею руками. Кромвель оказался в опасной близости от гипнотизирующих выпуклостей, которые его недавний собеседник в баре охарактеризовал как "потрясающие сиськи". Он ощущал, как его член стремительно твердеет. Собравшись с духом, он глубоко вздохнул.

— Шана, я должен тебе кое-что сообщить. Завтра утром я предстану перед судом в качестве обвиняемого.

Жена погладила его по волосам.

— О, милый, это ужасно. Хочешь, поедем вместе?

— Ч-что? — такой реакции он никак не ожидал.

— Ну, знаешь, я могу просто побыть рядом с тобой, если хочешь. Для моральной поддержки.

— Ээ, нет, в этом нет необходимости... — она даже не спросила, в чем состоят обвинения.

Женщина просияла.

— В таком случае, ты не возражаешь, если я немного прошвырнусь по магазинам?

Кромвель снова оказался озадачен. С каких это пор Шана спрашивала разрешения, прежде чем пойти потратить его деньги?

— Ммм, нет, не возражаю, — осторожно ответил он, — А что конкретно ты собираешься покупать?

Супруга наклонилась еще ближе, предоставляя еще лучший вид на свои великолепные полушария. Ее голос понизился до полушепота:

— Ну, я знаю, как тебе нравятся на мне разные красивые штучки, вроде этой, — она провела руками по кружевному пеньюару, — Но у меня больше нет ничего такого! — она мило нахмурилась, словно озадаченная тем, как же докатилась до такой жизни, — Мне реально очень-очень нужно обновить гардероб. Ну, понимаешь, нужны кое-какие вещи, чтобы надевать только дома. Только для тебя... — ее пальчики нежно поглаживали его затылок.

— А, ммм, понимаю. Что ж... тогда, пожалуйста, не стесняйся! — он глянул на часы, — Тааак, дорогая, мне надо идти. Почти девять, а мне в пол-десятого еще с адвокатом встречаться. Надо ехать.

Шана начала покрывать короткими поцелуями его щеку.

— Ты можешь, конечно, идти, дорогой, — произнесла она, прижимаясь к нему теснее, — Можешь отправиться на работу прямо сейчас, никто тебя не держит, — она сделала паузу, чтобы крепко поцеловать его, — Или есть другой вариант, — она перешла на вкрадчивый шепот, — Ты можешь остаться на полчасика дома, чтобы мы могли немножко потрахаться. Что скажешь?

Она наградила супруга еще одним долгим поцелуем, пока он мучительно принимал решение. Эрекция Кромвеля была тверже стали. Второй вариант оказался практически безальтернативным.

Было уже сильно позже 9:30, когда Кромвель сумел с некоторыми усилиями вырваться из объятий своей внезапно загоревшейся страстью жены, и отправился в адвокатскую контору. Он позвонил туда с мобильного по дороге, извинившись за опоздание. Секретарша сообщила ему, что мисс Парнелл тоже задерживается на встрече с другим клиентом и сможет встретиться с ним лишь существенно позже. Она позвонит, когда освободится. Кромвель развернулся на полпути и поехал в свой офис.

К полудню звонка от адвокатов так и не поступило, так что Кромвелю пришлось самому позвонить. Ответила все та же секретарша, сообщив, что мисс Парнелл "ненадолго отлучилась", но обязательно перезвонит. Кромвель набрал номер еще раз ближе к концу дня. Секретарша, теперь уже очевидно прикрывавшая Парнелл, которая отсутствовала на работе, согласилась соединить его с другим сотрудником фирмы — тот также оказался весьма молод, и возможно был даже ниже Пенелопы по должности.

— Мисс Парнелл была вынуждена уехать по важным делам примерно на день, — неубедительно соврал адвокат, — Так что я буду вести ваше дело в ее отсутствие. Насколько я понимаю, у вас уже готово мировое соглашение, так что появление в суде будет всего лишь обычной формальностью.

Кромвель повесил трубку, нахмурившись. Почему никто из них не знал, куда делась Парнелл?

Пока Кромвель преодолевал несколько километров от работы до дома, толкаясь в пробках, он задумался о своей жене. Возможно, ее утреннее поведение было лишь уловкой, чтобы ослабить его бдительность, прежде чем обрушить ему на голову супер-мощную дозу стервозной истеричности, как она умела. Однако, от этой мысли пришлось отказаться, когда Шана встретила его у порога, одетая в бюстье из черного бархата, которое стратегически подчеркивало безупречные полукружия ее груди, оставляя соски открытыми. Компанию этому экзотическому предмету одежды составляли маленькие черные трусики, блестящие темные колготки и черные кожаные сапожки на массивных платформах.

Кромвель всегда испытывал особую слабость к женщинам в сапогах с высокими каблуками и толстыми платформами, но насколько себя помнил, никогда не делился этим секретом со своей женой. Впрочем, в тот момент, глядя, как Шана грациозно подкрадывается к нему, излучая во все стороны почти хищную похоть, Кромвель вряд ли смог бы вспомнить и собственную дату рождения. Она порывисто порхнула к нему в объятия, наградив таким горячим поцелуем, словно он вернулся домой из полугодовой командировки на другой конец планеты.

— Входи, милый, я налью тебе вина, — поманила она супруга, — Ужин почти готов.

Ужин был весьма богатым и восхитительно-вкусным. Шана не стала переодеваться для трапезы. Она сидела напротив него, сверкая своими оттопыренными, ярко-красными сосками, и не отрывала от мужа взгляда, полного обожания. Кромвель едва заметил, что ел на ужин.

После ужина Шана настоятельно заявила, что Кромвель должен расслабиться с еще одним бокалом вина, пока она будет примерять для него все красивые вещи, купленные днем. Она включила негромкую расслабляющую музыку и принялась медленно переоблачаться, натягивая на себя разнообразные экзотические наряды, один за другим. Она успела продемонстрировать меньше половины коллекции, прежде чем Кромвель лишился остатков терпения, и они оказались в постели. Вернее сказать, на ковре в гостиной — это место оказалось ближе.

Но до постели они в конце концов тоже добрались. Кромвель крайне надеялся, что соседи не слышали, как Шана выкрикивала его имя во время каждого своего оргазма.

На следующее утро, супруга вновь разбудила его без помощи будильника.

Часть II.

Кромвель все-таки сумел добраться до адвокатской конторы вовремя следующим утром, но едва-едва. Опять отвлекла жена. Шана решила, что ей не нужно носить нижнего белья под своим трико из черного кружева ("ведь я у себя дома, как-никак!"), однако взяла за правило ходить по дому в сверкающе-черных лакированных туфлях на высоченных каблуках, словно на официальном приеме. Она обычно обедала в ресторане со своими подругами из числа других богатых домохозяек. Когда Кромвель упомянул об этом, она лишь махнула рукой и сказала, что лучше останется дома и сделает уборку.

— Наверное, и к лучшему, что вы не стали доводить дело до суда и пошли на мировую, — сказал Кромвелю его новый адвокат, пока они ждали в зале заседаний, — Мне бы очень не хотелось связываться с этой публикой, — он кивнул в сторону другой скамьи. Его адвокат был молодым чернокожим мужчиной, худым и довольно нервным.