| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Он мог даже не подозревать, что произойдет, если разломить стеклянную палочку и выпустить вложенное в нее заклинание, — задумчиво произнес архимаг. — И если вещи могут общаться между собой, теперь я понимаю...
— Понимаете что?!
— Это уже следующий уровень, о котором вам лучше не знать, — покачал головой Стэнниоль. — В любом случае, в этом деле нам надо работать не только с людьми, но и с вещами. И кое-что мы сейчас сможем сделать.
— Запустить часы? — догадался Лабутински. — Из Оружейного кабинета? Брата Януса?
— Именно так, — подтвердил Стэнниоль. — А затем нам, возможно, придется подумать над тем, как устроить, так сказать, братскую встречу. Как жаль, что Дражайший слишком велик и тяжел! Я бы с удовольствием привез его во дворец, чтобы расспросить кое-кого с его помощью! Если, конечно, здешние вещи уже пришли в себя после обезмагичивания.
Оружейный кабинет выглядел немного по-другому, чем три дня назад, на следующие сутки после убийства. Вход в него по-прежнему закрывала печать Департамента магического правопорядка, но внутри уже провели уборку, поставили на место ларец и сложили в него рассыпавшиеся накопители. На кресле у столика, на котором стоял отключенный пустой чайник, уже не было видно мелового контура.
Однако часы и в самом деле не запустили снова. Они так и стояли, показывая без четверти час.
— Если Янус не ошибся, именно в это время произошло убийство, — вполголоса заметил Стэнниоль. — Это снимает обвинения с Понта, который покинул дворец в двадцать минут первого, и ставит под вопрос связь между нашим делом и внезапно размножившимся Великим магистром.
— М-м-м... Тот, кто шел на встречу с императором, тоже мог воспользоваться этой личиной, — предположил Лабутински.
— Правильно, — кивнул Стэнниоль. — Поэтому нам по-прежнему важно узнать, кто же тогда наведался во дворец. Но пока давайте займемся делом.
Архимаг открыл ларец с накопителями и проверил один из них тестером.
— Отлично, уже зарядился. Помогите мне...
С помощью Лабутински он открыл дверцу, вынул из механизма часов пустой накопитель и поставил на его место новый. Затем переставил стрелки в нужное положение, тронул маятник, и часы пошли! Кабинет наполнился негромким уютным тиканием.
— Старинные часы пока еще идут, — продекламировал Стэнниоль. — Ах, если бы вещи говорили! Вернее, если бы мы могли их понимать! Конечно, их свидетельство не принял бы во внимание ни один суд, но мы, по крайней мере, узнали бы имя убийцы!
— А если попытаться?! — Лабутински внезапно охватила безумная идея.
Сделав несколько шагов, он оказался почти в центре кабинета.
— Здравствуйте, — немного неуверенно произнес он, чувствуя себя как на сложном экзамене. — Вы недавно потеряли хозяина, и мы сочувствуем вашей потере. Однако мы с Учителем не только горюем, но и расследуем убийство и, будьте уверены, найдем преступника и позаботимся, чтобы он не ушел от наказания! Убийца умен и хитер. Он хорошо заметает следы, и нам нелегко уличить его. Убийство произошло на ваших глазах. Вы знаете, кто его совершил. Может, у вас получится помочь нам, навести нас на верный след, подсказать?!
На несколько мгновений молодого мага охватило странное чувство. Он словно ощущал направленные на себя взгляды невидимых глаз. До него доносилось еле слышное позвякивание, исходящее от стен, где находились экспонаты. Казалось, если как следует прислушаться, оно станет членораздельным, превратится в слова. Лабутински сам потянулся навстречу им. Еще чуть-чуть, одно последнее усилие, и они преодолеют разделяющую их пропасть!...
И вдруг это ощущение ожидания чуда исчезло, так и оставшись мимолетным наваждением. Просто кто-то громко постучал в дверь, нарушив его концентрацию и разорвав едва начавшую зарождаться связь.
— Ваше мудрейшество, это вы? — раздался чуть дребезжащий голос реликвариуса, мастера Энскильду. — Разрешите, я зайду?
В кабинете он первым делом начал многословно благодарить дознавателей за возвращение в коллекцию ценнейшего экспоната.
— Не стоит, — махнул рукой Стэнниоль. — Наша заслуга в том деле была минимальной. Кроме того, я не стал заранее говорить о возвращении. У вашего кинжала обнаружилась сильная взаимная симпатия с советником Гельминтаем.
Как ни странно, реликвариус не стал возражать.
— Наверное, это правильно, — одобрил он. — Настоящее оружие должно делать то, для чего предназначено, а не висеть на стене.
— Скажите, здесь еще есть экспонаты, обладающие, так сказать, личностью? — поинтересовался Стэнниоль. При этом его голос незаметно для самого архимага приобрел вкрадчивые интонации.
— А как же, — мастер Энскильду совершенно не удивился вопросу. — Например, сабля-стражница. Она, похоже, вас признала, так что сегодня тихая. Или вон та шашка. Настоящее боевое оружие из мира Земля. Попала к нам около четверти века тому назад. Затем меч его величества. Но с ним трудно общаться. До сих пор переживает потерю...
— Они уже восстановились после обезмагичивания? — Стэнниоль нетерпеливо прервал реликвариуса, похоже, готового подробно рассказать обо всех необычных экспонатах коллекции.
— В целом, да. Хотя не все смогли пережить это испытание. Увы, не все...
Взгляд мастера затуманился. Но Стэнниоль не позволил ему долго предаваться скорби.
— Можете ли вы общаться с ними? — задал он новый вопрос. — Спрашивать их и получать конкретные ответы?
— К сожалению, нет. Мы, как говорится, мыслим на разных волнах, — вздохнул реликвариус. — От кинжала-вакидзаси я иногда мог принимать некоторые реплики. Но он живет рядом с людьми уже не одну сотню лет и как-то к нам приспособился. Остальные же... Я могу чувствовать только их настроение.
— Но и это — немало! — воскликнул Стэнниоль. — Скажите, если в этот кабинет войдет убийца, а они его опознают, вы почувствуете это?!
— Вы это имеете в виду?! — мастер Энскильду задумался. — Надо попробовать...
— Вот и попробуем. Завтра или послезавтра, — распорядился архимаг. — Будьте наготове! А на сегодня спасибо, больше у меня к вам вопросов нет.
— У меня есть, — почтительно заметил реликвариус. — Вы не могли бы распорядиться, чтобы меня пропускали в этот кабинет хотя бы три раза в день? Многие экспонаты здесь нуждаются в присмотре. Если надо, я мог бы заходить в сопровождении ваших людей.
— Хорошо, распоряжусь, — кивнул Стэнниоль.
Он уже потерял интерес к Оружейному кабинету и собирался бежать дальше. Это понял и Энскильду.
— Спасибо, — сделал он легкий поклон. — И отдельная благодарность, что разрешили наконец здесь убрать! Это было просто невыносимо! Пятно глины было только перед шкафом, а разнесли его по всему кабинету!
— Глины?! — архимаг, уже стоявший в дверях, стремительно обернулся. — Вы сказали, глины?!
— Ну да, — мастер пожал плечами. — Моя... э-э-э... мой хороший знакомый живет в Глинянке, там часто встречается похожая грязь...
— Помолчите, — Стэнниоль жестом заставил его прерваться. — Мне надо вспомнить...
Лабутински с подлинным благоговением следил за шефом. Просматривать воспоминания прямо в голове, без помощи подручных средств, — настоящее искусство. Сам он пока что овладел им лишь в начальной степени.
— Да, верно, — Стэнниоль наконец вернулся из прошлого в сегодняшний день. — Вы помните?! Когда мы с вами были здесь в самый первый раз, магистр Пампука звал из-под шкафа своего пса. Он встал на колени, а когда поднялся, брюки у него оказались перепачканными. Действительно, очень похоже на глину! Мастер, вы здесь должны всех знать! Кто из слуг убирался в кабинете?!
Поспешно вызванная уборщица подтвердила слова реликвариуса. Да, грязь разнесли по всему кабинету, но ее источник находился перед шкафом. И действительно очень походил на растертую в пыль глину.
— Почему вы не доложили по команде?! — резко спросил Стэнниоль.
Уборщица вытянулась перед ним во фрунт, перехватив швабру словно копье.
— Некому было докладывать, ваше мудрейшество! Рапорты всегда принимает дворецкий, а он отсутствовал. И нового не назначили! — отчеканила она.
— Да, это промах, — дернул уголком рта Стэнниоль. — Что же, спасибо за службу!
За завтраком, не забыв очертить вокруг стола защитный купол, архимаг резко повернулся к помощнику.
— Вы все поняли?!
— Конечно! — Лабутински на всякий случай отложил в сторону ложку. — Глина — это остатки голема! Вот, кто привел в действие заклинание обезмагичивания! И понятно, почему снесли защиту! Она бы ни за что не пропустила голема, подняла бы тревогу.
— Какое изящное решение! — Стэнниоль задумчиво облизал пустую ложечку, да так и оставил ее в руке. — Голема можно запрограммировать так, что он осуществит нужное действие, например, сломает палочку-концентратор, через определенное время, когда сам убийца уже далеко или, наоборот, создает себе алиби в другом месте. При срабатывании мощного заклинания сам голем рассыпается в пыль вместе с концентратором. Единственное, что остается от него, это накопитель...
— Тот самый, на пятьдесят анкор! — подхватил Лабутински. — Но их там было два...
— Вот именно, два, — архимаг снова засунул в рот ложечку, вытащил, недоуменно посмотрел на нее и снова о ней забыл. — Так что затеянное вами расследование, возможно, имеет смысл. Только вот потянет ли его этот Швендзибек?... Интересно, взялся ли он вообще за него?...
Лабутински только пожал плечами.
— Но для нас с вами это должно стать уроком, — ложечка опять проследовала ко рту архимага, но так и остановилась на полдороге. — Наши столичные криминалисты так упорно искали следы магии, что просмотрели банальную грязь! А вот если бы мы привлекли к осмотру кабинета стражников, они бы, возможно, не допустили этой ошибки! Серьезный прокол с моей стороны! Будете вести самостоятельное расследование, никогда не разделяйте магических воздействий от немагических!
— Я обязательно запомню! — пообещал Лабутински.
— Вот, а сейчас пока прервемся... я не имею в виду завтрак. Судя по тем знакам, что отчаянно пытается подать нам слуга, кто-то желает присоединиться к нашей трапезе. И этого человека, — рука с зажатой в ней ложечкой наставительно поднялась вверх, — никак нельзя заставлять ждать!
Сегодня госпожа Ланиция вновь надела платье траурных цветов, но смелого... весьма смелого покроя. Впрочем, никто бы не рискнул назвать его неприличным — иначе это бы была уже не Ланиция. Черные волосы, небрежно перехваченные единственной лентой, рассыпались по плечам. Из-за этого вдовствующая императрица выглядела совсем молодой и... гм... да, неискушенной и от этого еще более желанной. Лабутински почувствовал, что краснеет.
— Ваше величество, — Стэнниоль как ни в чем не бывало отвесил низкий поклон.
— Садитесь, господа маги, — Ланиция изящно опустилась в кресло напротив. Слуга поставил перед ней одинокую вазочку с зеленым салатиком и высокий стакан с густым розовато-оранжевым соком. — Вы однако не теряете зря времени. Значит ли это, что вы так же быстро найдете убийцу?
— Следствие идет, — нейтральным тоном произнес Стэнниоль. Рука архимага дернулась, словно он хотел поставить защитный купол, но в последний момент передумал. — Однако и вы, госпожа, неплохо помогли встряхнуть этот милый городок!
— О чем вы? — Ланиция слегка пригубила сок, но ее глаза опасно блеснули.
— Я же не в упрек вам, ваше величество, — Стэнниоль изобразил понимающую светскую улыбку. — А если вы и планировали подобный исход, я вынужден только мысленно снять перед вами шляпу и замереть в восхищении.
— Не понимаю, о чем вы.
Ланиция стрельнула дуплетом своих ярких голубых глаз и изящно повела рукой. В этот момент Лабутински вдруг показалось, будто в пальцах черноволосой красотки зажат веер, которым она подает некий тайный, но хорошо известный посвященным знак.
— Это ведь вы передали госпоже Пампуке пропуск в орден Железного Зуба? — небрежно поинтересовался архимаг, словно речь шла о чем-то глубоко второстепенном и незначительном. — Ведь без этой безделушки она, при всех своих способностях, не продвинулась бы дальше привратницкой.
В глазах Ланиции снова что-то мелькнуло. Лабутински почудилось, что веер в ее руке с легким треском сложился.
— Ах, ваше мудрейшество, в это непростое время нам, слабым женщинам, нужно помогать друг другу, — мурлыкнула она, словно большая... очень большая черная кошка с нервно подрагивающим за спиной хвостом.
— Ничуть не возражаю, ваше величество, — когда надо, Стэнниоль прекрасно умел гладить таких пантерок по шерстке. — Я бы лишь немного подправил вас. В наши непростые времена помогать друг другу должны сильные женщины. Слабые обычно уповают на находящихся рядом с ними мужчин.
— Не могу не согласиться с вами, — невидимый веер в руке красавицы снова призывно раскрылся. — Мне не нужны были помощники. Никакие. Особенно, если они пытаются навязать свою помощь.
— Понимаю вас, госпожа. Ваше величество. И все же, я бы хотел услышать пару слов и о госпоже Пампуке...
— Ах, оставьте женщинам их тайны! — вдовствующая императрица отщипнула листик салата. — Но если вы так любопытны, я пожалуй могла бы кое-что вам рассказать. Но не здесь и не сейчас. Наедине. Только вы и я. Если захотите.
— Со всем восхищением принимаю ваше предложение, госпожа, — Стэнниоль почтительно наклонил голову, но на его губах заиграла легкая улыбка, а стекла его пенсне блеснули как-то по-особенному. Лабутински с трудом подавил едва не вырвавшийся из его груди вздох легкой зависти. — Но я вообще-то имел в виду вот это... архимаг махнул рукой в сторону лежащего на краю стола свежего номера "Вольтанутенского Вестника". Говорят, вы имеете некоторое влияние...
— Мой покойный муж действительно во многом определял содержание газеты и даже неоднократно вызывал к себе ее главного редактора. В последний раз — за несколько дней до карнавала, — Ланиция, кажется, немного смутилась. — Но я в этих его делах, к сожалению, не участвовала. Впрочем, надеюсь, что госпожа Пампука — сильная женщина и сможет самостоятельно справиться с этой небольшой проблемой... без излишних жертв и разрушений.
МОНБАЗОР
Из дома мы вылетели как вспугнутые птицы из куста — стремительно и суматошно. И никакие угрызения совести совсем меня не мучили. Над маман и так хлопотали Менузея и кофеварка, закармливая ее всякими вкусностями. Увы, боюсь, с такой диетой она быстро восстановит свою прежнюю мощь. А быть тем, на кого падет ее взгляд, когда она окончательно придет в себя... Увольте, я лучше где-нибудь в сторонке постою. И вообще, у нас дела..
Однако быстро вырваться на простор мне не удалось. Прямо в калитке я столкнулся... с кем бы вы думали?! Со Швендзибеком! Сегодня лже-архимаг был в своем истинном облике, но как он выглядел! Обычно жидкие и невыразительные волосы были тщательно уложены рукой опытного цирюльника, из-за чего все лицо приобрело более значительное выражение. Сказать, что начесы уже не в моде? Ладно, не буду портить ему настроение. Одет он был в темно-синий... э-э-э... лапсердак, расшитый блестящими золотистыми звездочками — похоже, из реквизита "для вип-клиентов". Причем в петлице я различил крохотный букетик свежих цветов. Удалось наколдовать или разорился в цветочной лавке? Впрочем, зная этого прохиндея, не удивлюсь, если он просто оборвал подходящий куст на какой-нибудь клумбе.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
