Глава 35. Утро, которое вечера мудренее

Глава 35. Утро, которое вечера мудренее

МОНБАЗОР

Проснулся я с гудящей головой и тяжелыми мыслями. Да еще и мерзкий привкус во рту! Фу! Кажется, вчера я немного переел. Или перепил. Или и то, и другое, и сверху еще — переговорил. К счастью, здесь запрещены энергетики, а то, боюсь, токсикоз был бы намного сильнее. Хотя... погодите-погодите... И почему в моей голове настырно вертится фраза "кофе с коньяком"? Интересно, кофеварка хоть приблизительно знает о правильных пропорциях для этого напитка? По-моему, Менузея ее на этот счет не консультировала... У-у-у...

После такого богатого событиями дня, завершившегося не менее фееричным вечером, я мог позволить себе пуститься во все тяжкие. Но предпочел остаться в кругу семьи. На кухне в компании Такса, а также Менузеи и кофеварки мне было намного уютнее. Окружающие всеми возможными способами пытались поднять мне настроение, подсовывая самые вкусные кусочки и балуя любимыми напитками в неограниченном количестве. Кофеварка вчера была в ударе — даже мокко соорудила. И почему-то постоянно упоминала фондю. Было похоже, что она не совсем понимает, о чем говорит, но новое слово ей очень нравится. Интересно, откуда она все время добывает новые названия? Вместе с новыми платочками из пространственных карманов таскает?

Но постарались они все на славу! Во всяком случае, когда маман отправилась провожать гостя, а я прокрался через опустевшую столовую к себе в спальню, выяснилось, что лежать я могу только на спине. Признаться, не самая привычная для меня поза, да... Впрочем, я уже был в настолько расслабленном состоянии, что решил, что так даже интереснее.

Накладывать на себя усыпляющее заклинание в таком состоянии я просто побоялся, так что сон мой был тяжелым и беспокойным. Время от времени я просыпался, развеивал материализовавшиеся вокруг моей постели кошмары и проваливался в очередной сон.

Боюсь, Такс снова будет недоволен. Для него эта ночка тоже выдалась беспокойной. Не знаю, привиделось мне это или нет, но мне показалось, что в какой-то момент он даже отправился в сад, чтобы срочно прикопать там что-то. Помнится, я открыл ему дверь черного хода, а потом считал до ста семидесяти шести и обратно, ожидая, когда он вернется.

Ох, и придет же порой в голову та-а-акая муть! С осторожностью я открыл глаза. Мой сонный взгляд тут же зацепился за посторонний предмет, стоящий на полу прямо напротив изголовья кровати.

И что же я материализовал на этот раз?! Чертыхнувшись, я пригляделся и облегченно вздохнул. Передо мною стоял, кажется, самый безобидный из моих ночных кошмаров. Шестиугольная и шестиногая табуретка со странно изогнутыми конечностями, из-за чего казалось, что она стоит, заложив ноги за ноги, причем, все. Я сразу же отметил ее необычный цвет: бордово-фиолетовый с красивым абстрактным рисунком из светлых волокон. И сразу же вспомнился сон, в котором она фигурировала. По-моему, она доказывала мне, что я не смогу изготовить ее на своем токарном станке. И, кстати, была права.

Ладно, пожалуй, не стоит разводить в доме лишнюю мебель. Тем более, что табуреток у меня и так явный перебор. Привстав, я щелкнул пальцами. Но шестиногое чудо не пожелало исчезнуть, лишь на несколько мгновений окрасилось в интенсивный фиолетовый цвет в мелкую крапинку. Смешно перебирая ножками, табуретка отскочила за прикроватный столик.

Вот уж не было печали! Попрошу Такса, пусть утилизирует... Моя рука зашарила по столику, где ночью я, кажется, оставил наполовину полный наколдованный стакан с водой. Но, наткнувшись на нечто гладкое и холодное, я вздрогнул от неожиданности.

Взглянул на находку — и все остальные мысли со свистом покинули мою голову. На столике лежал отлично знакомый мне нож, да еще и будто бы подмигивал мне блеском клинка. Мое настроение снова стало портиться.

Конечно, обвинения с меня вроде бы сняты, и никто не связывает со мной пропавшее орудие преступления. Но перемещение ножа из кухни, где он, казалось, твердо прописался, в спальню мне активно не понравилось. Я внимательно вгляделся. Да, похоже, я каким-то образом умудрился привязать его к себе, вот он и таскается за мной как... гм... привязанный. Пожалуй, все-таки стоит отнести его завтра на полигон и там забыть.

При воспоминании о полигоне мои мысли внезапно приняли новый оборот. Ох, я ведь должен сегодня в десять прибыть во дворец! А до этого неплохо бы забежать в орден Бездонной Чаши к Селии, чтобы узнать ее планы на сегодня! Нет, я еще не опаздываю, но собираться надо в темпе!

По пути на кухню мне показалось, что я слышу за спиной чьи-то осторожные мелкие шажки. Не выдержав, обернулся. Так и есть! За мной кралась шестиногая табуретка! Застигнутая посреди коридора, она отскочила к стене и попыталась притвориться обычной мебелью. Однако ее выдавала одна из ножек, что-то ковырявшая в полу. Я махнул на нее рукой. Там, на кухне, Такс, а он знает, как обращаться с подобными бродячими предметами.

На кухню я вошел в несколько вздрюченном состоянии. Наверное, вид у меня был еще тот, потому что Менузея, завидев меня, испуганно отпрянула, а кофеварка попыталась укрыться за собственным шнуром и соскочить со стола. Такс остановил ее коротким взрыком.

Ой, кажется, я совсем забыл, что у меня в руке нож, который так удобно улегся мне в ладонь обратным хватом. Я небрежно опустил его в мойку и попытался принюхаться к витавшим здесь кухонным ароматам. И тут мой взгляд упал на развернутый на столе свежий номер "Вольтанутенского Вестника"...

ТАКС

ТАКС всегда тонко чувствует эмоции хозяина, но без предварительной настройки его реакция на них может показаться непредсказуемой.

Из Инструкции, основного документа ТАКС

Хозяин так и прикипел взглядом к газете, а я уже знал, что он там увидел. Сегодняшний номер был раза в полтора толще обычного, а вся его первая полоса пестрела огромными броскими заголовками.

"Великий магистр Квантофельбаум: Я устал, я ухожу!". И тут же интервью с новым исполняющим обязанности главы ордена — Борталонием! "Я постараюсь сохранить все лучшие традиции Алмазных Врат!". О да, этот сохранит! Теперь нам точно придется обходить это место десятой дорогой!

Однако нас с хозяином, очевидно, больше интересовала другая топовая новость, которой тоже нашлось место на первой полосе. "Не злите Пампук! Погром в ордене Железного Зуба! Великий магистр Банабаки временно покинул нас!".

По мере того как Монбазор углублялся в чтение, я видел, как все больше вытягивается его лицо, а также ощущал растущее смятение в его эмоциях. Хотя, на мой взгляд, дела обстояли не так уж плохо. Неизвестный мне автор не стал компенсировать недостаточную осведомленность бурной фантазией. Он лишь осторожно предположил, что одной из причин конфликта, по-видимому, мог оказаться домашний любимец семьи Пампук — уникальная собака редкой масти.

Кажется, здесь я впервые полностью оценил мудрость Учителя Мерлина и осознал, почему он придал мне такой бросающийся в глаза вид. Все обращают внимание на цвет шерсти и не замечают мои прочие выдающиеся особенности.

Тем не менее, хозяин находился в прострации, и я понимал его чувства. Когда-то меня немного раздражало наше затворничество, но не думаю, что мы с ним могли бы мечтать о такой известности.

Пришлось привстать на задние лапы и положить голову ему на колени. Монбазор машинально потрепал меня по холке.

"Не грусти, прорвемся, — просигнализировал я ему. — Могло быть и хуже. А так про нас ничего лишнего не придумали, описали вполне уважительно. Помнишь, мы вчера говорили о репутации? Теперь нас точно бояться будут!"

"Бояться — это плохо, — в мысленной речи Пампуки-младшего улавливалось горестное подвывание, словно он сам стал немного псом. — Люди обычно не любят тех, кто их пугает. А кто-то, может, наоборот, захочет полюбопытствовать. Или проверить, действительно ли мы такие страшные".

На это мне нечего было возразить. Все-таки я не знаю людей так хорошо как хозяин. Хотя, как по мне, пусть только попробуют проверить!

Но его надо было прежде всего успокоить.

"А может, на нас просто не обратят большого внимания? Вчера же вон сколько всего произошло!"

Весь газетный номер и в самом деле был усыпан броскими заголовками на любой вкус. "Пустой дом за каналом внезапно стал ледяным. Кто этот отморозок?!", — гласил один. "Глава городского магпорядка снят с должности!", — вторил ему другой. "Адский огонь в мирном предместье: есть жертвы и разрушения!", — сигнализировал раздел происшествий. А рядом: "Найдены пропавшие реликвии" и даже: "Курятник унесен магическим ураганом".

Однако для Монбазора это, по-видимому, было слабым утешением. Низко наклонившись, он стукнулся лбом о столешницу. Один раз, второй... Только тогда до женской части аудитории дошло, что с их работодателем что-то не так.

— Охти, охти! — всполошилась кофеварка. — Сейчас, сейчас сделаю! Успокоительный травяной сбор...

— Отставить сбор! Нашла, что предложить с похмелья! — властно скомандовала ей Менузея. — Кофе вари, да повкуснее и покрепче!

И сама подскочила к хозяину со свежими ароматными булочками с яблочной начинкой.

Поднявшаяся суматоха немного отвлекла меня, и я не сразу уловил движение в дверях. Но когда обернулся... На кухню несмело заглядывала, переминаясь с ноги на ногу, странная табуретка. Не наша, красного дерева — такой изысканной мебели у нас не водилось.

"Ночью случайно создалась, — пояснил мне Монбазор. Получив кофе и выпечку, он заметно успокоился. — Можешь ее развеять?"

Я внимательно оглядел незваную гостью.

"Не получится, — коротко сообщил я. — Она уже крепко к нашему миру привязалась".

Возможно, я слегка покривил душой, но табуретка мне понравилась. Чувствовалось в ней что-то родственное, собачье. Сейчас, продвинувшись немного вперед, в кухню, она даже, казалось, виляла несуществующим хвостиком.

— Ну точно песик, — хмыкнул Монбазор, уловив мои мысли. — Как там тебя, Тузик?

— Да какой это Тузик?! — вдруг возмутилась Менузея. — Это же не табурет, а та-бу-реточка!

И верно, пожалуй. Невысокая — всего по колено Монбазору, табуретка выглядела стройной и изящной, с тонкими гибкими ножками.

— Хорошо, пусть будет Тузькой, — вынес вердикт хозяин. — Тузька, дай лапу!

Посветлев на глазах, табуретка подскочила к столу и действительно протянула ему одну из своих ножек. Монбазор наклонился и торжественно пожал ее. Контакт бы установлен.

"Да-а-а... Эта приблуда только появилась — и уже у нее персональное имя! — зазвучало у нас в головах. — А я уже сколько времени вас кофе пою — ни имени, ни фамилии, ни даже отчества... И-и-и..."

— Успокойся, моя милая. И тебе придумаем, — через порог переступила госпожа Пампука. Она еще не успела надеть очередное "официальное лицо", лишь небрежно закрутила и заколола на затылке свои роскошные рыжие кудри. Думаю, сегодня она вполне сможет обойтись и без дежурной личины. Ее зеленые глаза подозрительно блестели, губы еле сдерживались, чтобы не растянуться в улыбке. Казалось, даже лицо посвежело и... гм?... маман умудрилась слегка похудеть? Всего за одну ночь?! Впрочем, после вчерашнего выброса энергии это неудивительно.

"Зна-а-аю я вас! — кофеварка и не думала успокаиваться, — Если до сих пор не назвали, я представляю, что эти удумают!" — шнур метнулся в нашу с хозяином сторону.

— Вот, видишь, ты сама понимаешь, что хорошее имя не так просто придумать. Нужно вдохновение. А пока наберись терпения и, пожалуйста, сделай мне кофе.

Сегодня госпожа Пампука буквально излучала терпимость и доброту. После столь... э-э-э... бурного эмоционального всплеска это неудивительно, но мне совсем не нравилось, что она старалась не смотреть в сторону Монбазора. Интересно, как далеко успели зайти их отношения с этим пронырой — лже-архимагом? Да, у них был всего один вечер, но ведь и дама была в очень раздрызганных чувствах. Нет-нет, я, конечно же, желаю личного счастья своим хозяевам. Но со Швендзибеком?!

Будто услышав мои мысли, маман все-таки решилась взглянуть в глаза своему сыну.

— Базенька, ты так рано встал!... — на ее лице, сменяя друг друга, проскользнуло несколько вариантов приветственной улыбки.

Но тут взгляд ведьмы зацепился за все еще разложенный на столе газетный лист. Зацепился... и прикипел.

"А вот сейчас, — мысленно сообщил я присутствующим, — пожалуй, совсем не помешал бы успокаивающий сбор"...

* * *

— Учитель, можно к вам? — нерешительно поскребся в дверь Лабутински. — Простите, что я так рано, но ночью мне в голову пришла одна версия, и я с тех пор не могу успокоиться.

Стэнниоль встал, убедился, что в коридоре стоит действительно его помощник, что он один и не имеет при себе никаких посторонних вещей, и только после этого открыл дверь, пропуская молодого мага в свою комнату.

— Излагайте, — спокойно сказал Стэнниоль, присаживаясь в кресло. — Ночь — неверное время, но порой она приносит неожиданные озарения.

— Спасибо, — Лабутински присел на краешек другого кресла. — Мне вот какая пришла идея. Все наши версии исходят из того, что во дворец проник кто-то извне. Либо это был Гоберман, который тайно вернулся в город и скрывается ото всех. Либо императора убил Гаудинер, которому понадобился сообщник, чтобы провести обезмагичивание.

— Верно, — немного подумав, кивнул Стэнниоль.

— Но если защиту на боковом входе взломали, причем это сделал не Понт, мы не можем ограничиваться только этими двумя версиями! Что, если нашего вчерашнего гостя действительно подставили, но не Дурбанкул, а кто-то другой?! Например, горгомельцы. Для них Понт — не свой, а простой наемник, которого не жалко. Они проникли во дворец, где у них возможно и в самом деле была назначена встреча с императором. Может быть, то самое нашествие Банабак... или Банабаков... — это их рук дело?! Они убили не ожидавшего такой подлости императора и замели за собой следы. А ответить за все должен был Понт — не известно по какой причине совершивший ужасное злодейство мертвый Понт! Что вы думаете о такой версии?!

Архимаг плотнее закутался в халат, словно нахохлился.

— Что-то в ней есть, — наконец глухо сказал он после длительной паузы. — Но не в нашем случае. Я пока не знаю, кто именно убил императора, но догадываюсь, почему. Надзор вчера прислал сообщение не только советнику Гельминтаю. В этом городе объявился Господин Вещей...

— Именно поэтому вы подозреваете Гобермана? — заключил Лабутински.

— Да. Может, и не он совершил убийство, но он первым перешел грань... Как легко решать проблемы с помощью волшебных вещей! Особенно, если в нашем распоряжении есть не только простые примитивные вещи нашего мира, но и высокотехнологичные творения иных миров, каждое из которых само по себе представляет собой настоящее чудо! Вот так сначала появляются вещи-помощники. Потом кто-то начинает думать о волшебных вещах с заранее заданными свойствами. Дальше появляются вещи-шпионы и вещи-убийцы... Каким будет следующий шаг?! Хищные вещи?!

— Вы имеете в виду столик? — вспомнил Лабутински. — Интересно, добровольно ли он отправился на ту самоубийственную миссию?

— Он мог даже не подозревать, что произойдет, если разломить стеклянную палочку и выпустить вложенное в нее заклинание, — задумчиво произнес архимаг. — И если вещи могут общаться между собой, теперь я понимаю...

— Понимаете что?!

— Это уже следующий уровень, о котором вам лучше не знать, — покачал головой Стэнниоль. — В любом случае, в этом деле нам надо работать не только с людьми, но и с вещами. И кое-что мы сейчас сможем сделать.

— Запустить часы? — догадался Лабутински. — Из Оружейного кабинета? Брата Януса?

— Именно так, — подтвердил Стэнниоль. — А затем нам, возможно, придется подумать над тем, как устроить, так сказать, братскую встречу. Как жаль, что Дражайший слишком велик и тяжел! Я бы с удовольствием привез его во дворец, чтобы расспросить кое-кого с его помощью! Если, конечно, здешние вещи уже пришли в себя после обезмагичивания.

Оружейный кабинет выглядел немного по-другому, чем три дня назад, на следующие сутки после убийства. Вход в него по-прежнему закрывала печать Департамента магического правопорядка, но внутри уже провели уборку, поставили на место ларец и сложили в него рассыпавшиеся накопители. На кресле у столика, на котором стоял отключенный пустой чайник, уже не было видно мелового контура.

Однако часы и в самом деле не запустили снова. Они так и стояли, показывая без четверти час.

— Если Янус не ошибся, именно в это время произошло убийство, — вполголоса заметил Стэнниоль. — Это снимает обвинения с Понта, который покинул дворец в двадцать минут первого, и ставит под вопрос связь между нашим делом и внезапно размножившимся Великим магистром.

— М-м-м... Тот, кто шел на встречу с императором, тоже мог воспользоваться этой личиной, — предположил Лабутински.

— Правильно, — кивнул Стэнниоль. — Поэтому нам по-прежнему важно узнать, кто же тогда наведался во дворец. Но пока давайте займемся делом.

Архимаг открыл ларец с накопителями и проверил один из них тестером.

— Отлично, уже зарядился. Помогите мне...

С помощью Лабутински он открыл дверцу, вынул из механизма часов пустой накопитель и поставил на его место новый. Затем переставил стрелки в нужное положение, тронул маятник, и часы пошли! Кабинет наполнился негромким уютным тиканием.

— Старинные часы пока еще идут, — продекламировал Стэнниоль. — Ах, если бы вещи говорили! Вернее, если бы мы могли их понимать! Конечно, их свидетельство не принял бы во внимание ни один суд, но мы, по крайней мере, узнали бы имя убийцы!

— А если попытаться?! — Лабутински внезапно охватила безумная идея.

Сделав несколько шагов, он оказался почти в центре кабинета.

— Здравствуйте, — немного неуверенно произнес он, чувствуя себя как на сложном экзамене. — Вы недавно потеряли хозяина, и мы сочувствуем вашей потере. Однако мы с Учителем не только горюем, но и расследуем убийство и, будьте уверены, найдем преступника и позаботимся, чтобы он не ушел от наказания! Убийца умен и хитер. Он хорошо заметает следы, и нам нелегко уличить его. Убийство произошло на ваших глазах. Вы знаете, кто его совершил. Может, у вас получится помочь нам, навести нас на верный след, подсказать?!

На несколько мгновений молодого мага охватило странное чувство. Он словно ощущал направленные на себя взгляды невидимых глаз. До него доносилось еле слышное позвякивание, исходящее от стен, где находились экспонаты. Казалось, если как следует прислушаться, оно станет членораздельным, превратится в слова. Лабутински сам потянулся навстречу им. Еще чуть-чуть, одно последнее усилие, и они преодолеют разделяющую их пропасть!...

И вдруг это ощущение ожидания чуда исчезло, так и оставшись мимолетным наваждением. Просто кто-то громко постучал в дверь, нарушив его концентрацию и разорвав едва начавшую зарождаться связь.

— Ваше мудрейшество, это вы? — раздался чуть дребезжащий голос реликвариуса, мастера Энскильду. — Разрешите, я зайду?

В кабинете он первым делом начал многословно благодарить дознавателей за возвращение в коллекцию ценнейшего экспоната.

— Не стоит, — махнул рукой Стэнниоль. — Наша заслуга в том деле была минимальной. Кроме того, я не стал заранее говорить о возвращении. У вашего кинжала обнаружилась сильная взаимная симпатия с советником Гельминтаем.

Как ни странно, реликвариус не стал возражать.

— Наверное, это правильно, — одобрил он. — Настоящее оружие должно делать то, для чего предназначено, а не висеть на стене.

— Скажите, здесь еще есть экспонаты, обладающие, так сказать, личностью? — поинтересовался Стэнниоль. При этом его голос незаметно для самого архимага приобрел вкрадчивые интонации.

— А как же, — мастер Энскильду совершенно не удивился вопросу. — Например, сабля-стражница. Она, похоже, вас признала, так что сегодня тихая. Или вон та шашка. Настоящее боевое оружие из мира Земля. Попала к нам около четверти века тому назад. Затем меч его величества. Но с ним трудно общаться. До сих пор переживает потерю...

— Они уже восстановились после обезмагичивания? — Стэнниоль нетерпеливо прервал реликвариуса, похоже, готового подробно рассказать обо всех необычных экспонатах коллекции.

— В целом, да. Хотя не все смогли пережить это испытание. Увы, не все...

Взгляд мастера затуманился. Но Стэнниоль не позволил ему долго предаваться скорби.

— Можете ли вы общаться с ними? — задал он новый вопрос. — Спрашивать их и получать конкретные ответы?

— К сожалению, нет. Мы, как говорится, мыслим на разных волнах, — вздохнул реликвариус. — От кинжала-вакидзаси я иногда мог принимать некоторые реплики. Но он живет рядом с людьми уже не одну сотню лет и как-то к нам приспособился. Остальные же... Я могу чувствовать только их настроение.

— Но и это — немало! — воскликнул Стэнниоль. — Скажите, если в этот кабинет войдет убийца, а они его опознают, вы почувствуете это?!

— Вы это имеете в виду?! — мастер Энскильду задумался. — Надо попробовать...

— Вот и попробуем. Завтра или послезавтра, — распорядился архимаг. — Будьте наготове! А на сегодня спасибо, больше у меня к вам вопросов нет.

— У меня есть, — почтительно заметил реликвариус. — Вы не могли бы распорядиться, чтобы меня пропускали в этот кабинет хотя бы три раза в день? Многие экспонаты здесь нуждаются в присмотре. Если надо, я мог бы заходить в сопровождении ваших людей.

— Хорошо, распоряжусь, — кивнул Стэнниоль.

Он уже потерял интерес к Оружейному кабинету и собирался бежать дальше. Это понял и Энскильду.

— Спасибо, — сделал он легкий поклон. — И отдельная благодарность, что разрешили наконец здесь убрать! Это было просто невыносимо! Пятно глины было только перед шкафом, а разнесли его по всему кабинету!

— Глины?! — архимаг, уже стоявший в дверях, стремительно обернулся. — Вы сказали, глины?!

— Ну да, — мастер пожал плечами. — Моя... э-э-э... мой хороший знакомый живет в Глинянке, там часто встречается похожая грязь...

— Помолчите, — Стэнниоль жестом заставил его прерваться. — Мне надо вспомнить...

Лабутински с подлинным благоговением следил за шефом. Просматривать воспоминания прямо в голове, без помощи подручных средств, — настоящее искусство. Сам он пока что овладел им лишь в начальной степени.

— Да, верно, — Стэнниоль наконец вернулся из прошлого в сегодняшний день. — Вы помните?! Когда мы с вами были здесь в самый первый раз, магистр Пампука звал из-под шкафа своего пса. Он встал на колени, а когда поднялся, брюки у него оказались перепачканными. Действительно, очень похоже на глину! Мастер, вы здесь должны всех знать! Кто из слуг убирался в кабинете?!

Поспешно вызванная уборщица подтвердила слова реликвариуса. Да, грязь разнесли по всему кабинету, но ее источник находился перед шкафом. И действительно очень походил на растертую в пыль глину.

— Почему вы не доложили по команде?! — резко спросил Стэнниоль.

Уборщица вытянулась перед ним во фрунт, перехватив швабру словно копье.

— Некому было докладывать, ваше мудрейшество! Рапорты всегда принимает дворецкий, а он отсутствовал. И нового не назначили! — отчеканила она.

— Да, это промах, — дернул уголком рта Стэнниоль. — Что же, спасибо за службу!

За завтраком, не забыв очертить вокруг стола защитный купол, архимаг резко повернулся к помощнику.

— Вы все поняли?!

— Конечно! — Лабутински на всякий случай отложил в сторону ложку. — Глина — это остатки голема! Вот, кто привел в действие заклинание обезмагичивания! И понятно, почему снесли защиту! Она бы ни за что не пропустила голема, подняла бы тревогу.

— Какое изящное решение! — Стэнниоль задумчиво облизал пустую ложечку, да так и оставил ее в руке. — Голема можно запрограммировать так, что он осуществит нужное действие, например, сломает палочку-концентратор, через определенное время, когда сам убийца уже далеко или, наоборот, создает себе алиби в другом месте. При срабатывании мощного заклинания сам голем рассыпается в пыль вместе с концентратором. Единственное, что остается от него, это накопитель...

— Тот самый, на пятьдесят анкор! — подхватил Лабутински. — Но их там было два...

— Вот именно, два, — архимаг снова засунул в рот ложечку, вытащил, недоуменно посмотрел на нее и снова о ней забыл. — Так что затеянное вами расследование, возможно, имеет смысл. Только вот потянет ли его этот Швендзибек?... Интересно, взялся ли он вообще за него?...

Лабутински только пожал плечами.

— Но для нас с вами это должно стать уроком, — ложечка опять проследовала ко рту архимага, но так и остановилась на полдороге. — Наши столичные криминалисты так упорно искали следы магии, что просмотрели банальную грязь! А вот если бы мы привлекли к осмотру кабинета стражников, они бы, возможно, не допустили этой ошибки! Серьезный прокол с моей стороны! Будете вести самостоятельное расследование, никогда не разделяйте магических воздействий от немагических!

— Я обязательно запомню! — пообещал Лабутински.

— Вот, а сейчас пока прервемся... я не имею в виду завтрак. Судя по тем знакам, что отчаянно пытается подать нам слуга, кто-то желает присоединиться к нашей трапезе. И этого человека, — рука с зажатой в ней ложечкой наставительно поднялась вверх, — никак нельзя заставлять ждать!

Сегодня госпожа Ланиция вновь надела платье траурных цветов, но смелого... весьма смелого покроя. Впрочем, никто бы не рискнул назвать его неприличным — иначе это бы была уже не Ланиция. Черные волосы, небрежно перехваченные единственной лентой, рассыпались по плечам. Из-за этого вдовствующая императрица выглядела совсем молодой и... гм... да, неискушенной и от этого еще более желанной. Лабутински почувствовал, что краснеет.

— Ваше величество, — Стэнниоль как ни в чем не бывало отвесил низкий поклон.

— Садитесь, господа маги, — Ланиция изящно опустилась в кресло напротив. Слуга поставил перед ней одинокую вазочку с зеленым салатиком и высокий стакан с густым розовато-оранжевым соком. — Вы однако не теряете зря времени. Значит ли это, что вы так же быстро найдете убийцу?

— Следствие идет, — нейтральным тоном произнес Стэнниоль. Рука архимага дернулась, словно он хотел поставить защитный купол, но в последний момент передумал. — Однако и вы, госпожа, неплохо помогли встряхнуть этот милый городок!

— О чем вы? — Ланиция слегка пригубила сок, но ее глаза опасно блеснули.

— Я же не в упрек вам, ваше величество, — Стэнниоль изобразил понимающую светскую улыбку. — А если вы и планировали подобный исход, я вынужден только мысленно снять перед вами шляпу и замереть в восхищении.

— Не понимаю, о чем вы.

Ланиция стрельнула дуплетом своих ярких голубых глаз и изящно повела рукой. В этот момент Лабутински вдруг показалось, будто в пальцах черноволосой красотки зажат веер, которым она подает некий тайный, но хорошо известный посвященным знак.

— Это ведь вы передали госпоже Пампуке пропуск в орден Железного Зуба? — небрежно поинтересовался архимаг, словно речь шла о чем-то глубоко второстепенном и незначительном. — Ведь без этой безделушки она, при всех своих способностях, не продвинулась бы дальше привратницкой.

В глазах Ланиции снова что-то мелькнуло. Лабутински почудилось, что веер в ее руке с легким треском сложился.

— Ах, ваше мудрейшество, в это непростое время нам, слабым женщинам, нужно помогать друг другу, — мурлыкнула она, словно большая... очень большая черная кошка с нервно подрагивающим за спиной хвостом.

— Ничуть не возражаю, ваше величество, — когда надо, Стэнниоль прекрасно умел гладить таких пантерок по шерстке. — Я бы лишь немного подправил вас. В наши непростые времена помогать друг другу должны сильные женщины. Слабые обычно уповают на находящихся рядом с ними мужчин.

— Не могу не согласиться с вами, — невидимый веер в руке красавицы снова призывно раскрылся. — Мне не нужны были помощники. Никакие. Особенно, если они пытаются навязать свою помощь.

— Понимаю вас, госпожа. Ваше величество. И все же, я бы хотел услышать пару слов и о госпоже Пампуке...

— Ах, оставьте женщинам их тайны! — вдовствующая императрица отщипнула листик салата. — Но если вы так любопытны, я пожалуй могла бы кое-что вам рассказать. Но не здесь и не сейчас. Наедине. Только вы и я. Если захотите.

— Со всем восхищением принимаю ваше предложение, госпожа, — Стэнниоль почтительно наклонил голову, но на его губах заиграла легкая улыбка, а стекла его пенсне блеснули как-то по-особенному. Лабутински с трудом подавил едва не вырвавшийся из его груди вздох легкой зависти. — Но я вообще-то имел в виду вот это... архимаг махнул рукой в сторону лежащего на краю стола свежего номера "Вольтанутенского Вестника". Говорят, вы имеете некоторое влияние...

— Мой покойный муж действительно во многом определял содержание газеты и даже неоднократно вызывал к себе ее главного редактора. В последний раз — за несколько дней до карнавала, — Ланиция, кажется, немного смутилась. — Но я в этих его делах, к сожалению, не участвовала. Впрочем, надеюсь, что госпожа Пампука — сильная женщина и сможет самостоятельно справиться с этой небольшой проблемой... без излишних жертв и разрушений.

МОНБАЗОР

Из дома мы вылетели как вспугнутые птицы из куста — стремительно и суматошно. И никакие угрызения совести совсем меня не мучили. Над маман и так хлопотали Менузея и кофеварка, закармливая ее всякими вкусностями. Увы, боюсь, с такой диетой она быстро восстановит свою прежнюю мощь. А быть тем, на кого падет ее взгляд, когда она окончательно придет в себя... Увольте, я лучше где-нибудь в сторонке постою. И вообще, у нас дела..

Однако быстро вырваться на простор мне не удалось. Прямо в калитке я столкнулся... с кем бы вы думали?! Со Швендзибеком! Сегодня лже-архимаг был в своем истинном облике, но как он выглядел! Обычно жидкие и невыразительные волосы были тщательно уложены рукой опытного цирюльника, из-за чего все лицо приобрело более значительное выражение. Сказать, что начесы уже не в моде? Ладно, не буду портить ему настроение. Одет он был в темно-синий... э-э-э... лапсердак, расшитый блестящими золотистыми звездочками — похоже, из реквизита "для вип-клиентов". Причем в петлице я различил крохотный букетик свежих цветов. Удалось наколдовать или разорился в цветочной лавке? Впрочем, зная этого прохиндея, не удивлюсь, если он просто оборвал подходящий куст на какой-нибудь клумбе.

Обычно я совершенно не обращаю внимания на подобные вещи, и то, что я их отметил, говорило о глубине испытанного мною потрясения.

Так или иначе, Швендзибек сориентировался первым.

— Вы уже уходите?! — воскликнул он с таким радостным видом, словно провожает лучшего друга. — Надеюсь, это связано с нашим расследованием?!

— Безусловно, — я попытался пройти мимо него, но "супер-архимаг" каким-то образом ухитрился снова встать у меня на пути.

— О, вы такой ответственный! — просиял он. Кажется, он и мысли не допускал, что я могу куда-то отправиться по другим делам. — К сожалению, вчера я не смог заслушать ваши отчеты...

Ах, это называется "не смог заслушать?!" Видимо, я должен был трактовать эту фразу, как: "Я так стремился, но, увы, непреодолимые препятствия..."

"Выдай ему этот отчет, — вовремя охладил меня Такс. — Иначе от него не отделаешься".

Выслушав мой сжатый рассказ, Швендзибек согласился, наконец, меня отпустить.

— Да, да, вам, конечно, надо спешить! Там на улице стоит мой экипаж. Скажите кучеру, что я приказал отвезти вас, куда нужно. Потом пусть возвращается сюда.

— А вы останетесь здесь?!

— Я на прием к вашей матушке! — излишне эмоционально воскликнул Швендзибек. Но, поймав мой взгляд, несколько умерил экспрессию. — Я... э-э-э... принес ей то, что обещал вчера.

Только сейчас я заметил в его руках приличных размеров продолговатый сверток, из которого выглядывали головки цветов. Из-за этого букета, похоже, пострадала не одна клумба. А ведь это только начало. Бедная Гильдия дворников!

Выскочив на улицу, я в нерешительности остановился. Возле нашего дома стояли сразу два экипажа! Один из них я определенно должен был видеть вчера вечером. Но какой?

Наверное, следовало спросить Такса, но меня отвлек внезапно появившийся нескромный молодой человек. Длинное вытянутое лицо обрамляли такие кудрявые волосы, что из-за этого он походил на ухоженного барашка. Жилет, обильно украшенный модно завитой вязаной "лапшой", лишь усиливал впечатление.

— "Вольтанутенский Вестник", старший репортер Лямпис. Мне нужно задать вам несколько вопросов...

— Гр-р-р, — первым среагировал Такс: этот живчик ему совсем не понравился.

"Гони его в шею. У нас нет времени", — прозвучало у меня в голове.

— Ой, ваш домашний питомец, такой милашка! — всплеснул руками репортер. — Это же его пытались похитить?!

Не взирая на предупреждающее рычание Такса, Лямпис наклонился и дружелюбно потрепал его по холке. Мы с моим псом ошарашенно выпучили глаза. Похоже, репортер слыхом не слыхивал о такой напасти, как бешенство. Обычное, не магическое, которое передается при укусе зараженного животного. Ибо Такс сейчас выглядел откровенно ненормально: агрессивный оскал, вздыбленная шерсть на загривке, глаза широко раскрыты, взгляд откровенно угрожающий. Погладить такую "зверушку" — самоубийство.

— Не сердись, — ласково проворковал парень, в упор разглядывая Такса. Он его специально провоцирует, что ли?! — Я знаю, ты домашний, воспитанный, разумный.

— Ваф!!! Ваф!!! — рычание переросло в громкий лай: эпитет "разумный" Таксу явно не понравился.

— Ой, какой сердитый... — Лямпис с явной неохотой отступил. — Наверное, хороший защитник? Он так же вел себя, когда его пытались похитить?

Вопросы были адресованы мне, но сегодня я не собирался общаться с прессой. "Испепелил" настырного писаку взглядом, тихонько складывая пальцы для заклинания. Но, к счастью, вовремя обратил внимание на болтающуюся на груди незваного гостя целую связку амулетов. Судя по всему, репортера к нам прислали опытного — на качественную защиту он не поскупился. Да, шарахать по нему магией было совершенно бесполезно. И Такса он поэтому не боялся. Небось, и против бешенства тоже что-нибудь прихватил.

— Гр-р-р... Тяфф! — Такс неожиданно взметнулся вперед и вверх и угрожающе клацнул зубами. Парень едва успел отшатнуться от пролетающей мимо зеленой молнии.

Легко приземлившись на все четыре лапы, пес мгновенно развернулся и выплюнул ему под ноги мокрые помятые амулеты. Думаю, некоторые из них можно было восстановить. За очень большие деньги.

В ожерелье репортера зияла дыра: Такс предусмотрительно выкусил лишь самые "легкие" аксессуары и немного придавил их зубами, намертво склеив друг с другом их же собственной магией. Пусть кто-то малоопытный попытается теперь разодрать. Шарахнет погромче, чем у Пропана!

Выглядела его выходка впечатляюще: Лямпис побледнел и отступил на несколько шагов назад.

— Да, именно так он себя и вел, — сухо констатировал я. — Извините, нам некогда!

Кивнул головой Таксу и вновь повернулся к экипажам. Какой же из них мне нужен?

— А ваша матушка, уважаемая госпожа Пампука у себя? Тогда я мог бы поговорить с ней.

Мне показалось, или в голосе "барашка" действительно появились просительные, немного блеющие нотки? Впрочем, я могу ему помочь. Даже с удовольствием помогу!

— В нашем доме в настоящий момент гостит супер-архимаг Швендзибек. Думаю, он с радостью даст вам подробные комментарии.

Надеюсь, мой голос прозвучал достаточно сухо. Было очень сложно сдержаться и не добавить злорадных нот.

"Правильно. Может, они там перегрызут друг друга", — зато пес своего ехидства не скрывал.

Довольный, он рыкнул еще раз на репортера и махнул хвостом в сторону калитки. Тот даже не поблагодарил за приглашение, рванул во двор со всех копыт... ой, ног.

В калитке парень неожиданно споткнулся. Я же еще не колдовал! Защита среагировала, что ли? Вдруг у него из-под ног вынырнула наша "защита". Тузька! Она каким-то образом просочилась из дома и сейчас нерешительно переминалась с ноги на ногу у ограды.

— Ну куда же ты? — я попытался загнать ее обратно во двор, но любопытный репортер все еще стоял в калитке, — Что тебе делать на улице? Ты — добропорядочная домашняя мебель!

Тузька испуганно жалась к моим ногам, больше не желая приближаться к незнакомцу. Пришлось подхватить ее и перебросить через ограду. Мне показалось, или я услышал испуганный взвизг? Но судя по удаляющемуся топоту шести ножек, приземлилась она удачно.

Я молча ухватил "барашка" за плечо, втолкнул его во двор и закрыл за ним калитку. Мы опаздываем!

Такс уже стоял у нужного экипажа. Кучер сидел с открытым ртом и стеклянным замершим взглядом. Он наблюдал всю сцену и наше приближение его совсем не обрадовало. Пришлось пригрозить санкциями со стороны Швендзибека. Узнав, что ехать надо только до ордена Бездонной Чаши, возница облегченно вздохнул.

Не успели мы проехать и двух кварталов, как сзади раздались громкие вопли, переходящие в истошный визг. Лошадь в упряжке взвилась, едва не встав на дыбы. Кучеру только в последний момент удалось ее удержать, натянув поводья.

Оглянувшись назад, мы увидели жуткую картину. Прямо по середине дороги несся репортер Лямпис. Встречный ветерок радостно развевал его баранью прическу и вязаную "лапшу". Беглеца преследовал сердито гудящий рой крупных летающих существ, раза в два больших вчерашних огненных шмелей. За ними, удерживая достаточную дистанцию, поторапливалась редакционная пролетка. Кучер с перекошенным лицом сидел на козлах боком, готовый в любой момент соскочить и броситься наутек.

Репортер промчался мимо нашего экипажа и, немного пометавшись на перекрестке, рванул в переулок. Его расчет оказался верным: преследователи замешкались. Некоторые из них свернули за угол, продолжив погоню, другие бездумно помчались дальше вперед, пугая лошадей и заставляя прохожих испуганно жаться к заборам и стенам домов. Несколько точек, будто потерявшись, так и остались висеть в воздухе, постепенно спускаясь вниз.

Я притянул парочку из них телекинезом и подставил ладонь. На нее спланировали... несколько камешков. Обычный гравий, только довольно крупный и с острыми краями.

Что же, иногда и от Швендзибеков бывает польза...