А свадьба пела и плясала

Ирен лукаво оглянулась на задумавшегося Ника и потянула его вперед, перепрыгивая через каменные ступеньки, будто девчонка, спешащая сбежать из душного родительского замка и ненавистных уроков.

Убежали они не далеко. До сада, который раскинулся на заднем дворе храма, закутанный в снег, будто бы сама Пресветлая скинула на землю свою мерцающую вуаль, поя колыбельные природе до начала весны. Территория была небольшая, но ухоженная даже сейчас — снег был расчищен, позволяя ходить по дорожкам не утопая в нем по колено.

— Знаешь, я тут подумала, — Ирен мялась, комкала край своего шелкового платья, не зная как рассказать о том, что ее гложет и не показаться испуганной девчонкой. Но Ник смотрел так внимательно и понимающе, что она решилась. — Ты ведь маг и живешь намного дольше меня. Вот скажи, сколько тебе лет?

— Восемьдесят шесть, — равнодушно ответил он.

Ирен заметно вздрогнула. Разговор был куда сложнее, чем она представляла.

— А мне вот... скоро восемнадцать, — с грустью произнесла она, — когда я стану твоей ровесницей, то буду некрасивой, с обвисшей кожей — дряхлеющей старушкой.

Ник дотронулся до веточки, покрытой изморозью.

— Маги давно перестали обращать внимание на возраст, Ирен.

Он отломил упругую замершую ветвь с едва наметившимися почками и покатал в руке. Внезапно веточка ожила: на ней сперва медленно распустились листья, а потом появились чудесные белые цветы. Ник полюбовался делом рук своих и вставил ее в волосы Ирен.

Девушка замерла, затаив дыхание — ей не хотелось нарушать мгновение своими вопросами и сомнениями.

— Есть ритуалы, — медленно произнес он, — которые могут буквально разделить жизнь на двоих. Но плата за них нелегка. Ты готова связать со мной всю свою жизнь, даже если она продлится, скажем, полтора века? Быть со мной одним целым?

— А ты как думаешь? — дрогнувшим голосом произнесла она. — Ты — моя жизнь, Ники.

Ник печально улыбнулся:

— Я просто не хочу, чтобы ты страдала... Это похоже на начало страшной сказки, — он повел свою невесту к видневшейся за деревьями беседке. — Прекрасную юную деву отдали замуж за старика, которому было чуть ли не под девяносто лет. После того, как ее привозят в старый мрачный замок сластолюбца, он вручает своей новой жене связку ключей, и строго наказывает, что она может открывать все двери, кроме одной. Той, что была в дальнем конце подвала. Старик предупредил ее не открывать эту дверь, обещая за нарушенный запрет страшную кару, но как только он уехал по делам из замка, юная дева поддалась любопытству...

— И нашла там тела невинно убитых бывших жен своего супруга?

— Нет, конечно, — показно возмутился Ник, невольно припомнив, как она его обвиняла в том же. — Она нашла там целые залежи шоколада высочайшего сорта. Просто старик был ужасным сластеной и опасался, что она тоже имела такую пагубную страсть.

Ирен заливисто рассмеялась, и Никериал неожиданно понял, что ему нравится смотреть на смеющуюся девушку, заставлять ее улыбаться, смущенно закусывать губу и прятать глаза от его пытливого, изучающего взгляда. Осознание этого на миг огорошило мага. Он и не замечал ранее, какой приятный у девушки смех, голос, как забавно она морщит носик и хмурится, когда чем-то недовольна и озабочена.

Он никогда не признавался ей в любви, не говорил о своих чувствах, позволяя ей любить себя, но, не желая раскрываться самому. Она все понимала и принимала целителя таким, какой он есть, не требуя ненужных слов, понимала, что магу, которого так сильно обожгло в молодости, неимоверно трудно раскрываться перед другими. Ирен научилась ждать и готова была дать время мужчине полностью отбросить осторожность и попытаться снова впустить это чувство в свое сердце.

— Я люблю тебя, — неожиданно для самого себя произнес маг и замер, не веря, что губы прошептали эти слова. Ирен повернулась к нему, раскрыв глаза от удивления, думая, что ослышалась и Ник, поддавшись моменту, продолжил. — Твою улыбку, глаза, взгляд; то, как ты смеешься, грустишь, мурлычешь под нос песенки, думая, что никто не слышит, ходишь, пританцовывая, и огреваешь нахальных пациентов стопкой историй болезней — да, да, я это видел. Я люблю тебя всю, Ирен, и никому не отдам.

Девушка зачарованно слушала речь Ника, а как только тот замолчал, всхлипнула, и нежно прижалась к магу, чувствуя щекой колючую ткань его шерстяного пальто и ощущая аромат лекарственных трав.

— Прости, что так долго молчал, — маг обнял ее в ответ, поглаживая рукой волнистые волосы девушки.

— Это стоило того, чтобы подождать, — только и прошептала она, и прижалась сильнее, чтобы мужчина не увидел ее слез.

Ариан нашел их через час в храмовой беседке. Сестра прижималась к боку своего жениха, а тот, приобняв ее, что-то рассказывал, улыбаясь и активно жестикулируя свободной рукой. Та слушала мага и так на него смотрела, что у молодого короля невольно защемило сердце. Он не хотел отпускать свою единственную сестру, боялся остаться один, хоть та и убеждала его, что между ними ничего не изменится, но мужчина понимал, что она упорхнет в чужую семью и... Он собственноручно открыл золотую клетку, в которой томилась принцесса, дал расправить крылья и сейчас пожинал плоды своих усилий.

Его Величество развернулся и пошел обратно в храм, только уверенная походка молодого монарха на миг дрогнула, а плечи поникли.

* * *

Последнее утро своей холостяцкой жизни Ник встречал с головной болью.

Вчерашние посиделки с друзьями закончились грандиозной попойкой, на которой его друзья пытались споить бедного целителя до беспамятства, выражая этим свое сочувствие и готовя его к будущей семейной жизни. В чем состояли ценные наставления маг не помнил, но зато сполна ощутил вкус вчерашнего возлияния: тошнотворную слабость, гудящую голову и какую-то светловолосую девицу под боком, которая забрала себе все одеяло, сладко посапывая в подушку.

Ники тяжко приподнялся и сел, придерживая голову, чтобы она ненароком не раскололась от слишком резких движений, и воззрился на неожиданность. Неожиданность в это время невозмутимо почесала свою пятку другой ногой и сладко причмокнула губами, перевернувшись на другой бок. Будь он чуток свежее, трезвее и моложе, то мужчина бы спохватился, засуетился, чтобы быстро устроить компрометирующую деталь кровати, мигом позабыв про свое утреннее недомогание, но сейчас Никериала Ленге было не пронять этой дешевой провокацией. Целитель поглядел на светловолосую девицу долгим не выражающим взглядом, соображая — видение это или все же нет, — поскреб подбородок и неуверенно толкнул "томные изгибы", что вырисовывало одеяло, рукой.

— Эй, вставай, — пробурчал он, более активно качая кокон из одеяла. — Вставай, вставай.

Изнутри пробурчали что-то нелицеприятное и попытались его пнуть. Ник ловко поймал хорошенькую розовую пятку и садистским удовольствием стал ее щекотать. Такой подлости нимфа выдержать не смогла и, брыкаясь, выпуталась из одеяла, злобно пыхтя и многообещающе сверкая глазами.

— Ты что творишь! Совсем ополоумел! — голос у нее, несмотря на только что прерванный сон, был звонкий и очень высоким, как у сирены. Мерзкой, старой и очень визгливой сирены.

Девица замолчала на полуслове, выпучив от удивления прелестные карие глаза, и шокировано воззрилась на свои тонкие девичьи руки, а заглянув под широкую рубаху — на сочные вторичные половые признаки размера эдак третьего.

Маг расплылся в улыбке — он так и знал, что здесь было что-то нечисто, а зная какие у него друзья шутники, и припомнив, кто больше всех подливал медовуху, ратуя, что потом они когда еще соберутся...

Ник похлопал шокированную нимфу по плечу:

— Пить надо меньше на пару с Микио.

Девица сбросила руку мага с плеча и злобно огрызнулась:

— Как я помню, ты с ним тоже пил и у тебя ничего не выросло!

Незадачливая жертва иллюзиониста ощупала свое новое достоинство третьего размера и восхищенно прошептала: "как настоящие!"

— Ну, я то жертва, — развел руками Ник, — а ты всего лишь инструмент.

Кто стал этим самым инструментом среди его знакомых, маг догадался почти сразу. Несмотря на изменившуюся внешность, узнать в мимике и фразах своего лучшего друга не составило труда. Филгус хмурил светлые брови, смахивая изящной рукой с лица длинные пряди и медленно багровел от злости.

Слушать стенания брата по поводу его изменившейся внешности у мага не было никакого желания, поэтому Ник встал и пошел приводить себя порядок. Он надеялся, что успеет до того момента, как муки самобичевания схлынут с магистра... прелестной нимфы, и она преисполнится гневом отыскать шутника и выбить из него контрзаклятье. Ник не особо верил, что Фил сумеет так легко найти скользкого и неуловимо иллюзиониста, но вот понаблюдать за поисками был не прочь.

Так оно и вышло.

Не успел Никериал выйти из уборной, посвежевший и с хорошим настроением, как магистр Гоннери уже умчался за возмездием. Найти его не составило труда — по громогласному хохоту, что сотрясал дом члена Совета магов.

— Хватит смеяться, придурки! — Филгус, обмотавшись простыней наподобие тоги и придерживая оную на уровни груди, дабы она не сползла и не открыла окружающим всю подноготную, негодующе смотрел на друзей. — Лучше скажите, где он!

Смех послышался сильнее. Дариан, опираясь за стену, сполз по оной вниз, держась за живот, Адриан еще крепился, но было видно, еще немного и данная участь постигнет и его.

Филгус отчаявшись добиться от них хоть что-то, воззрился на свою последнюю надежду. Лира Гоннери, старательно прятала улыбку, смотря на своего мужа, но то и дело, ей приходилось прижимать руки в губам, чтобы не расхохотаться голос.

— И ты тоже? — заколдованный маг с вселенской скорбью посмотрел на супругу.

Она отрицательно помотала головой и взяла мужу за руки.

— Не волнуйся, — прошептала Лира, внимательно смотря на Филгуса. — Мы подберем тебе чудесное платье, и ты будешь блистать на свадьбе, как на своей собственной.

Магистр Гоннери от отчаянья взвыл и, взмахнув полами простыни, ринулся искать злодея самостоятельно.

Ник, наблюдавший за этой сценой из-за угла, довольно улыбнулся. День, по его мнению, начинался просто чудесно.

Глава 2. То, ради чего все сегодня собрались

Главный храм Пресветлой Элисень, в котором проходило будущее торжество, находился на территории дворцового комплекса. В нем венчали на царствие королей, провожали в последний путь монархов и, теперь готовились обвенчать всеми любимую принцессу с врагом королевского рода Келионендора. Если бы Никериал был бы злопамятным, он бы позлорадствовал над всей этой ситуацией, представляя, как вытягиваются от ужаса лица его недруга Рафиуса и его прелестной женушки. Пращур Ирен явно не мог предвидеть, что однажды его правнучка выйдет замуж за его врага и эта мысль грела Ника сильнее пресловутой мести. На его душе было легко и светло, несмотря на все неприятности, что навалились на него за столько прожитых лет по вине одного злобного монарха.

Несмотря на то, что доступ к храму имела лишь высшая знать, да королевская семья, возле ворот храма собралась толпа. К несчастью Никериала, толпа в основном состояла из рыцарей, которые так и не смогли принять, что их миледи будет отдана тому-самому-колдуну. Каждый из них порывался вызвать соперника на дуэль и в честном поединке освободить страдающую деву, да только — увы и ах! — почти никто из них в лицо не видел злодея и распознать в заурядном госте жениха, входящего в храм в окружении остальных гостей они не смогли.

В небольшой комнате было тесно и душно. По традиции невесте полагалось перед венчанием провести несколько часов, а то и дней (для самых ярых ревнителей традиций) в келье, думая о вечном и о своей будущей судьбе в роли жены. Полагалось, что тут она примирялась со своим будущим положением, а милый вид из окна в сторону усыпальницы королей только помогал принять ей верное решение. Решение Ирен еще приняла тогда, в лесу, стоя по пояс в мокрой от росы траве и задыхаясь от объятий Ника и щемящего чувства в груди, когда маг притянул ее к себе и поцеловал. Отчаянно. Страстно. Ей не хватало воздуха, кружилась голова, но хотелось утонуть в этом неизведанном чувстве, познать его сполна и больше... Тогда она была по-настоящему счастлива. Ник для нее стал спасением, да он ее и спас, пойдя против всех, чтобы вызволить девушку из заточения.

И отказаться от частички своей души? Ирен не смогла бы.

Келья навевала неприятные воспоминания о монастыре и Ирен все оглядывалась на дверь, надеясь, что ее Ники ворвется во внутрь, спасая свою нареченную и вынесет ее на руках... Как тут дверь резко раскрылась, чуть не сорвавшись с петель и заставив девушку подпрыгнуть на стуле. Но вместо магистра Ленге, окруженная ореолом света на пороге стояла Лира. Женщина деловито осмотрела келью, задержав взгляд на испуганной принцессе, и махнула кому-то рукой.

— Девочки, я ее нашла!

Ирен не успела вставить и слово, как тесная комнатка до краев наполнилась женщинами, которые весело смеялись, переглядываясь между собой и вертя девушку, словно нарядную куклу, все ахая, охая и одобрительно цокая языком.

— Ах, хороша, — удовлетворительно кивнула предводительница этого сумасшествия Лира Гоннери. — Ники удивительно повезло. Не то, что я сомневалась, но на первый взгляд ты, деточка, произвела не слишком хорошее впечатление.

Ирен стало неловко. Ей вспомнилось их первое знакомство: как эта женщина сперва угрожала ей расправой, а потом неожиданно излила душу. Жена магистра Гоннери была незабываемой женщиной, и девушка сполна ощутила на себе все прелести ее сумасбродства. Но, несмотря на это, Лира Гоннери была яркой и открытой личностью, которая могла высказать в лицо все, что думала, а то и полезть в драку, наплевав на этикет и нормы приличия. Для выросшей в дворцовых стенах принцессы, где этикет был нормой жизни, а открытость и непринужденность — моветоном, ее манера общения была дикостью и первое впечатление друг о друге у них не сложились.

Из-за спины Лиры вынырнула Алия Эрлеан — почетный сотрудник отдела магического правопорядка департамента дознавателей, а теперь еще и будущая мать. Невеста уставилась на женщину во все глаза, а именно на ее округлившийся живот, который магесса и не думала прятать за целомудренными складками платья и корсетом, а наоборот подчеркнула положение, надев красивое атласное платье нежного небесного оттенка, расклешенное под грудью и с глубоким декольте. Девушка знала, что это эксцентричная дама вышла замуж за не менее чудаковатого иллюзиониста, причем тайком, полностью проигнорировав все нормы приличия: период добрачного ухаживания, помолвки, венчания в храме Пресветлой и естественно, банкета для всех друзей и родственников. О том, что эта пара все же узаконила свои отношения, все узнали постфактум и то не сразу, а через неделю, когда Алия заявила начальству, что ей положен отпуск и премиальные, как сотруднице, которая только что вышла замуж.

Отмечать торжество они отказались и сразу умчались в путешествие, оставив за собой недоумевающих друзей, коллег и породив своим поступком кучу сплетен.