| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Я посажу вас писать строчки, если вы не перестанете использовать это слово в отношении себя, — прорычал он, толкая пергамент к Гарри. — "Я не урод. Я не урод. Я не урод." Напишите сто раз.
Гарри не знал, почему внезапно захлюпал носом. Он отпустил пергамент, чтобы использовать рукав и утереть нос.
— Это все еще отвратительно, — сказал ему Снейп, протягивая ему носовой платок. Он взял пергамент из рук Гарри, взмахнул палочкой, левитируя его к стене над столом Гарри и приклеил его там.
— Я оставлю это там для напоминания, — сказал он.
Он сделал это для Гарри. Сопли обернулись настоящими слезами, он спрятал лицо в колени, плотно обхватывая руками ноги. Рука Снейпа, пахнущая имбирем и гвоздикой, расположилась на плече, не двигаясь, просто отдыхая там.
Троица сидела так несколько минут, прежде чем Гарри проглотил последнее рыдание и посмотрел вверх, вытирая лицо платком.
— Может, мне пойти заварить чай? — тихо спросил Люпин. — Принести его?
Гарри вдруг почувствовал клаустрофобию.
— Нет, — хрипло сказал он, — Я должен спуститься вниз. Я помогу. — Как будто приготовление чая было тяжелой работой.
Он встал и повернулся к профессору Снейпу.
— Гм ... Сэр? — он тихо сказал, — Я ... ммм ... Я сожалею о ваших чашках ... и ... том, что я еще сломал. — Он застенчиво посмотрел в окно.
— Не беспокойся, Гарри, — ответил мужчина. Удивительно, но Снейп слегка улыбнулся:
— В вашем возрасте время от времени происходят такие вещи.
Он волнообразно взмахнул палочкой и произнес заклинание починки. Мужчина стоял. Видно было, насколько он устал.
— Где ваша трость, сэр? — спросил Гарри, внезапно заметив, что мастер зелий несколько неустойчив.
— Хм-м... Я думаю, что оставил ее внизу, когда спешил узнать, что это за шум, — ответил Снейп. — Не волнуйся, я справлюсь.
Опираясь на перила, он спустился вниз. Гарри начал мыть посуду в раковине, но Люпин отмахнулся от него:
— Я сделаю это, побудь с профессором Снейпом.
Если Люпин надеялся, что они начнут еще один разговор, он был разочарован. Гарри и Снейп сидели вокруг стола, не говоря ни слова в течение нескольких минут. Люпин двигался по кухне, готовя себе еду.
— Вы оба уже поели? — спросил он. Снейп и Гарри оба кивнули, поэтому Люпин поставил перед ними чайные чашки. Они пили чай молча. Гарри даже не мог сказать, что он задумался, потому что сейчас его разум казался совершенно пустым. Люпин сел завтракать, ни Гарри, ни Снейп не сказали ни слова. Люпин посмотрел на них обоих и, казалось, нашел что-то забавное... если изгиб его губ что-нибудь означал.
Стук в дверь почти заставил Гарри пролить чай на колени.
— Я открою, — Люпин встал, чтобы пойти вниз. — Держу пари, что это миссис Кук.
— Осторожнее со словами, — проворчал Снейп, — мне здесь министерство не нужно.
Люпин закатил глаза, трансфигурировал пижаму в джинсы и свитер и пошел открывать дверь.
— Доброе утро, миссис Кук, — Гарри услышал, как он говорит. — Что я могу сделать для вас?
— Извините, что так рано вас беспокою, — сказала она, взволнованная чем-то, — я просто подумала, что вы должны это увидеть. Я полагаю, что Северус не получает газет?
Гарри озадачился — что может быть в маггловской газете, которую миссис Кук нашла такой занимательной, чтобы принести сюда? Что еще более удивительно, интонации профессора Люпина сразу же изменились с дружелюбных на взволнованные.
— О боже, — сказал он, — да, спасибо. Мы этого еще не видели.
Гарри обернулся, чтобы посмотреть вниз на Люпина и миссис Кук. Он держал газету в руке. Чувствовалось, что миссис Кук очень неуютно.
— Я буду рядом, если вам что-нибудь понадобится, — сказала она. Люпин закрыл дверь.
— Я ... я не уверен, что мы должны с этим что-нибудь делать, — он нерешительно положил газету на стол. Гарри чуть не выплюнул чай. Вместо этого он проглотил его, и чай попал не в то горло. Когда он прокашлялся, он снова взглянул на заголовок: "Пара арестована за жестокое обращение с детьми в аэропорту Хитроу". Под заголовком была фотография Вернона и Петунии, увозимых полицией.
Глава 48
Люпин склонился над столом, опершись на него руками и просматривал статью. Эта газета специализировалась на сплетнях о знаменитостях, они были напечатаны на передней странице, внутри были фото в женщин в бикини. Северус мог видеть, что история была не на первой странице, как это было бы в "Ежедневном Пророке", а в конце — среди историй о настоящих преступлениях и пороках.
Северус смотрел на наморщенный лоб Люпина и пытался оценить, насколько все плохо.
— Ну? — вспылил он, не имея терпения ждать, пока тот прочитает проклятую бумажку.
Гарри трясся, как осенний лист.
— Вы сказали, что никто не узнает, — прошептал мальчик. Северус сжал свою палочку в кармане на случай, если магия ребенка снова начнет буянить. Другую руку он осторожно положил на плечо Гарри. Это становилось все более естественным жестом. Казалось, это помогло — по крайней мере, не было взорванных чашек.
Гарри оттолкнул свой стул к Северусу.
— Что они говорят обо мне? — спросил мальчик с трепетом. Северус смущенно осознал, что маленькая рука вцепилась в его мантию.
— Там нет твоего имени, — Люпин почувствовал облегчение, его плечи постепенно расслаблялись. Он сунул газету Северусу и откинулся на спинку кресла напротив Гарри.
Мастер зелий отпустил свою палочку и взял газету, чтобы прочитать ее, в то же время продолжая держать Гарри за плечо твердой рукой. Юный волшебник не стал читать статью, глядя на газету, как на мертвую крысу.
На снимке были изображены Вернон и Петуния, окруженные полицией. Петуния пыталась прикрыть лицо руками в наручниках, в то время как Вернон рычал на фотографа:
"Дом ужаса! Действуя на основе информации, полученной от Шотландского общества по уходу за детьми и их защите, власти провели расследование в доме Вернона и Петунии Дурслей, где они обнаружили доказательства ужасающе жестокого обращения с детьми и отсутствия заботы о них. По итогам расследования, пара была арестована за то, что держала своего 10-летнего умственно отсталого племянника взаперти в спальне более двух лет, позволяя заниматься только работой по хозяйству и посещать школу. Похоже, мальчик был отправлен к дяде и тете после того, как его родители погибли за рулем в нетрезвом состоянии восемь лет назад. По сообщениям, молодой жертве разрешали пользоваться семейной ванной только в течение нескольких минут утром и вечером. Соседи говорят, что мальчика, имя которого не было названо, видели только работающим в саду.
"Я видел, как бедный парень работал в саду с утра до ночи, — говорит их сосед, — совсем маленький, тощий как палка, но Петуния говорила, что он просто привередлив в еде. Конечно, с его проблемами, было трудно понять, что происходит. Он ни с кем не разговаривал... и не смотрел в глаза."
Неуместные в безукоризненном доме, семь замков на двери запирают грязную, плохо освещенную комнату на втором этаже, со старым столом и раскладушкой, в то время как спальня по соседству переполнена последними электронными гаджетами. Несколько обтрепанных, в пятнах, плохо отстиранных футболок висят в шкафу, чудом спасшимся от старьевщика. Коричневые пятна на полу и решетки на окне передают впечатление тюремной камеры третьего мира, а не детской спальни. Даже запах напоминает об этом — ведро в углу дает молчаливые показания о продолжительности заключения ребенка.
С худшими доказательствами столкнулись следователи при обыске дома.
В чулане под лестницей они нашли четкие доказательства того, что ребенок был заперт там — возможно в течение длительного периода времени. На грязном сером фоне стен, по-видимому, маркерами, нарисованы детские каракули и несколько маленьких звезд, ярко-синяя и светло-зеленая. От руки написано, что это "комната мальчика", а в углу лежит грязный матрац с одеялом и несколько сломанных игрушек, спрятанных под ним.
Жестокое обращение всплыло во время планового медицинского осмотра в школе мальчика, специальном учреждении для умственно отсталых детей. При проверке были обнаружены свидетельства недавних и прошлых физических издевательств, а также признаки серьезного недоедания.
Дурсли сообщили полиции, что они были вынуждены держать ребенка взаперти, чтобы он прекратил таскать пищу из холодильника, и пытались удержать его от опасных действий, утверждая, что он напал на члена семьи этим летом.
К собственному сыну супруги, по-видимому, хорошо относились, не было обнаружено никаких признаков пренебрежения или злоупотребления. Когда его спросили, старший мальчик откровенно заявил, что другой мальчик был заперт почти каждый день, с того времени, как стал с ними жить.
Эксперты говорят, что очевидно, что племянник стал жертвой "синдрома целевого ребенка". Нацеленность на одного ребенка для злоупотреблений на самом деле более распространена, чем люди полагают. Многие родители выделяют одного ребенка для негативного внимания и жестокого обращения..."
Северус прочитал достаточно. Он вздохнул с облегчением, небрежно сообщив:
— У них неправильный возраст в истории. Насколько хорошо известно волшебникам имя Дурслей?
Гарри покачал головой.
— Я почти никогда не говорю о них, — пробормотал он. — Я думаю, что только Уизли и Гермиона знают их фамилию.
— Тогда ситуация не страшна, — твердо сказал ему Северус. — Очень немногие волшебники следят за новостями в маггловских газетах, особенно такого типа. Те, кто это делает, вряд ли свяжут десятилетнего умственно отсталого ребенка с тринадцатилетним Мальчиком, Который Выжил.
— Дамблдору нужно сказать, тем не менее, — сказал Люпин, ставя чашку. Он встал и призвал плащ. — Я должен сообщить ему.
— И Поппи тоже скажи, — проворчал Северус.
— Я поговорю с Артуром Уизли. Если кто-то в Министерстве сможет связать события, ему нужно будет знать, — Люпин коротко кивнул, затем сделал паузу, чтобы сказать нежным голосом: — Гарри, все будет в порядке.
Теперь мальчик выглядел довольно зеленым; слишком много драмы за одно утро.
— Они, должно быть, поговорили с Уилкинсом, — пробормотал Гарри, полностью игнорируя Люпина. — Мистер Уилкинс всегда думал, что я намного моложе Дадли. Тетя Петуния сказала миссис Уилкинс, что я сошел с ума.
Люпин поймал взгляд Северуса поверх головы Гарри.
— С тобой все будет в порядке, до того как придет Артур? — заботливо спросил он Северуса. Его улыбка, как полагал Северус, была ободряющей.
— Подождите, — Гарри встряхнулся, видимо, осознав то, что сказал Люпин. — Вы имеете в виду мистера Уизли? — Когда Люпин подтвердил, он спросил, — Зачем мистеру Уизли приходить сюда?
Северус ответил:
— У профессора Люпина сегодня и завтра неотложные дела в Хогвартсе. Мадам Помфри считает, что нам нужна помощь, пока его нет. Мистер и миссис Уизли были приглашены побыть с нами.
Он пристально посмотрел на мальчика, чтобы увидеть, как он отреагирует, и несколько облегченно увидел, что ребенку, по крайней мере, любопытно.
Гарри ненадолго встретился взглядом с Северусом. Открытое лицо ребенка отражало неуверенность, недоверие и что-то вроде мольбы. Затем его глаза, казалось, опустели, и он отвернулся.
— Хорошо, — сказал он тихо. Он погладил собачью голову. — Что нам делать с Сопуном? — спросил он. — Я не знаю, будет ли у них для него место.
Люпин мягко улыбнулся.
— Я отведу его обратно в Хогвартс, хорошо? Он может остаться с Хагридом на ночь.
Профессор похлопал рукой по бедру и собака, вскочив, подошла к мужчине. Гарри нерешительно кивнул, все еще не встречаясь взглядом с мужчинами. Лишившись собаки, ребенок отпустил и мантию Северуса, сложил перед собой руки на столе и уставился на них.
— Упакуйте одежду на два дня, — сказал Северус ребенку, надеясь отвлечь его хоть на пять минут. Снова этот отрешенный кивок... но дрожь утихла.
— Разве ... вы сказали мистеру и миссис Уизли о ...? — он замолчал.
— Нет, — твердо ответил Северус. — Они знают, что я был болен, и только. Вы сами можете решить, сколько им рассказать.
— Я бы предпочел, чтобы они не знали, — сказал Гарри приглушенным голосом. Его руки и плечи медленно расслабились, поэтому Северус предположил, что мальчик, наконец, немного успокоился.
— Все в порядке, Гарри, — заверил его Люпин. — Как ты захочешь.
Гарри встал.
— Я только... — он сделал неуверенный жест рукой в ??сторону двери в коридор, а затем повернулся на каблуках и убежал от мужчин.
Северус прислушался к легким шагам мальчика на лестнице. Вытащив палочку из кармана, он бросил на дверь односторонние заглушающие чары. Люпин с интересом наблюдал за ним. Собака сидела рядом, так же как и Люпин, заинтересованно наблюдая за Северусом.
— Как ты думаешь, как это повлияет на Гарри? — обратился Северус к Люпину, но тот мало что мог сказать. Он вздохнул.
— Боюсь, что это, вероятно, сильно ударит его, когда он осознает, — Люпин поднял взгляд кверху, затем опустил его. — Он убеждал себя, что его родственники не так уж плохи. Я думаю, что это, — Люпин протянул руку и указал на заголовок, — скорее всего, принесет ему понимание, насколько ненормальной была вся ситуация. Для большинства людей бывает лучше осознавать тяжелые вещи постепенно.
— Как ты думаешь, есть ли риск, что он снова причинит себе вред? — спросил Северус низким голосом, озвучивая преследовавший его страх. Дрожь пронзила его, когда он невольно снова представил сцену, когда Гарри едва дышал и почти бессознательно боролся с импровизированной веревкой.
Люпин выглядел необычайно серьезным.
— Боюсь, мы не можем исключать возможность того, что это может заставить его переступить черту, — он покачал головой. — Но я думаю, что на данный момент, устное соглашение с ним, чтобы он себя не травмировал — это лучшее, что мы можем сделать.
Северус кивнул. По его опыту, клятва была действенной профилактикой от суицида. Со своими учениками он обнаружил, что самого обещания сначала поговорить с кем-то было иногда достаточно, чтобы сорвать самоубийственный порыв.
Люпин продолжал:
— Я бы сказал, что потребность Гарри в молчании по этому поводу должна уважаться. Не говоря уже о том, что, хотя я доверяю сдержанности Уизли, я содрогаюсь, думая, что произойдет, если Министерство узнает обо всем этом.
— Не говори мне о министерстве, — прорычал Северус. Внезапно все напряжение, скручивающее его, казалось, внезапно забурлило. — Не нужно объяснять мне, каковы их взгляды на самостоятельный уход из жизни, — плюнул он. В ответ на непонимающий взгляд он зарычал:
— Я уверен, что ты должен был слышать о смерти моей матери? — Люпин покачал головой. — Боюсь, что нет.
Это удивило Северуса, он предполагал, что скандал был общеизвестен в школе. Другие чистокровные ученики, конечно, не стеснялись обсуждать это. Хотя, теперь он вспомнил — Люпин никогда не слушал сплетен.
— Смерть моей матери была определена министерством как самоубийство, — сказал Северус убийственно тихим голосом. Глаза Люпина расширились, его лицо побледнело.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
