Прода (8-10 глава Слепого)

Озвучивать вопрос Ксавьер не стал, лишь вопросительно посмотрел на жену.

— В том стиле, которому его обучали, очень большое значение уделяется ударам по специальным точкам, а я в пальчиковых стилях не сильна.

— Постой, как ты сказала? Пальчиковых? — Не сдержал улыбки Чарльз.

— Да, пальчиковых, и не надо так лыбится, — пихнула его кулаком под ребра Рэйвен. — Это когда атака происходит не с помощью кулака, а пальца. Есть еще специальная система тренировок для укрепления пальцев. Проблема в том, что я этим никогда не интересовалась особо. Видела, знаю о существовании и все. А вот Виктору такое могло бы пригодится, вот я и вспоминаю знакомых мастеров, кто мог бы помочь.

— И как успехи? — Поинтересовался Чарльз. Ему все эти стили были не интересны, но обижать невниманием свою жену он не хотел. Ему не сложно, а ей приятно. Да и гармония в их семье не нарушена.

— Никак, — грустно ответила она. — Поэтому я сидела и составляла для Виктора новый режим тренировок. Физически он хорошо развит, особенно для мальчика его возраста.

— Что же, я думаю, что ты обязательно сделаешь все в самом лучшем виде, — мягко произнес Ксавьер и сделал наконец то, что хотел все это время — поцеловал жену.

Глава 9.

Разговор с адвокатом Антонии Старк дался Виктору нелегко. Да что там, этот разговор выдался для него очень тяжелым и изматывающим в эмоциональном плане. Все время он ощущал себя каким-то предателем. Словно продал саму память о родственниках прошлого Виктора. Странное и иррациональное чувство, а еще очень неприятное и давящее. Умом-то он прекрасно понимал, что эти люди для него никто, но тут сыграла свою роль та самая синхронизация, что настигла его в больничной палате несколько недель назад. Сколько сил и трудов ему стоило сдержать себя и начать вести вполне осознанную игру с этой миссис Доэрти. Хорошо, что рядом были Чарльз с Рэйвен. Без них, без той помощи и поддержки, что они оба ему оказали, он бы не справился.

Чарльз и Рэйвен не остановились на том, что помогли ему выторговать для себя лучшие условия 'страховки' за жизни близких. Нет, после этого они были к нему внимательны и всячески показывали, что рядом, что готовы помочь, что никак не осуждают и прекрасно его понимают. Это приятно грело душу и помогало справиться с горьким ощущением отвращения к самому себе.

Рэйвен на этом не остановилась и представила ему новую программу тренировок, глядя на которую Виктору захотелось материться. Вот на кой черт ему были нужны тренировки по укреплению пальцев? Разве отжиманий на них недостаточно для этого? К тому же, после всех укреплений для организма, что он задумал воплотить в себе из знаний Тсунаде, эти тренировки были каплей в море. Но и сообщать о такой информации раньше времени не хотелось, так что оставалось только смириться и терпеть.

Не обошел его своим вниманием и Эрик Леншерр. Этот мастер магнетизма стал чаще беседовать с ним. Раньше это происходило раз или два в неделю, когда они вдвоем просто сидели в дальне углу гостиной на третьем этаже, пили чай с какой-нибудь сдобой и вели беседы на любые темы. Они могли начать обсуждать какую-нибудь книгу, потом с нее плавно перейти на исторический аналог событий, что в ней описывался, или же мог просто походить, а из этого самым непредсказуемым образом могло выйти обсуждение музыкальных вкусов, просто из-за того, что у какой-то исторической личности, героя книги, кино или же известного сейчас человека был общеизвестен факт о его музыкальных предпочтениях.

О, музыка была отдельной темой их с Эриком разговоров. Леншерр был ценителем классической музыки, которая, по его словам, успокаивала и помогала сконцентрироваться на чем-либо. Сам Виктор всегда, всю свою прошлую жизнь, очень уважал рок, Высоцкого знал, благодаря отцу, но не любил, но так как его детство и юность пришли на девяностые, то и повальное увлечение рэпом и хип-хопом не обошло его стороной. Песни про 'слезы', 'вечеринку', 'последний раз' и про то, что 'в жизни так бывает' не один раз звучали из колонок на школьных дискотеках и были пропеты им вслух. Точнее зачитаны. А в Марвеле с этим, точнее с музыкой, которая ему нравилась, была определенная проблема, спасало только то, что Виктор никогда не был ярым меломаном и существовали женские версии некоторых особо известных групп и исполнителей. Иначе бы ему не удалось оценить 'I Was Made For Lovin' You' от здешней группы Kiss с женским составом*. И получилось весьма годно, как на его взгляд.

Сидя в небольшой и уютной гостиной на третьем этаже, в которой находились все настольные интеллектуальные игры, Виктор в очередной раз играл с Чарльзом в шахматы. Не то, чтобы у него очень хорошо получалось, в прошлом мире он больше увлекался другими играми и максимум играл в шашки, но как сказал сам Чарльз, с ним играть было значительно интересней, чем с остальными, потому что он не мог узнать наперед его ходов, случайно или нарочно.

Вообще стоит отдельно рассказать об особняке, где все они жили. Он был трехэтажным и не таким уж и большим, как казался снаружи, но, тем не менее, количество комнат в нем впечатляло Виктора, не привыкшего к такому. Помимо этой небольшой гостиной, в которой они сидели и играли в шахматы, было еще три. Одна, самая большая, расположенная на первом этаже, где обычно принимали гостей, именно там его встретили в первый раз. Она была аккуратно обставлена таким образом, чтобы в любой момент можно было сдвинуть всю мебель к стенам, дабы освободить пространство, если это понадобится.

Вторая по величине гостиная была также расположена на третьем этаже и считалась местом сбора всех жильцов для приятного времяпровождения. В ней были большой телевизор, видео проигрыватель и даже проектор со встроенным в потолок спускающимся экраном. Мягкие и удобные диваны и кресла из темной коричневой кожи никогда не были четко расставлены, потому что почти каждый раз их местоположение менялось в угоду и капризам обитателей особняка. По углам стояли небольшие кадки с пальмами, а возле окна, что было с левой стороны от входа, стоял самый обычный фикус. Такой, какой обычно стоял в большинстве классов простых средних школ. Когда Виктор его увидел в первый раз, то даже поморгал и глаза потер, не веря увиденному. Чувство ностальгии по беззаботному детству накрыло с головой, так канонично и знакомо тот выглядел — хоть сейчас легко бы вписался в любой класс любой средней школы стран бывшего СССР. У Виктора в начальных классах стоял почти такой же. Только горшок был квадратным, из пожелтевшего от времени пластика. Странные ассоциации, но тут он ничего не мог с собой поделать. Помимо этого, здесь была игровая приставка, в которую разрешалось поиграть час-другой всем, кто успел сделать домашнее задание.

Третья гостиная была расположена на втором этаже и размером едва уступала второй, но вот пользовались ей очень редко. По крайней мере дети. Там стояли бильярдный стол, стол для игр в карты и самая настоящая барная стойка. За все первые годы жизни в особняке Виктор был в ней всего три раза. Обставлена она была в темных тонах и отчего-то давила на его сознание, вызывая желание как можно скорее уйти.

На первом этаже особняка еще были кухня, столовая и небольшой спортзал, где чаще всего тренировался Виктор под присмотром Рэйвен. Второй этаж, помимо гостиной, вмещал в себя рабочие кабинеты всех четырех взрослых мутантов, небольшую лабораторию Маккой, и библиотеку, которая занимала очень большую площадь. Книг в библиотеке было много, Виктор сбился со счета после пятой сотни.

Третий этаж был полностью отдан под жилые помещения всех обитателей особняка. Стоит еще отметить, что на каждом этаже было по два туалета, а на третьем их было аж десять штук. По одному на две смежные комнаты. Под особняком был небольшой подвал, который служил мастерской и тренировочной комнатой для всех детей в своих способностях, котельная и прачечная. Гараж, в котором было аж пять автомобилей, стоял в стороне от особняка отдельным зданием.

Бывало, что порой найти кого-то нужного в особняке не представлялось возможным, но иногда самым парадоксальным образом казалось, что комнат на всех не хватало, стоило только Барбаре и Джоанне начать веселиться и играть. Две заводные и энергичные девочки ставили на уши всех. Абсолютно никто не уходил безнаказанным и не поучаствовавшим то в защите форта от индейцев, то в охоте на страшного и такого интересного динозавра, то в полете на луну. И это было весело, стоит признать. Просто представьте, что игрушечная ракета, склеенная из картонных коробок, с помощью Чарльза начинала летать по дому вместе с детьми, которые просто визжали от восторга. Даже Виктор пару раз так прокатился, не визжал, но удовольствия испытал массу.

Так вот, проиграв очередную партию в шахматы, Виктор начал новую по заветам известного сына турецкоподданного — 'Е' два на 'Е' четыре. Так как в этот раз играл он белыми, то и ход сделал первым. Причем шахматные фигуры они двигали не руками, а телекинезом. Этакое совмещение приятного с полезным. Но как только Чарльз собирался сделать ответных ход конем, причем в прямом смысле, в комнату вошел Эрик и сообщил о том, что Виктора просят подойти к телефону на втором этаже.

Удивленно переглянувшись вначале с Чарльзом, потом с Эриком, Виктор вопросительно приподнял правую бровь.

— Генриетта Озборн, — лаконично ответил Леншерр, улыбнувшись и слегка приподняв правую бровь, и тут же вышел из гостиной.

Услышав имя девочки Виктор вначале удивился, а потом испытал сожаление. У прошлого Виктора было не так много друзей и Генриетта Озборн явно была в их числе. Уж догадаться позвонить ей, да и Питеру Паркеру он мог. Но все в его жизни так завертелось, что подобная мысль даже не пришла ему в голову.

В коридоре он встретил Скотту, которая шла с несколькими учебниками в сторону комнаты с Джейсоном. Как это ни странно, но последний был очень слаб в геометрии, не смотря на хорошие способности в простой математике, поэтому девочка взяла на себя ответственность, чтобы помочь отстающему в учебе другу. Хотя, если быть честным, по мнению Виктора и сама Скотта не особо хорошо понимала этот предмет, но она искренне старалась и понять, и помочь, чем заслуживала уважение к себе.

В основном, та опека, что Виктор и остальные постоянно ощущали со стороны Скотты Саммерс, вызывала в нем чувство усталости и раздражения. Слишком явное, слишком сильное, слишком навязчивое. Именно поэтому Виктор на это иногда огрызался. Но только иногда и не обидно для девочки. Все же он прекрасно понимал причины такого поведения Скотты и видел ее большое желание помочь окружающим. Исполнение этого желания пока хромало на обе ноги, но со временем она станет прекрасным лидером и хорошим примером остальным новичкам. В этом Виктор был уверен.

В отличие от Саммерс Генриетта действовала гораздо аккуратней. Несколько раз так получалось, что свое покровительство над ним и Паркером ей приходилось демонстрировать наглядно, а один раз даже вступать в драку с девочками постарше, это было одно из самых ярких и запоминающихся воспоминаний прошлого Виктора, но все остальное время она просто была рядом с ними и никак не показывала, что они ей обязаны своим спокойным существованием. Спокойный и тихий Питер в очках и худощавый Виктор с необычными глазами просто не могли не стать объектами для шуток у остальных детей. В юном возрасте дети бывают очень жестоки, потому что просто не понимают всех последствий своих поступков. Поэтому не было ничего удивительного, что голос у позвонившей девочки был очень взволнованным. Еще в прошлом мире Виктора девочки всегда считались более ответственными, и в этом мире, где женщины заняли главенствующее положение, это считалось почти что аксиомой.

— Алло, Вик? Это ты? — В телефонной трубке отчетливо можно было услышать, как сильно переживала девочка за него. Точнее за прошлого Виктора.

Ему стало совестно. Он должен был подумать о таком исходе, о том, что девочка, привыкшая его опекать, будет волноваться о нем. Да, того, прошлого Виктора не было, но прошлое осталось и люди, которые за него переживали, тоже. И он со своей стороны нес перед ними некоторые обязательства и ответственность, ведь в его появлении здесь и исчезновении прошлого Виктора, которого они знали и любили, не было их вины.

— Да, привет, Гера, — он постарался сделать голос как можно более непринужденным и бодрым, а память услужливо подсказала как раньше Виктор обращался к Озборн.

— Это действительно ты, — в голосе Генриетты почувствовалось облегчение. — Только ты меня так называешь, — на этой фразе память четко дала понять, что только ему и было позволено ее так называть. Остальные дети, даже Питер Паркер, называли девочку Гретой. — Как ты? Я столько больниц обзвонила.

— Я нормально, — он старательно вспоминал как именно общался с Озборн прошлый Виктор.

— Точно? — Усомнилась она. — Если что, то я попрошу маму и тебя обследуют в лучших клиниках. Ты только скажи, не стесняйся.

А вот это уже был показатель. В памяти четко всплыло, что отношения с матерью у Генриетты были весьма сложными. Старшая Озборн хотела от своей дочери видеть только одно — успех, а та не блистала ни в науках, ни в спорте. Поэтому предложение девочки обратится ради него к своей матери означало только одно — Генриетта Озборн очень дорожила их дружбой.

— Все хорошо, Гера, — к своему облегчению Виктор не нашел никаких особых различий и словечек в их стиле общения и постройки фраз. Это с людьми, которые были незнакомы с прошлым Виктором, он мог не заботится о подобном. — Прости, что заставил тебя волноваться. У меня только несколько царапин было, да пара гематом, — решил немного соврать он, чтобы выглядело правдоподобней. Открывать свою регенерацию раньше времени он не хотел. Нужно было иметь козыри в рукаве. — Два дня в больнице только провел и меня отпустили.

— Ясно, хорошо, — ответила Генриетта, не став ему выговаривать за то, что не позвонил ей, раз был здоров. Дружбой с ним и Питером девочка очень дорожила, учитывая, что других друзей у нее не было. — Скажи, а тебя в этом пансионате можно навещать или же ты можешь сам из него куда-нибудь выходить?

Виктор задумался над вариантами своего ответа, и понял, что ему бы не хотелось, чтобы Генриетта сюда приезжала. Дело было не в том, что он не доверял девочке, скорее наоборот, но она могла ненароком выдать какую-нибудь информацию, которая в руках ее матери, Нормы Озборн могла превратиться в бомбу и очень сильный рычаг давления не только на него, но и на остальных обитателей особняка. Насколько он помнил из комиксов, Зеленый Гоблин в плане каверз и жестокости был очень продвинут. Человек Паук от него не мало натерпелся и подобной судьбы для себя и своих новых знакомых, Виктор не хотел.

— Эй, Вик? — Отвлек его от размышлений голос Генриетты.

— Ой, прости, Гера, я просто... — Виктор уже хотел соврать, что он заслушался ее голоса, но осознав, как это может быть воспринято и повлиять на их отношения с девочкой, резко себя одернул и, не придумав ничего лучше, продолжил. — Голова, что-то немного разболелась.