Вопреки. Хроники Империи. Мир. (часть 1)

Чья же рука касалась упряжи принца Фредерика?

'Господи, помоги мне выжить, помоги выжить нам всем...'

Альберта встала. Звонят к заутрене. Вот и ночь кончилась...

Пред тем как уйти она пристально вгляделась в их лица.

'Я запомню вас...'

Двери часовни распахнулись прежде, чем она успела их коснуться. Придворный прихлебатель, наверняка лопающийся от гордости из-за своей фамильной привилегии открывать двери перед королем, весь неуместно розовый — опешил, едва не стукнувшись лбом с выходящей принцессой. Толстячок выпучил глаза, и немедленно побледнел, только пухлые щеки в синих и красных прожилках продолжали пылать.

Альберта прошествовала мимо, словно не заметив его. Наследственный открыватель дверей — может ли быть что-то более ничтожное! Всегда радостных, всегда довольных, веселящихся по поводу и без, ярких теравийцев она не переносила даже больше, чем чопорных бионцев или откровенно ненавидевших правящую династию артанийцев, так и не простивших ни поражения под Триффентом, ни карательной войны Железного Августа.

В подтверждение, Альберта услышала шепот с узнаваемым грассированием:

— Не думал, что она просидит там всю ночь! Девчонка ведь...

— Порода такая... Нечеловеческая!

Ноздри принцессы побелели от гнева, глаза сузились. Она не знала их в лицо, но гербы прочла сразу, — принцесса обязана разбираться в геральдике лучше любого эксперта.

Глава Дома Камино, и прямая ветвь Розетти...

Оба артанийца, заметив ее взгляд, тут же раскланялись.

'Вам необходимо научиться владеть собой' — вспомнился Альберте голос фру Хортгаард.

И словно отвечая на ее мысли, рядом возникла длинная фигура камерстатсдамы.

'Ненавижу' — с тоской поняла Альберта, — 'Ненавижу ее, всех их ненавижу... И дворец этот тоже... И гобелены...'

Как ни измучилась принцесса за день, заполненный пустым дворцовым церемониалом, выспаться не получилось и в эту ночь. Альберта, не смотря на усталость, с трудом заставила себя заснуть на неудобной и вечно сырой постели. Но вскоре проснулась от холода.

Альберта села, не совсем понимая, что ее разбудило. Балдахин был отдернут, и около постели она увидела девушку, почти девочку, лишь на год или два старше ее самой...

На ней было старомодное платье, обильно запачканное кровью по подолу, а тонкую фигуру насквозь пробивал лунный луч. Детское личико было суровым и величественно прекрасным...

Альберта не шевелилась, боясь даже неосторожным вздохом потревожить призрак покойной принцессы Маргреты. Она еще никому не причинила вреда за те годы, что бродила по дворцу в поисках своего умершего незаконнорожденного ребенка, но живым — не пристало беспокоить мертвых.

С тихим всхлипом образ принцессы Маргретты начал истончаться и таять, пока окончательно не слился с луной. Только тогда тонкие пальчики принцессы Альберты разжали жесткое от крахмала кружево сорочки. Она не боялась.

По крайней мере, призраков ей точно бояться нечего!

Но и больше уснуть она не смогла, раздумывая над явленным знаком.

* * *

Канцлер Отто фон Эренвер только нахмурился, когда принцесса вышла к нему в малый аудиенц-зал.

Альберта поймала его взгляд и крепче стиснула зубы. Она знала, что выглядит глупо: волосы лезли в глаза, вычурное платье откровенно мешало передвигаться. За всей этой пышностью ее самой видно не было.

— Ваше... наследное высочество.

Пауза была едва заметна, но она еще больше побледнела.

— У меня важный разговор, который не терпит отлагательств.

— Говорите, съер Канцлер, — ровный спокойный тон понравился ей самой. Только внушительности надо побольше.

Несколько секунд барон Эренвер раздумывал, как именно это сказать.

— У меня есть достоверные данные, что Король Август был... убит.

— Отравлен? — девочка даже не дрогнула.

— Магия.

— Порча? — она казалась удивленной, но не испуганной.

Эренвер низко кивнул. Альберта задумалась.

— А наследный принц? — это заинтересовало ее больше.

— Не исключено, но маловероятно. Скорее всего, это действительно был несчастный случай на охоте.

— Принц был прекрасным наездником, — настаивала Альберта.

— Ваше Высочество, я могу предоставить вам все материалы...

— Вы — предоставите — мне — все! — материалы!!! И прошу вас уделить особое внимание смерти принца!

На этот раз усмешка ей не почудилась. Альберта могла с точностью, до последней фразы произнести то, что подумал канцлер. И поняла, что вместо требуемого четкого ответа, получит ворох не нужных подробностей. Как же это было унизительно и несправедливо!

Подготовка к похоронам шла без нее. Вся жизнь во дворце и в принципе в мире — шла без нее...

И это было не правильно. Ведь это она — будущая Королева. Ее страна простирается от скованного льдом 9 месяцев из 12 моря Мрака до вызолоченных солнцем волн Серединного моря, от капризного скалистого побережья пролива Уим — почти до самой лесистой Мореи... Как вышло, что она, которая вскоре должна стать самым могущественным человеком цивилизованного мира, просто лишняя фигура на доске...

Альберта по своему обыкновению стояла у окна, до боли стискивая сцепленные пальцы.

Доколе?

Доколе она будет оставаться куклой, которую одевают фрейлины по своему усмотрению? Доколе она будет оставаться фишкой, которую двигают другие игроки? Хоть кто-нибудь когда-нибудь спросил ее о том, чего хочется ей?! Пусть она безразлична окружающим сама по себе, но она станет королевой через несколько дней...

Или — нет?

Еще одна бесконечная ночь... Сон не шел.

И это было мягко сказано!

О, эти жуткие ночи! Днем хотя бы надо было прикладывать хоть какие-то усилия — душевные и физические, отвлекавшие от невеселых раздумий.

Альберта ворочалась на по-прежнему сырых простынях. Не сказывалось даже предыдущее бессонное бдение... А может быть дело было именно в том, что в часовне, наедине с забальзамированными телами, она чувствовала себя в большей безопасности...

И она снова сошла туда. В одной ночной рубашке. Миновав безмолвную стражу, похоже принявшую ее за привидение.

'Брось. Нужна ли кому-нибудь твоя смерть. Не более ли выгодна сейчас живая Королева?'

Мысли клубились и спорили друг с другом. Альберта металась по часовне.

'Почему ты решила, что есть только одна партия? Разве сейчас не удобный момент покончить с династией...'

Не хватало воздуха.

Альберта вернулась в себе и стала у окна — рассвет уже совсем скоро...

'Какой смысл в том, что бы истязать себя? Ты все равно не найдешь сегодня ответов на все вопросы...'

Будущая Королева усмехнулась своему отражению и пошла спать.

* * *

Отца и сына — последних мужчин из рода Аверно — похоронили в усыпальнице собора Святого Александра. Дряхлый Архиепископ Петр служил заупокойную службу торжественно и печально. На лицах присутствующих застыло напряженное ожидание. Им уже не было дела до мертвого короля. Все взгляды то и дело обращались на принцессу, спокойно стоящую в одиночестве перед алтарем. Через три дня она так же будет стоять перед алтарем в День коронации...

Принцесса Альберта казалась маленькой, юной и хрупкой. Она была бледна, но на лице не было ни скорби, ни печали. Она напряженно прислушивалась к перешептываниям за спиной.

'Зачем убивать старого короля, который вскоре и сам сойдет в могилу? Нагромождение улик, которые предъявил ей канцлер вчера и которых было слишком много, что бы они о чем-то говорили, — могло свидетельствовать только об одном — все было сделано второпях... Значит, могло быть сделано после!

Королей не убивают на скорую руку... А зачем это было сделано? Зачем было изображать естественную смерть плодом чьего-то злого умысла? И зачем подсовывать гору чародейских атрибутов там, где хватило бы пакета из-под яда?

Возможно, Гильдия магов показалась кому-то самым очевидным претендентом... Возможно, что Гильдия не имеет к убийству никакого отношения... Они же не самоубийцы! Да неужели они не сделали бы этого тоньше?! А так — осталось только указатели поставить...

А возможно, эта очевидность и есть лучшее прикрытие...

А зачем убивать принца?... '

Блуждающий взгляд остановился на вытянувшихся в почетном карауле гвардейцах, пробежал по лицам и снова вернулся в самое начало. Словно почувствовав этот взгляд, капитан гвардейцев слегка повернул голову. Какую-то секунду — оба взгляда встретились и застыли, прежде чем капитан снова замер в каменной неподвижности...

Войдя в королевский кабинет, капитан отдал честь, залихватски щелкнув каблуками.

Девочка в чересчур большом кресле внимательно его оглядела.

— Как ваше имя, капитан? — наконец спросила она.

— Матиас Таггерт.

Девочка задумалась, потом придирчиво осмотрела кабинет и встала.

— Проводите меня.

Остановилась она только у небольшого фонтана в саду.

Грамотно выбрано место, — оценил он: широкие дорожки отделяли от декоративных зарослей, плеск воды заглушал голоса.

— Таггерт, мне сообщили, что вы начинали службу отнюдь не во дворце. Сражались под командованием моего отца и последние годы возглавляли личную гвардию принца. Ответьте мне на один вопрос. Мог ли... нет, — она оборвала себя, — Вы — верите, что Фредерик случайно упал с лошади?

Девочка в кукольном платье обернулась и посмотрела на него не по-детски пронзительными глазами.

— Нет.

Она согласно кивнула, словно отвечая своим мыслям, и опять отвернулась.

— Капитан, я извещу Канцлера о том, что с этого дня вы возглавляете мою личную гвардию. Вы свободны.

— Благодарю за честь, Ваше Величество!

— Ваше Высочество, — поправила его Альберта.

— Формальность, — несколько фамилиарно пожал плечами капитан.

— Таггерт, — окликнула она его через цветущую клумбу, — я хочу, что бы с этого момента кто-нибудь из ваших людей постоянно находился в пределах досягаемости.

Таггерт всмотрелся в нее еще более пристально, чем до этого, и коротко кивнул.

Оставшись одна, принцесса улыбалась:

'Формальность... Тем лучше, если для тебя это так! Почему-то я тоже не верю в случайности! Зачем надо было убивать принца? Неужели только для того, что бы раздавленного известием короля хватил удар... Какая глупость!

Значит, нужна она — живая, здравствующая и царствующая!

Это успокаивает...

Не слишком.

* * *

Увы, Альберта не была ни невинной, ни наивной, и знала, сколь уязвимо ее положение: даже те, кто при покойном короле были тише воды, ниже травы — будут пытаться ее использовать. Пробежав глазами предложенный список, она сразу отметила, что в нем не было ни духовника Короля, ни духовника принца.

Интересно, если бы она потребовала кого-то из них, под каким предлогом ей отказали бы? Похоже, Святой престол тоже включился в борьбу за влияние на новую государыню.

Конечно, как же можно было упустить такой момент, когда никому не спускавшего Железного Августа, сменит не его сын, отличавшийся такими же наклонностями, а кроме того, весьма жадный до мирских удовольствий, а тихая принцесса, которой полагается быть набожной и послушной!

Альберта чтила и Бога и Его слуг, но исполнять чью-то волю, кроме своей собственной больше не собиралась. Только кого именно выбрать своим духовником она вообще не представляла. И уж менее всего для этой роли подходил ее прежний исповедник, отец Корнелий, полагавший всякую женщину лишь сосудом греха, лишенным души и разума. Даже Курия сочла его слишком тупым для новой роли.

Принцесса в который раз перечитывала бесполезный список. Первым в нем значился отец Валентин из дворцовой часовни — безобидный рассеянный старикан...

Стоп! Если Курия предложила его в качестве исповедника новой Королевы, то он отнюдь не безобиден.

— Признаюсь, я затрудняюсь выбрать кого-либо... — уже начала было Альберта.

Она и так тянула с этим вопросом до последнего, то есть почти до того самой ночи перед коронацией и промедли еще — ей просто пришлют кого-нибудь. И в этот момент ее внимание привлекло одно имя и некая странность... Как любопытно!

В неверном свете свечей швеи и модистки торопливо метали последние стежки на коронационном наряде юной королевы, сопровождая ловкие движения пальцев короткими замечаниями вроде:

— Ах, какой жемчуг! На свадебное молодой Брантан ушло 200, но не таких крупных.

— Жемчуг — к слезам... Дурная примета.

— Но это же не венчание...

— Коронация — венчание на царство! — поправляла самая суеверная, — Теперь жди беды...

А погруженная в свои мысли, принцесса ожидала избранного исповедника не в кабинете отца, — тот вообще предпочитал малый аудиенц-зал, а в алькове своих обширных покоев.

— Если нет друзей, надо расположить к себе врагов, — раздался мягкий, но сильный голос.

— Что?

— Отец Урбан из Кантарена, приор Братства Спасителя Милосердного благодарит Ваше Высочество за оказанную честь. Хотя, признаться, удивлен вашим решением.

— Я была удивлена не меньше, увидев в списке экзекутора. Смирение вам не очень идет, — Альберта ощущала внутри какую-то пьянящую хмельную силу. Говорить со священником было неожиданно просто, благодаря принятому им тону.

Отец-экзекутор позволил себе улыбнуться и непринужденно повел еще крепкими плечами.

— Положение обязывает.

Альберта молчала. Отец экзекутор оказался не таким, каким она себе представляла: лет сорока, но уже почти седой; высокий и худощавый, но заметно, что обладает он довольно большой физической силой; властный и острый взгляд человека, привыкшего распоряжаться чужими судьбами, контрастировал с простой сутаной грубого сукна.

Святой отец изучал ее с не меньшим вниманием.

— Вы пришли исповедовать меня, святой отец? — серьезно спросила девочка в безвкусном блестящем платье с внимательными глубокими глазами.

— Как будет угодно Вашему будущему Величеству.

— А вы — враг мне? — Альберта сыграла в открытую.

Отец Урбан немного задержался с ответом, все больше осознавая на сколько же ошибочным было сложившееся о принцессе Аверно мнение. Пожалуй, эта малышка обладает не менее стальной волей, чем ее венценосные предшественники. И ее прямой вопрос требовал от него в один момент решить дальнейшую политику Святого престола. Он не был главой конгрегации по внешним связям, но он решился, зная, что приложит все усилия и все свое красноречие, обрисовывая возможные перспективы:

— Ваше Величество может всецело располагать мною по своему усмотрению, — отец Урбан склонил выбритую голову перед девочкой, так и не вставшей со скамьи.

— Это так. Но вы не ответили, — уже с улыбкой заметила Альберта.

— Разве? — тонко улыбнулся священник.

Бог ты мой, что он только сможет сделать теперь!

* * *

Лесион Ренцио никогда не был в Коруне! И сейчас, бродя по переплетению улиц, искал хоть что-то, что могло напомнить о том, что этот город был столицей свободной Артании, что здесь жили и правили его предки.

Но город оставался чужим. Он стоял на мосту королевы Изабеллы, скользя взглядом по выстроенным особнякам аристократов Империи вдоль набережной Единства (неизвестно кому пришло в голову связать присоединение Биона и окончание строительства, обоснованного тем, что бы Марона не подмывала берега, но идея оказалась удачной). По правую руку высилась громада Кросскарцена — главной тюрьмы Империи и гордости нынешнего канцлера. Марона в этом месте делала крутой изгиб, но резиденция Святого Престола на острове Ла Куоре, а ныне Храмовом, из-за обилия церквей и монахов, — была отчетливо видна. И палаццио Дома Ренцио были заняты и переделаны неутомимыми святыми братьями под их нужды. Даже Университетский городок разросся, как и весь город, обзавелся новыми стенами и воротами. Собор Святого Александра по-прежнему носил имя основателя династии Ренцио, но был перестроен еще Фредериком и Изабо и теперь помнили не в честь чьего святого покровителя он назван, а что именно там похоронены победившие Аверно.