Продолжение 17

— Хорошо, Иван...?..

— Алексеевич...

— Хорошо, Иван Алексеевич. Через недельку-другую будем ехать обратно, к тому времени решайте все вопросы и можете присоединиться к нам. Легкой жизни не обещаю, у меня и повара учатся без промаха стрелять. Пройдете испытательный срок, сдадите зачет у нашего доктора, и — добро пожаловать. Если нет, так и быть, расщедрюсь на обратный билет.

— Благодарю Вас, господин капитан! Разрешите идти? — Бедняга несколько комично для своего телосложения пытается вытянуться во-фрунт, улыбаясь, тем не менее, вполне довольно.

— Идите уж,.. господин вольноопределяющийся...

*

Второй день сидим в доставшихся нам меблирашках и ждем у моря погоды. А если точнее — прибытия нужного нам "каравана" из Курейки. Погоды мы уже дождались, хоть и не скажу, что очень уж холодно. Вот вчера, когда выскочили из вагона, единственной мыслью было побыстрее добраться до теплого местечка и спрятаться от очень пронизывающе-освежающей такой вьюги, моментально выдувающей тепло отовсюду. Несмотря на каких-то минус семнадцать. Поэтому, став на постой, тут же озадачились горячим самоваром, употребив перед тем по "сто грамм для сугреву". За ночь непогода утихла, растратив все силы на возведение свежих сугробов, и сейчас на улице очень даже неплохо. Прямо по Пушкину — "мороз и солнце, день чудесный", ветерка абсолютно никакого не чувствуется, дымы из печных труб поднимаются ровно и вертикально.

На этом приятные впечатления заканчиваются. С августа введены карточки на сахар и хлеб, чай из свободной продажи исчез, дрова подорожали аж в восемь раз. Зато, несмотря на сухой закон и корячащиеся пять лет тюрьмы, самогон можно купить на каждом углу практически в открытую. Город перенаселен, по улицам шатаются местные, страдающие хронической безработицей и похмельем, беженцы, которых, вроде как уже начали отправлять обратно на запад, и пленные. Тринадцать тысяч немцев, австрияков, венгров, чехов и турок шарится по городу, как по своему огороду, разнося свет цивилизации, туберкулезные бациллы и тифозных вшей. Начальник гарнизона полковник Мартынов, когда ему представлялись, вполне официально предупредил, что в случае непредвиденных обстоятельств рассчитывает на нас. Потому, как гарнизон в основном состоит из нескольких запасных полков, шести рот ополченской дружины и казачьей сотни. Причем казаки и есть самая боеготовая и надежная часть этой "армии". Несколько штрихов к картине маслом добавили и в губернском жандармском управлении, куда я также нанес визит, ставя в известность о цели командировки. Оказывается, в мае был еврейский погром и солдатушки-бравы ребятушки охотно поучаствовали в нем наравне с местными бабами. Причиной послужила всё та же безработица вкупе с повышением цен на продукты. И, что самое интересное, цены-то взлетели благодаря "Сибирскому обществу пароходства, промышленности и торговли", под руководством некоего господина Ионаса Лида, который также имеет почти абсолютное влияние в крупнейшем городском акционерном обществе "Абакан". Эти-то две конторы с англо-норвежским капиталом вместе с примкнувшими спекулянтами и перекупщиками и определяют цены в городе, но, как и всегда, во всем оказались виноваты евреи...

— Губернатор запретил нашему полковнику даже упоминать о нём. Как я понимаю, из-за господина Тимирязева, бывшего министра торговли и нынешнего члена советов Петроградского частного коммерческого и Русского для внешней торговли банков, директора обществ Кольчугинской и Подольской железных дорог и еще кучи предприятий. И при перлюстрации моим коллегам дано указание отслеживать, чтобы информация не просочилась в столицы.

Мой собеседник имеет полное основание быть со мной откровенным. Знакомы мы не сказать, чтобы очень давно, где-то полгода назад тогдашний поручик, а ныне штаб-ротмистр Игорь Михайлович Горячев со своими коллегами проходил "стажировку" в батальоне. А потом ради карьеры променял Питер на глухой медвежий угол, но с повышением в чине. То есть по предложению подполковника Бессонова поехал в Красноярск работать "засланным казачком".

— ... В общем, местные купцы, рискуя своими жизнями и кошельками, создали систему судоходства, освоили речные выходы к северным морям, а потом, пользуясь большими деньгами и протекцией сверху, этот норвежец оттёр всех в сторону.

— Дайте срок, Игорь Михайлович, разберемся с этим залётным викингом. А заодно и с остальными иносранцами... Простите, я не оговорился.

— Он давно уже российский подданный...

— Тем хуже для него — под общую гребенку на общих основаниях. Пусть малость лизнет с шила патоки.

— Вашими бы устами, Денис Анатольевич... Только гребенку очень частую придется использовать, народ здесь сами догадываетесь какой. Одна Закачинская слобода чего стоит, да и остальные не отстают. Редкий день без убийств и грабежей проходит. А полиции в наличии всего — пятьдесят три городовых и семь чиновников. Иногда даже сомнения гложут кто городу хозяин — губернатор, или уголовники... Чайку не желаете? Китайский, кстати, контрабандный... А это что еще за цирк-шапито?!.. — Штаб-ротмистр подходит к столику с самоваром и, забыв о том, что хотел сделать, заинтересованно смотрит в окно. — Вот, полюбуйтесь, кажется, — доказательство моих слов.

Подхожу к окошку и вижу подъехавшие сани, запряженные маленькой мохнатой лошадкой, и кубарем скатившегося с них городового в расхристанной шинели. И бежит точно к нам... Как-то сразу просыпается нехорошее предчувствие, сигнализирующее, что неспроста он так ломится, а конкретно по мою душу. Слышно, как хлопает дверь, раздаются какие-то крики... Выходим из кабинета, внезапный посетитель пытается одновременно отдышаться и изложить суть дела дежурному вахмистру. Увидев офицерские погоны, поворачивается к нам, с трудом выдавливая из себя членораздельные звуки:

— Вашбродия!.. Тама эта!.. Убивають!.. В кабаке у Тришки Корявого!..

— Говори толком! Кто кого убивает? И почему к нам, а не в участок? — Горячев пытается получить хоть какую-то инфу.

— Ваших... Тама в кабаке... двое ссыльных... И стражники ихния... Мерзляков и еще один...

— Как фамилии?! Знаешь?.. — Теперь уже я очень сильно начинаю интересоваться происходящим.

— Один... маленький такой... чернявый... на яврея похож... Свердлов, кажись, фамилие... Другой... побольше... усатый... Как его... Джига... Джуха...

— Игорь Михайлович! Посыльного к моим — "тревога" и в адрес! — Хватаю с вешалки шинель в охапку, на ходу раздавая указания. — Я — туда!..

"Таксист" быстро, или мне так показалось, доезжает до нужного места. Выскакиваю из наброшенной на плечи шинельки, на крыльце сталкиваюсь с каким-то мужичонкой, от испуга приседающим и закрывающим голову руками. Отпихиваю его с прохода в сугроб и влетаю в "заведение"... Ф-фух, успел!.. Небольшой зальчик пуст, посторонних нет, только по дороге в дальний угол на полу лежит, как я понимаю, один из стражников с разбитой головой, рядом — еще тело, из чернявой шевелюры на пол уже натекла красная лужица. Свердлов?.. Хрен с ним, мне он не интересен!.. А вот дальше носом в пол уткнулся кто-то, судя по одежке, из аборигенов, а пятеро его товарищей, поигрывая своими железяками, обступили полукругом две зажатые в угол жертвы... Как они думают... Еще одного стражника, выставившего перед собой шашку, и невысокого усато-бородатого грузина, держащего в качестве оружия ножку от разломанного стола... Ну, вот я и встретился с товарищем Сталиным!..

Ладно, политесы потом. Похоже, у них — пат. Местные со своими ножиками и единственным кистенем, которым в помещении особо не помашешь, достать эту парочку не могут, а Сталин и шашконосец не прорвутся на выход... Если, конечно, не учитывать джокера...

Пять шагов... четыре... три... Кто-то из бандюков оборачивается, очевидно, ожидая увидеть подмогу. Но видит только удар слева в челюсть по всем правилам бокса, после чего быстренько устраивается отдохнуть на полу между атакующими и обороняющимися. Его сосед, озадаченный таким поведением лучшего друга, оглядывается и с хеканьем пытается ударить кистенем. Без раскрутки, чисто на автопилоте... Разворот против часовой, левая по касательной ловит медную гирьку на ремешке и продолжает ее траекторию, правый локоть на противоходе попадает бедолаге в "солнышко". На этот раз хеканье более выразительное, дяденька начинает сгибаться, ловлю его за бороду и подправляю, чтобы он уже точно не промахнулся мордочкой мимо стола... Оп-па, получилось!.. Коленом под ребра отталкиваю его в сторону, а то меня уже пытаются достать ножом... Неудачно... Пока один абориген собирается сделать во мне лишнюю дырку, другой вскакивает на стол, но с моей помощью поскальзывается и летит вниз под ноги последнему, сдуру повернувшемуся спиной к зажатым в углу. Ему тут же в голову прилетает ножка стола от товарища Сталина, и на полу уже бутерброд из двух тушек... Нож снова целится в меня, но после удара сапогом по запястью, резко меняет траекторию и улетает под потолок. Его хозяину, не успевшему ничего сообразить, прилетает размашистая плюха, отправляющая тело к уже отдыхающим товарищам...

Возвращаюсь к первому, уже начинающему вылезать из нокаута, пинком поворачиваю на бок, сдергиваю добротный кожаный ремешок, клиента — снова носом в пол, ручку завернуть, коленом прижать, вторую — таким же макаром. Ремнем стягиваю локти за спиной так, что они почти касаются друг друга... Снимаю с руки следующего петлю кистеня, тот, уже продышавшись, угрожающе хрипит:

— Ну, погодь, сука, встретимся ешо...

Не, ну ты совсем охренел, что ли? Не в курсе, что со мной так нельзя разговаривать?.. Трофейная гирька делает разгонный круг и прилетает бывшему хозяину по плавающим ребрам, на что он дергается и отвечает очередным хеканьем. Заводим ставшие безвольными лапки за спину и спутываем ремешком от кистеня.

Пока я развлекаюсь в проходе между столами, охранник кидает шашку в ножны и начинает помогать мне с другой стороны. А Иосиф Виссарионович тем временем оказывает первую помощь сначала лежащему полицейскому, а потом и своему партайгеноссе. Оба оказываются живы и с помощью добровольного санитара перемещаются с пола на близлежащую лавку. Неизвестно откуда вынырнувший старик с изъеденным оспой лицом, который, видимо, и есть тот самый Тришка Корявый, уже тащит какую-то простынку, на ходу распуская ее на бинты. За ним мальчишка-половой тянет большую миску с водой...

— Вашскобродие, дозвольте представиться, полицейский стражник Мерзляков. — Служивый уже закончил вязать макрамэ на оставшихся шаловливых ручках и тянется во фрунт, приветствуя старшего по званию. — Благодарствуем за помощь, вашскородие. Вовремя вы их...

Отмахиваюсь от него, мол, не стоит благодарности, и задаю вопрос интересующему меня человеку:

— Ну, как они там, жить будут?

— Раны нэ опасные, но нужно дэлать пэрэвязку... — Сталин немного медлит, потом, всё же, решает представиться. — Палытычэский адымыныстратывно-ссыльный Джугашвили.

— Капитан Гуров. Здравствуйте, Иосиф Виссарионович. А это, как я понимаю, — Яков Михайлович Свердлов?.. Что тут у вас произошло?

— Приказано было, Вашскородие, доставить двух ссыльных с ихних мест до начальства. — Стражник приходит на помощь своему удивленному подопечному. — Вот, в город заехавшись, попросили оне похарчеваться горяченьким с дороги-то. Так мы в трактир и завернули. А тут энтии загоношились...

— И что им не понравилось?

— Яшке захотэлось с народом пагаварыть... — Сталин иронично усмехается в усы. — Гаспадын капытан, а аткуда вы знаетэ наши имена?

— Известно дело, увидали заезжих, да ешо ссыльных, от и решили пощипать. — Мерзляков выдает более правдоподобную версию.

— Знаю, Иосиф Виссарионович. Потому, что именно по вашу душу и прибыл...

Дальнейший разговор прерывает ямщик, забежавший с моей шинелью и выдавший свежие новости персонально стражнику:

— Михалка Лексаныч, моя уходит, однако. Деньга надо. Тама мужики, сюда идут. Шибко сердитые, однако...

Сквозь морозные узоры на оконном стекле вижу спешащую сюда группу поддержки местной гопоты. Шестеро, крепенькие и бородатые, настроенные довольно решительно, руки почти у всех чем-нибудь да заняты. Ладно, потом договорим, а сейчас идем встречать дорогих гостей...

Когда до них остается метров десять, выхожу на крыльцо с дымящейся папиросой. "Мстители" сбавляют ход, оглядываясь на идущего немного позади нехилого такого верзилу в тулупчике, но без шапки и с интересной прической — шикарный кучерявый чуб заканчивается ровно посередине тыковки, дальше всё выбрито наголо. А глазки злые-злые. Сказывается, наверное, трудное детство, деревянные игрушки и скользкий подоконник на втором этаже.

— Он эта, Абаша, он самый! Он ребятушек побил! — Из-за спин, как из-за забора, колобком выкатывается давешний мужичонка, встреченный на крыльце и начинает вопить, чуть ли не подпрыгивая от радостного возбуждения.

Главарь Абаша оценивает меня взглядом, смотрит на своё "войско", затем, приняв решение, легонько шевелит рукой, и "быки" начинают обходить крыльцо полукругом. Думаете, я к двери прилипну? Ищите дураков в зеркале!.. Два шага с крыльца, пальцы ложатся на рукоять шашки. Краем глаза замечаю бандюка с пустыми руками, старающегося зайти за спину, или добраться до входа. Ага, щас-с!.. Стоящие передо мной перехватывают свои деревяшки поудобнее. Неплохие такие дубинки, из лиственницы, ручками от многократного применения отполированые...

Взгляд атамана, брошенный мне за спину, служит сигналом. Шаг назад-в сторону с разворотом, мимо плеча проносится почти такая же гирька, что и в кабаке, шашка вылетает из ножен, перерубая по пути ремешок и на обратном движении, сбивая шапку, чиркает "засадника" наискосок по лбу. В завершение по ребрам прилетает удар с ноги, снося тушку с крылечка. Минус один! Ему теперь только и забот — кровищу унять... Разворот обратно, "Анна Георгиевна" принимает удар первой дубинки и начинается веселье...

В батальоне давно уже такие "танцы" в обиход вошли. Бой на палках "один на один" и "один против нескольких". Секретов тут немного — снимать удары под острым углом и по касательной, крутиться особым образом, не останавливаться и не забывать про остальные конечности. Теоретически — легко, но пока на практике ту теорию наработаешь, синяков и шишек будет — мама не горюй! У нас это уже давно пройденный этап, а вот у оппонентов — как бы не в первый раз. Привыкли, наверное, человечка со спины глушить, а потом добивать кучей-малой...

Оп-ля!.. Один, провалившись в удар, суётся мимо, подшаг, толчок под ноги товарищу, чтобы не слишком спешил, третьему — укол в бедро, чуть повыше колена... И тут же шашку назад, увести следующую деревяху от головы... Ну, извини, я же не обещал только клинком воевать, сапог влетевший в ширинку — тоже оружие...

Теперь играем "один против двух". Нет, всё же — против трех. От главаря отклеивается последний резерв и занимает место хромого. И почти тут же его дубина прилетает мне по плечу!.. Хитрый, мгновенно перекинул палку в другую руку! Еле-еле удалось увернуться, сделать удар скользящим. Опытный? Ну-ну, давай поиграем!.. Только от балласта избавлюсь...