Продолжение 17

Вчера всё-таки договорились с батюшкой, что нанесу визит в университет сказать пару ласковых излишне темпераментным студиозусам, вот к назначенному часу и стою в вестибюле в ожидании "гида". Несмотря на весь мой геройский антураж, включая недавно введенные нашивки за ранения, погулять по коридорам вахтеры почтительно, но твердо не пустили, дозволено было только сдать шинель с папахой в гардероб. Шашку отдавать в чужие руки не стал, оставил, как награду, в дополнение к Георгию и Владимирам. После звонка пустынный коридор наполняется народом, спешащим по своим делам, и под любопытными взглядами возникает постоянное желание куда-нибудь спрятаться. В конце концов излишнее внимание надоедает и ухожу в себя, почти переставая обращать внимание на зевак. Но ненадолго. От любования зимним городским пейзажем в окне отвлекает возглас:

— Денис?!.. Ты?!..

Поворачиваюсь на звук. В двух шагах стоит и удивленно смотрит на меня молодая, хорошо одетая и очень красивая барышня. Прям таки роковая красотка. Но роковая для кого-нибудь другого, не для меня. Для меня она была роковой два года назад. Это из-за размолвки с ней Денис Гуров отправился на фронт искать свою погибель, но вместо этого нашел меня... Не знаю, какие чувства были в душе тогда, но сейчас — полное безразличие...

— Добрый день, сударыня.

— Ты что, не узнал меня?.. Это я, Вера... Вера Нетенина, я учусь здесь, на Вспомогательных женских медицинских курсах. Неужели я так изменилась?..

— Нет, не изменились. Я узнал Вас.

— Тогда почему?.. — Она обрывает фразу и смотрит мне прямо в глаза, затем продолжает, сбившись с голоса. — Раньше со мной ты разговаривал другим тоном.

— Раньше я был другим.

— Каким?

— Немного наивным восторженным юношей. Которого уже давно нет.

— А кто тогда есть?

— Не знаю. Наверное, офицер-фронтовик, хлебнувший прелестей войны полной чашей.

— И этот офицер забыл всё-всё? То, что было совсем недавно?

— Нет, не забыл. А насчет "недавно"... На фронте время течет по-другому. Мне кажется, наоборот это было очень давно, в какой-то прошлой жизни, которую не вернуть.

— Почему?.. Я здесь, ты здесь, что мешает нам?.. — В глазах появляется отчаянная надежда и тщательно загоняемое в самый дальний уголок, чтоб не сглазить, ощущение несбыточности этой самой надежды.

— Хотя бы потому, что всё необходимое, и даже немного сверх того, было сказано в нашу последнюю встречу.

— Да, я знаю, я виновата... Я поверила тому, что про тебя наговорили. Какое счастье, что я не вышла за этого негодяя!.. Денис, прости меня...

— Я давно простил Вас, сударыня. — Вообще-то, в таких случаях нужно слушать своё сердце, а не чужие шепотки над ухом. Во всяком случае у нас с Дашей именно так...

Снова долгая пауза, затем заранее пугаясь от догадки, она выдает версию:

— У тебя есть другая?..

— Да, есть. И я на ней женат.

— ... И кто же она?..

— Сестра милосердия, выхаживала меня после контузии.

— ... Она его за муки полюбила, а он её — за состраданье к ним? — С горькой, немного кривой улыбкой она перефразирует Шекспира.

— Это Ваши мысли, сударыня. Увольте, не смею разубеждать... И — прощайте, меня уже ждут. — Щелчок каблуками, короткий кивок головой, и я иду навстречу отцу Димитрию, который стоит у лестницы, деликатно не решаясь нам помешать.

Заходим в аудиторию вместе со звонком. Обитатели встречают нас настороженно, видимо, не ожидали, что батюшка придет не один, и, судя по двум с лишним десяткам разочарованных мордочек, готовились порезвиться еще раз. В наступающей тишине слышится запоздалый громкий шепот "Жандармы!" откуда-то с верхнего ряда. Оккупирую преподавательскую трибуну и вежливо здороваюсь:

— Здравствуйте, господа несостоявшиеся лекари...

В ответ слышны звуки, которые можно охарактеризовать, как "Приветствие пчелиного роя приближающемуся Винни-Пуху". Пережидаю шум и наконец-то слышу вопрос, который должен был прозвучать сразу:

— Позвольте полюбопытствовать, господин офицер, а почему, собственно, — несостоявшиеся?..

— Кто-нибудь из присутствующих может похвастаться дипломом врача уже сейчас?.. Нет? Тогда к чему подобный вопрос?.. Вы на данный момент — всего лишь студенты второго курса с завышенным самомнением и не совсем хорошими манерами... Но пока мы не начали нашу беседу, я хочу задать один вопрос. Тот, кто минуту назад ляпнул слово "жандарм" считает себя взрослым мужчиной, могущим отвечать за свои слова? Если да, то прошу подняться...

На галерке происходит какая-то возня с кратковременным шушуканьем, затем автор реплики всё же поднимается и с некоторым вызовом смотрит на меня, упиваясь, видимо, своей смелостью и самоотверженностью.

— У меня к Вам несколько интимный вопрос, молодой человек. Потребности в посещении глазного врача не испытываете? Нет?.. А цвета хорошо различаете?.. Тогда, может быть, объясните, как можно было спутать темно-синий цвет, коим пользуются господа из Отдельного корпуса с моим?.. Садитесь, неуд Вам по цветоведению... Чтобы избежать гадания на кофейной гуще с вашей стороны, скажу сразу — я пришел сюда для того, чтобы поинтересоваться, чем это таким интересным занимаются будущие медики, которым позже другие люди, может быть, и я в том числе, будут вверять свое здоровье и, возможно, даже жизнь... Изучают вместо учебников ораторские перлы некоего господина Милюкова?.. Кажется, я уже ясно дал понять, что ни к Департаменту полиции, ни к Отдельному корпусу отношения не имею, так что гонений можете не опасаться.

— Даже если и так, что с того? — С вызовом задает вопрос довольно упитанный недоросль с первого ряда. Смелый, но смелость эта, как мне кажется, от страха.

— Собственно, ничего. И чем же эти словоизвержения тронули ваши умы?

— Хотя бы тем, что наконец-то открыто признается несостоятельность... правительства. И его неумение руководить страной.

— Сами не умеют, пусть дадут другим!.. — Откуда-то с задних рядов доносится безымянный "Vox pópuli (глас народа)". — А то и пусть делают, что хотят, мы у себя в Сибири свои порядки установим!..

Ага, приехали! Будем всех в одну кучу мешать, и либералов-глобалистов и отделенцев-сепаратистов, вот винегрет интересный получится! В головах без мозгов же получился, сами не понимают, что орут. Только вот забыли один маленький нюансик, но ничего, сейчас мы про него напомним...

— Тихо, бандарлоги!!!.. Если считаете себя воспитанными и интеллигентными, не перебивайте собеседника!!! Я дал вам возможность высказаться!.. Теперь, будьте любезны, вдумчиво выслушать то, что я скажу...

Свои порядки хотите установить? Господина Потанина со товарищи начитались? Бело-зеленым флажком побаловаться решили?.. Хорошо, чисто теоретически допустим, что Сибирь получила независимость. Что дальше?.. У вас хлеба хватит, чтобы прокормить всех? Нет. Значит, цены взлетят до небес...

— Хлеб покупать будем! — Задние ряды опять напоминают о себе. — Золота у нас достаточно!..

— У кого?.. Бывшая метрополия из принципа ни одного пуда не продаст. Да еще кордоны выставит на границе. А тем временем новое правительство независимой Сибири за определенную мзду продаст с потрохами прииски тем же янки, и золото вам только сниться будет! Дальний Восток с Камчаткой тоже захотят стать самостоятельными и очень быстро научатся говорить по-японски!.. За год-два уоспы подберут под себя все золото и пушнину, бритты будут несказанно рады накрывшемуся транзиту через Транссиб и КВЖД, для чего найдут талантливого хунхуза, объявят его Первым Величайшим Генералом Вселенной и будут вдоволь снабжать оружием и боеприпасами. Не желаете прокатиться на поезде, рискуя быть обстрелянным с каждого холмика парой пулеметов "Виккерс"?..

— Господин капитан, простите, а кто такие "уоспы"? — Меня притормаживает длинноволосый тщедушный очкарик с первого ряда.

— Это аббревиатура, подразумевающая понятие стопроцентного американца. WASP — white (белый), anglo-saxon (англосаксонского происхождения), protestant (протестантского вероисповедания). Именно WASPы, как они считают, должны править Северо-Американскими Соединенными Штатами. — О том, что одна штатовская рок-банда перевела сокращение, как "We Are Sexual Perverts" (Мы — сексуальные извращенцы), упоминать не будем, не поймут-с. — И, спасибо за вопрос, как к вам будут относиться новые хозяева, если до сих пор в САСШ действует политика сегрегации?.. Вы уже второй год учите латынь и не знаете такого слова?.. Господа, я начинаю волноваться за нашу медицину!.. Segregatio переводится, как "отделение". Не находите пикантным совпадением? В Штатах вовсю действуют школы, кабаки и прочие заведения с вывесками "Только для белых" и "Только для черных". Хотите, чтобы к ним добавились "Только для русских"? Янки не будут разбираться, чем отличается тамбовский там, или брянский крестьянин от томского, или алтайского кержака, для них все мы — нечто вроде дикарей, которых надо держать только в резервациях!.. Подведем итог: добыча самого ценного вскорости окажется в руках иностранцев, своей промышленности почти нет, продовольствия — тоже нет. Вы такой независимости хотите?.. И еще один вопрос... Почему вы решили, что ваши персоны, или вознесенные вами до небес болтуны из Думы наподобие Милюкова, будут определять будущее страны?.. У меня есть более достойные кандидаты...

— Кто же, если даже сам монархист Пуришкевич выступает против императора?! — Упитанный "кабанчик" с первой парты ехидно лезет в разговор.

— Кто?.. Фронтовики. Солдаты, унтера, офицеры. Те, кто на своей шкуре хлебнули окопных вшей и германские бомбежки, голод и отсутствие патронов. Те, кто победит в этой войне... Которая скоро закончится, и мы вернемся домой!.. И спросим у каждого по праву проливших кровь за Русь-матушку, спросим за себя и за тех, кто остался там, в земле, — а что ты сделал для нашей Победы?! Помимо брезгливо брошенного пятака "На табак солдату"?!.. Спросим у вашего сладкоголосого Милюкова, почему он и ему подобные в прошлом году сделали всё, чтобы мы отступили!.. Забастовки?.. А откуда текли денежки на прокорм тех бастующих, вы не знаете? А мы знаем! И почему заводы саботировали военные заказы, мы тоже знаем! И кто в одночасье нажил состояние на нашей крови — тоже!!!.. Я имею в виду ваш обожаемый Земгор!.. И каждый ответит за свои грехи!..

Что касается конкретно вас — вернутся 41-й и 42-й Сибирские стрелковые полки, с которыми я имел честь гонять в хвост и в гриву германцев под Барановичами! Восемь тысяч охотников-таежников, которые и до войны белку в глаз били!.. И с вас, господа будущие Авиценны и Гиппократы, они тоже спросят — почему из Питерской академии, из других университетов студенты-медики уходили на фронт фельдшерами, санитарами-вольноопределяющимися, а вот земляков-томичей встретить не удалось! Кто-нибудь из вашего потока ушел на фронт?!.. Нет, вам проще на бабкиной печке валяться, да чаи с баранками гонять, а потом с умным видом рассуждать о будущем Сибири и России!!!.. Кто вас уполномочил?! Кто вы есть?!.. Тараканы запечные!.. Хотите чисто медицинский вопрос, чтобы как-то реабилитироваться?..

Представьте, что вы идете по улице и за углом обнаруживаете на земле человека, покусанного собакой. — Сейчас я вам устрою блиц-опрос по военно-медицинской подготовке, мало не покажется. — На правом предплечье рваная рана, кровотечение обильное, с несильными толчками, кровь светло-вишневого цвета... Ваши действия?.. Быстрее! Человек, может быть, умирает!..

— Нужно наложить жгут! — Несколько человек хором пытаются оказать неотложную помощь.

— Достаньте его из кармана и покажите мне!.. Вы не носите с собой жгут? Тогда что вы собрались накладывать?.. Веревку? Где вы ее возьмете?.. Пошлете кого-нибудь в ближайший дом?.. Пока ее будут искать, человек умрет!.. Почему?.. Потому, что кровотечение смешанное, повреждены и вены и артерия, примерно через сорок секунд наступит необратимая кровопотеря в организме!.. Где взять? А брючной ремень, или подтяжки вам на что? Или боитесь замараться, господа медикусы?!.. Дальше, пока вы накладывали жгут, человек потерял сознание, отсутствуют дыхание и сердечная деятельность! Быстрее, у вас три, максимум четыре минуты!!!.. Опять — почему?!.. Потому, что потом наступят необратимые изменения в мозге!.. Что делаем?!.. Как делается искусственное дыхание и непрямой массаж сердца?!.. Неправильно!.. Если у вас нет помощника, то — два вдоха на пятнадцать нажатий!.. Что еще забыли?.. Забыли упомянуть, что пострадавшему нужно расстегнуть одежду на груди, запрокинуть голову, подложить под шею какой-нибудь валик, очистить от посторонних предметов ротовую полость и во время вдохов зажимать нос!.. В общем, господа несостоявшиеся лекари, я очень разочарован будущим томской медицины!.. Вы отучились всего лишь полтора года, а у каждого на счету уже есть один умерший пациент!..

В общем, хоть после звонка приходится покинуть аудиторию, виртуальное поле боя остается за мной. Прощаюсь с отцом Димитрием и собираюсь откланяться, но возле гардероба меня ждет непредвиденная задержка...

— Господин капитан, разрешите обратиться! — У дверей меня дожидается тот самый гривастый хлюпик в очках.

— Слушаю Вас, молодой человек. — Хоть время и поджимает, даю юноше высказаться. — Остались еще какие-то вопросы?

— Только один... Могу ли я надеяться поступить к Вам добровольцем? — Парнишка выпаливает фразу и как-то даже слегка бледнеет, глядя на меня сквозь свои очки очень серьезными глазами. — Я знаю, Вы — капитан Гуров, командуете Первым отдельным Нарочанским батальоном, расквартированным в Москве...

— ... Могу ли я узнать Ваше имя и откуда у Вас столь глубокие познания относительно моей персоны?

— Простите... Иван Пинягин, студент медицинского факультета...

— А вторая часть вопроса?

— Мой отец — купец 1-й гильдии, ходит в компаньонах с Федором Поликарповичем Сычевым... Он с академиком Павловым сошелся после того, как тот его сына излечил. Сейчас там завод строят, Федор Поликарпович сам долю взял и батюшку моего уговорил. Ездили они туда, с людьми интересными говорили, да и Вас там, в Институте, видели. А подробней инженер, который стройкой заведует, им рассказал, Александром Михайловичем, кажется, его зовут...

Так, вернусь домой, тестюшке дорогому пару ласковых обязательно скажу. Насчет того, кому и о чем надо хвастаться, а кому — нет.

— ... Я, как шифровку на Ваших погонах увидел, сразу догадался... — Студент Ваня замолкает и ждет ответа на свой вопрос.

На первый взгляд — парнишка нормальный, во время диспута ни одной глупости не ляпнул. Но это — еще далеко не повод сразу в друзья его записывать.

— А о том, что у меня в батальоне особые требования к здоровью и физической крепости, Ваш батюшка не говорил?

— Господин капитан, Вы сегодня сказали о санитарах-вольноопределяющихся, вот я и решил... — Пинягин-младший аж краснеет от смущения и опаски быть неправильно понятым. — ... Тем более, рассказывали о таких деталях, которые нам не преподают...

Ну да, ни диверса, ни штурмовика из него не выйдет, стать не та... А медпункт расширять всё же придется, народу вскоре будет вдвое больше. А у меня медиков — доктор Паша, пара стариков-фельдшеров и три медсестрички, включая Келлеровскую Зиночку...

— Хорошо, Иван...?..

— Алексеевич...

— Хорошо, Иван Алексеевич. Через недельку-другую будем ехать обратно, к тому времени решайте все вопросы и можете присоединиться к нам. Легкой жизни не обещаю, у меня и повара учатся без промаха стрелять. Пройдете испытательный срок, сдадите зачет у нашего доктора, и — добро пожаловать. Если нет, так и быть, расщедрюсь на обратный билет.

— Благодарю Вас, господин капитан! Разрешите идти? — Бедняга несколько комично для своего телосложения пытается вытянуться во-фрунт, улыбаясь, тем не менее, вполне довольно.

— Идите уж,.. господин вольноопределяющийся...

*

Второй день сидим в доставшихся нам меблирашках и ждем у моря погоды. А если точнее — прибытия нужного нам "каравана" из Курейки. Погоды мы уже дождались, хоть и не скажу, что очень уж холодно. Вот вчера, когда выскочили из вагона, единственной мыслью было побыстрее добраться до теплого местечка и спрятаться от очень пронизывающе-освежающей такой вьюги, моментально выдувающей тепло отовсюду. Несмотря на каких-то минус семнадцать. Поэтому, став на постой, тут же озадачились горячим самоваром, употребив перед тем по "сто грамм для сугреву". За ночь непогода утихла, растратив все силы на возведение свежих сугробов, и сейчас на улице очень даже неплохо. Прямо по Пушкину — "мороз и солнце, день чудесный", ветерка абсолютно никакого не чувствуется, дымы из печных труб поднимаются ровно и вертикально.

На этом приятные впечатления заканчиваются. С августа введены карточки на сахар и хлеб, чай из свободной продажи исчез, дрова подорожали аж в восемь раз. Зато, несмотря на сухой закон и корячащиеся пять лет тюрьмы, самогон можно купить на каждом углу практически в открытую. Город перенаселен, по улицам шатаются местные, страдающие хронической безработицей и похмельем, беженцы, которых, вроде как уже начали отправлять обратно на запад, и пленные. Тринадцать тысяч немцев, австрияков, венгров, чехов и турок шарится по городу, как по своему огороду, разнося свет цивилизации, туберкулезные бациллы и тифозных вшей. Начальник гарнизона полковник Мартынов, когда ему представлялись, вполне официально предупредил, что в случае непредвиденных обстоятельств рассчитывает на нас. Потому, как гарнизон в основном состоит из нескольких запасных полков, шести рот ополченской дружины и казачьей сотни. Причем казаки и есть самая боеготовая и надежная часть этой "армии". Несколько штрихов к картине маслом добавили и в губернском жандармском управлении, куда я также нанес визит, ставя в известность о цели командировки. Оказывается, в мае был еврейский погром и солдатушки-бравы ребятушки охотно поучаствовали в нем наравне с местными бабами. Причиной послужила всё та же безработица вкупе с повышением цен на продукты. И, что самое интересное, цены-то взлетели благодаря "Сибирскому обществу пароходства, промышленности и торговли", под руководством некоего господина Ионаса Лида, который также имеет почти абсолютное влияние в крупнейшем городском акционерном обществе "Абакан". Эти-то две конторы с англо-норвежским капиталом вместе с примкнувшими спекулянтами и перекупщиками и определяют цены в городе, но, как и всегда, во всем оказались виноваты евреи...

— Губернатор запретил нашему полковнику даже упоминать о нём. Как я понимаю, из-за господина Тимирязева, бывшего министра торговли и нынешнего члена советов Петроградского частного коммерческого и Русского для внешней торговли банков, директора обществ Кольчугинской и Подольской железных дорог и еще кучи предприятий. И при перлюстрации моим коллегам дано указание отслеживать, чтобы информация не просочилась в столицы.

Мой собеседник имеет полное основание быть со мной откровенным. Знакомы мы не сказать, чтобы очень давно, где-то полгода назад тогдашний поручик, а ныне штаб-ротмистр Игорь Михайлович Горячев со своими коллегами проходил "стажировку" в батальоне. А потом ради карьеры променял Питер на глухой медвежий угол, но с повышением в чине. То есть по предложению подполковника Бессонова поехал в Красноярск работать "засланным казачком".

— ... В общем, местные купцы, рискуя своими жизнями и кошельками, создали систему судоходства, освоили речные выходы к северным морям, а потом, пользуясь большими деньгами и протекцией сверху, этот норвежец оттёр всех в сторону.

— Дайте срок, Игорь Михайлович, разберемся с этим залётным викингом. А заодно и с остальными иносранцами... Простите, я не оговорился.

— Он давно уже российский подданный...

— Тем хуже для него — под общую гребенку на общих основаниях. Пусть малость лизнет с шила патоки.

— Вашими бы устами, Денис Анатольевич... Только гребенку очень частую придется использовать, народ здесь сами догадываетесь какой. Одна Закачинская слобода чего стоит, да и остальные не отстают. Редкий день без убийств и грабежей проходит. А полиции в наличии всего — пятьдесят три городовых и семь чиновников. Иногда даже сомнения гложут кто городу хозяин — губернатор, или уголовники... Чайку не желаете? Китайский, кстати, контрабандный... А это что еще за цирк-шапито?!.. — Штаб-ротмистр подходит к столику с самоваром и, забыв о том, что хотел сделать, заинтересованно смотрит в окно. — Вот, полюбуйтесь, кажется, — доказательство моих слов.

Подхожу к окошку и вижу подъехавшие сани, запряженные маленькой мохнатой лошадкой, и кубарем скатившегося с них городового в расхристанной шинели. И бежит точно к нам... Как-то сразу просыпается нехорошее предчувствие, сигнализирующее, что неспроста он так ломится, а конкретно по мою душу. Слышно, как хлопает дверь, раздаются какие-то крики... Выходим из кабинета, внезапный посетитель пытается одновременно отдышаться и изложить суть дела дежурному вахмистру. Увидев офицерские погоны, поворачивается к нам, с трудом выдавливая из себя членораздельные звуки:

— Вашбродия!.. Тама эта!.. Убивають!.. В кабаке у Тришки Корявого!..

— Говори толком! Кто кого убивает? И почему к нам, а не в участок? — Горячев пытается получить хоть какую-то инфу.

— Ваших... Тама в кабаке... двое ссыльных... И стражники ихния... Мерзляков и еще один...

— Как фамилии?! Знаешь?.. — Теперь уже я очень сильно начинаю интересоваться происходящим.

— Один... маленький такой... чернявый... на яврея похож... Свердлов, кажись, фамилие... Другой... побольше... усатый... Как его... Джига... Джуха...

— Игорь Михайлович! Посыльного к моим — "тревога" и в адрес! — Хватаю с вешалки шинель в охапку, на ходу раздавая указания. — Я — туда!..

"Таксист" быстро, или мне так показалось, доезжает до нужного места. Выскакиваю из наброшенной на плечи шинельки, на крыльце сталкиваюсь с каким-то мужичонкой, от испуга приседающим и закрывающим голову руками. Отпихиваю его с прохода в сугроб и влетаю в "заведение"... Ф-фух, успел!.. Небольшой зальчик пуст, посторонних нет, только по дороге в дальний угол на полу лежит, как я понимаю, один из стражников с разбитой головой, рядом — еще тело, из чернявой шевелюры на пол уже натекла красная лужица. Свердлов?.. Хрен с ним, мне он не интересен!.. А вот дальше носом в пол уткнулся кто-то, судя по одежке, из аборигенов, а пятеро его товарищей, поигрывая своими железяками, обступили полукругом две зажатые в угол жертвы... Как они думают... Еще одного стражника, выставившего перед собой шашку, и невысокого усато-бородатого грузина, держащего в качестве оружия ножку от разломанного стола... Ну, вот я и встретился с товарищем Сталиным!..

Ладно, политесы потом. Похоже, у них — пат. Местные со своими ножиками и единственным кистенем, которым в помещении особо не помашешь, достать эту парочку не могут, а Сталин и шашконосец не прорвутся на выход... Если, конечно, не учитывать джокера...

Пять шагов... четыре... три... Кто-то из бандюков оборачивается, очевидно, ожидая увидеть подмогу. Но видит только удар слева в челюсть по всем правилам бокса, после чего быстренько устраивается отдохнуть на полу между атакующими и обороняющимися. Его сосед, озадаченный таким поведением лучшего друга, оглядывается и с хеканьем пытается ударить кистенем. Без раскрутки, чисто на автопилоте... Разворот против часовой, левая по касательной ловит медную гирьку на ремешке и продолжает ее траекторию, правый локоть на противоходе попадает бедолаге в "солнышко". На этот раз хеканье более выразительное, дяденька начинает сгибаться, ловлю его за бороду и подправляю, чтобы он уже точно не промахнулся мордочкой мимо стола... Оп-па, получилось!.. Коленом под ребра отталкиваю его в сторону, а то меня уже пытаются достать ножом... Неудачно... Пока один абориген собирается сделать во мне лишнюю дырку, другой вскакивает на стол, но с моей помощью поскальзывается и летит вниз под ноги последнему, сдуру повернувшемуся спиной к зажатым в углу. Ему тут же в голову прилетает ножка стола от товарища Сталина, и на полу уже бутерброд из двух тушек... Нож снова целится в меня, но после удара сапогом по запястью, резко меняет траекторию и улетает под потолок. Его хозяину, не успевшему ничего сообразить, прилетает размашистая плюха, отправляющая тело к уже отдыхающим товарищам...

Возвращаюсь к первому, уже начинающему вылезать из нокаута, пинком поворачиваю на бок, сдергиваю добротный кожаный ремешок, клиента — снова носом в пол, ручку завернуть, коленом прижать, вторую — таким же макаром. Ремнем стягиваю локти за спиной так, что они почти касаются друг друга... Снимаю с руки следующего петлю кистеня, тот, уже продышавшись, угрожающе хрипит:

— Ну, погодь, сука, встретимся ешо...

Не, ну ты совсем охренел, что ли? Не в курсе, что со мной так нельзя разговаривать?.. Трофейная гирька делает разгонный круг и прилетает бывшему хозяину по плавающим ребрам, на что он дергается и отвечает очередным хеканьем. Заводим ставшие безвольными лапки за спину и спутываем ремешком от кистеня.

Пока я развлекаюсь в проходе между столами, охранник кидает шашку в ножны и начинает помогать мне с другой стороны. А Иосиф Виссарионович тем временем оказывает первую помощь сначала лежащему полицейскому, а потом и своему партайгеноссе. Оба оказываются живы и с помощью добровольного санитара перемещаются с пола на близлежащую лавку. Неизвестно откуда вынырнувший старик с изъеденным оспой лицом, который, видимо, и есть тот самый Тришка Корявый, уже тащит какую-то простынку, на ходу распуская ее на бинты. За ним мальчишка-половой тянет большую миску с водой...

— Вашскобродие, дозвольте представиться, полицейский стражник Мерзляков. — Служивый уже закончил вязать макрамэ на оставшихся шаловливых ручках и тянется во фрунт, приветствуя старшего по званию. — Благодарствуем за помощь, вашскородие. Вовремя вы их...

Отмахиваюсь от него, мол, не стоит благодарности, и задаю вопрос интересующему меня человеку:

— Ну, как они там, жить будут?

— Раны нэ опасные, но нужно дэлать пэрэвязку... — Сталин немного медлит, потом, всё же, решает представиться. — Палытычэский адымыныстратывно-ссыльный Джугашвили.

— Капитан Гуров. Здравствуйте, Иосиф Виссарионович. А это, как я понимаю, — Яков Михайлович Свердлов?.. Что тут у вас произошло?

— Приказано было, Вашскородие, доставить двух ссыльных с ихних мест до начальства. — Стражник приходит на помощь своему удивленному подопечному. — Вот, в город заехавшись, попросили оне похарчеваться горяченьким с дороги-то. Так мы в трактир и завернули. А тут энтии загоношились...

— И что им не понравилось?

— Яшке захотэлось с народом пагаварыть... — Сталин иронично усмехается в усы. — Гаспадын капытан, а аткуда вы знаетэ наши имена?

— Известно дело, увидали заезжих, да ешо ссыльных, от и решили пощипать. — Мерзляков выдает более правдоподобную версию.

— Знаю, Иосиф Виссарионович. Потому, что именно по вашу душу и прибыл...

Дальнейший разговор прерывает ямщик, забежавший с моей шинелью и выдавший свежие новости персонально стражнику:

— Михалка Лексаныч, моя уходит, однако. Деньга надо. Тама мужики, сюда идут. Шибко сердитые, однако...

Сквозь морозные узоры на оконном стекле вижу спешащую сюда группу поддержки местной гопоты. Шестеро, крепенькие и бородатые, настроенные довольно решительно, руки почти у всех чем-нибудь да заняты. Ладно, потом договорим, а сейчас идем встречать дорогих гостей...

Когда до них остается метров десять, выхожу на крыльцо с дымящейся папиросой. "Мстители" сбавляют ход, оглядываясь на идущего немного позади нехилого такого верзилу в тулупчике, но без шапки и с интересной прической — шикарный кучерявый чуб заканчивается ровно посередине тыковки, дальше всё выбрито наголо. А глазки злые-злые. Сказывается, наверное, трудное детство, деревянные игрушки и скользкий подоконник на втором этаже.

— Он эта, Абаша, он самый! Он ребятушек побил! — Из-за спин, как из-за забора, колобком выкатывается давешний мужичонка, встреченный на крыльце и начинает вопить, чуть ли не подпрыгивая от радостного возбуждения.

Главарь Абаша оценивает меня взглядом, смотрит на своё "войско", затем, приняв решение, легонько шевелит рукой, и "быки" начинают обходить крыльцо полукругом. Думаете, я к двери прилипну? Ищите дураков в зеркале!.. Два шага с крыльца, пальцы ложатся на рукоять шашки. Краем глаза замечаю бандюка с пустыми руками, старающегося зайти за спину, или добраться до входа. Ага, щас-с!.. Стоящие передо мной перехватывают свои деревяшки поудобнее. Неплохие такие дубинки, из лиственницы, ручками от многократного применения отполированые...

Взгляд атамана, брошенный мне за спину, служит сигналом. Шаг назад-в сторону с разворотом, мимо плеча проносится почти такая же гирька, что и в кабаке, шашка вылетает из ножен, перерубая по пути ремешок и на обратном движении, сбивая шапку, чиркает "засадника" наискосок по лбу. В завершение по ребрам прилетает удар с ноги, снося тушку с крылечка. Минус один! Ему теперь только и забот — кровищу унять... Разворот обратно, "Анна Георгиевна" принимает удар первой дубинки и начинается веселье...

В батальоне давно уже такие "танцы" в обиход вошли. Бой на палках "один на один" и "один против нескольких". Секретов тут немного — снимать удары под острым углом и по касательной, крутиться особым образом, не останавливаться и не забывать про остальные конечности. Теоретически — легко, но пока на практике ту теорию наработаешь, синяков и шишек будет — мама не горюй! У нас это уже давно пройденный этап, а вот у оппонентов — как бы не в первый раз. Привыкли, наверное, человечка со спины глушить, а потом добивать кучей-малой...

Оп-ля!.. Один, провалившись в удар, суётся мимо, подшаг, толчок под ноги товарищу, чтобы не слишком спешил, третьему — укол в бедро, чуть повыше колена... И тут же шашку назад, увести следующую деревяху от головы... Ну, извини, я же не обещал только клинком воевать, сапог влетевший в ширинку — тоже оружие...

Теперь играем "один против двух". Нет, всё же — против трех. От главаря отклеивается последний резерв и занимает место хромого. И почти тут же его дубина прилетает мне по плечу!.. Хитрый, мгновенно перекинул палку в другую руку! Еле-еле удалось увернуться, сделать удар скользящим. Опытный? Ну-ну, давай поиграем!.. Только от балласта избавлюсь...

Рву дистанцию, шаг назад и вправо, оказываюсь между предыдущими противниками. Ухожу вниз, одновременное движение обоими руками, правый роняет палку и валится на утоптанный снег, с утробным воем пытаясь зажать руками глубокую резаную рану на ноге. Левый после подбива колена, заваливается рядом, палка уже у меня в руке, короткий взмах и конец прилетает в переносицу своему бывшему хозяину...

Вот теперь можно и с последним побарахтаться... Нет, не судьба. Главарь Абаша теряет терпение и, скорчив зверскую рожу, лезет за пазуху... Дальше появляется ощущение, что я попал в замедленное кино. Рука двигается обратно вместе с револьвером, судя по крючку-"шпоре" для среднего пальца, — очень древним смит-вессоном. Жду, пока раритет не покажется полностью и его хозяин не потянется взводить курок... Рукой делаю движение, будто встряхиваю градусник, "Аннушка" взлетает вверх и моментально опускается, острие чиркает по запястью, рассекая вены и сухожилия, револьвер вылетает из ставших непослушными пальцев. Ну, что, окропим снег красненьким?.. Полулысый атаман, замерев в ступоре, тупо пялится на свою грабку, с которой струей льется кровь. Его помощник сдергивает с себя ремень и пытается наложить жгут... Из-за поворота выносится тройка саней с моими архаровцами и лихо тормозит перед "полем битвы". Соскочив еще на ходу, Остапец пинком отправляет смит-вессон подальше и сбивает главаря на снег, Котяра в это время заряжает сплеча оставшемуся невредимым бандюгану в челюсть. Как я понимаю, для установления дружбы и взаимопонимания. Остальные начинают проводить иммобилизацию враждебных организмов и оказание первой помощи... С другой стороны улицы появляется десяток казаков, несущихся наметом. Ага, и возглавляет их штаб-ротмистр Горячев...

*

Снова перестук колес, гудки паровоза, лязг буферов и звон станционных колоколов, но теперь каждый из этих звуков напоминает, что мы едем домой...

В Красноярске дольше необходимого решили не задерживаться, слишком уж сахарно-медовыми все городские и губернские шишки стали после наших кабацких утех. Горячев по секрету объяснил, что и начальнику гарнизона и их полковнику градоначальник и губернатор поставили задачу выяснить кому и что я могу в Москве доложить. И принять все меры к тому, чтобы доклад был благоприятным для местных вершителей судеб. Не особо стесняясь в ассортименте этих самых мер. Поэтому Игорь Михайлович и получил особое задание, как наиболее тесно со мной общавшийся.

Сложившуюся ситуацию мы использовали на всю катушку, а посему не возникло абсолютно никаких проблем ни с чиновниками от медицины, ни с их коллегами от МПС, ни с местными интендантами. Я получил всё, что хотел, а штаб-ротмистр заработал жирненький плюсик, доложив по команде, что никакой лишней информации не просочится и что хитрый жандарм обвел героического, но слегка туповатого вояку вокруг пальца.

На следующий день я с плохо скрытым удовольствием смотрел на недоумевающего Сталина, читавшего представленные ему заключение врачебной комиссии о годности Джугашвили Иосифа Виссарионовича к службе в качестве ратника 2-го разряда и приказ о зачислении оного в списки 1-го отдельного Великой княжны Ольги Николаевны Нарочанского батальона специального назначения...

— Паслушайтэ, гаспадын капытан, я нэгодэн к службэ...

— Знаю, Иосиф Виссарионович, знаю. Левая рука не сгибается, повреждена при наезде фаэтона.

— Тагда пачэму?..

— Потому, что у меня приказ — доставить Вас целым и невредимым в Москву. Вы же всё равно собирались бежать, за казенный счет это будет удобней. А чтобы не привлекать внимания, переоденетесь в солдатскую форму, оленьи сапоги и этот... как его... — Показываю на длинную рубаху с капюшоном из оленьего меха, лежащую на лавке.

— Сокуй.

— И сокуй, конечно, смотрятся колоритно, но не для Москвы. А так — одеты, обуты, поставлены на довольствие, едете с комфортом. Обстоятельства для Вас складываются более, чем удачно.

— Это мэня и настораживает... Ви сабираетесь завэрбовать мэня, как Малиновского? Зря потэряетэ врэмя.

— Никто вербовать Вас не собирается. И я, и те, кто меня сюда послал, прекрасно знаем, что это — бессмысленно... С Вами хотят пообщаться... м-м-м... некие особы, и, возможно, разговор будет полезен для обеих сторон. Но к этому разговору мы вернемся позже, надо же будет чем-то скрасить монотонность дороги.

— А если я нэ соглашусь и сбэгу?

— Ну, начнем с того, что сбежать будет проблематично. Рядом с Вами всё время будут мои люди, на что они способны — Вы знаете...

— Видэл... Я поначалу падумал, что драка была падстроена, но шашка, кров на снэгу... Балагадару вас, гаспадын капытан, за помощь.

— Не за что, если что, — обращайтесь... Ну, так что, едем все вместе? Или вы всё же хотите проделать этот путь в гордом одиночестве, без копейки в кармане и подвергая свою жизнь ненужному риску? Хотите создать себе трудности, чтобы потом геройски их преодолевать?..

Если так будет проще, считайте, что решение об изменении места ссылки принимать будет не местный губернатор, а люди повыше его. Сейчас Вы — ратник 2-го разряда, следующий к месту службы. По приезде будет еще одна врачебная комиссия, которая констатирует ошибку местных коллег и признает Вас негодным к службе, после чего сможете дальше с чистой совестью бороться с капиталистами за свободу пролетариата.

Сталин испытующе смотрит на меня, затем решает, что, действительно, разговор лучше продолжить не в ожидальне Яковлевских бань, а в купе поезда, поэтому задает последний вопрос:

— Яшка тоже едет?

— Да, Свердлова мы тоже забираем. Зная ваши не очень-то дружеские отношения и причину оных, он едет отдельно.

— И какава жэ, па вашэму мнэнию, прычына?

— В 13-м году, когда вы с "товарищем Андреем" только прибыли на Туруханские "курорты", ЦК РСДРП(б) принял решение об организации побега, на что было выделено сто рублей, но, получив деньги, Свердлов оставил их у себя. А Вам вследствие этого предстояла очень тяжелая и голодная зима, и Вы тогда чуть не погибли. — Такой подробной информацией со мной поделился наш убежденный сталинист Тимин-Павлов.

— Для простого армэйского афыцэра ви знаетэ слышкам много, гаспадын капытан... Кто ви на самом дэлэ?

— Позже мы поговорим и об этом, Иосиф Виссарионович. Давайте будем уже собираться...

Накал страстей уже угас, почти неделю только и делать, что чесать языком, оказывается, не так-то и легко. Так что неправы те, кто считает, что трындеть — не мешки ворочать. А мне еще приходится всё время косить под майора Пейна...

Оппонент, слава Богу, за это время понял, что лихой рубака-капитан из него согласие становиться сексотом клещами тянуть не собирается, расслабился, разговаривает уже не так резко. Но споры с моей подачи порой заходят далеко, приходится иногда и к авторитетам апеллировать. Получил даже небольшое удовольствие, глядя на изумленое выражение лица Сталина, когда достал из чемодана "Манифест Коммунистической партии", чтобы процитировать тезис, с которым был несогласен...

— ... Чему Вы удивляетесь? Лучше работать с первоисточниками, чем выслушивать байки в стиле "одна баба сказала". Предвосхищая Ваш вопрос, сразу говорю, что обыска не боюсь. Потому, как ни в чем предосудительном не замечен... Так, ладно, где же это было... А, вот... Цитирую... Буржуазный брак является в действительности общностью жён. Коммунистам можно было бы сделать упрек разве лишь в том, что они хотят ввести вместо лицемерно-прикрытой общности жён официально открытую... Иосиф Виссарионорвич, объясните мне, тёмному, что сие означает! Я женат, мы с супругой, говорю честно и откровенно, любим друг друга. Какая, нафиг, лицемерно-прикрытая общность?..

— Ну ви жэ нэ будэтэ атрицать, что помимо жён существуют лубовницы и продажные жэншыны? Буржуазный брак — пыросто формалность, которую прынято соблудать.

— Ага, а вы, коммунисты, предлагаете открыто их обобществить! Типа, сударыня, вы мне понравились, пожалте в койку, так, что ли?.. И смотрим дальше... Само собой разумеется, что с уничтожением нынешних производственных отношений исчезнет и вытекающая из них общность жен, то есть официальная и неофициальная проституция...

Сталин, сморщившись, всем своим видом показывает, что этот вопрос — не самый главный в книге, и сейчас он на эту тему дискутировать не собирается. Поэтому переходим к следующему...

— ... Далее... Рабочие не имеют отечества... А кто сейчас воюет с германцем? Вчерашние крестьяне и рабочие, простой люд в солдатских шинелях. Им, к сожалению, эту великую истину господина Маркса никто в уши не ввел, вот они и воюют. За Отечество, за Россию. Потому, что считают себя русскими. А, может, и говорили, только они не поверили. Я неправ? Вы ведь специалист по национальному вопросу, растолкуйте мне. Какое может быть право наций на самоопределение, если пролетарии, по мнению Маркса — движущая сила прогресса, не имеют ни Родины, ни национальности? По вашему же определению нация — это исторически сложившаяся общность людей, возникшая на базе общих языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общей культуре.

— Дэло в том, Дэнис Анатольевыч, что Маркс писал о будущэм, когда на всэй зэмлэ наступыт коммунызм. — В голосе Сталина, вроде, даже снисходительные нотки проскальзывают. — А я рассматрываю нынэшнээ врэмя, когда сущэствуют государства и нацыи..

Ну, что, пора тумблер "Дур" переводить в положение "Выкл"?.. Наверное, пора. А то зазнается еще товарищ революционер...

— Хочу Вас немного огорчить, Иосиф Виссарионович. Даже будучи признанным специалистом в области межнациональных отношений, Вы так и не поняли самого главного. Человеку можно дать всё, у него можно отобрать всё. Богатство, положение в обществе, семью, работу... Но одно никогда нельзя отобрать у него — национальность, принадлежность к определенной нации. Это дается при рождении и остается с человеком до самой смерти. В любой точке мира, в любой стране англичанин останется англичанином, немец — немцем, русский — русским. И никакое воспитание это не изменит. Это ощущение закладывается при рождении, в самые первые дни жизни. И остается глубоко в подсознании. Вы не знаете такого определения? Человек обладает сознанием, то бишь, способностью думать, но очень много действий проходит без вмешательства мысли. Вы же не думаете, какие мышцы нужно напрячь, а какие расслабить, чтобы сделать вдох, или поднести папиросу ко рту... Кстати, там же, в подсознании хранятся все рефлексы и инстинкты... В том числе и два самых главных и основных — инстинкт самосохранения и продолжения рода. По большому счету они лежат в основе каждого поступка каждого человека. Так вот, именно из-за инстинкта продолжения рода господин Маркс на том свете еще долго будет ждать исчезновения проституции и супружеских измен. Почему? Потому, что для продолжения своего рода каждый самец должен оставить свое семя в максимальном количестве самок. Поэтому все мужчины полигамны, то бишь, в душе являются многоженцами. И каждый сам решает, насколько он готов поступиться своими чувствами к той единственной и неповторимой перед инстинктом. Вот это уже — дело воспитания. А не каких-то там производственных отношений...

А что касается национального вопроса — его нельзя рассматривать отдельно самого по себе. Он всегда связан с геополитикой. Если государство многонационально, то там всегда есть господствующая и подчиненная нации. И многое зависит от того, как сложилась история этих народов... — Вот теперь начинаем очень потихоньку ездить по ушам в нужном направлении. — Либо... А Вы никогда не задумывались, Иосиф Виссарионович, о роли личности в истории?.. Ведь наряду с народными массами, классами, этносами историю делают личности. В качестве примера — молодой поручик артиллерии Наполеон Бонапарте хотел поступить на российскую службу, но за несколько дней до этого пришел высочайший указ о приеме иностранцев на чин ниже. В результате Россия лишилась неплохого артиллериста, а Европа заимела очень сильную головную боль...

Так вот, приведу Вам два примера отношения между нациями... Как турки вырезали и вырезают армян Вы знаете? Цифры напомнить?.. Резня в Сасуне, Стамбуле и Ване в конце прошлого века — убиты более девяноста тысяч человек. Только один февраль пятнадцатого — около ста тысяч армян-военослужащих турецкой армии разоружены и убиты. Это — так, навскидку. Не говоря о депортации мирного населения в пустыни, где женщины и дети умирали от голода, жажды и болезней. Не говоря о медицинских экспериментах, где армян использовали, как подопытных животных... Вот вам один пример отношения правящей нации к подчиненной...

А вот второй. Про Семиреченское восстание не слышали?.. Нет? Хорошо, рассказываю. В конце июня был издан высочайший указ о привлечении инородцев к работам в прифронтовой полосе. Это было последней каплей в чаше терпения, как оказалось. Казахи начали вооруженное восстание. Которое генерал-губернатор попытался подавить имеющимися войсками...

Когда Регенту Великому князю Михаилу стало об этом известно, он принял правильное решение. Действие указа было приостановлено до особого распоряжения, в Семиречье отправились комиссия с широкими полномочиями и необходимым для их осуществления количеством надежных войск. И выяснилась интересная картина! Оказывается, с четырнадцатого года скот у местных для армии скупался за копейки, за десятую часть цены и в принудительном порядке. А наверх, в столицу докладывали совсем другие цифры, полную стоимость. С землей, которой владели кочевые роды — тоже чехарда непонятная. Короче говоря, там было много неприятных неожиданностей...

Через старейшин родов связались с лидерами восставших, провели переговоры, те сложили оружие. Почти все чиновники, замешанные в махинациях, взяты под стражу и уже отдали всё до копейки, чтобы компенсировать ущерб, территория в данный момент управляется напрямую наместником, которого назначил Регент. Без крови, конечно, не обошлось, дунганские банды под шумок занялись грабежами и разбоями, вырезали несколько русских поселений... И после этого были полностью уничтожены войсками и казаками-добровольцами. А чтобы остальным было неповадно, их кланы были изгнаны с земли. Вроде бы, в Китай подались. Остальным был предложен выбор — спокойно и мирно жить в составе Российской империи, или геройски погибнуть за выдуманный турками после очередного кальяна Великий Туран...

— А аткуда вам это извэстно, Дэнис Анатольэвыч? — Сталин заинтересовался рассказанным, наверное, и вправду до Курейки эти новости не дошли.

— Помимо своих прямых обязанностей я иногда выполняю отдельные поручения Великого князя Михаила Александровича. И он частенько интересуется моим мнением по тому, или иному вопросу...

— И тэпэр ви вэзетэ нас на аудыенцыю? — Фраза прямо-таки сочится сарказмом.

— Я этого не говорил. Сопоставьте свои рассуждения с моими словами, в том числе и про роль личности в истории. И потерпите немного. А чтобы было интереснее думать, вот вам еще вопрос... — Снова открываю отпечатанные не очень скромным тиражом фантазии господина Маркса и нахожу нужную страницу. — Вот десять пунктов, которые по мнению вашего кумира должно исполнить пролетариату, чтобы устроить всем светлое будущее. Смотрим... Экспроприация земельной собственности... Спорно, но в отношении отдельных категорий вполне возможно. Вы меня внимательно слушаете?.. Дальше, высокий прогрессивный налог — согласен... Конфискация имущества эмигрантов и мятежников — абсолютно не возражаю, причем, заграничное имущество — тоже. Национальный банк с государственным капиталом и исключительной монополией — обеими руками — за... Централизация транспорта в руках государства — спорно, но здравый смысл есть, улучшение числа государственных фабрик -архиправильно, как говорит ваш вождь, особенно в стратегически важных отраслях, обязательный труд для всех — не уверен, а вот трудовые армии — это хорошо, и даже очень... Соединение земледелия с промышленностью — гениально, общественное и бесплатное обучение и воспитание детей — никаких возражений... Интересно, что будете делать, господа социал-демократы, если услышите такие слова от... того, кто имеет право принимать решения?..

— ... Ви это сэрьезно?.. — Сталин снова язвительно улыбается. — Тот, как ви гаварытэ, кто имэет право прынымат решения, будэт угнэтат тэх, кого считает сваей апорай в барбэ протыв трудяшыхса? Нэ вэру!..

М-да, почти по Станиславскому. Ну, ладно мне можете не верить, товарищ Сталин, а вот Великому князю, наверное, придется.

— ... Пролэтариат сам спасобэн взят власть и пастроить свэтлае будущэе, про каторае ви упомянулы.

— Может быть, может быть... Только вот какой глубины реки крови прольются, пока это случится? Вы же всех несогласных...

А скажите, Иосиф Виссарионович, как Церковь относится к приметам? Вы же учились в семинарии... Верите, что бывают сны в руку? Мне вот как раз с четверга на пятницу такой приснился... Давайте попросим чаю у проводника и я вам его расскажу...

Пять минут молчаливого перекура, когда каждый думает о своем, глядя в окно на проплывающий мимо очень однообразный пейзаж. Затем, обзаведясь стаканами с дымящимся, ароматным и, наверняка, тоже контрабандным чаем, продолжаем общаться...

— Так вот, о снах... Как я уже сказал, приснилось как-то с четверга на пятницу. То есть, имеет все шансы сбыться... А приснилось мне, что в России революция грянула, да не простая, а... Нет, не пролетарская, а буржуазно-демократическая. Опередили вас буржуи. Императора заставили отречься, Государственная Дума, честно исполняя свой долг, избрала Временное правительство, которое должно было править страной до созыва Учредительного собрания. И которое вдруг взяло и распустило эту самую Думу, оставшись единственной властью в стране. Но это оно так думало и народу об этом сказать забыло. А он, народ, взял и выбрал свою власть, Советами называемую. И начали эти две власти бодаться друг с другом, из-за чего в стране такой бардак начался, что бывшие при императоре времена раем показались.

Из тюрем всех преступников повыпускали. Политических — ладно, но ведь и всех уголовников тоже. Назвали их жертвами царского режима, несправедливо обиженными. А те прикинули нос по ветру и стали убивать и насильничать не для собственного удовольствия, а ради революции и всеобщей справедливости... Еще чаю не желаете, Иосиф Виссарионович?.. Нет? Тогда продолжу...

Полгода такое счастье длилось, пока вашему Владимиру Ильичу не надоело лицезреть сей бардак. А еще он был недоволен тем, что большевики во всех Советах были в меньшинстве, простите за каламбур. И устроил он еще одну революцию, на этот раз — пролетарскую. В результате которой к власти пришла диктатура пролетариата, руководимая вашей партией. Естественно, это не понравилось никому, и началась война всех со всеми...

Да, совсем забыл сказать, что сразу после первой революции в Россию приехал знакомый Вам вольный социал-демократ Лев Давидович Бронштейн, он же товарищ Троцкий. И если бы просто один приехал, так ведь со свитой единомышленников и очень приличным финансированием от американских банкиров. Да и сам Ленин не брезговал помощью немцев... Не смотрите на меня так, Иосиф Виссарионович, я же Вам свой сон рассказываю... Германские вояки использовали вашего вождя для облегчения положения на фронте. И добились своего. Россия заключила мир с Германией, причем на самых унизительных условиях. Были потеряны Прибалтика, Украина, Белоруссия, часть Кавказа, это — треть населения, треть всей пахотной земли, две трети промышленности. Репарации составили полмиллиарда золотом, армия и флот должны были быть демобилизованы...

Впрочем, всё это не помешало начать гражданскую войну и еще пять лет убивать друг друга. Большевики создали Красную армию, все, кто был против — Белое движение, причем монархистов там было очень немного, в основном — те же буржуи, которые царя и отправили на покой. Им же помогали и бывшие союзники, не простившие России выход из войны. Помогали и поставками оружия, и прямой интервенцией...

— Значыт Германия в Вашэм снэ побэдыла?

— Нет, но России это ничем помочь уже не могло. Англия, Франция и САСШ дожали бошей. Только с предателями, сами знаете, какой разговор... Так вот, вскоре после окончания гражданской войны Ленин отошел от дел. Давнее покушение, да еще три инсульта. И Вы, товарищ Сталин, начали воевать за власть с Троцким. Масла в огонь подлили ваши с ним разногласия по поводу дальнейших действий. Лёва считал, что надо всеми силами развивать перманентную революцию, экспортировать коммунизм в другие страны. На штыках Красной армии, которой он к тому времени командовал и где у него было очень много сторонников. Вы же придерживались идеи построения социализма в одной стране, чтобы пролетариат всего мира видел его преимущества. Воевали Вы с ним аж целых пять лет, а с его явными и тайными сторонниками — еще десять...

Те отчаянные красногвардейцы к тому времени выросли в руководителей разных рангов, но они умели только убивать и разрушать. Спокойная, планомерная работа была не для них. Их стихией были пламенная агитация, штурмовщина и кидание лозунгами.

— Пачэму так много врэмэни?..

— Потому, что они в любой момент могли сговориться у Вас за спиной и переизбрать Генерального секретаря партии. Потому, что разогнанное ими колесо репрессий не могло остановиться, требовались новые и новые жертвы. И людей сажали за пару гвоздей, взятых на заводе, за анекдот про кого-нибудь из Политбюро, за то, что, пардон, в сортире подтерся газеткой с чьим-то портретом.

— Развэ можно судыть за такие пустяки? — Сталин недоумевает от услышанного.

— Да, и даже к расстрелу приговаривать. И Вашей Туруханской ссылке любой зэк позавидовал бы. Потому, что весь срок в бараке за колючей проволокой, охрана стреляет без предупреждения, а если дневную норму не выполнил, пайку не получишь. Но это — только сон, как Вы понимаете... А когда всё только налаживаться стало, снова германец попер. Вырастили там одну талантливую истеричку с акварельными красками... Ну да не в этом суть. Война была страшной, немец до Москвы дошел, потом его четыре года обратно выпроваживали. Землю на людях пахали, десятилетние пацаны у станков стояли...

— И что было далшэ? — Собеседник заслушался, аж глаза разгорелись, требует продолжения сказки. А вот не всё сразу. Хорошего понемножку.

— А дальше проснулся я. И сильно задумался, сбудется этот сон, или нет. А Вы, Иосиф Виссарионович, как считаете?..

*

Всё, долгоиграющая командировка, слава Богу, кончилась. Свердлов, в достаточной степени оклемавшись, решил тоже принять самое активное участие в дебатах, и мне приходилось отбиваться уже от двоих очень грамотных большевиков. Спасло только предложенное старшими товарищами амплуа тупого, но решительного "одним махом всех побивахом". Честно говоря, вздохнул с большим облегчением, когда сдал сей "призывной контингент" Воронцову для дальнейших телодвижений по организации "встреч в верхах без галстуков".

Эти верха, в смысле, академик с его превосходительством мне всю плешь проели еще до отъезда. Павлов, он же Тимин, всю сознательную жизнь был фанатичным сталинистом и именно поэтому никак не мог въехать в преподнесенный Келлером простой тезис о том, что Иосиф Виссарионович Сталин образца сорок пятого года и пламенный революционер Коба образца шестнадцатого — две большие разницы. И наоборот, когда Федор Артурович начал с чувством, толком и расстановкой ударений на основании прочитанного в будущем относительно Свердлова мешать последнего с навозом и прочей органикой, Иван Петрович, издевательски-вежливо улыбаясь, поинтересовался у генерала с чьих слов, в смысле, мемуаров, перестроечные искатели правды начали вешать всех собак на оного персонажа, с чего он и сам сначала на эти песенки повелся. И после небольшой паузы сам ответил на свой вопрос — Троцкого, напомнив после этого присутствующим, что сам вождь мирового пролетариата неоднократно и с чувством называл данного индивидуума не иначе, как "Иудушкой" и "политической проституткой".

В общем, пока эти два упертых представителя парнокопытных и полорогих решают, кому жить, а кому — не очень, я спокойно и расслабленно сижу в кабинете у Петра Всеславовича и, попивая чаёк, знакомлюсь с последними новостями...

— ... Федор Артурович обещал быть через час. Так что время у нас есть. — Воронцов заканчивает возиться у столика с самоваром и ставит на стол две ароматно дымящихся чашки. — Пока наши "небожители" не собрались, у меня есть немного времени, чтобы ввести Вас в курс текущих дел и познакомить с последними новостями.

Во-первых, Зыковский лес ныне очищен от скверны в виде местных банд и абсолютно безопасен. Так же, как и окрестные дачи. Ваши разведчики сработали на "отлично". Бартенев согласовал действия с полицией, исполняющий должность батальонного командира штаб-ротмистр Дольский настоял на полной самостоятельности действий, так что конно-полицейская стража и городовые не вмешивались в ход операции. Внешнее оцепление выставлял сам лично, уж слишком болезненное самолюбие взыграло у господ полицейских. Мол, если мы не смогли, то каким-то ополченцам это уж точно не под силу будет...

— Простите, Петр Всеславович, а с какого боку тут ополченцы? Привлекали еще кого-то?

— Нет, Денис Анатольевич. В целях скрытности решено было выдать Ваших бойцов за ратников ополчения. Неподалеку как раз квартирует 675-я Тульская дружина, под них и "перекрасились"... Так вот, часа два выслушивал ехидные разговоры ротмистров, которые отделениями конной стражи командуют, но потом получил истинное удовольствие, глядя на их вытянувшиеся лица, когда из леса появился Оладьин с "призраками", конвоируя пойманных. Подробности Сергей Дмитрич Вам потом поведает, а вкратце — пятеро задержаны, двое убиты. В дозоре сидели так, что тихо снять не получалось. Три дезертира, четверо местных, бутырских. Мы их отконвоировали во 2-й Сущевский участок, Петровский парк — их территория. Но тут вдруг появились господа из Бутырского участка. Тамошний помощник пристава, титулярный советник Наумов из кожи вон лез, желая поучаствовать в допросах. Нам это показалось несколько странным... В общем, как чуть позже выяснилось, в том участке мздоимство есть явление обычное. Поэтому в ближайшее время предстоит беседа на эту тему с подполковником Счастневым, приставом участка. Ну да, это уже мои вопросы.

Между прочим, Денис Анатольевич, вопрос с Вашей дачей получил неожиданное развитие. Вам фамилия Кугушев знакома?

— Это тот князинька, который изо всех сил революционерам помогал?

— Да, тот самый. Вячеслав Александрович Кугушев, землевладелец, доходы от имения которого идут в кассу РСДРП(б), женат на сестре большевика Цюрупы, который и является управляющим княжеским поместьем. В данный момент живет в Самаре, работает в Донском банке. Руководитель самарской масонской ложи, входящей в Великий Восток народов России... — Воронцов замолкает на половине фразы, очевидно, желая проверить мой склероз.

— И, как я понимаю, это — первая "матрешка". А еще у данного господина есть хобби — собирать компромат на разных людей, что-то могущих в этой жизни. И потом шантажировать их в пользу социал-демократов. — Помню я разговоры об этом человечке. Еще когда Урусова кололи, всплывала эта фамилия.

— Именно так, Денис Анатольевич, именно так. И сии действа обычно происходили на княжеских дачах, расположенных в двух шагах от Вашего владения. — Подполковник широко улыбается. — Причем, очень удобно расположенных для подобных целей. На весь квартал — только два дома с выходами, не сочтите за каламбур, на все четыре аллеи. Вокруг только лес и натоптанные тропинки. Очень скрытно и удобно. Нашли мы и девок, которые на князя работали, и фотоаппаратики, в стены вмонтированные. И даже "архив" свой нам Кугушев отдал... Вот это — вторая "матрешка".

— Искуситель Вы, Петр Всеславович. Извините за сравнение, аки змей библейский. Я теперь должен только догадываться, что Вы такого с князем сделали и каким непостижимым образом заставили его раскаяться и вернуться на путь истинный. — Улыбаюсь собеседнику в ответ. — Сделайте милость, поведайте уж подробности.

— Помилуйте, Денис Анатольевич, совсем из меня злодея хотите изобразить! Это, между прочим, неподалеку, в расположении одного известного батальона могут произойти массовые захоронения шпионов, или еще что-нибудь этакое. — Воронцов находится в хорошем расположении духа и продолжает спектакль. — А мы всё больше добрым и проникновенным словом действуем...

Ага, как-то один неаполитанец американского происхождения уже говорил про доброе слово в комплекте с пистолетом. Или еще скажет, но мысль правильная... Стоп, чего это я там пропустил?..

— ... Честно говоря, я даже не знаю, радоваться мне, или бояться. Да, не удивляйтесь, но именно Ваш Знахарь сыграл решающую роль в деле с Кугушевым. И не только... Но обо всем по порядку. Вы в курсе истории с Оленькой, няней Вашей малышки?

— Только то, что у неё в жизни была темная история с каким-то хозяином, вроде как, он её шантажировал якобы украденными то ли деньгами, то ли драгоценностями. И что она от него сбежала. Знать бы где эта сволочь сейчас, съездил бы...

— В гости?.. — Воронцов снова улыбается.

— Нет, съездил бы пару раз по морде, а после, когда оклемается, поговорили бы о вечных ценностях, о смысле жизни, о том, что такое хорошо, а что такое — плохо, и почему плохо — это больно...

— Ну, я думаю, слава Богу, этого не придется делать. Поскольку вопрос решился и без Вашего участия. Данный господин объявился здесь в качестве одного из поставщиков Павлова. И случайно, к сожалению, встретился с Ольгой, тут же потребовав вернуть ему долг согласно ей собственноручно подписанной бумаги. Или, всё же, поработать его осведомительницей и, пардон, подстилкой. Это — его слова. Он и раньше собирался подкладывать её под нужных людей.

— И, что, не нашли, где его закопать? В конце концов, могли бы с тем же Дольским, или Оладьиным связаться.

— Видите ли, Денис Анатольевич, данный вариант рассматривался и был признан вредным. Иван Петрович и так очень многим светилам медицины и не только дорогу перешел, а если вскроется факт, что убит, или пропал один из фабрикантов, желавший стать поставщиком Института, да еще и с деньгами, пресса тут же поднимет вой, что не всё так гладко, и как бы не сам Павлов приказал прибить несчастного ради каких-то выплаченных грошей. С них станется. Вспомните, хотя бы, случай с Сычевым...

Поэтому я пошел даже на то, чтобы согласиться выплатить этому пауку требуемую сумму, чтобы он оставил девушку в покое. И Иван Петрович меня в этом поддержал, выдал требуемые семьдесят тысяч из личного фонда. Но в самый последний момент вмешалось Провидение в лице Вашего знахаря... На встречу с этим торгашем помимо Ольги пришла Ваша супруга с докторами Голубевым и Марциновичем, документы Вашему... протеже выправили на эту фамилию. Когда коммерсант озвучил сумму, я показал ему саквояж с деньгами и попросил написать расписку в том, что долг получен сполна и претензий он не имеет. И в этот момент Ваш Мартьяныч, показав свою золотую "луковицу", абсолютно индифферентным тоном поинтересовался, были ли в списке украденного такие часы, как у него. А дальше с совсем другим выражением скомандовал "Смотреть в глаза, слушать только меня!"...

Денис Анатольевич, у меня от этого голоса мурашки поползли по спине!.. Дарья Александровна с доктором, очевидно, знали о таких способностях своего знакомого, поэтому быстренько вывели меня и Ольгу из комнаты. А когда Марцино... Мартьяныч через четверть часа нас позвал обратно, на столе уже лежала требуемая расписка, а заводчик дремал в кресле. Ольгу по просьбе знахаря мы отправили домой, проснувшись, клиент очень удивился присутствующей компании, вполне спокойно принял на веру сказку о случившемся у него обмороке от переутомления и отбыл восвояси. Без саквояжа... Я раньше слышал о такой штуке, как гипноз, но на своей шкуре прочувствовать не приходилось. И не приведи Господь в будущем!..

После этого у нас с Вашим знакомым состоялся серьезный и не совсем, правда, приятный для меня разговор, но мы пришли к тому, что доктор Марцинович будет помогать нам в случаях, когда другими методами желаемого достичь невозможно...

— И случай с Кугушевым был именно таким?

— Да. Мы обеспечили только его прибытие в Москву, тихонько переняли на вокзале и привезли сюда. Дальше с ним работал Знахарь... И через неделю мы получили в свое распоряжение и архив с компроматом, и адреса работавших там девиц, и дачи с оформленными по всем правилам дарственными. И еще много интересной информации. Вот это — уже третья "матрешка".

Кугушев поведал нам, что по просьбе "товарищей" занимался подделкой завещаний, ценных бумаг, естественно в пользу борцов за справедливость. Как Вы выражаетесь, "отмывал" грязные деньги, полученные различными путями. Надеюсь, вскорости появится его связной, господин Таратута. Тогда получим еще больше сведений. Но самое главное заключается вот в чем...

Кугушев работает в Донском земельном банке, который находится под контролем Азовско-Донского банка. Который в свою очередь в двенадцатом году вошел в группу Петербургского международного коммерческого банка... Простите, Бога ради, за подобные экзерсисы, но нужно пройти по всей цепочке до конца, чтобы стало понятно... На деятельность данного банка раньше очень сильное влияние оказывали "Дойче банк", "Дисконт Гезельшафт", "Торговый дом Сименс" и ряд других. С началом войны отмечено тесное сотрудничество с французским домом Ротшильдов. С их помощью Петербургский коммерческий влияет на железные дороги, "Руссуд", "Сормово", является владельцем Николаевских верфей. О них поговорим чуть позже... Если в двух словах, князь работает в банке, прибыль от которого получают германцы и Ротшильды, причем, в ущерб России. У нас с Иваном Петровичем появилась мысль, что данный банк обязательно должен обанкротиться и перейти под контроль заслуживающего наше доверие российского банка, или другой финансовой структуры. И князь Кугушев, пообщавшись с доктором Марциновичем, клятвенно пообещал продумать, как это можно сделать. Так что сейчас единственная проблема — обеспечить этому господину безопасность и плотный контроль.

— Ладно, пусть отрабатывает право на жизнь и прощение. И без него дел хватает...

— Хорошо, продолжу вводить Вас в курс последних событий. Дело "Императрицы Марии" можно считать оконченным...

— Раскололся Воронов?!..

— До донышка. И тоже не без помощи Мартьяныча. Но там орешек покрепче оказался, да и ломать сразу нельзя было. Пришлось поэкспериментировать с "музыкальной шкатулкой" и скополамином. Но, в конце концов, вывалил всё. Сначала назвался лейтенантом флота Его Величества короля Георга Джоном Хавилландом, потом, всё же признал, что имеет звание коммандера. Входит в состав Союзной миссии.

Основной его задачей была организация диверсии на "Императрице Марии". И занимался он ей, когда корабль был еще на стапеле в Николаеве. Причем, подошел к делу с долей выдумки. Зная, что там действуют германские шпионы, имеющие аналогичную задачу, устроил с ними встречу и предложил им на время забыть о разногласиях и сообща сделать дело, даже пообещал заплатить большую сумму. В то время на верфь устроился работать специально прибывший специалист по подрыву кораблей, некто фон Штитгофф. Вот с ним-то Хавилланд и общался. Но тогда не склеилось, мои коллеги на верфи что-то заподозрили и усилили охрану, поэтому операция была свернута... Кстати, николаевскую группу мы взяли. Состояли в ней инженеры Верман, Сгибнев, Феоктистов и, Вы не поверите, даже член городской управы некто Матвеев.

Так вот, вывести из строя корабль на стапеле не получилось, поэтому при наборе команды Хавилланд заменяет собой настоящего Воронова, которого убивает. Подмена происходит до формирования экипажа, так что никто ничего заподозрить и не смог. Взорвать линкор планировалось, устроив пожар в пороховом погребе одной из башен главного калибра. Помните, я рассказывал про хитрый сундучок с обувкой? Те башмаки и должны были стать запалами...

— Понятно. Про пути отхода он тоже рассказал? Явки, пароли, адреса?

— Да. Контрразведка флота до сих пор отрабатывает эти ниточки. Тщательно и не торопясь. А коммандер тем временем очень неохотно "пытается" вспомнить, о чем вел разговоры с адмиралом Колчаком и офицерами линкора. Вот такие вот дела у нас, Денис Анатольевич.

— Петр Всеславович, что-то, касающееся лично меня есть? — Общая обстановка ясна, переходим к частной.

— Есть, как не быть! Во-первых, к Вам едет гость... Я имею в виду, что в батальон с инспекцией скоро прибудет генерал Потапов. Федор Артурович связался с ним и, ссылаясь на Ваш разговор и интерес генерала к батальону, пригласил составить компанию в инспекции.

— Ясно. А реально что должно произойти? Встреча с Регентом?

— Да, от результатов которой будут ясны наши дальнейшие действия. Очень надеюсь, что всё пройдет так, как надо.

— Насколько я понял генерала, ему хуже горькой редьки надоел царящий бардак. Он и с большевиками связался... у нас, там... из-за того, что те действовали конкретно и решительно.

— Дай Бог, дай Бог... От него сейчас зависит решение двух очень важных вопросов. Во-первых, было бы очень здорово подключить его к разработке заговорщиков. Нам сейчас нужна любая помощь в этом вопросе. А во-вторых, Ивану Петровичу очень пригодилась бы определенная информация из лабораторий Круппа.

— Академику неймется? Хочет и здесь кого-то переплюнуть и за пояс заткнуть?

— Вот как раз за это Вы, господин капитан, ему еще большое спасибо скажете. Когда начнется летняя кампания...

Нашу беседу прерывает оживший телефон, сообщивший голосом Келлера, что можно уже выдвигаться на очередное суперсекретное совещание. С некоторым даже сожалением отставляю недопитый стакан и, дождавшись, пока Воронцов закроет кабинет, шагаем на встречу "в верхах"...

*

Ну, все, наконец-то тема закрыта и разговор окончен. Можно выдохнуть и расслабиться. Тем более, что Павлов и Келлер ждут за накрытым чайно-кофейно-коньячным столом, пока я окончательно не выпущу оставшийся пар вместе с никотиновым дымом. Хозяин кабинета выпроводил меня за пределы помещения, сопроводив назиданием о том, что никто из присутствующих не желает гробить свои легкие теми восемьюдесятью процентами никотина, которыми щедро и совершенно бескорыстно одаривают присутствующих некоторые неразумные юноши, упивающиеся своей вредной привычкой.

Мда-а, наш академик продолжает удивлять неожиданными кульбитами. И неизвестно, чей здесь вклад более весомый — собственно Павлова, или его нынешнего "компаньона" Тимина. Эта парочка, блин, сущностей прекрасно спелась в слаженный дуэт или, если угодно, слилась в единый сплав, взяв, наверное, самое лучшее от обоих составляющих. Только вот почему-то с каждым днем этот тандем все больше напоминает гремучий газ, или бинарный боеприпас по тому абсолютно позитивному, но совершенно непредсказуемому эффекту, который они оказывают не только на "товарищей по работе", но, возможно, и на глобальные процессы в целом.

А в принципе — сам виноват. Что я, собственно, знал об уважаемом майоре Тимине то ли в будущем, то ли в прошлом, то ли, вообще, в иной реальности?.. Типичный "пиджак", один из студентов-технарей, которые в середине-конце восьмидесятых составили курсы в некоторых военных училищах, позволив сократить дефицит офицеров в РВСН и ГУКСе, а затем в эпоху глобальных, мать их за ногу, перемен остались тянуть армейскую лямку. Руководствуясь, по-видимому, при этом разными обстоятельствами, но в полном соответствии с фразой Пушкина "Привычка свыше нам дана, замена счастию она". В общем, используя лексикон начала века двадцатого — шпак, штрюцкий, но по иронии судьбы задрапированный в мундир. Инженер, как говорится, "от Бога", человек с добрым характером, увлекающаяся натура, но вот как офицер...

А оказывается, наш майор защитил кандидатскую диссертацию, выбрав среди списка весьма экзотическую специальность — "Приборы, системы и изделия медицинского назначения". И при этом путь к диплому был весьма тернистым. Первая попытка покорить бастионы ВАКа под штандартом "История науки и техники" была безжалостно пресечена реформой, то бишь, уничтожением ВУЗов и расформированием ученых советов. Но Тесла не сдался и, в конце концов, победил...

А теперь, по порядку. Когда-то очень давно мои попытки похитить лавры иллюстраторов военно-исторических серий "Техники Молодежи" и изобразить по настоятельной просьбе Великого князя Михаила развитие униформы и оружия Красной и Советской Армии вызвали явление, определенное позже фантастами, как "эффект бабочки". С легкой стрелковки моментально перешли на более тяжелое вооружение, и, в конце концов, Михаил Александрович, пораженный перспективами ракетных систем залпового огня на поле боя, поручил, а точнее, повелел создать некую аналитическую группу, которая должна была:

Во-первых, тщательно просеять всю наличествующую информацию о состоянии ракетной техники и, особенно ее военной ипостаси в Российской Империи и у ее заклятых друзей и врагов;

Во-вторых, представить перспективные образцы и, что самое главное, — специалистов, способных в самые сжатые сроки довести эти образцы до ума, а точнее, до боевого применения.

И, что характерно, в эту аналитическую группу вошли только Павлов и Келлер, я почему-то пролетел, как фанера над Парижем. Тогда, правда, было много других очень важных и срочных дел за линией фронта, поэтому всё быстро забылось. Но, когда на сегодняшнем Военном совете вновь всплыла задача заиметь аналог "Катюш" к началу летней кампании семнадцатого года, прошлое вспомнилось слишком нервно. Излишняя самоуверенность и несколько рюмок коньяка иногда способны испортить любую ситуацию, в этом я убедился на собственном опыте...

— Милейшие Иван Петрович и Федор Артурович, а позвольте-ка полюбопытствовать по какой такой причине некие "пиджак" Тимин и ефрейтор Александров не соизволили включить в список консультантов выпускника кузницы кадров для космических войск легендарной Можайки старшего лейтенанта Журова?

Павлов, сверкая лучезарной улыбкой, отвечает подозрительно-виноватым тоном:

— Да-с, Денис Анатольевич, пожалуй, мы тут дали маху... Но все еще можно исправить, тем более заручившись поддержкой суперпрофессионала из ВКС. Не будете ли так любезны поделиться с нами списочком фамилий отечественных и иностранных специалистов в сфере ракетного оружия?

— Да легко, позвольте только листок бумаги и карандаш! — Торжественно улыбаюсь, игнорируя панический вопль интуиции о том, что сейчас всё будет очень плохо. И только получив требуемое, неожиданно впадаю в ступор. В голове вертятся фамилии либо "времен Очакова и покоренья Крыма" типа Засядько, Шильдера и Константинова, либо легендарная цепочка Кибальчич, Циолковский, Цандер и Королев с его когортой ракетчиков. С иностранцами обстоит еще хуже. Перечень имен, возглавляемый Конгревом, дополняется Обертом, Годардом, и траурно завершается Вернером фон Брауном, получившись, откровенно говоря, куцым.

— Ну что, господин-товарищ космонавт, огласите Ваш список, пожалуйста. — Павлов преодолев легкое сопротивление, вытягивает листок из моей руки и, не торопясь, с чувством комментирует его содержание. — Как говорится — иных уж нет, а те — еще в пеленках? И кого из них можно привлечь к практической работе по созданию РСЗО?.. Циолковского? Так он чистейший теоретик... Или — Цандера?.. А, может, Сергея Павловича Королева? Так ему еще и десяти лет не исполнилось... Молчите? Хорошо, тогда говорить будем мы.

Не обижайся, Денис, но эти науки тебе в Можайке не читали. Если бы я, а точнее, Тимин не прошел через тернии адъюнктуры и не накропал с полдесятка статей по ракетной тематике периода XIX-XX века, то, скорее всего, назвал бы те же имена. А любитель "Что? Где? Когда?" Сашка Александров, ставший теперь Федором Артуровичем, не написал бы, зарабатывая копейку, сотню вопросов к турнирам, посвященным ракетам и космосу, и поступил бы аналогично. И мы не смогли бы ничего посоветовать Михаилу Александровичу. А так наши воспоминания из будущего о прошлом и настоящем позволили Петру Всеславовичу и его коллегам оперативно собрать необходимую информацию.

И даже более того... Тебе говорит что-нибудь фамилия Поморцев?.. Нет? А если я уточню — генерал-майор Поморцев Михаил Михайлович?.. Опять — нет? Так вот, это — человек гениальный и широко одаренный, крупнейший отечественный специалист в области различных летательных аппаратов и, прежде всего, замечу, ракет. И он сумел добиться реальных результатов, проводя работы на Петербургском артиллерийском полигоне, в Севастополе и на Ракетном заводе в Николаеве. Я уже не говорю, о сотрудничестве с Котельниковым по совершенствованию парашюта и изобретении кирзы. Да, Денис Анатольевич, Вам не послышалось — именно кирзы. Теперь нашим солдатикам на смех нашим "союзникам" и противникам не придется примерять лапти.

И, самое главное, мы сумели спасти жизнь этому человеку. Работая, он не щадил себя. Приобрел целый букет болезней — сердце, почки, печень. Нанюхался всякой гадости при экспериментах. Но, скорее всего, ему пытались помочь умереть. Как убили когда-то русского Тесла — профессора Филиппова. Надышался, понимаешь, бедняга синильной кислоты и помер. А Михаила Михайловича буквально вытянули с того света. Используя опыт Джона Абеля, мы сумели создать более мощный и эффективный аппарат, позволяющий помогать при болезнях почек. Но успели отработать методику только на собаках. Поморцев стал первым человеком, которого подключили к этому устройству. Риск был сумасшедшим, шансы на благоприятный результат составляли процентов десять. Но иного выхода не было, пришлось выбирать между неизбежной смертью и призрачной надеждой на спасение. Рискнули и победили. Правда, пришлось бросить в бой все наши наработки. И у меня, и у профессора Ижевского седых волос прибавилось...

Теперь, генерал Поморцев, пополнивший наш "лазаревский список", проживает на территории Института, совмещая длительную реабилитацию с научной работой. Естественно, ко всякой опасной химии мы его не подпускаем ни на пушечный, ни на ракетный выстрел. Помогают ему несколько его опытных сотрудников, но двое из них сейчас наслаждаются мелодиями в небезызвестной Вам "музыкальной шкатулке". Не сомневаюсь, что Петр Всеславович скоро выяснит, кто поручил им помочь генералу умереть — зарубежные оружейники, или отечественные фабриканты-сапожники. Контракты на поставку сапог в армию десятками миллионов ведь оцениваются.

— Хорошо... Согласен... Победили... Давайте устроим перекур... Но сначала в качестве извинения... У меня в роте огневой поддержки есть прапорщик Горовский, бывший студент-вольнопер. По специальности — химик, очень любит возиться со всем, что горит и взрывается. Программу подготовки прошел вместе со всеми, без скидок. Откомандирую его к Вам, пусть поработает с генералом. И "тенью", и по прямой специальности...

*

Так, пора возвращаться, дел еще много, и все вопросы так, или иначе касаются моей теперь уже скромной персоны. Захожу в кабинет, академик о чем-то разговаривает с Воронцовым, Келлер приглашающее показывает на стул и придвигает чашечку свежезаваренного кофе. Павлов, заметив меня, прекращает кулуарные шепотки, и мы переходим к следующему вопросу.

— Итак, Денис Анатольевич, Вам слово. Вы привезли Сталина и Свердлова. Ваши впечатления, ощущения и умозаключения нам очень интересны. — Иван Петрович смотрит на меня. — От них зависит, что мы будем докладывать Регенту, и как будет строиться дальнейшее сотрудничество.

— Докладываю... Спектакль "Тупой, но решительный" отыграл, скорее всего — поверили. Потихоньку, намеками пытался ввести в головы мысль о возможности сотрудничества с Регентом. Свердлов, возможно, поверит, Сталин — нет. Убежденный большевик, пока что в некоторых вопросах выступает максималистом. И, к сожалению, в вопросе кому должна принадлежать власть — тоже. Очень близок с Лениным и Крупской, дорожит их мнением. Возможно, если Владимир Ильич вдруг решит, что возможность диалога с правящими кругами пойдет на пользу большевикам, и теоретически это со всех сторон обоснует, то дело с мертвой точки сдвинется...

Свердлов... Этот, — скорее, хороший технический исполнитель. Классический ведомый. В теории подкован, но самостоятельности мысли, как у Сталина, нет...

— Ну так его же не просто так председателем ВЦИКа назначили. — Вставляет реплику Келлер.

— Ну, Троцкого тоже вон председателем Реввоенсовета делали, а вояка из него... Хреновый — это еще комплимент. — Парирует Павлов. — Ладно... Петр Всеславович, еще денек им на медкомиссию, а там — работайте вплотную. И полиграф, и Мартьяныч. При необходимости — скополамин... Не улыбайтесь так ехидно, Денис Анатольевич, этот метод гораздо гуманнее, чем Ваши изощренные военно-полевые фантазии со всякими лопатками, ножами, ремнями и прочей амуницией. И, кстати, открою небольшой секрет — буквально на днях получил очень ценную посылочку. Килограмма три бурунданги и семена борачерро.

— ... Милостивый государь Иван Петрович, если Вас не затруднит, будьте так любезны, переведите, пожалуйста, последнее предложение на русский язык. — С невинным выражением лица озвучиваю, как понимаю, общую просьбу. — А то мы как-то не успеваем за полетом мысли. Гербарием решили заняться на досуге?..

— Ну... Хорошо, Денис Анатольевич, хорошо. Считайте — уели... Борачерро — небольшое деревце, произрастающее в Колумбии, Эквадоре, Венесуэле и некоторых других странах. В переводе на русский язык — "запойное". А бурунданга — это мелко, буквально в пыль перемолотые его семена и цветки. В смеси помимо уже известного Вам скополамина содержатся еще некоторые вещества, что позволяет использовать порошочек, как средство зомбирования. Мне еще тогда... ну, Вы понимаете... в "Аргументах и фактах" попалась статья об этом наркотике. Проверил — оказалось так оно и есть. Правда, сейчас это снадобье используют в основном сутенеры для вовлечения женщин в занятие проституцией...

— И кого мы собрались соблазнять? — По-моему, академика в очередной раз заносит на поворотах не туда, куда надо.

— Определенную часть депутатов Государственной Думы... Наркотик можно подмешивать в еду, или питье, даже просто распылять в лицо жертве. А прилюдно каяться и давать показания под протокол господа парламентарии должны в абсолютно товарном виде, а не со следами побоев на лице, как говорил Папанов. Вот если вдруг на кого-то не подействует, тогда уж Ваш черед будет, господин капитан. Выкручивайте руки, бейте сапогами в копчики, отрезайте уши, короче — занимайтесь любимым делом.

— Хорошо, тем более, что только что Вы при свидетелях мне это разрешили. Пойдете организатором преступления. — Пытаюсь свести всё к банальному трёпу, обижаться надоело, да и нет смысла. — В операции "Бони М" порошочек будем использовать?

— Да, Петр Всеславович возьмет с собой пяток доз. Пуришкевичу — однозначно, остальным — по обстоятельствам.

— Цель акции определена? Споров больше не будет? — Хочу услышать окончательный вердикт, а то, честно говоря, надоело эту манную кашу жевать. То надо Распутина спасать, то — не надо. То он чуть ли не святой, то кол осиновый ему в жо... в награду. То шарлатан и сволочь, то самородок суперталантливый. Нет, я со своими могу, конечно, за пару минут взять штурмом Юсуповский дворец, и при этом даже не запыхаться. Только вот кто потом юридические и прочие последствия расхлебывать будет? Вся великосветская шушера такой вой поднимет, мало никому не покажется. А когти показывать еще рановато...

— Определена, Денис Анатольевич. — Келлер кидает на Павлова мимолетно-победный взгляд. — Цель акции — заполучить в своё распоряжение мистера Освальда Райнера. Компромат на князя Феликса Юсупова и всё остальное — по возможности. Гришку мы не спасем, даже если очень постараемся. План действий продумали?

— Без рекогносцировки, только в общих чертах. Варианта два. Либо работаем возле дворца, либо — по автомобилю и его пассажирам. На практике, скорее всего, будем готовиться к обоим. Всё будет зависеть от того, где будет этот ваш Райнер. Петр Всеславович, портретиком данного господина сможем разжиться?

— Обижаете, Денис Анатольевич. И фото, и краткие досье на всех участников имеются. Подполковник Бессонов прислал копии для ознакомления.

— Я понимаю, господин капитан, что вмешиваюсь не в своё дело... — В голосе Павлова звучит какое-то даже смущение. — Но я Вас очень прошу... Постарайтесь поаккуратней с Великим князем Дмитрием Павловичем. Исключительно из дипломатических соображений...

— Я понимаю, господин академик, всю бездонность Вашего отчаяния... Не волнуйтесь, Иван Петрович, аккуратненько свяжем, уложим мордочкой в снег... и даже с ложечки накормим этой... как его... дурум-барангой.

— Бурундангой, старлей. И имей совесть, прекрати издеваться над старшими... По возрасту и по чину...

— Всё-всё-всё! Понял, умолкаю. А то по шее получу, и подвиг свой не совершу. Конец цитаты...

— Вот и ладненько... Так, какие вопросы у нас еще остались?

— ... Встречи Его Высочества Регента с генералом Потаповым и "туруханцами". — Келлер, всё это время с улыбкой наблюдавший за нашим диалогом, не торопясь и с удовольствием делает глоток кофе, отставляет чашку в сторону и напоминает о повестке дня. — Это — тоже по Вашей части, Денис Анатольевич.

— Понятно. Когда приезжает Потапов?

— Послезавтра утром. Подполковник Бойко встретит его и сопроводит в расположение батальона. А дальше — Вам и карты в руки. Великий князь Михаил Александрович будет у Вас где-то в полдень.

— Добро. Значит, вялотекущая обзорная экскурсия по учебным местам, а потом — серьезный разговор. С революционерами всё проще. Встреча же будет в Институте?..

— А вот и нет. Вместе с Петром Всеславовичем прогуляетесь завтра по Петровскому парку. Та Кугушевская дача, что поближе к резиденции, будет, как Вы и хотели, схроном "на всякий пожарный". Так что посмотрите, прикиньте потребности в личном составе и вооружении... — Федор Артурович снова смакует кофеёк, потом продолжает. — А второй особняк будет служить местом неофициальных встреч. Вот там-то Его Императорское Высочество и будет беседовать со Сталиным и Свердловым. На него тоже обратите внимание и проработайте план охраны и обороны...

*

Ради высокого гостя пришлось подкорректировать расписание занятий, чтобы показать наши умения и навыки по полной программе. Пользуясь личным обаянием и Высочайшим указом о развертывании в батальон двойного состава, удалось отжать у соседей дополнительно аж целый этаж в казарме, где и разместился импровизированный учебный корпус. С оборудованными классами огневой, тактической, минно-взрывной, разведывательно-диверсионной подготовки и особой гордостью — спортзалом, половину которого занимает импровизированный татами с набивными мешками, манекенами и прочими обязательными атрибутами высокого искусства лишать жизни и здоровья ближнего своего.

Его превосходительство генерал-майор Потапов прибыл, как и было оговорено в сопровождении Валерия Антоновича, не торопясь прошелся по казармам, с интересом заглядывая во все помещения. С плохо скрытым любопытством выслушал мои объяснения по поводу того, зачем в каждой роте наличествует некая комната отдыха, даже совмещенная с ротной библиотекой (ну, не называть же их комнатами психологической разгрузки, не поймут-с!).

— Денис Анатольевич, я отнюдь не чужд заботам о нуждах нижних чинов, но вот это, по-моему, уже перебор. Зачем? Какое практическое назначение этих помещений?

— Во-первых, они нужны из соображений психологии. Кто-то хочет написать письмо домой, кто-то — почитать книжку, чтобы никто не заглядывал через плечо... Именно так, Ваше превосходительство, в батальоне почти все грамотные. И читать любят.

Во-вторых, по вечерам здесь проходят занятия по грамматике и арифметике для тех, кто хочет учиться дальше. Заведено это давно, и до сих пор недостатка в желающих не наблюдалось.

Ну, и в-третьих, если мне нужно собрать, например, унтер-офицерский состав, чтобы обсудить какой-то вопрос, ротной канцелярии для этого будет маловато. А выговаривать за упущение провинившемуся так, чтобы слышали его подчиненные, считаю неправильным.

— И всё равно, Денис Анатольевич, мне кажется, Вы немного переусердствовали. Не боитесь потерять авторитет командира, разводя вот такой ненужный либерализм?

— Не боюсь, Ваше превосходительство. Авторитет зарабатывается в бою. А там и они не раз мне спину прикрывали, и я им...

— Ну, что ж, спорить не буду. — Генерал из вежливости сдает назад, но в голосе явно читается сомнение. — Идемте дальше, господа...

А дальше мы как раз попадаем в классы, где полным ходом идут занятия. Потапову интересно всё. Разборка-сборка винтовки Маузера... Затвор, шомпол, подаватель, два болта, ложевые кольца и, наконец, само ложе... Разборка винтовки Мосина...

— Господин капитан, объясните, пожалуйста, почему солдаты разбирают оружие с завязанными глазами и на время? — Потапов кивает на очередную пару бойцов возле стола.

— Отработка навыков до автоматизма. Если применительно к боевой обстановке... Например, нужно одновременно перезарядить оружие и при этом неотрывно следить за окружающей обстановкой. Или в кромешной темноте. А время — в бою секунда может стоить жизни... Да и соревновательный запал неплохой, что тоже сказывается на обучении...

Тактическая подготовка, отработка на "участке местности" прорыва обороны противника с помощью деревянных солдатиков, вырезанных бригадой местного таланта Платоши Ковригина... Генерал внимательно изучает висящие на стенах плакаты со схемами организации засад...

Минно-взрывное дело... Уже привыкший к офицерским погонам недавний студент Илья Буртасов как всегда вежливо объясняет бойцам порядок действий при закладке мины:

— Взрыватель нажимного действия, собственного изготовления. Представляет собой вот такой картонный коробок наподобие спичечного, внутри которого находятся две спаянные друг с другом ампулы. Между ними в специальную щель вставляется обрезанный вот под таким углом огнепроводный, или детонирующий шнур, идущий к капсюлю-детонатору. При раздавливании ампул их содержимое смешивается с образованием пламени, огонь передается через шнур на капсюль... Примерно вот так...

Илья кладет собранное устройство на массивную металлическую плиту, опускает сверху на коробок тяжеленный утюг. Еле слышный хруст стекла, тоненькая струйка дыма, шипение шнура и, как апофеоз — громкий хлопок КД-шки. Все воспринимают происходящее привычно и спокойно, только Потапов с непривычки еле заметно вздрагивает от звука...

В спортзале народ уже закончил разминаться и вовсю "убивает" друг друга. Второй взвод разведроты играет в "эстафету". Правила очень просты, три человека выстраиваются друг за другом на расстоянии метров в пять. Четвертый делает кувырок вперед и встает, оказываясь прямо перед первым стоящим, который тут же бьёт его ножом в живот. Нужно провести прием и кувыркаться дальше, ко второму, который уже метит лопаткой в шею. Обезвредить и — следующий кувырок, после которого надо защититься от укола штыком и отобрать винтовку. После чего стартует следующий боец. Играют два отделения, причем, судя по крикам, играют очень азартно. Оно и понятно, победители делают круг почета по залу верхом на побежденных.

Его превосходительство внимательно наблюдает за происходящим, у меня даже возникает ощущение, что он пытается оценить готовность бойцов к проведению какой-то акции. Во всяком случае то, что он сегодня увидел, ему безусловно понравилось. Собирается еще раз предложить мир, жвачку? И против кого дружить будем?.. Нет, Ваше превосходительство, это Вам минут через надцать сделают предложение, от которого Вы вряд ли сможете отказаться...

Возвращаемся в казарму, по пути в канцелярию на глаза попадаются Михалыч с Митяем, усиленно делающие вид, что ничего особенного не происходит. А так как они здесь, то и еще кое-кто тоже присутствует. Только слегка инкогнито. Сопровождаемая персона ни количественных, ни цветовых изменений не заметила, нас хоть и причислили к гренадерскому корпусу, всем разрешено повседневно носить свою родную форму, поэтому увеличение количества казачьих лампасов остается незамеченным.

Берусь за ручку двери, открываю и пропускаю вперед Потапова, затем захожу сам и, выручая застывшего, как столб генерала, выдаю в эфир:

— Ваше Императорское Высочество, разрешите присутствовать!..

Великий князь Михаил прекращает разглядывать что-то из окна и оборачивается к нам:

— Здравствуйте, господа...

— Здравия желаю Ваше Императорское Высочество! — Исполняем дуэтом с генералом и застываем в ожидании дальнейших указаний.

— Садитесь, Ваше превосходительство. — Регент уже занял "командирское" место во главе стола. — Господин капитан, распорядитесь, чтобы нам не мешали и останьтесь.

Выхожу в коридор, сигналю Михалычу "Контроль" и возвращаюсь обратно.

— Удивлены столь нетривиальным приглашением к беседе, Николай Михайлович? — Великий князь, вежливо улыбаясь, ждет, когда гость успокоится и окончательно придет в себя. — Дело в том, что по ряду причин не счел возможным официально афишировать рандеву... Вы, наверное, не хуже меня знаете положение дел в армии и Империи. Положение тяжелое, но я бы не сказал, что критическое, как об этом кричат... разные ораторы из лже-патриотов, якобы страдающих о судьбе России. И для исправления ситуации мне нужны люди, всей душой болеющие за Державу. К каковым отношу и Вас и большинство Ваших коллег по Генеральному штабу. Даже несмотря на то, что в моем распоряжении имеются сведения о дружеских отношениях некоторых с нелояльными Власти людьми...

Великий князь делает паузу, глядя на молчащего генерала, затем озвучивает воспоминания "энциклопедиста" Келлера:

— Я имею в виду некоего врача-эпидемиолога Михаила Сергеевича Кедрова, в данный момент находящегося на Кавказском фронте и занимающегося революционной пропагандой вместо исполнения своих прямых обязанностей. И его родственника Николая Ильича Подвойского...

— Ваше Императорское Высочество! — Потапов уже оправился от неожиданности. — С вышеназванными персонами меня связывают лишь дружеские отношения, никоим образом не влияющие на исполнение мною служебных обязанностей!

— Николай Михайлович, я Вам верю. Иначе сегодняшнего разговора просто бы не было... Вы, как и многие офицеры, искренне, замечу, болеющие за судьбу страны, готовы пойти на сотрудничество даже с самыми отъявленными революционерами ради спасения России?..

Знакомы с "Размышлениями о Франции" графа де Местра? Полагаю, что — да. У него есть один тезис, как нельзя лучше подходящий к нашей беседе. Не буду цитировать дословно... Идея в том, что когда страна находится на пути к полному развалу, замечу, искусственно создаваемому предателями с помощью извне... Так вот, когда страна находится на этом гибельном пути, никакой консерватизм по мнению графа уже не может спасти положение. И только революционное движение, причем, крайне радикальное, может создать новый, скажем так, центр силы, навести железный порядок вместо анархии и бесконечной болтовни и скрывающихся за ней ничегониделания и саботажа... Не эта ли решимость пойти до конца так привлекает трезво мыслящих людей, осознавших реальное положение дел?.. Только не рано ли списывать со счетов ныне существующую Власть? Хоть те же Думские болтуны и говорят об этом уже никого не стесняясь. Но Вы же — не эксцентричный фигляр, постоянно эпатирующий своих коллег по трибуне, а блестящий офицер, делом доказавший преданность Престолу и Отечеству. Поэтому я и обращаюсь к Вам с вопросом — готовы ли Вы в трудную минуту помочь Фамилии, которой присягали?..

— Готов, Ваше Императорское Высочество!.. Но... — Потапов встает и вытягивается, отвечая на вопрос Регента, затем на мгновение осекается и непроизвольно бросает на меня взгляд.

Великий князь Михаил понимающе чуть кивает головой и обращается уже ко мне:

— Господин капитан, оставьте нас. Я вызову Вас позже.

Выхожу, плотно закрыв за собой дверь. Разговор у них там сейчас будет серьезный, так что пара минут на перекур у меня есть...

Обратно меня зовут только через четверть часа. Обстановка в кабинете вполне спокойная и благожелательная. Значит, господин генерал согласился...

— Николай Михайлович, капитан Гуров состоит при мне офицером по особым поручениям и является моим доверенным лицом. Он более детально ознакомит Вас с теми вопросами, которые нужно решить... Господа, благодарю вас и более не задерживаю...

В целях конспирации мы идем осматривать имеющуюся технику и тяжелое вооружение батальона, дабы дать возможность Его Высочеству исчезнуть также незаметно, как он и появился.

— Ну, Денис Анатольевич, признаться, такого поворота событий я не мог предугадать при всем желании. — Потапов доброжелательно улыбается, но глаза остаются настороженными. — Лихо Вы меня обошли...

— Прошу простить, Выше превос...

— Денис Анатольевич, мы же еще в прошлую встречу договорились не злоупотреблять казенщиной!

— Простите, Николай Михайлович, Вы же сами, как опытный разведчик, знаете что такое конспирация. В ту нашу встречу я не имел права ничего говорить. И решения принимаю не я...

— Да, конечно же понимаю... И понимаю также то, что Ваш батальон, стоит только Великому князю Михаилу Александровичу отдать приказ...

— Так точно. И не только мой батальон. Отдельный корпус генерала Келлера, расквартированный здесь же, сделает то же самое. И обучаются там так же, как и здесь. Это то, что я знаю точно. — Вопрос предвиделся, и ответ на него обсуждался заранее на заседании "триумвирата". — Помимо этого есть еще надежные части и на фронте, и в тылу.

— Хорошо... Что именно могу сделать я? Его Императорское Высочество поручил Вам передать определенные задания для... моих подчиненных.

— Всё зависит от того, обладают ли Ваши подчиненные такими возможностями. Если в двух словах, — во-первых, необходим выход на лаборатории господина Круппа, а именно на тех, кто занимается ракетами. Во-вторых, опять-таки, если это возможно, нужны все связи господина Рафаловича с французскими финансовыми кругами и не только. Очень скоро он будет дезавуирован, как официальный финансовый агент Российской империи. Есть большие подозрения, что работает он не для страны, а на неких баронов с красными щитами. И, в-третьих, нужна помощь в распутывании клубка связей думцев, промышленников, банкиров и прочей нечисти. Типа, кто, кому, куда, зачем и сколько...

— М-да, интересные вопросики Вы мне подкидываете... Я так понимаю, немедленный ответ не требуется, но и промедление опасно... Вы когда в Петроград?

— Через несколько дней. Экзамены ведь на носу.

— Сразу по приезду свяжитесь со мной. И, кстати, Вы сами того не подозревая, помогли мне решить один вопрос. При эвакуационном управлении, коим я заведую, будет создан отдел... Как его назвать официально, — я придумаю. А на деле он будет заниматься проведением разведывательных мероприятий в близком тылу германцев. И, сами понимаете, лучшей кандидатуры, чем капитан Гуров, я не вижу.

— Простите, Николай Михайлович, но предпочитаю остаться при батальоне. Но выполнять отдельные поручения, — пожалуйста...

*

Следующий день и следующая встреча. На этот раз — с двумя ратниками 2-го разряда и особого назначения. Недавно привезенными оттуда, где туруханские волки себе хвосты морозят. Великий князь Михаил собрался побеседовать со Сталиным и Свердловым на предмет их всех дальнейшей совместной деятельности, буде таковая случится. Вот потому мы и едем в Петровский парк подышать свежим воздухом и полюбоваться декабрьскими пейзажами. Институтское авто высаживает нас на повороте ко второй бывшей Кугушевской даче и уезжает за Регентом. А мы дружной компанией шествуем по недавно расчищенной дороге к дому. У нас в запасе целый час времени, поэтому идем не торопясь, представляясь стороннему наблюдателю прогуливающимися приятелями. Хотя посторонних тут как раз и нет, все свои, правда, чужому глазу совсем незаметные...

— А ви нэ боитэсь, Дэнис Анатольэвыч, что ми сейчас сбэжым? — Сталин, судя по добродушной улыбке, решает пошутить, пользуясь моим обманчиво-расслабленным видом. — Кынэмса в разные стороны и будэт как в пословицэ про двух зайцев.

Свердлов, еще до конца не пришедший в себя от сотрясения и полиграфа, лишь недоуменно смотрит на Иосифа Виссарионовича. Ага, попробовал на себе товарищ Андрей детектор лжи. Как и товарищ Коба. Оба — совершенно добровольно, из интереса, заинтригованные технической новинкой. Вопросы задавались несложные. Конечно, можно было вытрясти всё, вплоть до партийных явок и адресов товарищей по борьбе с кровавым режимом, находящихся на нелегальном положении, но большая часть сведений, известных туруханским сидельцам, давно устарела, и уж точно не стоило ради нее выламывать руки потенциальным союзникам. Пока не стоило.

А вот с гипнозом вышел облом. Свердлов отказался категорически. Сталин заинтересовался, но то ли он устойчив к внушению, то ли, по предположению Мартьяныча, сам им немного владеет...

Но вопросик подбросил почти вовремя...

— Нет, Иосиф Виссарионович, не боюсь. Потому что больше сотни шагов не пробежали бы.

— Пачэму жэ?

— Подождите, через полминуты отвечу.

Еще десятка два шагов и я прошу их остановиться, а сам подхожу к засыпанной снегом куче опавших листьев у обочины и останавливаюсь. Ковер из листвы приподнимается и оттуда выглядывает один из моих "призраков".

— Всё в порядке, Командир.

— Добро, бди дальше.

Оборачиваюсь и жалею, что нет в руках фотоаппарата. Такие кругло-изумленные глаза нечасто встречаются в нашей жизни. Машу рукой, чтобы продолжали движение и, когда эта парочка подходит совсем близко, невинным тоном задаю вопрос:

— Теперь, надеюсь, понятно почему?..

Дальше идем, как на экскурсии, господа революционеры так и рыскают глазами по сторонам, стараясь угадать, где же еще спрятались диверсы. О том, что не стал бы ни за кем гоняться, а просто всадил бы по пуле каждому в колено и курил бы, дожидаясь какого-нибудь проходящего мимо доктора, решаю промолчать...

Дорога упирается в ворота, висящие на широких каменных пилонах, внутри каждого из которых сделана калитка, одна из которых открывается, пропуская нас во двор. "Привратники" остаются в компании с недавно полученным льюисом контролировать тишину и спокойствие, а мы заходим в дом, минуя вторую линию охраны и добираемся до нужной нам комнаты, где один из бойцов уже возится возле горячего самовара.

— Всё, Лёша, спасибо, дальше я сам. — Отпускаю "дневального", его место сейчас возле одного из окон, а не с чашками в руках. Конкретно этот дом, предназначенный для конфиденциальных встреч, решено было оставить почти так, как есть, внеся лишь минимальные изменения по понятиям безопасности. Хотя и здесь можно при желании наломать немало дров. Оштукатуренные бревенчатые стены из выдержанного дуба, этого же материала двери и оконные рамы, тяжелые портьеры на окнах, препятствующие разлету стекла... Забор в виде штакетника почти в человеческий рост и почти везде ровный газон, позволяющий простреливать любой квадратный сантиметр с двух, а то и трех направлений, а где растительность повыше — спрятанные на совесть растяжки, которые потом уберутся до нового мероприятия. И, самое главное, — два штурмовых отделения, очень незаметно расположившихся в подвале и на соседней даче. Несколько секунд, и достаточно неприятный сюрприз в тридцать "драконов" ударит по неприятелю, сдуревшему настолько, чтобы помешать милой болтовне Регента с заинтересовавшими его людьми. А вот за ту, "ближнюю" дачу скоро возьмутся всерьез. Двери поставят новые, со стальными пластинами внутри филенок, привезут аж из Питера. В целях, типа, конспирации. Вроде, как даже стекла поменяют на какой-то флинт-гласс, по слухам держащий пулю из пистолета. Все деревянные конструкции пропитают химией против возгорания, да еще и огнетушителей понавтыкают где только можно. Но самое главное — в подвале будет устроена своеобразная "бронекапсула", блиндированная комната со всем необходимым для осады — оружейкой с достаточным запасом стволов и патронов, миникаптеркой с консервами, емкостью с водой, ватер-клозетом, скрытой в стенах шахтой вентиляции и даже несколькими изолирующими противогазами имени господина Дрегера. Иван Петрович предложил для воды даже обеззараживающий состав на основе серебра, чтобы никто не маялся диареей. Ну, и само собой разумеющееся — пулеметные гнезда на крыше и управляемое минное поле параллельно штакетнику. А также телефоны с бронированными кабелями к соседней даче и моему "дворцу", который сейчас не занят. Из экзотики — предложенное тем же Павловым заземление дверных ручек и замков. Типа, на всякий случай, а вдруг какой-никакой гениальный энтузиаст-электрик найдется...

— Чайку не желаете, господа ратники?.. — Интересуюсь, наливая заварку в чашку. — Нет, нет, я не издеваюсь. Просто напоминаю, что волею судеб вы на данный момент — военнослужащие, а потому приветствие старшего по чину в соответствии с уставом обязательно к исполнению. Даже если он по вашему мнению и не заслуживает теплых чувств... Хотя, это же вы сами на Царя ярлыков понавешали. И кровавый он, и царь-тряпка, и жена у него — шпиёнка германская...

— Вы хотите сказать, что?.. — Свердлов аж не договаривает фразу от догадки с кем предстоит общаться.

— Нет, не Император. Его брат Великий князь Михаил Александрович, Регент Империи, хочет поближе на вас посмотреть.

— Дэнис Анатольэвыч, а развэ нэ самы офицэры прозвалы Цара царскосэлским суслыком? — Хитро прищурившись, интересуется Сталин, возвращаясь к теме разговора.

— Прозвали, согласен. И правильно прозвали, со своей точки зрения... Только вот были это гвардейские ухари-пустобрехи, доблесть видящие только в пьянках, бабах, да картах. Служба для них — иметь собственные выезды, по паркету вальсы шаркать, да в театрах билетики покупать не дальше пятого ряда. Самомнения много, а боевая ценность — нулевая. Привыкли воевать всё больше на парадах, в ресторациях и дамских будуарах...

— А разве они неправы? — Теперь уже голос подает успокоившийся Свердлов. Интересно, как в таком маленьком человечке может помещаться такой сочный бас? Иерихонская труба, блин, да и только...

— Отчасти — да. И я не собираюсь, скажу по секрету, Яков Михайлович, его идеализировать. Да, любимые занятия — колоть дрова и стрелять ворон в парке... Но на мой взгляд, проблема в том, что императору хотелось в каждом вопросе найти наиболее взвешенное решение, которое будет удовлетворять всех. А быть хорошим для каждого невозможно. Тем более, — недопустимо затягивать решение вопросов и пускать всё на самотёк. А также назначать людей на должности не по их профессиональным умениям, а по степени преданности. А говорить адмиралу Рожественскому перед отправкой эскадры но Тихий океан, что ждет от него не победы, а услуги, так вообще преступно... Но!.. Проблема любой власти — в обратной связи и передаче информации. Фразу "Короля играет свита" понимаете? Так вот, эта свита, решившая, что настало время вседозволенности и безнаказанности, по моему скромному мнению и является корнем зла.

— А чито Вы скажэтэ про дэвятое январа? — Иосиф Виссарионович по прежнему улыбается, но глаза уже сверкают. — Опят Цар ны пры чём?

— При чем. Но в чем, по моему мнению, его вина, я скажу позднее... Императора в тот день в столице не было, и приспущенный над дворцом штандарт ясно об этом говорил. Так что приказ о расстреле он отдать не мог. А не было потому, что за три дня до этого, как бы это сказать... "некие темные силы" устроили вполне театральное покушение, пальнув из Петропавловской пушки картечью вместо холостого. — Тут даже широчайший кругозор Александрова-Келлера не нужен, как-то на смене чуть ли не наизусть выучил полученную из рук зама по воспитанию отксерокопированную статью то ли из Военно-Исторического Журнала, то ли еще какого-то издания, при всем желании с желтой прессой не имеющих ничего общего. — На Крещение Царь вышел на лед поприсутствовать при освящении воды, а одна из салютующих пушек бахнула холостым, только вот картуз с порохом кто-то напичкал картечью старого образца. Большая часть выстрела попала по самому дворцу, но парочка пуль прошла почти рядом с Императором. Вот ближайшее окружение и отправило Государя в безопасное Царское село.

— Ви, Дэнис Анатольэвыч, нас за дураков дэржытэ? — Сталин с явным сарказмом смотрит на меня. — А пазваныть и прыказать ваш цар не мог?

— Нет, не мог. Потому, что не знал, что происходит... Регент приказал провести негласное расследование событий девятого января... — Придется приоткрыть страшную тайну, тем более, что расследование действительно проводилось "коллегами" из Священной дружины. — Ни министр юстиции Муравьев, ни градоначальник Фуллон, ни командующий войсками Петербургского гарнизона Великий князь Владимир не докладывали Императору о готовящемся шествии. Равно и о том, как потом на самом деле развивались события.

— А кто проводил расследование? Полиция? — Свердлов тоже старается не отстать в обилии сарказма.

— Скажем так, люди, ныне служащие на различных должностях и лично преданные Великому князю Михаилу Александровичу... Так вот, Государя под предлогом повторного покушения отправляют из столицы, а дальше начинается мышиная возня, в которой участвует несколько "свор", преследующих каждая свои цели. Это и придворно-аристократическая камарилья, понявшая, что Царем можно крутить, как хочешь, и представители высших эшелонов власти, давно уже получающие жалование от тех же самых французов с англичанами, или международных банкирских домов, и куча дураков в Охранном отделении, включая полковника Зубатова и генерала Трепова, знавшая о связях Гапона с эсерами и ничего не делавшая, ну и сама партия социалистов-революционеров, решившая использовать манифестацию в своих политических целях...

— Опят получаэтса, чито цар у вас хороший, а осталные — мэрзавцы. И аткуда ви знаетэ, чито всё било именно так? — Сталин скептически воспринимает полученную информацию.

Твою ж маман! Не могу же я сказать, что из опубликованных царских дневников и белоэмигрантских мемуаров! Надо как-то выкручиваться... Блин, мое дело — глотки немцам резать, а не уговаривать неуговариваемых!..

— Нет, говорю откровенно, вина Императора в этих событиях есть. Он не должен был уезжать в Царское Село, он должен был выйти к народу, даже несмотря на вероятность покушения, он должен был после всего случившегося назначить тщательное расследование и наказать виновных невзирая на чины и происхождение! И не обойтись всего лишь пятью повешенными и сто тридцатью отправленными на каторгу и разжалованными в солдаты, как его предок Николай I! А довести цифру человек до трехсот!..

А насчет того, откуда я всё знаю — пока что это тайна следствия. Попозже, возможно, я смогу ответить более подробно... Но тем не менее, логика в событиях прослеживается четкая. Царь изолирован, запретов на шествие нет, улицы не перекрыты, даже воззвания с фонарей не посрывали. Войска подняты по тревоге, но четких указаний никому не дано. Поэтому в нескольких местах огонь открывается без необходимости и без предупреждения. Вывод — кому-то необходимо было спровоцировать беспорядки и вселить в головы рабочих мысль, что Царь будет разговаривать с ними только штыками и залпами... Кстати, а что послужило отправной точкой к демонстрациям, не подскажете?..

— Незаконное увольнение рабочих с Путиловского завода, из-за чего началась забастовка. — Торжественно улыбается Свердлов.

— Хочу вас огорчить, Яков Михайлович. Уволен был только один человек, и по веским основаниям. Пить надо меньше, тогда и прогулов не будет. Еще двое были на грани увольнения, но их пожалели. И, да, кстати, рабочие-путиловцы решили выдвигать чисто экономические требования. Как то — восьмичасовой рабочий день, увеличение зарплаты, оплата сверхурочных, и так далее. И все, вышедшие на шествие, считали, что именно это в петиции и написано. Про гражданские свободы, освобождение политзаключенных, равенство всех перед законом и прочие революционные лозунги они и слыхом не слыхивали.

А кто поменял текст?.. Правильно, тот самый негласный сотрудник Охранки поп Гапон и господин Рутенберг, инженер с Путиловского, член партии эсеров. И следующий, самый интересный вопрос — а чьи денежки в это же время в партийных кассах осели?.. Не знаете?.. Странно. А первый номер вашей газеты "Вперед" кто финансировал?.. Ну что же вы стесняетесь, друзья мои?.. Я сам отвечу — японцы, с которыми Империя в тот момент была в состоянии войны. Полковник японского генштаба Акаси встречался и с Плехановым, и с Лениным, и с Деканозовым, и с Лорис-Меликовым. Такие названия, как "Сакартвело" и "Дашнакцутюн" знакомы, Иосиф Виссарионович? По глазам вижу, что знакомы... Есть донесения агентов русской разведки: восемь тысяч винтовок — финским националистам, пять тысяч — Вашим землякам, господин Джугашвили, девять тысяч — другим социалистическим партиям... Всё куплено на японские деньги...

Дальше, может быть, объясните, почему для шествия надо было грабить церкви? Чтобы хоругвями прикрыться, типа, мы — мирные? Даже когда эсеровские боевики начали стрелять в солдат, прикрываясь спинами рабочих?..

И, еще... Сколько людей пострадало, знаете? Около ста пятидесяти убитых и до шестисот раненых. Это учитывая и тех, кто не обращался в больницы. Зато свободная западная пресса тут же подняла вой о тысячах расстрелянных, раненых, затоптанных конями...

— И всё равно, это царские кровавые палачи стреляли в безоружных рабочих!

— Яков Михайлович, Вы не на митинге, не кричите. И насчет кровавых палачей — не вам, господа революционеры говорить про это! Честно скажу, если бы большевики, подобно эсерам, бросали безоружных людей под солдатские пули, мы бы даже не познакомились! Но это пока! Вспомните Францию! Вы же считаете жирондистов, монтаньяров и прочую шушеру своими учителями. А сколько крови пролили они? Вам такое понятие, как "республиканская свадьба", знакомо?.. Нет?.. Это когда при усмирении Вандеи, предварительно сорвав одежду, связывали вместе мальчишку и старуху, беременную женщину и старика, а потом бросали в воду! Когда придумали специальную баржу, которую набивали битком людьми, выводили в устье Луары, топили, затем с помощью канатов вытаскивали и готовили к новой казни?! За восемнадцать месяцев было уничтожено от четырехсот тысяч до миллиона человек, около тысячи в день!.. А ведь первоначально тоже были нормальные люди!

Умолкаю на полуфразе, слыша знакомые шаги по коридору. Дверь открывается, поворачиваюсь, вытягиваюсь и командую:

— Встать! Смирно! Ваше Императорское Высочество...

Великий князь Михаил останавливает меня жестом, сопровождающий его Келлер еле заметным кивком показывает за себя.

— Разрешите быть свободным?..

Выхожу из комнаты и иду проверять посты. Пока Михаил Александрович здесь, готовность номер один для всех. И я не исключение...

*

Ждали долго, изнывали от нетерпения и неизвестности, но сегодня, похоже, что-то да получится. И операция "Бони М" пройдет так, как надо. "Некий господин с Гороховой улицы", он же — Григорий Ефимович Распутин, всё же поехал навстречу своей скоропостижной кончине в лице князя Юсупова и его коллег по преступлению.

Активные действия, всё-таки, решили проводить не в самом дворце, туда мы заглянем попозже. Даже великий знаток собачьих рефлексов академик Павлов не смог гарантированно обещать нейтрализацию двух лохматых и четвероногих друзей человека, обитающих за интересующей нас оградой. А против них вся наша маскировка не имеет никакого смысла. Посему решили довериться историческому опыту и преступной логике. В смысле — "Без тела нет дела". В любом случае господа злодеи должны будут избавиться от трупа. И вряд ли они будут выносить его по частям — пока что не те еще времена. А так как вотчина князя Юсупова стоит на набережной Мойки, то вывозить вещдок будут не мудрствуя лукаво либо налево, либо направо. Поэтому отошли по паре кварталов в обе стороны и поставили в переулках "засадные полки" в виде арендованных подполковником Бессоновым авто с группами захвата. Спасать "старца" никто не собирался, ибо даже если не принимать в расчет все пасквили о нем, своими рекомендациями о назначении на разные посты от министра до смотрителя реальных училищ в Бессарабии за денежку малую и прочие плюшки Григорий Ефимович скомпрометировал себя по самые гланды.

На часах четверть первого, действующие лица уже в сборе. Только что, проехав мимо нас, ко дворцу подрулила будущая "труповозка". Поменяли уже машину, хитрож... умные. До этого катались на открытом кабриолете, чтобы все могли видеть, вон мужик с бородой и в шубе, типа, Распутин. Мол, приехал, свои дела сделал и уехал.

А сейчас уже закрытое авто прикатило. Да, ребята, использовать такую красоту для своих темных делишек... Кузов, насколько я разбираюсь в автомоде начала века, называется "ландоле", то бишь, шофер, как кучер на облучке, круглый год страдает отдельно, имея в своем распоряжении только ветровое стекло и крышу, зато пассажиры кайфуют в отдельной кабине с широкими дверцами и опускаемым сзади верхом. Через который очень удобно грузить новопреставленных жмуриков. И механизмус сей, судя по синему щитку с белой короной, еле заметному в тускло-фонарном освещении, — из гаража Великого князя Дмитрия Павловича. В нетрадиционную ориентацию означенного аристократа голубых кровей как-то не верится, а вот месть — вполне подходящий мотив поучаствовать. Публичное и громогласное заявление "святого человека" об обязательном мытье рук всем царским семейством после общения с вышеозначенной особой из-за его дурной болезни и, как следствие, разорванная помолвка с Великой княжной Ольгой Николаевной — такое прощать нельзя...

Ладно, с Великим князем всё понятно, с Пуришкевичем — тоже. Захотел Владимир Митрофаныч в очередной раз выпендриться, звание "Спасителя Отечества" получить. Только место и действо поудачнее выбрать не смог. С камнем на шее с моста сигануть, например, всё больше пользы было бы от этого клоуна... Кто там ещё? Поручик Сухотин и доктор Лазоверт? Простые исполнители, жаждущие преференций со стороны своих "сюзеренов". А вот какая мотивация у Юсупова, интересно?..

Мои размышления прерывает шепот городового, подошедшего сзади:

— В-вашбродь, д-дазвольте в дворницкую от-тлучиться? З-змерз са-сассем!.. И к-как Вам т-тута не х-холодно?..

Мда-с, великий актер в человеке пропадает. На улице всего-то минус десять и ветерок совсем даже умеренный, а он весь колотится и зубами стучит. Хотя, это мы, наверное, с грелками-душегрейками и термо-стельками в сапогах никакие морозы замечать не хотим...

— Добро, иди погрейся. Только про нас никому — ни гу-гу! И про бумагу помни...

И правильно, пусть пойдет к дворнику, "отогреется", то бишь, примет на грудь стаканчик. А чтобы не болтал лишнего, даже учитывая, что дворник имеет такое же непосредственное отношение к Департаменту полиции, напоминаю про подписку о неразглашении государственной тайны с перечнем почти всех кар небесных и земных, подписанную им перед дежурством. И помимо всего прочего там же, в дворницкой, сидят и греются впрок двое наших наблюдателей. Это всем остальным можно пошевелиться, с ноги на ногу переступить, чтобы кровь разогнать, а их напарникам, изображающим сейчас сугробы возле ограды дворца и этого нельзя...

До стрельбы, если всё пойдет, как и в нашей реальности, время еще есть... И про реальность, а не про время, думать уже привычно. Спасибо, блин, большое за это Павлову-Тимину-Тесле с его необузданно-бурлящим не там, где надо интеллектом. Недавно завернул что-то такое умное про какую-то теорию Эверетта. Сначала наш со всех сторон гениальный "чокнутый профессор" привычно ляпнул нечто в стиле "... если отказаться от недерминированного коллапса волновой функции согласно копенгагенской интерпретации, а обойтись только явлением квантовой сцепленности и обратимой эволюцией состояний...", но тут же был прерван моим громким исполнением начала малого Петровского загиба и чем-то там казарменно-кавалерийским от генерала Келлера. Поняв, что еще пара звуков а том же стиле, — и импровизированная смирительная рубашка ему обеспечена, сменил тактику и, вздохнув с сожалением, перевел всё на простой и понятный русский язык. Оказывается, в пятьдесят седьмом году один американец то ли с перепою, то ли от навязчивого желания прославиться, выдвинул теорию, что Вселенная охрененно многовариантна и каждый наш чих рождает новый параллельный мир. То есть, где-то есть и наш первоначальный, в котором я всё ещё обычный старлей, Тимин — майор, а уже привыкший к генеральским погонам Сашка Александров — простой ефрейтор... Обрадовал, блин! Что-то мне совсем не хочется обратно... Но взгляд Келлера при произнесении академиком этого спича я не забуду никогда! На носу Февральская "революция", а этот в дебри словоблудия пополам с ненаучной фантастикой лезет, заняться ему больше, видите ли, нечем!..

Кстати, примерно такие же глаза были у моих "подопечных", когда вёз их в батальон после разговора с Регентом. Как потом Федор Артурович подтвердил мою догадку, у них произошел разрыв шаблона. Сначала я, ничтоже сумняшеся, пока маялись ожиданием, слегка поспорил с ними на актуальные житейские темы, а потом, когда они решили, что именно эти вопросы и будут обсуждаться с последующей вербовкой в ряды приспешников угнетателей простого народа, им было спокойно и по деловому предложено с позиции партии большевиков внести свои предложения в разрабатываемый закон о труде. Типа, если вы называете себя борцами за свободу пролетариата, то должны знать чего хочет этот самый пролетариат. Ну, помимо "выпить и закусить", естественно. Восьмичасовой рабочий день? Хорошо... Повышение зарплаты? Тоже неплохо... Борьба с обманом и обсчетом? А не желаете поучаствовать в реорганизации института фабричных инспекторов?.. Ну и что с того, что еще три месяца ссылки? Всё равно бежать собирались... Тем более, что на все заводы вас двоих и не хватит, придется подключать товарищей по партии... Нет, репрессий не будет. Двенадцать лет назад (о чем вы недавно спорили с одним горячим и энергичным капитаном) рабочие хотели донести до Власти свои пожелания. По ряду трагических причин этого не случилось, теперь же сама Власть предлагает вам активно поработать в осуществлении части своей же партийной программы. Легально... Почему не меньшевики, которые всегда стремились к парламентским методам борьбы? Потому, что они только и умеют, что языками болтать, а вам предлагается конкретное дело. Как раз по плечу вашей небольшой, но хорошо организованной партии. Но участвовать будут только те, кто хочет изменить положение в стране, а не разрушать всё до основания и разносить пламя революции по всему миру...

В общем, Сталину и Свердлову было предложено совместно с Келлером разработать проект закона о труде, который будет принят... Очень скоро будет принят, причем, безо всяких там чтений и одобрений Госдумы, чего закономерно опасаются господа большевики. Подавляющее большинство парламентариев к тому времени, наверное, будут заняты более полезным делом типа рытья окопов в прифронтовой полосе, или отработке стахановских рекордов на каких-нибудь шахтах. У нас вон воркутинский уголек еще не найден и не разработан...

А еще по словам Келлера было передано предложение Владимиру Ильичу принять живейшее участие в этом архиважном и архиполезном действе. В смысле — в переводе активных действий в легальную плоскость и разработке теоретического обоснования для подобного зигзага генеральной линии партии. Ну и само собой — борьба со всякими извращенцами коммунистической теории, страдающими навязчивой идеей перманентной революции. Вплоть до перманентного расстрела...

Так, лирику — в сторону! Началось!!! Выстрел!.. Еще один!.. Пауза... Еще выстрел!.. И еще!.. Тишина... Наш городовой, уже слегка отогревшись, бежит ко дворцу узнать что за шум. Там кто-то должен ему навешать лапши про убитую собаку, а он должен всему поверить и вернуться. Осмотревшись перед этим на предмет где стоит авто и кто чего там с ним делает...

Командую своим "К бою", водитель заводит мотор, народ тихонько клацает затворами люгеров. Пару человек на автопилоте проверяет, насколько легко выходят "оборотни" из голенищ. Засада на той стороне, думаю, делает то же самое, хотя, в прошлый раз "улику" вывозили через Поцелуев мост, то бишь, с нашей стороны... За углом слышен скрип снега под торопливыми шагами, к нам заворачивает наш "глазастый":

— Командир, докладываю: погрузили, выезжают.

— Добро...

Высовываюсь из-за угла удовлетворить свое любопытство. Ага, а вот и они, так долго ожидаемые светящиеся фары. Всё ближе и ближе... А вот уже и движок слышно... Еще чуть-чуть... Прячусь за угол и поднимаю руку вверх. Ну, еще немного... Вот-вот-вот... Есть!.. Рука уходит вниз, шофер врубает передачу и выезжает на перекресток, перекрывая дорогу. Негромкие хлопки петард, брошенных перед колесами роллс-ройса, совпадают со скрипом тормозов. Макс Горовой не подвел, звука почти не слышно, зато вспышка — самое то, и даже чуть-чуть сверх оного...

Несемся к машине, двое "призраков" отрывают шофера от его баранки и пеленают его прямо на дороге. Зашедшая с другой стороны пара уже вытаскивает из салона поручика... Не моего, Сухотина, и проводит над ним аналогичные издевательства. А вот мой сидит с другой стороны и работать буду сам лично...

Дверцу на себя... Ага, холеное томно-аристократическое личико лет двадцати пяти от роду, в шинельной петличке — Георгиевская ленточка, пытается протереть ручками временно невидящие ничего глазки... Ага, уже тянется к кобуре. Не-а, не выйдет!.. Перехватываю руку у локтя, рывок на себя, помогаю выпадающему телу удержаться на ногах, одновременно вытягивая из расстегнутой кобуры браунинг хозяина...

— Кто вы такие?! Что вам надо?! Вы хоть знаете, кто я?! — Оскорбленному возмущению нет предела, но голосок испуганного петуха всё-таки подпускает.

— Знаем, Ваше Высочество. Более того, именно к Вам и был послан. — Стараюсь одновременно вежливо поддерживать под локоток и контролировать все телодвижения собеседника. — Имею приказ вручить письмо от Регента Империи лично Великому князю Дмитрию Павловичу. Касательно груза, который Вы изволите перевозить на заднем сидении.

— Кто вы такой?.. — Оторопело вопрошает очень сиятельный собеседник.

— Офицер по особым поручениям Великого князя Михаила Александровича. Через пару минут зрение восстановится, и я передам Вам пакет...

Бессонов, поджидающий нас у приоткрытых ворот со своей "свитой", вопросительно смотрит на меня. Киваю на еще не пришедшего в себя великокняжеского "мстителя" и показываю большой палец, типа, всё хорошо. В ответ он отзывает меня в сторонку и "радует" известием, что у них появился сосед. Некто в военно-полевой форме без знаков различия недавно подъехал на авто со стороны Синего моста и, не заметив ничего, прошлепал в гости к Юсупову. Выражаю подполковнику свое мнение, типа, придурком больше, придурком меньше, — разница небольшая, затем даю отмашку своим двигаться вперед.

Быстро добираемся до неприметной двери, уже охраняемой двумя моими бойцами. Осторожно тяну за ручку — закрыто. Рядом оказывается один из Бессоновских спецов, опускается на колено, слышен негромкий щелчок, спустя полминуты дверь приоткрывается. Внутри — никого, тускло освещенная винтовая лестница ведет наверх, в бельэтаж, где расположены покои князя Юсупова. Бесшумно поднимаемся наверх и останавливаемся перед неплотно закрытой дверью, из-за которой доносится обрывок фразы:

— ... Выпейте, Феликс, это должно Вас успокоить...

Ну-с, теперь вторая часть "Марлезонского балета". Один из диверсов резко открывает дверь, двое ныряют внутрь, расходясь в разные стороны и беря на прицел всё, что пытается дернуться. Бессонов идет первым, мы с Великим князем замыкаем процессию.

В комнате — картина маслом. Репин со своим вариантом "Не ждали" нервно курит в сторонке, здесь и сейчас нас не ждали еще больше. Возле камина, за столом, греет свои кости и манию величия господин депутат Пуришкевич. Он-то и предлагал сидящему рядом с ним князю Юсупову рюмку алкоуспокоителя. Которую тот не успел донести до рта, замерев при нашем появлении. Нет, оно и понятно, только-только злодея еле грохнули, живучий, стервец, оказался, а тут в гости "маски-шоу" без предупреждения нагрянуло со стволами...

Но самый главный приз, ради которого, собственно, всё и затевалось, стоит у окна, задернутого портьерой. Пытался подглядывать, или ждал кого-то?.. Лоб с большими залысинами, прилизанные волосы, очень неприятные глаза. Всё совпадает с фото... И одет в ту самую полевую форму британской армии — френч, бриджи, сапоги...

— Кто вы такие?! Что всё это значит?!.. — Хозяин дома всё-таки пришел в себя, даже успел хлобыснуть рюмку коньяка и, наверное, с неё и расхрабрился. — Я сейчас же вызову полицию!!!

Юсупов срывается с места, подбегает к телефону, стоящему на каминной полке, хватает трубку и начинает накручивать ручку вызова. После третьей неудачной попытки наконец-то замечает наши улыбки... Ну, право слово, вашсяссство, не надо держать нас за дурачков...

— Мерзавцы!!! Вы специально испортили линию!!!..

— Успокойтесь, ваше сиятельство. — Бессонов невозмутимо выслушивает разнервничавшегося Юсупова. — Господа, имею честь сообщить, что все присутствующие здесь задержаны по подозрению в совершении государственного преступления. Прошу не совершать необдуманных действий.

— А также медленно и по очереди выложить на стол оружие. — Помогаю подполковнику со своей стороны. — Владимир Митрофанович, будьте любезны, достаньте свой "соваж". Аккуратненько, двумя пальчиками, стволом вниз... И помните, здесь — не Дума, зрителей нет. А шанс получить пулю — есть.

— Да как вы смеете?!!.. Да я...!!!... — Пуришкевич возмущенно взрывается, но, обнаружив мой люгер в метре от своего лба, спускает пар. Несколько секунд играем в гляделки сквозь его пенсне, затем он отводит взгляд, лезет в карман, достает пистолет и кидает его на скатерть. Забираю ствол и отдаю одному из "призраков".

— Ваше высочество, прошу. — Протягиваю окончательно пришедшему в себя Дмитрию Павловичу запечатанный конверт, который он тут же вскрывает.

— А это — для Вас, Владимир Митрофанович. — Отдаю другой конверт Пуришкевичу, недоуменно вскинувшему брови. — Здесь распоряжение Регента Империи Великого князя Михаила Александровича незамедлительно прибыть к нему на аудиенцию.

— Нет, я решительно отказываюсь понимать в чем дело!!! — Юсупов истерично рвет воротник своей пажеской гимнастерки. — Убирайтесь вон из моего дома!!!..

— Феликс... Михаилу всё известно... — Дмитрий Павлович остужает пыл князеньки, оторвавшись от письма. — Он написал, что знал обо всем заранее, поэтому за нами следили... Они всё знают... Абсолютно всё...

Ну, а теперь — самое главное. То, ради чего вся эта каша и заваривалась...

— How do you do, mister Rayner? I am glad to see you. (Здравствуйте, мистер Райнер. Рад вас видеть.) — Будем надеяться, что мой английский в порядке.

Чего нельзя сказать о человеке, к которому обращался. Райнер вздрагивает, затем, вспомнив о своем положении и слегка улыбаясь, отвечает:

— You can not arrest me. I am a subject of the British crown. (Вы не можете меня арестовать. Я — подданный британской короны).

— I do not care whose subjects you are. You will follow with me. Your gun, please.(Мне все равно, чей вы подданный. Вы проследуете со мной. Ваше оружие, пожалуйста).

У Райнера, наверное, сдают нервы, он резко бросает руку вбок... А это — всегда пожалуйста! Захват за запястье, поворот вверх по часовой, затем вертикально вниз... Ну да, это больно, когда вот так вот мордой о пол, да еще ручка на болевом и моё колено в позвоночник давит. Правой рукой вытаскиваю из кармана френча короткоствольный "Вэблей", кидаю подоспевшему диверсу. Он в ответ протягивает мне наручники, защелкиваю их на британских грабках и рывком поднимаю тушку с пола.

— You will regret this very much.(Ты очень сильно об этом пожалеешь) — Англичанин шипит сквозь зубы, стараясь вложить в это шипение максимум ненависти.

Стараюсь вежливо улыбнуться в ответ. Мы еще посмотрим, кто и о чем пожалеет. "Музыкальная шкатулка" тебе, сволочь, обеспечена, и надолго. Лично прослежу!..

— Итак, господа, если Вы не желаете совершить путешествие в подобном состоянии, советую вести себя благоразумно. — Подполковник Бессонов взывает к гласу разума присутствующих.

— Нет, это неслыханно!!! — Пуришкевич решает снова показать свой гонор. — Вы не имеете права!!! Прекратите свои грязные инсинуации!!! Я — депутат Государственной Думы, и депутатской неприкосновенности меня никто не лишал!!!

— Господин депутат!!! — Что-то мне начала надоедать эта комедия. — Вы внимательно прочитали послание?! Там сказано — незамедлительно! Выкобениваться будете среди своих думских приятелей! У меня есть приказ, и я его выполню! Даже если для этого придется нарушить какие-то идиотские понятия насчет чьей-то неприкосновенности! И отчитываться за это буду только перед Его Императорским Высочеством Великим князем Михаилом Александровичем!.. Здесь не Дума, чтобы Вас торжественно выносили на руках с заседания. У нас есть достаточно действенные способы заставить вас двигаться очень шустро, только вот вам они не понравятся. И такие вот браслетики на руках — еще детские шалости... Я понятно объясняю?..

Пуришкевич не успевает ответить, на лестнице слышатся шаги, дверь открывается и в комнате появляется один из диверсов, оставленных внизу караулить входную дверь. Который не очень-то ласково направляет за скованные сзади руки еще кого-то, тоже одетого в полевую форму "made in Britain" без знаков различия. Личико рассмотреть не получается, бедняга ковыляет, по очереди упираясь носом в свои колени.

Пинком заставив свою жертву опуститься на колени, боец отвечает на немой вопрос:

— Пытался сбежать, оказал вооруженное сопротивление. Внизу рядом с лестницей комнатёнка... Пол весь в кровище...

— Who are you, mister? — Пробую наудачу найти общий язык, чует моя... чуйка, что еще один гордый бритт нарисовался.

— Captain Steven Alley. His Majesty*s Army...

Похоже, этот сэр уже уяснил, что нужно отвечать только правду и очень быстро. И правая сторона мордочки подозрительно красная и распухшая. "Лодочку", что ли, отхватил, бедолага?

Ладно, теперь последний штрих...

— Ваше сиятельство, не подскажете, где найти Вашего секретаря Ламбюра? Как Вы считаете, он уже проявил фотографии?

Юсупов дергается, но берет себя в руки:

— Я не понимаю, о чем вы...

— Будьте благоразумны. Если потребуется, мы перевернем весь дворец вверх дном, чтобы найти его. А попутно, как я понимаю, совершенно случайно обнаружим мадмуазель Каралли и мадам Дерфельден, помогавших Вам изображать вечеринку. Только вот после этого дамам тоже придется следовать с нами.

— Откуда вы зна...?.. Вы — дьявол!.. — Что-то его сиятельству взбледнулось. Да и остальные не в восторге от услышанного. Мда-с, кто владеет информацией, тот владеет миром...

* * *

Действительно, велик и могуч русский язык, и целая куча в нем всяких пословиц и поговорок. Типа, "Не лезь со свиным рылом в калашный ряд", "Не в коня корм", "Не по Сеньке шапка". И все — про меня. Не знаю, что там подумали господа начальники из Николаевской академии, но мой рапорт об убытии к месту службы был подписан в тот же день. Интересная учеба получалась, блин. Только сдал экзамены, пропал на две недели — ездил в Красноярск. Потом снова появился, снова пропал, появился — пропал, и так до вчерашнего вечера. Далеко не всем такое пофигистическое отношение к распорядку дня учебного заведения понравилось. Даже ввиду служебной необходимости...

В общем, всё, как в анекдоте — не время сейчас, Родина в опасности. Генерал Потапов, "курировавший" меня в Академии, пытался дознаться о причинах столь частых отлучек, но не преуспел, хотя и понял, что делалось всё с одобрения и по поручению с самого-самого верха. Тем не менее, не оставил надежды заполучить меня в свои цепкие ручки, особенно после одного разговора, в котором изложил ему под видом своих мыслей то немногое, что знал о такой интересной и засекреченной "конторе", как ГРУ ГШ, её предназначении и задачах. Николай Михайлович услышанным очень впечатлился и очень подозреваю, что формулировка в приказе "откомандировать по месту прохождения службы с правом восстановиться в течение двух лет" — его заслуга.

Как оказалось по прибытии в Москву, "по щучьему велению" и начальственному хотению можно немножко расслабиться и посвятить гораздо больше времени не спасению Отечества и Общества, а его, как ляпнул кто-то там, — "первичной ячейке", проще говоря — своей семье...

Дашенька и Машенька, две мои маленькие рыжеволосые девчонки, как же я соскучился по Вам!!!.. Первые двое суток из "железобетонно" обещанной Келлером недели то ли домашнего ареста, то ли отпуска без права самостоятельного выезда за пределы Института я отсыпался, отъедался всяческими домашними вкусняшками и проводил оставшееся время с любимой женой и дочуркой. Никогда и не подозревал, что буду испытывать прям-таки неземное удовольствие от того, что толкаю по утоптанному снегу тротуара коляску с укутанной в пару одеял и тихо посапывающей под шарфиком Машулей, а рядом идет и улыбается чуть разрумянившаяся от легкого морозца Дашенька.

Но все хорошее, особенно в армии, имеет обыкновение заканчиваться значительно раньше отведенного срока. Сладкое сибаритство во время кормления и последующего отдыха доченьки с мамой, имевшее все необходимые атрибуты в виде разожженного камина, томика Жюль Верна, на которого подсел еще в далеком детстве и не менее далеком будущем, небольшой чашечки одуряюще вкусного кофе, вдруг было безжалостно прервано кратким, как удар топора по плахе, телефонным звонком и сообщением дежурного по узлу связи: "Вашбродь, Его превосходительство генерал-лейтенант Келлер, прибыли-с на территорию Института и просят Вас явиться к пополудню в кабинет Его превосходительства господина академика Павлова". Удостоверившись, что сообщение понято и принято к исполнению, дежурный, судя по лексикону недавно уволившийся из армии, повесил трубку, а я некоторое время испытывал искушение грохнуть ее обо что-нибудь твердое, мысленно произнося несколько стандартный для данной ситуации набор матерных фраз. Затем в голове начал крутиться анекдот, рассказанный когда-то одним из моих приятелей, в котором аналогичное блаженное времяпрепровождение английского лорда было прервано его супругой, призывавшей сэра для исполнения долга, правда не служебного, а семейного. На что истинный британский джентльмен, с тоской посмотрев на камин, томик Шекспира и, в первоисточнике, — на бокал с бренди, с обреченностью приговоренного к казни произнес: "Ну вот опять, эти бессмысленные телодвижения"...

Далее пришлось выкинуть всё из головы и успокаивать свою разбуженную звонком "половинку", ибо Дашенька, как жена офицера уже с некоторым стажем, решила, что мужа вызывают, отзывают и, как результат, посылают если не в окопы и не к черту на рога, то, как минимум, "в дорогу дальнюю и в казённый дом".

В начале двенадцатого, натянув свежеотутюженный мундир и прицепив "Анну Георгиевну" в совокупности с люгером на ремень, отправился на аудиенцию, имея небольшой резерв времени для обдумывания причины вызова.

Единственной проблемой, завязанной на меня лично, была подготовка еще одного взвода диверсов к командировке в Питер с упором на уличные бои и захват долговременных огневых сооружений (казармы по сути ведь только размером от них отличаются), но Воронцов, вчера побывавший в батальоне, сказал, что лучшая моя помощь — не мешать, потому, как процесс идет безукоризненно и без моего участия. А всё остальное...

После эпопеи по доставке с Туруханского курорта двух, надеюсь, несостоявшихся членов Бюро ЦК РКП(б), и операции по задержанию убивцев "святого старца", как своих, так и "made in Britain", начался период "вельт политИк". А Вашему покорному слуге разрешили немножко отдохнуть, но "быть готовым по первому же свистку" и тому подобное. Перемен на фронте, во всяком случае, неблагоприятных для Русской Императорской Армии не предвиделось, враг внешний притих и задумался о грустном. А вот враги внутренние, как и "заклятые друзья" по Сердечному Согласию явно не собирались оставлять Русь-матушку в покое. Февраль-17 всё ближе и ближе, и мнение Павлова-Тимина, озвученное на последнем заседании нашего Триумвирата, несколько очищенного от всяческих мудрёных терминов, гласило, что "несмотря на все усилия, развитие событий не сошло окончательно с гибельного пути, по которому они развивались в нашей реальности". Причина того, что по мне так быстро соскучились, может быть и в этом...

Хотя, неожиданный приезд генерала, мог иметь и значительно более прозаичное объяснение. Недавно, Даша поделилась со мной информацией, полученной по одному из самых древнейших каналов связи "ОБС", хотя в этом времени, он носит чуть более аристократическое наименование "ОДС" (одна дама сказала). Новость заключалась в том, что роман Артурыча с милой медсестричкой Зиночкой продолжается весьма успешно и скоро следует ожидать появления на свет результата оного — девочки, или мальчика, а то и двойни. Что в свою очередь, будет иметь прямое ко мне отношение. Честно говоря, подобное заявление из уст супруги, поставило меня в тупик, но моя рыжая лисичка, с удовольствием полюбовавшись выражением моего лица, с веселым смехом поинтересовалась, не забыл ли я случайно, кто был крестным Машеньки? А если добавить к этому новость об открытии в Институте небольшого, всего-то на три персоны родильного отделения и принятия в штат опытного гинеколога и нескольких акушерок, то вполне вероятно, что генерал нарисовался здесь скорее по делам личным, нежели служебным. Пока мой мозг генерировал и рассматривал всевозможные версии, ноги на автопилоте доставили к месту аудиенции аж без одной минуты двенадцать...

После надлежащих приветствий и предложенного чая, что следовало понимать, как знак того, что беседа будет проходить "в атмосфере дружбы и полного взаимопонимания", рассаживаемся за столом. Оба превосходительства выглядят весьма довольными жизнью и самими собой. Федор Артурович задумчиво улыбается чему-то своему, подкручивая усы, а Павлов аж лучится от счастья и мурлыкает какую-то смутно знакомую мелодию, отбивая такт пальцами по столешнице. К своему удивлению опознаю в ней "Чунга-чангу", тем более, что явственно прозвучали слова "Жуй кокосы, ешь бананы". Блин, наверное, что-то у академика хорошее приключилось.

— Иван Петрович, поделитесь, отчего это Вы сияете, аки медный котелок первого срока службы? Сочельник ведь только завтра. — От Келлера тоже не укрылось состояние хозяина кабинета.

— А дело в том, друзья мои, что мои помощники наконец-то получили аспирин лабораторным путем и уже разрабатывают промышленную цепочку, которую мы сможем осуществить на базе Института...

— А раньше где брали? — Интересуется Федор Артурович исключительно из вежливости потакая красноречию академика.

— А раньше покупали в аптеках. Или сами добывали из ивовой коры. Сейчас в продаже его днем с огнем не найти, "Бауэр" — всё-таки германская фирма, сами понимаете. А еще опытным путем доказано, что если совместить аспирин и витамин С, то резко уменьшается вероятность внутрижелудочных кровотечений. И именно в такой связке новый препарат годен для лечения гриппа и ОРВИ... Надеюсь, изъясняюсь понятно и матерных возражений не последует как в тот раз.

— Иван Петрович, всё понимаю, только вот зачем этим заниматься именно сейчас? Других дел нет? — Теперь уже моя очередь что-то вякнуть для приличия.

— Дело в том, Денис Анатольевич, что не все проблемы решаются с помощью Ваших опасных огнестрельных и колюще-режущих железяк. Вы в курсе, что такое "пандемия"?.. Насморк в масштабах планеты? Хм-м, можно и так сказать... Так вот, через год с небольшим мы имеем все шансы заполучить пандемию гриппа, названную в нашей реальности "испанкой". Если мне не изменяет память, заражено было около трети населения всей планеты, умерло от пятидесяти до ста миллионов человек.

— И Вы уже сейчас к ней готовитесь? — М-да, оказывается, мыслезавихрения у нашего академика бывают очень даже полезными.

— Да, Денис Анатольевич, уже сейчас. Работы с пенициллином близки к завершению, эхинацею мы тоже уже выращиваем... — Видя недоумение, будущий Спаситель Цивилизации снисходит до простых объяснений. — Это цветок семейства астровых, очень способствует повышению иммунитета. И как раз вчера мои химики сподобились провести весь цикл получения ацетилсалициловой кислоты, то бишь, аспирина и смешать его с витамином С. А это — и таблетки "два в одном" и хорошая возможность запатентоваться под названием... "Асцевит", например, и посылать далеко и надолго все патентные претензии "Бауэра".

— Понятно, снимаю шляпу... Нет, серьезно, безо всякой иронии, Иван Петрович.

— Тогда будем считать, что я отчитался. Теперь твоя очередь, старлей... Объясните-ка нам, Денис Анатольевич, что за фокусы с Академией Вы напридумывали? Что это был за детский каприз в виде рапорта на отчисление? — Похоже, в академике проснулся альтер-эго в майорских погонах.

— Всё очень просто, господин академик... Или товарищ майор? Как по данному вопросу к Вам лучше обращаться? — Пытаюсь немного поёрничать, уж больно командные нотки в Павловском голосе прорезались.

— Хорошо, хорошо, не кипятись, господин капитан, просто как-то всё неожиданно получается. Потратить столько сил и времени, сдать экзамены и тут же сбежать... — Иван Петрович сдает назад. — И всё-таки? Тебе ж расти в чинах надо, а тут такие фортели...

— Во-первых, роль слуги двух господ у меня не получается, надо выбирать что-то одно — либо учиться, либо готовиться к определенным событиям. А во-вторых, и господа профессора, и коллеги по обучению очень косо смотрели на мои "прогулы". Вслух ничего не говорилось, но между собой считали меня блатным мажором, которому очень многое позволено. Ну, и в-третьих, именно по этому поводу случайно услышал разговор двух преподов в том смысле, мол, что можно ожидать от "недоносков"? Именно так наш ускоренный курс и окрестили. После этого нужно было или бить пару профессорских мордочек, или вызывать кого-то на дуэль, или же убрать из священных стен Академии раздражитель спокойствия. Что, собственно и сделал. У меня есть отсрочка в два года, если... точнее — когда все революционные бури закончатся, восстановлюсь.

— Ну, в общем-то, Денис Анатольевич всё сделал правильно. — Вступается за меня Келлер. — Что же касаемо службы... Вскакивать и принимать строевую стойку не обязательно, но запомнить, господин капитан, необходимо. Во-первых, Вам объявлено Высочайшее благоволение с формулировкой "За успешную рекогносцировку в германском тылу". Это — за Николаи. Так что год выслуги Вы себе уже заработали. И, во-вторых, за недавние события на Мойке Вам пожалована должность флигель-адъютанта Регента.

— Служу Престолу и Отечеству! — Поднимаюсь из-за стола, вынуждая Келлера сделать то же самое, всё-таки, ритуал есть ритуал. — Федор Артурович, насчет адъютанта — поподробнее, если можно.

— Поподробней — в службе ничего не меняется, но теперь Вы сможете представляться уже не каким-то там офицером для поручений, а личным флигель-адъютантом Великого князя Михаила Александровича. А еще это значит, что Вы являетесь глазами, ушами и, при необходимости — карающей десницей оного. Это — личное решение Регента. Вообще-то, по негласным правилам должность сия жалуется чинам не ниже подполковника, но я уж возьму на себя грех, проволокитничаю полгодика-годик с бумагами, время-то военное.

Из личных выгод — двести целковых золотом в месяц и три тысячи на обзаведение свитским обмундированием. Могу порекомендовать "Дом экономического общества офицеров" на Воздвиженке, тогда с лихвой хватит на два комплекта, и еще останется на новомодный дождевик и "шведскую" кожаную куртку, как у авиаторов. А то жаловался как-то один капитан, что в шинели ему, видите ли, неудобно.

— Спасибо, Ваше превосходительство, и что бы я без Вас делал?..

— Лучше скажи-ка мне, старшой, как у тебя в батальоне обстоят дела с подготовкой по ЗОМП? — Интересуется Келлер, который в период отличного настроения в дружеском кругу периодически использовал выражения ХХI века и до определенных пределов давал возможность повыпендриваться своему второму "Я" — ефрейтору Александрову.

— Так, что Ваше превосходительство, весь личный состав вверенного мне батальона, от самых что ни на есть нижних чинов до господ офицеров, снабжены противогазами Кумманта-Зелинского. — Для поддержания атмосферы рапортую, надев маску добросовестного, но немножко туповатого служаки. — Поучительные страшилки о вреде для здоровья хлора, фосгена и прочих наработок герра Габера регулярно озвучиваются личному составу нашими бывшими студентами, а ныне их благородиями господами прапорщиками из роты огневой поддержки перед принятием пищи, что, впрочем, абсолютно не влияет на аппетит слушающих. Процедуры камерного и полевого окуривания проведены, жертв и пострадавших нет. Плановые занятия по защите от ядрёной бомбы запланированы пока аж на лето тысяча девятьсот сорок пятого года. Доклад закончен.

— А вот снабженцы жалуются, что Ваши орлы, милейший Денис Анатольевич, несколько десятков резиновых масок уже порвали, у них, что головы не стандартные? — Федор Артурович с умным и начальственным выражением лица продолжает дружеско-служебное собеседование.

— Не головы, Ваше превосходительство, а руки. Привыкли, понимаете ли, подковы и пятаки медные гнуть. Да и резина, откровенно говоря, так себе. Её не то, что на противогазы, на изделие Љ 2 пускать нельзя, лопнет в самый пикантный момент, а потом начнутся внезапные бедствия с непредвиденными последствиями.

— Денис Анатольевич, а как Ваши солдаты переносят длительное пребывание в масках, не пробовали ли их пропустить через полосу препятствий в противогазах, или марш-бросок с полной выкладкой провести? — В разговор заинтересованно вмешивается Павлов. И это почему-то начинает пугать. Только собираюсь ответить на вопрос, как Келлер, вставляет свои пять копеек:

— Вы совершенно правы, Иван Петрович, только отслеживать надобно, чтобы некоторые умники себе жизнь не облегчали манипуляциями хитроумными с противогазами.

— И не говорите, Федор Артурович, помнится как-то один ефрейтор, как там фамилия его, запамятовал... Александров, кажется? Так он лет девяносто тому вперед спичечный коробок под маску всовывал или с клапаном химичил. Но был пойман на горячем и отменно наказан. Вы, ведь, Ваше превосходительство про сей прискорбный факт знаете не понаслышке, не так ли?.. Ладно, пошутили, и хватит! — Иван Петрович на правах хозяина и старшего, хлопает ладонью по столешнице, подобно рефери в боксерском поединке, который останавливает вошедших в клинч соперников. — Теперь поговорим серьёзно. По данным полученным из разных источников, в феврале в столице, в Москве и еще нескольких крупных городах Империи начнутся массовые беспорядки, которые должны по задумкам британских режиссёров перерасти в вооруженный переворот и замене Великого Князя Михаила Александровича на посту регента на более управляемого с их точки зрения Кирилла Владимировича. Естественно, все несогласные с этой комбинацией подлежат физическому уничтожению руками специальных отрядов или просто будут растерзаны "толпами протестующих против тирании граждан"...

Кстати, Денис, те двое англичан, которых взяли твои люди на месте убийства Распутина, не просто заговорили, а после соответствующей обработки старательно пытаются если не сохранить, то по крайней мере продлить свою жизнь и сдают всех и вся. Чуть позже более конкретно их планы и, соответственно, наши контрдействия изложит Петр Всеславович, а пока оговорим технические вопросы. Действовать предстоит в условиях города, в помещениях и на отрытых пространствах. Противостоять нам будут не только вооруженные отряды из числа скопившихся в Питере запасников, но и, так сказать, людские массы. Толпы, накаченные алкоголем и наркотиками, одурманенные речами агитаторов о золотых днях, которые наступят сразу после расправы с тираном. Да, вместо растерянных и дезорганизованных полицейских они нарвутся на верные ВКМ части, но необходимо избежать массовой бойни, второго кровавого воскресенья и не дать возможность ввергнуть Империю в гражданскую войну. Не забывайте, что в первых рядах господа заговорщики разместят простых ни в чем не повинных обывателей и женщин-солдаток с детьми.

Действовать необходимо будет жестко, хирургически точно и безжалостно только по отношению к активным противникам. А посему, Федор Артурович и Денис Анатольевич, прошу Вас ознакомиться с некоторыми техническими новинками, которые помогут Вам и Вашим бойцам победить.

Поднявшись и подойдя к большому столу, Иван Петрович откидывает плотную скатерть, прикрывающую какие-то предметы. Блин, глазам своим не верю! Не сдержавшись, раз пять, или шесть повторяю название самого пролетарского романа Горького, который проходил на уроках литературы в конце 20 века. Практически в унисон, нечто подобное шепчет и Келлер. На столе лежит несколько противогазов, но они имеют такое же сходство с творением Кумманта-Зелинского, какое есть у ноутбука с арифмометром завода "ФЭД". Маска из прочной литой резины с панорамным стеклом-триплексом. Два сравнительно небольших фильтра закреплены слева и справа, а посередине мембрана для переговоров. Понятно, схема "хомяк". Зато гофра и противогазная коробка отсутствуют, как сущность.

Мы с генералом берем маски и пытаемся примерить. Опаньки, сидят как влитые, но при этом нет ощущения дискомфорта. Можно внятно говорить и стекло не запотевает, выдыхаемый воздух напрямую уходит на выпускной клапан.

— Отбой "Газам"!.. Господа-товарищи, прошу Вас открыть личики. — Командует улыбающийся Павлов. — Успеете еще наиграться. Перед вами образцы первой, опытной партии противогазов, которыми будут оснащены бойцы батальона капитана Гурова, а также некоторых Ваших подразделений, Федор Артурович. Как только они поступят, немедленно приступайте к тренировкам. Бег, ведение огня, ну, не мне вас учить. Скажу без излишнего хвастовства, что мы сумели значительно повысить защитные возможности шихты. Мы, — это, во-первых, группа химиков, возглавляемых профессором Зелинским. В результате уголь, произведенный из липы и березы и прошедший дополнительную обработку в лаборатории профессора Ижевского, теперь превосходит по своим адсорбционным возможностям хваленный американский из скорлупы кокосовых орехов. Кстати, нашим коллегам из штатовской газовой оборонной компании пришлось развернуть нешуточную рекламную компанию и убеждать граждан есть как можно больше кокосов. Ну почти как в мультфильме — "Ешь кокосы, жуй бананы". — Павлов помимо воли чертыхается. — Вот же привязалась окаянная песенка, все время в голове и на языке крутится...

Во-вторых, нам удалось соединить и развить в этих противогазах идеи и наработки Бондаревского, Авлова, Розенблата, Богородицкого и других изобретателей. Короче говоря, поступили в духе капитана Немо — взяли все лучшее и реализовали в единой конструкции. А вообще-то решить технические проблемы было проще, чем пробить чиновничьи препоны, умерить аппетиты хапуг-прилипал, которые присосались к противогазовому производству, и, желая хапнуть из казны, организовали нешуточную компанию, втянув в неё и весьма высокопоставленных лиц. Тот же Куммант, например, оформил патент на свою маску и получает за каждый экземпляр, поставленный в войска полтинник. Уже в кубышку свою кинул триста тысяч...

А как хитро чиновники настроили принца Ольденбургского против профессора Зелинского? Все уши прожужжали Александру Петровичу, что есть более удачная, прямо таки идеальная конструкция. Вот и повелся Его императорское высочество на сии прожекты, да еще шептуны всякие сплетни раздували. А в результате солдаты перед газами без защиты остались. Если бы не вмешательство Великого Князя Михаила Александровича в бытность еще командиром Дикой дивизии, то так бы и похоронили отечественные противогазы в бумажных болотах, а за золото закупали бы всякую иностранную дрянь...

Помимо средств защиты, получите достаточное количество ручных гранат, снаряженных смесью слезоточивого газа с перцовым экстрактом. Метание ручное и холостым выстрелом из дробовика, Денис Анатольевич должен быть в курсе. Но учтите, на людей в алкогольном и наркотическом опьянении обычная слезогонка действует недостаточно эффективно. Для действий в условиях пожара изготовим несколько десятков малогабаритных кислородных приборов. Для наших задач этого вполне хватит. Но обо всем этом переговорим более подробно чуть позже. На сегодня у меня — всё...

Вот и ладненько, побежали мы обратно домой, Машуля, наверное, уже проснулась, сейчас предобеденный моцион устроим!.. Далеко убежать не получается, сразу в коридоре меня притормаживает Келлер. И уже не веселый, а какой-то... Однако! Еще ни разу не видел его таким смущенным. И что у него такого приключилось?

Федор Артурович откашливается и, немного запинаясь, начинает:

— Денис Анатольевич... Денис... Тут дело вот какое... Я приехал в Институт не один, со мной Зина, и ей скоро рожать... Так уж получилось, что и я женат, и она замужем, только сердцу не прикажешь... В общем, если... — Он замолкает на несколько секунд, затем решительно поправляется. — Когда родится сын, я прошу тебя стать крестным...

Ох, и торкнуло нашего генерала... Стоп!.. В голове вдруг отчетливо всё проясняется! Для Артурыча это — последний ребенок. И, как положено последышу, будет любимым баловнем. Для Сашки же Александрова — первый. Тоже самый-самый... Но — незаконнорожденный, которого могут и байстрюком назвать, и бастардом, и еще похуже. И кто его защитит? Родители, которых этими же эпитетами обвинят в прелюбодействии?.. Или воспреемник от купели, которому будет похрену всё, кроме клятвы перед Богом о своем крестнике? Ну-ну, пусть попробует кто-нибудь что-нибудь вякнуть не подумавши!..

— Я согласен, Федор Артурович. — До вульгарных обнимашек дело не дошло, но рукопожатие получилось крепчайшим. — Осталось батюшку найти, который не побоится церковные каноны достаточно вольно трактовать...

*

Человек сидел на стуле в неудобной и напряженной позе. Его руки не были скованы наручниками, их использовали только в дороге из Петрограда в... Человек сам не знал, куда его привезли. Он не знал абсолютно ничего ни о том, где находился, ни о том, кем на самом деле являются его похитители, ни о том, что с ним будет в ближайшем будущем. И это напрочь выбивало его из колеи.

До сих пор он считал себя авантюристом, не боявшимся превратностей судьбы и даже получавшим удовольствие от острых ситуаций, но последние несколько дней заставили его полностью поменять мнение. Да и сказать по правде, кокетничать и флиртовать в ресторане с подвыпившими офицерами, переодевшись с братом в женские платья в далеком отрочестве, или изображать на сцене кафешантана заезжую певичку — это совсем не похоже на тот переплет, в который он попал сейчас.

Однако больше всего ему было непонятно то безразличие, с которым его мучители относились к его положению в обществе, да и титулу, в конце концов. С детства привыкший к безграничной роскоши и вседозволенности, человек до сих пор не понимал, почему они так себя ведут и почему обращаются с ним, как с каким-то отверженным плебеем, или преступником. Ему, привыкшему тщательно следить за собой, было просто невыносимо всё это время спать на жесткой солдатской койке, носить, не снимая одну и ту же одежду и пользоваться ночной вазой, которую меняли раз в сутки.

Пользуясь своим богатым воображением, человек попытался мысленно представить, как он выглядит с недельной щетиной на лице и непроизвольно передернул плечами от отвращения. Что не укрылось от внимания его визави, тщательно выбритого подполковника отдельного корпуса жандармов в безукоризненно отглаженном кителе, который, не торопясь, изучал какие-то бумаги, лежавшие перед ним на столе.

— Ваша светлость, прошу набраться немного терпения. С минуты на минуту должен появиться человек, с которым Вам предстоит пообщаться. И от которого в гораздо большей степени, нежели от меня, зависит Ваша дальнейшая судьба.

Человек еще не успел осознать сказанное до конца, как в коридоре раздались шаги и, открыв дверь в кабинет вошел... Да, это тот самый капитан, так внезапно появившийся в его дворце и испортивший всё тщательно спланированное действо по заметанию следов после уничтожения ненавистного Гришки!..

— Добрый вечер, Петр Всеславович! Простите великодушно, еле успел... Э-э-м... Начальство очень интересовалось ходом расследования, пришлось задержаться.

— Здравствуйте, Денис Анатольевич. Рад Вас видеть. — Человек с удивлением заметил, как армейский капитан дружески пожал руку жандармскому подполковнику.

— Моё почтение, Ваше сиятельство! — Капитан, улыбаясь, обращался уже к нему...

— Вы!!!.. Да Вы...!!!.. Как Вы смеете...?!!.. Идите Вы все к чёрту!!!.. — Накопившееся нервное напряжение, постоянно довлеющие страх и унижение вдруг вылились в истерику. Не возымевшую на присутствующих ровным счетом никакого эффекта. Подполковник снисходительно улыбался, а капитан... Капитан смотрел на него, на князя Феликса Юсупова, наследника одной из самых богатых семей Империи равнодушно и со слегка брезгливым любопытством. С таким выражением лица, наверное, какой-нибудь заядлый лошадник смотрит на жеребенка, решая, стоит пытаться вырастить из него породистого скакуна, или сразу отправить на мясобойню.

— Успокойтесь, Ваше сиятельство. Это в Ваших же интересах. Мне нужно поговорить с Вами, чтобы понять, в каком ключе докладывать Регенту о Вас...

Только сейчас Юсупов увидел украшавший китель капитана флигель-адъютантский аксельбант и вензеля "М" на погонах.

— Что Вы от меня хотите? — Нервная вспышка переросла в вялую апатию, из-за чего вопрос прозвучал глухо и бесцветно.

— Понять, что сподвигло Вас на участие в убийстве Распутина. Не скрою, мы тоже были не в восторге от него. Но с назначением Великого князя Михаила Александровича Регентом Империи "старец" потерял своё безграничное влияние...

Юсупов вспомнил, что высший свет был немало удивлен тем, Великий князь "Мишкин" очень быстро отказался от своего образа заядлого англомана, взяв в свои руки Власть. И что эта плебейка псевдографиня Брасова не могла добиться от него ни прежней уступчивости, ни объяснений, что послужило пищей слухам о её скором удалении.

— ... Возникает вполне логичный вопрос — зачем убивать? Слишком много знал? Кто-то очень хотел поподробнее узнать, насколько реален выход России из войны и кто за этим стоит? Или, такое мы тоже допускаем, Распутина должны были заставить убедить Императора заменить Великого князя Михаила на посту Регента кем-то другим, в большей степени устраивающим союзников? Поэтому нас интересует, отдаете ли Вы отчет, в чем конкретно согласились участвовать.

— Да, отдаю!.. Распутин через императрицу оказывал дурное влияние на внутренние дела Империи. Чехарда с назначениями министров, дискредитация Августейшей фамилии. Да что там министры! Распутин своими интригами заставил Императора сослать Великого князя Николая Николаевича, единственного, кто мог командовать войсками, на Кавказ и самому стать Верховным главнокомандующим, будучи к этому просто неготовым! И без участия этого "святого чёрта" не принималось ни одно военное решение! Его смерть является благом для России!..

— И Вы гордитесь тем, что помогли Отчизне в трудную минуту, устранив нависшую над ней опасность. — Капитан иронично закончил фразу за Юсупова. — Оставьте своё красноречие для мемуаров, Ваше сиятельство... Если, конечно, когда-нибудь за них возьметесь. Что касается Великого князя Николая Николаевича, — быть командующим Гвардией и войсками Петербургского округа еще не значит уметь воевать. Именно на его совести провал кампании пятнадцатого года, окрещенный "Великим драпом". Поверьте очевидцу, большего бардака, чем он тогда устроил, трудно представить.

Но речь сейчас не о нём, а о Вас. Насколько я понимаю, Вы считаете, что Вам инкриминируется соучастие в убийстве. Но общественный резонанс, подготовленный определенными кругами, позволит добиться оправдательного приговора, если суд состоится. Я прав?.. Думаю, что — да. Только вот суда не будет. Осмелюсь довести до Вашего сведения, что Петроградская полиция всё это время азартно, но безрезультатно пытается найти бесследно исчезнувших крестьянина Григория Распутина и князя Феликса Юсупова. И если первого на днях, вроде, видели пьянее водки в московском "Яре"... А что Вы удивляетесь? У него давно уже есть пара двойников, работавших сначала на желавших опорочить императрицу, а теперь согласившихся немного подыграть нам... Так вот, в отношении Вас дело обстоит несколько хуже. Через пару дней после известного Вам события городовой, обходивший полыньи на Мойке, всё-таки нашел возле одной из них вмерзшую в лед Вашу шинель, кстати, уже опознанную прислугой, и клочок бумаги с полуразмытыми чернильными каракулями. Криминалисты сейчас пытаются расшифровать их, но пока дело идет туго...

— ...Но... как же?!.. А моя...?!..

— Матушка? Она с Вашим отцом прилагают все усилия, чтобы хоть как-то выяснить Вашу судьбу. Замечу, они не теряют надежды увидеть Вас живым и здоровым. Благодаря отчасти и нашим усилиям. Супруга же Ваша уже в Столице и тоже помогает в поисках...

— Да как Вы можете!!!..

— Можем, Ваше сиятельство, можем. А что Вы хотели? Замарать руки кровью и ожидать гуманного к себе отношения? В народе в таком случае говорят "По Сеньке и шапка"... Но мы несколько ушли от темы. Так вот, в убийстве Вас никто не обвиняет. Хотя бы потому, что нет самой главной улики — тела. Правда, в одном местном лесочке появилась безымянная могилка, но кто знает, как она связана со слухами о пропаже "старца"... Обвинение Вам предъявляется гораздо более серьезное... — Следующая фраза прозвучала для Юсупова, как гром среди ясного неба. — Участие в заговоре с целью свержения существующей Власти.

— Заговор?! Я не участвовал ни в каком заговоре!!!.. Я ничего не знаю!!!.. Вы сошли с ума!!!.. Заговор против кого?!.. С кем?!.. — Юсупову вдруг стало казаться, что это он сам сходит с ума, столь неожиданным и сумасбродным было услышанное. — Да, мы хотели уничтожить этого упыря, который опутал своими колдовскими чарами Августейшую фамилию! Но и только!

— Ну-ну, не лукавьте, Ваше сиятельство. Вы хотели убить Распутина, императрицу постричь в монахини, а императора заставить отречься в пользу Алексея при регентстве Михаила Александровича, так ведь? Об этом не говорил только очень ленивый, во всех салонах детали обсасывали, кто, где и когда. И Божьим провидением получилось именно так, как вам хотелось. Но вот незадача, — когда Великий князь Михаил перестал быть сторонним созерцателем, своими глазами увидев на фронте всю прелесть "сердечного согласия", его прежняя любовь к Британии и её жителям куда-то улетучилась. Поэтому... — Капитан сделал паузу, что-то обдумывая, затем продолжил. — А хотя... Мы устроим Вам встречу с человеком, который знает обо всем лучше нас. Ему-то Вы наверняка поверите.

Ошарашенный таким поворотом событий князь не заметил, как подполковник незаметно нажал кнопку на торце стола, спустя полминуты дверь отворилась и в сопровождении конвойного в кабинет вошел его старый друг еще по студенческим временам, а ныне лейтенант британской союзнической миссии Освальд Райнер.

— Освальд?!.. — Юсупов хотел подняться навстречу и обнять англичанина, но его остановило выражение лица Райнера. Пару недель назад это был его близкий друг, знакомый с юности, но сейчас на него смотрели глаза старика, тусклые и безразличные ко всему. В зачёсанных по привычке назад волосах появилась седина, от крыльев носа и в уголках рта обозначились пока еще не очень заметные морщины...

— Здравствуйте, Феликс... — Англичанин просто произнес фразу, не делая попытки подать князю руку, и неподвижно замер, уставившись невидящим взглядом в стену.

— Боже мой!.. Освальд, что с Вами?!.. — Юсупову, лихорадочно ощупывавшему старого друга взглядом, снова стало страшно, ибо он понял, что тот переживает далеко не самый лучший период в жизни. — Вас пытали?!.. Над Вами издевались?!..

— Нет, мой друг... — Пробубнил Райнер бесцветным голосом. — Просто... Эта "пещера"... Изобретение дьявола...

— Простите, сэр, Вам с самого начала предлагали щадящий вариант общения с помощью детектора лжи. Вы отказались. Заметьте, физического насилия к Вам не применялось. — Подполковник решил, что они уже достаточно наговорились и пора переходить к делу.

— Бросьте, господин подполковник, но лучше бы меня били, чем... Впрочем, это неважно. Что Вы хотите, чтобы я сказал? Вы ведь для этого меня сюда вызвали?

— Мы сейчас оставим вас на несколько минут, чтобы ничего не мешало интимному разговору старых друзей. — Подполковник убрал лежавшие на столе бумаги в папку и передал её капитану. — А вы, Райнер, расскажите его сиятельству всё, что говорили нам... Полностью. Вы меня хорошо поняли?..

Лейтенант только угрюмо кивнул в ответ и снова уставился в стену. Поворачиваемый в замке ключ издал звук почему-то напомнивший Юсупову щелчок взводимого курка на пистолете Дмитрия Павловича, с которым князь спускался вниз, чтобы покончить с Распутиным.

— Освальд, может быть мы попробуем обезоружить их и сбежать? — Оставшись вдвоем с Райнером, Юсупов вдруг воспрял духом от неожиданно пришедшей в голову мысли, тем более, что на глаза попалось массивная бронзовая пепельница, стоявшая на подоконнике. — Возьмите вон её, я вооружусь стулом, станем по обе стороны от двери, и когда они войдут...

— Феликс, не будьте ребенком. — Райнер, сгорбившись и сложив безвольно руки на коленях, сел на табуретку рядом с Юсуповым. — Даже если мы и выйдем в коридор, там дежурят солдаты, и кто знает, сколько их встретится по пути. И я не уверен, что за нами не следят. Но дело даже не в этом... Вы знаете, кто этот капитан?.. Нет? Это — Гуров. Мы, я имею в виду нашу службу, давно обратили на него внимание. И он, и его солдаты способны натворить немало смертельных неприятностей тем, кто станет им поперек пути. Они на две головы превосходят самые подготовленные части Вашей, нашей,.. да и любой армии любой страны. Поверьте мне, мы давно пытались выйти на него, но... Наш человек, которому было поручено предложить капитану... Э-э-э... Встретиться и обсудить обоюдно выгодные условия сотрудничества, пропал без вести, и все попытки найти его не увенчались успехом. Вы не сможете не только выйти в коридор, но даже замахнуться на него этой медяшкой, а если и сделаете это, проживете ровно столько, сколько он захочет.

— ... Хорошо, Освальд, я верю Вам, до сих пор Вас нельзя было уличить в трусости. Что же нам теперь делать?

— Послушайте, что я Вам скажу, Феликс... Я не мог рассказать Вам всю правду, когда затевалось убийство Распутина. Поймите меня, я служил в Интеллидженс Сервис и просто не имел права... Да и то, что сейчас скажу, — обрывки информации, связанные логическими умозаключениями. Моими и Стивена Эллая... Ликвидация фаворита была одним из звеньев цепи. Следующим шагом должна была стать нейтрализация императрицы и затем — принуждение императора Николая отречься от престола в пользу одного из Великих князей. Поначалу ставка делалась на Великого князя Михаила, но он решил повести свою игру. Поэтому, насколько я понял подполковника Хора и сэра Бьюкенена, в ближайшем будущем будет произведена рокировка, скорее всего, на Великого князя Кирилла Владимировича. Также обсуждалась кандидатура Николая Николаевича-младшего, ему еще в прошлом году уже делалось такое предложение, но он отказался, не объясняя причины. Кирилл Владимирович, став регентом, или императором, должен был бы заменить самодержавие на конституционную монархию по нашему, британскому образцу. Ваша Дума, где у нас очень много сторонников, и дальше проводила бы нужную нам политику и не дала бы России выйти из войны. До недавнего времени я был уверен, что всё получится, сейчас же...

— Освальд, почему Вы мне об этом не рассказали раньше?

— Я — офицер Его Величества короля Георга V и не имею права... Не имел права делиться этим с кем-либо. Феликс, Вам бы ничего не грозило, наоборот, Ваши заслуги были бы оценены должным образом. Но теперь... Теперь я и пенни не поставлю на то, что у нашего посла что-нибудь получится. Мы даже и не подозревали о существовании такой тайной организации. Эти люди знают даже больше меня и, поверьте, они готовят грандиозную западню всем, кто попытается выступить против Регента Михаила, которому безаговорочно преданы... Ради всего святого, Феликс, я заклинаю Вас!.. Если Вам повезет вырваться из этого Ада, сообщите о том, что узнали... Хотя, если Вы откажетесь, я пойму...

— ... Друг мой, что с Вами случилось? Где тот Освальд Райнер, которого я знал раньше?.. — Юсупов, наконец-то осмелился задать мучавший его вопрос. — Что они с Вами сделали?

— Это сложно объяснить, Феликс... Сначала всё было хорошо, я отказался отвечать на их вопросы и потребовал, чтобы меня, как подданного британской короны немедленно освободили... На что подполковник ответил, что дает мне время подумать и вызвал конвой. Мне одели на голову мешок и куда-то повели. Было много поворотов, я не мог понять, где вообще я нахожусь. Знаю только, что спускался в подвал... Меня закрыли в маленькой камере... Это была пещера ужаса! Запах крови и гнилого мяса, под нарами я увидел какие-то обломки костей... А потом... Потом!.. Потом навалился такой страх, которого я никогда не испытывал, даже не подозревал, что подобное может существовать! Феликс, я даже не скулил, я выл от ужаса, перехватывало дыхание, ноги и руки не слушались!.. В голове звучал адский грохот, а когда он немного затихал, голос, от которого всё тело цепенело в ужасе, твердил мне одну только фразу — "Скажи правду!"... Так продолжалось целую ночь. Утром меня выволокли оттуда, идти сам я не мог. Пришел врач, дал какие-то пилюли, которые назвал успокаивающими, потом сделал укол. Больше ничего я не помнил. Когда проснулся, подполковник показал мне бумаги, где я своей рукой написал всё, что знал... Это был мой почерк, Феликс!.. И моя подпись в конце каждого листа. Но когда и как я это писал, — я не помню... Потом они начали уточнять детали, выспрашивать о разных мелочах. Я пытался схитрить, обмануть их, но — тщетно. Еще две ночи в "пещере" полностью сломали меня... Я прошу Вас, Феликс! Я умоляю Вас!!!..

Звук отпираемой двери заставил Райнера замолкнуть на полуслове. Подполковник снова занял место за столом, капитан позвал конвойного солдата и Райнер, не дожидаясь команды, собрался идти к выходу.

— Не переживайте так, старина. Проигрывать тоже надо уметь. — Капитану, казалось, было даже немного жаль англичанина, но потом его лицо стало жестким. — Пока вы делаете то, что вас просят, ничего ужасного не случится. Даю вам слово, Райнер... Но вы же помните, лейтенант, джентльмен — хозяин своего слова? Захотел — дал, захотел — взял обратно. Ваша же политика построена же на этом принципе, isn*t it (не так ли)? Идите... сэр!..

— Что же касается Вас, князь, я думаю, Вы поверили тому, что рассказал Ваш друг? Поэтому участие в заговоре мы считаем доказанным. — Подполковник привлек внимание Юсупова после того, как дверь за Райнером закрылась. — Я искренне надеюсь, что нам не придется прибегать к достаточно экстремальным способам пробудить Вашу искренность и раскаяние?

— Я не знаю, в чем должен раскаяться! Я впервые услышал о каком-то мифическом заговоре от вас и, частично, от Освальда...

— Ну, не такой он уже и мифический. Объясните, что делали в Вашем дворце лейтенант Райнер и капитан Эллей? Кто дал указание Вашему секретарю Ламбюру срочно сделать фотографии мертвого Распутина?

— Освальд и Стивен были моими гостями... — По выражению лица капитана Юсупов понял, что тому надоела бесконечная болтовня и, вспомнив, что говорил про этого человека Райнер, решил быть более откровенным. — Они знали, что мы готовим покушение на Распутина. И попросили меня... нас дать им возможность допросить его перед... Вы понимаете, о чем я.

— Очень азартно они его допрашивали, однако. — Капитан достал из папки лист бумаги. — Вот заключение медицинской экпертизы, цитирую: ".... Правый глаз вылез из орбит и упал на лицо, правое ухо вывернуто и разорвано. На затылќке рана, нанесенная тупым предметом. Лицо и тело жерќтвы носят следы ударов, нанесенных каким-то гибким и твердым предметом. Гениталии разорваны, по-видимому, тем же предметом, на левом боку зияющая рана, нанесенная осќтрым коротким клинком...". Гибкий и твердый предмет — это, как я понимаю, двухфунтовая резиновая "гантель", на которой найдены следы крови и много интересных отпечатков пальцев, в том числе и Ваших...

Скорее всего, Вы лично не присутствовали при допросе, но о чем хотели узнать британцы, наверняка знаете. Не трудитесь, тема беседы нам известна — Ваши друзья хотели узнать кто именно стоит за идеей заключения сепаратного мира с Германией и насколько далеко они продвинулись в этом направлении. Не добившись ничего конкретного, они позвали Вас, чтобы Вы застрелили Распутина. Правда, своего оружия у Вас не было, но Великий князь Дмитрий Павлович любезно одолжил Вам свой пистолет. На нем, кстати, тоже остались Ваши пальчики. Вы выстрелили в грудь, но под неудачным углом. Пуля прошла через желудок и печень. Тем не менее все решили, что "злодей" убит. Потом вы с Райнером поднялись наверх, а капитан Эллей вместе с Вашим секретарем стали проявлять фотографии... Князь, Вы еще не поняли, что нужно позаботиться о личной безопасности, а не выгораживать своих друзей? Может быть, дальше продолжите сами?

— ... Хорошо... Я всё расскажу... — Юсупов понял, что изворачиваться бессмысленно, что им всё известно и сейчас эти офицеры просто издеаются над ним, заставляя рассказывать о событиях той ночи. — ... Освальд... Лейтенант Райнер должен был сообщить своему начальству о... Он пошел к авто, которое ждало его неподалеку...

— Вы имеете в виду "Остин", стоявший у Цветного моста? — Довольно бесцеремонно уточняет подполковник.

— Я не знаю, на чем они приехали... Мы с Пуришкевичем решили еще раз спуститься вниз. Оказалось, Распутин, оказавшись живым, бросился вслед за Райнером, намереваясь выскочить за ворота. Пуришкевич вытащил свой пистолет и два раза выстрелил по нему. Кажется, попал...

— Пуля, выпущенная из пистолета "Сэведж", вошла в правую часть спины, поразив почку". — Капитан вновь обращается к акту экспертизы. — И что было дальше?

— Дальше?.. Райнер обернулся на выстрелы, подскочил к Распутину... И выстрелил в него из своего револьвера.

— Угу, третья пуля — от револьвера Веблей, выстрел в лоб. Как говорится, — Head shot. — Капитан снова обращается к бумаге, которую держит в руках. — Что было потом?

— Потом мы затащили тело в дом, завернули в портьеру и перевязали. Доктор Лазоверт подогнал авто Дмит... Великого князя, вместе с Сухотиным закинули этот "сверток" в салон. Дмитрий Павлович поехал с ними, рассчитывая, что его присутствие оградит от неприятностей... А потом появились вы... я могу спросить?

— Конечно можете, Ваше сиятельство. — Подполковник поощряюще улыбнулся.

— Что вы... Что с... — Юсупов никак не мог найти подходящие слова.

— Вы хотите узнать, что случилось с остальными участниками? — Подполковник вопросительно смотрит на капитана. Тот, по своему истолковав этот взгляд, отвечает:

— Ваших дам мы не трогаем, они всё равно ничего не видели и не знают. Поручик Сухотин написал рапорт о досрочном убытии в действующую армию и уже уехал на фронт. Доктор Лазоверт вернулся к исполнению своих обязанностей начальника санитарного поезда...

— Но позвольте!.. Он же готовил!..

— Нет, Ваше сиятельство, экпертиза не установила наличия яда в организме Распутина. Доктор заменил цианид простым аспирином. Не смог Георгиевский кавалер пойти на подлость и нарушить клятву Гиппократа. В отличие от светлейших персон... Пуришкевич "оказался" вообще не при чем, той ночью кутил в особняке Белосельских-Белозерских на Фонтанке, что хозяевами и подтверждено. Сейчас критически пересматривает свою позицию в Думе относительно монархии в целом и Великого князя Михаила в частности. Если убедит Дубровина, то есть надежда, что "Союз русского народа" и "Союз Михаила-архангела" скоро помирятся и начнут заниматься полезным делом. Осталось решить вопрос с Вами...

Юсупову последние слова капитана показались зловещими, но он, судорожно сглотнув, всё же, осмелился спросить:

— И... Какая судьба мне теперь уготована?..

— Не волнуйтесь, Вашей драгоценной жизни ничего не угрожает. После нашего разговора приведете себя в порядок, Вам предоставят для этого всё необходимое. А через пару дней поедете домой. Что и кому будете рассказывать — придумайте сами, с Вашим артистическим талантом это будет нетрудно. Ну, например, волею судьбы познакомились с таинственным монахом, который своими речами заставил Вас раскаиваться в предыдущем образе жизни. Наложил епитимью — две недели в его лесной землянке. Хлеб, вода и никакой связи с внешним миром. Шинель возле полыньи — символ смерти и воскрешения в новой, праведной жизни...

Главное, что Вы должны запомнить — у Вас есть три пути. Первый — оставить всё, как есть, заниматься собой любимым и не обращать внимания на то, что Отчизна на краю могилы. В этом случае Вас никто не тронет.

Второй — поддаться всеобщему мнению, которое сливки общества скоро выскажут в ответ на те перемены, которые будет проводить Великий князь Михаил Александрович. В этом случае... Райнер же рассказал Вам о "пещере"?.. Надеюсь, Вы намеки понимаете?..

Ну, и третий путь — как представитель одного из древнейших, знатнейших и богатейших дворянских родов Вы полностью поддерживаете все начинания Регента, помогаете ему в переустройстве России и получаете за это всенародную любовь и признание... Да, чуть не забыл, Вам не кажется, что, обладая капиталом почти в тридцать миллионов рублей, тратить какие-то десять-пятнадцать тысяч в год на благотворительность — это несколько не по княжески?

— Берите пример с великого Ушакова... Не знаете?.. — В разговор вмешивается доселе молчавший подполковник. — В тысяча восемьсот тринадцатом он пожертвовал все свои сбережения, двадцать тысяч, пострадавшим в Первой Отечественной.

— Жаль, с Вашим-то образованием... — Укоризненно подхватывает капитан. — И подумайте еще над тем, что семьям фронтовиков, да и простому народу деньги нужнее, чем каким-то художникам и пиитам. Или вон министр просвещения граф Игнатьев сейчас заканчивает программу всеобщей грамотности в Империи, и даже готов вложить в эти мероприятия свои личные миллионы... Ведь неплохо будет, если у него найдутся единомышленники?..

От философских размышлений на тему "Что бы такого сделать плохого" отвлекает оживленный гомон молодежи внизу, разбавленный недовольным ворчанием Настасьи-старшей, Семеновой жены, последовавшей по примеру жен декабристов за мужем из небольшой деревеньки под Ново-Николаевском в Москву. И ворчит она в большей степени на Настасью-младшую, свою доченьку, непоседливую оторву девяти лет отроду. Оторву, разумеется, в хорошем смысле этого слова. Хотя, "супружница", как сам Семен её называет, со мной не согласилась бы, слишком уж в ежовых рукавицах девчонку пытается держать, курс молодого бойца, блин, да и только. Вот и сейчас Настёне приходится отдуваться за то, что не весь снег с валенок обмела, хотя в дом вся честная компания ввалилась. К чести Сашки и Матвея, парни пытаются взять вину на себя, но спорить с нашим мажордомом в юбке бессмысленно и бесполезно, ибо прислушивается она только к своему мужу и Полине Артемьевне...

Так, шум затих, — подрастающему поколению удалось прорваться в Сашкину комнату и теперь наступает его очередной звездный час. Будет теперь мой шурин гоголем выхаживать между окном и столом с "натюрмортом" в виде глобуса и пары толстых папиных справочников, изображая очень строгого учителя и пытаясь научить Матвея арифметике с геометрией, а Настену — основам правописания... Ладно, Дашеньку я уже не дождусь, Марья на морозце как следует аппетит нагуляла, так что придется идти на "общий сбор" несолоно хлебавши. То бишь, без дежурной чашечки кофе...

В кабинете Павлова — почти полный аншлаг. Из Питера должен прибыть генерал Потапов, чтобы поведать нам как идут дела на своем невидимом фронте. Пока что ждем его и Великого князя Михаила. И, пользуясь случаем, балуемся каким-то особо ароматным чайком от щедрот академика.

— Регент скоро будет. Нас соизволила посетить вдовствующая императрица Мария Федоровна. Срочно бросила в Киеве все дела и приехала в Москву. — Иван Петрович, не торопясь прихлебывая из чашечки, делится последними новостями. — Очень озабоченная новостями из великокняжеского семейства. Мол, Россия катится в пропасть, уже Великие князья и знатнейшие аристократы стали пропадать средь бела дня, народ вот-вот взбунтуется, а Регент Империи вместо того, чтобы беспрекословно выполнять советы лучших друзей России в лице сэра Бьюкенена и мусье Палеолога, делает то, что сам считает нужным ни у кого не спросясь.

— Откуда такие точные сведения, Иван Петрович? Неужели даже в Петровском замке микрофонов понатыкали? Или, не дай Бог, телепатия? — Приходится слегка позубоскалить, чтобы скоротать время.

— Господин капитан, я намеком напомню Вам два армейских афоризма, надеюсь, поймете. — Павлов лениво-добродушно дает сдачи. — "Если хотите что-то сказать — стойте и молчите, как вкопанный" и "Шутить будете сами знаете где и при трагических для себя обстоятельствах".

— Ой, спасибо, господин академик, что сказали про намек. А то, ежели б не предупредили, сам бы ни в жисть не догадался.

— Всё, брэк. Упражняться в изящно-казарменной словесности будем потом, Денис Анатольевич. Когда всё закончится. — Иван Петрович становится серьезным. — У меня тоже был с ней разговор. Причем, не я был вызван на аудиенцию, а она сама сюда, в Институт, приехала. Визит был частный и инкогнито, это были её условия.

К сожалению, со времени воцарения нашего Императора появился плохой обычай. Все, кому не лень, я имею в виду неких господ с фамилией Романовы... Так вот обычай тот — советовать самодержцу что-либо по любому вопросу. Причем, советы давались в пользу своего кармана и, следовательно, в ущерб государственным интересам. Его Величество воспринимал сие, как должное, к чему все и привыкли. А пришедший ему на смену Регент почему-то не только не хочет никого слушать, но и ставит, почему-то, интересы страны во главу угла. Будучи женщиной далеко не глупой, Вдовствующая императрица сопоставила изменения в поведении младшего сына с нашим с ним знакомством. И пришла к правильному выводу — у Великого князя Михаила теперь другие советчики. С которыми она и решила познакомиться поближе. После незаметного переселения в мир иной господина Распутина... Петр Всеславович, что Вы так многозначительно улыбаетесь?

— Извините, Иван Петрович, но сей господин никуда не делся. Полиция всё еще с небывалым азартом ищет Григория Ефимовича. Нашли уже троих. Это помимо нашей пары двойников...

— М-да, богата земля Русская на... Ладно, продолжать не буду... Так вот, будучи ознакомлена Михаилом Александровичем с настоящей версией событий, сочла, что мы поступили правильно, не став предавать известности детали той ночи. В чем полностью её поддержал и один из участников, Великий князь Дмитрий Павлович. Вам, Денис Анатольевич, кстати, еще придется с ним контактировать. Всё это время он знакомился с информацией, предоставленной подполковником Воронцовым и переосмысливал недавние события. А со вчерашнего дня высочайшим повелением назначен на должность адъютанта Главнокомандующего. Пообещав не творить самоуправства, как в прошлый раз в Ставке... М-да, ушел от мысли! Вдовствующая императрица имела со мной долгий разговор, лейтмотивом которого являлась материнская боязнь за своего последнего сына. Сами знаете, — Георгий умер от туберкулеза, Николай искалечен при покушении...

— Александр умер, не дожив до года... — Негромко вставляет Федор Артурович.

— Да. И теперь, как она считает, опасность грозит Михаилу Александровичу. Почему и вызвала меня на откровенный разговор. Я изложил нашу программу действий, естественно, не со всеми тезисами Её Величество согласились, всё же сказывается воспитание датской принцессы и мировоззрение супруги Александра III. Но в целом наши устремления совпадают...

Добро пожаловать, Николай Михайлович! — Академик отвлекается на появившегося в дверях генерала Потапова. — Как добрались? Чайку не желаете с дороги?

— Здравствуйте, господа. — Генерал обводит нас внимательным взглядом, понимающей улыбкой отмечая мой флигель-адъютантский аксельбант. — Благодарю покорно, от чая не откажусь. Надеюсь, ничего важного я не пропустил?

— Нет, мы ждем Великого князя Михаила Александровича и болтаем о разных пустяках. — Келлер ненавязчиво дает понять присутствующим, что нужно контролировать себя, для Потапова явление попаданцев пока есть тайна великая.

Дребезжащий телефон отвлекает Ивана Петровича от разговора.

— Слушаю, Павлов... Хорошо... — Академик кладет трубку на место и объявляет. — Великий князь Михаил проехал КПП, через пять минут будет здесь. Желающие выкурить папироску могут удалиться, разговор потом неизвестно когда закончится...

— Итак, господа, попрошу без чинов. Давайте приступим к делу. — Великий князь, едва поздоровавшись, обводит всех решительным взглядом. — Начнем, пожалуй, с самого главного. Вдовствующая императрица Мария Федоровна приезжала в Москву, чтобы переговорить со мной. До неё дошли некоторые слухи о близящихся волнениях. Причем, источником слухов являлся Великий князь Николай Михайлович, к которому она испытывает почти безграничное доверие... Испытывала...

Я дал мамА ознакомиться с материалами, которые подполковник Воронцов собрал на великих князей по своим каналам. Она, правда, была несколько шокирована тем, что я разрешил слежку за ними вопреки указу Императора... Из документов следует, что основным источником слухов о прогерманской позиции императрицы Александры Федоровны и её стремлении заключить сепаратный мир с Германией и является сам Николай Михайлович. Более того, его в этом поддерживают практически все великие князья, обиженные на моего брата... Император не любил, когда они докучали ему своими нелепыми просьбами о назначениях своих фаворитов, но опасался обидеть кого-нибудь из родственников. С учреждением Регентства они пытаются оказывать давление на меня, но получают вполне обоснованные отказы. Видимо, их терпение кончилось, ибо я получил недвусмысленный намек. Во время визита в Царское Село Аликс передала мне подарок от Великого князя Бориса Владимировича. Вот этот портрет... — Михаил Александрович достает из сафьянового футлярчика небольшой овальный медальончик в обрамлении, насколько я понимаю, бриллиантов, с подвеской в виде императорской короны и передает Келлеру рассмотреть поближе. — Даритель объяснил, что вещица антикварная и, не имея возможности лично преподнести, попросил Александру Федоровну при случае передать его мне. На изображенную персону она внимания не обратила...

— Да, Ваше императорское Высочество, намек более, чем прозрачный. Император Павел? — Федор Артурович, нахмурившись, передает "подарок" Павлову.

— Тэк-с, своеобразная черная метка. Ну, "синдром табакерки", мы в состоянии излечить, не так ли, Денис Анатольевич? — Интересуется академик.

— Да. Личная охрана переводится в усиленный режим. Сразу после совещания отдам приказ также усилить тревожную группу в батальоне и привести в готовность для срочной эвакуации бункеры. — Приходится говорить двусмысленно, Потапову несмотря на всё не стоит знать о дачах-схронах в Петровском парке. — Единственная просьба — сократить визиты до самого минимума.

— Все аудиенции были даны в Петрограде. — Невесело усмехается Великий князь. — Сначала прибыла делегация из Думы, возглавляемая Родзянкой. Требования те же — ответственное министерство, право назначать министров и так далее. Но проскочили и новые нотки: своей властью прекратить полицейский произвол. Очевидно, это связано со слухами о судебном процессе по делу об отравлении генерала Поморцева. И о поручении провести ревизию в "Военпоставке" Второва. Этим должен заняться сенатор Гарин...

— Прошу покорнейше извинить, Ваше императорское Высочество. — Потапов вежливо прерывает Регента. — В контрразведке еще весной этого года была создана специальная следственная комиссия по борьбе с саботажем и экономическими диверсиями. Возглавил её генерал-майор Батюшин. В ходе одного из расследований были проведены обыски в конторах Нобеля, Международном и Внешторгбанке, обнаружено много интересных документов вплоть до предвоенных циркуляров германского генштаба, а также письмо-инструкция от господина Варбурга. Арестованы банкиры Животовские, Рубинштейн, промышленники Шапиро, Раухенберг, Бабушкин, Гепнер, Добрый и еще много других... Из протоколов допроса явствует, что одни обваливали рубль, чтобы вызвать рост цен, другие искусственно создавали дефицит продуктов в разных местах. Всё делалось по наущению думских деятелей, которые потом натравливали своих прикормленных газетчиков, вызывая недовольство населения и забастовки рабочих. Список там внушительный, всем можно предъявить обвинение в предательстве и работе на вражескую разведку. Документы, точнее, копии, я на всякий случай привез с собой...

— Спасибо, Николай Михайлович, это как нельзя кстати. Проработайте этот вопрос с Петром Всеславовичем на предмет совместных действий... Кроме того в Петрограде состоялась конференция союзников, на которой французский министр Думерг вновь поманил нас обещанием Проливов. Обещание более, чем туманное, если вспомнить о роли Франции в русско-японской войне. Но в кулуарах лорд Мильнер и посол Бьюкенен почти в открытую довели до моего сведения, что сие возможно только при выполнении требований "прогрессивной общественности"...

— Которая также почти в открытую выполняет все команды британцев. — Вступает в разговор Воронцов. — Мы тайно воссоздали распущенный "Летучий отряд" Медникова, скончавшегося, к сожалению, в четырнадцатом году. Они отработали все визиты в британское посольство за последние два месяца. И, почему-то, очень много в их списке оказалось наших "прогрессивных" господ... Можно было сделать и больше, если бы бывший сотрудник отряда Менщиков не предал и не разгласил списки агентов и осведомителей. Жаль, что он находится во Франции и для нас недосягаем...

— Петр Всеславович, не буду ничего обещать, но с этим господином, вероятно, смогут поработать наши люди. — Улыбка Потапова недвусмысленно говорит о том, в каком именно ключе будет проводиться работа.

— В заключение скажу, что в беседе с Императором мне удалось убедить его в необходимости решительных действий, и он подписал указ о роспуске Думы. Правда, с открытой датой... В чем его поддержала и Александра Федоровна.

— Прошу заранее простить, Ваше императорское Высочество, но тут всплыл еще один вопрос, касающийся августейшей Фамилии... И вышеупомянутого Рубинштейна... — Весь вид Потапова говорит о том, что этот вопрос очень серьезен. — Дело в том, что мы получили сведения о том, что... Императрица Александра Федоровна разместила через доверенных лиц в заграничных банках большие суммы денег. Желание хранить своё приданное в Дармштадте, а это около двухсот тысяч в ценных бумагах, еще может быть понято, хотя эти деньги сейчас воюют против нас. Но через того же Рубинштейна сделаны переводы якобы родственникам императрицы. Почти десять миллионов марок лежат в германских банках, около полумиллиона фунтов стерлингов — в британских. Более того, есть информация, что до сих пор золото и драгоценности, принадлежащее Императорской семье, вывозится в САСШ и Британию. Мои аналитики полагают, что делалось это в секрете от Императора, а теперь, соответственно, — от Вас. И помогает Её Величеству в этом уже ныне действующий министр финансов Барк...

— ... Николай Михайлович, насколько правдива эта информация?.. — Великий князь Михаил несколько шокирован новостью.

— Пока мы имеем только косвенные улики, но господин Барк должен знать очень многое. И в отношении императрицы, и других Великих князей, оставивших свои вклады заграницей. Имеющуюся информацию могу в ближайшее время передать Вам...

— Прошу Вас сделать это как можно быстрее. А что касается министра финансов... Скоро сей господин расскажет нам всё... — Озвучивает приговор Михаил Александрович. — Ч то у нас дальше?

— Если позволите, обратимся к основному вопросу. — Павлов подходит к стоящему на отдельном столике перед экраном "волшебному фонарю", превратившемуся после модернизации в диапроектор и щелкает тумблером. — Чтобы было более наглядно, используем сие достижение прогресса...

Ну, прям, препод на лекции!.. Как-то Тимин говорил, что очень нравится ему эпизод в "Ошибке резидента", где нечто подобное устраивалось. Хотя, действительно, маленькие слайды хранить не в пример легче, чем большие склейки ватмана...

— ... На карте отмечено расположение войск Петроградского гарнизона в городе. Красными флажками помечены те полки, которые по нашим... э-э-э... данным готовы перейти на сторону заговорщиков, триколорами — сохраняющие верность законной власти, черными — те, в которых мы просто не уверены...

Щелкает аппарат, появляется следующее изображение...

— На этой карте — места, которые нужно захватить и удерживать любой ценой. Арсеналы, цейхгаузы, вокзалы, главпочтамт, телефонная станция, банки, ну и так далее. Каждому объекту назначено свое подразделение. Начнем с Вас, Денис Анатольевич. Все места хранения оружия берутся под опеку Вашими штурмовиками. Они сейчас в Ораниенбауме?

— Так точно. Рота первого состава — семь офицеров, двадцать один унтер, сто сорок семь рядовых. Вооружение штатное — наганы, карабины Федорова, пулеметы Льюиса, патроны и гранаты — двойной боекомплект. Рота второго состава укомплектована наполовину. В строю три офицера, восемь унтеров, восемьдесят один рядовой. Вооружение — наганы, винтовки Маузер Кар 98, пистолеты-пулеметы "стенька", пулеметы Мадсен. Боеприпасы и гранаты — также два БэКа. Помимо общей программы прошли обучение по пользованию противогазами, метанию газовых гранат и действиям против толпы.

— Что за газовые гранаты? И для чего противогазы? — Интересуется Великий князь.

— Разработки моих химиков, Михаил Александрович. — Снова берет слово Павлов. — Гранаты снаряжены хлорацетоном, он хорошо работает, как слезоточивый газ. Те же французы его уже давно используют. Реакция получения довольно проста и технологична. Противогазы — те, что я Вам показывал, только с кожаной маской, резина слишком дорога и дефицитна. Сами маски сделаны на бывшем кожевенном заводе Карла Тиля, нынешний АО "Поставщик", фильтры — наши.

— Иван Петрович, это — одна из контор Второва? — Настораживается Воронцов.

— Да, Петр Всеславович. Не беспокойтесь, заказ был оформлен, как экспериментальный образец для фронтовых испытаний. Так что господину Второву эта информация ни о чем не скажет.

Воронцов с долей сомнения качает головой, но вслух возражать не решается. Что делать, работа у человека такая — блюсти изо всех сил режим секретности...

— Одной из основных задач будет пресечение буйства толпы, разгон разного рода демонстраций. Для этого должно хватить и хлорацетона. Применение оружия на поражение считаю крайней мерой и только в случае открытия огня бунтовщиками. Газовых гранат изготовлено тысяча двести штук и отправлено в батальон капитана Гурова. Должно хватить на всех. — Делится своими мыслями Павлов.

— Вторая рота будет разбита в зависимости от обстоятельств на пятерки и десятки, которые будут придаваться подразделениям, занимающимся наведением порядка на улицах. В каждой группе — по одному гранатомету... — Видя заинтересованность на лицах, поясняю более подробно. — Создан на базе трехлинейной винтовки. Граната заряжается в обточенный тридцатисемимиллиметровый ствол и выстреливается холостым патроном. Изобретены штабс-капитаном Мгебровым в Офицерской Стрелковой школе. Сделаны и испытаны там же. Помимо этого в батальоне есть гранатометы, переделанные из сигнальных флотских револьверов.

— Господин капитан, зачем тогда Вашим солдатам настоящие гранаты? — Интересуется Потапов.

— Считаю вероятным, что "борцы за свободу", чтобы пробиться в другие районы, будут переходить Неву, Мойку, Фонтанку и прочие речки по льду, если на мостах обнаружатся заслоны. Если гранатами рвануть лед в непосредственной близости от берега, подобное будет затруднительно. А если на глазах у противника, то прибавим еще и эффект устрашения.

— Мы несколько отвлеклись. Денис Анатольевич, вот Вам данные для штурмовиков. — Павлов протягивает мне картонную папку, на которой значится только моя фамилия. — Здесь фотографии и планы зданий. Старый и новый Арсеналы на Литейном, Арсенальная набережная... Короче, сами посмотрите. Ваша задача — составить планы обороны на случай попытки захвата. Особое и самое пристальное внимание — Кронверку, там складировано практически процентов восемьдесят оружия и боеприпасов гарнизона. Усугубляется положение тем, что гарнизоном Петропавловской крепости является запасной пулеметный батальон, уже в достаточной степени разагитированный эсерами. У них около полусотни пулеметов Кольта...

— Иван Петрович, тогда с группой пойдут "призраки", захватят пулеметы, сгонят народ в какой-нибудь каземат. Со стороны Невы выставим пару-тройку дежурных расчетов, остальные — в Кронверк. Стены там не всякой пушкой пробьешь, расставим трофеи по окнам, плюс свои "машинки". Главное, — чтобы патронов хватило. В арсенале...

— Ваши солдаты справятся с незнакомой системой, Денис Анатольевич? — Потапов снова проявляет любопытство.

— Она для них знакома. Изучали в Ораниенбауме...

*

— Хорошо, господин капитан, после совещания вызовите из батальона грузовое авто, получите полевые телефоны, кабели к ним и по паре рупоров на каждую группу.

— Телефоны, как я понимаю, для внутренней связи в захваченных зданиях? А рупоры — посылать по известному адресу незваных гостей?..

— Да. По Вам пока — всё. Теперь давайте разберемся с Вами, Федор Артурович. — Павлов берет со стола еще несколько папок и передает Келлеру. — Здесь аналогичная информация в отношении Ваших объектов...

— Возьмите и это. — Великий князь протягивает генералу тоненькую папку. — Здесь Высочайший Указ о роспуске Думы и приказ о назначении Вас командующим войсками Петроградского гарнизона вместо генерала Хабалова. С самыми широкими полномочиями. Вплоть до отстранения от должности и ареста любого, невзирая на чины и ведомственное подчинение, кто станет мешать наведению порядка в Столице и объявления осадного положения. Даты открытые, числа проставите сами исходя из обстановки.

— Ваше императорское Высочество!.. — Келлер как-то даже торжественно поднимается и вытягивается по стойке "смирно". — ... Будет исполнено!..

— Федор Артурович, здесь собрались те, кому я доверяю... И уверен, что вы не подведете в трудную минуту... — Великий князь Михаил тоже проникается особенностью момента.

— Ни один поезд не тронется с места, ни одна телеграмма не будет отправлена без моего разрешения!.. — Наш генерал продолжает упражняться в патетике.

— К-хм... Давайте продолжим. — Павлов возвращает всех на землю. — Федор Артурович, как Вы правильно заметили, Ваша задача — вокзалы, мосты, почта, телефон, телеграф, банки, винные склады. Да, и не забудьте про "Кресты" и прочие подобные заведения, если оттуда вся эта шелупонь вырвется... Сами понимаете... Как идут дела с передислокацией?

— Отдельная кавалерийская бригада уже расквартирована вблизи Петрограда. Поэскадронно, чтобы не вызывать ненужных вопросов. Связь между собой держат вестовыми и по радио. Фуражом и продовольствием запаслись здесь, чтобы не светиться в Столице, за что отдельное спасибо Ивану Петровичу и Петру Всеславовичу. Красивая комбинация — из Первопрестольной отправляется эшелон, например, с фуражом, а в Петроград приходит поезд "с медикаментами" из ведомства принца Ольденбургского...

Шестой и седьмой полки Уральской казачьей дивизии находятся в готовности к переброске. Места для размещения готовы, запасы провизии также созданы. Завтра уже отправляется первая сотня. Массовость тут считаю излишней, малиновые лампасы слишком заметны, могут насторожить кого не надо.

— Федор Артурович, насколько, по Вашему мнению, они благонадежны? Одно дело — фронт, и совсем другое — разгон бунтовщиков.— Интересуется Воронцов. — Вспомните, как плевались лейб-гвардии финляндцы после пятого года.

— 17-й Черниговский гусарский полк под командованием полковника Десино имеет Великого князя Михаила Александровича своим шефом. Из разговоров со многими офицерами явствует, что в полку помнят и верят Его императорскому Высочеству. В 18-м Нежинском, где командиром полковник Богородский, такая же обстановка, они выполнят любой приказ. 7-й уральский казачий тоже вне подозрений, тем более, что его командир полковник Акутин с недавних пор стал Вашим ярым приверженцем из-за смены отношения властей ко всем этим кержакам-раскольникам.

— Он старообрядец?

— Единоверец... Как бы то ни было, все командиры заверили меня, что приказы будут исполняться беспрекословно и в срок.

— Хорошо. Федор Артурович, посчитайте, сколько телефонов Вам понадобится, связью мы вас тоже обеспечим. — Павлов оглядывает присутствующих. — Что у нас дальше?

— Если позволите... — Очередь доходит до Воронцова. — Необходимой информацией штаб генерала Келлера мы обеспечим. На почту, телеграф и телефонную станцию будут отправлены наши офицеры, на вокзалах помощь будут оказывать транспортные отделения Отдельного корпуса...

— Извините Бога ради, Петр Всеславович, пока не забыл! — Вклинивается в доклад академик. — В случае саботажа со стороны путейцев наготове 2-й батальон Собственного Его Императорского Величества железнодорожного полка. Функции не совсем им свойственные, но генерал Цабель обещал не подвести и выполнить любое указание Регента. По моему предложению на случай снежных заносов три паровоза оборудованы двусторонними "плугами" для расчистки путей, так что составы с хлебом будут проходить беспрепятственно.

— И за его распределением в городе мы также будем следить. Используя наш, московский опыт. — Подхватывает, понимающе улыбаясь, Воронцов. — Следующее... В настоящее время перлюстрируется корреспонденция не только всех оппозиционных либералов и социалистов, но и высокопоставленных чиновников и даже членов Синода и епископов. Это приносит свои плоды, в частности, недавно один из московских промышленников делился со своим коллегой радостными известиями, что удалось переманить на свою сторону некого "Старика", под которым угадывается Начштаверх генерал Алексеев, который по его словам долго не соглашался, опасаясь кровопролития, но в конце концов пообещал полное содействие. Сейчас мы отслеживаем письма и телеграммы последнего, в них тоже есть немало интересного.

Помимо того, те фигуранты, на кого стараниями князей Урусова и Кугушева имеется компрометирующие материалы, уже в разработке, в нужный момент они либо откажутся от своего участия в заговоре и сдадут подельников, либо на время будут "изъяты из обращения".

Далее, как было условлено ранее, мы работаем с хозяевами оружейных магазинов. Все они тесно сотрудничают с Департаментом полиции, так что особых трудностей пока не возникает. Всё полностью вывозить не имеет смысла, чтобы не насторожить заговорщиков. Поэтому оставляют на витринах по два-три не самых лучших образца, да и те многие превращают на время в макеты, изъяв некоторые детали. Патроны, порох, капсюли, гильзы в большинстве своем уже перекочевали в... другие места, а что осталось, не подходит по калибру имеющимся стволам. Так что, даже если что-то и разграбят, с подходящими боеприпасами будет туго.

— Грабить вообще будет трудно. В больших магазинах будут дежурить группы захвата, особенно ночью. — Теперь уже я перебиваю Петра Всеславовича. — Насколько я понимаю, в городе будет введено военное положение, следовательно, грабители и мародеры будут расстреливаться без суда и следствия, не так ли, Федор Артурович?

— Приказ будет, как только начнутся волнения. Но главарей желательно брать живыми, а простые исполнители... Знают, на что идут.

— Если позволите, я закончу. — Невозмутимо продолжает Воронцов. — Открытым остается вопрос с полковыми цейхгаузами. Туда нам ходу нет, а надеяться на штатных командиров... Брожение в запасных батальонах, всё-таки, есть.

— Значит, придется прорабатывать вариант с блокированием казарм. — Келлер, произнеся это, вопросительно смотрит на меня. — Что скажете, господин капитан?

— Это возможно, но!.. Мне придется перебросить в Петроград всех диверсов, включая вторую роту. И оголить здесь оборону.

— Денис Анатольевич, я думаю, что здесь не будет такого накала страстей. — Подводит итог спору Великий князь. — В Москве достаточно много верных присяге частей, да и пополнение потихоньку прибывает. Еще месяц назад я вызывал в Ставку генералов Деникина и Каледина. Они согласились и с моей оценкой обстановки, и с предложением на время оставить свои должности. Генерал Деникин уже в Первопрестольной во главе одного из полков "Железной" дивизии. Генерал Каледин сформировал сводный полк из ветеранов 8-й армии и тоже движется сюда. И Лейб-гвардии казачий полк из корпуса генерала Гусейна Хана Нахичеванского на днях должен прибыть из Ровно. Помимо этого рядом с вами в Николаевских казармах уже расквартирована рота Георгиевского батальона...

Ага, бригада фронтовиков, из них один полк — "пожарная команда" Деникина, лейб-казаки, рота кавалеров, вторая бригада уральских казаков Келлера, довольно кусачая сборная солянка в моем батальоне... Да и "учебки" Астраханского и Самогитского гренадерских — тоже ребятки, вроде, надежные. Глядя на всё это великолепие и остальные поостерегутся слишком резко дергаться... Ну-ка, ну-ка, самое интересное начинается!..

— ... Один из самых важных вопросов — кто будет арестовывать верхушку заговора? И где это будет происходить? — Потапов внимательно ждет ответа от присутствующих.

— Займутся этим, Николай Михайлович петроградские коллеги Петра Всеславовича. А происходить это будет в Таврическом дворце, где заговорщики как раз обычно и заседают. Причем сделать это надо будет, не ранее, чем образуется Петроградский совет каких-то там депутатов, который расположится в том же месте... Насколько я знаю, они готовят подобный фортель. — Великий князь Михаил озвучивает обговоренное ранее решение.

— Ваше императорское Высочество, прошу простить, я имел в виду немного другое. Кто и в каком чине будет там распоряжаться? — Потапов пытается точнее сформулировать свою мысль. — Вы же понимаете, что к словам какого-нибудь ротмистра, или подполковника они могут и не прислушаться...

Нет, ну мы-то знаем, что можно прислушаться даже к простому матросу, который ляпнет, что

караул устал и пора, типа, "по домам, на горшок и — в люлю". Если за спиной этого матроса стоит сотня-другая "братишек" с трехлинейками. Применительно к нашему случаю — полсотни "призраков" в полном боевом.

— Вы что-то хотите предложить, Николай Михайлович? — Регент с интересом смотрит на генерала-контрразведчика.

— Да, с Вашего позволения около двух десятков моих офицеров могут усилить господ жандармов в Таврическом. А возглавить эту миссию предлагаю назначить генерал-майора Маркова. Мы с ним тесно пообщались в Академии и он придерживается тех же взглядов на существующее положение вещей.

— Но силовую поддержку всё равно будут осуществлять мои бойцы. — Вставляю свои "пять копеек". Как они будут это делать — примерно догадываюсь. Что-то типа "В колонну по одному на выход — марш! Шаг вправо-влево — попытка побега, прыжок на месте — провокация, приседание — саботаж! Охрана стреляет без предупреждения!".

— Тогда давайте сделаем небольшой перерыв. Николай Михайлович, будьте любезны, пройдите с Петром Всеславовичем в его кабинет, обговорите все детали, затем продолжим. — Павлов на правах хозяина объявляет антракт...

Пока "бойцы невидимого фронта" совещаются в отдельном кабинете, мы переходим к вопросу "не для всех". Потому как использовать придется информацию из будущего...

— Михаил Александрович, воевать придется не только оружием, но и словом. Но сначала небольшое отступление. — Павлов отодвигает свою чашку в сторону и достает из папки листок, исписанный мелким почерком. — Используя то, что мы помним о той нашей жизни позволило сформулировать своеобразный шаблон для подобных переворотов. И мы думаем, что февральские события так, или иначе должны в него вписаться.

— Я слушаю Вас, Иван Петрович. — Великий князь Михаил откладывает в сторону свою "секретную" папку, которую он просматривал. — Почему Вы считаете, что то, что случится спустя шестьдесят-семьдесят лет будет проходить так же, как и сейчас?

— Вы же согласитесь, что в конечном итоге в выигрыше останется Британия?.. За прошедшие двести лет их почерк в подобных событиях легко узнаваем потому, что действуют они по отработанному до мелочей сценарию.

Самый первый отличительный фактор — наличие конспиративных организаций, формирующих среди населения и, особенно, среди молодежи протестное движение. Кто у нас из таковых? Социалисты, прогрессисты, октябристы и прочая нечисть, объединенная масонскими узами.

Далее — создание инцидента, который послужит поводом к резонансному раскачиванию общества. Из будущей истории знаем, что это будут слухи о нехватке хлеба, очень умело кем-то распускаемые. Затем нужно вывести обывателей на улицы для проведения демонстраций. Грамотные агитаторы в нужное время сформируют политизированную толпу, сцементированную едиными призывами. Пожалуйста — люди вышли с лозунгами "Хлеба!" и закончили воплями "Долой самодержавие!".

Известный психолог Зигмунд Фрейд справедливо полагает, что в толпе человек думает иначе, чем сам по себе. Причин тому две — впечатление единения, всеобщности с толпой и утрата ответственности за свои действия вследствие их анонимности.

Далее следует шантаж власти, выдвижение ультимативных требований под угрозой массовых беспорядков и, возможно, вооруженные провокации, чтобы повязать людей кровью. После чего на волне народного гнева можно раздавать оружие и свергать Власть...

Академик нервным жестом припечатывает листок к столу, освежает пересохшее горло глотком чая и продолжает:

— Силовую составляющую противодействия заговору мы почти полностью разработали, но мне кажется, необходимо уделить едва ли не большее внимание информационной составляющей. Уже сейчас практически все газеты настроены оппозиционно правительству. Нам нужен "рупор", авторитетно, громко и доходчиво излагающий точку зрения Власти. Я предлагаю в этой роли "Русское слово" господина Сытина. Он, несмотря на все фронтовые неудачи, до сих пор занимает оптимистичную позицию, правда, с некоторой примесью ура-патриотизма. И, тем не менее, его редакторы не пинают министров, как это сейчас модно делать.

— Насколько я знаю, он помимо газеты вот уже сорок лет активно занимается книгопечатанием и даже издает Военную энциклопедию, правда еще не закончил, запнулся на Порт-Артуре. — Добавляет информации Келлер.

Ага, когда-то Валерий Антонович мне рассказывал, что в бытность еще слушателем Академии Генштаба, помогал какому-то преподу писать статью в эту самую энциклопедию. И что сей книгоиздатель снабжает нашу армию топокартами, и не самыми плохими...

— Вы считаете, с ним действительно можно иметь дело? — В голосе Великого князя проскальзывает недоверие.

— Да, Михаил Александрович. Думаю, он пойдет на контакт. И потянет за собой других. Те же "Петроградские ведомости", например. А если станет нашим единомышленником и "рупором", то в будущем ему можно будет преподнести "вкусняшку" — пристегнуть к реформе образования и дать право монопольного издания новых учебников. — Павлов нервно барабанит карандашом по своему личному секретному блокноту, собираясь сказать еще что-то.

Мы-то с академиком привыкли к таким "склеротникам" еще там, на прошлом месте службы, Петр Всеславович тоже умеет обращаться с грифоваными документами, даже наш генерал без труда с этим освоился, а вот для убеждения Великого князя потребовалось время и некоторые усилия. Но, в конце концов, он тоже признал, что прошитый блокнот, хранящийся в сейфе за "семью печатями", всё же лучше, чем отменная фамильная память...

— ... Я сейчас хочу напомнить всем присутствующим тезис, который через несколько лет мог бы сказать небезызвестный господин Ульянов: "Из всех искусств важнейшим для нас является кино". В стране, где три четверти населения безграмотных, это действительно так... Я предвижу Ваш вопрос, Михаил Александрович: а стоит ли сейчас, во время войны, да еще в преддверии переворота тратить время на синематограф? Я угадал, не так ли?.. Так вот, родившись как невинное развлечение и попытки изобретателей запечатлеть события и воспроизвести их в динамике на экране, синематограф уже тогда таил в себе огромные возможности по воздействию на психику. Вы, наверное, слышали рассказы о том, как люди, смотревшие "Прибытие поезда на вокзал Ля Сьота" пытались убежать от наезжающего на них с экрана паровоза, а имеющие при себе оружие открывали стрельбу? При умелом режиссере, талантливых артистах, фильмы могут сыграть как роль лекарства, дающее силы во время тяжёлого недуга, так и наркотика, туманящего ум и лишающего воли.

Великий Князь не выдерживает и прерывает монолог академика:

-Уважаемый Иван Петрович, мне кажется, что Вы несколько преувеличиваете силу воздействия синематографа. Согласен, что первые фильмы действовали на неискушённого зрителя ошеломляюще, но это лишь по началу. Новое всегда удивляет, а иной раз и пугает, так уж устроен человек.

-Ну-с, не скажите, Ваше Императорское Высочество. Раз уж Вы коснулись сфер психологии, в коих я кое-что понимаю, то извольте выслушать короткую лекцию о прошлом и будущем...

Пока даже не о синемА. Итак, семидесятые годы века восемнадцатого. По улицам Европы дефилируют молодые люди в синих фраках, жёлтых жилетах и панталонах. А затем часть из этих щеголей находят мертвыми с простреленной головой валящихся в луже крови. А толкает их на самоубийство неземной талант Иоганна Вольфганга фон Гёте и его роман "Страдания юного Вертера". Эпидемия самоубийств захлестывает Европу. Доходит до того, что в ряде стран запрещают ввоз этой книги.

Теперь перенесемся в грядущее. Во Франции, в 1938-м году выходит фильм "Набережная туманов". О несчастной любви, об измене и крушении всех человеческих надежд. Многие зрители по нескольку раз просмотрели эту ленту. И, самое интересное, когда в 1940-м году Париж капитулировал, сами же французы обвинили этот фильм в разгроме Франции и позоре страны, мол, картина своей безысходной тоской морально разоружила нацию. А от одного своего знакомого я узнал, что снимали сей шедевр и на германские деньги...

А теперь вернемся в наше время. Михаил Александрович, Вам не доводилось просматривать ленту, произведённую Скобелевским комитетом "Умер бедняга в больнице военной"? Сценарий фильма можно проиллюстрировать так:

"Таял, как свечка, солдат понемногу

Ранен был часто в бою;

Тихо, безропотно Господу Богу

Отдал он душу свою.

Умер вдали от родного семейства,

Умер в разлуке с женой,

Без материнского благословенья

Этот солдат молодой".

Я считаю, что этот фильм — выстрел в спину Русской Армии и ее солдату! Я бы этого режиссера!..

Присутствующие невольно вздрагивают от внезапного грохота. Павлов, разгоряченный своей "лекцией" и предметом обсуждения, резким движением пытается пригвоздить лежащий перед ним блокнот к столешнице остро отточенным карандашом.

— Оно, конечно, Александр Македонский — герой, но зачем же стулья, пардон, столы ломать? — Великий Князь, улыбаясь, слегка интерпретирует Гоголя. — Я понял, Иван Петрович, но что Вы предлагаете взамен?

— Мы должны снимать фильмы, наполненные оптимизмом, верой в победу и при этом их сюжет и герои не должны быть надуманными. Люди должны узнавать в героях самих себя, своих знакомых, или друзей. В батальных сценах не место парадности, должна быть обычная проза войны, в которой подвиги совершают не былинные богатыри, а простые русские солдаты. — Павлов, устыдившись своего порыва, берет себя в руки. — И не должно быть ни капли лжи. Безусловно, художественное произведение — это не дневник и не мемуары. Роман Толстого "Война и Мир" при всей его гениальности — не учебник военной истории и по нему нельзя изучать все нюансы тактики, но в целом он рисует абсолютно объективную картину событий. И на этой книге будут учиться как нужно защищать Родину многие поколения россиян...

Но об этом можно говорить бесконечно. А посему, Михаил Александрович, по примеру Вашего прадедушки готовьтесь стать высочайшим цензором. Вот здесь, — академик протягивает Великому Князю пухленькую папку, — обобщенные предложения по основным направлениям кинематографа, как художественного, так документального, научного и популярного.

— Иван Петрович, а Вы уже нашли будущих витязей пропаганды и богатырей информационных войн? — Пытаюсь поскоморошничать и разрядить обстановку — ни разу еще не видел, чтобы Павлов-Тимин карандаши в доски забивал. — Если нет, я Вам адресок подкину. Рядом с внезапно обретенной мною дачкой, кажется, какая-то киностудия обретается. Только персонал придется сменить, нынешний мне не нравится — слишком откровенно на мою супругу пялились, гаденыши... Я думаю, Петр Всеславович должен быть в курсе, кто такие и откуда...

— Насколько я понимаю, речь идет о павильонах "Киноателье "Русь"? — Неслышно вернувшийся вместе с Потаповым Воронцов, наверное, слышал конец фразы. — Хозяин — костромской купец-старовер Трофимов. Состояние свое сколотил на строительных подрядах, увлекается театром и синематографом. Полтора года назад вместе с инженером Алейниковым основали "Торговый дом "Русь" и занимаются производством фильмов. Очень дружны с Московским художественным театром, с ними работают практически все артисты, режиссеры и художники. Из самых популярных картин — "Дочь истерзанной Польши", снятая, скорее всего, по мотивам одной из новелл Мопассана.

— Как Вы считаете, Петр Всеславович, с ними можно сотрудничать? Я имею в виду патриотическую пропаганду. — Интересуется уже окончательно успокоившийся Павлов.

— Я полагаю, что — да, Иван Петрович. Но стоит учесть, что они сейчас нацелились на религиозные темы. Собираются снимать фильм о сектантах-хлыстах. Называться будет, кажется,... "Лгущие Богу"...

— В свете того вопроса, что мы сейчас обсуждаем... Помимо всего в Столице я встречался с членами Святейшего Синода. — Великий князь старается скрыть за деловым тоном горечь, но ему это не совсем удается. — Хотелось выяснить отношение наших иерархов к предстоящим событиям... И не скажу, что они горят желанием поддержать самодержавную Власть. Более того, мне прочитали целую проповедь о том, что местоблюстителем Христовым должно считать не императора, как представителя светской власти, а патриарха, как особу духовную. То есть Церковь в трудный момент отказывается признать царя Помазанником Божьим и в случае волнений не станет призывать паству на защиту Престола... Единственная радостная весть — от протопресвитера Георгия Щавельского. Он также был у меня и заверил, что сделает всё для того, чтобы армейские и флотские священники были на нашей стороне.

— Я думаю, что если будет введен пост Патриарха, лучшей кандидатуры нам не найти. — Довольно улыбаясь, замечает Федор Артурович.

— Согласен. Тем более, что его поддержат другие архиепископы, да и простые священники не останутся в стороне. А что касается Синода — на мой взгляд там сейчас сидят не иерархи, а бюрократы от Церкви, которые только и занимаются всякой ерундой типа бракоразводных дел. — Поддерживает генерала Иван Петрович.

— Хорошо, давайте вернемся к более важным вопросам. — Великий князь заглядывает в свой блокнот. — Что у нас по Кронштадту?

— Адмирал фон Эссен предупрежден и готов навести порядок в своей "вотчине". — Келлер тоже заглядывает в свои тезисы. — Корабли в Петроград попасть не смогут, ледовая обстановка не та. А на случай выступления матросов нужно, я полагаю, в местах вероятного перехода выставить засады. Из оружия у восставших будут только винтовки, ну и очень небольшое количество пулеметов.

— А что нам скажет специалист по засадам? — Павлов вопросительно смотрит на меня.

— Теоретически без изучения карты могу сказать, что может получиться фифти-фифти. Сколько их будет, какими отрядами они двинутся — это пока неизвестно. Если окончательно оголять "фланги" в Москве и перебросить туда часть роты огневой поддержки, думаю, шансы неплохие. Взять пулеметы, 37-миллиметровые "револьверки", минометы, часть людей для прикрытия...

*

— Добавьте сюда еще несколько аэросаней с теми же пулеметами. — Внезапно подает голос Потапов. — Где их можно поискать, я потом Вам скажу...

— Николай Михайлович, прошу Вас, давайте не будем разводить таинственность там, где это не нужно. — Келлер, вежливо улыбаясь, пытается поставить контрразведчика на место, и тот сдает назад.

— Простите, господа, не имел в мыслях ничего такого, просто информацию еще нужно проверить. В Петрограде в одном из санитарно-автомобильных отрядов есть то ли двое, то ли трое аэросаней для эвакуации раненых. Но сделаны они были в двенадцатом году, и в каком сейчас состоянии — нужно уточнить.

— Если Вас не затруднит, сообщите господину капитану адрес отряда. Я думаю, что автомобили также пригодятся — его группы должны обладать высокой мобильностью. — Подводит итоги Федор Артурович, и собирается перейти к следующему пункту, но Потапов подкидывает еще один, очень интересный вопросик.

— Простите мою назойливость, господа. Как вы мыслите себе реакцию со стороны союзников на то, что будет происходить? Я имею в виду британское и французское посольства, где, как уже докладывалось, наши заговорщики днюют и ночуют?..

— Думаю, этот вопрос адресован в большей степени мне... — Регент на секунду задумывается, затем принимает высочайшее решение. — Поскольку арестовывать мы никого из дипломатов не можем, считаю необходимым блокировать посольства, дабы прекратить их связь с внешним миром.

— Я выделю для этого две казачьих полусотни. Со строгим наказом никого не впускать и не выпускать. Даже за продуктами, если в этом возникнет необходимость, слуги будут следовать под конвоем. Формулировка — "В целях обеспечения безопасности и сохранения дипломатического иммунитета во время беспорядков". — Предлагает решение Келлер.

— Мои коллеги на телефонной станции проследят, чтобы посольства ни с кем не соединяли. Хотя лучше было бы прослушивать разговоры и определять невыявленных сообщников. — Блин, Воронцов умеет одновременно и согласиться, и высказаться против.

— Петр Всеславович, я думаю, что их нужно просто глушить. Если союзнички останутся без связи, то имеют все шансы наделать глупостей второпях, на чем и попадутся. Сообщников потом сами найдем. — Павлов высказывает свое мнение, которое все поддерживают. Ну не хватит у нас в "острой" фазе людей, чтобы посылать группы по всем адресам! Потом разберемся, с помощью Божьей и скополамина!..

— Как человек, знающий Петроград немного лучше, хочу обратить внимание, что помимо посольств нужно будет еще блокировать Английский клуб, находящийся там же, на Дворцовой набережной, в паре кварталов от британского посольства...

— А также Бюро военного паспортного контроля на Мойке, дом девятнадцать, четвертый этаж. Где под руководством подполковника Сэмюэля Хора работают офицеры Интеллидженс Сервис. — Петр Всеславович давно уже знает об этой "конторе" от Райнера и Аллея, а посему не дает возможности Потапову насладиться триумфом. — Николай Михайлович, Ваши люди смогут нейтрализовать коллег? Временно...

— Да, господин подполковник, справимся! — Генерал Потапов отвечает с некоторым вызовом. Как-то не в тему спецслужбы наши начали соревнования в крутости устраивать!..

— Господа офицеры!.. — В голосе Великого князя звенит металл. — Мне кажется, что излишняя амбициозность только навредит общему делу! Посему прошу обе стороны успокоиться и перейти к следующему вопросу. Нам необходимо еще раз просмотреть список тех, кого необходимо "изъять из обращения", как удачно выразился подполковник Воронцов. — Великий князь Михаил перелистывает страницы своего блокнота, пока не останавливается на нужной.

— Итак, за первым нумером мы имеем депутата Государственной думы, генерального секретаря масонской ложи "Великий Восток народов России" Керенского. — Начинает зачитывать нашу "самую секретную тайну" Федор Артурович. — Далее следует лидер думской фракции кадетов Милюков, за ним — Думский председатель прогрессист Родзянко, его товарищи кадеты Некрасов и Маклаков, социалист-меньшевик Чхеидзе, прогрессист Коновалов, бывший товарищ, а ныне действующий председатель Центрального Военно-промышленного комитета Терещенко...

И далее по списку. В который вошли те из Временного правительства и Петросовета, кого удалось вспомнить, а также часть персон из "откровений" князя Урусова и те господа, на которых Воронцов со товарищи нарыл кучу интересной информации. Причем большинство засветилось во всех трех списках. И революционных, и масонских, и корыстно-преступных...

— Если не возражаете, я бы добавил сюда следующих господ. — Генерал Потапов дожидается паузы после прочтения. — Упоминавшийся ранее министр финансов Барк. Не только оказывавший некоторые вышеупомянутые услуги императрице Александре Федоровне, но и заключивший с британскими банками ряд странных кредитных соглашений и затем отправивший в туманный Альбион золота на шестьсот сорок миллионов рублей. Основная часть его предназначалась для "Виккерса", который обеспечил нашей армии снарядный и патронный голод, ставшие причиной Великого отступления. Контракты не разорваны, золото никто возвращать не собирается.

Далее — бывший профессор Киевского Политехнического института, бывший помощник начальника управления железных дорог Российской империи, член Инженерного совета Министерства путей сообщения Юрий Владимирович Ломоносов. Имею обоснованные подозрения в связи сего господина с германской разведкой.

Еще один инженер-путеец, депутат Думы Александр Александрович Бубликов. По имеющимся у меня сведениям собирает большую вооруженную группу для, скорее всего, какой-то диверсии на железной дороге. Возможно, это связано с доставкой хлеба в Столицу...

— Прошу простить, Николай Михайлович, по нашим сведениям они должны будут в какой-то момент захватить управление железными дорогой. — Вежливо улыбаясь, добавляет Воронцов.

Ага, как вспомнил наш увлекавшийся историей генерал-ефрейтор, этот козел действительно захватил МПС, направил царский поезд во Псков вместо Царского села, а еще по путейскому телеграфу возвестил на всю Россию о свержении Царя. Так что — в список, однозначно!.. А на случай, если еще кто решит вот так же побаловаться, у нас есть ма-аленький такой спецпоезд. Паровоз, который толкает перед собой "Неуловимого мстителя" и тянет блиндированный вагон с десантом и парой офицеров железнодорожного полка, которые разбираются во всех этих стрелках, путях, направлениях и остальной премудрости...

Всё, совещание окончено. Секретный блокнот — в сейф Павлову, папочки — в портфельчик, и — домой...

— Господин капитан, а Вас я попрошу остаться! — Да когда же, наконец, Павлову надоест пародировать Мюллера?!..

Дожидаемся, пока остальные разбегутся по своим делам, затем академик делится со мной еще одним секретом:

— Денис Анатольевич, говорю это лично Вам. В Царском селе у нас есть свои люди. Нет, не в самом дворце... И у этих людей есть рация. Когда ездил лечить Цесаревича, организовал вариант экстренной связи. И по медицинской надобности, и так, на всякий случай... У Вас же в Ораниенбауме тоже есть передатчик? Проинструктируйте своих "пейджеров", чтобы слушали эфир круглосуточно...

— Иван Петрович, они и так его будут слушать постоянно.

— Тогда пусть очень внимательно отнесутся к позывному ELO, который будет радировать шифром. Текст немедленно доставлять Вам лично. Вот "шифровальный блокнот". — Павлов протягивает мне затертую и потрепанную книжицу Строевого пехотного устава от 1908-го года. — Нужная страница — день рождения твоей Машеньки... Денис, это — на всякий случай. Который, как ты знаешь, бывает разным. В последний свой визит я имел серьезный разговор с Великой княжной Ольгой Николаевной и убедил её в случае опасности для Императорской семьи немедленно оповестить нас. Связной будет одна из буфетчиц, которой княжна доверяет. Та ей очень благодарна за то, что Ольга Николаевна крестила её ребенка. Как и, между прочим, и твою дочь...

— Не надо только меня агитировать за... Короче, я всё понял. Если что, к кому там лично обращаться? Если уже мне придется из Царского села весточки слать.

— С бывшим зауряд-врачом Водкиным ты, кажется, знаком. Адрес я напишу позже...

Ну наконец-то! Только теперь предстоит еще очень серьезный разговор с моей рыженькой хитрюлей. В процессе которого надо её убедить, что, во-первых, в Институте им абсолютно ничего не грозит при любом раскладе и, во-вторых, в Питере меня ждет легкая увеселительная прогулка, а не боевая операция с неизвестным результатом... И что я, как тот Дункан Мак-Лауд из клана Мак-Лаудов, обязательно вернусь...

*

Евстафий Иванович в очередной раз бросил взгляд на настенные часы, и сверив их показания с наручным хронометром, убедился, что до планового сеанса связи есть еще минут пять-семь. Устроившись поудобней в кресле, он достал из лежавшего на столе портсигара папиросу, привычным манером смял мундштук и чиркнул спичкой...

Воспоминания вновь нахлынули на него. И подумать было о чем — за последний год судьба полкового зауряд-врача Водкина кардинально менялась уже трижды. И третий ее вираж был наиболее крутым, что вылилось в появлении на безымянном пальце его правой руки золотого обручального кольца.

Вначале была встреча на перроне с боевым другом юности, тогда — бывшим вольноопределяющимся, а ныне генерал-лейтенантом Келлером, личный разговор с принцем Ольденбургским, приказ о переводе в распоряжение академика Павлова и через несколько дней переезд в тот самый знаменитый и таинственный Институт, о котором писали всевозможные небылицы в "листках" различного толка и шептались в среде медицинской богемы.

Далее — новая интересная работа, доброжелательное отношение со стороны коллег и начальства, включая самого академика, удобное жилье и возможность провести досуг в дружеской беседе, или городошной "битве", к которой Водкин неожиданно для самого себя быстро пристрастился. Что еще нужно для русского человека?

Затем произошло еще одно чудо. Чьи-то всемогущие руки нажали на скрытые рычаги и грудь Евстафия Ивановича украсил Владимир 4-й степени с мечами, к которому он был представлен еще в Русско-японскую, но так и не получил по причине попытки добиться правды, минуя прямое и непосредственное начальство, и докричаться до ушей превосходительств и высокоблагородий о катастрофической нехватке лекарств, бинтов, да и продовольствия в госпитале, где он служил.

А потом... Потом он был допущен к тайне, нет, пожалуй, это была не тайна, а ТАЙНА!!! Речь шла о спасении Державы и ее последней надежды — Великого Князя Михаила от заговора и переворота, могущего ввергнуть Россию в пучину кровавой неразберихи. Поэтому, он охотно согласился вступить в ряды "Новой Священной дружины", невзирая на то, что для этого потребовалось подать прошение об отставке с военной службы и формально перейти в разряд пенсионеров. Впрочем, факт отставки никоим образом не отразился на финансовом положении доктора, ибо его более чем достойное жалование полностью сохранилось и лишь, как выразился сам Павлов, перешло на "конвертный вариант". Зато добавилось хлопот. Перейдя под непосредственное подчинение подполковника Воронцова, ему пришлось переквалифицироваться в физиотерапевта, освоить профессию радиотелеграфиста, и даже... жениться!

Когда Петр Всеславович озвучил, как он выразился "легенду", под которой ему предстояло переехать в Царское Село и проживать там до особых указаний, осуществляя связь с Великой княжной Ольгой Николаевной, Водкин ощутил себя русским доктором Ватсоном, которому предстоит выступить против мирового зла.

— Итак, многоуважаемый Евстафий Иванович, легенда такова... Вы всю жизнь провели на государевой службе, будучи военным медиком, что полностью соответствует реальности. Являясь человеком одиноким, но не транжирой и мотом, сумели скопить определенные средства, дабы открыть частную практику, а именно — весьма модный в наше время кабинет физиотерапии. А тут, случайно, но весьма кстати познакомились с незамужней дамой, причем — фармацевтом по образованию. Постепенно дело дошло до свадьбы. Ваша супруга — Елена Александровна, из смолянок, вдова тридцати пяти лет. Муж через неделю после венчания убыл на японскую войну, где и погиб в Манчжурии. Елена Александровна закончила специальные фармацевтические курсы в Петербурге. Имея опыт работы провизором, всю жизнь мечтала открыть свою аптеку...

И вот что мы имеем в итоге: почтенная семейная пара, обладающая некоторым начальным капиталом в виде Ваших накоплений и ее приданого, узнала о том, что в Царском Селе во время пожара сгорела одна из аптек. Это факт действительно произошел и, более того, стал причиной весьма любопытной судебной тяжбы. Погорелец обратился в Петроградское отделение страхового общества "Россия" желая получить положенные ему выплаты. Вполне естественно, что страховщики, перед тем как выплатить деньги, провели собственное расследование, дабы исключить самоподжог. Тем более, что эта практика "зарабатывания" денег ныне весьма распространена. Та же фабрика Кузмичева, что около Филей, известна в узких кругах тем, с завидным постоянством горит каждый год...

Так вот, у специалиста, производившего экспертизу, оказался смышлёный сынишка-гимназист. Вот он и надоумил папашу списать пожар на кого Вы бы подумали? На солнце! Подсунул отцу сочинение "Занимательная физика" некого Перельмана, а там черным по белому написано, как стеклянные шары, наполненные подкрашенной водой и выставленные в рекламных целях на витринах, могут сработать как линзы. Естественно страховщики уцепились за эту идею, позволяющую им если не отказать в выплате компенсации, то значительно сбить сумму. Процесс затянулся, а затем подсуетились наши люди. В результате, бывший хозяин аптеки получил пусть и не запредельную, но вполне адекватную сумму, а Вы, уважаемый Евстафий Иванович, являетесь новым собственником, вот извольте изучить соответствующий документ. Ремонт уже начался, через месяц готовьтесь к переезду вместе с супругой. Кстати, — тут полковник Воронцов прислушался к ударам часов, — сейчас я Вас представлю Елене Александровне.

Водкин мысленно настроился увидеть либо "монашку" в строгом закрытом платье, с суровым выражением лица полностью лишенного косметики, либо напротив, раскованную особу, с непременной сигаретницей в сумочке, многослойным покрытием из помады и пудры на челе. Но в этот момент в дверь деликатно постучали и вошла... ОНА, вызвав в голове целую бурю эмоций!..

Очаровательная молодая женщина, чуть выше среднего роста с пышной, вопреки современной моде, прической. Ее глаза просто притягивали к себе взгляд, а в уголках губ таилась улыбка. Уже успевший стать весьма популярным комплект из строгой "американской" блузки и юбки был пошит как видно дорогого материала в перворазрядном ателье и не скрывал, а скорее выгодно подчеркивал достоинства фигуры. Бант блузы украшала серебряная брошь со сканью. Небольшие сережки с янтарем завершали ансамбль.

Петр Всеславович, выдержав театральную паузу, представил "будущих супругов" друг другу... В общем, через месяц семья Водкиных въехала в свой новый дом в Царском Селе. Сопровождал "молодоженов" унтер-офицер Иванов, который по возрасту вполне мог сыграть роль увечного отставника, взятого на содержание сердобольным бывшим полковым зауряд-врачом. А то, что сей совершенно седой отставник далеко не гренадерского роста отменно владеет приемами джиу-джитсу, без промаха стреляет и способен пальцами согнуть медный пятак, было известно лишь очень узкому кругу заинтересованных лиц.

Постепенно жизнь на новом месте налаживалась. Елена Александровна прекрасно управлялась в аптеке, на стене которой висела большая фотография Антонины Болеславовны Лесневской, весьма известной и влиятельной дамы, возглавлявшей женскую фармацевтическую школу, которая, впрочем, уже повысила свой статус до института. Евстафий Иванович по рекомендации подполковника открыл небольшой кабинет физиотерапии, помня слова Воронцова о том, что обилие всевозможных электрических приборов — идеальное место для хранения рации.

Его рабочее место украшал портрет, на котором легко можно было узнать его Императорское Высочество принца Ольденбургского в бытность еще генерал-майорам во время русско-турецкой войны. Наличие данного портрета в совокупности с видавшим виды солдатским Георгием и новеньким Владимиром с мечами на сюртуке господина Водкина тонко, но абсолютно прозрачно указывали на личное знакомство отставного военного медика с самим принцем.

Жизнь стала входить в размеренную колею, супруги принимали гостей и сами делали ответные визиты... В целом, царскосельское общество приняло Водкиных достаточно благожелательно, хотя и не обошлось без некоторых пересудов местных сплетниц, которые, увы, есть всегда и везде. Были попытки посудачить по поводу "неравного брака", тем паче, что подобно персонажу картины Пукирева, Евстафий Иванович был обладателем ордена святого Владимира, да и разница в возрасте супругов была, как говорится, на лицо. Но сплетни быстро сошли на нет. То, что мужья в России были, как правило, старше жен, считалось общепринятым. Да и война внесла свои коррективы, тысячи молодых мужчин пали на поле брани, или попали в плен. Так что в пересудах "кумушек" чувствовалась скорее зависть к тому, что эта "далеко не девица" сумела урвать свой кусок женского счастья...

Окончательная черта в пересудах была подведена, когда сеансы физиотерапии, проводимые доктором, сумели существенно поправить здоровье председателя Приходского попечительного совета протоиерея Афанасия Беляева, который помимо всего прочего был еще и духовником семьи Императора Николая II, а также остановил процесс потери волос у директора реального училища статского советника Эраста Платоновича Цытовича, который когда-то преподавал физику Великим Княжнам Ольге и Татьяне Николаевнам. Помимо этого ряд высокопоставленных местных дам полностью излечились от мигрени благодаря растительным препаратам, широкий выбор которых был в аптеке у Елены Александровны, но, самое главное, как весьма точно говорит старинная турецкая пословица "Без мудреца и врача не проживешь", никто не пожелает иметь врагом медика...

Главная же задача, которая была поставлена перед Евстафием Ивановичем, состояла в немедленной передаче по рации известия, если в Александровском дворце произойдут нежелательные события, от резкого ухудшения здоровья Императора и Цесаревича до бунта царскосельских полков. Сама рация была надежно спрятана среди разнообразной аппаратуры для физиотерапии, этим же объяснялось наличие электрического распределительного щита и периодический визит техников, осуществляющих профилактику. Антенну замаскировать было значительно труднее. Но выход подсказал лично академик Павлов — доктор должен был объявить себя последователем методов использования электромагнетизма в садоводстве, подробно описанных в книге "Electro Cultur" финского ученого Селима Лемстрема, а затем развитыми сэром Оливером Лоджем. В итоге, над небольшим садиком в доме Водкиных была растянута сеть проводов на изоляторах, крепившихся на высоких столбах. А Евстафий Иванович открыто обещал осенью этого года удивить всех соседей невиданным урожаем яблок и груш, а также их неземным вкусом. Среди этих декораций антенна рации была совершенно незаметна согласно хорошо известному принципу "если хочешь спрятать дерево, то спрячь его в лесу"...

Об этом же пару раз говорил и лукаво улыбающийся при этом Павлов и регулярно заезжающий в институт Келлер: "Хорошая жена, хороший дом... Что еще надо человеку, чтобы встретить старость?!".

*

Во все времена истинно русские люди любили и умели вкусно и основательно покушать. Россия, коей заслуженно перешло наименование "Третий Рим", волей провидения стоявшая между Западом и Востоком, сумела воспринять и сделать своим достоянием всё лучшее, в том числе и кулинарные изыски, своих ближних и дальних соседей. В произведениях русских писателей и поэтов звучали настоящие оды, дифирамбы и панегирики, воспевающие гастрономические шедевры разных стран и народов. Ну как не вспомнить Александра Сергеевича Пушкина? Гений великого поэта, помноженный на семейные традиции (его двоюродный дед Петр Абрамович Ганнибал лично сочинил для дома кулинарное руководство), подарил нам эти строки "Что устрицы? Пришли! О радость! Летит обжорливая младость", или

"Москва Онегина встречает

Своей спесивой суетой,

Своими девами прельщает,

Стерляжьей потчует ухой..."

Подданные Российской Империи века ХХ оказались достойными учениками Пушкина. Антон Павлович Чехов устами своего персонажа так описал процесс закусывания водки: "Водку тоже хорошо икрой закусывать. Только как? С умом надо... Взять икры паюсной четвёрку, две луковочки зелёного лучку, прованского масла, смешать всё это и, знаешь, этак... поверх всего — лимончиком. Смерть! От одного аромата угоришь". Несколько позже, один из безвестных поэтов переложил эти же слова на стихотворный лад:

Икры конторской четверть фунта, лучка зеленого чуток,

Две ложки масла из Прованса, лимона выжатого сок.

И все великолепье это в сосуде тщательно смешать

Бутылка водочки Смирновской во льду успела полежать

Глоток, второй, за ним закуска... Блаженство дивное вкусил!

Чуть отдохнул, перекрестился и всё по новой повторил...

К началу лета тысяча девятьсот четырнадцатого года в одной только столице Империи было около трёх тысяч ресторанов, кафе, трактиров, столовых, кухмистерских, а также — новомодных буфетов при кинематографах. Они гостеприимно принимали обладателей портмоне и кошельков любой толщины и наполненности. Имея в кармане полтинник, какой-нибудь извозчик мог побаловать себя водочкой, закусить и запить всё это пивом. А пятьдесят рублей позволяли своему хозяину посетить Кюба, где, посмаковав коньяк и вкусив устриц под Шабли, постепенно перейти к более основательным блюдам в виде фирменных котлеток и гурьевской каши, закончив эту "скромную трапезу" отменным кофием.

А дальше грянула война... Введение сухого закона и постоянный рост цен не поколебали могущество ресторанной империи Петрограда. Всё было как и раньше — одни заведения прогорали и закрывались, на смену им приходили новые. В январе шестнадцатого своеобразной сенсацией стало открытие госпожой Сазоновой двух ресторанов "нового типа" в которых плату с посетителей брали ещё при входе. Посетив, к примеру, "Бар-Турист" располагавшийся в доме Љ 14 по Екатерининскому каналу, и внеся в кассу полтора рубля, клиент мог для начала "слегка закусить", выбрав себе желаемое из обширного списка, в котором значились телятина желе, осетрина холодная, винегрет по гельсинфорски, кроте, редиска в сметане, винегрет домашний, разные сыры, колбасы, соленья, маринады, грибы, заливное и прочее, и прочее, и прочее... Запить всё это великолепие предлагалось чаем, кофе, морсом, или молоком. Причем, все блюда размещались на особом столе, а посетитель, как отмечалось в газетной статье "Ресторанное Дело" Љ 1 от 20-го января этого же года: "в таком ресторане как дома, посетитель может сидеть сколько ему угодно, и никто не наблюдает за ним, сколько и чего он скушал". Некоторые остряки успели окрестить эти заведения "шведскими", или "финскими", ибо именно оттуда госпожа Сазонова привезла, собственно, саму идею и выразила надежду, что: "Когда, в своё время, последует разрешение торговли крепкими напитками, то они будут введены и в новые рестораны, на что она имеет полное основание надеяться, причём напитки будут продаваться за отдельную от входной платы цену".

Но изменения среди посетителей и завсегдатаях ресторанов всё же были. На смену приват-доцентам, успешным инженерам и купцам-меценатам нахлынула мутная волна, тех, кого метко окрестил писатель Н. Н. Брешко-Брешковский, как "мелких биржевых зайцев, ничтожных комиссионеров, безвестных проходимцев. Грянула война — и какая разительная перемена декораций и грима! Воспрянула голодная проходимческая шушера...".

Казалось, нет укорота и спасения от этой саранчи, от этих крыс, которые впились в тело Империи и грызут, грызут, грызут...

"Так, где запасов не счесть,

татем полночным приблизясь,

сеть начинает он плесть,

— и начинается "кризис...".

Правда в последние месяцы забрезжила надежда на лучшее. Великий Князь Михаил Александрович перехватил кормило Империи, выпавшее из руки Николая, и ясно дал понять зарвавшейся швали, что могут вернуться времена его венценосного батюшки Александра Александровича, или же более того — великих императоров Петра Алексеевича или Николая Павловича. Даже само значение имени Регента "Тот, что как Бог" напрямую связывалось с Архистратигом Михаилом — одним из семи ангелов, предводителем небесного войска в борьбе с тёмными силами ада. Тем более, что и на фронте дела пошли значительно лучше...

* * *

В начале января 1917 корреспондент "Петроградского листка" Рудольф Густавович Герсон, прихлебывая ароматный, крепко сваренный кофе, сдобренный толикой коньяка, предавался излюбленному для определенной части русской интеллигенции занятию — примерке на себя плаща принца датского Гамлета и поиску ответа на его же главный вопрос "Быть, или не быть?". При этом виновниками всех явных или придуманных проблем могли быть абсолютно все — кроме, естественно, самого труженика пера.

Уроженец Варшавы, Рудольф Густавович происходил из почтенной еврейской семьи, в которой, впрочем, все мужчины вот уже на протяжении трех поколений, принимали крещение по лютеранскому обряду. Данное обстоятельство и позволило ему в тысяча девятьсот двенадцатом поступить в Варшавский Императорский Университет с целью получения диплома юриста. Однако начавшаяся война заставила изменить как место проживание, так и профессию. Считая себя в некотором роде космополитом, которому чужды такие пережитки прошлого, как патриотизм, любовь к Отчизне и тому подобные "слюни", недоучившийся студент предусмотрительно получил справку о позвоночной грыже, латинское название которой "hernia vertebralis" в народе мгновенно переименовали в "херней страдает".

Кстати, несоответствие весьма цветущего вида и спортивной фигуры Рудольфа (сказалось увлечение лаун-теннисом) с диагнозом сыграло с ним злую шутку уже в начале репортерской карьеры в Петрограде. Попав на благотворительный концерт и вечер танцев, куда начинающего журналиста завлекли желание собрать материал для статьи, а помимо, или точнее, прежде этого — очаровательные голубые глаза молодой англичанки, которая с группой своих подруг приехала в Россию по линии Красного Креста. От избытка гормонов позабыв о своем "тяжком и, практически неизлечимом недуге" господин Герсон принял участие в концерте, выступив с акробатическим этюдом. В результате, когда после выступления, переодевшись в безукоризненный смокинг, он был по всем правилам представлен предмету своего обожания, вместо цветка, который он рассчитывал получить из рук прекрасной британки, мисс Бишоп вручила ему белое гусиное перо, сопроводив словами, которые прозвучали как хлесткая пощечина: "Why you are not yet on the front, Mr. Gerson?!" (Почему Вы еще не на фронте, мистер Герсон?!)... И самое обидное, что свидетелями этого "Ватерлоо", которое потерпел влюбленный репортер были несколько офицеров, на чьих мундирах уже красовались ордена с мечами. Естественно, как и подобает воспитанным людям, они воздержались от соответствующих комментариев, но их иронические улыбки лишь усилили ту смертельную обиду и ненависть, которою Рудольф отныне затаил и невольно переносил на любого человека, носящего погоны офицера Русской Императорской Армии. Тем более, что Герсон себя трусом не считал и в сущности им и не был, ну разве что так, саму малость...

В детстве, он представлял себя в роли военного корреспондента, подобно Уинстону Черчиллю пишущего заметку, не обращая при этом внимания на град пуль, который выпускает орда кровожадных дикарей — буров по отряду мужественных британцев. В юности его даже посетило намерение стать юнкером, но в тысяча девятьсот десятом году вышел запрет принимать в военные училища и производить в офицеры крещенных евреев. Данное обстоятельство сделало из молодого Герсона ярого противника монархии, а все Романовы стали для него как бы личными врагами.

Студентом Варшавского университета ему, как он любил рассказывать, находясь в компании близкой ему по духу либеральной интеллигенции, пришлось вступить в неравный бой с держимордой-полицейским. Правда, при этом он опускал такую малозначащую деталь, что вся неравность заключалась в том, что четверо подвыпивших студиозусов напали со спины на пожилого городового после того, как этот "душитель свободы и сатрап" попросил "господ хороших" не шуметь и разойтись...

Сделав еще глоток и откусив изрядный кусок от свежеиспеченной, еще горячей булки, Рудольф Густавович с несколько брезгливым взором окинул помещение бывшей кондитерской Наумова, а вот уже несколько месяцев — кафе, сменившей не только хозяина, но и название. Теперь на вывеске на русском и французском языках было начертано соответственно: "Новый Прокоп" и "Nouvelle Le Procope". Правда, среди посетителей, число которых возрастало с каждым днем, это кафе именовали не иначе, как "У Вольтера". Объяснением сего феномена мог служить тот факт, что среди изображений знаменитых и даже венценосных поклонников кофе — Петра и Екатерины Великих, Наполеона Бонапарта и Людовика XV, портрет Вольтера размещался обособленно, за спиной стоящего за стойкой метрдотеля. Под ним гордо красовалось число "50", обозначавшее количество чашек кофе, осушаемых великим философом ежедневно на протяжении многих долгих лет. В этой плеяде кофеманов, правда, некоторыми знатоками было отмечено отсутствие Иоганна Себастьяна Баха, но явное прославление германца могло быть признано непатриотичным. Среди постоянных клиентов было несколько категорий — молодые инженеры и начинающие юристы, студенты-старшекурсники из обеспеченных семей, артисты театров (еще не звезды, но уже "со словами"). Правда, в последнее время захаживали и "их благородия" из числа бывших вольноопределяющихся и нижних чинов.

Столь дурное настроение Герсона было вызвано не качеством и перечнем блюд, кои могли выбрать посетители данного заведения, интерьером, или расторопностью официантов — всё было значительно проще и одновременно сложнее. Хроническая нехватка средств, вызванная уже устоявшейся привычкой к кокаину, мгновенно поглощавшая все денежные поступления, окончательно расшатала нервы Рудольфа Густавича и заставляла его пускаться на всевозможные авантюры. А доставать "марафет" становилось все труднее и, соответственно, дороже. Один грамм паршивой смеси из второсортного кокаина с зубным порошком обходился теперь минимум в пять рублей.

Второе и третье место среди виновников бедствий Рудольфа Густавовича занимали вдова и внебрачный сын Виктора Александровича Владимирского, которые являлись совладельцами "Петроградского листка", а также Александр Алексеевич Измайлов, который был приглашен на должность главного редактора в прошлом году с миссией, по его собственному признанию, "олитературить" газету. Не всем пришлись по нраву эти новации. Родившийся в тысяча восемьсот шестьдесят первом году, "Листок" ориентировался на весьма специфическую и неискушённую в высоких материях публику — швейцаров, приказчиков, дворников, половых в кабаках и прочий мелкий люд. Громкие заголовки, сенсации, обращение к пикантным темам, повышенное внимание к криминальным событиям — вот что составляло основное содержимое этой и подобных ей "бульварных" газет. Процесс создания аналогичного чтива один из современников выразил в шуточных строчках:

Воды простой ведр сто взять надо.

Прибавить крови полведра,

С полфунта посильнее яда

И сала пуда полтора.

Железной ржавчины прибавить.

Архивной пыли мер пяток

И греться все в котле поставить.

Не обращая в кипяток...

Даже низкое качество бумаги, на которой печаталась газета, позволяло получать двойную выгоду. Низкая закупочная цена сочеталась с тем, что как признавался один из издателей "добрая треть нашей публики покупает "Листок" совсем не ради прекрасных сочинений, которые вы в нем печатаете, а ради вот именно этой гнусной бумаги...Потому, что рабочий и мастеровой человек газету сперва читает, а потом из нее цигарку вертит, — ну и за "Листком" имеется уже многолетняя слава на этот счет, что для цигарок лучше его бумаги нет"...

— Чистоплюи хреновы, — брюзжал про себя Герсон, — новости им подавай, но при этом, что бы все было благопристойно. А сенсация иной раз навозом попахивает, а не розами благоухает. И вообще, если собака кусает человека, это не новость. Новость — если человек кусает собаку. Как там говаривал сам Антон Павлович Чехов — "не следует обвинять репортера, так как он обязан, по долгу службы, представлять в редакцию отчеты, непременно окрашенные возможно более ярким глумлением". И учить еще нас пытаются как писать, вон даже учебники насочиняли. На столике перед продолжавшим взвинчивать самого себя Рудольфа лежала как раз одна из таких книг, вышедшая в прошлом году и скромно называвшаяся "Руководство для начинающих корреспондентов" за авторством П. Я. и Д.М. Кумановых, которую он пытался прочитать на протяжении последних трех месяцев, но так и не смог заставить себя завершить сей подвиг... К чему вся эта теория? Помнится, у Гете были подходящие слова по этому поводу: "Суха, мой друг, теория везде, но древо жизни пышно зеленеет". Все мы начинали с "бутербродных гонораров", а захочешь начать деньги получать, то вот тогда голова начинает работать. Возьмем к примеру "магазинную хронику": забираешь бесплатно товар у владельцев магазина, а затем пишешь о нем отзыв в газете. Так это не каждому дано, что бы хозяин еще сам тебя упрашивал взять, от платы категорически отказывался, да еще предлагал заходить почаще. При этих воспоминаниях настроение Герсона несколько улучшилось, так как владелец "Нового Прокопа" с первого же знакомства проникся глубочайшей симпатией к журналисту, в результате чего Рудольф получил возможность по нескольку часов в день совмещать прекрасное с полезным — работать над корреспонденциями в комфортных условиях кафе и при этом угощаться вкуснейшей выпечкой, бутербродами и кофе с коньяком, или ликером совершенно бесплатно. Ну, разве что, иногда в "Петербургском листке" печатая на примере заведения короткие заметки о новых перспективах отечественного ресторанного дела, или нечто подобное. По въевшейся в кровь привычке и из чувства предосторожности, Рудольф Густавович собрал о гостеприимном хозяине кафе кое-какую информацию. Выяснилось, что в юности он отдал должное вольнодумству и даже когда-то очень давно, еще в веке XIX числился под надзором полиции. Затем остепенился, занялся своим делом и, наконец, перебрался в столицу из провинции. Кто-то из его дальних родственников занимается поставками муки, сахара и других продуктов по линии военного ведомства. Это обстоятельство, плюс наличие собственной пекарни и вышколенного персонала позволяло обеспечить хороший выбор относительно недорогих, но вкусных блюд и сформировать стабильно расширяющийся круг постоянных клиентов. Кстати, как проговорился один из официантов, хозяин планировал назвать кафе "Фронда", но этот прожект не встретил одобрения, так сказать, "в верхах".

Неплохой доход редактору и соответствующий гонорар поставщику "жареных" новостей перепадал по тематике "справочные сведения". У читателей гарантированно вызовет живой интерес информация (особенно несколько приукрашенная реальными или додуманными подробностями) допустим о том, что доктор Н. или адвокат М. допустили серьёзные профессиональные ошибки. Опять-таки, за отдельную плату об этом можно и не писать, You understand, isn*t? (Ну, Вы понимаете?). Рудольф Густавович, за два года работы в газете успел приобрести необходимый опыт и навыки в этой несколько щекотливой и несколько скандальной сфере, тем более, что его покровитель и дальний родственник, титулярный советник и присяжный поверенный Гораций Германович Герсон, постоянно проживающий в Петрограде на Большой Конюшенной, 13 за определенный процент предупреждал о тех служителях Фемиды, с которыми небезопасно связываться. Но теперь, с новыми собственниками газеты и главным редактором о подобных методах работы следует забыть, во всяком случае, на время. Положительно, нужна сенсация, а не то и из постоянного штата можно вылететь...

Подобные рассуждения могли длиться еще очень долго, но в кафе зашли новые посетители. Среди них сразу выделялись двое офицеров. Один из них невысокий, полноватый молодой человек с погонами подпоручика, был явно из студентов, тем более, что на гимнастерке сверкал позолотой сквозной ромб, покрытый эмалью белого цвета, на котором размещался крест со скрещенными мечами — знак об окончании школы прапорщиков. А вот его визави — прапорщик высокого роста с мощной фигурой смотрелся матерым фронтовиком. Особый интерес вызывал несколько нетрадиционный набор наград — Станислав третьей степени с мечами и бантом, "клюква" и два солдатских "георгия" 3-й и 4-й степени. Оба приятеля выглядели, как успевшие где-то принять на грудь и желающие и дальше "продолжить банкет". Заняв ближайший к журналисту столик, офицеры заказали "чай по-адмиральски" и по двойной порции бифштекса. Став невольным слушателем разговора, Герсон навострил уши, ибо желанная сенсация сама шла в руки. Причем тон в разговоре явно задавал прапорщик, пробившейся к офицерским погонам явно из нижних чинов.

— Так вот, Вадим, слухай меня. Регент приказал собирать ударные роты в кажной дивизии. Штоб у начальства навроде последнего резерва были, аль самую сложную задачу выполняли. А командирами там должны георгиевские кавалеры быть, дабы своим пример подавать. А подпрапорщиками будут бывшие семёновцы, ну те, кто в декабре в Москве смутьянов громили... Меня тож звали, да не пошел я... Потому, как здесь, в Петрограде цельная рота кавалерская снаряжаться должна. Штоб от ротного командира и до последнего солдата все с крестами были. И будет рота этая в личном подчинении у Регента, во как!

— Так есть уже Георгиевский батальон, зачем еще? — Подпоручик выражает недоумение.

— Ха! Батальон чегой сейчас делает, а? Правильно — Ставку охраняет. Как бы на пенсионе живут. — Прапорщик довольно улыбается. — И никуда оттудова оне не денутся. А вот мы... Ух, развернемся!.. Вон через два дня в церкви при Георгиевской общине сестер милосердия, што на Оренбургской, торжественный молебен будет, а потом... Ладно, скажу, только штоб никому, слышь?

Опосля молебна оружие выдавать будут. Ну, в смысле, кажному по японскому карабину, по бебуту и по нагану офицерскому, да всё с гравировкой Георгиевского креста! Во как!..

— Вот прямо там и будут выдавать? — В голосе подпоручика звучит неприкрытый сарказм.

— А вот прямо там и будут! Недалече лабаз каменный пустует, туда всё и завезут, штоб далеко не бегать. Там всего-то на триста человек и надо. Завтрева уже ящики возить будут, а я — принимать.

— И что же, Феденька, вы оружие, как картошку в лабазе хранить будете?

— Да ему там полежать-то всего ночку, — и всё. Наутро раздадут. И охрану поставим, — пару легкораненых из того же госпиталя. Найдем какую-никакую берданку им для солидности. Да и не знает про этое никто... Но самое главное — опосля, как войну закончим, оружие значит в подарок останется... Ну, давай, еще разик по чайку-то!..

Так, лихорадочно размышлял Рудольф Густавович, занятно, очень занятно... Можно, конечно, написать что-либо наподобие "Великий Князь Михаил готовит диктатуру!", но вот стоит ли?.. Что я получу? Обычный гонорар?.. А что, если?..

Герсон вспомнил о своем приятеле и коллеге из числа британских журналистов, периодически появляющемся в Питере. Его всегда интересовали новости и сплетни, имеющие отношения к военным сферам. И он щедро оплачивал информацию фунтами, или же мог поделиться "Полезным подарком для друга, едущего на фронт" (стандартный набор для английских солдат, включавший в себя шприц и ампулы с морфием и кокаином).

А бравые вояки, потеряли интерес к служебным делам, тем более, что официант сервировал стол, и они с аппетитом приступили к поеданию бифштексов, периодически прикладываясь к стаканам, в которых, судя по всему, был коньяк, лишь для соблюдения условностей слегка разбавленный чаем.

Рудольф Густавович приняв окончательное решение, устремился к телефону, стоявшему в гардеробе. По первому номеру приятеля найти не удалось, пришлось обзвонить еще нескольких своих знакомых, пока ему не повезло застать англичанина у мадам Н...

Когда он вернулся, оба офицера уже закончили с обедом, расплатились и вышли. Зайдя во вторую по ходу подворотню, они встретили неприметного мужчину не старых еще лет, по виду — средней руки доктора, и перекинулись с ним парой слов...

Уже поздним вечером этот же мужчина беседовал с полноватым господином в кабинете последнего.

— Вскоре после ухода прапорщика Ермошина и подпоручика Федорова, господин Герсон отправился на встречу со своим британским другом. Это отследили наши коллеги из "Летучего отряда". Англичанин после разговора прямиком направился на Мойку, девятнадцать, в пресловутое Бюро военного паспортного контроля.

— Думаете, поверили? — Хозяин кабинета скептически смотрит на собеседника.

— Думаю, — да, Алексей Алексеевич...

— Со складом всё получится как надо? — Дождавшись утвердительного кивка, хозяин продолжает. — Наблюдение выставить загодя, чтобы никто ни сном, ни духом. Привлекайте еще раз "Летучих". Разбитый ящик приготовили?.. Хорошо, можете быть свободны. Обо всех изменениях докладывать незамедлительно.

Дождавшись, когда гость закроет дверь, Алексей Алексеевич направился к телефонному аппарату...

— Алло!.. Виктор Андреевич?.. Ротмистр Бессонов Вас беспокоит. Прошу передать для Дениса Анатольевича: рыбка клюнула, ждите гостей...