Выбирая судьбу

Во двор ребенка отвела, чуть замешкалась, но поняла, идти надо и по возможности, еще и отношения налаживать, на пороге чуть задержалась и стала невольным слушателем презанимательного разговора.

— Сын, ты хоть понимаешь, какой это удар по репутации нашей семьи? Наследник и прислуга! Если тебе захотелось этой, можно было просто развлекаться, девица, растившая сына без отца, явно не отказала бы тебе в ласке. Но нет, тебе как благородному приспичило женится, еще и бастарда ее усыновлять, — она картинно всхлипнула и закусила губу, видимо, чтобы показать, что она пытается сдержаться, в реальности смотрелось как будто она решила закусить нижней губой, и это доставляет ей муки.

— Не думал, маменька, что вы считаете меня идиотом... — мягко начал мужчина.

— Нет, что ты... — попыталась возразить его мать, ее голос дрожал от страха, интересно.

— Или вы хотите, чтобы я пошел на фронт? Там погиб или был ранен, и наш дом возглавил мой кузен? — вкрадчивый голос и меня уже начал пугать. — Ведь вам известно, что король отклонил мое прошение на уклонение от службы, как единственного наследника. Королю даже выгодно, чтобы наследником стал этот болван Винсент! — теперь он практически рычал, а мать вжалась в кресло, — Так вот, единственный способ — это свадьба и ребенок на руках, сын. А теперь скажите мне, где я так быстро за неделю сделаю ребенка, и какая женщина мне его так быстро родит? — он говорил все громче, практически крича.

Уже в тот момент я понимала, о чем он, но глупое сердце надеялось, вдруг он говорит так, чтобы примирить мать с браком со мной?

— Эта простушка очень удобно подвернулась под руку, да и не буду лукавить, она не уродка, и поразвлечься с ней можно, а еще она не аристократка, значит будет сидеть молча и делать все, что я скажу, — мороз пробежал по коже, просто эту реплику он сказал таким тоном, как будто в извращениях признался, — а пацан уже сегодня, пока будем заключать брак, отправится в самый отдаленный пансионат. А дороги нынче опасные, может и не доехать, да и в пансионате топят плохо, можно заболеть чахоткой и умереть, вариантов множество, — мать всхлипнула, я даже испытала к ней мимолетную симпатию, ведь она жалеет моего ребенка.

— Сынок ты такой умный, твой отец бы гордился тобой! — вот же гадюка, так это у нее слезы умиления.

-Я рад, что вы оценили мои старания. Впредь прошу не сомневаться во мне и моем душевном здоровье. Но я рад, что даже вы, маменька, поверили, что я влюблен в замарашку, которая сгодиться пару раз снять стресс, да ботинки мои чистить. А что, отличная идея будет голой чистить мои ботинки в надежде привлечь мое внимание и в страхе за сына, — и он гадко рассмеялся.

Слезы застилали глаза, вот так один мерзкий человечишка решил, что имеет право убить моего ребенка и уничтожить меня! А ведь я уже подписала соглашение о помолвке, какая я все-таки дура! Теперь только бежать, как можно быстрее и прятаться. В городке не спрячешься, на меня все девицы на выданье в обиде, как же, барона увела мымра приезжая. И неважно, что я тут уже шесть лет живу, для них я по-прежнему чужая.

После такого крушения последних надежд, я, не одеваясь тепло, не беря с собой провизию, ломанулась с ребенком в лес. Просто, когда рушатся иллюзии, почему-то начинаешь быстрее соображать и смотреть критически на ситуацию. Так вот, этому барону от меня нужен только факт женитьбы и официальное опекунство, а значит, слушать мой отказ он не собирается. Так, будем реальны, у меня рост еле до метра шестидесяти дотягивает, вес и того чуть больше сорока килограмм, я бледная немочь, если сюда добавить, что я женщина, то шансы мои в противостоянии даже не к нулю стремятся.

* * *

— Милая, надеюсь, это предсвадебный мандраж, а не твой побег из-под алтаря? — мамочки и когда-то этот голос казался мне красивым и нежным, да змеи так шипят.

— Да что я под этим алтарем забыла, — тихо шипела я и подталкивала сына вверх по склону, а голос барона Тюльского все приближался, — мой хороший, сейчас мы вылезем на склон, и ты побежишь изо всех сил, — сын явно хотел воспротивиться, но я не дала, — родной, я тебя догоню, или же встретимся у бабы Маши. Хорошо?

Ребенок оглянулся на меня, а я заметила чуть подрагивавшую нижнюю губу, боится. На склоне мы оказались минуты на две раньше, чем преследователи, и это явно взбесило моего жениха.

— Догнать! Хелена, ты наверно хочешь, чтобы я искупал твоего выродка в водах этого озера у тебя на глазах? Так это легко устроить, спускайся немедленно!

Не знаю, что сделала бы нормальная женщина в такой ситуации, я вот честно хотела пойти сдаться, лишь бы сын смог убежать, да только я не верю, что он не пожелает поиздеваться и не догонит малыша.

— Милая, я жду! — мне от его 'милая' захотелось заорать, врать не буду, млела я от этого слова, а сейчас зверею, мы, женщины непостоянны.

— Мама, это что? — хороший вопрос, я, как и Дани во все глаза смотрела на столб снега, который кружился на поляне, это что за аномалия?

Еще секунд пять он так кружился, все набирая обороты, создавая вихрь, но что интересно, абсолютно беззвучный, а потом раз и весь снег опал, а на поляне стоят семь человек. Хотя... нет, это не люди, это наши 'ужасы'-соседи, с которыми у нас сейчас война.

— Хана! — выдало мое чадо, а я только заторможено кивнула, по-другому и не скажешь, впереди беда, сзади напасть, а по бокам не обойдешь.

Как называется эта ситуация?

— Девку притащить, мальца убить, за службу всем по золотому добавлю, — эта команда решила все.

Неизвестность пугает, но если выбирать между судьбой известной и призрачной надеждой, я, видимо, оптимист! Ребенка за руку перехватить и изо всех помчаться на полянку, когда мы вывалились из кустов прямо под ноги этим мужчинам, на их лице было одно выражение 'Какого ... эти человечки снова придумали?'

И я их понимаю, они себе живут спокойно, никого не трогают, а нашим королям вечно не живется спокойно. Каждый новый король все пытается объявить войну и победить чужаков, может, это у них семейная традиция, а мы просто не в курсе? Но они видимо от нас устали капитально, а тут мы с сыном, да под ноги, да с гениальным предложением:

— Мы в плен!

— Что? — это самый молодой спросил, остальные сурово молчали, они вообще на вид крайне суровы.

— Я говорю, мы официально сдаемся в плен, вот прямо сейчас и здесь, и требуем переправить нас... Где у вас пленники содержатся?

— А их у нас нет, — все тот же молодой, удивленно изучая меня, ответил.

— Значит, будут! — вот что за мужики, все за них надо решать.

Тут на поляну вывалились наши преследователи, и самый суровый из чужаков внимательно посмотрел на меня, потом на вновь прибывших, и поднял бровь. Ну, а что, каждый выживает, как может.

— Мы, кстати, уже в плену! — это я от страха наглею, сына покрепче взяла за руку, молча протиснулась между этими исполинами и встала за их спиной, рядом с молодым.

Вот так и стоим, все хорошо, но прохладно, сын уже трясётся, видимо, пока бежали и ползли, согрелся, а сейчас на ветру продувает, я прижала его к себе поближе и тихонько шепнула:

— Все будет хорошо, я тебя в обиду не дам.

— Мам, я ни разу в плену не был, там очень страшно или жутко интересно? — вот он, детский любознательный ум.

— Я, малыш, тоже впервые, — призналась я, судорожно соображая, что я натворила и куда втянула сына.

— Это хорошо, мы с тобой прошлый раз впервые на лыжах катались, помнишь? Так мне очень понравилось, может, и здесь будет так же хорошо, — тихонько рассуждал мой сын, а кто-то из впередистоящих задумчиво хмыкнул.

— Вы на моей земле! — а это наш барон решил показать характер, — убирайтесь или нам придется вас убить в рамках военных действий.

— Наглеют человечки, — очень тихо и грустно сказал один из великанов, они, правда, очень большие, я тут некоторым еле до груди достаю.

— Вы объявили нам войну, мы вправе отвечать боевыми действиями любому представителю короля Генриха, — голос одного из мужчин просто замораживал, — мы забираем в плен этих людей, а вам же предлагаем передать королю, что, если он не остановится, мы перейдём в нападение, — действительно, ведь до этого они только защищались.

Барон Тюльский никогда дураком не был, поэтому быстро осознал, что сейчас может погибнуть тут, а значит, надо принимать такое щедрое предложение, а главное, можно будет надавить на короля. Что он в трауре и воевать больше не может, ведь подлые чужаки убили его любимую невесту и сына, которого он так давно искал. С этими далеко не патриотичными мыслями он развернулся и, подавая пример своим людям, умчался обратно в замок.

— Ну что пленники, может, уйдете домой? — роскошное предложение, вот только я видела последний взгляд барона, теперь мое присутствие в разряде живых граждан ему крайне невыгодно.

А это значит, что, возможно, я даже не успею сбежать, а раз так, назвалась пленником, значит топай в плен.

— Нет, что вы, мы в плену, так что, куда нам идти? — с вежливой улыбкой переспросила у говорившего до этого мужчины.

Он отличался от остальных странным цветом глаз, один его глаз был синий, а второй серый, практически стальной, а еще волосы белые, по бокам практически под ноль подстрижены, а сверху торчат, как ирокез. Жуткий мужик. Остальные тоже не красавцы, все здоровые, некоторые со шрамами, у одного волосы в косу заплетены, аж до поясницы, с вплетенными стальными шипами, один с красной кожей, жуть пробирает.

— Мы скоро уже в плен придем, а то холодно, и мама может заболеть, — влез в наш молчаливый диалог мой ребенок, который переминался с ноги на ногу рядышком, сильнее прижимая мою ладошку. Я нахмурилась, мужчина тоже.

— Гром! — еще хотела удивиться, где, не слышно ведь, а тут один из огромных мужиков резко двинулся, я инстинктивно попыталась прикрыть ребенка, он чуть замедлился и укрыл моего сына телогрейкой, которая легла на пол, как мантия короля, в смысле, со шлейфом.

Малыш под весом чуть присел, мужчина нахмурился.

— Мамочка, я не уверен, что смогу теперь быстро идти в плен, но стало теплее.

На меня посмотрели с интересом, я представила такую же телогрейку на себе, и поняла, не дойду, просто откат начался, так что сил вообще не было.

— Тропами они в плен, — это слово мужчина, которого назвали Гром, выделил, — не дойдут.

— Открывай путь, — принял какое-то решение все тот же, с разными глазами, может, начальник он?

И Гром развел руки на ширину сантиметров десять друг от друга, между ладоней засверкали молнии.

— Это здорово! — восторженно пискнул мой ребенок, и я была с ним согласна, волшебство, а ведь его у нас в мире нет.

Мы во все глаза изучали это чудо, и я только на грани слышимости зафиксировала реплику: 'Странные они какие-то, в плен сдались, глянь, как на Грома плотоядно смотрят, может, того? Блаженные?'

Хотела возмутиться, но тут мир померк, и мы куда-то стали падать, малыш завизжал восторженно, я тоже завизжала, если что, буду утверждать, что восторженно. А потом ярко ударил свет, и мы оказались на площади в очень странном месте.

— Вот мы и в плену, — проговорила и переглянулась с сыном, он с открытым ртом изучал все вокруг, приплыли.

3

Я медленно поворачивалась вокруг своей оси, бдительно держа сына за руку, перед глазами представала удивительная картина, чуждая нашему миру. Мы находились практически в центре площади, рядом находился фонтан, под ногами была брусчатка (а это, на секундочку, ого-го, у нас такое только в столице), но удивительно было даже не это. По периметру площадки стояли маленькие магазинчики, кафе и еще что-то, не разобрать. Так же на границе этой площади стояли два крупных здания, друг напротив друга, надо будет поинтересоваться, что там, если, конечно, это не секретная информация, которая не для пленников.

А вот дальше мои глаза приняли невероятную, по природе не заложенную форму идеального круга. А у кого бы не приняли? От площади по кругу секторами шли районы. Вроде ничего необычного, но вы видели хоть раз в жизни, чтобы заснеженные дома и заледенелые дороги соседствовали с пальмами и, видимо, зноем, а рядом тенистые деревья и много зелени, ручьи и еще много чего. Как такое возможно в природе, да еще разделено чуть ли не под линейку, что за бред? Последнее я видимо сказала вслух, потому что мне ответил все тот же молодой мужчина из сопровождающих (надо имя его узнать).

— Почему бред, просто каждый выбирает комфортный для себя климат, — с такой интонацией сказал обиженной, вот просто маленький ребенок.

— Мама, я хочу прокатиться на той горке, — пискнул мой ребенок, и подергал меня за руку, я тяжело вздохнула, но ответила честно.

— Пленникам не положено...

— Часто бывали в плену? — полюбопытствовал Гром.

— Первый раз, — гордо ответила я и даже нос чуть выше задрала.

— А так хорошо ориентируясь в правилах... — издевается, гад. Я чуть прищурилась, я тебя запомню.

— Мама не надо его запоминать... — шепотом попросил сын, знает, во что это может вылиться.

— Гром, отведи их в дом советов, — это тот, с ирокезом голос подал, после чего развернулся и направился прочь.

— Что-то мне некомфортно, — ребенок насупился, а потом совсем на грани слышимости, — мама, а в плену не кормят?

Я думаю, что в плену могут и не кормить, и если я сама готова голодать, то сын у меня и так худенький, ради него могу и умолять дать еды, и все тайны своего государства рассказать (хотя я не одной и не знаю), но, если надо, тайны выдумаю и расскажу. Если от этого будет зависеть комфорт моего ребенка, я им целые поэмы выдумаю из тайн и все расскажу, в лицах и подробностях.

— Давай немножко потерпим, — я наклонилась поправить свою шаль на сыне и шепнула это ему на ушко, он у меня мальчик умный, сразу кивнул и больше этот вопрос не задавал.

Домом советов оказалось одно из двух, неопознанных мною зданий на краю площади. Пройдя через всю площадь, мы так никого из местных и не заметили, может, у них тихий час? Войдя в здание, мы встретили первого местного жителя, помимо нашей группы сопровождения, это был огромный мужчина в летах (надо прекращать этому удивляться, они, видимо, все хорошо кушают, или у них тут воздух особенный, но они все здоровые) с пушистыми усами, и ежиком седых волос на голове. Он посмотрел на меня из-под кустистых бровей, захотелось одернуть платье и вообще причесаться, такой пронзительный и очень строгий взгляд у него был. Но потом он опустил взгляд на Дани, и я увидела, как лицо сурового воина (я решила по определению думать, что они все воины, просто с такой мускулатурой сложно придумать им занятие) осветилось мягким светом (ну это метафора), в общем, он просто разулыбался и так забавно поднялись его брови, что захотелось хихикнуть (нервное). Надеюсь, они детей не едят, и это не гастрономический восторг.

— Откуда малыш? — это он у Грома естественно спрашивает, но мне, например, очень хотелось прокомментировать, что откуда и все дети...

— В плен взяли, — начал объяснять наш конвоир, но не успел.