Книга 2. Часть 5

— Ничего, ровным счетом ничего. — Пожал плечами тот, вытаскивая из лежащей на краю стола папки, засургученный конверт из жесткой желтой бумаги. — Собственно, ваше прибытие именно сюда было организовано, для вручения вот этого пакета из секретариата Государя.

Вот так. Я повернулся к Грубору.

— Надеюсь, у вас хватило ума не передавать информацию по телеграфу открытым способом.

— Виталий Родионыч, ну вы уж меня совсем за дурака держите. — Покачал головой тот. — Я передал-то всего одно кодовое слово в обычном сообщении.

— Вот как? И что же оно означало?

— Давление иностранных агентов, с опасностью для жизней членов экспедиции. — Покосившись на полковника, проговорил Грубор.

— Поня-ятно. — Я повернулся к хозяину кабинета. — Благодарю за приятную беседу, Клетко Режеславич, а сейчас, нам пора собираться в Ревель. Вы же выделите нам несколько экипажей?

— Обязательно, Виталий Родионович, обязательно. — Поднимаясь с кресла, кивнул Клетко и вздохнул. — А все-таки жаль, что такая шутка сорвалась.

Ну да, не поиздевался над коллегой из конкурирующей конторы, день прошел зря. Я покачал головой и, распрощавшись с хитровымудренным полковником, отправился на Варяг, где наша команда уже паковала вещи.

Учитывая, что Лада, как всегда, не допустила меня до этого священнодействия, у меня выдалось достаточно свободного времени, чтобы ознакомиться с переданным мне пакетом. И если свести все велеречивые обороты к минимуму, то перевод этого шедевра канцелярского эпистолярного стиля на русский язык, поместится в одном предложении-приказе: Свернуть экспедицию и обеспечить прибытие Высоковских в Хольмград, в кратчайшие сроки, в целости и невредимости... Ладно. Приказано — сделаем.

Честно говоря, я и не думал, что при царящей в этом мире повсеместной неторопливости, мы так быстро справимся со сборами. Но факт остается фактом. Не прошло и двух часов, как вещи были уложены в кофры экипажей, а наша компания устроилась на их скрипучих диванах. И мы покатили.

В Ревель наша колонна въехала, аккурат в тот момент, когда часы Управы пробили полночь. Восемь часов в пути... И я еще называл диваны в экипаже удобными?! Как бы не так! Да на облучке кареты на Руяне и то было сидеть комфортнее, чем в этом жарком черном гробу на колесах...

Экипажи въехали во двор огороженный высокой каменной стеной, и замерли на подъездной дорожке перед невысоким белокаменным двухэтажным особняком, опоясанным просторным гульбищем. Мы дружно покинули изрядно нагревшиеся за день кареты и принялись оглядываться по сторонам. Несколько фонарей установленных во дворе, давали достаточно света, чтобы мы не натыкались друг на друга впотьмах, но совершенно недостаточно, чтобы как следует оглядеться и оценить место, куда нас доставили люди Клетко, по его же рекомендации.

Впрочем, долго топтаться на месте нам не пришлось. Один из возниц взбежал на высокое крыльцо особняка, и уже через пару минут вокруг нас вилось с десяток человек, помогающих втащить багаж в дом.

Шепелевская гостиница, в которой мы так удачно остановились, оказалась на удивление уютным местом. Небольшие, со вкусом обставленные номера, широкие веранды и маленький ресторан с постоянным струнным квартетом допоздна играющим что-то ненавязчивое... симпатичный отель. И не скажешь, что владелец его, на самом деле, служит под началом знакомого нам полковника.

Билеты до Хольмграда нам удалось приобрести уже на следующее утро, но с отправлением на три дня позже. Ерунда. На следующий день мы проводили Попандопуло, отправившегося обратно в Свеаланд, доделывать наши дела, а оставшегося времени нам с лихвой хватило на то, чтобы немного отдохнуть от морских приключений, привести себя в порядок, чтобы не имели в виду под этими словами Лада и Хельга, и вволю насладиться твердой почвой под ногами, вместо палубы.

Правда, женушка моя на меня обиделась за то, что я уделял ей мало времени в вечер второго дня нашего отдыха в Ревеле, а потому, я был отправлен сначала в свой номер в гостинице, а затем и в свое купе в поезде. Ну, ничего страшного, иногда нужно давать женщине повод для выпуска пара, так что я просто старался не докучать ей во время пути в Хольмград, коротая время в беседах о дальнейших планах по строительству автомобиля, с Бергом, чему он был рад, поскольку сестра его, из женской солидарности, не иначе, присоединилась к Ладе, так что Грац и Тишила имели возможность повеселиться, наблюдая за нашей молчаливой ссорой. Но у них и своих тем для разговора хватало, так что они не вмешивались в происходящее... за что я им искренне благодарен.

Дорога до Хольмграда, в отличие от морской части нашего путешествия оказалась на диво спокойной, если не сказать, скучной. Хорошо еще, что заняла она всего два дня, так что нам не довелось совсем уж загнуться от ничегонеделанья. А по прибытии в столицу, стоило нам сойти с поезда, как Хельгу и Берга тут же взяли в оборот охранители Телепнева, к которым присоединилась и наша охрана. Им даже вещи забрать не позволили, сразу повезли на доклад в Канцелярию. Беспокоится князь... ну да его можно понять. Главное, что нас с Ладой он тревожить не стал, дав время добраться до дома, привести себя в порядок, а уж потом можно будет и навестить его сиятельство с собственным докладом...

А теперь, домой!

Глава 2. Бегом, бегом! Отдыхать будем на пенсии... если доживем.

В канцелярию, в день приезда, я так и не выбрался, но, честно говоря, не испытывал по этому поводу никаких угрызений совести. В конце концов, если бы я вдруг срочно понадобился, то к нам в дом можно было отправить посыльного... да и телефон пока еще никто не отменял.

В общем, в приемную князя Телепнева я вошел лишь незадолго до полудня следующего дня, успев перед этим встретить прилетевшего из Свеаланда Попандопуло, и хорошенько расспросить его перед визитом к начальству. Новости, кстати, были вполне себе замечательные. Леопольд Юрьевич, оказывается, не стал терять время на то, чтобы носиться по всем заинтересовавшим его производствам Свеаланда, словно укушенный. Нет, господин Попандопуло поступил проще... Пользуясь правом распоряжения опционом, он дал распоряжение ганзейской конторе на покупку целого перечня товаров через указанные им столичные представительства свеаландских заводов. Теоретически, можно было устроить подобную закупку и из Хольмграда, да вот только без надлежащего контроля, есть риск получить совсем не то, что требуется, а то и вовсе пролететь с ценой...

— Виталий Родионович! Рад, искренне рад видеть вас в добром здравии. — Вскочивший из-за стола ротмистр Толстоватый, бессменный секретарь и адъютант главы Особой канцелярии, широко улыбнулся, и я с удовольствием пожал руку приятеля.

— Взаимно, Вент Мирославич, взаимно. Что князь? Занят?

— Его сиятельство еще не приехал. Обещал быть к полудню. — Толстоватый бросил короткий взгляд на напольные часы в углу приемной и уверенно кивнул. — Да, через четверть часа, не позже. А что, Виталий Родионович, расскажете о своем путешествии, пока Владимир Стоянович отстутствует? Хотя бы в общих чертах?

— Только за мзду, Вент Мирославич. — Улыбнулся я. Лицо Толстоватого на миг вытянулось, но почти тут же он улыбнулся.

— Кофий, чай... или коньяк? — Поинтересовался ротмистр.

— Нет, нет. Коньяк, это часа на три. А вот чашка крепкого кофию будет очень кстати. А то я толком и не уснул этой ночью, теперь вот, в сон клонит. — Вздохнул я.

— Это после поезда... Все же почти трое суток под стук колес... Выматывает. — Понимающе кивнул Толстоватый.

— Ох, если бы так, Вент Мирославич, если бы так! Верите ли, так привык спать во время качки, что в нормальной постели сон уже и не идет. Всю ночь казалось, что чего-то не хватает. Извертелся. — Посетовал я, под смешок ротмистра.

— Надо же, и так, оказывается, бывает. — Сочувствующе заметил Толстоватый, одновременно колдуя над джезвой.

Князь появился в приемной как раз в тот момент, когда мы с ротмистром приканчивали кофе. И, судя по официальному виду и количеству орденов, прибыл Владимир Стоянович отнюдь не из дома. Хм. Не рановато ли, для деловых визитов?

— Сегодня, День Тезоименитства. — После обмена приветствиями, заметил князь, отреагировав на брошенный мною удивленный взгляд. Только тут до меня дошло, что и Толстоватый красуется в парадной форме. Сыщик, называется... — Пройдемте в кабинет, господин Старицкий. Вент Мирославич, голубчик, подайте нам кофий и... пожалуй, коньяк. Через полчаса.

— Сделаю, Владимир Стоянович. — Кивнул ротмистр, и я шагнул следом за князем в его кабинет.

Устроившись за своим столом, Телепнев помолчал, после чего оперся локтями на столешницу и, положив подбородок на сложенные ладони, воззрился, иначе не скажшь, на меня. Минута, другая...

— Князь? — Я приподнял бровь, демонстрируя недоумение, и Телепнев словно отмер.

— Вот скажите, Виталий Родионович, — медленно заговорил Глава Особой Канцелярии. — Это у вас развлечение такое?

— Не понимаю, ваше сиятельство. — Честно ответил я.

— Нет. Это я не понимаю. — Откидываясь на спинку кресла, вздохнул Телепнев. — Почему, с вами постоянно что-то приключается, а?

— Хм... Ну, в данном случае моей вины нет. Это же была ваша идея с возрождением рода Старицких. Неудивительно, что нашелся настоящий представитель этой фамилии, которому такой оборот совсем не понравился.

— М-да... — Князь задумчиво потер лоб ладонью. Как я его понимаю. И разнос хочется устроить, и... всей правды не скажешь. Бедный-бедный Владимир Стоянович. А вот не фиг было подставлять меня с этими титулами да фамилиями. — Так вы, действительно считаете, что в покушениях на вашу жизнь виновен исключительно этот господин... как его зовут, кстати?

— Роман Георгиевич. — Аккуратнее, надо аккуратнее, и эмоции контролировать, в обязательном порядке.

— Да-да... Роман Георгиевич... Странное имя для русского, не находите, Виталий Родионович? — Побарабанив пальцами по столу, отрешенно проговорил князь.

— Неудивительно, ваше сиятельство. — Я пожал плечами, откровенно не понимая, к чему клонит Телепнев. — Он ведь родился не на Руси, соответственно и крещен был не по русскому обычаю, а, скорее всего в греческой православной церкви...

— Да-да... — Повторился князь, все с тем же задумчивым видом. — А греки, к сожалению, находятся под влиянием Порты... Ох, ладно!

Телепнев встрепенулся и, искривив губы в слабой улыбке, махнул рукой куда-то в сторону.

— Оставим пока это, Виталий Родионович, лучше, поведайте-ка мне, как прошла ваша поездка. Подробно, по событиям и действиям. Все-таки телеграфное общение, это совсем не то, согласитесь?

— Вас устроит устный доклад?

— Вполне... А отчет предоставите на днях. Скажем, завтра? — Интонация вопросительная, но просьбой тут и не пахнет. Ладно. Партия сказала: "надо", комсомол ответил: "есть". Придется этим вечером засесть за печатную машинку. Вот, кстати... надо будет подумать над этим пыточным агрегатом. Ведь, ни ошибку не исправить, ни фразу переиначить на ней не получается... Стоп. С этим потом. А сейчас... поехали, что ли?

Князь слушал мой рассказ, не прерывая и не останавливая. Лишь раз мне пришлось ненадолго замолчать, когда в кабинет вошел ротмистр Толстоватый с подносом, на котором красовалась пара чашек кофе и два пузатых "тюльпана" с коньяком.

Впрочем, до окончания рассказа, ни я, ни князь, к алкоголю не притронулись, а вот кофе Вент Мирославич приносил еще трижды. Наконец, я закончил свое повествование и, опустошив принесенный специально для меня бокал с сельтерской водой, откинулся на спинку кресла для посетителей.

— Положительно, Виталий Родионович, вы прямо-таки готовый герой для авантюрных романов, из тех, какими зачитываются мои внуки. — Заключил князь. Я пожал плечами. А что тут скажешь? Помолчали. Взгляд Телепнева упал на забытые бокалы с коньяком, и он тяжело вздохнул. — А ведь у нас тоже есть новости. Свет уже третий день бурлит. Помнится, вы говорили, что Лада Баженовна дружна с маркизой Штауфен...

— Да, мы были представлены ей во время стоянки на Руяне. — Кивнул я.

— Передайте мои соболезнования супруге. — Проронил князь.

— Маркиза?

— Скоропостижно скончалась в своем доме в Бреге, не далее как три дня назад. — Телепнев опрокинул в себя коньяк и я, автоматически, последовал его примеру.

— Причины известны? — Помолчав, спросил я.

— Апоплексический удар, Виталий Родионович. Она умерла во сне. — Ответил князь.

— Да, Оттон Магнусович будет неутешен. Она была его хорошей знакомой. — Вздохнул я.

— Герцог — стойкий человек, уверен, он перенесет это несчастье. — Пожал плечами глава Особой канцелярии и, уже совершенно другим тоном, добавил. — Что ж, на этом, думаю, мы можем закончить, Виталий Родионович. Сегодня можете отдыхать, а завтра жду вас в присутствии, с докладом и... ваши подопечные совсем расслабились без присмотра. Надеюсь, вы сможете привести их в надлежащий вид.

— Приложу все усилия, Владимир Стоянович. — Поднявшись с кресла, я кивнул и направился к выходу.

— Да, Виталий Родионович, — окликнул меня князь, едва я взялся за дверную ручку. Пришлось притормозить. — Вряд ли боярин Шолка сподобится вас поблагодарить, служащие зарубежной стражи, такие невежи, знаете ли... Так я это за него сделаю.

— Ваше сиятельство? — Не понял я.

— Контрабанда, которую с вашей помощью задержали у Борнхольма, должна была уйти на юг... через Венд и Чехию.

— На юг?

— В Румынию. Так уж совпало, что незадолго до вашего доклада, наша комиссия, для которой, кстати, вы подбирали охрану незадолго до отъезда, обнаружила странное шевеление румынских бояр в районе Плоешти. Не могу сообщить всех подробностей, но присланный вами список оборудования, вкупе с кое-какими иными сведениями, позволили сделать вывод о подготовке у Плоешти настоящего плацдарма...

— Румынского? — Протянул я.

— Виталий Родионович, я и так уже сообщил больше, чем следовало. — Нахмурился князь. — Жду вас завтра.

Вот так, так! Какие интересные новости... Есть о чем подумать.

— Всего хорошего, Владимир Стоянович. — Я поклонился и вышел.

Газеты, газеты. Русские и иностранные. Едва покинув канцелярию, я поймал извозчика и отправился на поиски информации. Конечно, вероятность того, что в открытых источниках найдутся все интересующие меня сведения, слишком мала, но она есть и упускать ее не стоит.

Затарившись целым ворохом "печатного слова" самых разных форматов и изданий, я вернулся домой и, раскланявшись на входе с сидящей в открытой коляске Заряной Святославной, явно отправляющейся куда-то по своим садоводческим делам, отправился прямым ходом в свой кабинет.

— Витушка, ты дома? — Голос Лады отвлек меня от просмотра двенадцатой по счету газеты.

— Давно. — Обнимая, вошедшую в кабинет Ладу, проговорил я.

— Я тут жду его, все глаза проглядела, а он! — Отстранившись, девушка уперла руки в боки и смерила меня деланно суровым взглядом.

— Прости, милая. Просто, начальство вывалило на меня такие новости, что... — Повинился я, указывая жене на стопку газет, возвышающуюся на столе.